Политкорректности: Почему политкорректность — это не страшно — Wonderzine

Почему политкорректность — это не страшно — Wonderzine

Ещё десять-пятнадцать лет назад идеи политкорректности воспринимали как минимум настороженно, а чаще всего — с осуждением, как что-то совершенно не близкое России и не нужное ей. Сравнивать российскую ситуацию с американской практически невозможно: процессы, которые происходят в России только сейчас, в США закончились уже в прошлом веке. В сфере политкорректности в нашей стране вопросов пока больше, чем ответов — а единых устоявшихся правил нет. Поэтому, например, ведущее российское информагентство, говоря об информаторе WikiLeaks, трансгендерной женщине Челси Мэннинг, которой на днях смягчили приговор, путается в формулировках: «Эдвард Сноуден поблагодарил уходящего президента Барака Обаму за смягчение приговора информатору сайта WikiLeaks Брэдли Мэннингу, признанному судом в 2015 году женщиной и взявшему имя Челси».

Сопротивление, которое встречает политкорректность, во многом объясняется политически: в России всё популярнее патриархальная риторика, а западные нормы воспринимаются как что-то чужое, чему обязательно следует противопоставить свой путь, отличный от остального мира.

И всё же сейчас проблемы сексизма, расизма и других видов дискриминации в России обсуждают чаще, чем когда-либо. Это долгий и сложный процесс, который в сфере языка и поведения важен не меньше, чем в сфере политики: то, как мы говорим, влияет на наш образ мыслей и на культуру в целом. Поэтому отдельные слова и формулировки, которые свободно использовались ещё несколько лет назад, постепенно становятся неуместными или по крайней мере дают повод для дискуссии. 

Борьба за то, чтобы использовать одну формулировку вместо другой, может показаться неважной, но часто выбор определённого слова — это большая часть проблемы. Как, например, употребление корректного рода в отношении представителей ЛГБТ-сообщества, где слова и формулировки — важная часть идентификации. Шутки про гомосексуалов, женщин и мигрантов могут казаться чем-то несерьёзным и не стоящим внимания, но именно они формируют дискриминационный фон. 

Политическая корректность не должна строиться на запретах и ограничениях — главную роль здесь играет эмпатия

В США и в России политкорректность распространена в разной степени. В России этические нормы лоббирует активное меньшинство, в США они имеют статус национальной политики. Но в 2017 году в каждой из стран можно увидеть похожие процессы — нарастающую усталость от «засилья» политкорректности. Её называют новой цензурой, тоталитарной идеологией, способом скрывать «неудобную» правду и идеей, которая отвлекает нас от «действительно важных» проблем. Символом всеобщей усталости стал всё тот же Дональд Трамп — его успешная предвыборная кампания во многом строилась на том, что он говорит то, что боятся сказать другие. «Думаю, огромная проблема этой страны в том, что она политкорректна, — ответил Трамп во время дебатов на вопрос журналистки о том, что он является частью повсеместной «атаки на женщин». — Мне бросало вызов так много людей, что, если честно, у меня нет времени на политкорректность. И, если честно, у нашей страны тоже нет на это времени».

Часто политкорректность критикуют, отталкиваясь только от связанных с ней страхов: ограничения свободы слова и «полиции мыслей», которая должна наказывать за неправильное поведение. Но политическая корректность не должна строиться на запретах и ограничениях — главную роль здесь играет эмпатия. Она не ограничивает свободу слов, а даёт право голоса тем, чьё мнение долгое время игнорировали и считали неважным. Для того чтобы политкорректность не сводилась к цензуре, нужна осознанность. «Правильную» лексику и модели поведения можно вызубрить наизусть, как принципы орфографии и пунктуации, но какой в этом смысл? Гораздо важнее понимать причину, по которой лучше использовать то или иное слово, — например, что значит просьба трансгендера обращаться к нему или к ней в определённом роде и что обидного в шутке о глупой блондинке.

Обновлен список жертв американской политкорректности. Новости. Первый канал

Борьба с одними видами дискриминации порождает другие. Новая политкорректность добралась до детских телепрограмм, символов автопрома. И даже два плюс два не факт, что всегда четыре.

Созданное в 70-х «Маппет-шоу» было настолько смешным и популярным, что в нем с удовольствием снимались мировые звезды. Рудольф Нуреев, Шарль Азнавур, Сильвестр Сталоне шутили и пели вместе с куклами. 

Спустя полвека юмор перестал быть просто юмором. Компания «Дисней» вдруг сделала предупреждение к 18 эпизодам шоу: они включают негативное изображение или грубое обращение с людьми или культурами. К каким конкретно героям претензии – непонятно.

В список расистских американская студия внесла также мультфильм про котов-аристократов — сиамскую кошку посчитали карикатурой на азиатов. И мультфильм про слоненка Дамбо — из-за неполиткорректных песен.

Эту песенку в Америке назвали расистской, потому что она отражает стереотипы о труде афроамериканцев. А индейцев теперь нельзя называть краснокожими. Вождь племени чероки потребовал от производителя «Джипа» больше не использовать индейское имя.

«Наши имена что-то значат, и мы используем их намного дольше, чем «Джип» и другие корпорации, которые захватили их ради прибыли», — заявил Чак Хоскин.

Так называемая борьба за расовое равноправие, запущенная после смерти уголовника Джорджа Флойда, снова обострилась после избрания Джо Байдена.

Департамент образования Орегона продвигает тренинг для педагогов по искоренению расизма в математике. Согласно пособию для учителей, проявлением культуры белого превосходства считаются даже оценки, потому что они «усиливают тягу к перфекционизму» – качеству характерному для белых. Устарел сам концепт математики. 2+2 в новой модели политкорректного мира не всегда 4. Попытка найти только один правильный ответ – это, оказывается, тоже расизм.

«Мы получим студентов, которые не могут быть математиками, учеными, инженерами, фармацевтами. Все эти профессии требуют математической точности. Иначе мосты будут рушиться, пациенты будут умирать из-за неправильно выписанных рецептов. Это просто какой-то политический лунатизм», – заявила профессор политологии и права Университета Вандербильта Кэрол Суэйн.

Нечто подобное активно внедряют и крупные корпорации из страха стать жертвой коллективного бойкота. Компания «Кока-кола» учит сотрудников, как быть менее белыми. Меньше уверенности и настойчивости – больше скромности.

«А вот еще слайд. Тут написано: в США и других западных странах белые люди социализируются, чтобы почувствовать свое природное превосходство, потому что они белые. Исследование показывает, что дети к 3-4 годам понимают: лучше быть белым», – комментирует журналист Карлин Борисенко.

Голливуд, без сомнения, лучше всего научился приспосабливаться к этой новой реальности. На смену всеми любимым, но ставшим неполиткорректными мультикам и фильмам пришли те, что сняты по современным канонам. Настолько абсурдным, что британских аристократов XIX века теперь играют темнокожие.

«Если политкорректность довести до идиотизма, она неизбежно будет создавать нелепые ситуации»

В британской торговой сети Marks&Spencer кассиры-мусульмане теперь могут отказаться обслуживать клиентов, которые покупают алкоголь или продукты, содержащие свинину. По мнению обозревателя газеты «Коммерсантъ» Максима Юсина, этот случай доказывает: доведенная до абсурда политкорректность все чаще превращается в диктатуру меньшинства.

Накануне Рождества одна англичанка попыталась оплатить бутылку шампанского в торговой сети Marks&Spencer, но сделать это ей не удалось. Сотрудница магазина вежливо объяснила покупательнице, что она исповедует ислам и что ее убеждения не позволяют отпускать клиентам алкоголь, а заодно и свинину. При этом женщина ссылалась на новые правила, касающиеся всех 700 магазинов сети и позволяющие мусульманам вести себя именно так.

Вы только вдумайтесь в абсурдность всей этой ситуации. Вы идете в магазин, берете банку пива, свиную колбасу или ту же бутылку шампанского, выстаиваете очередь, а потом вам заявляют: я мусульманка, и не могу позволить вам оплатить эту покупку на моем кассовом аппарате.

И это происходит не в Саудовской Аравии, не в Пакистане и не в Афганистане, а в Лондоне, где законы шариата пока еще не стали обязательными к исполнению.

Но, тем не менее, обычных англичан, не имеющих к исламу никакого отношения, по факту заставляют эти законы соблюдать. Объяснение такое – мы должны уважать убеждения меньшинства. Но меньшинств много, и убеждения у них самые разнообразные. Часто, кстати, они вступают в противоречие с убеждениями других меньшинств.

Получается, что католический фундаменталист, считающий недопустимым использование противозачаточных средств, может отказаться отпустить вам в аптеке презервативы. А продавец-гей не захочет выдавать книгу или фильм, где в основе сюжета – роман между мужчиной и женщиной. Это ведь тоже противоречит его убеждениям, он может заявить, что признает только однополую любовь.

Если политкорректность довести до идиотизма, она неизбежно будет создавать именно такие нелепые ситуации.

Как этого избежать? Да легко. Надо четко усвоить и зафиксировать в соответствующих законодательных актах: права меньшинства уважаются и соблюдаются до того момента, пока это не ущемляет права других людей.

Почему англичанка, пришедшая в магазин за шампанским к рождественскому столу, должна испытывать хотя малейший дискомфорт? Вглядываться в лицо кассира, мучительно пытаться определить, кто он – мусульманин, иудей или буддист, не откажется ли он иметь с ней дело?

Это ее страна, она имеет право жить так, как ей удобно.

И покупать то, что ей хочется. А если девушка за кассой считает, что прикосновение к бутылке шампанского оскорбляет ее религиозные чувства, она может уехать к саудовским ваххабитам, пакистанским талибам или в кварталы сирийского города Алеппо, занятые исламистами из «Аль-Каиды». Там она уж точно не столкнется ни с шампанским, ни со свининой. И всем будет удобно.

Тщетная политкорректность | Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации

Хорошо помню, как начиналась на Западе эра пресловутой политической корректности. По времени ее рассвет совпал с наступлением третьего тысячелетия. Именно тогда в экономически благополучных государствах либеральная часть элит стала все активнее наступать на традиционный уклад и ценности собственных стран, противопоставляя им скороспелые абстракции, якобы отвечающие идеалам свободы и демократии. За спиной апологетов тотальной глобализации и национально-полового обезличивания стояли мощные финансово-политические кланы, преимущественно американские.

На поверхности же тех процессов возникали доводимые до абсурда требования либерал-комиссаров о правах разнообразных меньшинств, зачастую весьма экзотических, и уничтожение вековых традиций самого христианского Запада.

Географически первые грядки политкорректности вскопали в Старом Свете (в границах ЕС до 2000 г.) одновременно со становлением идей тотального мультикультурализма. Что же касается «новых европейцев» с востока Европы, росших до того почти полвека в иной системе общественно-политической реальности, то они в своем большинстве, мягко говоря, не торопились слепо следовать новым стандартам «цивилизованного поведения».

В Польше, например, никто не собирался предавать забвению христианские ценности. В Венгрии до сих пор отказываются слепо следовать политически корректным требованиям уважать любую прихоть нелегальных беженцев с юга, в республиках Прибалтики о правах меньшинств заботились, главным образом, в отношении представителей ЛГБТ, начисто забывая при этом о миллионах своих русскоязычных соотечественников и их законных правах.

Между тем в кривом зеркале неолиберальной пропаганды все будто бы шло не только в правильном направлении, но и якобы горячо воспринималось массами. Многочисленные «независимые» фонды и НПО щедро финансировали подобную пропаганду и агитацию. Правда, выборы последних пяти лет, а особенно референдум по выходу Великобритании из Евросоюза, нанесли сокрушительный удар по такого рода иллюзиям. Еще более заметный удар по насаждению пресловутой политкорректности наносится сегодня в США.

Да, там еще продолжают по инерции вычислять чуть ли не с калькулятором сколько показано в художественном произведении людей с разным цветом кожи, сексуальными предпочтениями, полом, вероисповеданием и т. п. признаками, чтобы считать этот продукт цензурированного творчества достойным общественной поддержки. Вот только на улицах американских городов расовые волнения полыхают буквально беспрестанно, а нынешние дебаты претендентов на кресло в Белом доме политически корректной дискуссией может назвать лишь человек, начисто лишенный зрения, слуха и представления о реальности.

Особо циничным для нас, жителей России, в идеологической трагикомедии современного Запада, с моей точки зрения, является то, как отнюдь не политкорректно там относятся к нам с вами, к народу нашему. В немалой степени вызвано это тем, что мы открыто защищаем собственное понимание о том, что такое хорошо, а что такое плохо, храним традиции многонационального народа России и не торопимся бездумно следовать призывам неолиберальных комиссаров. Отсюда и реакция последних — с момента окончания Холодной войны не припомню столь хамских выпадов в адрес моей страны. Слово «русский» безапелляционно приравнивается к таким понятиям, как «враг», «варвар», «кровожадный дикарь» и т. п. Нас предлагают «сдерживать с помощью санкций», «изолировать», «ставить на место», «примерно наказать», «заставить заплатить непомерную цену за непослушание».

Это не просто слова, а фрагменты высказываний высокопоставленных политиков, титулованных экспертов, модных журналистов из стран НАТО. Того самого военно-политического блока, появление которого было направлено на противодействие Москве и который с момента окончания Холодной войны вплотную приблизился своими вооруженными формированиями к границам Российской Федерации на рубежах от Балтики до Черного моря.

Справедливости ради замечу, что подобное поведение псевдолиберальных политических корректоров поддерживают далеко не все жители в ЕС и США. Они сами с трудом терпят подобные эксперименты над здравым смыслом. Вакханалия нынешней революции ценностей в Старом и Новом Свете имеет малого общего и с великой западной культурой в ее истинном смысле. Но сказанное отнюдь не повод смиренно терпеть разбушевавшихся хамов и агрессивных нелиберальных фарисеев, желающих любой ценой заставить нас оказаться в их тупиковой цивилизационной колее.

Нет, мы не будем давать народам других стран указания кого и как им избирать, но и командовать нашей политической системой извне никому не позволим. К счастью, в подобной постановке вопроса Россия совсем не одинока. В реальном большинстве стран мира происходящее в западных обществах воспринимается, мягко говоря, настороженно. Миллиарды людей на Земле не хотят и не будут жить по стандартам, установленным чиновниками и либерал-демагогами в далеких заморских столицах – век колониализма, слава Богу, уже канул в Лету. На нашей стороне международное право, основанное на ключевых принципах Устава ООН, тысячелетние традиции и, наконец, здравый смысл.

Многие из стран, о которых идет речь и где не хотят слепо следовать приказам самопровозглашенных управляющих миром, создают собственные союзы и объединения, основанные на уважении прав народов самим определять их жизненные уклады, обустраивать собственные суверенные территории, формировать национальные политические системы и вести независимую внешнюю политику. Одним из подобных союзов стала Шанхайская организация сотрудничества.

Суммарный объем ВВП стран ШОС сопоставим теперь с ЕС или США. Историко-культурный багаж таких ключевых участников ШОС, как Россия, Китай, Индия, тоже не менее существенен (мягко говоря). К тому же все эти три страны обладают самыми передовыми ракетными, ядерными и информационно-компьютерными технологиями. Беда в том, что многие, в том числе и здесь в России, не замечают столь значимых фактов и продолжают привычно копаться в мишуре новостей с дичающего вновь Запада.

Вот почему, думаю, одна из важных практических задач для нас состоит в том, чтобы научиться отличать уходящие в прошлое цивилизационные центры 20 века от центров реальных, динамичных и наиболее перспективных. Чем быстрее сделаем это, тем скорее освободимся от застарелых комплексов заискивания перед западными шаманами, безнадежно запутавшимися в своих крикливых одеждах показной политкорректности.

Уверен, что через какое‑то время народы стран, где до сих пор такого рода лжепророки заправляют на их политических кухнях, сами освободятся от неолиберальной идеологической оккупации и вернутся в семью подлинно равноправных народов нашей большой и, к счастью, многообразной человеческой цивилизации.

Профессиональный и уважительный разговор на эту немаловажную тему обязательно пройдет в рамках новой международной экспертной группы, которая должна появиться уже 22–23 октября с. г. на интернет-площадке первого в истории ШОС международного форума ведущих парламентских партий, инициированного в рамках российского председательства в Шанхайской организации и БРИКС. Среди вопросов первого круглого стола этой межпартийной группы ученых и специалистов – место ШОС в глобальном мире и гуманитарное сотрудничество. Уверен, эта дискуссия будет корректной, но открытой, равноправной и честной.

Как политкорректность вредит искусству | GQ Russia

Над политкоррект­ностью в интеллектуальной среде принято потешаться – причем как справа, так и слева. Консерваторы ожидаемо твердят, что эта западная зараза придумана представителями ЛГБТ, чтобы оправдать свое засилье в креативной сфере; а либералы просто не любят, когда им мешаю­т беспрепятственно извергат­ь изо рта все, что они хотят. С другой стороны, если вас никогда не называли в лицо обидными словами и никогда не обвиняли этническую, социальную или сексуальную группу, к которой вы принадлежите, во всех смертных грехах (а их по определению совершают не группы, грех – штука индивидуальная), то, может быть, политкорректность вам и правда не нужна? С другой стороны, никогда не знаешь, когда окажешься в меньшинстве – тем более в сегодняшнем быстро меняющемся мире и тем более в стране, где мы живем.

На бытовом, межчеловеческом и, соответственно, социальном уровне политкорректность – абсолютный must, здесь и обсуждать нечего. Любая идея о том, что ты как представитель какой-то группы людей, со всеми вытекающими атрибутами, априори статуснее, нежели представитель любой другой группы, абсурдна и должна подвергаться уничижению и осмеянию.

Бредовые высказывания чиновников и политиков, хоть в какой-то мере нарушающие политкорректность, должны­ караться незамедлительно.

Вот буквально на днях румынского министра образования отправили в отставку за идиотскую реплику по поводу изнасилованной и убитой автомобилистом девушки, которую – как, надо полагать, и всех женщин Евросоюза – «учили же не садиться в машины к незнакомцам». Наши чиновники городят подобную чушь постоянно, и далеко не всем из них дают начальственного пинка под зад.

Разумеется, как это происходит с любой идеологией, в приложении политкорректности к реальности возможны болезненные перегибы. Особенно это касается стран, где она давно вошла в плоть и кровь общественной жизни. Например, Великобритании, где городской совет и полиция провинциального Ротерема проморгали деятельность организованной пакистанскими иммигрантами ОПГ, склонявшей несовершеннолетних девочек к проституции, – за что и получили нагоняй от Терезы Мэй, упрекнувшей городские власти в «институцио­нализированной политкорректности». То же касается и сфер «стилизованного общения» – в частности, спортивного фанатства. Так, болельщики «Тоттенхэма», гордящиеся давними связями с лондонским еврейским комьюнити, остались недовольны, когда администрация Футбольной ассоциации попыталась запретить злостные антисемитские кричалки фанатов сопер­ничающих команд. Многие болельщики-евреи даже выступили в прессе, призвав не относиться к словотворчеству на трибунах серьезно.

За сохранение и культивацию языковых пластов, вытесняемых политкорректностью, часто выступает писатель Джеймс Эллрой, не раз заявлявший о своей любви к расистскому жаргону лос-анджелесских копов 1940–1950-х. Он, разумеется, прав: литературе и прочим искусствам политкорректность, как и любая самоцензура, противопоказана. Художник имее­т право ставить перед собой любые художественные задачи и решать их так, как ему заблагорассудится. За талант можно простить все – антисемитизм Гоголя и Вагнера, фашизм Селина и Паунда, женоненавистничество Сандрара и Канетти, «печень нехристя-­жида» из «Макбета», Ten Little Niggers Агаты Кристи и даже расистские мультики про Микки-Мауса. Остальные пусть фильтруют базар.

