История изучения стресса: История изучения стресса — все самое интересное на ПостНауке

История изучения стресса | Granite of science

Когда стресс полезен, а когда вреден? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо разобраться в тех механизмах, при помощи которых организм контролирует гомеостаз и поддерживает относительно стабильные внутренние условия своего существования.

Любой организм — открытая система: мир воздействует на нас, мы воздействуем на мир. И одновременно — система, которая умеет поддерживать внутри себя постоянство множества сложных процессов и важных показателей. Приспосабливаться к изменениям окружающей среды помогают различные адаптивные механизмы, причем чем организм сложнее, тем больше у него способов справиться с внешним воздействием. Все эти способы действуют скоординированно, вместе складываясь в сложную мозаику под названием «стресс». 

О том, как ученые открывали отдельные элементы этой мозаики, рассказывает Анна Усенко, кандидат биологических наук, нейрофизиолог, преподаватель института психологии имени Л. С. Выготского, РГГУ.

Стресс в современном понимании — неспецифическая реакция организма, возникающая под действием сильных, опасных, угрожающих организму факторов, которые мобилизуют его адаптационные механизмы, обеспечивающие приспособление к возникшей ситуации. 

Есть другое определение: стресс — это реакции организма, которые характеризуются перенапряжением его адаптационных механизмов. Ганс Селье, автор концепции стресса,изначально рассматривал стресс как патологическую реакцию. Однако по мере изучения условий и механизмов развития стрессовой реакции он пришел к иному определению: стресс — это любые требования к организму, которые предъявляют ему текущие обстоятельства. Иными словами, стресс — это часть нашего повседневного опыта.

Ганс Селье 

Клод Бернар и концепция гомеостаза

Первая предпосылка к возникновению концепции стресса — созданное Клодом Бернаром учение о гомеостазе как об относительном постоянстве состава и свойств внутренней среды организма. Бернар ввел представление о внутренней среде живого организма, которая существенно отличается от среды внешней, окружающей. Курс общей физиологии. Свойства живых тканей 1867.

При этом организм является открытой системой, которая взаимодействует с внешней средой, обменивается с ней веществом и энергией: получает из окружающей среды вещества и энергию в одной форме, а выделяет их в эту среду в другой форме. А внутри этой системы происходит множество биохимических реакций и физиологических процессов, которые изменяют ее внутреннее состояние. Эти процессы лежат в основе жизнедеятельности организма, позволяют ему выживать и адаптироваться к постоянно меняющейся окружающей среде, и изменяться самому в ходе адаптаций.

Клод Бернар

Клод Бернар определял гомеостаз как комплекс относительно постоянных химических показателей и физико-химических свойств внутренней среды организма. Например, клетки способны поддерживать относительно стабильный мембранный потенциал, сохраняя разность концентраций ионов снаружи и внутри клетки. Еще один пример: организм поддерживает строго определенную концентрацию солей в крови и межклеточной жидкости (0,9%) — это один из важнейших показателей гомеостаза. 

Каждая клетка, каждый многоклеточный организм обладают механизмами, которые позволяют удерживать показатели внутренней среды в относительно стабильном состоянии, несмотря на постоянные изменения как во внутренней среде, так и в окружающей среде. Причем в основе своей эти механизмы сходны у всех живых организмов: клетка реагирует на воздействия среды, изменяется, приспосабливается, сохраняя при этом стабильность собственной структуры и процессов жизнедеятельности.

Как поддерживать гомеостаз. В нашем организме есть два механизма регуляциии координации функций структур организма. Первый механизм — гуморальный — регуляция функций при помощи биологически активных веществ, которые выделяются клетками разных тканей и органов, доставляются к другим клеткам (своим мишеням) кровью, лимфой и через тканевую жидкость. Эти жидкие ткани и составляют внутреннюю среду организма. Наиболее известная группа среди этих биологически активных веществ —гормоны, которые выбрасываются в кровь, разносятся ею по организму и влияют на множество клеток, заставляя их работать согласованно. 

Второй механизм регуляции — нервная регуляция

 — появился в ходе эволюции позже, но оказался эффективнее.

От рефлексов к поведению. Изучение нервной регуляции — следующий этап в формировании концепции о стрессе — привел к созданию рефлекторной теории. В развитие рефлекторной теории внесла серьезный вклад российская физиологическая школа. Систематические исследования рефлексов начались с работ Ивана Михайловича Сеченова. Они получили продолжение и развитие в работах И.П.Павлова, А.А.Ухтомского, Л.А.Орбели. 

Иван Сеченов и лягушки, опыты которые помогли в исследовании рефлексов

На основе этих исследований сложилось представление о механизмах, обеспечивающих согласованную, скоординированную работу клеток, органов и их систем, направленную на достижение одной общей цели, той, которая стоит перед организмом в целом. Рефлекторная теория позволила понять, как мозг воспринимает информацию, оценивает ее, принимает решения и как обеспечивает ответную системную реакцию организма. Эта теория положила начало системному подходу в анализе свойств живого, в анализе состояния клетки, органа, организма в целом.

Параллельно с развитием рефлекторной теории продолжались исследования внутренней среды организма, механизмов поддержания гомеостаза, но теперь уже на уровне высокоорганизованных животных, имеющих сложную нервную систему и специфический механизм адаптации к окружающей среде — поведение. Животные обладают широким репертуаром адаптивного поведения. И это не только врожденное поведение, но и поведение, которое особь приобретает в ходе индивидуального опыта, взаимодействуя со средой (успешно или неудачно), сохраняя этот опыт в памяти и далее воспроизводя его в разных ситуациях. 

В этой области особенно выделяются исследования  американского физиолога Уолтера Кеннона, который, опираясь на рефлекторную теорию, изучал механизмы поддержания гомеостаза у животных (кошек и собак), создавая для них стрессовые условия.

Именно Кеннон впервые использовал термин «стресс» применительно к механизмам поддержания гомеостаза. Стрессовые условия вызывали у животных ответные защитные реакции, которые были охарактеризованы как «бей или беги» (fight-or-flight). 

Стресс как система

Исследования Кеннона завершили оформление системного подхода к изучению стресса, доказывая, что организм всегда отвечает на любое воздействие целостно, т. е. реагируя на всех уровнях своей организации. И на психическом уровне, через восприятие и анализ информации, принятие решения (бежать или драться), и на уровне физиологическом, через процессы, которые обеспечат сохранение целостности организма и его внутренней среды, ее стабильных показателей.

Объединились все эти идеи в концепции стресса, которую предложил Селье. Он сформулировал определение стресса и разработал комплекс методов, позволяющих исследовать стресс-механизмы. 

Уолтер Кеннон в своей лаборатории (Является автором термина  «реакция «бей или беги»)

В своих первых клинических исследованиях в качестве модели стресса он изучал динамику развития инфекционных заболеваний. И обнаружил, что на начальных этапах на клеточном уровне ответные реакции сопротивления инфекции практически одинаковы — независимо от природы инфекционных заболеваний. Из этих исследований родилось представление о стрессе как о неспецифической (общей) реакции организма на любое воздействие. Селье предложил новый термин — общий адаптационный синдром. 

Изначально стресс изучали медики и биологи, поэтому речь всегда шла о вреде для организма. Но если стресс возникает как обязательная реакция на внешнее воздействие, возможно, он может быть полезным? А если стресс — это неизбежность (а это, скорее всего, так), то можно ли им управлять? И если им можно управлять, то каким образом? На эти вопросы невозможно получить ответ только в одной плоскости медицины, биологии или психологии. Речь о сложном человеческом организме, исследовать который эффективнее на стыке наук. 

Читайте также «Статья Г. Селье о стрессе, вызвавшая серьезную полемику и многочисленные исследования»

История учения о стрессе

10. 11.2015

Многообразие форм проявлений стресса, причин возникновения эффектов его влияния на здоровье и профессиональную деятельность обусловливается тем, что практически любой человек в течение своей жизни неоднократно переживает это состояние. По образному выражению N.H. Rizvi

«… стресс вездесущ; он является оттенком жизни: одним нравится его вкус и они используют его для достижения желаемого результата, другим он не нравится и их организм стремится отреагировать на стресс должным образом» [440, c. 103].

В то же время обширность пространства жизненных явлений и событий, индивидуальных особенностей человека, связанных с проявлением стресса, определяют многоплановость этого понятия, а подчас и недостаточную его четкость. Г. Селье сказал, что:

«стресс, подобно теории относительности, является научной концепцией, которая страдает от смешения в сознании представлений, отражающих хорошее знание проблемы и недостаточное ее понимание» [454, c. 127].

Формирование концепции стресса нашло свое отражение в целом ряде его теорий и моделей, существенно различающихся между собой и в то же время в чем-то друг друга дополняющих и развивающих.

Теория стресса впервые предложена Г. Селье в 1936 году, опубликована в 1950 году, а наиболее полное ее представление и развитие нашло отражение в более поздних исследованиях.

В теории Г. Селье стресс рассматривается с позиции физиологической реакции на физические, химические и органические факторы. Основное содержание теории может быть обобщено в четырех положениях.

1. Все биологические организмы имеют врожденные механизмы поддержания состояния внутреннего баланса или равновесия функционирования своих систем. Сохранение внутреннего равновесия обеспечивается процессами гомеостазиса. Поддержание гомеостазиса является жизненно необходимой задачей организма.
2. Стрессоры, то есть сильные внешние раздражители, нарушают внутреннее равновесие. Организм реагирует на любой стрессор, приятный или неприятный, неспецифическим физиологическим возбуждением.
   Эта реакция является защитно-приспособительной.
3. Развитие стресса и приспособление к нему проходит несколько стадий. Время течения и перехода на каждую стадию зависит от уровня резистентности организма, интенсивности и длительности воздействия стрессора.
4. Организм имеет ограниченные резервы адаптационных возможностей по предупреждению и купированию стресса – их истощение может привести к заболеванию и смерти.

Обобщение результатов исследований позволило Г. Селье обосновать существование трех стадий процесса, названного им общим адаптационным синдромом.

Стадия тревоги  возникает при первом появлении стрессора. В течение короткого периода снижается уровень резистентности организма, нарушаются некоторые соматические и вегетативные функции. Затем организм мобилизует резервы и включает механизмы саморегуляции защитных процессов. Если защитные реакции эффективны, тревога утихает и организм возвращается к нормальной активности. Большинство стрессоров разрешается на этой стадии.

Такие краткосрочные стрессы могут быть названы острыми реакциями стресса.

Стадия резистентности  (сопротивления) наступает в случае продолжительного воздействия стрессора и необходимости поддержания защитных реакций организма. Происходит сбалансированное расходование адаптационных резервов на фоне адекватного внешним условиям напряжения функциональных систем.

Стадия истощения  отражает нарушение механизмов регуляции защитно-приспособительных механизмов борьбы организма с чрезмерно интенсивным и длительным воздействием стрессоров. Адаптационные резервы существенно уменьшаются. Сопротивляемость организма снижается, следствием чего могут стать не только функциональные нарушения, но и морфологические изменения в организме.

Г. Селье предложил различать «поверхностную» и «глубокую» адаптационную энергию. Первая доступна «по первому требованию» и восполнима за счет другой – «глубокой». Последняя мобилизуется путем адаптационной перестройки гомеостатических механизмов организма. Ее истощение необратимо, как считает Г. Селье, и ведет к гибели или к старению. Предположение о существовании двух мобилизационных уровней адаптации поддерживается, как отмечает Л.А. Китаев-Смык, многими исследователями.

В настоящее время сравнительно хорошо изучена первая стадия развития стресса – стадия мобилизации адаптационных резервов («тревога»), на протяжении которой в основном заканчивается формирование новой «функциональной системности» организма, адекватной новым экстремальным требованиям среды. Второй и третьей стадиям развития стресса, то есть стадии устойчивого расходования адаптационных резервов и стадии их истощения, посвящены немногочисленные исследования.

Характеризуя основную особенность концепции стресса, Л.А. Китаев-Смык отмечает, что «объект исследований Селье – неспецифические симптомы адаптации стресса – понятие относительное. Их можно “увидеть”, только вычленяя подобные симптомы из множества симптомов адаптации. Стресс – понятие, теряющееся при чрезмерно большом или чрезмерно малом круге наблюдаемых симптомов. В теоретических построениях Г. Селье присутствуют относительность причинности и целесообразность стресса. Относительно и понятие целостности носителя стресса: это локальные структуры в организме при “местном адаптационном синдроме”, это весь организм, отвечающий “общим адаптационным синдромом”, это та или иная совокупность людей при социально-психологических проявлениях эмоционального стресса».

Под влиянием взглядов Г. Селье внимание многих исследователей сфокусировалось на физических, биологических или морфологических изменениях, возникающих в результате действия стресс-факторов. При этом отходит на второй план динамика соотношений реакций организма с побуждающей причиной (стресс-воздействием) и внутренними, психологическими факторами данной личности. Детально изучаются гормональные, метаболические, нейрохимические сдвиги при развитии эмоционального стресса, но недостаточно сколько-нибудь систематизированных исследований по оценке динамики и сопряжения физиологических реакций организма с характеристиками адаптивного поведения и эмоциональным состоянием в разные периоды воздействия стресс-стимулов. Тем более не учитывается влияние психосоциальных факторов критических значений в развитии стресса у человека, роль когнитивных процессов в регуляции стрессовых реакций и преодолении стресса.

Эта теория не отражает те стрессовые эффекты, которые происходят в ответ на влияние среды «средней степени неблагоприятности» или такие, которые являются вредными только для некоторых людей, но безвредны для других. Поэтому у многих исследователей возникает неудовлетворенность при попытке изолированного рассмотрения стресс-реакции как комплекса биохимических (энергетических) процессов или исследования отдельных нейрофизиологических, вегетативных коррелятов психологического стресса.

Известно, что концепция Г. Селье об общем адаптационном синдроме не включает нервное звено регуляции ответной реакции организма на стресс-воздействия. Такой подход был подвергнут в свое время справедливой критике. Многочисленными последующими исследованиями отчетливо показано, что механизм неспецифической резистентности организма не может быть сведен к изменению уровня «адаптивных гормонов» в крови, а имеет гораздо более сложную природу. Нервной системе в регуляции явлений реактивности и адаптации организма принадлежит ведущая и решающая роль. Эмоциональное напряжение всегда сопровождает так называемый физический стресс. К. Лишшак и Э. Эндреци подчеркивают, что уровень секреции адренокортикотропного гормона определяется аффективным компонентом, «эмоциональным зарядом» активности. Эмоциональное возбуждение является единственным фактором, стимулирующим гормональную адаптационную реакцию. Гомеостатические реакции в свою очередь определяются поведенческой реакцией организма, выражающейся в подготовке к борьбе, бегству. Но при таком подходе, как указывает П.Д. Горизонтов, концепция стресса должна была бы первично рассматриваться не как физиологическая, а как поведенческая концепция.

Однако критические замечания в адрес теории Г. Селье не столько опровергали или ставили под сомнение основные ее положения, сколько раздвигали рамки, подтверждали принципиальную универсальность концепции и определяли перспективы ее развития.

Концепции стресса довольно быстро стали предметом психологических исследований, особенно после выступления Г. Селье перед Американской ассоциацией психологов в 1955 году. Почему эта концепция оказалась так популярна в психологическом мире? M. Applay и R. Trumbull утверждают, что это произошло по причине содержательной полноты этой концепции, – она по сути вобрала в себя все то, что определяется понятиями «тревога», «конфликт», «эмоциональный дистресс», «угроза собственного “Я”», «фрустрация», «напряженное состояние» и т. п. Кроме того, вследствие широкого применения этого понятия в биологии, оно открывало реальную возможность установления связи между физиологическими и психологическими явлениями.

Дальнейшее развитие учения о стрессе сопровождалось формированием новых концепций, теорий и моделей, отражающих общебиологические, физиологические, психологические взгляды и установки на сущность этого состояния, причины его развития, механизмы регуляции, особенности проявления.

Основные этапные теории и модели стресса были подробно описаны нами ранее:

1. Генетически-конституциональная теория , суть которой сводится к положению, что способность организма сопротивляться стрессу зависит от предопределенных защитных стратегий функционирования вне зависимости от текущих обстоятельств. Исследования в данной области являются попыткой установить связь между генетическим складом (генотипом) и некоторыми физическими характеристиками, которые могут снизить общую индивидуальную способность сопротивляться стрессу.
2. Модель предрасположенности  (diathesis ) к стрессу  основана на эффектах взаимодействия наследственных и внешних факторов среды. Она допускает взаимное влияние предрасполагающих факторов и неожиданных, сильных воздействий на развитие реакций напряжения.
3. Психодинамическая модель , основанная на положениях теории Зигмунда Фрейда. В своей теории он описал два типа зарождения и проявления тревоги, беспокойства: а) сигнализирующая тревога возникает как реакция предвосхищения реальной внешней опасности; б) травматическая тревога развивается под воздействием бессознательного, внутреннего источника. Наиболее ярким примером причины возникновения данного типа тревоги является сдерживание сексуальных побуждений и агрессивных инстинктов. Для описания результирующих симптомов этого состояния Фрейд ввел термин «психопатия повседневной жизни».
4. Модель H.G. Wolff , согласно которой автор рассматривал стресс как физиологическую реакцию на социально-психологические стимулы и установил зависимость этих реакций от природы аттитюдов (позиций, отношений), мотивов поведения индивида, определенности ситуации и отношения к ней.
5. Междисциплинарная модель стресса  – стресс возникает под влиянием стимулов, которые вызывают тревогу у большинства индивидов или отдельных их представителей и приводит к ряду физиологических, психологических и поведенческих реакций, в ряде случаев патологических, но возможно и приводящих к высшим уровням функционирования и новым возможностям регулирования.
6. Теории конфликтов . Несколько моделей стресса отражают взаимосвязь поведения субъектов в обществе и состояния напряжения в отношениях, сопровождающих групповые процессы. Основные причины напряжения связаны с необходимостью членов общества подчиняться его социальным нормативам. Одна из теорий конфликта полагает, что предупреждение стресса должно основываться на предоставлении членам общества благоприятных условий для развития и большей степени свободы в выборе жизненных установок и позиций. Теории конфликтов рассматривают также в качестве причин стресса факторы устойчивости социальных отношений, распределения экономических благ и услуг в обществе, межличностное взаимодействие во властных структурах. Социальные аспекты лежат в основе и таких теорий стресса, как эволюционная теория социального развития общества, экологическая теория (роль социальных явлений в обществе), теория жизненных изменений (в семье, на работе и т. д.).
7. Модель D. Mechanik . Центральным элементом в этой модели является понятие и механизмы адаптации. Адаптация определена автором как способ, которым индивид борется с ситуацией, со своими чувствами, вызванными этой ситуацией, он имеет два проявления: 1) преодоление (coping) – борьба с ситуацией; 2) защита (defense) – борьба с чувствами, вызванными ситуацией. Преодоление, «овладение» ситуацией определяется целенаправленным поведением и способностями в принятии индивидами адекватных решений при встрече с жизненными задачами и требованиями.
8. Стресс как поведенческие реакции на социально-психологические стимулы . Модель физиологического стресса H. Selye модифицировал B.P. Dohrenwend. Он рассматривает стресс как состояние организма, в основе которого лежат как адаптивные, так и неадаптивные реакции. Под стрессорными воздействиями он понимает прежде всего социальные по своей природе факторы, такие, например, как экономические или семейные неудачи, то есть объективные события – они нарушают (разрушают) или угрожают подорвать обычную жизнь индивида. Эти события не обязательно негативны и не всегда ведут к объективному кризису.
9. Системная модель стресса  отражает понимание процессов управления (поведения, адаптации и т. п.) на уровне системной саморегуляции и осуществляется путем сопоставления текущего состояния системы с его относительно стабильными нормативными значениями.
10. Интегративная модель стресса . Центральное место в модели занимает проблема, требующая от человека принятия решения и понятие которой определяется как проявление, воздействие на человека стимулов или условий, требующих от него превышения либо ограничения обычного уровня деятельности. Возникновение проблемы (трудностей с ее решением) сопровождается напряжением функций организма – если проблема не решается, напряжение сохраняется или даже нарастает – развивается стресс. Способности человека в решении возникающих перед ним проблем зависят от ряда факторов: 1) ресурсов человека – его общих возможностей по разрешению различных проблем; 2) личного энергетического потенциала, необходимого для решения конкретной проблемы; 3) происхождения проблемы, степени неожиданности ее возникновения; 4) наличия и адекватности психологической и физиологической установки на конкретную проблему; 5) типа выбранного реагирования – защитного или агрессивного. Значение и учет этих факторов определяют выбор стратегии поведения для предотвращения стресса.

Ключевые слова: Стресс

Источник: Бодров В.А. Психологический стресс: развитие и преодоление: ПЕР СЭ; Москва; 2006

Материалы по теме
Острая реакция на стресс . ..
Источники стрессов и конфликтов в организации Викулина О.В., Теория и практика психологии управления
Методика и методология изучения стресса Мандель Б.Р., Психология стресса
Эмоции, переживаемые при фрустрации и стрессе Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 1. Защитные психологические механизмы…
Стресс: понятие, фазы, виды Занковский А.Н., Психология деловых отношений
Основные способы борьбы со стрессом Полин А.В., Медицинская психология
Стресс и болезни Мандель Б.Р., Психология стресса
Непосредственные физиологические реакции на стресс и фрустрацию Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 1. Защитные психологические механизмы…

Раздел II.

Нормальный стресс

Глава 2. Стресс: история изучения, определение, кривая развития стрессовой ситуации

Вопросы, рассматриваемые в главе:

Стресс: история изучения и современные представления. Кривая развития стрессовой ситуации. Понятие о стрессоустойчивости.

Стресс: история изучения и современные представления

Основоположником учения о стрессе является лауреат Нобелевской премии физиолог Ганс Селье (1907—82). Бывший студент Пражского университета в 1936 г. опуб­ликовал первые наблюдения о больных, страдающих рас­стройствами различных систем организма. У всех таких больных наблюдалась потеря аппетита, мышечная сла­бость, повышенное артериальное давление, утрата моти­вации к достижениям. Г. Селье обозначил эти симптомы как «синдром просто болезни», показав, что при этом в организме у многих людей наблюдаются однообразные нарушения: изменения в коре надпочечников (увеличение размеров, кровоизлияния), истощение лимфоидной тка­ни (лимфатических узлов, тимуса), изъязвление желудка. Для описания совокупности всех неспецифических (не свойственных организму в норме) изменений внутри орга­низма он ввел понятие «стресс».

Всякий стимул, воздействующий на организм, вызыва­ет ряд адаптационных (приспособительных) реакций орга­низма и обладает специфическими (дрожь при холоде, повышение потоотделения при жаре) и неспецифически­ми (активизация работы надпочечников и выброс в кровь биологически активных веществ) действиями. Таким об­разом, все воздействующие агенты (стрессоры) кроме спе­цифического эффекта вызывают неспецифическую потребность осуществить приспособительные функции и тем самым восстановить нормальное состояние. Поэтому в настоящее время понятие «стресс» принято определять как неспецифический ответ организма на любое предъяв­ляемое к нему требование.

Было бы ошибкой полагать, что стресс — это некая враж­дебная сила, которую всегда следует избегать. Не всякий стресс является вредным. Стрессовая активация может вы­зываться положительными событиями, вызывающими позитивные эмоции (праздник, переезд в новую кварти­ру). Эти состояния обозначают как «эустресс». Нам всегда необходим стимул, для того чтобы сделать свою жизнь динамичной и наполненной, не бояться нестандартных ситуаций, не отказываться от новых возможностей и глав­ное — добиваться цели. Эустресс — это тот заряд бодрос­ти, который помогает нам справиться с делами в срок. Без него наша жизнь была бы серой и скучной.

Все эмоционально-стрессовые состояния, связанные с отрицательными переживаниями и имеющие ослабляю­щую, деструктивную силу, обозначают как «дистресс» (не­разрешенные конфликты, потеря близкого человека). Но и в этой ситуации стресс нельзя назвать вредным. Ведь именно стрессовая реакция дает человеку силы, которые он может использовать для преодоления трудной ситуации (аврал на работе, возможность убежать от грабителя). По­этому нельзя говорить, что стресс на хорошие события по­лезен, а на плохие — вреден. Граница между полезным и вредным стрессом порой бывает очень зыбкой. По прин­ципу «лучшее — враг хорошего» избыток положительных эмоций тоже может закончиться срывом, если оставить их без контроля.

