Эмоции это переживания человеком чего либо как: Ловушка токсичной позитивности: что это и как из нее выбраться
Ловушка токсичной позитивности: что это и как из нее выбраться
- Люсия Бласко
- BBC News Mundo
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,А вы скрываете «негативные» эмоции?
Вы когда-нибудь чувствовали, что должны скрывать свои негативные эмоции? Как будто вас заставляют круглые сутки и любой ценой поддерживать образ «счастливого человека»?
Это может показаться нелогичным, но позитивность может быть токсичной.
«Все ценное в жизни достигается через преодоление сопутствующего негативного опыта», — говорит американский писатель и консультант по личному развитию Марк Мэнсон.
«Любая попытка избежать негатива, подавить или заглушить, приводит к обратной реакции. Избегание страдания — форма страдания. Отрицание провала — это провал», — продолжает он.
Но токсичная позитивность требует от вас именно этого — заставить себя притвориться оптимистом и заглушить негативные эмоции, и не важно, каким бы ложным ни был ваш оптимизм.
Психолог Антонио Роделлар — специалист по тревожным расстройствам и клиническому гипнозу — говорит, что негативный эмоции (психолог предпочитает называть их «нерегулируемыми») нужно признавать.
«В палитру эмоций входят нерегулируемые чувства, такие как печаль, разочарование, гнев, беспокойство или зависть», — напоминает он.
«Нельзя игнорировать то, что как людям нам присущ весь спектр этих эмоций, которые полезны и дают нам информацию о том, что происходит вокруг и в нашем организме. Игнорировать их нельзя», — добавляет Роделлар.
Британская терапевт, психолог и писательница Салли Бейкер согласна: «Проблема токсичного позитива в том, что он требует от нас заглушить часть широкого спектра эмоций, которые мы можем испытывать в сложной ситуации».
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Принятие своих эмоций делает нас сильнее, говорит Салли Бейкер
«Если вы позволяете себе испытывать только положительные эмоции — вы себе лжете», — говорит она.
«Когда вы оказываетесь в трудной ситуации, подавление всех «негативных» чувств, которые появляются, вас просто вымотает. И, что еще хуже, у вас не получится выработать к ним устойчивость», — говорит Бейкер.
«Это изолирует нас от самих себя, от наших истинных эмоций. Мы прячемся за позитивностью, чтобы люди не увидели нас в дурном свете», — резюмирует она.
Позитив — обычный и токсичный
Чтобы понять, что такое токсичная позитивность, мы должны отличать ее от позитивного мышления. Звучит похоже, но это совсем разные вещи.
«Позитивное мышление популяризировал психолог Мартин Селигман, изучавший депрессию. Он нашел новый подход к ряду проблем, ситуаций и патологий», — говорит Роделлар.
В 1990-х годах Селигман, занимавший тогда пост президента Американской психологической ассоциации, заявил на конференции, что психология должна сделать новый шаг в изучении с научной точки зрения всего, что делает людей счастливыми.
В своей знаменитой книге 1995 года «Ребенок-оптимист» американский психолог объяснил, что люди не рождаются пессимистами, а становятся ими из-за своего жизненного опыта. Он утверждает, что мы можем бороться с этим пессимизмом и преобразить наши негативные мысли в более позитивные.
Отлично! Так что, если мне грустно, все, что мне нужно сделать, это сосредоточиться на том, чтобы быть счастливым, верно? Не совсем так. Это было бы кратчайшим путем в ловушку токсичной позитивности.
Негативные эмоции нельзя игнорировать — вы должны сначала признать и принять их.
Фокус в том, чтобы умерять свой позитивизм и избегать крайностей.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Вы не всегда будете чувствовать себя хорошо, и это нормально
«Концепция позитивной психологии со временем исказилась, — говорит Роделлар. — Сосредотачиваться на положительных аспектах разных происходящих в жизни ситуаций бывает полезно, в том числе и с терапевтической точки зрения.
Проблема в том, что если этим увлечься, то это может привести к снижению способности противостоять негативными ситуациями», — говорит психолог.
«Правильно примененное позитивное мышление очень полезно, но оно неизбежно формирует фрагментарное восприятие реальности и чувство беспомощности. Отрицать вредные и болезненные ситуации — все равно, что смотреть на мир одним глазом», — считает Роделлар.
Как понять, что вы в ловушке токсичной позитивности
- Вы скрываете или маскируете свои истинные чувства.
- Вы пытаетесь «не зацикливаться» на проблеме, игнорируя свои эмоции.
- Вы чувствуете себя виноватым за то, что чувствуете.
- Вы стараетесь минимизировать негативный опыт других, говоря вещи, которые позволяют вам почувствовать себя хорошо.
- Вы пытаетесь рационализировать ситуацию («могло быть и хуже») вместо того, чтобы признать свой эмоциональный опыт.
- Вы стыдите или указываете пальцем на других, если они выражают разочарование или другие «отрицательные» чувства.
- Вы игнорируете то, что вас беспокоит («как есть, так и есть»).
Источники: Тамара Квинтеро (специалист по травмам, гипнотерапии и личному росту), Джейми Лонг (специалист по отношениям, расстройствам пищевого поведения и беспокойства).
Как это на нас влияет?
Подавление или игнорирование «отрицательных» эмоций может плохо влиять на здоровье.
«Все эмоции, которые мы подавляем, соматизируются [психологический стресс проявляется в виде физических симптомов] и проявляются через организм, часто как болезнь. Когда мы отрицаем эмоцию, она находит другой путь наружу», — говорит Роделлар.
Бейкер согласна: «Подавление эмоций влияет на ваше здоровье. Если вы скрываете свои проблемы за фасадом токсичного позитива, они будут появляться в вашем теле альтернативными способами — от проблем с кожей до синдрома раздраженного кишечника».
«Когда мы игнорируем свои отрицательные эмоции, наше тело начинает пытаться привлечь внимание к этой проблеме. Подавление эмоций изматывает нас физически и психологически. Это вредно для здоровья и в долгосрочной перспективе не работает», — говорит терапевт.
Еще одно последствие, говорит Роделлар, заключается в том, что «когда мы сосредотачиваемся только на положительных эмоциях, мы получаем более наивные, инфантильные версии ситуаций, которые происходят с нами в жизни, и мы становимся более уязвимыми в тяжелые моменты».
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Честны ли вы с собой?
Эксперт по психопедагогике и нейропсихологии Тереза Гутиеррес считает, что у токсичной позитивности «есть и более серьезные психологические и психиатрические последствия, чем депрессия».
«Мир эмоций девиртуализируется, и это может привести к тому, что человек не живет реальной жизнью — это отражается на нашем психическом здоровье.
Такое количество позитива вредно для всех. Если нет разочарований и неудач, мы не научимся развиваться в нашей жизни», — говорит она.
Если с вами не все в порядке — это нормально
В моде ли токсичный позитив? Бейкер считает, что да, и объясняет это распространением соцсетей, «которые заставляют нас сравнивать нашу жизнь с другими идеальными жизнями, которые мы видим в интернете».
«В социальных сетях есть постоянная тенденция показывать самую совершенную версию себя, это выматывает и это не реальность», — говорит Бейкер.
«Если бы мы были более честными, мы бы не стеснялись испытывать любые эмоции. Мы люди, мы должны позволять себе испытывать весь спектр эмоций. Если с вами не все в порядке — это нормально. Мы не можем постоянно быть позитивными», — полагает она.
Гутиеррес считает, что «в последние годы» токсичная позитивность стала более распространена, особенно во время пандемии.
«Мы живем в нетипичные и странные времена, многие люди страдают.
Тревога, неопределенность, фрустрация, страх… Все это обычные чувства. Но мы слишком увлекаемся токсичным позитивом, а это опасно», — говорит она.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,«Все будет хорошо» — приятная мысль, но не очень ценный совет
Роделлар считает, что «люди пытаются найти короткий путь к психическому здоровью, почувствовать себя лучше немедленно, как будто это данное им природой право».
«Приятно думать, что все будет хорошо. Но это не значит, что процесс достижения цели должен быть приятным легким. Более реалистично сказать себе «и это пройдет», когда у вас в жизни трудный период», — говорит психолог.
«Эмоции подобны волнам: она разгоняются, набирая силу, и замедляются, становясь пеной и исчезая. Проблемы начинаются, когда мы не хотим чувствовать то, что чувствуем, тогда мы теряем устойчивость к следующей волне», — объясняет Роделлар.
Признавать и не игнорировать
Психологи, с которыми проконсультировалась Би-би-си, согласны, что принимать в идеале нужно все эмоции, не подавляя тех, которые нам не нравятся.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Мы всегда «должны» чувствовать себя хорошо, но это нездоровое давление
Дело не в том, чтобы отказаться от позитивного мышления, однако необходимо признавать то, как мы себя чувствуем в каждый момент, даже если нам неприятно.
«Будьте более честными с собой, не бойтесь сказать, что вам грустно, что вы в депрессии, что вы беспокоитесь. Важно признавать, когда вам плохо, и понимать, что это происходит и будет происходить, — говорит Бейкер. — Просто проживайте свои эмоции и извлеките уроки из них, чтобы стать более устойчивым» (страдающим клинической депрессией этот совет не подойдет, клиническая депрессия без лечения может усугубиться).
Профессор психологии Мичиганского университета Стефани Престон уверена, что лучший способ проверить свои эмоции — «просто к ним прислушаться».
«Когда кто-то делится с вами негативными чувствами, не спешите ободрять его или пытаться заставить его думать позитивнее, рассказывая, что «все будет хорошо».
Вместо этого постарайтесь подумать о том, что его беспокоит или пугает. Постарайтесь послушать», — советует эксперт.
«Пребывать эмоциональном расстройстве — это и так изоляция, а когда люди пытаются заглушить эти чувства, особенно если это ваши родные и близкие, это очень больно. Если прислушаться к тому, кому больно, то это может привести к большим переменам в их жизни», — говорит Престон.
Возможно, это будет полезно и вам. Существуют свидетельства, что проявлять альтруизм полезно для здоровья, отмечает Престон.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Прислушаться к другу важнее, чем пытаться ободрить его
А что, если ты чувствуешь себя подавленным?
«Самое важное — практиковать сознательность», — говорит Роделлар.
«Признайте ситуацию и свои чувства. Не отрицайте, что что-то не так, не смотрите в другую сторону, и в то же время не зацикливайтесь на негативных эмоциях», — добавляет психолог.
«Эмоции — это информация, которую мы должны прочитать и понять, чтобы правильнее взглянуть на ситуацию и увидеть, какие уроки можно из нее извлечь, что можно изменить в будущем», — говорит Роделлар.
Как воплотить этот совет на практике? Вот типичные фразы, характерные для парадигмы токсичной позитивности и альтернативы им.
Токсичный позитив
- «Не думай так, будь позитивнее!»
- «Не волнуйся, будь счастлив»
- «Поражение — не наш вариант!»
- «Здесь только позитив!»
- «Могло быть и хуже!»
Валидация эмоций
- «Расскажи, что ты чувствуешь, я слушаю»
- «Я вижу, что тебе нехорошо. Как помочь?»
- «Неудача — это часть успеха»
- «Я здесь, можешь на меня положиться»
- «Мне жаль, что ты через это проходишь»
Источник: The Psychology Group
«Мы должны сами нести ответственность за свое счастье, добиваясь его с помощью конструктивной психологии», — призывает Роделлар.
«Это нормально думать, что стакан наполовину полон, но нужно принимать и ситуации, когда он наполовину пуст, и с этой точки брать на себя ответственность за то, как мы строим свою жизнь», — добавляет он.
«Все наши эмоции — настоящие и реальные, и все они имеют ценность», — соглашается с ним Бейкер.
Семь эмоций, которых больше нет
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,В прошлом эмоции чаще были связаны с определенным временем или местом.
Человеческие эмоции традиционно считаются чем-то вечным, одинаковым для всех людей.
Однако они разнятся от места к месту (например, чисто немецкое Schadenfreude, а по-нашему «злорадство»), а высоколобые ученые регулярно обнаруживают новые, чему свидетельством миллионная армия страдающих «синдромом упущенной выгоды» (Fear of Missing Out, иначе говоря — боязнь пропустить что-то чрезвычайно важное в «Твиттерах» и «Фейсбуках» бесчисленных друзей, большинство из которых ты и в глаза никогда не видел).
Более того, как сами эмоции, так и то, как мы их испытываем, воспринимаем и обсуждаем, с течением времени могут меняться.
Би-би-си побеседовала с доктором Сарой Чейни из Центра истории эмоций и выбрала несколько наиболее ярких примеров.
1. Ацедия
Ацедия — это весьма специфическое переживание, свойственное отдельному классу людей Средневековья: монахам, живущим в монастырях.
В списке восьми смертных страстей средневековые богословы поместили ацедию на шестое место. Ее частенько вызывает духовный кризис, а страдающие ацедией испытывают лень, уныние, вялость, а превыше всего — желание как можно скорее распрощаться со «святой жизнью».
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Ацедией страдали исключительно монахи в монастырях
«В наши дни это посчитали бы чем-то похожим на депрессию, — говорит Сара Чейни. — Но ацедия была прочно связана именно с духовным кризисом и монастырской жизнью».
Похоже, эти проблемы всерьез заботили настоятелей средневековых монастырей, которых приводила в отчаяние сопровождающая ацедию лень.
С течением времени ацедия все больше воспринималась как синоним лености — одного из смертных грехов.
2. Неистовство
«Это еще один хороший пример эмоций, свойственных средневековью, — объясняет Сара Чейни. — Сродни гневу, но более узкий термин по сравнению с тем, как мы описываем гнев сегодня. Некто, пребывающий в неистовстве, также сильно возбужден, временами впадает в приступы ярости, мечется взад-вперед и в целом производит много шума».
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Безумие сопровождалось физическим возбуждением: невозможно было оставаться на месте
Скажем так: тихо сидеть на стуле в приступе неистовства не выйдет. Эта конкретная эмоция диссонирует с нашими современными представлениями об эмоциях как о чем-то сугубо внутреннем, что можно спрятать, если хорошо постараться.
К средневековому неистовству это никак не применимо.
«Словарь, применявшийся людьми того времени для описания своих ощущений, означает, что испытать похожие эмоции нам сегодня недоступно», — говорит Чейни. Многие эмоции настолько привязаны к географии и историческому периоду, что испытать их сегодня невозможно.
3. Меланхолия
Сегодня мы называем меланхолией чувство тихой, печальной задумчивости. «В прошлом все было по-другому, — говорит Сара Чейни. — На заре современного периода истории меланхолия воспринималась как физический недуг, зачастую сопровождающийся страхом».
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Меланхолия считалась признаком переизбытка черной желчи
До XVI века считалось, что человеческое здоровье определяет баланс четырех жизненных соков: крови, слизи, черной и желтой желчи. Меланхолии соответствовал переизбыток черной желчи.
«В то время одним из симптомов меланхолии был страх.
В отдельных случаях люди даже боялись двигаться, поскольку им казалось, что они сделаны из стекла и могут разбиться», — говорит Сара Чейни.
Например, французский король Карл VI страдал именно этим расстройством настолько, что приказал вшить в свою одежду железные стержни — чтобы случайно не разбиться вдребезги.
4. Ностальгия
Ностальгия — еще одна эмоция, значение которой изменилось со временем.
«Сегодня мы часто используем это слово в разговорах, но когда оно появилось, ностальгия обозначала физическую болезнь, — рассказывает доктор Чейни. — Это была болезнь моряков XVIII века: что-то связанное с тягой к дому и ощущение, что дома что-то произошло, пока они в море».
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Ностальгия — болезнь моряков, тоскующих по суше и дому
В отличие от современной, ностальгия трехсотлетней давности имела и физические симптомы. Ностальгирующие моряки ощущали усталость, апатию, страдали от загадочных болей и не могли выполнять свою работу.
В особо острых случаях ностальгия могла закончиться смертельным исходом. Согласитесь, совсем не то же самое, что наша сегодняшняя тоска по «старым добрым временам».
5. Военный невроз
Это расстройство, которое, в частности, испытывали солдаты в траншеях Первой мировой под постоянным артиллерийским обстрелом.
Как и некоторые другие эмоциональные переживания, военный невроз находится на стыке эмоций и физической болезни в том, что касается его восприятия и лечения.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Страдавшие военным неврозом солдаты иногда теряли зрение и слух без визимых причин
«Страдавшие от невроза испытывали странные спазмы и зачастую теряли слух и зрение, на вид без всяких внешних повреждений или травм, — объясняет Сара Чейни. — В начале войны считалось, что это следствие нахождения на передовой, слишком близко от разрывов снарядов, которые физически сотрясали мозг.
Но позже было принято думать, что это следствие эмоциональных переживаний».
6. Ипохондрический синдром
К XIX веку ипохондрия тоже стала напрямую ассоциироваться с эмоциональным состоянием.
«В общих чертах ипохондрия была мужской версией того, что доктора Викторианской эпохи называли «истерией», — объясняет Чейни. — Считалось, что она вызывает усталость, боли и проблемы с пищеварением. В XVII и XVIII веке полагали, что ипохондрию вызывает больная селезенка, но потом стали считать, что в ней виноваты нервы».
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,К некоторым эмоциям относились как к болезням
Викторианские врачи считали, что эти симптомы вызывал ипохондрический синдром, то есть навязчивое беспокойство о состоянии собственного тела. Так что, хотя речь шла о физических симптомах, дух и эмоции тоже считались пострадавшими.
7. Нравственное помешательство
Сам термин был изобретен доктором Джеймсом Коулсом Причардом в 1835 году.
«Практически он означает «эмоциональное сумасшествие», — говорит Сара Чейни. — Дело в том, что долгое время термины «нравственный», «моральный» означали «психологический», «эмоциональный», и в то же время применялись в том же смысле, что и сейчас, что создавало определенную путаницу».
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,«Нравственным помешательством» назывался широкий список болезней и эмоциональных состояний
Пациенты, которых доктор Причард считал «нравственно помешанными», вели себя странно и хаотично в отсутствие ярких признаков психических отклонений.
«Причард считал, что значительное количество пациентов в принципе могли функционировать как обычные люди, но при этом не могли контролировать свои эмоции или неожиданно совершали преступления», — объясняет Чейни.
Например, клептомания среди образованных высокородных женщин считалась «нравственным помешательством», поскольку предполагалась, что этим женщинам незачем красть.
«Это был собирательный термин для всех чрезмерно ярких эмоций, и зачастую применялся к неуправляемым детям», — добавляет Сара Чейни.
Общая психопатология | Обучение | РОП
Эмоции (от лат. emotio — потрясаю, волную) — субъективное переживание нашего отношения к окружающему и к самим себе.
Эмоции (эмоциональные явления) — психофизиологические комплексы процессов и состояний, основным компонентом которых является эмоциональное переживание, т.е. процесс субъективной оценки в форме непосредственного переживания (радости, страха и пр.) значимости воспринимаемых ситуаций и их отношения к потребностям индивида. Помимо субъективного компонента (связанного с переживанием) эмоции включают целый ряд физиологических проявлений (изменение частоты сердечных сокращений, дыхания, диаметра зрачков и пр.), изменение экспрессии (мимики, пантомимики, голоса и др.). Кроме того, как следствие эмоциональной оценки в организме автоматически происходят процессы повышения или понижения готовности к действию, усиления или прекращения текущей деятельности.
Сочетание в эмоциях психологических, соматовегетативных, моторных компонентов обусловлено тем, что в их формировании основное значение имеет лимбическая система — филогенетически древняя система мозга, включающая отделы коры больших полушарий (древнюю и старую кору — гиппокамп, поясную извилину и т.п.) и промежуточного мозга (таламус, гипоталамус и пр.), имеющая обширные связи как с другими отделами коры (новой корой), так и с вегетативной нервной системой.
Эмоции возникли в процессе эволюции как средство определения биологической значимости внешних воздействий и состояний организма. В первую очередь эта значимость отражается в эмоциональном тоне ощущений. Например, вкус сытной пищи сопровождается приятными переживаниями, болевые ощущения — неприятными. Уже на этом уровне эмоции разделяются на два полярных класса: положительные (вызываемые полезными воздействиями, побуждают субъект к их достижению и сохранению) и отрицательные (стимулируют избегание вредных воздействий). В дальнейшем вместе с эволюционным развитием нервной системы эмоции все более и более дифференцировались в различные типы, имеющие свои психофизиологические особенности.
В ходе своего индивидуального развития (онтогенеза) человек повторяет этапы эволюционного развития эмоций. У новорожденного ребенка отчетливо проявляются эмоции удовольствия или неудовольствия, связанные с удовлетворением его физиологических потребностей.
Например, голод, боль, охлаждение вызывают у младенца недовольство с характерными внешними признаками: гримасой страдания и плачем. По мере роста ребенка, вместе с развитием его мозга, постепенно формируется и эмоциональная сфера со своими индивидуальными особенностями, отражающими сочетание приобретенных в социуме стереотипов и врожденных, биологически обусловленных, характеристик. Таким образом, эмоции (и воля) во многом определяют характерологические особенности индивида, его личность.
Функции эмоций:
- Оценочная — быстрая, обобщенная оценка происходящих событий.
- Побудительная — формирование поведения на основе оценки собственных потребностей и происходящих событий.
- Коммуникативная — мимика и пантомимика позволяет передать свои переживания и свое отношение к окружающему (невербальное общение).
Эмоции необходимы как для организации поведения, основанного на инстинктах, так и для приобретения индивидуального опыта: осуществляя функцию положительного и отрицательного подкрепления, они способствуют приобретению полезных и избеганию не оправдавших себя форм поведения.
Более того, эмоции обеспечивают такую форму мышления и поведенческой адаптации, когда актуализирующийся в виде эмоциональных переживаний видовой (наследственный) и приобретенный опыт позволяет индивиду быстро (и без дополнительных затрат времени и сил на рассуждения) принимать решения (например, избегать чего-либо или стремиться к чему-то) и совершать необходимые в данной ситуации действия без рационального обоснования их целесообразности. Такое «эмоциональное», «интуитивное» мышление преобладает не только у низших животных, но даже у человека, несмотря на развитую у него способность к рациональному познанию.
Таким образом, эмоции значительно влияют на нашу жизнь, при этом далеко не всегда сами эмоции и их влияние на поведение в достаточной мере осознаются человеком. В других случаях он может испытывать затруднения с тем, чтобы определить и выразить свои эмоции, описать их словами (алексетимия). Поэтому клиническая оценка эмоций базируется как на субъективном отчете пациента, так и на наблюдениях за проявлениями его эмоциональности в мимике, поведении, мышлении.
Эмоциональные явления очень разнообразны. С практической точки зрения целесообразно выделение следующих типов эмоциональных явлений:
- Эмоциональные реакции (собственно эмоции) — непосредственные переживания какой-либо эмоции. Они кратковременны и связаны с ситуацией, которая их вызвала. В каждом языке мира существует множество слов, обозначающих разные типы эмоций и градации их качеств, но базовыми (фундаментальными) принято считать всего 6 эмоций: радость, удивление, страх, гнев, грусть, отвращение. Эмоциональные реакции могут иметь разную степень выраженности, поведенческих и физиологических проявлений.
- Чувства — это результат обобщения ряда высших эмоциональных реакций, связанных с той или иной ситуацией или объектом. Сформировавшиеся чувства становятся детерминантами эмоциональной жизни человека, определяя возникновение и содержание новых эмоциональных реакций (например, чувством любви может быть обусловлено восхищение предметом любви, ревность и т.
- Эмоциональные состояния значительно длительнее и устойчивее по сравнению с эмоциональными реакциями. Настроение — более или менее устойчивое, продолжительное, не имеющее предметности (т.е. направленности на узко определенный предмет или событие) эмоциональное состояние человека, окрашивающее в течение некоторого времени все его переживания (т.е. являющееся общим эмоциональным фоном). Настроение в той или иной степени влияет на все психические процессы, протекающие в данный отрезок жизни человека, общий нервно-психический тонус и поведение. В отличие от чувств, всегда направленных на тот или иной объект, настроение, даже будучи обусловлено определенными причинами, проявляется в особенностях эмоционального отклика человека на любые события. Настроение отражает обобщенную эмоциональную оценку происходящего с ним.
- Эмоциональные свойства — устойчивые характеристики эмоциональной сферы индивида, особенности эмоционального реагирования, свойственные определенному человеку в целом на протяжении всей его жизни или значительного ее отрезка. Эмоциональные свойства можно оценивать по различным параметрам, например, таким как реактивность и возбудимость (быстрота и сила эмоционального реагирования), лабильность («подвижность» эмоций, их изменчивость) и ригидность (устойчивость эмоций) и пр.
Эмоциональные свойства можно оценивать по различным параметрам, например, таким как реактивность и возбудимость (быстрота и сила эмоционального реагирования), лабильность («подвижность» эмоций, их изменчивость) и ригидность (устойчивость эмоций) и пр.Нейробиологический базис эмоций
Как уже было отмечено, в формировании эмоций основное значение имеет лимбическая система. Несмотря на то что структуры, входящие в лимбическую систему, функционируют в тесной взаимосвязи друг с другом и другими отделами нервной системы, современные нейропсихологические исследования свидетельствуют об особых функциях ряда компонентов лимбической системы.
Амигдала (миндалевидное тело) участвует в эмоционально обусловленном обучении; часто ее называют «центром страха, неприятия», так как стимуляция этой области вызывает страх, а разрушение — бесстрашие, прожорливость, гиперсексуальность и пр. Амигдала имеет непосредственную связь как с таламусом, так и с корой головного мозга.
В таламусе происходит первичная, грубая обработка всех поступающих от органов чувств сигналов (за исключением обонятельных). После этого для дальнейшей детальной обработки и предметного узнавания сигнал передается в соответствующие центры коры (корковые анализаторы). Однако сигналы, которые несут информацию об опасности (опасность оценивается на основе видового или приобретенного опыта), гораздо быстрее передаются в амигдалу, а та, в свою очередь, приводит к формированию быстрой реакции испуга, вызывая характерные соматовегетативные изменения и поведенческие реакции. И только спустя какое-то время, когда закончится корковая обработка поступившего сигнала, из коры в амигдалу приходят сигналы, подтверждающие опасность, или, наоборот, не подтверждающие ее. Такой пример изображен на анимации ниже: в саду человек замечает предмет, похожий на змею, быстрая и грубая обработка зрительного сигнала в таламусе приводит к мгновенной активации амигдалы с соматовегетативными (учащение пульса и дыхания и пр.
