Хронотоп в психологии: Хронотоп как перекресток прошлого и будущего, настоящего и… «понарошечного» — Культурно-историческая психология
Хронотоп как перекресток прошлого и будущего, настоящего и… «понарошечного» — Культурно-историческая психология
Есть только миг между прошлым и будущим…
Из известной песни
Давай!
Черное!
Белое!
Высокое!
Низкое!
Прошедшее!
Будущее!
Настоящее!
—?… Понарошечное!!!
Из подслушанного диалога младших дочерей,
они были дошкольницами
Субъективное время человека нам всегда было интересно
как компонент его субъективной реальности, а субъективная реальность интересна
в процессе ее становления, ибо этот процесс и есть процесс педагогический,
процесс воспитания (в смысле К. Д. Ушинского). Воспитательный процесс
восстановления полноценности (полно-цельности) человека — процесс временной,
длительный, длящийся, не одномоментный, не мгновенный, не точечный, ибо
«человек должен делать свое время», а не время должно становиться его хозяином.
В научный оборот понятие «хронотоп» не без воздействия идей Г. Минковского и
А. Эйнштейна ввел в 1925 г. А. А. Ухтомский1. «С точки зрения
хронотопа существуют уже не отвлеченные точки, но живые и неизгладимые из бытия
события; те зависимости (функции), в которых мы выражаем законы бытия, уже не
отвлеченные кривые линии в пространстве, а «мировые линии», которыми
связываются давно прошедшие события с событиями данного мгновения, а через них
— с событиями исчезающего вдали будущего» [11, с. 267]. Широко известным этот
термин стал благодаря его активному применению в области эстетики М. М.
Бахтиным: «Существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений,
художественно освоенных в литературе, мы будем называть хронотопом (что значит
в дословном переводе — «время-пространство»).
Разделяя и пространство, и время на объективное и субъективное, мы
употребляем для субъективного пространства термин «персональное», а для
субъективного времени — термин «психологическое» или, вслед за В. П. Зинченко,
— «живое». И несмотря на то, что в статье 1991 г.
он не употребляет термина
«хронотоп», вопрос им задан: «Не отсюда ли “пространства внутренний избыток”,
которое ищет, как себя реализовать в реальном пространстве и времени, создавая
для этого особое функциональное пространство и историческое время
(курсив наш. — А. О.)?» Следуя идее «функциональных органов» А. А.
Ухтомского, В. П. Зинченко вводит понятие «функциональное пространство», а
«функциональное время» называет «историческим». Совокупность этих двух понятий
и составляет у В. П. Зинченко понятие «хронотоп». Можно полагать, что оно в
какой-то степени соответствует понятию «субъективная действительность» В. И.
Несмелова и «субъективная реальность» В. И. Слободчикова. Идея хронотопа также
соответствует идее отца Павла Флоренского о том, что «рост, жизнь делает время,
а не время движет жизнь. Следовательно, процессами жизни должно измерять
биографическое время, а не временем — процессы биографического роста» [12, c.
В. П. Зинченко указывает, что хронотоп «несмотря на цельность, не обладает свойствами наглядности. Он трудно представим из-за того, что пространство и время подверглись в нем деятельностно-семиотической переработке, они выступают в нем в превращенной форме вплоть до того, что реальное движение в пространстве трансформируется в остановленное время, а последнее, в свою очередь, трансформируется в движущееся пространство. Отсутствие черт наглядности у хронотопа связано с наличием в нем объективного и субъективного, с их обменом и взаимопроникновением» [4, c. 13—14].
Человек живет одновременно в трех «цветах» времени: прошедшем, настоящем и
будущем. И если человек субъективно их не объединяет в себе, то становится не
хозяином, а рабом времени. Человек объединяет в себе времена, если он, учитывая
сейчас, сегодня (настоящее), накопленный опыт
(прошедшее), идет к поставленной цели (будущее).
Проиллюстрируем эту мысль.
Рис. 1. Модель сочетания «цветов» времени (времен) в хронотопе
Жизнь человека, обусловленная целями, мечтами, планами, надеждами, наполнена событиями, которые и являются элементарными единицами вечности. Событие —
Но очевидно, что это не так. Так, например, из двух
пар молодых людей, стоящих под венцом, одна объясняет свое решение вступить в
брак некими мечтами и планами на счастливое совместное будущее, а
вторая — банальной беременностью невесты, которая уже случилась вчера (в
прошлом). Поскольку обе пары реально (а не виртуально или иллюзорно) стоят
под венцом, то, по всей видимости, реальность (настоящесть) мечтаний,
планов и надежд нисколько не отличается от реальности (и даже
материальности) случившейся беременности. Все дело в том, что обе приведенные в
примере реальности являются смыслами (содержанием) хронотопа, и мечты о будущем
в не меньшей степени влияют на настоящее (уровень настоящести), чем начавшаяся
(зачавшаяся) в прошлом беременность.Возвращаясь в педагогическую реальность, мы говорим, что воспитание имеет смысл, если оно наполнено настоящими (и в настоящем) событиями, так как главный признак события — это наличие смысла, обусловленного
«Если, согласно М. М. Бахтину, время — это четвертая координата
континуума бытия-сознания, то смысл — пятая или первая, разумеется, не по
хронологии, а по значимости» [там же]. Сравним данное положение с результатами
исследования И. А. Аршавского, ученика А. А. Ухтомского: «живые системы, в
отличие от неживых — четырехмерных, являются пятимерными, характеризуясь тремя
пространственными и двумя временными размерностями — энтропийной и
негэнтропийной. Именно негэнтропийная размерность и определяет творческие
возможности живого. Благодаря негэнтропийному времени, живые системы
обогащаются дополнительными пластическими материалами и энергетическими
резервами» [1, c. 7]. Под негэнтропийной составляющей времени И. А. Аршавский
понимает ту самую создаваемую самим человеком активность, которая и делает его
хозяином, а не рабом времени. Событийность воспитания и дает воспитывающемуся
осторожный опыт мудрости. «Итак, смотрите, поступайте осторожно, не как
неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы» (Ефес.
5;
16—17).Что же происходит с неразумными, с теми, кто по собственной воле не обретает мудрости и опыта? Человек без цели, без мечты, без надежды пуст, у него нет настоящего, у него жизнь не наполнена событийностью, а стало быть, он не накапливает мудрости и опыта. «Потеря замысла и его будущего результата прекращает действие, либо превращает его в моторные персеверации» [7, c. 46]. «Лишенное событийности физическое время — это время распада, разложения. Оно не удерживается человеческой памятью, которая событийна, а не хронографична» [там же, с. 31]. И тогда эта пустота заполняется либо
Рис. 2 Модель сжатия хронотопа при нарастании скуки и суеты
Если хронотоп сжимается до нуля и превращается в «миг между прошлым и будущем», то исчезает ось содержательного времени, т. е. исчезает, выражаясь словами И. А. Аршавского, негэнтропийный компонент времени. В таком случае человек становится рабом времени, из его жизни исчезают смыслы (цели, мечты, планы, надежды), уходит настоящесть, настоящее становится «понарошечным», жизнь заполняется временностью суеты и скуки.
При утере хронотопа, утере контроля над временем, утере настоящего, утере
негэнтропийнго компонента вечности сохраняется лишь энтропийный
компонент временности, и уже не человек является хозяином времени, а
время хозяйничает над ним. В этом случае выбор для свободной воли человека
ограничивается двумя вариантами временности — скукой и суетой. Обратимся к
словарю В.
И. Даля: «Скука — тягостное чувство от косного, праздного,
недеятельного состояния души; томленье бездействия» [3, c. 231]; «суета —
суетность, суетство; тщета, пустота или ничтожность, бесполезность помыслов,
стремлений и дел людских; все мiрское, земное, временное, скудельное,
ничтожное, сравнительно с вечным; все вздорное или противное вечному благу
нашему в обычаях наших и в роде жизни» [там же, с. 624]. Общее в этих понятиях
то, что и за понятием «скука», и за понятием «суета» кроется отсутствие тех
самых смыслов, которые реализуются через цели, мечты,
планы и надежды. Разница лишь в том, что суета — это бесцельная
деятельность, а скука — это бесцельная бездеятельность. Но и то и другое по
признаку бесцельности выпадает за пределы хронотопа, не принадлежит к
негэнтропийному творческому времени человека. А значит по определению ни суета,
ни скука не могут быть источниками творчества, следовательно, опыта и мудрости.
Понимая игру как «понарошечную» деятельность или как деятельность, цель
которой заключается в самой деятельности, можно предположить, что чем меньше у
человека целевых смыслов, тем больше в его жизни игры как «понарошечности», как
суррогата настоящести. Современный бум повсеместного создания игровых и игорных
салонов и клубов, поголовное увлечение компьютерными играми — это, видимо, знак
бесцельности и безнадежности эпохи, ее бессмысленности и понарошечности, знак
того, что «наша жизнь — игра». Рискну высказать предположение, основанное на
наблюдениях за дочерьми-дошкольницами, о том, что даже в дошкольном возрасте
игра является ведущим видом деятельности ребенка лишь в том случае, если
близкий взрослый не предлагает ребенку иной осмысленной полезной другим
деятельности. Опыт показывает, что в случае наличия такого выбора ребенок чаще
предпочитает реальное нужное дело (помощь родителям и т. п.), нежели игру.
Возвращаясь к нашим терминам, заметим, что так понимаемая игра является
явлением, выходящим за пределы хронотопа ребенка.
В случае отсутствия у воспитанника собственных целей, планов и
надежд «воспитание» сводится к задаче повышения занятости, охвата,
задействованности, надзора за ребенком. Та же ситуация наблюдается если цели
деятельности навязаны взрослыми. Тогда жизнь подростка взрослые пытаются
занять (а не заполнить) мероприятиями, цели которых известны и ясны
(если ясны!) только взрослым. Эти цели не прожиты, не прочувствованы
воспитанником, они «спущены» взрослыми, они ими навязаны, а, как уже
говорилось, навязанные цели освобождают от ответственности за их достижение.
Целенаправленная воспитательная деятельность взрослого становится бессмысленной
суетой для воспитанника. Цель педагога, взрослого сводится к тому, чтобы
«занять», «заполнить» досуг, «охватить» какой-либо деятельностью. Часто
мероприятия проводятся для детей и не становятся событиями их жизни. Их
«отбывают», «отсиживают» (или «отстаивают»), а не проживают.
В этом, на наш взгляд, и есть разница между воспитанием событиями (они наполнены смыслом, так как их цели ясны и приняты ребенком, а значит, порождают опыт и мудрость) и воспитанием мероприятиями (их цели либо неясны, либо навязаны ребенку, а смысл ясен лишь взрослым; их «отбывают», а не проживают). Событие хронотопично и причастно вечности, мероприятие всегда временно.
Рис. 3 Модель исчезновения хронотопа и содержательного времени при утрате смыслов
Особенности выражения психологического хронотопа в мужском и женском романах Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»
УДК 821.
161.1:159.9+821.111:5 159.9 Л. А. Николаева
ОСОБЕННОСТИ ВЫРАЖЕНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ХРОНОТОПА В МУЖСКОМ И ЖЕНСКОМ РОМАНАХ
Рассматриваются особенности выражения такой категории художественного текста, как психологический хронотоп на материале романов Хилари Мантел «An Experiment in Love» и Г. Е. Черчесова «Отзвук». Психологический хронотоп, выделенный из категории хронотопа, является хронотопом персонажей и повествователя, он определяет характер, психологический портрет, взгляды на жизнь повествователя или персонажа. В исследовании прослеживаются изменения, происходящие с психологическим хронотопом на протяжении всего повествования, т. е. показано развитие хронотопа (изменения в характере повествователя и персонажей), изменения взглядов и точек зрения, настроений и поведения участников событий. Также выявлено влияние социального хронотопа на психологический, а именно влияние традиций, нравственных ценностей, культуры народа на характер, взгляды и стремления человека.
Например, влияние обычаев и жизненного уклада на взаимоотношение людей (роман «Отзвук»).
Представлен анализ различий психологического хронотопа в мужском и женском романах. Если в романе Хилари Мантел в построении психологического хронотопа особое внимание уделяется внешности, отражающей внутренний мир персонажей, то в романе Георгия Черчесова в описании психологического хронотопа важен, в первую очередь, характер персонажа.
Ключевые слова: психологический хронотоп, социальный хронотоп, кольцевая структура, «сюжетообразующее» значение, «изобразительное» значение, пространство, время, повествование, персонаж, повествователь.
L. A. Nikolaeva
Peculiarities of the Psychological Chronotope Expression in Novels Written by a Man and a Woman
The peculiarities of expression of such a category of a literary text as a psychological chronotope on the base of the novel “An Experiment in Love” by Hilary Mantel and the novel “Echo” by Georgy Efimovich Cherchesov are observed.
The psychological chronotope was distinguished from the category of chronotope. The psychological chronotope is a chronotope of characters and a narrator, with the help of it nature, psychological portrait, view on life of a narrator or a character can be determined. In the research some changes, that happen with the psychological chronotope are detected, the chronotope development is shown (the changes in the narrator’s and the characters’ nature), as well as the changes of the points of view, the mood and the behavior. Also, the impact of the social chronotope on the psychological chronotope is revealed, namely the influence of traditions, moral values, the culture on the character, views and ambitions of a person. For example, the customs’ and the lifestyle influence on the relations between people (“Echo”).
The analysis of the differences of the psychological chronotope in two different novels — one written by a man and the other is written by a woman — are pointed out.
In the novel “An Experiment in Love” while composing the psychological chronotope attention is paid to the appearance, which reflects the characters’ inner world. On the other hand, in “Echo” in describing the psychological chronotope the nature of the character and the narrator is in the first flight.
Key words: psychological chronotope, social chronotope, circular structure, plot creating meaning, figural meaning, space, time, narration, character, narrator.
НИКОЛАЕВА Лилия Алексеевна — технический редактор NIKOLAEVA Liliya Alekseevna — Technical Editor of the редакции научного журнала «Вестник Северо-Восточного фе- Redaction of the academic periodical “Vestnik of the North-Eastern дерального университета имени М. К. Аммосова». Federal University named after M. K. Ammosov”.
E-mail: [email protected] E-mail: levinasangreal@mail.
ru
Введение
В настоящее время имеется достаточное количество работ, посвященных проблеме хронотопа [1-9]. Понятие хронотопа было введено М. М. Бахтиным. Как видно из названия, в хронотопе происходит слияние двух составляющих: пространства и времени. Время, согласно М. М. Бахтину, уплотняется и сгущается, за счет чего «становится художественно зримым» [1]. В данной категории художественного текста исследователь отдает ведущее начало времени: время определяет пространство, пространство меняется с течением времени [1]. Этой же позиции придерживается и ряд других исследователей [2-5; 9]. Однако нельзя недооценивать значение пространства как составного элемента данной категории. Существует немало работ, в которых пространство рассматривается как основная категория понятия «хронотоп». Например, Ю. С. Котова в своем исследовании «Категория пространства в романе У Голдинга “Повелитель Мух”» описывает антитезу как особенность пространства, что придает категории «необычайную активность» в повествовании [10].
Также по работе М. М. Бахтина можно понять, что время и пространство
— категории взаимозависимые. За счет того, что под влиянием времени пространство претерпевает изменения, оно также приобретает способность измеряться временем, а время, в свою очередь, раскрывается в пространстве [1]. Согласно исследователю, категория хронотопа имеет два значения:
а) «сюжетообразующее» значение («они (время и пространство) являются организационными центрами основных сюжетных событий романа»),
б) «изобразительное» значение («хронотоп как преимущественная материализация времени в пространстве является центром изобразительной конкретизации, воплощения для всего романа») [1].
Исследователь П. Х. Тороп предлагает следующие соответствия хронотопа: уровень топографического хронотопа — наблюдаемый мир; уровнем психологического хронотопа, согласно П.
Х. Торопу, является мир наблюдателей, а метафизическим хронотопом выступает мир, который устанавливает язык описания [11]. Авторы статьи «“Городской текст” в структуре художественного дискурса (на материале “военной” прозы
О. Н. Ермакова)» Д. А. Шеметова и В. Б. Волкова пишут о смешении представлений о пространстве в сознании персонажей, следовательно, хронотоп, где пространство является одной из составляющих, генерируется самосознанием персонажа [12]. Психологический хронотоп был также рассмотрен наряду с другими видами хронотопа в работе А. Б. Темирболата «Категории хронотопа и темпорального ритма в ритме литературы» [8]. Примечательно, например, мнение исследователя о том, что представляет собой социальный хронотоп, который отличается от психологического тем, что в него входят нравственные принципы людей, общественные ориенти-
ры той или иной эпохи. Исследователь также указывает на то, что возможно влияние социального хронотопа на психологический, что мы попытаемся выявить в нашем исследовании.
Исходя из вышесказанного, можно представить себе, насколько многогранна данная категория, насколько она сложна, категорию хронотопа можно рассматривать с разных сторон. В нашем же исследовании мы постараемся рассмотреть особенности выражения психологического хронотопа в произведениях, одно из которых было написано женщиной, а другое — мужчиной.
Психологический хронотоп в романе Хилари Мантел «An Experiment in Love»
Роман «An Experiment in Love» был написан британской писательницей Хилари Мантел. События, происходящие в романе, относятся к 60-м годам XX в. Повествование контаминировано [13], т. е. имеет кольцевую структуру: начало и конец написаны в настоящем времени. Прослеживается спонтанный переход от одного времени к другому. Всего можно выявить три пространственных пласта и три временные точки: детство повествователя, проходящее в маленьком городке, студенческие годы в университете и настоящее время, т.
е. момент повествования, когда Кармел находится у себя дома. В повествовании достаточно много лирических отступлений, красочных описаний предметов действительности и др.
В данном романе мы детально представим в таблице психологический хронотоп подруг повествователя (Кармел) Карины и Линетт, т. к. именно эти два персонажа оставят свой след в памяти Кармел и повлияют на формирование ее психологического хронотопа. Повествователь довольно резко разделяет этих двух персонажей как положительного и отрицательного. Карина, таким образом, становится отрицательным персонажем и, взрослея, вместо того, чтобы развиваться в лучшую сторону, обретает все более угрюмые черты как в характере, так и во внешности. Линетт же, в свою очередь, абсолютно отличается от Карины. Психологический хронотоп девушки дан полным уже в самом первом упоминании о ней. Это объяснимо, т. к. с Кариной Кармел знакома еще с детства, а Линетт она встречает в общежитии, будучи студенткой, где заканчивается повествование и Кармел возвращается в настоящее время, обрамляя произведение в кольцевую структуру.
Психологический хронотоп в романе Георгия Чер-чесова «Отзвук»
Роман «Отзвук», написанный осетинским писателем Георгием Ефимовичем Черчесовым, зрительно отличается от романа Хилари Мантел уже в самом начале повествования: если в повествовании английского романа сразу происходит переход в прошлое, то в «Отзвуке» первые две главы отданы описанию происходящего в настоящем времени. Повествователь будто дает читателю время на то, чтобы он мог «влиться» в повествование,
«освоиться» в нем, тогда как в романе британской писательницы переходы из одного времени в другое более спонтанны, связь между ними порой не всегда понятна сразу. Главный герой романа Олег, от лица которого ведется повествование, рассказывает читателю свою историю любви, время от времени вспоминая свое детство и юность. Здесь мы видим второе отличие от романа «An Experiment in Love», где нами условно были выделены три временных пласта и три пространственных точки (детство, студенчество, настоящее время), в то время как в романе Г.
Е. Черчесова можно остановиться на двух пластах времени и двух точках пространства: детство и юность, настоящее время. Нами было решено объединить детство и юность в одно целое, т. к. эти два периода жизни повествователя проходят на его родине (в одном пространстве) в горах Осетии и таким образом неразрывны друг от друга. Повествование также имеет кольцевую структуру, но переход от настоящего к прошлому не резок, не спонтанен, а довольно мягкий и плавный, можно даже сказать, что он почти не ощутим. Рассказывая о себе, повествователь четко определяет черты в своем характере практически в самом начале произведения, а с течением событий психологический хронотоп повествователя лишь дополняется той или иной деталью, ко-
торая лишь подчеркивает или доказывает определенную черту в характере Олега (повествователя).
Жизнь Олега нелегка. Выдержав и продолжая выдерживать все превратности судьбы: жизнь без отца, приступы матери, усваивая и проходя уроки жизни: умение постоять за себя, близких, помощь младшему и слабому, храбрость за взятие ответственности за друзей (Олег, будучи совсем мальчишкой, по наставлению умирающего Валентина Петровича вывел сверстников из гор в поселок по опасному маршруту), Олег получает самое тяжелое испытание в жизни: первая любовь и первое расставание, которое он должен выдержать не только потому, что он мужчина, но и потому, что он настоящий сын горца.
Любимой Олега становится Эльза, психологический хронотоп которой раскрыт не сразу, а постепенно, и на то есть свои причины, повествователь не желает раскрывать свою душу перед читателем, для него эта девушка очень дорога, он, будто чуть дыша, словно лепесток за лепестком раскрывая бутон цветка, открывает перед читателем психологический хронотоп Эльзы.
Анализ развития психологического хронотопа в мужском и женском романах
Далее по таблице рассмотрим анализ развития психологического хронотопа в мужском и женском романах.
Таблица
Психологический хронотоп в романе Хилари Мантел «An Experiment in Love»
Психологический хронотоп в романе Георгия Черчесова «Отзвук»
Психологический хронотоп Карины
Психологический хронотоп повествователя (Олега)
Психологический хронотоп Карины в течение всего повествования развивается «но наклонной», если в детстве она была довольно милым ребенком, то к концу повествования неред читателем нредстает образ угрюмой, грузной девушки.
Самое раннее воспоминание повествователя (Кармел) о Карине: “I look around, and see Karina. There is a chair empty next to her. She… gives me a benevolent smile. She is wearing a yellow and fluffy, the colour of a new chicken in a picture book. Her plaits are fat and bound with white ribbons looped into flamboyant bows. From the braids and all around her head tiny threads or wires of hair stand out, white-blonde, quivering” — «Я осмотрелась вокруг и увидела Карину. Стул рядом с ней был свободен. Она приветливо улыбнулась мне. На ней надето что-то желтое и пушистое, отчего она кажется похожей на цыпленка из картинки в книжке. Ее толстые косы заплетены в белые ленты с цветастыми бантами на концах. Из прически выбиваются маленькие, светлые волоски, которые шевелятся от малейшего дуновения ветра» [14, p. 14-15]. В этом отрывке образ Карины вызывает только положительные ассоциации, однако немного спустя повествователь снова дает описание Карины, но уже повзрослевшей: “. plump hands and big square teeth.