Наиболее существенным недостатком в теории Г. Се­лье является отрицание ведущей роли центральной нерв­ной системы в происхождении стресса.

Г. Селье и его последователи показали, что синдром ответной физиологической реакции на стресс представ­ляет универсальную модель защитных реакций, направ­ленных на сохранение целостности организма, и одинаков как для человека, так и для животных. Но в отличие от животных, у человека физиологическая реакция может определяться не только непосредственным присутстви­ем стрессора, но и его психологическим воздействием на личность.

Таким образом, по отношению к человеку специфика стресса состоит в сознательной переработке отрицатель­ных эмоций с участием механизмов психологической за­щиты личности.

Естественным продолжением теории Г. Селье является теория эмоционального стресса Р. Лазаруса, которая про­водит разделение системного (физиологического) и пси­хического (эмоционального) стресса. Эмоциональный стресс выступает как ответ организма на внутренние и вне­шние процессы, при котором физиологические и психо­логические способности напрягаются до уровней, близких к пределу или их превышающих. В рамках данной теории различия между физиологическим и эмоциональным стрес­сом объясняются непосредственным воздействием небла­гоприятных факторов на организм при физиологическом стрессе и опосредованным (через включение отношения человека к ситуации) неблагоприятным воздействием при эмоциональном стрессе. Таким образом, при эмоциональ­ном стрессе прямого повреждающего воздействия на орга­низм может и не быть.

При эмоциональном стрессе фактором, вызывающим напряжение организма до уровней, превышающих нор­мальные приспособительные реакции, является предви­дение повреждения вследствие начавшего действовать или прогнозируемого неблагоприятного фактора. Таким обра­зом, необходимым условием возникновения развития пси­хологического стресса является восприятие угрозы. Эмоциональный стресс не возникает, если ситуация не воспринимается человеком как опасная. Восприятие и оценка ситуации как угрожающей тесно связаны с ког­нитивными процессами, особенностями личности чело­века (тревожность, эмоциональная устойчивость и др.) и его предшествующим опытом. Поэтому факторов и си­туаций, вызывающих одинаковый для всех людей стресс, не существует.

Обязательным атрибутом эмоционального стресса, сиг­налом, указывающим на недостаточность функциональ­ных резервов человека для преодоления угрозы, является тревога. Она определяется как чувство опасения или ожи­дания, связанного с возникновением или перспективой блокады актуальной потребности человека (фрустрации) и реализует важнейший неотъемлемый механизм эмоци­онального стресса.

Связывание чувства тревоги с угрозой, имеющей конк­ретное содержание, обозначается как страх. В целом тре­вога и страх являются основными признаками напряжения механизмов психической адаптации, стимулами, активи­зирующими адаптационные механизмы на поиск выхода из стрессирующей ситуации.

Дж. Эверли и Р. Розенфельд также считали, что в пре­вращении большинства раздражителей (внешних или внутренних) в стрессоры определенную роль играет эмо­циональная и мыслительная оценка данных стимулов. Если раздражитель не интерпретируется как угроза или вызов по отношению к личности, то стрессовая реакция вообще не возникает. Таким образом, большинство стрес­совых реакций, испытываемых людьми, на самом деле, по мнению Эверли и Розенфельда, создаются ими самими и длятся столько, сколько им разрешат.

На уровне биологических изменений в организме эмо­циональный стресс первично возникает как центральный нейрогенный процесс, а все периферические функцио­нальные нарушения развиваются вторично и фактически являются следствием эмоционального перенапряжения. В реализации эмоциональных возбуждений ведущую роль играют гормональные механизмы.

Физиологический стресс проявляется следующим об­разом: на ранних стадиях эмоционального напряжения нарушаются информационные связи между различными функциональными системами организма человека, и они начинают работать изолированно, напряженно, пытаясь самостоятельно поддерживать регулируемые ими пока­затели на оптимальном уровне. При продолжающемся стрессорном воздействии механизм саморегуляции ка­кой-либо наиболее ослабленной функциональной систе­мы человека нарушается, и тогда ее функция устойчиво изменяется: например, стойко повышается артериальное давление, снижается иммунитет и т.д. Регуляция соответ­ствующего физиологического показателя при этом до определенного времени осуществляется местными клеточ­ными механизмами, устойчивый дисбаланс которых при­водит к возникновению болезни.

Современные взгляды на стресс отличаются условнос­тью полного разделения физиологического стресса и стресса эмоционального. В физиологическом стрессе все­гда есть психические элементы и наоборот. Каков бы ни был стресс: эмоциональный или физиологический, один вид часто служит источником другого — эмоциональный стресс неизменно влечет за собой физиологический, а сильный физиологический стресс может повлиять на эмо­циональное состояние. Образуется порочный круг, что только усложняет решение проблемы, особенно при дли­тельном или хроническом стрессе.

Таким образом, можно сделать вывод, что даже единич­ный, кратковременный стресс — явление чрезвычайно сложное, затрагивающее все уровни функционирования организма, начиная от физиологического и заканчивая психологическим. От работы организма на каждом из этих уровней зависит успешность преодоления человеком стресса.

Кривая развития стрессовой ситуации

Что же происходит с нашим организмом при стрессе? Г. Селье в своей работе «Стресс жизни» отметил, что како­ва бы ни была причина стресса (холод, жара, боль, тоска или даже счастье), другими словами, какие бы требования ни предъявляла нам жизнь, в организме человека возни­кают одинаковые физические симптомы.

Бизнесмен, испытывающий постоянное давление со сто­роны клиентов и служащих; диспетчер аэропорта, который знает, что минутное ослабление внимания — это сотни погиб­ших; спортсмен, безумно жаждущий победы, — все они ис­пытывают стресс. Их проблемы совершенно различны, но медицинские исследования показали, что организм реагирует стереотипно, одинаковыми биохимическими изменениями, назначение которых — справиться с возросшими требовани­ями к «человеческой машине». Факторы, вызывающие стресс, различны, но они пускают в ход одинаковую, в сущности, био­логическую реакцию стресса.

Все включающиеся в организме человека при воздей­ствии стресса приспособительные механизмы Г. Селье назвал «общим адаптационным синдромом», или «стресс-реакцией». Существует 3 стадии развития этого синдро­ма: стадия тревоги, стадия сопротивления, стадия ис­тощения (рис. 1).

1. Стадия тревоги — это первоначальный отклик нашего организма на опасность или угрозу, возникающий для того, чтобы помочь нам справиться с ситуацией. Этот приспосо­бительный механизм возник еще на заре эволюции, когда для того, чтобы выжить, необходимо было побороть врага или избежать встречи с ним. Наше тело реагировало на опас­ность взрывом энергии, увеличивающим физические и пси­хические способности. Такая кратковременная «встряска» организма затрагивает практически все системы органов, именно поэтому многие исследователи проблемы стресса называют эту стадию «аварийной».

Традиционно в стадии тревоги выделяют фазу шока и противошока. Как только мозг воспринимает опасность, в кровь в большом количестве выбрасываются гормоны тревоги, сердце бьется быстрее, кровь от внутренних орга­нов устремляется к тем частям тела, которым предстоит действовать (мышцы туловища, рук и ног), печень вырабатывает больше сахара, чтобы обеспечить мышцы энер­гией. Ресурсы организма расходуются неэкономно, здесь все ставится на карту в попытке добиться цели любой це­ной. Эти, а также другие сложные изменения обычно воз­никают мгновенно и соответствуют фазе шока. Поскольку чрезмерный избыток гормонов и энергии, а также функ­ционирование систем органов «на износ» являются угро­зой для жизнедеятельности организма, довольно быстро на смену шоковой фазе приходит фаза противошока, при которой активизируются первые механизмы, снижающие воздействие стресса.

Таким образом, биологический смысл стадии тревоги заключается в максимальной мобилизации адаптационных ресурсов организма, быстром приведении человека в со­стояние напряженной готовности — готовности бороться или бежать от опасности.

2. Стадия сопротивления (резистентности) наступает, если стрессогенный фактор слишком силен или продолжает свое действие достаточно длительный промежуток времени. На этой стадии происходит приспособление к изменяющимся обстоятельствам. В результате этого возникает стойкая адаптация: активность физиологических процессов резко снижается, все ресурсы расходуются оптимально — организм готов к длительной борьбе за жизнь, его устойчивость к различным воздействиям повышена.

Все изменения, происходящие на этой стадии адаптаци­онного синдрома, можно считать обратимыми, поскольку прекращение воздействия стрессора возвращает организм в состояние нормы.

3. Стадия истощения. Если мы длительное время продолжаем идти навстречу стрессу, то наступит момент, когда мы уже не сможем найти силы, чтобы справиться с ситуацией. На этой стадии энергия исчерпана, физиологическая и психологическая защиты оказываются сломленными. Человек не имеет больше возможности сопротивляться стрессу. Помощь может прийти только извне — либо в виде поддержки, либо в виде устранения стрессора. На этой стадии происходят стойкие дезадаптивные нарушения, и, если стрессор продолжает действовать, организм может погибнуть.

Многие современные авторы описывают эмоциональ­ные субсиндромы стресса. Они, следуя один за другим в определенном порядке, сопровождают фазы развития стресса физиологического. Первым в предельно перено­симых экстремальных условиях проявляется эмоциональ­но-поведенческий субсиндром. На этом этапе могут воз­никать острые стрессовые реакции, такие как плач, истерика, проявление агрессии и др. (подробнее о них вы узнаете в разделе III). По своей сути данные реакции явля­ются защитными и направлены на выживание. Сознание сужается, человек отбрасывает ненужные детали — так ему легче бороться за жизнь. Тем не менее, острые стрессовые реакции в ряде случаев могут приводить к летальному ис­ходу (например, человек в состоянии двигательного воз­буждения может выброситься из окна горящего дома).

Эмоционально-поведенческий субсиндром сменяется вегетативным. При активизации всех физиологических систем наступает мобилизация, сопровождающаяся повы­шением внимания, активностью. Нагрузки, даже частые, протекающие на этой стадии, приводят к тренировке орга­низма, повышению его стрессоустойчивости.

После первых двух субсиндромов преимущественно выраженными становятся когнитивный (субсиндром из­менения мыслительной активности при стрессе) и соци­ально-психологический (субсиндром изменения общения при стрессе). Когнитивный субсиндром заключается в ак­тивации различных видов мышления. Например, для бы­строго решения задач активизируется так называемое дескурсивное мышление. Активация декомпозиционного мышления приводит к упрощению реальной картины мира, и человек действует, не осознавая опасности и не думая о возможном поражении. Инсайтное мышление по­зволяет быстро находить нестандартные решения, которые в обычной ситуации в голову бы не пришли. Следствием социально-психологического субсиндрома является не только изменение типа общения, но и изменение своего социального статуса (за счет активации внутренних ресур­сов «слабый» человек может стать лидером и повести за собой людей).

Первые два субсиндрома адаптационной активизации являются более общими по сравнению с двумя последни­ми, обусловленными индивидуально-личностными особенностями людей, проявляющимися в стрессовых ситуациях.

1.2. История учения о стрессе. Информационный стресс

1.2. История учения о стрессе

Многообразие форм проявлений стресса, причин возникновения эффектов его влияния на здоровье и профессиональную деятельность обусловливается тем, что практически любой человек в течение своей жизни неоднократно переживает это состояние. По образному выражению N. Н. Rizvi «… стресс вездесущ; он является оттенком жизни: одним нравится его вкус и они используют его для достижения желаемого результата, другим он не нравится и их организм стремится отреагировать на стресс должным образом» [377, р. 103]. В то же время обширность пространства жизненных явлений и событий, индивидуальных особенностей человека, связанных с проявлением стресса, определяют многоплановость этого понятия, а подчас и недостаточную его четкость. Hans Selye сказал, что «стресс, подобно теории относительности, является научной концепцией, которая страдает от смешения в сознании представлений, отражающих хорошее знание проблемы и недостаточное ее понимание» [397, р. 127].

Формирование концепции стресса нашло свое отражение в целом ряде его теорий и моделей, существенно различающихся между собой и в то же время в чем-то друг друга дополняюющих и развивающих.

Следует заметить, что понятия «теория» и «модель» используются их авторами относительно свободно, без необходимой дифференциации в содержании, что, по-существу, приводит к стиранию граней между ними, хотя различия этих понятий по определению очевидны, — если теория отражает систему взглядов, представлений о конкретном явлении, событии, состоянии, о причинах, механизмах и последствиях его возникновения и развития, то модель описывает состав, содержание отдельных компонентов событий, состояний и т.  п., особенности их взаимосвязи и взаимодействия (может быть в формализованном, условном виде).

Теория стресса впервые предложена Г. Селье в 1936 г., опубликована в 1950 г., а наиболее полное ее представление и развитие нашло отражение в более поздних работах автора [393–397 и др.].

В теории Г. Селье стресс рассматривается с позиции физиологической реакции на физические, химические и органические факторы. Основное содержание теории может быть обобщено в четырех положениях.

1. Все биологические организмы имеют врожденные механизмы поддержания состояния внутреннего баланса или равновесия функционирования своих систем. Сохранение внутреннего равновесия обеспечивается процессами гомеостазиса. Поддержание гомеостазиса является жизненно необходимой задачей организма.

2. Стрессоры, то есть сильные внешние раздражители, нарушают внутреннее равновесие. Организм реагирует на любой стрессор, приятный или неприятный, неспецифическим физиологическим возбуждением. Эта реакция является защитно-приспособительной.

3. Развитие стресса и приспособление к нему проходит несколько стадий. Время течения и перехода на каждую стадию зависит от уровня резистентности организма, интенсивности и длительности воздействия стрессора.

4. Организм имеет ограниченные резервы адаптационных возможностей по предупреждению и купированию стресса — их истощение может привести к заболеванию и смерти.

Обобщение результатов исследований позволило Г. Селье обосновать существование трех стадий процесса, названного им общим адаптационным синдромом.

Стадия тревоги возникает при первом появлении стрессора. В течение короткого периода снижается уровень резистентности организма, нарушаются некоторые соматические и вегетативные функции. Затем организм мобилизует резервы и включает механизмы саморегуляции защитных процессов. Если защитные реакции эффективны, тревога утихает и организм возвращается к нормальной активности. Большинство стрессов разрешается на этой стадии. Такие краткосрочные стрессы могут быть названы острыми реакциями стресса.

Стадия резистентности (сопротивления) наступает в случае продолжительного воздействия стрессора и необходимости поддержания защитных реакций организма. Происходит сбалансированное расходование адаптационных резервов на фоне адекватного внешним условиям напряжения функциональных систем.

Стадия истощения отражает нарушение механизмов регуляции защитно-приспособительных механизмов борьбы организма с чрезмерно интенсивным и длительным воздействием стрессоров. Адаптационные резервы существенно уменьшаются. Сопротивляемость организма снижается, следствием чего могут стать не только функциональные нарушения, но и морфологические изменения в организме.

Г. Селье [164] предложил различать «поверхностную» и «глубокую» адаптационную энергию. Первая доступна «по первому требованию» и восполнима за счет другой — «глубокой». Последняя мобилизуется путем адаптационной перестройки гомеостатических механизмов организма. Ее истощение необратимо, как считает Г. Селье, и ведет к гибели или к старению. Предположение о существовании двух мобилизационных уровней адаптации поддерживается, как отмечает Л. Л. Китаев-Смык [91], многими исследователями [127, 187].

В настоящее время сравнительно хорошо изучена первая стадия развития стресса — стадия мобилизации адаптационных резервов («тревога»), на протяжении которой в основном заканчивается формирование новой «функциональной системности» организма, адекватной новым экстремальным требованиям среды. Второй и третьей стадиям развития стресса, то есть стадии устойчивого расходования адаптационных резервов и стадии их истощения, посвящены немногочисленные исследования.

Характеризуя основную особенность концепции стресса, Л. А. Китаев-Смык отмечает, что «объект исследований Селье — неспецифические симптомы адаптации стресса — понятие относительное. Их можно «увидеть», только вычленяя подобные симптомы из множества симптомов адаптации. Стресс — понятие, теряющееся при чрезмерно большом или чрезмерно малом круге наблюдаемых симптомов. В теоретических построениях Г. Селье присутствует относительность причинности и целесообразность стресса. Относительно и понятие целостности носителя стресса: это локальные структуры в организме при «местном адаптационном синдроме», это весь организм, отвечающий «общим адаптационным синдромом», это та или иная совокупность людей при социально-психологических проявлениях эмоционального стресса» [91, с. 9].

Под влиянием взглядов Г. Селье внимание многих исследователей фиксировалось на физиологических, биологических или морфологических изменениях, возникающих в результате действия стресс-факторов. При этом отходит на второй план динамика соотношений реакций организма с побуждающей причиной (стресс-воздействием) и внутренними, психологическими факторами данной личности. Детально изучаются гормональные, метаболические, нейрохимические сдвиги при развитии эмоционального стресса, но недостаточно сколько-нибудь систематизированных исследований по оценке динамики и сопряжения физиологических реакций организма с характеристиками адаптивного поведения и эмоциональным состоянием в разные периоды воздействия стресс-стимулов. Тем более не учитывается влияние психосоциальных факторов критических значений в развитии стресса у человека, роль когнитивных процессов в регуляции стрессовых реакций и преодолении стресса.

Эта теория не отражает те стрессовые эффекты, которые происходят в ответ на влияние среды «средней степени неблагоприятности» или такие, которые являются вредными только для некоторых людей, но безвредны для других. Поэтому у многих исследователей возникает неудовлетворенность при попытке изолированного рассмотрения стресс-реакции как комплекса биохимических (энергетических) процессов или исследования отдельных нейрофизиологических, вегетативных коррелятов психологического стресса [32, 174, 375].

Известно, что концепция Г. Селье об общем адаптационном синдроме не включает нервное звено регуляции ответной реакции организма на стресс-воздействия. Такой подход был подвергнут в свое время справедливой критике [46, 94, 173]. Многочисленными последующими исследованиями отчетливо показано, что механизм неспецифической резистентности организма не может быть сведен к изменению уровня «адаптивных гормонов» в крови, а имеет гораздо более сложную природу. Нервной системе в регуляции явлений реактивности и адаптации организма принадлежит ведущая и решающая роль. Эмоциональное напряжение всегда сопровождает так называемый физический стресс. К. Лишшак и Э. Эндреци [109] подчеркивают, что уровень секреции адренокортикотропного гормона определяется аффективным компонентом, «эмоциональным зарядом» активности. Эмоциональное возбуждение является единственным фактором, стимулирующим гормональную адаптационную реакцию. Гомеостатические реакции в свою очередь определяются поведенческой реакцией организма, выражающейся в подготовке к борьбе, бегству. Но при таком подходе, как указывает Л. Д. Горизонтов [46], концепция стресса должна была бы первично рассматриваться не как физиологическая, а как поведенческая концепция.

Однако, критические замечания в адрес теории Г. Селье не столько опровергали или ставили под сомнение основные ее положения, сколько раздвигали рамки, подтверждали принципиальную универсальность концепции и определяли перспективы ее развития.

Идеи стресса довольно быстро охватили психологические исследования, особенно после выступления Г. Селье перед Американской Ассоциацией психологов в 1955 г. Почему концепция стресса оказалась так популярна в психологическом мире? М. Applay и К. Trumbull [205] утверждают, что это произошло по причине содержательной полноты этой концепции, — она, по-сути, вобрала в себя все то, что определяется понятиями тревога, конфликт, эмоциональный дистресс, угроза собственного «Я», фрустрация, напряженное состояние и т. п. Кроме того, вследствие широкого применения этого понятия в биологии, оно открывало реальную возможность установления связи между физиологическими и психологическими явлениями.

Дальнейшее развитие учения о стрессе сопровождалось формированием новых концепций, теорий и моделей, отражающих общебиологические, физиологические, психологические взгляды и установки на сущность этого состояния, причины его развития, механизмы регуляции, особенность проявления

К числу основных, этапных теорий и моделей стресса, которые более подробно освещены в нашей работе [15], можно отнести следующие.

1. Генетически-конституциональная теория, суть которой сводится к положению, что способность организма сопротивляться стрессу зависит от предопределенных защитных стратегий функционирования вне зависимости от текущих обстоятельств. Исследования в данной области являются попыткой установить связь между генетическим складом (генотипом) и некоторыми физическими характеристиками, которые могут снизить общую индивидуальную способность сопротивляться стрессу [270].

2. Модель предрасположенности (diathesis) к стрессу — основана на эффектах взаимодействия наследственных и внешних факторов среды. Она допускает взаимное влияние предраспологающих факторов и неожиданных, сильных воздействий в развитии реакций напряжения [363].

3. Психодинамическая модель, основанная на положениях теории Зигмунда Фрейда. В своей теории он описал два типа зарождения и проявления тревоги, беспокойства: а) сигнализирующая тревога возникает как реакция предвосхищения реальной внешней опасности; б) травматическая тревога развивается под воздействием бессознательного, внутреннего источника. Наиболее ярким примером причины возникновения данного типа тревоги является сдерживание сексуальных побуждений и агрессивных инстинктов. Для описания результирующих симптомов этого состояния З. Фрейд ввел термин «психопатия повседневной жизни» [267].

4. Модель Н. G. Wolff, согласно которой автор рассматривал стресс как физиологическую реакцию на социально-психологические стимулы и установил зависимость этих реакций от природы аттитюдов (позиций, отношений), мотивов поведения индивида, определенности ситуации и отношения к ней [430].

5. Междисциплинарная модель стресса [212]. По мнению авторов, стресс возникает под влиянием стимулов, которые вызывают тревогу у большинства индивидов или отдельных их представителей и приводит к ряду физиологических, психологических и поведенческих реакций, в ряде случаев патологических, но возможно и приводящих к высшим уровням функционирования и новым возможностям регулирования.

6. Теории конфликтов. Несколько моделей стресса отражают взаимосвязь поведения субъектов в обществе и состояния напряжения в отношениях, сопровождающих групповые процессы. Основные причины напряжения связаны с необходимостью членов общества подчиняться его социальным нормативам. Одна из теорий конфликта полагает, что предупреждение стресса должно основываться на предоставлении членам общества благоприятных условий для развития и большой степени свободы в выборе жизненных установок и позиций [249]. Теории конфликтов рассматривают также в качестве причин стресса факторы устойчивости социальных отношений, распределения экономических благ и услуг в обществе, межличностное взаимодействие во властных структурах [253]. Социальные аспекты лежат в основе и таких теорий стресса, как эволюционная теория социального развития общества, экологическая теория (роль социальных явлений в обществе), теория жизненных изменений (в семье, на работе и т. д.).

7. Модель D. Mechanik [348, 349]. Центральным элементом в этой модели, является понятие и механизмы адаптации, которая определена автором как способ, которым индивид борется с ситуацией, со своими чувствами, вызванными этой ситуацией, и которая имеет два проявления: 1) преодоление (coping) — борьба с ситуацией, 2) защита (defence) — борьба с чувствами, вызванными ситуацией. Преодоление, «овладение» ситуацией определяется целенаправленным поведением и способностями в принятии индивидами адекватных решений при встрече с жизненными задачами и требованиями.

8. Стресс как поведенческие реакции на социально-психологические стимулы. Модель физиологического стресса Н. Selye была модифицирована В. P. Dohrenwend [250, 251], который рассматривает стресс как состояние организма, в основе которого лежат как адаптивные, так и не адаптивные реакции. Автор под стрессорными понимает прежде всего социальные по своей природе факторы, — такие, например, как экономические или семейные неудачи, то есть объективные события, которые нарушают (разрушают) или угрожают подорвать обычную жизнь индивида. Они не обязательно негативные и не всегда ведут к объективному кризису.

9. Системная модель стресса, которая отражает понимание процессов управления (поведения, адаптации и т. п.) на уровне системной саморегуляции и осуществляется путем сопоставления текущего состояния системы с его относительно стабильными нормативными значениями [260, 390].

10. Интегративная модель стресса [391]. Центральное место в модели занимает проблема, требующая от человека принятия решения. Понятие такой проблемы они определяют как проявление, воздействие на человека стимулов или условий, требующих от него превышения либо ограничения обычного уровня деятельности. Возникновение проблемы (трудностей с ее решением) сопровождается напряжением функций организма, — если проблема не решается, напряжение сохраняется или даже нарастает — развивается стресс. По мнению авторов способности человека в решении возникающих перед ним проблем зависят от ряда факторов: 1) ресурсов человека — его общих возможностей по разрешению различных проблем, 2) личного энергетического потенциала, необходимого для решения конкретной проблемы, 3) происхождения проблемы, степени неожиданности ее возникновения, 4) наличия и адекватности психологической и физиологической установки на конкретную проблему, 5) типа выбранного реагирования — защитного или агрессивного. Значение и учет этих факторов определяет выбор стратегии поведения для предотвращения стресса.