Вероятно, вам также будет интересно:

Как говорить с ребенком о сексе

Перестаньте шутить про свою жену на публике (пока еще не поздно)

От ссор с друзьями вас спасет ирония

Как перестать бояться смерти?

Фото: Иллюстрация: Mitt Roshin

Часто проверяете почту? Пусть там будет что-то интересное от нас.

АСПЕКТЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ — Научно-исследовательский портал Уральского федерального университета

TY — JOUR

T1 — «ПОЛИТКОРРЕКТНОСТЬ»: АСПЕКТЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ

AU — Kagileva, Alisa O.

PY — 2017

Y1 — 2017

N2 — «В статье рассматривается актуальное для современного социума понятие политкорректности. Раскрывается его содержание в разные исторические эпохи и применительно к разным отраслям науки: политологии, социологии, культурологии и др. Особое внимание уделяется лингвистическим дискуссиям об объеме этого понятия: политкорректность анализируется в соотношении со смежными понятиями «речевое поведение», «языковая картина мира», «эвфемизм», «толерантность». Утверждается, что политкорректность влияет на изменения языковой картины мира, а наличие эвфемизмов способствует сохранению дискриминации в обществе. На материале статей, размещенных на российских новостных порталах, показано, что в российских средствах массовой информации, а следовательно, в речевой практике социума лексемы политкорректность и толерантность используются не дифференцированно, что отражает смешение соответствующих им понятий. Предлагаются критерии разграничения политкорректности и толерантности: характер объекта, на который направлено толерантное или политкорректное речевое поведение; возможность замалчивания информации; направленность / ненаправленность такого поведения на диалог и др. С опорой на исследования Х.-Й Клатта (H.-J. Klatt) обосновывается необходимость включения специального курса «Политкорректность» в программы российских высших учебных заведений, общеобразовательных школ, гимназий, лицеев.»

AB — «В статье рассматривается актуальное для современного социума понятие политкорректности. Раскрывается его содержание в разные исторические эпохи и применительно к разным отраслям науки: политологии, социологии, культурологии и др. Особое внимание уделяется лингвистическим дискуссиям об объеме этого понятия: политкорректность анализируется в соотношении со смежными понятиями «речевое поведение», «языковая картина мира», «эвфемизм», «толерантность». Утверждается, что политкорректность влияет на изменения языковой картины мира, а наличие эвфемизмов способствует сохранению дискриминации в обществе. На материале статей, размещенных на российских новостных порталах, показано, что в российских средствах массовой информации, а следовательно, в речевой практике социума лексемы политкорректность и толерантность используются не дифференцированно, что отражает смешение соответствующих им понятий. Предлагаются критерии разграничения политкорректности и толерантности: характер объекта, на который направлено толерантное или политкорректное речевое поведение; возможность замалчивания информации; направленность / ненаправленность такого поведения на диалог и др. С опорой на исследования Х.-Й Клатта (H.-J. Klatt) обосновывается необходимость включения специального курса «Политкорректность» в программы российских высших учебных заведений, общеобразовательных школ, гимназий, лицеев.»

KW — political correctness

KW — linguistic worldview

KW — tolerance

KW — speech tolerance

KW — euphemism

KW — ethnolinguistics

KW — linguacultural studies

UR — http://elibrary. ru/item.asp?id=28993750

UR — https://gateway.webofknowledge.com/gateway/Gateway.cgi?GWVersion=2&SrcAuth=tsmetrics&SrcApp=tsm_test&DestApp=WOS_CPL&DestLinkType=FullRecord&KeyUT=000427595300014

U2 — 10.15688/jvolsu2.2017.1.14

DO — 10.15688/jvolsu2.2017.1.14

M3 — Статья

VL — 16

SP — 136

EP — 143

JO — Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание

JF — Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание

SN — 1998-9911

IS — 1

ER —

Параметры политкорректности

Александр Генис: Теперь это признано официально: нынешние протесты в США – самые многочисленные за всю историю страны. Размах этого движения провоцирует бурную дискуссию в обществе, и не только американском.

Меня особенно удивляет реакция в России. Кажется, все уже успели высказаться по этому поводу. Размышляя о причинах такой вовлеченности в сегодняшнюю американскую драму, я вспомнил 1990-е годы. Мне рассказывали, что в это смутное время ощутимый дефицит всего заменялся заокеанским продуктом. Поскольку, например, с хоккеем было плохо, то болели за канадские команды, где к тому же играли российские спортсмены. Упадок кино, включая батальное, компенсировался интересом к голливудским фильмам о войне, пусть и вьетнамской. Когда уже в нашем веке русская политика свелась в лучшем случае к рокировке лидеров, в России с азартом стали следить за президентскими выборами в США. Когда обнуление покончило и с этим, нашлась другая тема: протесты, но не в России, а в Америке. Если в России полицейский на камеру зверски ломает руку журналисту, следящему за выборами, то это не вызывает общенародного протеста, еще и потому, что этим уже занимаются в Америке. Получается как бы “протест на прокат”…

Не обошли вниманием российские медиа и событие другого характера: обращение 150 американских интеллектуалов (число приблизительное, потому что кое-кто уже снял свою подпись).

В сущности, этот манифест пытается поставить пределы протестному движению в тех ситуациях, когда оно стремится подавить свободу слова и мысли. Вот красноречивая цитата:

«Редакторов выгоняют за спорные публикации, книги изымают за предполагаемую недостоверность, журналистам запрещают писать на определенные темы, профессоров проверяют из-за цитирования литературных произведений на лекциях, ученого увольняют за распространение рецензируемого академического исследования, руководителей организаций снимают с постов из-за нелепых оплошностей».

А вот и резюме: “Мы отвергаем в любой форме ложный выбор между справедливостью и свободой, потому что одного не бывает без другого».

Об этом мы сегодня будем беседовать с постоянным участником этих диалогов – культурологом и музыковедом Соломоном Волковым.

Но сперва, как всегда в наших программах, культурно-исторический контекст, который позволяет лучше понять смысл происходящего.

Обложка первого выпуска журнала

Важно отметить, что это «Письмо 150» первоначально было напечатано в журнале “Харперс мэгэзин”. Этот элитарный орган, отчасти напоминающий русские толстые журналы, славен своей потрясающей историей. Первый номер вышел в Нью-Йорке 170 лет назад – летом 1850 года. Журнал всегда боролся с рабством и играл видную роль в движении аболиционистов. Сперва в нем печатались англичане – Диккенс и Теккерей, но вскоре и до сегодняшнего дня там стали публиковаться все классики американской словесности – от Марк Твена и Мелвилла (тут появилась первая часть “Моби Дика”!) до Сэлинджера и Воннегута. И сегодня журнал высоко держит планку, не сдаваясь коммерческим соображениям.

Инициатором «Письма 150» стал критик и писатель Томас Уильямс, который много пишет о расовых проблемах. Его отец – афроамериканец, мать – белая, на что намекает название популярной книги Уильямса “Черно-белый автопортрет”. Текст письма – коллективный труд 20 авторов, к которым присоединилось множество звезд в разных областях культуры, искусства и – необходимо подчеркнуть – разных рас и очень разных политических взглядов. Пожалуй, всех их объединят то, что каждого можно причислить к так называемым “публичными интеллектуалам”.

Соломон, о чем нам говорит список людей, подписавших это коллективное письмо?

Соломон Волков: В этом письме, очень примечательном и, на мой взгляд, весьма важном, интересны следующие моменты. Первый момент – это то, что подписанты, как когда-то, помните, называли людей, подписывавших коллективные письма в Советском Союзе, подписанты – это сливки современной культуры, это очень знаменитые люди, каждый в своей области, что интересно, из разных областей, там есть и писатели.

Александр Генис: Причем какие писатели – Салман Рушди, Джоана Роулинг, автор «Гарри Поттера» – любимой книги XXI века. Но в то же время там есть, например, Ноам Хомский, который не просто радикал, я бы сказал, экстремист-радикал. Там есть философ Фрэнсис Фукуяма, которого в 1990-е годы знали все в мире. Там есть Гарри Каспаров, наш соотечественник. И там есть крупный музыкант-джазист Уинтон Марсалис. То есть люди, которые создают культурную атмосферу современного общества, но далеко не все они близки друг другу по духу и даже по своим политическим взглядам.

Соломон Волков: Я как раз именно этот момент и хотел подчеркнуть, как второй важный пункт: тут собраны люди, которые в обыденной жизни, в бытовых условиях, очень может быть, даже друг другу руки бы не подали. Тот же самый Хомский не подал бы руки обозревателю «Нью-Йорк Таймс», весьма консервативному Дэвиду Бруксу. Но здесь их подписи стоят под одним и тем же документом, и это очень важно.

Томас Уильямс, инициатор «Письма 150-ти»

Александр Генис: Некоторые, правда, уже отказались от своих подписей, когда увидали, в какую компанию они попали. И то, что здесь столько разных людей, не помешало критиковать их как группу. Уже возникли контрписьма, где назвали, например, всех этих интеллектуалов одним выражением: “старые белые дураки”. Просто и ясно. В ответ инициатор письма Томас Уильямс сказал, что больше двух дюжин подписантов, как вы говорите, не принадлежит к белым – это люди разных рас, начиная с него самого. Однако кое-что их объединяет. Наш коллега, старый друг наших передач Михаил Эпштейн написал любопытную статью по этому поводу, где сравнил это Письмо с «Вехами», знаменитым документом, который предупреждал интеллигенцию об опасности революции, об опасности левых взглядов. Характеризуя всех авторов “Письма 150”, Эпштейн написал:

«Все они — либеральнейшие из либеральных, демократичнейшие из демократичных. Их репутация в глазах прогрессивной общественности безупречна. Но постепенно они осознали, что дальнейшая радикализация мирных протестов, переходящих в немирные, и политической атмосферы, все более нетерпимой и деспотической, представляет огромнейшую угрозу для тех самых ценностей, которые они пытались отстаивать как либералы и демократы».

Как вы считаете, насколько справедлива эта оценка?

Соломон Волков: Самое главное, что мне тут представляется тревожным сравнение «Письма 150» с «Вехами». Поскольку, как известно, к сожалению, «Вехи» не предотвратили революции. Потому что если «Вехи» не предотвратили сползание общества на радикальные позиции в России, то почему же мы должны думать, что появление «Письма 150» сослужит этой цели в Америке?

Александр Генис: Я думаю, потому что в царской России не было тех демократических институтов, которые позволяли регулировать общественные движения и сложным образом управлять обществом с помощью демократических инструментов. Ведь вся история Америки – это движение галсами: влево-вправо, влево-вправо, вот так ходят парусные суда против ветра, а ветер поднимает история.

Именно поэтому я верю, что до революции дело не дойдет. Хотя сегодня я прочитал в свежем выпуске «Нью-Йорк Таймс» статью, которая в общем оправдывает ваше беспокойство. Эта статья написана юристом, профессором университета из Огайо, ее зовут Амна Акбар. Она объясняет, какие цели ставит это протестное движение в Америке сегодня. Она говорит, что все началось с полицейского произвола, но теперь протесты выдвигают более широкие цели, и она их перечисляет: упразднение тюрем и полиции (хотя, конечно, это неправильно, речь идет о передаче некоторых функций полиции другим органам). Другое требование – упразднить ренту, аренду за жилье, квартплату! И тут перед моим взглядом сразу возникает даже не СССР, а Венесуэла, в которой нечто подобное уже произошло и куда уже никому не хочется. Я все время думаю, откуда такие идеи, ведь она образованная женщина, она училась в прекрасном университете в Мичигане (я специально проверил). Что же толкает профессора на такие заявления?

Я думаю, прошло слишком много лет со дня окончания холодной войны, за это время уже забыли, каким кошмаром был коммунизм для всех без исключения. Когда я приехал сюда, старые эмигранты мне рассказывали такой анекдот: белый и красный встречаются после Гражданской войны, красный говорит: «Мы воевали за то, чтобы не было богатых». А белый говорит: «А мы воевали за то, чтобы не было бедных».

Такое слепое пятно на месте коммунизма, конечно, опасно, я понимаю, что никакой революции в Америке все-таки не будет, но то, что умнейшая газета «Нью-Йорк Таймс» печатает столь безумную статью, пугает.

Соломон Волков: У меня ассоциации даже не с концом холодной войны, даже не столько с идеологическим противостоянием между свободными и коммунистическими государствами, сколько ментальные отсылки к западной истории – к событиям поздних 1960-х. Задним числом их нельзя назвать революцией, хотя в тот момент участники считали, что они участвуют именно в революции. Это беспорядки 1968 года, которые тоже проходили под чрезвычайно радикальными лозунгами. У многих участников “Революции 1968 года” в Европе идеалом был коммунистический Китай.

Александр Генис: Включая Сартра, лауреата Нобелевской премии, от которой он отказался.

Соломон Волков: Тот же Хомский пытался оправдать камбоджийский режим Пол Пота, который вообще устроил поголовную резню всем интеллигентам. Когда против этого законным образом пытались протестовать консервативные, кстати, интеллектуалы, то Хомский их призывал рассматривать эту ситуацию “в контексте”, прощая Пол Пота. Так что нечто подобное уже было. Мне так кажется, что наиболее правильная параллель тому, что происходит сейчас, – это события 1968 года.

Интересно, что история повторяется в том смысле, что тогда задавали тон люди, которые получили название «политических пилигримов”. Это были люди, которые ищут свет на Востоке – каким бы он ни был, пускай этот свет исходит в их представлении от тоталитарного государства, от тоталитарного вождя, или псевдоколлективистских коммунистических, имея в виду не современное понимание этого слова, а старое, утопическое понимание – коммуны, идеал коммуны всегда остается притягательным для большей или меньшей части населения. Мне кажется, что сейчас этот идеал овладел умами значительной части, согласно той, кстати, статье, о которой вы говорите, в «Нью-Йорк Таймс», значительной в статистическом отношении части американской общественности. В особенности американской молодежи, в особенности молодежи с высшим образованием, молодежи, которая окончила колледжи, университеты, образованная, либеральная молодежь, состоятельная молодежь, что тоже важно подчеркнуть.

Александр Генис: «Письмо 150″, о котором мы говорим, как раз подчеркивает этот факт. Но речь в нем не идет о какой-либо идеологии, речь идет об интеллектуальной свободе. И именно университетская среда сегодня очень часто нетерпима к взглядам, которые не разделяют те или иные профессора, те или иные писатели, авторы. То же самое происходит в музеях, в научных учреждениях, в журналах, то есть всюду, где царит культура, появляется дух агрессивной нетерпимости. И это пугает. Потому что там, где нет свободы, там нет и движения.

Но вспомним еще раз события 1960-х годов. Как вы считаете, что-нибудь в культуре осталось нам на память об этих бурных годах?

Соломон Волков: Разумеется! От 1960-х годов нам остались битники, нам остался рок-н-ролл, нам осталось вхождение того, что тогда считалось контркультурой, в культурный канон. Мы сегодня воспринимаем многие достижения контркультуры того времени как канонические для ХХ века. Но пока что я не вижу культурной составляющей нынешнего “вступления к революции”, если можно так условно назвать то, что мы сейчас наблюдаем, я этого не вижу. Вполне возможно, что такого рода контркультурные произведения появятся.

Что интересно, среди подписантов «Письма 150» есть люди, чей вклад в контркультуру был чрезвычайно значительным. Например, видный американский хореограф Билл Джонс, который в более позднее время создавал балеты на тему борьбы со СПИДом. В тот момент, когда эти балеты появлялись, я их помню, это было явное продолжение контркультурной идеологии. В тот момент балетная обозревательница журнала «Ньюйоркер» Арлин Кроче, сама вполне либеральная дама, отказалась рецензировать этот балет, она сказала, что это политика, а не искусство. Тогда этот хореограф представлял собой нечто крайне левое, а сегодня он подписывает «Письмо 150».

Александр Генис: И это говорит о том, что, как мы с вами не устаем повторять в наших программах, культура постоянно мигрирует, ее нельзя описать раз и навсегда как левую и правую, ибо левое и правое иногда меняется местами. Я думаю о том, что когда наши диссиденты появились на Западе, то они легко находили общий язык с людьми, которые, казалось бы, противоречили их убеждениям. Например, Владимир Буковский дружил с Джоан Байс, это же разные люди. Как наша эмиграция вписалась в эту ситуацию контркультуры?

Иосиф Бродский и Сьюзен Зонтаг

Соломон Волков: Это был очень интересный процесс взаимодействия. По-моему, прекрасный пример такого взаимодействия – дружба Иосифа Бродского и Сьюзен Зонтаг, которая до приезда Бродского выступила с радикальными заявлениями. В 1967 году она говорила, что белая раса – это раковая опухоль человечества. Мягко говоря, радикальное заявление. Она говорила о том, что культурные достижения таких людей, как Шекспир или Паскаль, “не оправдывают того колоссального вреда, который нанесла белая цивилизация”. Бродский, естественно, таких позиций разделять не мог, когда он приехал, но тем не менее эти два столь разных человека сдружились. И Бродский оказал значительное влияние, условно говоря, “в поправении” политических позиций Сьюзен Зонтаг в итоге.

Александр Генис: Именно тогда родилась концепция, которая потом стала называться политкорректностью или мультикультурализмом – это в общем понятия близкие и связанные друг с другом. На мой взгляд, в этом было много позитивного, потому что наша – общепланетарная – культура стала в результате богаче. Я уже не говорю о политике. Благодаря политкорректности появился такой президент, как Обама. Неважно сейчас, хороший это президент или плохой, важно, что бОльшая часть Америки, то есть белая Америка сумела преодолеть свои расовые предрассудки. По-моему, это огромное достижение американской политической жизни. Но, конечно, то, что говорила Сьюзен Зонтаг, и тогда звучало странно, и сейчас звучит дико. Сол Беллоу, нобелевский лауреат, прекрасный писатель, по этому поводу в те годы сказал: «Я готов прочитать зулусского Толстого, пусть мне покажут его книгу – и я ее прочту». Кстати, про Толстого я не знаю, но недавно популярный сейчас и в России нью-йоркский писатель и большой знаток Африки Александр Стессин мне рассказывал про тамошних современных писателей, одного из них называют “африканский Набоков”. Так что, может быть, мы еще не знаем африканскую литературу так хорошо, как, например, латиноамериканскую, которая в те же 1960-е стала частью всей нашей культуры. И это важный процесс приобщения окраин к столбовой дороге прогресса. В этом есть бесспорная заслуга политкорректности. Но она же в своих экстремистских проявлениях привела к той нетерпимости, от которой приходят в ужас авторы «Письма 150». Речь в нем, повторюсь, идет не о той или иной идеологии, а о свободе, без которой невозможна любая интеллектуальная деятельность. Именно об этом они и пишут.

А завершит эту часть сегодняшней программы один из подписантов, выдающийся афроамериканский музыкант, трубач Уинтон Марсалис.

(Музыка)

Александр Генис: Ну, а теперь поговорим о Михаиле Глинке, не уходя, как будет скоро ясно, так уж далеко от поднятых в этой программе проблем.

В прошлый раз, обсуждая перманентную ревизию истории, мы – среди прочего – обсуждали трудную судьбу в советское время оперы Глинки “Жизнь за царя”.

Передача вызвала много откликов, среди них и письмо нашего слушателя из Берлина по имени Илья Доголяцкий с просьбой, обращенной к Волкову. Вам, Соломон, и отвечать.

