Принудительная феминизация мужчин рассказы читать: Книги феминизация читать онлайн

© Денис Паничкин (2008, 2016)

 Данная статья не является продолжением статьи Roman’а (с тем же названием; имеется в виду первоначальное). Если он затрагивает социальные вопросы только поверхностно, считая принудительную феминизацию следствием эмансипации, а затем переходит к поведенческому анализу, то я намерен проанализировать именно социальную сторону такого явления как принудительная феминизация. И буду это делать в первую очередь на материале публикаций данного форума. Конечно, мне было уместнее разместить это на форуме так называемого «Мужского движения», участвовать в котором я собирался, но довольно быстро разочаровался в нём и участниках его форума. Они занимаются только обсуждениями, подобным кухонным разговорам о Саакашвили и Ющенко, но ничего не только не делают, но даже не собираются делать. Мне же для достижения моих целей нужно войско, которое сразу примет меня как вождя, а не кучка алкоголиков-собеседников, с которыми я ничего общего не имею и не желаю иметь.

 Перед читателем — обзор-рецензия рассказов с форума JuliJana.Ru (2008). В основном меня интересуют рассказы GB (сиквел к одному из них я даже написал, но моя позиция противоположна принудительной феминизации, это был скорее рассказ-предупреждение). Но я обращу внимание и на другие рассказы, например, подписанные «Мила Белотелова» (это псевдоним, под которым скрывается мужчина, если верить профилю пользователя; какое упущение — под женским псевдонимом остроумнее было бы писать антифеминистские рассказы и статьи).

 Одно время я разделял взгляды Августа Стриндберга, но теперь считаю его мошенником и тихоходом. Он никогда не протестовал против сущностных причин феминизма — материальных. Моя цель — не только прекратить перераспределение финансов от мужчин к женщинам, но и сделать обратное, установить обратную дискриминацию по отношению к дискриминации фактической. К любой системе я отношусь и, соответственно, считаю её справедливой или несправедливой в меру своего положения.

 Также хочу предупредить, что понятие «политкорректности» не для меня. На одном из Интернет-ресурсов (именно то самое «Мужское движение») я нашёл следующее определение этого понятия: «Политкорректность — разновидность неофициальной необъявленной цензуры, нашедшей свое наибольшее применение в США, но также и в остальных странах Запада, включая и Россию. Политкорректность в своей практике обычно маскируется под то, что можно было бы назвать «хорошим тоном» и официально направлена на то, чтобы не оскорблять и не унижать чьи-либо чувства. Например, вместо слова «инвалид», она регламентирует применять термин «человек с ограниченными возможностями» или вместо слова «негр» надлежит употреблять «афроамериканец», поскольку слово «негр» напоминает чернокожим американцам об их рабовладельческом прошлом.

 А теперь — к делу. Я уже оставлял свои комментарии, но теперь решил их систематизировать в рамках одной статьи.

 Итак, принимаю рабочую гипотезу: принудительная феминизация — это не столько биологическое, сколько социальное явление. Самый первый рассказ на эту тему, который я прочитал — это «Дневник Долли» (кстати, не на рецензируемом ресурсе). Тогда я ещё не знал термина «принудительная феминизация», но сразу понял, что здесь она служит только средством для цели — держать под контролем. Во многих рассказах действительного превращения в женщину не происходит, результатом принудительной феминизации выступает с физиологической точки зрения то существо, которое упоминается в пушкинском «Путешествии в Эрзурум». В одном из приложений к нему описан (правда, прирождённый) женоподобный импотент, и его описание завершается следующей фразой «Хосс название сим мнимым гермафродитам». Попросту говоря, это физиологический маргинал — не настоящий мужчина, но и не женщина.

 Оперируя понятиями, также можно сказать, что несомненным преимуществом западноевропейских языков перед русским является то, что в них понятия «мужчина» и «человек» передаются одним словом. Что справедливо и с филологической, и с социальной точек зрения…

 На основании этого можно выделить ещё одну ошибку Roman’а. Субъектом принудительной феминизации не обязательно выступает женщина, а объект не всегда по плану должен использоваться по прямому назначению — как женщина (в обыденном смысле). Более того, иногда субъектом принудительной феминизации выступает даже . .. экс-объект — жертва принудительной феминизации в прошлом («Как я стал третьей сестрой»).