2.1.1. Изменение поведенческих реакций при стрессе

2.1.1. Изменение поведенческих реакций при стрессе Для удобства изучения все многообразие поведенческих проявлений стресса можно разделить на четыре группы, что отображено на рис. 5. Нарушения психомоторики могут проявляться:+в избыточном напряжении мышц (особенно часто

87. ПОНЯТИЕ ОБ ЭМОЦИОНАЛЬНОМ СТРЕССЕ

87. ПОНЯТИЕ ОБ ЭМОЦИОНАЛЬНОМ СТРЕССЕ Под стрессом понимают неспецифический ответ организма на предъявляемые ему внешние или внутренние требования. Термин «неспецифический» может быть истолкован в данном определении как несвойственный или необычный. Данное понятие

ПОВЕДЕНИЕ В СТРЕССЕ

ПОВЕДЕНИЕ В СТРЕССЕ Циклотимик отважно идет на стрессовую ситуацию, расценивая ее как преодоление препятствий. В случае победы он испытывает радость и получает дополнительную мотивацию для достижения новых побед. Поражение он принимает спокойно, словно соглашаясь с

ПОВЕДЕНИЕ В СТРЕССЕ

ПОВЕДЕНИЕ В СТРЕССЕ Большинство стрессовых ситуаций связано с потерями, утратой контроля над жизненными ситуациями. Но ведь эпилептоид хочет контролировать всех и все, поэтому любой, даже самый незначительный стресс бьет по болевым точкам его психики.Мгновенно

ПОВЕДЕНИЕ В СТРЕССЕ

ПОВЕДЕНИЕ В СТРЕССЕ На первый взгляд шизоид с его сильной нервной системой, равнодушием к реальности должен быть необычайно устойчивым к стрессам и потерям.Однако давление окружающей жизни деформирует его личность, приводит к его невротизации и к еще большему

ПОВЕДЕНИЕ В СТРЕССЕ

ПОВЕДЕНИЕ В СТРЕССЕ Истероид плохо переносит стрессовые ситуации. Если астеник в трудных условиях перестает жаловаться на здоровье и исторгает из своего хрупкого тела мощные потоки энергии, для того чтобы поддержать близких людей, то у истероида происходит обратная

Зеркальные нейроны при стрессе и страхе

Зеркальные нейроны при стрессе и страхе

1.2. История учения о стрессе

1.2. История учения о стрессе Многообразие форм проявлений стресса, причин возникновения эффектов его влияния на здоровье и профессиональную деятельность обусловливается тем, что практически любой человек в течение своей жизни неоднократно переживает это состояние. По

2.2.3. О специфичности стимулов и реакций при стрессе

2.2.3. О специфичности стимулов и реакций при стрессе Гипотеза о специфичности стимулов и реакций при психологическом стрессе исходит из психосоматической медицины, где принято считать, что каждый тип угрозы порождает свою собственную характерную совокупность симптомов.

Сексуальное влечение при депрессии и стрессе

Сексуальное влечение при депрессии и стрессе Согласно словарям и устоявшимся взглядам, депре?ссия (от лат. depressio — подавленность) – это психическое расстройство, характеризующееся снижением настроения, утратой способности переживать радость, нарушениями мышления

Определение стресса. История изучения этого явления.

Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: Археология Биология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Техника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ? Влияние общества на человека Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 5Следующая ⇒ Стресс- неспецифическая реакция организма в ответ на любое неблагоприятное воздействие. В современной литературе стресс имеет несколько определений: -стресс как реакция -событие, несущее доп. Нагрузку(т.е явл. Ситуативным) -стресс как промежуточная переменная -трансактный процесс(воздействие) -стресс как особое состояние Стресс – неспецифическая ответная реакция, способствующая адаптации. Характер протекания стрессовой реакции зависит от многих факторов. Виды стрессоров: 1)кратковременные стрессоры 2)продолжительные стрессоры Классификация 1976г: 1)стрессоры активной деятельности -экстремальные -производственные -психосоциальные мотивации 2)стрессоры оценок -стрессоры победы и поражения -стрессоры зрелищ 3)стрессоры рассогласования деятельности -конфликты -псих. физ. 4)физические стрессоры Основоположником учения о стрессе является лауреат Нобелевской премии физиолог Ганс Селье (1907—82). Бывший студент Пражского университета в 1936 г. опуб­ликовал первые наблюдения о больных, страдающих рас­стройствами различных систем организма. У всех таких больных наблюдалась потеря аппетита, мышечная сла­бость, повышенное артериальное давление, утрата моти­вации к достижениям. Г. Селье обозначил эти симптомы как «синдром просто болезни», показав, что при этом в организме у многих людей наблюдаются однообразные нарушения: изменения в коре надпочечников (увеличение размеров, кровоизлияния), истощение лимфоидной тка­ни (лимфатических узлов, тимуса), изъязвление желудка. Для описания совокупности всех неспецифических (не свойственных организму в норме) изменений внутри орга­низма он ввел понятие «стресс». Всякий стимул, воздействующий на организм, вызыва­ет ряд адаптационных (приспособительных) реакций орга­низма и обладает специфическими (дрожь при холоде, повышение потоотделения при жаре) и неспецифически­ми (активизация работы надпочечников и выброс в кровь биологически активных веществ) действиями. Таким об­разом, все воздействующие агенты (стрессоры) кроме спе­цифического эффекта вызывают неспецифическую потребность осуществить приспособительные функции и тем самым восстановить нормальное состояние. Поэтому в настоящее время понятие «стресс» принято определять как неспецифический ответ организма на любое предъяв­ляемое к нему требование. Было бы ошибкой полагать, что стресс — это некая враж­дебная сила, которую всегда следует избегать. Не всякий стресс является вредным. Стрессовая активация может вы­зываться положительными событиями, вызывающими позитивные эмоции (праздник, переезд в новую кварти­ру). Эти состояния обозначают как «эустресс». Нам всегда необходим стимул, для того чтобы сделать свою жизнь динамичной и наполненной, не бояться нестандартных ситуаций, не отказываться от новых возможностей и глав­ное — добиваться цели. Эустресс — это тот заряд бодрос­ти, который помогает нам справиться с делами в срок. Без него наша жизнь была бы серой и скучной. Все эмоционально-стрессовые состояния, связанные с отрицательными переживаниями и имеющие ослабляю­щую, деструктивную силу, обозначают как «дистресс» (не­разрешенные конфликты, потеря близкого человека). Но и в этой ситуации стресс нельзя назвать вредным. Ведь именно стрессовая реакция дает человеку силы, которые он может использовать для преодоления трудной ситуации (аврал на работе, возможность убежать от грабителя). По­этому нельзя говорить, что стресс на хорошие события по­лезен, а на плохие — вреден. Граница между полезным и вредным стрессом порой бывает очень зыбкой. По прин­ципу «лучшее — враг хорошего» избыток положительных эмоций тоже может закончиться срывом, если оставить их без контроля. Наиболее существенным недостатком в теории Г. Се­лье является отрицание ведущей роли центральной нерв­ной системы в происхождении стресса. Г. Селье и его последователи показали, что синдром ответной физиологической реакции на стресс представ­ляет универсальную модель защитных реакций, направ­ленных на сохранение целостности организма, и одинаков как для человека, так и для животных. Но в отличие от животных, у человека физиологическая реакция может определяться не только непосредственным присутстви­ем стрессора, но и его психологическим воздействием на личность. Таким образом, по отношению к человеку специфика стресса состоит в сознательной переработке отрицатель­ных эмоций с участием механизмов психологической за­щиты личности. Естественным продолжением теории Г. Селье является теория эмоционального стресса Р. Лазаруса, которая про­водит разделение системного (физиологического) и пси­хического (эмоционального) стресса. Эмоциональный стресс выступает как ответ организма на внутренние и вне­шние процессы, при котором физиологические и психо­логические способности напрягаются до уровней, близких к пределу или их превышающих. В рамках данной теории различия между физиологическим и эмоциональным стрес­сом объясняются непосредственным воздействием небла­гоприятных факторов на организм при физиологическом стрессе и опосредованным (через включение отношения человека к ситуации) неблагоприятным воздействием при эмоциональном стрессе. Таким образом, при эмоциональ­ном стрессе прямого повреждающего воздействия на орга­низм может и не быть. При эмоциональном стрессе фактором, вызывающим напряжение организма до уровней, превышающих нор­мальные приспособительные реакции, является предви­дение повреждения вследствие начавшего действовать или прогнозируемого неблагоприятного фактора. Таким обра­зом, необходимым условием возникновения развития пси­хологического стресса является восприятие угрозы. Эмоциональный стресс не возникает, если ситуация не воспринимается человеком как опасная. Восприятие и оценка ситуации как угрожающей тесно связаны с ког­нитивными процессами, особенностями личности чело­века (тревожность, эмоциональная устойчивость и др.) и его предшествующим опытом. Поэтому факторов и си­туаций, вызывающих одинаковый для всех людей стресс, не существует. Обязательным атрибутом эмоционального стресса, сиг­налом, указывающим на недостаточность функциональ­ных резервов человека для преодоления угрозы, является тревога. Она определяется как чувство опасения или ожи­дания, связанного с возникновением или перспективой блокады актуальной потребности человека (фрустрации) и реализует важнейший неотъемлемый механизм эмоци­онального стресса. Связывание чувства тревоги с угрозой, имеющей конк­ретное содержание, обозначается как страх. В целом тре­вога и страх являются основными признаками напряжения механизмов психической адаптации, стимулами, активи­зирующими адаптационные механизмы на поиск выхода из стрессирующей ситуации. Дж. Эверли и Р. Розенфельд также считали, что в пре­вращении большинства раздражителей (внешних или внутренних) в стрессоры определенную роль играет эмо­циональная и мыслительная оценка данных стимулов. Если раздражитель не интерпретируется как угроза или вызов по отношению к личности, то стрессовая реакция вообще не возникает. Таким образом, большинство стрес­совых реакций, испытываемых людьми, на самом деле, по мнению Эверли и Розенфельда, создаются ими самими и длятся столько, сколько им разрешат. На уровне биологических изменений в организме эмо­циональный стресс первично возникает как центральный нейрогенный процесс, а все периферические функцио­нальные нарушения развиваются вторично и фактически являются следствием эмоционального перенапряжения. В реализации эмоциональных возбуждений ведущую роль играют гормональные механизмы. Физиологический стресс проявляется следующим об­разом: на ранних стадиях эмоционального напряжения нарушаются информационные связи между различными функциональными системами организма человека, и они начинают работать изолированно, напряженно, пытаясь самостоятельно поддерживать регулируемые ими пока­затели на оптимальном уровне. При продолжающемся стрессорном воздействии механизм саморегуляции ка­кой-либо наиболее ослабленной функциональной систе­мы человека нарушается, и тогда ее функция устойчиво изменяется: например, стойко повышается артериальное давление, снижается иммунитет и т.д. Регуляция соответ­ствующего физиологического показателя при этом до определенного времени осуществляется местными клеточ­ными механизмами, устойчивый дисбаланс которых при­водит к возникновению болезни. Современные взгляды на стресс отличаются условнос­тью полного разделения физиологического стресса и стресса эмоционального. В физиологическом стрессе все­гда есть психические элементы и наоборот. Каков бы ни был стресс: эмоциональный или физиологический, один вид часто служит источником другого — эмоциональный стресс неизменно влечет за собой физиологический, а сильный физиологический стресс может повлиять на эмо­циональное состояние. Образуется порочный круг, что только усложняет решение проблемы, особенно при дли­тельном или хроническом стрессе. Таким образом, можно сделать вывод, что даже единич­ный, кратковременный стресс — явление чрезвычайно сложное, затрагивающее все уровни функционирования организма, начиная от физиологического и заканчивая психологическим. От работы организма на каждом из этих уровней зависит успешность преодоления человеком стресса. ⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒ Читайте также:  Организация работы процедурного кабинета Статус республик в составе РФ Понятие финансов, их функции и особенности Сущность демографической политии 

Последнее изменение этой страницы: 2016-08-06; просмотров: 578; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia. su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь — 161.97.168.212 (0.007 с.)

Теория стресса профессора ННГУ Сергея Парина вошла в учебник по психофизиологии

01.07.2022

Результаты научной работы учёного будут изучать студенты вузов по всей стране

 

Трёхкомпонентная теория стресса доктора биологических наук, профессора кафедры психофизиологии факультета социальных наук (ФСН) ННГУ Сергея Парина вошла в пятое издание учебника для вузов «Психофизиология» под редакцией чл.-корр. РАО Ю.И. Александрова. Издание рекомендовано Министерством науки и высшего образования РФ для изучения в вузах студентами, аспирантами, для использования в работе научными сотрудниками, а также предназначено для всех, кто интересуется методологией науки, психологией, психофизиологией, нейронауками, методами и результатами объективного изучения психики.

Результаты многолетней научной работы Сергея Парина размещены в разделе «Психофизиология стресса» – главе «Развитие психофизиологических представлений о стрессе на современном этапе».

Как рассказал учёный, учебник – главный для всех психологов страны по психофизиологии. Среди авторов учебника – академики и члены-корреспонденты Российской академии наук. Издание отражает современное состояние психофизиологии во всей её полноте.

Я занимаюсь стрессом с 1976 года, больше 40 лет – практически всю свою сознательную жизнь. Меня изрядно порадовало, что моей трёхкомпонентной теории стресса, о которой я, начиная с 1982 года, написал более 300 статей, из них больше 50 зарубежных, посвящён целый параграф. Каждый раз, когда я сегодня выступаю с лекциями на эту тему, слышу от аудитории: «Так это же очевидно!». А ведь ещё совсем недавно, в конце прошлого века, я постоянно слышал: «Этого не может быть». Теперь все студенты вузов страны смогут изучать теорию стресса Парина и познакомятся с научной школой, которую я создал в 2008 году. Для нашего университета это, безусловно, большое событие, – поделился автор теории стресса, профессор ННГУ Сергей Парин.

Отметим, что в 2021 году была издана его книга «Стресс, боль и опиоиды. Об эндорфинах и не только», которая вошла в четверку лучших в СНГ в номинации «Естественные и точные науки» книжной премии «Просветитель».

Поделиться

Теги

• ФСН

Нашли ошибку в тексте?

Выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

Категории

• Руководство и структура Университета
• Знакомство с университетом
• Официальные сведения и документы
• Факты и цифры
• Бренд Университета
• Жизнь в университете
• Медиаресурсы
• Новости университета
• Текущие события и анонсы

Календарь

Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
26	27	28	29	30	1	2
3	4	5	6	7	8	9
10	11	12	13	14	15	16
17	18	19	20	21	22	23
24	25	26	27	28	29	30
31	1	2	3	4	5	6

Теги

• студенту
• сотруднику
• наука
• СМИ об ННГУ
• проект 5-100
• международная деятельность
• спорт
• международное сотрудничество
• школьникам
• наука

Стресс в историческом контексте: почему важно, чтобы стресс не был способом быть человеком 2000 лет назад

Введение

Трудно точно определить, когда начинается история концепции стресса (для обзора, см. , например, Kugelmann, 1992; Doublet, 2000; Cooper and Dewe, 2004; Jackson, 2013). Предшественники, такие как «неврастения» Джорджа М. Бирда или идея «гомеостаза» Уолтера Б. Кэннона, можно проследить до конца девятнадцатого и начала двадцатого века (Beard, 1869).; Кэннон, 1929 г.). Отметим, что «крестный отец стресса» Ганс Селье не использовал термин «стресс» в своей первой публикации об общем адаптационном синдроме (ГАС; Селье, 1936). Хотя GAS обычно считается отправной точкой для развития его теории стресса, только в 1950-х годах стресс стал регулярно приниматься в качестве научного термина. Как выразился Кугельманн (1992, стр. 54): «До войны [т.е. Второй мировой войны] никто не говорил о стрессе; после этого все чаще и чаще это делали все». Однако, что такое стресс, в конце концов?

На этот вопрос ответить непросто, так как стресс не является узким термином с фиксированным значением: «Стресс — это термин, вызывающий у психологов головную боль. Существует много споров по поводу того, что означает этот термин» (Martin et al. , 2013, стр. 682). Ганс Селье, например, несколько раз менял свое определение стресса (Viner, 1999; Jackson, 2013). В более общем смысле стресс рассматривается либо как вызывающий отвращение стимул, которому мы подвергаемся, либо как реакция , которую мы проявляем в ответ на этот стимул, либо как раздражитель.0007 процесс взаимодействия , предполагая, что именно «несоответствие между окружающей средой и человеком» (Mulhall, 1996, стр. 459) делает определенные ситуации стрессовыми. Кроме того, концепция стресса связывает результаты исследований в области генетики, биологии, медицины и психологии и связывает их не только с индивидуумом, но и с институциональными и общественными структурами. Таким образом, стресс представляется очень широким, заведомо нечетким и универсальным, «разнообразным понятием» (Беккер, 2013, стр. 2) — понятием, способным «включать в себя широкий спектр тем» (Поллок, 19).88, с. 387). Иными словами, то, как определяется и исследуется понятие стресса, зависит от конкретного подхода и интересов отдельного исследователя.

Однако это общее впечатление не помогает ответить на вопрос, существует ли хоть какой-то консенсус относительно того, что такое стресс на самом деле. Что может помочь, так это просмотреть различные вводные книги по психологии и посмотреть, как там определяется стресс. Такой подход не обязательно раскрывает «правду» о стрессе. Поскольку учебники представляют собой сжатое изложение современного академического дискурса, они, тем не менее, могут дать нам хорошее представление о том, как стресс обычно понимается в современной психологии (см., например, Smyth, 2004, где подробно рассматривается, как понятие стресса возникло в психологии). учебники). Интересно, что определения, используемые в учебниках, имеют три общие черты.

Во-первых, все они грубо описывают стресс как представление о том, что вещей становится слишком много и выходит из равновесия . Люди испытывают стресс из-за «конкретных событий или хронического давления, которые предъявляют требования к человеку или угрожают его благополучию» (Schacter et al. , 2014, стр. 550; аналогичные описания см. в Eysenck, 2009, стр. 87). ; Martin et al., 2013, стр. 682; Ciccarelli and White, 2018, стр. 462). Стресс «это модель реакции организма на стимулирующие события, которые нарушают его равновесие и истощают или превышают его способность справляться» (Gerrig, 2013, стр. 333). Другими словами, «стресс возникает, когда аспекты окружающей среды подавляют людей. То есть люди испытывают стресс, когда от них ожидают слишком многого или когда события кажутся пугающими или тревожными» (Gazzaniga and Heatherton, 2003, стр. 336).

Во-вторых, реакция человека на стресс рассматривается как сложный паттерн, который «состоит из разнообразной комбинации реакций, происходящих на нескольких уровнях, включая физиологический, поведенческий, эмоциональный и когнитивный» (Gerrig, 2013, с. 333; аналогичные описания можно найти у Gazzaniga and Heatherton, 2003, стр. 334; Eysenck, 2009, стр. 87; Schacter et al., 2014, стр. 550; Ciccarelli and White, 2018, стр. 462). Как Мартин и др. (2013, стр. 682) формулирует это так: «В общих чертах, стресс — это модель физиологических, поведенческих, эмоциональных и когнитивных реакций на реальные или воображаемые стимулы, которые воспринимаются как препятствующие достижению цели или угрожающие или иным образом угрожающие благополучию. ” Выражаясь по-другому, неразрывное сочетание физиологических и психологических факторов вот что представляет собой стресс.

В-третьих, считается, что стресс является «обычным компонентом повседневной эмоциональной жизни» (Gazzaniga and Heatherton, 2003, стр. 334), поскольку «каждый организм сталкивается с проблемами, исходящими от его внешней среды и его личных потребностей» (Gerrig , 2013, стр. 332), начиная от крупных жизненных событий, таких как стихийное бедствие или смерть близкого члена семьи, и заканчивая повседневными хлопотами, которые представляют собой все те «личные события, которые влияют на комфортный образ жизни, и мелкие неприятности, которые беспокоят нас день за днем» (Schacter et al. , 2014, стр. 550). Выражаясь более философски: «Жизнь на самом деле состоит из перемен. Каждый день каждый человек сталкивается с какой-то проблемой, большой или маленькой» (Чиккарелли и Уайт, 2018, стр. 462). С точки зрения эволюционной психологии можно добавить следующее: «Стресс — это не прямой продукт культурной эволюции, а продукт естественного отбора. Это поведенческая адаптация, которая помогала нашим предкам сражаться или убегать от диких животных и врагов» (Айзенк, 2009)., п. 87; Мартин и др., 2013, с. 682). Таким образом, стресс выступает как универсальный механизм , не ограниченный определенными временами и культурами.

Если стресс действительно является универсальным механизмом, состоящим из комбинации физиологических и психологических реакций, которые люди проявляют, когда вещи становятся слишком сильными и выходят из равновесия, можно задаться вопросом, как уровни стресса изменились с течением времени и могут ли люди, живущие в наша современная эпоха более напряжена, чем в доиндустриальных обществах. В первом разделе («Жизненный стресс») этот вопрос рассматривается путем наброска различных линий рассуждений. Однако во втором разделе («Стресс как способ быть личностью») делается попытка объяснить, почему сравнение трудностей прошлого и настоящего для того, чтобы сделать вывод о том, какая жизнь была более стрессовой, древняя или современная, потенциально проблематично. Опираясь на концепцию, предложенную Hacking (2007), я утверждаю, что стресс стал, но не всегда, способом быть личностью. Если это так, то предположение о том, что стресс является 9Универсальный механизм 0007 кажется сомнительным. Стресс может быть универсальным в том смысле, что люди всех времен и культур (по крайней мере, иногда) испытывают ощущение, что вещей становится слишком много и они выходят из равновесия. Однако то, как люди справляются с этим опытом, то есть то, как люди связывают физиологические и психологические реакции, различается в зависимости от времени и культуры, что делает концепцию стресса в значительной степени контекстно-зависимой. Это различие подробно рассматривается в третьем разделе («Стресс как универсальный механизм?»). В заключительном разделе статьи («Важность помещения стресса в контекст») обсуждаются три причины, по которым мы должны быть осторожны при использовании термина «стресс» для анализа прошлого. Короче говоря, концепция стресса может быть правильно понята только в историческом контексте. Кроме того, такая контекстуализация может также помочь нам понять функционирование наших современных обществ.

Жизненный стресс

Предполагая, что стресс является универсальным механизмом, т. е. что стресс существует во все времена и в разных культурах, вопрос о том, как уровни стресса меняются в зависимости от времени и культуры, является разумным вопросом, и на самом деле это вопрос, заданный различных авторов. Ответы, которые дают эти авторы, принципиально различаются и могут быть разделены на две группы: те, которые указывают на процессы ускорения и гибкости в современных обществах, и те, которые указывают на трудности и неконтролируемые риски, существовавшие в доиндустриальные времена. В то время как первая группа считает, что современная жизнь приводит к повышенному уровню стресса, вторая группа считает, что жизнь в досовременных обществах была невообразимо тяжелее. Рассмотрим эти два типа ответов.

Для тех, кто считает, что стресс тесно связан с тем, как работает наше современное общество (например, Sennett, 1998, 2006; Rosa, 2010, 2013), наш век стресса. Утверждается, что «современное индустриальное общество задает быстрый и лихорадочный ритм жизни. Люди часто предъявляют слишком много требований к своему времени, беспокоятся о неопределенном будущем и имеют мало времени для семьи и развлечений» (Gerrig, 2013, стр. 332). Следовательно, стресс рассматривается как результат «жизни на скоростной полосе» (Jackson, 2013, стр. 15), как неизбежное следствие нашего образа жизни «с его многочисленными требованиями, небольшим временем для отдыха и давлением, необходимым для достижения» (Jackson, 2013: 15). Доннелли и Лонг, 2003 г., стр. 39.8). В соответствии с этим «реакция организма на стресс [иногда] рассматривается как вполне адекватная, но неадекватная для удовлетворения невыносимо высоких и безжалостных требований, предъявляемых современными условиями жизни» (Pollock, 1988, стр. 388). Выражаясь более драматично, это означало бы, что «[культурный] прогресс, опередивший биологическую эволюцию, обесценивает часть мудрости тела» (Кугельманн, 1992, с. 34). В доиндустриальных обществах люди не работали в офисах, в которых они должны были подготовить презентацию для следующей встречи, одновременно помогая своим коллегам, отвечая на почту, беря трубку, разговаривая с только что вошедшим в комнату начальником, и игнорируя радио, которое играет в фоновом режиме. В то время у людей не было семьи, в которой оба супруга работали полный рабочий день, от которых ожидалось, что они будут глубоко любить друг друга и быть заботливыми родителями для своих детей, вести домашнее хозяйство, поддерживать связь со своими друзьями и жить в мире. с соседями, которые всегда жалуются на то, что дети слишком шумные. В то время люди не жили в мире, в котором они были засыпаны информацией, что делало чрезвычайно трудным, если не невозможным, выделение важных вещей из всего белого шума. Короче говоря, именно темп и требования нашей беспокойной современной жизни «напрягают».