She was a head taller than me and her shoulders were broad, her bones large and raw”
— «… пухлые руки и большие квадратные зубы… Она (Карина) была на голову выше меня, у нее были широкие кости, косая сажень в плечах» [14, p. 28-29].
Далее рассмотрим сравнение двух разных образов девушки: “Karina had changed a lot over the last couple of years… At twelve she was one of those matronly little girls, who remind you of the well-upholstered women of sixty. But by the time she was seven-
Психологический хронотоп Олега дан в полной форме еще в хронотопе детства повествователя. В своих воспоминаниях Олег рассказывает как он учился быть отважным, ответственным, трудолюбивым. В этом плане примечательно воспоминание из детства, когда дети решили дать клятву:
«-… никогда не подведем друг друга.
— Даже в малом! — закричал я.
Валентин Петрович кивнул головой в знак согласия:
— Правильно, Олег. Это очень важно, и в малом быть верными друг другу.» [15, с. 16]. Мальчик клятвенно обещает быть верным и надежным, быть настоящим мужчиной. Олег уже в детстве он знал, кто он, старался вести себя как взрослый: «“Мне уже двенадцать, — внушал я себе, — я сын горца, мне плакать никак нельзя, застанет кто — на всю жизнь позор”, — но слезы бежали по щекам» [15, с. 9].
В следующем отрывке Олег уже повзрослевший, ему знакомы слова дружба, ответственность, уважение, единственное, что для него еще мало знакомо, — это любовь: «Вот только распрощались с итальянцами и уже приближаемся к Германии. Ансамблю предстояло гастролировать в ФРГ, на земле Гессена, а потом и в Мюнхене. В родном городе Эльзы.
А что если она узнает про концерт? Что будет? Я боялся этой встречи и жаждал ее.» [15, с. 43]. Повествователь задает риторические вопросы: он полон неуверенности, погружен в свои мысли, он использует антитезу в предложении «боялся — жаждал», что также говорит о неуверенности и буре эмоций. Далее психологический хронотоп Олега рассмотрим во взаимодействии с психологическим хронотопом Эльзы.
teen, she had become a dark, forceful presence, strong and sulky. Her hair had dimmed to a nondescript brown, her skin thickened and become muddy. When she followed me on to the bus in the mornings, I felt as if my conscience were coming after me, ready to fell me with one blow” — «Карина сильно изменилась за последние несколько лет. В двенадцать она была пышечкой, напоминающей крепко сбитых женщин шестидесятых годов … Но к семнадцати годам она вся потемнела, окрепла, поступь ее стала тяжелой, а взгляд — хмурым. Волосы приобрели тусклый брюнетистый оттенок, неподдающийся описанию, кожа огрубела, цвет лица стал неровным.
Когда мы по утрам ходили вместе на автобусную остановку, мне казалось, будто это моя совесть идет у меня за спиной, готовая расправиться со мной одним ударом» [14, p. 146-147].
Психологический хронотоп Линетт Психологический хронотоп Эльзы
Психологический хронотоп Линетт дан полным уже при первых упоминаниях о ней: “I liked her even before she spoke: she was pale, neat and delicate, with a brunette’s glitter and many gold rings ” — «Она мне сразу понравилась, еще даже не успев ничего сказать: изящная, утонченная, брюнетка с фарфоровой кожей и сияющими волосами, тонкие пальчики которой блестели от золотых колец» [14, p. 55-56]. Однако в Линетт повествователю нравится не только внешность. В следующем примере читатель узнает, что Линетт, будучи еврейкой, старается не забывать горьких лет войны своего народа: “.when one looks back to the war. one should just breed” «. когда вспоминаешь о войне.
понимаешь, что самое главное в жизни — это рождение детей» [14, p. 223]. Исходя из данного отрывка можно сказать, что Линетт обладает состраданием, старается жить так, как велит совесть. На протяжении практически всего повествования Олег упоминает о некой женщине, лицо которой он всякий раз пытается разглядеть в зале, во время выступлений на сцене: «Во время исполнения “Шоя” луч прожектора прошелся по рядам зрителей, и мне вновь стало не по себе, опять почудилось знакомое лицо. Я молил судьбу, чтоб поскорее закончился концерт и я успел добежать до того места в шестом ряду — теперь я засек его глазами.» [15, с. 13]. Образ девушки туманен, чем и интригует читателя, повествователь как бы подготавливает его, заинтересовывает таинственным образом незнакомки, перед тем как раскрыть свои отношения с девушкой, из чего становится ясным, что девушка для повествователя дорога. В первый раз Олег встретил Эльзу «. когда работал бульдозеристом на стройке в трех километрах от аула» [15, с. 22]. Повествователь мало говорит о внешности девушки, гораздо больше внимания он уделяет таким деталям как голос, взгляд, улыбка: «Она, не скрывая лукавой улыбки, наблюдала за мной» [15, с.
23], «В ее голосе мне послышалось не только сочувствие и раскаяние, но и поддразнивание» [15, с. 23]. Из отрывков ясно, что девушка довольно самоуверенная, бесстрашная, но с течением времени, свою надменность она сменит на ласковость и беззащитность: «Нежный ее шепот» [15, с. 29], «Ее взволнованное дыхание» [15, с. 29]. Образ Эльзы повествователь раскрывает постепенно, бережно, с любовью. Она так и остается для него нежной и желанной.
Взаимодействие психологических хронотопов Карины и Линетт Взаимодействие психологических хронотопов Олега и Эльзы
Отношения между девушками нельзя назвать гладкими, они практически не меняются на протяжении повествования, поэтому мы рассмотрим их на одном примере: “One night Lynette came to our room, looking defeated. sighed. ‘I’ve tried to break the ice,’ she complained. ‘But Karina, it’s like. it’s like pounding my head on a bleedin’ brick wall. ’ «Однажды ночью Линетт, грустная отчего-то, вошла к нам в комнату.
вздохнула. “Я пыталась растопить лед в отношениях с ней,” посетовала она. “Но Карина, это как. это все равно, что биться головой о проклятую кирпичную стену” [14]. Неудивительно, что завершением этих отношений является пожар, который устроила Карина, чтобы устранить неприятную ей, но ни в чем неповинную девушку. Развитие взаимодействия психологических хронотопов Олега и Эльзы неразрывно связано с развитием психологического хронотопа самой Эльзы. Если вначале они только начинали привыкать друг к другу: «Оценив мой злой юмор, она рассмеялась, как-то очень мелодично, будто, колокольчик потревожили. И от этого смеха у меня слегка зашлась душа, какое-то незнакомое чувство то ли страха, то ли восторга сковало меня, и я оторопело уставился на нее. Наверное, взгляд у меня был очень странный, потому что она вдруг испуганно замолчала, прикрыв рот ладонью» [15, с. 23], то потом влюбленные уже не могли представить себя друг без друга: «Я повернулся к Эльзе и увидел вблизи ее яркие, подрагивающие губы.
.. Моя рука жадно обхватила ее, губы отыскали ее уста. Сколько раз мне это снилось! И вот сон сбывался. Мир перестал существовать. Все исчезло; ночная темень, шум водопада, коварная трасса, и во всей вселенной мы остались одни…» [15, с. 29]. Однако Олег и Эльза не могут быть друг с другом, т. к. они — представители двух вражеских народов, он — осетин, мать которого со страхом вспоминает ужас Бухенвальда [16], и она, хотя и не знавшая, что такое фашизм, все же была немкой, что уже исключало возможность быть с Олегом: «И простить про-
шлое нельзя, и не простить… нельзя… Мама моя — жертва истории. И я — жертва истории. Вот теперь и ты — жертва истории. Значит, мы со злом в одной цепи. Поженись мы, ведь и наши дети будут жертвами истории. И для них готовы звенья цепи… Не выбив звена из этой цепочки зла, не найти выхода» [15, с. 40]. В данном отрывке мы видим какое сильное влияние имеет социологический хронотоп на психологический.
События прошлого хоть и прошли, след истории все же остался в сознании людей. Представители вражеских (пусть и в прошлом) народов не могут разрешить себе быть друг с другом.
Проанализировав психологический хронотоп в обоих романах, поясним некоторые моменты. В мужском романе психологические хронотопы Эльзы и повествователя отличаются тем, что в них практически отсутствует описание внешности. Особенно это можно наблюдать в психологическом хронотопе Олега. Для женского же романа описание внешности очень важно, т. к. оно имеет отражение во внутреннем мире персонажа. В психологическом хронотопе Карины огромное внимание уделяется ее внешности и метаморфозам в ней, вместе с изменениями во внешности меняется и характер девушки. Психологический хронотоп Линетт также изобилует описанием внешности девушки, но в данном случае для повествователя было особенно важным подчеркнуть добрый нрав подруги, что мы видим в реплике Линетт, в которой она делится своими мыслями о войне, о том какие уроки необходимо извлечь из прошлого.
Говоря о развитии психологических хронотопов в повествовании, обратим внимание на то, что некоторые хронотопы были даны в полной мере в первых упоминаниях о персонаже или повествователе, а другие развивались в течение событий. К первым можно отнести психологические хронотопы Олега («Отзвук») и Линетт («An Experiment in Love»), а ко вторым — Карину и Эльзу Психологический хронотоп Олега довольно стабилен, его поступки в различных ситуациях вполне объяснимы определенными чертами его характера, который вполне понятен еще в хронотопе детства. Психологический хронотоп Линетт дан полным, т. к. повествователь знакомится с ней в общежитии, где и завершается повествование, т. е. повествователь знала Линетт в определенный отрезок времени, когда не происходило никаких изменений в психологическом хронотопе девушки. Теперь перейдем к Карине и Эльзе. Карина — самый яркий персонаж по развитию психологического хронотопа, ее начальный хронотоп абсолютно отличается от последнего, вспомним, например, первый отрывок в таблице, где Карина сравнивается с маленьким цыпленком.
Милый образ ребенка никак не вяжется с тем, что видит читатель потом: — «.пухлые руки и большие квадратные зубы. Она (Карина) была на голову выше меня, у нее были широкие кости, косая сажень в плечах» [14, p. 28-29]. Психологический хронотоп Эльзы не меняется в худшую сторону, здесь уместнее сказать, что он раскрывается со временем. Повествователь со всей осторожностью, шаг
за шагом открывает перед читателем образ своей любимой, чем и объясняется такого рода развитие психологического хронотопа Эльзы. Необходимо также вспомнить диалог двух влюбленных, в котором можно проследить влияние социологического хронотопа на психологический, когда нравственные ориентиры людей идут вразнобой с внутренним миром персонажей, их чувствами и желаниями. Война может объединять людей, из лютых врагов сделать верных товарищей, но она может и разъединить их, не жалея ни сломанных судеб, ни несчастной любви и не важно, что страшное время прошло, память людей хранит многое.
Заключение
Итак, мы рассмотрели особенности развития психологического хронотопа в мужском и женском романах, однако уделим внимание различиям в их выражении. Для женского романа характерно описание внешности персонажа и его неразрывность с внутренним миром героя, а значит с его психологическим хронотопом. В мужском романе этому моменту внимание практически не уделяется, для повествователя гораздо важнее состояние персонажа, отображение качеств его характера. Можно также отметить, что психологический хронотоп в женском романе более красочен, детализирован, усложнен, повествователь использует большое количество эпитетов, сравнений, в мужском же романе психологический хронотоп более упрощенный, можно сказать сдержанный в чувствах и эмоциях.
Таким образом, нами были выявлены особенности выражения психологического хронотопа в мужском и женском романах на примере романа Хилари Мантел «An Experiment in Love» и романа Георгия Черчесова «Отзвук».
Л и т е р а т у р а
1. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике [Электронный ресурс]: сайт по филологии. — сайт — Худож. лит., 1975. — Режим доступа: http://philologos.narod.ru/bakhtin/hronotop/hronmain.html (дата обращения: 27.05.2014).
2. Белоусова Е. Г. Темпоральный компонент хронотопа романа Т. Пратчеттатне Light Fantastic [Электронный ресурс]: многопредмет. науч. журн. / М. «Грамота». — Электрон. журн.
— Режим доступа: www. gramota.net/materials/1/2011/6/75.html (дата обращения: 27.05.2014).
3. Корнякова Л. Ю. Особенности репрезентации и текстообразующая роль концептуального времени текста (на примере рассказа А. П. Чехова «О Любви») [Электронный ресурс] : многопредмет. науч. журн.
/ М. «Грамота». — Электрон. журн.
— Режим доступа: www.gramota.net/materials/l/2009/2-2/28.html (дата обращения: 27.05.2014).
4. Микешина Л. А. Опыт постижения времени в логике и гуманитарном знании [Электронный ресурс]: научная электронная библиотека «КиберЛенинка». — Электрон. библиотека — режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/fenomen-hronotopa-kak-metod-filologicheskogo-analiza-teksta (дата обращения: 27.05.2014).
5. Набережнова З. Г. Категория времени как один из эле-
ментов языковой картины мира [Электронный ресурс]: много-нредмет. науч. журн. / М. «Грамота». — Электрон. журн. — Режим доступа: www.gramota.net/materials/l/20ll/l0/57.html
(дата обращения: 27.05.2014).
6.
Печетова Н. Ю. Языковые средства организации хронотопа в рассказах Л. Петрушевской // Вестник СВФУ Т. 10, № 5 — Северо-Восточный федеральный университет имени М. К. Аммосова, 2013. — С. 101-105.
7. Пластинина Н. А. Феномен хронотопа как метод филологического анализа текста [Электронный ресурс]: научная электронная библиотека «КиберЛенинка». — Электрон. библиотека — режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/fenomen-hronotopa-kak-metod-filologicheskogo-analiza-teksta (дата обращения: 27.05.2014).
8. Темирболат А. Б. Категории хронотопа и темпорального ритма в литературе [Электронный ресурс] Монография.
— Алматы: Ценные бумаги, 2009. — 504 с. ISBN 978-601-247032-1 — Режим доступа: http://chronos.msu.ru/old/RREPORTS/ temirbolat_ab-kategoriya_hronotopa.pdf (дата обращения:
27.05.2014).
9. Туфанова О. А. Структура художественного времени в
«Житии» Протопопа Аввакума [Электронный ресурс]: много-предмет. науч. журн. / М. «Грамота». — Электрон. журн. — Режим доступа: www.gramota.net/materials/l/2009/2-3/64.html
(дата обращения: 27.05.2014).
10. Котова Ю. С. Категория пространства в романе У Голдинга «Повелитель Мух» [Электронный ресурс]: многопред-мет. науч. журн. / М. «Грамота». — Электрон. журн. — Режим доступа: www.gramota.net/materials/l/2009/ll-2/53.html (дата обращения: 27.05.2014).
11. Торон П. Х. Хронотоп [Электронный ресурс]: электронная библиотека — Режим доступа: http://diction.chat.ru/xronotop. html (дата обращения: 27.05.2014).
12. Шеметова Д. А., Волкова В. Б. «“Городской текст” в структуре художественного дискурса (на материале “военной” прозы О. Н. Ермакова») [Электронный ресурс]: Научно-практические конференции ученых и студентов с дистанционным участием. Коллективные монографии — Режим доступа: http://
sibac.info/index.php/2009-07-0l-l0-2l-l6/40l0-l-r———-lr—
(дата обращения: 21.05.2014).
13. Николина Н. А. Филологический анализ текста [Электронный ресурс]: энциклопедия книг «Либрусек». — Электрон. энциклопедия — Режим доступа: http://lib.rus.ec/b/205832/read (дата обращения: 27.05.2014).
14. Mantel H. An Experiment in Love / Hilary Mantel — L.: Harper Perennial 2004. — 266 p.
15. Черчесов Г. Е. Отзвук [Электронный ресурс] Роман. Владикавказ, «Ир», 1994. ISBN 5-7534-0702-1 — режим досту-
па: http://vk.com/docl4l0483_l804ll392?hash=2fdb5al8le8990 f70c&dl=d8c5f0f5e38lfalf2b (дата обращения: 27.05.2014).
16. Михалева Ю. Кто такая «фрау Абажур»? Эльза Кох -ужас Бухенвальда с женским лицом [Электронный ресурс]: познавательный журнал «ШколаЖизни.ру». — Электрон. журнал
— режим доступа: http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-296l3/ (дата обращения: 28.05.2014).
R e f e r e n c e s
1. Bakhtin M. M. Formy vremeni i khronotopa v romane.
Ocherki po istoricheskoi poetike [Elektronnyi resurs]: sait po filologii. — sait — Khudozh. lit., 1975. — Rezhim dostupa: http:// philologos.narod.ru/bakhtin/hronotop/hronmain.html (data
obrashcheniia: 27.05.2014).
2. Belousova E. G. Temporal’nyi komponent khronotopa romana T. Pratchettatne Light Fantastic [Elektronnyi resurs]: mnogopredmet. nauch. zhurn. / M. «Gramota». — Elektron. zhurn.
— Rezhim dostupa: www.gramota.net/materials/l/20ll/6/75.html (data obrashcheniia: 27.05.2014).
3. Korniakova L. Iu. Osobennosti reprezentatsii i tekstoobrazuiushchaia rol’ kontseptual’nogo vremeni teksta (na primere rasskaza A. P. Chekhova «O Liubvi») [Elektronnyi resurs]
: mnogopredmet. nauch. zhurn. / M. «Gramota». — Elektron. zhurn.
— Rezhim dostupa: www.gramota.net/materials/l/2009/2-2/28.html (data obrashcheniia: 27.05.2014).
4. Mikeshina L. A. Opyt postizheniia vremeni v logike i gumanitarnom znanii [Elektronnyi resurs]: nauchnaia elektronnaia biblioteka «KiberLeninka». — Elektron. biblioteka — rezhim dostupa: http://cyberleninka.ru/article/n/fenomen-hronotopa-kak-metod-filologicheskogo-analiza-teksta (data obrashcheniia: 27.05.2014).
5. Naberezhnova Z. G. Kategoriia vremeni kak odin iz elementov iazykovoi kartiny mira [Elektronnyi resurs]: mnogopredmet. nauch. zhurn. / M. «Gramota». — Elektron. zhurn. — Rezhim dostupa: www. gramota.net/materials/l/20ll/l0/57.html (data obrashcheniia:
27.05.2014).
6. Pechetova N. Iu. Iazykovye sredstva organizatsii khronotopa v rasskazakh L. Petrushevskoi // Vestnik SVFU. T. 10, № 5 -Severo-Vostochnyi federal’nyi universitet imeni M. K. Ammosova, 2013. — S. 101-105.
7. Plastinina N. A. Fenomen khronotopa kak metod filologicheskogo analiza teksta [Elektronnyi resurs]: nauchnaia elektronnaia biblioteka «KiberLeninka». — Elektron. biblioteka
— rezhim dostupa: http://cyberleninka.ru/article/n/fenomen-
hronotopa-kak-metod-filologicheskogo-analiza-teksta (data
obrashcheniia: 27.05.2014).
8. Temirbolat A. B. Kategorii khronotopa i temporal’nogo ritma
v literature [Elektronnyi resurs] Monografiia. — Almaty: Tsennye bumagi, 2009. — 504 s. ISBN 978-601-247-032-1 — Rezhim dostupa: http://chronos.msu.ru/old/RREPORTS/temirbolat_ab-
kategoriya_hronotopa.pdf (data obrashcheniia: 27.05.2014).
9. Tufanova O. A. Struktura khudozhestvennogo vremeni v
«Zhitii» Protopopa Avvakuma [Elektronnyi resurs]: mnogopredmet. nauch. zhurn. / M. «Gramota». — Elektron. zhurn. — Rezhim dostupa: www.gramota.net/materials/l/2009/2-3/64.html (data
obrashcheniia: 27.05.2014).
10. Kotova Iu. S. Kategoriia prostranstva v romane U. Goldinga «Povelitel’ Mukh» [Elektronnyi resurs]: mnogopredmet. nauch. zhurn. / M. «Gramota». — Elektron. zhurn. — Rezhim dostupa: www. gramota.net/materials/l/2009/ll-2/53.html (data obrashcheniia:
27.05.2014).
11. Torop P. Kh. Khronotop [Elektronnyi resurs]: elektronnaia biblioteka — Rezhim dostupa: http://diction.chat.ru/xronotop.html (data obrashcheniia: 27.05.2014).
12. Shemetova D. A., Volkova V. B. «“Gorodskoi tekst” v strukture khudozhestvennogo diskursa (na materiale “voennoi” prozy O. N. Ermakova») [Elektronnyi resurs]: Nauchno-prakticheskie konferentsii uchenykh i studentov s distantsionnym uchastiem. Kollektivnye monografii — Rezhim dostupa: http://
sibac.info/index.php/2009-07-01-10-21-16/4010-l-r———lr— (data
obrashcheniia: 21.05.2014).
13. Nikolina N. A. Filologicheskii analiz teksta [Elektronnyi resurs]: entsiklopediia knig «Librusek». — Elektron. entsiklopediia
— Rezhim dostupa: http://lib.rus.ec/b/205832/read (data
obrashcheniia: 27.05.2014).
14. Mantel H. An Experiment in Love / Hilary Mantel — L.: Harper Perennial 2004. — 266 p.
15. Cherchesov G. E. Otzvuk [Elektronnyi resurs] Roman. Vladikavkaz, «Ir», 1994. ISBN 5-7534-0702-1 — rezhim dostupa: http://vk.com/doc1410483_180411392?hash=2fdb5a181e8990f70 c&dl=d8c5f0f5e381fa1f2b (data obrashcheniia: 27.05.2014).
16. Mikhaleva Iu. Kto takaia «frau Abazhur»? El’za Kokh
— uzhas Bukhenval’da s zhenskim litsom [Elektronnyi resurs]: poznavatel’nyi zhurnal «ShkolaZhizni.ru». — Elektron. zhurnal -rezhim dostupa: http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-29613/ (data obrashcheniia: 28.05.2014).
Хронотоп — это… Что такое Хронотоп?
Хроното́п (от др.-греч. χρόνος, «время» и τόπος, «место») — «закономерная связь пространственно-временных координат»[1]. Термин, введённый А.А. Ухтомским в контексте его физиологических исследований, и затем (по почину М. М. Бахтина) перешедший в гуманитарную сферу. «Ухтомский исходил из того, что гетерохрония есть условие возможной гармонии: увязка во времени, в скоростях, в ритмах действия, а значит и в сроках выполнения отдельных элементов, образует из пространственно разделенных групп функционально определенный «центр»»[2]. Ухтомский ссылается на Эйнштейна, упоминая «спайку пространства и времени» в пространстве Минковского. Однако он вводит это понятие в контекст человеческого восприятия: «с точки зрения хронотопа, существуют уже не отвлеченные точки, но живые и неизгладимые из бытия события»[3].
