Дайте краткое определение механизмов познания другого человека: МЕХАНИЗМЫ ПОЗНАНИЯ И ПОНИМАНИЯ ЧЕЛОВЕКА ЧЕЛОВЕКОМ. Деловое общение. Курс лекций
МЕХАНИЗМЫ ПОЗНАНИЯ И ПОНИМАНИЯ ЧЕЛОВЕКА ЧЕЛОВЕКОМ. Деловое общение. Курс лекций
МЕХАНИЗМЫ ПОЗНАНИЯ И ПОНИМАНИЯ ЧЕЛОВЕКА ЧЕЛОВЕКОМ
Восприятие человека человеком в процессе активации. Направляясь первоначально только внешними воздействиями, деятельность человека постепенно начинает регулироваться образами. Восприятие развивается в оптимальных условиях: когда взаимодействие со средой качественно разнообразно и количественно достаточно, тогда организуются полноценные способы анализа объекта и синтезируются системы признаков для построения адекватных образов внешней среды. Недостаточность в раздражителях и тем более информационный голод не позволяют восприятию выполнять свои функции и обеспечивать правильную и надежную для нас ориентировку во внешней среде.
Образ индивидуален, он принадлежит внутреннему миру данного человека, поскольку избирательность восприятия при формировании конкретного образа направляется его личными интересами, потребностями, мотивами и установками, это и определяет уникальность и эмоциональную окраску образа.
Относительно субъекта и объекта межличностного восприятия в традиционных исследованиях установлено более или менее полное согласие в том, какие характеристики их должны учитываться при исследованиях межличностного восприятия. Для субъекта восприятия все характеристики разделяются на два класса: физические и социальные. В свою очередь социальные характеристики включают внешние (формальные ролевые характеристики и межличностные ролевые характеристики) и внутренние (система диспозиций личности, структура мотивов и т. д.). Соответственно такие же характеристики фиксируются и у объекта межличностного восприятия.
Содержание межличностного восприятия зависит от характеристик как субъекта, так и объекта восприятия, потому что они включены в определенное взаимодействие, имеющее две стороны: оценивание друг друга и изменение каких-то характеристик друг друга благодаря самому факту своего присутствия.
Важной сферой исследования межличностной перцепции является изучение процесса формирования первого впечатления о другом человеке. Описаны три наиболее типичные схемы, в соответствии с которыми протекает этот процесс. Каждая схема запускается определенным фактором, присутствующим в ситуации знакомства. Выделяют факторы превосходства, привлекательности партнера и отношение к наблюдателю.
Фактор превосходства запускает схему социального восприятия в ситуации неравенства партнеров (точнее, когда наблюдатель ощущает превосходство партнера по какому-то важному для него параметру – уму, росту, материальному положению и т.
п.). Суть происходящего заключается в том, что человек, который превосходит наблюдателя по какому-либо важному параметру, оценивается им гораздо выше и по остальным значимым параметрам. Иначе говоря, происходит его общая личностная переоценка. При этом чем неувереннее чувствует себя наблюдатель в данный момент, в данной конкретной ситуации, тем меньше усилий нужно для запуска этой схемы. Так, в экстремальной ситуации люди часто готовы доверять тем, кого не стали бы слушать в спокойной обстановке.
Фактор привлекательности обеспечивает реализацию схемы, связанной с восприятием партнера по общению как привлекательного внешне, при этом ошибка состоит в том, что внешне привлекательного человека люди также склонны переоценивать по другим важным для них социально-психологическим параметрам. Существует так называемый стереотип привлекательности: что красиво – то хорошо. Дети усваивают этот стереотип очень рано: Золушка, и Белоснежка красивые – значит, хорошие; сводные сестры и колдунья безобразные – значит, плохие.
В процессе восприятия и понимания человека человеком важную роль играют установки, приводящие к возникновению различных социально-психологических эффектов. Более всего исследованы три из них: эффект ореола, эффект новизны (или первичности), эффект стереотипизации.
Эффект ореола заключается в том, что информация, получаемая о каком-то человеке, «прочитывается» определенным образом, накладываясь на то представление о нем, которое было создано заранее. Прежде выработанное представление выполняет роль ореола, мешающего видеть действительные черты и проявления объекта восприятия. Эффект ореола ярко проявляется при формировании первого впечатления о человеке: общее благоприятное впечатление о нем приводит к позитивным оценкам и его неизвестных качеств. И наоборот, общее неблагоприятное впечатление способствует преобладанию негативных оценок.
В психологии было установлено, что эффект ореола наиболее явно проявляется в условиях, когда воспринимающий имеет минимальную информацию об объекте восприятия, а также когда суждения касаются моральных качеств.
С этим эффектом тесно связаны также эффекты первичности и новизны. Оба они касаются значимости определенного порядка предъявления информации о человеке для составления представления о нем. Эффект первичности проявляется в том, что при восприятии незнакомого человека преобладает та информация о нем, которая предъявлялась раньше. Напротив, в ситуациях восприятия знакомого человека действует эффект новизны, который заключается в том, что последняя, т. е. более новая, информация оказывается наиболее значимой.
В более широком смысле все эти эффекты можно рассматривать как проявления особого процесса, сопровождающего восприятие человека человеком, – явления стереотипизации. Стереотип – это некоторый устойчивый образ какого-либо явления или человека, которым пользуются в общении как средством «сокращения» процесса узнавания. Стереотипы в общении имеют специфические происхождение и смысл. Как правило, они возникают в условиях ограниченного прошлого опыта при стремлении строить выводы на основе ограниченной информации.
Стереотипизация в процессе познания людьми друг друга может привести к двум различным следствиям. В первом случае это приводит к определенному упрощению процесса познания другого человека. Тогда стереотип не обязательно несет оценочную нагрузку: в восприятии другого человека не происходит «сдвига» в сторону его эмоционального принятия или непринятия. Остается просто упрощенный подход, который хотя и не способствует точности построения образа другого, часто заставляет заменить его штампом. Тем не менее в определенном смысле такой подход необходим, поскольку помогает сокращать процесс познания.
Во втором случае стереотипизация приводит к возникновению предубеждения. Если суждение строится на основе прошлого опыта, а опыт этот был негативным, всякое новое восприятие представителя той же самой группы окрашивается неприязнью.
Предубеждения особенно отрицательно проявляются в жизни, когда могут нанести серьезный вред взаимоотношениям людей. Наиболее распространенными являются этнические стереотипы, когда на основе ограниченной инфор
Сознание Человека.
Глава 1. МЕХАНИЗМЫ РАБОТЫ СОЗНАНИЯ (М. Ю. Миание)
Глава 1. МЕХАНИЗМЫ РАБОТЫ СОЗНАНИЯ (М. Ю. Миание)Сознание человека является одним из наиболее сложных, таинственных и интереснейших из всех существующих, по крайней мере на Земле, объектов, из-за чего оно постоянно приковывает к себе внимание философов, ученных, мистиков и множества людей. Наука уже вложила в исследование сознания многие миллиарды долларов и, хотя ее успехи неоспоримы, она все же не смогла понять и смоделировать его наиболее важные процессы, такие как творчество, интуиция, чувства и многие другие.
В эзотерике понимание сознания находится гораздо ближе к истине, о чем свидетельствуют фантастические способности йогов, мастеров у-шу и представителей некоторых других систем. Однако и эти знания не полны, так как вершин достигают лишь немногие, полное же понимание сознания должно давать реализацию любому человеку, искренне вставшему на путь познания и развития. Поэтому цель данной главы — описать основные механизмы работы сознания, что необходимо для эффективного развития (раскрытия способностей), познания себя и возможности управления своим внутренним миром.
Для раскрытия этой темы рассмотрим следующие вопросы: общее энергетическое строение человека (требуется для определения роли сознания), основные механизмы работы сознания (компоненты сознания, их взаимодействие и режим работы), интеллект (управляющая часть сознания, обработка информации), духовность (воспринимающая часть сознания, работа памяти), воля (реализующая часть сознания, сознательное и автоматическое управление системами). При этом человек получает наиболее важный ключ к преобразованию себя только тогда, когда начинает понимать закономерности, по которым его мысли, образы и внутренние усилия влияют на механизмы работы собственного сознания и его проявления.
Раздел 1. ОБЩЕЕ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЕ СТРОЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА
Человека часто называют «царем Природы», «самым совершенным творением на Земле» и во многом это справедливо, причем не только на физическом уровне, но и в гораздо большей степени на энергетическом.
Помимо этого его энергетическое строение значительно динамичнее и на порядок сложнее, чем строение его тела, что и порождает кажущиеся противоречия между представлениями о человеке в различных эзотерических системах.
Поэтому цель данного параграфа — описать принципиальное строение человека на энергетическом уровне, определить назначение его основных частей и правила взаимодействия между ними. Это также необходимо для определения роли сознания в жизнедеятельности человека и для понимания основных механизмов воздействия на него тонкого мира.
Для этого рассмотрим следующие вопросы: внешние системы (преимущественно они реализуют взаимодействие человека с тонким миром), сознание (отвечает за информационные процессы, накопление энергии, управление энергетикой и телом), энергетика (отвечает за энергетические процессы, реализацию команд сознания и обеспечение тела энергией), тело (отвечает за реализацию команд сознания в физическом мире, позволяет накапливать большие об
Тема: «Психология общения» — Мегаобучалка
1.
Определите соответствие:
| Классификации общения | Критерий, положенный в основу классификации |
| 1.Межличностное, лично-групповое и межгрупповое общение; | А. Степень опосредованности; |
| 2.Непосредственное и опосредованное общение; | Б. Продолжительность; |
| 3.Речевое, неречевое, комбинированное общение. | В. Контингент участников; |
| Г. Законченность; | |
| Д. Использование разных средств общения. |
Ответ в задании формулируется в виде буквы и цифры через запятые. Например: А1, Б2, В3.
Ответ: а2 в1 д3
2. Определите, при каком виде общения вклиниваются промежуточные звенья в виде третьего лица, механизма, вещи:
а) кратковременное;
б) непосредственное;
в) лично-групповое;
г) опосредованное; +
д) долговременное.
3. Определите, как называется группа средств невербального общения, которая характеризуется включением в речь пауз, плача, смеха, вздохов, кашля:
а) экстралингвистика; +
б) просодика;
в) кинесика;
г) такесика.
4. Определите название специальной области, занимающейся изучением норм пространственной и временной организации общения:
а) такесика;
б) проксемика; +
в) кинесика;
г) просодика.
5. Определите название позиции партнера по общению, состояние психики которого воспроизводит мысли и реакции, бывшие у индивида в раннем детстве:
а) родителя;
б) ребенка; +
в) взрослого;
г) неучастия.
6. Определите название стороны общения, означающей процесс восприятия друг друга партнерами по общению и установление на этой основе взаимопонимания:
а) интерактивная;
б) перцептивная; +
в) коммуникативная;
г) регулятивная.
7. Определите, что изучает социальная психология:
а) психику как свойство мозга отражать объективную реальность;
б) психическое развитие личности в процессе жизни;
в) закономерности поведения и деятельности людей, обусловленные фактом их включения в социальные группы, а также психологические характеристики самих этих групп; +
г) социальные нормы, обуславливающие то, как реагируют на половые различия отдельный человек, группа или целое культурное сообщество.
8. Определите характер взаимодействия с партнером по общению при проявлении «эффекта новизны»:
а) по последней информации, полученной о партнёре по общению; +
б) по собственному отношению к партнёру по общению;
в) по первому впечатлению, которое сложилось о партнёре по общению;
г) по привлекательности партнера по общению.
9. Определите механизм познания другого человека, при котором индивид ставит себя на место партнёра по общению:
а) идентификация; +
б) рефлексия;
в) эмпатия;
г) механизм обратной связи.
10. Определите, в результате, какого эффекта восприятия наибольшее влияние на личность оказывает последняя по времени поступления информация:
а) ореола;
б) новизны; +
в) первичности;
г) дезинформации.
11. Определите, каким смыслом обладает понятие «неформальное общение»:
а) субъективным личностным; +
б) обусловлено социальными функциями;
в) все ответы правильные;
г) нет ни одного верного ответа.
12. Укажите название способа, при котором о человеке судят на основании обобщенной характеристики социального типа, к которому он причисляется, называется:
а) аналитический;
б) социально-типический; +
в) эмоциональный;
г) ассоциативный.
13. Определите группу средств невербального общения, включающую прикосновения, пожатия, поцелуи:
а) экстралингвистика;
б) просодика;
в) кинесика;
г) такесика.
+
14. Определите название стороны общения, означающей процесс обмена информацией и действиями:
а) интерактивная; +
б) перцептивная;
в) коммуникативная;
г) регулятивная.
15. Определите характер взаимодействия с партнером по общению при проявлении «эффекта вторичности»:
а) по последней информации, полученной о партнёре по общению; новизна
б) по собственному отношению к партнёру по общению; обратная связь
в) по первому впечатлению, которое сложилось о партнёре по общению; первичность
г) по привлекательности партнера по общению. Ничего не написано
16. Определите механизм познания другого человека, при котором индивид познает эмоциональное состояние другого человека:
а) идентификация;
б) рефлексия;
в) эмпатия; +
г) механизм обратной связи.
17. Определите, в результате, какого эффекта восприятия наибольшее влияние на личность оказывает первая по времени поступления информация:
а) ореола;
б) новизны;
в) первичности; +
г) дезинформации.
18. Определите, каким смыслом обладает понятие «формальное общение»:
а) субъективным личностным;
б) обусловлено социальными функциями; +
в) все ответы правильные;
г) нет ни одного верного ответа.
19. Способ, при котором о человеке судят по его внешности, называется:
а) аналитический; +
б) социально-типический;
в) эмоциональный;
г) ассоциативный.
20. Определите соответствие:
| Группы средств общения | Виды средств общения в каждой группе |
| 1. Визуальные; | А. Такесика; |
| 2. Акустические; | Б. Экстралингвистика; |
| 3. Тактильные; | В. Кинесика; |
| 4.Ольфакторные. | Г. Диалогическая речь; |
| Д. Естественные и искусственные запахи человека; | |
Е. Эгоцентрическая речь.
|
3.1. Понятие познания – SOOCIETY
Познание — это усвоение переживаемого с целью нахождения истины. В познании содержится оценка, которая опирается на опыт. Результатом процесса познания становится получение знания.
Понятия «знание» и «информация» часто отождествляются. На деле знание всегда представляет информацию, но не всякая информация есть знание. Информация становится знанием, когда она переработана субъектом. В основе превращения информации в знание лежит целый ряд закономерностей, регулирующих деятельность мозга, и различных психических процессов, а также разнообразных правил, включающих знание в систему общественных связей, в культурный контекст определенной эпохи. Благодаря этому знание становится достоянием общества, а не только отдельных индивидов. Таким образом, знание — это высший уровень информации.
Выделяют два вида познания — чувственное и рациональное. В процессе познания мы используем органы чувств, благодаря чему возникает ощущение, восприятие материальных объектов.
Такая форма деятельности называется чувственной деятельностью, или чувственным познанием. Исходным элементом чувственного познания выступает ощущение — реакция человеческого организма на раздражение. Как известно, у человека есть пять органов чувств — зрение, осязание, слух, вкус, обоняние. Они воспринимают информацию в виде ощущений, которые затем перерабатываются нервной системой и мозгом человека. При этом совершается качественное изменение: ощущение переходит в сознание. Этот процесс называется чувственным восприятием.
Образ предмета означает возникновение его идеального отражения в сознании. Ощущение, следовательно, представляет субъективный, идеальный образ предмета, поскольку отражает воздействие предмета через «призму» человеческого сознания. Так, болевые ощущения обязательно порождаются каким-либо объективно существующим раздражителем. Мы ощущаем боль от ожога прежде всего потому, что на кожу подействовал раскаленный предмет. Но в самом горячем предмете, разумеется, нет боли.
Боль — это реакция нашего организма на раздражение.
В ощущении начинает отражаться объективная связь ощущающего субъекта с теми вполне определенными явлениями, с которыми взаимодействует данный субъект. Мы ощущаем форму, цвет, близость предмета, его расположение в пространстве и т.д. и даем ему оценку.
Материализм и идеализм по-разному истолковывают понятие ощущения. Материализм подчеркивает объективность источника ощущений, объективность мира, отражаемого в ощущениях. Идеализм абсолютизирует субъективность образа, который дается ощущением. Он истолковывает субъективность как одностороннюю зависимость ощущения от внутреннего состояния психики субъекта. Субъективный идеалист игнорирует объективность, материальность тех предметов и отношений, которые отражаются в ощущениях.
Концепция, утверждающая чувственное происхождение нашего познания, получила в философии наименование сенсуализма (от лат. sensus — чувства). Действительно, сознание человека опирается на непосредственный контакт органов чувств и материальных объектов.
Материалисты утверждают, что мы не могли бы ничего знать о данном предмете, если бы никто и никогда его не видел. Идеалисты же говорят, что человек может создавать представления о совершенно фантастических объектах. Материалисты на это отвечают, что какими бы нереальными ни были фантазии, они выступают причудливым сочетанием образов реальных объектов.
Ощущения дают нам самую первую форму образного отражения предмета. Образ — идеальная форма отображения предмета или явления в их непосредственно наблюдаемой целостной форме. Если мы видим только часть предмета, например стену дома, то все равно воспринимаем дом как единое целое. Восприятие — это целостный образ материального предмета, полученный посредством наблюдения. Восприятие не есть простая сумма ощущений. Оно существует как совокупность разнообразных проявлений предмета, связанных с познавательной и практической деятельностью. Таким образом, восприятие — процесс активный, творческий. Многократно воспринимая предметы, человек закрепляет восприятие в памяти.
Он может вспоминать восприятие и образ в отсутствие предмета — так возникает представление о предметах. Таким образом Представление — это восприятие человеком предмета в целостности даже в случае, когда он его Целиком не ощущает.
В настоящее время благодаря развитию образования существует возможность пользоваться чувственным опытом других людей, познавать то, что в данный момент нами не ощущается. Большую роль в этом играет язык, и не только как средство передачи информации, но и как средство передачи знаний. В языке сформулированы конкретные понятия, которые изначально создают идеальный образ предмета. Следовательно, чувственное восприятие зависит и от языка, и от понятийного аппарата, используемого человеком в его практической и познавательной деятельности. В то же время понятие есть результат исторического опыта человечества и отдельных социальных групп. Значимость понятий проявляется тогда, когда они соединяются с осознанием возможности их практического использования. При этом понятия, приобретенные людьми в процессе обучения, постоянно сопоставляются с реальной практикой, проверяются и уточняются.
Понятия — это воплощенные в словах продукты социально-исторического процесса познания, которые выделяют общие существенные свойства предметов и явлений и одновременно суммируют важнейшие знания о них. Без понятий человеческое познание было бы невозможно. Если бы в ходе исторического процесса развития человеческого познания понятия не выработались и не закрепились, то каждый человек в каждом поколении вынужден был бы вновь выражать отдельным словом каждое конкретное явление. Пользуясь понятиями, мы используем итоги многовекового практического опыта человечества. Рациональное познание—это необходимый этап познавательной деятельности, следующий за чувственным восприятием предмета. Человек осмысливает полученные ощущения, стремится проникнуть в суть вещей. На этапе рационального познания в познавательный процесс включаются не только чувства, но и разум, мышление. В ходе рационального познания приобретаются разнообразные знания.
В обыденной жизни мы сталкиваемся с реальными предметами, воспринимаемыми с помощью органов чувств.
Но в то же время мы соотносим эти предметы с подобными им по виду, выделяем отличительные, характерные черты, отношения между объектами. При этом знание приобретает обобщенную форму и понятийное выражение. Все несущественное, второстепенное для данного отношения или предмета должно быть отброшено в сторону. Знания должны быть свободны и от чисто личных, индивидуальных моментов, они должны иметь объективное значение для множества людей. Такое отвлечение, сравнение и сопоставление предметов, выделение общего свойства, которое им присуще, называется абстрагированием, а результаты познания, получаемые в итоге, называются абстракциями. При абстрагировании человек исходит из объективных, действительных свойств объектов и явлений и из их реальных соотношений, фиксирует их действительное, независимое от своего сознания, существующее единство.
В процессе познания наряду с рациональными операциями осуществляются и нерациональные. Это не означает, что они несовместимы с рациональностью. Нерациональные операции не зависят от воли и сознания человека.
Такими нерациональными операциями выступают творчество и интуиция.
Творчеством называется процесс принятия нестандартных решений. Платон называл творчество божественной способностью, родственной особому виду безумия. В христианстве творчество считалось высшим проявлением божественного в человеке. Кант видел в творчестве отличительную черту гения и противопоставлял творческую деятельность рациональной. С точки зрения Канта, рациональная деятельность, например научная, — удел в лучшем случае, таланта, но подлинное творчество, доступное великим пророкам, философам или художникам, — всегда удел гения. Некоторые философы относили творчество к сфере бессознательного, признавали его несовместимость с рациональным познанием.
Механизмы творчества до сих пор изучены еще недостаточно. Тем не менее можно с определенностью сказать, что творчество представляет собой продукт биосоциальной эволюции человека. Способность к творчеству представляет собой систему взаимосвязанных операций, осуществляемых различными участками мозга.
С их помощью вырабатываются чувственные образы и абстракции, осуществляется переработка информации, ее хранение в системе памяти, вызов хранимой информации из памяти, группировка и комбинирование различных образов и абстрактных знаний и т.д.
Особую роль в переработке информации играет память, т.е. хранение ранее полученной информации. Она включает оперативную память, постоянно используемую в познавательной и предметно-практической деятельности, краткосрочную память, которая через небольшие интервалы времени может быть задействована для решения часто повторяющихся однотипных задач, и долгосрочную память, хранящую информацию, которая может понадобиться через большие интервалы времени для решения относительно редко возникающих проблем.
Деятельность людей целесообразна. Для достижения определенной цели приходится решать ряд задач. Одни из них могут быть решены с помощью известных приемов, а другие требуют принятия нестандартных решений. В ситуациях, не имеющих аналогов в прошлом, и необходимо творчество.
Оно представляет собой механизм приспособления человека к изменчивому окружающему миру. Поэтому творчество не противоположно рациональности, а выступает ее естественным и необходимым дополнением.
Любой человек в той или иной мере обладает творческими способностями, т.е. способностями к выработке новых приемов деятельности, овладению новыми знаниями, формулировке проблем. Каждый ребенок, познавая окружающий мир, овладевая языком, нормами поведения и культурой, по существу, занимается творчеством. Но с точки зрения взрослых, он овладевает уже известным, обучается уже открытому, проверенному. Поэтому новое для индивида не всегда есть новое для общества. Подлинное же творчество в культуре, политике, науке и производстве определяется принципиальной новизной полученных результатов в исторических масштабах.
Важнейший компонент творчества представляет интуиция. Древние мыслители рассматривали ее как внутреннее зрение, особую высшую способность ума. Но механизм интуиции никто из них не пояснял.
Современная наука определила, что интуиция включает в себя ряд этапов:
1) накопление и бессознательное распределение образов и абстракций в памяти;
2) неосознанное комбинирование и переработка накопленных абстракций, образов и правил в целях решения определенной за дачи;
3) четкое осознание задачи;
4) неожиданное для человека нахождение решения задачи.
Часто решение приходит тогда, когда человек занят совершенно другим делом или даже спит. Известно, что Менделеев увидел свою периодическую таблицу элементов во сне. Но этому предшествовала долгая упорная работа.
Процесс познания напрямую связан с так называемой право-левой асимметрией мозга; правое и левое полушария выполняют разные функции.
Правое в основном перерабатывает и хранит информацию, вызывающую чувственные образы, левое же осуществляет абстрагирование, вырабатывает понятия, суждения, придает информации смысл и значение, формулирует и хранит рациональные правила.
Процесс познания осуществляется в результате взаимодействия операций, выполняемых этими полушариями.
Если в случае болезни или травмы связь между ними нарушается, то процесс познания становится неполным, неэффективным или вообще невозможным.
Право-левая асимметрия мозга возникает в процессе воспитания и обучения и связана с практической деятельностью. Механизм интуиции связан с тем, что разрозненная деятельность по оперированию абстрактными и чувственными знаниями, осуществляемая отдельно левым и правым полушариями, объединяется, что приводит к получению искомого результата, который воспринимается как открытие.
Важнейшие элементы процесса познания — это объяснение и понимание. Они не могут существовать обособленно и должны дополнять друг друга.
Объяснение представляет собой переход от общих знаний к более конкретным. Оно устанавливает более глубокие и прочные связи между различными системами знаний, что позволяет включать в них новые знания о явлениях природы. Объяснение рассматривает факты, события, процессы, существовавшие в прошлом, позволяет осуществлять предвидение и предсказание будущих ситуаций и процессов.