Хотя это утверждение, кажется, отражает распространенное мнение, оно не остается бесспорным. Поллок (1988) пишет, например, что «трудно понять, на каком основании мы можем быть оправданы, предполагая, что население неиндустриальных обществ несет более легкое бремя […]. Эти сообщества имеют свою долю заболеваемости и смертности, хотя они отличаются от наших» (стр. 388; см. также Jackson, 2014). Правда, можно было бы продолжить ответ, ведь тогда не было ни смартфонов, ни планшетов, ни компьютеров, ни газет, ни телевизора, ни автомобилей, ни самолетов, которые заставляли бы нас торопиться и перегружаться. С другой стороны, эти технологии невероятно разнообразили и обогатили нашу жизнь. Следуя этой логике, сложность наших современных обществ является признаком не упадка, а безопасности, богатства, счастья и улучшения здоровья. В соответствии с этим Айзенк (2009 г., п. 87) рассуждает следующим образом:

Вероятно, это правда, что больше людей, чем когда-либо, сообщают о стрессе. Тем не менее, не ясно, что большинство людей испытывает больший стресс, чем раньше. Нашим предкам приходилось бороться с крупными эпидемиями, малой продолжительностью жизни, бедностью и почти полным отсутствием праздников. Принимая все это во внимание, я подозреваю, что уровень стресса в наши дни почти такой же, как и в прошлом.

На самом деле можно занять еще более радикальную позицию по этому вопросу: по сравнению с ежедневной борьбой за выживание в условиях неурожаев, голода, эпидемий и стихийных бедствий, можно сказать, наши современные жалобы на множественные требования и повышенный темп жизни почти смешны. Во всяком случае, раньше жизнь была не легче, а невообразимо тяжелее. Во всяком случае, люди тогда были гораздо более напряжены, чем мы сегодня.

Так кто же прав: те, кто утверждает, что современная жизнь приводит к повышенному уровню стресса, или те, кто утверждает, что жизнь в досовременных, доиндустриальных обществах была невообразимо тяжелее? Как я покажу ниже, почти невозможно удовлетворительно ответить на этот вопрос. Вопреки тому, во что верят цитируемые авторы, и вопреки тому, что утверждают современные учебники по психологии, далеко не ясно, что — или, по крайней мере: в каком смысле — — стресс является универсальным механизмом. Развитие этой идеи является темой следующего раздела.

Стресс как способ быть личностью

Хакинг (2007) отметил, что «научная классификация может привести к появлению нового типа человека, задуманного и испытанного как способ быть человеком» (стр. 285). Он назвал этот процесс созданием людей и добавил второй термин, так называемый эффект зацикливания , относящийся к «способу, которым классификация может взаимодействовать с классифицируемыми людьми» (стр. 286). Хакерство не считает ни развитие научной теории, ни процесс создания людей произвольным. Он лишь указывает, что использование системы классификации никогда не остается без последствий. При классификации людей мы, скорее всего, также создаем учреждения , которые отвечают за классификацию и работу с классифицированными. Кроме того, мы начинаем производить и распространять знания о людях, которых мы создали, не забывая, что в этой области также будут обучены экспертов . Наконец, возможность быть отнесенным к категории позволяет людям, которые были отнесены к категории, действовать и вести себя по-другому. Это, в свою очередь, может изменить способ работы системы классификации. Как Макинтайр (1985, с. 898) поместил это в аналогичный контекст, влияние теорий на человеческое мышление и поведение двояко: «они предоставляют новые модели для самопознания и частично нового «я», о котором мы можем познать».

В своей статье Хакинг в основном занимается аутизмом и множественным расстройством личности, то есть достаточно устойчивыми социальными категориями и идентичностями (приложения к другим психологическим феноменам см., например, Thompson, 2017; Strle, Markič, 2018). По сравнению с этими явлениями стресс представляется скорее временным психологическим состоянием. Например, совершенно правильно будет сказать, что человек не был в стрессе вчера, а сегодня он в стрессе. Напротив, обычно никто не утверждает, что человек с аутизмом сегодня, а не завтра. Таким образом, можно задаться вопросом, можно ли перенести структуру Хакинга на анализ концепции стресса. Я считаю, что ответ положительный. Во-первых, можно указать на тот факт, что многие люди не только испытывают стресс время от времени, но и испытывают стресс регулярно, если не хронически. По крайней мере, для этих людей состояние стресса кажется постоянным, а не просто преходящим. Во-вторых, даже если бы кто-то был убежден, что стресс отражает временное психологическое состояние, а не устойчивую идентичность, нужно было бы иметь в виду, что понятие стресса является устоявшейся социальной категорией, к которой можно легко обратиться в случае необходимости. Другими словами, в то время как психологическое состояние индивидуума может быть изменчивым, существование самой категории — нет. Понятие стресса глубоко укоренилось в современном западном обществе и может использоваться для описания чувств, мыслей и переживаний человека. Просто подумайте, как стресс влияет на нашу повседневную жизнь:

Люди используют напряженный рабочий день как предлог, чтобы не рассказывать своим детям сказку на ночь, или как объяснение, почему они всегда ссорятся со своим партнером. Они участвуют в семинарах по управлению стрессом, чтобы изучить методы релаксации и стратегии выживания, просят своих врачей отправить их на больничный и общаются со своими психотерапевтами. Стресс также используется для обозначения дискомфорта в связи с текущими социальными и экономическими событиями (Hutmacher, 2019, стр. 181).

Кроме того, мы можем посещать учреждения, которые специализируются на лечении стресса, записаться на прием к специалистам в этой области, которые обладают необходимыми знаниями, чтобы помочь нам, и мы можем использовать термин «стресс» для обозначения того, что нас беспокоит. Самое главное, другие понимают наши жалобы. Все знают, что значит быть в состоянии стресса. Таким образом, стресс «заставляет консультантов быть занятыми, исследователей — производительными, инструкторов по физкультуре — прыгать, а обычных граждан — экспериментировать со все более сложным набором диет, стилей жизни и технологических устройств, снижающих стресс» (Kugelmann, 19). 92, с. 21; см. также Becker, 2013). Для нас стресс — это способ быть личностью.

А как насчет других времен и культур? Рассмотрим для этой цели следующие два утверждения (адаптировано из Hacking, 2007, стр. 299):

В 500 г. до н.э. не было людей в состоянии стресса; в 2021 году много людей в состоянии стресса.

В 500 году до н. советники, таким образом; но в 2021 году это способ быть личностью, познавать себя, жить в обществе.

В соответствии с Hacking (2007) я утверждаю, что B истинно, тогда как A может быть либо истинным, либо ложным в зависимости от того, как мы его читаем. А ложно в указанном выше смысле: где бы и когда бы ни жили люди, им всегда приходилось нести свою ношу – и в 1900 г., и в 2021 г., и в 500 г. до н.э. Однако, если А рассматривать как краткую версию Б, это правда. B отражает идею о том, что такое научное понятие, как стресс, не может быть правильно понято без учета исторических и социальных обстоятельств, в которых заложено его развитие и использование.

Другими словами, понятие стресса не может быть адекватно описано без ссылки на социальные практики, в которые оно вовлечено. Это означает, что «находящийся в состоянии стресса субъект отличается от субъекта без такого определителя: с ним или с ним можно обращаться или вести себя по-другому» (Бикнелл и Лифуг, 2006, стр. 381). В 500 г. до н.э. люди могли , а не использовать напряженный рабочий день как предлог, чтобы не рассказывать своим детям сказку на ночь, или как объяснение, почему они всегда ссорятся со своим партнером. Они сделали , а не участвуют в семинарах по управлению стрессом, чтобы изучить методы релаксации и стратегии преодоления. Они , а не просили своих врачей отправить их на больничный, и они , а не разговаривали со своими психотерапевтами.

Стресс как универсальный механизм?

Где остается идея, что стресс является универсальным механизмом ? Основываясь на схеме, предложенной Hacking (2007), ответ кажется простым: стресс стал, но не всегда, способом быть личностью. Иными словами, «стресс» как социальная практика является глубоко культурным продуктом наших современных западных обществ и не универсальный механизм . Однако можно было бы попытаться защитить представление о том, что стресс действительно является универсальным механизмом , указав на тот факт, что физиологические и эндокринологические механизмы, составляющие реакцию на стресс, не являются современным изобретением нашего организма. Этот контраргумент заслуживает серьезного рассмотрения.

Проще говоря, если мы сталкиваемся с ситуацией, в которой «все становится слишком много и выходит из равновесия», наше тело демонстрирует широкий спектр запрограммированных реакций. Например, за счет активации симпатической нервной системы повышается артериальное давление, частота сердечных сокращений и уровень глюкозы, а репродуктивная и пищеварительная функции снижаются (вводный обзор см., например, в Karemaker, 2017). Кроме того, гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая ось (ГГН-ось), нейроэндокринная система, которая уже была исследована Гансом Селье, активируется и высвобождается в виде каскада гормонов (для обзора см. , например, Tsigos and Chrousos, 2002; Charmandari et al., 2005; Smith and Vale, 2006). Кроме того, длительный хронический стресс был связан с различными заболеваниями, такими как депрессия и сердечно-сосудистые заболевания (например, Cohen et al., 2007, 2016), а также нарушениями регуляции иммунной системы (например, Morey et al., 2015). На этом фоне кажется заманчивым отбросить социальные практики, в которые встроены эти физиологические и эндокринологические механизмы стресса, как незначительный побочный продукт и сделать вывод, что стресс по сути действительно универсальный механизм.

С моей точки зрения, такой вывод был бы слишком упрощенным. Идея о том, что стресс для нас как человеческих существ что-то значит, то есть что стресс — это способ понять самих себя, основана на предположении, что стресс — это не только физиологическая, но и психологическая конструкция. Иными словами, обычное понимание стресса основано на идее о том, что психологические реакции на стресс и социальные практики, связанные с преодолением стресса, представляют собой нечто большее, чем незначительный побочный продукт. Однако можно спросить, нельзя ли изменить это определение и переосмыслить стресс как чисто физиологический и эндокринологический механизм? Такой подход столкнулся бы с практическими и теоретическими проблемами. Успешное применение такого переопределения концепции стресса кажется практически невозможно, поскольку стресс понимается как в обществе, так и в научном дискурсе, это гораздо больше, чем чисто физическое состояние. Как описано выше, представление о стрессе как о неразрывной комбинации физиологических и психологических факторов глубоко укоренилось в современном обществе. Таким образом, даже если исследователь решит применить термин «стресс» только к физиологическим или эндокринологическим механизмам, исследователь будет постоянно подвергаться риску быть неправильно истолкованным, поскольку определение стресса, данное исследователем, будет противоречить тому, как обычно применяется это понятие.

Однако есть еще более фундаментальный теоретический аргумент: стресса как чисто биологического состояния у человека не существует – и никогда не может быть. Это утверждение можно проиллюстрировать с помощью аналогии с «хорошим воспитанием», предложенной Томпсоном (2017, стр. 55):

.

Чтобы быть хорошим родителем, нужно развивать множество эмоциональных и когнитивных навыков и применять эти навыки на практике. Навыки и поведение, основанное на них, явно зависят от мозга — и их улучшение изменяет мозг, — но они не являются частными психическими состояниями и не существуют внутри мозга. Хотя возможно, что уникальные паттерны мозговой активности коррелируют с тем, чтобы быть хорошим родителем в данном контексте, обращение к их наличию не объясняет, что значит быть хорошим родителем. Воспитание не существует внутри мозга; оно существует в социальном мире человеческой жизни. Кроме того, то, что считается хорошим воспитанием детей, зависит от социального контекста и культуры. Так что воспитание детей просто не видно на уровне мозга. Чтобы представить это, нам нужна более широкая перспектива, учитывающая контекст человека в целом, а также социальной и культурной среды.

То же самое относится и к стрессу: стресс явно зависит от определенных врожденных биологических механизмов, но это не частное психическое состояние и не существует внутри мозга. Стресс немыслим без того, как мы относимся к реакциям нашего тела, без того, как мы формируем, интерпретируем, направляем и организуем их (см. Kugelmann, 1992, стр. 2). Это также означает, что социальные практики, в которые встроены физиологические и эндокринологические механизмы стресса, составляют существенную часть общепринятого понимания стресса. Однако, как обсуждалось выше, то, как мы относимся к реакциям нашего тела, а также то, как мы интегрируем эти реакции в наш научный и общественный дискурс, не является жестко запрограммированным: это результат сложных социальных, исторических, и общественные процессы. Тот факт, что стресс стал способом быть личностью, просто означает, что наши современные (западные) общества разработали управляемый правилами, интерсубъективно понятный и институционализированный способ соотнесения человеческих мыслей и поведения с определенным видом телесного опыта. .

Значит, стресс универсальный механизм? Да и нет. Да, потому что физиологические и эндокринологические механизмы, лежащие в основе реакции на стресс, одинаковы во все времена и в разных культурах; и нет, потому что социальные практики, в которые встроены эти физиологические и эндокринологические механизмы, со временем изменились: стресс стал, хотя и не всегда, способом быть личностью. Поскольку социальные практики, окружающие биологическую основу, не являются незначительным побочным продуктом стресса, а составляют важную часть общепринятого понимания стресса, использование термина «стресс», когда речь идет о других временах и культурах, может быть проблематичным. Другими словами, использование термина «стресс», вероятно, создаст ассоциации об институтах и ​​экспертах, о создании знаний и исследовательских программ, а также о способах взаимодействия с другими людьми, которые не могут быть перенесены напрямую в общества, отличные от нашего. Прежде чем обсуждать возможные последствия этого вывода, я хочу проиллюстрировать точку зрения, которую я попытался сделать, более внимательно рассмотрев два археологических исследования.

Ледяной человек

В сентябре 1991 года в Южном Тироле было обнаружено мумифицированное тело Ледяного человека (также называемого Эци), жившего около 5300 лет назад. С тех пор его тело было проанализировано, чтобы узнать как можно больше об обстоятельствах его жизни и смерти (см., например, Seidler et al., 1992; Handt et al., 1994; Capasso, 1998; Macko et al. , 1999). Хотя мумия потеряла все ногти после смерти, как это наблюдалось и у других древних мумий, во время археологических раскопок был найден один ноготь. В исследовании Капассо (1994) занимается анализом этого ногтя. В аннотации автор пишет:

[T] наличие трех наборов линий Бо [ sic ] позволило нам определить серьезность, время начала и продолжительность трех периодов сильного стресса, которым субъект подвергся в последние месяцы своей жизни [… ]. […] [Э] они произошли за четыре, три и два месяца до смерти. Последний эпизод был самым серьезным, и вызванный им системный переворот длился не менее двух недель (Капассо, 19 лет). 94, с. 123).

Так что же такое реплики Бо? Линии Бо, впервые описанные Бо (1846), от которого и произошло их название, являются выражением «временного страдания части клеток, вырабатывающих оникокератин». Это страдание приводит к более или менее заметному замедлению роста ногтя, толщина которого также уменьшается в период стресса» (Capasso, 1994, стр. 127–128). Как обсуждается в литературе, линии Бо могут быть вызваны как локализованными патологиями, так и системными причинами. Поскольку «только достаточно серьезные системные заболевания способны вызвать степень поражения матрикса ногтя, необходимую для снижения скорости роста ногтя, которое можно наблюдать макроскопически» (Capasso, 19).94, с. 128) и, поскольку линии Бо на ногте Ледяного человека очень отчетливы, системные причины кажутся наиболее вероятными. Среди прочего, возможными системными причинами развития линий Бо у взрослых являются дефицит цинка (Weismann, 1977), заболевания паращитовидной железы (Lang, 1981) и серьезные события, во время которых жизнь человека находилась под серьезной угрозой (Beaven and Brooks, 1984). . Независимо от того, какая системная причина могла привести к образованию линий Бо на ногте Ледяного Человека, они, как утверждает Капассо, кажутся «результатом общих форм стресса» (стр. 129).).

Верен ли этот вывод? Во-первых, важно отметить, что я не хочу ставить под сомнение научную ценность цитируемого исследования. Получение новых сведений об условиях жизни ледяного человека с использованием новейших инструментов и методов анализа звучит многообещающе и действительно дало впечатляющие результаты. Во-вторых, использование термина «стресс» в данном контексте может ввести в заблуждение. Учитывая результаты обсуждаемого исследования и выводы других исследователей, можно с уверенностью предположить, что последние недели и месяцы жизни Ледяного человека были полны лишений. Тем не менее, собранные доказательства ничего не говорят нам о субъективных переживаний Человека-Льда в этот последний период его жизни. Мы ничего не знаем о его мыслях и чувствах. Мы не знаем, как он как человек относился к симптомам, которые он испытал. Мы не знаем, как он реагировал на болезни, которыми он мог страдать. Он мог или не мог рассматривать их как наказание богов или духов. Возможно, он страдал от них, но он также мог принять их как бремя, которое ему пришлось нести. Мы просто не знаем ответа на эти 9 вопросов.0007 психологических вопросов и нет возможности выяснить. Однако мы знаем, что во времена Ледяного человека не было системы здравоохранения, сравнимой с нашей. Как упоминалось выше, не было ни психотерапевтов, ни семинаров по управлению стрессом, обучающих стратегиям преодоления стресса, ни врачей, отправляющих истощенных людей на больничный. Безусловно, у Ледяного Человека были свои собственные стратегии борьбы со страхом и отчаянием, несчастьями и болезнями, и, безусловно, эти стратегии не были теми, которые мы используем сегодня. Ледяной человек не говорил о стрессоры и преодоление в том смысле, что мы делаем сегодня. Проще говоря, для Ледяного Человека стресс не был способом быть человеком. Он не переживал себя и не взаимодействовал со своими современниками таким образом.

В совокупности использование термина «стресс» в контексте Человека-Льда потенциально может ввести в заблуждение, поскольку предполагает знание субъективного опыта Человека-Льда, которого у нас нет, и создает впечатление сходства между его время и наше время, которое не обязательно существует. Конечно, можно было бы защитить использование слова «стресс» в контексте Человека-Льда, утверждая, что речь идет о лежащих в основе физиологических и эндокринологических механизмах, которые мы разделяем с Человеком-Льдом. В определенном смысле эта защита вполне надежна. Тем не менее, защита также неполна, поскольку слишком быстро отбрасывает социальные практики, окружающие биологическую основу стресса. Это не обязательно означает, что мы должны прекратить использовать слово «стресс», когда говорим о других временах и культурах, но подразумевает, что мы должны использовать это слово с осторожностью. По крайней мере, мы должны осознавать тот факт, что существуют принципиальные различия между , затем и , теперь , которые не охватываются общим термином «стресс».

Археологические волосы из Перу

Аналогичные уроки можно извлечь из другого археологического исследования, проведенного Webb et al. (2010), которые пытались оценить «системный стресс» у давно умерших людей. Для этого авторы «отобрали образцы волос десяти человек из пяти различных археологических памятников в Перу и проанализировали их по сегментам, чтобы определить уровень кортизола» (стр. 807). Возраст тел исследованных лиц составлял от 500 до 1500 лет. Авторы предположили, что «анализ уровней коры в археологических волосах должен позволить оценить стресс в течение короткого, но критического периода жизни человека» (стр. 807). Действительно, образцы волос всех людей «продемонстрировали измеримые уровни кортизола» (стр. 809).). Таким образом, «индивидуальные переживания стресса могут быть реконструированы для периода времени, представленного каждым образцом волос» (стр. 807). Кроме того, «сегментарные данные свидетельствуют о том, что стресс в те месяцы и годы, которые представлены нашими образцами волос, сильно различается у разных людей, и вполне вероятно, что причины этого стресса также различны» (стр. 811).

Опять же, моя оговорка не связана с идеей попытаться лучше понять жизнь умерших людей, об образе жизни и условиях жизни которых у нас нет никаких источников, кроме их бренных останков; моя оговорка не о самих данных, а о том, как они представил . Кортизол, обнаруженный в волосах 10 исследованных людей, на самом деле может отражать реакцию их организма на требования окружающей среды. В этом контексте наблюдение о том, что их «уровни [c]ортизола несколько выше, чем у современных здоровых людей […] [и что] это не совсем неожиданно, поскольку эти люди были на грани смерти, а некоторые, возможно, были хронически больны» (стр. .810) тоже звучит разумно. Я просто хочу сказать, что мы понятия не имеем, как люди справлялись с этой борьбой и трудностями в обществах или сообществах, к которым они принадлежали. Таким образом, использование термина «стресс» для обозначения того, что беспокоило людей, можно рассматривать как упрощение. В отсутствие лучших вариантов мы все же можем решить сделать это. Однако мы должны хотя бы осознавать, что делаем.

Обсуждение: важность помещения стресса в контекст

Как показано в первом разделе настоящей статьи, современная психология обычно рассматривает стресс как универсальный механизм, состоящий из комбинации физиологических и психологических реакций, которые люди проявляют, когда что-то происходит. становится слишком много и выходит из равновесия. В определенном смысле это утверждение об универсальности верно: физиологические и эндокринологические механизмы, лежащие в основе реакции на стресс, не являются современным изобретением нашего организма, они остаются неизменными во все времена и в разных культурах. В другом смысле заявление об универсальности потенциально проблематично: ни для Ледяного человека, ни для 10 человек, умерших в Южной Америке между 500 и 1500 лет назад, «стресс» не был способом быть личностью. Использование концепции стресса на самом деле ограничено определенным временем и культурой. В частности, социальные практики, в которые встроены физиологические и эндокринологические механизмы стресса, со временем изменились. Следовательно, использование термина «стресс» применительно к бремени, которое приходилось нести людям из разных времен и культур, можно рассматривать как чрезмерное упрощение. Тем не менее, можно решить использовать термин «стресс», когда речь идет о других временах и культурах.0007 прагматические причины . Хотя термины, которые исследуемые сообщества использовали для описания своего бремени, могут быть неизвестны или, по крайней мере, чужды нам, «стресс» — это общепринятое понятие. Следовательно, можно утверждать, что использование «стресс» в качестве общего термина помогает нам понять горести и заботы прошлого, а также связывает нас с культурами и цивилизациями, которые давно исчезли. Хотя я вижу достоинства такого прагматичного подхода, последний раздел настоящей статьи посвящен исследованию того, почему я считаю, что мы должны быть осторожны при использовании концепции стресса для понимания прошлого. На мой взгляд, есть как минимум три причины, некоторые из которых я уже вкратце упомянул выше. Во-первых, использование термина «стресс» по отношению к прошлым временам и культурам потенциально проблематично, поскольку может создать впечатление сходства между потом и теперь , которого на самом деле не существует. Во-вторых, это может сделать нас слепыми к природе различий между временами и культурами. В-третьих, он натурализует современную научную концепцию, которую более адекватно рассматривать как результат сложных социальных, исторических и общественных процессов. Эти три причины следует обсудить более подробно.