М.М. Бахтин также понимал под хронотопом «существенную взаимосвязь временны́х и пространственных отношений[4]».
«Хронотоп в литературе имеет существенное жанровое значение. Можно прямо сказать, что жанр и жанровые разновидности определяются именно хронотопом, причем в литературе ведущим началом в хронотопе является время. Хронотоп как формально-содержательная категория определяет (в значительной мере) и образ человека в литературе; этот образ всегда существенно хронотопичен. … Освоение реального исторического хронотопа в литературе протекало осложненно и прерывно: осваивали некоторые определенные стороны хронотопа, доступные в данных исторических условиях, вырабатывались только определенные формы художественного отражения реального хронотопа. Эти жанровые формы, продуктивные в начале, закреплялись традицией и в последующем развитии продолжали упорно существовать и тогда, когда они уже полностью утратили свое реалистически продуктивное и адекватное значение. Отсюда и существование в литературе явлений глубоко разновременных, что чрезвычайно осложняет историко-литературный процесс».— Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе
Благодаря работам Бахтина термин получил значительное распространение в русском и зарубежном литературоведении. Из историков его активно использовал медиевист Арон Гуревич.
В социальной психологии под хронотопом понимают некоторую характерную коммуникативную ситуацию, повторяющуюся в определённом времени и месте. «Известны хронотоп школьного урока, где формы общения заданы традициями обучения, хронотоп больничной палаты, где доминирующие установки (острое желание излечиться, надежды, сомнения, тоска по дому) накладывают специфический отпечаток на предмет общения, и др.»[5]
Примечания
- ↑ Ухтомский А.А. Доминанта. — СПб.: Питер, 2002- с. 347.
- ↑ Большой психологический словарь. Сост. Мещеряков Б., Зинченко В. Олма-пресс. 2004.
- ↑ Ухтомский А.А. Доминанта. — СПб.: Питер, 2002. — С. 342
- ↑ Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. : Сб. — М.: Худож. лит, 1975. — С. 234-407. Термин также активно используется в работах Бахтина «Проблемы творчества Достоевского» и «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса».
- ↑ Общая психология. Словарь / Под ред. А.В. Петровского //Психологический лексикон. Энциклопедический словарь в шести томах / Ред.-сост. Л.А. Карпенко. Под общ. ред. А.В. Петровского. — М.: ПЕР СЭ, 2005.
Литература
Ссылки
Хронотоп: культура и онтогенез
Организатор лекций: Управление координации, планирования НИР и подготовки научных кадров МГППУ
Информационные партнеры:
Портал психологических изданий www.psyjournals.ru
Агенство психологических новостей www.psypress.ru
Детская психология для специалистов www.childpsy.ru
Лекции проходят при поддержке Управления информационных технологий МГППУ.
Москва, ул. Сретенка, 29, МГППУ (1 минута от м. Сухаревская)
Аудитория: 311 (ведется видеозапись лекции)
Вход по предварительной регистрации по e-mail: [email protected]
Публичные лекции по психологии
III цикл «Перспективные направления в современной психологии»
Лектор: Толстых Наталия Николаевна, доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой социальной психологии развития факультета социальной психологии МГППУ.
Аннотация
Каждая культура характеризуется своими представлениям о пространстве и времени, выступающими в определенном единстве, – своим хронотопом. В ходе развития каждый человек впитывает эти представления, и они во многом начинают определять и его картину мира, и его представления о своей жизни в пространстве и времени, и в конечном итоге всю его жизнедеятельность. Как писал Лев Толстой: «Жизнь есть расширение пределов, в которых заключен человек».
О том, как происходит расширение этих пределов в пространстве и времени в разные периоды детства, о психологических закономерностях становления индивидуального хронотопа, о развитии временной перспективы личности, пойдет речь в этой лекции.
Материалы лекции позволят по-новому взглянуть на процесс психического и личностного развития на детско-юношеском этапе онтогенеза.
Видео лекций: www.youtube.com/mgppu
Управление координации, планирования НИР и подготовки научных кадров МГППУ
Тел: (495) 623-06-95 (координатор Владимир Елисеев)
Email: [email protected]
Хронотоп восточных религиозных систем в интерпретации К. Г. Юнга – Міфологічний простір і час у сучасній культурі – Новий Акрополь
Хронотоп восточных религиозных систем в интерпретации К. Г. Юнга
Ковалева Н.И., Одесский национальный политехнический университет
Юнг обращается к сакральным текстам Индии, Тибета и Китая в связи с проблемой контакта восточных религиозных систем с западной цивилизацией, которая пребывает в кризисе, связанном с ее «разбожествлением», причина чего — в гипертрофии рационального начала, ущемлении бессознательного.
Юнг онтологизирует психологическое, являющее, по его мнению, метафизические конструкции в единственно доступном научному исследованию виде. Восточные религиозные системы рассматриваются как несущие метафизическое содержание в психике в «живом виде», в отличие от западных.
Анализ мифологического хронотопа в буддизме и тантрическом ламаизме («Бадхо-Тходол») Юнг основывает на постулатах вневременной сущности души, идее качественных различий между ступенями сознания и идее души как того, что полагает дистинкции метафизических сущностей, т.е. является не только условием метафизической реальности, но и самой этой реальностью.
Как и в архаических мифологических системах, хронотоп буддизма и ламаизма построен на оппозициях тьмы/света, хаоса/порядка и других, сводимых в итоге к оппозиции смерти/рождения, и представляет собой описание путешествия культурного героя, проходящего через обряд инициации, т.е. символическую смерть, к новому рождению. В тибетском сакральном тексте хронотоп обозначен путешествием души от момента смерти до момента нового рождения. Этот период (49 символических дней) разделен на три фазы, соответствующие, по Юнгу, трем различным психологическим состояниям. Вектор этого движения направлен сверху вниз — когда в процессе умирания достигается наивысшая степень прозрения и просветленности, затем, через погружение и отчуждение сознания от спасительной истины происходит обратное приближение к «сфере животных инстинктов» и к новому физическому воплощению. Это движение Юнг интерпретирует как процесс инициации, нацеленный на восстановление божественности души, утраченной ею при рождении. Уровни пространства, которые проходит душа, анализируются Юнгом в терминах аналитической психологии как качественно различные психологические состояния.
Низшей сфере этого пространства, последней по времени прохождения и предшествующей новому рождению, соответствует слой личного бессознательного. В европейской культуре формой этого процесса инициации, происходящего в обратном направлении, является фрейдистский психоанализ с его идеями инфантильно-сексуальных переживаний, «Эдипова комплекса» и др. Однако анализом этого уровня переживаний (низшего в тибетской мифологии) западная рациональность, по Юнгу, и достигает своего предела.
Вторую пространственную сферу тибетского хронотопа Юнг связывает с учением о карме, трактуя ее как психическую наследственность и фактически отождествляя с бессознательными доминантами. Движение души в этом пространстве есть погружение в коллективное бессознательное, содержащее рожденные силой воображения архетипы, в процессе которого душа переживает транссубъективную действительность, в которой скрыто интуитивное осознание общей природы мира и переживания мира. Именно эта интуиция и позволяет прекратить разыгрываемые бессознательными силами иллюзии, вследствие чего хаос бессознательного превращается в упорядоченность, символически выраженную образом мандалы, объединяющей макро — и микрокосм. Мандала выступает как психокосмическая модель, символизирующая достижение транссубъективных глубин бессознательного, наделенная порядком и гармонией и выражающая всеохватывающее единство. Это единство Юнг интерпретирует как синтез сознательного и бессознательного, центром которого, согласно восточным учениям, и является душа как «тот, кто дает все данности». Согласно еще более определенному высказыванию Юнга, центром сакрального пространства, символизируемого мандалой, является сам медитирующий, что означает осознание тождества: медитирующий равен божеству, чем уничтожается всякая двойственность и достигается просветление. Юнг подчеркивает неприемлемость такого отношения к божественному для западной (христианской) традиции, где максимум «слияния» обозначается формулой «Бог во мне».
Осознание тождества глубинных оснований души и Абсолюта происходит на высшем (первом, наступающем в процессе умирания) уровне сакрального пространства и означает возвращение души к ее сущности — безвременному изначальному состоянию. Душа не переживает (тем более не отображает) сакральное, а в своей сущностной архетипической мирообъемлющей глубине его содержит.
КОНЦЕПЦИЯ ХРОНОТОПА М.М. БАХТИНА: ИСТОРИЯ, СФЕРЫ ПРИМЕНЕНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
ByadminКОНЦЕПЦИЯ ХРОНОТОПА М.М. БАХТИНА: ИСТОРИЯ, СФЕРЫ ПРИМЕНЕНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Cборник материалов конференции «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия», 2014 г.
Кудряшов Игорь Александрович,
д.филол.н.., профессор кафедры теории языка и русского языка
Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета
(г.Ростов-на-Дону, Россия)
Бессонова Татьяна Михайловна,
магистрант Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета
(г.Ростов-на-Дону, Россия)
КОНЦЕПЦИЯ ХРОНОТОПА М.М. БАХТИНА: ИСТОРИЯ, СФЕРЫ ПРИМЕНЕНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
В 20-30 гг. прошлого столетия в советской психологии и лингвистике был сформулирован особый подход к исследованию проблемы взаимодействия языка и мышления, в рамках которого социальный аспект коммуникативной деятельности и диалога предстает парадигматическим (М.М. Бахтин; В.Н. Волошинов; Л.С. Выготский; Л.П. Якубинский). В рамках данного аспекта язык интерпретируется как проявление диалогической деятельности и социальной активности собеседников, речь занимает приоритетное положение по отношению к мышлению, а высказывание как продукт диалога имманентно является оценочным (Выготский, 1956; Якубинский, 1986).
В этой связи, в частности, М.М. Бахтин утверждает, что «Всякое высказывание … имеет своего автора, которого мы слышим в самом высказывании как творца его. О реальном авторе, как он существует вне высказывания, мы можем ровно ничего не знать. И формы этого реального авторства могут быть очень различны. Какое-нибудь произведение может быть продуктом коллективного труда, может создаваться преемственным трудом ряда поколений и т. п ., – все равно мы слышим в нем единую творческую волю, определенную позицию, на которую можно диалогически реагировать. Диалогическая реакция персонифицирует всякое высказывание, на которое реагирует» (Бахтин, 1996, 165).
Все формы речи реализуются в соответствии с характеристиками адресата, непосредственно присутствующего/ отсутствующего в момент инициации высказывания (Л.С Выготский, Л.П. Якубинский), а языковые формы существуют как голоса Других (М.М. Бахтин), которые в дальнейшем могут цитироваться, видоизменяться и разнообразиться в высказываниях других голосов. Вследствие того, что языковые формы мигрируют от одного речевого события к другому речевому событию, приобретая разнообразные формы, высказывания потенциально становятся формой выражения многоголосия, одновременно манифестируя несколько точек зрения, в обязательном порядке требуют ответной реакции. Внутренняя речь/ диалог – предварительное условие реализации письменной речи, повествовательных форм.
Ключевую роль в понимании представлений М.М. Бахтина о повествовательных формах и их эволюции занимает понятие хронотопа, учитывающего специфические взаимоотношения темпоральной и пространственной оси повествовательного текста. Исходно разработанная как аналитический инструмент установления специфики романного повествования, концепция хронотопа в настоящий момент интерпретируется как концептуальный механизм для исследовательского углубления разнообразных сфер нарротологии, теории восприятия, когнитивных подходов к литературному тексту и даже гендерных исследований.
В отличие от формалистских и структуралистских подходов к повествовательному времени и пространству, М.М. Бахтин полагает, что данные две категории образуют фундаментальное единство, в том числе и на уровне человеческого восприятия повседневной действительности. Эта имманентная взаимосвязность темпоральных и пространственных отношений, обозначаемая термином «хронотоп», оказывается изоморфной акту моделирования мира, лежит в основании каждого повествовательного текста, включая целостное комбинирование пространственных и временных индикаторов.
В данной связи М.М. Бахтин пишет о том, что «в литературно-художественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Этим пересечением рядов и слиянием примет характеризуется художественный хронотоп» (Бахтин, 1975, 235).
Таким образом, главным допущением М.М. Бахтина предстает идея о том, что повествовательные тексты формируются не только последовательностью диегетических событий и речевых актов, но также – и возможно, в первую очередь – конструированием особого виртуального мира хронотопа. Как указывает сам исследователь, эпистемологические основания подобной концепции повествовательного времени и пространства уходят своими корнями как в философию Эммануила Канта, так и теорию относительности Альберта Эйнштейна. Из воззрений Э. Канта М.М. Бахтин заимствует мысль о том, что время и пространство, по существу, являются категориями, с опорой на которые человек воспринимает (в акте перцепции) и структурирует окружающий мир и, следовательно, они предстают неотъемлемыми формами познания.
Поскольку рассматриваемые нами категории, по М.М. Бахтину, не образуют трансцендентных абстракций, а являются формами наиболее близкой реальности, в отдельных интерпретациях философский компонент бахтинской теории определяется сквозь призму неокантианских воззрений. Б. Шольц, однако, убедительно показал, что Э. Кант и М.М. Бахтин – в зависимости от фокуса своих научных интересов – квалифицируют время и пространство в сходном исследовательском ключе. Если Э. Кант – через время и пространство – предпринимает попытку разобраться в универсальной системе человеческого восприятия, то М.М. Бахтин осуществлял поиск исторических свидетельств подобной перцептивной деятельности в том виде, в котором эта деятельность манифестируется в художественных текстах (Scholz, 2003, 155).
Достижения в математике и физике, современные М.М. Бахтину, стали веским основанием для таких воззрений, в соответствии с которыми природа пространственно-временных конфигураций в повествовательных мирах – не совсем идентичных пониманию пространства и времени А. Эйнштейном (время как четвертое измерение пространства) – не имеет ничего общего с принципами теории относительности. Во-первых, как в физическом, так и в виртуальных мирах, как мы уже отметили, наблюдается внутренняя взаимозависимость пространства и времени, поскольку в обеих сферах хронология не может быть отделена от событий, как справедливо и обратное.
Событие – единица диалогического характера, в равной степени как и соотношение: какое-либо событие происходит только тогда, когда имеет место какое-либо другое событие, сравнение этих событий выявляет факты изменений во времени и пространстве. Во-вторых, существует множество представлений о пространстве и времени. В математике, например, якобы универсальная система геометрии Эвклида утратила свое монопольное положение, когда Н.И. Лобачевский разработал принципы многомерной геометрии: согласно М.М. Бахтину, то, что истинно для геометрических систем пространства, оказывается также истинным для хронотопов. Различные аспекты и закономерности Вселенной не могут действовать в рамках одного и того же хронотопа.
Разрабатывая теорию хронотопа, М.М. Бахтин также испытал влияние со стороны воззрений Ю.М. Лотмана, а также функционально-динамического подхода, который был действенным в филологии в 1920-х годов. Этот подход, нашедший непосредственное отражение в трудах Ю. Тынянова, Б. Эйхенбаума и др., был нацелен на выявление специфической синхронной и диахронной динамики художественного текста в рамках глобального культурно-социального контекста.
Работая в обозначенном исследовательском ключе, М.М. Бахтин провозглашает необходимость динамического функционализма в работе «Ответ на вопрос редакции “Нового мира”» (1970), в которой он – как в синхронном, так и диахронном плане – указывает на важность взаимных связей и взаимозависимость различных сфер культуры, подчеркивает, что «…между телом и смыслом в области культуры нельзя провести абсолютной границы: культура не создается из мертвых элементов, ведь даже простой кирпич, как мы уже говорили, в руках строителя что-то выражает своей формой. Поэтому новые открытия материальных носителей смысла вносят коррективы в наши смысловые концепции и могут даже потребовать их существенной перестройки» (Бахтин, 1979, 334). Исследуя проблемы хронотопа, М.М. Бахтин устанавливает реляционные связи между литературным творчеством и культурой, указывает на важность диахронических межсистемных отношений между ними.
В своих научных сочинениях М.М. Бахтин не дает четкого и системного определения понятию хронотопа. Мыслитель, отталкиваясь от первоначальных замечаний, переходит к чередованию иллюстративных примеров и последующих обобщений. В результате объект исследования каждый раз приобретает новое содержание. Возможно, в связи с этим в современных теориях языка и культуры обнаруживаются разнообразные подходы к исследованию хронотопа (Иванцов, 2007; Летина, 2009; Морозов, 2007 и др.).
В работе «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике» (1937-1938 гг.) М.М. Бахтин демонстрирует, как образы человека в литературе – будучи внедренными в особые временные и пространственные измерения – постепенно приобретают историческое звучание. Исследуя античную историю развития романа, мыслитель прослеживает, как человек начал изображаться на протяжении времени в качестве свободного субъекта повествования, ориентированного на обнародование ближайшего будущего, наделенного способностью осуществлять выбор. В своей наиболее развитой форме (которой, по представлениям М.М. Бахтина, является реализм XIX века) роман с наибольшей полнотой и сложностью начинает изображать человека как хронотопного субъекта, обращающегося к определенному историческому моменту и реагирующего на него, но и в рамках этих параметров решительно свободного в своих действиях.
Особое значение в бахтинской теории хронотопа приобретает разграничение изображающего мира и мира изображенного в художественном тексте. Хронотоп изображающего мира сложным образом структурирован, и данная сложность оказывает существенное влияние на высказывание в рамках текста: «… мир этот мы можем назвать с о з и д а ю щ и м текст миром: ведь все его моменты – и отраженная в тексте действительность, и созидающие текст авторы, и исполнители текста (если они есть), и, наконец, слушатели-читатели, воссоздающие и в этом воссоздании обновляющие текст, – равно участвуют в создании изображенного в тексте мира. Из реальных хронотопов этого изображающего мира и выходят отраженные и созданные хронотопы изображенного в произведении (в тексте) мира» (Бахтин, 1975, 402).
Вследствие диалогического напряжения между изображающими мирами и мирами, изображенными в тексте, сам акт изображения не может быть интерпретирован как механическое наложение этих миров друг на друга. Взаимодействие между тем, что «там» и тем, что изображено в тексте, можно рассматривать как ключевую характеристику использования хронотопа. В этой связи, язык рассматривается М.М. Бахтиным как оценочная, конкретная и диалогическая деятельность.
В главе X. «Заключительные замечания», которая была добавлена М.М. Бахтиным к работе «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике» в 1973 г., мыслитель «размещает» важность хронотопов, по крайней мере, по четырем уровням, указывая, что они:
1) обладают повествовательным значением, участием в формировании сюжета текста;
2) репрезентационным значением;
3) обеспечивают основу для разграничения различных типов текста;
4) имеют семантическое значение (Бахтин, 1975, 234-407).
В данной главе в качестве хронотопной рассматривается даже внутренняя форма слова. Возможно, как следствие этого modus operandi М.М. Бахтина породил в лингвистике текста многообразие терминов, имеющих непосредственное отношение к хронотопам как литературным феноменам на различных уровнях абстракции. В частности, исследователи говорят о второстепенных и главных хронотопах, хронотопных мотивах, хронотопах литературных жанров, микрохронотопах, случайных и локальных хронотопах и т.д. Как представляется, при учете разнообразных типов хронотопов, анализируемых в современной лингвистике текста, можно выделить четыре важных уровней абстракции.
(1) «Микрохронотопы»: язык «заряжен» хронотопной энергией, и жизнестойкость языка частично усиливается за счет напряжения между центробежными хронотопными импликациями отдельно взятых слов и словосочетаний и центростремительными силами (такими как синтаксический языковой уровень), которые подчиняют непосредственную центростремительную энергию целостному всеобъемлющему значению.
(2) «Мелкие хронотопы»: «Мы говорим только о больших объемлющих и существенных хронотопах. Но каждый такой хронотоп может включать в себя неограниченное количество мелких хронотопов: ведь каждый мотив может иметь свой особый хронотоп…» (Бахтин, 1975, 400). В данном случае М.М. Бахтин использует «хронотоп» и «мотив» как синонимичные термины. По этой причине «мелкие хронотопы» анализируются некоторыми исследователями как «хронотопные мотивы», «мотивные хронотопы».
Среди последних хронотопов М.М. Бахтин, в частности, выделяет хронотоп дороги, замка, провинциального города, порога и т.д. Этот строительный материал повествовательных текстов предстают четырехмерными ментальными образами, включающими три пространственных измерения, объединенными структурой времени темпорального действия. Данные образы характеризуются как «застывшие события».
(3) Взаимодействие между конкретными хронотопными единицами повествования, как правило, формирует доминирующие (всеобъемлющие) хронотопы, в рамках которых наблюдается унификация конкурирующих друг с другом локальных хронотопов на уровне одного и того же текста.
(4) Действенным оказывается и обратная закономерность: доминирующие хронотопы, в свою очередь, могут быть подразделены на классы абстрактных родовых хронотопов.
Несмотря на тот факт, что в главе X. «Заключительные замечания» к работе «Формы времени и хронотопа в романе» М.М. Бахтин исходит из широких перспектив к объекту своего исследования, концепция хронотопа исходно развивалась им как теоретический вклад в теорию жанров. В частотности, исследователь делает особый акцент на главных хронотопах в жанре романа – приключенческом романе, рыцарском романе. Хронотопы, по мнению М.М. Бахтина, обеспечивают основу для разграничения типов романного жанра, предопределяют специфическое многообразие этого жанра, развиваемое в течение многих столетий.
Мыслитель утверждает, что каждый литературный жанр кодифицирует особый взгляд на объективный мир, который частично определяется своим хронотопом. Другими словами, пространственные и временные конфигурации каждого жанра по большей части предопределяют действия вымышленных персонажей. Конфликт и одновременное взаимодействие с альтернативными хронотопами и представлениями об объективном мире придают литературным хронотопам особый динамический характер. Разновременность – пространственно-временной эквивалент языковой гетероглоссии. Гетероглоссный конфликт, столкновение пространственно-временных конфигураций в рамках одного текста или серии текстов, обеспечивает основание для диалогического освещения контрастирующих представлений об объективном мире, противоборствующих картин мира.
Исследовательская оценка повествовательных жанров, осуществленная М.М. Бахтиным, внесло теоретический вклад в:
1) традицию исследования данных жанров, которая до этого не в полной мере учитывала когнитивную функциональность литературных жанров;
2) представления о том, что фиксированные поэтические и нарративные структуры должны интерпретироваться как средства хранения и передачи человеческого опыта и знаний.