Теория познания различает следующие виды объяснения:
1) структурное объяснение, отвечающее на вопрос, как устроен объект;
2) функциональное объяснение, отвечающее на вопрос, как действует и функционирует объект;
3) причинное объяснение, отвечающее на вопрос, почему воз никло данное явление.
Причем одно и то же явление может объясняться с разных позиций в зависимости от теоретических взглядов.
Для понимания какого-либо явления его нужно объяснить. Но объяснение бывает понятным или непонятным.
Существует особая наука о понимании — герменевтика. В ней сформулированы основные положения процесса понимания. Чтобы понять письменный или устный текст, надо понимать смысл и значение каждого слова, каждого понятия, каждого предложения или текстового отрывка. Но, с другой стороны, чтобы понять эти элементы текста, необходимо понимать смысл и значение содержащего их контекста, так как смысл и значение частей зависят от смысла и значения целого. Эта сложная зависимость получила название «герменевтический круг».
Понимание — это длительный и сложный процесс. Мы постоянно переходим от одного уровня понимания к другому, проходя пять определенных этапов:
1) интерпретация — первоначальное приписывание информации смысла и значения;
2) реинтерпретация — уточнение и изменение смысла и значения;
3) конвергенция — объединение, слияние прежде разрозненных смыслов и значений;
4) дивергенция —разъединение прежде единого смысла на от дельные части;
5) конверсия— качественное видоизменение смысла и значения, их радикальное преобразование.
Процесс понимания состоит не только в усвоении уже выработанных другими людьми или эпохами знаний, но и в конструировании на основе ряда сложных преобразований принципиально новых знаний, не существовавших ранее. В таких случаях понимание носит творческий характер и представляет собой переход от интуитивного мышления к рациональному познанию.
Вопросы и задания
1. Что такое познание? Какие виды познания существуют?
2. В чем сходство и различие знания и информации? Приведите при меры ситуаций, когда информация становится знанием, а когда — нет.
3. Объясните понятия ощущения, восприятия, образа.
4. В чем различие взглядов на ощущение материалистов и идеалистов?
5. Какова роль языка в процессе познания?
6. В чем состоит значение понятийного аппарата для передачи человеческого опыта?
7. Охарактеризуйте понятие творчества. Какую роль оно играет в процессе познания?
8. Что такое интуиция? Как протекает этот процесс?
9. Что такое объяснение? Каковы его этапы? В чем состоит взаимосвязь объяснения и понимания?
10. Прочитайте высказывание В.И.Ленина. «Для материалиста «фактически дан» внешний мир, образом коего являются наши ощущения. Для идеалиста «фактически дано» ощущение, причем внешний мир объявляется «комплексом ощущений»».
Чем, по его мнению, различаются взгляды материалистов и идеалистов?
3.1. Понятие познания
5 (100%) 1 vote5. Познание. Его возможности и границы. Философия. Курс лекций
5.1. Познание, его возможности и границы
5.1.1. Познание как предмет философского анализа
5.1.2. Философы античности о познании
5.1.3. Постановка гносеологических вопросов философами Нового времени
5.1.4. Постановка проблемы познания в немецкой классической философии
5.1.5. Русские философы о познании
5.1.6. Современные философские направления о познаваемости мира
5.2. Диалектико-материалистическая. Теория познания
5.2.1. Принципы и методы
5.2.2. Основные категории теории познания
5.3. Методы и формы научного познания. Научное сознание и мир науки
5.3.1. Понятие науки
5.3.2. Социальные функции науки
5.3.3. Инфраструктура научного знания
5.3.4. Эмпирическая модель теории познания
5.3.5. Основные методы рационального познания
5.4. Моделирование как метод научного познания
5.4.1. Определение модели. Классификация
5.4.2. Основные функции моделей
5.4.3. Моделирование и проблема истины
5.4.4. Особенности кибернетического моделирования
5.5. Методология и методика прогнозирования
5.5.2. Научно-технические прогнозы
5.5.3. Классификация прогнозов
5.6. Техника: закономерности развития и роль в жизни общества
5.6.1. Различные толкования понятия техники
5.6.2. Развитие техники. Понятие технического прогресса
5.6.3. Взаимодействие техники и общества
5.1. Познание, его возможности и границы
5.1.1. Познание как предмет философского анализа
Учение о способности человека познавать мир, сознательно воздействовать на окружающую действительность, на процессы природы и общества является одним из важнейших в любой философской школе, поскольку оно связано с решением основного вопроса в философии. Сложность и противоречивость современного процесса познания, многообразие школ и концепций выдвигают необходимость рассмотрения специфики философского подхода к познавательной деятельности.
Познание – специфическая деятельность, обусловленная общественно исторической практикой, направленной на приобретение и развитие знания, его углубления и совершенствование. По своей специфике познание ориентировано на открытие законов природы и общества, тайн бытия человека и мира вообще, обнаружения возможных способов действия с предметами и явлениями.
Знание – объективная реальность, данная в сознании человека, который в своей деятельности реально воспроизводит объективные закономерные связи реального мира. Термин «знание» в философской литературе употребляется в нескольких смыслах: знание как гносеологическая форма отношений человека к действительности; знание как способности, умения, навыки; знания как проверенный практикой результат познания. Вопрос о познаваемости мира, о путях и способах его познания является предметом дискуссии между представителями скептицизма и агностицизма с одной стороны, и гносеологического оптимизма – с другой. Первые сомневаются и отрицают (полностью или частично) принципиальную возможность познания мира, выявления его закономерности и постижения объективной истины. Вторые не отрицают познаваемости мира и утверждают познаваемость истины.
5.1.2. Философы античности о познании
Проблемы теории познания возникли вместе с зарождением философии. Познание и его изучение не есть нечто неизменное, раз и навсегда данное, оно представляет собой нечто «диалектическое», развивающееся по определенным законам. Познание имеет длительную историю, истоки которой уходят в античную философию. Ее представители Гераклит, Зенон, Протагор, Сократ, Платон, Аристотель сформулировали глубокие идеи соотношения знания и мнения, истины и заблуждения, о совпадении знания и предмета, о диалектике как методе познания.
В книге «Государство» Платон рассматривает виды знания: чувственное и интеллектуальное. Чувственное знание — низший вид, интеллектуальное — высший. Каждое из этих понятий в свою очередь делится на «мышление» и «рассудок» .
Под мышлением Платон понимает деятельность одного лишь ума, свободную от примеси чувственности, непосредственно созерцающую интеллектуальные предметы. Это та деятельность, которую Аристотель назовет впоследствии «мышлением о мышлении», неоплатоники — вслед за Платоном — интеллектуальной интуицией. Тот же термин использует впоследствии немецкий философ 19 века Шеллинг. Идеалисты, начиная с Платона, полагали, будто находясь в сфере интеллектуальной интуиции, познающий пользуется умом ради самого ума.
Под «рассудком» Платон понимает такой вид интеллектуального знания, при котором познающий также пользуется умом, но уже не ради самого ума, а для того, чтобы понимать чувственные вещи. «Рассудок» Платона уже не непосредственный интуитивный, а опосредованный, «дискурсивный» вид знания. И в сфере «рассудка» познающий применяет интеллектуальные «эйдосы», но применяет их только в качестве «гипотез». Рассудок, согласно Платону, действует между сферами ума и мнения. Он ниже ума и выше ощущений.
Чувственное знание Платон также делит на области; «веру» и «подобие«. Посредством «веры» мы воспринимаем вещи в качестве су шествуют и к и утверждаем их в этом качестве» «Подобие» — вид уже не восприятия, а представления вещей, или интеллектуальное действование с чувственными образами вещей. От «мышления» оно отличается тем, что здесь нет действования с чувственными образами вещей. «Подобие» отличается от «веры», тем, что подобие — это мыслительное построение, основывающееся на «вере».
С этими различиями у Платона тесно связано различение знания и мнения. Знает тот, кто мыслит о самих прекрасных вещах, кто может созерцать как само прекрасное, так и причастное ему. Кто причастного не принимает за само прекрасное, а самого прекрасного не принимает за всего лишь причастное ему. Мысль такого человека справедливо назвать знанием. В отличие от знающего обладатель мнения любит прекрасные цвета, образы, звуки, но его ум бессилен видеть и любить природу самого прекрасного. Мнение не есть незнание, но оно не есть знание? оно темнее знания и яснее незнания. В отличие от мнения знание есть потенция, особый род существующего. Род этого характеризует направленностьs знание направляется к своему предмету, и всякая потенция, направляющаяся к одному и тому же и делающая одно и то же.
Выдающийся мыслитель древности Аристотель общепризнанно считается «отцом логики». Обобщив методы познания науки и философии 6-4 в.в. до н.э., классифицировав и описав их, Аристотель создал учение о формах постигающего истину мышления, то есть логику.
Слово «логика», а тем более выражение «формальная логика» у Аристотеля не встречается. У него мы находим такие словоупотребления, как «логический силлогизм», «логическое рассуждение», «логические проблемы», но не слово «логика». Аристотель впервые вычленил и исследовал формы логического мышления, передав их изучения специальной науке, которую мы теперь называем логикой.
Первыми, кто занялся изучением методов исследования и сделали их предметом философской рефлексии, были Сократ и Платон. Логика и диалектика Аристотеля являются продуктом критической их переработки и развития. У обоих древнегреческих философов диалектика понималась в качестве органона познания вещей через их сущность («идеи» у Платона).
Диалектика, как ее понимал Платон, является познанием вещей на основе их идей и средством познания самих идей. Высшей идеей, к которой, по Платону, сводились все идеи, а соответственно и всякое познание, является идея «блага». В реальной действительности эта идея является «причиной всего правого и прекрасного», а в области познания — причиной «истины и ума».
Аристотель неоднократно подчеркивает, что для применения и развития науки логики необходимо опираться на непреходящее бытие, лишь тогда возможно применение законов логики. Философ пишет, что не имеет смысла судить об истине на том основании, что окружающие нас вещи явно изменяются и никогда не остаются в одном и том же состоянии. Ибо в поисках истины необходимо отправится от того, что всегда находится в одном и том же состоянии и не подвергаются никакому изменению.
По Аристотелю, для нашего познания единичное бытие есть сочетание «формы» и «материи». В плане бытия «форма» — сущность предмета или те определения самого по себе существующего предмета, которые могут быть сформулированы в понятии о предмете. То, с чем может иметь дело знание, есть только понятие, заключающее в себе существенные определения предмета. Напротив, если мы отвлечемся от понятия, то из всего содержания самого предмета останется то, что уже ни в каком смысле не может стать предметом знания.
Чтобы знание было истинным, оно, по Аристотелю, не только должно быть понятием о предмете. Кроме того, самим предметом познания может быть не преходящее, не изменчивое, не текущее бытие, но только бытие непреходящее, пребывающее. Такое познание возможно, хотя отдельные предметы, в которых только и существует непреходящая сущность, всегда только предметы преходящие, текучие. И такое познание может быть только познанием «формы». Эта форма каждого предмета вечна: она не возникает и не погибает. У Аристотеля истина рассматривается как высшая форма бытия. Человек, постигая истину, приближается к совершенному бытию.
Цель умозрительного знания — истина, а цель знания, касающегося деятельности — дело: ведь люди деятельные даже тогда, когда они рассматривают вещи, каковы они, исследуют не вещи, а вещь в её отношении к чему-то и в настоящее время. Но мы не знаем истины, не зная причины. А из всех вещей тем или иным свойством обладает та, благодаря которой такое же свойство присуще и другим; наиболее истинно то, что для последующего есть причина его истинности.
Аристотель также выделяет проблему, впоследствии ставшую камнем преткновения в философии: на основе чего строится познание человека о мире — на основе эмпирического опыта или в результате мыслительной деятельности? Если имеет место и то и другое, то каково их соотношение? Истинное и ложное означают следующее: истина есть удостоверение (как бы) на ощупь ,а сказывание (ведь не одно и то же утвердительная речь и сказывание). Когда нельзя таким образом удостовериться, имеется незнание. В самом деле, относительно сути вещи ошибаться невозможно — разве что привходящим образом, — и одинаково обстоит дело и с сущностями несоставными, ибо и относительно них ошибиться нельзя; и все они существуют в действительности, не в возможности, ибо иначе они возникали бы и уничтожались; а сущее само по себе не возникает и не уничтожается, ибо оно должно было бы возникать из чего-то; поэтому относительно того, что есть бытие само по себе и в действительности, нельзя ошибаться, а можно либо мыслить его, либо нет. Относительно его ставится вопрос только о сути, а не о том, такого ли свойства оно или нет.
Что же касается бытия как истины, отмечает Аристотель, и небытия как ложного, то в одних случаях, если связывают (связанное на деле), имеется истинное, если же такого связывания нет, то — ложное, а в других случаях, когда имеется одно, если оно действительно сущее, оно есть только таким-то образом; если же оно таким-то образом не существует, и истина здесь в том, чтобы мыслить это сущее, а ложного здесь нет, как нет здесь и заблуждения, а есть лишь незнание.
Таким образом, мы видим как трактовалась в древнегреческой философии проблема истины. В частности, какое звучание эта проблема приобрела у Аристотеля. Необходимо отметить, что отправной точкой для исследования истины, у него служит положение о необходимости опираться на непреходящее бытие. Разум человека рассматривается как инструмент постижения истины, в поисках которой необходимо лишь опираться на формальные законы логики.
5.1.3. Постановка гносеологических вопросов философами Нового времени
Серьезные изменения в развитии теории познания были сделаны европейской философией Нового времени, в которой гносеологическая проблематика заняла, центральное место.
Ф. Бэкон — родоначальник английского материализма и методологии опытной науки. Философия Бэкона соединила в себе эмпиризм с теологией, натуралистическое миросозерцание — с началами аналитического метода. Рассуждениям о Боге Бэкон противопоставил доктрину «естественной» философии, которая базируется на опытном сознании (эмпиризм — опыт). Как материалистический эмпирист Ф. Бэкон (наряду с Гоббсом, Локком, Кондильяком) утверждал, что чувственный опыт отражает в познании только объективно существующие вещи, (в противоположность субъективно-идеалистическому эмпиризму, который признавал единственной реальностью субъективный опыт).
В противоположность рационализму в эмпиризме рационально-познавательная деятельность сводится к разного рода комбинациям того материала, который дается в опыте, и толкуется как ничего не прибавляющая к содержанию знания.
Здесь эмпиристы столкнулись с неразрешимыми трудностями выделения исходящих компонентов опыта и реконструкции на этой основе всех видов и форм сознания. Для объяснения реально совершающегося познавательного процесса эмпиристы вынуждены выходить за пределы чувственных данных и рассматривать их наряду с характеристиками сознания (таких как память, активная деятельность рассудка) и логическими операциями (индуктивное обобщение), обращаться к категориям логики и математики для описания опытных данных в качестве средств построения теоретических знаний. Попытки эмпиристов обосновать индукцию на чисто эмпирической основе и представить логику и математику как простое индуктивное обобщение чувственного опыта потерпели неудачу.
Рационализм- (разум) как целостная система гносеологических воззрений начал складываться в 17-18 вв. в результате «торжества разума» – развития математики и естествознания, хотя его истоки можно найти еще в др.греческой философии.
Культ разума вообще характерен для эпохи 17-18 вв. — истинно только то, что укладывается в определенную логическую цепочку. Обосновывая безусловную достоверность научных принципов математики и естествознания рационализм пытался решить вопрос: как знание, полученное в процессе познавательной деятельности, приобретает объективный, всеобщий и необходимый характер. Представители рационализма Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. Лейбниц утверждали, что научное знание, обладающее этими логическими свойствами, достижимо посредством разума, который выступает как его источником, так и собственно критерием истинности.
Так например, к основному тезису сенсуалистов «нет ничего в разуме, чего прежде не было в чувствах» рационалист Лейбниц добавляет: «Кроме самого разума». Принижение роли чувств и ощущений восприятия, в форме которого реализуется связь с миром, влечет за собой отрыв от реального объекта познания. Обращение к разуму как единственному научному источнику знания привело рационалиста Декарта к заключению о существовании врожденных идей. Хотя, с точки зрения материализма, это можно назвать генетическим кодом, передаваемым от поколения к поколению. С ним согласен Лейбниц, предполагая наличие предрасположений (задатков) мышления.
Р. Декарт — французский философ и математик, являясь одним из основоположников «новой философии», основатель картезианства, был глубоко убежден, что на истину натолкнется скорее отдельный человек, чем целый народ. При этом он отталкивался от «принципа очевидности» при котором всякое знание должно было проверяться с помощью естественного «света разума». Это предполагало отказ от всех суждений принятых на веру. Великий философ, предложивший свою систему координат в математике (декартова — прямоугольная система координат) предложил и точку отсчета для общественного сознания.
По Декарту научное знание должно было быть построено как единая система в то время как до сих пор (до него) оно было лишь собранием случайных истин. Незыблемым основанием (точкой отсчета) такой системы должно было стать наиболее очевидное и достоверное утверждение (своеобразная «истина в последней инстанции»). Декарт считал абсолютно неопровержимым суждение «мыслю, следовательно, существую». Этот аргумент предполагает убеждение в превосходстве умопостигаемого над чувственным, не просто принцип мышления, а субъективно пережитый процесс мышления от которого невозможно отделить собственно мыслящего. Однако, самосознание как принцип философии еще не обрело полной автономии. Истинность исходного принципа, как знания ясного и отчетливого гарантировано у Декарта наличием Бога — существа всемогущего, вложившего в человека естественный свет разума. Самосознание у Декарта не замкнуто на себя и открыто Богу, который выступает источником мышления: все смутные идеи — продукт человека (а поэтому ложны), все ясные идеи идут от Бога, следовательно истинны. И здесь у Декарта возникает метафизический круг: существование всякой реальности (в том числе и Бога) удостоверяется через самосознание, которое (значимость выводов этого сознания) обеспечивается опять-таки Богом.
Самое первое достоверное суждение («основа основ», «истина в последней инстанции») по Декарту — мыслящая субстанция. Она открыта нам непосредственно (в отличие от материальной субстанции — которая открыта нам опосредованно через ощущения). Декарт определяет эту первоначальную субстанцию как вещь, которая для своего существования не нуждается ни в чем, кроме самой себя. В строгом смысле подобной субстанцией может быть только Бог, который вечен, вездесущ, всемогущ, источник всякого блага и истины, творец всех вещей.
Мыслящая и телесная субстанции сотворены Богом и им поддерживаются. Разум Декарт рассматривает как конечную субстанцию вещь несовершенную, неполную, зависящую от чего-то другого и стремящуюся к чему-то лучшему и большему, чем Я сам. Таким образом, среди сотворенных вещей Декарт называет субстанциями только те, которые для своего существования нуждаются лишь в обычном содействии Бога, в отличие от тех, которые нуждаются в содействии других творений и носят названия качеств и атрибутов.
Материя по Декарту делима до бесконечности (атомов и пустоты не существует) а движение объяснял с помощью понятия вихрей. Данные предпосылки позволили Декарту отождествить природу с пространственной протяженностью, таким образом, оказалось возможным изучение природы представить как процесс ее конструирования (как, например, геометрические объекты).
Наука по Декарту конструирует некоторый гипотетический мир и этот вариант мира (научный) равносилен всякому другому, если он способен объяснить явления, данные в опыте т.к. это Бог является «конструктором» всего сущего и он мог воспользоваться для осуществления своих замыслов и этим (научным) вариантом конструкции мира. Такое понимание мира Декартом как системы тонко сконструированных машин снимает различие между естественным и искусственным. Растение такой же равноправный механизм, как и часы, сконструированные человеком, с той лишь разницей, что искусность пружин часов настолько же уступает искусности механизмов растения, насколько искусство Высшего Творца отличается от искусства творца конечного (человека). Впоследствии аналогичный принцип был заложен в теорию моделирования разума — кибернетику: ни одна система не может создать систему сложнее себя самой. Таким образом, если мир — механизм, а наука о нем — механика, то процесс познания есть конструирование определенного варианта машины мира из простейших начал, которые находятся в человеческом разуме. В качестве инструмента Декарт предложил свой метод, в основу которого легли следующие правила:
- начинать с простого и очевидного;
- путем дедукции получать более сложные высказывания;
- действовать таким образом, чтобы не упустить ни одного звена (непрерывность цепи умозаключений) для чего нужна интуиция, которая усматривает первые начала, и дедукция, которая дает следствия из них.
Как истинный математик Декарт поставил математику основой и образцом метода, и в понятии природы оставил только определения, которые укладываются в математические определения — протяжение (величина), фигура, движение. Важнейшими элементами метода являлись измерение и порядок. Декарт отождествил ум и душу, называя воображение и чувство модусами ума. Устранение души в ее прежнем смысле позволило Декарту противопоставить две субстанции природу и дух, и превратить природу в мертвый объект для познавания (конструирования) и использования человеком.
Очень трудно сделать вывод в окончательной правоте какой-либо из описанных концепций познания — полное отрицание значения опыта одной школой и отрицание организующего начала в качестве более сложной системы (составной частью которого является и наш трехмерный мир).
Проблему существования врожденных идей можно более подробно рассмотреть на примере двух противостоящих друг другу концепций — Дж. Локка (эмпиризм) и Г.В. Лейбница (рационализм).
Локк утверждает, что одним из самых распространенных аргументов при доказательстве существования врожденных идей является ссылка на всеобщее согласие в их существовании, на наличие в душе человека мыслительных способностей, всеобщих для всех. Локк критикует эту точку зрения, показывая, что всеобщность идей и их врожденность — разные понятия. Всеобщность идей не доказывает их врожденности. Ведь даже такие ставшие законами логики принципы, как закон тождества и закон непротиворечия, не являются всеобщими. Они не известны, например, детям, умалишенным и значительной части людей, не изучавшей логику, следовательно, не даны от природы, не являются врожденными.
Еще меньше права называться врожденными имеют практические принципы, являющиеся основаниями морали и нравственности, религиозных представлений и традиций. Доказать общепринятость практических принципов не представляется возможным. Более того, целые народы имеют прямо противоположные нравственные начала. «Я легко допускаю, — пишет Локк, — что существует большое число мнений, которые принимаются и усваиваются как первые и неоспоримые принципы людьми различных стран, воспитаний и характеров; многие из них не могут быть истинными как из-за их нелепости, так и из-за взаимной противоположности. Тем не менее все эти положения, как бы неразумны они ни были, считаются в разных местах столь священными, что даже здравомыслящие в других отношениях люди скорее расстанутся с жизнью и всем самым дорогим для себя, чем позволят себе и другим усомниться в их истинности».
Все без исключения идеи, делает вывод Локк, имеют совсем иную природу, иное происхождение. От внешних предметов при помощи органов чувств наш ум получает различные ощущения и восприятия (желтое, горячее, мягкое, горькое). Внутреннее действие ума, или «внутреннее чувство», — Локк называет его рефлексией — доставляет идеи нашему разуму. Никаких других источников происхождения идей, кроме ощущений и действий ума, полагает он, не имеется.
Разногласия между Лейбницем и Локком по данному вопросу касались и вопроса о том, можно ли нашу душу до начала знания уподобить чистой доске, на которой еще ничего не написано? Локк давал утвердительный ответ на поставленный вопрос. Иной позиции придерживается Лейбниц: душа не является пустой доской, в ней внутренне содержатся основные принципы, общие понятия. Они находятся там до начала познания чего бы то ни было, в том числе самой души, поэтому они не могут не быть врожденными. В душе существуют вечные законы разума, считает Лейбниц, но обнаружить их не так просто, для этого требуется внимание и определенные умственные усилия. Разум способен уловить необходимые связи и в соответствии с ними установить надежные правила, которые в свою очередь дадут возможность предсказывать события и явления, не фиксируемые в настоящее время органами чувств, чем, собственно, и отличается деятельность человека от действий животных.
Восприятия дают нам лишь частный случай, «индивидуальную истину». И на основе даже очень большого числа примеров и их обобщения при помощи абстракции (как это предполагал Локк), по мнению Лейбница, нельзя получить общего понятия, в несомненной адекватности которого мы были бы абсолютно уверены.
Согласно Лейбницу, душа и тело живут и действуют каждое по своим законам, но тем не менее «одно повинуется другому, насколько это требуется». Гармония души и тела предустановлена первоначальной субстанцией, носительницей общих свойств и способностей души и тела. Вся Вселенная воздействует на нашу душу, целое действует на свою составляющую часть, и вся Вселенная целиком отражается в своей части, но с различной степенью точности в каждой из них. Вселенная представляет собой бесконечную совокупность вещей, каждая из которых наделена способностью к восприятию и может быть уподоблена живому существу, имеющему душу и тело. Каждое такое существо уникально, имеет свой духовный мир, свой мир знания о целом, и в то же время все они вместе составляют гармоническое единство, предустановленное самой природой. Природа предопределила одинаковые для этих существ способности, которые делают возможным понимание их друг другом.