Культура формирует нашу жизнь и глубоко ее формирует. Он формирует то, как мы думаем (например, Nisbett, 2003), чувствуем (например, Osgood et al., 1975; Russell, 1991) и воспринимать (например, Segall et al., 1966). Она формирует наши надежды, наши страхи и наши печали. Он формирует то, что мы считаем желанным, и то, что мы презираем. Краткого взгляда на историю достаточно, чтобы понять, что разные сообщества создали совершенно разные образы жизни, наборы правил и моральных принципов (классический, но противоречивый пример см. в Hofstede, 1980, 1991). Например, наша современная западная концепция идентичности существенно отличается от концепции идентичности не только досовременного и античного времени, но и средневековья (описание развития современной западной идентичности см., например, у Taylor, 19).89). Поскольку мы выросли в наших современных обществах, то, как они устроены, может казаться нам совершенно естественным. Понимание того, что они на самом деле созданы руками человека, может помочь нам оставаться скромными. Это может освободить нас от гордыни, что все думают о мире так же, как и мы. Это не должно быть истолковано как призыв к релятивизму: признание существования различных концептуализаций является скорее отправной точкой для дискуссий, чем их концом (обзор различных точек зрения в дебатах между релятивизмом и универсализмом см., например, в: Берри и др., 2011, стр. 6–8). «Стресс» как научная концепция была разработана в западных, то есть в промышленно развитых, богатых и демократических обществах — если назвать лишь несколько поверхностных ключевых слов (о проблеме «странных» образцов и теорий в психологии см. , например, Henrich et al. и др., 2010; Апичелла и др., 2020). Большинство обществ прошлого не были обществами такого рода. Следовательно, у них, вероятно, были разные способы операционализации и дискурсивизации своих трудностей. Мы можем сравнивать эти концепции, учиться на них и критиковать их. Таким образом, акцентирование внимания на историческом контексте может помешать нам увлечься собственными идеями и представлениями. Это может научить нас скромности и помочь нам избежать ловушек, связанных с предположением, что в прошлом общества в основном работали в похожих способов на наши сегодняшние общества. Кроме того, определение правил и условностей, на которых основывались другие общества, может иметь решающее значение для понимания концепций, которые они использовали для решения своих повседневных проблем. Вполне вероятно, что мы не сможем понять решения, созданные прошлыми обществами для решения определенных проблем, или что мы найдем их чрезвычайно странными и трудными для понимания, если нам не удастся определить ключевые характеристики мышления, лежащие в основе этих проблем. решения. То есть до тех пор, пока мы не поймем, каким образом их мышление было отличается от нашего .

В этом контексте недавно утверждалось, что психология должна прилагать больше усилий для понимания межвременных вариаций (Muthukrishna et al., 2020). Это будет включать анализ исторических данных, скорее всего, с использованием широкого спектра различных методов, которые охватывают весь спектр задействованных психических, поведенческих и социальных процессов (например, Mayrhofer and Hutmacher, 2020). Предоставление подробного анализа исторических данных, чтобы увидеть, как другие времена и культуры справлялись с ситуациями, в которых «вещи становились слишком большими и выходили из равновесия», крайне желательно, но выходит далеко за рамки настоящей статьи. Следовательно, одного вымышленного примера будет достаточно, чтобы проиллюстрировать взаимодействие двух аспектов, обсуждавшихся до сих пор. Представьте себе глубоко религиозного крестьянина в средние века, который только что пережил неурожай (подробное описание народной религии в средние века см. , например, Brooke and Brooke, 19).84; Гири, 2001). Он в отчаянии, так как ожидает суровую зиму. Он боится, что не сможет прокормить семью. Его родители, жена и шестеро детей умрут с голоду или даже умрут. Поэтому он идет в церковь, ставит свечу и молится Богу, прося у него пощады. Сказать, что этот крестьянин находится в состоянии стресса и пытается справиться со своей бедой, обратившись к Богу, означало бы как попытку сделать крестьянина похожим на нас, так и неспособность увидеть, что он на самом деле делает что-то совсем другое. Крестьянин молится Богу не для того, чтобы чувствовать себя лучше; обращение к Богу не является для него стратегией выживания. Другими словами, крестьянин не занимает инструментальную позицию по отношению к Богу. Он глубоко убежден в присутствии Бога в мире и верит, что его судьба в руках Бога. Его взгляд на мир и свое место в этом мире глубоко отличается от нашего. Он считает, что обращение к Богу — единственный адекватный способ реагирования на проблемы, с которыми он сталкивается. Если для нас могут быть «полезные познания» и «техники переоценки», которые мы можем использовать, то для средневекового крестьянина существует фиксированный мировой порядок с вечными правилами. В то время как для большинства из нас вечная жизнь является в лучшем случае смутной возможностью, для средневекового крестьянина она является неоспоримой уверенностью. В то время как для нас выражение нашего потенциала и следование нашим личным желаниям и амбициям является важной частью нашей жизни, крестьянин, скорее всего, верит в предопределенную социальную иерархию, в которой Бог дал ему фиксированное место. Хотя это только грубый и упрощенный набросок, к настоящему времени должно было стать ясно, что эти различия потенциально могут остаться незамеченными, когда термин «стресс» используется некритически.

До сих пор «стресс» представлялся как понятие, которое позволяет нам, как современным западным «я», испытывать себя и взаимодействовать с другими определенными способами (см., например, Hepburn and Brown, 2001, пример как стресс используется в повседневных условиях). Социальные практики, которые мы разработали, чтобы связать себя с нашим телесным опытом, являются результатом сложных социальных, исторических и социальных процессов (о связи биологических и когнитивных процессов см. Varela, 19).84). Это не означает, что эти методы произвольны или неадекватны. Скорее кажется правдоподобным предположение, что стресс стал «способом быть личностью, познавать себя, жить в обществе» (Hacking, 2007, стр. 299) в наше время по очень веским причинам. Можно, например, возразить, что быстрые технологические и экономические преобразования в двадцатом и двадцать первом веках способствовали популяризации концепции стресса или, по крайней мере, способствовали закреплению ее постоянного успеха (см., например, Sennett, 19).98, 2006 г.; Роза, 2010, 2013). Можно также утверждать, что концепция стресса тесно переплетена с тем, как современная идентичность понимается в наших современных западных обществах (Hutmacher, 2019). Если это так, то не имеет значения, что Ледяной человек не испытывал стресса. Мы делаем. Таким образом, признание того, что социальные практики, в которые встроены физиологические и эндокринологические механизмы стресса, со временем изменились, может открыть пространство для размышлений. Это может не только помочь нам понять, почему чувство стресса стало способом быть личностью в нашем конкретном историческом контексте; это также может помочь нам сделать шаг назад и подумать о том, как «стресс» формирует нашу жизнь, и считаем ли мы это желательным или нет.

Вклад автора

FH разработал идею исследования и написал рукопись.

Конфликт интересов

Автор заявляет, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Ссылки

Апичелла К., Норензаян А. и Хенрих Дж. (2020). Beyond WEIRD: обзор прошлого десятилетия и взгляд в глобальную лабораторию будущего. Эволюция. Гум. Поведение 41, 319–329. doi: 10. 1016/j.evolhumbehav.2020.07.015

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Борода Г. (1869 г.). Неврастения, или нервное истощение. Бостон Мед. Surg. Дж. 80, 217–221. doi: 10.1056/NEJM186

0801301

CrossRef Full Text | Google Scholar

Beau, JHS (1846). Обратите внимание на некоторые ретроспективные признаки семиотики, представленные на английском языке. Archives Generales de Médecine 11, 447–458.

Google Scholar

Бивен Д. У. и Брукс С. Э. (1984). Цветной атлас ногтей в клинической диагностике . Лондон: Медицинский Вулф.

Google Scholar

Беккер, Д. (2013). Одна нация в состоянии стресса: проблемы со стрессом как идея . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Берри Дж. В., Поортинга Ю. Х., Брейгельманс С. М., Хасиотис А. и Сэм Д. Л. (2011). Кросс-культурная психология: исследования и приложения . 3-е изд. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Бикнелл М. и Лифуг А. (2006). Искусство стресса. Дж. Оккуп. Орган. Психол. 79, 377–394. doi: 10.1348/096317906X105706

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Брук, Р. Б., и Брук, К. Н. Л. (1984). Народная религия в средние века: Западная Европа, 1000–1300 гг. . Лондон, Великобритания: Темза и Гудзон.

Google Scholar

Cannon, W. B. (1929). Организация физиологического гомеостаза. Физиол. Ред. 9, 399–431. doi: 10.1152/physrev.1929.9.3.399

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Капассо, Л. (1994). Ungueal морфология и патология человеческой мумии, найденной в Val Senales (восточные Альпы, Тироль, бронзовый век). Мунибе Антропология-Аркеология 46, 123–132.

Google Scholar

Капассо, Л. (1998). 5300 лет назад ледяной человек использовал естественные слабительные и антибиотики. Ланцет 352:1864. doi: 10.1016/S0140-6736(05)79939-6

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Чармандари Э. , Цигос К. и Хрусос Г. (2005). Эндокринология стрессовой реакции. год. Преподобный Физиол. 67, 259–284. doi: 10.1146/annurev.physiol.67.040403.120816

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Чиккарелли, С. К., и Уайт, Дж. Н. (2018). Психология . 5-е изд. Харлоу, Англия: Пирсон.

Google Scholar

Коэн С., Гианарос П. Дж. и Манук С. Б. (2016). Стадийная модель стресса и болезни. Перспектива. Психол. науч. 11, 456–463. doi: 10.1177/1745691616646305

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Коэн С., Яницки-Девертс Д. и Миллер Г. Э. (2007). Психологический стресс и болезни. JAMA 298, 1685–1687. doi: 10.1001/jama.298.14.1685

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Академия Google

Купер, К.Л., и Дью, П. (2004). Стресс: Краткая история . Малден: Издательство Блэквелл.

Google Scholar

Доннелли Т. Т. и Лонг Б. К. (2003). Дискурс стресса и западная биомедицинская идеология: переписывание стресса. Проблемы Мент. Медсестры здоровья. 24, 397–408. doi: 10.1080/01612840305316

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Дублет, С. (2000). Миф о стрессе . Фриманс Рич, Новый Южный Уэльс, Австралия: Издательство IPSILON Publishing.

Google Scholar

Айзенк, М. В. (2009). Основы психологии . Хоув, Англия: Psychology Press.

Google Scholar

Газзанига М.С. и Хизертон Т.Ф. (2003). Психологические науки. Разум, мозг и поведение . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: WW Norton.

Google Scholar

Geary, PJ (2001). Крестьянская религия в средневековой Европе. Cahiers d’Extreme-Asie 12, 185–209. doi: 10.3406/asie.2001.1170

Полнотекстовая перекрестная ссылка | Google Scholar

Герриг, Р. Дж. (2013). Психология и жизнь . 20-е изд. Бостон, Массачусетс: Пирсон.

Google Scholar

Взлом, I. (2007). Виды людей: движущиеся мишени. Проц. бр. акад. 151, 285–318. doi: 10.5871/bacad/9780197264249.003.0010

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Хандт О., Ричардс М., Троммсдорф М., Килгер К., Симанайнен Дж., Георгиев О. и др. (1994). Молекулярно-генетический анализ тирольского ледяного человека. Наука 264, 1775–1778. doi: 10.1126/science.8209259

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Генрих Дж., Гейне С.Дж. и Норензаян А. (2010). Самые странные люди в мире? Поведение. наук о мозге. 33, 61–83. doi: 10.1017/S0140525X0999152X

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Хепберн А. и Браун С. Д. (2001). Стресс учителя и управление подотчетностью. Гул. Относ. 54, 691–715. doi: 10.1177/0018726701546001

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хофстеде, Г. (1980). Последствия культуры: международные различия в ценностях, связанных с работой . Беверли-Хиллз, Калифорния: Sage.

Google Scholar

Хофстеде, Г. (1991). Культуры и организации: программное обеспечение разума . Лондон, Великобритания: McGraw-Hill.

Google Scholar

Hutmacher, F. (2019). О двуликости стресса и современной жизни. Ж. Теор. Филос. Психол. 39, 181–192. doi: 10.1037/teo0000113

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Джексон, М. (2013). Эпоха стресса: наука и поиск стабильности . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Джексон, М. (2014). Стресс жизни: современная жалоба? Ланцет 383, 300–301. doi: 10.1016/S0140-6736(14)60093-3

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Каремакер, Дж. М. (2017). Введение в вегетативную нервную функцию. Физиол. Изм. 38:R89. doi: 10.1088/1361-6579/aa6782

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Кугельманн, Р. (1992). Стресс: природа и история искусственного горя . Вестпорт: Прегер.

Google Scholar

Ланг, П. Г. (1981). Клинический спектр заболеваний паращитовидных желез. Дж. Ам. акад. Дерматол. 5, 733–744. doi: 10.1016/S0190-9622(81)80134-X

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Академия Google

Макинтайр, А. (1985). «Как психология становится истинной или ложной», в Век психологии как науки . ред. С. Кох и Д. Э. Лири (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: McGraw-Hill), 897–903.

Google Scholar

Мацко С.А., Любек Г., Тешлер-Никола М., Андрусевич В. и Энгель М.Х. (1999). Диета Ледяного Человека, о чем свидетельствует стабильный изотопный состав азота и углерода в его волосах. FASEB J. 13, 559–562. doi: 10.1096/fasebj.13.3.559

Реферат PubMed | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Мартин Г. Н., Карлсон Н. Р. и Баскист В. (2013). Психология . 5-е изд. Харлоу, Англия: Пирсон.

Google Scholar

Майрхофер Р. и Хатмахер Ф. (2020). Принцип инверсии: почему количественно-эмпирическая парадигма не может служить объединяющей основой психологии как академической дисциплины. Фронт. Психол. 11:3389. doi: 10.3389/fpsyg.2020.596425

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Академия Google

Мори, Дж. Н., Боггеро, И. А., Скотт, А. Б., и Сегерстром, С. К. (2015). Современные направления стресса и иммунной функции человека. Курс. мнение Психол. 5, 13–17. doi: 10.1016/j.copsyc.2015.03.007

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Малхолл, А. (1996). Культурный дискурс и миф о стрессе в сестринской медицине. Междунар. Дж. Нурс. Стад. 33, 455–468. doi: 10.1016/0020-7489(96)00005-3

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Академия Google

Мутукришна, М., Хенрих, Дж., и Слингерланд, Э. (2020). Психология как историческая наука. год. Преподобный Психолог. 72, 717–749. doi: 10.1146/annurev-psych-082820-111436

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Nisbett, RE (2003). География мысли: как азиаты и жители Запада думают по-разному… и почему . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Свободная пресса.

Google Scholar

Осгуд, К. Э., Мэй, У. Х., и Мирон, М. С. (1975). Межкультурные универсалии аффективного значения . Урбана, Иллинойс: University of Illinois Press.

Google Scholar

Поллок, К. (1988). О природе социального стресса: продукция современной мифологии. Соц. науч. Мед. 26, 381–392. doi: 10.1016/0277-9536(88)-2

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Роза, Х. (2010). Отчуждение и ускорение. К критической теории темпоральности позднего Нового времени . Мальмё: NSU Press.

Google Scholar

Роза, Х. (2013). Социальное ускорение. Новая теория современности . Нью-Йорк: Издательство Колумбийского университета.

Google Scholar

Рассел, Дж. А. (1991). Культура и категоризация эмоций. Психолог. Бык. 110, 426–450. doi: 10.1037/0033-2909.110.3.426

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Шактер Д.Л., Гилберт Д.Т., Вегнер Д.М. и Нок М.К. (2014). Психология . 3-е изд. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Worth Publishers.

Google Scholar

Сегал М. Х., Кэмпбелл Д. Т. и Херсковиц К. Дж. (1966). Влияние культуры на зрительное восприятие . Индианаполис, Индиана: Боббс-Меррилл.

Google Scholar

Зайдлер Х., Бернхард В., Тешлер-Никола М., Платцер В., Зур Недден Д., Хенн Р. и др. (1992). Некоторые антропологические аспекты доисторического тирольского ледяного человека. Наука 258, 455–457. doi: 10.1126/наука.1411539

Реферат PubMed | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Селье, Х. (1936). Синдром, вызванный различными вредоносными агентами. Природа 138:32. doi: 10.1038/138032a0

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Сеннет Р. (1998). Коррозия характера: личные последствия работы в условиях нового капитализма . Нью-Йорк: WW Norton.

Google Scholar

Сеннет Р. (2006). Культура нового капитализма . Нью-Хейвен: Издательство Йельского университета.

Google Scholar

Смит, С. М., и Вейл, В. В. (2006). Роль гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой оси в нейроэндокринных реакциях на стресс. Диалоги Клин. Неврологи. 8, 383–395. doi: 10.31887/DCNS.2006.8.4/ssmith

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Смит, М. М. (2004). Изучение низкого эпистемологического профиля психологии в учебниках по психологии: возникают ли стресс и стрессовые расстройства в рамках дисциплинарных границ? Теория психологии. 14, 527–553. doi: 10.1177/0959354304044923

CrossRef Full Text | Google Scholar

Стреле, Т. , и Маркич, О. (2018). Циклические эффекты нейроправа и ненадежный брак между нейронаукой и законом. Балк. Дж. Филос. 10, 17–26. doi: 10.5840/bjp20181013

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Тейлор, К. (1989). Источники самости: создание современной идентичности . Кембридж: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Томпсон, Э. (2017). «Циклические эффекты и когнитивная наука медитации осознанности», в Медитация, буддизм и наука . ред. Д. Л. МакМахан и Э. Браун (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Oxford University Press), 47–61.

Google Scholar

Цигос, К., и Хрусос, Г. П. (2002). Гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая ось, нейроэндокринные факторы и стресс. Ж. Психосом. Рез. 53, 865–871. doi: 10.1016/S0022-3999(02)00429-4

Реферат PubMed | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Варела, Ф. Дж. (1984). «Творческий круг: очерки естественной истории циркулярности», в «Изобретенная реальность». Откуда мы знаем то, что, как мы верим, мы знаем? Вклады в конструктивизм . изд. П. Вацлавик (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Нортон), 309–323.

Google Scholar

Винер, Р. (1999). Стресс в жизни: Ганс Селье и создание теории стресса. Соц. Стад. науч. 29, 391–410. дои: 10.1177/0306312990203

Полнотекстовая перекрестная ссылка | Google Scholar

Уэбб Э., Томсон С., Нельсон А., Уайт К., Корен Г., Ридер М. и др. (2010). Оценка индивидуального системного стресса с помощью анализа кортизола археологических волос. Дж. Археол. науч. 37, 807–812. doi: 10.1016/j.jas.2009.11.010

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Вейсманн, К. (1977). Линии Бо: возможные маркеры дефицита цинка. Акта Дерм. Венереол. 57, 88–90.

Реферат PubMed | Google Scholar

Тайная история науки о стрессе: уколы

• Стэнфордский университет

• Стэнфордский университет

• Стэнфордский университет

• Стэнфордский университет

• Стэнфордский университет

• Стэнфордский университет

• Стэнфордский университет

• Стэнфордский университет

1 из 8

Современное представление о стрессе зародилось на крыше в Канаде, когда горстка крыс замерзла на зимнем ветру.

Это был 1936 год, и к тому моменту владелец крыс, эндокринолог по имени Ганс Селье, стал экспертом в том, чтобы заставить крыс страдать ради науки.

«Он подвергал их экстремальным температурам, заставлял голодать в течение длительного времени или заставлял много заниматься спортом», — говорит историк медицины Марк Джексон. «Тогда он убьет крыс и осмотрит их органы».

Что было интересно Селье, так это то, что какими бы разными ни были пытки, которые он придумывал для крыс — от ледяного ветра до болезненных инъекций, — когда он вскрывал их, чтобы исследовать их кишки, оказывалось, что физические последствия его различных пыток всегда были одинаковый.

«Почти всегда эти крысы демонстрировали определенный набор признаков», — говорит Джексон. «Будут изменения, особенно в надпочечниках. Поэтому Селье начал предполагать, что подвергание животного длительному стрессу приводит к изменениям тканей и физиологическим изменениям с высвобождением определенных гормонов, которые затем вызывают болезнь и, в конечном итоге, смерть животного. »

Так родилась идея стресса и его потенциальных последствий для организма.

Но вот в чем дело: идея стресса родилась не у любого родителя. Он родился у Селье, ученого, решительно настроенного сделать концепцию стресса международной сенсацией.

Личность типа А в значительной степени является конструктом табачной промышленности.

Марк Петтикрю

«Он написал, я не знаю, 1500 книг и статей. Я имею в виду, это был огромный, огромный результат от этого человека», — говорит Джексон. «Он был невероятным человеком. Он спал всего четыре или пять часов в день. Он всегда первым приходил в лабораторию и последним уходил; его энергия была фантастической. Селье ездил по всему миру, проповедуя евангелие стресса».

Как писал Селье в своей биографии, Стресс моей жизни (одна из 39 книг, написанных им для продвижения концепции стресса): «Стресс был моим собором, и я буду полировать и совершенствовать его… Я знаю, что мой ребенок переживет меня».

Но Селье был не единственным известным ученым, решившим продвигать идею о том, что стресс представляет серьезную опасность для здоровья.

В середине 1950-х годов два американских кардиолога — Мейер Фридман и Рэй Розенман — выдвинули идею личности типа А.

Их аргумент, по сути, заключался в том, что в Америке существовал целый класс людей, жизнь которых была настолько полна стресса и напряжения, что их тела были особенно подвержены болезням, особенно сердечным приступам. Врачи опубликовали исследование, в котором утверждалось, что частота ишемической болезни у мужчин с типом личности А была в два раза выше, чем у других мужчин.

Эта идея об особой целеустремленной и чувствительной к стрессу подгруппе личности действительно захватила американское воображение.

«Вы все еще можете увидеть это сегодня», — говорит Марк Петтикрю, директор по исследованиям в области общественного здравоохранения в Лондонской школе гигиены и тропической медицины. «Буквально многие тысячи веб-сайтов до сих пор довольно некритично говорят о поведении типа А. Это все еще имеет влияние в популярной культуре».

Большинство людей, беспокоящихся об опасностях стресса, не осознают, говорит Петтикрю, что большая часть этих фундаментальных научных исследований стресса финансировалась и направлялась очень конкретным спонсором.

«Что никогда не ценилось, так это то, что табачная промышленность была главным спонсором и стимулятором исследований стресса», — говорит он. «В частности, работа Селье, а также исследования поведения типа А. Личность типа А в значительной степени является конструкцией табачной промышленности».

Подборка документов раскрывает влияние табака

За последнее десятилетие или около того Петтикрю и группа его коллег в Лондоне просматривали миллионы документов табачной промышленности, которые были заархивированы в Интернете в конце 90-х годов.0s в рамках судебного урегулирования с табачными компаниями.

Они обнаружили, что как работа Селье, так и большая часть работ, связанных с личностью типа А, находились под сильным влиянием производителей сигарет. Они были заинтересованы в продвижении концепции стресса, потому что это позволяло им утверждать, что именно стресс, а не сигареты, виноват в сердечных заболеваниях и раке.

«В случае с Селье они проверяли… содержание статьи, согласовывали формулировки статей, — говорит Петтикрю, — юристы табачной промышленности фактически влияли на содержание его сочинений, они подсказывали ему то, что он должен комментировать.»

Кроме того, по словам Петтикрю, они потратили огромные деньги на финансирование его исследований. Все это важно, говорит Петтикрю, потому что влияние Селье на наши представления о стрессе трудно переоценить. Дело было не только в том, что Селье придумал эту концепцию, но в свое время он был чрезвычайно уважаемой фигурой.

Эндокринолог Ганс Селье популяризировал идею стресса. Его опыты с крысами показали, что длительное воздействие стресса приводит к физиологическим изменениям в тканях крыс. АП скрыть заголовок

переключить заголовок

АП

Эндокринолог Ганс Селье популяризировал идею стресса. Его опыты с крысами показали, что длительное воздействие стресса приводит к физиологическим изменениям в тканях крыс.

АП

«Селье был одним из крупнейших ученых 20-го века, он был номинирован на Нобелевскую премию 10 раз, — говорит Петтикрю. «Поэтому я считаю невозможным и вводящим в заблуждение говорить о стрессе, не признавая того факта, что у него были очень, очень тесные рабочие отношения с табачной промышленностью. И они помогли ему сформировать свои идеи, а он помог им сформировать свои».

Это также относится к работе с личностями типа А и представлению о том, что сильный стресс личности, а не курение, вызывает сердечные заболевания, особенно у мужчин.

Петтикрю говорит, что, хотя ранние исследования, некоторые из которых финансировались табачными компаниями, показали связь между типом А и сердечными приступами, по мере того, как все больше исследований накапливало первоначальные выводы Фридмана и Розенмана, они были подорваны.

«Проведено очень мало исследований, которые на самом деле показали, что поведение типа А является фактором риска заболевания, особенно ишемической болезни сердца», — говорит Петтикрю. «Из исследований, которые действительно показывают это, а их всего четыре, в трех из них исследователи имели какие-то контакты или деньги от табачной промышленности. Это не означает, и абсолютно не следует говорить, что все исследования поведения типа А запятнана табачными деньгами. Но это оказало серьезное искажающее влияние на эту область, которое, я думаю, осталось совершенно незамеченным».