 Цели принудительной феминизации тоже многообразны. Например, я уже упоминал такую цель, как держать под тотальным контролем. Следующая по значению цель — «живая игрушка», где действуют принудительно феминизированный мальчик (именно мальчик, а не взрослый мужчина, персонаж, максимум достигший дня совершеннолетия) и довольно отталкивающий тип — женщина со страпоном. Это может быть как родственница — мать («Девочка Алёша»), сестра («Моё жестокое превращение в девушку», «Воспитанный сёстрами»), так и не родственница, при этом вполне возможен такой вариант, когда родственница выступает пособницей («Выдали замуж за тётю Лену», «Виктория»). И если в таких рассказах, как «Девочка Алёша» или «Виктория», превращение доведено до конца, то в большинстве их опять-таки мы имеем не мужчину не женщину.

 Далее я напомню Н.Бердяева: «Нет большего зла, чем стремление сделать благо во что бы то ни стало». Именно это называет ещё одну цель принудительной феминизации. Характерный пример — «Превращение в девочку». Там мать решает, что лучше, а что хуже. И расписывает жизнь «новофеминизированного» на много лет вперёд. А теперь представим: вероятнее всего, что желанного богатого жениха не будет, ведь не все прирождённые женщины встречают такого. Нужен какой-то особый: не просто богатый, а либо извращенец, либо любитель острых ощущений. А существование такого маловероятно. И что мы получим, если такового не найдётся? Не мужчина не женщина с обречённостью на пожизненное одиночество; маргинальное существо, не готовое ни к чему.

 Мне как-то пытались возразить, что в описанном случае даже природа бессильна. Я отвечаю: «опасность пришла не из природы» (И.Ефремов), принудительная феминизация имеет социальное происхождение, а также мотивы и цели, обусловленные не только сексуально, но и социально.

 Наконец, есть рассказы, где принудительная феминизация выступает просто демонстрацией родительской власти. Никакой президент или король не имеет столько власти над своими подданными, сколько родители над детьми. Типичный пример — «Капризный мальчик может стать примерной девочкой». Есть ещё рассказ «Сделали девочкой», но там конец был написан другим автором, и это единственный найденный мной рассказ, где феминизация не только не проходит, но и сам субъект феминизации оказывается наказан (слишком мягко — попав в психушку, хотя для первого раза и это сгодится). К тому же в продолжении мы опять видим пример, как родители решают за детей, что для них лучше или хуже, но в данном случае это приводит к смерти сына.

 В связи с этим я в качестве первой меры борьбы с принудительной феминизацией, да и не только с ней, называю — государство должно иметь право вмешиваться в семейную жизнь и при обнаружении перечисленных явлений в семье такая семья должна быть разрушена. Потому что есть семьи, существование которых может принести детям только вред (даже взрослым детям). Я даже допускаю разрешение детям доносить на родителей! И вспоминаю не Павлика Морозова (кстати, антисоветский антимиф о нём оказался менее живучим, чем коммунистический миф, и сам автор антимифа в 2004 году сознался, что его сочинение было от начала и до конца заказной ложью). Вспоминаю я Юрия Дикова — геройски погибшего советского разведчика, донёсшего на своего отца, тайно сотрудничавшего с гитлеровской агентурой. Так как этот образ связан с Великой Отечественной войной, переоценке он не подлежит.

 На какой-то стадии советское государство такие доносы практиковало. Возможно, с целью использовать новое поколение, так как старое поколение перевоспитанию в большинстве своём не поддавалось (конфликт между верующими родителями и детьми-комсомольцами — затасканный сюжет). Но всё же я это понимаю, как необходимость. Почему же эта система прекратилась? Иных объяснений, чем смена поколений у власти, нет. Когда к власти пришло поколение «доносителей», то либо они побоялись, что их дети также поступят с ними, либо решили создать для себя режим наибольшего благоприятствования в пространстве и во времени (не подчиняемся родителям, но ещё более жёстко контролируем детей), а скорее всего, и то, и другое.