Каждое из конкретных восприятий состоит из множества незаметных для чувств микровосприятий, из незаметного (неощущаемого) складывается заметное (явно ощущаемое). Существует как бы «порог» восприятия: до некоторых пор мы не ощущаем и не осознаем воздействия вещей на наши души. Когда же наступает осознание действия вещи и возникает восприятие, последнее есть уже не непосредственное знание, а абстракция, результат медленного и незаметного накопления микровосприятий. Никакого скачка не происходит, а осуществляется плавный и незаметный для нас рост одного и того же ощущения. Лейбниц, разумеется, не против абстракций, наоборот, он отмечает, что «абстракция сама по себе не является ошибкой, лишь бы только помнили, что то, от чего отвлекаются, все же существует». А существует то, что недоступно чувствам, и так как имеются (и по Локку, и по Лейбницу) только два источника познания — чувства и рефлексия (разум), — то, значит, в душе присутствуют неосознанные (врожденные) идеи, направляющие незаметные восприятия. Деятельностью души управляют врожденные принципы.
Лейбниц выдвигает положение о том, что природа не делает скачков — так называемый закон непрерывности. Идеи Лейбница, как известно, вплотную подводили к открытию бесконечно малой величины и обоснованию дифференциального исчисления в математике. Бесконечно малая величина не есть ничто, но в то же время она и не является чем-то определенным; только в предельном случае выполнения определенной функции может быть прояснена ее роль: микровосприятия (бесконечно малые величины) плавно преобразуются в качественно ощущаемое восприятие, доступное для наших «грубых» органов чувств. Но ведь фиксация такого восприятия была незаметным образом подготовлена деятельностью нашей души, не органов чувств, а врожденными механизмами, неосознаваемыми мыслительными факторами, следовательно, душа до воздействия на нее предметов внешнего мира не была пустой.
Подводя итог, нужно отметить, что критика Локком теории врожденных идей не является ее голым отрицанием, а направлена на опровержение ее оснований. Движение критической мысли британского материалиста идет в трех направлениях.
Во-первых, врожденность идей и их всеобщность — это разные понятия. Даже если доказана всеобщность какой-либо идеи, отсюда еще не следует заключения о ее врожденности. Во-вторых, подвергается критике сама всеобщность путем приведения примеров, ее опровергающих. В-третьих, Локк анализирует свойства «быть разумным» и «быть понятным»: если исходить из того, что находящееся в разуме должно быть понятным, то врожденная идея должна быть понятной. Дальнейший ход мысли, по Локку, приводит к следующему выводу: «Так как истины, приобретенные разумом, тоже понятны, то между врожденными и приобретенными идеями нет в этом отношении никакой разницы».
Важно напомнить, что спор о природе врожденных идей опирается на разное толкование центрального понятия обоих мыслителей — понятия абстракции. По Локку, необходимые истины и общие понятия получаются в результате рассмотрения большого числа сходных индивидуальных истин, частных примеров и отвлечения (абстрагирования) от несущественных признаков. Обобщение на основе абстрагирования и дает то, что называют общей идеей. По Лейбницу, наоборот, необходимые истины и общие понятия не должны зависеть от частных примеров и от показаний органов чувств. Чувства, конечно, выполняют свою функцию, но она сводится лишь к первоначальному «толчку». Они лишь заставляют задуматься над возможностью обобщения. Абстракция подготавливается незаметной деятельностью души, работой ее врожденного механизма.
Так, использование одного и того же термина приводит к разным результатам. У Локка абстракция доказывает отсутствие врожденных идей, а у Лейбница, наоборот, — их наличие.
Следует подчеркнуть, что, по Лейбницу, душа и тело не противостоят друг другу, а находятся в гармонии, которая обеспечена первоначальной субстанцией, являющейся носительницей общих свойств души и тела. Этот вид гармонии души и тела Лейбниц называет предустановленной гармонией. Все души сходны, так как по своей природе имеют общую причину. Именно поэтому они понимают друг друга. Знание, которым они располагают, может на этом основании считаться интерсубъективным.
5.1.4. Постановка проблемы познания в немецкой классической философии
Проблемам познания в немецкой классической философии были посвящены труды И.Канта, Г.Гегеля, Л.Фейербаха. Основоположник немецкой классической философии И. Кант впервые попытался связать проблемы гносеологии с исследованием исторических форм деятельности людей, существующих лишь в нормах деятельности субъекта. Он подразделяет логику на общую /формальную/ — логику рассудка и трансцендентальную — логику разума, которая явилась зачатком диалектической логики.
В работах Канта «критического периода» проблемы теории познания, этики и вопросы о целесообразности в природе были рассмотрены как взаимосвязанные и взаимообусловленные. Это, прежде всего, относится к постановке теоретико-познавательных проблем, нашедших свое завершение, согласно кантовской концепции, в эстетике.
В анализе процесса познания Кант особо выделил понятийное мышление — «мышление есть познание через понятия», указывая, что, помимо созерцания, существует лишь один способ познания, а именно познание через понятия, не интуитивное, а дискурсивное. В «Критике чистого разума» на вопрос о том, что такое истина. Кант ответил следующим образом. Истина возможна лишь в форме предмета, то есть как соответствие рассудка (самой формы всеобщности и необходимости) и чувства (эмпирического многообразия ощущений, возникающих в априорных формах времени и пространства). Предметность понималась, как правило, расположением ощущений в пространстве и во времени, которое заключает в себе применение чистого рассудка (категорий) и с помощью которого субъективные соединения восприятии получают объективный и всеобщий характер.
Кант различал и обособлял созерцание и рассудок, отводя каждому определенную роль в познавательном процессе. Однако, он постоянно подчеркивал их взаимосвязь. Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один нельзя было бы мыслить. Мысли без содержания пусты, созерцания без понятий слепы. Поэтому в одинаковой мере необходимо свои познания делать чувственными (то есть присоединять к ним в созерцании предмет), а свои созерцания постигать рассудком, то есть подводить их под понятия. Эти две способности не могут выполнять функции друг друга. Рассудок ничего не может созерцать, а чувства ничего не могут мыслить. Только из соединения их может возникнуть знание.
И.Кант подчеркивает, что со времени Аристотеля логика не много обогатилась по содержанию, да это и невозможно в силу ее природы. Улучшаться же она может в отношении точности, определенности и отчетливости. Есть лишь немного наук, достигших столь устойчивого состояния, что они более не изменяются. К таковым принадлежит логика. Аристотель не упустил ни одного момента рассудка, и в этом отношении мы лишь точнее, методичнее и аккуратнее.
Но формальную логику Канта нельзя считать продолжением и развитием логики Аристотеля. Логика для Канта — собрание чисто формальных правил, служащих лишь для согласования мыслей. Логика, по мнению Канта, не может быть методом достижения объективной истины, орудием отыскания новых результатов.
В работах Канта делается попытка взглянуть на процесс познания не извне, а изнутри человека. Показывается ограниченность способности человеческого познания.
Философ пишет, что расхождение между чувственной и рассудочной способностью указывает только на то, что ум часто не может выразить конкретно и превратить в созерцание те абстрактные идеи, которые он получил от рассудка. Но эта субъективная трудность, как это нередко бывает, ошибочно кажется каким-то объективным противоречием и легко вводит в заблуждение людей неосмотрительных, заставляя их принимать границы человеческого ума за пределы, в которых содержится сама сущность вещей.
Философия, изучавшая знание в существовавших в науке того времени образцах, пришла по крайней мере, к двум сформировавшимся позициям. Постоянная незавершенность опыта приводила рационалистов к выводу, что только разум может сообщить знанию всеобщность и необходимость. А потому знание производится разумом. Эмпиризм, напротив, не менее убедительно доказал, что без чувств, без ответа никакое знание возникнуть не может и, следовательно, знание — продукт опыта. Наверное, можно согласиться с Н.К. Вахтоминым, утверждающим что, принимая во внимание эти взгляды, Кант стал рассуждать следующим образом. Он принял мысль, что опыт страдает незавершенностью. Совершенство знанию сообщает разум, приписывающий объектам то, что он берет из самого себя. Разум в широком смысле слова означает самодеятельность субьекта, включающую в себя как априорные формы рассудка (категории), так и априорные идеи, производимые разумом уже в узком смысле этого слова. Априорные формы чувственного созерцания и рассудка, отличающиеся от опыта, сообщают достоверность знанию, получаемому в опыте.
Это новая позиция по сравнению со взглядами как рационалистов, так и эмпириков Нового времени. Если предшественники Канта проблему происхождения знания ставили в форме дилеммы (знание- продукт опыта, и знание производится разумом), то Кант решал ее так: научное знание возникает благодаря опыту посредством априорных форм созерцания и рассудка.
Наряду с конкретно-научным знанием необходимо было объяснить своеобразие философского знания. Такая задача не ставилась предшественниками И.Канта. Кант предложил следующее: философское знание выходит за пределы опыта, если в ответе даны явления, составляющие содержание конкретно-научного знания, то философское знание относится к вещам самим по себе, таким, как душа, свобода, бог. Это знание, покидающее сферу опыта, не может претендовать на достоверность. Оно — предмет веры и необходимо лишь для практической деятельности. В отношении к вещам самим по себе Кант усматривал своеобразие философского знания. А так как это знание не может претендовать на достоверность, то философия, как отрасль знания, нуждается в преобразовании. Она не может быть наукой о бытии, а должна быть наукой о познании, о границах разума, о его способности к априорному познанию.
В отличии от предшественников, И. Кант полагает априорность не только деятельности интеллекта, но и чувств. Это — априорное созерцание. С помощью априорного созерцания познаются только явления, но не вещи сами по себе. «Вещь сама по всебе» остается непознанной нами, хотя она сама по себе и действительна. К мышлению о вещах самих по себе разум побуждает незавершенность опыта. В пределах опыта знание может расширяться до бесконечности. Но сколько бы оно не расширялось, мы никогда не познаем вещи сами по себе. В этом отношении опыт несовершенен.
По мнению Н.К. Вахтомина, И. Кант различает следующие виды знания: 1) происшедшие из опыта, 2) происшедшее из общего правила, которое когда-то было заимствовано из опыта. Последние являются априорными, чистыми знаниями.
Характер теории познания Канта определил его взгляд на предмет логики, на основные формы и законы мышления. По Канту предметом логики являются субъективные формы мышления, оторванные от материальной, объективной действительности. Кант в предисловии к «Критике чистого разума» писал, что границы логики совершенно точно определяются тем, что она есть наука, обстоятельно излагающая и строго доказывающая исключительно лишь формальные правила всякого мышления (независимо от того, имеет ли оно априорный или эмпирический характер, независимо от его происхождения или объекта, а также от того, встречает ли оно случайные или естественные препятствия в нашем духе).
Своими успехами логика обязана только ограниченности своей задачи, которая дает ей право и даже обязывает ее отвлечься от всех объектов знания и различий между ними; в ней, следовательно, рассудок имеет дело только с самим собой и своими формами. По мнению С.И. Попова, изложенному в книге «Кант и кантианство», основными чертами кантианской трактовки предмета формальной, или общей, логики являются:
- Общая логика есть основа всех других наук.
- Общая логика не может быть логикой истины, органоном, то есть орудием познан
Нейронные механизмы взаимодействия языка и познания
Как язык и познание взаимодействуют в мышлении? Используется ли язык только для передачи завершенных мыслей или он является основой мышления? Существующие подходы не привели к вычислительной теории. Мы разрабатываем гипотезу о том, что язык и познание — это два отдельных, но тесно взаимодействующих механизма. Язык накапливает культурную мудрость; познание развивает ментальные представления, моделирующие окружающий мир, и адаптирует культурные знания к конкретным обстоятельствам жизни.Язык приобретается из окружающего языка «в готовом виде» и поэтому может быть приобретен в раннем возрасте. Это раннее овладение языком в детстве охватывает всю иерархию от звуков до слов, фраз и высших концепций, существующих в культуре. Познание развивается на основе опыта. Однако познание нельзя получить только на основе опыта; язык — необходимый посредник, «учитель». Разработана математическая модель; он преодолевает предыдущие трудности и приводит к теории вычислений.Эта модель согласуется с «предварительно запрограммированным на языке мозгом» Арбиба, построенным на основе системы зеркальных нейронов. Он моделирует последние нейровизуализационные данные о познании, оставаясь незамеченными другими теориями. Объясняется ряд свойств языка и познания, которые раньше казались загадочными, в том числе влияние языковой грамматики на культурную эволюцию, что может объяснить специфику английской и арабской культур.
1. Лингвистика и математические модели
Неизвестно, как язык взаимодействует с познанием.Как они действуют в мышлении? Язык — это просто средство общения или это основа для развития мыслей? Мы думаем словами и фразами или говорим, не думая? Если обе способности важны, как нам учиться? Какие слова связаны с какими мыслями? Чтобы использовать всего 1000 слов для 1000 предметов, каждый ребенок должен выучить правильные комбинации из 1000 1000 возможных комбинаций, часто без явного обучения, как это было с большинством детей во всем мире на протяжении тысячелетий.Изучать абстрактные идеи еще труднее. Слова и предложения не используются в небольших наборах в сочетании с объектами и событиями, точно соответствующими предполагаемому значению. Большинство предметов, присутствующих в любой ситуации, не имеют отношения к этой ситуации (скажем, узор на полу не имеет отношения к пониманию того, что эта комната — лекционный зал или столовая). Как мы научимся игнорировать несущественное большинство объектов и событий и учитывать соответствующий контекст? Какие нейронные механизмы мозга позволяют изучать язык и познание? После краткого обзора существующих теорий и прошлых трудностей описываются фундаментальные механизмы познания с их математическими моделями, которые позволяют преодолеть прошлые трудности.
Долгое время логика доминировала в мышлении математиков и интуиции психологов и лингвистов. Логические механизмы схожи для языка и познания; оба основаны на логических утверждениях и правилах. Недостатки логики, установленные фундаментальными результатами Гёделя [1], не были должным образом учтены.
Современные лингвистические интересы в области психических механизмов языка были инициированы Хомским [2] в 1950-х годах. Он определил «бедность стимулов» в числе первых загадок языка, которые науке пришлось разрешить огромному количеству знаний, необходимых для того, чтобы говорить и понимать язык; его изучает каждый ребенок во всем мире, даже при отсутствии формального обучения.Хомскому казалось очевидным, что окружающие языковые культуры не несут в себе достаточно информации для того, чтобы ребенок выучил язык, если только определенные механизмы изучения языка не являются врожденными. Эти механизмы должны быть достаточно конкретными для изучения сложных языковых грамматик и при этом достаточно гибкими, чтобы ребенок любой национальности из любой части мира мог выучить любой язык, на котором говорят. Этот врожденный механизм обучения Хомский назвал универсальной грамматикой и намеревался открыть его механизмы.Хомский подчеркивал важность синтаксиса и считал, что изучение языка не зависит от познания. Идея механизмов врожденного или врожденного языка называется нативизм .
Первоначально доступная математика логических правил, аналогичная системам правил искусственного интеллекта, использовалась последователями Хомского. В конце концов новая математическая парадигма в лингвистике Хомского была предложена в [3], правила и параметры . Это было похоже на модельные системы, появившиеся в математических исследованиях познания.Универсальные свойства языковых грамматик должны были моделироваться параметрическими правилами или моделями, а конкретные характеристики грамматики конкретного языка фиксировались параметрами, которые каждый ребенок мог изучить при взаимодействии с окружающим языком. Недавнее фундаментальное изменение идей Хомского [4] было названо минималистской программой . Он был направлен на упрощение структуры правил механизма мышления языка. Считалось, что язык находится в более тесном взаимодействии с другими механизмами разума, ближе к значению, но остановился на границе между языком и значением.Сегодня нативизм Хомского все еще предполагает, что значения появляются независимо от языка. Логика — это математика моделирования нейронных механизмов языка.
Однако многие лингвисты-психологи не соглашались с разделением языка и познания. В 1970-х годах возникла когнитивная лингвистика, чтобы объединить язык и познание и объяснить создание значений. Идея Хомского об особом модуле в сознании, посвященном языку, была отвергнута. Язык и познание используют похожие механизмы.Он воплощен и расположен в окружающей среде. Связанное с этим исследование строительной грамматики утверждает, что язык не является композиционным и что не все фразы состоят из слов с использованием одних и тех же синтаксических правил и сохранением тех же значений; метафоры — хорошие примеры [5–8]. Однако ни нативизм, ни когнитивная лингвистика не приводят к компьютерной лингвистической теории, объясняющей, как приобретаются познание и язык и создаются значения.
Эволюционная лингвистика подчеркивает важность развития языка и значений.Языковые механизмы формируются путем передачи от поколения к поколению [9, 10]. Было продемонстрировано, что этот процесс передачи является «узким местом», механизмом процесса, который выбирает или «формирует» композиционные свойства языка и связывает язык со значениями [11–13]. Эволюционный лингвистический подход математически продемонстрировал, что действительно это узкое место ведет к композиционному свойству языка. Небольшое количество звуков (фонем, букв) можно объединить в большое количество слов.Путем моделирования сообществ коммуникативных агентов [14] эволюционная лингвистика продемонстрировала появление композиционного языка, но все еще не была разработана вычислительно жизнеспособная модель взаимодействующего языка и познания; существующие математические формализмы сталкиваются с комбинаторной сложностью.
Многие аспекты взаимодействия языка и познания не могут быть смоделированы существующими математическими методами. Существующие теории языка и познания не объясняют многие важные аспекты неизвестных человеческих нейронных механизмов, оставаясь загадочными.Эти механизмы рассматриваются здесь. Предлагаемая модель решает некоторые давние проблемы языкового познания. Как разум учится правильным ассоциациям между словами и предметами среди астрономического числа возможных ассоциаций; почему дети могут говорить почти обо всем, но не могут вести себя как взрослые; каковы различия между мозгом и разумом? Почему животные не говорят и не думают, как люди? Как язык и познание участвуют в мышлении? Недавние эксперименты по визуализации мозга указывают на поддержку предложенной модели.
2. Познание: математическая модель
2.1. Нейронные сигналы сверху вниз и снизу вверх
Важные свойства восприятия и познания выявляются с помощью простого эксперимента, свойства которого игнорируются большинством теорий [15]. Представьте объект перед собой с закрытыми глазами. Воображение расплывчатое, не такое четкое и ясное, как с открытыми глазами. Когда глаза открыты, объект становится четким и ясным. Кажется, что это происходит мгновенно, но на самом деле это занимает около 1/5 секунды. Это очень долгий срок для нейронных механизмов мозга, сотни тысяч нейронных взаимодействий.Также с открытыми глазами отметим, что мы не осознаем изначально смутное воображение, мы не осознаем всю 1/5 секунды, и мы осознаем только конец этого процесса: четкий, ясный объект. на наших глазах. Этот эксперимент стало легко объяснить после многих лет исследований.
Объяснение этого эксперимента требует понимания механизмов инстинктов, эмоций и ментальных представлений. Восприятие и понимание мира происходит благодаря механизму мысленных представлений или концепций.Представления понятий подобны ментальным моделям объектов и ситуаций; эта аналогия весьма буквальна, например, во время зрительного восприятия ментальная модель объекта, хранящаяся в памяти, проецирует изображение (нисходящие сигналы) на зрительную кору, которое сопоставляется там с изображением, проецируемым сетчаткой (восходящим signal, подробнее см. [16]).
Ментальные представления — это эволюционный недавний механизм. Он развился для удовлетворения более древних механизмов инстинктов. Здесь «инстинкт» — это простой врожденный неадаптивный механизм, описанный в [17].Инстинкт — это механизм, похожий на внутренний «датчик», который измеряет жизненно важные параметры тела, такие как артериальное давление, и указывает мозгу, когда эти параметры выходят за пределы безопасного диапазона. (Более подробную информацию можно найти в [18] и ссылках в ней.) В организме есть десятки таких датчиков, измеряющих уровень сахара в крови, температуру тела, давление различных жидкостей и так далее.
Инстинктивно-эмоциональная теория Гроссберга-Левина [17] предполагает, что передача удовлетворения или неудовлетворенности инстинктивных потребностей от инстинктивных частей мозга к участкам мозга, принимающим решения, осуществляется с помощью эмоциональных нейронных сигналов.Эмоция относится к нескольким нервным механизмам в мозгу [19]; здесь он всегда относится к механизму, соединяющему концептуальные и инстинктивные области мозга. Восприятие и понимание ментальных моделей, соответствующих объектам или ситуациям, которые потенциально могут удовлетворить инстинктивные потребности, получают преимущественное внимание и ресурсы обработки в уме.
Нейронные сигналы, идущие сверху вниз, проецируемые ментальной моделью в зрительную кору головного мозга, делают зрительные нейроны более восприимчивыми к согласованию восходящих сигналов или «праймеров» нейронов.Эта проекция вызывает воображение, которое мы воспринимаем с закрытыми глазами, как в эксперименте с закрытыми и открытыми глазами. Сознательное восприятие возникает, как уже упоминалось, после совпадения сигналов сверху вниз и снизу вверх. Какое-то время процесс сопоставления представлял трудности для математического моделирования, о чем говорится ниже.
2.2. Логика и вычислительная сложность
Компьютерный интеллект не может конкурировать с животными [20]. Под специфической математической сложностью моделей восприятия и познания за последние 60 лет понималась комбинаторная сложность (КС) [21–24].Обучение требует обучения, и алгоритмы должны изучать объекты во множестве их вариативностей, а также в контексте. Контекст — это комбинация множества объектов; эти комбинации приводят к неисчислимому количеству операций. Комбинации 100 объектов составляют 100 100 , число больше, чем все взаимодействия элементарных частиц за всю историю Вселенной.
Трудности CC были связаны с гёделевскими ограничениями логики; они являются проявлением логической непоследовательности в конечных системах [25–27].Подходы, разработанные специально для преодоления логических ограничений, таких как нечеткая логика и нейронные сети, сталкиваются с логическими шагами в своих операциях: для обучения требуются логические процедуры (например, «это стул»).
Динамическая логика (ДЛ) была предложена для преодоления ограничений логики [21, 25, 28–31]. Математическое описание DL будет дано позже; здесь мы описываем его концептуально [32]. Классическая логика статична (например, «это стул»), а DL — это процесс «от нечеткого к четкому», от нечеткого представления, модели, утверждения, решения и плана к четким.DL можно рассматривать как нечеткую логику, которая автоматически устанавливает степень нечеткости, соответствующую точности изученных моделей.
DL моделирует эксперимент с открытыми и закрытыми глазами: начальные состояния моделей нечеткие. Недавние эксперименты по визуализации мозга позволили измерить многие детали этого процесса. Bar et al. [33] использовали функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ) для получения высокого пространственного разрешения процессов
Cognition and Practice
Единство познания и практики. Основная форма, в которой проявляется человеческая жизнь, — это деятельность — чувственно объективная, практическая и интеллектуальный, теоретический. Человек — существо активное, а не пассивный наблюдатель на «пиршестве» жизни. Он влияет вещи вокруг него, придает им формы и свойства необходимо для удовлетворения исторически сложившихся социальных и личных потребности. Человек не просто населяет природу, он также меняет это. Было потрачено неизмеримое количество человеческого труда. затрачено на его преобразование. Люди осушили болота, возводил плотины, строил заводы и создавал чрезвычайно сложные орудия труда.
Человечество превращает богатства природы в то, чем культурно-исторической жизни общества. На сколько столетия сделали вспышку молнии в ночи причиной разрушения и устрашить воображение человека, заставляя его падать ниц на землю при каждом ударе молнии! Но человек победил и дисциплинировал электричество, заставив его служить интересы общества. Послушно вспыхивает молния лаборатории, освещает улицы и дома, устанавливает станки и поезда в движении.
По мере развития общества его труд оказывает все большее влияние на изменяя окружающую среду, наделяя ее новыми свойствами, уводите его все дальше и дальше от его девственного состояния.
Практика материальна, чувственно объективна, целеустремленна деятельность, направленная на овладеть и преобразовать природное и социальное объекты и составляющие универсальную основу, мотив сила развития человеческого общества и знания. Практика многогранна и разнообразна. уровни.Под практикой мы понимаем все формы чувственно объективного Человеческая активность. Но основные формы человеческого практического деятельность — это производство материальных благ, труда и также революционная активность масс с целью изменения общественных отношений, их участие в общественно-политическая жизнь, классовая борьба и социальная революции. Чувственно объективная научная деятельность вовлечение в процесс использования инструментов и оборудования наблюдения и эксперимента — это тоже форма практики.
Как основной способ человеческого социального существования решающая форма самореализации человека в мире практика представляет собой сложный и целостная система. Он включает, прежде всего, такие элементы, как потребность, цель и целенаправленная деятельность в виде отдельных действия, а также объект, на котором эта деятельность целевые, средства, с помощью которых достигается цель и, наконец, результат деятельности.
