Чем отличается пропаганда от агитации: Пропаганда vs агитация: почему Россия побеждает Запад — Последние новости России и мира сегодня
Пропаганда vs агитация: почему Россия побеждает Запад — Последние новости России и мира сегодня
1 февраля 2022, 08:34
Информационные войны в современном мире ведутся двумя способами, по которым легко можно отличить противников друг от друга.
Сюжет
Демократия
Почему Россия всегда будет побеждать Запад в информационной войне?
Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим два термина: «пропаганда» и «агитация». Разница между ними в том, что пропаганда направлена на врагов и обязательно содержит в себе элемент дезинформации, то есть сознательные попытки обмануть слушателя, зрителя или читателя. Агитация же может содержать какие-то неточности или ошибки, но в ней нет сознательной попытки надуть, одурачить, облапошить кого-либо.
Так вот, демократические страны, как правило, никогда не занимаются пропагандой. Просто сама суть этих стран противоречит лжи. Например, передачи Радио Свобода (признано иноагентом в РФ) или Радио Марти можно назвать агитацией.
Но пропагандой их передачи назвать никак нельзя.
Диктатуры же, по своей сути лживы. Пропаганда для них — это естественное состояние и даже условие существования. Поэтому, диктатуры чрезвычайно эффективны и результативны в деле пропаганды. Как правило, их пропаганда направлена как против своих собственных народов, так и против демократических стран Запада (которые они воспринимают как угрозу своему существованию).
В отличие от агитации, пропаганда, как правило, гораздо более эффективна, так как воздействует на эмоции людей и на их подсознание.
Любой здравомыслящий человек, читающий комментарии в соцсетях, сразу понимает, что любые дискуссионные площадки буквально наводнены российскими троллями. Как человек, умеющий читать по-английски, по-испански и по-немецки, я вижу это и в соответствующих языковых сегментах. В испаноязычном сегменте чувствуется и довольно значительная доля кубинской/венесуэльской пропаганды.
К этой армии пропагандистов нужно ещё добавить и людей, искренне верящих в то, что Россия — это мировой оплот свободы и здорового консерватизма.
Так думают, например, активисты правопопулистских партий Европы. Ультралевые же считают Россию мощным полюсом противостояния оплоту капитализма — Америке. Они, в большинстве своём, не являются платными пропагандистами и не координируют свою деятельность с российскими спецслужбами, но объективно тоже вносят свой вклад в информационную борьбу с Западом, с западными ценностями.
Вот эта прискорбная ситуация, когда диктатуры (во главе с Россией) безраздельно доминируют в информационной борьбе, вряд ли изменится к лучшему в обозримом будущем. И это очень печально.
Тем не менее, я бы не стал впадать в пессимизм. Во-первых, сами западные идеи и ценности настолько привлекательны для человечества, что рано или поздно они победят во всём мире, даже если никто не будет их сознательно пропагандировать. В этом я убеждён. К сожалению, по ряду причин западные демократии сейчас в некотором кризисе. Но это временное явление. Во-вторых, у западных стран всё ещё есть опция наладить агитационную работу, направленную на диктатуры.
А это зависит от того, найдутся ли в руководстве западных стран люди, понимающие опасность со стороны российской власти и готовые объяснить законодателям необходимость финансирования дополнительных радио- и телестанций типа Радио Свобода, Радио Марти и т.п., а также интернет-порталов с соответствующей информацией.
Оригинал здесь
#Европа#Пропаганда#Информационная безопасность#США#Америка#Война на Украине#Демократия#Война#Право на информацию#Диктатура#Россия#Игорь Зотов#Сабиржан Бадретдинов
Подпишитесь
«Близки к катастрофе». Жители пяти регионов ударили в экологический набат
Сегодня, 07:20
В Брянскую область попытались проникнуть 20 украинских диверсантов
Сегодня, 09:54
В СПЧ предложили создать банк данных ДНК участников спецоперации
Сегодня, 07:27
С июля налоговые уведомления можно будет получать через «Госуслуги»
Сегодня, 11:47
Половина россиян поддерживает запрет гонок на электросамокатах
Сегодня, 10:31
Рок-фестиваль «Нашествие» проведут в Калужской области после трехлетнего перерыва
Сегодня, 08:31
В чем разница?: ru_propaganda — LiveJournal
В чем отличие агитации от пропаганды? Недавно столкнулся с таким толкованием, что агитация, мол, готовит массы для потребления пропаганды.
Пропаганда же уже ложится на подготовленные размягченные агитацией мозги.А каково Ваше мнение?
На всякий случай, несколько определений агитации и пропаганды по различным словарям.
Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля
ПРОПАГАНДА ж. итал. распространение какого-либо толка, учения; старание об этом, самое общество, пропагандисты.
Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
Пропаганда, 1) распространение каких-либо идей с целью приобрести сторонников.-2) П. (congregatio de propaganda fide), миссионерское учреждение, основанное 1622 в Риме папою Григорием XV для распространения католичества среди язычников и уничтожения ересей.