Прилежащее ядро (nucleus accumbens) — ядро в вентральной части стриатума (полосатого тела) — участвует в анализе ожидаемой значимости стимулов, обеспечивает подкрепление положительных стимулов. Часто его называют центром удовольствия. Стимуляция этой области вызывает радость и удовольствие (известны эксперименты, когда крысы с вживленными в эту область электродами столь долго и интенсивно нажимали рычаг, вызывающий стимуляцию, что, забывая о принятии пищи и отдыхе, погибали от истощения и переутомления).
Основной медиатор — дофамин.
Передние отделы поясной (цингулярной) извилины обеспечивают эмоциональную оценку несоответствия ожиданиям и подстройку поведения. Разрушение этой зоны приводит к апатии, акинетическому мутизму. Орбитофронтальная кора интегрирует и сравнивает более сложную информацию об ожидаемой значимости.
Островная (инсулярная) кора получает информацию о состоянии тела, в том числе в отношении телесного ощущения эмоций.
Гипоталамус обеспечивает связь центральной нервной и эндокринной системы, в том числе посредством гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы.
Большое значение в эмоциональной жизни человека имеют префронтальные области коры лобных долей. Предполагается, что отделы головного мозга, задействованные в эмоциональной регуляции, могут составлять две параллельно функционирующие системы: а) вентральную (включая амигдалу, инсулу, прилежащее ядро и пр.), которая важна для «восходящей», автономной эмоциональной оценки важных стимулов и порождения эмоциональных состояний; б) дорсальную (дорсальные области передней части поясной извилины, дорсальная область префронтальной коры и др.
), которая играет важную «нисходящую» роль в сознательной, когнитивной регуляции эмоциональных состояний.
Важность связи лимбической системы и префронтальной коры наглядно видна при оценке состояния эмоциональной сферы пациентов, подвергшихся печально известной операции лоботомии (префронтальная лоботомия, лейкотомия). Разобщение связей префронтальной коры и структур лимбической системы в ходе этой операции приводило к уменьшению интенсивности эмоциональных переживаний, как вызванных болезнью (что расценивалось как терапевтический эффект), так и необходимых личности в обычной, повседневной жизни.
Кроме того, необходимо учитывать и межполушарную асимметрию мозговых функций: в целом считается, что в восприятии эмоциональных сигналов и генерации эмоций в большей степени участвует правое (недоминантное) полушарие мозга.
В связи со сложностью и многокомпонентностью мозговых систем, вовлеченных в эмоциональные процессы, последствия очаговых повреждений в лимбической системе могут быть весьма разнообразны.
Тем не менее влияние относительно больших поражений более стереотипное. Они, как правило, приводят к общему уплощению эмоций, что отражается в одновременном уменьшении выраженности эмоций обоих полюсов (удовольствия и неудовольствия).
Эмоциональный мир экстремиста | Dagpravda.ru
Эмоциональные состояния личности — это переживаемые в различной форме внутренние отношения человека к тому, что происходит в его жизни, что он познает или делает. В основе эмоциональных переживаний лежит взаимодействие личности и внешнего мира, опосредованное деятельностью человека. Сами эмоциональные процессы опосредуют поведение человека, обеспечивая его оценку и энергетическую мотивационную подпитку. Другими словами, они дают источник психической энергии для деятельности по реализации направленности в данных условиях внешнего мира и ориентируют человека в плане оценки ситуации и результатов деятельности.
В основе эмоциональных переживаний экстремиста лежат экстремистская направленность и экстремистские мотивы по реализации экстремистской идеологии, следовательно, специфику экстремистских эмоциональных состояний следует искать в характере отношения экстремиста к внешнему миру, в способе восприятия внешнего мира и во взаимодействии его внутреннего мира с внешним миром.
Чтобы понять чувства экстремиста, мы должны представить его восприятие мира и соответствующий способ переживания им отношения к этому миру, понять специфику его субъективной жизненной ситуации и специфику переживания этой ситуации самим экстремистом. Для этого мы используем понятие «жизненный мир личности».
Жизненный мир — это психическое переживание человеком своего существования в реальном физическом и социальном мире. Он включает в себя «внутренний мир» — систему потребностей, мотивов, убеждений и целей, определяющих направленность деятельности человека, и «внешний мир» — определенное представление об окружающей человека предметной и социальной действительности.
В системе чувств экстремиста можно выделить основные чувства: любовь к своей экстремистской идее, которой экстремист предан безраздельно; любовь к самому себе как правоверному носителю и исповеднику высшей истины экстремистской идеи…
Рассматривая жизненный мир экстремиста, мы видим ситуацию противоречия, расхождения между представлениями экстремиста о правильном устройстве мира и реальной действительностью, причем это расхождение четко осознается экстремистом и собственно стимулирует именно экстремистскую идеологию.
Это расхождение ставит человека с точки зрения процесса переживания в критическую ситуацию, т. е. в такую ситуацию, в которой личность сталкивается с невозможностью реализации внутренних необходимостей своей жизни (мотивов, стремлений, ценностей и пр.).
Со спецификой экстремистских эмоциональных переживаний мы можем связать такую критическую ситуацию как фрустрация. Суть фрустрации заключается в столкновении сильной мотивированности человека на достижение определенной цели с внешними препятствиями. Барьеры на пути достижения цели могут быть физическими, биологическими, психологическими и социокультурными. Психологи выделяют пять различных способов реакции индивида на ситуацию фрустрации: двигательное возбуждение, апатию, агрессию и деструкцию, стереотипию и регрессию. Экстремизм предполагает практическую реализацию своих иллюзорных (не реализуемых адекватно) идей и целей, поэтому внешний мир социальной реальности для экстремиста всегда в принципе враждебен, является преградой в реализации своих экстремистских утопий и экстремист обычно находится именно в ситуации психологической фрустрации.
Ситуации фрустрации характерны различные формы рассогласованности, расхождение между действительными мотивами поведения и его целесообразной организованностью, т. е. расхождение между мотивом и целью. И действительно, в поведении экстремистов бросается в глаза то, что цели, организующие их действия, не только не соответствуют их действительным мотивам, но часто прямо противоречат им. Так, проводя определенные агрессивные действия, например, теракты, убийства, т. е. организуя свою деятельность в соответствии с деструктивными целями, экстремисты-фанатики исходят из самого благородного и возвышенного мотива — прогрессивного, гуманистического преобразования общества.
Еще одной критической ситуацией, с которой связаны экстремистские эмоциональные переживания, является конфликт как результат столкновения интересов и целей людей. Специфической особенностью этой критической ситуации является именно осознание обеими сторонами противоположности этих интересов, целей и побуждений, т.
е. ситуация конфликта предполагает работу сознания личности. Поскольку экстремист в своей деятельности естественным образом сталкивается с другими нормальными людьми, не разделяющими его экстремистских убеждений и препятствующими их реализации путем активного сопротивления или пассивного неприятия, жизнь экстремиста необходимо предполагает конфликтность.
Специфика экстремистского конфликта состоит в том, что, во-первых, это прежде всего конфликт мировосприятий, т. е. идеологический конфликт. Во-вторых, для экстремиста конфликт носит обычно внешний характер, поскольку он не способен понять и принять мнение, позицию и интересы оппонента, поскольку в его сознании не происходит внутреннего взвешивания интересов и мотивов, основанного на понимании позиции партнера. Если внутренний мир экстремиста прост и непротиворечив, то внешний мир для него оказывается сложной преградой, поскольку экстремист осознает несоответствие этого внешнего мира своим идеалам. Именно столкновение простого внутреннего мира и трудного внешнего мира определяет специфику жизненного переживания экстремиста.
Поэтому другой человек, оппонент, не разделяющий его убеждений, рассматривается собственно не как равноправный партнер-оппонент, не как личность, а как особо сложное внешнее препятствие, подлежащее простому физическому устранению. Не случайно убийство противников или бегство от них являются двумя наиболее типичными способами поведения экстремистов в ситуации конфликта. Таким образом, ситуация конфликта для экстремиста осознается и переживается в упрощенной и извращенной форме, которая принципиально не может привести к конструктивному ее преодолению.
Рассматривая специфику экстремистских эмоциональных переживаний, мы можем говорить о том, что они порождаются критическими ситуациями фрустрации и конфликта, но с указанными нами особенностями. Основу критической ситуации, рождающей специфические эмоциональные переживания экстремиста, составляет конфликт между экстремистскими убеждениями и внешним миром, т. е. между утопическими и обычно извращенными идеальными представлениями экстремиста о социальном устройстве и наличной, конкретной социальной действительностью.
Выяснив специфику жизненных переживаний фанатика, мы должны ответить на вопрос: каковы по своему содержанию эмоциональные переживания экстремиста? В общем, мы здесь найдем весь набор переживаний, проявляющихся в зависимости от конкретной ситуации, но доминируют, конечно, вполне определенные феномены: страх, отвращение, презрение, гнев и извращенная радость. Базовой эмоцией экстремиста является, очевидно, страх. Люди, совершающие величайшие злодеяния, насилия и жестокости, всегда чувствуют себя окруженными опасностями, всегда испытывают страх. Страх экстремиста вызван несоответствием действительности его представлениям и жгучим желанием такого соответствия, сопровождаемым предположением о том, что мир враждебен этим представлениям и люди будут агрессивно бороться против попыток навязать им экстремистский идеал. Страх рождает эмоции презрения и отвращения, гнева по отношению к «нехорошей» действительности и людям, которые не разделяют идеалов фанатика и сопротивляются им.
Так как экстремист вынужден жить в ситуации всеобщего неприятия и враждебности (в которую он изначально сам себя ставит), все перечисленные выше эмоции доминируют в его переживаниях. Оценивая напряженную жизнедеятельность экстремиста объективно, мы видим, что ему никогда не удается реально осуществить свои реформаторские цели и таким образом позитивно реализовать свою базовую потребность. Но любой человек, даже экстремист, нуждается также и в положительных переживаниях, причем позитивных эмоций должно быть больше, чем негативных. Как и любому человеку, экстремисту нужно осознавать, что его цели реализованы, что его деятельность успешна.
Откуда же черпает экстремист позитивные эмоции? Как это ни парадоксально, он берет их в самих негативных эмоциях. Ненависть к миру приносит ему извращенную радость и наслаждение.
Итак, гамма эмоциональных переживаний экстремиста выстраивается в своеобразную генетическую последовательность: страх рождает отвращение и презрение, которые вызывают гнев, и через проявление в экстремистских действиях эти эмоции превращаются в извращенную радость и удовольствие экстремиста.
При анализе эмоциональных переживаний экстремиста, возникает вопрос: каковы основные формы экстремистских эмоциональных переживаний или виды эмоциональных состояний? Здесь мы видим экстремистские эмоции, чувства, настроения, аффекты. Однако в структуре эмоциональных переживаний экстремиста главное ядро составляют экстремистские чувства, как устойчивые отношения личности к определенным предметам и другим людям, связанные с базовой направленностью личности. Специфику экстремистских чувств, таким образом, следует искать в их объекте.
В системе чувств экстремиста можно выделить четыре основных чувства: любовь к своей экстремистской идее, которой экстремист предан безраздельно; любовь к самому себе как правоверному носителю и исповеднику высшей истины экстремистской идеи; ненависть к людям, не разделяющим экстремистской идеи, которые выступают как принципиальные враги; ненависть к существующему миру, поскольку он противоречит экстремистским идеалам. Из этого нехитрого, но ужасающего набора следует выделить доминирующее чувство или страсть. Страстью называется устойчивое, глубокое и сильное чувство, определяющее направление мыслей и поступков человека. Экстремистская страсть — это любовь к антигуманной, деструктивной идее, стимулирующая экстремиста на деструктивные формы социального «реформаторства». Именно ради своей сверхценной идеи экстремист готов на любые действия и жертвы. Именно любовь к экстремистской идее порождает и определяет все остальные чувства экстремиста.
Говоря о специфике эмоциональных переживаний экстремиста, мы должны отметить две их парадоксальные особенности. Во-первых, по сути чувства экстремиста являются безличными или бесчеловечными, ибо они в действительности направлены не на конкретных людей как личностей, а на лиц вообще как носителей определенных социальных функций. Даже любовь к себе у экстремиста есть любовь не к своей личности, а любовь к себе как функционеру, исполнителю экстремистского действия. Поэтому в чувствах экстремиста личностный момент предельно минимизирован. Отсюда крайняя жесткость экстремиста, которому совершенно безразличны переживания других людей, и даже моменты своих собственных сугубо личностных переживаний он старается подавить в себе. Во-вторых, чувства экстремиста внутренне лицемерны и поэтому нарочито экзальтированны и демонстративны. Экстремисты как бы сами себя подогревают или заводят именно потому, что за демонстрацией сильных эмоций скрываются их внутренняя деструктивность и пустота как результат их безличности. Безличность эмоциональных переживаний очень разрушительно действует на психику и лишь в малой степени компенсируется искусственной напряженностью и демонстративностью.
В лицемерности чувств экстремиста есть и еще один момент — это более или менее сознательная маскировка своей действительной ненависти или, в лучшем случае, равнодушия и презрения ко всем людям демонстративной «любовью к людям», из которых экстремист должен «изгнать бесов» ложных идеалов. Ради блага абстрактного человека вообще и ради блага заблудших конкретных людей, ставших врагами экстремистской идеи и врагами самого экстремиста, ради спасения их душ экстремист всегда готов причинять им страдания и даже уничтожать их физически. Здесь мы видим очередное проявление извращенной амбивалентности эмоциональной жизни экстремиста: превращение мнимой, демонстративной любви к людям в действительную и безграничную ненависть к ним.
Поскольку эмоциональные переживания экстремиста носят разрушительный для психики характер и весьма истощают психическую энергию человека, заслуживает особого внимания динамика эмоциональной жизни экстремиста, в которой чередуются в определенном ритме и времени состояния возбужденности, аффективные состояния и состояния послеаффективной релаксации. Нормальная динамика эмоциональной психической жизни человека, которая складывается из смены психических состояний возбужденности (сильного переживания), умеренности и полной релаксации, предполагает, что из этих трех состояний доминирует умеренное состояние, а возбужденность кратка по времени и не достигает больших степеней, а также то, что состояние эмоциональной релаксации занимает достаточный объем суточного времени.
В динамике эмоциональной жизни экстремиста преобладают состояния эмоциональной возбужденности (он большую часть времени эмоционально напряжен), умеренное состояние кратковременно, а эмоциональная релаксация так же быстротечна, как оргазм в сексуальной жизни. Эмоциональная жизнь экстремиста весьма напряжена, требует большой психической энергии и крайне изнурительна для организма. Резервы энергии появляются за счет сужения психической деятельности. Включается механизм индуктивного нарастания экстремистской психики и экстремистской деградации личности.
Большую роль в динамике эмоциональных переживаний экстремиста играют самые сильные эмоциональные переживания — аффекты, характеризующиеся болезненным возбуждением чувств, включением воли и, вместе с тем, сильным ослаблением ясности мышления. Причем следует заметить, что в отличие от обычных аффектов, вызываемых случайными жизненными ситуациями, у экстремиста это нередко сознательно индуцируемые, спланированные или идейные аффекты. Как наркоман нуждается в систематическом принятии наркотических средств, так экстремист нуждается в периодическом переживании сильных аффективных состояний, которые позволяют ему временно снизить напряженность эмоционального переживания.
Рассматривая эмоциональную жизнь экстремиста, мы должны обратить внимание и на различную ее интенсивность для разных членов экстремистского сообщества. Эмоциональные переживания вождей экстремистского сообщества должны быть достаточно сильными, чтобы «увлечь», «зажечь», «заразить» рядовых членов, овладеть их психикой. Поэтому для вождей и велик риск перехода их в психическое заболевание, а граница между психическим здоровьем и психическими заболеваниями весьма зыбка. Технические функционеры — организаторы экстремистского сообщества, как это ни парадоксально, могут вообще не испытывать специфических фанатических эмоций, а лишь имитировать их. Во всяком случае, сила этих эмоций должна быть достаточно низкой, иначе они бы не смогли эффективно исполнять свои технически-организаторские функции. Для рядовых членов экстремистского сообщества сильные фанатические эмоции являются эпизодическим кратковременным всплеском, спровоцированным либо вождями, либо чрезвычайными событиями. И это спасает их от угрозы серьезного психического отклонения, хотя в момент переживания экстремистского аффекта массы рядовых экстремистов как бы временно становятся психически ненормальными.
Для элиты экстремистского сообщества, состоящей из ближайших идейных соратников вождя, необходимы сильные экстремистские эмоциональные переживания, поскольку они играют роль передаточного звена эмоционально-идеологического воздействия экстремистского заряда идей и эмоций от вождя к рядовым членам. Наконец, экстремистский теоретик-пророк, создатель экстремистской идеологии может не испытывать сильных эмоциональных фанатических чувств, поскольку они мешают систематическому теоретическому мышлению, но обязательно должен обладать набором сверхценных идей или мировоззренческих ценностей, направляющих его мысль.
Экстремистская направленность личности в структуре психологического склада личности необходимо сочетается со специфическими эмоциональными переживаниями и находит внешнее проявление в специфическом поведении экстремиста. Таким образом, поведение экстремиста мы можем рассматривать в качестве еще необходимой формы проявления экстремизма как особого социального явления. Но об этом в следующий раз.
Зачем мы разрушаем себя и как с этим бороться?
Большинство людей занимаются самобичеванием: жалеют об ошибках, совершенных в прошлом, ругают себя за слабости, обвиняют в неудачах. Многие считают себя не достаточно красивыми, стройными или умными, тем самым разрушая себя изнурительными диетами, тренировками, становятся врагами сами себе. Это признаки аутоагрессивного поведения. Давайте разберем причины проявления агрессии и способы ее профилактики.
Аутоагрессия или самодеструкция – это психологическая или физическая агрессия, которая осознанно или бессознательно направлена на себя, на саморазрушение. Это реакция человека на стресс, психологическую или физическую травму. Это неестественное поведение человека, противоречащее инстинкту самосохранения. Саморазрушение — это защитный механизм, когда человек не может вылить негатив во вне и перенаправляет его на себя. Например, он не может высказать свое недовольство из-за воспитания, поэтому держит в себе переживания и не дает выход эмоциям.
Согласно. Г. Я. Пилягиной, доктору медицинских наук, причины для возникновения аутоагрессии бывают следующие:
- Формирование внутреннего конфликта, подавление агрессивных эмоций и отрицание собственных убеждений.
- Психотравмирующие обстоятельства, когда включается защитный механизм.
- Обратная связь. Несбывшиеся мечты или ожидания, необходимость в решении внутренних конфликтов.
Как правило, аутоагрессия формируется на основе отношений родителей к ребёнку. Если хвалят за хорошие оценки в школе, за успехи в спорте, но при этом также объясняют и показывают, где ребенку нужно приложить усилий, то тогда человек вырастает с правильными, объективными взглядами. Любовь к себе копируется с примера отношений в семье. Скорее всего, вы встречали родителей, которые отдали своих детей на все кружки и усиленно пытаются сделать из них гениев. Когда ребенок вдруг не побеждает в олимпиаде или получает четверку в школе, тем самым не оправдывая надежды взрослых, он начинается считаться себя глупым и недостойным. Важно хвалить детей за любые успехи, даже за самые маленькие и незначительные победы. Тогда вырастет здоровая личность с правильным отношением к себе.
Пройдите онлайн-курсы бесплатно и откройте для себя новые возможности Начать изучениеКакие люди чаще подвержены саморазрушению?
Импульсивные, эмоциональные люди плохо справляются с негативными эмоциями не только по отношению к окружающим, но и к самим себе. Спокойные и дисциплинированные люди также склонны к саморазрушению только бессознательно. Они тактичные и сдержанные, копят все переживания в себе, которые потом могут стать фактором развития психосоматических болезней. Также окружение человека влияет на проявление аутоагрессии. Если родители никак не обсуждают взаимоотношения, не высказывают свои недовольства, скорее всего, у подростка начнется проявление аутоагрессивного поведения.
Как бороться с аутоагрессией?
- Прорабатывайте самооценку. Научитесь реалистично оценивать свои сильные и слабые стороны. Примите себя с недостатки, при этом не забывайте про достоинства.
- Дайте выход эмоциям. Обсудите проблему с другом, заведите дневник или сходите на пробежку. Подавляя негативные эмоции, вы также отказывается от положительных эмоций. Злиться на людей и ситуацию — это нормально, не ругайте себя за это. Быть не идеальным, что-то не успевать или ошибаться — это часть жизни любого человека. Нужно это принять и смело идти дальше.
- Подумайте, что вам не нравится в себе. Не тратьте время на саморазрушение, это вам ничего не даст. Лучше проанализируйте свои промахи, сделайте выводы и идите дальше к новым победам.
Негативные эмоции, самоощущение играют важнейшую роль в жизни человека. Чтобы не стать заложником самобичевания, важно научиться справляться с собственными переживаниями. Каждый человек может управлять своими эмоциями, избавиться от внутренних конфликтов, формы аутоагрессии. Это умение называется эмоциональный интеллект — способность понимать и контролировать свой негатив, эмоции чужих людей. Посмотрите короткий курс «Эмоциональный интеллект», чтобы научиться работать со своим эмоциональным состоянием, мотивировать себя и объективно оценивать свои действия.
Общее представление об эмоциях
Бобровская Елена Викторовна
Общее представление об эмоциях.
Эмоция (от латинского слова эмоцео – волную, потрясаю) – это переживание человеком своего личного отношения к действительности, а также переживание субъективного состояния, возникающего в процессе взаимодействия с окружающей средой и удовлетворением своих потребностей.
В процессе эволюции животного мира появилась форма проявления отражательной функции мозга – эмоции. По выражению Р.С.Немова они отражают личную значимость внешних и внутренних стимулов, ситуаций, событий человека, т.е. то, что его волнует и выражается в форме переживаний.
В психологии эмоции определяются как переживания человеком в данный момент своего отношения к чему-либо (к будущей ситуации, к другим людям, к самому себе и т.д.)
Понятие «эмоция» используется в широком смысле, когда имеют в виду целостную эмоциональную реакцию личности, включающую не только психологический компонент – переживания, но и специфический – физиологические изменения в организме, сопутствующие этому переживании. Эмоции имеются и у животных, но у человека они приобретают особую глубину, имеют множество оттенков и сочетаний.
Немецкий философ И.Кант делил эмоции на стенические (от греческого – stenos– сила), повышающие жизнедеятельность организма и астенические – ослабляющие её. Эмоции делятся на положительные и отрицательные или неопределённые (ориентировочные), то есть приятные и неприятные.
Особенности внешнего проявления эмоциональных состояний определяются по мимике (выразительным движением мышц лица), по пантомимике (выразительным движениям всего тела) и «вокальной мимике» (выражению эмоций в интонации, тембре, ритме).
П.В.Симонов наряду с положительными (радость, восторг) и отрицательными (горе, гнев, страх) выделяет смешанные эмоции, когда в одном и том же переживании сочетаются и положительные и отрицательные оттенки (например, получение удовольствия от страха в «комнате ужасов»). В зависимости от личностных (вкусов, интересов, нравственных установок, опыта) темпераментных особенностей людей, а также по ситуации, в которой они находятся и та же причина может вызвать у них разные эмоции.
Эмоции различают по интенсивности и длительности, а также по степени осознанности причины их появления. В связи с этим выделяют: настроение, собственно эмоции и аффекты.
Настроение– это слабовыраженная устойчивое эмоциональное состояние, причина которого человеку может быть неясна, оно постоянно присутствует у человека в качестве эмоционального тона, повышая или понижая его активность в общении или в работе.
Собственно эмоции– это более кратковременное переживание человеком (радость, горе, страх и т.п.). Они возникают по поводу удовлетворения или неудовлетворения потребностей и имеют хорошо осознаваемую причину появления.
Аффект – быстро возникающее, очень интенсивное и эмоциональное кратковременное состояние, вызываемое сильным или особо значимым для человека стимулом.
Чаще всего аффект является следствием конфликта. Он всегда проявляется бурно и сопровождается снижением способности к переключению внимания, сужением поля восприятия (внимание фокусируется в основном на объекте вызывающем аффект).
При аффекте мало продумываются последствия, совершаемого вследствии чего, поведение человека становится импульсивным. Про такого человека говорят, что он не понимает себя, находиться в беспамятстве. После аффекта часто наступает упадок сил, равнодушие ко всему окружающему или раскаяние в содеянном. Часто проявление аффекта в нормальной обстановке свидетельствует либо о невоспитанности человека либо об имеющемся у него нерво-психологическом заболевании.
У здорового ребёнка эмоциональный мир главным образом зависит от его самочувствия и отношения к нему близких ему людей: родителей, родственников, воспитателей. Эмоции составляют часть психологической деятельности, часть его «Я». Эмоциональность – это бесценный дар природы, обеспечивающий человеку возможность активного реагирования на прелести и уродства окружающей действительности.
Таким образом, благоприятное эмоциональное состояние дошкольника – важный показатель развития.
Впечатлить за 2 секунды: как радость, ярость, страх и зависть влияют на нашу работу
Немецкий поэт и драматург Карл Бюхнер как-то сказал: «Люди могут не вспомнить ваших конкретных слов, но никогда не забудут, что при этом почувствовали». Это высказывание в бизнес-литературе обросло различными дополнениями, но смысл остается тот же: в коммуникациях, конфликтах, сложных переговорах через некоторое время участники не вспомнят, что обсуждали, какие цифры называли. Они вспомнят, как себя чувствовали либо как их заставили себя почувствовать.
Наши переговоры тем сложнее, чем шире эмоциональная воронка, в которую собеседники попадают. В управлении командами для руководителя основной управленческий вызов лежит в создании качественной среды, где личностные качества участников важны, но не так критичны, как нам кажется. В своей книге «Обучение не гарантирует результата» (Telling Ain’t Training) Гарольд Столович и Эрик Кипс однозначно утверждают, что «слабая эффективность на рабочем месте в значительной степени связана с факторами среды, а не личности». Согласно многочисленным исследованиям, командная эффективность на 80% зависит от среды и лишь на 20% от индивидуальных способностей команды. Что же влияет на среду, в которой работает команда?