Мемориальная доска в Берлине

Соломон Волков: Наш корреспондент Доголяцкий обратил внимание на один чрезвычайно любопытный факт в связи с разговором о судьбе оперы Глинки «Жизнь за царя», которая превращалась в «Ивана Сусанина», потом опять стала «Жизнь за царя». История эта заключается в том, что в Берлине существует улица Глинки. Она расположена рядом со станцией метро, которая носит название «Мавританская». В недавнее время нахлынула новая волна политкорректности, и было решено эту «Мавританскую» станцию переименовать, поскольку в самом названии усмотрели оскорбление или какой-то нежелательный расовый намек. И переименовали эту станцию, дав ей имя Михаила Ивановича Глинки. Но в тот же момент, когда было объявлено о переименовании бывшей «Мавританской» станции метро в станцию Глинки, раздались голоса, которые утверждали, что это опять неполиткорректно, потому что Глинка якобы был автором музыки к антисемитской пьесе «Князь Холмский». Так разгорелся очередной политкорректный скандал.

Александр Генис: Я такой пьесы не знаю. Действительно она антисемитская?

Соломон Волков: Об этом я хотел бы немножко поподробнее рассказать, потому что история сама по себе чрезвычайно любопытная и затрагивает много интересных и показательных моментов.

Глинку многое связывает с Берлином, он в Берлине учился в 1833 году у Зигфрида Дена, знаменитого педагога полифонии. Это были очень важные для него уроки. Глинка и умер в Берлине, когда ему было всего только 52 года, и был там похоронен первоначально, потом его прах перевезли уже в Петербург. Но Берлин помнит о том, что Глинку с этим городом очень многое связывает, отсюда и улица имени Глинки.

Когда он жил в Берлине, ему было 29 лет, он брал уроки полифонии у немецкого профессора, но одновременно давал уроки пения, в том числе 17-летней девушке по имени Мария, о которой он пишет в своей замечательной книге «Записки». Он их стал писать в последние годы, перед смертью. Книга потрясающая, всем ее рекомендую. Она тоже подвергалась различной интерпретации в различные годы. Я ее воспринимаю как текст, написанный Даниилом Хармсом, это такая обэриутская проза, очень занимательное чтение, где он откровенно перечисляет многочисленных своих возлюбленных, потому что он был чрезвычайно влюбчивый господин, вспоминает лекарства, которые он принимал от тех или иных заболеваний. Это очень примечательное, как бы псевдонаивное повествование. Там он вспоминает 17-летнюю Марию с большой теплотой и говорит, что она была «несколько израильского происхождения. Лицом очень красива и походила несколько на Мадонну». Абсолютно ничего здесь, как мы видим, антисемитского даже в плане распространенного в то время бытового антисемитизма нет, наоборот, чрезвычайно осторожно и уважительно все это обрисовано. Но суть дела в том, что он давал упражнения этой Марии, писал для нее вокальные этюды, простые и выразительные. Глинка был чрезвычайно экономен в плане сочинений. Если у него мелодия складывалась, он ее не выбрасывал, откладывал в сторону и потом использовал при случае.

Вернувшись в Петербург, где он дружил с поэтом и драматургом Нестором Кукольником, тоже чрезвычайно любопытным персонажем, он сказал, что у него есть такая мелодия, вспоминая тот вокальный этюд, который он когда-то давал Марии, он хотел бы получить от Кукольника подтекстовку.

Вообще, я считаю Кукольника отцом русской подтекстовки, когда композитор уже дает сочиненную мелодию, а поэт под нее подкладывает более или менее удачные слова. Кукольник согласился, предложил сразу несколько таких подтекстовок, своих каких-то уже набросанных стихотворений, получился цикл из 12 романсов на слова Кукольника под названием «Прощание с Петербургом», некоторые романсы из него стали очень знаменитыми, например, «Жаворонок», который относится к числу самых знаменитых глинкинских романсов, шедевр такой. «Попутная песня» тоже из этого же цикла, тоже очень популярная.

Сочиненная для Марии тема была положена Глинкой на текст, который Кукольник уже в то время предполагал включить в свою драму, над которой он работал, по имени «Князь Холмский». Тут начинаются тайны композиторских дворов. Потому что, кто был инициатором включения в пьесу Кукольника о князе Холмском еврейской темы, до сих пор непонятно, был ли это Глинка, который инициировал вообще всю эту вещь. Расскажу о сюжете «Князя Холмского». Это XV век, это правление Иоанна Третьего. Псковский воевода, согласно Кукольнику, князь Холмский обороняется от ливонских рыцарей, которые пытаются склонить его к предательству. И в этом им помогает некий колдун Схария. Но в Холмского влюбляется юная дочь этого колдуна Рахиль, так что понятно, какого происхождения сам Схария.

В итоге там все происходит романтично и запутано. Холмский объявляет о создании подвластного ему отдельного от Москвы государства, но народ его не поддерживает. Опять там масса всяких перипетий. В итоге Рахиль кончает самоубийством, Холмского лишают всех его полномочий гонцы из Москвы от Ивана Третьего. Все это выдумки Кукольника, реальный князь Холмский был верен царю Иоанну, поэтому это все чистый романтический вымысел, который был поставлен в Александринском театре в 1841 году. После трех спектаклей пьеса сошла со сцены, она не имела успеха и исчезла навсегда вообще, ее никогда больше не возобновляли на сцене. Мало кто вообще о ней помнит, ее читает. Но глинкинская музыка сохранилась.

Александр Генис: А при чем тут антисемитизм?

Соломон Волков: Антисемитизм, по утверждению тех людей, которые предъявляют претензии к Глинке, заключается в том, что отец этой Рахили – злобный коварный колдун, и он очевидно по национальности еврей. Но я должен сказать, что такой бытовой антисемитизм, а иногда антисемитизм идеологический был довольно распространен в русском образованном обществе, включая людей, которых мы сегодня считаем великими деятелями русской культуры. Глинка никогда к их числу не относился. Его, скорее, по понятиям того времени можно было бы назвать юдофилом, и уж точно его личные романические отношения с этой юной 17-летней Марией об этом свидетельствуют.

Александр Генис: Знаете, Соломон, это частный пример того, как относиться к подобным проблемам. В русской культуре, как вы совершенно справедливо заметили, еврейский вопрос далеко не всегда решался красиво и однозначно. Можно найти сколько угодно антисемитизма и у Гоголя, и у Пушкина, у Блока, перечень будет длинным. Мне кажется, есть одно общее правило, которое решает все эти вопросы позитивно и сразу: мы их любим не за это. И это тот самый подход к больным проблемам политкорректности, который, мне кажется, сегодня был бы актуален.

А какой музыкой мы закончим нашу беседу?

Соломон Волков: Мы закончим так называемой «Еврейской песней» Глинки, это номер из музыки к «Князю Холмскому». Но также он был включен в цикл «Прощание с Петербургом», про который я уже говорил. Что интересно, именно из-за того, что в этом цикле наличествовала «Еврейская песня», он как целое исполнялся в Советском Союзе чрезвычайно редко, очень редко, отдельные номера только исполнялись. Я услышал первый раз «Еврейскую песню», в которой были следующие слова Кукольника, явная подтекстовка: «С горных стран пал туман на долины и покрыл ряд могил Палестины». Кончается тоже так: «И сребро, и добро, и святыню унесем в старый дом, в Палестину». То есть Рахиль поет, выражает свою мечту о возвращении святынь в Палестину. Из-за того, что в этом тексте два раза упоминалась Палестина, в Советском Союзе было наложено негласное табу на исполнение этого романса. Он звучал чрезвычайно редко, первая запись появилась только в 1958 году на диске.

Я услышал его впервые, когда приехал сюда, купив компакт-диск с записью исполнений Бориса Христова, замечательного болгарского баса. Очень показательно, что «Еврейская песня» вообще исчезла из женского репертуара, она была написана для контральто, но перешла сначала в репертуар теноров, а потом, как видите, и бас, Христов ее апроприировал. Христов чрезвычайно сам по себе колоритная личность, болгарин, который очень любил русскую культуру, пропагандировал музыку Мусоргского и считал себя духовным учеником Шаляпина, никогда не выступил в Советском Союзе. Есть легенда о том, что он приехал на постановку «Бориса Годунова» в 1969 году, но так его возмутило, как его там приняли, что он собрал чемоданчики и до премьеры уехал. Но это тоже все легенда, все покрыто какой-то тайной. Для меня этот романс, эта «Еврейская песня» связана тесно с именем и с исполнением Бориса Христова. В его исполнении я и предлагаю послушать «Еврейскую песню» нашим слушателям.

(Музыка)

Переосмысление политической корректности

Вкратце об идее

Женщина-руководитель избегает прохождения спонсируемых компанией курсов по лидерству, убеждена, что она подтвердит стереотип о том, что женщины — плохие лидеры. Белый менеджер избегает критических отзывов своему подчиненному-латиноамериканцу, опасаясь обвинений в расизме. Черный инженер, которого уволили по службе, не выражает беспокойства по поводу этой расы, чтобы его не назвали нарушителем спокойствия.

Подобные сценарии ежедневно разворачиваются в «политически корректных» организациях.Хотя политкорректность позволила создать более инклюзивные рабочие места, она также воздвигла препятствия для конструктивного общения и сотрудничества. Это заставляет людей ходить на цыпочках вокруг проблем и друг к другу, порождая недопонимание, конфликты и недоверие — и снижая производительность.

Эли, Мейерсон и Дэвидсон предлагают более конструктивный способ преодоления напряженности, связанной с разнообразием: отказаться от необходимости быть «правым» в отношении предполагаемых правонарушений или быть «невиновным» в предрассудках. Вместо этого узнайте, что вызывает напряжение и как вы могли бы взаимодействовать более продуктивно.Ключ? Честно подвергайте сомнению свои предположения о реальности и поощряйте других бросать вызов вашим убеждениям и поведению.

Приняв этот образ мышления к обучению, вы поможете своей организации получить преимущества, которые предлагает разнообразие: открытая среда, в которой процветают творчество, сотрудничество и продуктивность.

Идея на практике

Для разрешения конфликтов, связанных с разнообразием, авторы рекомендуют следующие методы:

Пауза

Предположим, вы уверены, что кто-то проявил к вам предубеждение или считает вас предубежденным.Не поддавайтесь желанию обвинить вас — вы только вызовете оборонительную позицию в другом человеке. Вместо этого найдите время, чтобы определить свои чувства и обдумать свой ответ. Пример:

Когда коллеги Мэри по юридической фирме мужского пола пошутили о женщинах, она сдержала свой гнев и подумала о том, как лучше всего достичь цели, которая для нее важнее, чем быть права: позволить женщинам легче продвигаться в партнеры в фирме. . Это дало ей время поразмышлять над своей реакцией, прежде чем приступить к активным действиям в этом эпизоде.

Подключить

Задавайте вопросы, чтобы лучше понять поведение других, и поделитесь своей точкой зрения. Пример:

Интересно, какой опыт лежит в основе пренебрежительного юмора ее коллег-мужчин по отношению к женщинам, Мэри спросила их: «Каково было вам, когда женщины присоединились к фирме? Что вы чувствовали, что потеряли? Получил? » Все открылись, и Мэри объяснила чувства, которые возникали в ней, когда коллеги из лучших побуждений рассказывали неаккуратные анекдоты.

Вопрос самому себе

Спросите себя, как ваше желание доказать свою правоту в отношении предполагаемой угрозы или невиновности в том, чтобы кого-то обидеть, может исказить ваше мнение о ситуации.Пример:

Брианна, афроамериканка, сменила белого основателя Джея на посту генерального директора консалтинговой компании. Джей, который остался советником, сказал Брианне, что ее стремление к более активному продвижению на рынок цветных клиентов было «слишком агрессивным». Вместо того чтобы защищаться, Брианна попросила дальнейших разъяснений. Выслушав опасения Джея, что ее стратегия сузит рынок компании, Брианна поняла, что ей необходимо лучше сформулировать связь своей стратегии с миссией фирмы.

Получите подлинную поддержку

При возникновении напряженности, связанной с разнообразием, ищите консультантов, которые оспаривают вашу точку зрения.Вы не многому научитесь у людей, которые с вами согласны. Пример:

Брианна также обратилась за помощью к надежному наставнику. Он посоветовал ей подойти к следующему взаимодействию с Джеем так, как будто он искренне заботится о ее интересах, и посмотреть, чему она может научиться у него.

Сдвинь свой разум-образ

Вместо того, чтобы настаивать на том, чтобы другие изменились, спросите себя, какие изменения вы можете внести, чтобы улучшить отношения на рабочем месте. Пример:

Ричард, белый руководитель, был разочарован Мишель, своим черным партнером по бизнесу, которого он считал контролирующим и критичным по отношению к нему.Он понял, что единственное, что он может изменить, — это себя. Поэтому он начал разговор с Мишель, чтобы узнать больше о ее проблемах. Когда он обнаружил, что негативное поведение Мишель проистекает из ее беспокойства по поводу увеличения рабочей нагрузки в фирме, он согласился взять на себя большую часть этой нагрузки. Напряжение между ними уменьшилось.

Белый менеджер опасается, что ее сочтут расисткой, если она критически ответит своему подчиненному-латиноамериканцу. Черный инженер, перешедший на повышение, задается вопросом, не имеет ли к этому какое-либо отношение его раса, но он не хочет поднимать эту озабоченность, чтобы его не сочли «разыгрывающим карту расы».«Сотрудник, который хочет стать партнером в бухгалтерской фирме, сопротивляется совету по ее стилю лидерства; она опасается, что это подтвердит мнение о том, что у женщины нет того, что нужно, чтобы стать партнером.

События такого типа происходят ежедневно в политически корректных (ПК) культурах, где негласные каноны приличия определяют поведение в межкультурных взаимодействиях, то есть взаимодействия между людьми разных рас, полов, религий и другими потенциально заряженными группами социальной идентичности.Мы поддерживаем приверженность справедливости, лежащую в основе политической корректности, и приветствуем сдвиги в нормах, вызванные этой приверженностью. Однако нас беспокоят препятствия, которые политическая корректность может создать для развития конструктивных, активных отношений на работе. В культурах, регулируемых политкорректностью, люди чувствуют себя осужденными и боятся обвинений. Они беспокоятся о том, как другие воспринимают их как представителей групп их социальной идентичности. Они чувствуют себя зажатыми и боятся решать даже самые банальные вопросы напрямую.Люди делают частные выводы; непроверенные, их выводы становятся неизменными. Возникает негодование, отношения ухудшаются, ухудшается производительность.

Правовые и культурные изменения, произошедшие за последние 40 лет, позволили беспрецедентному количеству женщин и цветных людей занять профессиональные и управленческие должности в компаниях. Открытые предрассудки и дискриминация на рабочем месте, исторически санкционированные обществом, сегодня гораздо менее приемлемы. Теперь законы защищают традиционно недопредставленные группы от явной дискриминации при приеме на работу и продвижении по службе, а политкорректность изменила стандарты вежливости и уважения в повседневном общении людей.

Несмотря на очевидный прогресс, мы считаем политкорректность палкой о двух концах. Хотя это помогло многим традиционно недопредставленным сотрудникам воспринимать свое рабочее место как более инклюзивное, свод правил ПК может помешать сотрудникам развивать эффективные отношения, несмотря на потенциально вызывающие разногласия групповые различия. Компаниям необходимо вооружить работников навыками, а не правилами, для построения этих отношений.

Наша работа показывает, что качественные отношения не могут быть обязательными.Обучение чувствительности и политика абсолютной нетерпимости в лучшем случае передают некоторые полезные культурные знания или указывают на то, что компания серьезно относится к устранению предвзятости. В худшем случае такая практика подрывает отношения, усиливая сдерживающую и пугающую атмосферу. Те, кому адресованы корректирующие действия, — мужчины и белые, например, — ходят по яичной скорлупе из страха невольно нарушить правила политической корректности.

Мы обнаружили, что политкорректность создает проблемы не только для «большинства».«Когда члены большинства не могут говорить откровенно, членов недопредставленных групп также страдают: « меньшинств »не могут обсуждать свои опасения по поводу справедливости и опасаются подпитки негативных стереотипов, и это создает атмосферу, в которой люди ходят на цыпочках вокруг вопросы и друг друга. Эта динамика порождает непонимание, конфликты и недоверие, подрывая эффективность как менеджмента, так и команды.

Конструктивное взаимодействие с различиями — и, следовательно, эффективное лидерство в культурно разнообразных контекстах — требует от людей большинства и меньшинства развития мышления и навыков, которых в настоящее время не хватает всем сторонам.В этой статье предлагается, как менеджеры и сотрудники могут взаимодействовать друг с другом, чтобы воспользоваться преимуществами культурного разнообразия. Он отражает наши коллективные идеи, полученные в результате исследований, преподавания и консультирования за последние 15 лет в областях расовых и гендерных отношений, разнообразия и организационных изменений. Он также включает результаты нашего исследования, проведенного совместно с Learning as Leadership, организацией по развитию лидерства в Сан-Рафаэле, штат Калифорния, на семинарах которой мы наблюдали, как десятки менеджеров и руководителей борются с непродуктивными моделями поведения и экспериментируют с новыми.Применяя наше понимание этих процессов к классическим дилеммам, связанным с разнообразием, мы разработали следующие принципы, которые помогут людям, ищущим здоровый подход к трениям, которые обычно возникают из-за различий:

• Пауза , чтобы смягчить эмоции и задуматься.

• Связывайте с другими, подтверждая важность взаимоотношений.

• Задайте себе вопрос , чтобы определить свои слепые зоны и понять, что заставляет вас защищаться.

• Получите подлинную поддержку , которая не обязательно подтверждает вашу точку зрения, но, скорее, помогает вам получить более широкую перспективу.

• Измените свое мышление с « Тебе нужно изменить» на «Что можно изменить в I ?»

Эти пять принципов требуют, чтобы все стороны приняли ориентацию на обучение в межкультурном взаимодействии. В этой статье мы разъясняем проблемы и возможности принятия такой ориентации и предлагаем некоторые рекомендации для лидеров.Однако сначала давайте исследуем негативную динамику, которая возникает, когда открытое обсуждение подавляется и люди не учатся.

Ссадины идентичности

Посягательства на личность людей происходят ежедневно в большинстве организаций: белый человек путает имена двух американских коллег азиатского происхождения; к чернокожему руководителю обращаются менее формально, чем к ее белым коллегам-мужчинам; идея женщины ошибочно приписывается коллеге-мужчине. Повторяющиеся переживания такого рода могут уменьшить у людей чувство того, насколько другие их ценят и уважают.Оскорбление из-за предполагаемого оскорбления может быть или не быть хорошо обоснованным, но попытка обсудить возможные риски оскорбления, например, обвинение в чрезмерной чувствительности.

Такие нападения случаются и с обратной стороны, когда членов групп большинства обвиняют в предвзятости или несправедливом обращении с другими. Поскольку они часто не имели в виду никакого вреда, они склонны защищаться, расстроенные любым предположением, что их моральная добродетель подвергается сомнению.

Эти переживания вызывают то, что мы называем ссадинами идентичности у людей по обе стороны взаимодействия.Ссадины идентичности заставляют людей зарываться в свои собственные лагеря, обращать внимание только на информацию, подтверждающую их позицию, и демонизировать другую сторону. Общий результат — это отрицательная динамика с расходами как для частных лиц, так и для организаций. Ниже мы предлагаем несколько классических примеров; эти и другие случаи, описанные в статье, являются реальными случаями, но с измененными именами.

Разделимость.