Большая советская энциклопедия
Пропаганда (лат. propaganda — подлежащее распространению, от propago — распространяю), распространение политических, философских, научных, художественных и др. взглядов и идей с целью их внедрения в общественное сознание и активизации массовой практической деятельности.
Основные элементы процесса П.:
1 её субъект (социальная группа, интересы которой выражает П.),
2 содержание, формы и методы, средства или каналы П. (радио, телевидение, печать, система лекционной П. и т.д.),
3 объект (аудитория или социальные общности, которым адресована П.).
Решающим для понимания процесса П. являются социальные интересы её субъекта, их соотношение с интересами общества в целом и отдельных групп, к которым обращена П. Это определяет её содержание и оказывает существенное влияние на выбор форм, методов и средств П.
В более узком смысле П. обозначает один из её видов — политическую или идеологическую П. — распространение взглядов, идей и теорий с целью формирования у масс определённого мировоззрения, представлений, отражающих интересы субъекта П., и стимулирования соответствующих им практических действий.
Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля
АГИТАЦИЯ лат. народные или сословные смуты подговоры, наущенья и волнение, тревога.
Агитатор, волнователь, подстрекатель, смутчик, зачинщик мятежа.
Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
Агитация, лат., усиленная деятельность, направленная к возбуждению какого-либо религиозного, политического или вообще общественного движения; всего чаще — агитация на выборах, а также революционная агитация.- Агитатор, лицо, занимающееся А., то есть старающееся вызвать в обществе сочувствие к какой-либо идее, расположение или нерасположение к данному лицу.
Большая советская энциклопедия
Агитация (от латинского agitatio — приведение в движение), одно из средств политического воздействия на массы, оружие борьбы классов и их партий; А. выражается в распространении какой-либо идеи или лозунга, побуждающих массы к активному действию. Политическая А. всегда носит классовый характер. А. осуществляется путём бесед, докладов, выступлений на митингах и собраниях, в печати, по радио, телевидению, использованием средств изобразительного искусства (плакаты, карикатуры, диаграммы, картины, скульптуры и т.
д.), кино, театра.
Агитация и пропаганда | SocialistWorker.org
Дункан Халлас
4 апреля 2014 г.
Это эссе Дункана Халласа входит в сборник статей «Что мы понимаем под…», впервые опубликованных в Socialist Worker Review в сентябре 1984 года, а затем переизданных в Education for Socialists No. 6 . Этот текст перепечатан из Интернет-архива марксистов.
ВОЗБУЖДАТЬ означает «возбуждать или возбуждать», согласно Оксфордскому словарю, тогда как пропаганда — это «систематическая схема или согласованное движение для распространения какого-либо вероучения или доктрины».
Эти определения — неплохая отправная точка. Агитация сосредотачивается на насущной проблеме, стремясь «разбудить» действие вокруг этой проблемы. Пропаганда занимается более систематическим изложением идей.
Первый русский марксист Плеханов указал на важное следствие этого различия. «Пропагандист преподносит много идей одному или нескольким лицам, агитатор преподносит только одну или несколько идей, но преподносит их массе людей».
Ленин, в Что делать , развивает эту идею:
Пропагандист, занимаясь, скажем, вопросом о безработице, должен разъяснять капиталистическую природу кризисов, причину их неизбежности в современном обществе, необходимость превращения этого общества в социалистическое и т. д. Словом, он должен представить «много идей», настолько много, что они будут поняты как единое целое (сравнительно) немногими людьми. Агитатор же, говоря на ту же тему, возьмет за иллюстрацию гибель семьи безработного рабочего от голода, растущее обнищание и т. д. и, пользуясь этим всем известным фактом, направит свои усилия на то, чтобы изложить единую мысль перед «массы». Следовательно, пропагандист действует главным образом посредством печатного слова; агитатор с помощью произнесенного слова.
В этом последнем пункте Ленин ошибся, потому что он был слишком однобок. Как он сам доказывал до и после того, как написал вышеприведенное заявление, революционная газета может и должна быть самым действенным агитатором. Но это второстепенное дело. Важно то, что агитация, устная или письменная, не пытается все объяснить. Итак, мы говорим и должны говорить, что те отдельные горняки, которые прибегают к капиталистическим судам против Национального союза горняков, являются паршивыми, негодяями в смысле современной борьбы; совершенно независимо от общего спора о природе капиталистического государства. Мы, конечно, спорим, но мы стремимся «возбудить», «всколыхнуть», «возбудить недовольство и возмущение» против судов как можно большего числа трудящихся. Сюда входят и те (подавляющее большинство), которые еще не согласны с тем, что государство, любое государство и его суды обязательно являются инструментом классового правления.
Или другой пример. Ленин говорит о «кричащей несправедливости».