В научных изысканиях многих последователей теории М.М. Бахтина хронотопы уравниваются с феноменом мировидения, запечатленным в тексте. В частности, считается, что определенным жанрам соответствуют специфические хронотопы, которые, в свою очередь, репрезентируют особый взгляд на объективный мир. В данном отношении хронотоп является когнитивным феноменом, яркой повествовательной характеристикой текста (Morris, 1994, 246). Родовые хронотопы понимаются как «интегральный способ понимания человеческого опыта, а также основание для визуализации и репрезентации человеческой жизни» (Morson, Emerson, 1990, 375).
С методологической точки зрения возможности определения доминирующего хронотопа в конкретном тексте, а поэтому и жанра этого текста затрагивают несколько важных вопросов. Современные последователи теории М.М. Бахтина единодушны в том, что доминирующие хронотопы являются не чем иным как надтекстовыми сущностями, как впечатление, которое закрепляется в сознании читателя в процессе восприятия повествовательных стратегий автора. Хронотоп реконструируется в читательском воображении, является означаемым текста.
Другими словами, тексты, которые в процессе восприятия порождают сходное впечатление (в плане специфики отражаемого виртуального мира), обладают тем же самым хронотопом. Категоризация повествовательных текстов осуществляется с учетом тех текстуальных стратегий, которые предстают характеристиками особого хронотопа. В связи с этим, феномен хронотопа активно исследуется в таких современных направлениях, изучающих текст, как нарратология, теория восприятия, герменевтика.
В процессе накопления когнитивного опыта восприятия текста читатели вырабатывают жанровую память, предполагающую наличие некоторой совокупности ментальных структур, которые эквиваленты тем или иным хронотопам. В акте восприятия текста в читательском сознании активируется та или иная схема памяти, дающая возможность распознать хронотоп, манифестируемый текстом, и соответственно жанр текста.
В современной лингвистике активно реализуется комбинирование теории хронотопа художественного текста, разработанной М.М. Бахтиным, с целым рядом исследовательских перспектив. Анализ воззрений М.М. Бахтина на процесс порождения и интерпретации текста выявляют их функционально-системную предопределенность. Концепция хронотопа обладает действенным потенциалом при исследовании одной из фундаментальных проблем системно-теоретического взгляда на текстопорождение, связанной с тем, как системные принципы могут активно задействоваться в методологическом отношении.
Представляется, что ключевую роль в текущих исследованиях по лингвистике текста должны занять следующие положения бахтинской теории хронотопа:
1) разграничение мира, изображающего текст, и мира, изображенного в тексте;
2) хронотопы могут быть соотнесены с изобразительными возможностями языка, в результате чего они формируют в тексте сложные диалогические отношения;
3) коннотации (априорная «ненейтральность») хронотопов предопределяется тем фактом, что они формируются, исходя из определенной точки зрения, прямым образом не отражают изображенные в тексте миры, получают свое непосредственное выражение с опорой на субъективные стилизованные формы повествования.
Список литературы:
1. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
3. Бахтин М.М. Проблемы речевых жанров // Бахтин М.М. Собрание сочинений. М., 1986. Т.5. Работы 1940-1960 гг.
4. Выготский Л. С. Мышление и речь // Выготский Л. С. Избранные психологические исследования. М., 1956.
5. Иванцов В.В. Пространственно-временная организация художественного мира В.С. Маканина: дис. … канд. филол. наук. СПб., 2007.
6. Летина Н.Н. Российский хронотоп в культурном опыте рубежей (XVIII-XX вв.): дис. … докт. культурологических наук. Ярославль, 2009.
7. Морозов Д.В. Художественное время и пространство в русскоязычных романах В. Набокова (1920-1930 гг.): дис. … канд. филол. наук. Кострома, 2007.
8. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Якубинский Л.П. Язык и его функционирование: Избранные работы. М., 1986.
9. Morris Pam (ed.). The Bakhtin Reader: Selected Writings of Bakhtin, Medvedev,
Voloshinov. With a glossary compiled by Graham Roberts. London / New York /
Melbourne / Auckland, 1994.
10. Morson G. S., Emerson С. Mikhail Bakhtin: Creation of a Prosaics. Stanford, CA, 1990.
11. Scholz, Bernhard F. «Bakhtin’s Concept of ‘Chronotope’: The Kantian Connection». Mikhail Bakhtin (Sage Masters of Modern Social Thought). Ed. Michael
E. Gardiner. Vol. 2. London: Sage, 2003.
Теория хронотопа и доминанты А.А. Ухтомского в системе отечественного знания о человеке: гипотеза о неразрывной связи времени, пространства и Слова.
Хабарова О.Е., руководитель
Центра мониторинговых исследований
ГОАУ ЯО ИРО, г. Ярославль.
Теория хронотопа и доминанты А.А. Ухтомского в системе отечественного знания о человеке:
гипотеза о неразрывной связи времени, пространства и Слова.
С университетской скамьи студентам прививается мысль о том, что любое научное знание не возможно без его философского осмысления, и что любая научная теория, малая или большая, формируется первично в лоне философии.
Одной из важнейших задач этой научной дисциплины является поиск ответа на вопрос: что такое человек, какова его истинная природа и законы развития? Современное гуманитарное знание опирается на целый ряд философских понятий, характеризующих феномен человека. Одним из них является понятие «душа».
В философских словарях «душа» определяется как «… понятие, выражающее исторически изменявшиеся воззрения на психику и внутренний мир человека» [8, c. 179]. То есть содержание понятия «душа» раскрывается не само по себе, а собирательно — через совокупность воззрений разных философов на внутренний мир человека. Очевидно, что таким определением философская наука каждому конкретному ученому, работающему в сфере гуманитарного знания, предоставляет свободу в выборе системы мировоззрения, которая наиболее близка лично ему в отношении понимания феномена «души». При этом сама наука философия рассматривает себя как «… мировоззрение, неразрывно связанное с социально-классовыми интересами, с политической и идеологической борьбой» [8, с.726]. Последнее утверждение позволяет нам сегодня понять, почему теории русских ученых, живших в конце XIX и в начале XX века, — К.Д. Ушинского, А.А. Ухтомского, В.М. Бехтерева, М.М. Бахтина, — чье мировоззрение формировалось не в рамках марксистско–ленинской материалистической философии, сегодня являются невостребованными именно в части фундаментальных законов, открытых ими при исследовании деятельной природы души.
Как объект исследования Душа человека рассматривалась каждым из них через призму предмета своей науки: педагогики (Ушинский К.Д.), психофизиологии (Ухтомский А.А.), объективной психологии (Бехтерев В.М.), языкознания (Бахтин М.М.). Сопоставление трудов каждого из этих ученых позволило нам увидеть их смысловое и ценностное единство, логичное и последовательное дополнение их друг другом по смысловым и содержательным моментам в построении новой (неклассической) методологии отечественного научного знания о Человеке.
К.Д. Ушинский (1824 – 1870) еще при жизни был объявлен мировым научным сообществом основоположником новой отрасли научного знания — педагогики. Его рубежный труд – «Человек как предмет воспитания (Опыт педагогической антропологии)» – мы для себя назвали так: это второй после Аристотеля «Тракт о душе». Каждый, кто найдет силы и время, прочесть труд К.Д. Ушинского в полном объеме, а не в хрестоматийном его варианте, принципиально искажающем весь заложенный автором смысл, легко убедится, что той науки педагогики, которую создал К.Д. Ушинский, не было не только в XIX и в XX веках, но ее также нет и сегодня. Уже в 1900 году вышло сокращенное издание его труда, откуда были изъяты принципиальные логические основания, доказывающие реальность факта существования невидимого глазу агента — души человека, объективно проявляющейся во внешнем плане поведения и особенностях психической активности. Сегодня, несмотря на частое упоминание имени ученого в диссертационных исследованиях, научной педагогической литературе, принципиальные для самого К.Д. Ушинского положения его теории «опускаются», и тем самым выводятся за границы внимания научной общественности. А это означает, что научная теория К.Д. Ушинского декларируется, но при этом не развивается.
Реальное положение дел, которое сложилось с наследием К.Д. Ушинского, таково: в каждый конкретный исторический период времени в педагогической теории и практике происходила частичная реализация отдельных положений, наиболее подходящих и приемлемых для текущей социально-политической ситуации в обществе. Например, ситуация с идеей и теорией К.Д Ушинского народности в воспитании: сегодня на нее активно делаются ссылки в большом числе научных статей, диссертаций и монографий. Однако, теория народности К.Д. Ушинского принципиально искажается, если в процессе «ее» разработки ученые, без всяких оговорок и объяснений, удаляют самое главное – логическое и фундаментальное основание, сущность, ядро, исходную единицу — православно-христианское мировоззрение ее автора. Пытаясь разобраться в объективных причинах таких действий, мы пришли к выводу, что современные ученые, приступая к изучению и разработке педагогической антропологии К.Д. Ушинского, наталкиваются на непреодолимую преграду. Она заключается в том, что «массовая» теоретическая педагогика, уже в XIX веке, декларируя Ушинского К.Д. основателем научной педагогики, начинает активно формировать совершенно иной научный аппарат, позволяющий ей описывать феномен человека без обращения к понятию «душа». При этом она апеллирует к классической научной психологии, в которой понятие «душа» уже с самого начала возникновения данной науки было вытеснено понятием «психика» [8, с. 180].
Труды К.Д. Ушинского в России есть, но современным ученым путь к их пониманию плотно закрыт глубоко укоренившимся в нашей науке «вековым лесом» западной психологической методологии.
К.Д. Ушинский, глубоко изучивший труды своего современника и основателя классической экспериментальной психологии В. Вундта, создает принципиально новый понятийный аппарат для психологии как науки о душе. Завершив ее создание, он ищет надлежащее ей место в системе философии, и, не находя такового, признается: «Я, может быть, поступил дурно, не выяснив прежде отношений моей психологии к философии, которая … в настоящее время представляет одни развалины» [7, с. 14].
Проектируя, вынужденно, и новую философию как единственно возможную для созданной им научной психологии, как науки о деятельной природе души, он слагает ее из двух частей: одна из них «… основывается на фактах, добытых психическим самонаблюдением», а вторая – основывается «… на фактах, добытых в наблюдениях над внешнею для человека природою» [7, с. 15].
Научную методологию первой части новой философии души он успевает разработать сам и представляет в «Опыте педагогической антропологии», а методологию второй части, в полной мере отвечающей требованиям новой философии души К.Д. Ушинского, разработал уже другой выдающийся отечественный ученый – В.М. Бехтерев (1857 -1927) на основе вновь созданного им объективно-биологического метода [3, с. 5].
Главным отличием объективной психологии В.М. Бехтерева от традиционной субъективной является видение исследуемой реальности с позиции стороннего наблюдателя, которому открывается не сфера ясного сознания, а система «организм-среда» [3, c. 15]. В этой системе средний термин – отношение – охватывает все формы взаимодействия организма с миром, все виды его активности.
Для того чтобы окончательно размежеваться с западной субъективной психологией, В.М. Бехтерев изгоняет из своей концепции, включая и ее название («рефлексология» вместо «психология»), все психологические термины, но, продолжая работать с общим для двух систем объектом – душевной (а не психической!) деятельностью, он решает проблему создания адекватного для объективной психологии языка описания.
Для этого ученый вводит базовый принцип — указание на роль социальной среды в развитии «личностной сферы», разрабатывает ряд принципиально новых понятий, и новую единицу анализа душевной деятельности, выраженного им в понятии сочетательного (соотносительного) рефлекса. Данное понятие принципиально отлично по содержанию тому смыслу, который был вложен И.П. Павловым в понятие условно-рефлекторной деятельности, и к которому активно обращается современная классическая психология [3, с. 6].
Пробным камнем любой попытки научного толкования природы душевной деятельности является вопрос о бессмертии человеческой души.
Классическая научная психология такого вопроса никогда не ставила и не может перед собой поставить, т.к. ее объект – психика – исчезает (!) в момент физической смерти тела ее носителя, подобно исчезновению всех других атрибутов живого тела: голоса, движений, дыхания, мимики – всего того, к чему прочно привязаны все понятия классической психологии: внимание, память, мышление, речь, сознание и т.д. Для классической психологии нет человека – нет и психики!
В.М. Бехтерев в 1916 году, используя созданный им аппарат объективной психологии, представляет научному сообществу опыт разработки феномена бессмертия человеческой личности в форме научной проблемы.
Ставя в связи со словом «бессмертие» не слово «душа», а слово «личность», он вырывает данное понятие из пут классического психологического субъективизма, заковавшего личность фрейдовскими цепями в глубинах бессознательного эго, и объявляет новое его содержание – собирательную человеческую личность, в которой «… все люди взаимно связаны друг с другом, и нет ни одного происшествия, которое не отразилось бы в той или иной мере всюду» [2, с. 236]. Такое понятие личности позволяет, наконец, расстаться с (увы!) тленным объектом классической субъективной психологии – психикой – и всей совокупностью выстроенных над ним понятий.
Разрабатывая новый научный аппарат для исследования «личности и среды» как единого и неразложимого на составные части целого научного объекта, В.М. Бехтерев большое внимание уделил вопросам понимания отношения «человека и Бога» как одного из реальных и существенных типов отношений. «Человек согласно религиозному воззрению создан «по образу и подобию» божества, и это не противоречит научному воззрению, иначе не было бы никакого соотношения между человеком и высшим добром или Богом. Но соотношение здесь предполагается духовное, т.е. которое в человеке может быть признано проявлением высшего начала, идущего в соответствии с социальностью» [2, с. нимания ъективной психологии бъекта субъе социальную педагогику, ия 252].
Проблема бессмертия человеческой личности, как закономерное следствие научно разработанного В.М. Бехтеревым философско-религиозного понятия «души», поставила на повестку дня вопрос о границах естественнонаучного и гуманитарного знания, т.к. продолжение дления души во времени после разрушения тела как материального ее носителя, требует от научной теории и определения конкретного места ее нового нахождения в пространстве. В работе «Бессмертие человеческой личности как научная проблема» [2, с. 225-253] В.М. Бехтерев разрабатывает понятие социального пространства как вечно длящейся реальности, что соответствует основным постулатам и ряду следствий, вытекающих из закона о ноосфере В.И. Вернадского, и, тем самым, закладывает предпосылки для принципиального решении вопроса о доказательстве единства естественнонаучного и гуманитарного знания. Отсутствие данного доказательства сдерживает в современной науке весь междисциплинарный фронт работ.
Сопоставляя рубежные труды Бехтерева В.М, Вернадского В.И., Ушинского К.Д. и Ухтомского А.А. у нас возникла гипотеза о связи физического и биосферного пространства-времени, позволяющая беспрепятственно установить последующую логическую связь между научными аппаратами гуманитарных и естественнонаучных дисциплин. Задача в нашем понимании сводилась к тому, чтобы осуществить конфигурирование в единой модели трех единиц времени и трех единиц соответствующих им пространств:
· астрономической секунды и физического пространства вселенной, занятой косной материей;
· декамириады и пространства биосферы, занятого живым веществом;
· безотносительного интервала в хронотопе и пространства формы, занятого единичным, неделимым и целым, автономно существующим живым организмом.
Далее представлен ход наших размышлений. Исследуя явление автономности (относительной независимости) живой материи биосферы от косной (мертвой), В.И. Вернадский формулирует принцип диссимметрии пространства как дифференцирующий признак формы, занятой в нем живым веществом. Далее, производя параллель при сравнении темпа изменений, происходящих в геологических процессах косной материи, с темпом изменений, происходящих в процессах биосферы (живой материи), В.И. Вернадский констатирует постоянно наблюдающуюся разницу в величине скорости изменений. В связи с этим наблюдением он вводит меру количественного соотношения времени геологического, соответствующего классическому понятию астрономической секунды, и времени социально-исторического (биосферного), соответствующего понятию декамириады, измеряемой периодом в 100 000 астрономических (геологических) лет.
Эти меры времени он предлагает использовать для проведения одного единичного наблюдения одновременно двух соотносимых между собой изменений, происходящих в живой и косной материи в единой системе «человечество-земля-вселенная» как макрообъекта биогеохимии.
Однако В.И. Вернадский останавливает дальнейшую логику своих рассуждений при анализе темпов изменений, происходящих внутри формы каждого отдельно взятого организма как неделимого целого. Он лишь указывает, что «… причина и следствие явлений в нем наблюдаемых, должны отвечать одной и той же диссимметрии. … Эта область явлений, к сожалению, мало изучена, и можно здесь ожидать неожиданных по важности открытий» [4, с. 429]. И такое открытие было сделано десятилетием раньше (это ничтожно малый срок для развития научного знания) выдающимся отечественным ученым А.А. Ухтомским (1875-1942). Он разработал понятие хронотопа на основе представления об организме, «…как единице, способной на текущие раздражители действовать целиком» [5, с. 128]. В очень упрощенном виде логическая модель хронотопа такова: организм системой своих дистант-рецепторов фиксирует внешний индифферентный раздражитель и удерживает его в доминантном очаге до момента возникновения предметной контактной рецепции. Интервал, возникающий между этими двумя событиями, приобретает значение расстояния до существующего вне организма значимого объекта – источника раздражения. Этот интервал и есть интервал в хронотопе [5, с. 67].
Таким образом, комплексным (переходным) понятием, непротиворечиво связывающим собою две меры физического и биосферного времени – секунды и декамириады, предложенных В.И. Вернадским для измерения скорости течения живых процессов в макрообъекте (биогеосфере) в сравнении со скоростью изменений, происходящих в косном веществе, может выступить понятие «хронотопа», введенного А.А. Ухтомским в качестве единицы естественнонаучного анализа течения процессов нервно-психической деятельности, наблюдаемых в каждом отдельно взятом живом организме [5, c. 67].
Введением понятия хронотоп в систему науки вводится пространственно-временная характеристика живого организма, являющегося неотъемлемой частью (и единицей!) биосферы, которым связываются воедино две, ранее непреодолимо отдельно существовавшие в естествознании, величины: пространства и времени.
Последнее, недостающее звено в цепи, связывающей естественно- научное и гуманитарное знание, было выковано Михаилом Михайловичем Бахтиным (1895-1975). Им, на основе понятия «хронотоп» А.А. Ухтомского, была разработана теория языковой личности, которой он завершил долгий путь философских исканий объяснения феномена сознания, осуществлявшихся сотнями поколений ученых. [1]
Так же, как это сделали К.Д. Ушинский, А.А. Ухтомский и В.М. Бехтерев, М.М. Бахтин выводит место локализации души, как причины и агента активности человека, за границы его физического тела. «По роду своего бытия субъективная психика локализована как бы между организмом и внешним миром, …на границе этих двух сфер действительности. Здесь происходит встреча организма с миром, но встреча не физическая: организм и мир встречаются в знаке. Психика в организме – экстерриториальна. Это – социальное проникшее в организм особи посредством знака». [1, стр. 381]. Развивая данную мысль, он пишет, что … «слово – это общая территория между говорящим и собеседником. Организующий центр всякого высказывания, всякого выражения – не внутри, а вовне: в социальной среде, окружающей особь. …Человеческое сознание работает словом. Степень осознанности, отчетливости, оформленности переживания прямо пропорциональна его социальной ориентированности». [1. Стр. 165].
Состояние социальной ориентированности, как значимой характеристики, определяющей уровень развития и содержание сознания человека, приковывает внимание А.А. Ухтомского. Результатом его многолетнего неустанного поиска выступает понятие личности, возведенное им до категории Лица. «Пока не сделано решающего шага, чтобы перешагнуть через границы к другим людям, как самодовлеющим и ничем не заменимым л и ц а м, которые появляются в мировой истории однажды, чтобы никогда, никогда не п о в т о р я т ь с я, – не сделано еще ничего! … Лишь бы была эта тяга к лицу, – она преодолеет и … победит теории, понавыдуманные разъединенными людьми для того, чтобы поддерживать разъединение. … Это исключительно трудно, тут труднейшая из задач человечества» [6, c. 263]. «Настоящее счастье человечества …будет возможно в самом деле только после того, как будущий человек сможет воспитать в себе эту способность переключения в жизнь другого человека, способность понимания ближайшего встречного человека как конкретного, ничем не заменимого в природе самобытного существа, одним словом, когда воспитается в каждом из нас доминанта на лицо другого. Только там, где ставится доминанта на лицо другого как на самое дорогое для человека, впервые преодолевается проклятие индивидуалистического отношения к жизни, индивидуалистического миропонимания, индивидуалистической науки. И с этого момента, как открывается лицо другого, человек впервые заслуживает, чтобы о нем заговорили как о лице». [5, стр. 150].
Таким образом, теория хронотопа А.А. Ухтомского позволяет создать непрерывный ряд из трех понятий, в совокупности своей определяющих три, естественным образом связанных друг с другом в мироздании, состояния пространства-времени: астрономической секунды, интервала в хронотопе, определяющего внутреннее состояние каждого единичного живого организма, и декамириады.
Понятие доминанты позволяет сформировать представление о способе связи отдельных единичных организмов в непрерывные живые сообщества, существующие вечно в геологическом пространстве-времени нашей планеты.
На уровне человеческой популяции диссимметричность формы, как существенного отличия живой и косной материи, представлена фундаментальном законом непреодолимого разделения всех людей на два типа – мужчин и женщин. Вместе с тем, на уровне человеческой популяции пространство-время представлено вечно длящейся в истории планеты социальной реальностью, константно удерживающей в неразрывном единстве всех входящих в нее людей, как частиц социального пространства, посредством Слова.
Литература
1. Бахтин М.М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. М.: Изд-во «Лабиринт», 2000. – 640 с.
2. Бехтерев В.М. Психика и жизнь. СПб.: Изд-во «Алетейя», 1999. – 255 с.
3. Бехтерев В.М. Объективное изучение личности. СПб.: Изд-во «Алетейя», 1999. – 283 с.
4. Вернадский В.И. Труды по философии естествознания. М.: Наука, 2000. – 504 с.
5. Ухтомский А.А. Доминанта. СПб.: Питер, 2002. – 448 с.
6. Ухтомский А.А. Интуиция совести: Письма. Записные книжки. Заметки на полях. СПб.; Петерб. писатель, 1996. – 528 с.
7. Ушинский К.Д. Собрание сочинений. Т.8, Изд-во АПН РСФСР, М.-Л., 1950 г. – 775 с.
8. Философский энциклопедический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1983. – 840 с.