 Наконец, я видел рассказ, в котором происходит феминизация бизнесмена, шантажируемого его женой. Название рассказа я забыл, но это сюжет, достойный доморощенных бумагомарательниц Ксении Собчак и Оксаны Робски («я имею в виду их книгу «Zамуж за миллионера», о литературном качестве которой могу сказать своим старым выражением, когда-то притворно не понятым — «всё новые Нероны идут в кифареды»).

 Теперь обращусь к рассказам, где субъектом принудительной феминизации выступает мужчина.

 Особо неприятным мне представляется рассказ «Отец моей девушки». Для чего он был написан, если судить с социальной точки зрения? Мне вспоминается книга М. Ильина «Как автомобиль ходить учился». Там приведена карикатура из старой британской прессы, изображающая взрыв парового дилижанса. По словам автора, реальный случай — взрыв парового котла в Шотландии, когда пострадало всего пять человек, — превратился в полную катастрофу, когда на воздух взлетело не менее полутора десятков человек. Автор спрашивает: «Для чего же этот рисунок напечатали тогда в газетах?» и сам же даёт единственно правильный ответ: «Для того, чтобы никто на паровых дилижансах не ездил», что это был оплаченный социально-экономический заказ владельцев конных дилижансов. К этой же категории я отношу и сюжет одиннадцатилетней давности из передачи «Джентльмен-шоу», к счастью, сгинувшей в небытие. Тогда была повальная мода на замужество за рубеж, да и сейчас желающие не перевелись (на что следует обратить внимание государству и принять меры вплоть до насильственных запретов, по сравнению с которыми сталинская политика будет выглядеть сопливой демократией). Сразу скажу — я против этого не только по демографическим, но и по эгоистическим соображениям. Каково тебе будет, когда ты не понравишься только потому и именно потому, что ты не иностранец (я имею в виду иностранцев прирождённых, к этой категории я не отношу лиц, ставших иностранными гражданами по причине распада СССР). Так вот, сюжет был построен так: якобы агентство помогает, наоборот, мужчинам жениться за рубеж, и первой же клиентке из США (замужней женщине, ломающей из себя девушку, — ещё один вариант недобросовестных действий женщины) мужчина нужен не для себя, а также не для сестры, подруги, дочери, а … как сексуальный партнёр для мужа-извращенца. Я не сомневаюсь, что в этом отражена дискриминация мужчин, которым предписывалось (косвенно) мириться с утечкой женщин за рубеж и не держать даже в мыслях о подобном для себя. Сюжет был снят, чтобы никто из мужчин не думал удачно жениться, тем более за рубеж.

 Таким образом, и «Отец моей девушки» был написан специально — как социальный заказ, отвечающий интересам узкого круга конкретных личностей, пытающихся возвести своё мнение в ранг так называемого «общественного» (я согласен в этом отношении с П. Бурдьё, одна из статей которого носит откровенно-правдивое название «Общественного мнения не существует!»).

 Меня удивляет, с какой лёгкостью эта самая Таня меняет отношение к этому несчастному парню, едва поступив в институт. Стоит ей проскочить (заметьте, с третьей попытки) — и она уже с этого решила, что с ним у неё нет будущего, что он мешает её гипотетической карьере (где гарантия, что она не станет безработной с изысканным образованием? … Кстати, женщины часто так и решают: поступили — и карьера им якобы гарантирована). Хотя до этого они жили как муж и жена. Не говоря уже о том, что парень, несомненно, был неглупый (на олимпиаду глупые не попадают). Видимо, из числа таких, о которых я говорю: дай ему другие условия — и пробьётся наверх! И вот так его опустили в рассказе. А заодно с ним его тип по жизни опускают. Кто не мечтает жить в квартире родителей своей жены (я, например, это считаю приемлемым)? А способ окончательно отделаться от него Таня избрала весьма оригинальный и довольно предательский (к тому же она сидела в засаде с фотоаппаратом, что указывает на спланированность акции). И в конце она выходит за богатого. За какие такие заслуги её такие почести по жизни? Тем более, несмотря на тематику рассказа — «принудительная феминизация» — здесь проступает мотив из книги А. Никонова «Конец феминизма». Это ещё один такой же бумагомаратель, как Нерон — кифаред. Тем более, что, выступая против женщин, он защищает не всех мужчин, а только богатых, и даже ставит знак равенства между понятиями «нормальный» и «богатый». Значит, все остальные (не богатые) — не нормальные?