Участвуя в большом собрании, Том, белый вице-президент по производству в компании по производству бытовой техники, описывает свое испытание с профсоюзом как сродни «восточной пытке».Вице-президент по персоналу передает ему записку и говорит, что его упоминание оскорбительно для некоторых людей в комнате, поэтому, прежде чем он заканчивает свое выступление, Том извиняется за бесчувственное замечание. По мере того, как встреча подходит к концу, белый региональный менеджер, состоящий в браке с американкой японского происхождения, открыто выражает свое недовольство этим замечанием, хотя и выражает признательность за то, что вице-президент признал его оплошность и извинился. На следующий день все сотрудники фирмы знают об инциденте. Некоторые считают, что региональный менеджер необоснованно пристыдил Тома.Другие считают, что босс Тома должен вызвать его на ковер за его бесчувственное замечание. В тот вечер собирается еще больше сотрудников, чтобы рассказать о многочисленных подобных инцидентах из прошлого. На следующий день некоторые сотрудники призывают компанию создать форум для обучения сотрудников; другие приходят к выводу, что раса слишком горячая, чтобы ее касаться на форуме компании, и клянутся старательно избегать этой темы.

Неуверенность в себе.

София, афроамериканка, недавно назначена членом правления регионального банка.На первых нескольких встречах она относительно молчалива, но когда повестка дня одной встречи перекликается с ее областью знаний, она присоединяется к разговору уверенно и с хорошо информированной точкой зрения. Председатель совета директоров прерывает разговор Софии, призывая членов быть краткими, чтобы они могли разобраться в повестке дня. София замечает про себя, что председатель никогда не делает таких комментариев, когда говорит кто-либо из ее белых коллег. Она задается вопросом: «Он отрезает меня, потому что я черная женщина?» — но она отмахивается от беспокойства.Она думает: «Я не могу туда пойти. Это отнимает у меня слишком много сил. Мне просто нужно двигаться дальше ». На последующих встречах она становится все более неохотно делиться своей точкой зрения; в конце концов, она начинает бояться встреч, потому что чувствует себя маргинальной. Она начинает задаваться вопросом: «Есть ли у меня все необходимое, чтобы быть полноценным членом этого совета?»

Чрезмерная защита и отсталость.

Роб, белый партнер в консалтинговой компании, всегда чувствовал отсутствие разнообразия в своей фирме и хотел бы внести свой вклад, чтобы помочь женщинам и другим меньшинствам добиться успеха.Он наставляет Айрис, молодого латиноамериканского сотрудника, который компетентен, энергичен и пользуется всеобщим уважением, но делает недостаточно для развития бизнеса. На заседании комитета по продвижению некоторые партнеры выражают озабоченность по поводу перспектив продвижения Ирис в партнерство. Роб считает, что эти опасения могут иметь некоторые основания, но не хочет делиться ими с Айрис. Он опасается, что обратная связь убедит ее, что партнерство просто не готово к продвижению цветной женщины. Смущенный своей амбивалентностью, он бессознательно дистанцируется от Айрис, заставляя ее недоумевать о том, что она сделала, чтобы оттолкнуть его.

Самоограничивающееся поведение.

Джули, инженер, хочет доказать своим коллегам-мужчинам, что женщины так же хороши в инженерии, как и мужчины. Она сознательно избегает того, чтобы к ней относились с точки зрения гендерных стереотипов: она не сидит рядом с другими женщинами на собраниях, пытается решать проблемы самостоятельно, избегает просьб о помощи или разъяснениях, избегает возможности наставлять молодых женщин и заботится о своих личных качествах. жизнь невидима на работе. В результате она изолирует себя от потенциальных источников поддержки, работает усерднее и менее эффективно, чем ей нужно, медленнее развивает навыки и вносит меньший вклад в свою фирму, чем могла бы в противном случае.

Поляризация.

Дружба между коллегами — Скоттом, американским христианином, и Махмудом, мусульманским эмигрантом из Пакистана — внезапно распадается после того, как они обсуждают события в новостях. Через несколько секунд после того, как Скотт делает то, что он наивно намеревается сделать примирительным комментарием, эти двое увлекаются страстными дебатами, в которых Скотт обнаруживает, что отстаивает позиции, которые он даже не поддерживает. Обмен заканчивается, когда Скотт выбегает из офиса Махмуда, а Махмуд кричит ему вслед.С этого момента связь между ними минимальна.

Подозрение и уход.

Билл, черный сотрудник консалтинговой фирмы, постоянно получает посредственные оценки от своих белых клиентов. Он задается вопросом, отражают ли эти рейтинги расовые предубеждения, и поднимает этот вопрос перед своим белым начальником. Она возражает, настаивая на том, что их клиенты не предвзяты. Билл не убежден. Он ищет доказательства, подтверждающие свое утверждение, но доказательства неоднозначны, поэтому он не разделяет их. Он чувствует себя все более злым, обиженным и безнадежным по поводу своих перспектив в фирме.В следующем обзоре его босс говорит ему, что ее беспокоит его «плохое отношение».

В каждом из этих случаев суждения людей — и их страхи перед суждениями других — определяют негативную динамику. Когда мы чувствуем себя осужденными, это затрагивает самую суть нашего представления о себе как о хороших, компетентных и достойных. Чтобы противостоять подобным искажениям идентичности, мы отрицаем свой опыт, избегаем сложных разговоров, гневно реагируем и обращаемся за советом только для подтверждения нашей невиновности. У такого поведения только одна цель: самозащита.Когда самозащита становится более важной, чем работа, миссия группы или отношения с другими людьми, люди теряют связь друг с другом, что затрудняет принятие рисков, обучение и совместное творческое решение проблем. (Хотя мы обрисовали эту динамику в том виде, в каком она происходит в Соединенных Штатах, мы считаем, что импульс защитить себя одинаково проявляется во всех взаимодействиях между членами групп, которые отмечены историей предубеждений, дискриминации или недопонимания.)

Принципы конструктивного привлечения различий

Прекратить эти эмоциональные реакции непросто, но наши исследования показывают, что, когда люди заменяют свою потребность защищать себя желанием учиться, возможности для конструктивного межкультурного взаимодействия значительно возрастают. Обучение требует от людей осознания своих ограничений и отказа от потребности быть правыми или доказывать свою компетентность. Поступая таким образом, они становятся уязвимыми для суждений других, чтобы более эффективно выполнять свою работу.

Конечно, те, кто сознательно придерживается и защищает свои предрассудки, предлагают мало возможностей для конструктивного взаимодействия. Тем не менее, мы видели, что слишком часто люди делают выводы о других преждевременно, упуская важные возможности для достижения общих целей.

Следующие пять принципов не являются последовательными шагами. Они происходят, иногда одновременно, в процессе обучения; вместе они вносят свой вклад в общую способность конструктивно справляться с ссадинами идентичности.

Принцип 1: Пауза.

Когда мы испытываем угрозу нашей идентичности, нашей первой реакцией является негативная эмоция, такая как гнев. Мы реагируем, обвиняя и осуждая, что чаще всего вызывает у других оборонительную позицию. Если вы потратите время — даже несколько мгновений — на то, чтобы выявить свои чувства и обдумать наши реакции, это поможет нам отреагировать более эффективно.

Рассмотрим случай Мэри, 30-летнего ветерана крупной и уважаемой юридической фирмы, в которой она была партнером. В начале своей карьеры, когда ее коллеги-мужчины говорили или делали что-то, что она находила оскорбительным, Мэри сразу же побуждала «раскритиковать их».Научившись делать шаг назад и восстанавливать концентрацию при возникновении раздражения, Мэри обнаружила, что может быть более эффективной, вовлекая людей, а не отталкивая их.

Действия Мэри на недавней встрече партнеров являются показательными. Когда коллега-мужчина рассказал анекдот о женщинах, а другие засмеялись, Мэри почувствовала, как нарастает ее гнев. Однако вместо того, чтобы поучать своих коллег об их ошибках, как она могла бы сделать в начале своей карьеры, она остановилась и сделала несколько глубоких вдохов. Затем она сдержала свой гнев и отбросила чувство собственной правоты.

Мэри восприняла свой гнев как сигнал, а не как плацдарм для реакции. Ее чувства говорили ей быть осторожной, что она собиралась интерпретировать реальность таким образом, который может быть не совсем точным или который может заставить ее реагировать таким образом, который не будет служить ее большим целям. Вместо того, чтобы упрекать своих коллег, когда она была оскорблена их замечаниями, она отступила, успокоилась и снова сосредоточилась на том, что было для нее важно. Этот ответ позволил ей ввести в действие следующий принцип.

Принцип 2: Подключитесь.

Когда мы испытываем стирание идентичности, наш импульс состоит в том, чтобы сосредоточиться внутрь, чтобы оправдать, объяснить и защитить себя. Один из способов противостоять этому импульсу — сосредоточиться на внешнем, на целях, которые больше, чем мы есть, таких как продвижение широких социальных идеалов, участие в решении задачи или стремление выполнить миссию организации. Такие цели связывают нас с другими, наполняя нашу жизнь смыслом. Значимые цели напоминают нам о том, что поставлено на карту в данной ситуации, давая нам повод взаимодействовать с другими, даже если мы чувствуем угрозу.

Мэри, например, научилась заменять защитную цель (демонстрацию своего морального превосходства) на генеративную (делая юридическую фирму местом, где женщинам было бы легче продвинуться в партнеры). Тогда она смогла более ясно увидеть, что было поставлено на карту в ее общении с коллегами-мужчинами. Она могла либо оттолкнуть их, либо соединиться с ними, сосредоточившись на цели, которая имела для нее большее значение, чем ее правота.

Как только мы закрепились на такой цели, мы можем прояснить наше намерение для данного взаимодействия.Наши намерения формируют то, как мы общаемся с другими, и влияют на то, как они, в свою очередь, реагируют. Когда мы вступаем во взаимодействие из позиции гнева или защиты, мы, вероятно, углубим трещину в отношениях. Напротив, когда мы подходим к этому взаимодействию с намерением расширить наше понимание — будь то нас самих, другого человека, отношений или задачи — у нас гораздо больше шансов исправить трещину и продуктивно продвигаться вперед в нашей работе.

Мэри продемонстрировала свое намерение учиться на встрече с партнерами.В поисках способа наладить контакт со своими коллегами она поняла, что их смех над женщинами не соответствовал ее основному убеждению в том, что они хорошие, порядочные мужчины. Итак, в моменты, последовавшие за шуткой, она размышляла: какие переживания лежат в основе их несравненного юмора в отношении женщин?

Чтобы заинтересовать их этим вопросом, Мэри ответила на шутку, в которой говорилось о том, что женщина не вписывается в мужскую культуру, описав свой личный опыт входа в фирму: каково было войти в среду, наполненную невысказанными словами. правила, которых она не знала, где всем остальным было комфортно друг с другом и где ее энергия и способ общения были чужды доминирующей культуре.Ее история не была диатрибой; ее намерением было не учить или обвинять, а вовлекать и спрашивать. Затем она спросила мужчин: каково им было, когда в фирму пришли женщины? Что они чувствовали, что потеряли? Что они могли получить? Разговор перешел на совершенно другой уровень, когда люди открылись. В ходе нее, Мэри смогла объяснить спектр чувств и суждений, которые приходят к ней-и, что она должна работать, чтобы подавлять, когда благонамеренный коллега рассказывает непристойную шутку.

Когда у нас есть намерение учиться, мы избавляемся от потребности быть правыми. Ориентация на обучение побуждает нас стремиться понять, а не осуждать другого человека. Такое понимание может помочь нам установить связь с человечеством другого, что может дать дополнительный импульс для поиска взаимовыгодных решений.

Принцип 3: задавайте себе вопросы.

Этот принцип, наверное, самый сложный. Это требует риска именно тогда, когда мы больше всего нуждаемся в защите от предполагаемой или реальной угрозы.Это требует, чтобы мы задавали себе такие вопросы, как: «Что мне не хватает в том, как я вижу эту ситуацию? Как мое желание доказать свою правоту или невиновность может искажать мое представление о реальности или о другом человеке? »

Этот принцип особенно сложен для женщин и цветных людей, чьи заботы так часто игнорируются или преуменьшаются. Рассмотрим случай Брианны, афроамериканского генерального директора стартапа, который консультировал руководителей некоммерческих организаций. Она стала генеральным директором, когда Джей, белый основатель компании, ушел с должности.Джей оставался близким советником руководящей команды, но его автократический стиль неправильно расстроил Брианну.

Напряжение между ними достигло пика после встречи руководства, когда Джей сказал Брианне, что ей нужно «смягчиться» в своем стремлении активнее продвигать цветные клиенты. Он сказал ей, что она вела себя «слишком агрессивно». Брианна сразу же поспешила пренебрежительно; ей казалось, что Джей просто не выдержит авторитета сильной черной женщины.

Вместо того, чтобы сойтись лицом к лицу с Джеем, Брианна решила занять позицию самоанализа.Вместо того, чтобы предполагать, что она знает правду о намерениях Джея, она попросила у него дальнейших разъяснений. Она узнала, что Джей боялся, что ее подход сузит рыночную конкурентоспособность фирмы, и поняла, что ей нужно лучше сформулировать, как ее стратегия связана с миссией фирмы. Обсуждение помогло Брианне задать себе вопрос и тем самым понять, как ее стремление подтолкнуть команду к пониманию ее точки зрения заставило ее упустить их.

Когда обсуждение стало более открытым, Брианна рассказала Джею, каково это быть черной женщиной в ее положении.Она объяснила, что ей очень хотелось возглавить такую ​​фирму, но она также чувствовала, что ее успех был символом того, что черные люди могут делать, если им предоставлены достаточные ресурсы и авторитет. Она стремилась подать положительный пример тем, кто не привык видеть чернокожих женщин в таких ролях, и таким образом оказывала на себя сильное давление, чтобы добиться успеха. То, что Брианна ни о чем не беспокоилась, никогда не приходило в голову Джею; она всегда казалась ему олицетворением уверенности.

Открытость Брианны подтолкнула Джея к риску и самому себе.Он начал более глубоко размышлять о своей негативной реакции на маркетинговые идеи Брианны и понял, что они ему угрожают: консультации с цветными руководителями вытолкнули его (и, возможно, других) слишком далеко за пределы его зоны комфорта. Брианна хорошо представляла его страхи; она размышляла о временах, когда она была вне зоны комфорта, и о том, как это было трудно для нее. Что еще более важно, она могла видеть, как ее напористость не облегчила ее команде обсуждение своих страхов. Брианна постепенно осознавала, что ее вложение в то, чтобы выглядеть могущественной чернокожей женщиной, помешало ей на самом деле быть могущественной чернокожей женщиной.

В этом разговоре Брианна и Джей смогли увидеть, что каждый имел лишь частичное представление о реальности. Это осознание дало им возможность создать различную связь друг с другом. Их общая приверженность миссии фирмы побудила их пойти на эти риски, что укрепило их отношения. Их отношения, в свою очередь, повысили их способность работать над достижением этой миссии более эффективно.

Принцип самоанализа приводит в действие ориентацию на обучение.Допросить себя и попросить у других разъяснений означает отказ от необходимости представлять и поддерживать определенный образ самих себя. Это также открывает возможность другому человеку сделать аналогичный шаг. Когда люди рискуют друг с другом, они замыкают защитные процессы, связанные с идентификацией, что позволяет им продвигаться вперед в своей работе.

Интерпретация — это не то же самое, что правда.

Под этим принципом мы не подразумеваем, что люди должны подвергать сомнению свой опыт.Напротив, чувство обиды или угрозы во время взаимодействия является важным сигналом, побуждающим к расследованию. Вместо этого мы предлагаем людям подвергнуть сомнению свои интерпретации своего опыта, свои убеждения о том, что произошло, кто прав и так далее. Интерпретация — это не то же самое, что правда. Ставить под сомнение себя означает отпустить свои защитные сценарии, определить, какие образы себя представляют угрозу, быть открытым для точек зрения, которые может быть трудно услышать, и увидеть, что можно изучить.

Принцип 4. Получите искреннюю поддержку.

Чтобы помочь нам разобраться в наших реакциях, выявить более полную картину реальности и, что самое сложное, подвергнуть сомнению наши предположения, нам нужны другие люди. К сожалению, большинство из нас обращается за помощью не к тем людям, считая тех, кто оспаривает нашу точку зрения, угрозой, а тех, кто укрепляет ее, — союзниками. Получение подкрепления может быть утешительным, но часто не дает много знаний. Прежде чем мы рассмотрим, что такое поддержка, давайте рассмотрим, чем не является поддержка.

Поддержка не обязательно является подтверждением того, что ваша интерпретация ситуации верна или что ваше поведение было уместным или оправданным. Хотя такая поддержка может показаться приятной в данный момент, она обеспечивает противоположное тому, что нам действительно нужно. Что нужно, так это совет доверенных коллег, которые могут помочь нам определить, какой выбор мы делаем в отношении того, как вести себя или во что верить, а также какие альтернативы доступны. Когда Брианна сходила с ума с Джеем, она искала поддержки у двух друзей, которым она часто выражала свои чувства.Они согласились с интерпретацией Брианной его поведения, и Брианна чувствовала себя оправданной, но она не была ближе к тому, чтобы найти способ работать с ним. В самом деле, она злилась еще больше.

Затем Брианна обратилась за советом к старому и надежному наставнику, чернокожему профессору из ее программы MBA. Он помог ей разобраться в ее чувствах и приоритетах и ​​попросил ее определить, что, по ее мнению, Джей, в лучшем случае, должен был предложить ей и фирме. Он посоветовал ей подойти к следующему взаимодействию с Джеем так, как будто он искренне заботится о ее интересах, и с этой точки зрения посмотреть, чему она могла бы научиться у него.Наставник Брианны смог услышать ее опасения, но вместо того, чтобы усилить ее гнев, он отступил и помог ей разработать более полезный подход.

Оказать искреннюю поддержку — значит бросить вызов тому, кто ее ищет; получение этой поддержки означает отказ от защитной реакции. Практически каждый раз, когда мы видели, как кто-то эффективно борется с потерей личности, мы получаем искреннюю поддержку.

Принцип 5: Измените свое мышление.

Мы обнаружили, что люди, способные превратить ссадины идентичности в возможности, обладают способностью радикально изменить свой образ мышления — о себе, своей ситуации и других людях.Такие люди склонны к самосознанию, но они не родились с самосознанием; они постоянно развивают его, систематически размышляя и анализируя поведенческие модели, лежащие в основе неудовлетворенности их жизнью. Через саморефлексию люди избавляются от негативных стереотипов. Фундаментальный сдвиг происходит от мышления, которое говорит: «Тебе нужно измениться», к мышлению, которое спрашивает: «Что я могу изменить?»

Люди, способные превратить ссадины идентичности в возможности, обладают способностью радикально изменить свой образ мышления — о себе, своей ситуации и других людях.

Возьмите Ричарда, белого содиректора фирмы финансовых услуг. Однажды утром Ричард написал члену правления по электронной почте о своем несогласии с политикой, которую поддерживает его черный деловой партнер Мишель, и случайно скопировал Мишель в сообщении. Мишель по понятным причинам был в ярости.

Ричард почувствовал себя плохо и извинился, но в течение следующих нескольких дней у него была более сложная реакция, включая сильное чувство гнева по отношению к Микеле. У них были настоящие разногласия, которые необходимо было уладить, но, как видел это Ричард, Мишель, похоже, не интересовалась их обсуждением.Ричарду казалось, что она все больше становилась контролирующей, властной, холодной и сдерживающей. Ричард считал себя честным и прогрессивным человеком и чувствовал себя несколько неловко, бросая вызов черной женщине. Он решил ничего не говорить.