Категория хронотопа в психологии
Рассмотрены различные варианты категории хронотопа, раскрыто содержание этой категории в биологии, филологии и психологии. Показана связь подходов к анализу взаимосвязи пространства и времени в концепциях Вернадского, Ухтомского и Бернштейна, направленных на анализ целостного ответа организма на воздействия внешней среды. Раскрывается значение для психологии подхода к категории хронотопа в концепции Бахтина.Хронотоп дает возможность показать отражение в литературе картины мира определенной исторической эпохи и описать переход к многозначной картине мира, в которой образ человека выделяется во всей своей сложности и противоречивости. Показано, что комплексный подход Ухтомского к гетерохронии коррелирует со сложной структурой психологического хронотопа, в котором в объективной и субъективной реальности людей выделяются три параметра пространства, а также три параметра времени.Гетерохрония особенно важна для нейропсихологии. Рассматривая хронотоп в контексте работы мозга, ученые открыли факты гетерохронии, гетеротопии и гетеродинамичности развития, исходя из того, что психические функции начинают развиваться в разное время и формируются с разной скоростью и в разных областях мозга. Пространственно-временная детерминация онтогенеза важна для дифференциации нормального и аномального развития, для определения типа и природы психического дизонтогенеза, для психосоматических исследований.Это позволяет говорить о мозговом субстрате хронотопа как о пространственно-временном факторе психики, что, несомненно, требует дополнительных исследований. В психологии личности хронотоп дает возможность целостного подхода к анализу личности в изменяющейся реальности пространства-времени, что чрезвычайно важно для изучения процессов социализации и формирования идентичности в транзитивной реальности. В заключение констатируется адекватность использования понятия «психологический хронотоп» как конструкта, соединяющего различные подходы и сферы развития в современном меняющемся обществе.© 2018 Российская Академия Образования. Все права защищены.
Разрушение хронотопа как сенсибилизирующая концепция для понимания рассказов о хронических заболеваниях
Реферат
Цели: Эта статья направлена на разработку хронотопного разрушения — измененного отношения ко времени и пространству — как сенсибилизирующую концепцию для понимания повествований о хронических заболеваниях. Методы: Целенаправленно были отобраны 16 мужчин и 16 женщин с диабетом 2 типа.Каждый был опрошен о его или ее опыте самоконтроля диабета с использованием метода биографически-повествовательного интервью. Стенограммы были проверены на ключевые моменты, определенные как эмоционально насыщенные истории, имеющие отношение к цели исследования. Мы представляем диалогически изменяемый дискурсивный анализ отрывков из примеров. Результаты: Анализ демонстрирует, как концепция хронотопного нарушения помогает идентифицировать и понимать важные аспекты рассказов пациентов о хронических заболеваниях.Во-первых, мы исследуем, как медицинские советы могут противоречить воплощенному опыту и как прогрессирующее физическое ухудшение может спровоцировать переоценку прошлой болезни (самопомощь). Во-вторых, исследуется возрастающее временное и пространственное вторжение хронических заболеваний в жизнь участников. Наконец, мы сосредотачиваемся на маскараде здоровья как на попытке управлять, скрывать или отрицать физический недостаток. Выводы: Разрушение хронотопа предлагает полезную сенсибилизирующую концепцию для приближения к рассказам о хронических заболеваниях и вокруг которой можно организовать аналитические идеи и развить практику.Хронотопный анализ заполняет важный пробел в науке, компенсируя нынешний фокус науки о здоровье на рациональности, познании и перспективном времени (прогноз) ориентированным на пациента фокусом на эмоциональности, воплощении и ретроспективе времени (ностальгия). Нарушение хронотопов может быть использовано для развития практики за счет эмпатического понимания жизненного мира пациентов и предоставит инструмент для изучения того, как новые технологии меняют способ «существования» хронически больных в мире.
Ключевые слова: диабет, самоуправление, рассказы о болезнях, качественные методы, хронотоп
В этой статье мы разрабатываем малоизученный аспект рассказов о хронических заболеваниях: обоснование биографических нарушений во времени и пространстве. Следуя работам Бахтина (1981, 1984), мы идентифицируем это явление как «нарушение хронотопа». Хронотоп относится к способу, которым узнаваемые модели переплетения времени и пространства выражаются в литературе через жанровые формы (например,g., способ, которым классический эпос разворачивается в глубоком прошлом, в драматических местах и подчеркивает иерархическую социальную структуру). Согласно Бахтину, жанры изображают определенные идеологии в значительной степени через их представление о времени и пространстве (например, героическое видение эпоса). Таким образом, хронотоп относится не только к формальным характеристикам данного повествования; Более интересен способ, которым хронотоп определяет поле возможностей, доступных рассказчику (Morson, 1994). Идеология включает в себя предположения о том, что считается знанием, и наше исследование хронотопного нарушения будет освещено формулировкой Бахтиным (1993) двух ключевых противоположных эпистемологий: истина (абстрактное знание) и правда (живая правда, которая воплощена и вложена в эмоционально). ).Хронотоп помогает структурировать истории, которые мы рассказываем о нашей повседневной жизни (Бахтин, 1981), включая, как мы покажем, рассказы о хронических заболеваниях и заболеваниях.
Бахтинские концепции лишь недавно были подхвачены качественными методами в психологии (например, Sullivan, 2012) и применены в областях, связанных со здоровьем (например, Gomersall, Madill, & Summers, 2012; Madill & Sullivan, 2010), и получили огромное распространение. неиспользованный потенциал. Мы утверждаем, что нарушение хронотопа предлагает особенно полезную сенсибилизирующую концепцию (Glaser, 1996) или теоретически обоснованную отправную точку для приближения к рассказам о хронических заболеваниях и вокруг которой можно организовать аналитические идеи и развить практику.Вид или характер нарушения хронотопа, о котором сообщают пациенты, будет зависеть, по крайней мере частично, от природы их состояний и того, как они воспринимаются и интерпретируются. В этом отношении хронотопный анализ имеет некоторое сходство с моделью саморегуляции болезни, которая подчеркивает роль внутреннего опыта и личных интерпретаций болезни в руководстве действиями, связанными со здоровьем (например, Baumeister & Vohs, 2007; Leventhal, Brissette, & Левенталь, 2003).Однако хронотопный анализ идет дальше, исследуя способы, которыми раскрывается смысл «болезни» в изменяющихся отношениях между телом, временем и пространством. Например, с точки зрения времени, излечимое острое заболевание может поддаваться повествованиям, структурированным по восстановительному времени (восстановление здоровья), инвалидности, полученной в результате несчастного случая, к разорванному времени (тогда – сейчас) и хроническим заболеваниям, которые передают рецидив. до циклический раз (лучше – хуже – лучше – хуже).
При разработке хронотопного нарушения при хронических заболеваниях мы фокусируемся на диабете 2 типа как на хроническом заболевании, которое, как правило, имеет все более негативные последствия для здоровья с течением времени, если не лечить его тщательно. Здесь, как мы увидим, течение болезни может быть выражено в повествованиях, структурированных временным интервалом , и, в конечном счете, открытием времени угасания : обе формы характеризуются приближением времени , в с точки зрения как объема (на котором следует сосредоточить время), так и продолжительности (сколько времени осталось).В этом отношении мы показываем, что хронотоп дает некоторые интересные ответы на психологические вопросы, касающиеся действия и изменчивости личности (см. Также Morson, 1994, стр. 86–88).
Нарративный анализ имеет давние и иногда противоречивые отношения с научной психологией, восходящие к тематическим исследованиям Фрейда и работе Вундта Volkerpsychologie (Murray, 1997). Тем не менее, использование повествовательной формы в качестве материала для психологического понимания возродило интерес в последние десятилетия, особенно после влиятельной работы Сарбина (1986), предлагающей нарратив в качестве альтернативной корневой метафоры для психологии.Интенсивность нарративного исследования требует относительно небольших выборок и часто использует тематические исследования или серии тематических исследований, и Riessman (2003) отмечает, что научные дисциплины имеют тенденцию иметь двойственное отношение к этой методологии. Повествовательные тематические исследования иногда отклоняются как анекдотические свидетельства, однако тематические исследования используются в обучении для передачи технических знаний на подробных примерах и все чаще признаются в качестве важного аспекта практики в профессиях, связанных со здоровьем, чтобы облегчить понимание жизненного опыта людей. здоровье и болезнь (Bell, 1999; Hydén, 1997; Mishler, 1984; Verghese, 2001).Как утверждает Гринхал (2012), в то время как «твердые» научные знания необходимы для медицинской практики, также необходима способность клинициста к эмпатическому пониманию: «те, кто не может чувствовать, не увидят» (стр. 95). Более того, при детальном рассмотрении, большинство клинических случаев плохо вписываются в вероятностный и абстрактный дискурс доказательной медицины. Точно так же с точки зрения понимания поведения в отношении здоровья формальные модели могут только уйти далеко. Воображение и эмпатическое понимание психолога также должны быть обогащены за счет внимания к конкретной, конкретной повседневной реальности пациента — основе формы повествования о болезни.
Рассказы важны для понимания того, как люди передают изменяющиеся отношения между телом, временем и пространством, вызванные болезнью (Radley, 1999). Повествование создает то, что Фрэнк (1997) называет «потенциальным сознанием болезни», которое делает страдание понятным и актуальным как для рассказчика, так и для аудитории, и является средством взаимодействия и потенциально переформулирования трудного опыта. Возможно, более знакомый психологам здоровья Карр (1986) делает большую часть связи между темпоральностью и смыслообразованием.Опираясь на Гуссерля, он спрашивает, как мы могли бы вести осмысленную жизнь, если бы воспринимали время как серию отдельных событий. Связывая повествование, мы связываем время, чтобы придать согласованный смысл потоку опыта (Murray, 2000; Ricoeur, 1984), момент, обретающий свою целостность по отношению к тому, что ему предшествовало, и предполагаемым последствиям для будущего.
Необходимость создания согласованности сама по себе может указывать на нарушение, возникающее с началом болезни. Бери (1982) разработал влиятельный отчет о переживаниях хронических заболеваний как о формах «биографических нарушений», в которых начало болезни понимается как «вид опыта, в котором структуры повседневной жизни и формы знаний, лежащие в их основе, нарушены »(стр.169). По мнению Бери, существует три аспекта биографических нарушений: нарушение общепринятых предположений и поведения, нарушение объяснительных систем, которое требует переоценки себя, и мобилизация ресурсов в ответ на нарушение. Модель биографического разрушения вызвала массу дебатов, дискуссий и эмпирических исследований; выдержал критику постмодерна и движения инвалидов; и предоставил мощный аргумент в пользу сосредоточения внимания на субъективном воплощении в социологических исследованиях болезней (обзор см. в Williams, 2000).Хотя ученые, интересующиеся биографическими нарушениями, действительно мобилизуют темпоральность и пространство в своих анализах, это обычно неявно и, следовательно, недостаточно развито. Например, Бери (1982) описывает потерю для женщин с ранним началом ревматоидного артрита как сдвиг «от воспринимаемой нормальной траектории через относительно предсказуемые хронологические шаги к принципиально ненормальной и внутренней разрушительной траектории» (стр. 171). Здесь эталоны определяют, где должно находиться тело в определенных временных точках жизненной истории, но Бери акцентирует внимание на нарушении биографии , а не на обосновании биографических нарушений во времени и пространстве, которые мы рассматриваем здесь как нарушение хронотопа .
В частности, небольшое эмпирическое исследование было сосредоточено на временных и пространственных особенностях переживания диабета. Исключение составляют Мол (2000), который исследовал, с точки зрения Фуко, влияние устройств для лечения диабета типа I и 2 на восприятие времени; Лоутон, Пил, Парри и Дуглас (2008), которые исследовали изменения в объяснениях причинно-следственной связи диабета 2 типа с течением времени; и Balcou-Debussche и Debussche (2009), которые исследовали облегчающие аспекты больничного пространства-времени для самоконтроля диабета 2 типа.Основываясь на этих исследованиях диабета, мы утверждаем, что чувствительность к хронотопным нарушениям хронических заболеваний обеспечивает теоретически обоснованную отправную точку, вокруг которой можно систематизировать аналитические идеи и развивать практику.
Таким образом, наша цель — разработать хронотопное нарушение как сенсибилизирующую концепцию для понимания рассказов о хронических заболеваниях. В нашем примере анализа рассказов о болезнях людей с диагнозом диабет 2 типа.
Метод
Этика
Этическое одобрение Центрального комитета по этике исследований Лидса на исследования, проводимые Национальной службой здравоохранения.От всех участников было получено информированное подписанное согласие на участие в исследовании, на аудиозапись интервью и использование анонимных цитат в отчетах. Повсюду используются псевдонимы участников.
Участники
Участники были набраны из двух диабетических центров в большом городе на севере Англии. В исследовании приняли участие шестнадцать мужчин и 16 женщин, целенаправленно отобранных по половому признаку на предмет равного количества плохого и хорошего гликемического контроля, о чем свидетельствует последовательность трех предыдущих зарегистрированных медицинских маркеров (HbA1c ≤7 и ≥10, соответственно).Мы исследуем и сравниваем рассказы участников, соответствующие этим «хорошим» и «плохим» профилям контроля в других местах (Gomersall, Madill, & Summers, 2012). Средний возраст составлял 65 лет (диапазон 45–81 год), и участникам был поставлен диагноз диабета 2 типа в среднем в течение 14 лет (диапазон 2–30 лет).
Создание данных
Каждый участник был опрошен первым автором дома с использованием адаптированной версии метода биографически-повествовательного интервью (Wengraf, 2001, 2009).Это включало в себя первоначальный вопрос, побуждающий к повествованию: «Не могли бы вы рассказать мне историю своей жизни с момента вашего первого столкновения с диабетом 2 типа, все события и переживания, которые были важны для вас лично до сих пор? Пожалуйста, уделите столько времени, сколько хотите ». Интервьюер внимательно слушал и делал записи, которые легли в основу второй части интервью, в которой участников просили подробно рассказать о событиях, следуя последовательности, в которой эти события были описаны участником.Интервью длились в среднем 68 минут (диапазон 36–134 минут) и были дословно расшифрованы с использованием следующих условных обозначений:. . . = извлечение началось или закончилось в середине поворота ; [. . .] = текст пропущен midturn ; (.) = очень короткая, безвременная пауза ; (2) = пауза в секундах ; ((смеется)) = описание дополнительной коммуникационной информации ; [гоночный курс] = имен опущены для анонимности ; слово подчеркнуто = особое ударение на этом слове ; тире в конце слова = отсечка и изменение направления в середине поворота .
Аналитические предположения
Диалогический анализ иногда группируют с другими дискурсивными и социолингвистическими методами, которые использовались в академической психологии в последние десятилетия, включая критический анализ дискурса (Fairclough, 2011) и дискурсивную психологию (Edwards & Potter, 1992). Подобно этим подходам, диалогический анализ скептически относится к существованию устойчивых внутренних психологических структур, которые предшествуют языку (например, отношения, убеждения, намерения).Напротив, сам язык рассматривается как составляющая психики, которую, следовательно, можно наблюдать посредством использования лингвистических ресурсов. Однако в то время как анализ дискурса принимает «пустой» взгляд на субъективность (т.е. автор или говорящий теоретизирует как текст: Parker, 1994) или подразумевает стратегического пользователя языка (Madill & Doherty, 1994), Бахтин предполагает «нуждающегося» субъект, чувственно взаимодействующий с миром и с другими в поисках смысла (Sullivan, 2012). Следовательно, с точки зрения эпистемологии, диалогический анализ отдает предпочтение pravda (живая истина, которая воплощается и вкладывается в эмоционально) по сравнению с istina (абстрактное знание) и, таким образом, отвергает социальный конструкционизм в его сильной форме (Shotter, 1993).
Аналитические процедуры
Стенограммы были проверены на ключевые моменты, определенные как эмоционально насыщенные истории, относящиеся к этой первоначальной цели, у которых было узнаваемое начало и конец. Следовательно, ключевые моменты можно рассматривать как отдельные эпизоды в общей повествовательной структуре интервью (см. Madill & Sullivan, 2010). В общей сложности было выявлено 186 ключевых моментов, размером от четверти страницы до чуть более двух страниц формата А4, при этом участники представили от двух до 12 ключевых моментов каждый.Ключевые моменты изначально анализировались в терминах следующих категорий, которые операционализируют центральные черты теории хронотопа Бахтина (1981, 1984): жанр (ы), эмоциональный регистр, пространственно-временная разработка, контекст. Примечания, относящиеся к этим четырем категориям, были записаны в таблицу для каждого участника. В то время как в данных было идентифицировано множество хронотопов (например, циклическое время, медицинские и мирские временные пространства), нарушение хронотопа было идентифицировано как важное явление, поскольку все участники описали в отношении своего диабета возрастающие проблемы в их воплощенных отношениях. со временем и пространством или находясь во времени.Детальное знакомство с соответствующими ключевыми моментами позволило нам выделить три основных модели нарушения хронотопа. Мы назвали каждый узор так, чтобы передать его центральное значение. В следующем разделе мы проводим анализ каждого идентифицированного паттерна разрушения хронотопа посредством тщательного дискурсивного анализа отрывков из примеров, уделяя особое внимание пространственно-временной разработке и эмоциональному регистру (см. Sullivan, 2012).
Анализ
Анализ представлен в трех разделах, каждый из которых демонстрирует, как концепция нарушения хронотопа помогает идентифицировать и находить путь к пониманию важных аспектов рассказов пациентов о хронических заболеваниях, нашим примером является диабет 2 типа: (a) медикализированные и воплощенные нарушения, (б) тирания (телесных) часов и (в) выполнение нормативности.
Медицинские и воплощенные разрушения
Концепция хронотопного разрушения в основе своей предполагает сдвиг в воплощенных способах существования в мире. Однако на ранних стадиях хронического заболевания у людей могут отсутствовать симптомы, и им приходится доверять заверениям медицинских экспертов в том, что лечение необходимо.
Выписка 1
Брайан: . . . Положа руку на сердце. Я никогда не испытывал ничего, слабо связанного с диабетом, пока хирург или медсестра не сказали: «В твоей моче есть глюкоза.Сделаем анализ крови. Вы вполне можете быть диабетиком. И у меня не было сильной жажды. Я не устал. Я не был вспыльчивым. Я не похудела и не прибавила в весе. Я оставался довольно стабильным. Ничего бы мне не сказали. . .
Брайан перечисляет виды нарушений, которые он мог ожидать от диабета, но не испытал их на ранних стадиях: «сильная жажда (…) усталость (…) с плохим характером (…) похудел или прибавил в весе. вес включен. » Он истолковывает такие признаки и симптомы как способ общения тела, как средство общения с проблемами, но что его собственное тело было немым: «Ничто не могло бы сказать мне.Фактически, это медицинский персонал, «хирург или медсестра», который сообщил ему о его болезни через результаты теста, «сказал:« В твоей моче глюкоза »». И парадоксальным образом он обращается к телесной идиоме: « рука об руку », чтобы подчеркнуть, что он не знал заранее о своей болезни, хотя причиной было само молчание его тела по этому поводу. Здесь императив (само) управления исходит из абстрактной и научной точки зрения специалиста в области здравоохранения, и Брайана просят смотреть дальше своего собственного воплощенного опыта.
Адриана тоже просят пересмотреть свой накопленный воплощенный опыт в пользу медицинских знаний, но в противоположном направлении, чем у Брайана.
Выдержка 2
Адриан: У меня были разногласия с доктором X.
Опрашивающий: О да, да.
Адриан: Он сказал: «Мы хотим, чтобы вас осталось около пяти», а я сказал: «Ни за что». Я сказал: «Ни за что». Я сказал: «В шесть у меня гипогликемия». Я сказал: «Вы ни за что не дадите мне до пяти.Он сказал: «Ну, это то, чего мы хотели бы». Я сказал: «То, что вы делаете, вы используете в качестве ориентира. Вы не можете этого сделать, потому что это по-разному влияет на разных людей ». Я сказал: «Мы ни за что не доживем до пяти». Итак, он сказал: «Ну, чем ты доволен?» Я сказал: «С восьми до пятнадцати я чувствую себя хорошо. Кровь взяли сегодня утром около двенадцати целых семь десятых. Я вполне этому доволен. Никаких побочных эффектов. Я не потею. Никаких тряски. Я вполне этому доволен ». . .
В то время как у Брайана не было никаких признаков или симптомов, Адриан считал свое тело более уязвимым, чем можно было бы предположить с медицинской точки зрения: «Ни в коем случае [.. .] Я начинаю гипогликемию в шесть ». Он также утверждает, что тело является более уникальным и своеобразным, чем это допускается медицинскими знаниями, утверждая, что врач «использует его [нормативные значения глюкозы в крови] в качестве ориентира. Вы не можете этого сделать, потому что это по-разному влияет на разных людей ». Особый интерес представляет то, как Адриан описывает уровень глюкозы в крови как особый вид хронотопа болезни, который обеспечивает координаты его благополучия с течением времени: «между 8 и 15 я чувствую себя хорошо.Следовательно, «несогласие Адриана с доктором Икс» — это попытка избежать того, что было бы для него, хронотопного нарушения «снижения примерно до пяти» и вероятности попадания в травмирующее временное пространство «гипогликемии». Войлочное тело здесь явно нарушено или «шумно» — «потеет». . …] встряхивает », что резко контрастирует с отвлеченным и абстрактным« эталоном », созданным для него в медицинском пространстве. Следовательно, испытанное нарушение гипогликемии имеет приоритет над долгосрочным контролем уровня глюкозы в крови, рекомендованным врачом.
В этом отрывке Адриан описывает дискретное прошлое событие, но передает его в явной прямой речи, вызывая ощущаемую непосредственность исходного взаимодействия: «Он сказал [. . .] Я сказал [. . .] Я сказал [. . .] Я сказал [. . .] Он сказал [. . .] Я сказал [. . .] Я сказал [. . .] Так он сказал [. . .] Я сказал.» Это дает эффект представления его точки зрения как все еще актуальной истины. Таким образом, в рассказе Адриана прошлое сливается с настоящим, форма его повествования согласуется с его попыткой сохранить хронотопную стабильность воплощенного опыта в контексте противоречий с медицинскими советами.
Для других предотвращение нарушения хронотопа, напротив, было основано на ностальгическом поддержании их преддиабетической ориентации во времени и пространстве. В связи с отсутствием немедленной угрозы для здоровья несколько участников сообщили об отказе от (самостоятельного) лечения на бессимптомной стадии. Брайан, например (отрывок 1), продолжал объяснять, как он «по глупости не проявил к этому никакого уважения», пока после ряда серьезных осложнений он не получил резкое предупреждение от своего врача, что «у вас не так много времени. время жить, если ты будешь продолжать в том же духе.Подобный ультиматум подразумевается в следующем отрывке из Рэйчел. Здесь мы демонстрируем, как чувствительность к способам, которыми нарушение хронотопа вплетено в рассказы пациентов, может помочь понять важные сдвиги в субъективности и позиции по отношению к болезни (самоконтролю).