 Наконец, в рассказе есть ещё один момент: свидетельство о том, что принудительная феминизация предполагает недобросовестные действия. Один раз отступил от нормы — и другой почему-то считает себя вправе в отношении отступившего вести себя намного более ненормально, даже преступно. Как говорится: «и вымруки найдутся, и карлики великие, чтобы над тобой глумиться» (А.Нуйкин). То есть этот другой изначально был готов на недобросовестное действие, но хочет оправдать себя.

 Сразу же отмечу: все эти патологические существа, в первую очередь гомосексуалисты, естественным путём воспроизводиться не могут. Поэтому они для сохранения самого своего существования ищут себе смену из числа нормальных людей, принуждая их любыми способами, не считаясь в выборе средств ни с чем. Иногда мы имеем случай даже расширенного воспроизводства («Как я стал третьей сестрой»). И ещё эти патологические особи из сексуальных меньшинств насмехаются над нормальным большинством: рожайте детей для нас, дураки, а мы их использовать будем!

 Рассказ «Как я стал третьей сестрой» отмечен ещё одной нестыковкой: первичная доза гормонов, едва успев усвоиться организмом рассказчика, действует даже на его мысли, вызывает желание подчиняться. Тогда как никакие гормоны не смогли отнять у экс-объекта принудительной феминизации желание командовать («бывают такие властные женщины»).

 Также следует отметить, что финалы всех рассказов стандартны и могут быть выражены одним словом с точки зрения отношения объекта принудительной феминизации к этому процессу — «понравилось». Не является ли это ложью? Может быть, это скорее смирение к тому же не вполне обоснованное? И разве не исключён вариант, когда можно позвать помощь со стороны. Да, я считаю допустимым прибегнуть к помощи чужих против своих. Это делали и будут делать. Враг моей группы не обязательно мой личный враг. Что удивительно: Виталий из рассказа «Сделали девочкой» в начальной школе (7-10 лет) сопротивляется принудительной феминизации (и в итоге побеждает, хотя финал всё же оказывается близким к deus ex machina), тогда как 15-18 летние и старше сдаются без боя.

 И наконец, социальная проблематика выпирает в таких рассказах, где субъект принудительной феминизации — коллектив. Характерный пример — «Стал игроком женской волейбольной команды». Комментарий, который я написал, воспроизвожу дословно: «На это раз сюжет осложнён ещё одним мотивом: распоряжением родителями судьбами детей вопреки их согласию. Я как-то читал, что родители заключают контракты в спорте за детей, не считаясь с последними. Но чтобы такое… До какого возраста можно играть в волейбол? Тридцатилетие в спорте — редкое явление, переживаемое единицами. Уродовать на всю жизнь ради одного или несколько успехов — это надо пресекать. Чего стоило кому-либо из героев рассказа в самый первый день по пути домой сделать крюк в оргкомитет соревнований и стукануть о намерении своей школы… Ну, исключили бы, перешёл в другую… Зато предали бы огласке, сняли школу с соревнований и не допускали впредь подобное». Мне вспомнилось описанное ещё в 1983 году в брошюре про бизнес на спорте вышедшей в серии «Знание»: за рубежом была распространена система, когда родители от имени детей заключают соглашение, дающее право очередному спортивному боссу распоряжаться судьбой детей. Но даже «загнивающий капитализм» до феминизации в спортивных целях не додумался… За него это сделали авторы рассказов на форуме и в «Самиздате» (сюжет «Олимпийских игр» аналогичен).