Тем не менее, будучи глубоким исследователем Маркса, он очень хорошо знал, что не существует «справедливости» или «несправедливости», не зависящих от классового интереса. Он указывает и апеллирует здесь к противоречию между понятиями «справедливости» или «справедливости», продвигаемыми идеологами капиталистического общества, и реалиями, вскрывающимися в ходе классовой борьбы. И это совершенно правильно с агитационной точки зрения.
Серия
В этой серии SocialistWorker.org публикует классические статьи, эссе и другие документы марксистской традиции.
Все статьи этой серии
ПРОПАГАНДИСТ, конечно, должен глубже вникать, должен исследовать понятие справедливости, ее развитие и трансформацию в различных классовых обществах, ее неизбежное классовое содержание. Но не в этом главная направленность агитации. Те «марксисты», которые этого не понимают, сами являются жертвами буржуазной идеологии, вневременных обобщений, отражающих идеализированное классовое общество.
Самое главное, они не понимают конкретно, как на самом деле меняется отношение рабочего класса. Они не понимают роли опыта, например опыта роли полиции в забастовке шахтеров. Они не понимают разницы между агитацией и пропагандой.
И то и другое необходимо, незаменимо, но и то, и другое не всегда возможно. Агитация требует больших сил. Конечно, иногда человек может эффективно агитировать против конкретной жалобы, скажем, отсутствия мыла или приличной туалетной бумаги на конкретном рабочем месте, но широкая агитация с общей направленностью невозможна без значительного числа людей, которые должным образом расположены для этого. нести его, без партии.
Так какое же значение имеет это различие сегодня? По большей части социалисты в Британии не разговаривают с тысячами или десятками тысяч. Мы говорим с небольшим числом людей, обычно стараясь завоевать их общей социалистической политикой, а не на основе массовой агитации. Так что то, о чем мы спорим, это в основном пропаганда.
Но именно здесь возникает путаница. Потому что существует более одного вида пропаганды. Существует различие между абстрактной пропагандой и той пропагандой, которая, как мы надеемся, может привести к активной, конкретной или реалистической пропаганде.
Абстрактная пропаганда выдвигает идеи, которые формально правильны, но не связаны с борьбой или с уровнем сознания, существующим среди тех, кому эти идеи внушаются. Например, утверждать, что при социализме будет отменена система заработной платы, совершенно правильно, предъявлять такое требование к рабочим сегодня есть не агитация, а пропаганда самой абстрактной формы. Точно так же постоянные требования всеобщей забастовки независимо от того, реальна ли перспектива в данной ситуации, ведут не к агитации, а к воздержанию от настоящей борьбы здесь и сейчас.
Реалистичная пропаганда, с другой стороны, исходит из предположения, что крошечные группы социалистов не могут в настоящее время при большинстве обстоятельств оказывать решающее влияние на большие группы рабочих.
Но II также предполагает, что существуют аргументы по поводу специфики, вокруг которых социалисты могут пытаться строить. Так что реалистический пропагандист на заводе не будет выступать за отмену системы заработной платы. Он или она будет отстаивать ряд требований, которые, как мы надеемся, могут привести борьбу к победе и, конечно же, выйти за рамки символики профсоюзной бюрократии. Таким образом, они будут выступать, например, за фиксированное повышение ставки, полное требование, тотальную, а не выборочную забастовку и т. д.
НИЧТО из этого не является агитацией в том смысле, в каком об этом говорил Ленин; это один или два социалиста, выдвигающие ряд идей о том, как победить. Но это и не абстрактная пропаганда, потому что она связана с реальной борьбой и поэтому может относиться к значительному меньшинству рабочей силы. Это означает, что реалистическая пропаганда может найти отклик у гораздо большей группы людей, чем у тех, кто полностью открыт социалистическим идеям. Что в настоящее время очень небольшая группа людей будет открыта всем идеям социализма.
Важность различия двояка. Те социалисты, которые считают, что ведут пропаганду в своих небольших дискуссионных группах и агитируют на своем рабочем месте, скорее всего, переоценят свое влияние в массе рабочих и поэтому упустят возможность построить базу среди мизерного числа сторонников. Те, кто считает, что они просто занимаются абстрактной пропагандой в своих дискуссиях с другими социалистами и на своем рабочем месте, вероятно, займут позицию воздержания, когда разразится настоящая борьба.
Проводя реалистическую пропаганду в период, когда массовая агитация вообще невозможна, социалисты с гораздо большей вероятностью смогут избежать обеих ловушек.
Пропаганда и агитация: что они означают
Выдержки из дискуссий на эту тему, проведенных А.В. )
КАК МАРТЫНОВ, УГЛУБЛЕНИЕМ ПЛЕХАНОВА, ВОЗРОЖДАЛСЯ В IS
Для революционеров не может быть противоречия между содержанием агитации, пропаганды и теории.
Разница заключается в форме, стиле и технике, а также в масштабе. Содержание и значение не различаются в зависимости от того, может ли за этим последовать действие или нет, или может ли это действие быть в массовом масштабе или в крошечном масштабе. В этом существенный смысл известного определения Плеханова: «Пропагандист преподносит много идей одному или нескольким лицам, агитатор преподносит только одну или несколько идей, но преподносит их массе людей».