Тем не менее, Ричард глубоко заботился о компании, и он был достаточно самосознательным, чтобы понять, что его неспособность сотрудничать с Микеле мешает их работе. Ричард решил, что что-то нужно изменить, и понял, что единственное, что он может изменить, — это себя.Для начала Ричард спросил себя: «Могу ли я ошибаться насчет Мишель?» Он понял, что должен перестать думать о ней самое худшее, поэтому более внимательно посмотрел на свои чувства.

Как он размышлял, при поддержке двух доверенных коллег Ричард увидел, что больше всего его беспокоило в Мишель то, что она всегда заставляла его чувствовать себя виноватым. Он извинился за инцидент с электронной почтой — он знал, что поступил неправильно, — но его извинения, казалось, остались без внимания. Обдумывая свои реакции, Ричард понял, что, как это часто бывает, он ждал одобрения Мишель.Когда она не предлагала этого, он отвечал. (В самом деле, ему пришло в голову, что такой мотив мог бессознательно спровоцировать инцидент с электронной почтой.) Ричард пришел к выводу, что его реакция на Мишель, которая, как он всегда считал, была ее ошибкой, на самом деле была вызвана его собственными потребностями и тревогами: Он хотел, чтобы Мишель заверила, что он не фанатик. Осознав это, Ричард был готов попробовать другой подход.

Вместо того, чтобы искать одобрения Мишель, Ричард решил узнать, как он мог бы оказать ей поддержку.Он пригласил ее на серию встреч, на которых они могли обсудить свои индивидуальные планы, чтобы лучше понять друг друга. Ричард узнал, что опасения по поводу растущего объема работы в фирме заставили Мишель, стремящуюся опровергнуть расовый стереотип о том, что она не подходит для этой работы, стали уделять большое внимание деталям. С таким количеством мячей в воздухе она боялась, что что-то важное обязательно упадет. Ричард интерпретировал ее ориентацию на детали как потребность в контроле и как скрытую критику в его адрес.Рассерженный, он удалился, что усилило ее беспокойство; ее реакция, таким образом, подогревала его гнев. Порочный круг был ясен.

Признание этой закономерности во многом ослабило напряженность между ними. Они решили управлять своей рабочей нагрузкой, продолжая еженедельно встречаться для обсуждения своих целей, распределения задач и способов поддержки друг друга. Такое расположение помогло уменьшить беспокойство Микеле по поводу работы и побудило Ричарда взять на себя большую часть нагрузки. Ричард отбросил свою неуверенность в себе и искал от Мишель только уместную обратную связь, связанную с заданием.Это изменение облегчило ей поддержку его, что дало Ричарду уверенность в том, что он не согласен с ней, не чувствуя, что рискует ее осуждением.

Годом позже Ричард и Мишель руководили фирмой скорее с энергией, чем с расслаблением. Успех Ричарда в изменении своих отношений с Мишель зависел от его способности кардинально изменить образ мышления. Поступая так, он смог перейти от чувства бессилия к эффективным действиям.

Ясность, которая приходит от такого сдвига, часто выявляет бизнес-проблему, которая, как выясняется, не имеет прямого отношения к культурным вопросам.(В случае Ричарда и Микеле движущей силой их проблемы был увеличенный объем работы, которую они в конечном итоге смогли решить с относительной легкостью.) Пока не произойдет сдвиг, угрозы идентичности занимают центральное место, мешая людям способность ясно видеть другие проблемы и достигать действительно эффективных партнерских отношений.

Руководство для лидеров

Лидеры, которые следуют вышеуказанным принципам взаимодействия и демонстрируют личную стойкость перед лицом ссадин идентичности, вдохновляют других на такое же поведение.Руководители компании могут поддерживать и поощрять людей прямо и конструктивно противостоять истиранию идентичности, выполняя следующие действия.

Создайте безопасность.

Люди в организации должны чувствовать, что, задавая себе вопросы или делая себя уязвимыми, они не будут осуждены или наказаны. Другими словами, им нужно чувствовать себя в безопасности. Лидеры создают безопасность, публично заявляя о своем предположении, что у людей добрые намерения, и открыто гарантируя, что благие намерения не приведут к наказанию.Они сопротивляются осуждающему тону, который так часто приобретают в дискуссиях о разнообразии, и ясно дают понять, что ошибки никого не ставят под сомнение. Будучи искренними, они также поощряют откровенность других. Возможно, наиболее важно то, что такие лидеры признают свою собственную подверженность ошибкам в межкультурных взаимодействиях. Когда они публично описывают собственное обучение, они оправдывают обсуждение опыта, связанного с идентичностью, разрешая сотрудникам предоставлять и запрашивать обратную связь, выявлять конфликты и извлекать уроки из своих ошибок.

Люди в организации должны чувствовать, что, задавая себе вопросы или делая себя уязвимыми, они не будут осуждены или наказаны. Другими словами, им нужно чувствовать себя в безопасности.

Создание безопасной среды требует осторожности при определении того, какие проступки подлежат наказанию. Например, политика нулевой терпимости может иметь двоякое значение. Лидеры создают безопасность, когда они выражают нулевую терпимость к преднамеренным формам преследования — например, «электронная почта ненависти», направленная определенным группам.Такие инциденты требуют быстрого публичного осуждения, но нулевая терпимость не означает нулевого обсуждения. Может потребоваться немедленное увольнение сотрудников, ответственных за эти действия, но часто такие увольнения вызывают столько же опасений, сколько и сами нарушения. Лидеры, поддерживающие ориентацию на обучение, предлагают форумы для обсуждения таких инцидентов и для более глубокого изучения вопросов о том, как и почему они произошли. Эти форумы могут включать в себя «общие собрания», на которых большие группы сотрудников встречаются с генеральным директором, чтобы озвучить различные точки зрения.В качестве альтернативы форумы могут состоять из систематических запросов с фокус-группами сотрудников, возглавляемыми опытными профессионалами, которые обобщают и передают свои выводы руководству и группам сотрудников для коллективного рассмотрения. Очень часто откровенные проступки становятся кульминацией долгой истории нарушений личных данных, которые происходили незаметно. Эффективные руководители рассматривают эти инциденты как сигнал о том, что корпоративная культура требует внимания.

Тщательно моделируйте третий принцип.

Мы считаем, что лидеры должны следовать всем вышеперечисленным принципам, но самое трудное и полезное — это задавать себе вопросы. Этот принцип сложен для менеджеров, поскольку он противоречит имиджу уверенного и решительного лидера. Однако оказывается, что лидеры, которые ставят под сомнение себя и учатся у других ради достижения ясных целей, не говорят об отсутствии уверенности; скорее, они демонстрируют смирение, ясность и силу. Действительно, лидеры, которые мы наблюдали, которые воплощают этот принцип, вызывают яростное уважение и лояльность со стороны своих последователей.Они моделируют уязвимость, реагируют на вопросы и проблемы без защиты, осознают свои собственные предубеждения и эмоциональные триггеры, демонстрируют стойкость перед лицом ссадин идентичности и открыто полагаются на других, чтобы проверить обоснованность своей точки зрения. Как заметил один лидер, с которым мы работали, быть образцом для подражания означает «сделать себя уязвимым перед лицом нападения, чтобы другие увидели мою человечность».

Ищите чужой опыт.

Лидерам необходимо понимать, как социальная идентичность влияет на то, как сотрудники воспринимают работу и культуру организации.Развивая более глубокое понимание тех, кто отличается от них по полу, расе, этнической принадлежности, сексуальной ориентации и т. Д., Руководители учатся предугадывать, как сотрудники могут воспринимать ситуации. Таким образом, лидеры могут своевременно вмешиваться и эффективно реагировать при возникновении сложных ситуаций, что неизбежно произойдет. Более того, когда возникают конфликты, способность лидера понимать все стороны увеличивает уверенность сотрудников в том, что сложные ситуации будут разрешены справедливо, то есть без предвзятого отношения к чьим-либо личным интересам.Чтобы развить такое понимание, лидеры могут построить доверительные личные отношения с высокопоставленными сотрудниками, которые представляют разнообразие организации. Они также могут встретиться с сетевыми группами, состоящими из сотрудников с общей социальной идентичностью.

Стимулируйте вклад людей в отношения.

Лидеры, поддерживающие ориентацию на обучение в межкультурном взаимодействии, дают сотрудникам повод поставить под угрозу свое представление о себе и более активно вкладывать средства в отношения с коллегами.Пользуясь каждой возможностью, чтобы связать миссию компании с пятью принципами, изложенными выше, лидеры укрепляют идею о том, что ориентация на изучение вопросов разнообразия будет способствовать продуктивным и плодотворным отношениям. • • •

Пять выявленных нами принципов трудно ввести в действие. Они влекут за собой риск и открытость, когда мы чувствуем себя наиболее уязвимыми и нуждаемся в самозащите. Когда другие обвиняют нас в предвзятом отношении, мы должны допрашивать себя; когда мы считаем, что другие относятся к нам несправедливо, мы должны попытаться понять их действия.Эти рецепты не продаются легко; Самодовольство приносит большее удовлетворение. Но самодовольство также может привести к разделительным конфликтам, отчуждению и, в конечном итоге, к плохой работе.

Когда другие обвиняют нас в предвзятом отношении, мы должны допрашивать себя; когда мы считаем, что другие относятся к нам несправедливо, мы должны попытаться понять их действия.

Когда люди относятся к своим культурным различиям — и возникающим из них конфликтам и напряженности — как к возможности получить более точное представление о самих себе, друг о друге и ситуации, укрепляются доверие и отношения.Чтобы поддержать этот подход, лидеры должны отложить в сторону свод правил ПК и вместо этого моделировать и поощрять принятие рисков в целях создания потенциала организации для налаживания качественных отношений. Ценность этих навыков будет отражаться во всех аспектах работы компании.

Версия этой статьи появилась в сентябрьском номере журнала Harvard Business Review за 2006 год.

Фраза превратилась из мудрости в оружие: кодовый переключатель: NPR

Вернемся к августу 2015 года: тогдашний кандидат Дональд Трамп выступает на сцене в Кливленде на первых президентских дебатах от республиканцев.

«Я думаю, что большая проблема этой страны — это политкорректность», — говорит Трамп модератору, Мегин Келли из Fox News. «Мне бросили вызов очень много людей, и, честно говоря, у меня нет времени на полную политкорректность. И, честно говоря, у этой страны тоже нет времени».

Теперь избранный президент Трамп осуждал «политкорректность» много-много раз с момента начала своей кампании. На митинге год назад в Южной Каролине он призвал к «полному и полному прекращению въезда мусульман в Соединенные Штаты».«Он сказал ликующей толпе, что его заявление по этому поводу было« очень, очень важным, очень важным и, вероятно, не политкорректным ».

Политкорректно. Политкорректность. Используя самую большую хулиганскую кафедру, Трамп использовал эту фразу и его варианты, такие как дубинка в одни дни и щит в другие. И он не одинок.

С тех пор, как еще в 1793 году, когда этот термин появился в решении Верховного суда США о границах федеральной юрисдикции, термин «политически корректный» стал массив определений.Он использовался для описания того, что является политически мудрым, и использовался как ироничное издевательство над собой. Эта фраза вызвала споры, в которых свобода слова и свободный выбор противопоставляются вежливости и инклюзивности. Но это не просто изменило значение, это изменило цели. Ноябрьские выборы ясно показали, что эти слова, особенно когда они связаны с вопросами мультикультурализма и разнообразия, имеют последствия.

Университет Фэрли Дикинсона и Исследовательский центр Pew за последний год опубликовали два опроса, каждый из которых показал, что, как и Трамп, большинство американцев считали, что людей слишком легко обидеть, и что «политкорректность» была одной из самых больших проблем страны.Но что именно?

Люди всех политических взглядов использовали фразу с разными, даже противоречивыми значениями. В 1964 году президент Линдон Б. Джонсон использовал это, чтобы просто описать правильный (и неправильный) способ ведения политики, когда он сказал, что будет проводить политику «не потому, что она политкорректна, а потому, что она правильная». Washington Post Репортер Кейтлин Гибсон процитировала цитату из январской статьи, озаглавленной: «Как« политкорректность »превратилась из комплимента в оскорбление.«В академических дебатах в этом году люди использовали эти слова, чтобы опровергнуть обоснованность тех, кто выступает за« безопасные места »в кампусах колледжей и вызвать предупреждения в классах.

Автор Лайонел Шрайвер этой осенью вызвал недовольство в литературных кругах своей неоднозначной речью. на фестивале сценаристов в Брисбене. Некоторые назвали ее нетерпимой и отстраненной. Затем другие обвинили критиков Шрайвер в излишней политкорректности, иначе говоря, «сверхчувствительной».

Комик Билл Махер, чье телешоу с метким названием Политически некорректно показывалось в течение почти десяти лет он регулярно критикует американскую политику и атакует «политкорректность» комментариями и сатирой на Real Time с Биллом Махером , его ток-шоу на HBO.В февральской статье для Hollywood Reporter , в которой он объявил о своей поддержке сенатора Берни Сандерса, Махер сказал, что американцы «задыхались от политкорректности и чрезмерно осторожных политиков в течение последнего или двух поколений и устали от этого. » В этом эссе Махер использовал эту фразу как синоним культурной трусости.

Итак, на обзор: «Политкорректный» означает политически мудрый или недействительный или сверхчувствительный или трусость .

Рут Перри, профессор литературы в Массачусетском технологическом институте, написала о том моменте, когда, по ее мнению, эта фраза стала наиболее распространенной в современном смысле слова: опровержение идеалов или практики разнообразия. Эта история, по ее словам, началась в 1960-х годах, когда сторонники Black Power вместе с тем, что она назвала движением новых левых, использовали слово «политически некорректно», чтобы обозначить, что люди не в ногу с ортодоксальными взглядами движения. Перри, основавшая программу изучения женщин Массачусетского технологического института, написала в 1992 году широко цитируемое эссе в The Women’s Review of Books , чтобы доказать, что эта фраза была заимствована политическими консерваторами.

В то время люди боролись из-за формулировок, которые, казалось, служили доверенным лицом для более глубоких разногласий по поводу того, как американцы должны относиться к идеям равенства и справедливости. К спорам о том, должно ли «крышка люка» включать слово «человек», были добавлены более спорные аргументы о том, разрушают ли либеральное образование такие вещи, как позитивные действия и мультикультурализм.

В своем эссе Перри говорила о бесчисленном количестве случаев, когда ей попадались статьи, статьи и книги, в которых фраза «политкорректна» использовалась для нападок на таких, как она.Это была фраза, которую она и ее друзья, все активисты за гражданские права, использовали все время, но не так, как она использовалась в ее чтениях.

«Атака на« политически корректных », — писал Перри, — в университетах — это атака на теорию и практику позитивных действий — наследие шестидесятых и семидесятых годов, — определяемое как набор в институт студентов и преподаватели, которые не соответствуют тому, что всегда составляло население академических учреждений: обычно белые, представители среднего класса, натуралы, мужчины.«

Это была наша стенография, и она всегда использовалась иронично. … Чтобы вы сказали: «Я знаю, что это не политкорректно, но я все равно пойду за гамбургером» или «Я знаю, что это не политкорректно, но я брею ноги».

Рут Перри

Новое определение «сбивало с толку нас, меня и моих приятелей», — сказал Перри в недавнем интервью. «Это была наша стенография, и она всегда использовалась иронично. Всегда использовалась как шутка.Думаю, это был один из способов отличить себя от старых левых как новых левых. Речь шла о том, чтобы не быть догматиком. Чтобы вы сказали: «Я знаю, что это не политкорректно, но я все равно пойду за гамбургером» или: «Я знаю, что это не политкорректно, но я брею ноги». «

Но смысл уже начал сдвигаться вправо.

В 1987 году консервативный философ Аллан Блум написал книгу The Closing of the American Mind , , которую автор New York Times описал как имеющую» Успех лесного пожара.«В своей книге он выступил против так называемых« непредубежденных взглядов »в академических кругах, которые, по его словам, вместо этого предлагали студентам узкие, либеральные взгляды. Чтобы доказать свою правоту, он указал на движение« Власть черных »:

« Власть черных » движение, которое вытеснило старое движение за гражданские права — не говоря уже о его эксцессах и его вполне понятном акценте на самоуважении и отказе просить о принятии — имело в своей основе мнение, что конституционная традиция всегда коррумпирована и строилась как защита рабство.Он требовал идентичности чернокожих, а не универсальных прав. ….

«Результатом всего этого для образования молодых американцев является то, что они гораздо меньше знают об американской истории и тех, кого считали ее героями. Это была одна из немногих вещей, к которым они привыкли. колледж, который имел какое-то отношение к их жизням. Ничто не заменило их, кроме небольшого количества фактов о других нациях или культурах и нескольких формул социальных наук «.

Блум, умерший в 1992 году, регулярно цитируется консервативными академиками и писателями.Хотя он и не использовал фразу «политкорректность», его сочинения подогревали мнение о том, что люди чрезмерно озабочены мультикультурализмом и разнообразием в ущерб строгому образованию и свободомыслию.

В своей речи на церемонии вручения дипломов 1991 года в Мичиганском университете тогдашний президент Джордж Х.В. Буш обратил внимание на разговор, волновавший страну.

«Идея политической корректности вызвала споры по всей стране», — сказал он. «И хотя движение возникает из похвального желания смести обломки расизма, сексизма и ненависти, оно заменяет старые предрассудки новыми.«

Перри сказала, что она и ее коллеги» все верили в консенсус, дискуссии и так далее, поэтому мы использовали этот термин, чтобы обозначить идеалистическую веру во что-то, но неспособность хрупкой плоти на самом деле всегда справляться с этим. . И вот как мы это использовали ».

Виктор Дэвис Хэнсон, старший научный сотрудник Стэнфордского института Гувера, сказал, что левые и правые постоянно манипулируют языком в политических целях. Но либералы, как он сказал в интервью, больше озабочены тем, чтобы быть политически правыми , чем фактически правильными .Консерваторы, по его словам, предпочитают «говорить все, что хотите, и позволять этому падать там, где есть, а мы приводим аргументы как есть».

«Теперь, — сказал Хэнсон, — левые разрушили идею абсолютной истины и законных целей … Я думаю, что то, что сделали левые, действительно опасно. думали, что это улучшило их повестку дня «.

Дело в том, что слова являются оружием в политическом дискурсе, и так было всегда.

Винсент Хатчингс

Сегодня «политкорректность» используется как «своего рода лингвистическое джиу-джитсу», чтобы обезвредить аргумент оппонента о разнообразии, сказал Винсент Хатчингс, профессор американской политики в Мичиганском университете. «Дело в том, что слова являются оружием в политическом дискурсе, и так было всегда», — сказал Хатчингс.

Трамп обвинил «политкорректность» в стрельбе в Орландо, в решении NBC в 2015 году разорвать с ним связи из-за выступления, в котором он был объявлен о его кандидатуре, и в решении шотландского университета лишить его почетной степени.

В прошлом месяце писатель и академик Мойра Вейгель написала для The Guardian , что Трамп не просто отверг «политкорректность»; он упивался тем, что неверно .

«Трамп не просто критиковал идею политической корректности — он фактически говорил и делал возмутительные вещи, которые якобы запрещены компьютерной культурой. Первая волна консервативных критиков политкорректности утверждала, что они защищают статус-кво, но Трампа миссия заключалась в том, чтобы его уничтожить.В 1991 году, когда Джордж Буш предупредил, что политическая корректность представляет собой угрозу свободе слова, он не стал использовать свое право на свободу слова, публично высмеивая человека с ограниченными возможностями или характеризуя мексиканских иммигрантов как насильников. Трамп сделал. Подняв возможности ПК до мифического статуса, миллиардер, уклоняющийся от призыва, сын повелителя трущоб, насмехался над родителями павшего солдата и утверждал, что его жестокость и злоба на самом деле были храбростью ».