Волшебный конструктор благоприятной среды состоит из многочисленных пазлов: психологическая безопасность, эмоциональный настрой, баланс критики и похвалы, конструктивная обратная связь, высокий уровень доверия, наличие определенного уровня негативных эмоций. Все, что регулирует среду для команды, прямо или косвенно связано с эмоциями, о которых мы понимаем крайне мало.
Реклама на Forbes
Есть два подхода к пониманию эмоций. Первый — деление эмоций на различные группы и подгруппы с дальнейшим анализом. Эмоции можно разделить на несколько групп с «детскими названиями»: радость, злость, грусть, страх, любовь, удивление. Количество эмоций различное, но конечное. Их не более тринадцати.
Второй подход — это схемы, которые объясняют, как наши ситуационные реакции формируются со временем. Метафорически это означает, что способ, как люди используют свои эмоции, зависит от взаимодействия эмоций и разума, а это взаимодействие зависит от эмоционального опыта личности, а также усвоенных социальных и поведенческих навыков. Надо признать, что для многих людей эмоции — крайне запутанное дело. Мы начинаем думать или разговаривать о них только тогда, когда они достигают крайней формы. Мы физиологически не в состоянии управлять своими эмоциями, а чтобы их контролировать, необходимо их как минимум распознавать, чему нас никогда не учили. Хорошая новость — эмоциональная грамотность относится к тем навыкам, которым можно научиться.
Впечатление за 2 секунды
Кандидат приходит на собеседование с прекрасным резюме. Вы смотрите на него и немедленно чувствуете неприязнь, но ничего не можете с собой сделать.
Налини Амбади и Роберт Розенталь из Гарвардского университета захотели изучить справедливость суждения, которое мы выносим о человеке, впервые его увидев. В ходе эксперимента исследователи показали студентам 10-секундное видео с преподавателями, которых нужно было оценить по 15 разным параметрам. Потом они повторили этот эксперимент с другой группой, показав только 5 секунд от видео. В конце они оставили 2 секунды, чтобы оценить преподавателей для третьей группы испытуемых. Интересно, что оценки после 10 и 2-секундного просмотра оказались одинаковыми.
Эти и многие другие исследования позволили сделать вывод: мы решаем, верить ли человеку или нет, нравится он нам или нет, доверяем ли мы ему или нет, еще до того, как он откроет рот. Это механизм выживания, доставшийся нам от предков. Мы моментально отвечаем себе на три вопроса о собеседнике: друг или враг? Победитель или неудачник? Достоин доверия или нет?
Из чего состоит настроение
Кроме бизнес-лайфхаков существует всеми признанная концепция «эмоционального интеллекта». Эмоциональный интеллект EQ, придуманный двумя исследователями — Питером Саловей и Джоном Майером и популяризированный Дэниелом Гоулманом в его одноименной книге. Он показывает способность человека распознавать эмоции, понимать намерения, мотивацию и желания других людей и свои собственные, а также способность управлять своими эмоциями и эмоциями других людей в целях решения практических задач.
В нас удивительным образом уживаются два ума. Рациональный ум — инструмент постижения, который мы способны осознавать. Он логичен, занят мыслями о повседневности, более заметен по своему результату в виде знания, отражает способность ума обдумывать и размышлять. Эмоциональный ум — другая система познания, мощная, импульсивная, иррациональная. Подобный механизм познания сложился за миллиарды лет эволюции. Эмоции и интуиция управляли нашей мгновенной реакцией в ситуациях, когда нам грозила смертельная опасность. В идеале должно существовать равновесие между рациональным и эмоциональным, когда эмоции питают и воодушевляют нас на действия рационального ума. И наоборот, рациональный ум облагораживает и в некоторых случаях запрещает проявление эмоций.
Сильные эмоции вроде тревоги и гнева могут создавать помехи, которые негативно влияют на оперативную память. Именно поэтому мы совершенно не можем здраво мыслить во время подобных аффектов. Один из полезных способов заметить эмоции на ранних этапах был предложен психологом Робертом Плутчиком, который разработал шкалу эмоций, или колесо эмоций. В нем большой интерес представляет переход от базовых эмоций (радость, доверие или страх) к производным эмоциям (гнев, неудовольствие, горе). Например, злость на самом нижнем уровне интенсивности — это досада, на самом высоком уровне колеса злость становится гневом. Почему это важно в рабочем процессе?
Давайте представим, что вы назначили нового руководителя проекта, но сомневаетесь, справится ли он с заданием. Сотрудник может испытывать первоначальные опасения, потому что сомневаются, сможет ли хорошо сделать работу. Опасение превращается в тревогу, что результат будет плохим. Если в команде не говорят об эмоциях, а вы как руководитель ее не заметили, чувство остается непризнанным и неуправляемым. Далее оно перемещается на следующий уровень «колеса Плутчика» и становится страхом.
Страх вызывает целый набор новых поведенческих моделей, куда входит обвинение других, нулевой прогресс, оборона, непродуктивные коммуникации. Если руководитель по-прежнему не урегулировал ситуацию, может возникнуть следующая форма эмоции — ужас. Тогда мозг не только полностью захватывают эмоции, не только проект терпит неудачу, но и сам человек совершает непонятные и непредсказуемые вещи. Для большей эффективности необходимо распознавать эмоции в момент возникновения.
Страх — самая мощная и первичная, базовая программа человека, еще одна эмоция, в которой скрыта сила. У человека есть миндалевидное тело — амигдала, область головного мозга, в которой зарождается чувство страха. Амигдала отвечает за то, что мы боимся 24 часа в сутки. У людей наблюдается разная активность амигдалы: у кого-то она более активна, у кого-то менее. Позитивное предназначение страха — безопасность, самозащита, выживание вида. Страх — результат действия древней программы в человеческом мозге, несмотря на то, что в современном мире 95% наших сигналов-опасений бессмысленны. Если в прежние времена человеку, чтобы выжить, нужно было защищать себя постоянно, то сейчас такой необходимости нет. Страх встроен в нас настолько глубоко, что часто мы не можем ему сопротивляться. Отказываемся от действий по причине того, что нам страшно, воспринимая это как подсказку интуиции, но это всего лишь реакция мозга, который всегда сторонится всего нового, сообщает, что мы на неизведанной территории и готовых сценариев здесь нет. В работе команд страх является сильнейшим барьером — это страх осуждения, боязнь быть непонятым, отверженным или осмеянным, страх потери контроля.
Это «гремлины», как любят говорить коучи, — мифические существа, которые виноваты в неожиданно возникающих проблемах. У каждого они есть, но умеете ли вы с ними работать?
Ричард Никсон однажды сказал: «Люди сильнее реагируют на страх, чем на любовь. Этому не учат в школе, но это так»
Удивительные исследования были проведены для анализа чувства зависти. Зависть сложно назвать эмоцией в чистом виде, но она интересно влияет на работу команды. Марк Штейн, профессор управления и менеджмента в Лейчестерском университете Великобритании, высказал гипотезу, что опасения лидеров-руководителей, что подчиненные превзойдут их в работе, делают зависть «реальной проблемой в преемственности руководства». Более того, исследования Тани Менон, доцента университета штата Огайо, показывают, что зависть мешает обмену знаниями и инновациями, потому что эмоция зависти заставляет людей подключать страх конкуренции.
Эмоциональный день управленца
На практике любой руководитель с утра до вечера регулирует эмоциональное состояние себя и других. Короткое совещание в понедельник — как начнется, таким день и будет, с шуток, анекдотов или головомойки отдельных нерадивых членов команды. Они промолчат, но рептильный мозг поднимет нужный уровень тревоги, и кортизол не заставит себя ждать.
В течение дня руководитель узнает, что подрядчик испортил оборудование и поставки начнутся с большим опозданием. Он молча выслушает сотрудника, который принес плохую весть, прибережет «гнев» для подрядчика. У него уже выстроилась сюжетная линия комбинации гнева и злости. И если факты окажутся достоверными, его мотивация «порвать всех на части» усилится многократно.
Реклама на Forbes
Потом руководитель идет на производство и узнает, что бюджет на продукт увеличился раза в три. Его мозг четко отслеживает ситуацию и подгоняет необходимое количество страха, что проект закроется, его репутация будет испорчена. (Как я буду выглядеть?) Страх работает ежесекундно, и «гремлины» превращаются в монстров.
А вечером он выступает перед студентами, заставив себя сосредоточиться, вдруг начинает рассказывать о своих продуктах с огромной любовью, с гордостью о миссии компании, с нежностью о инженерах, которые меняют этот мир. Он доволен. Радость и удовольствие вытеснили все, что там накопилось за день.
Есть простое упражнение. Попробуйте представить разные предметы: cтол, водопад, самолет, машину. Никаких проблем не возникнет. Теперь попробуйте представить эмоции: радость, грусть, страх, злость. Для смены «образов эмоций» нам потребуется гораздо больше времени. В постоянной спешке у нас нет возможности переживать эмоции, но именно они влияют на работу вашей команды.
Поведение, которое вознаграждается и признается в большинстве организаций, — способность быть логичным, эффективным, решать сложные задачи и обладать способностями урегулировать проблемы. К сожалению, наиболее эффективные и яркие исполнители могут потерять наработанные навыки, когда эмоциональное состояние берет верх над рациональным началом. Это может быть вмешательство в ценности, значимое событие, меняющее жизнь, развод или недомогание. Организации могут ответить одним их двух способов: заменить излишне эмоциональных руководителей теми, кто действует по стандартам и разумно, или оказать поддержку.
У большинства людей, которые нас окружают, есть внутренние «эмоциональные шрамы», описанные в книге Максуэлла Мольца «Психокибернетика». И их воздействие на личность очень мощное. Организм всегда защищает нас от будущих травм, создавая рубцы, но «основные отношения травмированного человека с миром — это почти всегда отношения вражды. И он опирается не на принятие, сотрудничество, совместную работу и удовольствие, а на концентрацию соперничества, сражения и обороны».
Реклама на Forbes
Задача руководителя будущего в числе других задач — уметь распознавать, понимать и регулировать эмоциональный фон команды, потому что именно он во многом определяет энергию людей и создает среду.
Практические советы руководителю
— Разберитесь как можно глубже, какова ваши персональные ценности. Знание своих ценностей — ключ к пониманию того, почему определенные ситуации вызывают у вас эмоциональный отклик. Осознавая свои ценности, вы узнаете, почему вы ведете себя так или иначе в определенных ситуациях. Помните, что другие люди также готовы занять оборону и уйти в эмоциональное поле, если на кону их персональные ценности или убеждения.
— Тренируйте способность понимать свое самочувствие. Осознание своих эмоций прямо влияет на принимаемые вами решений и помогает сформировать репутацию руководителя, который не зависит от непредсказуемого настроения. Называйте эмоции, которые вами движут словами. «Сейчас я злюсь». «Мне страшно». «Я волнуюсь». Попробуйте регулярно оценивать происходящее с точки зрения возникающих эмоций. Старайтесь распознавать эмоции на ранних стадиях спирали.
— Обращайте внимание на среду и контекст, в котором вы работаете. Это даст возможность понять, почему ваша команда ведет себя так или иначе. Это также даст вам время, чтобы предпринять определенные действия, если ситуация или поведение выходят из-под контроля.
— Когда люди ведут себя странно или плохо, найдите время, чтобы выяснить причины такого поведения. Большинство ваших сотрудников — эмоциональные существа. За внешними обстоятельствами чаще всего скрывается то, что люди чувствуют.
Реклама на Forbes
— Пробуйте выделять «время тишины» для своей команды. У людей должны быть «тихие часы», когда их никто не трогает. Сотрудник может не читать почту, не отвечать. Он может сам планировать свою деятельность и нести ответственность за свои действия.
— Включите в расписание время на себя. В нашей культуре, к сожалению, не ценится время, которое мы тратим на себя. Это может быть разговор не о работе, встреча с коучем, психологом либо просто интересным человеком. Это может быть формат «переключения», когда вы регулируете свое состояние, подпитывая положительные эмоции.
— Разрешите себе и своей команде говорить об эмоциях. «Эмоциональная смелость» помогает в решение сложных конфликтов или непродуктивных коммуникациях.
Что поможет команде накапливать критически важную массу «эмоциональной энергии»:
- Неравнодушие и чуткость друг к другу. Именно забота друг о друге создает нужный уровень психологической безопасности.
- Искры страсти к делу, клиенту, продукту. Большие цели, яркие образы и дофамин поддерживает нас в трудные времена.
- Креативные способы управления стрессами и конфликтами.
- Баланс критики и поощрения (коэффициент Лосада, или Losada ratio говорит нам, что на одно критическое замечание должно быть три «поглаживания» или похвалы).
- Понимание сильных и слабых сторон каждого члена команды, потому что неизбежно наступает время, когда сильные должны помочь слабым.
В течение многих десятилетий считалось, что эмоциям нет места в рабочем мире и идеальный лидер— это тот, кто подходит к проблемам рационально и бесстрастно. Однако реальность такова, что эмоции неизбежны, когда группа людей собирается вместе на длительный период времени для работы над сложными задачами, и при эффективном использовании настроение и эмоции лидера могут быть скорее плюсом, чем минусом. Управление эмоциями — не самая легкая наука. Но, как сказала много лет назад Мария Кюри, «Ничего в жизни не надо бояться. Надо лишь понять. Сейчас пришло время понимать больше, чтобы бояться меньше». Я не сомневаюсь, что многие в этом непростом 2020 году согласятся со мной в одном: люди забудут то, что вы обсуждали, люди забудут то, о чем вы договаривались, люди забудут то, что вы потом делали, но они никогда не забудут, как они себя почувствовали или как вы заставили их себя почувствовать.
Реклама на Forbes
Сколько существует разных видов эмоций? · Границы для молодых умов
Аннотация
На протяжении всей жизни наши чувства влияют на наш выбор. Мы смотрим сериалы, которые заставляют нас смеяться или плакать. Мы избегаем людей, которые нас пугают. Мы едим до тех пор, пока не почувствуем удовлетворение. Несмотря на то, что эти эмоциональные чувства определяют то, как мы ведем себя, психологи не выяснили, сколько различных видов эмоций мы испытываем. Одна из теорий состоит в том, что мы испытываем пять или шесть различных видов эмоций, таких как гнев и веселье, и что каждая эмоция полностью отличается от всех остальных.Другая теория состоит в том, что мы испытываем две противоположные эмоции, такие как удовольствие или неудовольствие и волнение или спокойствие, которые смешиваются вместе, чтобы сформировать все наши эмоциональные чувства. Чтобы изучить количество различных видов эмоциональных переживаний, которые люди испытывают в ответ на различные ситуации, мы собрали более 300 000 эмоциональных ответов на 2185 эмоциональных видео. Затем мы использовали математические методы, чтобы увидеть, сколько разных эмоций было отражено в ответах людей. Наши результаты показали, что существует как минимум 25 различных видов эмоций, и многие из них можно смешивать.Чтобы показать, что это за разные эмоции и как их можно объединить, мы создали интерактивную онлайн-карту. Эта карта показывает, что эмоции, о которых сообщают люди, сложнее, чем думали ученые. Наши результаты могут помочь людям, изучающим эмоциональные расстройства и то, как мозг представляет эмоции, а также могут помочь в разработке телефонов и компьютеров, которые должным образом реагируют на эмоции, которые мы выражаем.
Опыт эмоций
Представьте, когда вы в последний раз злились на одноклассника, беспокоились о презентации или переполняли трепет перед красотой вашего окружения — возможно, во время солнечного затмения в августе прошлого года. Emotions окрашивают как наш внутренний мир, так и мир вокруг нас, сообщая нам, куда смотреть, что помнить, о чем думать и что делать дальше. Эти представления об эмоциях подтверждаются наукой, в том числе важными исследованиями Келтнера из Калифорнийского университета в Беркли, и были воплощены в жизнь в фильме « наизнанку », который доктор Келтнер помог создать [1, 2]. В анимационном фильме, действие которого происходит в сознании ребенка, воспоминания изображаются в виде стеклянных шаров, буквально окрашенных эмоциями.Но сколько существует «красок» эмоций? Если вы видели Inside Out , то, возможно, помните, что он показывал пять различных эмоций, каждая из которых сопровождалась анимированным персонажем: гнев, отвращение, страх, счастье и печаль. Это те эмоции, на которых ученые сосредоточили больше всего внимания [2]. Однако, хотя эти пять эмоций очень важны, недавние данные показывают, что мы также испытываем множество других эмоций в повседневной жизни.
Что такое эмоция?
Концепция эмоции может показаться простой, но ученые часто не могут прийти к единому мнению о том, что она на самом деле означает.Большинство ученых считают, что эмоции включают в себя нечто иное, чем чувств . Они связаны с реакциями организма, например, когда ваше сердце бешено бьется из-за возбуждения. Они также включают в себя выразительные движения, в том числе выражения лица и звуки — например, когда вы говорите «воах», потому что вас что-то очаровало. А эмоции включают поведение, например, крик на кого-то, когда вы злитесь.
Несмотря на то, что эмоция состоит из множества различных частей, чувства обычно считаются наиболее важной частью [3].Большинство ученых, изучающих эмоции, измеряют их, спрашивая людей, что они чувствуют. Конечно, мы не можем знать, говорит ли человек правду о своих чувствах. Также стоит отметить, что такие термины, как «сердитый» и «удивленный», могут означать разные вещи для разных людей. Однако, несмотря на эти ограничения, опыт самооценки, то есть то, что человек говорит о том, что он или она чувствует, является наиболее прямым способом измерения эмоциональных чувств.
Структура эмоций
Люди используют много разных слов для описания эмоций, которые они испытывают.Мы хотели изучить, к скольким различным эмоциям на самом деле относятся эти слова, и как эти эмоции соотносятся друг с другом. Это вопрос о том, как эмоции структурированы . Различные ученые верят в конкурирующие теории структуры эмоций.
На протяжении многих лет большинство психологов (ученых, изучающих разум и причины, по которым мы делаем то, что они делают) считали, что эмоции можно свести к пяти или шести типам [2]. Наиболее широко изучаемые типы эмоций — гнев, отвращение, страх, счастье и печаль — являются главными героями фильма « наизнанку ».Ученые, поддерживающие этот взгляд на эмоции, считают, что каждый тип представляет собой семейство эмоций, которое содержит тесно связанные эмоции, такие как гнев, разочарование и ярость.
Другие ученые считают, что есть всего два свойства, которые заставляют нас испытывать эмоции в любой ситуации, и они называются валентностью и возбуждением. Валентность означает степень, в которой человек чувствует себя хорошо или плохо, а возбуждение означает степень, в которой человек чувствует себя спокойным или возбужденным. Ученые, поддерживающие эту точку зрения, обычно также считают, что различия между эмоциями, такими как гнев и страх, которые являются как отрицательными (низкая валентность), так и состояниями сильного возбуждения (сильное возбуждение), проистекают из наших интерпретаций реальных событий, которые происходят, а не от определенных эмоциональных переживаний, таких как в Inside Out [4].
Доказательства взгляда на эмоции, основанные на валентности и возбуждении, были получены в результате математического анализа того, как люди сообщают о своих чувствах [4]. Эти математические методы говорят нам, что отрицательные эмоции, такие как страх и печаль, часто возникают вместе, как и положительные эмоции, такие как веселье (юмор) и трепет. То есть схожие по валентности эмоции имеют тенденцию происходить вместе. То же самое и с эмоциями, похожими на возбуждение. Другими словами, определенные эмоции коррелированы, — то есть они часто возникают и исчезают вместе, — потому что люди склонны сообщать, что ощущают их в одно и то же время или в аналогичных ситуациях.Но этот математический анализ не всегда мог сказать нам, когда две эмоции различаются. Мы не знаем, действительно ли страх отличается от печали и веселья от страха, за исключением их сходства и различий в уровнях валентности и возбуждения.
В нашем исследовании мы хотели выяснить, сколько эмоций на самом деле есть у людей. Когда люди говорят то, что они чувствуют, можно ли свести их к тому, насколько хорошо или плохо, взволнованно или спокойно они себя чувствуют? Нужны ли нам пять эмоций, как из Inside Out ? Или нам нужно намного больше? Чтобы определить, сколько эмоций испытывают люди, мы сначала собрали некоторые из самых мрачных и ярких моментов жизни, снятые на видео, в том числе более 2000 фильмов о свадебных предложениях, животных, искусствах, рождениях, природе, войнах, спорте, несчастных случаях и близких вызовах, а также много других глубоко эмоциональных сцен.Затем мы попросили людей посмотреть эти видео через Интернет и собрали сотни тысяч отчетов о том, какие чувства вызывают у людей эти видео. Наконец, мы разработали новый математический метод, чтобы выяснить, сколько различных измерений эмоций нам нужно, чтобы объяснить, что, по словам людей, заставили их чувствовать себя видео. Наша методика говорит нам, имеют ли люди в виду, когда люди используют такое слово, как «благоговение», что-то иное, чем когда они используют другое слово, например «счастье».
Результаты: лучшее понимание структуры эмоций
Чтобы изучить, как были структурированы эмоциональные реакции людей на видео, мы сначала попросили людей оценить каждое видео, которое они видели, выбрав одну или несколько категорий из списка из 34 категорий эмоций, таких как «развлечение», «трепет» и « сочувствие.«Мы собрали 27 660 таких ответов. Затем мы попросили людей свободно отвечать на каждое видео своими словами, описывая, как они себя чувствовали. Мы собрали 19 710 таких ответов. Наконец, мы попросили людей оценить каждое видео по параметрам, включая валентность и возбуждение. Мы также включили другие параметры, которые, по мнению людей, могут иметь фундаментальное значение для эмоций, помимо вэйланса и возбуждения, например, насколько люди чувствуют себя в безопасности. Каждый параметр оценивался по 9-балльной шкале (1 — очень низкий, например, очень небезопасный, а 9 — высокий, например, очень безопасный).Мы собрали в общей сложности 276 696 таких ответов. Сбор этих трех разных типов ответов важен, потому что они отражают различные способы, которыми люди могут описать свои эмоции.
Проанализировав взаимосвязь между различными типами ответов, которые мы собрали, мы обнаружили, что люди достоверно сообщали, что испытывали по крайней мере 25 различных видов эмоций при просмотре видео. Мы сделали это, используя математический метод, который вычисляет количество измерений, необходимых для объяснения различных типов полученных нами ответов.Оказывается, нам нужно как минимум 25 измерений или шаблонов, чтобы объяснить собранные данные.
Паттерны эмоций, которые мы обнаружили, соответствовали 25 различным категориям эмоций: восхищение, обожание, оценка красоты, веселье, гнев, тревога, трепет, неловкость, скука, спокойствие, замешательство, тяга, отвращение, сопереживание боли, восторг, волнение. , страх, ужас, интерес, радость, ностальгия, облегчение, печаль, удовлетворение и удивление.
Наконец, мы обнаружили, что, хотя большинство видеороликов длились всего около 5 секунд, многие из них заставляли людей испытывать более одной категории эмоций.Фактически, многие категории были объединены для многих видео. Это ставит под сомнение представление о том, что эмоции полностью разделены, как персонажи в Inside Out . Напротив, эмоции больше похожи на цвета. Так же, как существует много разных цветов между красным и зеленым — например, желтый, оранжевый, коричневый, лазерный лимон, электролайм и т. Д. — кажется, что существует много разных эмоций между страхом и отвращением.
Чтобы визуализировать 25 различных измерений эмоций и их сочетания, мы разработали технику построения интерактивной карты эмоций, вызываемых каждым видео, с использованием нового вида математической техники [5].На карте каждое видео представлено буквой, соответствующей эмоции, которую оно вызывает больше всего, цветом, соответствующим точному сочетанию эмоций, которые оно вызывает, и местоположением рядом с другими видео, которые вызывали аналогичные эмоции. Вы можете думать о каждой букве как о одном из стеклянных шаров из фильма Inside Out , где цвет каждого стеклянного шара представляет эмоцию, связанную с памятью, которую он содержит. Разница здесь в том, что здесь 25 цветов вместо 5, а также есть смешения между цветами.Другими словами, видео, которое вызывает смесь «беспокойства», который имеет жгучий желтый цвет, и «страха», который имеет темно-розовый цвет, может отображаться как промежуточный оранжевый цвет. При наведении курсора на каждую букву можно посмотреть видео, которому она соответствует. Однако будьте осторожны — видеоролики с отвращением могут вас отпугнуть, а видеоролики о страхе и ужасе могут вас напугать. Вы можете найти интерактивную карту здесь: https://s3-us-west-1.amazonaws.com/emogifs/youngminds.html. На рисунке 1 показана неинтерактивная версия карты.
- Рис. 1. Структура сообщаемого эмоционального опыта: плавные градиенты соединяют 25 различных категорий эмоций.
- На карте показано, как эмоциональные реакции людей на каждое из 2185 видео отражаются на 25 измерениях эмоций, которые мы обнаружили. Каждое видео представлено на карте маленькой буквой. Используя математические методы, видео помещают рядом с другими видео, которые вызывают у людей похожие эмоции. Каждое видео раскрашено путем смешивания цветов, соответствующих каждому измерению эмоций, которые оно вызвало.Карта показывает, как отдельные категории связаны плавными градиентами промежуточных эмоций, такими как градиенты от тревоги к страху, от ужаса к отвращению. Чтобы посмотреть видео, вы можете посетить интерактивную версию этой карты по адресу https://s3-us-west-1.amazonaws.com/emogifs/youngminds.html. На интерактивной карте вы можете навести указатель мыши на каждое число, чтобы просмотреть каждое видео. Тем не менее, рекомендуется проявлять усмотрение родителей.
Что это означает для науки и общества
Мы обнаружили, что структура эмоций сложнее, чем думали многие ученые.Ученые, считавшие, что эмоциональные переживания представляют собой всего пять или шесть основных категорий, как персонажи в Inside Out , были наполовину правы. Они были правы, считая, что эмоции лучше всего представлены в виде категорий, таких как гнев и страх. Но они недооценили количество отдельных категорий. Кроме того, они ошибались, полагая, что эти категории полностью независимы, как персонажи в фильме. Вместо этого можно смешать множество эмоций.