Маркс, не имея представления о цели требований, совершенно определенно отступили от этой формулы: «Конечно, само это положение» (противоречий, с санкционированием присутствия войск) «увеличивает необходимость разоблачения по всякому поводу в пропаганда и обсуждение [курсив наш] роли, которую играют британские войска, и стороны, на которой они должны в конечном счете выступить. понять разницу между пропагандой и агитацией».
Мы говорим одно в «дискуссиях и пропаганде» и другое «в нынешней ситуации».
Га продолжал: «Марксизм — не альтернативное описание мира, а руководство к действию.
И лозунги — не просто выражение тонких чувств тех, кто их произносит, и даже не стилистический прием для подведения итогов политического аргумент. Для участников борьбы они призывы к действию».
Маркс мог бы перефразировать Мартынова в том месте, которое Ленин (в «Что делать») саркастически описал как углубляющее Плеханова. в строгом смысле слова мы понимали бы призыв масс к определенным конкретным действиям…» В ответ Ленин показал, что все виды политической писанины более или менее непосредственно связаны с «действием». критерий выделения одного вида работ
«Выделять третью сферу или третью функцию практической деятельности» [а также пропаганду и агитацию] «и включать в эту третью функцию «призыв масс к определенным конкретным действиям» есть сущий вздор, ибо » «призыв», как единичный акт, либо естественно и неизбежно дополняет теоретический трактат, пропагандистскую брошюру и агитационную речь, либо представляет собой чисто исполнительную функцию». Он привел пример «конкретного действия» — подписания петиций: «Призыв к этому действию исходит непосредственно от теоретиков, пропагандистов и агитаторов, а косвенно — от тех рабочих, которые несут петиционные списки на заводы и заводы.
в частные дома для получения подписей» (остальную часть аргумента см. в главе III, раздел B).0003
Хоть он и говорит о «призывах к действию», Маркс все еще не понимает, о чем идет речь. В дискуссиях, когда им задавали определение агитации и пропаганды, он и другие члены ИК выдвигали плехановское определение, не понимая, куда они от него отошли. Практика, однако, ясно показывает, какого именно метода и определения они придерживаются.
Дело в плехановской формулировке состоит, конечно, в том, что агитируемая «единая идея» есть не какая-нибудь старая идея, а правильная идея; не в антагонизме с более широким комплексом идей, которым является пропаганда, а вытекая из него и снова возвращаясь к нему. Принимая это определение вместе с практикой ИГ, единственное, что оно может означать, это то, что вы говорите большей части своей аудитории (хотя бы потому, что вы не можете сказать им обратное, не говоря уже о полемике, такой как Маркс, в которой он неоднократно подчеркивает, что войска незаменимы для рабочих-католиков), что войска «на данный момент» и «в нынешнем положении» работают хорошо; в то время как вы говорите немногим посвященным, которым, вероятно, в любом случае не нужно говорить, что все не так просто.
Обоснование разной линии агитации и пропаганды было дано Марксом и Мартыновым: что агитация должна вести к действию, а пропаганда — об общей, общей картине, о будущем. Воспитательной считается только пропаганда. Мартынов, русский «экономист», противопоставлял плехановской пропаганде и агитации агитацию, ведущую к действию, потому что хотел бороться за реформизм и «освободить» свою реформистскую тактику от слишком жесткой связи с революционной марксистской пропагандой и плетущейся из нее агитацией. Марки и ИС используют одно и то же различие по той причине, что они освободили себя, чтобы реагировать импрессионистически в отношении долгосрочных интересов класса. Они хотели освободиться от теории, программы и основных принципов.
ОБРАЗОВАНИЕ И ДЕЙСТВИЯ.
Сказать, что и агитация, и пропаганда по существу воспитательны, не значит сказать, что они не ведут к действию. Это означает, что образование и действие должны быть интегрированы, должны взаимодействовать, что самая важная и главная причина того, что нужно говорить и делать, состоит в том, что это воспитывает массы и повышает их сознание, предпочтительно в действии.
Различие между агитацией и пропагандой зависит от масштаба, и непосредственный эффект часто различается по масштабу.
Агитация массовой партии, насчитывающей среди своих членов сотни и тысячи низовых вождей рабочего класса, могла бы привести к массовому выступлению более непосредственно, потому что она обращена непосредственно к массам, чем ее пропаганда или пропаганда и агитация гораздо меньшей группы.
Даже если принять точку зрения Маркса и Мартынова о принципиальной разнице целей агитации и пропаганды, то другой вопрос, применимо ли это к ИГ. Если она недостаточно велика для того, чтобы ее агитация была «призывом к действию» в каком-либо практическом смысле, то, если и хотеть идти за Мартыновым, то все же связан плехановской концепцией.