Итак, принудительная феминизация — явление не сексуальное, а социальное. Что же я предлагаю с ней сделать? Есть один вариант, выглядит он «недемократично», но наверняка: её можно просто уничтожить. Любыми способами выявлять субъектов принудительной феминизации (а я не сомневаюсь, что они существуют в реальной жизни, а не только в рассказах) и карать их, «не взирая на именитость, а также на вопли наказуемых». Я уже и не говорю об откровенном преступлении — торговле людьми, сопряжённой с принудительной феминизацией для сексуального рабства («Лесбиянки-насильницы»). С теми, кто не считается со средствами в достижении цели, также со средствами их разоблачения надлежит не считаться. Подобно тому, как с преступниками следует бороться преступными методами (квалифицированные юристы неоднократно предлагали такое). А также искать способы дефеминизации жертв этой социальной опасности — и на врачебном, и на правовом, и на социальном направлениях.

Краткая, но подлинная история феминизма. Часть 2

В конечном итоге кампания против порнографии захлебнулась И кто бы знал, и не морочила бы сама Дворкин головы бедным консерваторам, что дело отнюдь не в моральных принципах этой дамы, а просто в том, что она лесбиянка, воинствующая лесбиянка, ненавидящая мужчин, для которой сама идея гетеросексуального секса невыносима.

Таким образом вторую волну феминизма следует считать гендерным, радикальным и лесбийским феминизмом с огромной примесью марксизма, все остальные течения феминизма, например, феминизма равноправия не получили не столь большого внимания, ни влияния и по сути и по сей день остаются в тени вышеназванного.

Но поначалу феминизм апеллировал к женским массам непосредственно как их выразитель, вызвав волну поддержки, которая выразилась в том числе и в демонстрациях и других общественных акциях, однако поскольку наиглавнейшие и наиболее близкие для большинства женщин цели были быстро достигнуты, уже к середине восьмидесятых годов интерес и общественная поддержка феминизму падает. Сознавая это, феминистки идут в свой «последний и решительный бой».

Так лесбийство лидеров феминизма уже перестается скрываться и в общество предлагается новый тезис о принудительном характере гетеросексуальности. То есть как социальные разделения ролей, сам пол, гетеросексуальность так же объявлялась злокозненной выдумкой Патриархата, призванной держать женщин в мужской власти. Лишь прекратив все сексуальные связи с мужчиной, женщина сможет стать по-настоящему свободной, лесбийство — светлое будущее всех женщин, откуда вытек следующий лозунг «феминизм — теория, лесбиянство — практика». Отныне истинные цели и задачи феминизма уже более не скрывались.

Но как же добиться их в действительности? Через подконтрольные СМИ развертывается мощная кампания против супружеских изнасилований, инцестов, домогательств на работе и совращения детей. Необходимо было сделать все, чтобы сформировать в женщине образ секса с мужчиной как источник опасности, а из самого мужчины сделать дьявола. Мужчины должны были за секс с женой отправляться в тюрьму, а другие, глядя на столь поучительный пример, раз и навсегда отказаться от мысли приблизиться к женщине. В итоге на свет божий выступила очередная и на этот раз, надо полагать окончательная концепция феминизма, заключающая в себе необходимость построения отдельного, женского, мира от мужчин (сепаратистский феминизм), поскольку провозглашалось, что никакое мирное существование с мужчинами невозможно. Это должен быть не просто мир, в котором не будет мужчин, это должен быть мир в котором не будет ничего мужского, например, наук, языка, то есть слов, медицины и так далее. Все это предполагается создать заново.

К началу девяностых феминизм прочно обосновался при университетах, создав там по разным данным от 15000 до 30000 ячеек и, имея значительную поддержку и влияние о чем говорит хотя бы преподавательский состав университетов, на 90% состоящий из выразителей либеральных взглядов, заодно это и идеальные условия для оказания влияния на молодые кадры, особенно на девушек-студенток. Начались и продолжаются по сей день попытки внедриться в школы.

В общеполитическом плане феминизм через подконтрольные ему СМИ продолжал развертывать одну за другой мужененавистнические кампании, выбрасывая в общество сфабрикованные цифры о количестве изнасилований, «страшных» цифрах смертности женщин от анурексии, домашнего насилия и так далее. В обществе развертывались самые настоящие кампании «охоты на ведьм», следовавшие одна за другой.