Социальная практика образует единство с познавательной деятельностью, с теория. Это источник научного познания, его мотив силы, она дает познанию необходимый фактический материал для обобщение и теоретическая обработка.Люди начали не от размышлений о мире, но от деятельности, усвоения объекты внешнего мира посредством практика. Сила открытий людей сначала зависела от насколько они действовали на практике и сами были под влиянием внешнего мира. Суть дела была раскрывается через формы и способы человеческого практического деятельность. Очень познавательные способности человека сформированы и развился в реальном процессе социальной практики, которая определили структуру, содержание и направленность человеческого думал.На ранних этапах человеческого развития процесс познания воспроизведены приемы практических действий непосредственно, что затем послужило основой для логических операции. Познание возникло и развивалось, потому что оно обеспечивало выживание общества и стала жизненно важной общественной ценностью. Народный практический производственная деятельность явилась фундаментом для появления естественные науки. Например, необходимость пересечь моря возникла астрономия, геометрия возникла из потребностей сельское хозяйство, медицина от нужд здоровья и так далее.
В конечном итоге именно практика предопределяет выбор объектов научного исследования. Жизненные потребности общества и отдельных людей направляют исследовательскую деятельность. Производство выступает в качестве основного потребителя результатов научных исследований. познание и поставщик технических средств для этого, инструменты и оборудование, без которых исследования практически невозможно.
Следовательно, практика не только стимулирует познание, но и создает условия для его возникновения.Успех в наука зависит не только от таланта ученого, интеллекта и воображения, но о существовании необходимое оборудование. Развитие технологий предоставил науке мощные средства экспериментального исследования вплоть до компьютеров, синхрофазотронов и космоса корабли. Электромагнитные и внутриатомные процессы стали цели исследования только тогда, когда общество достигло высокого уровня производства, которые предоставили науке средства для исследуя эти явления.
Все более смелое практическое применение естественного и социальные науки создали механизм обратной связи между науки и практики, что стало решающим фактором в выбор множества основных каналов исследования. Например, разработка спутников и космических кораблей как новых средств астрономические наблюдения не только улучшили исследования солнечной системы на ведущее место среди проблем астрономия; он также заложил основу новой науки, экспериментальная астрономия, имеющая много общего с геофизика.Астрономы приобрели способность «прикоснуться» к окрестностям Солнца и наблюдать за различными потоки частиц, которые он отправляет в окружающее пространство.
Научное знание имеет практическое значение только в том случае, если оно реализовано в жизни. Практика — это арена, где знания демонстрирует свою силу. Конечная цель познания — не знания сами по себе, но практическое преобразование реальность, чтобы удовлетворить материальные и духовные потребности. Практическая реализация идей, их преобразование в объективный мир — это процесс объективация.Знания объективированы не только в языковые формы, но и в материальной культуре. Это также значительный практический смысл. С практической деятельности подразумевает осознание, интеллектуальный принцип является одним из его основные компоненты. Любая теория, разделяющая материал и духовная деятельность чужда диалектическому материализму. Два образуют единство. Знания существуют только в головах людей; это там и только там, к лучшему или худшему, что познание происходит, тогда как все, что становится реальностью это практика.Практическая деятельность осуществляется с помощью материальный означает и создает материальные продукты, тогда как духовная, интеллектуальная деятельность оперирует образами, концепции и генерирует мысли и идеи. Процесс Практическое влияние на мир материально и идеально.
Теория и практика составляют единство, в котором практика имеет изначально решающая роль.
Однако мы знаем, что практическое преобразующее отношение человека к объективная реальность невозможна без точного отражения объекты, их свойства и отношения.Теория отнюдь не ограничивается простым обобщением практики, которая уже состоялось. Он творчески работает с эмпирическими материал и тем самым открывает новые перспективы развития практики. В отношении практики теория играет программирование, интеллектуально-просветительская роль. Практика предшествует теории. Это становится особенно ясно, как только мы поднять вопрос о происхождении знания. это знаменательно, что на языке племен, у которых есть только недавно вышедшие из племенной системы вещи обозначены теми же словами, что и человеческие действия.На самых ранних стадиях развитие науки, когда эмпирическое мышление человека было делая свои первые робкие шаги, знания действительно формировались в основном на основе обобщения прямых практических операции с объектами. На уровне научной мысли, однако этот способ накопления знаний не может быть основным один, хотя он может применяться на определенных этапах исследование. Здесь есть колоссальный рост возможности и необходимость мысленного, теоретического использования идеальных моделей вещи, их свойства и отношения без прямого прибегают к практике.По мере того как мысль становится более сложной, наука развивается, связь между познанием и практикой становится все более опосредованным, и человеческий прогресс делает это посредничество все более сложное и многоступенчатое. В то время как практика раньше шли впереди теории сейчас, напротив, теория все больше и больше предвосхищает практику и освещает ее путь вперед. Знания, кажется, обретают форму над практикой и находит свое воплощение и подтверждение на практике. Это открыло много возможностей для теоретической мысли сломать за пределы прямого опыта и сделал возможным очень долгосрочное видение практики в будущем.Цепи посредничество между теорией и практикой стало длиннее и дольше, и первая ссылка может быть через столетие с последнего. Паттерны взаимодействия с объектами встречаются в механике Архимеда, Леонардо да Винчи и Галилея были напрямую спроектированы на производстве ситуации своего времени, но этого, конечно, нельзя сказать о теории относительности или квантовой механики, для пример.
Внутренняя логика развития познание. Под этим мы подразумеваем стимулы, которые появляются в реальном процессе. познания, когда одно открытие ведет к другому и развитие одной науки способствует энергичному развитию другой сферы.Это также видно по влиянию некоторых идей. на других, методы одной науки на других, одних умов на других.
Общество обязано знать о мире больше, чем оно может использовать в данный момент. Наука должна напоминать айсберг. это видимый пик всегда должен быть меньше части, скрытой под вода. Утилитарные возражения против чистой теории могут быть со скидкой. Теория обычно приносит не немедленную пользу, а духовная ценность, которая рано или поздно приобретет прямую полезность.Когда, например, мы говорим об общем физическая картина мира или общая теория поля, или происхождение материи, науке не нужно извиняться за быть слишком абстрактным. Не все движения теоретического мысль должна быть оправдана немедленной отдачей. За Например, тысячи ученых в сотнях лабораторий во всем мире исследуют поведение, свойства и взаимодействия элементарных частиц, которые еще не использовались на практике. Экспериментаторы и теоретики делать неожиданные открытия, проводить гениальные эксперименты мнений, выдвигая смелые гипотезы, споря друг с другом в поиск закономерностей строения и движения иметь значение.
Познание сил природы и общества обязательно рано или поздно последует практическое освоение эти силы. Не бывает бесполезного открытие. Нет ничего практичнее настоящего теория. Когда люди спрашивают о возможных практических применения любого нового открытия, вспоминается фарадеевский ответьте на вопрос о практическом значении электромагнитная индукция, которая он обнаружил. Как можно сказать, он ответил, каким мужчиной вырастет мальчик? Никто не может предсказать конечный результат любого научного открытие.История науки говорит нам, что были много случаев, когда открытие становится краеугольным камнем целого отрасль техники.
Научные исследования проходят в несколько этапов, некоторые из которых для насущных нужд практики (решение сегодняшних тактические задачи), а другие нацелены на более далекие перспективы. Это верхние этажи научное исследование. Они ориентированы на решение стратегических проблемы, раскрывающие все более широкие возможности для практика будущего, внесение фундаментальных изменений в существующая практика.
Узкий практицизм может быть вреден для науки, особенно ее фундаментальные теоретические кафедры. Это ограничивает научные мысль, ограничивая ее пределами объекта исследования, которые важны только для исторически преходящих форм практики и, таким образом, сокращает диапазон и содержание исследовательская деятельность. И наоборот, когда научная мысль не скованный такими пределами, он способен открывать в свойства и отношения объекта, которые в перспективе предлагают возможность его гораздо более разнообразного практического использования.
После создания своей логической основы научная теория приобретает способность к саморазвитию и воспроизведению свойств и отношения вещей, которые еще не входят в сферу практики и чувственного познания, или это будет только в будущее. Развитие науки в любой данный период зависит от мыслительного материала, унаследованного от прошлых родов решений, из теоретических проблем, которые уже были заявил. Научное развитие имеет относительную независимость благодаря необходимости, основанной на потребностях познания себя, систематизировать знания, разбить его ветви в различные взаимодействующие дисциплины, благодаря необходимости интеллектуальное общение и свободный обмен мнениями.Многие открытия не были напрямую вызваны практикой, а только позже стал источником новой практики, т. е. открытия рентгеновских лучей, радиоактивности и так далее. Общая теория теория относительности возникла не благодаря неизвестным до сих пор эксперименты, пролившие новый свет на сущность гравитации, но с помощью чисто теоретического анализа системы знания, которые уже сложились в физике. В предсказанные экспериментальные доказательства появились лишь на более позднем этапе.
Открытия возникают частично в результате решения внутренние противоречия в самой научной теории, и появляются до того, как практический спрос на них осознанно оценен.Иногда новая потребность возникает под влиянием того или иного открытия или изобретения. Но довольно часто все наоборот. Несмотря на интенсивные практические потребности общество, наука не может дать ответ и потребность остается неудовлетворенным. На каждом этапе развития общественная практика связана с уровнем теории, который была достигнута, какой бы плохой она ни была.
Идеальный стимул к знаниям. Что толкает людей в джунгли неизведанного? Поиск знаний не зависит от практики.это результат внутреннего стремления ума искать истину. В ученый изучает природу не только потому, что его исследования дают полезные результаты, но еще и потому, что они приносят ему удовлетворение.
Материальные стимулы играют немаловажную роль в развитии науки; но моральные стимулы, идеальные стимулы, играют еще большую роль. Такие стимулы включают желание облегчить людям труд, просветить, реорганизовать общественные отношения в интересах общества, доставлять удовольствие в процессе творчества, завоевания славы и так далее.В осознание своего долга перед обществом и желание служить интересы человечества стимулировали творческую деятельность многие ученые. Работа Маркса о Капитале представляет собой впечатляющий пример. В одном из его письма он написал: «… ну почему я тебе не ответил? Потому что я постоянно парил на краю могила. Следовательно, мне пришлось использовать каждые момент, когда я смог работать, чтобы закончить свою книгу, которому я пожертвовал здоровьем, счастьем и семьей.я верю, что мне не нужно ничего добавлять к этому объяснению. я смейтесь над так называемыми «практичными» мужчины с их мудростью. Если кто выбрал быть волом, можно, конечно, повернуться спиной о страданиях человечества и заботиться о своих кожа. Но я действительно должен был считать себя непрактично, если бы я отключил без полностью заканчиваю свою книгу, по крайней мере, в рукопись «[1]
Ученый действительно может увлечься приключениями исследуя неизвестное. Радость ему от творчества доставляет, в случае успеха он видит самые глубоко скрытые перед ним открываются секреты мира.Он видит раскрыты тайны происхождения Вселенной. Он видит свой собственный разум, обнаруживая цель и порядок там, где это было раньше он не мог воспринимать ничего, кроме хаоса. Это чувство можно описать как философское наслаждение. И эти стимулы к творчеству действительно играют огромную роль; но это было бы неправильно их абсолютизировать.
Идеальные стимулы не являются первопричиной, они производная. Они имеют объективную основу и выражают реальную потребности общества. Даже гениальный ученый — дитя его возраст, потребности которого в конечном итоге определяют характер его деятельность.Но в ходе исторической истории человечества познание развития становится относительно независимой потребностью, ненасытная жажда знаний, любопытство, которое к совершенно бескорыстному интересу к творчеству.
Знание начинается с чуда. Тот, кто не удивлен что-либо обнаруживает только факт, что он потерял способность мыслить творчески. Для настоящего исследователя открытие что-то удивительное — всегда радостное событие и свежий стимул к работе. Самое замечательное то, что мы способны испытать тайну неизвестного.Правда ученого непреодолимо привлекает чистая красота логической научной теории, благодаря удивительной изобретательности экспериментальные техники и решения для дразнить загадки природы, общества и самой мысли. «Даже самый беспристрастный ученый в то же время человек бытие; он хотел бы быть прав, видеть его интуицию подтверждено; он хотел бы сделать себе имя, быть успех. Такие надежды — мотивы его работы, как и жажда знания «[2]
Всепоглощающее стремление к знаниям — одна из мыслящих самые сокровенные потребности человека.Это как демон, он набрасывается на ученого и заставляет его прилагать отчаянные усилия в поисках истины. Под влиянием этого демона люди накапливают знания и создавать произведения искусства, не заботясь о практических цели и соображения. Большинство из нас читали биографии таких искателей истины и знают, какой обычно была их судьба. В отстаивая истину, они рисковали своей репутацией, они были преследовали, обвиняли в шарлатанстве. Многие умерли в нищете. Это верно было сказано, что он не может стать апостолом истины которому не хватает смелости быть его мучеником.
История науки изобилует духом бескорыстия. поиски. Пионеры науки! Для них поиск истины был смысл всей их сознательной жизни. Они сделали нас мудрее и просвещеннее. Они были мучениками во имя человечество, распятое ради нас, чтобы мы могли подняться немного выше. Мы должны помнить о них с благодарностью.
защитный механизм | Определение, примеры и факты
Защитный механизм , в психоаналитической теории, любой из группы психических процессов, которые позволяют разуму находить компромиссные решения для конфликтов, которые он не может разрешить.Процесс обычно бессознательный, и компромисс обычно включает в себя сокрытие от себя внутренних побуждений или чувств, которые угрожают снизить самооценку или провоцируют тревогу. Эта концепция происходит из психоаналитической гипотезы о том, что в уме существуют силы, которые противостоят друг другу и борются друг с другом. Этот термин впервые был использован в статье Зигмунда Фрейда «Нейропсихозы защиты» (1894).
Зигмунд Фрейд.
SuperStockНекоторые из основных защитных механизмов, описанных психоаналитиками, следующие:
1.Подавление — это уход из сознания нежелательной идеи, аффекта или желания путем выталкивания или подавления их в бессознательную часть ума. Примером может служить случай истерической амнезии, когда жертва совершила или засвидетельствовала какое-то тревожное действие, а затем полностью забыла сам этот акт и окружающие его обстоятельства.
2. Формирование реакции — это фиксация в сознании идеи, аффекта или желания, противоположного бессознательному импульсу, которого боятся.Например, мать, которая вынашивает нежеланного ребенка, может отреагировать на свое чувство вины за нежелание ребенка стать чрезвычайно заботливой и чрезмерной опекой, чтобы убедить и ребенка, и себя в том, что она хорошая мать.
3. Проекция — это форма защиты, при которой нежелательные чувства переносятся на другого человека, где они затем проявляются как угроза из внешнего мира. Распространенная форма проекции возникает, когда человек, которому угрожают его собственные гневные чувства, обвиняет другого во враждебных мыслях.
4. Регрессия — это возврат к более ранним стадиям развития и принадлежащим им заброшенным формам удовлетворения, вызванный опасностями или конфликтами, возникающими на одной из более поздних стадий. Молодая жена, например, может укрыться в безопасности родительского дома после первой ссоры с мужем.
5. Сублимация — это отклонение инстинктивных влечений, обычно сексуальных, в неинстинктивные каналы. Психоаналитическая теория утверждает, что энергия, вложенная в сексуальные импульсы, может быть направлена на поиск более приемлемых и даже социально ценных достижений, таких как творческие или научные усилия.
6. Отрицание — это сознательный отказ признать существование болезненных фактов. Отрицая скрытые чувства гомосексуализма или враждебности или психические дефекты у ребенка, человек может избежать невыносимых мыслей, чувств или событий.
7. Рационализация — это замена надежного и разумного объяснения истинной (но угрожающей) причины поведения.
Психоаналитики подчеркивают, что использование защитных механизмов является нормальной частью функции личности, а не само по себе признаком психологического расстройства.Однако различные психологические расстройства могут характеризоваться чрезмерным или жестким использованием этих защит.
поведение животных | Определение, типы и факты
Поведение животных , концепция, широко рассматриваемая, относящаяся ко всему, что делают животные, включая движения и другие действия, а также лежащие в основе психические процессы. Человеческое увлечение поведением животных, вероятно, насчитывает миллионы лет, а может быть, даже до того, как предки этого вида стали людьми в современном смысле этого слова.Первоначально за животными, вероятно, наблюдали из практических соображений, потому что раннее выживание человека зависело от знания поведения животных. Будь то охота на дичь, содержание домашних животных или спасение от нападающего хищника, успех требовал глубокого знания привычек животного. Даже сегодня информация о поведении животных имеет большое значение. Например, в Великобритании исследования социальной организации и ареала обитания барсуков ( Meles meles ) помогли снизить распространение туберкулеза среди крупного рогатого скота, а исследования социальности лисиц ( Vulpes vulpes ) помогают в развитии модели, которые предсказывают, насколько быстро распространится бешенство, если оно когда-нибудь пересечет Ла-Манш.Точно так же в Швеции, где столкновения с участием лосей ( Alces alces ) являются одними из самых распространенных дорожно-транспортных происшествий в сельской местности, исследования поведения лосей дали способы удержать их от дорог и обочин. Кроме того, исследования поиска пищи насекомыми-опылителями, такими как пчелы, привели к впечатляющему увеличению урожайности сельскохозяйственных культур во всем мире.
Даже если бы не было никакой практической пользы от изучения поведения животных, этот предмет все равно заслуживает изучения.Люди ( Homo sapiens, ) сами являются животными, и большинство людей глубоко интересуются жизнью и сознанием своих собратьев, своих домашних животных и других существ. Британский этолог Джейн Гудолл и американский полевой биолог Джордж Шаллер, а также британский телеведущий Дэвид Аттенборо и австралийский защитник дикой природы Стив Ирвин привлекли внимание широкой публики к чудесам поведения животных. Книги, телевизионные программы и фильмы о поведении животных имеются в большом количестве.
Границы | Социально расширенное познание и общая намеренность
Введение
Типичные примеры, иллюстрирующие расширенное познание, включают вспомогательные средства, такие как ноутбуки, компьютеры или смартфоны, то есть технологические артефакты, которые служат для обработки информации, а также когнитивного аутсорсинга и строительных лесов. Однако возможность того, что область социального познания несет в себе еще больший потенциал для когнитивного расширения, была принята во внимание только недавно.В этой статье я хочу объединить темы расширенного познания и социального познания , а затем конкретно рассмотреть вопрос о том, насколько механизмы разделяемой интенциональности уже содержат источники социального экстернализма.
Я действую следующим образом: после этого введения во втором разделе я излагаю требование расширенного познания и обсуждаю некоторые возможные недопонимания. В третьем разделе я выделяю четыре области когнитивного расширения, а именно расширения на воплощенное, физическое, информационное и социальное окружение.Чтобы защитить требование расширенного познания от заряда когнитивного раздувания, для каждой из областей, и, возможно, даже более конкретно, необходимо найти определенные условия и механизмы когнитивной связи с внешними компонентами. В четвертом разделе я отделяю утверждение о расширенном познании, утверждение о когнитивных носителях от внешнего утверждения о содержании. В соответствии с Кларком и Чалмерсом, я характеризую последний как «активный экстернализм» и проиллюстрирую его отличия и уникальные особенности от знакомых пассивных форм семантического или ментального экстернализма в философии разума, обычно связанной с такими именами, как Патнэм, Милликен и Бердж.В пятом разделе я продолжаю конкретную идею рассмотрения механизмов общей интенциональности как связанных механизмов когнитивного расширения в социальную среду, в частности, партнеров в социальном взаимодействии. При этом я подробно использую хорошо известную теорию планирования совместной интенциональности Братмана. На основе результатов этого анализа мы затем в шестом и последнем разделе увидим, в каком смысле мы здесь уже имеем дело с зародышем одной из форм социального экстернализма.Следовательно, социальный экстернализм оказывается уже предшественником активного экстернализма.
Расширенное познание как утверждение о транспортных средствах
Когнитивные системы и субъекты простираются за пределы своих традиционно предполагаемых физических границ в мир, они не просто расположены в мире, но по своей природе связаны с миром — это основная идея ставшей уже классической статьи 1998 года «Расширенный разум» Энди Кларк и Дэвид Чалмерс. Однако с 2000 года Кларк, ключевой сторонник этого утверждения, все чаще и предпочтительно говорил о «расширенном познании».Почему это изменение срока? Очевидно, это связано с тем, что Кларк хотел подчеркнуть, что его интересует утверждение о когнитивных носителях, то есть процессы, действия и состояния когнитивного механизма, а не утверждение о когнитивном содержании. Особенно большое влияние оказали работы Херли (1998, 2010). По словам самого Кларка (Clark, 2005, Fn.1): « Важно … поддерживать различие между транспортными средствами и содержимым. Обладание довольным ментальным состоянием наиболее вероятно является свойством всей активной системы (возможно, в каком-то историческом и / или окружающем контексте).Внутри этой системы определенные устойчивые материальные аспекты могут играть особую роль, позволяя системе обладать (случайно или диспозиционально) заданным ментальным состоянием. Эти материальные аспекты являются проводником содержания. Гипотеза расширенного разума на самом деле является гипотезой о протяженных транспортных средствах, транспортных средствах, которые могут быть распределены по мозгу, телу и миру. Как подчеркивают Деннет (1991) и Херли (1998), мы объединяем носители и содержание, подвергая себя философской и научной опасности. ”
Несомненно, сторонники идеи когнитивно расширенных систем также должны уметь объяснять, что такое «нерасширенные» когнитивные системы.Традиционно мозг (или, в более общем плане, центральная нервная система) рассматривается как средство познания. Следовательно, сторонники утверждения о том, что когнитивные состояния, процессы и механизмы выходят за рамки состояний, процессов и механизмов мозга, выступают за вариант расширенного познания. Возьмем, к примеру, задачу по составлению головоломки. Оказывается, полезно собирать кусочки головоломки, перевернуть их в одной руке и, таким образом, попытаться решить познавательную задачу в прямом воплощенном взаимодействии с головоломкой.С традиционной точки зрения, воплощенные действия не являются частью «реальных» когнитивных процессов, которые ограничиваются процессами мозга, такими как восприятие мысленного вращения частей головоломки и оценка соответствия формы. Отсюда человек приходит к расширенному познанию в два этапа. Чтобы справиться с задачей, поставленной головоломкой, мозг мог использовать как сенсорный, так и моторный форматы представления, которые — в смысле гибсоновских «аффордансов» — соответствуют операциям захвата и поворота, выполняемым руками.Это была бы одна из возможностей интерпретации идеи воплощенного познания: внутренние репрезентации предоставляются и формируются воплощенными и ситуативными возможностями. Сторонники расширенного познания идут еще дальше и утверждают, что «эпистемические действия» (ср. Кирш и Маглио, 1994) по составлению головоломок не просто служат аутсорсингу внутренних вычислений, но являются неотъемлемой частью всего когнитивного процесса. и не может как таковой быть отделен от него естественным образом. Когнитивный цикл охватывает состояния, процессы и механизмы как мозга, так и тела, а также окружающей среды (в данном случае — головоломку).Набор когнитивных аппаратов, в отличие от мозга, расширен.
Четыре домена расширенного познания и механизмы их взаимодействия
Пример головоломки показывает, что расширенное познание неизбежно влечет за собой утверждение, что внешние компоненты (внешние состояния, процессы и механизмы), обслуживающие когнитивное расширение, сильно изменчивы во времени — в зависимости от поставленной когнитивной задачи. Таким образом, когнитивные системы или субъекты, поскольку они индивидуализированы с помощью своих физических проводников или реализаторов, также становятся текучими и изменчивыми.Но зачем останавливаться на движении рук человека, собирающего мозаику? Почему бы не посчитать ее жизненно важные функции частью когнитивного цикла? Разве мы не должны думать о психических состояниях любого пользователя Интернета как о разбросанных по всей сети? Это хорошо известное возражение против «безудержного расширения» или «когнитивного раздувания». Чтобы избежать таких возражений, необходимо предоставить конкретные критерии, только по которым можно считать определенные внешние компоненты расширениями исходной системы.C&C уже сформулировала три общих требования, которым должны удовлетворять внешние компоненты: во-первых, прямая доступность в любой момент времени задачи, во-вторых, стабильность и устойчивость в соответствующей шкале времени, а также, в-третьих, надежность или надежность. срок действия .