На уровне фабрики или, может быть, в определенных условиях в отрасли ИГ может агитировать и может стремиться к массовому влиянию, которое иногда может либо привести к действию, либо повлиять на предпринимаемые действия. Однако на уровне национальной и международной политики ИГ ограничивается пропагандистской ролью.
В Ирландии пропаганда и агитация сходятся воедино для такой группы, как ИГ. ИГ мог только агитировать в плехановском смысле, хватаясь за освещающие факты для иллюстрации и выделения пропаганды, подытоживая и подчеркивая аргумент в лозунге или требовании. Мы не могли обращаться с «призывами к действию» к массам в Дерри и Белфасте или даже «к массам» в Британии, кроме как в духе пропаганды и просвещения. Любая другая оценка влияния ИГ иллюзорна.
Из книги «Левые и июльский кризис», 1972 , Шон Матгамна и Мартин Томас
[Обсуждение реакции левых на массовые забастовки, когда докеры из «Пентонвильской пятерки» были заключены в тюрьму]
И.С. не могла решиться призвать к всеобщей забастовке — даже в специальном номере «Социалистического рабочего», вышедшем после того, как «пятерки» посадили в тюрьму! Однако к понедельнику [24 июля] они решили присоединиться к растущему рабочему движению. Появились плакаты с надписью: «Интернациональные социалисты говорят, что всеобщая забастовка освободит пятерых».
По-прежнему не предпринимается никаких попыток объяснить, что такое орудие для всеобщего удара, по-прежнему не предпринимается целенаправленных усилий, чтобы сказать что-то большее, чем «молодцы, ребята, так держать».
Затем, в среду [26 числа], после освобождения докеров, лозунг всеобщей забастовки был снят. Или это было? Ведущий член ИГ Дункан Халлас, выступая в Ливерпуле в среду вечером, заявил, что призыв к всеобщей забастовке с целью отмены Закона следует рассматривать как «пропаганду, а не агитацию».
Он сказал это, выступая против призыва не демобилизовать забастовочное движение до того, как закон был разбит. Таким образом, в обычной простой речи он, по-видимому, имел в виду, что он был против всеобщей забастовки, чтобы сорвать закон, или, по крайней мере, против того, чтобы делать что-либо для его достижения. Пропаганда для ИГ, по-видимому, означает говорить «а было бы неплохо, если бы», не стесняясь какой-либо тесной связи с практической деятельностью.
Вместо того, чтобы агитация была антенной пропагандистского послания, его «рупором», органически с ним связанным и все время стремившимся усилить силу агитационного послания, нацелить рабочих на более развернутую и разъясненную пропаганду, — вместо этого Агитация ИГ касается только того, «что происходит». Это не связь между происходящим и тем, что мы хотим видеть происходящим, то есть наша революционная социалистическая программа.
И.С. не понимают, что то, что является пропагандой (многими идеями, сообщаемыми нескольким людям) в одной ситуации, требующей терпеливого и исчерпывающего объяснения, убеждения и всестороннего рассмотрения, может быть схвачено с драматической быстротой в другой и может быть выдвинуто «агитационно». Таким образом, действие суда по заключению пятерых докеров высветило — может быть, лишь на мгновение — связи между государством, судами и правящим классом, и сам класс начал двигаться в единственном доступном ему направлении — к действию. ЯВЛЯЕТСЯ. не понимает этого, потому что видит в агитации и пропаганде вещи по существу отдельные, а не единый комплекс идей, с разницей только в технике, а не в содержании, и поэтому классовая борьба требует быстрой и постоянной переоценки соотношения между содержание агитации и пропаганды.
Таким образом, И.С. Позже на той же неделе журнал Socialist Worker впервые поднял призыв к всеобщей забастовке в выпуске, озаглавленном «Победа». Они призывают ко всеобщей забастовке, когда все стихнет, и это благочестивое пожелание на будущее. Но не тогда, когда это актуальная проблема.
И.С. не провел серьезного анализа ситуации, с которой столкнулся рабочий класс в связи с правительством тори и Законом об отношениях в промышленности. В месяцы, предшествовавшие кризису в Пентонвилле, его подход был воплощен в заголовке одного из рабочих-социалистов: «Плати: используй свои мускулы для большего». С сидячими забастовками, летучими пикетами, важными требованиями о сокращении рабочей недели, массированным наступлением, чтобы связать профсоюзы с государством, «Социалистический рабочий» отставал, делая основной акцент на… повышении заработной платы!
Серьезной подготовки не было. В таких районах, как Манчестер, куда запоздалый призыв к всеобщей забастовке поступил только во второй половине дня в среду, И.
участники остались сбитыми с толку, без очереди, без перспективы движения вокруг них.
В соответствии со своим типом, ИС занялся мелкой «агитацией», основанной на отсутствии анализа и перспективы. У ИГ по существу подход социал-демократического лова рыбы в потоке движения с целью организационной саморекламы, в духе мелкой спекуляции — истинно мелкобуржуазный подход.