Extract 3
Rachel: Я поняла, что не обязательно всем говорить «да». Поскольку я был «да, да», я бы согласился — вы могли бы сказать мне, что я черный, и я бы сказал: «Да, я черный».«Я согласен с ними. А потом это было как на протяжении многих лет, а затем, наконец, после этого времени, и я понял, что нет, в этом нет необходимости. Итак, восстание началось, а затем — нет, я не думаю, что мятеж — это подходящее слово. Думаю, я обрел свой голос. Итак, вы говорите мне: «Рэйчел, у тебя диабет. Теперь вам нужно научиться контролировать этот сахар. Вам нужно урезать. Тебе нужно избавиться от этих вещей ». И я думаю: «Кто ты такой, чтобы говорить мне, что делать?» [. . .] Что вам нужно, так это опыт и научиться контролировать, чтобы увидеть, что я ушел, не испытывая в точности того, что это может сделать с моим телом.И теперь, за последние несколько лет, я смотрю, что он может сделать со мной, и молюсь Богу, чтобы я не оставил это слишком поздно.
В начале этого отрывка Рэйчел формулирует отход от предыдущей уступчивой, пассивной позиции через формулировку крайнего случая, предполагающую, что она приняла бы даже такую вопиющую ложь, как то, что она была «чернокожей». Только по прошествии времени, «с годами, а затем, наконец, по прошествии этого времени», она «обретает свой голос». Таким образом, аналогично голосу Адриана (отрывок 2), исходящего из медицинского пространства : «Теперь вам нужно научиться контролировать этот сахар.Вам нужно урезать. Тебе нужно вырезать эти вещи », — отвергается как необоснованное навязывание ее личному пространству . Однако эта интонация неповиновения — ставить под сомнение право медицинских работников «указывать [ей], что делать» — также становится проблематичной с ее нынешней точки зрения: «за последние несколько лет я вижу, что это может со мной сделать. и молись Богу, чтобы я не оставил его слишком поздно ». Это индексирует трансформированную субъективность: раскаяние, испугание и стремление к искуплению, что, в свою очередь, показывает, как хронотопы могут накапливаться и накладываться друг на друга в ходе повествования (см.также Holquist, 1990, стр.116–121).
Страдания из-за возможного «опоздания» предполагают открытие нахождения на грани между условным временем (в котором все еще есть надежда, что можно предусмотреть ) и временем угасания (в котором есть только ограниченное жизнеспособное будущее для себя). Действительно, многие участники почувствовали, что изменения в организме были предпосылкой для участия в (самостоятельном) управлении, а предупреждения медицинских работников, друзей и семьи приобрели ретроспективное, ностальгическое предчувствие по мере появления диабетических осложнений.И мы можем видеть в повествовании Рэйчел более широкую дугу телеологического времени в том, что значение прошлых событий становится очевидным только с ее точки зрения в настоящем, и, как и во всех этих разрозненных примерах, предлагается отречься от прошлого.
Примечательно, что каждый из приведенных выше отрывков (1–3) относится конкретно к медицинскому пространству, и кажется, что контраст между воплощением и медицинскими знаниями часто может вызывать разногласия между нашими участниками и медицинскими специалистами. Однако, как мы продолжим исследовать ниже, заболевание в разных сферах может иметь совершенно разные субъективные последствия.
Тирания (телесных) часов
По мере своего усугубления хроническая болезнь может усиливать временные и пространственные вторжения в жизнь. В частности, наши участники рассказали, как лечение диабета может снизить их способность к импровизации во времени. Им приходилось контролировать и ограничивать то, что они глотали и когда, и эта бдительность могла серьезно подорвать их чувство свободы или спонтанности. Иаков объяснил:
Экстракт 4
Джейкоб: Гм, я полагаю, действительно э (2) гм (.) особенно мой сын живет в Австралии [. . .] Я был там несколько раз, понимаешь [. . .] и, конечно, там жарко ((смеется)) [. . .], так что было бы очень приятно иметь возможность просто зайти в бар где-нибудь, например, в клубе или что-то в этом роде (.), и получить пару пинт, понимаешь.
Опрашивающий: мм мм.
Джейкоб: И так легко просто сесть и сказать: «Знаешь, я хочу бутерброд». Я возьму пачку чипсов. Что-то вроде этого [.. .] ммм, я думаю, сделал ли я это (.) примите больше инсулина ((смеется)), понимаете. Так что это не совсем способ (1) сделать это, понимаете, но вы не можете сделать это, не задумываясь. . .
Джейкоб заявляет, что «было бы очень хорошо иметь возможность просто зайти в бар где-нибудь, например, в клубе или что-то в этом роде (.), И получить пару пинт». При этом он истолковывает это желание как ничем не примечательное: «до просто » и состоит из случайных действий: « бросьте в.. .a bar где-то . . .получите пар пинт ». И он повторяет эту структуру, подчеркивая нормальность своего желания и легкость, с которой оно обычно ассоциируется: «Так легко просто сесть и сказать, знаешь, у меня есть бутерброд». Я принесу пачку чипсов. В этих обычных удовольствиях ему не отказывают полностью. Они не «не совсем (1) ушли». Но спонтанность ушла, и теперь Джейкоб должен подготовиться, «принять больше инсулина» и «не может этого сделать, не задумываясь».Подобно отрывкам из предыдущего раздела анализа, здесь есть взаимосвязь между желанием Джейкоба получать удовольствие от обычных занятий и требованиями самоконтроля диабета. Однако, в отличие от предыдущих отрывков, он не считает, что необходимость самоуправления исходит из внешнего, клинического пространства. Скорее, он включил это как часть своего «мышления».
Наши участники описали, как назойливость болезни возрастает по мере прогрессирования диабета, особенно с точки зрения требований к их времени.Этот феномен запоминающе описал Лорен. У нее был диагностирован диабет 2 типа в течение 12 лет, и ухудшение гликемического контроля привело к интенсивному режиму, включающему инсулин и таблетки.
Экстракт 5
Лорен: . . . Я постоянно принимаю лекарства, и мне стало так надоело, и наступила стадия, когда я просто … мне не хотелось вставать с постели. Я не хотел принимать лекарства. Я имею в виду, что в какой-то момент я держал свои планшеты в маленькой коробке, которую вы знаете, на виду.Теперь они на кухне в закрытом ящике, потому что я не хочу на них смотреть. . .
Описание Лорен как « постоянно, принимает лекарства» указывает на ощущаемую распространенность лечения во времени. Фактически, ее рассказ полон временных значений: «наступил этап», «в какой-то момент», «я привык» и «сейчас». Они представляют прогресс, в котором лекарства захватили существование Лорен, и ошеломляющая неприятность этого передается ее попыткой застоя в нежелании «вставать с постели».Чтобы избежать потенциально фатальных последствий из-за ощущения, что она «не хотела принимать (свои) лекарства», Лорен пришлось дистанцироваться от них. Раньше она держала свои планшеты «на виду», но теперь кладет их «на кухню в ящик, который закрывается, потому что я не хочу на них смотреть». Следовательно, несмотря на относительно небольшой объем буквального пространства, занимаемого планшетами, которые можно хранить в «маленькой коробке», Лорен чувствует, что они находятся в опасности захватить ее субъективный мир, стирая границы между личным и медицинским пространством.
Таким образом, жизнь с хроническим заболеванием может уменьшить способность импровизировать во времени, может распространиться на переживание «пребывания во времени» и доминировать в личном пространстве, побуждая некоторых пациентов разрабатывать стратегии для уменьшения или совладания с этими нарушениями хронотопа. Это может быть особенно ярко выражено при таком заболевании, как диабет, которое требует регулярного, бдительного наблюдения и часто глубоких изменений в практике, которая до сих пор считалась само собой разумеющейся. Участники, такие как Джейкоб, компенсировали подготовку против нормализации и удовольствия от употребления «лакомых» продуктов или удовольствия в особых случаях, а другие, такие как Лорен, использовали творческие подходы, такие как сокрытие лекарств от глаз.Другие заняли более фаталистическую позицию, приспосабливаясь, как могли, когда возникала необходимость, и, как это ни парадоксально, при этом избавлялись от некоторого чувства спонтанности. Эти ориентации на проблемы обострения хронических заболеваний не исключают друг друга, и история Томаса включает сложную смесь адаптации, сопротивления и фатализма: временное время и время угасания.
Выписка 6
Опрашивающий: Да (9) теперь вы говорите, что вы пришли к своему нынешнему состоянию, что вы с радостью проверяете свой уровень сахара в крови каждые пару дней, вводите инсулин и т. Д. .Вы можете рассказать мне об этой фазе? Настоящее состояние?
Томас: Я в порядке. Это не мешало мне делать то, что я хочу делать.
Опрашивающий: Мм.
Томас: Я все еще могу ходить на матчи по крикету. Я все еще могу ездить на машине. Идите на [гоночную трассу], чтобы подняться на холм. На самом деле срочность ушла из жизни, потому что, если я не сделаю что-то сегодня, я смогу сделать это завтра, и это хорошо. Мне это нравится. Гм (.), Конечно, есть неизбежный гм упадок к отчаянию и смерти, о котором я стараюсь не думать.Рано или поздно это случится (1), но потом это случится со всеми, не так ли?
Опрашивающий: Конечно, да.
Томас: К счастью, не только мне. Так что вы (1) время от времени беспокоитесь о будущем. Насколько я понимаю, это полностью вышло из-под контроля. Я не понимаю, что могу что-то с этим поделать. . .
Этот отрывок начинается с того, что интервьюер разъясняет повествование Томаса до такой степени, что указывает на положительную адаптацию к относительно интенсивному режиму лечения: «вы с радостью проверяете уровень сахара в крови каждые пару дней и не вводите себе инсулин.«Подрывной потенциал этого режима, но также и успех Томаса в сопротивлении этому разрушению, указывается в его ответе:« (i) это не помешало мне делать то, что я хочу делать ». Важность адаптации как стратегии противодействия распространению болезни подчеркивается Томасом посредством повторения в трехчастном списке того, что он может делать : «ходить на матчи по крикету [. . .] иди, веди мою машину [. . .] иди на [гоночную трассу] ». И то, что он «все еще» может делать эти вещи, указывает на ностальгическое желание сохранить эти удовольствия от угрозы, что они будут потеряны с течением времени.Однако у его личной свободы есть пределы. К счастью, как пенсионер: «Если я что-то не сделаю сегодня, то смогу сделать это завтра». Но это предполагает принятие и работу над нарушенными планами или всегда предварительные планы из-за его болезни. В более радикально детерминистских терминах временная ассоциация в повествовании с неизбежной окончательностью — «конечно, есть неизбежный упадок к отчаянию и смерти» — предполагает, что предвещает время (Morson, 1994), в котором возможности настоящего взяты в заложники, ограниченные по своему значению предопределенным будущим.
Следовательно, в отрывке Томаса есть исследование того, где он может и не может контролировать влияние своей прогрессирующей болезни — или, говоря языком хронотопа, до какой степени он может рассматривать временное пространство как открытое или закрытое. Важно отметить, что это пронизано контрастирующим эмоциональным балантом. Томас не оспаривает описание его интервьюером: « успешно, проверяет уровень сахара в крови». По его собственным словам, он «в порядке», и он подразумевает приятную безмятежность в своих нынешних обстоятельствах, в которых у него есть свобода выбора, даже если она ограничена выбором , а не , чтобы действовать: «Если я не сделаю что-то сегодня, я могу сделать это завтра, что приятно.С другой стороны, будущее, истолкованное как неподконтрольное ему, насыщено тревожными эмоциями, что предполагает постоянное сопротивление в рамках его очевидного фатализма: « неизбежный упадок мм до отчаяния и смерть ммм, которых я, , стараюсь не допускать думайте о »и« время от времени беспокоитесь о о будущем. Это полностью вышло из-под контроля. »Томас старается использовать временное время наилучшим образом, обретая чувство свободы воли и поддерживая приятные занятия там, где это возможно.Однако время приближается, (внутренние) часы все еще тикают, и его тирания пронизывает счет Томаса.
Выполнение нормативности
Ученые (например, Swain & French, 2008) признают, что многие проблемы, с которыми сталкиваются инвалиды, возникают не строго из-за тела, а из среды, предполагающей дееспособность, и, таким образом, пространство часто трудно согласовать, когда кто-то не соответствует. Одна из участниц, Кэролайн, привела яркий пример такого разрушения.Наряду с диабетом 2 типа у нее возникла волчанка в легких, что дополнительно ухудшило ее подвижность. В следующем отрывке она описывает изобретательскую стратегию для выполнения нормативности, несмотря на ограничения ее тела.
Экстракт 7
Кэролайн: . . . но постепенно я обнаруживаю, что когда заканчиваю работать в конце дня, я обычно находил в конце дня, где я припарковал машину на автостоянке. Мне потребовалось время, чтобы добраться туда, потому что я был так запыхался.Раньше я покупал вечернюю газету. Представь, что читаю, и немного попыху, пока не доберусь до машины. А потом становилось все хуже и хуже, и я подумал: «Здесь что-то не так».
Рассказ Кэролайн можно рассматривать как метаморфозу хронотопа, потому что изменения, которые она заметила, были постепенными, появлялись «постепенно» и становились «все хуже и хуже» и в конечном итоге оказывали значительное влияние на повседневные действия, такие как ходьба к машине: мне много лет, чтобы попасть туда, потому что я был так запыхался.Затем она описывает, как ей удалось справиться с этим срывом: раньше она «покупала вечернюю газету, притворяясь, что читаю ее, и немного попыхиваю, пока не доберусь до машины». Интересно, что она пытается смягчить потенциальную негативную оценку ее одышки незнакомцами на автостоянке, тем самым вводя в действие защиту «лица» (Goffman, 1955) посредством манипуляции временем и пространством. Хотя она не соответствует идеалу здорового тела, она может выполнить это тело — маскироваться под здоровое — в акте «притворяться (делает)», что ее медленное движение связано с чтением бумаги.Однако поддерживать этот фасад нормальности становится все труднее, и по мере того, как ее пыхтение становится «все хуже и хуже», она приходит к пониманию, что «здесь что-то не так». Это повышает вероятность того, что манипулирование ее социальным представлением, то есть попытка скрыть хронотопическое нарушение физического состояния из-за хронического заболевания в присутствии других, также ожидает ее собственного участия в ее физических проблемах.
Как следует из анекдота Кэролайн, приспособиться к деградации телесных функций часто было труднее всего с точки зрения того, как можно общаться с другими.Это также стало сложным для некоторых из наших участников-мужчин, которые изо всех сил пытались найти новые способы заниматься гендером в контексте хронического заболевания, которое ограничивало их способность жить в традиционно мужском временном пространстве. Брайан, например, говорил о глубоких эмоциональных изменениях, произошедших после сердечного приступа.
Выписка 8
Брайан: Я могу смотреть телевизор и подводить итоги, и я начинаю плакать. По моему лицу катятся слезы. Так происходило последние десять лет, но, знаете ли, постепенно становилось все хуже.Кто-то, кто меня знает, они говорят: «У него не могло быть сердечного приступа, потому что у него не было сердца». И меня называли разрушителем, когда я играл в регби, понимаете. Никто не был слишком большим. Никто не был слишком высоким, и я никогда не (…) все, о чем я думал, были победы, и у меня никогда не было никаких сомнений в том, что я должен был сделать. Я был эсминцем, а у них был эсминец. У каждой команды был эсминец. У всех был силовик [. . .]
Опрашивающий: мм мм (5) это звучит как довольно большое изменение в вашем опыте там.
Брайан: Ну, потому что это может случиться и тогда, когда тебя нет дома [. . .] понимаешь. И если бы это случилось просто, когда я был дома, я бы не стал возражать, но это может случиться, когда меня нет дома.
Как и прогулка Кэролайн к машине, Брайан описывает телесные изменения, которые «постепенно ухудшались» по отношению к обыденному, повседневному пространству, на этот раз просмотру «телевизора». Однако, в отличие от одышки Кэролайн, изменение, которое описывает Брайан, носит эмоциональный, гендерный и контргегемонный характер: он может «заплакать» во время просмотра телевизора.Похоже, что это давнее изменение в том, что «произошло за последние 10 лет», и которое преподносится как полная противоположность прежней гипермаскулинной идентичности.
Он был игроком в регби, «известным как разрушитель» из-за своего физического мастерства, и его мужественность проявлялась в его состязательности и безжалостности: «все, о чем я раньше думал, это победа, и у меня никогда не было никаких сомнений в том, что я Должен сделать.» Таким образом, хронотоп нарушается, поскольку Брайан больше не может перемещаться во времени и пространстве поля для регби способами, которые разыгрывают идентичность «разрушителя».Напротив, он инкапсулирует шок, связанный с его новой аффективной уязвимостью, в вызывающем воспоминания заявлении о том, что «у него не могло быть сердечного приступа, потому что у него не было сердца», хотя приписывает эту поэтику «кому-то, кто меня знает. ” Тем не менее, он деэмоционализирует свой плач, так что, хотя «слезы катятся по моему лицу», не указывается аффективный триггер. Слезы просто «начинаются»; это может просто «случиться», когда его нет дома, и «просто случиться, когда я дома». Однако важно отметить, что, хотя наедине его слезы не имеют большого значения: «Я бы не возражал», контрастируя с плачем, что «может случиться, когда меня нет дома», подразумевается, что это изменение действительно беспокоит его в социальном пространстве. .
Мужчины были более склонны сетовать на то, что хроническое заболевание вынудило их остаться с работы, или на адаптацию, взяв на себя другую работу, подчеркивая, что хронотоп в целом и нарушение хронотопа в частности может быть гендерным феноменом. Адам, например, объяснил, что ему пришлось отказаться от ручной работы с сантехникой, чтобы сосредоточиться на административной стороне своего бизнеса. Он все еще мог очистить канализацию, потому что «в этом нет ничего особенного», но водопровод, требующий «сноровки», был ему больше недоступен из-за потери чувствительности в пальцах.Следовательно, как и у Кэролайн, особенно сложный, но субъективно важный аспект хронического заболевания для одних людей представляется как действующий во временном пространстве здоровых других — особенно для мужчин, поскольку это гегемонистское гендерное пространство — как способ управления, сокрытия или отрицание хронотопного нарушения хронической болезни.
Обсуждение
Наша цель в этой статье состояла в том, чтобы разработать концепцию разрушения хронотопа как сенсибилизирующую концепцию для понимания рассказов о хронических заболеваниях, примером которых являются люди с диагнозом диабет 2 типа.Наш анализ продемонстрировал три способа, которыми нарушение хронотопа помогло выявить и найти способ понять важные аспекты рассказов пациентов о хронических заболеваниях. Во-первых, в книге «Медикаментозные и воплощенные нарушения» мы исследовали нарушение хронотопа с точки зрения того, как медицинские советы могут вступать в противоречие с воплощенным опытом и как прогрессирующее физическое ухудшение может спровоцировать переоценку прошлой болезни (самопроизвольное самоуправление). Во-вторых, в «Тирания (телесных) часов» мы исследовали нарушение хронотопа с точки зрения возрастающего временного и пространственного вторжения хронических болезней в жизни участников.Наконец, в работе «Выполнение нормативности» мы сосредоточились на маскараде здоровья как на попытке управлять, скрывать или отрицать хронотопные нарушения, связанные с физическими проблемами из-за хронических заболеваний, особенно в присутствии других. Все проникнуты ретроспективной ностальгией по навсегда ушедшему бытию в мире. Теперь мы обсудим потенциал нарушения хронотопов, чтобы заполнить важный пробел в науке и повлиять на наш подход к хроническим заболеваниям: во-первых, как концепцию, вокруг которой можно организовать аналитические выводы, рассматриваемые в отношении каждого из трех направлений нашего анализа, и, во-вторых, в более широком смысле, как концепция, вокруг которой следует развивать практику.
Медицинские и воплощенные сбои
Хотя хроническое заболевание, как правило, невозможно вылечить, с ним можно справиться. Это возлагает на пациента ответственность за выполнение медицинских рекомендаций, а содействие соблюдению режима лечения является важным аспектом исследований и практики в области психологии здоровья. Мы показали, как чувствительность к разрушению хронотопа выявляет часто конфликтующее временное пространство, и, следовательно, «истина» пациента и практикующего врача дает понимание того, почему некоторые пациенты могут не участвовать в (само) управлении.Бахтин определил эти различные ориентации на истину как pravda (субъективный опыт) и istina (объективные абстракции): «( p) ravda не только специфичен для контекста и уникален, но также встроен в реальный акт конкретного человек. Истина, наоборот, состоит из универсальных моментов »(Сидоркин, 2004, с. 6, курсив в оригинале). С медицинской точки зрения, методы (самостоятельного) управления болезнью основаны на объективных доказательствах, и взаимодействие с ними рационально и по своей сути желательно.Напротив, пациенты ориентировались на свое индивидуальное, ситуативное воплощение и эмоциональные вложения, которые не всегда способствовали следованию медицинским советам.
Противопоставление эпистемологии истина и правда , которая является важным аспектом теории хронотопа как идеологии Бахтина, помогает выявить противоречия в понятии «контроль» как центральной особенности ведения хронических заболеваний, что дополнительно проливает свет на терпеливое сопротивление. Используя диабет, Брум и Уиттакер (2004) показывают, что «контроль» имеет двоякое значение.Во-первых, контроль можно использовать в более или менее прямом биохимическом смысле для обозначения уровня (положения в пространстве) и стабильности (во времени) глюкозы в крови ( istina ). Во-вторых, это может относиться к способности пациента регулировать свои собственные действия: его «самоконтроль» ( правда, ). В случае заболеваний, связанных с «образом жизни», таких как диабет 2 типа, эти два понятия контроля могут быть объединены в неявной — или вызывающей страх — моральной (само) оценке ценности пациента (то есть способности к самоконтролю и самооценке). (следовательно, быть хорошим пациентом и гражданином) посредством измерения уровня глюкозы.Более того, контроль, обозначенный тестами ( истина ), может узурпировать у пациента чувство самопознания ( правда ), когда, как предполагают Карас Монтес и Карнер (2005), «некоторые врачи учат своих пациентов тому, как они чувствую, числа или диагностические изображения более надежны, что приводит к недоверию к субъективным ощущениям »(стр. 1095). В самом деле, как мы определили в отношении Адриана (выдержка 2), Мол (2000) подробно описывает, как результаты самоконтроля могут стать для некоторых пациентов хронотопом конкретного заболевания, определяющим их относительное благополучие или хрупкость.