Доступность, надежность и достоверность обеспечивают общие и постепенные критерии. Какая степень, скажем, доступности внешнего компонента необходима, чтобы быть достаточной для когнитивного расширения? В качестве практического правила мы можем сказать, что степень доступности, надежности и достоверности должна быть сопоставима со степенью доступности, надежности и достоверности сопоставимых внутренних компонентов (например,g., нейронные носители внутренней биологической памяти по сравнению с инструментами внешней памяти). Это в духе принципа четности C&C: если часть мира функционально эквивалентна части процесса, выполняемого в голове, то эта часть мира является частью когнитивного процесса (Кларк и Чалмерс, 1998, 8; ср. Clark, 2008, 77 и далее). Но хотя доступность, надежность и достоверность дают нам общие критерии связи, они не определяют различные возможные механизмы связи.Важно отметить, что такие механизмы связи могут сильно различаться, поскольку случаи когнитивного расширения могут происходить в довольно разных областях. Предлагаю выделить четыре основных области когнитивного расширения:
(1) Корпус
(2) Физическая среда
(3) «Информационная» среда
(4) Социальная среда
Я предполагаю, что, пока мы имеем дело в контексте когнитивных проводников, критериями расширения являются чисто функциональные критерии причинной связи или механистической интеграции (утверждение, опять же, в духе C&C).Рассмотрим следующие примеры. Пазл или часто цитируемый пример тетриса (еще один пример эпистемических действий в смысле Кирша и Маглио, 1994, использованный в Кларке и Чалмерсе, 1998), оба включают когнитивные расширения в телесную и физическую среду. Очень часто в таких случаях задействованы именно те элементы физической среды, в которые когнитивная система в силу высокодинамичных контуров сенсомоторной обратной связи не только встроена и расположена, но и неразрывно связана с ней.Когнитивная петля игрока в настольный теннис, например, включает в себя определенные афферентные и реафферентные состояния восприятия, эфферентные воплощенные и двигательные состояния, а также состояния мяча, летучей мыши, стола, давления воздуха и т. Д. каким образом трость, очки или протез слепого человека входят в расширенную когнитивную (в данном случае сенсомоторную) петлю. Итак, в области (1) можно найти механизмы сопряжения, которые соответствуют тем механизмам, которые исследуются и идентифицируются в областях воплощенного и ситуативного познания, особенно механизмы проприоцепции.Область (2), расширенная в физическую среду, включает механизмы и стилистические принципы динамизма, особенно сенсорно-моторную обратную связь при включении принципа референции.
Примеры иллюстрируют строго функционалистскую стратегию . Внешнее транспортное средство считается достаточно связанным, если соединения с исходной системой и полоса пропускания связи достигли примерно такой степени, что части и компоненты исходной системы также имеют между собой. Расширенная система, которая действительно является законной когнитивной системой, таким образом, образует организационную единицу в отношении своих проводников из-за ее достаточной степени механистической интеграции [см. Menary (2007) о когнитивной интеграции и Zednik (2011) о расширенных когнитивных механизмах] . Слоган: Все дело в пропускной способности и взаимодействии. Функционалистская стратегия является наиболее подходящей для расширенного познания; поскольку эта доктрина в первую очередь является доктриной функционализма: все она о достижении когнитивных задач и функций, природа проводников имеет второстепенный интерес.Поэтому некоторые примеры расширенного познания могут напоминать нам примеры так называемых «странных реализаций» из ранних дебатов о функционализме. Но если «игрок в расширенную головоломку» приходит к удовлетворительному решению когнитивной задачи, нет никаких оснований для функционализма, чтобы не рассматривать расширенного игрока в головоломку как законное когнитивно-системное целое. Сторонники расширенного познания, наоборот, утверждают, что связанные с мозгом объяснения познания становятся жертвой неоправданного нейрошовинизма.
Обратимся теперь к примерам домена (3): расширение в «информационную» среду.Характерными примерами являются уже упомянутые инструменты, такие как ноутбуки, компьютеры или смартфоны. Они являются той частью физической, обычно культурно сформированной среды, которая служит для обработки, хранения или иного манипулирования информационными элементами или значимыми символами. Решающей основой для большей части этого является структурированный и символически закодированный язык (хотя, конечно, домен (3) может включать и несимволические объекты, такие как, например, рисунки или музыка). В конечном итоге это дает мощную возможность экстернализировать содержание познавательных действий, делать их общедоступными и делиться ими с другими — несомненно, это решающий шаг в когнитивной гонке вооружений недавней эволюции человека.С широко распространенной точки зрения, этот шаг служит для «экстернализации» того, что уже внутренне присутствует в когнитивном существе. Структура публичного языка просто следует предыдущей структуре «языка мысли» (Fodor, 1975). Но с точки зрения расширенного познания порядок аргументов должен быть обратным. Именно возможность активного структурирования физической среды, предоставляемой миром, в значительной степени стимулирует развитие символически структурированной и лингвистически закодированной мысли.
Интегральное соединение, казалось бы, чисто внешнего символического языка слишком легко упускается из виду в повседневной жизни — в отличие, однако, от того, где оно служит подвигам интеллектуального блеска. Кларк сообщает о встрече Чарльза Вейнера, историка, и Ричарда Фейнмана. В разговоре Вайнер признал заметки и наброски Фейнмана историческими документами его работы: «Но вместо того, чтобы просто признать эту историческую ценность, Фейнман отреагировал с неожиданной резкостью:« Я действительно работал над бумагой », — сказал он.«Что ж, — сказал Вайнер, — работа была сделана в твоей голове, но запись о ней все еще здесь». «Нет, это не запись, на самом деле. Это работает. Вы должны работать на бумаге, а это бумага, хорошо? »(Кларк, 2008 г., стр. XXV). Действительно, формулировка квантовой электродинамики Фейнмана или вывод Эйнштейна уравнений поля общей теории относительности были бы немыслимы без пера, бумаги и математической символики. Фейнман подчеркивает, насколько деятельность творческого физика-математика зависит от этого факта.Можно было бы рассматривать это как признание внешних инструментов его познавательной работы, но кажется еще более уместным сказать, что продуктивный ученый уровня Фейнмана обладает тонкой чувствительностью к тому, насколько ручка, бумага и математический символизм являются неотъемлемой частью его познавательные способности.
Еще один печально известный пример домена (3) — Отто, больной болезнью Альцгеймера из C&C. В качестве парадигматического примера для многих больных амнезией Отто использует блокнот как своего постоянного спутника, в который он вводит всю важную информацию, которая ему нужна в повседневной жизни.С точки зрения расширенного познания, записная книжка — это его расширенная память, поскольку он постоянно обращается к ней, полностью полагаясь на надежность и подлинность ее записей — точно так же, как все мы получаем доступ к телефонным номерам друзей и родственников, несколько кликов на наших смартфонах вместо того, чтобы помнить о них.
Новым и примечательным моментом здесь является то, что мы говорим не только о быстрой и надежной доступности ноутбука или смартфона, но и о том, что для обоснования достоверности информации, содержащейся во внешнем компоненте памяти, нам нужны критерии когнитивной принадлежности и концептуального интеграция (ср.Кисело и Вальтер, 2011). Такие критерии, однако, в основном нацелены на значение, они касаются содержания, а не (только) средств передвижения. То, что подразумевается под «когнитивной собственностью», требует тщательного анализа, но основная идея легко проиллюстрирована. Записи в записной книжке Отто должны иметь определенную степень согласованности и согласованности с остальной частью его системы убеждений, точнее говоря: должна быть возможность «до некоторой степени» последовательно и последовательно интегрировать их в эту систему, чтобы стать частью расширенной системы. система убеждений, которую затем можно отнести к Отто-плюс-блокноту.Если, например, Инга — лучший друг Отто, с которым он очень хорошо ладит, то такая фраза, как «Я всегда борюсь с Ингой», не имеет смысла. Таких несоответствий будет не так много, поскольку Отто сам делает записи в своем блокноте. Но также возможно и не противоречиво, если Отто при случае поручает кому-то полномочия сделать запись за него. Однако во всех случаях могут возникнуть ошибки. Записи должны быть только «в некоторой степени» последовательными, поскольку ни у кого из нас нет идеально рациональной системы убеждений.В этом отношении критерий когнитивной собственности следует критерию механистического сцепления транспортных средств: степень интеграции в семантических терминах должна быть такой же хорошей, как и у различных компонент убеждений обычных систем убеждений.
Критики также отметили, что, в отличие от биологической памяти, ноутбук гораздо более склонен к ошибкам и манипуляциям, но и здесь важно постепенно взвешивать вещи. Ни в коем случае наша память не всегда надежна и не защищена от манипуляций.Тем не менее, несколько вопросов, касающихся этого вопроса, все еще остаются открытыми, и остается желательным в дискуссии о расширенном познании более подробно сформулировать основанные на содержании критерии для области (3), такие как когнитивная собственность и концептуальная интеграция.
Наконец, прежде чем мы продолжим, несколько общих замечаний о связях и возможных зависимостях четырех доменов. Можно утверждать, что вариант осуществления, то есть расширение домена (1) в тело, является предпосылкой для трех других расширений домена.Далее можно было бы утверждать, что информационная и социальная среда являются подтипами физической среды. Но хотя все это кажется правдой для большинства случаев, это не обязательно так. Конечно: как еще когнитивная система должна быть связана с физической, информационной или социальной средой, если не через ее тело? И не правда ли, что все информационные инструменты и социальные партнеры должны каким-то образом реализовываться физически? Но рассмотрим нейронный имплант, который в будущем может напрямую улучшить мои математические способности.Он представляет собой пример расширения домена (3) в информационную среду, не полагаясь на тело или физическую среду (а скорее на мозг). Или, что еще более футурологично, такой имплант может даже сам по себе олицетворять систему ИИ, которая теперь напрямую связана с моим мозгом. Мгновенный и внутренний партнер, так сказать. Я предполагаю, что теперь это считается расширением домена (4), а не (3). Но могут быть и пограничные случаи. Домены не должны быть четко очерченными, и их более детальное различие обеспечивает будущую работу.Наконец, как мы увидим в следующих двух разделах, характерной чертой доменов (3) и (4) по сравнению с (1) и (2) является то, что различие между содержанием транспортного средства становится актуальным. Я буду утверждать, что, а не внешние компоненты телесной и физической областей, компоненты информационной и социальной областей обычно могут быть индивидуализированы как на уровне транспортного средства, так и на уровне содержания. Для расширения домена (3) в информационную среду это уже указывалось в нашем обсуждении случая Отто-Инги.Как мы увидим в разделе «Общая интенциональность как механизм сцепления социально-когнитивного расширения», вопросы аналогичны для области (4), расширения в социальную среду. Это четко отличает (3) и (4) от (1) и (2).
От транспортного средства к содержанию-экстернализму
Прежде чем мы исследуем релевантность критериев связи как на уровне носителей, так и на уровне содержания, возможно, стоит отметить, что наше различие между носителем и содержанием может быть понято чисто концептуальным и методическим образом и не обязательно обязывает нас к какому-либо виду контентного реализма.Вполне возможно переосмыслить все идеи, выдвинутые здесь, в рамках инструментализма содержания, согласно которому разговоры о значении, семантике и ментальном содержании являются объяснительно полезными, может быть, даже актуальными для когнитивной науки и философии разума, не влекущие за собой более сильного онтологического обязательства.
Давайте начнем с широко распространенного предположения, что ментальное содержание супервентно на когнитивных проводниках. Для интерналистов это требование возникает совершенно естественно: ментальное содержание — будь то доконцептуальное, концептуальное или пропозициональное содержание — супервентно на состояния мозга.В этом смысле ментальное содержание зависит от транспортных средств, но может быть многократно реализовано с помощью различных жетонов транспортных средств. Роулендс (2003, 13) указал, что (декартовский) интернализм следует понимать как комбинацию двух утверждений: положение , согласно которому ментальные феномены расположены внутри пространственно-временных границ (связанного с мозгом) когнитивный субъект или система S, а также утверждение владения , согласно которому психические феномены не зависят от факторов или особенностей, внешних по отношению к границам S.В то время как утверждение местоположения непосредственно применимо к проводникам ментальных явлений, утверждение владения более точно применимо к контенту. Это еще раз подчеркивает онтологическую нейтральность разговора о содержании: ментальные содержания приписываются проводникам, они не обязательно должны быть онтологически заряженными. Отсюда следует, что интерналисты предполагают, что ментальное содержание внутренне присуще S, т.е.не зависит от внешних факторов, в то время как экстерналисты истолковывают ментальное содержание как относительное. Как мы видели, претензия на расширенное познание — это сначала утверждение о возможности расширения набора средств передвижения.Однако из-за супервентности носителя содержания легко предположить, что в случаях расширенного познания ментальное содержание должно быть приписано всей расширенной системе.
Рассмотрим следующий пример: на вопрос, знают ли они, который час, большинство людей отвечает явным «да», смотрят на свои часы (или смартфон) только потом и, наконец, дают ответ. Можно отбросить это как простую эллиптическую речь, но это также указывает на то, насколько очевидным и естественным стало для нас носить часы в качестве постоянного личного спутника.Если мы воспринимаем утверждение буквально, то люди приписывают себе состояние знания, которое они не могли бы приписать без часов. Это влечет за собой две вещи: во-первых, расширенная система S-plus-watch кажется законной когнитивной системой, следовательно, S → S ∗ = S + E (где S относится к исходной, нерасширенной системе, а E — к нерасширенной системе. конкретный внешний компонент). Во-вторых, это расширенная система S ∗ , которая «знает время». Это система, которой следует приписать состояние знания.
Рассмотрим аналогичный случай: если Отто хочет встретиться с Ингой в Музее современного искусства, он ищет адрес в своей записной книжке. Затем мы должны приписать знание адреса MoMA расширенной системе Otto ∗ = Otto + notebook. Так что ни в коем случае расширенное познание не приводит к абсурдным заявлениям о состояниях знаний записных книжек и т.п. Поскольку у Отто есть (постоянное) убеждение, которое частично формируется его записной книжкой, утверждение о расширенном познании правильно утверждает, что расширенная транспортная система Отто ∗ имеет убеждения.В этом смысле расширенное познание в сочетании с супервентностью содержания-носителя приводит к форме «расширенного интернализма» (например, с убеждениями, внутренними по отношению к расширенной системе Отто * ). Любопытно, однако, что C&C вместо этого использовали ярлык «активный экстернализм». В Lyre (2016) я утверждал, что оба ярлыка следует рассматривать как синонимы в том, что касается транспортных средств, но это расширенное познание — в областях (3) и (4) — действительно приводит к новому и замечательному виду экстернализма контента для что ярлык «активный экстернализм» более уместен.Давайте посмотрим на это поближе.
В своей статье 1998 года C&C фактически игнорирует различие между содержанием и средством (что привело Кларка к самокритике; см. Сноску 1). Тем не менее, они расширяют пример Отто, чтобы приспособить к случаям Земли-Двойника, как это часто бывает в дебатах об экстернализме содержания. В смысле притязания на владение экстернализм контента означает, что ментальное содержание зависит от внешних факторов или компонентов. Обычно различают три формы, известные как физический, исторический и социальный экстернализм . Они могут быть связаны с различными (группами) теорий значения: каузальными теориями референции, телеосемантикой и теориями использования значения. Согласно каузальной теории референции, значение зависит от природы референтных объектов, с которыми мы связаны какой-то причинной цепочкой. Это подразумевает экстернализм: ментальное содержание зависит от внешней природы, а не только от внутреннего состояния печально известного мысленного эксперимента Патнэма (1975) с Землей-Двойником, иллюстрирующим последствия: мысли Оскара о воде зависят от природы воды, т. Е.e., H 2 O. Земля-двойник является точной физической копией Земли с единственным исключением, что внешний, фиксирующий содержание компонент, в данном случае природа воды, отличается. На Земле-Двойнике вода — это XYZ, и поэтому содержание мыслей Дваскара о воде отличается от содержания мыслей Оскара о воде на Земле. Как ни странно, ни Оскар, ни Twoscar не должны осознавать эту разницу, и она никоим образом не имеет отношения к их поведению. Аналог верен для соответствующей вариации в истории телеоса выражения на Земле-Двойнике в контексте исторического экстернализма или для изменения в использовании слова в языковом сообществе в контексте социального экстернализма.Таким образом, традиционные формы экстернализма могут быть уместно охарактеризованы как «пассивные экстернализмы»: когнитивная система не имеет никакого влияния на внешние, фиксирующие содержание компоненты, и эти компоненты не влияют каузально на (проводники) S.
Аналогичным образом C&C рассматривает пациента с болезнью Альцгеймера Твотто на Земле-двойнике, который хочет встретиться с Твинга, но находит адрес 51-й улицы в своем блокноте. Из-за этой ошибочной записи — разновидности внешнего компонента расширенной системы Twotto-plus-notebook — происходит изменение в поведении: встреча Twotto с Ингой не удалась.Следовательно, C&C говорит об активном, а не пассивном экстернализме. В значительной части литературы термин «активный экстернализм» стал синонимом «транспортного средства» (или даже расширенного познания в целом). Но этот пример работает только благодаря содержанию, то есть благодаря поведенчески релевантным состояниям знаний расширенных субъектов знания: Otto ∗ и Twotto ∗ . Таким образом, имеет смысл рассматривать этикетку как новый бренд экстернализма контента — вариант, который подразумевается расширением транспортного средства в сочетании с супервентностью транспортного средства содержимого.Хотим ли мы в качестве альтернативы говорить о (активном) интернализме расширенного содержания , как уже упоминалось, в основном является вербальным вопросом. В последнем случае, однако, теряется интуиция, что когнитивные системы с точки зрения расширенного познания изменчивы во времени и изменчивы по отношению к своим проводникам. В подавляющем большинстве случаев церебральный проводник, мозг, можно рассматривать как систему когнитивного ядра, внемозговые, внешние компоненты которой различаются.Таким образом, термин активный (контентный) экстернализм кажется уместным.
Совместная интенциональность как механизм связи социально-когнитивного расширения
Теперь перейдем к области (4): расширение в социальную среду. Информационным аутсорсингом могут служить не только искусственные внешние компоненты, но и партнеры по социальному взаимодействию. Иногда это можно увидеть у давних пар. Один партнер из-за своих способностей к угасанию полагается на память другого.Таким образом, последний берет на себя роль записной книжки Отто или расширенной памяти соответственно. Sutton et al. (2010) предоставляют богатый и подробный эмпирический, а также концептуальный анализ таких случаев, которые они помещают в многомерную структуру, охватывающую границу между распределенным (в смысле Хатчинса, 1995) и «поддерживаемым» социальным познанием (в смысле Стерельного. , 2010), с одной стороны, и социально расширенное познание — с другой. Кослин (2006) говорит о «социальных протезных системах», где «другие люди служат протезами, восполняя недостатки в когнитивных или эмоциональных способностях человека.”
Среди условий и механизмов сцепления в области социального расширения мы вполне естественно можем отнести разговорный язык. Но язык является лишь одним из таких механизмов, хотя и очень развитым, поскольку механизмы связи в этой области многочисленны и разнообразны. Можно сделать общее утверждение, что практически все механизмы, изученные в социальном познании , с точки зрения расширенного познания, можно рассматривать как потенциальные механизмы сцепления социального расширения. Это приводит к впечатляющему списку возможных механизмов:
• следование траекториям движения
• поведение чтения
• айтрекинг
• совместное внимание
• поза тела
• жест
• выражение лица
• общие цели
• общая (также коллективная или мы-) преднамеренность
• кооператив
• коммуникативное действие
• чтение мыслей, ментализация, теория разума
• социальное обучение
• групповые нормы
• язык
• учреждения социально-культурного назначения
Список можно продолжить или более детально дифференцировать (особенно ближе к концу).Каждая из этих тем заслуживает особого анализа с точки зрения расширенного познания. Крюгер (2011), например, обсудил некоторые из основных механизмов, в частности жест, позу тела и выражение лица, в контексте расширенного познания и аргументировал это тем, что рассматривает эти механизмы как интерактивную форму совместного управления пространством действий. воплощенные агенты (менеджмент «мы-пространство»). Borghi et al. (2013) рассматривают слова как социальные инструменты воплощенного, заземленного и расширенного разума.И Галлахер размышляет о том, что «социально расширенный разум [который] в некоторых случаях конституируется не только в социальных взаимодействиях с другими, но также и способами, которые включают институциональные структуры, нормы и практики» (Gallagher, 2013, стр. 4).
Наше внимание должно быть сосредоточено на общей интенциональности , возможно, самом важном и наиболее изученном социально-когнитивном механизме последних двух десятилетий (см. Schweikard and Schmid, 2013; Jankovic and Ludwig, 2017). Томаселло давно утверждал, что совместное социальное взаимодействие является даже ключом к нашей когнитивной уникальности (см.Томаселло, 2008, 2014). Метцингер и Галлезе (2003) показывают, в частности, что мозг нацелен на моделирование физического и социального мира с точки зрения четкой онтологии общих действий и целей. И, рассматривая связи между общей интенциональностью и расширенным познанием, Галлотти и Хюбнер (2017) размышляют о возможности того, что диапазон ментального содержания и операций действительно может быть расширен посредством совместных действий. Однако чего еще не хватает, так это более подробного анализа механизмов сопряжения для социально расширенного познания и того, как такой анализ способствует различению между проводниками и содержанием и соответствующему различию между экстернализмом носителей и экстернализмом контента.
Чтобы разобраться в этом, давайте рассмотрим конкретный пример. Предположим, Синди и Берт намереваются совместно издать книгу. При этом они распределяют обязанности между собой. Синди могла бы, например, отвечать за набор и верстку, а Берт — за корректуру. Ни одному из них не нужно подробно знать, как другой выполняет свою роль, однако они согласовывают свои сроки. Если Берт иногда не уверен в том, как орфография работает в конкретном случае, то Синди, которая также знает свою грамматику, с радостью поможет ему.Этот пример удовлетворяет чертам сотрудничества, выдвинутым Братманом (1993) в контексте его хорошо известной теории планирования общей интенциональности : (1) взаимная координация, (2) приверженность совместным действиям, и (3) приверженность взаимной поддержке. Предположим здесь, что действие основано на намерении и плане действий. Таким образом, случаи совместной деятельности также являются случаями общей преднамеренности. В случае совместных действий действие может состоять из подпланов, которые различны для каждого партнера по сотрудничеству и которые связаны между собой — это является существенным как для анализа Братмана, так и для нашего вопроса.
Синди и Берт по себе знают, что они издают книгу вместе. Для достижения общей цели каждый из них индивидуально знает, как это сделать. Но не каждый агент планирует или знает все детали и подпланы совместного действия. Синди определяет размер шрифта, Берт решает вопросы пунктуации и не заботится о размере шрифта. Хотя общий план действий можно свести к частичным планам агентов, его нельзя приписывать одному из агентов индивидуально.Это соответствует индивидуалистической и редукционистской концепции Братмана: совместные действия можно проследить до отдельных партнеров по сотрудничеству. Согласно Братману, можно таким образом намереваться совместно J, но не совместно намереваться к J (J обозначает тип совместного действия). Таким образом, Братман защищает от идей коллективного агента или группового разума, интенциональные состояния которых причинно эффективны для коллектива. Это соответствует расширенному познанию, поскольку и здесь цель состоит не в том, чтобы объединить различные когнитивные системы в мета-системы (в отличие, например, от Tollefsen, 2006), а в том, чтобы гибко и с учетом задачи расширить возможности границы отдельных систем.Согласно Братману (1993, с. 106), специфические условия сотрудничества, которым удовлетворяет наш пример, следующие:
«Мы намерены попасть в J тогда и только тогда, когда
(1) (a) Я предполагаю, что мы J и (b) вы намереваетесь, чтобы мы J.
(2) Я предполагаю, что мы J в соответствии с подпланами la и lb и в связи с ними; вы намереваетесь, что мы J в соответствии с подпланами la, lb и зацепления подпланов la и lb
и в связи с ними(3) 1 и 2 являются общеизвестными для нас.”( ∗ )
Было высказано несколько возражений против влиятельного анализа Братмана, но здесь нас это не должно особенно беспокоить. Братман со временем отреагировал на некоторые из этих возражений, и его последняя концепция (Bratman, 2014) содержит некоторые улучшения, но не изменилась по своей сути с точки зрения теории планирования. Именно эта основная идея представляет для нас особый интерес. Мы также можем оставить в стороне возможно обоснованное возражение о том, что концепция Братмана когнитивно слишком требовательна, поскольку предполагает наличие обширных способностей к чтению мыслей (и таким образом, например, исключает младенцев, детей и обезьян).Но даже если это означает, что концепции Братмана должна предшествовать более когнитивно менее требовательная концепция, мы, тем не менее, можем рассматривать ее как вероятного кандидата и, таким образом, pars pro toto для концепции общей интенциональности взрослых.
Если теперь принять перспективу расширенного познания, условия Братмана ( ∗ ) можно рассматривать не только как условия общей интенциональности, но и в равной степени как условия объединения для социального расширения субъекта в процессы и состояния другого социально интегрированного субъекта. .Ибо в случаях общей намеренности требуется особенно сильная связь с партнерами по сотрудничеству; это должно принять форму, в которой подпланы и под-намерения переплетаются и блокируются. Именно поэтому концепция планирования Братмана так интересна с точки зрения расширенного познания. В этом смысле я утверждаю, что общая интенциональность является потенциальным механизмом домена (4) с условиями связывания, обеспечиваемыми ( ∗ ) .