Он плетется вместе с рабочим классом, как чужак, пытающийся влезть в банду, готовый выполнять всевозможные служебные задания, превознося «самодеятельность». Но когда класс начинает двигаться, этот аутсайдер отшатывается в удивлении, страхе и замешательстве, неспособный понять потенциал самодеятельности, к которой он призывает, только для того, чтобы следовать потом, всегда с опозданием на день.
И.С. попал в ловушку своих определений агитации и пропаганды, определений, прямо заимствованных из определения Мартынова, которое Ленин критиковал в «Что делать?». Так, они определяют агитацию как «призыв масс к известным конкретным действиям», «обещание известных ощутимых результатов»; и пропаганда как «революционное разъяснение всей нынешней системы или ее частичных проявлений».
Заняв такую позицию, они потом не могут выйти из колебания между легкомысленным авантюризмом призыва ко всеобщей забастовке без подготовки, без объяснений, без воспитания ее членов серьезно относиться к призыву ко всеобщей забастовке и связывать его с немедленным практическим шаги; а на другом полюсе — консерватизм отставания от самых широких передовых слоев класса во время нарастающей волны воинственности. Органическая связь между агитацией, пропагандой и теорией разорвана.
Из книги Шона Матгамны «Что такое революционная партия и чем она не является», 2010
Призыв к «Революционной партии» часто работает против революционной адекватности, которую она не смогла адекватно анатомировать и определить: это ловушка. Этот фетиш также возникает из-за неправильного толкования причин и следствий: подобно средневековым архитекторам, которые копировали внешний вид древних зданий, но понятия не имели, как именно это работает: они делали такие вещи, как колонны, просто как украшение, выполняя функции в структурах, которые они пытались воспроизвести.
копировать.
Адекватность, выходящая за рамки сектантского удобства и упрощения процесса принятия решений, вряд ли станет результатом создания непогрешимого «партийного» Папы и коллегии партийных кардиналов — как этот проект почти всегда делает и делал в истории посттроцкистские «троцкисты».
Еще раз: такая структура служила сталинистам в том, что они на самом деле пытались сделать (в отличие от того, что, по их словам, они пытались сделать), но никак не могла служить подлинному левому движению.
«Партия» на практике начинает рассматриваться как самодостаточная и имеющая собственные интересы, которым она может служить независимо от рабочего класса. Это сектантская карикатура на Второй интернациональный подход до 1914 года. На практике аппарат начинает рассматриваться как более важный, чем рабочий класс. История британского троцкистского движения за последние 30 лет содержит ужасные примеры этого.
Представление о том, что партия противостоит или может противопоставляться рабочему классу и может быть оторвана от основных идей Плеханова, Ленина, Троцкого и других, изложенных выше, является источником бесконечной идеологической коррупции в бы-было оставлено.
Любой спор годится, чтобы выиграть очко или поддержать «линию», не говоря уже о политическом воспитании рабочего класса. Агитация становится автономной от пропаганды и программы.
СРП является великим современным практиком в Британии в отношении подхода, применимого к любому аргументу; но подход начинается, как и многие недуги китчевых левых, со сталинского Коммунистического Интернационала, который научился рационализировать политику российского сталинского правительства, чем бы они ни были в данный момент.
Видеть в революционной партии только «машину» значит в корне неверно понимать ее природу и ее главную задачу — воспитательную.
Идти дальше к точке зрения, что аппарат может говорить и делать все, что «строит партию», более или менее независимо от воздействия на сознание рабочего класса, есть порочная и по существу сталинская пародия на идею «создание партии».
Часто путем демагогии и засилья агитационной деятельности по «строительству партии» эта пародия работает против просвещения рабочего класса.
Только сознательная борьба живых марксистов, реагирующих конкретно и конкретно, фокусирующих и переопределяющих марксизм, может сделать из марксизма последовательно революционное орудие рабочего класса, для выделения и поддержания научного сознания в рабочем классе.
Если для ленинской партии нет незаменимой функции такого рода, то и наша партия не нужна. Если бы не идеологическая задача революционной партии рабочего класса, если бы не особые проблемы пролетариата в этом отношении, то можно было бы ожидать, что рабочий класс импровизирует необходимую организацию для захвата власти, как сделали буржуазия и мелкая буржуазия. Если все, что нужно пролетариату, — это организация, то сплоченные революционные организации — это просто секты, преждевременные и почти наверняка неуместные.
Если пролетариату нужна только машина, то ему не нужно, чтобы его активисты трудились десятилетиями до того, как созреет ситуация, требующая восстания.
Следствием этого является то, что наша партия является в первую очередь и незаменимым набором политически сознательных активистов, приверженных активности в борьбе за цели партии.
Таким образом, он должен быть выбран на основе минимума политического образования и знаний, а также приверженности…
Для марксистов не существует такой вещи, как агитация, которая не просвещала бы и не просвещала рабочий класс о системе в целом. Но если целью является «создание партии», то почти любая агитация, вызывающая интерес, может иметь смысл. «Действие» становится решающим независимо от условий и почти независимо от того, какое действие.