Противоположные эпистемологии istina и pravda также имеют отношение к пониманию концепции хронотопного нарушения как важного противовеса текущей, доминирующей когнитивной парадигме в психологии здоровья (например, теория запланированного поведения: Ajzen, 2011) , который был раскритикован как чрезмерно рациональный (например, Dutta-Bergman, 2005). Фактически, когда психологи пытаются измерить когнитивные способности личности или здоровья и связать такие конструкции с результатами для здоровья с помощью языка вероятности, их можно понять как участие в онтологической процедуре, аналогичной авторам классического приключения.Здесь уже существующий и неизменный характер героя (стоический, мудрый, бесстрашный) заранее определяет исход, в то время как время сокращается до пустой серии относительно независимых событий, через которые герой просто проходит (Бахтин, 1981; см. Также Holquist, 1990, с. 109–110). Такая предполагаемая трансцендентность разума имеет долгую историю, уходящую корнями, по крайней мере, еще в раннюю западную метафизику (Hope, 2011).
Напротив, эмоциональный регистр — неотъемлемая черта теории хронотопа Бахтина, которая также предвосхищает удовольствия и боли живого тела.Более того, сенсибилизация к концепции хронотопа позволяет увидеть приоритеты будущего и, следовательно, перспективного времени в медицине и науках о здоровье, связанных с прогнозированием и контролем. И, как показывает наш анализ, это может противоречить поиску пациентами , означающего , которое, как это ни прискорбно, обычно вызывало ретроспективно в мучительной ностальгии и только после того, как интуитивно была установлена связь между прошлыми (не) действиями. , разрушающееся тело и неминуемый конец (и) будущего.Следовательно, есть веские аргументы в пользу того, что хронотоп как сенсибилизирующая концепция важен для освещения слепого пятна в современной психологии здоровья, выявленного рефлексивно посредством анализа несоответствия во времени, которое может существовать между текущей доминирующей исследовательской парадигмой и пациентами, которых ищут психологи-психологи. понять.
Тирания (Тела) Часы
Все наши участники говорили об увеличивающемся временном и пространственном вторжении хронических болезней в их жизнь.В частности, мы рассматривали это применительно к компромиссу импровизационной темпоральности. Временная привязка может быть наибольшей там, где требуются самые обширные усилия по лечению болезни, а структурированная временность самоуправления была повсеместной в рассказах наших участников. Однако, как это ни парадоксально, лекарства и технологии самоконтроля, которые помогают структурировать время, также позволяют пациентам импровизировать во времени, и ряд участников говорили об обучении использовать инсулин в соответствии со своими потребностями, о периодическом нарушении или, попросту говоря, о своем беспроблемном использовании инсулина. отношение к требованиям самоуправления.
Точно так же Balcou-Debussche и Debussche (2009) демонстрируют, как телесный переход в контекст временного времени (то есть госпитализация) может быть полезен для практики самоуправления. Балку-Дебуш и Дебуш концептуализируют госпитализацию для людей с диабетом как «приостановку реальности», в которой время и пространство становятся строго структурированными, с наличием медицинских специалистов и обеспеченным питанием, подходящим для диабетиков. Как разрыв в обыденном временном пространстве, госпитализация может рассматриваться как пример условного времени.Однако аспекты этого опыта помогли контролировать болезнь и, следовательно, были оценены участниками Balcou-Deussche и Debussche. Следовательно, мы не должны предполагать, что нарушение временного пространства, связанное с хроническим заболеванием, всегда обременительно. В самом деле, как показывает наш анализ, люди часто очень изобретательны, когда дело доходит до адаптации к изменениям после начала болезни. Опыт временной импровизации может быть даже усилен для людей с хроническими заболеваниями, поскольку она обеспечивает противовес объективации времени, часто затрачиваемого на уход за собой (Morris, 2008).
Тем не менее, концепция хронотопа позволяет нам понимать поведение некоторых пациентов как творческое управление ситуативным нарушением временного пространства, а не как отказ от рекомендаций по уходу за здоровьем. Более того, мы утверждаем, что у него есть преимущества перед существующими организационными концепциями, характеризующими рассказы о болезни. Например, концепция Бери (1982) о нарушении биографии подверглась критике за чрезмерное подчеркивание разрыва (Williams, 2000), при этом Паунд, Гомпертц и Эбрахим (1998) обнаружили, что начало инсульта у пожилых людей из рабочего класса в Лондонский Ист-Энд воспринимался как продолжение их жизненных трудностей.Нарушение хронотопа отражает организацию смысла на более высоком уровне, чем биография, и не предполагает, что основы жизненного повествования изменятся с началом хронической болезни, в то же время учитывая присущую ему хроничность (время) и воплощение (пространство) долгого времени. — хроническая болезнь, однако она легендарна.
Выполнение нормативности
Наш анализ был сфокусирован на маскировке здоровья как ностальгической попытке управлять, скрывать или отрицать хронотопическое нарушение физических проблем в результате хронического заболевания.Сбои можно контролировать, например, позволяя себе «угощать» во время особых общественных мероприятий. Однако по мере того, как физические нарушения посягали на деятельность, они проявляли большую тенденцию к маскировке или отрицанию ограничений посредством выполнения «нормального» тела. Пуар (2009), опираясь на Батлера (1990), предлагает расширить концепцию перформативности, чтобы учесть, как люди с ограниченными возможностями живут в обществе принудительной дееспособности. Кроме того, маскарады здоровья можно понимать как защиту «лица» (Goffman, 1955), с помощью которой человек пытается достичь желаемой социальной идентичности.И попытка наших участников избежать социальной девальвации была усилена для мужчин, которые избегали того, как хронические заболевания могут подорвать характеристики, связанные с гегемонистской маскулинностью (например, стойкость, неуязвимость, независимость; Courtenay, 2000).
Нарушение хронотопа, связанное с хроническим заболеванием, поэтому может означать «не в ногу» и «вне времени» с миром социальной жизни здоровых других людей. Это также может означать быть «не связанным» с самим собой, даже если «прохождение» (Батлер, 1990) достигается до такой степени, что, как и Кэролайн (отрывок 7), человек настолько погружается в «пространственность ситуации» (Мерло -Ponty, 1962/2002), что действие кажется реальным — то есть до тех пор, пока представление не станет слишком напряженным: «А потом становилось все хуже и хуже, и я подумал:« Здесь что-то не так.Следовательно, хроническое заболевание может означать преодоление новой квир-идентичности, смешанной и промежуточной, скольжения между категориями и потенциальной девальвации до самоотречения. Таким образом, концепция хронотопного разрушения может также способствовать пониманию и критике среды обитания и социального ландшафта, исходя из новой проблемы с аффективным временным пространством , которое включает в себя воздействие и интернализацию взгляда (Foucault, 1977). С точки зрения теории, Бахтин превзошел многие аспекты постструктурализма и, следовательно, допускает плодотворные связи с современной гендерной и квир-теорией — как показано здесь — и имеет потенциал для информирования психоаналитических подходов, задуманных с психологической точки зрения.
Значение для практики
Мы изучили, как хронотоп людей с хроническими заболеваниями, наш пример — диабет 2 типа, может сильно отличаться от хронотопа здоровых людей, практикующих врачей и нынешних, доминирующих в исследованиях. парадигма в психологии здоровья. Важным выводом для практики является рассмотрение того, как подходить и поддерживать людей с хроническими заболеваниями с пониманием и уважением к их точки зрения , и это центральный этос оказания помощи, ориентированной на пациента (Kitson, Marshall, Bassett, & Zeitz , 2013).По мере того, как медицинские работники начинают понимать (например, Greenhalgh, 2012), рассказы пациентов имеют важное значение для понимания специфики потребностей и повседневных практик, связанных со здоровьем, и обеспечивают дополнительный тип знаний для тех аспектов практики, которые делают упор на измерения, стандартизацию и агрегация. Более конкретно, поскольку нарративы всегда указывают на некую структуру времени и пространства (Carr, 1986; Murray, 2000), чувствительность к хронотопным нарушениям может помочь практикующим врачам дать советы по самоконтролю и предложить стратегии, которые учитывают собственные интересы пациентов. временный и пространственный мир, признавая творческий компромисс и находя точки соприкосновения, которые позволяют обоим двигаться навстречу друг другу.
Хронотопы, связанные с хроническими заболеваниями, как и во всех контекстах, исторически встроены. Это связано не только с быстро меняющимся и расширяющимся набором используемых повествовательных форм, которые получили распространение в нашу постмодернистскую эпоху (Gergen, 1991), но и с быстрым развитием медицинских технологий, которые имеют значение для практики здравоохранения. Например, для людей с диабетом 1 типа стало доступно новое поколение помп, которые вводят инсулин быстрого действия и предлагают относительную свободу от структурированной диеты и режимов физических упражнений, обычно связанных с самоконтролем.Существует даже вероятность того, что в сочетании с системой непрерывного мониторинга уровня глюкозы в крови инсулиновая помпа может функционировать как искусственная поджелудочная железа (Jacobs et al., 2011). Такие технологии могут иметь серьезные последствия для пространственно-временного опыта самоконтроля диабета, и ранние испытания уже указывают на большее удовлетворение и качество жизни (McMahon et al., 2005). Однако, как показывает анализ мониторинга уровня глюкозы в крови, проведенный Молом (2000), технологии, потенциально обеспечивая более комфортную жизнь, могут иметь непредвиденные последствия, например, с точки зрения усиления наблюдения и контроля (Foucault, 1977).Изучение этих и подобных новых медицинских технологий, вероятно, станет важной областью исследований для психологов-медиков, а качественные методы, разъясняющие восприятие времени и пространства, могут помочь распознать и предложить стратегии для минимизации их негативного, субъективного воздействия.
Разрушение хронотопа как сенсибилизирующая концепция для понимания рассказов о хронических заболеваниях
Реферат
Цели: Эта статья направлена на разработку хронотопного разрушения — измененного отношения ко времени и пространству — как сенсибилизирующую концепцию для понимания повествований о хронических заболеваниях. Методы: Целенаправленно были отобраны 16 мужчин и 16 женщин с диабетом 2 типа. Каждый был опрошен о его или ее опыте самоконтроля диабета с использованием метода биографически-повествовательного интервью. Стенограммы были проверены на ключевые моменты, определенные как эмоционально насыщенные истории, имеющие отношение к цели исследования. Мы представляем диалогически изменяемый дискурсивный анализ отрывков из примеров. Результаты: Анализ демонстрирует, как концепция хронотопного нарушения помогает идентифицировать и понимать важные аспекты рассказов пациентов о хронических заболеваниях.Во-первых, мы исследуем, как медицинские советы могут противоречить воплощенному опыту и как прогрессирующее физическое ухудшение может спровоцировать переоценку прошлой болезни (самопомощь). Во-вторых, исследуется возрастающее временное и пространственное вторжение хронических заболеваний в жизнь участников. Наконец, мы сосредотачиваемся на маскараде здоровья как на попытке управлять, скрывать или отрицать физический недостаток. Выводы: Разрушение хронотопа предлагает полезную сенсибилизирующую концепцию для приближения к рассказам о хронических заболеваниях и вокруг которой можно организовать аналитические идеи и развить практику.Хронотопный анализ заполняет важный пробел в науке, компенсируя нынешний фокус науки о здоровье на рациональности, познании и перспективном времени (прогноз) ориентированным на пациента фокусом на эмоциональности, воплощении и ретроспективе времени (ностальгия). Нарушение хронотопов может быть использовано для развития практики за счет эмпатического понимания жизненного мира пациентов и предоставит инструмент для изучения того, как новые технологии меняют способ «существования» хронически больных в мире.
Ключевые слова: диабет, самоуправление, рассказы о болезнях, качественные методы, хронотоп
В этой статье мы разрабатываем малоизученный аспект рассказов о хронических заболеваниях: обоснование биографических нарушений во времени и пространстве. Следуя работам Бахтина (1981, 1984), мы идентифицируем это явление как «нарушение хронотопа». Хронотоп относится к способу, которым узнаваемые модели переплетения времени и пространства выражаются в литературе через жанровые формы (например,g., способ, которым классический эпос разворачивается в глубоком прошлом, в драматических местах и подчеркивает иерархическую социальную структуру). Согласно Бахтину, жанры изображают определенные идеологии в значительной степени через их представление о времени и пространстве (например, героическое видение эпоса). Таким образом, хронотоп относится не только к формальным характеристикам данного повествования; Более интересен способ, которым хронотоп определяет поле возможностей, доступных рассказчику (Morson, 1994). Идеология включает в себя предположения о том, что считается знанием, и наше исследование хронотопного нарушения будет освещено формулировкой Бахтиным (1993) двух ключевых противоположных эпистемологий: истина (абстрактное знание) и правда (живая правда, которая воплощена и вложена в эмоционально). ).Хронотоп помогает структурировать истории, которые мы рассказываем о нашей повседневной жизни (Бахтин, 1981), включая, как мы покажем, рассказы о хронических заболеваниях и заболеваниях.
Бахтинские концепции лишь недавно были подхвачены качественными методами в психологии (например, Sullivan, 2012) и применены в областях, связанных со здоровьем (например, Gomersall, Madill, & Summers, 2012; Madill & Sullivan, 2010), и получили огромное распространение. неиспользованный потенциал. Мы утверждаем, что нарушение хронотопа предлагает особенно полезную сенсибилизирующую концепцию (Glaser, 1996) или теоретически обоснованную отправную точку для приближения к рассказам о хронических заболеваниях и вокруг которой можно организовать аналитические идеи и развить практику.Вид или характер нарушения хронотопа, о котором сообщают пациенты, будет зависеть, по крайней мере частично, от природы их состояний и того, как они воспринимаются и интерпретируются. В этом отношении хронотопный анализ имеет некоторое сходство с моделью саморегуляции болезни, которая подчеркивает роль внутреннего опыта и личных интерпретаций болезни в руководстве действиями, связанными со здоровьем (например, Baumeister & Vohs, 2007; Leventhal, Brissette, & Левенталь, 2003).Однако хронотопный анализ идет дальше, исследуя способы, которыми раскрывается смысл «болезни» в изменяющихся отношениях между телом, временем и пространством. Например, с точки зрения времени, излечимое острое заболевание может поддаваться повествованиям, структурированным по восстановительному времени (восстановление здоровья), инвалидности, полученной в результате несчастного случая, к разорванному времени (тогда – сейчас) и хроническим заболеваниям, которые передают рецидив. до циклический раз (лучше – хуже – лучше – хуже).
При разработке хронотопного нарушения при хронических заболеваниях мы фокусируемся на диабете 2 типа как на хроническом заболевании, которое, как правило, имеет все более негативные последствия для здоровья с течением времени, если не лечить его тщательно. Здесь, как мы увидим, течение болезни может быть выражено в повествованиях, структурированных временным интервалом , и, в конечном счете, открытием времени угасания : обе формы характеризуются приближением времени , в с точки зрения как объема (на котором следует сосредоточить время), так и продолжительности (сколько времени осталось).В этом отношении мы показываем, что хронотоп дает некоторые интересные ответы на психологические вопросы, касающиеся действия и изменчивости личности (см. Также Morson, 1994, стр. 86–88).
Нарративный анализ имеет давние и иногда противоречивые отношения с научной психологией, восходящие к тематическим исследованиям Фрейда и работе Вундта Volkerpsychologie (Murray, 1997). Тем не менее, использование повествовательной формы в качестве материала для психологического понимания возродило интерес в последние десятилетия, особенно после влиятельной работы Сарбина (1986), предлагающей нарратив в качестве альтернативной корневой метафоры для психологии.Интенсивность нарративного исследования требует относительно небольших выборок и часто использует тематические исследования или серии тематических исследований, и Riessman (2003) отмечает, что научные дисциплины имеют тенденцию иметь двойственное отношение к этой методологии. Повествовательные тематические исследования иногда отклоняются как анекдотические свидетельства, однако тематические исследования используются в обучении для передачи технических знаний на подробных примерах и все чаще признаются в качестве важного аспекта практики в профессиях, связанных со здоровьем, чтобы облегчить понимание жизненного опыта людей. здоровье и болезнь (Bell, 1999; Hydén, 1997; Mishler, 1984; Verghese, 2001).Как утверждает Гринхал (2012), в то время как «твердые» научные знания необходимы для медицинской практики, также необходима способность клинициста к эмпатическому пониманию: «те, кто не может чувствовать, не увидят» (стр. 95). Более того, при детальном рассмотрении, большинство клинических случаев плохо вписываются в вероятностный и абстрактный дискурс доказательной медицины. Точно так же с точки зрения понимания поведения в отношении здоровья формальные модели могут только уйти далеко. Воображение и эмпатическое понимание психолога также должны быть обогащены за счет внимания к конкретной, конкретной повседневной реальности пациента — основе формы повествования о болезни.
Рассказы важны для понимания того, как люди передают изменяющиеся отношения между телом, временем и пространством, вызванные болезнью (Radley, 1999). Повествование создает то, что Фрэнк (1997) называет «потенциальным сознанием болезни», которое делает страдание понятным и актуальным как для рассказчика, так и для аудитории, и является средством взаимодействия и потенциально переформулирования трудного опыта. Возможно, более знакомый психологам здоровья Карр (1986) делает большую часть связи между темпоральностью и смыслообразованием.Опираясь на Гуссерля, он спрашивает, как мы могли бы вести осмысленную жизнь, если бы воспринимали время как серию отдельных событий. Связывая повествование, мы связываем время, чтобы придать согласованный смысл потоку опыта (Murray, 2000; Ricoeur, 1984), момент, обретающий свою целостность по отношению к тому, что ему предшествовало, и предполагаемым последствиям для будущего.
Необходимость создания согласованности сама по себе может указывать на нарушение, возникающее с началом болезни. Бери (1982) разработал влиятельный отчет о переживаниях хронических заболеваний как о формах «биографических нарушений», в которых начало болезни понимается как «вид опыта, в котором структуры повседневной жизни и формы знаний, лежащие в их основе, нарушены »(стр.169). По мнению Бери, существует три аспекта биографических нарушений: нарушение общепринятых предположений и поведения, нарушение объяснительных систем, которое требует переоценки себя, и мобилизация ресурсов в ответ на нарушение. Модель биографического разрушения вызвала массу дебатов, дискуссий и эмпирических исследований; выдержал критику постмодерна и движения инвалидов; и предоставил мощный аргумент в пользу сосредоточения внимания на субъективном воплощении в социологических исследованиях болезней (обзор см. в Williams, 2000).Хотя ученые, интересующиеся биографическими нарушениями, действительно мобилизуют темпоральность и пространство в своих анализах, это обычно неявно и, следовательно, недостаточно развито. Например, Бери (1982) описывает потерю для женщин с ранним началом ревматоидного артрита как сдвиг «от воспринимаемой нормальной траектории через относительно предсказуемые хронологические шаги к принципиально ненормальной и внутренней разрушительной траектории» (стр. 171). Здесь эталоны определяют, где должно находиться тело в определенных временных точках жизненной истории, но Бери акцентирует внимание на нарушении биографии , а не на обосновании биографических нарушений во времени и пространстве, которые мы рассматриваем здесь как нарушение хронотопа .
В частности, небольшое эмпирическое исследование было сосредоточено на временных и пространственных особенностях переживания диабета. Исключение составляют Мол (2000), который исследовал, с точки зрения Фуко, влияние устройств для лечения диабета типа I и 2 на восприятие времени; Лоутон, Пил, Парри и Дуглас (2008), которые исследовали изменения в объяснениях причинно-следственной связи диабета 2 типа с течением времени; и Balcou-Debussche и Debussche (2009), которые исследовали облегчающие аспекты больничного пространства-времени для самоконтроля диабета 2 типа.Основываясь на этих исследованиях диабета, мы утверждаем, что чувствительность к хронотопным нарушениям хронических заболеваний обеспечивает теоретически обоснованную отправную точку, вокруг которой можно систематизировать аналитические идеи и развивать практику.
Таким образом, наша цель — разработать хронотопное нарушение как сенсибилизирующую концепцию для понимания рассказов о хронических заболеваниях. В нашем примере анализа рассказов о болезнях людей с диагнозом диабет 2 типа.
Метод
Этика
Этическое одобрение Центрального комитета по этике исследований Лидса на исследования, проводимые Национальной службой здравоохранения.От всех участников было получено информированное подписанное согласие на участие в исследовании, на аудиозапись интервью и использование анонимных цитат в отчетах. Повсюду используются псевдонимы участников.
Участники
Участники были набраны из двух диабетических центров в большом городе на севере Англии. В исследовании приняли участие шестнадцать мужчин и 16 женщин, целенаправленно отобранных по половому признаку на предмет равного количества плохого и хорошего гликемического контроля, о чем свидетельствует последовательность трех предыдущих зарегистрированных медицинских маркеров (HbA1c ≤7 и ≥10, соответственно).Мы исследуем и сравниваем рассказы участников, соответствующие этим «хорошим» и «плохим» профилям контроля в других местах (Gomersall, Madill, & Summers, 2012). Средний возраст составлял 65 лет (диапазон 45–81 год), и участникам был поставлен диагноз диабета 2 типа в среднем в течение 14 лет (диапазон 2–30 лет).
Создание данных
Каждый участник был опрошен первым автором дома с использованием адаптированной версии метода биографически-повествовательного интервью (Wengraf, 2001, 2009).Это включало в себя первоначальный вопрос, побуждающий к повествованию: «Не могли бы вы рассказать мне историю своей жизни с момента вашего первого столкновения с диабетом 2 типа, все события и переживания, которые были важны для вас лично до сих пор? Пожалуйста, уделите столько времени, сколько хотите ». Интервьюер внимательно слушал и делал записи, которые легли в основу второй части интервью, в которой участников просили подробно рассказать о событиях, следуя последовательности, в которой эти события были описаны участником.Интервью длились в среднем 68 минут (диапазон 36–134 минут) и были дословно расшифрованы с использованием следующих условных обозначений:. . . = извлечение началось или закончилось в середине поворота ; [. . .] = текст пропущен midturn ; (.) = очень короткая, безвременная пауза ; (2) = пауза в секундах ; ((смеется)) = описание дополнительной коммуникационной информации ; [гоночный курс] = имен опущены для анонимности ; слово подчеркнуто = особое ударение на этом слове ; тире в конце слова = отсечка и изменение направления в середине поворота .