Итак, к обзору еще раз: «Политкорректный» означает трусливый и мужественный ; недействительный или сверхчувствительный ; в соответствии с ортодоксией ; искажение и лингвистическое джиу-джитсу .

Писательница Линди Уэст предлагает выход из этой семантической петли: люди, которые думают, что эта фраза используется для демонизации таких вещей, как социальная справедливость и разнообразие, должны полностью отказаться от нее и называть вещи своими именами.

В течение многих лет она сказала в интервью: «Мне приходилось писать одну и ту же статью о том, как хорошо быть« политкорректным ». Если термины просто сидят на месте, кальцинируются и нормализуются, становится труднее демонтировать те концепции, которые … язык поддерживает «.

Недавно был опубликован твит, в котором она выразила свою точку зрения на многолетние дебаты, состоящие из менее чем 140 символов:

Теперь, когда мы затронули тему «альт-правые = сторонники превосходства белых», можем ли мы вернуться к тому, чтобы называть политкорректность и политику идентичности «гражданскими правами»?

— Линди Уэст (@thelindywest) 23 ноября 2016 г.

Что такое политкорректность? Определение, плюсы и минусы

«Политкорректность» — это говорить, никого не обижая.Любите это или ненавидите, то, что когда-то считалось простыми «хорошими манерами», стало гораздо более сложным и, откровенно говоря, спорным. Что такое политкорректность, откуда она взялась и почему мы любим спорить о ней?

Ключевые выводы: политкорректность

• Политическая корректность (ПК) относится к языку, который избегает оскорблений лиц различного пола, рас, сексуальной ориентации, культур или социальных условий.
• Одна из наиболее часто заявляемых целей политкорректности — устранение словесной дискриминации и негативных стереотипов.
• Требование политкорректности часто вызывает споры и становится источником критики и сатиры.
• Критики утверждают, что политическая корректность не может изменить глубинные чувства, которые приводят к дискриминации и социальной маргинализации.
• Политкорректность теперь является обычным оружием в культурной и политической войне между американскими консерваторами и либералами.

Определение политической корректности

Термин политкорректность описывает письменный или устный язык, который намеренно сформулирован, чтобы избежать оскорбления или маргинализации групп, определенных по определенным социальным характеристикам, таким как раса, пол, сексуальная ориентация или способности.Помимо очевидного избегания явных оскорблений, политкорректность также включает избегание терминов, усиливающих предвзятые негативные стереотипы. Устранение словесной дискриминации часто считается одной из главных целей политкорректности.

С 1980-х годов растущий спрос на политкорректность попеременно хвалили, критиковали и высмеивали комментаторы со всех сторон политического спектра. Этот термин иногда применяется насмешливо, чтобы высмеять идею о том, что язык может изменяться или что восприятие и предубеждения общественности в отношении определенных групп могут измениться с помощью языка.

Среди наиболее изощренных форм политической корректности — отказ от использования микроагрессии — кратких комментариев или действий, которые намеренно или непреднамеренно выражают негативное предубежденное пренебрежение к любой маргинализованной группе или меньшинству. Например, если сказать студенту азиатско-американского происхождения: «Вы всегда хорошие оценки», то, возможно, это было сделано в качестве комплимента, может быть воспринято как микроагрессивное оскорбление.

Относительно новая форма политкорректности — избегать «необоснованных обвинений».Комбинация слов «мужчина» и «объяснение» — это форма политической некорректности, при которой мужчины маргинализируют женщин, пытаясь объяснить им что-то — часто без необходимости — снисходительно, упрощенно или по-детски.

История политкорректности

В Соединенных Штатах термин «политически корректный» впервые появился в 1793 году, когда он был использован в решении Верховного суда США по делу Чизхолм против Джорджии, касающемуся прав граждан штата подавать в суд на правительства штата в США.С. Федеральные суды. В течение 1920-х годов этот термин использовался в политических дискуссиях между американскими коммунистами и социалистами для обозначения строгой, почти догматической приверженности доктрине Коммунистической партии Советского Союза, которую социалисты считали «правильной» позицией во всех политических вопросах.

Этот термин впервые был саркастически использован в конце 1970-х — начале 1980-х годов политиками от умеренного до либерального для обозначения позиции крайних левых либералов по некоторым вопросам, которые умеренные считают легкомысленными или мало актуальными для их целей.В начале 1990-х консерваторы начали использовать «политкорректность» в уничижительной манере, критикуя преподавание и пропаганду того, что они считали «безумной» леволиберальной идеологией, в американских колледжах, университетах и ​​либерально настроенных СМИ.

В мае 1991 года тогдашний президент США Джордж Х.В. Буш использовал этот термин, когда сказал выпускникам Мичиганского университета, что «понятие политической корректности вызвало споры по всей стране. И хотя движение возникает из похвального желания смести обломки расизма, сексизма и ненависти, оно заменяет старые предрассудки новыми.Он объявляет определенные темы запрещенными, определенные выражения — запрещенными, и даже определенные жесты — запрещенными ».

Культура ПК

Сегодня культура ПК — теоретически чисто политкорректное общество — чаще всего ассоциируется с такими движениями, как предвзятость по признаку пола, права геев и защита интересов этнических меньшинств. Например, культура ПК предпочитает заменять термины «пресс-секретарь» или «пресс-секретарь» гендерно-нейтральным термином «пресс-секретарь». Однако культура ПК не ограничивается социальными или политическими причинами.Чтобы способствовать религиозной терпимости, «С Рождеством» превращается в «Счастливых праздников», а требование простого сочувствия требует, чтобы «умственная отсталость» была заменена «умственной отсталостью».

В декабре 1990 года журнал Newsweek обобщил опасения консерваторов, приравняв культуру ПК к разновидности современной оруэлловской «полиции мысли» в статье, спрашивающей: «Это новое Просвещение или новый маккартизм?» Однако именно книга Динеша Д’Сузы 1998 года «Нелиберальное образование: политика расы и пола в университетском городке» первой заставила широкую общественность усомниться в преимуществах, мотивах и социологических эффектах движения за политкорректность.

Плюсы и минусы

Сторонники процесса политической корректности утверждают, что наше восприятие других людей во многом зависит от того, какой язык мы слышим о них. Таким образом, язык при неосторожном или злонамеренном использовании может выявить наши предубеждения против различных групп идентичности и способствовать их развитию. Таким образом, строгое использование политически корректного языка помогает предотвратить маргинализацию и социальную изоляцию этих групп.

Противники политической корректности рассматривают ее как форму цензуры, подавляющую свободу слова и опасно ограничивающую общественные дебаты по важным социальным вопросам.Они также обвиняют сторонников экстремальной культуры ПК в создании оскорбительной лексики там, где ее раньше не было. Другие утверждают, что сам термин «политкорректность» может использоваться таким образом, чтобы фактически препятствовать попыткам остановить ненависть и дискриминационные высказывания.

Противники указывают на опрос Pew Research Center в 2016 году, который показал, что 59 процентов американцев считают, что «слишком много людей в наши дни легко обижаются из-за языка, который используют другие». По словам Пью, в то время как большинство людей, естественно, стараются избегать использования языка, оскорбляющего других, крайние примеры политкорректных терминов, как правило, обесценивают английский язык и приводят к путанице.

Наконец, противники политической корректности утверждают, что рассказ людям о том, что выражать свои чувства и убеждения определенным образом является социально неправильным, не избавит от этих чувств и убеждений. Например, сексизм не закончится простым обращением к продавцам и продавщицам как к «продавцам». Точно так же обращение к бездомным как к «временно перемещенным» не создаст рабочих мест и не искоренит бедность.

Хотя некоторые люди могут проглотить свои политически некорректные слова, они не откажутся от чувств, которые их мотивировали.Вместо этого они будут удерживать эти чувства внутри, чтобы разлагаться и становиться еще более ядовитыми и вредными.

Источники

Политкорректность и самоубийство интеллекта

Политкорректность, вы все должны знать, — это термин, который, кажется, приходят от студентов, а не от преподавателей. Я рассказал сыну о новом фразу, которую я слышал от своих коллег, и он сказал: «О, мы использовали сказать это три или четыре года назад «. В конечном счете, я полагаю политкорректность исходит от Коммунистической партии, где один предполагает, что это не использовалось саркастически.

Теперь политкорректность связана с политизацией. В университет политизирован, говорят политизаторы. Но они этого не делают отшатнулся, потрясенный их выводом, что каждый ученый в глубине души политик. Они также не пытаются преуменьшить тот факт, что непокрытый. Нет, они это принимают. Более того, они говорят: «Это необходимо заменить политику, которая у нас была до сих пор, на нашу политики, или, точнее, моей политики «. Это утверждение тирания, несколько замаскированная требованием в речи политизаторы все демократизируют.

Следовательно, политизация ведет к политкорректности, новое православие на замену старому. И те, кто говорят об этом, довольно открыто об этом: мы должны давать стипендию, мы должны давать университет прогрессивная перспектива, этническая, гомофильная один и так далее. Стипендия должна не только вдохновлять, но и пропитанная политкорректностью.

Теперь эти две вещи — политизация и ПК — проявляются в три аспекта университетов: во-первых, при приеме студентов и набора преподавателей, и связанный с этим вопрос позитивные действия; во-вторых, в жизни университетского городка и спрос на чувствительность; и в-третьих, в учебной программе и критике традиционный канон.

Позитивные действия Я не буду обсуждать, за исключением двух части вопросов, которые, как мне кажется, были подняты политизация жизни университетского городка: во-первых, справедливость; и во-вторых, гордость.

Что касается справедливости позитивных действий, я думаю, что большинство люди постепенно погружаются в то, что две ошибки не делают верно. А что касается гордости, позитивные действия — это единственная государственная программа, которая стыдится себя и не может определите его бенефициаров: «Вот новое позитивное действие кандидата, которого мы только что нашли.»Этого, конечно, нельзя сказать, не повредив гордости кандидата.

Позитивные действия, возможно, еще не запущены, но я думаю он в обороне. Это конечно очень сильно в университеты, укоренившиеся в бюрократии. Все остальное будет извините, даже некоторые консервативные взгляды, если вы принимаете позитивные действия. Но новый президент Гарварда меня воодушевил видеть, сказал, что проблема позитивных действий — это проблема предложения, поиска достаточного и квалифицированного меньшинства.Таким образом, предполагается, что это не вопрос прием на работу. (Конечно, исходная предпосылка позитивных действий в том, что проблема не в поставках, а в расизме — сознательное или бессознательное — вербовщиков.) Так что я думаю, что это значительный аванс.

Теперь я перехожу к политизации университетской жизни. Мы стали знакомы с речевыми кодами в кампусе, которые требуют от студентов и способность избегать высказываний, которые могут быть оскорбительными для определенных групп. Они созданы во многих университетах, но не в моем, Гарвард, в котором, однако, есть правила в отношении половой жизни. домогательства, требуя от профессоров вести занятия «без излишне обращая внимание на половую разницу.«

А как насчет использования «он или она»? Будет ли такая речь требуется, чтобы избежать сексуальных домогательств к вашей аудитории? Это использование мне кажется компульсивным и смешным. Смешно, потому что «он или она» формула, призванная отвлечь внимание от сексуальных разница, и вместо этого он делает наоборот. Действительно, этот новый использование, кажется, говорит, что не существует безличного местоимения, и это основанный на предпосылках феминизма или, по крайней мере, на исходном феминизм. Везде есть «он», можно поставить «она» и везде, где есть «она», можно поставить «он».»Другими словами, это основан на взаимозаменяемости полов.

Это также навязчивое состояние. Самый последний пример этого, который я видел, был в письме нашего председателя, в котором он говорил о «всяком достойном его или ее соль «.

«Он или она», я думаю, является ярким примером политического правильность и то, как это работает, что не ограничивается университетам или даже идеологам. Это попытка создать атмосфера самоцензуры, также известная эвфемистически как «повышение сознания.«

Самовыражение в Гарварде
В Гарварде произошел инцидент с повышенной чувствительностью, о котором широко сообщалось. этой прошлой весной. Молодая женщина выставила перед собой флаг Конфедерации окно общежития как акт самовыражения, чтобы показать ее политические взгляды. На нее напали как на нечувствительность к мнению другие, и ее защищали, так как она дала нам пример бесплатного речь, которая, конечно, была расширена, как мы все знаем, к «свободному выражению». Гарвард не сделал ничего, чтобы помешать этому молодому женщина от вывешивания своего флага.Он принял причину, по которой она это сделала Это. Он говорил о праве на свободное выражение мнения, но сожалел об этом. особое его использование. Думаю, это очень соответствовало политика Американского союза гражданских свобод.

Вопрос: следует консерваторам — или, перефразируя это: следует разумные или здравомыслящие люди — принять точку зрения ACLU по этому поводу? Кратковременный союз с ними может быть неплохим, но как насчет их мнение? Думаю, нет. Пора пересмотреть идентификацию свободы слова со свободой выражения.Конечно я не первый предложить это; Судья Скалиа подчеркивал важность некоторых время. Эта идентификация впервые началась с случаев приветствия флага в начало 1940-х годов; так что у него есть история.

Свобода слова обязательно связана с разумом; он предлагает мнение, содержащее причину. Когда вы даете причина, вы даете какие-то точки соприкосновения, предлагали убедить или убедить кого-нибудь еще. Это не я тебе навязываю. Поэтому бесплатно речь подразумевает общность, общее гражданство.Оригинал цель свободы слова состояла в том, чтобы сделать возможным демократическое правление: Как мы можем вместе решать дела, если у нас нет способность свободно говорить до и во время наших обсуждений?

Свобода слова заставляет вас думать о ком-то другом. Даже если у вас есть эгоистической причине, вы должны заявить, что другой человек сделает одно и тоже. Мужчина приходит на шикарный званый обед. Тарелка спаржи — это прошел вокруг, и он срезает все кончики и подметает их на его тарелка. Дама, сидящая рядом с ним, в ужасе смотрит на него и говорит: «Почему, сэр, зачем вы это сделали?» «Потому что, сударыня, они намного лучшая часть.«

Теперь «свободное выражение» в отличие от этого примера сладкого разум, эгоцентричен: вы выражаете себя, и вы выражаете себя в отличие от других. Это моя личность, мои корни, мои значения. Студентка Гарварда была из Вирджинии, и она повесила Флаг Конфедерации в честь дня рождения Джорджа Вашингтона. Георгий Вашингтон возглавил движение за отделение от Великобритании, поэтому он поэтому одобрили движение за отделение Юга в 1860 год!

Право обидеть
Самовыражением вы не обязаны успокаивать или умиротворять другие люди.Если вы так поступите, вы не будете честны с собой. Итак, самовыражение достигает высшей точки в праве оскорблять. Это не дело в том, что у этого ученика было столько проблем с определением сама, обнаружив свою этническую принадлежность, ей пришлось искать в Конфедерация.

Студент оскорблял чернокожих студентов Гарварда. Она не по крайней мере, она так сказала, но этому не поверили. И черный студенты имели право обижаться на это. Один из них выставили нацистский флаг. Что ж, смысл этого трудно понять, но ясно, что эта студентка хотела сделать все возможное.Ты взял обидеться, дав оскорбление.

Это не рецепт счастливого или даже стабильного общества, не говоря уже об университете. Такая система может работать только через терпение определенных групп, которые отказываются от своего права давать и обидеться. Некоторые группы имеют право оскорблять; другие этого не делают. И цель флага Конфедерации заключалась в том, чтобы бросить вызов этому произвольная система.

Доктрина ACLU, отождествление свободы слова со свободой выражение, приводит к следующему результату: делайте все возможное, потому что вы не бесплатно, если вы не можете довести свободу до крайности; скорее к нездоровая крайность, действительно, до , по общему признанию, нездоровой крайний.

Кроме того, отождествление свободы слова со свободой выражения открыта возможность разворота. Вместо того, чтобы рассматривать Флаг Конфедерации как символическая речь, то есть понимание выражение как речь — вы можете рассматривать тираду расовых оскорблений как выразительный акт, то есть понимание речи как поступка. А также тогда, по логике, вы могли бы предотвратить выступление, потому что оно к наступательным действиям. Это то, что недавно сделал Университет Брауна в отчислении студента. Потому что почти все человеческие действия может иметь какое-то значение или какое-то вменение смысла, трудно проведите грань между значимой свободой слова и значимым действием.Поэтому, я думаю, глупо отбрасывать различие между речью и выражением. Это сложное различие в теория, но на практике это имеет смысл.

Академическая свобода
И еще одно различие, одно между свободой слова и академическая свобода. Цель свободы слова — сделать демократичным правительство возможно. Цель академической свободы — способствовать расследование. Исследовать означает становиться более осведомленными, а не становиться более чувствительны, а быть «осведомленным» означает быть открытым к тому, что новое, и это выражается в желании учиться.

Оскорблять и обижаться особенно неуместно кампус. Возможно, это часть политики, но определенно не часть расследование. Неограниченный бесплатный запрос требует вежливости, академического этикет. Мисс Маннерс недавно отметила это, и я думаю, что очень правильно. Думаю, не должно быть права протестовать против университеты. Напротив, должна быть обязанность Слушать. Университеты должны учить вежливости и требовать ее от их ученики. Но, конечно же, профессора не должны стесняться смущать до чертиков своих учеников, стыдить их за их недостаток знаний.Конец образования — большая осведомленность, большая открытость, а не большая чувствительность.

Education — это буквально растяжка. Это не значит найти ваши корни в смысле создания ваших ценностей. Эти вещи дорациональный. Сегодня слишком много студентов приезжают в университеты, чтобы узнайте, откуда они идут, а не куда направляются. В образовании ваша цель важнее ваших корней.

Академическая свобода шире, чем свобода слова; в принцип неограничен.Академическая свобода, например, поднять вопрос, хорошо ли демократия; все ли мужчины действительно созданы равными. При здоровом режиме бесплатного речи, эти вопросы можно было бы принять как должное в либеральном демократия.

Но академическая свобода требует большего приличия, чем свободная речь в обществе в целом. Следовательно, право говорить должно в университеты должны сопровождаться обязанностью слушать.

Теперь к моему третьему пункту, учебной программе и канону.Это возникает вне вопроса академической свободы. Политизаторы говорят о традиционная учебная программа — великие книги — как «канон». Когда они используют этот термин, они сравнивают университетскую учебную программу с решение католической церкви относительно того, какие сочинения являются слово Божие. Подразумевается, что учебная программа авторитетное решение в пользу определенных книг, поддерживающих власть лиц, принимающих решения. Живые белые мужчины нуждаются в чтение книг, написанных мертвыми белыми мужчинами.Мы не должны принимать это тенденциозный термин, канон. Это пример того, на что он претендует. сожалею, произвольное и авторитетное решение, вынесенное без причина.

Думаю, нет необходимости защищать традиционную учебную программу. или великая учебная программа по книгам как неприкосновенная или неизменная. Павел Кантор из Университета Вирджинии недавно указал на это. В наше время, может быть, есть великие авторы, даже в Третьей Мир: Варгас Льоса, Салман Рушди. Уильям Фолкнер, Фланнери О’Коннор и

Джон Стейнбек — американская классика, не так давно в своей могилы.Мы должны быть непредвзятыми, проверять кандидатов на включение, но на основе их качества, а не их ПК.