Фактически до середины девяностых годов феминизм занимал в идеологии господствующие положение, не встречая никакого достойного и организованного противодействия. Однако уже с конца восьмидесятых в США начали быстро усиливаться консервативные тенденции и стало быстро разрастаться и усиливаться Мужское движение (маскулинизм), которое хоть и существовало формально с семидесятых годов, но было практически незаметным. В 1996 г. феминизм фактически впервые признал его существование и призвал своих единомышленников к борьбе против новой неожиданной для себя угрозы. В дополнение ко всему усилились противоречия в лагере самих феминисток. Именно в девяностых годах начинают выходить одна за другой книги, написанные феминистками с критикой современного феминизма, например, такие как «Кто украл феминизм» Кристины Соммерс и «Предательство американского мужчины» Сюзан Фалуди.

Возможно, девяностые и стали бы годами заката этого движения, если бы не администрация Клинтона, которая встала полностью и всецело на сторону феминизма, всячески придерживаясь и поддерживая его идеологию и его лидеров. Конечно, последнее кажется парадоксальным, вспоминая скандал Клинтон-Ливински, однако для парадоксов не остается места, когда узнаешь, что в этом стандартном споре о сексуальных домогательствах феминистки грудью встали на защиту Клинтона, отказавшись поддерживать «потерпевшую» сторону, то есть оказали услугу за услугу. Награда не заставила ждать, материализовавшись в 97 г. виде нашумевшего закона «О предотвращения насилия в отношении женщин». Были и другие «подарки», но этот самый значительный. И как видим, вновь не идет и речи о равноправии, поскольку даже по официальным данным в США ежегодно в семейных спорах получают физические травмы более 50000 мужчин; видимо, в администрации Клинтона посчитали, что мужчины, принадлежа к классу «угнетателей», не заслуживают никакой помощи. Кстати, эта политика двойных стандартов, деления группы населения на плохие и хорошие отразиться не только во внутренней, но и во внешней политики США, например, во время балканского кризиса. Ну и наконец была просто нарушена одна из статей американской конституции, которой так гордятся сами американцы, запрещающей государству заботиться и защищать лишь одну группу населения.

В 2000 г. для феминисток произошло самое неприятное событие за последние годы — в Белый дом пришла администрация Буша, которого они невзлюбили хотя бы из-за его позиции относительно абортов. Чем обернется пребывание администрации Буша для феминизма, у нас всех еще будет возможность увидеть, а пока самое время подвести некоторые итоги тридцатилетнему шествию феминизма по просторам США и Европы.

Во-первых, повсеместно резко снизилась рождаемость, в странах Европы она стала вдвое ниже необходимого минимального уровня для сохранения нации, зато быстро растет количество эмигрантов, а в США представителей цветного населения, которое по некоторым прогнозам через двадцать лет сравняется с числом белых жителей. Катастрофически быстро выросло число разводов и вновь после Второй Мировой войны, но уже в мирное время стало актуальным слово безотцовщина. Миллионы подростков, лишенные нормальных и естественных условий для своего развития и воспитания пополнили ряды криминалитета и подсели на наркотики.

Верхом лицемерия выглядят стандартные обвинения Патриархата в продуцировании насилия, когда настоящее время уже безоговорочно доказана прямая связь между бурным ростом преступности и фактически искусственным изгнанием отцов из семьи. То есть к бурному росту насилия и преступности последних десятилетий привели именно усилия феминизма! Женщина стала как никогда свободной, но ее безопасность значительно уменьшилась. В то же время ни о каком равноправии речь нет и быть пока не может, поскольку фактически женщины получили новые права, не утратив большинства своих прежних привилегий и заодно избавились практически от всех обязанностей, мужчина же утратил часть своих прежних прав, не утратил ни одной своей обязанности, напротив, к старым прибавились новые, а женщина еще получила к тому же частичное (пока) право распоряжаться судьбой, временем, деньгами мужчины.