NPR связалась с табачным подразделением Altria Philip Morris, основным спонсором исследований Type A, а также одним из основных спонсоров Selye. Компания не прокомментировала исследование; представитель сказал, что все исследования проводились слишком давно.

Непреходящая метка Селье

За годы, прошедшие после фундаментальной работы Селье, исследования стресса резко возросли. Нет никаких сомнений в том, что стресс, особенно хронический стресс в детстве, оказывает очень серьезное влияние на здоровье в долгосрочной перспективе.

Но теперь некоторые ученые утверждают, что наше обычное представление о стрессе — о том, что стресс всегда вреден для здоровья — слишком однобоко и не отражает того факта, что некоторая степень стресса действительно может принести пользу людям. Стресс — это не всегда плохо.

Тем не менее, нарратив о стрессе, продвигаемый табачной промышленностью посредством исследований и маркетинга, жив и здоров. Призрак из далекого прошлого продолжает формировать то, как мы видим и переживаем стресс.

Стресс в историческом контексте: почему важно, чтобы стресс не был способом быть человеком 2000 лет назад

• Список журналов
• Фронт Психол
• PMC8093377

Передний психол. 2021; 12: 539799.

Опубликовано в сети 20 апреля 2021 г. doi: 10.3389/fpsyg.2021.539799

Информация об авторе Примечания к статье Информация об авторских правах и лицензии Отказ от ответственности

Только в середине двадцатого века ученые и западные общества начали называть сочетание физиологических и психологических реакций, которые люди проявляют, когда ситуация становится слишком сильной или выходит из равновесия, «стрессом». Однако обычно под стрессом понимают универсальный механизм, существующий во все времена и в разных культурах. В определенном смысле это утверждение об универсальности правильно: физиологические и эндокринологические механизмы, лежащие в основе реакции на стресс, не являются современным изобретением нашего организма. В другом смысле заявление об универсальности потенциально проблематично: стресс стал, но не всегда был, способом быть личностью. То есть социальные практики, в которые встроены физиологические и эндокринологические механизмы стресса, неодинаковы во времена и культуры. Важно отметить, что эти социальные практики не являются незначительным побочным продуктом, а составляют существенную часть того, как обычно понимают и переживают стресс. На этом фоне можно еще решиться использовать слово «стресс», говоря о других временах и культурах. Тем не менее, при этом следует быть осторожным по крайней мере по трем причинам. Во-первых, использование слова «стресс» применительно к обществам, отличным от нашего, может создать впечатление сходства между тогда и сейчас, которого на самом деле не существует. Во-вторых, это может сделать нас слепыми к природе различий между временами и культурами. В-третьих, он натурализует современную научную концепцию, которую более адекватно рассматривать как результат сложных социальных, исторических и общественных процессов. Помещение понятия стресса в исторический контекст и признание того, что его использование возникло в конкретной исторической среде, позволяет нам сделать шаг назад и подумать о том, как стресс влияет на нашу жизнь. Другими словами, рассмотрение стресса как понятия, связанного с культурой, может дать нам возможность задуматься о наших современных обществах, в которых это понятие возникло.

Ключевые слова: стресс, современная жизнь, история психологии, социальный конструкционизм, межвременные вариации

Трудно точно определить, когда начинается история концепции стресса (обзор см., например, Kugelmann, 1992; Дублет, 2000; Купер и Дью, 2004; Джексон, 2013). Предшественники, такие как «неврастения» Джорджа М. Бирда или идея «гомеостаза» Уолтера Б. Кэннона, можно проследить до конца девятнадцатого и начала двадцатого века (Beard, 1869).; Кэннон, 1929 г.). Отметим, что «крестный отец стресса» Ганс Селье не использовал термин «стресс» в своей первой публикации об общем адаптационном синдроме (ГАС; Селье, 1936). Хотя GAS обычно считается отправной точкой для развития его теории стресса, только в 1950-х годах стресс стал регулярно приниматься в качестве научного термина. Как выразился Кугельманн (1992, стр. 54): «До войны [т.е. Второй мировой войны] никто не говорил о стрессе; после этого все чаще и чаще это делали все». Однако, что такое стресс, в конце концов?

На этот вопрос ответить непросто, так как стресс не является узким термином с фиксированным значением: «Стресс — это термин, вызывающий у психологов головную боль. Существует много споров по поводу того, что означает этот термин» (Martin et al., 2013, стр. 682). Ганс Селье, например, несколько раз менял свое определение стресса (Viner, 1999; Jackson, 2013). В более общем смысле стресс рассматривается либо как вызывающий отвращение стимул, которому мы подвергаемся, либо как реакция в ответ на этот стимул, либо как раздражитель.0629 процесс взаимодействия , предполагая, что именно «несоответствие между окружающей средой и человеком» (Mulhall, 1996, p. 459) делает определенные ситуации стрессовыми. Кроме того, концепция стресса связывает результаты исследований в области генетики, биологии, медицины и психологии и связывает их не только с индивидуумом, но и с институциональными и общественными структурами. Таким образом, стресс представляется очень широким, заведомо нечетким и универсальным, «разнообразным понятием» (Беккер, 2013, стр. 2) — понятием, способным «включать в себя широкий спектр тем» (Поллок, 19).88, с. 387). Иными словами, то, как определяется и исследуется понятие стресса, зависит от конкретного подхода и интересов отдельного исследователя.

Однако это общее впечатление не помогает ответить на вопрос, существует ли хоть какой-то консенсус относительно того, что такое стресс на самом деле. Что может помочь, так это просмотреть различные вводные книги по психологии и посмотреть, как там определяется стресс. Такой подход не обязательно раскрывает «правду» о стрессе. Поскольку учебники представляют собой сжатое изложение современного академического дискурса, они, тем не менее, могут дать нам хорошее представление о том, как стресс обычно понимается в современной психологии (см., например, Smyth, 2004, где подробно рассматривается, как понятие стресса возникло в психологии). учебники). Интересно, что определения, используемые в учебниках, имеют три общие черты.

Во-первых, все они грубо описывают стресс как представление о том, что вещей становится слишком много и выходит из равновесия . Люди испытывают стресс из-за «конкретных событий или хронического давления, которые предъявляют требования к человеку или угрожают его благополучию» (Schacter et al., 2014, стр. 550; аналогичные описания см. в Eysenck, 2009, стр. 87). ; Martin et al., 2013, стр. 682; Ciccarelli and White, 2018, стр. 462). Стресс «это модель реакции организма на стимулирующие события, которые нарушают его равновесие и истощают или превышают его способность справляться» (Gerrig, 2013, стр. 333). Другими словами, «стресс возникает, когда аспекты окружающей среды подавляют людей. То есть люди испытывают стресс, когда от них ожидают слишком многого или когда события кажутся пугающими или тревожными» (Gazzaniga and Heatherton, 2003, стр. 336).

Во-вторых, реакция человека на стресс рассматривается как сложный паттерн, который «состоит из разнообразной комбинации реакций, происходящих на нескольких уровнях, включая физиологический, поведенческий, эмоциональный и когнитивный» (Gerrig, 2013, с. 333; аналогичные описания можно найти у Gazzaniga and Heatherton, 2003, стр. 334; Eysenck, 2009, стр. 87; Schacter et al., 2014, стр. 550; Ciccarelli and White, 2018, стр. 462). Как Мартин и др. (2013, стр. 682) формулирует это так: «В общих чертах, стресс — это модель физиологических, поведенческих, эмоциональных и когнитивных реакций на реальные или воображаемые стимулы, которые воспринимаются как препятствующие достижению цели или угрожающие или иным образом угрожающие благополучию. ” Выражаясь по-другому, неразрывное сочетание физиологических и психологических факторов вот что представляет собой стресс.

В-третьих, считается, что стресс является «обычным компонентом повседневной эмоциональной жизни» (Gazzaniga and Heatherton, 2003, стр. 334), поскольку «каждый организм сталкивается с проблемами, исходящими от его внешней среды и его личных потребностей» (Gerrig , 2013, стр. 332), начиная от крупных жизненных событий, таких как стихийное бедствие или смерть близкого члена семьи, и заканчивая повседневными хлопотами, которые представляют собой все те «личные события, которые влияют на комфортный образ жизни, и мелкие неприятности, которые беспокоят нас день за днем» (Schacter et al. , 2014, стр. 550). Выражаясь более философски: «Жизнь на самом деле состоит из перемен. Каждый день каждый человек сталкивается с какой-то проблемой, большой или маленькой» (Чиккарелли и Уайт, 2018, стр. 462). С точки зрения эволюционной психологии можно добавить следующее: «Стресс — это не прямой продукт культурной эволюции, а продукт естественного отбора. Это поведенческая адаптация, которая помогала нашим предкам сражаться или убегать от диких животных и врагов» (Айзенк, 2009)., п. 87; Мартин и др., 2013, с. 682). Таким образом, стресс предстает как универсальный механизм , не ограниченный определенными временами и культурами.

Если стресс действительно является универсальным механизмом, состоящим из комбинации физиологических и психологических реакций, которые люди проявляют, когда вещи становятся слишком сильными и выходят из равновесия, можно задаться вопросом, как уровни стресса изменились с течением времени и могут ли люди, живущие в наша современная эпоха более напряжена, чем в доиндустриальных обществах. В первом разделе («Жизненный стресс») этот вопрос рассматривается путем наброска различных линий рассуждений. Однако во втором разделе («Стресс как способ быть личностью») делается попытка объяснить, почему сравнение трудностей прошлого и настоящего для того, чтобы сделать вывод о том, какая жизнь была более стрессовой, древняя или современная, потенциально проблематично. Опираясь на концепцию, предложенную Hacking (2007), я утверждаю, что стресс стал, но не всегда, способом быть личностью. Если это так, то предположение о том, что стресс является 9Универсальный механизм 0629 кажется сомнительным. Стресс может быть универсальным в том смысле, что люди всех времен и культур (по крайней мере, иногда) испытывают ощущение, что вещей становится слишком много и они выходят из равновесия. Однако то, как люди справляются с этим опытом, то есть то, как люди связывают физиологические и психологические реакции, различается в зависимости от времени и культуры, что делает концепцию стресса в значительной степени контекстно-зависимой. Это различие подробно рассматривается в третьем разделе («Стресс как универсальный механизм?»). В заключительном разделе статьи («Важность помещения стресса в контекст») обсуждаются три причины, по которым мы должны быть осторожны при использовании термина «стресс» для анализа прошлого. Короче говоря, концепция стресса может быть правильно понята только в историческом контексте. Кроме того, такая контекстуализация может также помочь нам понять функционирование наших современных обществ.

Если предположить, что стресс является универсальным механизмом, то есть что стресс существует во все времена и в разных культурах, вопрос о том, как уровни стресса меняются в зависимости от времени и культуры, является разумным вопросом, и на самом деле этот вопрос задают разные авторы. Ответы, которые дают эти авторы, принципиально различаются и могут быть разделены на две группы: те, которые указывают на процессы ускорения и гибкости в современных обществах, и те, которые указывают на трудности и неконтролируемые риски, существовавшие в доиндустриальные времена. В то время как первая группа считает, что современная жизнь приводит к повышенному уровню стресса, вторая группа считает, что жизнь в досовременных обществах была невообразимо тяжелее. Рассмотрим эти два типа ответов.

Для тех, кто считает, что стресс тесно связан с тем, как работает наше современное общество (например, Sennett, 1998, 2006; Rosa, 2010, 2013), наш век стресса. Утверждается, что «современное индустриальное общество задает быстрый и лихорадочный ритм жизни. Люди часто предъявляют слишком много требований к своему времени, беспокоятся о неопределенном будущем и имеют мало времени для семьи и развлечений» (Gerrig, 2013, стр. 332). Следовательно, стресс рассматривается как результат «жизни на скоростной полосе» (Jackson, 2013, стр. 15), как неизбежное следствие нашего образа жизни «с его многочисленными требованиями, небольшим временем для отдыха и давлением, необходимым для достижения» (Jackson, 2013: 15). Доннелли и Лонг, 2003 г., стр. 39.8). В соответствии с этим «реакция организма на стресс [иногда] рассматривается как вполне адекватная, но неадекватная для удовлетворения невыносимо высоких и безжалостных требований, предъявляемых современными условиями жизни» (Pollock, 1988, стр. 388). Выражаясь более драматично, это означало бы, что «[культурный] прогресс, опередивший биологическую эволюцию, обесценивает часть мудрости тела» (Кугельманн, 1992, с. 34). В доиндустриальных обществах люди не работали в офисах, в которых они должны были подготовить презентацию для следующей встречи, одновременно помогая своим коллегам, отвечая на почту, беря трубку, разговаривая с только что вошедшим в комнату начальником, и игнорируя радио, которое играет в фоновом режиме. В то время у людей не было семьи, в которой оба супруга работали полный рабочий день, от которых ожидалось, что они будут глубоко любить друг друга и быть заботливыми родителями для своих детей, вести домашнее хозяйство, поддерживать связь со своими друзьями и жить в мире. с соседями, которые всегда жалуются на то, что дети слишком шумные. В то время люди не жили в мире, в котором они были засыпаны информацией, что делало чрезвычайно трудным, если не невозможным, выделение важных вещей из всего белого шума. Короче говоря, именно темп и требования нашей беспокойной современной жизни «напрягают».

Хотя это утверждение, кажется, отражает распространенное мнение, оно не остается бесспорным. Поллок (1988) пишет, например, что «трудно понять, на каком основании мы можем быть оправданы, предполагая, что население неиндустриальных обществ несет более легкое бремя […]. Эти сообщества имеют свою долю заболеваемости и смертности, хотя они отличаются от наших» (стр. 388; см. также Jackson, 2014). Правда, можно было бы продолжить ответ, ведь тогда не было ни смартфонов, ни планшетов, ни компьютеров, ни газет, ни телевизора, ни автомобилей, ни самолетов, которые заставляли бы нас торопиться и перегружаться. С другой стороны, эти технологии невероятно разнообразили и обогатили нашу жизнь. Следуя этой логике, сложность наших современных обществ является признаком не упадка, а безопасности, богатства, счастья и улучшения здоровья. В соответствии с этим Айзенк (2009 г., п. 87) рассуждает следующим образом:

Вероятно, это правда, что больше людей, чем когда-либо сообщают о стрессе. Тем не менее, не ясно, что большинство людей испытывает больший стресс, чем раньше. Нашим предкам приходилось бороться с крупными эпидемиями, малой продолжительностью жизни, бедностью и почти полным отсутствием праздников. Принимая все это во внимание, я подозреваю, что уровень стресса в наши дни почти такой же, как и в прошлом.

На самом деле можно занять еще более радикальную позицию по этому вопросу: по сравнению с ежедневной борьбой за выживание в условиях неурожаев, голода, эпидемий и стихийных бедствий, можно сказать, наши современные жалобы на множественные требования и повышенный темп жизни почти смешны. Во всяком случае, раньше жизнь была не легче, а невообразимо тяжелее. Во всяком случае, люди тогда были гораздо более напряжены, чем мы сегодня.

Так кто же прав: те, кто утверждает, что современная жизнь приводит к повышенному уровню стресса, или те, кто утверждает, что жизнь в досовременных, доиндустриальных обществах была невообразимо тяжелее? Как я покажу ниже, почти невозможно удовлетворительно ответить на этот вопрос. Вопреки тому, во что верят цитируемые авторы, и вопреки тому, что утверждают современные учебники по психологии, далеко не ясно, что – или, по крайней мере: в каком смысле – – стресс является универсальным механизмом. Развитие этой идеи является темой следующего раздела.

Хакинг (2007) отметил, что «научная классификация может привести к появлению нового типа человека, задуманного и испытанного как способ быть человеком» (стр. 285). Он назвал этот процесс созданием людей и добавил второй термин, так называемый циклический эффект , относящийся к «способу, которым классификация может взаимодействовать с классифицируемыми людьми» (стр. 286). Хакерство не считает ни развитие научной теории, ни процесс создания людей произвольным. Он лишь указывает, что использование системы классификации никогда не остается без последствий. При классификации людей мы, скорее всего, также создаем учреждений , которые отвечают за классификацию и работу с секретными. Кроме того, мы начинаем производить и распространять знания о людях, которых мы придумали, не забывая, что в этой области также будут обучены специалисты . Наконец, возможность быть отнесенным к категории позволяет людям, которые были отнесены к категории, действовать и вести себя по-другому. Это, в свою очередь, может изменить способ работы системы классификации. Как Макинтайр (1985, с. 898) поместил это в аналогичный контекст, влияние теорий на человеческое мышление и поведение двояко: «они предоставляют новые модели для самопознания и частично нового «я», о котором мы можем познать».

В своей статье Хакинг в основном занимается аутизмом и множественным расстройством личности, то есть достаточно устойчивыми социальными категориями и идентичностями (приложения к другим психологическим феноменам см., например, Thompson, 2017; Strle, Markič, 2018). По сравнению с этими явлениями стресс представляется скорее временным психологическим состоянием. Например, совершенно правильно будет сказать, что человек не был в стрессе вчера, а сегодня он в стрессе. Напротив, обычно никто не утверждает, что человек с аутизмом сегодня, а не завтра. Таким образом, можно задаться вопросом, можно ли перенести структуру Хакинга на анализ концепции стресса. Я считаю, что ответ положительный. Во-первых, можно указать на тот факт, что многие люди не только испытывают стресс время от времени, но и испытывают стресс регулярно, если не хронически. По крайней мере, для этих людей состояние стресса кажется постоянным, а не просто преходящим. Во-вторых, даже если бы кто-то был убежден, что стресс отражает временное психологическое состояние, а не устойчивую идентичность, нужно было бы иметь в виду, что понятие стресса является устоявшейся социальной категорией, к которой можно легко обратиться в случае необходимости. Другими словами, в то время как психологическое состояние индивидуума может быть изменчивым, существование самой категории — нет. Понятие стресса глубоко укоренилось в современном западном обществе и может использоваться для описания чувств, мыслей и переживаний человека. Просто подумайте, как стресс влияет на нашу повседневную жизнь:

Люди используют напряженный рабочий день как предлог, чтобы не рассказывать своим детям сказку на ночь, или как объяснение того, почему они всегда ссорятся со своим партнером. Они участвуют в семинарах по управлению стрессом, чтобы изучить методы релаксации и стратегии выживания, просят своих врачей отправить их на больничный и общаются со своими психотерапевтами. Стресс также используется для обозначения дискомфорта в связи с текущими социальными и экономическими событиями (Hutmacher, 2019, стр. 181).

Кроме того, мы можем посетить учреждения, которые специализируются на лечении стресса, записаться на прием к специалистам в этой области, которые обладают необходимыми знаниями, чтобы помочь нам, и мы можем использовать термин «стресс» для обозначения того, что нас беспокоит. Самое главное, другие понимают наши жалобы. Все знают, что значит быть в состоянии стресса. Таким образом, стресс «заставляет консультантов быть занятыми, исследователей — производительными, инструкторов по физкультуре — прыгать, а обычных граждан — экспериментировать со все более сложным набором диет, стилей жизни и технологических устройств, снижающих стресс» (Kugelmann, 19). 92, с. 21; см. также Becker, 2013). Для нас стресс — это способ быть личностью.

А как насчет других времен и культур? Рассмотрим для этой цели следующие два утверждения (адаптировано из Hacking, 2007, стр. 299):

1. В 500 г. до н.э. не было людей, подвергавшихся стрессу; в 2021 году много людей в стрессе.

2. В 500 г. до н.э. быть в стрессе не было способом быть человеком, люди не переживали себя таким образом, они не взаимодействовали со своими друзьями, своими семьями, своими работодателями , их советники, таким образом; но в 2021 году это способ быть личностью, познавать себя, жить в обществе.

В соответствии с Hacking (2007) я утверждаю, что B истинно, тогда как A может быть либо истинным, либо ложным в зависимости от того, как мы его читаем. А ложно в указанном выше смысле: где бы и когда бы ни жили люди, им всегда приходилось нести свою ношу – и в 1900 г., и в 2021 г., и в 500 г. до н.э. Однако, если А рассматривать как краткую версию Б, это правда. B отражает идею о том, что такое научное понятие, как стресс, не может быть правильно понято без учета исторических и социальных обстоятельств, в которых заложено его развитие и использование.

Другими словами, понятие стресса не может быть адекватно описано без ссылки на социальные практики, в которые оно вовлечено. Это означает, что «находящийся в состоянии стресса субъект отличается от субъекта без такого определителя: с ним или с ним можно обращаться или вести себя по-другому» (Бикнелл и Лифуг, 2006, стр. 381). В 500 г. до н.э. люди могли , а не использовать напряженный рабочий день как предлог, чтобы не рассказывать своим детям сказку на ночь, или как объяснение, почему они всегда ссорятся со своим партнером. Они сделали , а не участвуют в семинарах по управлению стрессом, чтобы изучить методы релаксации и стратегии преодоления. Они , а не просили своих врачей положить их на больничный, и они , а не разговаривали со своими психотерапевтами.

Где же остается идея, что напряжение является универсальным механизмом ? Основываясь на схеме, предложенной Hacking (2007), ответ кажется простым: стресс стал, но не всегда, способом быть личностью. Иными словами, «стресс» как социальная практика является глубоко культурным продуктом наших современных западных обществ и не универсальный механизм . Однако можно было бы попытаться защитить представление о том, что стресс действительно является универсальным механизмом , указав на тот факт, что физиологические и эндокринологические механизмы, составляющие реакцию на стресс, не являются современным изобретением нашего организма. Этот контраргумент заслуживает серьезного рассмотрения.

Проще говоря, если мы сталкиваемся с ситуацией, в которой «все становится слишком много и выходит из равновесия», наше тело демонстрирует широкий спектр запрограммированных реакций. Например, за счет активации симпатической нервной системы повышается артериальное давление, частота сердечных сокращений и уровень глюкозы, а репродуктивная и пищеварительная функции снижаются (вводный обзор см. , например, в Karemaker, 2017). Кроме того, гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая ось (ГГН-ось), нейроэндокринная система, которая уже была исследована Гансом Селье, активируется и высвобождается в виде каскада гормонов (для обзора см., например, Tsigos and Chrousos, 2002; Charmandari et al., 2005; Smith and Vale, 2006). Кроме того, длительный хронический стресс был связан с различными заболеваниями, такими как депрессия и сердечно-сосудистые заболевания (например, Cohen et al., 2007, 2016), а также нарушениями регуляции иммунной системы (например, Morey et al., 2015). На этом фоне кажется заманчивым отбросить социальные практики, в которые встроены эти физиологические и эндокринологические механизмы стресса, как незначительный побочный продукт и сделать вывод, что стресс по сути действительно универсальный механизм.

С моей точки зрения, такой вывод был бы слишком упрощенным. Идея о том, что стресс для нас как человеческих существ что-то значит, то есть что стресс — это способ понять самих себя, основана на предположении, что стресс — это не только физиологическая, но и психологическая конструкция. Иными словами, обычное понимание стресса основано на идее о том, что психологические реакции на стресс и социальные практики, связанные с преодолением стресса, представляют собой нечто большее, чем незначительный побочный продукт. Однако можно спросить, нельзя ли изменить это определение и переосмыслить стресс как чисто физиологический и эндокринологический механизм? Такой подход столкнулся бы с практическими и теоретическими проблемами. Успешное применение такого переопределения концепции стресса кажется практически невозможно, поскольку стресс понимается как в обществе, так и в научном дискурсе, это гораздо больше, чем чисто физическое состояние. Как описано выше, представление о стрессе как о неразрывной комбинации физиологических и психологических факторов глубоко укоренилось в современном обществе. Таким образом, даже если исследователь решит применить термин «стресс» только к физиологическим или эндокринологическим механизмам, исследователь будет постоянно подвергаться риску быть неправильно истолкованным, поскольку определение стресса, данное исследователем, будет противоречить тому, как обычно применяется это понятие.

Однако есть еще более фундаментальный теоретический аргумент: стресса как чисто биологического состояния у человека не существует – и никогда не может быть. Это утверждение можно проиллюстрировать с помощью аналогии с «хорошим воспитанием», предложенной Томпсоном (2017, стр. 55):

Быть хорошим родителем заключается в наличии множества эмоциональных и когнитивных навыков и применении этих навыков в действии. Навыки и поведение, основанное на них, явно зависят от мозга — и их улучшение изменяет мозг, — но они не являются частными психическими состояниями и не существуют внутри мозга. Хотя возможно, что уникальные паттерны мозговой активности коррелируют с тем, чтобы быть хорошим родителем в данном контексте, обращение к их наличию не объясняет, что значит быть хорошим родителем. Воспитание не существует внутри мозга; оно существует в социальном мире человеческой жизни. Кроме того, то, что считается хорошим воспитанием детей, зависит от социального контекста и культуры. Так что воспитание детей просто не видно на уровне мозга. Чтобы представить это, нам нужна более широкая перспектива, учитывающая контекст человека в целом, а также социальной и культурной среды.