Есть еще одна причина не так сильно относиться к вестерну. Civilization: Вся цивилизация сейчас более или менее западная. Западный цивилизация — относительно новое выражение, восходящее, я думаю, к конец 19 века, характерный для исторического — или, скорее историцистский образ мышления. Создается впечатление, что суть нашей цивилизации — это просто ее расположение на земном шаре, «к западу от востока.«Различие между« западом и востоком »дает намек на уникальность Запада. Но это необходимо, особенно теперь, чтобы быть немного более ясным.

Сегодня модно сомневаться в ценности великих книг. потому что они не продвигают равные права против дискриминации со стороны пол, образ жизни и раса. Другое возражение состоит в том, что они этноцентрические, потому что они западные. Вы можете использовать второй возражение против первого. В № Восточная классика будет принцип равноправия.Этот принцип лучше всего аргументирован в западной классике, автором которой обычно являются белые буржуа самцы.

Самокритика
Давайте определим «западный» как доступ к грекам, которые открыл философию и науку. Разрешение на философию и науку все люди, которые знают, что они самокритичны. Только в На Западе встречается такой термин, как «этноцентрическая», такая наука, как антропология или такая философия, как релятивизм. Те, кто обвиняют великие книги о вестерне забывают, что само их обвинение западный.Великие книги не могут по-настоящему отразить Западные ценности, потому что западные ценности находятся в противоречии. Западный философия и наука противостоят западному божественному откровению, обычай, традиция, все, что сопротивляется разуму.

Невозможно осознать западные ценности, не осознавая этого. они представляют проблему, а не предлагают решение. Какие книги велики, не решено ни местным советом цензоров, ни каким-либо правительство, но по общему согласию образованных поколений и через национальные границы относительно того, какие книги запомнились больше всего ставят человеческую проблему; например, справедливость у Платона Республика, любовь в «Дон Кихоте» Сервантеса. .

Итак, авторы великих книг не агенты угнетения. Авторы, которые защищают тиранию или лгут, скоро теряют свою следующий, когда времена меняются. Многие великие авторы, правда, не были революционерами. Они стремились сохранить критическая позиция при любых обстоятельствах, и поэтому они не дали свои сердца к политическому идеалу, но высказали свою критику в мягкий голос иронии.

Действительно, критики великих книг сегодня не революционеры тоже; они просто повторяют доминирующие ценности нашего времени, равноправные, которые они часто отстаивают с самодовольное возмущение передовицей газеты.Такие критики, кажется, ничем не рисковать, ни жизнью, ни свободой, ни карьерой. Фактически, из Конечно, они рискуют всем. Когда маленькие критики пытаются унизить большие, разум включается сам и принцип критики в опасности. Этот принцип — единственный равноправный друг. когда-либо были.

Недавно я посмотрел фильм Спайка Ли «Делай правильно». Это фильм, который полон мыслей, я был удивлен, увидев. Это заканчивается, как вы знаете, с двумя цитатами из мертвых черных мужчин; один из Мартин Лютер Кинг против насилия, и один от Малкольма Икс в пользу насилия.Один персонаж в фильме говорит: «Ты всегда должен делать правильные вещи «. Но что правильно? Фильм заканчивается вопросительным знаком. И это, я думаю, западный цивилизация в лучшем виде. Я, возможно, не разделяю всех Спайка Ли мнения, но он не политкорректный, я ему передам.

ПК в вузах — самоубийство интеллекта. в На Западе сейчас мы находим много интеллектуалов, которые выступают против интеллект. Если вам нужен пример, посмотрите на Ричарда Рорти в 1 июля г. Новая Республика. Рассмотрим его философию антифундаментализм. Нет оснований для того, что можно обнаружить интеллектом, а не основанием для того, во что мы верим, нет причин верить им; они просто утверждения. И будучи просто утверждения, это в конечном итоге политические утверждения. Активация ваш интеллект, используя вашу фасоль, не помогает. Это не меняет что-нибудь. Рациональное просто поддерживает нерациональное, поэтому университет должен просто поддерживать политические взгляды, правильные политические взгляды.

Башня из слоновой кости
Вскоре после того, как я окончил колледж, началось спикер Гарварда, известный историк искусства по имени Эрвин Панофский, произнесший речь на башне из слоновой кости. Поскольку он был искусством историк, он интересовался имиджем, а история изображение башни из слоновой кости, представляющее университет. Но он также защищал башню из слоновой кости. Это означает определенную мораль превосходство, основанное на интеллектуальном превосходстве, и, следовательно, не открыты обычным недугам морального превосходства, а именно самодовольство и навязчивость.(Дело не в том, что профессора мог бы добиться большего успеха в политике, чем политики; они не могут. Но политики ищут не правду, а власть. Профессора более наивны, чем политики, не по незнанию, а потому, что они более осведомлены.) Теперь, однако, башня из слоновой кости больше не верит в башню из слоновой кости, и вы не услышите эту речь на начало в эти дни. Эта разработка имеет долгую историю. Это явление, известное как «постмодернист».

Давным-давно, в эпоху Возрождения, философы сформировали идея, что интеллект реформирует и распространит цивилизацию через просвещение всего человечества.Название для этого пришло к быть «современностью». Это был отличный проект по облегчению мужского поместье, как описал его один из философов. Теперь Руссо был первый современный философ, который поставил под сомнение этот проект, первый постмодем. Руссо был представлен в образе знатного дикий. Благородный дикарь, очевидно, не цивилизован, но он дворянин; или, скорее, он не цивилизованный, и значит он благородный. Руссо представляет современные западные цивилизация в критике себя

Благородный дикарь Руссо может напомнить вам о мультикультурализме сегодня, что говорит о том, что мы на Западе не должны так гордиться своими механическая, материальная цивилизация.Он разрушает природу, пренебрегает человеческое творчество. Но есть разница между благородным дикарь и мультикультурализм: быть политкорректными мы не смеем называем нашего благородного дикаря благородным, и мы не смеем называть его дикарем. Мы не могу назвать его дикарем, потому что все цивилизации равны. На самом деле нет такой вещи, как цивилизация, нет такой вещи, как быть цивилизованным; есть только культуры, а пребывание в культуре — это не то же самое, что быть культивированным. Культуры заменили цивилизация. Невозможно назвать Третий мир нецивилизованным, но также, по той же причине, вы не можете назвать это благородным.Мы хотим что-то благородное, но мы так далеки от этого, что не можем произнести имя.

Но образование — дело благородное. В каждом обществе есть социализация, но образование есть только в цивилизованном обществе. Образование — бесстрашный вопрошание и самокритика разума: только Запад институты самокритики. Это наши университеты. Все в других культурах есть только самовыражение. Вам не нужен университет самовыражения; вы можете сделать это с армией.

Итак, самокритика — это наша уникальность и наше особое благородство.Я пытался показать, что проблема политизации и ПК идет очень глубоко. Это связано с взлетом и падением современности в Западная политика и западная философия.

Наш тест теперь частично интеллектуальный — чтобы понять наши затруднительное положение. Но, конечно, это также практично; это сплотиться защита наших университетов. Университеты должны принять помощь, где они могут ее получить, даже из Вашингтона, из Американцы, которые все больше и больше ценят образование чем наши педагоги.И прежде всего мы в университетах должны шевелиться мы сами; мы должны начать противодействовать тому, что есть у профессоров разрешено происходить в наших университетах без протеста. Мы не должны позвольте тому, что, как мы знаем, неправильно; мы должны начать поднимать маленький ад. Не стоит отчаиваться, потому что причина университет самый высокий. Это зависит от нас, чтобы дать ему больше сила — сила учить, сила учиться и сила вопрос.

Харви К. Мэнсфилд-младший — Фрэнк Г.Томсон профессор государственного управления Гарвардского университета.

Замечания доктора Мэнсфилда были доставлены аудитории Сальватори Участники коллоквиума, спонсируемого Фондом наследия, по теме: 26 июня 1991 г. в Университетском клубе в Вашингтоне, округ Колумбия

ISSN 0272-1155. Ó 1991 от The Heritage Фундамент.

Это не смешно: инструментальное подтверждение оценки политической корректности по шкале

Основные моменты

•

Мы разрабатываем меру озабоченности политической корректностью (CPC) с двумя факторами.

•

Эмоциональный фактор (PC-E) связан с более низким эмоциональным благополучием.

•

Фактор активности (PC-A) связан с частыми ссорами и потерей друзей.

•

Фактор активизма (PC-A) связан с более либеральной и активистской идентичностью.

•

Проверка критериев показывает, что PC-E предсказывает реакцию на политически некорректный юмор.

Abstract

Преобразование общего языка в сторону включения всех людей — это механизм, с помощью которого многие стремятся изменить отношения и убеждения, стоящие на пути более значимых социальных изменений.Это мотивированное беспокойство о языке называют термином «политкорректность» или «ПК». Текущий проект направлен на внедрение нового инструмента для исследования этого явления — шкалы , заботящейся о политической корректности, (CPC). КПК оценивает индивидуальные различия в отношении политкорректности высказываний. Исследовательское и подтверждающее моделирование структурным уравнением показало последовательную факторную структуру двух подшкал; подшкала эмоций , измеряющая отрицательный эмоциональный отклик на политически некорректный язык, и подшкала активности , измеряющая готовность исправлять других, использующих политически некорректный язык.Корреляционный анализ показал, что забота о политической корректности связана с более либеральными убеждениями и идеологиями и меньшим авторитаризмом правого толка. Подшкала эмоций также была связана с более низким эмоциональным благополучием, а подшкала активизма — с более частыми спорами. Лабораторные исследования по проверке критериев показали, что две подшкалы предсказывают негативные реакции на политически некорректный юмор.

Ключевые слова

Политическая некорректность

Политическая активность

Оскорбительный юмор

Оскорбительный язык

Благополучие

Межличностный конфликт

Проверка шкалы

Рекомендуемые статьиЦитирующие статьи (0)

Ltd Посмотреть полный текст 9000v4 .Все права защищены.

Рекомендуемые статьи

Цитирование статей

Политическая корректность разрушает Америку

Иллюстрация: Роб Доби для «Перехват»

Сегодня Америка сталкивается с ужасающей опасностью: политкорректность. Это реальная угроза не только Соединенным Штатам, но и всей человеческой цивилизации.

Под этим я, очевидно, подразумеваю правую политкорректность.

Может быть, вы были удивлены, услышав это. В U.S. media, нет недостатка в жалобах на политкорректность и на то, как это охлаждает дебаты, но они почти всегда говорят об угрозе левого ПК.

На самом деле, политкорректность или культура отмены, или как бы там ее ни называли, не являются феноменом левых, правых или центра. Это феномен человеческой природы. Все бесчисленные племена человечества склонны к групповому мышлению и наказанию еретиков. Вот почему необходимо защищать принцип свободы мысли: это, к сожалению, странно и неестественно подходит для людей.

Безусловно, есть примеры уродливой политкорректности со стороны «левых» США, что бы это ни значило в стране, у которой по историческим меркам нет левых. Но подавляющее большинство политкорректных людей в Америке консервативны. Консервативные ПК настолько влиятельны в США, что многие из них принимаются как политическими партиями, так и всеми корпоративными СМИ. Действительно, правая политкорректность настолько доминирует, что называть ее политкорректностью политически некорректно.Вместо этого мы называем это «патриотизмом» или просто не замечаем его существования.

Полное исследование консервативной компьютерной культуры Америки займет всю оставшуюся жизнь. Итак, давайте ограничимся четырьмя областями, в которых ПК правых причиняет один из самых вредных: религия, внешняя политика, Республиканская партия и полиция.

Религия

Возможно, вас не удивит, что ровно ноль президентов США были открытыми атеистами. Но с тех пор, как Конгресс впервые собрался в 1789 году, в нем был только один открыто атеистический член: Пит Старк из Калифорнии.Старк ушел на пенсию в 2013 году, так что в настоящее время их нет.

Согласно опросу Pew Research Center 2019 года, 23 процента американцев идентифицируют себя как атеисты, агностики или «ничего особенного». Это означает, по словам Пью, что «самая большая разница между общественностью США и Конгрессом заключается в доле лиц, не принадлежащих к какой-либо религиозной группе».

Так что, вероятно, сейчас многие члены Конгресса находятся «в тайне», когда дело доходит до неверия в Бога. Единственное объяснение? Компьютер их слишком запугал, чтобы выйти наружу.

Это неудивительно, поскольку США по-прежнему демонстрируют неформальную и формальную дискриминацию атеистов. Недавний опрос показал, что 96 процентов американцев проголосовали за черного кандидата в президенты; 95 процентов для католика; и 66 процентов для мусульманина. Только 60% заявили, что проголосовали бы за атеиста. Хотя это не имеет юридической силы, конституции восьми штатов фактически запрещают атеистам занимать должности. Сюда входит Мэриленд, один из самых либеральных штатов, конституция которого также провозглашает, что «долг каждого человека — поклоняться Богу.(Женщины из Мэриленда, похоже, вольны возиться, игнорируя Всевышнего.)

Религиозные ПК практикуются по обе стороны прохода. В одном из взломанных электронных писем Национального комитета Демократической партии, опубликованных WikiLeaks в 2016 году, финансовый директор DNC предложил заставить Берни Сандерса заявить о том, верит ли он в Бога. «Он катался, говоря, что у него еврейское происхождение», — заявил финансовый директор. «Мои взгляды на южных баптистов проведут большую разницу между евреем и атеистом.”

Даже если когда-нибудь несколько национальных политиков наберутся достаточно смелости, чтобы признать себя атеистами, невозможно представить, чтобы кто-нибудь объявлял, что они активно выступают против -теистов. Ни один из членов палаты не пойдет на утреннее шоу CBS и скажет: «Я думаю, что вся религия пагубна, это грубая форма« промывания мозгов »детям, и каждый религиозный лидер — мошенник, включая Папу Римского».

Никто на этом плане существования не может сказать, верен ли атеизм.В чем мы можем быть уверены, так это то, что ПК правого крыла резко ограничили свободу политического слова в этой области, и это сделало нас менее скептичными и более склонными к авторитаризму.

Внешняя политика

Безупречная политкорректность Америки в отношении религии играет важную роль в другом аспекте нашего ПК: жестких консервативных ограничениях на обсуждение внешней политики США. После 11 сентября многие влиятельные американцы продемонстрировали открытость, возможно, даже рвение к войне между христианством и исламом.Перед вторжением в Ирак тогдашний президент Джордж Буш сказал президенту Франции Жаку Шираку, что он видел «Гог и Магог в действии» на Ближнем Востоке. Бывший советник президента Дональда Трампа Стив Бэннон говорил о «долгой истории борьбы иудео-христианского Запада против ислама». Когда Христианская радиовещательная сеть спросила госсекретаря Майка Помпео, послал ли Бог Трампа «точно так же, как царица Эстер, чтобы помочь спасти еврейский народ от иранской угрозы», Помпео ответил: «Я определенно верю, что это возможно.«Стремление правых смешивать религию и насилие невероятно опасно, но при этом является основным продуктом нашей повседневной политической диеты. Немногие политики или влиятельные фигуры замечают это, не говоря уже о критике.

Но наш консервативный ПК во внешней политике идет намного дальше. Все во внешнеполитическом истеблишменте знают, что 11 сентября и почти весь исламистский терроризм — это прямой ответный удар действиям США за рубежом. Как поясняется в отчете министерства обороны, «мусульмане не« ненавидят нашу свободу »- то есть то, что Буш заявил перед Конгрессом 20 сентября 2001 года, — а скорее они ненавидят нашу политику.«Проблема с точки зрения истеблишмента состоит в том, что им нравится эта политика, и они не хотят менять их только потому, что они убивают американцев. Похоже, что высшие военные говорят в частном порядке, что наши смерти — это «небольшая цена за то, что мы являемся сверхдержавой».

Тем не менее, возможно, единственный политик национального уровня, который ясно и открыто говорил об этом, — это бывший член палаты представителей Рон Пол из Техаса. В 2004 году высокопоставленный чиновник администрации Буша был готов сказать это без У.S. действия на Ближнем Востоке, «бен Ладен все еще может ремонтировать мечети и надоедать друзьям рассказами о своих моджахедах на Хайберском перевале» — но без указания своего имени. В отчете комиссии 11 сентября содержится беглая ссылка на реальность, но, как позже написал один из ее членов, «члены комиссии считали, что внешняя политика США слишком противоречива, чтобы ее обсуждать, за исключением рекомендаций, написанных в будущем времени. Здесь мы пошли на компромисс, чтобы изложить полную историю.”

Как и консервативный ПК о Боге, демократы также подчиняются консервативной политкорректности во внешней политике. Например, в знаменитой речи тогдашнего президента Барака Обамы в Каире в 2009 году он был слишком настойчив, чтобы говорить правду. Вместо этого он пробормотал, что «напряженность подпитывается колониализмом, лишившим многих мусульман прав и возможностей», что бы это ни значило. В 2010 году, когда тогдашнего советника Обамы по борьбе с терроризмом Джона Бреннана спросили, почему Аль-Каида была так полна решимости атаковать США.С., он ответил: «Я думаю, это долгий вопрос». Он не стал вдаваться в подробности.

Линия ПК по внешней политике выходит далеко за рамки терроризма. Израиль — один из самых ярких примеров. Каждый американский политик, который хочет знать, знает, что из дюжины войн, проведенных Израилем, он явно был агрессором во всех, кроме двух — Войны за независимость 1948 года и Войны Судного дня 1973 года — и даже они спорны. Они также понимают, что Израиль отклонил многочисленные предложения о создании справедливого решения о сосуществовании двух государств с палестинцами.В частном порядке официальные лица США заявляют, что Израиль построил «апартеид» на Западном берегу. Хотя в настоящее время продолжается небольшая гласность по этому поводу, эта очевидная реальность остается невыразимой для американских политиков.

А как насчет СМИ, этого рассадника вольнодумного радикализма? Даже богатые, известные телеведущие, которые отклоняются от правильной линии ПК, должны принести униженные извинения или быть в буквальном смысле отменены. Иногда они приносят извинения и отменяют . После того, как Буш назвал угонщиков 11 сентября «трусами», Билл Махер высказал недовольство своим старым шоу на канале ABC «Политически некорректно».«Мы были трусами, — сказал Махер, — запускали крылатые ракеты с расстояния 2000 миль». Махер сразу сказал, что ему очень жаль, но было уже слишком поздно: его шоу потеряло крупных рекламодателей, и в следующем году его сняли с эфира. Другими словами, в тот момент, когда «Политически некорректно» стало на самом деле политически некорректным, Махера выдернули со сцены.

Затем, в феврале 2003 года, незадолго до вторжения в Ирак, шоу Фила Донохью на канале MSNBC попало под удар. У него были самые высокие рейтинги в сети, но, как недовольны руководители в служебной записке, он может стать «пристанищем для либеральной антивоенной повестки дня, в то время как наши конкуренты размахивают флагом при каждой возможности.Другими словами, поскольку все остальное американское телевидение было ультракомпьютерным, они должны были быть такими же. Тот же канал вскоре подписал с Джесси Вентурой трехлетний контракт на новое шоу, но затем обнаружил, что он антивоенный, и заплатил ему за то, чтобы он ничего не делал.

Другие деятели телевидения позаботились о том, чтобы не постигла подобная судьба. «Я помню, — позже сказала Кэти Курик, — этот неизбежный марш к войне и чувство вроде:« Кто-нибудь притормозит это? » И действительно ли правильные люди оспаривают это? … Любой, кто сомневался в администрации, считался непатриотиком, и это было очень трудное положение.В то время, когда это действительно имело значение, Курик щебетала в «The Today Show», что «Морские котики — рок!»