Это означает, что те когнитивные состояния и процессы, в отношении которых действуют совместные действия Синди (или Берта соответственно.) частично также включают когнитивные состояния и процессы Берта (или Синди соответственно). Итак, когнитивная петля включает в себя проводники другого, случай социально расширенного познания. Каждое из этих состояний или процессов, которые в условиях ( ∗ ) служат для обеспечения вкладов другого. Поскольку здесь мы имеем дело с намерениями и общими знаниями, в частности, с подпланами и под-намерениями партнера (ов), условиями сопряжения в частном случае общей интенциональности, как и в других случаях, относящихся к области (4) такие как давняя пара, связаны не с транспортными средствами, а с контентом, аналогичным домену (3).
Это обстоятельство поднимает вопрос о том, имеем ли мы в случаях разделяемой интенциональности не просто форму расширения когнитивных проводников, но влечет ли это, как в случае с записной книжкой Отто, форму экстернализма содержания. Я хочу утверждать, что ответ — «ограниченное да», что это не чистый экстернализм содержания, а его интересный предшественник. Здесь нам нужно углубиться в наш пример. Какие интенциональные состояния или содержание убеждений можно приписать Синди и Берту? Синди считает, что они с Бертом сотрудничают.Пусть содержание ее соответствующего состояния убеждений будет I (C). Точно так же Берт считает, что сотрудничает с Синди с содержанием убеждений I (B). Совершенно очевидно, что Синди и Берт по отдельности и независимо находятся в упомянутых состояниях убеждений, например, если они ошибаются в отношении добрых намерений друг друга. Тогда это не будет случаем общей интенциональности, и, следовательно, a fortiori также не будет случаем социального когнитивного расширения.
Но если Синди и Берт удовлетворяют условиям ( ∗ ) в отношении сотрудничества, то соответствующие состояния убеждений имеют не исходные субъекты Синди и Берт, а социально расширенные субъекты Синди ∗ и Берт ∗ . .Для содержания I (C ∗ ) и I (B ∗ ) их взаимных убеждений «Мы сотрудничаем» верно, что I (C ∗ ) = I (B ∗ ). Теперь наш пример составлен таким образом, что выполняется I (C) = I (B), даже если I (C) = I (B) = I (C ∗ ) = I (B ∗ ). Это показывает, что это не может (всегда) быть обнаружено на уровне содержания убеждений, имеет ли человек дело с общей интенциональностью (или когнитивным расширением, соответственно). Однако обязательно верно, что I (C ∗ ) = I (B ∗ ) в случае, если мы имеем дело с реальным случаем разделяемой интенциональности, в то время как I (C) = I (B) выполняется просто случайно ( как, например, в нашем примере).Кроме того, (саморефлексивные) убеждения Синди ∗ и Берта ∗ с содержанием I (C ∗ ) и I (B ∗ ) обязательно верны, тогда как убеждения I (C) и I (B) Синди и Берта может быть истинным или ложным.
Поскольку убеждения I (C ∗ ) и I (B ∗ ) супервентны на расширенных когнитивных носителях Синди ∗ и Берта ∗ , мы имеем дело с формой контентного экстернализма, который полностью аналогичен к знанию адреса МоМА Отто.Как показывает пример, это нельзя обнаружить на уровне содержания, а только на уровне их оснований супервентности. Когнитивные интенциональные действия в сочетании с совместными действиями — это примечательные экстерналистские пограничные случаи. Но имеем ли мы, как в случае с записной книжкой Отто, случай активного экстернализма? Простое рассмотрение показывает, что это так. При активном экстернализме изменения внешнего компонента имеют поведенческое значение. Убеждение Синди в том, что в течение следующих 10 месяцев она будет работать над публикацией книги, изменится, а значит, и ее поведение, если Берт не выполнит свою часть сотрудничества в первоначально запланированное время, но изменив некоторые из его подпланов, совместный книжный проект продлится 12 месяцев.Общая интенциональность взаимно зависит от обоих партнеров по сотрудничеству, и оба обусловливают и активно влияют друг на друга.
Перспективы: социальный экстернализм как активный экстернализм
Язык, очевидно, является очень важным средством познания. Томаселло (2008, 2014) внес значительный вклад в идею о том, что язык и лингвистическое значение берут свое начало в общей интенциональности. В контексте теории употребления значения, к которой склоняется Томаселло, мы приходим к экстернализму социального содержания.Причина этого в том, что с теоретической точки зрения лингвистические значения определяют их функциональные роли в лингвистическом сообществе. Это подразумевает социальный экстернализм, согласно которому семантическое содержание ментальных состояний определяется обстоятельствами социальной среды когнитивного субъекта, в данном случае функциональными ролями языкового использования.
Социальный экстернализм, как и физический и исторический экстернализм, обычно истолковывается как пассивный экстернализм. С другой стороны, мы видели, что предшествующая форма социального экстернализма проявляется в механизме разделяемой интенциональности, который действует по своей природе. Prima facie , здесь есть напряжение. Но это противоречие можно разрешить, поскольку при ближайшем рассмотрении есть намеки на то, что социальный экстернализм, строго говоря, также является активным экстернализмом.
Сторонники социального экстернализма, такие как покойный Витгенштейн (1953; см. Также Чайлд, 2006) или Тайлер Бердж, рассматривают, в какой степени значения языковых выражений зависят от их использования в языковом сообществе. Парадигматический сценарий Земли-близнеца Берджа (1979) широко известен: Оскар считает, что артрит — это не только воспаление суставов, но и костей, и поэтому ошибочно полагает, что у него артрит бедра.Однако на Земле-Двойнике, где слово «артрит» также включает воспаление костей, Дваскар искренне верит, что у него «артрит» бедра. Из-за обычного разделения лингвистического труда Оскар узнает о своем ошибочном использовании только при контакте с экспертом, например, при посещении врача.
Мысленный эксперимент подтверждает, что лингвистические значения зависят от моделей использования в сообществе. Оскар не имеет никакого влияния на то, как выражение «артрит» используется в английском языке, особенно среди экспертов.Но разве он не имеет принципиального влияния? С помощью небольшого мысленного эксперимента я попытался доказать, что Оскар действительно имеет влияние, но что это влияние практически ничтожно из-за огромного размера языкового сообщества (Lyre, 2016). Язык обычно проявляется в больших сообществах — это то, что включает пассивный элемент социального экстернализма. Но в пограничных случаях из небольших языковых сообществ мы все чаще видим возможность того, что каждый отдельный говорящий влияет на лингвистическое использование в сообществе.Таким образом, в таких пограничных случаях происходит переход от пассивного социального экстернализма к активному. Строго говоря, социальный экстернализм оказывается замаскированным активным экстернализмом, который, однако, во всех практических случаях является пассивным экстернализмом. Таким образом, социальный экстернализм очень хорошо вписывается в концепцию социально расширенного познания. Фактически, это помогает пролить свет на то, как расширенное познание способствует не только экстернализму носителя, но и интересной форме экстернализма содержания.
Авторские взносы
Автор подтверждает, что является единственным соавтором данной работы, и одобрил ее к публикации.
Заявление о конфликте интересов
Автор заявляет, что исследование проводилось в отсутствие каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.
Сноски
- Фактически растет количество литературы, в которой обсуждаются связи между темами из социального познания и идеями из воплощенного, расположенного и распределенного познания, а также с энактивизмом. Интересные ссылки включают Metzinger and Gallese (2003), Tollefsen (2006), De Jaegher et al.(2010), Саттон и др. (2010), Крюгер (2011), Борги и др. (2013), Галлахер (2013) и Галлотти и Хюбнер (2017). Наше особое внимание будет уделяться связи между расширенным познанием и «общей интенциональностью» (широко истолкованное представление о том, что намерения, цели и действия могут быть общими для сотрудничающих лиц). Документы, которые особенно касаются нашего особого внимания, будут подробно рассмотрены в начале раздела «Общая интенциональность как механизм сцепления социально-когнитивного расширения».
- Соавторы Кларк и Чалмерс отныне будут называться C&C, а их статья — Кларк и Чалмерс (1998) соответственно.
- Именно по этой причине следует согласиться с Кларком (2009) в том, что утверждение о расширении не может быть применено к феноменальному сознанию. Хотя из-за печально известного пробела в объяснении нет согласия относительно физических механизмов и носителей квалиа, наши современные знания в области нейробиологии предполагают, что для того, чтобы вызвать сознание, необходимы высоко интегративные и динамические механизмы с большой пропускной способностью в коротких временных масштабах. требуется, поскольку может (в настоящее время) возникать только внутри нейронального аппарата.
- Соответствующим образом следует разобраться с ошибкой конструирования сцепления, о которой говорили Адамс и Айзава (2008). Функционалисту нет необходимости признавать конститутивные критерии познания, помимо достаточной причинной связи. Более того, доктрина функционализма слепа к вопросу о том, что является признаком когнитивного. Здесь антифункционалисты, как известно, остаются неудовлетворенными. Но это не конкретная слабость заявления о расширенном познании; в лучшем случае функционализма или, что более правдоподобно, его противников, преследующих призрак.
- Спасибо анонимному рецензенту за поднятие обеих точек.
- Это не следует понимать как сильную приверженность когнитивной системе ядра, о существовании которой ведутся серьезные споры среди сторонников расширенного познания.
Психология нормативного познания (Стэнфордская энциклопедия философии)
1. Психологические способности, преданные нормам
Нормы — это правила группы людей, определяющие, что подходящие, разрешенные, обязательные или запрещенные для различных членов в разные ситуации.Обычно они проявляются в общих поведенческих закономерности, поддерживаемые социальными санкциями. С раннего возраста, люди видят определенное поведение, контекст и роли как регулируемые норм. Как только человек принимает норму, она, как правило, функционирует как руководит поведением и является стандартом, по которому поведение оценивается. Более того, у людей обычно появляется мотивация обеспечивать соблюдение норм. они принимают и, таким образом, участвуют в регулирующей практике, такой как наказание и возложение вины.Такая практика, в свою очередь, помогает стабилизировать общественное устройство и нормы, которые структурируйте их. Нормы часто делятся на виды или подкатегории с общими примерами, включая моральные, социальные, общепринятые, эпистемологические, эстетические и организационные нормы. В правильный или теоретически наиболее полезный способ различать и систематизировать виды нормы являются предметом многочисленных споров, но одна из них будет установлена здесь (см. обзор O’Neill 2017, готовится для обсуждения). Скорее, в этом разделе будет сделан общий обзор концептуального пространства, общего для когнитивно-эволюционной работы над психология норм, а в последующих разделах мы рассмотрим ее содержание, находя различные утверждения и конкретные теории в Это.
Идея, лежащая в основе работы над психологией норм, заключается в том, что человеческий разум содержат какую-то систему норм , набор психологических механизмы, предназначенные для обработки информации и создания поведения соответствует нормам. Такие механизмы присутствуют в объяснительной стратегии. распространено во всей психологии (Р. Камминс, 2000). В этом случае, теоретики обращаются к различным свойствам системы норм, чтобы помочь учитывать различные аспекты комплексной способности руководствоваться нормами поведение — способность «выполнять» нормы.Эта емкость характеризуется широким, но характерным поведением: когда сталкивается с соответствующими нормам стимулами, обычно сосредоточенными на других действия людей или их собственные, наряду с другими сигналами, касающимися контекст этих действий и роли актеров, людей демонстрировать надежный и многогранный тип ответа, который сосредоточен на соответствие и наказание. Взятые вместе, ответы люди объединяются, чтобы произвести стабилизирующие эффекты на уровне группы модели коллективной социальной организации.Сложность и надежность индивидуальной емкости предполагает работу специальный психологический механизм — система норм — которая делает человека чувствительным к определенным социальным стимулам (поведение, контекст, роли) и надежно создает согласованные грани (физиологически, логически, поведенчески) характерной реакции.
Эта картина поднимает вопрос , как человек способны спонтанно и надежно отслеживать соответствующие нормативам особенности свой мир, вывести правила, которые им управляют, и привести эти правила в нести ответственность за собственное и чужое поведение.Это также требует психологический ответ, проливающий свет на то, что опосредует стимулы и ответ. По аналогии, автомобиль способен ускорение — надежно ускоряется в ответ на нажатие педали газа — но нужно «заглянуть под капюшон », чтобы увидеть, какие механизмы надежно переводят такой ввод в такой вывод. Переход от разгон авто до нормы активности человека, когнитивно-эволюционные подходы постулируют и исследуют психологический механизм, ответственный за перевод некоторых виды социальных входов в вид поведенческих выходов, связанных с норм.Эта стратегия — постулирование психологических механизмов которые опосредуют стимул и реакцию — поддерживаются сейчас знакомый способ понимания разума как обработки информации система. Рассматриваемые входные данные рассматриваются как информация, который направляется и обрабатывается набором психологических механизмов и, наконец, переведены в поведенческие результаты. Те, кто сосредоточился на психологию, отличную от нормативного познания. наличие такого рода специализированного пакета механизмов, и исследовали различные возможности о его природе.
Чтобы познакомить вас с парой терминов по искусству, объяснения психологического мощности часто стремятся обеспечить как ближайший объяснение и окончательное объяснение . Где ближайший объяснения пытаются ответить: «Как это работает?», объяснения пытаются ответить: «Как мы стали похожими на этот?» Это различие берет свое начало в биологии (Mayr 1961; Ariew 2003), но имеет применимо также к поведенческим и психологическим характеристикам (Гриффитс 2007). Центральное место в приближенных объяснениях в этих последних контекстах занимают: модели психологических процессов, лежащих в основе конкретных мощности.После определения относительно сложной способности эта способность объясняется с точки зрения работы и взаимодействия набор относительно более простых механизмов, лежащих в основе компонентов. Таким образом, приблизительные объяснения норм направлены на то, чтобы показать, насколько люди психологически способен к разнообразным видам деятельности, связанной с поведение, управляемое нормой, путем выявления составных частей нормы система и описание того, как они работают.
Окончательные объяснения , с другой стороны, стремятся объяснить вероятное происхождение разных черт.Теперь это обычное дело для когнитивных науки широко использовать эволюционную теорию, принимая то, что известно об окружающей среде и избирательном давлении, с которым сталкиваются наследственных популяций и его использование для обоснования гипотез о умы (Barkow, Cosmides, & Tooby 1992). Центральное место во многих окончательные объяснения, предложенные исследователями, интересующимися психология норм — это адаптивные задачи, поднимаемые коллективными действия и широкомасштабное сотрудничество (Gintis, Bowles, et al. 2005; Boyd & Ричерсон 2005b; Н.Хенрих и Дж. Хенрих 2007; Томаселло 2009 г.). Для ясности полезно помнить, что эти два стиля объяснения аналитически различны, но это приблизительные и окончательные объяснения данной черты в идеале будут дополняют и усиливают друг друга. Таким образом, эволюционные описания познание норм может информировать и ограничивать приближенные модели, и порок наоборот.
Психологическая направленность когнитивно-эволюционных подходов к нормам дает им довольно четкую исследовательскую программу.Стоит отметить, однако, хотя вопросы о природе норм актуальны к ряду дебатов по философии (и не только), работа над психология норм не в первую очередь обусловлена одним конкретным философские традиции или дебаты. Скорее, сосредоточенные на нормативная психология обычно руководствуется набором общих вопросы, касающиеся природы человека: структура и отличительные особенности человеческих умов, пути человеческой эволюции, которые их породили, и общие черты и различия между человеческими умами и поведения, с одной стороны, и те, которые обнаруживаются у нечеловеческих видов, на другие (Tomasello 1999; Richerson & Boyd 2005; Tooby & Cosmides 2005; Дж.Генрих 2015; Винсент Ринг и Эндрюс 2018). Один результат в том, что теоретики используют весь спектр объяснительных ресурсы, доступные современной когнитивной науке. Таким образом, эти описания нормативного познания не ограничиваются народно-психологические объяснения поведения, и поэтому можно свободно постулировать и апеллируют к психологическим механизмам, состояниям и процессам, которые не обязательно иметь много общего с убеждениями и желаниями, убеждениями и предпочтения, сознательное обдумывание и явный вывод.
Эта статья построена вокруг исследования, в центре которого психология, отличительная от нормативного познания. Однако любой обсуждение норм и поведения, основанного на нормах, будет включать, молчаливо или в противном случае какое-то изображение или другое изображение агентов и характеристики, которые делают их чувствительными к нормативному влиянию. Некоторые Начнем с аналитических формализаций типов агентов и ментальных состояния, принятые здравым смыслом народной психологии, и используют эти формализации, наряду с различными уточнениями, для учета различные явления, связанные с нормой.Они выходят за рамки этого запись, но особенно см. Bicchieri, Muldoon, and Sontuoso (2018) для обзор таких подходов (см. также Bicchieri 2006, 2016; Brennan и другие. 2013; Конте, Андригетто и Кампенни, 2013 г .; Хокинс, Гудман и Голдстоун 2019; ср. Моррис и др. 2015). Это также стоит отметить, что когнитивно-эволюционные подходы иногда представлены как существенно отличающиеся от классического рационального выбора подходы к человеческим решениям и социальному поведению (Boyd & Richerson 2001; Генрих, Бойд и др.2001, 2005). Будь это действительно отдельные альтернативы остаются неясными (Elster 1991, cf. Wendel 2001), но те, кто приводит доводы, обычно указывают на рост совокупность доказательств того, что люди редко приближаются к безгранично рациональные, чисто корыстные агенты классических экономика (Gigerenzer & Selten 2001; Kahneman 2011, ср. Millgram 2019, Другие интернет-ресурсы). Для иллюстрации участники одноразовые, анонимные игры сотрудничества обычно сотрудничать, даже если они явно осведомлены о своей анонимности и тот факт, что они сыграют в игру только один раз (Marwell & Ames 1981; см. обзор Thaler 1992).Сочувствующие когнитивно-эволюционные подходы к нормам имеют объяснительную шаблон для такого рода находок уже готов, и построим поведение участников, мотивированное их системами норм и просоциальные нормы, которые они усвоили.
Благодаря расширенному репертуару психологических образований на их утилизация, объяснения, апеллирующие к психологической способности посвященные нормам, также кажутся хорошо подходящими для выявления видов диссонанс и диссоциация, которые могут возникать между людьми внимание, неявная категоризация и нормативная мотивация на с одной стороны, и их явные убеждения и общепризнанные принципы, с другой — Другие.Например, человек может открыто поддерживать феминизм и искренне желает искоренить сексистские нормы и ожидания, которые у него есть о женщинах, но, тем не менее, отслеживает социальный мир сквозь призму этих сексистских норм и непокорных мотивация обеспечивать и соблюдать их (см. работу над неявными предубеждения Brownstein & Saul 2016). Короче на такой картинке различные психологические системы, составляющие индивидуальные разум (возможно, система норм и система практических рассуждений) может работать независимо друг от друга и иметь небольшие разногласия.
Еще несколько специфических особенностей, которые кажутся отличительными от нормативных познания привлекли значительное внимание со стороны психологических исследователи. К ним относятся склонности к нормам, до соответствует нормам, а до обеспечивает соблюдение норм . Когда человек родился или иным образом вступил в сообщество, он должен быть способны идентифицировать и извлекать информацию о широком ассортименте нормы, которые его формируют, к кому и когда применяются разные нормы, и какие последствия их нарушения есть.Она должна видеть некоторые поведения как нормативно регулируемого , а затем сделать вывод о том, что руководящее правило. Иногда поддерживается обучение тому, как это сделать. преднамеренным педагогическим поведением ее наставников (Стерельный, 2012), но не обязательно (Schmidt, Rakoczy, & Tomasello 2011). Получение знание правил — это еще не конец. Люди редко просто понаблюдайте за такой общественной деятельностью, а лучше приходите грамотно участвовать в них. Для этого человек обычно учится вести себя в соответствии с нормами, которые она считает применимыми к себе; усвоение этих норм приводит к тому, что они начинают руководить ее собственными поведение.Наконец, распространенные нормы и стандарты поведения: коллективно поддерживается сообществом, когда его члены применяют их, наказывать тех, кто не соблюдает правила. Правоприменение и Наказание — это широкие категории, которые могут включать исправление, отказ от сотрудничества, выражать неодобрение языком тела или явной критикой, изгнание или сплетни о нарушителях норм, или даже физических насилие. Таким образом, люди становятся восприимчивыми к нормам и социальным нормам. давление, которым их заставляют и мотивируют применять социальные давление на других преступников.
О каждой из этих склонностей возникают дополнительные вопросы. Один кластер вопросов касается деталей приобретения: какие воспринимаемые сигналы являются существенными для системы норм, побуждая человека воспринимать поведение, контекст или роль как нормативно управлял? И как только норма определена, что заставляет человека усвоить это? Возможно, это просто статистический факт, что большинство людей в одних случаях достаточно вести себя одинаково, в других — санкционный ответ может потребоваться для активации приобретения процесс.Вторая группа вопросов касается мотивации: руководствуется нормой поведение, обычно обусловленное внутренней или инструментальной мотивацией? Люди могут соблюдать норму просто потому, что она казалось, что поступить правильно. Однако они также могут подчиняться норме. просто для того, чтобы избежать наказания и порицания. Некоторое поведение может быть движимые обоими видами мотивации. Подобное и, возможно, более загадочное возникают вопросы о психологических корнях человеческих мотивация наказывать других, нарушающих нормы.Третья семья вопросы могут быть сформулированы в терминах врожденности: в какой степени механизмы, ответственные за познание нормы, врожденно заданные или культурно приобретенный? Помимо механизмов, есть любой из содержание — любая из норм — изначально указано?
Когнитивно-эволюционные подходы к нормам рассматривают их как эмпирические вопросы и, следовательно, видят ценность и стремятся быть внимательными к широкий спектр доказательств. Прежде чем взглянуть на некоторые из них более внимательно доказательств, однако, будет полезно ознакомиться с типами теоретические инструменты, которые исследователи обычно используют для создания и интерпретации Это.
1.1 Предпосылки: эволюция и окончательные соображения
Рабочая гипотеза когнитивно-эволюционных подходов состоит в том, что психологические механизмы, лежащие в основе познания норм, развиваются адаптации к важным давлениям отбора в эволюции человека история (Richerson & Boyd 2005; Sripada & Stich 2007, Tomasello 2009; Чудек и Генрих 2011; Kelly & Davis 2018, ср. Cosmides & Tooby 1992). Даже если бы подробный примерный отчет был уже имеется, можно задать другие вопросы о происхождении системы норм: как — то есть благодаря чему эволюционный факторов — стали ли человеческие умы снабжены этими психологические механизмы? Какая адаптивная проблема или проблемы были нормативное познание решение? Какие давления отбора были в первую очередь ответственны за развитие системы норм, и что филогенетическая траектория этой эволюции? Краткое изложение предлагаемые в настоящее время типы ответов на эти вопросы дают полезный контекст для обсуждения приблизительных объяснений, которые следует.
Достаточно бесспорный исходный постулат принятой точки зрения состоит в том, что люди — чрезвычайно социальные животные, и что наши гипертрофированные способность учиться друг у друга и сотрудничать друг с другом являются ключом к тому, что отличает нас от наших ближайших предков-приматов и других гоминидов виды. Решающим отличием считается то, что человеческие способности подражать и учиться друг у друга стали достаточно мощными, чтобы поддерживать кумулятивная культура (Tomasello 1999; J. Henrich & Макэлрит 2003, Лаланд 2017).Культура понимается как информация который передается между людьми и группами через поведение, а не такие процессы, как генетическая передача (Ramsey 2013). Убеждения, предпочтения, нормы, навыки, приемы, артефакты, содержащие информацию и т. д., передаются от человека к индивидуально и, следовательно, между популяциями и поколениями, в основном с помощью социального обучения (Мэтью и Перро, 2015). За Например, развитие набора приемов и навыков, связанных с метанием копий или знаниями и инструментами, позволяющими контролируемое использование огня, были связаны с увеличением возможностей для социального обучения, обеспечиваемого расширением социальных сетей и др. сложные формы социальной активности (Thieme 1997; Gowlett 2006).Культура составляет кумулятивно в том смысле, что объем информации в культурное хранилище не остается статичным, но может само расти крупнее и сложнее. Хижины из травы развиваются в каркасные дома, затем кирпичные здания и, наконец, небоскребы. Вожди племен превращаются в королей, затем в императоров, затем в премьер-министров. Простые наборы нормы превращаются в более сложные неформальные институты, тогда византийские формализованные правовые кодексы. Поскольку каждое поколение добавляет свои новые инновации, открытия и улучшения, функциональная изысканность накапливается в культурных чертах почти так же, как и накапливается в генетических признаках.