Ученые, которые рассматривали эмоциональные переживания как такие параметры, как валентность и возбуждение, также были наполовину правы.Они были правы, сомневаясь в существовании жестких границ между эмоциями. Вместо этого мы видим, что эмоции можно смешивать. Но они ошибались, полагая, что только два измерения, такие как валентность и возбуждение, могут объяснить эмоции, о которых сообщают люди. Эти эмоции на самом деле состоят как минимум из 25 различных измерений.
Помимо вдохновляющих анимационных фильмов, таких как Inside Out , это исследование важно по ряду причин. Эти результаты могут повлиять на то, как ученые изучают различные вещи, такие как расстройства настроения (например, тревога или депрессия), способ, которым эмоции производятся в мозгу, и дизайн машин, которые должным образом реагируют на наши эмоциональные потребности.
Ученые, изучающие расстройства настроения, такие как тревога и депрессия, могут использовать это исследование, чтобы понять, какой спектр эмоций испытывают эти пациенты в повседневной жизни. Может оказаться, что два пациента с одним и тем же диагнозом, например депрессией, на самом деле испытывают разные эмоции и реагируют на разные виды лечения.
Ученые, изучающие, как мозг генерирует эмоции, могут использовать это исследование, чтобы понять, как разные эмоции могут быть представлены в разных областях мозга.Например, одна область мозга, которая, как известно, участвует в эмоциях, особенно в состояниях страха, называется миндалевидным телом, небольшой структурой, расположенной глубоко внутри каждой стороны мозга, между ушами. Миндалевидное тело помогает нам научиться бояться опасных вещей и быстро реагировать на них, основываясь на нашем прошлом опыте [6]. Ученые, занимающиеся мозгом, могли бы изучить, участвуют ли различные части миндалины в эмоциональных реакциях, связанных со страхом, таких как тревога, ужас, облегчение и удивление.Такие исследования могут помочь нам понять роль таких областей мозга, как миндалевидное тело, в эмоциях.
Наконец, ученые и инженеры, разрабатывающие машины, взаимодействующие с людьми, такие как приложения для социальных сетей, iPhone, автомобили и роботы для обслуживания клиентов, могут использовать это исследование, чтобы убедиться, что их машины должным образом реагируют на наши эмоции. Эти машины могут дать нам инструменты для борьбы с отрицательными эмоциями, такими как тревога и страх, и для поощрения положительных эмоций, таких как обожание и трепет.
Глоссарий
Эмоция : ↑ Ученые не всегда соглашаются с тем, что составляет «эмоцию», но обычно соглашаются, что это больше, чем просто чувство.Эмоции также могут включать в себя телесные реакции, например, когда ваше сердце учащенно бьется, потому что вы чувствуете возбуждение, и выразительные движения, включая выражение лица и звуки, например, когда вы говорите «вау», потому что вы чем-то очарованы. А эмоции могут включать в себя поведение, например крик на кого-то, когда вы злитесь. Эти телесные реакции, выразительные движения и поведение часто включаются в определение «эмоции» учеными.
Чувства : ↑ То, как кто-то испытывает эмоции.Чувство — это то, что вы испытываете внутренне, в собственном сознании, и что другие люди могут понять, основываясь на вашем поведении. Вы можете помочь другим людям понять, что вы чувствуете, используя термины эмоций, такие как «гнев» или «грусть» — предмет этого исследования, — или используя аналогии, например: «Я чувствую то же самое, что чувствовал бы ребенок, если бы ее отец отнял у нее Хэллоуин. конфеты.»
Корреляция : ↑ Измерение степени, в которой две вещи имеют тенденцию подниматься и опускаться вместе. Например, рост соотносится с весом, потому что более высокие люди обычно тяжелее.
Заявление о конфликте интересов
Автор заявляет, что исследование проводилось в отсутствие каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.
Первоисточник Статья
↑ Cowen, A. S., and Keltner, D. 2017. Самоотчет охватывает 27 различных категорий эмоций, соединенных непрерывными градиентами. Proc. Natl. Акад. Sci. США А . 114 (38), E7900 – E7909.DOI: 10.1073 / pnas.1702247114
Список литературы
[1] ↑ Келтнер Д. и Экман П. 2015. Наука «наизнанку». Нью-Йорк Таймс, стр. SR10. Доступно по адресу: https://www.nytimes.com/2015/07/05/opinion/sunday/the-science-of-inside-out.html (дата обращения: 13 апреля 2018 г.).
[2] ↑ Дадд, Дж. У. 2015. Разговор с психологом за «Inside Out». Тихоокеанский стандарт. Доступно по адресу: https://psmag.com/social-justice/a-conversation-with-psychologist-behind-inside-out (дата обращения: 13 апреля 2018 г.).
[3] ↑ Леду, Дж., Фелпс, Л., и Альберини, К. 2016. О чем мы говорим, когда говорим об эмоциях. Cell 167, 1443–1445. DOI: 10.1016 / j.cell.2016.11.029
[4] ↑ Рассел, Дж. А. 2003. Основной аффект и психологическая конструкция эмоции. Psychol. Ред. 110, 145–172. DOI: 10.1037 / 0033-295X.110.1.145
[5] ↑ Маатен, Л. В. Д., Хинтон, Г. 2008. Визуализация данных с использованием t-SNE. J. Mach. Учиться. Res. 9, 2579–2605.
[6] ↑ Пессоа, Л. и Адольфс, Р. 2010. Обработка эмоций и миндалевидное тело: от «низкой дороги» к «многим дорогам» оценки биологической значимости. Nat. Rev. Neurosci. 11 (11), 773–83. DOI: 10.1038 / nrn2920
Что такое эмоции и почему они у нас возникают?
Если вас ударили по носу настолько сильно, что у вас слезятся глаза, вы также можете заметить, что ваша кожа станет горячей, ваш рот немного пересохнет, а ваш пульс участится. Вы обнаружите, что ваша голова начинает кружиться от сильного желания ударить что-нибудь в ответ, возможно, чтобы кричать, пока вы это делаете.В конце концов, вы обнаружите, что преодолели этот внезапный приток физических и умственных раздражителей. То, что вы только что испытали — основная эмоция гнева — прошло.
Вопрос о том, почему легкое воздействие на нос приводит к ряду физиологических и психических изменений, долгое время оставалось предметом спекуляций, но большинство психологов сходятся во мнении, что такая базовая эмоция, как гнев, существует как пусковой механизм эволюции. Мы, люди, и большинство других животных, по-видимому, обладаем набором предсказуемых реакций на ситуации.Мы называем их базовыми эмоциями : гнев, страх, удивление, отвращение, радость и печаль, как это было описано в 1970-х годах антропологом Полом Экманом [источник: Changing Minds].
Со временем этот список основных эмоций был дополнен, вычтен из него и видоизменен, основываясь на идее, что человеческие эмоции универсальны. Это понятие предполагает, что в любой конкретной ситуации, например, при ударе по носу, любой человек в любой культуре испытает что-то вроде гнева. Этот взгляд на эмоции как в значительной степени объективный широко принят, хотя появляется новая школа мысли, которая считает эмоции гораздо более субъективными: вместо шести или 11 основных эмоций существует эмоция для каждого возможного человеческого опыта [источник: SCAS] .
Почти каждое объяснение эмоций подразумевает естественную реакцию на ситуацию. Еще неизвестно, является ли этот ответ результатом нашей собственной оценки или автоматической. В области психологии взгляд на природу эмоций можно разделить на два лагеря: эмоции — это либо результат суждения о любой текущей ситуации, либо восприятие изменений, происходящих в наших телах [источник: Thagard]. Другими словами, когда мы испытываем отвращение, это может быть результатом суждения о том, что мы чувствуем, когда видим рвоту.Согласно другой точке зрения, мы испытываем отвращение, потому что наше тело претерпевает физиологические изменения, такие как тошнота и повышение температуры кожи при виде рвоты.
Со временем исследования разделили и другие эмоции, которые, по мнению большинства представителей научного сообщества, испытывают только люди и некоторые другие приматы. Эти высших или моральных эмоций основаны на самосознании, самосознании и способности сопереживать другим [источник: Heery, et al]. Моральные эмоции — это гордость, вина, смущение и стыд [источник: Саймонс].
Подобно основным эмоциям, моральные эмоции имеют связанные с ними физиологические изменения. Но они расходятся с базовыми эмоциями в том, что они имеют тенденцию возникать после саморефлексии, и они поддерживают теорию о том, что эмоции являются результатом суждений, а не просто непроизвольной реакцией на стимул.
При обсуждении происхождения или природы основных или высших эмоций остается один вопрос: почему мы вообще их испытываем?
Рождаются или создаются эмоции?
Как работают эмоции? Мы рождаемся с ними или узнаем их, как названия цветов?
Основываясь на многолетних исследованиях, первые исследователи эмоций тяготели к теории универсальности: эмоции — это врожденные, биологически обусловленные реакции на определенные проблемы и возможности, созданные эволюцией, чтобы помочь людям выжить.
Эти ученые стремились задокументировать ощущаемый опыт, выразительное поведение и модели понимания эмоций в западных и незападных культурах — и они обнаружили огромную общность. Независимо от культуры или среды обитания, люди, столкнувшиеся с опасностью, по-видимому, испытывали страх, который помогает им убежать, а родители, глядя на своих детей, сообщают, что испытывают любовь, которая поощряет бескорыстную заботу. Ученые даже обнаружили подобное эмоциональное выражение у нечеловеческих приматов.
Рекламное объявление ИксMeet the Greater Good Toolkit
От GGSC на вашу книжную полку: 30 научно обоснованных инструментов для благополучия.
Но недавняя книга психолога и исследователя эмоций Лизы Фельдман-Барретт, Как создаются эмоции, , ставит под сомнение эту точку зрения. Подводя итоги многолетних дебатов, она утверждает, что эмоции — это не врожденные автоматические реакции, а те, которые мы узнаем на основе нашего опыта и предшествующих знаний. Она делает несколько замечательных выводов и выделяет увлекательные исследования, но затем заходит слишком далеко.
Это кекс или кекс?
В книге Фельдман-Барретт демонстрирует, как легко нам неправильно истолковать эмоциональное выражение. Она показывает, например, обрезанный крупный план лица звезды тенниса Серены Уильямс, на котором Уильямс, кажется, пребывает в агонии, а не в триумфе после победы в матче, что показывает, насколько легко мы можем запутаться в интерпретации эмоционального выражения.
Вот почему высокая, чем вероятность, точность определения эмоций не может служить доказательством универсальности сигналов эмоций, утверждает Фельдман-Барретт.То же самое касается исследований того, насколько хорошо люди распознают невербальные эмоциональные вокализации; ее собственное исследование показывает, что племена химба в Намибии не могут отличить быстрый слышимый вдох страха от вдоха удивления.
Фельдман-Барретт продолжает резкую критику исследования, которое поддерживает универсальную точку зрения. Попробовав и не сумев воспроизвести ключевые выводы самостоятельно, она отмечает недостатки в методологии других, документирует свои собственные противоречивые результаты (с небольшими методологическими модификациями) и, чтобы разобраться во всем этом, переименовывает эмоции в тип усвоенных социальных знаний. сродни знанию разницы между маффинами и кексами.
«Различия между маффинами и кексами — это социальная реальность; когда предметы в физическом мире, такие как выпечка, берут на себя дополнительные функции по соглашению общества. Точно так же эмоции — это социальная реальность », — пишет она.
Действительно, большинство современных исследователей эмоций согласятся, не отрицая универсального взгляда, что эмоции не могут быть переданы исключительно мимикой или голосом, или, если на то пошло, частотой сердечных сокращений, размером зрачка, взятием крови, активацией мозга и т. Д. или поведение, среди других модальностей, которые исследуют исследователи эмоций.
Скорее понимается, что эмоции поддерживаются группой процессов: выразительным поведением (лицом, голосом, позой, прикосновением, обонятельными сигналами, языком), наряду с паттернами нервной и периферической физиологической активации, некоторые из которых мы можем даже не заметить. владеть технологиями для адекватного захвата.
Если не учитывать сложность этого исследования, у книги есть проблемы.
Как взаимодействуют природа и воспитание?
Фельдман-Барретт может быть прав в том, что исследования еще не выявили идеальных «отпечатков пальцев» для различных эмоций.Но разве ошибочно утверждать, что они не могут существовать, особенно учитывая доказательства того, что они могут? Фактически, исследователи активно изучают этот вопрос: финская группа нейробиологов недавно использовала фильмы для выявления шести основных эмоций, и они задокументировали различные модели нейронной активации для каждой, предполагая частичный «отпечаток пальца» для некоторых эмоций — по крайней мере, на нейронном уровне. .
Любопытно, что модель Фельдмана-Барретта оказывается необычайно близкой к модели, предложенной универсалистами.Они разбивают эмоции на 1) физическое ощущение, 2) интерпретацию того, что происходит в вашем окружении, и 3) экспрессивное поведение. Они очень похожи на элементы «сконструированной эмоции» Фельдмана-Барретта: 1) основное физическое ощущение, 2) значение, связанное с тем, что человек узнал об этом чувстве и ситуации, и 3) поведенческие последствия этого значения.
Непреходящая разница? Сконструированные эмоции необходимо изучать, в то время как универсальные эмоции частично уже присутствуют.Однако нужно ли нам рассматривать это как ситуацию «или-или»? Может ли быть градиент, когда одни эмоции присутствуют с первого дня, в то время как мы предрасположены приобретать другие в ходе развития — возможно, с более тонкими, сложными эмоциями, которые в дальнейшем формируются жизненным опытом?
Хотя ее книга может побудить к более глубокому размышлению о том, как работают эмоции, ее доводы против универсальности кажутся чрезмерными. Ее собственная модель слишком сложна и, как ни странно, слишком похожа на ту, которую она стремится вытеснить.Вместо того, чтобы опираться на существующую науку, она пытается разрушить ее — и то, что она придумывает, не сильно отличается.
Как мы относимся к чувствам?
Houghton Mifflin Harcourt, 2017, 448 стр.Куда все это нам ведет?
Одна полезная информация из книги Фельдмана-Барретта заключается в том, что то, что мы узнали в жизни, драматически и часто бессознательно влияет на наши эмоциональные переживания. Это говорит о том, что могут быть способы лучше осознавать свои собственные эмоции и более активно участвовать в их формировании.
Фельдман-Барретт предполагает, что внимательность — внимание к мыслям и ощущениям без суждений — может вызвать такое состояние ума, при котором усвоенные ожидания меньше влияют на текущий опыт.
Например, мы можем ожидать, что во время обострения спора мы будем чувствовать себя все более злыми; так было до . Без этого ожидания мы могли бы услышать другого человека и иметь больше шансов на конструктивное решение. Согласно работе психиатра и нейробиолога Джадсона Брюэра, практика внимательности смягчает наши эгоцентрические ожидания, независимо от того, чувствуем мы эмоции или нет, в пользу нашего благополучия.
Дополнительные исследования показывают, что отклонение наших мыслей от типичных эгоистичных рассказов «Я есть» или «Я чувствую», которые возникают в трудные времена, может улучшить эмоциональное благополучие.
Возможно, мы сможем хотя бы в чем-то согласиться: эмоции важны для человеческого опыта. Как хорошо известно, история Финеаса Гейджа показала, что эмоции необходимы для разума, и, согласно исследованиям того, как люди справляются с эмоциями, подавление эмоций вредно для благополучия и социальных взаимодействий.
Конечно, Фельдман-Барретт, похоже, считает, что мы не должны просто принимать устаревшие взгляды на эмоции без доказательств, и что чем больше мы узнаем о том, как эмоции, тем лучше. В этом вопросе я не мог не согласиться.
Чувствуя наши эмоции — Scientific American
НА ВЕКА , мимолетный и в высшей степени субъективный мир чувств был сферой компетенции философов. Но за последние 30 лет Антонио Р.Дамасио стремился показать, что чувства — это то, что возникает, когда мозг интерпретирует эмоции, которые сами по себе являются чисто физическими сигналами реакции тела на внешние раздражители.
Дамасио родился в 1944 году в Лиссабоне, Португалия, и с 1986 года возглавляет кафедру неврологии Университета Айовы. Он и его жена, невролог Ханна Дамасио, создали одну из крупнейших в мире баз данных травм головного мозга, включающую сотни исследований поражений головного мозга. и диагностические изображения. Каким бы серьезным ни был ущерб, нанесенный пациентам Антонио Дамасио, все это свидетельствует о его понимании того, как возникают эмоции и чувства и как они могут повлиять на психическое заболевание.
В последние годы Дамасио все больше интересуется той ролью, которую эмоции играют в наших процессах принятия решений и в нашем самооценке. В нескольких широко популярных книгах он показал, что определенные чувства являются краеугольным камнем нашего выживания. И сегодня он утверждает, что наши внутренние эмоциональные регулирующие процессы не только сохраняют нашу жизнь, но и фактически формируют наши величайшие культурные достижения.
& mdash; Интервью Мануэлы Ленцен
РАЗУМ : Профессор Дамасио, почему вы так очарованы природой человеческих эмоций?
Антонио Р.Дамасио : Сначала меня интересовали все виды неврологических травм. Если одна область мозга потеряет способность функционировать, поведение пациента может измениться либо резко, либо незначительно. Однажды я спросил себя: чего не хватает человеку, который может блестяще пройти тест на интеллект, но не может даже организовать свою собственную жизнь? Такие пациенты могут придерживаться совершенно рациональных аргументов, но не могут, например, избежать ситуации, сопряженной с ненужным риском. Подобные проблемы возникают в основном после травмы переднего мозга.Как показывают наши тесты, результат — отсутствие нормальных эмоциональных реакций. Меня по-прежнему очаровывает тот факт, что чувства — это не только темная сторона разума, но и то, что они помогают нам принимать решения.
РАЗУМ : Вы различаете чувства и эмоции. Как так?
Дамасио : В повседневном языке мы часто используем эти термины как синонимы. Это показывает, насколько тесно эмоции связаны с чувствами. Но для нейробиологии эмоции — это более или менее сложные реакции организма на определенные раздражители.Когда мы чего-то боимся, наше сердце начинает биться чаще, во рту пересыхает, кожа бледнеет, а мышцы сокращаются. Эта эмоциональная реакция происходит автоматически и бессознательно. Чувства возникают после того, как мы осознаем в своем мозгу такие физические изменения; только тогда мы испытываем чувство страха.
РАЗУМ : Значит, чувства формируются из эмоций?
Дамасио : Да. Мозг постоянно получает сигналы от тела, регистрируя то, что происходит внутри нас.Затем он обрабатывает сигналы в нейронных картах, которые затем компилирует в так называемых соматосенсорных центрах. Чувства возникают, когда карты читаются, и становится очевидным, что эмоциональные изменения были записаны — как снимки нашего физического состояния, так сказать.
РАЗУМ : Согласно вашему определению, все чувства берут свое начало в физическом. Так ли это на самом деле?
Дамасио : Интересно, что не все чувства возникают в результате реакции тела на внешние раздражители.Иногда изменения просто моделируются в картах мозга. Например, когда мы сочувствуем больному человеку, мы в определенной степени внутренне воссоздаем его боль. Кроме того, отображение нашего физического состояния никогда не бывает полностью точным. Чрезвычайный стресс или крайний страх и даже физическая боль можно игнорировать; мозг игнорирует физические сигналы, передающие болевой раздражитель.
РАЗУМ : Различие между эмоциями и чувствами напоминает идею дуализма философа 17-го века Рена Декарта, согласно которому тело и разум представляют собой автономные системы.Но вы отвергаете эту идею, как вы объясняете в своей книге Ошибка Декарта . Как мы должны видеть взаимосвязь между разумом и телом?
Дамасио : Для меня тело и разум — это разные аспекты определенных биологических процессов. Философ Барух Спиноза вскоре после Декарта поддержал взгляды, аналогичные моей, по вопросу о теле и душе. В своей «Этике » он писал: «Объект идеи, из которой состоит человеческий разум, — это тело». Таким образом, Спиноза предвосхитил открытия современной нейробиологии.
MIND : Действительно, в своей последней книге Looking for Spinoza вы описываете этого человека как «психического иммунолога, разрабатывающего вакцину, способную создавать антитела против страсти». Так разве только жизнь, свободная от страстей, может быть хорошей?
Дамасио : Спиноза очаровывает меня не только потому, что он опередил свое время своими идеями по биологии, но и своими выводами, которые он сделал из этих идей о правильном образе жизни и создании общества.Спиноза был очень жизнеутверждающим мыслителем. Он рекомендовал, например, противопоставлять отрицательные эмоции, такие как печаль и страх, радости. Он понимал эту практику как способ достичь внутреннего покоя и стоической невозмутимости.
РАЗУМ : Какие еще функции имеют чувства, помимо помощи в принятии решений?
Дамасио : Сейчас мой интерес выходит за рамки вопроса о принятии решений. В нашей лаборатории мы более интенсивно работаем с такими социальными чувствами, как сочувствие, стыд или гордость — они составляют основу нравственности.Нейробиология помогает нам не только лучше понять человеческую природу, но и правила социального взаимодействия. Тем не менее, чтобы действительно понять это, нам нужен более широкий исследовательский подход: наряду с когнитивными и неврологическими науками, многие гуманитарные науки могли бы внести свой вклад, особенно антропология и социология.
РАЗУМ : Кажется, ваше исследование также распространяется на определение сознания. Какую роль играют эмоции? Какую роль играет тело?
Дамасио : Сознание, как и наши чувства, основано на представлении о теле и о том, как оно изменяется при реагировании на определенные раздражители.Представление о себе было бы немыслимо без этого представления. Я думаю, что люди сформировали представление о себе в основном для того, чтобы создать гомеостатический организм. Мозгу постоянно нужна актуальная информация о состоянии тела, чтобы регулировать все процессы, поддерживающие его жизнедеятельность. Это единственный способ выжить в постоянно меняющейся окружающей среде. Одних эмоций — без сознательных чувств — было бы недостаточно. Взрослые будут беспомощны, как младенцы, если вдруг потеряют самооценку.
РАЗУМ : Значит, животные тоже должны обладать сознанием?
Дамасио : Я действительно верю, что животные развивают очень базовую самооценку — то, что я называю «стержневым я».«Но для того, чтобы иметь более широкое« я », как у нас, требуется автобиографическая память.
РАЗУМ : Вы верите, что когда-нибудь мы сможем создать искусственное сознание и чувства?
Дамасио : Организм может обладать чувствами только тогда, когда он может создать представление о функциях тела и связанных с ними изменениях, которые происходят в головном мозге. Таким образом организм может их воспринимать. Без этого механизма не было бы сознания.Неясно, может ли это когда-либо развиться в машине, и действительно ли нам нужны машины с чувствами.
РАЗУМ : Помогут ли исследования эмоций привести к лучшим формам терапии психических заболеваний?
Дамасио : Без вопросов. Эмоциональные расстройства составляют основу большинства психологических заболеваний — хорошим примером этого является депрессия. В будущем будут разработаны специальные методы лечения, такие как новые виды лекарств, нацеленные на отдельные клеточные и молекулярные системы.Несомненно, принесут пользу и другие формы терапии — от традиционной психотерапии до социального вмешательства.
Сознательный опыт — обзор
Субъективный сознательный опыт
Для большинства людей эмоции — это просто сознательный опыт. Я не согласен. (Например, мужчина может честно отрицать ревность, но позже поймет, что на самом деле он ревновал. Более того, подсознательные стимулы угрозы могут вызвать те же изменения в периферической физиологии, что и надпочечные угрозы.Тем не менее, сознательный опыт важен и широко используется при изучении эмоций посредством устных отчетов и предположений экспериментаторов.
Сознательные переживания, связанные с эмоциями, неоднородны. Не претендуя на исчерпывающий характер, я выделяю четыре типа эмоционального сознательного опыта: эмоциональный мета-опыт, основной аффект, восприятие аффективного качества и приписываемый аффект. Здесь я остановлюсь на первых двух. a Прототипное сознательное эмоциональное переживание включает в себя все четыре, но они могут быть отдельными.Отличие эмоционального метаопытства от основного аффекта примиряет две традиции, возникшие на ранних этапах психологии сознательного эмоционального опыта: категориальные (гнев, страх, радость и т. Д.) И размерные (валентность, активация и т. Д.). Обе традиции необходимы, и их можно примирить.
Эмоциональный метаопыт . В центре внимания многих писателей, посвященных эмоциям, является сознательное субъективное переживание определенных эмоций, таких как гнев, ревность, страх, любовь и т. Д.Согласно этому традиционному мнению, испытать гнев или какую-то другую конкретную эмоцию — это простое прочтение внутреннего биологически заданного сигнала. Вместо этого, на мой взгляд, это психологически сконструированный опыт, конечный продукт потока обработки информации, который включает внимание, память и категоризацию текущего состояния на основе доступной информации. Основываясь на своем физиологическом исследовании, Левенсон (2011) предложил описание переживания определенной эмоции, которое я считаю неотличимым от моего описания эмоционального мета-опыта.Основываясь на своих исследованиях в области нейробиологии, Леду (2015) предложил аналогичную теорию — интерпретаторскую теорию сознания — для эмоционального метаопытства.
Ментальные категории, которые мы используем в этом процессе, не являются врожденными; скорее, разные категории доступны разным людям. Носители английского языка могут классифицировать определенное эмоциональное состояние как гнев ; Носители илонготов могут классифицировать подобные состояния как liget (Rosaldo, 1984). В разных языках есть лексика для разных категорий.Одним из признаков является то, что разные языки распознают разное количество категорий, от семи (Howell, 1984) до сотен (Russell, 1991). В процессе развития дети аналогичным образом увеличивают количество различных категорий эмоций, которые они используют (Widen, 2016). Таким образом, количество потенциальных категорий велико и неопределенно. Категоризация — универсальный процесс, но категории, на которые делятся эмоции, зависят от языка.