Приложение: Плеханов об агитации и пропаганде, из «Задачи социал-демократии в голод»
Если я утверждаю, что содействие росту классового самосознания пролетариата есть единственная цель и прямой и священный долг социалистов, то это не значит, что современные социалисты стоят за пропаганду, только за пропаганду и только за пропаганду.
В широком смысле слова это, может быть, и верно, но только в самом широком смысле.
Когда на Международном конгрессе в Париже в 1889 году социалисты решили добиваться восьмичасового рабочего дня, они, очевидно, имели в виду, что демонстрации рабочих за их резолюцию будут прекрасным средством пропаганды их идей.
Но демонстрация есть в то же время способ агитации.
Вообще непросто провести грань между агитацией и тем, что обычно называют пропагандой.
Агитация — это тоже пропаганда, но пропаганда, происходящая в особых обстоятельствах, то есть в таких обстоятельствах, когда даже те, кто обычно не обращал бы никакого внимания, вынуждены прислушиваться к словам пропагандиста. Пропаганда — это агитация, ведущаяся в рамках нормального повседневного течения жизни той или иной страны.
Агитация — пропаганда, вызванная событиями, не совсем обычными и вызывающими определенный подъем общественных настроений. Социалисты были бы очень плохими политиками, если бы не использовали столь заметные события в своих целях.
Допустим, агитация за восьмичасовой рабочий день увенчалась успехом. Напуганная постоянно растущим давлением рабочего движения, буржуазия уступила. Во всех цивилизованных странах закон ограничил рабочий день восемью часами.
Это великая победа социализма, но возникает вопрос:
Среди них были, конечно, социалисты.
Было много социалистов, которые играли ведущую роль, выйдя вперед и увлекая за собой колеблющихся и нерешительных.
Но были ли тогда люди колеблющиеся и нерешительные? Почему они колебались, почему они были в нерешительности?…
Вероятно, потому, что они не вполне оценили преимущества восьмичасового рабочего дня и потому, что в общем, не усвоив социалистических идей, они еще не прониклись жажда борьбы за лучшее будущее, пробуждаемая последовательным и упорядоченным революционным мировоззрением.
Одним словом, эти люди еще не были социалистами. Но теперь посмотрите, что произошло.
Социалисты привлекли людей, которые еще не были социалистами, к борьбе за дело, которое будет очень полезно для социализма. Другими словами, люди, которые еще не были социалистами, уже работали на социализм.
И это сделала агитация!
Благодаря этому социалисты могут использовать для дела не только те силы, которые принадлежат им в настоящее время, но и те, которые будут принадлежать им лишь впоследствии.
То, что произошло, похоже на снятие социалистического счета, за который будет платить история. И эта плата значительно приблизит победу социализма.
Пропаганда в собственном смысле слова потеряла бы всякое историческое значение, если бы не сопровождалась агитацией.
Пропаганда доносит правильные взгляды до десятков, сотен, тысяч людей. Но люди, придерживающиеся правильных взглядов, становятся историческими активистами лишь тогда, когда они оказывают непосредственное влияние на общественную жизнь. А влияние на общественную жизнь современных цивилизованных стран немыслимо без воздействия на массы, т. е. без агитации. (В варварских деспотиях [таких как царская Россия] дело обстоит иначе: там масса не имеет значения. Но мы не о них.)
Следовательно, агитация необходима любой партии, желающей иметь историческое значение. Секта может довольствоваться пропагандой в узком смысле этого слова, а политическая партия — никогда.
Если бы мне нужно было еще уточнить соотношение между агитацией и пропагандой, я бы добавил, что пропагандист сообщает много идей одному человеку или нескольким людям, тогда как агитатор сообщает только одну или несколько идей, но он сообщает их всей массе людей, иногда почти всему населению той или иной местности.
Но историю делают массы.
Следовательно, агитация есть цель пропаганды: я веду пропаганду, чтобы иметь возможность перейти к агитации.
Однако вернемся к нашему примеру.
Мы полагали, что социалистам удалось законодательно установить восьмичасовой рабочий день. Такой закон приносит очень большую пользу рабочему классу. Даже наименее продвинутые, наименее понимающие и самые отсталые рабочие вскоре убеждаются в этом, как только это становится реальностью.
А все они знают, что восьмичасовой рабочий день был введен по инициативе социалистов.
Поэтому все рабочие, даже самые отсталые, будут основательно убеждены в том, что осуществление хотя бы некоторых социалистических требований идет на пользу рабочему классу. И это знание во всяком случае несравненно приблизит их к полному сочувствию социализму, чем это сделало бы полное равнодушие к социалистическому учению. Но пойдем дальше.
Увеличивая свободное время рабочего, восьмичасовой рабочий день дает ему возможность для большего умственного развития и, следовательно, для более легкого усвоения социалистических идей.