Этот общий взгляд на эволюцию дает основание думать, что человечество группы увеличивались в размерах, они также росли в своей способности нести больше культуры и производить больше культурных инноваций (Kline & Boyd 2010; J. Henrich 2015: глава 12), хотя причинно-следственная связь между размером населения и культурной сложностью остается спорным (Fogarty & Creanza 2017, ср. Vaesen et al.2016). Как культурный инновации продолжали накапливаться, они позволили людям больше значительно контролировать и изменять среду, в которой они жил.Такие преобразования также изменили среду обитания последующими поколениями, таким образом изменяя контуры физического, социальные и информационные ниши, в которых они развивались. Такие изменения, в свою очередь, создал ряд новых факторов отбора, многие из которых предпочитали тела, мозги и умы, лучше приспособленные для общения и культурное наследие. Исследователи продолжают разрабатывать и обсуждать достоинства различных концептуальных инструментов для понимания этого своего рода эволюционная динамика (Tomasello 1999; Laland, Odling-Smee, & Фельдман 2001; Лаланд, Одлинг-Сми и Майлз 2010; Стерельный 2003, 2012; Ричерсон и Бойд 2005; Тенни, Колл и Томаселло 2009; Бойд, Ричерсон и Хенрих 2011, Дж.Генрих 2015; Бойд 2017).
Люди могут обитать в самых разных средах и в социальном плане. передаваемая информация — в отличие от изначально заданной и биологически передаваемая информация — особенно полезна в лицо экологического и социального разнообразия (Richerson & Boyd 2013). Информация о том, какие растения в различных средах съедобные и токсичные имеют прямое адаптивное преимущество. Информация о том, какие нормы преобладают в различных социальных окружающая среда также важна, и знание этого позволяет людям плавно участвовать в их сообществе и координировать свои действия с другими участников в множестве коллективных действий, которые варьируются от производство продуктов питания и воспитание детей для реагирования на угрозы и общение с посторонними (Chudek & Henrich 2011).Хотя разные типы культурных вариантов могут быть полезны по-разному, не вся социально передаваемая информация одинаково ценна, и люди не являются неизбирательными социальными учениками. Теоретики утверждают что человеческий разум эволюционировал, чтобы вместить в себя ряд социальных смещает или эвристики , что помогает выборочное обучение. Это влияние, которое из многих культурных варианты, которым подвергается человек, она фактически примет для нее.Две эвристики кажутся особенно важными в усиление преимуществ системы культурного наследия. Один соответствие смещение , которое побуждает людей принимать те культурные варианты, которые были приняты большинством других в их сообщество (Muthukrishna, Morgan, & Henrich, 2016), а другое — престиж предвзятость, которая делает людей чувствительными к иерархии и статус, побуждая их моделировать свое поведение на тех, кто добился успеха и высокого социального статуса (Дж.Генрих и Гил-Уайт 2001; Cheng et al. 2012; Манер 2017). В дополнение к этим двум, исследователи установили другие предубеждения в обучении, которые могут повлиять на норму приобретение, в том числе упрощающее информацию о нормах помнить, кроме другой, ненормативной информации о поведении (О’Горман, Уилсон и Миллер, 2008 г.).
Культура приобретает все большее значение в эволюционных объяснениях человеческого ультрасоциальность, то есть способность нашего вида сотрудничать в исключительно крупномасштабные (Tomasello 2009, 2016; Richerson 2013; хотя см. Hagen & Hammerstein 2006; Burnham & Johnson 2005 для альтернативные взгляды, и Sterelny, Calcott, & Fraser 2013 для более широкий контекст эволюции сотрудничества).Все больше Важная идея заключается в том, что объяснение всего спектра задействованных моделей поведения в человеческой социальности потребует некоторого обращения не только к культуре в в целом, но с культурными нормами и институтами в в частности (Мэтью, Бойд и ван Вилен, 2013). Некоторые взяли значимость и сложность адаптивных проблем, связанных с широкомасштабное сотрудничество, имеющее значение для психологии человека, аргументируя это тем, что человеческий разум обладает специфической способностью норм (Chudek, Zhao, & Henrich 2013), которые могли развиться в тандем с нашими способностями к языку (Lamm 2014).Другие спорят далее, что культурный групповой отбор, порожденный различными формами конкуренция между культурными группами, такими как сообщества, племена, кланы, и даже наций способствовал распространению более эффективных кооперативные нормы (Turchin, 2018; Richerson, Baldini, et al., 2016, хотя см. Krasnow et al. 2015). С таких взглядов эти виды селективное давление еще больше изменило социальную психологию человека, дополняя более эволюционно древние социальные инстинкты, чтобы сформировать так называемые племенные социальные инстинкты (Richerson & Boyd 2001; Бойд и Ричерсон 2008; Richerson & Henrich 2012).Эта семья эволюционно недавние «инстинкты» предполагаются как включающие способность к нормам, но также и другие психологические особенности, которые усовершенствовать регулируемое нормами поведение различными способами, в том числе с учетом чувствительности маркерам племенной принадлежности и границ между этническими группы (McElreath, Boyd, & Richerson 2003) и социальные эмоции такие как вина, гордость и верность.
1.2 Психология и приблизительные объяснения: теоретические инструменты и измерения
Теоретический инструментарий, общий для когнитивных и поведенческих науки дает несколько ключевых измерений, по которым разные теоретики фиксируют и исследуют более конкретные позиции о нормативная психология.Емкости как у норм понимаются столь же сложны в том смысле, что они обслуживаются рядом более простые, взаимосвязанные процессы и подсистемы. Такие сложные системы полезно анализировать со ссылкой на те более простые, которые включают их. При использовании в психологии этот общий метод анализа сложные системы, обращаясь к характеру и взаимодействию их составные части часто принимают форму того, что было названо гомункулярный функционализм (Lycan 1990), где он сочетается с метафизическое учение функционализма о разуме.Это вкратце заявлено, это точка зрения, что психические состояния и процессы функциональны состояния, идентифицируемые по характерной роли, которую они играют в психологическая система, частью которой они являются (Putnam 1963, 1967; Fodor 1968; Левин 2004 [2018]). Деннетт, ранний сторонник гомункулярный функционализм, призвал психологов следовать методу параллельно тому, что используется в исследованиях искусственного интеллекта:
Исследователь ИИ начинает с намеренно охарактеризованной проблема (e.г., как мне заставить компьютер понять вопросы английского?), разбивает его на подзадачи, которые также намеренно охарактеризован (например, как заставить компьютер распознают вопросов, распознают предметов из предикаты, игнорирует нерелевантный синтаксический анализ?), а затем нарушает эти проблемы вниз, пока он не дойдет до описания проблемы или задачи которые явно механистичны. (Деннет 1978: 80)
Важным шагом в любом объяснении является определение цели само явление.В когнитивной науке этот шаг часто принимает форму характеристики емкости посредством анализа задач, что составляет идентификация и различение задач или функций, которые выполняются при использовании соответствующего потенциала. Например, некоторые задачи, которые в настоящее время считаются центральными для функционирования нормы система включает в себя упомянутые выше: приобретение, соответствие и исполнение. Другой шаг связан с моделированием психологические механизмы , ответственные за выполнение тех задачи: типовые алгоритмы и закономерности обработки информации которые выполняют эти функции.Последний шаг в завершении полного учет емкости был бы объяснением того, как эти механизмы и алгоритмы реализованы и, таким образом, реализованы в физические, химические и биологические структуры человека (см. Марр 1982 г. для классического обсуждения этих различных уровней объяснение).
Хотя экспериментальные и другие данные о поведении могут помочь напрямую характеризует емкость и определяет связанные с ней задачи, многие теоретически важные вопросы связаны с определением того, что должны быть установлены психологические механизмы для объяснения их.Теоретики, отстаивающие разные взгляды, могут выдвигать разные гипотезы. механизмы, которые поддерживают конкретную способность или дают разные объясняет, как механизм выполняет свою функцию. Они также могут согласиться или не согласны с тем, как организованы соответствующие механизмы, разработка различных учетных записей своих запатентованных алгоритмов, а типы причинно-следственных и информационных связей, которые каждый несет друг с другом и к другим элементам общей психологической экономики человека (системы восприятия, кратковременная память, системы производства действий, и т.п.).
В этом концептуальном пространстве есть ряд важных измерений. по которым учетные записи могут отличаться. Следующий список таких размеров не является исчерпывающим, но дает представление о некоторых из самых значимые. Психологические механизмы, постулируемые разными примерные счета системы норм могут отличаться от
- Являются ли они быстрыми, автоматическими, интуитивно понятными и в какой степени бессознательно или иным образом соответствует описанию «тип 1 ”или являются медленными, контролируемыми, требующими усилий, осознанными или в остальном соответствует описанию познания «типа 2»
- Имеют ли и в какой степени они маркировку модульности, я.е., когнитивно непонятны, инкапсулированы в инкапсулировании, для домена и т. д.
- Требуют ли они и в какой степени добровольный контроль
- Существуют ли и в какой степени механизмы и их содержание универсальные аспекты психологической природы человека или вместо этого демонстрируют различия между средами обитания и культурами
- Существуют ли и в какой степени механизмы и их содержание врожденные, генетические адаптации, или, наоборот, социально усвоенные и культурно передается
- Связана ли и в какой степени мотивация с механизмы внутренние или инструментальные
Первое измерение касается различия между тип 1 и тип 2 когнитивных процессов, выполняемых двойной обработкой и двойным теории систем (см. обзор Frankish 2010, Cushman, Young, И Грин 2010).Процессы типа 1 обычно характеризуются как «Быстрые и бережливые», интуитивно понятные, эвристические процессы, которые давать «приблизительные» ответы (Gigerenzer et al. 2000). Эти процессы происходят автоматически и бессознательно и подвержены ошибкам, но они компенсируют скорость и эффективность использования ресурсов чего им не хватает в точности. Напротив, процессы типа 2 обычно характеризуются как более медленные, основанные на правилах, аналитические процессы которые требуют большей концентрации и когнитивных усилий, имеют место осознанно и доставлять более точные ответы.
Второе измерение касается представления о том, что разум для некоторых степень, состоящая из модулей: психологические механизмы, которые инкапсулированный, достаточно автономный, автоматический и доменно-специфичные (Fodor 1983; Carruthers 2006; Robbins 2009 [2017]). Модули инкапсулированы в инкапсулированном виде в том смысле, что они нечувствителен к информации, присутствующей в уме, но не содержащейся внутри самого механизма, оставляя свои внутренние процессы не зависит, например, от того, во что рефлексивно верит человек, или предпочитает.Связанное с этим свойство — когнитивная непроницаемость. Этот фиксирует тот факт, что информация и процессы внутри модуля сами по себе недоступны центральным системам, таким как вовлеченные в самоанализе или обдумывании. Хотя часто можно сознательно рассматривать выход модульного механизма, эндогенного процессы, ответственные за производство этого вывода, останутся непрозрачными для прямой самоанализ (Carruthers 2011).
Обращаясь к третьему измерению, должно быть ясно, как обязательства по первым двум параметрам могут поддерживать разные взгляды на степень, в которой нормативно регулируемые ожидания и поведение требуют или подвержены добровольному контролю.Если процессы, обслуживающие способность к нормам в некоторой степени автоматическая и бессознательная, и нечувствительны к изменениям, которые человек вносит в свои явные убеждения, суждениями или волеизъявлениями, эти процессы могут повлиять на нее поведение без необходимости какого-либо руководства со стороны ее воли, и может помогать формировать поведение и суждения, которые этому противоречат. Исследования по неявная предвзятость может предоставить полезные ресурсы для размышлений о взаимосвязь между нормативным познанием и произвольным контролем. Недавние работа проливает свет на то, какие стратегии вмешательства эффективны (Лай и др.2014; Devine et al. 2012), и предполагает, что когнитивные усилия и произвольный контроль при определенных условиях могут преодолеть влияние неявного и автоматического познания. Переходя к нормативному познанию, исследованиям предполагает, что самоконтроль может потребоваться для нарушения нормы, которую усвоены, например, норма против нарушения обещаний (Баумгартнер и другие. 2009), но детали остаются неясными (Peach, Yoshida, & Занна 2011; Йошида и др. 2012; также см. Келли готовится к обсуждение различий между усвоенными и общепризнанными нормами).
Четвертое и пятое измерения — вот где традиционные дебаты о природе / воспитании разыгрываются в отношении норм и нормативных психология. Это часть стандартной учетной записи модулей, что они являются врожденными в том смысле, что они будут развиваться в более или менее так же и у нормальных людей, независимо от культурной среды. Защитники так называемой эволюционной психологии, один особенно заметный способ применяя эволюционную мысль к человеческому поведению, приняли идея модулей, даже утверждая, что человеческий разум «в значительной степени модульный », т.е., состоящий полностью или почти полностью из модульные психологические механизмы (Barkow, Cosmides, & Tooby 1992; Samuels 1998; Каррутерс 2006). С такой точки зрения нормативная психология также во многих отношениях будет модульным. Один из способов развить эту идею было бы доказать, что все человеческие культуры структурированы тот или иной набор норм, предполагающий наличие модульных познание. Как нормы различаются от одной группы к другой может быть объяснено апелляцией к модели вызванной культуры (Tooby & Cosmides 1992, хотя см. Sperber 1996 учет взаимосвязи между модульным познанием и культурой).Согласно этой модели, нормы поведения, характерные для культуры будут истолкованы как врожденно ограниченные, укорененные в эндогенная психическая форма и содержание «когнитивных адаптаций» для социального обмена », общего для всех человеческих умов. Нормативный вариации, таким образом, можно объяснить апелляцией к тому факту, что разные группы живут в разных условиях, и различия в внешние условия, с которыми они сталкиваются, вызывают различные подмножества множества все нормы и поведение, регулируемое нормами, стало возможным благодаря норме система.Такая точка зрения была предложена, но еще не полностью проработана. (хотя см. Buchanan & Powell 2018). Альтернативное семейство взгляды помещают идеи врожденности и предметной специфичности к разным использует (Fessler & Machery 2012). Эти, которые были больше разработаны для нормативной психологии, изображают людей как имеющих врожденные способность, предназначенная для приобретения и выполнения норм, но чья базовые механизмы содержат мало, если вообще не содержат содержание. Такой взгляд не предполагает никаких особых норм; скорее, способность (возможно, вместе с некоторым набором предубеждений в обучении) направляет приобретение в своей конкретной области и, таким образом, снабжает людей легко усвоить любые нормы, присутствующие в ее местных социальных окружающая среда (Boyd & Richerson 2005a; Sripada & Stich 2007; Чудек и Генрих 2011; Келли и Дэвис 2018).
Общая альтернатива такого рода нативистским модульным взглядам недавно был разработан более подробно. Он утверждает, что психологический механизмы, обладающие многими характеристиками процессов типа 1, могут быть изучил когнитивных устройств вместо врожденных когнитивных инстинкты или модули. По этой причине сложная способность — для, скажем, чтение и письмо или игра в шахматы — все еще поддерживается за счет ряда относительно интегрированных психологических механизмов и рутинные процессы, но сами эти механизмы (в отличие от просто контент, который они обрабатывают) формируются и объединяются культурная эволюция.Эти пакеты навыков, когда-то доступные в культурный репертуар группы, затем могут быть приобретены отдельными через общие процессы обучения предметной области (Heyes 2018). Идея когнитивный гаджет предлагает новый многообещающий теоретический вариант для психология в целом. Его сторонники еще не систематически рассмотрел вопрос о том, лучше ли он отражает способность норм, однако (хотя см. Стерельный 2012 глава 7 для обсуждения что предвосхищает эту мысль).
Других, интересующихся моральным познанием в более общем плане, опережает работу над нормальным поведением, включая работу над психология альтруизма, благополучия, характера и добродетели, нравственности эмоции, намеренные и непреднамеренные действия и т. д. четвертый — пытались провести аналогию между Хомским теории освоения и использования языка, с одной стороны, и приобретение и применение моральных правил, с другой стороны (Михаил 2007, 2011; Дуайер, Хюбнер и Хаузер, 2010; Хаузер, Янг, & Cushman 2008; Roedder & Harman 2010).Такой подход обычно нативист, постулирующий универсальную моральную компетентность, которая направляет обучение конкретно в области морали и содержит достаточно указанная структура для учета предполагаемой бедности морального стимул, с которым сталкиваются дети при попытке изучить нормы, которые преобладают в их местной среде (см. Laurence & Margolis 2001 для обсуждения бедности аргументов стимула в когнитивных наука). Некоторые защитники также предполагают, что помимо информации определение структуры механизмов, предназначенных для приобретения и обработки моральных норм, некоторые конкретные нормы сами могут быть включены как часть врожденной моральной способности, возможно, нормы против инцест или умышленное причинение вреда (например,г., Михаил 2007, 2011). Другие критиковали эту точку зрения (Prinz 2008; Sterelny 2012), но только недавно получил более подробный положительный отчет о правиле приобретение начали разрабатываться. Центральное место в этой недавно появившейся эмпирическая альтернатива — это идея, что индивиды являются рациональным правилом учащихся, но они полагаются на общие стратегии обучения предметной области, чтобы усваивают нормы из своего социального окружения, а не врожденно заданная, специфическая для области моральная компетентность (Gaus & Николс 2017; Ayars & Nichols 2017, 2020; Николс предстоящий.)
Шестое и последнее измерение касается мотивации. Особенно в свете роли, которую наказание и награда играют в стабилизации модели поведения на групповом уровне, изначально вероятная идея состоит в том, что нормативная мотивация — инструментальная (обсуждение см. в Fehr И Фальк 2002). С таких взглядов человек соответствует норме в для того, чтобы получить какую-то выгоду, или чтобы избежать выговора, или потому, что она хочет вести себя так, как, по ее мнению, другие ожидают от нее поведения.Такая мотивация сыграет важную роль в том смысле, что люди подчиняются нормы просто как средство для некоторой дальнейшей цели, которая более фундаментально гонит их; выражаясь контрфактически, удалите внешнее вознаграждение, наказание или общественное ожидание, а также нормы личности послушное поведение исчезнет вместе с ним. Те, кто исследуют такого рода отчеты недавно подчеркнули роль психологические состояния, такие как условные предпочтения, вместе с 2 и порядок социальных убеждений, то есть верований людей об ожиданиях и убеждениях других людей об убеждениях других людей о том, что следует делать (см. Bicchieri, Muldoon, & Sontuoso 2018 за обсуждение такого семейные взгляды).
Другие источники интерпретируют нормативную мотивацию как внутреннюю (Kelly & Davis 2018; Nichols готовится к печати, особенно главу 10). На таком точки зрения, как только норма усвоена и усвоена, она обычно становится проникнуты какой-то неинструментальной мотивацией. Люди будут мотивированы соблюдать и обеспечивать соблюдение такого правила ради самого себя, и испытывать побуждение делать это независимо от внешних обстоятельства или предполагаемая вероятность того, что они получат социальные санкции, даже если они противоречат норме.Внутренняя мотивация конечно, не предполагает безусловного соответствия поведению. За Например, человек может почувствовать внутреннее притяжение нормы, которая предписывает оставлять чаевые в размере 20%, но все же отменять их и вместо этого действуйте из материальных корыстных интересов, ставя официанта в тупик. Этот вторая группа счетов поднимает более широкий круг вопросов о психологическая природа нормативной мотивации, и если и как она может быть особенным. Нормативную мотивацию лучше всего рассматривать как примитивную? собственный sui generis психологическая категория? Или лучше истолковываются как порождаемые более знакомыми психологическими элементами такие как желания, эмоции, влечения или другие типы конативных состояний, на независимых основаниях, которые набираются для работы в в сочетании с нормативной психологией? (см. Келли 2020 для обсуждение)
Ранний и влиятельный анализ психологии норм, сделанный Sripada и Stich (2007) иллюстрируют, как подобные теоретические части могут быть соединены.Предварительная модель предполагает два врожденных механизмы, механизм сбора нормы и норма механизм исполнения. Функции или задачи нормы механизм приобретения
- — идентифицируют поведенческие сигналы , указывающие на существование норма
- – выводят содержание этой нормы и, наконец, С
- по передать информацию об этом содержании в норму исполнительный механизм
Задачи механизма исполнения нормы, напротив,
- до кодируют и хранят нормы, переданные в это системой сбора данных в базе данных норм , которая может есть некоторые проприетарные процессы для рассуждения о содержании представлено в нем
- – обнаруживают сигналов в ближайшем окружении, которые укажите, применимы ли какие-либо из этих норм к ситуации, и если да, то кого
- для создания мотивации, чтобы соответствовать тем нормам, которые применить к себе,
- создать мотивацию для наказать нарушителей норм которые относятся к ним
Шрипада и Стич дают первоначальное графическое изображение:
Сами механизмы приобретения и исполнения постулируются как врожденные, но очень чувствительны к местной социальной среде, в которой личность развивается.Как описано выше, это раздвоение на врожденная психологическая архитектура, с одной стороны, и социально изученное нормативное содержание, с другой стороны, используется для объяснения того, почему наличие норм культурно универсально, в то время как поведение, роли и социальные механизмы, регулируемые этими нормами, демонстрируют вариация. Кроме того, на модели изображена работа многих компоненты системы норм как «автоматические и непроизвольно »(Sripada & Stich 2007: 290), но не занимает по конкретным процессам или более детальным характеристикам, связанным с модульностью или двойной обработкой.Наконец, модель предназначена для приспособить доказательства, предполагающие, что когда норма приобретена и представленный в базе данных, он тем самым приобретает особый вид мотивационный профиль. В частности, этот профиль представляет собой нормативную мотивация как
- внутренняя мотивация, а не инструментальная мотивация
- ориентированы на себя и на других
- потенциально мощный
В связи с этим нормативная мотивация обладает третьим свойством ощущение, что в некоторых случаях он способен подавить даже справедливо убедительные мотивы, ведущие в противоположные стороны; крайний Примеры включают террористов-смертников, подавляющих свои инстинкты самосохранение или другие фанатики, которые тратят значительные ресурсы навязывать другим свои предпочтительные нормы.Само- и направленность нормативной мотивации на иную отражает идею о том, что система норм создает мотивацию для сохранения собственного поведения в соблюдение нормы, а также мотивация обеспечивать ее соблюдение наказывать тех, кто его нарушает.
Наконец, модель изображает нормативную мотивацию как неотъемлемую часть обычное ощущение, что люди подчиняются нормам как конечной цели или ради ради них самих. Шрипада и Стич предполагают, что внутренняя мотивация помогает объяснить свойство норм, которое они называют «независимым нормативность ».Это свидетельствует о том, что нормы могут служить надежным влиять на поведение людей, даже если эти нормы не записано или официально сформулировано в любом официальном учреждении, и таким образом, не обеспечивается никакими официальными механизмами наказания и вознаграждения (также см. Davidson & Kelly 2020). Они также обсуждают мотивацию и независимая нормативность в терминах «интернализации гипотезы », взятой из социологии и антропологии, и предложить что идея интернализации может быть интерпретирована с точки зрения их модель.В этой истории человек усвоил норму, когда она были приобретены и представлены в ее базе данных норм. В Гипотеза интернализации может быть истолкована как утверждение, что усвоенные нормы внутренне мотивируют по простой причине что это фундаментальная психологическая особенность нормативной психологии что после того, как норма была приобретена, доставлена и представлена в базы данных норм человека, система норм автоматически присваивает этот отличительный мотивационный профиль по норме.Сопровождение внутренней мотивации, направленной на себя и на других, является частью функциональную роль, которую начинает играть правило, когда оно представлено в база данных системы норм человека — когда это «Интернализованный» — аналогично тому, как что сопровождается мотивацией избегания и загрязнения чувствительность — это часть функциональной роли, которую однажды играет реплика он представлен в системе отвращения человека (Kelly 2011; также см. Gavrilets & Richerson 2017 для изучения вычислительной модели эволюция интернализации нормы и виды выборочного силы, которые могли придать нормативной психологии такой интригующий характеристика).
2. Эмпирические исследования
Объяснительные стратегии и теоретический инструментарий когнитивного науки использовались для руководства и объяснения огромного количества эмпирическая работа. Когнитивно-эволюционные подходы к нормативной психологии также междисциплинарны и стремятся учитывать эмпирические исследования норм антропологами, социологи, бихевиористы, специалисты по сравнительному анализу и другие виды психологов. В этом разделе представлена выборка виды открытий, которые были собраны, чтобы пролить свет на интересные аспекты нормативного поведения и поддержки различных утверждения о нормативном познании.