Некоторые авторы пытались сократить количество категорий, считая некоторые из них «базовыми», а затем определяя остальные как подкатегории или смеси базовых.Тем не менее, нет единого мнения о количестве таких основных эмоций, о том, какие эмоции являются основными или что делает что-то основным (Ортони и Тернер, 1990). Обратите внимание на разногласия по поводу того, сколько эмоций являются основными: Экман (1972) перечислил шесть, но Экман и Кордаро (2011) перечислили 21. Понятие «основные» уже может быть мало пригодным.
Более того, разные языки распознают разные категории. Некоторые языки проводят различие между эмоциями, в отличие от английского. В китайском языке нет единого слова для обозначения стыда, вместо этого существует набор видов стыда.Можно подумать, что носители китайского языка признают все это подтипами стыда, но нет никаких доказательств, подтверждающих эту мысль. И наоборот, в английском есть некоторые различия, которых нет в других языках. Английский язык отличает гнев и печаль как качественно разные (базовые) эмоции; в некоторых африканских языках для обозначения этих двух слов используется одно и то же слово (Leff, 1973). Точно так же илонготский термин liget включает как гнев, так и горе (Rosaldo, 1984). Английский отличает стыд от смущения, но многие незападные языки этого не делают (Levy, 1973).В других случаях в английском есть слово для обозначения эмоции, тогда как в других языках нет (Leff, 1973; Levy 1973). На Таити не хватает слов, эквивалентных печали и вине (Леви, 1973). Экман (1972) не нашел слов для обозначения отвращения или удивления на форе-языке Папуа-Новой Гвинеи.
Несколькими абзацами раньше читатели могли подумать, что, возможно, liget можно просто перевести как гнев . Антропологи и кросс-культурные психологи часто ищут переводы английских слов эмоций, но более тщательное изучение выявило различия.Антропологи сообщили о таких находках (Davitz, 1969; Levy, 1973; Rosaldo, 1980; Wikan, 1989). Более экспериментальные подходы аналогичным образом обнаружили различия между предполагаемыми эквивалентами перевода (Han et al., 2015; Hurtado-de-Mendoza et al., 2013; Russell and Sato, 1995).
Мой термин для категоризации сознательного эмоционального опыта — это эмоциональный метаопыт. На мой взгляд, переживание гнева, например, не является повторением одного и того же простого, несводимого ментального качества.Хотя иногда предполагается существование таких квалиа, никаких доказательств этого предположения представлено не было. Напротив, эмоциональный метаопыт — это сложная форма самовосприятия. Это мета-опыт, поскольку он зависит от других аспектов опыта, некоторые из которых сами сознательно доступны. Как и все восприятия, эмоциональные мета-переживания — это интенциональные ментальные состояния; то есть они включают представление о чем-то: о том, на что человек злится, завидует, боится или влюбляется.Как и все восприятия, эмоциональные мета-переживания являются интерпретациями. Необработанные данные, на которых основана интерпретация, идут как сверху вниз (такие как концепции, хранимые знания, ожидания, атрибуции, оценки и воспоминания), так и снизу вверх (как из внутреннего мира через соматосенсорную обратную связь, так и из внешнего мира).
Core Affect . Core Affect — это аспект субъективного эмоционального переживания. Это нейрофизиологическое состояние, сознательно доступное как хорошее или плохое, возбужденное или спокойное состояние.В любой момент человек может ответить на вопрос, как вы себя чувствуете? Изучение их ответов привело к концепции Core Affect (Russell, 2003). Основной аффект — это на психологическом уровне наиболее элементарное простое примитивное аффективное чувство. Карта Core Affect представлена на рис. 4.1, который показывает комплексное представление о настроениях и чувствах, о которых сообщают люди. Основной Аффект человека в любой момент времени представлен одной точкой где-то внутри пространства. Пространство, в свою очередь, характеризуется двумя биполярными измерениями — валентностью и активацией — в размерной традиции психологии эмоций.В этом двумерном картезианском пространстве основное аффективное чувство человека в каждый момент времени помещено в одну точку. Как и плоская карта Земли, долгота и широта не говорят всего о каждом месте на карте, но являются основными составляющими.
Рисунок 4.1. Представление Core Affect путем разделения пространства на 12 сегментов.
Перепечатано из Yik, M., Russell, J.A., Steiger, J.H. 2011. 12-точечная кольцевая структура аффекта ядра. Эмоция 11 , 705–731.по разрешению.Таким образом, человек одновременно имеет только один Основной Аффект. Центр можно рассматривать как уровень адаптации (нейтральная точка на полпути между удовольствием и неудовольствием и на полпути между низким и высоким возбуждением), причем расстояние от центра представляет интенсивность или крайность чувства. Core Affect временами может быть чрезвычайно интенсивным, а иногда более мягким. Когда сердечный аффект сохраняется и носит слабый характер, мы часто называем это настроением.
Важной особенностью Core Affect является то, что он является панкультурным.То есть в культурах и языках, в которых изучались измерения, обычно проявляются валентность и активация (Fontaine et al., 2013; Russell, 1983; Russell et al., 1989; Västfjäll et al., 2002).
Core Affect является частью (но не целиком) эмоциональных эпизодов, но не является синонимом эмоции. Таким образом, Core Affect — это не термин, заменяющий эмоцию , ни сущность эмоции, ни дополнительную дискретную эмоцию. Например, в то время как эмоциональные эпизоды, как говорят, начинаются, а затем, через короткое время, заканчиваются, человек всегда находится в каком-то состоянии Ядро Аффекта, которое просто меняется с течением времени (иногда медленно, иногда быстро), не имея ни начала, ни конца.Аналогия — температура тела: у человека всегда есть температура тела, но он осознает ее только время от времени.
Эмоциональные эпизоды (и эмоциональные мета-переживания) обычно направлены на что-то (человек на что-то злится, боится или грустит). Напротив, Core Affect не обязательно направлен ни на что. Как и настроение, Core Affect сам по себе может быть свободным (например, чувство подавленности, но не по поводу чего-либо и не зная почему), но он может быть направлен на что-то. Тем не менее, повседневная концепция настроения обычно подразумевает длительное и мягкое состояние, тогда как Core Affect не имеет никакого значения.Таким образом, настроение можно рассматривать как затяжной основной эффект.
Core Affect — это «нейрофизиологическое состояние, которое сознательно доступно как простое, неотражающее чувство, которое представляет собой интегральную смесь гедонистических (удовольствие-неудовольствие) и возбуждения (сонное-активируемое)» (Russell, 2003, стр. 147). ). Это, казалось бы, простое определение содержит ряд эмпирических предложений. Назвать Core Affect нейрофизиологическим состоянием — это долговая расписка, которая пока остается невыполненной. Нейронная основа Core Affect является предметом активных исследований (Gerber et al., 2008; Познер и др., 2005, 2009).
Это нейрофизиологическое состояние имеет важные функции. Core Affect — это непрерывная оценка своего текущего состояния, которая соответственно влияет на другие психологические процессы. Изменение Core Affect вызывает поиск его причины и, следовательно, способствует вниманию и доступности материала с одинаковой валентностью. Таким образом, Core Affect управляет когнитивной обработкой в соответствии с принципом согласованности настроения. Когда Ядро Аффекта является положительным, тогда события, встречающиеся, запоминаемые или предполагаемые, имеют тенденцию казаться более позитивными — при условии, что Ядерный Аффект нигде не приписывается (Schwarz and Clore, 1983).Основной аффект — это часть информации, используемой для оценки качества аффекта, и, следовательно, он участвует в случайном приобретении предпочтений и отношений. Core Affect влияет на поведение, от рефлексов до принятия сложных решений. Core Affect — это фоновое состояние, постоянно меняющееся в ответ на множество событий, большинство из которых выходит за рамки сознательного мониторинга. Core Affect, в свою очередь, обеспечивает мощную предвзятость при обработке новой информации. Таким образом, Core Affect участвует в текущем состоянии человека, включая то, что принято называть когнитивным состоянием, мотивационным состоянием, состоянием настроения и т. Д., Включая прошлое, настоящее и прогнозы на будущее.
Можно стремиться изменить или поддерживать Core Affect напрямую — влияет на регулирование — от утреннего кофе до вечернего бренди. Люди обычно (но не всегда) ищут варианты поведения, которые максимизируют удовольствие и сводят к минимуму неудовольствие. Таким образом, решения включают в себя предсказания будущего Core Affect. Core Affect участвует в мотивации, вознаграждении и подкреплении. Интригующий вопрос заключается в том, какая из этих функций требует сознательного внимания, а какая нет.
Как эмоции обманывают ваш мозг
Как работают эмоции? Это может показаться странным вопросом, поскольку все мы каждый день испытываем эмоции: счастье от встречи со старым другом, грусть при просмотре трагического фильма, страх потерять тех, кого мы любим.
Эмоции кажутся автоматическими. Ваше сердце замирает, нервы немного танцуют, ваше лицо движется знакомым образом, и вы увлечены этим опытом. Тем не менее, с научной точки зрения, что такое эмоции на самом деле?
На протяжении веков известные мыслители, такие как Платон, Аристотель, Дарвин и Фрейд, а также бесчисленное множество других ученых пытались объяснить эмоции, используя здравый смысл. По мнению авторов, эмоции кажутся естественными и неконтролируемыми, поэтому они, безусловно, должны быть заложены в нас с рождения.
Однако в последние годы область нейробиологии — изучения того, как человеческий мозг создает человеческий разум, — значительно расширилась. Этот интерес вызвал интенсивные исследования и возобновление дебатов о природе эмоций.
Несколько десятилетий назад ученые могли только догадываться, как мозг создает наши эмоциональные переживания. Однако теперь мы можем использовать визуализацию мозга, чтобы безвредно заглядывать в голову. Это позволяет нам наблюдать за нейронной активностью внутри живых людей момент за моментом.
А когда дело доходит до эмоций, то, что мы видим в этом мозгу, кажется, противоречит здравому смыслу.Эмоции — это не то, о чем думает большинство людей.
Подробнее:
Вот что я имею в виду. Предположим, вы идете по лесу и видите медведя, и вам сразу становится страшно. Что случилось внутри тебя? Традиционное объяснение звучит так. Как только вы увидели медведя, какая-то выделенная часть вас — например, «цепь страха» в вашем мозгу — начала действовать, заставляя ваше тело реагировать предопределенным образом. Ваше сердце бешено забилось, кровяное давление резко возросло, а на лице появилось выражение страха, которое, как говорят, является универсальным для всех человеческих культур.
В этом классическом взгляде на эмоции, возбуждающая цепь страха, телесные изменения и выражение лица якобы образуют отчетливый, обнаруживаемый «отпечаток пальца», который отличает страх от всех других эмоций. Этот отпечаток пальца предположительно был передан людям в процессе эволюции вместе с отпечатками пальцев для других эмоций.
Время смены
Каким бы убедительным и интуитивным ни был классический взгляд, он не может быть правильным. Ученые безуспешно искали отпечатки пальцев эмоций на лице, теле и мозге более 100 лет.
Время от времени вы увидите новость о том, что ученые нашли отпечатки счастья, печали, гнева, страха или других эмоций у людей или других животных, но когда другие ученые повторно проверяют эти утверждения, они неизменно не соответствуют действительности. Например, в течение многих лет ученые считали, что «цепь страха» мозга — это область, называемая миндалевидным телом.
Если вы погуглите «боязнь миндалины», вы все равно сможете найти тысячи статей, в которых говорится об этом. Тем не менее это неправда.Теперь мы точно знаем, что некоторые люди, у которых отсутствует миндалевидное тело, все еще могут испытывать страх. Более того, миндалевидное тело участвует в десятках других психических функций (таких как мышление, память, сочувствие и все другие эмоции), так что это явно не цепь страха. То же самое можно сказать и о любой другой области мозга, которая когда-либо считалась домом для эмоций.
Основная проблема классического взгляда на эмоции состоит в том, что эмоциональная жизнь слишком разнообразна, чтобы ее можно было запихнуть в кучу универсальных отпечатков пальцев.Ваши глаза расширяются каждый раз, когда вы боитесь? Вы всегда задыхаетесь? Конечно, нет. Люди, которые чувствуют страх, могут кричать, плакать, смеяться, закрывать глаза, сжимать кулаки, махать руками, бить, терять сознание или даже стоять неподвижно.
Согласно недавнему статистическому анализу многих исследований, мы улыбаемся только в 12% случаев, когда мы счастливы, и хмуримся в 28% случаев, когда злимся. Другое исследование, проведенное на младенцах, показало, что их мимические движения практически неотличимы от страха и гнева.В теле нет ни единого отпечатка пальца. Напротив, разнообразие — это норма.
Люди химба не связывают смех с эмоциями — они просто воспринимают человека как смеющегося © Getty Images
Не только это, но и в разных культурах разные эмоции. Например, в немецком языке есть три разных гнева с разными значениями, в русском — два, а в китайском — пять.
Во многих культурах есть эмоции, которые не передаются по-английски.У народа ифалук в Микронезии, например, есть эмоция, «фаго», которая может означать любовь, сочувствие, жалость, печаль или сострадание, в зависимости от контекста. Что еще более интригующе, в некоторых культурах нет единой концепции «эмоции» для событий, которые жители Запада воспринимают как эмоциональные.
Один из примеров — народ химба в Намибии. Когда вы видите, как кто-то смеется, вы можете почувствовать, что он счастлив или весел, но химба просто почувствует, что этот человек смеется. Они не мысленно воспринимают смех.Во всем мире существует огромное разнообразие эмоциональной жизни, слишком обширное, чтобы его можно было объяснить с помощью классической точки зрения.
Итак, как возникают эмоции?
Ответ о том, как возникают эмоции, противоречит здравому смыслу, потому что человеческий мозг — мастер обмана. Подобно магу, он создает невероятные переживания, столь же разнообразные, как радость, зависть, любопытство и гнев, не раскрывая, как это происходит. Но благодаря недавним достижениям в области визуализации мозга, которые позволяют ученым наблюдать за живым мозгом, как он думает, чувствует и воспринимает свое окружение, теперь у нас есть довольно хорошее представление о секретной технике мозга для создания эмоций.
Самая важная работа вашего мозга — поддерживать ваше тело в живых. Чтобы добиться этого, он посвящает большую часть своего времени прогнозированию того, что произойдет дальше, поэтому ваше тело может быть готово к любым непредвиденным обстоятельствам.
Исследования показывают, что ваш мозг тратит от 60 до 80 процентов своей энергии на предсказания. В каждый момент ваш мозг выдает тысячи прогнозов за раз, основываясь на прошлом опыте, и те, которые побеждают (обычно), соответствуют ситуации в следующий момент. Например, когда вы идете, каждый раз, когда вы поднимаете ногу, чтобы сделать следующий шаг, ваш мозг предугадывает, как ваша ступня приземлится.Если ваш мозг ошибается, вы можете споткнуться. Если вы когда-либо были в аэропорту на движущейся дорожке и споткнулись, когда ступили (или последний шаг казался вам странным), вы знаете, что такое ошибка предсказания.
Ваш мозг также делает прогнозы о других людях в мире. Исследования показывают, что когда вы встречаетесь с незнакомцами, вам они нравятся и вы доверяете им больше, когда их движения лица (например, улыбка или хмурый вид) соответствуют предположениям вашего мозга. Примечательно, что вы даже осознанно видите их лицо быстрее!
Послушайте наше интервью с доктором Лизой Фельдман-Барретт в подкасте Science Focus
Наряду с предсказаниями о мире, ваш мозг также делает их о вашем теле, чтобы вы оставались живыми и здоровыми.Он прогнозирует, когда ваше сердце должно ускоряться или замедляться, когда ваше кровяное давление должно повышаться и падать, когда ваше дыхание должно углубляться, и когда вам нужно больше соли, сахара, воды или гормонов, и пытается удовлетворить эти потребности до того, как они возникнут. Это похоже на ведение бюджета для своего тела, но вместо денег это биологическая валюта.
Этот процесс составления бюджета продолжается всю вашу жизнь, и большую часть времени вы об этом не подозреваете. Но он производит то, что вы хорошо знаете: ваше настроение.
Каким-то образом в результате таинственного процесса, которого никто не понимает, физические движения внутри вашего тела становятся умственными. В целом вы чувствуете себя приятно, неприятно или что-то среднее между ними. Вы чувствуете себя спокойным или взволнованным. Ваше настроение подобно барометру здоровья вашего тела. Он с вами в каждый момент вашей жизни, хотя большую часть времени он находится на заднем плане, и вы этого не замечаете.
Тот же самый процесс производит ваши эмоции полностью за пределами вашего осознания. Вернемся к нашему примеру с медведем в лесу.Когда вы гуляете по лесу, ваш мозг ежеминутно выдает тысячи предсказаний, основанных на прошлом опыте. Он предвидит каждый шаг, хруст сухих листьев под ногами и вид зелени над вами. Он прогнозирует частоту сердечных сокращений и дыхание, которые вам понадобятся, чтобы не отставать от темпа.
Ваш мозг даже выдает предсказания о животных, соответствующих условиям, например, медведям, и подготавливает ваше тело к борьбе с ними. Он посылает сигналы вашему сердцу, чтобы оно билось быстрее, вашим легким, чтобы дышать глубже, и так далее, и готовит ваше тело к бегу.В то же время ваш мозг угадывает, что вы почувствуете через мгновение, когда начнете бегать, и создает возбужденное настроение.
Вся эта коллекция предсказаний основана на вашем прошлом опыте страха. Итак, если в следующий момент появится настоящий медведь, вы уже начинаете убегать и испытываете страх. Вот почему в этой ситуации страх кажется таким автоматическим, как рефлекс. Ваш мозг объясняет ощущения вашего тела и запускает ваши движения до того, как вы осознаете это.
Больше, чем чувство
А что, если медведя нет? Это ошибка прогноза, и вы останетесь с чувством волнения без видимой причины. Если вы когда-нибудь гуляли по лесу ночью и внезапно испугались без видимой причины, значит, вы испытали это.
Есть даже любопытная третья возможность, что медведя нет, но вы все равно видите медведя на мгновение. Вы, наверное, тоже это испытали. Вы когда-нибудь видели человека, которого, как вы думали, знали, но потом понимали, что это незнакомец? То же самое.Ваш мозг предсказал кого-то, кого вы знаете, на основе прошлого опыта, и всего на секунду вы их увидели.
Короче говоря, эмоции — это наилучшие предположения вашего мозга о том, что означают ощущения вашего тела, в зависимости от вашей ситуации. Когда вам становится жарко, когда водитель подрезает вас в пробке, вы можете воспринимать жар как гнев. Если вы чувствуете такое же горячее лицо, когда находитесь в нескольких дюймах от первого поцелуя, вы можете испытать это как волнение. Или, если вы чувствуете то же ощущение, когда выходите из моря и понимаете, что ваш купальный костюм упал, вы можете испытать это как смущение.
Ваш мозг по-разному извлекает смысл из одного и того же ощущения в зависимости от контекста. Так рождаются эмоции. Они не встроены при рождении. Они построены в данный момент.
Подробнее:
В некотором смысле ваши эмоции бессознательно строятся из трех компонентов: бюджета вашего тела, текущей ситуации и прогнозов, основанных на прошлом опыте. Если вы измените любой из этих ингредиентов, вы сможете контролировать свои эмоции. Я не говорю, что это легко, но это возможно.
Изменить бюджет тела — самый простой из трех (но опять же, непростой). Ешьте здоровую пищу, высыпайтесь и регулярно занимайтесь спортом, и вашему мозгу не придется так усердно работать, чтобы поддерживать баланс вашего тела. Это означает, что ваше настроение будет менее негативным, и у вашего мозга будет меньше возможностей создавать неприятные эмоции.
Вы можете изменить второй ингредиент, вашу текущую ситуацию, разными способами. Вы можете напрямую отрегулировать свое окружение, перейдя в другое место, например, выйдя из комнаты или прогулявшись.Если это невозможно, вы можете косвенно изменить свое окружение, обращая внимание на другие вещи вокруг себя, то есть проявляя внимательность.
Третий ингредиент, ваши прогнозы, основанные на прошлом опыте, изменить сложнее всего, потому что изменить свое прошлое невозможно. Тем не менее, если вы действуете в настоящем, вы можете изменить прогнозы своего мозга на будущее, изменив свои будущие эмоции. Например, в моей семье у нас возникла идея, которую мы называем «эмоциональным гриппом».
Вы когда-нибудь чувствовали себя несчастным, как будто вы ужасный человек, все вас ненавидят, и миру скоро придет конец … но на самом деле, в вашей жизни нет ничего плохого? Это эмоциональный грипп — у вас неприятное физическое ощущение, вероятно, из-за нарушенного бюджета тела, и ваш мозг построил всевозможные негативные объяснения, которые носят сугубо личный характер.
Ваш мозг должен постоянно балансировать бюджет вашего тела, чтобы вы были здоровы. Если что-то пойдет не так, это может повлиять на ваше настроение и вызвать плохие эмоции. Ешьте здоровую пищу, высыпайтесь и регулярно занимайтесь спортом, чтобы помочь вашему мозгу © Getty Images
Чтобы справиться с этими чувствами, мы вдохновились настоящим гриппом. Вирус гриппа не является личным — он просто поселяется в ваших легких. Точно так же мы упорно трудились, чтобы рассматривать жалость как чисто физическую, и лечить симптомы с помощью дневного сна, прогулок, упражнений, объятий или чего-то еще.
Неоднократно переосмысливая ситуацию с личной на физическую, мы с семьей изменили прогнозы нашего мозга на будущее, облегчив создание неличностного, непредвзятого эмоционального гриппа. Сначала это было сложно сделать, но с практикой стало легче, и мы передали идею друзьям, которые тоже добились успеха.
Я не говорю, что вы можете откорректировать несколько прогнозов и вылечить серьезное расстройство, такое как тревога или депрессия, но можно добиться ощутимых улучшений в своей жизни.Тем не менее, такой образ мыслей об эмоциях имеет значение для понимания психических заболеваний.
На протяжении сотен лет люди проводят границу между психическим и физическим заболеванием. Рак, болезни сердца и диабет рассматриваются как расстройства тела, в то время как депрессия и беспокойство часто рассматриваются как недуги ума. Но теперь мы знаем, что ваш мозг постоянно регулирует бюджет вашего тела, и, когда он находится в минусе, вы чувствуете себя плохо.
Это говорит о том, что проблемы с обменом веществ, традиционно связанные с телом, лежат в основе психических заболеваний, связанных с настроением, таких как депрессия и тревога.Это также помогает объяснить, почему такие физические заболевания, как диабет и болезни сердца, имеют стойкие симптомы настроения. Граница между физическим и психическим более проницаема, чем считалось ранее, и понимание этого является ключом к поиску новых путей профилактики и лечения.
Новый взгляд
Этот новый взгляд на эмоции предполагает кое-что важное об искусственном интеллекте. Можно ли построить машину, которая может читать эмоции людей? Такие компании, как Facebook, Google и Microsoft, делают ставку на положительный ответ.Они тратят миллионы долларов на исследования, чтобы определять эмоции с помощью программного обеспечения, исследуя лица и тела по мере того, как их владельцы испытывают эмоции.
Но эмоции невозможно прочесть только по лицу и телу, потому что на эмоциях нет отпечатков пальцев, а разнообразие — это норма. Это означает, что эти подходы задают в корне неправильные вопросы. Технологические компании должны включать больше данных о контексте человека и учитывать различия в реальной эмоциональной жизни.
Более сложный вопрос: можем ли мы создать компьютер, способный чувствовать эмоции? Наш новый взгляд на эмоции предлагает интригующую возможность.Если эмоции частично формируются за счет регулирования бюджета тела, то для того, чтобы машина могла испытывать эмоции, у нее должно быть что-то вроде тела. Не обязательно человеческое тело, это набор сложных взаимодействующих систем с энергетическими потребностями, которые необходимо поддерживать в равновесии. (Без сомнения, некоторые умные программисты ИИ могут найти решение.) Это приблизит нас к созданию машины, которая может чувствовать и проявлять сочувствие.
- Эта статья была впервые опубликована в мае 2018 года.
Межвидовая аффективная нейробиология Расшифровка первичных аффективных переживаний людей и родственных животных
Введение
Самые сильные аффективные переживания, которые когда-либо были у людей, происходят во время эмоциональных эпизодов.Все остальные млекопитающие демонстрируют схожие типы эмоционального возбуждения. Но испытывают ли они аффективные состояния, когда их внешнее поведение сильно эмоционально? Наиболее заинтересованные ученые и широкая общественность отвечают: «Очевидно, что да». Этот повседневный вывод теперь подтверждается как поведенческими [1], так и нейробиологическими данными [2], [3]. Однако наиболее внимательные ученые, изучающие эмоции с научной точки зрения, склонны занимать агностическую позицию. Позвольте мне рассмотреть только самый недавний пример: Мендл, Берман и Пол [4] в начале прекрасной недавней статьи об эмоциональном выборе, сделанном животными, тщательно указали, что эмоциональное поведение животных «может или не может быть испытано на опыте». сознательно.В сопроводительном комментарии к этой статье были освещены эпистемологические пути выхода из таких загадок, основанные на аргументах на основе триангулированных данных из аффективной нейробиологии [5], связывающих i) механизмы мозга как с ii) поведением, так и с iii) эмпирически-аффективным анализом (см. Ниже). . Исследования, основанные только на поведении, не могут привести к окончательным выводам, поскольку они не имеют прямого доступа к основной аффективной инфраструктуре определенных механизмов мозга. Таким образом, если мы просто анализируем поведение, у нас нет эмпирического выхода из головоломки основанных на убеждениях выводов.С включением нейробиологии, особенно прямой оценки аффективных свойств лежащих в основе систем мозга, мы можем основывать наши выводы на доказательствах, и выдвинутая здесь позиция состоит в том, что многочисленные данные уже давно указывают на то, что животные действительно испытывают свои эмоциональные возбуждения. Короче говоря, активация различных систем мозга может служить «наградой» и «наказанием» в различных учебных задачах [2]. Таким образом, мы приблизительно знаем, где в мозгу генерируются аффективные состояния, но не знаем точно, как именно.Такие подкорковые локусы контроля позволяют нам придерживаться идеи о том, что изучение эмоциональных цепей в мозгу животных может пролить свет на первоисточники человеческих эмоциональных чувств. Но соответствующие науки о мозге и поведенческие / психологические науки еще не приняли таких выводов, и агностицизм преобладает. Таким образом, эта статья исходит из того факта, что именно в механизмах безусловного эмоционального поведения мозга мы находим самые убедительные эмпирические доказательства эмоциональных чувств животных.