То же самое относится и к стрессу: стресс явно зависит от определенных врожденных биологических механизмов, но это не частное психическое состояние и не существует внутри мозга. Стресс немыслим без того, как мы относимся к реакциям нашего тела, без того, как мы формируем, интерпретируем, направляем и организуем их (см. Kugelmann, 1992, стр. 2). Это также означает, что социальные практики, в которые встроены физиологические и эндокринологические механизмы стресса, составляют существенную часть общепринятого понимания стресса. Однако, как обсуждалось выше, то, как мы относимся к реакциям нашего тела, а также то, как мы интегрируем эти реакции в наш научный и общественный дискурс, не является жестко запрограммированным: это результат сложных социальных, исторических, и общественные процессы. Тот факт, что стресс стал способом быть личностью, просто означает, что наши современные (западные) общества разработали управляемый правилами, интерсубъективно понятный и институционализированный способ соотнесения человеческих мыслей и поведения с определенным видом телесного опыта. .

Значит, стресс универсальный механизм? Да и нет. Да, потому что физиологические и эндокринологические механизмы, лежащие в основе реакции на стресс, одинаковы во все времена и в разных культурах; и нет, потому что социальные практики, в которые встроены эти физиологические и эндокринологические механизмы, со временем изменились: стресс стал, хотя и не всегда, способом быть личностью. Поскольку социальные практики, окружающие биологическую основу, не являются незначительным побочным продуктом стресса, а составляют важную часть общепринятого понимания стресса, использование термина «стресс», когда речь идет о других временах и культурах, может быть проблематичным. Другими словами, использование термина «стресс», вероятно, создаст ассоциации об институтах и ​​экспертах, о создании знаний и исследовательских программ, а также о способах взаимодействия с другими людьми, которые не могут быть перенесены напрямую в общества, отличные от нашего. Прежде чем обсуждать возможные последствия этого вывода, я хочу проиллюстрировать точку зрения, которую я попытался сделать, более внимательно рассмотрев два археологических исследования.

Ледяной человек

В сентябре 1991 года в Южном Тироле было обнаружено мумифицированное тело Ледяного человека (также называемого Эци), жившего около 5300 лет назад. С тех пор его тело было проанализировано, чтобы узнать как можно больше об обстоятельствах его жизни и смерти (см., например, Seidler et al., 1992; Handt et al., 1994; Capasso, 1998; Macko et al. , 1999). Хотя мумия потеряла все ногти после смерти, как это наблюдалось и у других древних мумий, во время археологических раскопок был найден один ноготь. В исследовании Капассо (1994) занимается анализом этого ногтя. В аннотации автор пишет:

[T] наличие трех наборов линий Бо [ sic ] позволило нам определить серьезность, время начала и продолжительность трех периодов интенсивного стресса, которые испытал испытуемый. перенес в последние месяцы своей жизни […]. […] [Э] они произошли за четыре, три и два месяца до смерти. Последний эпизод был самым серьезным, и вызванный им системный переворот длился не менее двух недель (Капассо, 19 лет).94, с. 123).

Так что же такое реплики Бо? Линии Бо, впервые описанные Бо (1846), от которого и произошло их название, являются выражением «временного страдания части клеток, вырабатывающих оникокератин». Это страдание приводит к более или менее заметному замедлению роста ногтя, толщина которого также уменьшается в период стресса» (Capasso, 1994, стр. 127–128). Как обсуждается в литературе, линии Бо могут быть вызваны как локализованными патологиями, так и системными причинами. Поскольку «только достаточно серьезные системные заболевания способны вызвать степень поражения матрикса ногтя, необходимую для снижения скорости роста ногтя, которое можно наблюдать макроскопически» (Capasso, 19).94, с. 128) и, поскольку линии Бо на ногте Ледяного человека очень отчетливы, системные причины кажутся наиболее вероятными. Среди прочего, возможными системными причинами развития линий Бо у взрослых являются дефицит цинка (Weismann, 1977), заболевания паращитовидной железы (Lang, 1981) и серьезные события, во время которых жизнь человека находилась под серьезной угрозой (Beaven and Brooks, 1984). . Независимо от того, какая системная причина могла привести к образованию линий Бо на ногте Ледяного Человека, они, как утверждает Капассо, кажутся «результатом общих форм стресса» (стр. 129).).

Верен ли этот вывод? Во-первых, важно отметить, что я не хочу ставить под сомнение научную ценность цитируемого исследования. Получение новых сведений об условиях жизни ледяного человека с использованием новейших инструментов и методов анализа звучит многообещающе и действительно дало впечатляющие результаты. Во-вторых, использование термина «стресс» в данном контексте может ввести в заблуждение. Учитывая результаты обсуждаемого исследования и выводы других исследователей, можно с уверенностью предположить, что последние недели и месяцы жизни Ледяного человека были полны лишений. Тем не менее, собранные доказательства ничего не говорят нам о субъективных переживаний у Ледяного Человека в этот последний период его жизни. Мы ничего не знаем о его мыслях и чувствах. Мы не знаем, как он как человек относился к симптомам, которые он испытал. Мы не знаем, как он реагировал на болезни, которыми он мог страдать. Он мог или не мог рассматривать их как наказание богов или духов. Возможно, он страдал от них, но он также мог принять их как бремя, которое ему пришлось нести. Мы просто не знаем ответа на эти 9 вопросов.0629 психологических вопросов и нет возможности выяснить. Однако мы знаем, что во времена Ледяного человека не было системы здравоохранения, сравнимой с нашей. Как упоминалось выше, не было ни психотерапевтов, ни семинаров по управлению стрессом, обучающих стратегиям преодоления стресса, ни врачей, отправляющих истощенных людей на больничный. Безусловно, у Ледяного Человека были свои собственные стратегии борьбы со страхом и отчаянием, несчастьями и болезнями, и, безусловно, эти стратегии не были теми, которые мы используем сегодня. Ледяной человек не говорил о стрессоры и совладание с в том смысле, в котором мы это делаем сегодня. Проще говоря, для Ледяного Человека стресс не был способом быть человеком. Он не переживал себя и не взаимодействовал со своими современниками таким образом.

В совокупности использование термина «стресс» в контексте Человека-Льда потенциально может ввести в заблуждение, поскольку предполагает знание субъективного опыта Человека-Льда, которого у нас нет, и создает впечатление сходства между его время и наше время, которое не обязательно существует. Конечно, можно было бы защитить использование слова «стресс» в контексте Человека-Льда, утверждая, что речь идет о лежащих в основе физиологических и эндокринологических механизмах, которые мы разделяем с Человеком-Льдом. В определенном смысле эта защита вполне надежна. Тем не менее, защита также неполна, поскольку слишком быстро отбрасывает социальные практики, окружающие биологическую основу стресса. Это не обязательно означает, что мы должны прекратить использовать слово «стресс», когда говорим о других временах и культурах, но подразумевает, что мы должны использовать это слово с осторожностью. По крайней мере, мы должны осознавать тот факт, что существуют принципиальные различия между , затем и , теперь , которые не охватываются общим термином «стресс».

Археологические волосы из Перу

Аналогичные уроки можно извлечь из другого археологического исследования, проведенного Webb et al. (2010), которые пытались оценить «системный стресс» у давно умерших людей. Для этого авторы «отобрали образцы волос десяти человек из пяти различных археологических памятников в Перу и проанализировали их по сегментам, чтобы определить уровень кортизола» (стр. 807). Возраст тел исследованных лиц составлял от 500 до 1500 лет. Авторы предположили, что «анализ уровней коры в археологических волосах должен позволить оценить стресс в течение короткого, но критического периода жизни человека» (стр. 807). Действительно, образцы волос всех людей «продемонстрировали измеримые уровни кортизола» (стр. 809).). Таким образом, «индивидуальные переживания стресса могут быть реконструированы для периода времени, представленного каждым образцом волос» (стр. 807). Кроме того, «сегментарные данные свидетельствуют о том, что стресс в те месяцы и годы, которые представлены нашими образцами волос, сильно различается у разных людей, и вполне вероятно, что причины этого стресса также различны» (стр. 811).

Опять же, моя оговорка не связана с идеей попытаться лучше понять жизнь умерших людей, об образе жизни и условиях жизни которых у нас нет никаких источников, кроме их бренных останков; моя оговорка не о самих данных, а о том, как они представил . Кортизол, обнаруженный в волосах 10 исследованных людей, на самом деле может отражать реакцию их организма на требования окружающей среды. В этом контексте наблюдение о том, что их «уровни [c]ортизола несколько выше, чем у современных здоровых людей […] [и что] это не совсем неожиданно, поскольку эти люди были на грани смерти, а некоторые, возможно, были хронически больны» (стр. .810) тоже звучит разумно. Я просто хочу сказать, что мы понятия не имеем, как люди справлялись с этой борьбой и трудностями в обществах или сообществах, к которым они принадлежали. Таким образом, использование термина «стресс» для обозначения того, что беспокоило людей, можно рассматривать как упрощение. В отсутствие лучших вариантов мы все же можем решить сделать это. Однако мы должны хотя бы осознавать, что делаем.

Как показано в первом разделе настоящей статьи, современная психология обычно рассматривает стресс как универсальный механизм, состоящий из комбинации физиологических и психологических реакций, которые люди проявляют, когда что-то выходит из равновесия. В определенном смысле это утверждение об универсальности верно: физиологические и эндокринологические механизмы, лежащие в основе реакции на стресс, не являются современным изобретением нашего организма, они остаются неизменными во все времена и в разных культурах. В другом смысле заявление об универсальности потенциально проблематично: ни для Ледяного человека, ни для 10 человек, умерших в Южной Америке между 500 и 1500 лет назад, «стресс» не был способом быть личностью. Использование концепции стресса на самом деле ограничено определенным временем и культурой. В частности, социальные практики, в которые встроены физиологические и эндокринологические механизмы стресса, со временем изменились. Следовательно, использование термина «стресс» применительно к бремени, которое приходилось нести людям из разных времен и культур, можно рассматривать как чрезмерное упрощение. Тем не менее, можно решить использовать термин «стресс», когда речь идет о других временах и культурах.0629 прагматические причины . Хотя термины, которые исследуемые сообщества использовали для описания своего бремени, могут быть неизвестны или, по крайней мере, чужды нам, «стресс» — это общепринятое понятие. Следовательно, можно утверждать, что использование «стресс» в качестве общего термина помогает нам понять горести и заботы прошлого, а также связывает нас с культурами и цивилизациями, которые давно исчезли. Хотя я вижу достоинства такого прагматичного подхода, последний раздел настоящей статьи посвящен исследованию того, почему я считаю, что мы должны быть осторожны при использовании концепции стресса для понимания прошлого. На мой взгляд, есть как минимум три причины, некоторые из которых я уже вкратце упомянул выше. Во-первых, использование термина «стресс» по отношению к прошлым временам и культурам потенциально проблематично, поскольку может создать впечатление сходства между потом и теперь , которого на самом деле не существует. Во-вторых, это может сделать нас слепыми к природе различий между временами и культурами. В-третьих, он натурализует современную научную концепцию, которую более адекватно рассматривать как результат сложных социальных, исторических и общественных процессов. Эти три причины следует обсудить более подробно.

Культура формирует нашу жизнь и глубоко ее формирует. Он формирует то, как мы думаем (например, Nisbett, 2003), чувствуем (например, Osgood et al., 1975; Russell, 1991) и воспринимать (например, Segall et al., 1966). Она формирует наши надежды, наши страхи и наши печали. Он формирует то, что мы считаем желанным, и то, что мы презираем. Краткого взгляда на историю достаточно, чтобы понять, что разные сообщества создали совершенно разные образы жизни, наборы правил и моральных принципов (классический, но противоречивый пример см. в Hofstede, 1980, 1991). Например, наша современная западная концепция идентичности существенно отличается от концепции идентичности не только досовременного и античного времени, но и средневековья (описание развития современной западной идентичности см., например, у Taylor, 19).89). Поскольку мы выросли в наших современных обществах, то, как они устроены, может казаться нам совершенно естественным. Понимание того, что они на самом деле созданы руками человека, может помочь нам оставаться скромными. Это может освободить нас от гордыни, что все думают о мире так же, как и мы. Это не должно быть истолковано как призыв к релятивизму: признание существования различных концептуализаций является скорее отправной точкой для дискуссий, чем их концом (обзор различных точек зрения в дебатах между релятивизмом и универсализмом см., например, в: Берри и др., 2011, стр. 6–8). «Стресс» как научная концепция была разработана в западных, то есть в промышленно развитых, богатых и демократических обществах — если назвать лишь несколько поверхностных ключевых слов (о проблеме «странных» образцов и теорий в психологии см. , например, Henrich et al. и др., 2010; Апичелла и др., 2020). Большинство обществ прошлого не были обществами такого рода. Следовательно, у них, вероятно, были разные способы операционализации и дискурсивизации своих трудностей. Мы можем сравнивать эти концепции, учиться на них и критиковать их. Таким образом, акцентирование внимания на историческом контексте может помешать нам увлечься собственными идеями и представлениями. Это может научить нас скромности и помочь нам избежать ловушек, связанных с предположением, что в прошлом общества в основном работали в похожих способов на наши сегодняшние общества. Кроме того, определение правил и условностей, на которых основывались другие общества, может иметь решающее значение для понимания концепций, которые они использовали для решения своих повседневных проблем. Вполне вероятно, что мы не сможем понять решения, созданные прошлыми обществами для решения определенных проблем, или что мы найдем их чрезвычайно странными и трудными для понимания, если нам не удастся определить ключевые характеристики мышления, лежащие в основе этих проблем. решения. То есть до тех пор, пока мы не поймем, каким образом их мышление было отличается от нашего .

В этом контексте недавно утверждалось, что психология должна прилагать больше усилий для понимания межвременных вариаций (Muthukrishna et al., 2020). Это будет включать анализ исторических данных, скорее всего, с использованием широкого спектра различных методов, которые охватывают весь спектр задействованных психических, поведенческих и социальных процессов (например, Mayrhofer and Hutmacher, 2020). Предоставление подробного анализа исторических данных, чтобы увидеть, как другие времена и культуры справлялись с ситуациями, в которых «вещи становились слишком большими и выходили из равновесия», крайне желательно, но выходит далеко за рамки настоящей статьи. Следовательно, одного вымышленного примера будет достаточно, чтобы проиллюстрировать взаимодействие двух аспектов, обсуждавшихся до сих пор. Представьте себе глубоко религиозного крестьянина в средние века, который только что пережил неурожай (подробное описание народной религии в средние века см. , например, Brooke and Brooke, 19).84; Гири, 2001). Он в отчаянии, так как ожидает суровую зиму. Он боится, что не сможет прокормить семью. Его родители, жена и шестеро детей умрут с голоду или даже умрут. Поэтому он идет в церковь, ставит свечу и молится Богу, прося у него пощады. Сказать, что этот крестьянин находится в состоянии стресса и пытается справиться со своей бедой, обратившись к Богу, означало бы как попытку сделать крестьянина похожим на нас, так и неспособность увидеть, что он на самом деле делает что-то совсем другое. Крестьянин молится Богу не для того, чтобы чувствовать себя лучше; обращение к Богу не является для него стратегией выживания. Другими словами, крестьянин не занимает инструментальную позицию по отношению к Богу. Он глубоко убежден в присутствии Бога в мире и верит, что его судьба в руках Бога. Его взгляд на мир и свое место в этом мире глубоко отличается от нашего. Он считает, что обращение к Богу — единственный адекватный способ реагирования на проблемы, с которыми он сталкивается. Если для нас могут быть «полезные познания» и «техники переоценки», которые мы можем использовать, то для средневекового крестьянина существует фиксированный мировой порядок с вечными правилами. В то время как для большинства из нас вечная жизнь является в лучшем случае смутной возможностью, для средневекового крестьянина она является неоспоримой уверенностью. В то время как для нас выражение нашего потенциала и следование нашим личным желаниям и амбициям является важной частью нашей жизни, крестьянин, скорее всего, верит в предопределенную социальную иерархию, в которой Бог дал ему фиксированное место. Хотя это только грубый и упрощенный набросок, к настоящему времени должно было стать ясно, что эти различия потенциально могут остаться незамеченными, когда термин «стресс» используется некритически.

До сих пор «стресс» представлялся как понятие, которое позволяет нам, как современным западным «я», испытывать себя и взаимодействовать с другими определенными способами (см., например, Hepburn and Brown, 2001, пример как стресс используется в повседневных условиях). Социальные практики, которые мы разработали, чтобы связать себя с нашим телесным опытом, являются результатом сложных социальных, исторических и социальных процессов (о связи биологических и когнитивных процессов см. Varela, 19).84). Это не означает, что эти методы произвольны или неадекватны. Скорее кажется правдоподобным предположение, что стресс стал «способом быть личностью, познавать себя, жить в обществе» (Hacking, 2007, стр. 299) в наше время по очень веским причинам. Можно, например, возразить, что быстрые технологические и экономические преобразования в двадцатом и двадцать первом веках способствовали популяризации концепции стресса или, по крайней мере, способствовали закреплению ее постоянного успеха (см., например, Sennett, 19).98, 2006 г.; Роза, 2010, 2013). Можно также утверждать, что концепция стресса тесно переплетена с тем, как современная идентичность понимается в наших современных западных обществах (Hutmacher, 2019). Если это так, то не имеет значения, что Ледяной человек не испытывал стресса. Мы делаем. Таким образом, признание того, что социальные практики, в которые встроены физиологические и эндокринологические механизмы стресса, со временем изменились, может открыть пространство для размышлений. Это может не только помочь нам понять, почему чувство стресса стало способом быть личностью в нашем конкретном историческом контексте; это также может помочь нам сделать шаг назад и подумать о том, как «стресс» формирует нашу жизнь, и считаем ли мы это желательным или нет.

FH разработал идею исследования и написал рукопись.

Конфликт интересов

Автор заявляет, что исследование проводилось в отсутствие каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

• Аписелла К., Норензаян А., Генрих Дж. (2020). Beyond WEIRD: обзор прошлого десятилетия и взгляд в глобальную лабораторию будущего. Эвол. Гум. Поведение 41, 319–329. 10.1016/j.evolhumbehav.2020.07.015 [CrossRef] [Google Scholar]
• Борода Г. (1869). Неврастения, или нервное истощение. Бостон Мед. Surg. Дж. 80, 217–221. 10.1056/NEJM186
  0801301 [CrossRef] [Google Scholar]
• Beau JHS (1846). Обратите внимание на некоторые ретроспективные признаки семиотики, представленные на английском языке. Архивы Générales de Médecine 11, 447–458. [Google Scholar]
• Beaven D.W., Brooks SE (1984). Цветовой атлас ногтя в клинической диагностике. Лондон: Медицинский Вулф. [Google Scholar]
• Беккер Д. (2013). Одна нация в состоянии стресса: проблема стресса как идеи. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Академия Google]
• Берри Дж. В., Поортинга Ю. Х., Брейгельманс С. М., Хасиотис А., Сэм Д. Л. (2011). Кросс-культурная психология: исследования и приложения. 3-е изд. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar]
• Бикнелл М., Лифуг А. (2006). Искусство стресса. Дж. Оккуп. Орган. Психол. 79, 377–394. 10.1348/096317906X105706 [CrossRef] [Google Scholar]
• Brooke RB, Brooke C. N.L. (1984). Народная религия в средние века: Западная Европа 1000–1300 гг. Лондон, Великобритания: Темза и Гудзон. [Академия Google]
• Кэннон В. Б. (1929 г.). Организация физиологического гомеостаза. Физиол. преп. 9, 399–431. 10.1152/physrev.1929.9.3.399 [CrossRef] [Google Scholar]
• Капассо Л. (1994). Ungueal морфология и патология человеческой мумии, найденной в Val Senales (восточные Альпы, Тироль, бронзовый век). Мунибе Антропология-Аркеология 46, 123–132. [Google Scholar]
• Капассо Л. (1998). 5300 лет назад ледяной человек использовал естественные слабительные и антибиотики. Ланцет 352:1864. 10.1016/С0140-6736(05)79939-6, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Charmandari E., Tsigos C., Chrousos G. (2005). Эндокринология стрессовой реакции. Анну. Преподобный Физиол. 67, 259–284. 10.1146/annurev.physiol.67.040403.120816, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Ciccarelli S.K., White JN (2018). Психология. 5-е изд. Харлоу, Англия: Пирсон. [Google Scholar]
• Коэн С., Гианарос П. Дж., Манук С. Б. (2016). Стадийная модель стресса и болезни. Перспектива. Психол. науч. 11, 456–463. 10.1177/1745691616646305, PMID: [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Коэн С., Яницки-Девертс Д., Миллер Г. Э. (2007). Психологический стресс и болезни. ДЖАМА 298, 1685–1687. 10.1001/jama.298.14.1685, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Cooper C.L., Dewe P. (2004). Стресс: краткая история. Малден: Издательство Блэквелл. [Google Scholar]
• Доннелли Т. Т., Лонг Британская Колумбия (2003). Дискурс стресса и западная биомедицинская идеология: переписывание стресса. Вопросы Мент. Медсестры здоровья. 24, 397–408. 10.1080/01612840305316, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Дублет С. (2000). Миф о стрессе. Фриманс Рич, Новый Южный Уэльс, Австралия: Издательство IPSILON Publishing. [Google Scholar]
• Айзенк М. В. (2009). Основы психологии. Хоув, Англия: Psychology Press. [Google Scholar]
• Газзанига М.С., Хизертон Т.Ф. (2003). Психологическая наука. Разум, мозг и поведение. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: WW Norton. [Google Scholar]
• Гири П. Дж. (2001). Крестьянская религия в средневековой Европе. Cahiers d’Extreme-Asie 12, 185–209. 10.3406/asie.2001.1170 [CrossRef] [Google Scholar]
• Gerrig RJ (2013). Психология и жизнь. 20-е изд. Бостон, Массачусетс: Пирсон. [Google Scholar]
• Взлом I. (2007). Виды людей: движущиеся мишени. проц. бр. акад. 151, 285–318. 10.5871/bacad/9780197264249.003.0010 [CrossRef] [Google Scholar]
• Хандт О., Ричардс М., Троммсдорф М., Килгер К., Симанайнен Дж., Георгиев О. и др. (1994). Молекулярно-генетический анализ тирольского ледяного человека. Наука 264, 1775–1778 гг. 10.1126/наука.8209259, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Генрих Дж., Гейне С.Дж., Норензаян А. (2010). Самые странные люди в мире? Поведение наук о мозге. 33, 61–83. 10.1017/S0140525X0999152X, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Hepburn A. , Brown S.D. (2001). Стресс учителя и управление подотчетностью. Гум. Относ. 54, 691–715. 10.1177/0018726701546001 [CrossRef] [Google Scholar]
• Hofstede G. (1980). Последствия культуры: международные различия в ценностях, связанных с работой. Беверли-Хиллз, Калифорния: Sage. [Академия Google]
• Хофстеде Г. (1991). Культуры и организации: программное обеспечение разума. Лондон, Великобритания: McGraw-Hill. [Google Scholar]
• Hutmacher F. (2019). О двуликости стресса и современной жизни. Дж. Теор. Филос. Психол. 39, 181–192. 10.1037/teo0000113 [CrossRef] [Google Scholar]
• Джексон М. (2013). Эпоха стресса: наука и поиск стабильности. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar]
• Джексон М. (2014). Стресс жизни: современная жалоба? Ланцет 383, 300–301. 10.1016/С0140-6736(14)60093-3, PMID: [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Karemaker JM (2017). Введение в вегетативную нервную функцию. Физиол. Изм. 38:Р89. 10.1088/1361-6579/aa6782, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Kugelmann R. (1992). Стресс: природа и история искусственного горя. Вестпорт: Прегер. [Google Scholar]
• Ланг П. Г. (1981). Клинический спектр заболеваний паращитовидных желез. Варенье. акад. Дерматол. 5, 733–744. 10.1016/S0190-9622(81)80134-X, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Макинтайр А. (1985). «Как психология становится истинной или ложной», в книге «Век психологии как науки». ред. Кох С., Лири Д. Э. (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: McGraw-Hill;), 897–903. [Google Scholar]
• Мацко С. А., Любец Г., Тешлер-Никола М., Андрусевич В., Энгель М. Х. (1999). Диета Ледяного Человека, о чем свидетельствует стабильный изотопный состав азота и углерода в его волосах. ФАСЭБ Дж. 13, 559–562. 10.1096/fasebj.13.3.559, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Мартин Г. Н., Карлсон Н. Р., Бускист В. (2013). Психология. 5-е изд. Харлоу, Англия: Пирсон. [Академия Google]
• Майрхофер Р. , Хутмахер Ф. (2020). Принцип инверсии: почему количественно-эмпирическая парадигма не может служить объединяющей основой психологии как академической дисциплины. Фронт. Психол. 11:3389. 10.3389/fpsyg.2020.596425, PMID: [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Мори Дж. Н., Боггеро И. А., Скотт А. Б., Сегерстром С. К. (2015). Современные направления стресса и иммунной функции человека. Курс. мнение Психол. 5, 13–17. 10.1016/j.copsyc.2015.03.007, PMID: [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Малхолл А. (1996). Культурный дискурс и миф о стрессе в сестринской медицине. Междунар. Дж. Нурс. Стад. 33, 455–468. 10.1016/0020-7489(96)00005-3, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Muthukrishna M., Henrich J., Slingerland E. (2020). Психология как историческая наука. Анну. Преподобный Психолог. 72, 717–749. 10.1146/annurev-psych-082820-111436, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Nisbett RE (2003). География мысли: как азиаты и жители Запада думают по-разному… и почему. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Свободная пресса. [Академия Google]
• Осгуд К.Э., Мэй У.Х., Мирон М.С. (1975). Межкультурные универсалии аффективного значения. Урбана, Иллинойс: University of Illinois Press. [Google Scholar]
• Поллок К. (1988). О природе социального стресса: продукция современной мифологии. соц. науч. Мед. 26, 381–392. 10.1016/0277-9536(88)-2, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Роза Х. (2010). Отчуждение и ускорение. К критической теории темпоральности позднего Нового времени. Мальмё: NSU Press. [Академия Google]
• Роза Х. (2013). Социальное ускорение. Новая теория современности. Нью-Йорк: Издательство Колумбийского университета. [Google Scholar]
• Рассел Дж. А. (1991). Культура и категоризация эмоций. Психол. Бык. 110, 426–450. 10.1037/0033-2909.110.3.426, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Шактер Д. Л., Гилберт Д. Т., Вегнер Д. М., Нок М. К. (2014). Психология. 3-е изд. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Worth Publishers. [Google Scholar]
• Сегал М. Х., Кэмпбелл Д. Т., Херсковиц К. Дж. (1966). Влияние культуры на визуальное восприятие. Индианаполис, Индиана: Боббс-Меррилл. [Google Scholar]
• Зайдлер Х., Бернхард В., Тешлер-Никола М., Платцер В., Цур Недден Д., Хенн Р. и др. (1992). Некоторые антропологические аспекты доисторического тирольского ледяного человека. Наука 258, 455–457. 10.1126/science.1411539, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Selye H. (1936). Синдром, вызванный различными вредоносными агентами. Природа 138:32. 10.1038/138032a0, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Сеннет Р. (1998). Коррозия характера: личные последствия работы в условиях нового капитализма. Нью-Йорк: WW Norton. [Google Scholar]
• Сеннет Р. (2006). Культура нового капитализма. Нью-Хейвен: Издательство Йельского университета. [Google Scholar]
• Smith S.M., Vale WW (2006). Роль гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой оси в нейроэндокринных реакциях на стресс. Диалоги клин. Неврологи. 8, 383–395. 10.31887/DCNS.2006.8.4/ssmith, PMID: [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Смит М. М. (2004). Изучение низкого эпистемологического профиля психологии в учебниках по психологии: возникают ли стресс и стрессовые расстройства в рамках дисциплинарных границ? Теория психол. 14, 527–553. 10.1177/0959354304044923 [CrossRef] [Google Scholar]
• Стреле Т., Маркич О. (2018). Циклические эффекты нейроправа и ненадежный брак между нейронаукой и законом. Балк. Дж. Филос. 10, 17–26. 10.5840/bjp20181013 [CrossRef] [Google Scholar]
• Taylor C. (1989). Источники самости: создание современной идентичности. Кембридж: Издательство Гарвардского университета. [Академия Google]
• Томпсон Э. (2017). «Циклические эффекты и когнитивная наука о медитации осознанности», в журнале «Медитация, буддизм и наука». ред. МакМахан Д.Л., Браун Э. (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Oxford University Press;), 47–61. [Google Scholar]
• Цигос С. , Хрусос Г. П. (2002). Гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая ось, нейроэндокринные факторы и стресс. Дж. Психосом. Рез. 53, 865–871. 10.1016/S0022-3999(02)00429-4, PMID: [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Varela F. J. (1984). «Творческий круг: очерки естественной истории циркулярности», в «Изобретенной реальности». Откуда мы знаем то, что, как мы верим, мы знаем? Вклад в конструктивизм. изд. Вацлавик П. (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Нортон;), 309–323. [Google Scholar]
• Винер Р. (1999). Стресс в жизни: Ганс Селье и создание теории стресса. соц. Стад. науч. 29, 391–410. 10.1177/0306312990203 [CrossRef] [Google Scholar]
• Уэбб Э., Томсон С., Нельсон А., Уайт К., Корен Г., Ридер М. и др. (2010). Оценка индивидуального системного стресса с помощью анализа кортизола археологических волос. Дж. Археол. науч. 37, 807–812. 10.1016/j.jas.2009.11.010 [CrossRef] [Google Scholar]
• Weismann K. (1977). Линии Бо: возможные маркеры дефицита цинка. Акта Дерм. Венереол. 57, 88–90., PMID: [PubMed] [Google Scholar]