Затем есть Крис Хейс, еще один ведущий MSNBC. В эфире перед Днем поминовения 2012 года Хейс выразил именно то чувство, которое вы ожидаете услышать в честных дебатах о войне: «Я думаю, что очень трудно говорить о погибших на войне и павших, не прибегая к доблести. . … Мне не нравится слово «герой», потому что мне кажется, что оно риторически приближено к оправданию новой войны.И я, очевидно, не хочу осквернять или неуважительно относиться к памяти погибших. … Но мне кажется, что мы используем это слово таким образом, чтобы это было проблематично ». Возбуждение справа было настолько сильным, что Хейс сразу же сказал, что ему «очень жаль», потому что «мне, телеведущему, очень легко высказывать мнение о людях, которые сражаются в наших войнах, никогда не уклонялись от пули, не охраняли пост или ходили пешком. миля в их ботинках ».

Даже мнения о событиях прошлой жизни должны быть политкорректными.После того, как Джон Стюарт сказал в «Дейли Шоу», что, по его мнению, Гарри Трумэн был «военным преступником» за использование атомного оружия против Японии, он подвергся немедленной атаке и быстро пополз за прощением. «Я возвращаюсь к этому, потому что, по моему мнению, это было глупо говорить», — умолял Стюарт тоном, который можно было узнать по любым историческим сеансам борьбы. «Ты когда-нибудь делаешь это, когда ты что-то говоришь, и когда это выходит, ты такой:« Что за херня? »И он просто сидел там пару дней, просто сидел и думал:« Нет, нет, [Трумэн] не был, и вы действительно должны сказать это вслух в сериале.’”

При отсутствии критики по поводу допустимых конкретных деталей широкая дискуссия о внешней политике США находится на расстоянии световых лет. В ближайшее время не найдется политиков или телеведущих, которые постоянно подчеркивали бы позицию Мартина Лютера Кинга-младшего о том, что Америка является «величайшим поставщиком насилия в мире сегодня».

Никто не знает, какую внешнюю политику выберут американцы после открытых дебатов. Но совершенно очевидно, что нынешний, сформированный преимущественно правыми ПК, нанес гигантский урон Соединенным Штатам.С. и мир.

Иллюстрация: Роб Доби для фильма «Перехват»

Республиканская партия

Сегодняшняя Республиканская партия часто обеспечивает внутреннюю идеологическую чистоту более строго, чем Коммунистическая партия Китая. Это имеет значение, потому что политическая система США настолько склеротична, что почти что что-либо может измениться, чтобы внести определенную поддержку со стороны оппозиционной партии. Так что, пока республиканцы будут идти в ногу друг с другом, ничего не произойдет.

ПК Республиканской партии оказался особенно разрушительным из-за климатического кризиса.Президент США-республиканец постоянно называет это «мистификацией». В течение десяти лет политики Республиканской партии и аппарат партии почти все отказывались признать, что она вообще существует. В 2008 году Ньют Гингрич сказал, что «наша страна должна принять меры для решения проблемы изменения климата», но когда ПК Республиканской партии изменился, он тоже. Когда Гингрич баллотировался в президенты в 2012 году, Раш Лимбо привел слушателей в ужас, рассказав им о главе, по слухам, в готовящейся к выпуску книге Гингрича, в которой честно говорится о глобальном потеплении. Гингрич послушно отрезал его.Затем он начал публиковать фотографии в Instagram с надписями вроде «Еще одно свидетельство глобального потепления, Потомак обледенел прошлой ночью».

Сейчас дела медленно меняются, поскольку молодые республиканцы начинают понимать пугающее будущее, глядя им в глаза. В настоящее время в партии произошел раскол между фракцией, которая хочет продолжать отрицать реальность, и фракцией, которая хочет перестать отрицать реальность, ничего не делая с ней эффективно.

Политкорректность Республиканской партии в отношении изменения климата проистекает из более широкого отказа от методов просвещения в познании реальности.Лимбо, которого Трамп недавно наградил президентской медалью свободы, как известно, провозгласил, что наука является одним из «уголков обмана», используемых либералами для создания «Вселенной лжи». Ни один видный политический деятель-республиканец никогда не отрицал точку зрения Лимбо.

Кроме того, это еще одна жесткая политкорректность Республиканской партии почти по всем вопросам. Политик-республиканец должен публично исповедовать веру в американскую исключительность. Снижение налогов приводит к увеличению государственных доходов. Любое повышение налогов для богатых и корпораций приведет к экономическому разорению.Эволюция — это ложь. Аборт — это титаническое моральное зло. Трамп — суперский президент. У них есть отличная идея предоставить недорогую и качественную медицинскую помощь каждому гражданину, но они не хотят упоминать об этом прямо сейчас и разрушать секрет.

Но факты не заботятся о настроениях консерваторов. Наша резня из-за коронавируса под руководством республиканцев — это предварительный просмотр того, что грядет с климатическим кризисом.

Полиция

В связи с тем, что миллионы людей вышли на демонстрации против жестокости полиции, есть несколько очевидных вопросов, которые мы должны задать себе: почему полицейские действуют таким образом? Почему так называемые плохие яблоки никогда не удаляются? Никакие политики или телеведущие не дают однозначного ответа: политкорректность.

Офицеры полиции почти никогда не сообщат о жестоком обращении с гражданским лицом. Это и понятно, поскольку лучший случай для этих «стукачей» — это, как правило, разрушение их карьеры. Некоторые, например Адриан Скулкрафт из полиции Нью-Йорка, живут еще хуже. В 2009 году, после того как Скулкрафт обнаружил, что его руководители манипулируют статистикой преступности, его товарищи-полицейские ворвались в его квартиру, похитили его и отправили в психиатрическую больницу. Что бы вы ни говорили о студенческом совете Оберлина, они этого не делают.

На

ПК полицейского управления появился еще один уровень консервативной политкорректности. До недавнего времени идея о том, что полиция регулярно прибегает к неоправданному насилию, а затем лжет об этом, была для американского политика, как правило, невыразимой. Затем был еще более высокоуровневый уровень ПК, помимо того, что в культуре США: реалити-шоу постоянно прославляли полицейских, участвующих в варварстве, а в сценариях шоу нет большего клише, чем герои-копы.

За 100 лет различные комиссии, занимавшиеся реформой полиции, приходили и уходили.Чаще всего любые достижения незначительны и склонны к откату. Единственный способ изменить реальность — это встретиться лицом к лицу с реальностью, а не жить в удобных фантазиях, придуманных правым ПК.

и многое другое

Все это всего лишь несколько волн в непрекращающемся потоке правой политической корректности в Америку. Может ли генеральный хирург предложить изучить вопрос о легализации наркотиков и, возможно, научить детей мастурбации? Неа. Можете ли вы работать в Министерстве сельского хозяйства и честно рассказать о своей жизни, не искажая ее правильно и не уволив? Нет.Может ли CBS транслировать мини-сериал о Рональде Рейгане, в котором легкомысленно описывается гротескный ответ его администрации на СПИД? Простите; это нужно перенести на гораздо меньшую аудиторию на Showtime. Можете ли вы сказать правду, как вы ее видите? № № № № № № № №

Но даже бесконечные конкретные примеры консервативных ПК — это еще не конец проблемы. Правая политкорректность настолько мешает нашему политическому воображению, что мы даже не мечтаем о дебатах по самым глубоким и важным проблемам нашей жизни.Представьте себе политиков, обозревателей в New York Times или корпоративных телеведущих, задающих простые вопросы вроде:

• Если бы мы следовали закону, оказались бы в тюрьме самые влиятельные люди Америки, включая Билла Клинтона, Джорджа Буша, Барака Обаму, Дональда Трампа и большинство руководителей Уолл-Стрит?
• Неужели реклама — это ложь, которая искажает человечество? Если да, то стоит ли от этого избавляться?
• Есть ли способ залечить раны 500-летнего европейского колониализма?
• Можем ли мы свернуть Американскую империю, не уничтожив при этом весь мир?
• Даже если мы замедлим воздействие климатического кризиса, будет ли капитализм по-прежнему разрушать биосферу, от которой зависит вся человеческая цивилизация?

Здесь нет простых ответов, но давайте, по крайней мере, будем честны в отношении проблемы.Если мы собираемся говорить о политической корректности, давайте начнем с правды о том, какой тип ПК имеет наибольшее значение: политкорректность, которая буквально убивает нас.

Правда о «политкорректности» в том, что ее на самом деле не существует

Джонатан Чейт написал статью для New York Magazine, в которой он обеспокоен тем, что политкорректность угрожает свободным дебатам, пытаясь заглушить определенные точки зрения.

Политкорректность, с точки зрения Чейта, — это «система левых идеологических репрессий», которая угрожает «основополагающему либеральному идеалу» «свободного политического рынка, на котором мы можем рассуждать вместе как индивидуумы».Он пишет: «Хотя политически менее опасный, чем консерватизм (крайне правые по-прежнему обладают гораздо большей властью в американской жизни), ПКК». left на самом деле более философски опасен. Это недемократическое кредо «.

Но политкорректность — это вовсе не «кредо». Скорее, это своего рода универсальный термин, который мы применяем к людям, которые просят о большей внимательности к конкретной причине, чем мы готовы дать, — способ отклонить проблемы как несерьезные, чтобы оправдать их игнорирование. Хуже того, обвинение в «политической корректности» часто используется теми, кто имеет привилегии, чтобы замолчать дебаты, поднимаемые маргинализованными людьми, — чтобы сказать, что их опасения не заслуживают того, чтобы их высказывали, а тем более решали.

Это гораздо более серьезная угроза «свободному политическому рынку», который Чайт так стремится защитить.

«Политически корректный» — термин, который мы используем, чтобы отвергать идеи, которые вызывают у нас дискомфорт

Перво-наперво: нет такого понятия, как «политкорректность». Этот термин, безусловно, широко используется, но не имеет реального фиксированного или конкретного значения. Его определяет не то, что он описывает, а то, как оно используется: как способ отклонить озабоченность или требование как легкомысленное недовольство, а не реальную проблему.

Чайт приводит длинный список споров, которые он описывает как примеры «персональных». требования, которые наносят ущерб господствующему либерализму. Но назвать эти опасения «политкорректностью» — это еще один способ сказать, что они недостаточно важны, чтобы решать их по существу. И все это на самом деле означает, что они не важны для Джонатана Чейта.

Пример вне статьи Чейта позволяет легко увидеть, как эта техника работает на практике. Я лично считаю, что имя Вашингтонских Краснокожих расистское и оскорбительное для коренных американцев, и его следует изменить.Так что, если кто-то спросит меня, что я думаю о дебатах о команде, я отвечу именно так. Напротив, законодателю Вирджинии Дель Джексону Миллеру нравится это имя, и он хочет, чтобы команда сохранила его. Но вместо того, чтобы приводить аргументы в пользу названия, он назвал всю дискуссию «политкорректностью на перегрузке». Другими словами, говорит он, это ложные дебаты — просто еще один пример «политической корректности», поэтому мне даже не нужно признавать озабоченность по поводу расизма. (Миллер, на самом деле, утверждал, что это буквально подделка, вопрос был сфабрикован «богатым членом племени онейда».»)

Это недостаток общения и, возможно, элементарного уважения. Миллер не вступает в контакт с критиками имени Redskins, рассматривая, почему они считают его обидным, и не предлагает основания для разногласий — он отвергает весь разговор как недостойный обсуждения.

Точно так же Чейт явно считает, что «микроагрессия» недостаточно важна, чтобы заслуживать его внимания, и что «триггерные предупреждения» — это глупая просьба, сделанная сверхчувствительными людьми. Но он не тратит много времени на размышления о том, почему люди, которые их требуют, могут думать, что они имеют значение .Открытое общение, предлагаемое такими платформами, как Twitter, позволило Чейту познакомиться с идеями, которые он явно находит странными и глупыми. Но вместо того, чтобы рассматривать их достоинства или то, почему они важны для людей, которые их выдвигают, он отвергает их как политкорректность и заключает, что само их существование представляет собой «идеологическое подавление».

Заманчиво отвергнуть неудобную критику

Понятно, что Чейт и многие другие, которые с ним согласны, очень расстраиваются, когда становятся жертвами того, что он называет «П.C. Критика. Эти критические замечания в основном обвиняют своих целей в том, что они угнетатели или увековечивают несправедливость, и это глубоко обидное обвинение. Действительно, такая критика причиняет больше всего вреда, если вы тот, кто заботится о социальной справедливости или действительно считает дискриминацию вредны как в явном, так и в явном виде.

Но избежать этого дискомфорта, отвергнув критику как простую «политкорректность», — это не способ защитить рынок идей, судьба которых так волнует Чейта.В лучшем случае он заменяет относительно слабое бремя свободы слова (Джонатан Чейт должен слушать, как люди ругают его в Твиттере) таким же слабым (другие люди должны слушать, как Чайт и его сторонники ругают их за «политкорректность»). .

Но реальность такова, что бремя не равно , потому что аргументы, которые отбрасываются как простые «нар. П.» ерунда в подавляющем большинстве случаев поднимается людьми с меньшими привилегиями и касается вопросов, выходящих за рамки мейнстрима.

Посмотрите на собственные примеры Чейта. Транс-женщины, которые протестуют против определения «женщин» как «людей с вагинами», не просто кричат ​​по поводу терминологии — они люди на обочине группы, выдвигающей законные требования о включении. Цветные женщины, указывающие на то, что белые феминистки по-разному игнорируют проблемы, затрагивающие женщин из числа меньшинств, не участвуют в расовых спорах только для удовольствия, они указывают на то, что феминистское движение обещало защитить их интересы , но на самом деле игнорировал их.

И хотя я лично не думаю, что триггерные предупреждения являются действенным решением проблемы травм, и не использовал их в своих собственных письмах или преподавании, я думаю, что наше общество в целом пытается учитывать безопасность женщин, и Я не считаю, что прекращение этого разговора является подходящим решением проблемы домогательств в отношении женщин.

Дискриминация и безопасность — серьезные вопросы, которые на самом деле влияют на способность людей участвовать в публичных обсуждениях — да, даже больше, чем на степень, в которой люди, занимающие привилегированные должности, должны слышать аргументы, которые им не нравятся.Если списать их на несерьезные споры о том, что является «политкорректным», а что — нет, — решить эти проблемы гораздо сложнее.

Есть разница между указанием на реальные проблемы и «контролем тона»

Возьмем, к примеру, явление, которое фактически и наглядно ограничивает свободный обмен идеями: домогательства к женщинам в сети. Удручающий факт в жизни заключается в том, что женщины, публично обсуждающие спорные темы, часто становятся жертвами преследователей, которые хотят заставить их замолчать.(Конечно, как и многие другие группы.) И все же, как ни странно, просьбы женщин о безопасности в Интернете часто отклоняются как «политически корректные» угрозы свободе слова, а не как способ ее продвижения.

В январе прошлого года Аманда Хесс написала о «троллях», преследовавших ее, в ответ на ее письмо, в том числе об одном аккаунте, который был создан специально для отправки ей в Твиттере угроз убийством. Анита Саркисян опубликовала список оскорбительных твитов, которые она получала в течение обычной недели в декабре прошлого года, нескончаемую мешанину из слов «убить», «шлюха», «сука», «ебать» и «шлюха».«Меган МакАрдл писала о своем опыте с этим видом купороса. То же самое и с Линди Уэст. И Джилл Филипович. И я.

Мы все еще пишем; никого из нас не заставили замолчать. Но домогательства в Интернете вызывают настоящий страх и стресс, а для других это форма идеологической цензуры. Программист и разработчик игр Кэти Сьерра, которая вела популярный блог, остановилась после того, как подверглась постоянной кампании жестоких угроз. В прошлом году Саркисяну пришлось отменить публичное выступление из-за угроз массового расстрела.

Конор Фридерсдорф писал в Атлантике, что женщины часто отклоняли его просьбы о статьях на спорные темы, ссылаясь на «понятное нежелание подвергать себя язвительности, которая слишком часто сопровождает женщину, которая пишет публично, особенно на определенные темы».

Как отказ от проблем как «политкорректность» мешает их решению

Но когда женщины протестуют против домогательств в Интернете, их опасения часто игнорируются как политкорректная попытка подвергнуть цензуре взгляды людей, с которыми они не согласны.Это увольнение также часто используется для опровержения предположения о том, что могут потребоваться меры, чтобы сделать женщин более безопасными.

Во время прошлогодней кампании «Геймергейт», которая включала широкомасштабные кампании онлайн-угроз и преследований, направленных против женщин, преследователи называли свои цели «SJW» — сокращение от «воины социальной справедливости». Хотя основной спор Gamergate номинально касался способа обзора видеоигр (отсюда и название), быстро стало ясно, что онлайн-движение больше обеспокоено тем, что женщины набирают силу в игровом сообществе.Описание женских целей как просто связанных с «социальной справедливостью» было способом отвергнуть их вклад, идеи и даже личную безопасность как поверхностную политику обиды.

И это отношение не ограничивалось Геймергейтом. Блогер Эндрю Салливан не был членом Gamergate и говорит, что он «активно поддерживает [ы] приостановку оскорбительных, преследующих твитеров или тех, кто угрожает насилием». Но когда Twitter объявил о своем решении сотрудничать с некоммерческой организацией WAM (Women, Action, & the Media) для борьбы с домогательствами в Интернете, Салливан осудил этот шаг, назвав женщин воинами социальной справедливости и предупредив, что они собираются » день поля цензуры, «прежде чем отклонить прошлую работу WAM как грубую» политику идентичности.«

Фраза «политически корректная» — это способ сказать, что проблема не имеет значения

В статье

Чейта не упоминается Gamergate, и нет никаких оснований полагать, что он что-то еще, кроме ужаса в связи с онлайн-домогательствами. Точно так же Салливан не использовал фразу «политкорректно».

Но их аргументы в основном те же: требования маргинализированных людей о включении — это просто набор раздражающего нытья, и что усилия по решению их проблем не нужны.Они также выдают более глубокую озабоченность: прислушиваться к требованиям маргинализированных групп опасно, потому что это потенциально может обременить жизни или, по крайней мере, изменить речь более привилегированных людей.

И знаете что? Наверное, они правы. Чайт с гордостью хвалит «исторический рекорд американского либерализма» за распространение прав на «черных, евреев, геев и женщин», но американцы раньше могли называть членов этих групп «цветными», «жидами» и » педики », не опасаясь последствий.Но если сделать это сейчас, это приведет к серьезному социальному порицанию — именно к тому типу «принуждения», на который Чейт смотрит и отчаивается в своей статье.

Аналогичным образом, возможно, что усилия по борьбе с онлайн-домогательствами станут своего рода бременем для Эндрю Салливанов в этом мире. (Хотя на данный момент эти усилия настолько слабы, что это немного трудно представить.) Есть законный аргумент в пользу того, что «свобода» платформ социальных сетей с небольшими ограничениями, но множеством угроз должна быть уравновешена против людей. «свобода» участвовать в онлайн-дебатах, не опасаясь за свою жизнь или безопасность.Но способ справиться с этим состоит в том, чтобы на самом деле иметь этот аргумент, а не предполагать, что люди, просящие защиты, просто пытаются подвергнуть цензуре свободу слова.

Подобное несвоевременное увольнение является проблемой для идеалов, которые Чайт стремится защитить. Просто спросите Джонатана Чейта :

Конечно, либералы правы не только в том, что выступают против расизма и сексизма, но и в понимании (в отличие от консерваторов), что эти предубеждения бросают гнусную и непрекращающуюся тень почти на все аспекты американской жизни.Поскольку расовые и гендерные предубеждения встроены в наши социальные и семейные привычки, наши экономические модели и даже наше подсознание, с ними нужно бороться с определенным уровнем сознания. Простое отсутствие явной дискриминации не годится.

.