Эмпирическое решение вечной дилеммы субъективно переживаемых эмоций у других существ (форма феноменального сознания) поднимает важные вопросы для дебатов о благополучии животных и предоставляет научные пути для разработки нейронных механизмов, которые генерируют ценные внутренние переживания у других животных. Эти знания могут помочь понять основы нашего собственного мозга и разума. Конечно, по-прежнему существует широко распространенный страх перед антропоморфизмом в межвидовых науках о мозге (рис. 1), который, возможно, уже не так мудр, как казалось всего несколько десятилетий назад [2].В этой статье обсуждаются виды доказательств, которые в настоящее время обеспечивают наиболее надежное научное подтверждение существования субъективных эмоциональных переживаний у животных, которых мы изучаем. А именно, если искусственное экспериментальное возбуждение мозговых сетей, которые контролируют эмоциональное поведение, также может регулярно служить в качестве «награды» и «наказания», которые могут направлять обучение, тогда доказательства определенных типов положительного и отрицательного опыта в их мозгу можно сказать умов , близка к окончательной.То есть, если только кто-то не может на рутинной основе продемонстрировать, что «награды» и «наказания» у людей, как правило, неосознаваемы — это база данных, которой не существует. Таким образом, цель этого эссе — обсудить, чувствуют ли другие животные существа, не только на основе аргументированных аргументов (что является обычным явлением, см. Развязку в самом конце этой статьи), но и в контексте наиболее актуальных нейробиологические доказательства. Таким образом, эмпирически оправдан следующий вывод: по крайней мере, все другие млекопитающие испытывают свои эмоциональные возбуждения.
Рис. 1. Диаграмма истинности антропоморфизма.
Диаграмма истинности, показывающая, как нам нужно думать о возможной аффективной природе животных (Истинная природа мира) и наши соответствующие научные суждения о мире. Большую часть 20-го века мы верили, что правый нижний угол был правильным местом с философской точки зрения, чтобы можно было избежать ошибок типа I, а именно сделать вывод о том, что не является правильным с научной точки зрения. Это привело к обсуждению «тревожного» поведения у животных в отличие от страха у животных.В основе этой статьи лежит основанный на данных вывод о том, что люди, знакомые с соответствующими данными, имеют смысл расположить себя в верхнем левом квадранте, поскольку таким образом мы можем избежать ошибок типа II, а именно неспособности обнаружить реальное явление, потому что у нас есть ложные убеждения или неадекватные методы оценки наличия явления.
https://doi.org/10.1371/journal.pone.0021236.g001
Анализ
Аффективные источники мозгового разума: межвидовые нейроэволюционные перспективы
Поведенческие данные об эмоциях животных были окончательными в течение долгого времени, от Дарвина (1872) до Мендла и др. В прошлом году [4], так сказать.Однако не менее важный, но сравнительно игнорируемый вопрос заключается в том, обладают ли животные мозгом, способным порождать субъективно переживаемые состояния. Такой «разум» можно исследовать только с научной точки зрения с помощью функциональной нейробиологии. Чтобы повторить наиболее важный момент, уже отмеченный: если можно продемонстрировать, что сети мозга, которые участвуют в генерировании последовательных эмоциональных реакций, также опосредуют состояния «вознаграждения» и «наказания» внутри мозга, без использования каких-либо внешних объектов, таких как еда и вода, для тренируя животных, у нас были бы надежные доказательства для размещения центральных станций обработки определенных типов аффективных переживаний в определенных областях и цепях мозга.Кроме того, если определенные основные атрибуты цепи у животных (например, нейрохимия) модулируют процессы внутри мозга, которые приводят к тому, что различные внешние события приносят вознаграждение и наказание как у животных, так и у людей, мы осуществим еще одно важное предсказание, основанное на опыте. Существует множество исследований наркозависимости (особенно в отношении морфина и различных психостимуляторов), которые не будут здесь обобщаться и удовлетворяют этому критерию. Кроме того, из-за эволюционной гомологии в основных подкорковых механизмах мозга у всех млекопитающих, вышеупомянутое знание предлагает прямые предсказания качественного человеческого опыта после аналогичных манипуляций с мозгом.Другими словами, если наши прогнозы об изменении внутренних ощущений у людей, полученные на основе данных о животных, подтверждаются самоотчетами людей, как это часто бывает [2], [6], у нас есть дополнительные основания для уверенности в том, что оба люди и животные имеют схожий (хотя и не идентичный) опыт.
Действительно, вышеупомянутые критерии, основанные на многих исследованиях электрической стимуляции мозга (ESB) и химической стимуляции мозга (CSB), подтверждают существование эмоциональных чувств у животных в течение многих лет; такая стимуляция может запускать эмоционально-поведенческие эпизоды, приводя к различным состояниям мозга, которые также служат для мотивации различного наученного подхода и поведения избегания, обеспечивая многочисленные доказательства положительных и отрицательных чувств у животных.Это приближает нас настолько близко, насколько мы можем в настоящее время с научной точки зрения к механизмам, которые порождают аффективные чувства в мозге млекопитающих. Кроме того, если люди сообщают об отдельных эмоциональных переживаниях из таких участков мозга, у нас есть дополнительные prima facie доказательств соответствующих типов эмоциональных чувств у животных. Можно было бы предположить, что реальное переживание аффективных состояний достигается с помощью высших мозговых механизмов, которые активируются эмоциональными возбуждениями, но это следует рассматривать как «вторую лучшую» гипотезу, поскольку она становится неэкономичной из-за добавления дополнительной петли сложности. к общему уравнению.
Почему существенные знания об эмоциональных чувствах животных так мало повлияли на дискуссию о существовании субъективных переживаний у животных? Особенно, когда такие знания могут прояснить источники аффективных эмоциональных переживаний у людей? Это, по-видимому, связано с устойчивым предубеждением на протяжении большей части 20–90–347–90–348-го века, что внутренние переживания животных выходят за рамки строгого научного исследования [7]. Конечно, скептическое отношение глубоко ценится многими учеными, в том числе и мной.Однако есть много исторических предшественников, когда из-за этого ценного отношения критические линии существующих свидетельств были обесценены без контрдоказательств, и, следовательно, новые выводы, основанные на фактах, не были должным образом рассмотрены и, следовательно, долгое время игнорировались. Это часто замедляло прогресс науки из-за преобладающих предубеждений против трансформационных концепций, которые нежелательны в Zeitgeist. Например, одним из распространенных предубеждений среди бихевиористов 20–90–347–90–348-го века было то, что мозг не нужно понимать, чтобы иметь последовательную науку о поведении.Такое отношение могло показаться достаточно справедливым до современной нейробиологии, но поскольку изучение «черного ящика» долгое время оставалось маргинальным, когда нейробиологические знания предполагали, что понимание эмоциональных состояний созрело для выбора, мало кто мог воспользоваться низкими показателями. фрукты.
Теперь, когда в этой области существует множество актуальных нейробиологий (также называемых поведенческой нейробиологией), которые довольно последовательно предоставляют доказательства вознаграждающей и наказывающей природы мозговых цепей, которые опосредуют эмоциональное поведение [2], [3], [6], аффективное поведение. конструкции все еще широко не используются из-за продолжающегося страха перед антропоморфизмом, что делает его все еще преобладающим отношением, которое в настоящее время является эволюционно необоснованным (см. рис. 1).Я утверждаю, что неспособность аффективных концепций стать общепринятой практикой в исследованиях на животных оказала негативное влияние на междисциплинарную интеграцию, которая могла быстро развиваться в таких областях, как биологическая психиатрия, благодаря признанию того, что эмоциональные чувства были древними функциями расположенного посередине ствола мозга. регионы. Вместо этого, когда в середине 1990-х когнитивные нейробиологи стали интенсивно интересоваться эмоциями в связи с появлением современных методов визуализации мозга, большинство исследователей приняли традиционную точку зрения, согласно которой не только неокортекс является вместилищем сознательной мысли, но и эмоциональных чувств.В результате эмоциональные чувства не были предоставлены животным, поскольку они обычно считались формой мышления, а аффективные и когнитивные процессы предполагались полностью взаимопроникающими в высших областях мозга, которые генерировали определенные высшие когнитивные процессы, такие как лобные области коры. .
Действительно, учитывая эволюционно многоуровневую природу организации мозга, я буду утверждать, что можно легко использовать межвидовые антропоморфные рассуждения на первичных процессах подкорковых уровнях MindBrain, хотя и не на третичных уровнях неокортикальных уровней, как показано на рисунке 2.Эти первичные эволюционные концепции будут обсуждаться более подробно после краткого обзора недавней истории области, которая в целом замедлила принятие эмоциональных чувств животных как ворот к пониманию как человеческих, так и животных эмоций, как ключевой темы экспериментального исследования.
Рисунок 2. Уровни контроля над эмоциональной обработкой мозга.
Сводка глобальных уровней контроля в головном мозге 1) с 3 основными типами аффектов (красный), 2) тремя типами базовых механизмов обучения (зеленый) и 3) тремя репрезентативными функциями осознания (синий) неокортекса. (который полностью полагается на несколько уровней интеграции, с нисходящими элементами управления вниз через базальные ганглии к таламусу, возвращаясь обратно в неокортекс), прежде чем он сможет полностью проработать как мысли, так и поведение).
https://doi.org/10.1371/journal.pone.0021236.g002
Исторические перспективы
Как уже отмечалось, Чарльз Дарвин (1809–1882), написавший то, что многие считают первым современным научным исследованием темы эмоций, заложил основу, интуитивно поняв, что эмоциональная жизнь животных не так уж отличается от нашей. Используя свой принцип эволюционной непрерывности разума животных, он предположил, что понимание эмоций животных может с научной точки зрения осветить нашу собственную эмоциональную жизнь [8].Дарвину без труда приписывал эмоции другим животным.
Точка зрения Дарвина, однако, не дошла до наших дней, а именно до нейроповеденческих и нейропсихологических наук. Действительно, теории многих последующих мыслителей, начиная с Уильяма Джеймса, фокусировались на возможности того, что высшие когнитивные области мозга опосредуют наши эмоциональные чувства, а не только многие мысли, которые сопровождают наши эмоциональные возбуждения. Таким образом, многие ученые в настоящее время продолжают считать, что эмоциональные чувства являются подмножеством когнитивных процессов, как это делали ученые более века назад.Действительно, специальный выпуск Cognition & Emotion , посвященный этой теме под названием «Насколько отличительна аффективная обработка» (опубликованный в 2007 г., том 21 (6) под редакцией Андреаса Эдера и др.), В целом поддерживает вывод, что аффекты являются просто подмножество мозговой деятельности когнитивного типа, а именно, основанное на принципах обработки сенсорной информации, в отличие от внутренних эмоциональных состояний тела (то есть конкретных форм безусловных реакций).
Самое известное из этих аффективно-когнитивных сочетаний было выдвинуто в 1885 году, когда Уильям Джеймс (1842–1910) [9] и Карл Ланге (1834–1900) [10] предположили, что эмоциональные чувства просто отражают корково-когнитивные «считывания» периферических бессознательные вегетативные возбуждения, которые возникают в наших телах, когда мы напрягаемся в чрезвычайных ситуациях — например, убегаем от медведей.В этой интерпретации телесная информация достигает сенсорных областей коры головного мозга, где ощущения телесных возбуждений трансформируются в эмоциональные переживания. Фактически, телесные волнения, связанные с эмоциями, были интегрированы в эмоциональные чувства высшими ментальными процессами. Среди многих ученых такое видение эмоциональности поставило под сомнение существование эмоциональных чувств у других животных, потому что у них гораздо меньше «когнитивной мозговой» материи (то есть неокортекса) по сравнению с людьми.Но все это произошло до того, как мы поняли эволюционное построение мозга и признание того, что многие обширные эмоциональные интегративные сети, особенно для безусловных эмоциональных реакций, были встроены в подкорковую структуру мозга всех млекопитающих в течение длительного периода эволюции мозга.
Этот тип неокортикальной гипотезы / мнения о «считывании» выдержал проверку временем, но не испытанием экспериментальных доказательств — короче говоря, он все еще широко обсуждается и считается без каких-либо критических ( причинно-следственных ) доказательств, подтверждающих его, даже хотя изображение мозга коррелирует, может быть и часто используется для подтверждения этого архаичного вывода.Теория Джеймса-Ланге укоренилась в системах убеждений психологической науки задолго до того, как кто-либо узнал многое об эмоциональных сетях мозга млекопитающих, и, похоже, она так и осталась в виде хорошо окаменевшей конструкции. Еще в 1920-х годах [11] были серьезные вызовы, которые никогда не опровергались эмпирически. Таким образом, в зарождающихся науках о мозге 1970-х годов преобладающей точкой зрения оставалась точка зрения о том, что мы не можем эмпирически изучать эмоциональные чувства других животных, потому что у них относительно небольшой неокортекс, хотя сама тема редко обсуждалась в нейробиологических кругах.Таким образом, традиционный скептицизм и агностицизм продолжали преобладать в качестве руководящих принципов в самых редких обсуждениях этой темы.
Частично эта позиция могла также отражать широко распространенное неприятие психоаналитической теории как научного способа концептуализации разума в ту эпоху. Хотя Зигмунд Фрейд (1856–1939) провел первое десятилетие своей карьеры нейробиологом (полный перевод работ Фрейда в области нейробиологии см. В Solms [12]), его теории, наряду с теориями многих его последователей, сделали эмоции являются центральным элементом его психоаналитических теорий и методов лечения.Неспособность таких идей подвергнуться строгой эмпирической оценке, наряду с ростом когнитивных революций и революций в нейробиологии, также уменьшила важность эмоций как темы для экспериментального исследования, поскольку эта проблема считалась слишком сложной для решения, а именно: как могли ли мы когда-нибудь действительно узнать, что испытывали другие животные?
Примечательно, что Фрейд неоднократно признавал, что прочного понимания разума и эмоций невозможно достичь без нейробиологии.Он часто отмечал, что мы не сможем понять аффективные чувства, пока не придем к согласию со встроенной «инстинктивной» природой эмоциональности. Фрейд часто утверждал, что аффективные состояния никогда не бывают бессознательными; они, по определению, были всегда опытными. Но он признал, что эмпирически-нейробиологическое понимание эмоций и других ментально-эмпирических характеристик мозга не могло быть достигнуто в его эпоху, и он решил не делиться своими умозрительными нейронными теориями, которые позже были обнаружены в его посмертно опубликованном проекте . Научная психология 90 184.Но вскоре после этого бихевиористы окончательно отрицали эмпирическую возможность научного изучения психических событий у животных, и книга по таким темам была закрыта на долгое время. Оно открывается только медленно, и обычно только в отношении их очевидного эмоционального поведения, как признавал Дарвин, но не их эмоциональных переживаний.
В результате известное изречение Дарвина [13] о том, что различия в умственной жизни животных являются «различиями по степени, а не по виду», никогда не служило отправной точкой для научного понимания человеческих эмоциональных чувств путем изучения явных животных. эмоциональные действия, за некоторыми исключениями (например,г., Маклин [14] и Панксепп [2]). Отсутствие внимания ученых к аффективной жизни других животных, а не просто к их эмоциональному поведению, объясняется не только тем, что полная точка зрения Дарвина была более тонкой, чем приведенный выше фрагмент: «Не может быть никаких сомнений в том, что разница между разум низшего человека и разум высшего животного огромен … Тем не менее, разница … как бы велика она ни была, безусловно, в степени, а не в добре »([13] с. 127). Теперь мы можем быть уверены, что основная степень когнитивных различий возникла из-за высших мозговых энцефализаций, в то время как аффективные чувства в значительной степени являются субнеокортикальными функциями мозга.
В целом, продолжающееся отсутствие явной работы и обсуждения в научных анналах нейронной природы эмоциональных чувств у животных было основано на общепринятом онтологическом представлении о том, что субъективная жизнь других организмов непостижима, а их эмоциональное поведение — нет. Таким образом, межвидовой эволюционный подход к изучению тел животных приветствовался, но их ума игнорировались. Хотя бы по одной причине, кроме контекстуализации настоящих аргументов, важно четко понимать, какие силы заставили науку пренебрегать эмоциональными чувствами животных.
Итак, позвольте мне изложить приведенную выше историю со скромными подробностями. Несмотря на многообещающие инициативы в начале 20–90–347–90–348-го века, такие как работы Уолтера Кэннона [11] в области физиологии и Макдугалла в области психологии [15], дискуссии о ментальных аспектах функций мозга, которые контролируют поведение животных, прекратились. С переходом к ультра-позитивизму в философии (например, так называемой Венской школы), который усилил бихевиористскую революцию, ментальные концепции в научных обсуждениях поведения животных казались менее важными, чем когда-либо.Поведение можно было воплотить в жизнь, а вот разум — нет. Легче всего систематически изучать в лаборатории модели поведения, сформированные с помощью непредвиденных обстоятельств «подкрепления» в различных парадигмах автоматизированного обучения — классической обусловленности, тренировке условных жимов с рычага и тому подобном. Это привело к радикальному бихевиоризму, и Б.Ф. Скиннер (1904–1990) прямо сказал: «Эмоции — прекрасные примеры вымышленных причин, которым мы обычно приписываем поведение» [16]. Ни для кого не секрет, что по сей день многие, а возможно, и большинство бихевиористских нейробиологов отрицают, что у нас есть научный доступ к эмоциональному разуму животных, хотя существует множество направлений мышления за пределами научного мейнстрима, которые оценивают вероятность того, что разум животных реален и может быть понятым (см. последний раздел этой статьи «Развязка»).
Лауреат Нобелевской премии этолог Нико Тинберген (1907–1988) лаконично и остро сформулировал это в своем знаменитом исследовании инстинкта (1951) [17]: «Поскольку субъективные явления нельзя объективно наблюдать у животных, бессмысленно утверждать или отрицают их существование »([17] с. 5). В тот же период лауреат Нобелевской премии Вальтер Гесс обнаружил, что у кошек с помощью ESB гипоталамуса легко вызвать ярость. Позже он указал, что решил описывать агрессивное поведение гневного типа как «притворную ярость», потому что не хотел, чтобы его работа была маргинализована школой бихевиоризма.Фактически, его неразделенное личное убеждение заключалось в том, что подобное поведение, похожее на гнев, отражало истинные переживания гнева. С преобразованием существенных сегментов методологического бихевиоризма в стратегии «поведенческой и когнитивной нейробиологии» (явно начавшееся в начале 1970-х годов) оригинальные взгляды Гесса были приняты как современные выводы (несмотря на демонстрацию карающих свойств основных схем [2]. ]). И для всех в этой области очевидно, что дискуссии об опыте животных в академической нейробиологии и психологии до сих пор остаются приглушенными.
Некоторые этологи, в первую очередь Дон Гриффин (1915–2003) [18], [19], действительно убедительно доказывали когнитивного менталитета (например, мыслей) у животных, а еще несколько других высказывали мнение о существовании пережитых эмоций. у животных (например, см. Мемориальный выпуск Дона Гриффина из Consciousness & Cognition , март 2005 г.). Однако итог вышеизложенной истории состоит в том, что в настоящее время большинство ученых, похоже, не проявляют интереса или предпочитают оставаться агностиками по таким вопросам.Это эссе направлено на то, чтобы подчеркнуть, насколько обширные межвидовые исследования аффективной нейробиологии, на самом деле, теперь решительно подтверждают повседневное понимание — «конечно, у других животных есть эмоциональные чувства», при этом никому не нужно утверждать, что они идентичны эволюционно гомологичному человеку. чувства. Эволюция — это разнообразие, где гомологии подчеркивают родство без каких-либо претензий на идентичность.
Таким образом, настоящее эссе направлено на то, чтобы привести научное мышление по этим вопросам в соответствие с массой доказательств, указывающих на то, что у всех млекопитающих не только очень схожие инстинктивные эмоциональные поведения, но и что деятельность основных мозговых сетей тесно связана с чувствами человека. грубые эмоции.Последствия этих открытий потенциально имеют огромное значение для эволюционного обсуждения человеческого разума, полезности доклинических трансляционных подходов в биологической психиатрии и основополагающей природы этики, а также для медленно растущего понимания эволюционной непрерывности функций MindBrain во всех сферах. млекопитающие и, вероятно, все другие позвоночные.
В этом видении аффективный разум первичного процесса возник гораздо раньше в эволюции, чем наши сложные когнитивные умы.И я буду выдвигать предположение, что то, что было первым в эволюции, а именно то, что является первичным процессом, по-прежнему служит критическим основанием для того, что пришло позже, включая некоторые из наших высших умственных способностей. Вполне вероятно, что наши обширные когнитивные способности, как и способности других высокоразвитых млекопитающих, были построены на аффективно-эмоциональной инфраструктуре, гомологично общей для всех млекопитающих. В рамках такой точки зрения многие из предпосылок психологии, когнитивной науки и нейробиологии могут быть перевернуты с ног на голову.Многие из наших высших умственных способностей являются сравнительно бессознательными, что означает неопытность, например, ключевых аспектов когнитивных функций мозга, таких как основные механизмы обучения и памяти. Напротив, аффективные основы интенсивно переживаются — поскольку они могут служить «наградой» и «наказанием» в обучении, хотя эти психологические состояния иногда трудно перевести в слова, символы, которые более эффективно описывают внешние сенсорно-перцепционные способности. чем эмоциональные.
Эволюционное расслоение мозга
Во-первых, объяснение использования терминов BrainMind и MindBrain в этом эссе: все мы знаем, что дуалистическое мышление традиционно разделяло мозг и разум, но большинство нейробиологов, которые рассматривают такие вопросы, теперь признают, что психические процессы, а именно внутренние переживания, полностью связано с нейронной динамикой. Следовательно, может быть разумнее использовать монистический термин, который не ставит приоритеты ни разуму, ни мозгу, а объединяет концепции в единый термин (общие варианты — мозг-разум или разум-мозг).Возможно, имеет больший онтологический смысл просто объединить их в единую концепцию, где оба варианта могут использоваться гибко в зависимости от типа аргументации: с признанием того, что мозг сохранил анатомические признаки эволюционных слоев, возможно, BrainMind является лучше для обсуждения вопросов снизу вверх, а MindBrain можно зарезервировать для вопросов сверху вниз. Поскольку высшие уровни разума (мысли и планы) явно зависят от неокортикальных функций, их действительно намного сложнее исследовать экспериментально, и , на опыте, у животных, чем основные эмоциональные аффекты.У неявно переживаемых когнитивных процессов нет четких поведенческих маркеров, как у показателей аффективной валентности (т. Е. Вознаграждающих и наказывающих функций BrainMind, которые соответствуют определенным системам безусловной реакции мозга).
Было сложно создать последовательную номенклатуру для категорий первичных процессов разума, таких как основные эмоции у животных. Я стремился сделать это наиболее целенаправленно для фундаментального уровня — уровня анализа первичного процесса, которому и посвящено это эссе.Мозговые механизмы первичных процессов для эмоций расположены очень низко и медиально в мозге (средний мозг, промежуточный мозг и связанные с ними базальные ганглии), что подтверждает их древнюю природу в эволюции мозга. Более высокие и более продвинутые расширения мозга обеспечивают нейронные сети для наших более высоких когнитивных способностей. Конечно, это разделение на уровни относительное, с множеством промежуточных интеграционных проблем, которые связывают BrainMind в единое целое.
Тем не менее, если мы рассматриваем такую «многоуровневую» эволюцию организации мозга, как это делают многие нейробиологи (хотя, возможно, не одобряемые бихевиористами или когнитивистами), то локализация различных эмоциональных цепей в глубоких подкорковых областях (которые однозначно опосредуют «вознаграждение») и функции «наказания») убедительно подтверждает вывод о том, что другие животные действительно испытывают собственное эмоциональное возбуждение.Альтернатива — что подкорковые награды и наказания вообще не переживаются или что аффективные переживания возникают только в результате некоторого «считывания» высшими мозговыми механизмами — не согласуется с доказательствами. Например, если бы это было так, то было бы легче вызвать награды и наказания из высших областей мозга с помощью стимуляции мозга, но, как давно известно нейробиологам, проводившим такую работу, все обстоит как раз наоборот. Нижние системы мозга поддерживают функции вознаграждения и наказания при минимальной стимуляции мозга.Действительно, нет согласованного потока данных о том, что дискретная активация неокортикальных функций у животных вызывает какие-либо надежные функции вознаграждения или наказания. Напротив, существование однозначных экспериментально вызванных подкорковых функций вознаграждения и наказания с использованием локализованных ESB является обширным и окончательным. Это обеспечивает обширную и последовательную поддержку идеи о том, что чистые аффективные чувства на самом деле являются свойством определенных древних подкорковых сетей мозга в действии.Однако он не сообщает нам точно, , что чувствует животное, только то, что чувства попадают в определенные категории, такие как положительные и отрицательные аффекты различного рода.
Кроме того, исследования животных и людей, которым была удалена корка головного мозга, т. Е. Хирургическим путем удалена кора головного мозга, подтверждают такие выводы: первичные эмоциональные реакции сохраняются, даже усиливаются [20] — [22]. Это также согласуется с общим наблюдением, что люди с деменцией обычно сохраняют эмоциональную реакцию в гораздо большей степени, чем когнитивные способности.Короче говоря, нам давно известно, что мы не только можем спровоцировать различные инстинктивные (безусловные) эмоциональные паттерны у животных с локализованными подкорковыми ESB, но мы также знаем, что такие вызванные состояния вызывают у животных хорошие и плохие ощущения [3], [6] , [23], [24]. Гораздо сложнее понять, какие чувства возникают. Но именно из этих же зон мозга мы можем вызывать самые сильные типы разнообразных самоотчетов о различных эмоциональных переживаниях у людей, и описания возникающих чувств обычно соответствуют эмоциональным моделям поведения, которые вызываются у животных [25], [26]. ].Кроме того, поскольку мы действительно знаем, что некоторые из положительных эффектов распознаются животными [27], а на многие из них можно по-разному влиять путем непосредственного воздействия на соответствующие химические процессы мозга [2], данные подтверждают существование различных типов поощрительных и наказывающих состояний BrainMind. не только однородные положительные и отрицательные аффективные функции.