---

Статьи из Frontiers in Psychology предоставлены здесь с разрешения Frontiers Media SA

---

Происхождение стресса

Происхождение стресса может варьироваться в зависимости от человека, но в целом стресс возникает из-за разочарования, жизненных перемен, конфликтов, отсутствия контроля и неуверенности.

Разочарование. Разочарование возникает, когда человеку блокируют или мешают, будь то личные факторы или факторы окружающей среды, в попытке достичь цели. Личное разочарование и сопровождающий его стресс могут возникнуть, например, если человек, которому не хватает адекватных вокальных навыков, неоднократно пытается (возможно, из-за давления родителей), но его не принимают в хоровой клуб. Если такие попытки слишком интенсивны или слишком продолжительны, стресс может спровоцировать телесные симптомы и болезни. Недовольство окружающей средой и сопутствующий стресс могут возникнуть, например, если индивидууму, прошедшему прослушивание в хоровой клуб, придется столкнуться с незнакомой музыкой, плохо подготовленным аккомпаниатором, громкими звуками или каким-либо другим раздражающим фактором окружающей среды.

Разочарование может мотивировать агрессию. Субъекты эксперимента (включая людей, голубей, обезьян и крыс) проявляют склонность к нападению, если они не получают ожидаемого вознаграждения, хотя агрессия менее вероятна, если были изучены другие реакции на фрустрацию. Экспериментально также было показано, что повышенная энергичность реакции может возникать в ответ на фрустрирующие обстоятельства. Если повышенная энергия не дает желаемых результатов, субъект может отреагировать с помощью побег или избегание ответов. Если эти ответы невозможны, субъект после длительной фрустрации может войти в психологическое состояние депрессии .

Жизнь меняется. Изменения в жизни , воспринимаемые как «хорошие» (например, брак или рождение ребенка), так и «плохие» (например, смерть родителя, трагический случай или увольнение), могут вызывать стресс и стресс. связанные ответы. Томас Холмс и Ричард Рэй в 1967 году разработали Шкала оценки социальной адаптации , которая присваивает числовые значения 43 жизненным событиям, начиная от «смерти супруга» (100 баллов) до «незначительных нарушений закона» (11 баллов). Субъект проверяет события, которые произошли в течение определенного периода времени, и общее количество баллов дает индекс 90 647 стресса, изменяющего жизнь. Хотя некоторые исследования подтверждают эффективность шкалы, более поздние исследования показали, что другие факторы могут смягчить воздействие стрессового события и что разные люди могут по-разному оценивать эти ситуации.

Конфликт. Конфликт возникает, когда одновременно присутствуют две несовместимые цели или возможные поведенческие реакции. Когда конфликты не разрешены, они вызывают стресс. Нил Миллер в подробном анализе типов конфликтов и стратегий их разрешения выделил конфликты подход-подход, избегание-избегание и подход-избегание.

• Конфликт подходов возникает, когда человек должен выбирать между двумя одинаково желаемыми целями, такими как шоколадный торт или яблочный пирог на десерт. Эти конфликты обычно легче всего разрешить.

• конфликт избегания-избегания возникает, когда человек должен выбирать между двумя одинаково нежелательными целями или действиями. Ребенок, который осмеливается взобраться на флагшток и боится, что его назовут трусом в случае отказа, но также боится упасть при попытке взобраться, сталкивается с конфликтом избегания-избегания.

• конфликт подход-избегание является результатом наличия сопутствующих, но несовместимых целей. Это может быть случай, когда студент хочет хорошо сдать экзамен, но также хочет провести вечер перед телевизором, а не за учебой.

Три типа конфликтов можно изобразить графически в виде градиентов силы реакции на приближение и избегание. Как правило, сила тенденции избегать или приближаться возрастает по мере приближения к цели. Там, где градиенты пересекаются, возникает конфликт. Экспериментально градиенты силы реакции были построены путем измерения того, как сильно крысы тянут на разном расстоянии от цели, чтобы приблизиться к цели или отступить от нее.

Конфликты приближения-избегания (рис. ) приводят к нерешительности. Экспериментально было показано, что реакции избегания становятся более доминирующими по мере приближения к цели, которая имеет как положительные, так и отрицательные аспекты, заставляя человека отступать от цели до точки, в которой сила реакций приближения и избегания находится в равновесии. вызывает нерешительность). Отступление также может зайти достаточно далеко, чтобы можно было еще раз попытаться приблизиться. Способ разрешения конфликта сближения-избегания заключается в изменении силы одного из конфликтующих мотивов так, чтобы они не были равными (т. е. чтобы сила тенденции к сближению была сильнее).

Рисунок 1

Конфликт приближения-избегания

Отсутствие контроля и неуверенность. Исследования показали, что пожилые люди в домах престарелых, которые в определенной степени контролируют свое размещение в таких учреждениях и свою повседневную деятельность, испытывают меньше стресса и улучшают здоровье. Исследования на животных показали, что неопределенность возникновения аверсивного события увеличивает его аверсивность.

Стресс: краткая история | Уайли

Кэри Купер, Филип Дж. Дью

ISBN: 978-0-470-77475-5 февраль 2008 г. Уайли-Блэквелл 160 страниц

• Электронная книга

  От 32,00 долларов США

• Печать

  От 40,50 долларов США

• О-бук

   

Электронная книга com are delivered on the VitalSource platform. To download and read them, users must install the VitalSource Bookshelf Software.</li><li>E-books have DRM protection on them, which means only the person who purchases and downloads the e-book can access it.</li><li>E-books are non-returnable and non-refundable.</li><li>To learn more about our e-books, please refer to our&nbsp;<a href="https://www.wiley.com/wiley-ebooks" target="_blank">FAQ</a>.</li></ul>» data-original-title=»» title=»»/>

$32,00

Мягкая обложка

40,50 $

Твердый переплет

133,00 $

O-Book </p>» data-original-title=»» title=»»/>

Загрузить флаер продукта

Загрузить рекламный проспект

Загрузить флаер продукта для загрузки PDF в новой вкладке. Это фиктивное описание. Загрузить флаер продукта — загрузить PDF в новой вкладке. Это фиктивное описание. Загрузить флаер продукта — загрузить PDF в новой вкладке. Это фиктивное описание. Загрузить флаер продукта — загрузить PDF в новой вкладке. Это фиктивное описание.

Описание

Стресс: краткая история — это живой, доступный и подробный обзор истоков области исследования стресса.

• 
  
• Первая краткая, доступная, академически обоснованная книга об истоках концепции стресса.
  
• Исследует различные теории и модели стресса, такие как психосоматический подход, гомеостаз и общий адаптационный синдром.
  
• Обсуждаются работы и интригующий вклад ключевых исследователей в этой области, таких как Уолтер Кэннон, Ганс Селье, Гарольд Вольф и Ричард Лазарус.
  
• Объясняет происхождение ключевых понятий стресса, таких как стрессовые жизненные события, предрасположенность к коронарным заболеваниям, а также оценка и преодоление.
  
• Кульминацией является обсуждение того, что делает теорию хорошей и какие обязательства несут исследователи перед теми, чью трудовую жизнь они изучают.

Об авторе

Кэри Л. Купер — профессор организационной психологии и здоровья в Манчестерской школе менеджмента. Он является автором более 100 книг, а также старшим соредактором Энциклопедия менеджмента Блэквелла (12 томов, с Крисом Аргирисом). Он был советником Всемирной организации здравоохранения, двух органов ООН и Международной организации труда.

Филип Дью — профессор организационного поведения и заведующий кафедрой организационной психологии Биркбекского колледжа. Он является автором многочисленных книг и статей, в том числе Организационный стресс (совместно с Кэри Л. Купером и Майклом П. О’Дрисколлом, 2001 г.) и Coping, Health and Organizations (под редакцией Тома Кокса и Майкла Лейтера, 2000 г.).

Содержание

Благодарности.

1. От истоков до ХХ века.

Введение.

Закон Гука и инженерная аналогия.

18 век и позже.

Краткое изложение тем 18 и 19 веков.

2. ХХ век – первые годы.

Возникновение школы функционализма.

Усталость и психическая гигиена.

Психосоматическая медицина и вклад Уолтера Кэннона.

Ганс Селье.

Концепция неспецифичности.

Общий адаптационный синдром.

Эустресс, дистресс, сверхстресс и гиперстресс.

Физиологические аспекты стресса.

Работа Гарольда Вольфа.

Защитная реакция.

Итоги первой половины ХХ века.

3. С 1950-х годов до Ричарда Лазаря.

Стресс в 1950-х и 1960-х годах.

Стрессовые события жизни.

Шкала социальной адаптации.

Ежедневные неприятности и подъемы и последовавшие за ними дебаты.

Дебаты: Критические жизненные события против трудностей и подъемов.

Характер и модели поведения типа А.

На пути к изучению индивидуальных различий.

A Возвращение в 1950-е и 1960-е и изменение фокуса.

История стресса в Швеции.

Истоки организационной психологии.

Рост эргономики/человеческого фактора.

Резюме.

4. Работа Ричарда Лазаруса.

Введение.

Начало.

Проект Беркли «Стресс и преодоление стресса».

Исторический взгляд на оценку.

Природа оценок и последовавшие за этим дебаты.

Лазарь и процесс Копинга.

Опросник способов преодоления трудностей.

Лазарь и эмоции.

Резюме.

5. Стресс на работе и психология гигиены труда.

Введение.

Рабочий стресс.

Ролевой конфликт, ролевая неопределенность и поиск причин рабочего стресса.

Помимо конфликта ролей, двусмысленности и перегрузки.

Основы раннего исследования и выявление штаммов.

К интегрированной модели рабочего стресса.

Рабочий стресс и преодоление.

От преодоления трудностей к самопомощи Годы к управлению стрессом.

Психология гигиены труда.

Посттравматическое стрессовое расстройство.

Резюме.

6. Что мы понимаем под стрессом: от прошлого к будущему.

Введение.

Из прошлого в будущее.

Что история добавляет к нашему пониманию стресса?.

В поисках Организационной концепции будущего.

Различие между описанием и значением.

Почему стресс? Выполнение нашей моральной ответственности.

Ссылки.

Индекс.

Отзывы

«Проблемы психического здоровья и расстройства, связанные со стрессом, часто являются причиной ранней смерти. Книга Кэри Купера и Филипа Дью — увлекательный и легко читаемый отчет о долгом и трудном пути к этому пониманию. Я настоятельно рекомендую ее». Леннарт Леви, доктор медицины, почетный профессор, Отдел исследований стресса, Каролинский институт, Стокгольм, Швеция

«информативный и краткий обзор вех в истории исследований стресса, с темами, возникшими в результате более чем столетнего вклада в эту область … эта книга содержит более чем достаточно информации для того, чтобы оценить происхождение захватывающего и необходимое поле». Анди Йи-Ан Ши, доктор философии. Кандидат, Университет Британской Колумбии. Stress and Health, 20, 239-40, 2004

«Это, должно быть, исчерпывающая книга по истории стресса, написанная специалистами по организационной психологии и поведению… Стрессу на работе посвящена отдельная глава, и вывод спрашивает, что мы подразумеваем под стрессом и как можно проводить исследования по этой теме». Обзор научной и медицинской сети, лето 2005 г.

Особенности

• 
  
• Первая краткая, доступная, академически обоснованная книга об истоках концепции стресса.
  
• Исследует различные теории и модели стресса, такие как психосоматический подход, гомеостаз и общий адаптационный синдром.
  
• Обсуждаются работы и интригующий вклад ключевых исследователей в этой области, таких как Уолтер Кэннон, Ганс Селье, Гарольд Вольф и Ричард Лазарус.
  
• Объясняет происхождение ключевых понятий стресса, таких как стрессовые жизненные события, предрасположенность к коронарным заболеваниям, а также оценка и преодоление.
  
• Кульминацией является обсуждение того, что делает теорию хорошей и какие обязательства несут исследователи перед теми, чью трудовую жизнь они изучают.

Серии

Краткие истории психологии Блэквелла

Тайная история науки о стрессе

Современное представление о стрессе зародилось на крыше в Канаде, когда горстка крыс замерзла на зимнем ветру.

Это был 1936 год, и к тому моменту владелец крыс, эндокринолог по имени Ганс Селье, стал экспертом в том, чтобы заставить крыс страдать ради науки.

«Он подвергал их экстремальным температурам, заставлял голодать в течение длительного времени или заставлял много заниматься спортом», — историк медицины. — говорит Марк Джексон. «Тогда он убьет крыс и осмотрит их органы».

Что было интересно Селье, так это то, что какими бы разными ни были пытки, которые он придумывал для крыс — от ледяного ветра до болезненных инъекций — когда он вскрывал их, чтобы исследовать их кишки, оказывалось, что физические последствия его различных пыток всегда были одинаковый.

«Почти всегда эти крысы демонстрировали определенный набор признаков», — говорит Джексон. «Будут изменения, особенно в надпочечниках. Поэтому Селье начал предполагать, что подвергание животного длительному стрессу приводит к изменениям тканей и физиологическим изменениям с высвобождением определенных гормонов, которые затем вызывают болезнь и, в конечном итоге, смерть животного. »

Так родилась идея стресса и его потенциальных последствий для организма.

Но вот в чем дело: идея стресса родилась не у любого родителя. Он родился у Селье, ученого, решительно настроенного сделать концепцию стресса международной сенсацией.

Личность типа А в значительной степени является конструктом табачной промышленности.

«Он написал, я не знаю, 1500 книг и статей. Я имею в виду, что это был огромный, огромный результат от этого человека», — говорит Джексон. «Он был невероятным человеком. Он спал всего четыре или пять часов в день. Он всегда первым приходил в лабораторию и последним уходил; его энергия была фантастической. Селье ездил по всему миру, проповедуя евангелие стресса».

Как писал Селье в своей биографии, Стресс моей жизни (одна из 39 книг, которые он написал для продвижения концепции стресса): «Стресс был моим собором, и я буду полировать и совершенствовать его… Я знаю, что мой ребенок переживет меня».

Но Селье был не единственным известным ученым, решившим продвигать идею о том, что стресс представляет серьезную опасность для здоровья.

В середине 1950-х годов два американских кардиолога — Мейер Фридман и Рэй Розенман — выдвинули идею личности типа А.

Их аргумент, по сути, состоял в том, что в Америке существует целый класс людей, жизнь которых настолько полна стресса и напряжения, что их тела особенно подвержены болезням, особенно сердечным приступам. Врачи опубликовали исследование, в котором утверждалось, что частота ишемической болезни у мужчин с типом личности А была в два раза выше, чем у других мужчин.

Эта идея об особой целеустремленной и чувствительной к стрессу подгруппе личности действительно захватила американское воображение.

«Вы все еще можете увидеть это сегодня», говорит Марк Петтикрю, директор по исследованиям в области общественного здравоохранения Лондонской школы гигиены и тропической медицины. «Буквально многие тысячи веб-сайтов до сих пор довольно некритично говорят о поведении типа А. Это все еще имеет влияние в популярной культуре».

Большинство людей, беспокоящихся об опасностях стресса, не осознают, говорит Петтикрю, что большая часть фундаментальных научных исследований стресса финансировалась и направлялась очень конкретным спонсором.

«Что никогда не ценилось, так это то, что табачная промышленность была главным спонсором и стимулятором исследований стресса», — говорит он. «Конкретно работы Селье, но и исследования Поведение типа А. Личность типа А в значительной степени является конструктом табачной индустрии».

Подборка документов раскрывает влияние табака

За последнее десятилетие или около того Петтикрю и группа его коллег в Лондоне просматривали миллионы документов табачной промышленности, которые были заархивированы в Интернете в конце 90-х в рамках судебного урегулирования с табачными компаниями.

Они обнаружили, что как работа Селье, так и большая часть работ, связанных с личностью типа А, находились под сильным влиянием производителей сигарет. Они были заинтересованы в продвижении концепции стресса, потому что это позволяло им утверждать, что именно стресс, а не сигареты, виноват в сердечных заболеваниях и раке.

«В случае с Селье они проверяли… содержание статьи, согласовывали формулировку статей, — говорит Петтикрю, — юристы табачной промышленности фактически влияли на содержание его сочинений, они подсказывали ему то, что он должен комментировать.»

Они также, как говорит Петтикрю, потратили огромные деньги на финансирование его исследований. Все это важно, говорит Петтикрю, потому что влияние Селье на наши представления о стрессе трудно переоценить. Дело было не только в том, что Селье придумал эту концепцию, но в свое время он был чрезвычайно уважаемой фигурой.

/ AP

/

AP

Эндокринолог Ганс Селье популяризировал идею стресса. Его опыты с крысами показали, что длительное воздействие стресса приводит к физиологическим изменениям в тканях крыс.

«Селье был одним из крупнейших ученых 20-го века, он был номинирован на Нобелевскую премию 10 раз», — говорит Петтикрю. «Поэтому я считаю невозможным и вводящим в заблуждение говорить о стрессе, не признавая того факта, что у него были очень, очень тесные рабочие отношения с табачной промышленностью. И они помогли ему сформировать свои идеи, а он помог им сформировать свои».

Это также верно в отношении работы с личностями типа А и представления о том, что сильный стресс личности, а не курение, вызывает сердечные заболевания, особенно у мужчин.

Петтикрю говорит, что, хотя ранние исследования, некоторые из которых финансировались табачными компаниями, показали связь между типом А и сердечными приступами, по мере накопления новых исследований первоначальные выводы Фридмана и Розенмана были подорваны.

«Проведено очень мало исследований, которые на самом деле показали, что поведение типа А является фактором риска заболевания, особенно ишемической болезни сердца», — говорит Петтикрю. «Из исследований, которые действительно показывают это, а их всего четыре, в трех из них исследователи имели какие-то контакты или деньги от табачной промышленности. Это не означает, и абсолютно не следует говорить, что все исследования поведения типа А запятнана табачными деньгами. Но это оказало серьезное искажающее влияние на эту область, которое, я думаю, осталось совершенно незамеченным».

NPR связалась с табачным подразделением Altria Philip Morris, основным спонсором исследований Type A, а также одним из основных спонсоров Selye. Компания не прокомментировала исследование; представитель сказал, что все исследования проводились слишком давно.

Прочная метка Селье

За годы, прошедшие после фундаментальной работы Селье, исследования стресса резко возросли. Нет никаких сомнений в том, что стресс, особенно хронический стресс в детстве, оказывает очень серьезное влияние на здоровье в долгосрочной перспективе.

Но теперь некоторые ученые утверждают, что наше обычное представление о стрессе — о том, что стресс всегда вреден для здоровья — слишком однобоко и не отражает того факта, что некоторая степень стресса действительно может принести пользу людям.