2.1 Социология, антропология и культурная психология
Как отмечалось выше, этнографические записи показывают, что все культуры структурированы нормами — правилами, которые определяют поведение и стандарты по которой он оценивается (Brown 1991). Данные также свидетельствуют о том, что нормы довольно древние эволюционно, так как есть мало указаний что способность к нормам распространяется от общества к обществу в недавнее прошлое. Антропологи также показали, что регулирующие нормы например, совместное использование пищи, брачные практики, родственные связи, ритуалы и др., регулируют практику существующих охотников-собирателей и относительно изолированные в культурном отношении группы, что было бы маловероятно, если бы нормы были недавним нововведением (см. обзор J. Henrich 2015). Однако большое внимание было уделено способам, которыми преобладающие наборы норм различаются между культурами (House, Kanngiesser, et al. al. 2020; ср. Хофстеде 1980, 2001) и способ, которым нормы развиваются и меняются с течением времени в рамках отдельных культур (Gaus 2016, Шульц и др. 2019; ср. Inglehart 1997; Беднар и др.2010).
Например, одно свидетельство сравнительной этнографии выглядит при совместном поведении, и выявляет различия между группами даже в виды деятельности, отношения и контексты, которыми управляют по нормам. Некоторые группы «сотрудничают только в войне и рыболовстве, в то время как другие, расположенные ниже по течению, сотрудничают только в жилищном строительстве и общинные ритуалы »(Chudek, Zhao, & Henrich 2013: 426). Что подобные поведенческие вариации могут сохраняться даже перед лицом тот же экологический контекст (т.д., «только ниже по течению») предполагает что они вызваны различиями в нормах и другими социальными передаваемые элементы культуры, а не ответы напрямую вызывается физической средой (также см. N. Henrich & J. Генрих 2007).
Это банальность, что разные индивидуальные нормы, определяемые контекст, в котором они применяются, их объем и содержание, а также конкретные поведения, которые они предписывают и запрещают, присутствуют в различных культур. Систематическая эмпирическая работа также недавно исследовала известность различных нормативных тем в разных культурах.Знакомые примеры включают различные семейства норм, которые отмечают культуры чести против культур стыда, особенно те, которые управлять насилием и его последствиями (Nisbett & Cohen 1996; Uskal et al. al. 2019), или различные нормы, существующие в обществах, которые ценить индивидуалистические ценности по сравнению с ценностями, в которых преобладают коллективистские, особенно нормы, ограничивающие сферу личных выбор (McAuliffe et al. 2003; Nisbett 2004; Ross 2012, Hagger Рентзелас и Чатзисарантис 2014; Дж.Генрих готовится к печати, также см. J. Henrich, Heine, & Norenzayan 2010 за обсуждение методологические вопросы). Другие исследователи отметили еще другие темы, например, определение видов ценностей и Нормы «чистоты», которые преобладают в сообществе, управляемом то, что они называют этикой божественности, по сравнению с преобладающими в сообществах, которые руководствуются этикой автономии или этикой сообщества (Шведер и др., 1997; Розин и др., 1999; эта линия мысль получила дальнейшее развитие в влиятельной моральной Теория основ, Хайдт 2012; Graham et al.2013). Теоретики тоже использовать такие эмпирические данные, чтобы помочь оценить утверждения о нормах психологии, проливая свет на эти особенности индивидуальной нормативной познания, которые более жесткие и универсальные по сравнению с более культурно податливы, и как такие психологические особенности могут сделать различные модели вариаций на уровне группы более или менее вероятными (O’Neill & Machery, 2018).
Недавний и интригующий вклад в этом направлении — Гельфанд и исследование коллег по шаблонам в узле натяга и рыхлость норм разных культур.Эта работа рассматривает различия в общей «силе» нормы внутри и в разных культурах: сколько существует норм, как толерантные представители культуры имеют тенденцию отклоняться от нормативно предписанное поведение, и насколько строго они наказывают нарушений (Гельфанд, Ниший и Равер 2006; Гельфанд, Равер и др. 2011; Гельфанд, Харрингтон и Джексон, 2017). Более жесткие культуры имеют более многочисленные и строгие стандарты, а члены менее терпима к незначительным отклонениям и склонна навязывать более серьезные санкции.Культуры, представители которых более снисходительны и принимают пространство для маневра вокруг нормы, и кто менее радикален в своих правоприменения, попадают в более свободный конец этого спектра. Гельфанд и коллеги исследуют проявления стянутости и рыхлости не только на уровне культур, но и в ряде других уровни описания, от коммунального и исторического до поведенческие, когнитивные и нейронные (Гельфанд, 2018). Центральное требование эта точка зрения состоит в том, что ориентация культуры на норм — склонны ли системы норм его членов к откалиброван более жестко или более слабо — отражает серьезность проблемы, с которыми сталкивались в прошлом и настоящем:
[т] эволюция нормы силы адаптивная к особенностям экологической среды и, в свою очередь, обеспечивается набором адаптивные психологические процессы.(Гельфанд, Харрингтон и Джексон 2017: 802, курсив наш)
Группа, экология которой характеризуется такими вещами, как частые естественные бедствия, болезни, территориальное вторжение или нехватка ресурсов вероятно, будет обладать более полной и точной системой норм и занять более строгую позицию по отношению к его нормам, отчасти потому, что больше необходимы эффективно скоординированные социальные действия для преодоления большего серьезные угрозы. Группы, столкнувшиеся с менее серьезными экологическими стрессорами менее остро нуждаются в скоординированных социальных действиях, и поэтому могут позволяют иметь более слабые нормы и большую терпимость к отклонениям.
2.2 Поведенческая экономика
Поведенческая экономика началась с того, что сосредоточилась на том, как реальные люди экономические решения и объяснение типа информации обработка, которая приводит к тому, что они не достигают идеальной экономической рациональности (Канеман 2011). В последние несколько десятилетий многие бихевиористские экономисты также начали исследовать межкультурные различия в экономических поведение, и интерпретировать результаты с точки зрения различных норм например, справедливости, равноправия и сотрудничества, принятых их участники (e.г., Лесороголь 2007). Большая часть этих свидетельств исходит из модели поведения людей из разных культур в экономической игры (Дж. Хенрих, Бойд и др., 2001, 2005). Такой вариант, для Например, был обнаружен в экспериментах с ультиматумной игрой, в которых два участники торгуются о том, как разделить нетривиальную сумму Деньги. Первый участник вносит предложение, как разделить сумма между двумя, которая предлагается в качестве ультиматума Другие. Второй участник может принять или отклонить предлагает.Если она соглашается, то оба участника получают соответствующие суммы, указанные в предложении; если она отвергает, однако, ни участник получает что угодно. Если бы они были идеальными экономическими агентами, тогда первый участник, действуя из собственных интересов, предлагал наименьшую возможную ненулевую сумму второму участнику, который принять это, потому что что-то лучше, чем ничего. Этот результат довольно редко встречается у людей (хотя, как ни странно, у шимпанзе; см. Jensen, Call, & Tomasello 2007).Актуальные люди не просто отклоняться от него, а расходиться от него в разных способами. Несколько экспериментов показали, что культурные факторы влияют на то, как люди склонны играть в эту игру, и это разнообразие норм и концепции справедливости могут помочь объяснить различные закономерности в предложения, которые участники делают и готовы принять (Roth et al. 1991; хотя см. обсуждение в Oosterbeek, Sloof & van de Kuilen 2004 трудностей в интерпретации таких результатов). В других экспериментах используется более широкий спектр игр для сбора доказательств схожих шаблонов культурные различия в экономическом поведении (см. J.Генрих, Бойд и др. 2004 г. за сборник таких работ).
Еще одно семейство открытий, которые озадачивают с точки зрения классическая экономическая рациональность показывает, что люди обычно наказывать других даже за счет самих себя (Fehr & Gachter 2002; Дж. Хенрих, Макэлрит и др. 2006). Факты свидетельствуют о том, что это на склонность к наказанию влияют нормы и другие культурные факторы а также (Bone, McAuliffe, & Raihani, 2016). Например, публично участникам товарных игр дается нетривиальная сумма денег, и они должны решить, стоит ли вносить вклад в общий фонд и сколько в течение несколько раундов.Сколько окупается каждая инвестиция, зависит от того, сколько все вместе участвуют в этом раунде, поэтому каждый решения участника должны учитывать поведение каждого другой участник. В некоторых версиях участники также могут тратить свои деньги, чтобы наказать других, основываясь на знании того, какой вклад они сделал. Результаты показывают, что некоторые участники готовы несут расходы на себя, чтобы наложить санкции на участников с низкими взносами, но также наказать высоких участников, удивительное явление, названное Наказание антисоциальное .Участники из разных культур проявляют разные модели в своей готовности наказывать других, в том числе в их энтузиазме по поводу антиобщественного наказания (Herrman, Тёни и Гехтер, 2008 г.). Еще один заслуживающий внимания аспект карательное поведение, выявленное в ходе поведенческих экономических экспериментов, заключается в том, что люди готовы наказывать, даже если они просто сторонние наблюдатели инцидент, на который они реагируют. В таких случаях сторонних наказание , физическое лицо применяет норму, несмотря на то, что она не является нарушителем или , совершающим нарушение, и становится целью наказания, ни оскорбитель ed , который был обижен, или жертва пострадала от проступка (Fehr & Fischbacher 2004; хотя см. Bone, Silva, & Raihani 2014).
В более широком смысле общая психологическая склонность к наказанию освещенные такой эмпирической работой, утверждали исследователи рано появляются у людей (Schmidt & Tomasello 2012; МакОлифф, Джордан и Ричерсон, 2015 г.). Некоторые утверждали, что это имеет решающее значение для множества особенностей социальной жизни человека, включая стабилизация норм на групповом уровне (Boyd & Richerson 1992) и способность поддерживать сотрудничество в больших масштабах (Price, Cosmides, & Туби 2002; Мэтью и Бойд 2011; Мэтью, Бойд и ван Veelen 2013).Другие использовали такие результаты для подтверждения выводов. о характере нормативной психологии, в том числе о природе нормативная мотивация. Например, Чудек и Генрих резюмируют несколько нейроэкономических исследований (Fehr & Camerer 2007; Tabibnia, Сатпуте и Либерман, 2008 г .; и де Кервен и др. 2004), что исследовать экономическое поведение с использованием методов и технологий нейробиология (например, фМРТ), указав, что
как сотрудничество, так и наказание местными нормативными способами активизируют награды мозга или схемы ожидания вознаграждения в том же таким же образом, как и получение прямого платежа наличными.(Чудек и Генрих 2011: 224)
2.3 Психология развития и сравнительная психология
Впечатляющий набор свидетельств свидетельствует о том, что люди прирожденные. нормальные ученики. Траектория развития познания, основанного на нормах у людей, по-видимому, демонстрирует сильное сходство в разных культурах, с дети начинают участвовать в нормативном поведении в того же раннего возраста (см. контекст в House et al.2013 и Tomasello 2019). В возрасте от трех до пяти лет дети демонстрируют знания различные нормативные правила (Turiel 1983; Smetana 1993; Nucci 2001), и уже в трехлетнем возрасте они могут выполнять грамотно в задачах деонтического рассуждения (Р.Cummins 1996; Beller 2010). Они также навязывают нормы, когда считают, что поведение было выбрано свободно (Джозефс и др., 2016), но и когда они понимают, что это было непреднамеренно (Samland et al., 2016), по крайней мере, в некоторые обстоятельства (см. Chernyak & Sobel 2016; также см. Barrett et al. al. 2016 и Curtin et al. ожидаются доказательства и обсуждения межкультурные различия в восприимчивости людей к умственному состояния нарушителей нормы). Более того, дети понимают, как другие люди реагируют на проступки, проявляя больше положительных чувств к тем, кто нарушает нормы, чем к тем, кто уходит неисправленные нарушения (Vaish et al.2016).
Пожалуй, самым поразительным является то, с какой легкостью и быстротой дети усвоить нормы. Было обнаружено, что дошкольники быстро усваивают нормы (Rakoczy, Warneken, & Tomasello 2008), даже без явного инструкция (Schmidt, Rakoczy, & Tomasello 2011), хотя обучение облегчается, когда взрослые моделируют нормы (Ракоци, Хаман и др. 2010). Детский энтузиазм по поводу правил — их «Беспорядочная нормативность» (Шмидт, Батлер и др. 2016) — даже чувствительность к общим нормы поведения в их социальной среде.Доказательства предполагают что иногда одного наблюдения за действием достаточно для детей, чтобы сделать вывод о существовании нормы, и это предоставлено самим себе устройства, которые они спонтанно создают свои собственные нормы и учат их другим (Göckeritz, Schmidt & Tomasello, 2014).
При этом поведение, которое считается нормальным в сообществе, особенно характерен для психологии норм человека. Дети также нормативно неразборчивы в связях, поскольку кажутся склонными к ложным положительные стороны в процессе приобретения, видение поведения как нормативного даже когда это обычное явление и предполагает наличие нормативных правила, когда их нет.Одна серия исследований показала, что когда участники (дети и взрослые из США и Китай) обнаружили или им сказали, что тип поведения является обычным для группа людей, они пришли отрицательно оценивать членов группы, которые вели себя несоответствующим образом (Roberts et al. 2018; Roberts, Ho, И Гельман 2019). Исследователи исследовали эту особенность нормы. приобретение под разными углами, и обозначили это разными имена, включая «описательные к предписывающим тенденция »(Робертс, Гельман и Хо, 2017). моральная эвристика »(Lindström et al.2017), а «Гипотеза предписывающего вывода» (Дэвис, Хеннес и Raymond 2018, обсуждая, например, Schultz et al. 2007). Поскольку данные свидетельствуют о том, что нормативное познание человека предполагает легкое вывод из «есть» воспринимаемой модели общих поведение в соответствии с «должностью» нормы (Tworek & Cimpian 2016), у философов может возникнуть соблазн думать об этом как о «Натуралистическая ошибка».
Другое направление исследований предполагает, что ключ к пониманию корней человеческой нормативности заключается в том, что человеческие дети сверхимитаторов .Они не просто спонтанные, интуитивные и отличные имитаторы, но они также склонны копировать все элементы в последовательности поведения модели, даже если они признать, что некоторые из этих элементов излишни для поставленной задачи (Лайонс, Янг, & Кейл, 2007; Кенвард, Карлссон, & Перссон, 2011; Кеупп, Бене и Ракоци, 2013; Нильсен, Капитани и Элкинс 2014, ср. Эй, 2018: глава 6). Дети посещают конкретный способ выполнения действия, а не просто цели, на которую он нацелен, и соответствовать полному сценарию, даже если они видят, что цель может быть достигнута более прямым путем.Более того, дети следят за другими, чтобы узнать, поступают ли они так же, и навязывают чрезмерное подражание своим сверстникам, критикуя тех, кто терпит неудачу для выполнения всей последовательности шагов (Kenward 2012; Rakoczy & Шмидт 2013). Чрезмерное копирование может привести к ненужным расходам энергии на это постороннее поведение, но эта черта может быть адаптация тем не менее. Согласно этому аргументу, затраты на то, что похоже, что отдельные «ошибки» в конечном итоге перевешиваются общественными благами, создаваемыми населением, чья индивидуальная возможности для передачи норм и других культурных вариантов больше настойчивый, ошибающийся на стороне слишком большого подражания, скорее чем слишком мало (Дж.Генрих 2015: глава 7). Что бы это ни было первоначально выбранные для исследования исследователи предположили, что психологический механизм, ответственный за чрезмерное подражание, делает важным вклад в нормативное познание. Свидетельства показывают, что это машины генерируют сильную (возможно внутреннюю) социальную мотивацию, направленную в поведенческом соответствии с другими. При работе совместно с система норм, этот источник мотивации может также помочь облегчить выполнение ключевой задачи по сохранению поведения человека послушная, побуждая ее подчиняться не только тому поведению, которое она соблюдая, но придерживаясь тех норм, которые она усвоила (Hoehl et al.2019 г. для обзора).
Следует также отметить чрезмерное копирование, поскольку оно может человек. Например, хотя шимпанзе подражают способу сородича, инструментально манипулируют окружающей средой для достижения цели, они будет копировать поведение только выборочно, пропуская шаги, которые они признать ненужным (Whiten et al. 2009, см. также Clay & Tennie 2018 за аналогичные результаты с бонобо). Данные свидетельствуют о том, что обучение у человеческих детей в большей степени ориентировано на сверстников влиять и другими способами.Когда-то шимпанзе и орангутанги разобрались, как решить проблему, они консервативны, придерживаются какое бы решение они ни узнали в первую очередь. Люди, напротив, часто переключиться на новое решение, которое демонстрируют коллеги, иногда даже переход на минус эффективных стратегий под влиянием коллег (Хаун, Рекерс и Томаселло, 2014).
Однако другие исследователи недавно оспорили утверждение, что чрезмерное подражание строго отсутствует у нечеловеческих существ (Andrews 2017).Это одна из многих более широкие дискуссии о том, какие особенности психологии человека уникальны для наш вид, и которые делятся с другими. Недавние работы, относящиеся к нормы были сосредоточены на том, действительно ли виды, кроме люди обладают способностью поддерживать накопительную культуру (Dean et al. 2014), с правдоподобными доказательствами, что основные психологические где есть не только у некоторых человекообразных обезьян, но и у певчие птицы (Whiten 2019), а также киты и дельфины (Whitehead & Rendell 2015).Еще одна область внимания была сосредоточена на аспектах моральное познание, где много просветительских работ исследовали преемственность между людьми и другими животными (de Waal 2006; Andrews & Monsó готовится к печати). Многое из этого имеет отношение к прямо не решать, вопрос о том, есть ли психологическая способность посвященный нормам явно человеческий, или какой из его компонентные механизмы могут присутствовать в рудиментарной форме в других животные. Некоторые предполагают, что склонность к наказанию и особенно тенденция к применению норм третьей стороной нарушений, не встречается у других видов (Riedl et al.2012; Prooijen 2018, хотя см. Suchak et al. 2016). Другие указывают на людей исключительная способность к сотрудничеству и, как следствие, экологические доминирование, предполагая, что это косвенное доказательство уникальности наших способностей к культурным нормам (J. Henrich 2015; Бойд 2017). Не все убеждены, утверждая, что животные любят слонов (Росс, 2019) и шимпанзе (фон Рор и др., 2011) социально проявляют себя. сложное поведение лучше всего объясняется наличием психологические предшественники основных компонентов системы норм человека.Важный предварительный прогресс был достигнут по этой группе вопросы, касающиеся нечеловеческой нормативности (Винсент, Ринг и Эндрюс 2018; Эндрюс 2020; Фитцпатрик готовится к печати), но много концептуальных и эмпирических работа еще предстоит сделать.
3. Нормы познания и нравственности
Нормы относятся к областям исследования философии, гуманитарные науки и науки о поведении, а также виды когнитивно-эволюционные объяснения психологии нормы, описанные здесь, имеют возможность информировать и обогащать многих из них.Самый непосредственный последствия, казалось бы, подпадают под область моральной теории. Однако отношение норм и психологии нормы к морали и моральная психология непроста и сама по себе является предметом дебаты (Machery 2012). Стремление разграничить границы моральной области и отличать подлинно моральное от неморального норм, имеет долгую историю, но еще не выработал точку зрения, которая широко распространено (Stich 2018). Например, некоторые исследователи утверждают, что есть непосредственные психологические различия, которые можно использовать для отличать набор моральных правил от других (общепринятые правила, правила этикета, прагматические правила).Согласно одному известному счету укорененные в психологии развития, моральные правила отмечены фактом что отдельные люди считают их придерживаться в целом, а не только на местном уровне и применять независимо от объявления каких-либо авторитетного лица, и управлять делами, касающимися вреда, благополучия, справедливость и права (Turiel 1983; Nucci 2001). Некоторые нарисовали вдохновение из сентименталистской традиции в теории морали строить в связи с этим, объясняя особенности, которые считаются отличительными от моральных правил, апеллируя к их связи с эмоциями, такими как гнев или отвращение (Nichols 2004; ср.Хайдт 2001). Другие оспаривали первоначальная характеристика моральных норм, аргументы и доказательства того, что это не является психологически универсальным, а скорее ограничен определенными культурами (Kelly et al. 2007; Kelly & Stich 2007, также см. Berniūnas, Dranseika, & Sousa, 2016; Бернюнас, Силиус и Дрансейка, 2020; ср. Кумар 2015; Хит 2017).
Перенос акцента с непосредственных соображений на окончательные, кажется, добавляет немного ясности. Хотя некоторые теоретики считают, что наш вид обладает развитая психологическая система, посвященная именно морали (Джойс 2007; Мамели 2013; Стэнфорд 2018; ср.Китчер 2011), другие остаются скептичными. Вместо этого они утверждают, что доказательства лучше подтверждают мнение, что у людей есть развитая психологическая система, посвященная норм в целом, но в механизмах нет ничего, что лежат в основе этого, адаптивные давления, которые выбрали для него, или нормы что он может содержать, что поддерживало бы различие между моральные нормы и неморальные нормы (Machery & Mallon 2010; Davis И Келли 2018; Stich готовится к печати). С этой точки зрения, скорее, человек система норм эволюционировала, чтобы иметь возможность иметь дело, и все еще может приобретать и усвоить широкий спектр норм, включая эпистемологические нормы, языковые нормы, нормы одежды, религиозные нормы, нормы этикета, и нормы, которые современный западный человек мог бы классифицировать как моральный.Действительно, это утверждение было принято в поддержку историцистской точки зрения. самой морали, согласно которой практика различения некоторое подмножество норм и нормативных суждений как моральных и, следовательно, как обладающий особым статусом или властью, является ограниченным в культурном отношении и относительно недавнее историческое изобретение (Machery 2018).
Тем не менее, несколько дебатов на широко нравственную тематику уже начал опираться на эмпирически обоснованные отчеты о нормах психология. Например, философские дискуссии о моральном вопросы, поднятые скрытыми социальными предубеждениями, недавно предположили форма почтенных и давних дебатов между индивидуалистами и структуралисты (Beeghly & Holroyd 2020, см. также Brownstein 2015 [2019]).Центральный вопрос заключался в том, является ли поведение лучшим объяснять и бороться с несправедливостью, сосредоточив внимание на отдельных агентов и их скрытых предубеждений и других психологических характеристики, с одной стороны, или особенности заведений и социальные структуры, в которых обитают эти агенты, с другой (Хаслангер 2015). Это вдохновило на попытки разработать интеракционистский подход, сочетающий в себе достоинства обоих подходов (Мадва 2016; Скоро 2020). Некоторые из них поставили нормы в центр внимания (Ayala-López 2018) и основаны на эмпирических исследованиях психологии норм, чтобы показать, как Нормы служат соединительной тканью, которая сплетает людей и мягко социальные структуры вместе (Davidson & Kelly 2020).
Культурные различия в нормах и постоянные споры о праве и считалось, что неправильное имеет серьезные последствия для метаэтика тоже. «Аргумент из разногласий» (Лоеб 1998) считает, что если спор о допустимости какой-либо деятельности или практика сохраняется даже после логических ошибок и неморальных фактов разногласия разрешены, такое неразрешимое разногласие выступать против морального реализма (Mackie 1977). Эмпирически установив существование стойких разногласий затруднено (Doris & Плакиас 2008), но характер системы норм и ее влияние на суждение может говорить о том, вероятно ли это.Рассмотрим два люди из разных культур, которые усвоили расходящиеся семейные нормы (индивидуалистические и коллективистские, основанные на чести и основанный на стыде, божественность и автономия, узкий и свободный и т. д.) люди могут не согласиться с допустимостью диапазона действий и практик, например, то, что считается справедливым разделением ресурсы, или должны ли люди выбирать, за кого выходить замуж, или что является и что не является подходящим способом ответить на оскорбление. Этот разногласия вполне могут сохраниться даже перед лицом соглашения о неморальные факты по делу, и даже когда ни одна из сторон спор является частичным или допускает какие-либо ошибки в рассуждении.Такие стойкие разногласия можно объяснить апелляцией к разногласиям в соответствующие системы норм человека, а также различные нормы, которые каждый усвоил из своей культуры (Machery et al. 2005). Эмпирические детали принципов работы нормативных познание — особенно знание того, насколько оно инкапсулирован, когнитивно непонятен или в остальном непокорный и нечувствительный к другим психологическим процессы — могут помочь оценить правдоподобность этого аргумента.
Последняя серия дебатов, в которых обсуждаются детали психологии нормы. становятся все более актуальными те, которые касаются природы и объяснение морального прогресса. Считается, что недавний прогресс в основном проявляются в виде расширения морального круга, распространения инклюзивных норм и деморализация недействительных (Singer 1981; Buchanan И Пауэлл 2018; ср. Sauer 2019.) Большое внимание было уделено понимание изменений в распределении норм, которые происходят как результат рассуждений о нормах (Campbell & Kumar 2012), но важные шаги на пути к моральному прогрессу также могут произойти в результате близорукие, хотя и не полностью слепые, процессы культурной эволюции (см.Kling 2016; Brownstein & Kelly 2019).