Но есть ли доказательства? Ученые, которые больше всего ценят скептицизм (т.е. «покажите мне, пожалуйста»), понимают, что эксперимент никогда ничего не доказывает.Он лишь обеспечивает «весомость доказательств» той или иной точки зрения. С этой точки зрения мы все должны теперь согласиться с тем, что различные эмоциональные аффективные внутренние переживания на самом деле были в изобилии и эмпирически подтверждены на других животных. В противном случае нам пришлось бы предоставить доказательства и реалистичные аргументы, основанные на гипотезах, о том, как экологические «награды» и «наказания» способствуют предсказуемым усвоенным поведенческим изменениям. Если они делают это, не вызывая аффективных процессов в головном мозге животных, у нас возникает загадка, поскольку они обычно оказывают такое воздействие на людей.Таким образом, в настоящее время скептицизм зашел слишком далеко в сторону диаметрально противоположной области убеждений — что чего-то, что уже хорошо продемонстрировано, на самом деле не существует. Другими словами, просто сказать, что определенные «объекты и события» мира «усиливают» поведение, не годится. «Подкрепление» — это еще не продемонстрированная функция мозга; это процедура для дрессировки животных. Этот процесс в мозгу — всего лишь предположение. Существования определенных аффектов нет.
Более логично, и я бы сказал, ближе к истине, что концепция подкрепления — это название, которое мы даем тому способу, которым сети аффективных чувств первичных процессов мозга способствуют долгосрочным усвоенным поведенческим изменениям.В самом деле, такие цепи безусловного стимула и реакции имеют решающее значение для большинства типов обучения, обычно изучаемых бихевиористами, для протекания в мозгу.
Это может означать кардинальные изменения в том, как мы представляем себе механизмы эмоциональной обусловленности мозга. Такой взгляд — скромная концептуальная перестройка — может совершенно по-другому повлиять на лежащие в основе механизмы, которые контролируют обычно изучаемое обучение, такое как «кондиционирование страха», а именно, это могут быть необработанные (безусловные) нейронные схемы интеграции СТРАХА, которые порождают пугающие психологические состояния. которые привлекают на свою орбиту внешнюю информацию.Другими словами, нейропсихологические процессы, которые развились раньше, например, процессы в мозге, которые психологи-экспериментаторы традиционно называют «безусловными стимулами» и «безусловными реакциями», имеют решающее значение для установления гомологичных вторичных процессов обучения и памяти у всех видов. Такое видение уровней контроля эволюционного расслоения BrainMind предполагает типы вложенной иерархии эмоциональной организации (рис. 3).
Рисунок 3. Вложенные иерархии управления внутри мозга.
Краткое изложение иерархической восходящей и нисходящей (круговой) причинности, которая, как предполагается, действует в каждой первичной эмоциональной системе мозга. Схема суммирует гипотезу о том, что для того, чтобы высшие функции MindBrain созрели и функционировали (через восходящий контроль), они должны быть интегрированы с низшими функциями BrainMind, при этом первичные процессы изображены в виде квадратов (красный), вторичные процессы обучение в виде кружков (зеленый), а третичные процессы — в виде прямоугольников (синий).Цветовое кодирование направлено на то, чтобы передать способ, которым вложенные иерархии интегрируют низшие функции мозга в высшие функции мозга, чтобы в конечном итоге осуществлять регуляторный контроль сверху вниз (адаптировано из Northoff, et al. [47]).
https://doi.org/10.1371/journal.pone.0021236.g003
Эмоции первичного процесса (т. е. базовые или изначальные) — прекрасные кандидаты на такие функции. Однако они сконцентрированы в таких глубоких и древних нейронных сетях, что не существует общепринятых экспериментальных стратегий, позволяющих детально расшифровать их нейронную природу у людей.Подкорковая организация эмоциональных аффектов у нашего собственного вида теперь подтверждается визуализацией основных эмоций человеческого мозга, как показано на рисунке 4. Исследования мозга животных могут достичь более высокого уровня разрешения.
Рис. 4. Обзор возбуждений и запретов мозга.
Обзор пробуждений мозга (красные и желтые) и торможений (пурпурный), изображенных на боковых поверхностях правого и левого полушарий (вверху каждой панели) и медиальных поверхностях соответствующих полушарий (внизу каждой панели), в то время как люди испытывают различные основные эмоции, вызываемые автобиографическими воспоминаниями: Слева вверху: печаль / СКОРБА; вверху справа: счастье / РАДОСТЬ; внизу слева: гнев / ярость; внизу справа: тревога / СТРАХ (данные Damasio, et al.[38]; общие паттерны активации и торможения любезно предоставлены Антонио Дамасио). Чтобы подчеркнуть направленность изменений, отслеживаемых по изменениям кровотока, запреты обозначены стрелками, направленными вниз (преобладающими в неокортикальных областях), а возбуждения обозначены стрелками вверх (преимущественно в подкорковых областях, где эмоциональное поведение может быть вызвано стимуляцией мозга в животные).
https://doi.org/10.1371/journal.pone.0021236.g004
Без прочной межвидовой нейробиологической основы может быть трудно понять последующее умственное развитие нашего вида — e.g., способ, которым наш когнитивный аппарат часто подчиняется нашим эмоциональным чувствам. Это присуще вложенному иерархическому взгляду на функцию мозга, изображенному на рисунке 3. Таким образом, на фундаментальном уровне различия между субъективными эмоциональными переживаниями человека и психическими жизнями других млекопитающих могут быть «одними лишь степенью, а не видами», как Дарвин. предполагалось, но теперь мы знаем, что подкорковая организация эмоциональных систем в мозге млекопитающих в высшей степени гомологична [2]. Эволюционно информированная межвидовая аффективная нейробиология [3], [23], [24] теперь может разорвать концептуальный гордиев узел, который мы создали для себя на протяжении многих лет, и раскрыть тайну эмоционально-аффективного опыта у людей и других людей. животные.Но этот дарвиновский нож режет два пути: 1) Он может вернуть многих животных в «круг аффекта», из которого они были исключены учеными, возлагая дополнительные обязанности на ученых, желающих проводить этические исследования. 2) Если животные действительно испытывают свои первичные эмоции, и такие первичные состояния ума служат потребностям выживания, но нейробиологи пренебрегают этими аспектами функций мозга млекопитающих, тогда не может быть никакого глубокого нейробиологического понимания внутренних ценностей человеческого мозга.Если мы продолжим пренебрегать изучением эмоциональных переживаний у животных, которое в настоящее время все еще широко распространено в этой области, мы, возможно, никогда не узнаем, как генерируются наши человеческие аффективные чувства, и, таким образом, нам не удастся достичь глубокого нейронного понимания основных эволюционных процессов, которые по-прежнему контролируют наш разум и поведение, а также различные психические расстройства.
Краткий обзор классических данных и необходимой интеграции с современной нейробиологией
Несмотря на доводы о том, что мы никогда не сможем научно измерить эмоциональные чувства животных, мы давно знали, что прямая стимуляция различных подкорковых эмоциональных цепей порождает функции «вознаграждения» и «наказания» в различных учебных задачах (см. от эпохи Дельгадо, Миллера и его коллег [28], Хита [29] и Олдса и Милнера [30] в начале 1950-х годов до работ Маклина и Панксеппа 1970-х и 80-х годов [14], [23] , [31].Есть 21 – века свидетельств возрождения серьезных исследований аффективных функций мозга млекопитающих [6], [32].
Если открытие аффективных «наград» и «наказаний» центральной нервной системы не может быть использовано в качестве разумного золотого стандарта для подтверждения идеи о том, что животные действительно испытывают собственное эмоциональное возбуждение, я не вижу надежного экспериментального подхода к пониманию психических состояний других животных. и, как следствие, никогда не понимаем нейронных деталей наших собственных сырых эмоциональных переживаний.
Терминологическая интерлюдия
Разработка стандартной научной номенклатуры, которую можно использовать для обсуждения разума животных, в данном случае эмоциональных чувств, неизбежно будет сложной задачей. Частично проблема в том, что все наши естественные языки — это приобретенные навыки, привязанные к нашим генетически продиктованным коммуникативным побуждениям, которые формируются в бесконечное множество усвоенных нюансов нашим генетически сформированным артикуляционным аппаратом. А когда дело доходит до эмоционального языка, не существует строгих стандартов, которые могли бы легко обеспечить согласие.Просто подумайте о различных коннотациях, которые люди имеют для симпатии и сочувствия , которые явно являются эмоциональными концепциями более высокого уровня. Дело в том, что науке об эмоциях животных первичного процесса наверняка понадобится специальная терминология, чтобы свести к минимуму путаницу. И, учитывая уровни эволюции мозга (символизируемые логотипом триединого разума в верхнем левом углу на Рисунке 1), нам нужны отдельные ярлыки для эмоций первичных процессов и других аффектов, которые могут быть воротами для понимания аффективных принципов более высокого порядка.Прежде чем продолжить, давайте рассмотрим минимальные уровни организации BrainMind, которые нам необходимо учитывать (рисунок 3).
В нейробиологии эмоциональные сети первичных процессов должны быть частично определены в терминах эмпирически очерченных нейронных и поведенческих критериев. Например, мы знаем, что существуют подкорковые эмоциональные сети, которые могут генерировать характерные эмоционально-инстинктивные, очевидные с точки зрения поведения, соматически гибкие паттерны действий, сопровождаемые обширными вегетативно-висцеральными изменениями в организме (т.е., эти цепи генерируют сложные безусловные реакции ), которые изначально «беспредметны» — они активируются только несколькими безусловными стимулами. Во время естественных эмоциональных эпизодов поведенческие и вегетативные возбуждения переживают ускоряющие сенсорно-перцепционные входы, но этот аспект не был хорошо изучен ни с помощью искусственной стимуляции мозга, ни с помощью хорошо контролируемых исследований естественных эмоций (например, если аффективные состояния поддерживаются когнитивными размышлениями в людям, какими они, безусловно, являются, было бы труднее оценить эти уровни контроля у животных).Говоря более умозрительно, такие эмоциональные возбуждения, которые контролируют / регулируют и выборочно обрабатывают сенсорные / перцепционные входы в мозг, являются критически важными элементами контроля в приобретении усвоенного поведения, которое может помочь запрограммировать (и нарушить) многие высшие когнитивные / исполнительные функции мозга (когниции определяются как обработки мозгом сенсорных / перцептивных входов из внешнего мира). По мере эмоционального созревания возникающие в процессе развития / эпигенетики (снизу вверх) высшие функции мозга в конечном итоге взаимно регулируют (сверху вниз) эмоциональные возбуждения.Очевидно, что каждый уровень усложняет общее психобиологическое уравнение.
По определению, эмоциональные аффекты переживаются субъективно, но это ничего не говорит нам о том, как все это происходит в мозгу. Хотя полный эмоциональный пакет объединяет влияния со всех уровней мозгового разума (рисунки 2 и 3), ясно, что первичные процессы — системы безусловных эмоциональных реакций — имеют решающее значение для генерации эмоциональных чувств, но неясно, что все, что находится на этом низком уровне мозга, заслуживает прозвища «когнитивное».Насколько нам известно экспериментальных , первичные эмоциональные чувства — грубые аффекты — возникают непосредственно из генетически закодированных сетей эмоциональных действий (эмоциональных «операционных» систем). Например, когда в человеческом мозгу активируются такие эмоциональные контуры, как стимуляция периакведуктального серого (PAG) среднего мозга, возникают сильные чувства, которые быстро исчезают после прекращения [26], предположительно из-за когнитивных (вторичных и третичных процессов). ) факторы не поддерживают эффекты.Однако такое возбуждение может постепенно приводить к эндофенотипическим сдвигам в эмоциональном темпераменте, что может быть очевидным при психических расстройствах.
В целом, данные согласуются с двухаспектным монистическим представлением о лежащей в основе организации (напоминающем двойные грани перспектив волновых частиц в физике) — что грубое эмоциональное поведение и его аффекты возникают из одной и той же подкорковой нейронной динамики. Эти эмоциональные контуры, генерирующие как эмоциональное поведение, так и чувства, предвосхищают ключевые потребности выживания, и существует эволюционная упреждающая функция как для поведения, так и для их первичных аффективных чувств.Они незамедлительно сообщают нам, может ли образ действий способствовать выживанию (а именно различные положительные аффекты) или препятствовать выживанию (отрицательно-отталкивающие чувства). Поступая таким образом, они опосредуют то, что философы (например, Сирл [33]) назвали «намерениями в действии» (рис. 2).
Но есть и другие типы аффектов, помимо эмоциональных, которые возникают из-за сложной динамики мозговых сетей. Эти другие более тесно связаны с сенсорными входами — удовольствиями и неудовольствиями ощущений.И помимо эмоциональных и сенсорных аффектов , существуют различные гомеостатические аффекты тела — разнообразные голод и жажда тела, которые поддерживают соматическое здоровье. Их объединяет то, что все они ожидают событий, которые помогут или повредят физическому выживанию. Боль говорит нам отказаться от определенных занятий, чтобы больше не травмировать наш организм. Эти первичные аффекты — наследственные воспоминания мозга млекопитающих, встроенные в нейронную инфраструктуру для обеспечения выживания.
Это эссе будет по-прежнему сосредоточено исключительно на тех аффектах внутри мозга, которые здесь называются «эмоциями первичного процесса», а именно на тех, которые возникают из сложных интегрирующих действие цепей, сосредоточенных в подкорковых областях мозга. В некотором смысле они являются наиболее тонкими, поскольку внутренние преципитенты головного мозга могут быть столь же обычными, как и внешние триггеры, как за счет местного раздражения тканей (подкорковые эпилептические очаги), так и за счет более высоких когнитивных воздействий (например, размышления, опосредованные медиальными лобными кортикальными областями [34]). , [35]).Таким образом, это эссе суммирует аффективные взгляды нейробиологии на первичных процессов эмоциональных аффектов мозга млекопитающих, которые, по-видимому, безусловно возникают из эволюционно интегрированных, изначальных «инстинктивных» эмоциональных операционных систем мозга, которые регулируют безусловные эмоциональные действия, что может быть более важным. в управлении простым эмоциональным обучением (например, обусловливанием страха), чем это признается в настоящее время. Это эссе также рассматривает вторичных процессов, эмоций, возникающих в результате обусловливания, как классических, так и инструментальных / оперантных.Однако с помощью наших современных научных инструментов мы едва ли можем коснуться интеграции третичного процесса, эмоций и познания в моделях на животных, которые отражают нашу способность думать и размышлять о своей участи в жизни, которые сосредоточены в медиально-лобных областях коры головного мозга. Очевидно, что мы являемся наиболее интеллектуально развитыми из видов млекопитающих, и поэтому такие более высокие нейроаффективные проблемы лучше всего изучены на людях, но это не означает, что неокортикально-когнитивный аппарат способен генерировать любые аффекты просто сам по себе.Его основная роль — регулировать эмоции — поддерживать их с помощью пережевывания и подавлять их с помощью различных регуляторных стратегий, основанных на корковом торможении подкорковых процессов, то, что Аристотель назвал phronesis . Таким образом, первоисточники эмоциональных чувств, какими бы важными они ни были, не могут прояснить всю эмоциональную историю.
Но как мы обозначим эмоциональные праймы (т. Е. Отдельные первичные процессы безусловного потенциала эмоциональной реакции мозга)? Целостные эмоциональные процессы MindBrain, сотканные из всех эволюционных уровней мышления, имеют различные термины, такие как гнев, одиночество, тревога, горе, надежда и т. Д., все из которых являются концепциями третичного процесса. Таким образом, было бы ошибкой использовать такие термины для обозначения подкорковых эмоционально-аффективных функций первичного процесса, которые, по моей оценке, являются наиболее важным уровнем для понимания эволюционных источников эмоций как животных, так и человека, а именно, они являются фундаментальными. уровень организации мозга, на котором опирается остальной психический аппарат [34]. Итак, какую терминологию мы будем использовать для обсуждения этого основополагающего уровня, чтобы не допускать мереологических заблуждений — приписывания причины целостного возбуждения тело-мозг-разум части тела, а не целому?
Эта ситуация требует нового терминологического соглашения, которое явно признает уровни контроля, но не теряет связи с фундаментальной важностью и природой грубых чувств.Таким образом, здесь мы следуем терминологическому выбору, сделанному давным-давно (полное использование заглавных букв) для обсуждения эмоций первичных процессов в сознании млекопитающих, а именно систем ПОИСКА, ГНЕЗДА, СТРАХА, ПОХОЖДЕНИЯ, ЗАБОТЫ, ПАНИКИ / СКОРБИ и ИГРЫ (для более полное описание каждой системы см. в Приложении S1, с суммированием ключевых нейроанатомий и нейрохимии на Рисунке 5). Эти ярлыки, используя слова с заглавной буквы, относятся к определенным подкорковым сетям в мозгу млекопитающих, которые способствуют определенным категориям встроенных эмоциональных действий и связанных с ними чувств.Никаких претензий на тождество с соответствующими просторечными словами не делается, хотя ожидается глубокая гомология. Хотя эти системы никогда не могут быть идентичными у разных видов (правила эволюционного разнообразия во всех сферах тела и разума), маркировка действительно стремится признать существование сетей мозга, которые управляют различными классовыми эмоциональными поведениями, а также различными типами . сходные с классом аффективных переживаний у всех млекопитающих. Из-за эволюционного разнообразия мы, возможно, никогда не сможем объективно описать точную природу аффективных чувств ни у людей, ни у животных, но мы, по крайней мере, можем быть уверены в существовании значимых сходств в анатомии, нейрохимии и психологических функциях этих систем. среди видов млекопитающих.Эта эвристика осветит психическую жизнь животных (рис. 4), а также предоставит фундаментальные знания для разработки новых и более эффективных лекарств от психиатрических проблем.
В итоге, изначальные эмоциональные чувства, очевидно, в высокой степени взаимодействуют с когнитивными «пропозициональными установками» (каждый из нас сильно переживает конкретных вызывающих эмоции событий, с которыми мы сталкиваемся в мире), но такие когнитивные установки гораздо труднее тщательно изучить. у животных.Ясно, что когнитивный разум животных менее доступен экспериментально на каузальном нейробиологическом уровне, чем первичный аффективный разум. Вышеупомянутое соглашение для обозначения эмоциональных простых чисел может помочь нам сохранить ясность обсуждения, сводя к минимуму мереологические заблуждения, а именно путаницу между частями и целым.
Поскольку мозг — это эволюционно многоуровневый орган, в отличие от любого другого в теле, мы должны также представить себе, как различные «иерархические» уровни легко взаимно соединяются друг с другом (рис. 3) — в некотором смысле эволюционные слои нейронных сетей являются полностью интерпенетрантные (вложенные иерархии) в неповрежденном мозге [2], [34].Таким образом, ключевые аспекты более низких уровней контроля «повторно представлены» в рамках более высоких уровней контроля. С этой точки зрения, во время раннего развития эволюционно более ранние функции (например, безусловные аспекты) обеспечивают восходящий контроль над высшими эмоциональными функциями. Другими словами, более низкие интеграции функционально встроены в высшие функции, которые возникли позже в эволюции мозга. Таким образом, более ранние / низшие функции мозга ограничивают и направляют то, чего могут достичь более тонкие высшие функции мозга, что постепенно приводит к появлению разнообразных эмоций более высокого порядка, которые трудно изучать на животных, от зависти до оттенков ревности и негодования.Такие тщательно осознанные третичные процессы, связанные с мышлением эмоции, порожденные культурой в результате социального обучения, в настоящее время практически невозможно тщательно изучить на причинных уровнях и, безусловно, не на животных моделях.
С точки зрения нейроэволюции, эти «ульи» из вложенных иерархий позволяют элементам управления нижнего уровня поддерживать своего рода первенство в общей функциональности высших мозговых сетей, хотя, возможно, не в непосредственном контроле поведения, когда Мозговой разум имеет полностью созрела.Вероятно, что первичные процессы, на которых основана согласованность поведения организма и поведения, продолжают предвосхищать непосредственных проблем выживания, которые затем передаются на более высокие уровни посредством обучения-обусловливания ( вторичных процессов, ), тем самым обеспечивая информацию для механизмы более высокой рабочей памяти, как в дорсолатеральных фронтальных областях коры головного мозга, которые позволяют осмысленное познание третичного процесса. Высшие формы сознания позволяют людям планировать будущее на основе прошлого опыта, чем это возможно для большинства других животных.Человеческое планирование может использовать воспоминания из детства. Это то, что называется автоноэтическим сознанием , в терминологии Энделя Тулвинга [36], а именно осознание собственной жизненной линии из своего личного хранилища воспоминаний о прошлом и надежд на будущее. Некоторые считают, что межвидовая аффективная стратегия нейробиологии пытается маргинализировать те когнитивно-эмоциональные проблемы, опосредованные корой. Такого никогда не было. Но если мы поймем эволюцию мозга, мы сможем более чутко рассмотреть, как более высокие функциональные уровни сконструированы с точки зрения развития / эпигенетики.
Такие иерархически вложенные схемы могут также помочь нам лучше понять различные дилеммы при концептуализации функций высшего мозга и участия таких функций в психических расстройствах (см. Ниже). Научное изучение животных может хорошо информировать нас только об операциях двух нижних уровней, причем первичный уровень является источником сырых (когнитивно-немодулированных) аффектов, а многие бессознательные механизмы вторичной обработки (обучение и память) обеспечивают адаптивное пространственно-временное формирование аффективных потенциалов первичных процессов, возникающих из нижних слоев мозгового разума.Какого рода дополнительное аффективное разрешение может добавить уровень третичного процесса, в настоящее время неизвестно, и возможно, что он только смешивает простые числа «нейро-символически» в бесконечных вариациях с личными мыслями и впечатлениями, чтобы получить полную сложность нашей аффективной жизни. созидание глубокой ревности, деморализацию стыда и вины, жалкие желания, радостные надежды и стремления — полный диапазон аффективной жизни человека от страдания до безмятежной мудрости ( phronesis , как назвал его Аристотель; «внимательность» на современном языке).Это иерархическое видение может также пролить свет на то, почему исследователи, работающие на разных иерархических уровнях, довольно часто не осознают, как их вклад вписывается в разные уровни анализа и взаимодействует с ними. Эта эволюционная схема позволяет нам представить, как «конструкция» высших эмоциональных сложностей может возникать даже через отдельные концептуальные акты, не претендуя при этом на то, что концептуальные акты — это целая история [37]. Когда мы подходим к высшим уровням мозгового разума, наиболее развитым у людей, взаимодействия высших эмоций и познания позволяют человеческому воображению преследовать почти бесконечное разнообразие творческих усилий.Однако эти высшие функции мозга могут ничего не достичь без наследственных аффективных основ нашего низшего разума — основных аффективных процессов, которые мы разделяем с другими млекопитающими.
Межвидовые аффективные основы эмоциональных чувств
Без четких нейроэволюционных подходов мы просто не сможем понять источники эмоциональных чувств человека или животных и, следовательно, их вклад в эмоциональные расстройства и различные проблемы благополучия животных. Используя такие стратегии межвидовых исследований, мы должны четко осознавать, что мозг, как орган с эволюционным слоем, имеет четкие отпечатки эволюционного прогресса в своей анатомической и нейрохимической организации [2], [14], [23].Подводя итог, можно сказать, что самые ранние мозговые механизмы остаются в мозге медиально и каудально — в местах их предков — с последними разработками, добавленными рострально и латерально. Функционально то, что появилось раньше, остается основой для более поздних разработок, вероятно, «повторно представленных» во вложенных иерархиях, отмеченных ранее (рис. 3). Дамасио и его коллеги также обнаружили, что древний подкорковый локус человеческих чувств находится в подкорке (рис. 4).
Признавая такие вложенные уровни контроля внутри BrainMind, мы должны отказаться от классического вывода, сделанного в исследованиях сознания, что субъективные переживания возникают только из высших областей MindBrain, хотя наше «осознание» таких переживаний может контролироваться таким образом.Очевидно, что низшие, феноменально переживаемые функции мозга (например, основные эмоции и мотивации) более надежно контролируются наследованием. Более высокие уровни, благодаря опыту социального развития, добавляют дополнительные уровни контроля. Обучение на протяжении всей жизни может способствовать повышению «пластичности» психологических стратегий и эмоциональных переживаний, которые могут приводить к различным моральным эмоциям — от сочувствия до ощущаемых принципов справедливости. Такое нарастание высших психических функций не может быть хорошо изучено нейробиологически, но и другие животные, похоже, действительно обладают внутренней моралью [39], а также способностью резонировать с страданиями других [40].Эта мораль, вероятно, выражается в способности животных развивать управляемый восприятием аффективный резонанс с другими — социальные принципы млекопитающих, которые позволяют ПОТРЕБЛЕНИЮ стать любовью, ЗАБОТЕ и ИГРАМ укреплять сети социальной поддержки и дружбу, а ПАНИКА / СКОРБЬ — обеспечивать институциональную основу. поддерживающие структуры, позволяющие разделенному горю помочь излечить психологическую боль, которая в противном случае могла бы перерасти в депрессию.
Подведем итог этого видения: обсуждая нейронный контроль эмоционального поведения и чувств у людей и других животных, мы можем с пользой разобрать уровни контроля на i) первичные процессы — на бихевиористском языке, «инстинктивные» безусловные стимулы (UCSs). ) и безусловные ответы (UCR) BrainMind; 2) вторичные процессы, которые отражают пластичность, добавленную основными механизмами условного обучения и памяти; и iii) у некоторых высокоразвитых видов — третичные процессы (мысли, размышления и т. д.).), позволяя им (и нам) «осознавать» и размышлять о более примитивных переживаниях. Общий принцип состоит в том, что млекопитающие гораздо более похожи (хотя и никогда не идентичны) в их подкорковых сетевых организациях, но при этом более разнообразны на более высоких уровнях, причем наибольшие различия происходят на корковых уровнях третичного процесса.