Так если ныне в западном обществе женщина этому обществу не должна ничего, то мужчина как и сто и двести лет назад, обязан в большинстве стран проходить принудительную службу в армии или принудительную трудовую повинность в случае отказа от службы. Современная женщина ничего не должна мужчине, мужчина же, как правило, вынужден в случае развода не только отдать бывшей жене львиную часть имущества, но еще и содержать ее многие годы, даже если разрыв произошел по вине жены. Биология отныне не является фатумом для женщины: она имеет в своем распоряжении большой набор средств для разрешения вопросов с нежеланной беременностью и даже нежеланными рожденными детьми. У мужчин же отсутствуют даже самые минимальные возможности для выбора, принуждение к нежеланному отцовству является в порядке вещей. И так далее и тому подобное.

Теперь несколько слов о феминизме в России. Российские феминистки часто пытаются представить дело так, что России «отстает» от западных стран, что на ее просторах царит дикий патриархат, а женщина бесправна как нигде. Если сказать, что это не соответствует действительности, то значит не сказать ничего. Вряд ли найдется на Западе хоть одна страна, которая хотя бы догнала Россию, большинство же стран проходят в настоящее время путь, который Россия прошла еще два-три десятилетия назад.

Начнем с того, что пока суфражистки на Западе боролись за право голоса, советские женщины работали в шахтах, партия и правительство путем объявленных и необъявленных льгот и квот протаскивала женщин во все сферы общественной жизни, вытесняя оттуда мужчин. В итоге массовое истребление мужчин во время репрессий и Великой отечественной войны привело к окончательному закреплению за женщиной статуса ведущей силы общества, главы семьи и единственного родителя, мужчина рассматривался просто как рабочая сила и пушечное мясо. Если говорить собственно об истории российского феминизма, то она коротка и заметными событиями не изобилует. Следует лишь отметить женские демонстрации в феврале 1917 г., где, кроме прочего, прозвучали требования предоставить женщинам равные избирательные права, что и было сделано.

Это была первая и последняя феминистская демонстрации в истории России. Из российских феминисток можно выделить лишь Колонтай, автора теории стакана воды. Это была действительно истинная феминистка, оставшаяся такой до конца жизни, что впрочем, не помешало ей верой и правдой служить сталинскому режиму, выполняя все его грязные поручения. В СССР был применен квотный принцип распределения «женских» мест в парламенте, то есть то, к чему на Западе пришли лишь в последние годы. История советского государственного феминизма это еще и скоропалительный малоподготовленный полет женщины-космонавта Терешковой — настолько сильна была потребность продемонстрировать всему миру роль женщин в нашей стране.

Ну и наконец только в СССР и других странах социализма официально отмечался и отмечается феминистский праздник 8 марта, известный нам ныне просто как «женский день». В настоящее время феминизм России представлен множеством мелких совершенно незаметных групп, существующих в основном на подачки западных споснсоров, таких как Сорос, фонд Маккартура и пр. Если обобщенно попытаться назвать их основной вектор устремлений, то это вовсе не борьба за какие-нибудь социальные преференции для женщин, а стремление к власти, выраженное в упорном проталкивании идеи возвращения к советской практике квотирования мест в парламенте.

Итоги развития феминизма в России в общем схожи с описанными итогами его развития во всем мире, но поскольку в России влияние феминизма имело и имеет более продолжительный и масштабный характер, то именно в бывшем СССР разница в продолжительности жизни между мужчинами и женщинами достигла величины в 12-14 лет, в два раза превысив аналогичный показатель в Европе и США.

Подводя итоги, еще раз скажу, феминизм является разновидностью и в то же время неотъемлемой частью марксизма и коммунистической идеологии в целом. Выиграв внешнюю войну с коммунизмом, западные страны шаг за шагом проигрывают эту войну изнутри. Феминизм никогда реально не стремился к установлению равноправия, самой сильной его мечтой является не общество равенства, а бредовая идея о золотом тысячелетии матриархата. Матриархат — это пещерное прошлое наших далеких предков, и ныне он сохранился лишь у отдельных отсталых племен. Вопрос современности заключается в том, позволит ли современная цивилизация увести себя к этим «славным» истокам или ей хватит мудрости вспомнить осмеянные и оплеванные ныне традиционные вечные ценности.

Источник: http://menalmanah.narod.ru/histfm.html