Значит, и таким образом восьмичасовой рабочий день приближает неизбежную расплату: он «ускоряет социальную революцию»…
Мы видели, что [общественные отношения в России] меняются очень быстро. Взаимоотношения между общественными силами, очевидно, меняются вместе с ними. Самодержавие ослабевает по мере того, как осыпается и разлагается воспитавшая его историческая почва.
В то же время некоторые силы становятся все сильнее и сильнее, и именно столкновение с этими силами ведет [самодержавие] к его гибели.
Это значит, что пока наша пропаганда воспитывает революционеров, история создает необходимую для их деятельности революционную среду; пока мы готовим руководителей революционной массы, офицеров и унтер-офицеров революционной армии, эта самая армия создается неизбежным ходом общественного развития.
Но [если это так, не должны ли мы] описывать нашу деятельность как бесплодную или непродуктивную? Наоборот, не является ли оно абсолютно необходимым и единственно продуктивным с революционной точки зрения?
С другой стороны, ясно, что пока «пропагандируемые» нами личности не оказывают непосредственного революционного влияния на массы, они являются лишь теоретическими ее лидерами.
Если они хотят стать его лидерами в действительности, им придется воздействовать на них в революционном смысле.
Вот где волнение вступает в свои права. Благодаря ему устанавливается и укрепляется необходимая связь между «героями» и «толпой», между массой и ее лидерами. Чем напряженнее будет становиться дело, тем больше будет раскачиваться старое общественное здание, и чем быстрее будет приближаться революция, тем важнее будет становиться агитация.
Ей принадлежит главная роль в драме, которую мы называем социальной революцией.
Отсюда следует, что, если русские социалисты хотят играть активную роль в грядущей русской революции, они должны уметь стать агитаторами.
Это необходимо. Но это непросто. Задача агитатора состоит в том, чтобы пустить в обращение в каждом конкретном случае максимально возможное количество революционных идей в доступной для массы форме.
За каждую ошибку, которую он так или иначе допустит, агитатора ждет суровое наказание.
Если он переоценит революционное настроение массы, то в лучшем случае останется непонятым, но его могут осмеять или даже оскорбить.
Если же он из-за крайней осторожности будет предъявлять к массе требования, которые она уже переросла в своем быстром революционном развитии, то он попадет в неловкое положение агитатора-тормоза, агитатора, внушающего толпе умеренность и нежная совесть».
Все мастерство агитатора состоит в его умении избегать подобных эксцессов.
Но если у него есть этот навык, ему не нужно бояться неудачи. Его задача будет выполнена сама собой. Вы, может быть, скажете, что он ничего не дает массе: он лишь дает вполне сознательное выражение ее уже существующей позиции, о которой она сама не знает. Но в этом секрет его влияния и залог его будущих успехов.
Видя в его словах лишь выражение собственных требований, масса охотно следует за ним. И… может даже сама вырваться вперед агитатора.
Поняв, что еще вчера его пугала его смелость и новизна, он стремительно идет дальше, склоняясь к более смелым требованиям.
Таким образом, учась на собственном опыте, увлекаемая собственным движением, ободряемая собственными успехами, она постепенно, но, с другой стороны, неуклонно становится все более и более революционной, пока, наконец, не имеет дело с единым решительное движение — смертельный удар существующему порядку.
Но когда здание этого порядка, ослабевшего и одряхлевшего историей, рухнет, перед ним встанут новые задачи, он должен будет строить лучше в своем новом доме, не попадая в сети политических эксплуататоров. , льстецы и обманщики.
Тогда услуги и указания его преданных друзей-агитаторов будут для него так же важны, как и прежде в самом сердце борьбы со старыми порядками.
Ораторами рождаются, согласно известной поговорке. Агитаторы тоже «рождаются», и никакая наука не может заменить врожденный агитационный дар. Агитация не может вестись по определенному образцу. Но это не мешает нам думать о его значении и готовиться к нему всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами в то время, когда мы можем предвидеть, что вскоре откроется широкий простор для агитационной деятельности.
Необходимым условием этой деятельности является слияние уже подготовленных революционных сил.
Через кружковую пропаганду мы можем вовлечь людей, не имеющих между собой никакой связи и даже не подозревающих о существовании друг друга. Конечно, отсутствие организации всегда влияет на пропаганду, но не делает ее невозможной.
В эпохи великих социальных потрясений, когда политическая атмосфера заряжена электричеством и когда кое-где по самым разнообразным, самым непредвиденным причинам все чаще происходят взрывы, свидетельствующие о приближении революционной бури, короче говоря, когда она необходимо либо агитировать, либо сплотиться под знаменем, — в эти эпохи только организованные революционные силы могут оказать серьезное влияние на ход событий.
Индивидуум тогда бессилен, и только единицы более высокого порядка способны выполнить революционную задачу: революционные организации.
Организация — это первый, необходимый шаг. Как бы ни были ничтожны подготовленные революционные силы современной России, организация их удесятерит.