Очевидно, что самые последние уровни третичного процесса управления MindBrain могут быть хорошо изучены только на людях. Эти более высокие элементы управления в значительной степени являются «когнитивными», поскольку они сильно зависят от обработки внешней информации.Тем не менее, как аффективная, так и поведенческая нейробиология более эффективны в научном освещении первых двух уровней контроля, причем исследования вторичных средств контроля особенно хорошо определены исследованиями мозговых механизмов обусловливания страха (например, LeDoux [41]; Maren [42]). ). Напротив, очень немногие изучали первичные процессы чувств и нейронные организации [6], [43], а также то, как они на самом деле могут способствовать механизмам обучения мозга.
Важно признать, что уровень первичных процессов не является «бессознательным», если определить сознание как способность иметь внутренний опыт .С уровня третичного процесса первичные процессы могут считаться предсознательными, потому что сам по себе основополагающий уровень может быть не в состоянии «осознавать» свое собственное сознание — эти подкорковые эмоциональные сети не могут разработать то, что Тулвинг назвал ноэтическим (знание) сознание. Первичный уровень может только опосредовать аноэтическое сознание — опыт без знания, но, тем не менее, интенсивно переживаемый. Мы называем этот уровень переживания аффективным сознанием [43].
Повторюсь, прямая активация этих аноэтических контуров , индуцированная ESB, приводит к разнообразным «наградам» и «наказаниям», которые направляют обучение, и у людей мы знаем, что чувства, вызываемые такой стимуляцией мозга, сильнее, чем чувства, вызываемые стимуляцией любого другого. области головного мозга.Вторичные процессы обучения могут быть в значительной степени бессознательными, просто разбиением чувств на различные временные и пространственные рамки индивидуальной жизни. Таким образом, третичные процессы представляют собой смесь сырых первичных переживаний и бессознательных процессов обучения, синергетически работающих в рабочей памяти, что дает еще и другие тонкости (например, теории разума, посредством которых мы озабочены мыслями других). Третичные процессы также позволяют высшему мозгу развивать сети социальных знаний, как это реализовано в зеркальных нейронах — нервных клетках, которые срабатывают как когда животное / человек что-то делает, так и когда другое животное / человек видит, что что-то делается.
Однако в настоящее время нет данных, свидетельствующих о том, что эти высшие умственные способности отражают внутренние способности мозга, в отличие от тех, которые возникают в результате социального обучения.
В любом случае, чтобы понять, как работает мозг в целом, мы должны в конечном итоге рассмотреть, как более высокие и более низкие уровни контроля участвуют в регулировании целого [34]. У нас пока нет хороших нейробиологических моделей для этого, за исключением изображений человеческого мозга вместе с некоторыми более прямыми измерениями нейронной активности [44] и, конечно же, вербальными самоотчетами о переживаниях.Тем не менее, все уровни должны быть экзистенциально интегрированы для сбалансированной жизни. Основными инструментами для достижения полной интеграции уровней с научной точки зрения в конечном итоге может стать творческое использование массивных баз данных, в которых генетическая, нейроанатомическая, нейрохимическая и функциональная информация может быть статистически интегрирована.
Загадка аноэтического аффективного сознания
Нет веских причин полагать, что механизмы эмоционального переживания возникли исключительно в человеческом мозгу, хотя некоторые считают, что это связано с нашей большой способностью к неокортикальной рабочей памяти [45].Множество доказательств ясно указывает на то, что многие аффекты возникают из-за подкорковых функций мозга, общих для всех млекопитающих. В этом отношении межвидовая аффективная нейробиология уже зарекомендовала себя достаточно хорошо (например, Алькаро и его коллеги [35], Дамасио и коллеги [38], Моббс и коллеги [46], Нортофф и коллеги [47], [48] и Зубиета). и сотрудники [49], и это лишь некоторые из них).
Таким образом, настоящая проблема заключается не в эпистемологическом барьере, а, скорее, в нашей неспособности откровенно разобраться с эмоциональной жизнью других животных.Другими словами, проблема больше связана с историей нашей области, чем с количеством и качеством доказательств. Действительно, некоторые видные исследователи, которые традиционно предполагали, что функции высшего мозга порождают эмоциональные чувства, теперь предварительно признали критическую роль подкорковых локусов (например, Дамасио [50]).
Тот факт, что субъективные состояния не могут быть эмпирически наблюдаемы непосредственно как поведение, больше не следует рассматривать как непреодолимую дилемму.Современная нейробиология может исследовать такие скрытые функции мозга, используя теоретические стратегии, которые концептуально не сильно отличаются от тех, которыми руководствовалось развитие квантовой физики. Определенные процессы в природе (от механизмов гравитации до ощущений животных) никогда нельзя наблюдать напрямую , и их можно исследовать и осветить, только сосредоточив внимание на объективных внешних признаках, косвенных измерениях, которые приводят к новым предсказаниям. . Измерение эмоциональной вокализации может быть одним из лучших методов для достижения этого в предсказаниях, которые переходят от животных к людям [51] — [56].Возьмем один пример: крысы издают две общие широкие категории эмоциональных вокализаций на частотах, которые люди не могут слышать: i) длинные «жалобные» вокализации 22 кГц при столкновении с различными неприятными ситуациями и ii) короткие 50 кГц. «Щебетание», сигнализирующее о некотором положительном влиянии. Очевидно, что эти сети «жалоб» расположены в аффективно негативных областях мозга, таких как дорсальный PAG. Напротив, когда мы вызываем положительное «щебетание» у крыс с помощью ESB, в каждом участке мозга, где вызываются такие «счастливые / возбужденные / эйфорические» звуки, животные будут самостимулировать через эти электроды [52].Таким образом, мы можем сделать вывод, что эти эмоциональные звуки непосредственно контролируют аффективные состояния животных.
К более глубокой психобиологии животного разума
Эпистемологическая строгость диктует, что те теоретические взгляды, которые могут генерировать самые новые предсказания и положительные наблюдения, должны преобладать. Это проверенный временем научный подход к исследованию более глубоких уровней природы, которые просто невозможно наблюдать напрямую. По историческим причинам, от картезианского дуализма до догмы радикального бихевиоризма и компьютерной когнитивной революции «вычислительной теории разума» [57], масса доказательств еще не повлияла на наше обсуждение чувств животных, хотя эмпирическая поддержка для различных первичных процессов аффективные чувства в мозгу всех млекопитающих доступны уже давно [2], [3], [6], [58].
То, что такие свидетельства медленно получают признание, на самом деле не удивительно. Среди очевидных прецедентов рассмотрим открытия от Галилея до Дарвина. Ярким недавним примером является тот факт, что биологическому сообществу потребовалось десять лет, чтобы принять ДНК в качестве наследственного материала, несмотря на убедительные данные, предоставленные Освальдом Эйвери (1877–1955) и его коллегами, которые были опубликованы в 1944 году. Задержка возникла в основном из-за того, что большинство ученые полагали, что только белки обладают необходимой сложностью, чтобы опосредовать нечто столь сложное, как генетическое наследование.
В настоящее время, возможно, в значительной степени из-за всепроникающего влияния теории эмоций Джеймса-Ланге [59], до сих пор широко распространено мнение, что эмоциональные чувства отражают способность мозга обнаруживать телесные эмоциональные выражения [45], даже несмотря на наличие первичных доказательств. Уровень процессов для такой идеи остается узким (хотя такие процессы могут присутствовать на изученных, вторичных уровнях управления [60]). Многие исследователи по-прежнему считают, что эмоциональные переживания в значительной степени отражают сенсорные и гомеостатические аффективные функции высшего мозга, такие как те, которые проявляются в лобной и особенно островной корке головного мозга (например,г., Крейг [61]). И все же существует очень мало причинных данных, чтобы поверить в то, что эти высшие уровни BrainMind являются шрифтами сырых эмоциональных переживаний в нейронной эволюции. В самом деле, хотя существует масса данных о причастности островка к опосредованию боли, качества вкуса и различных соматосенсорных и интероцептивных телесных ощущений, это не следует понимать как то, что первичные эмоциональные чувства — ЯВЛЯЕТСЯ, СТРАХ, ПАНИКА / GRIEF, PLAY и т.д. (см. Приложение S1) — построены там. Хотя эти области мозга обычно «загораются» при визуализации человеческого мозга во время различных эмоциональных задач, повреждение этих областей обычно не сильно снижает способность людей испытывать эмоциональные переживания.Как недавно заметил Дамасио ([50] с. 77–78): «Полное разрушение островковой коры спереди назад как в левом, так и в правом полушариях головного мозга не приводит к полному исчезновению чувств. Напротив, остаются чувства боли и удовольствия. . . Пациенты сообщают о дискомфорте при перепадах температуры; они недовольны скучными задачами и раздражаются, когда их просьбы отклоняются. Социальная реактивность, зависящая от наличия эмоциональных чувств, не нарушается. Привязанность сохраняется даже к людям, которых нельзя признать любимыми и друзьями из-за.. . сопутствующего повреждения. . . височные доли, что серьезно ухудшает автобиографическую память ».
И можно также отметить, что электрическая стимуляция этих островных областей не особенно эффективна для вызова сильных эмоциональных состояний сознания у людей, хотя болезненные сенсорно-аффективные чувства обычно испытываются [62]. Напротив, подкорковые стимуляции вызывают связное эмоциональное поведение, включая особенно сильные эмоциональные вокализации у животных и сильные эмоциональные состояния у людей [25], [26].Историческая реконструкция нейронных связей областей мозга, где стереотаксические поражения эффективно использовались для лечения депрессивных людей, которые не ответили на традиционные методы лечения, подчеркивает конвергенцию входных сигналов в первичные позитивные эмоциональные сети, такие как система SEEKING [63].
Результаты и обсуждение
Выводы
Вопрос о том, испытывали ли другие животные внутренние переживания, способствующие контролю над поведением, с самого начала беспокоил бихевиористскую науку.Хотя большинство исследователей остаются агностиками по таким спорным вопросам, в настоящее время имеется множество экспериментальных данных, указывающих на то, что у всех млекопитающих есть эмоциональные сети с отрицательной и положительной валентностью, сосредоточенные в гомологичных областях мозга, которые могут опосредовать аффективные переживания, когда животные эмоционально возбуждены. Соответствующие доказательства таковы:
- Ученые, занимающиеся мозгом, могут вызывать мощные эмоциональные реакции с помощью локализованного ESB, приложенного к определенным областям мозга, одинакового для всех когда-либо тестированных видов млекопитающих.Таким образом можно вызвать по крайней мере 7 типов эмоционального возбуждения, и мы обращаемся к базовым системам с помощью специальной номенклатуры — ПОИСК, ГНЕЗДО, СТРАХ, ПОХОЖДЕНИЕ, ЗАБОТА, ПАНИКА / СКОРБЬ и ИГРА.
- Эти подкорковые структуры гомологичны всем млекопитающим, которые были протестированы. Если возбудить систему СТРАХА, все изученные виды будут демонстрировать схожие крайне негативные эмоциональные реакции с различиями, конечно, в типичных для каждого вида деталях.
- Все эти базовые эмоциональные побуждения, от СТРАХА до социальной ИГРЫ, остаются неизменными после радикальной нео-декортикации в раннем возрасте; таким образом, неокортекс не важен для генерации эмоциональности первичного процесса.
- Эмоциональные возбуждения, вызванные ESB, не являются психологически нейтральными, поскольку все они могут служить «наградой» и «наказанием» в мотивации обучения; такие аффективные предпочтения особенно хорошо индексируются обусловленными предпочтениями к месту и отвращением к месту, а также стремлением животных включать или выключать такие ESB.
- Сопоставимо локализованный ESB человеческого мозга вызывает соответствующие аффективные переживания — ощущаемые эмоциональные возбуждения, которые обычно возникают без причины. В сочетании с данными о животных это обеспечивает надежные доказательства эмоциональных переживаний у животных, демонстрирующих первичные типичные для вида (инстинктивные) эмоциональные возбуждения, и предлагает стратегию двойного аспекта монизма, в соответствии с которой последовательности инстинктивного эмоционального поведения могут служить заместителями эмоциональных чувств у животных.
Очевидно, мы можем спросить, испытывают ли животные что-либо, только увидев, имеют ли такие состояния значение для животных. Будут ли они включать или отключать эти состояния? Вернутся ли они или будут избегать мест, где такие состояния были искусственно вызваны (обусловленные предпочтения мест и отвращение)? Если такие присущие мозгу «награды» и «наказания» , а не испытывают другие млекопитающие, то перед нами действительно стоит гораздо большая загадка, действительно глубокая научная дилемма: как могут вознаграждения и наказания, которые обычно испытывают люди, контролировать поведение животных через бессознательные нейронные механизмы? Просто постулируя жуткий бессознательный процесс, называемый «подкреплением»? У людей сильные эмоции могут быть вызваны только нервной системой, которая явно древняя и гомологична всем млекопитающим.Почему такие состояния, вызванные подкорковыми областями человеческого мозга, должны сильно отличаться от состояний в мозге животных? Из-за неокортикальных когнитивных способностей «считывания»? Это предположение создает больше загадок, чем разрешает в настоящее время.
Возможно, самый большой вклад межвидовых исследований аффективной нейробиологии — это решительное возвращение других млекопитающих к их надлежащему статусу сознательных, чувствующих существ. Эти знания могут предоставить новую информацию о психических расстройствах и более полное понимание нейронных источников аффективных состояний человека (например,г., [64], [65]). Но это знание также заставляет нас сталкиваться с этическими дилеммами. Последствия такого знания для того, как мы живем с другими существами мира, огромны. Ясно, что подкорковые силы нашего разума — разнообразные аффективные системы, управляющие нашими основными образцами жизни, — позволяют нам чувствовать яркую жизнь, а также мрачное отчаяние. Эти же системы опосредуют различные виды, типичные опыты «вознаграждений» и «наказаний», которые могут быть очень похожи в эмоциональном плане у разных видов.
Одно из следствий этого направления исследований состоит в том, что мы, возможно, никогда не поймем эмоциональную глубину нашей человечности, если будем игнорировать эмоциональную преемственность первичного процесса с нечеловеческими животными. Этот натуралистический, но все же новый научный взгляд на разум животных должен помочь прояснить природу нашей собственной душевной жизни. Если так, это может иметь огромное значение для нашего воспитания детей, обращения друг с другом и с самими собой, а также для того, как мы будем уважать животных, с которыми мы должны найти лучшие способы делить землю.
Развязка
Я пишу этот заключительный раздел отчасти в ответ на мнение рецензента этой статьи, который предположил, что я несправедливо оценивал уровень научной работы, проводимой в настоящее время в отношении эмоций животных. В качестве пояснения я хочу различать исследования эмоций, связанные только с поведением животных, и исследования поведенческой нейробиологии, которые представляют собой очень обширную и ценную литературу, но не основаны на непосредственном изучении эмоциональных чувств у животных. Напротив, стратегии аффективной нейробиологии стремятся изложить причинно-следственные / конститутивные стратегии для понимания основных «механизмов» аффективных переживаний в мозге млекопитающих.Примечательно, что исследование эмоций первичного процесса может проводиться на полностью анестезированных животных, поскольку некоторые показатели, такие как аппетитное фырканье, все еще выражаются под полной анестезией.
В этом эссе, возможно, я не передал тот высокий уровень интереса, который существует в изучении эмоций за пределами области нейробиологии, особенно среди некоторых специалистов по поведению животных. Существует множество статей о тонких эмоциональных процессах высшего порядка, таких как сочувствие, подражание и справедливость, и это, конечно же, все больше и больше работ по эмоциональному поведению животных .В самом деле, Марион Докинз [66] и Франц де Ваал [67] долгое время выступали за исследование различных эмоциональных моделей поведения животных, одновременно выражая сомнение в том, можем ли мы сделать науку из их эмоциональных состояний . Если внимательно прочитать этих выдающихся ученых, легко понять, почему они не решаются говорить или даже поддерживать разговоры об эмоциональных переживаниях и неявно прибегают к агностическому изречению, выдвинутому Нико Тинбергеном: «Потому что субъективные явления нельзя наблюдать объективно. у животных бессмысленно утверждать или отрицать их существование »( vide supra ).
Например, Докинз и де Ваал совершенно недвусмысленно заявили, что совершенно невозможно постичь, с научной точки зрения, , качественную эмпирическую природу разума животных. Например, в ее замечательной книге 1993 года Только нашими глазами? , Докинз спрашивает, можем ли мы экспериментально подтвердить утверждение, что животные обладают истинными эмоциональными чувствами, и делает это во всех последующих работах, которые я читал. Например, в ее обсуждении 2001 года «Кому нужно сознание?» В конце она говорит: «Важно четко понимать, где заканчиваются наблюдаемые факты о поведении и физиологии и начинаются предположения о субъективном опыте других видов.Каким бы правдоподобным ни было предположение о том, что другие виды обладают сознательными переживаниями, подобными нашему, это предположение нельзя проверить так же, как мы можем проверить теории о поведении, гормонах или активности мозга »([66] с. S28). де Ваал сделал то же самое, но с некоторым смягчением этой точки зрения (см. конец этой «Развязки»).
Их тонкие точки зрения не совпадают с моей точкой зрения: причинный нейробиологический анализ изменил «игру с мячом». Теперь мы можем сделать множество проверяемых прогнозов об эмпирических аспектах искусственного возбуждения эмоциональных цепей мозга и о том, как такие знания могут повлиять на человеческий опыт.Теперь дело уже не в аргументации, а в «весе доказательств»! И это все, что когда-либо было у науки. В настоящее время масса доказательств, основанных на сделанных прогнозах, в подавляющем большинстве относится к стороне аффективных переживаний животных, и почти не поддерживает другую сторону. Ученые, будучи крайними скептиками, должны соблюдать правила научной игры и признать, что нейробиологические данные теперь убедительно подтверждают существование различных аффективных чувств.Принятие доказательств открывает реальную возможность того, что мы можем расшифровать основы человеческих эмоций посредством изучения функций мозга животных.
Другие ученые, работающие в более популярном русле, особенно Марк Бекофф [39], не испытывали таких колебаний; он предполагает, что нашей симпатии к природе, наряду с наблюдениями за нюансами поведения животных, достаточно, чтобы преодолеть межвидовой ментальный мост. Я согласен как человек, но не как ученый, тем более что наука теперь обеспечивает надежный мост для людей, которые обладают большой эмоциональной чувствительностью к другим животным, чтобы использовать научно обоснованные аргументы, а не свои личные убеждения.Например, я помню, как сидел у костра с тремя друзьями и навещал членов группы по охране слонов в заповеднике Тимбавати, примыкающем к парку Крюгера в Южной Африке, осенью 2008 года. Эти защитники слонов беспокоились о том, сколько людей продолжают им рассказывать что другие животные, в том числе слоны, не испытывают эмоциональных чувств, только люди. Я объяснил, как научные данные из аффективной нейробиологии эмпирически опровергают эти традиционные убеждения, и поделился тем, что сильное опровержение этих укоренившихся убеждений просто требует точной передачи уже существующих доказательств — данных того типа, который уже обсуждался здесь.
Мой аргумент состоит в том, что чувствительные позиции, которые одновременно либеральны на эмоционально-поведенческих уровнях, но консервативны на феноменологическом научном уровне, например, выдвинутые Докинзом и де Ваалом, все же могут быть подходящими для более высоких когнитивных аспектов ментальной жизни животных (например, , их возможные познания и мысли), но этот скептицизм больше не должен применяться к их эмоциональным чувствам ( влияет на ). Это просто потому, что валентная нейронная инфраструктура аффективных состояний хорошо изучена с помощью традиционных функциональных нейробиологических методов [2], которые предоставляют научное подтверждение текущим аргументам.Поскольку такая наука требует нейронных исследований, и лишь немногие специалисты по поведению животных занимаются такой работой, понятно, что они не полностью взвесили множество возможностей спуститься до субъективного уровня эмпирически с помощью нейробиологии. Это не только подтвердило бы их собственные взгляды на важность эмоций в жизни животных, но и обеспечило бы эпистемологию для дальнейшего прогресса. Как ни странно, они еще не воспользовались этой эмпирической возможностью и не признали надежных экспериментальных стратегий, которые предлагает нейробиология.В результате сила очень традиционной формы скептицизма в настоящее время продолжает перевешивать доказательства даже в умах самых чувствительных исследователей поведения животных.
Это не означает, что мы можем читать мысли животных во всех деталях, но мы можем читать аффективные возбуждения и типы валентностей, пронизывающих их умы. В сочетании с сопоставимыми исследованиями на людях — работа, которая обычно проводится в контексте нейрохирургии при различных расстройствах (болезнь Паркинсона, депрессия и т. Д.)) с терапевтической стимуляцией глубокого мозга — мы также можем делать конкретные прогнозы и тем самым получать подтверждающие доказательства [68] о гомологичных классовых сходствах в наших аффективных переживаниях. Массивная подкорковая концентрация аффективных цепей предполагает, что такие способности мозга и разума развились задолго до более поздних излучений разнообразия млекопитающих. Разнообразие видов, несомненно, означает, что будет много различий в типах, продолжительности и интенсивности эмоциональных переживаний у разных видов и разных людей (включая людей), но это не сильно снижает возможность открытия общих принципов, которые работают у разных видов.
Насколько мне известно, ни Докинз, ни де Ваал не рассматривали свою «субъективистскую дилемму» других умов, будь то людей или других животных, и не осознавали, насколько серьезно это препятствует принятию точки зрения аффективной нейробиологии, отстаиваемой здесь. Таким образом, эмпирическое изучение эмоциональных чувств в течение некоторого времени было реальной проблемой в нейробиологии, хотя немногие, так сказать, «сделали решительный шаг». В настоящее время существует множество межвидовых нейроаффективных прогнозов, которые можно сделать [2], [65], [68].
С другой стороны, различные ученые, пишущие в популярной манере, такие как Темпл Грандин [1], [63] и, в первую очередь, Марк Бекофф [39], признают реальность животных чувств. Но эти ученые и многие другие с просвещенными взглядами не проводили нейробиологических исследований эмоциональных процессов. Следовательно, их важные отстаивания кажущейся самоочевидной интуиции — это не то же самое, что продвижение строгих предсказаний, допускаемых нейробиологическими подходами. В конце концов, неврология — единственный способ проверить такие конструкции, а также пролить свет на то, что механически (конститутивно) означает иметь субъективный опыт.Надеюсь, мои убедительные аргументы в пользу стратегий аффективной нейробиологии, контекстуализированные, надеюсь, точного изображения исторических предшественников, не будут рассматриваться как простые жалобы или эмпирически необоснованный антропоморфизм. Цель состоит в том, чтобы продвигать науку о разуме.
Мы, наконец, можем извлечь выгоду из научно-обоснованных нейроэволюционных стратегий, чтобы понять разум других, не только для того, чтобы пролить свет на аффективный менталитет других существ, но и для лучшего понимания своего собственного.Почему такие усилия так важны? Такие знания обладают замечательным потенциалом для продвижения понимания наших собственных эмоциональных чувств с научной точки зрения, возможно, впервые в истории человечества. Обладая этими знаниями, мы можем продвигать психиатрические идеи и стремиться к научному уважению разума других существ, понимая, как они могут чувствовать свои эмоции так же интенсивно, как и мы.
Конечно, термины, используемые в исследованиях сознания — чувствительность, осведомленность, субъективность, аффекты, чувства — не могут быть точными и, без сомнения, используются разными учеными по-разному.Для меня самым простым и легким является слово «переживание» — а именно определенные состояния мозга ощущаются как нечто субъективное и поэтому заслуживают того, чтобы называться феноменально сознательными. Конечно, другие могут использовать термин «сознание» только тогда, когда можно показать, что животные «осознают» (могут думать и размышлять) о своем опыте. Я считаю, что это слишком предвзятое и недальновидное мнение.
Если использовать концепцию сознания феноменально, заякоренную просто существованием субъективных переживаний , кажется вероятным, что сознание первичного процесса бывает двух основных разновидностей — когнитивное (связанное с экстероцептивными, генерирующими восприятие сенсорными входами) и аффективные (внутренние состояния, которые по-разному воспринимаются как хорошее и плохое).Если это так, то при рассмотрении эволюционного расслоения Мозгового Разума (рис. 2) мы должны признать, что аффективные функции в мозге более медиальны, чем внешние перцепционные, что предполагает, что аффект более древний и, следовательно, имел бы приоритет при построении. психического аппарата. Возможно, термин «осознание» следует использовать только для высших форм перцептивного сознания. По моему мнению, сенсорное восприятие каким-то в настоящее время неизвестным образом могло возникнуть из уже существовавшей нейронной платформы аффективной нейродинамики [2], [6], [43].Если это так, аффективные переживания могут по-прежнему не зависеть от когнитивных знаний , которые вы испытываете при таких состояниях мозга.
В заключение, я хотел бы отметить, что как только была завершена последняя редакция этой рукописи, появилась прекрасная статья Франца де Ваала на эту тему [67], которая представляет собой убедительный аргумент для ученых, чтобы возобновить интерес к эмоциям, но в некотором смысле. которые «избегают вопросов, на которые нет ответа, и рассматривают эмоции как психические и телесные состояния, которые усиливают поведение, соответствующее экологическим проблемам» (стр.191). В этой статье де Ваал приводит убедительные аргументы в пользу важности эмоций животных, не переходя Рубикона к обсуждению эмоциональных переживаний.
Как теперь выражается де Ваал, в более сдержанной манере по сравнению с более ранней версией рукописи (я был рецензентом), мы можем изучать эмоции животных, «ничего не зная о связанных с ними переживаниях» (стр. 199) и что « Самым большим препятствием для изучения эмоций животных является распространенное возражение, что «мы не можем знать, что они чувствуют.«Хотя это, несомненно, правда, мы должны понимать, что такие проблемы также имеют место и для других людей (стр. 199). Но стратегии аффективной нейробиологии теперь предоставляют необходимый «вес свидетельств», указывающих на то, что животные действительно «чувствуют», хотя, по общему признанию, мы не можем быть очень точными в отношении переживаемой природы их чувств, помимо нескольких различных форм хороших и плохих эмоциональных переживаний. Но то, как их мозг позволяет им по-разному чувствовать себя хорошо и плохо, однажды впервые с научной точки зрения проинформирует нас о природе наших собственных чувств.Межвидовые этические последствия этого знания, хотя и интуитивно понятны многими, огромны.
.