Аналитические предположения
Диалогический анализ иногда группируют с другими дискурсивными и социолингвистическими методами, которые использовались в академической психологии в последние десятилетия, включая критический анализ дискурса (Fairclough, 2011) и дискурсивную психологию (Edwards & Potter, 1992). Подобно этим подходам, диалогический анализ скептически относится к существованию устойчивых внутренних психологических структур, которые предшествуют языку (например, отношения, убеждения, намерения).Напротив, сам язык рассматривается как составляющая психики, которую, следовательно, можно наблюдать посредством использования лингвистических ресурсов. Однако в то время как анализ дискурса принимает «пустой» взгляд на субъективность (т.е. автор или говорящий теоретизирует как текст: Parker, 1994) или подразумевает стратегического пользователя языка (Madill & Doherty, 1994), Бахтин предполагает «нуждающегося» субъект, чувственно взаимодействующий с миром и с другими в поисках смысла (Sullivan, 2012). Следовательно, с точки зрения эпистемологии, диалогический анализ отдает предпочтение pravda (живая истина, которая воплощается и вкладывается в эмоционально) по сравнению с istina (абстрактное знание) и, таким образом, отвергает социальный конструкционизм в его сильной форме (Shotter, 1993).
Аналитические процедуры
Стенограммы были проверены на ключевые моменты, определенные как эмоционально насыщенные истории, относящиеся к этой первоначальной цели, у которых было узнаваемое начало и конец. Следовательно, ключевые моменты можно рассматривать как отдельные эпизоды в общей повествовательной структуре интервью (см. Madill & Sullivan, 2010). В общей сложности было выявлено 186 ключевых моментов, размером от четверти страницы до чуть более двух страниц формата А4, при этом участники представили от двух до 12 ключевых моментов каждый.Ключевые моменты изначально анализировались в терминах следующих категорий, которые операционализируют центральные черты теории хронотопа Бахтина (1981, 1984): жанр (ы), эмоциональный регистр, пространственно-временная разработка, контекст. Примечания, относящиеся к этим четырем категориям, были записаны в таблицу для каждого участника. В то время как в данных было идентифицировано множество хронотопов (например, циклическое время, медицинские и мирские временные пространства), нарушение хронотопа было идентифицировано как важное явление, поскольку все участники описали в отношении своего диабета возрастающие проблемы в их воплощенных отношениях. со временем и пространством или находясь во времени.Детальное знакомство с соответствующими ключевыми моментами позволило нам выделить три основных модели нарушения хронотопа. Мы назвали каждый узор так, чтобы передать его центральное значение. В следующем разделе мы проводим анализ каждого идентифицированного паттерна разрушения хронотопа посредством тщательного дискурсивного анализа отрывков из примеров, уделяя особое внимание пространственно-временной разработке и эмоциональному регистру (см. Sullivan, 2012).
Анализ
Анализ представлен в трех разделах, каждый из которых демонстрирует, как концепция нарушения хронотопа помогает идентифицировать и находить путь к пониманию важных аспектов рассказов пациентов о хронических заболеваниях, нашим примером является диабет 2 типа: (a) медикализированные и воплощенные нарушения, (б) тирания (телесных) часов и (в) выполнение нормативности.
Медицинские и воплощенные разрушения
Концепция хронотопного разрушения в основе своей предполагает сдвиг в воплощенных способах существования в мире. Однако на ранних стадиях хронического заболевания у людей могут отсутствовать симптомы, и им приходится доверять заверениям медицинских экспертов в том, что лечение необходимо.
Выписка 1
Брайан: . . . Положа руку на сердце. Я никогда не испытывал ничего, слабо связанного с диабетом, пока хирург или медсестра не сказали: «В твоей моче есть глюкоза.Сделаем анализ крови. Вы вполне можете быть диабетиком. И у меня не было сильной жажды. Я не устал. Я не был вспыльчивым. Я не похудела и не прибавила в весе. Я оставался довольно стабильным. Ничего бы мне не сказали. . .
Брайан перечисляет виды нарушений, которые он мог ожидать от диабета, но не испытал их на ранних стадиях: «сильная жажда (…) усталость (…) с плохим характером (…) похудел или прибавил в весе. вес включен. » Он истолковывает такие признаки и симптомы как способ общения тела, как средство общения с проблемами, но что его собственное тело было немым: «Ничто не могло бы сказать мне.Фактически, это медицинский персонал, «хирург или медсестра», который сообщил ему о его болезни через результаты теста, «сказал:« В твоей моче глюкоза »». И парадоксальным образом он обращается к телесной идиоме: « рука об руку », чтобы подчеркнуть, что он не знал заранее о своей болезни, хотя причиной было само молчание его тела по этому поводу. Здесь императив (само) управления исходит из абстрактной и научной точки зрения специалиста в области здравоохранения, и Брайана просят смотреть дальше своего собственного воплощенного опыта.
Адриана тоже просят пересмотреть свой накопленный воплощенный опыт в пользу медицинских знаний, но в противоположном направлении, чем у Брайана.
Выдержка 2
Адриан: У меня были разногласия с доктором X.
Опрашивающий: О да, да.
Адриан: Он сказал: «Мы хотим, чтобы вас осталось около пяти», а я сказал: «Ни за что». Я сказал: «Ни за что». Я сказал: «В шесть у меня гипогликемия». Я сказал: «Вы ни за что не дадите мне до пяти.Он сказал: «Ну, это то, чего мы хотели бы». Я сказал: «То, что вы делаете, вы используете в качестве ориентира. Вы не можете этого сделать, потому что это по-разному влияет на разных людей ». Я сказал: «Мы ни за что не доживем до пяти». Итак, он сказал: «Ну, чем ты доволен?» Я сказал: «С восьми до пятнадцати я чувствую себя хорошо. Кровь взяли сегодня утром около двенадцати целых семь десятых. Я вполне этому доволен. Никаких побочных эффектов. Я не потею. Никаких тряски. Я вполне этому доволен ». . .
В то время как у Брайана не было никаких признаков или симптомов, Адриан считал свое тело более уязвимым, чем можно было бы предположить с медицинской точки зрения: «Ни в коем случае [.. .] Я начинаю гипогликемию в шесть ». Он также утверждает, что тело является более уникальным и своеобразным, чем это допускается медицинскими знаниями, утверждая, что врач «использует его [нормативные значения глюкозы в крови] в качестве ориентира. Вы не можете этого сделать, потому что это по-разному влияет на разных людей ». Особый интерес представляет то, как Адриан описывает уровень глюкозы в крови как особый вид хронотопа болезни, который обеспечивает координаты его благополучия с течением времени: «между 8 и 15 я чувствую себя хорошо.Следовательно, «несогласие Адриана с доктором Икс» — это попытка избежать того, что было бы для него, хронотопного нарушения «снижения примерно до пяти» и вероятности попадания в травмирующее временное пространство «гипогликемии». Войлочное тело здесь явно нарушено или «шумно» — «потеет». . …] встряхивает », что резко контрастирует с отвлеченным и абстрактным« эталоном », созданным для него в медицинском пространстве. Следовательно, испытанное нарушение гипогликемии имеет приоритет над долгосрочным контролем уровня глюкозы в крови, рекомендованным врачом.
В этом отрывке Адриан описывает дискретное прошлое событие, но передает его в явной прямой речи, вызывая ощущаемую непосредственность исходного взаимодействия: «Он сказал [. . .] Я сказал [. . .] Я сказал [. . .] Я сказал [. . .] Он сказал [. . .] Я сказал [. . .] Я сказал [. . .] Так он сказал [. . .] Я сказал.» Это дает эффект представления его точки зрения как все еще актуальной истины. Таким образом, в рассказе Адриана прошлое сливается с настоящим, форма его повествования согласуется с его попыткой сохранить хронотопную стабильность воплощенного опыта в контексте противоречий с медицинскими советами.
Для других предотвращение нарушения хронотопа, напротив, было основано на ностальгическом поддержании их преддиабетической ориентации во времени и пространстве. В связи с отсутствием немедленной угрозы для здоровья несколько участников сообщили об отказе от (самостоятельного) лечения на бессимптомной стадии. Брайан, например (отрывок 1), продолжал объяснять, как он «по глупости не проявил к этому никакого уважения», пока после ряда серьезных осложнений он не получил резкое предупреждение от своего врача, что «у вас не так много времени. время жить, если ты будешь продолжать в том же духе.Подобный ультиматум подразумевается в следующем отрывке из Рэйчел. Здесь мы демонстрируем, как чувствительность к способам, которыми нарушение хронотопа вплетено в рассказы пациентов, может помочь понять важные сдвиги в субъективности и позиции по отношению к болезни (самоконтролю).
Extract 3
Rachel: Я поняла, что не обязательно всем говорить «да». Поскольку я был «да, да», я бы согласился — вы могли бы сказать мне, что я черный, и я бы сказал: «Да, я черный».«Я согласен с ними. А потом это было как на протяжении многих лет, а затем, наконец, после этого времени, и я понял, что нет, в этом нет необходимости. Итак, восстание началось, а затем — нет, я не думаю, что мятеж — это подходящее слово. Думаю, я обрел свой голос. Итак, вы говорите мне: «Рэйчел, у тебя диабет. Теперь вам нужно научиться контролировать этот сахар. Вам нужно урезать. Тебе нужно избавиться от этих вещей ». И я думаю: «Кто ты такой, чтобы говорить мне, что делать?» [. . .] Что вам нужно, так это опыт и научиться контролировать, чтобы увидеть, что я ушел, не испытывая в точности того, что это может сделать с моим телом.И теперь, за последние несколько лет, я смотрю, что он может сделать со мной, и молюсь Богу, чтобы я не оставил это слишком поздно.
В начале этого отрывка Рэйчел формулирует отход от предыдущей уступчивой, пассивной позиции через формулировку крайнего случая, предполагающую, что она приняла бы даже такую вопиющую ложь, как то, что она была «чернокожей». Только по прошествии времени, «с годами, а затем, наконец, по прошествии этого времени», она «обретает свой голос». Таким образом, аналогично голосу Адриана (отрывок 2), исходящего из медицинского пространства : «Теперь вам нужно научиться контролировать этот сахар.Вам нужно урезать. Тебе нужно вырезать эти вещи », — отвергается как необоснованное навязывание ее личному пространству . Однако эта интонация неповиновения — ставить под сомнение право медицинских работников «указывать [ей], что делать» — также становится проблематичной с ее нынешней точки зрения: «за последние несколько лет я вижу, что это может со мной сделать. и молись Богу, чтобы я не оставил его слишком поздно ». Это индексирует трансформированную субъективность: раскаяние, испугание и стремление к искуплению, что, в свою очередь, показывает, как хронотопы могут накапливаться и накладываться друг на друга в ходе повествования (см.также Holquist, 1990, стр.116–121).
Страдания из-за возможного «опоздания» предполагают открытие нахождения на грани между условным временем (в котором все еще есть надежда, что можно предусмотреть ) и временем угасания (в котором есть только ограниченное жизнеспособное будущее для себя). Действительно, многие участники почувствовали, что изменения в организме были предпосылкой для участия в (самостоятельном) управлении, а предупреждения медицинских работников, друзей и семьи приобрели ретроспективное, ностальгическое предчувствие по мере появления диабетических осложнений.И мы можем видеть в повествовании Рэйчел более широкую дугу телеологического времени в том, что значение прошлых событий становится очевидным только с ее точки зрения в настоящем, и, как и во всех этих разрозненных примерах, предлагается отречься от прошлого.
Примечательно, что каждый из приведенных выше отрывков (1–3) относится конкретно к медицинскому пространству, и кажется, что контраст между воплощением и медицинскими знаниями часто может вызывать разногласия между нашими участниками и медицинскими специалистами. Однако, как мы продолжим исследовать ниже, заболевание в разных сферах может иметь совершенно разные субъективные последствия.
Тирания (телесных) часов
По мере своего усугубления хроническая болезнь может усиливать временные и пространственные вторжения в жизнь. В частности, наши участники рассказали, как лечение диабета может снизить их способность к импровизации во времени. Им приходилось контролировать и ограничивать то, что они глотали и когда, и эта бдительность могла серьезно подорвать их чувство свободы или спонтанности. Иаков объяснил:
Экстракт 4
Джейкоб: Гм, я полагаю, действительно э (2) гм (.) особенно мой сын живет в Австралии [. . .] Я был там несколько раз, понимаешь [. . .] и, конечно, там жарко ((смеется)) [. . .], так что было бы очень приятно иметь возможность просто зайти в бар где-нибудь, например, в клубе или что-то в этом роде (.), и получить пару пинт, понимаешь.
Опрашивающий: мм мм.
Джейкоб: И так легко просто сесть и сказать: «Знаешь, я хочу бутерброд». Я возьму пачку чипсов. Что-то вроде этого [.. .] ммм, я думаю, сделал ли я это (.) примите больше инсулина ((смеется)), понимаете. Так что это не совсем способ (1) сделать это, понимаете, но вы не можете сделать это, не задумываясь. . .
Джейкоб заявляет, что «было бы очень хорошо иметь возможность просто зайти в бар где-нибудь, например, в клубе или что-то в этом роде (.), И получить пару пинт». При этом он истолковывает это желание как ничем не примечательное: «до просто » и состоит из случайных действий: « бросьте в.. .a bar где-то . . .получите пар пинт ». И он повторяет эту структуру, подчеркивая нормальность своего желания и легкость, с которой оно обычно ассоциируется: «Так легко просто сесть и сказать, знаешь, у меня есть бутерброд». Я принесу пачку чипсов. В этих обычных удовольствиях ему не отказывают полностью. Они не «не совсем (1) ушли». Но спонтанность ушла, и теперь Джейкоб должен подготовиться, «принять больше инсулина» и «не может этого сделать, не задумываясь».Подобно отрывкам из предыдущего раздела анализа, здесь есть взаимосвязь между желанием Джейкоба получать удовольствие от обычных занятий и требованиями самоконтроля диабета. Однако, в отличие от предыдущих отрывков, он не считает, что необходимость самоуправления исходит из внешнего, клинического пространства. Скорее, он включил это как часть своего «мышления».
Наши участники описали, как назойливость болезни возрастает по мере прогрессирования диабета, особенно с точки зрения требований к их времени.Этот феномен запоминающе описал Лорен. У нее был диагностирован диабет 2 типа в течение 12 лет, и ухудшение гликемического контроля привело к интенсивному режиму, включающему инсулин и таблетки.
Экстракт 5
Лорен: . . . Я постоянно принимаю лекарства, и мне стало так надоело, и наступила стадия, когда я просто … мне не хотелось вставать с постели. Я не хотел принимать лекарства. Я имею в виду, что в какой-то момент я держал свои планшеты в маленькой коробке, которую вы знаете, на виду.Теперь они на кухне в закрытом ящике, потому что я не хочу на них смотреть. . .
Описание Лорен как « постоянно, принимает лекарства» указывает на ощущаемую распространенность лечения во времени. Фактически, ее рассказ полон временных значений: «наступил этап», «в какой-то момент», «я привык» и «сейчас». Они представляют прогресс, в котором лекарства захватили существование Лорен, и ошеломляющая неприятность этого передается ее попыткой застоя в нежелании «вставать с постели».Чтобы избежать потенциально фатальных последствий из-за ощущения, что она «не хотела принимать (свои) лекарства», Лорен пришлось дистанцироваться от них. Раньше она держала свои планшеты «на виду», но теперь кладет их «на кухню в ящик, который закрывается, потому что я не хочу на них смотреть». Следовательно, несмотря на относительно небольшой объем буквального пространства, занимаемого планшетами, которые можно хранить в «маленькой коробке», Лорен чувствует, что они находятся в опасности захватить ее субъективный мир, стирая границы между личным и медицинским пространством.
Таким образом, жизнь с хроническим заболеванием может уменьшить способность импровизировать во времени, может распространиться на переживание «пребывания во времени» и доминировать в личном пространстве, побуждая некоторых пациентов разрабатывать стратегии для уменьшения или совладания с этими нарушениями хронотопа. Это может быть особенно ярко выражено при таком заболевании, как диабет, которое требует регулярного, бдительного наблюдения и часто глубоких изменений в практике, которая до сих пор считалась само собой разумеющейся. Участники, такие как Джейкоб, компенсировали подготовку против нормализации и удовольствия от употребления «лакомых» продуктов или удовольствия в особых случаях, а другие, такие как Лорен, использовали творческие подходы, такие как сокрытие лекарств от глаз.Другие заняли более фаталистическую позицию, приспосабливаясь, как могли, когда возникала необходимость, и, как это ни парадоксально, при этом избавлялись от некоторого чувства спонтанности. Эти ориентации на проблемы обострения хронических заболеваний не исключают друг друга, и история Томаса включает сложную смесь адаптации, сопротивления и фатализма: временное время и время угасания.
Выписка 6
Опрашивающий: Да (9) теперь вы говорите, что вы пришли к своему нынешнему состоянию, что вы с радостью проверяете свой уровень сахара в крови каждые пару дней, вводите инсулин и т. Д. .Вы можете рассказать мне об этой фазе? Настоящее состояние?
Томас: Я в порядке. Это не мешало мне делать то, что я хочу делать.
Опрашивающий: Мм.
Томас: Я все еще могу ходить на матчи по крикету. Я все еще могу ездить на машине. Идите на [гоночную трассу], чтобы подняться на холм. На самом деле срочность ушла из жизни, потому что, если я не сделаю что-то сегодня, я смогу сделать это завтра, и это хорошо. Мне это нравится. Гм (.), Конечно, есть неизбежный гм упадок к отчаянию и смерти, о котором я стараюсь не думать.Рано или поздно это случится (1), но потом это случится со всеми, не так ли?
Опрашивающий: Конечно, да.
Томас: К счастью, не только мне. Так что вы (1) время от времени беспокоитесь о будущем. Насколько я понимаю, это полностью вышло из-под контроля. Я не понимаю, что могу что-то с этим поделать. . .
Этот отрывок начинается с того, что интервьюер разъясняет повествование Томаса до такой степени, что указывает на положительную адаптацию к относительно интенсивному режиму лечения: «вы с радостью проверяете уровень сахара в крови каждые пару дней и не вводите себе инсулин.«Подрывной потенциал этого режима, но также и успех Томаса в сопротивлении этому разрушению, указывается в его ответе:« (i) это не помешало мне делать то, что я хочу делать ». Важность адаптации как стратегии противодействия распространению болезни подчеркивается Томасом посредством повторения в трехчастном списке того, что он может делать : «ходить на матчи по крикету [. . .] иди, веди мою машину [. . .] иди на [гоночную трассу] ». И то, что он «все еще» может делать эти вещи, указывает на ностальгическое желание сохранить эти удовольствия от угрозы, что они будут потеряны с течением времени.Однако у его личной свободы есть пределы. К счастью, как пенсионер: «Если я что-то не сделаю сегодня, то смогу сделать это завтра». Но это предполагает принятие и работу над нарушенными планами или всегда предварительные планы из-за его болезни. В более радикально детерминистских терминах временная ассоциация в повествовании с неизбежной окончательностью — «конечно, есть неизбежный упадок к отчаянию и смерти» — предполагает, что предвещает время (Morson, 1994), в котором возможности настоящего взяты в заложники, ограниченные по своему значению предопределенным будущим.
Следовательно, в отрывке Томаса есть исследование того, где он может и не может контролировать влияние своей прогрессирующей болезни — или, говоря языком хронотопа, до какой степени он может рассматривать временное пространство как открытое или закрытое. Важно отметить, что это пронизано контрастирующим эмоциональным балантом. Томас не оспаривает описание его интервьюером: « успешно, проверяет уровень сахара в крови». По его собственным словам, он «в порядке», и он подразумевает приятную безмятежность в своих нынешних обстоятельствах, в которых у него есть свобода выбора, даже если она ограничена выбором , а не , чтобы действовать: «Если я не сделаю что-то сегодня, я могу сделать это завтра, что приятно.С другой стороны, будущее, истолкованное как неподконтрольное ему, насыщено тревожными эмоциями, что предполагает постоянное сопротивление в рамках его очевидного фатализма: « неизбежный упадок мм до отчаяния и смерть ммм, которых я, , стараюсь не допускать думайте о »и« время от времени беспокоитесь о о будущем. Это полностью вышло из-под контроля. »Томас старается использовать временное время наилучшим образом, обретая чувство свободы воли и поддерживая приятные занятия там, где это возможно.Однако время приближается, (внутренние) часы все еще тикают, и его тирания пронизывает счет Томаса.
Выполнение нормативности
Ученые (например, Swain & French, 2008) признают, что многие проблемы, с которыми сталкиваются инвалиды, возникают не строго из-за тела, а из среды, предполагающей дееспособность, и, таким образом, пространство часто трудно согласовать, когда кто-то не соответствует. Одна из участниц, Кэролайн, привела яркий пример такого разрушения.Наряду с диабетом 2 типа у нее возникла волчанка в легких, что дополнительно ухудшило ее подвижность. В следующем отрывке она описывает изобретательскую стратегию для выполнения нормативности, несмотря на ограничения ее тела.
Экстракт 7
Кэролайн: . . . но постепенно я обнаруживаю, что когда заканчиваю работать в конце дня, я обычно находил в конце дня, где я припарковал машину на автостоянке. Мне потребовалось время, чтобы добраться туда, потому что я был так запыхался.Раньше я покупал вечернюю газету. Представь, что читаю, и немного попыху, пока не доберусь до машины. А потом становилось все хуже и хуже, и я подумал: «Здесь что-то не так».
Рассказ Кэролайн можно рассматривать как метаморфозу хронотопа, потому что изменения, которые она заметила, были постепенными, появлялись «постепенно» и становились «все хуже и хуже» и в конечном итоге оказывали значительное влияние на повседневные действия, такие как ходьба к машине: мне много лет, чтобы попасть туда, потому что я был так запыхался.Затем она описывает, как ей удалось справиться с этим срывом: раньше она «покупала вечернюю газету, притворяясь, что читаю ее, и немного попыхиваю, пока не доберусь до машины». Интересно, что она пытается смягчить потенциальную негативную оценку ее одышки незнакомцами на автостоянке, тем самым вводя в действие защиту «лица» (Goffman, 1955) посредством манипуляции временем и пространством. Хотя она не соответствует идеалу здорового тела, она может выполнить это тело — маскироваться под здоровое — в акте «притворяться (делает)», что ее медленное движение связано с чтением бумаги.Однако поддерживать этот фасад нормальности становится все труднее, и по мере того, как ее пыхтение становится «все хуже и хуже», она приходит к пониманию, что «здесь что-то не так». Это повышает вероятность того, что манипулирование ее социальным представлением, то есть попытка скрыть хронотопическое нарушение физического состояния из-за хронического заболевания в присутствии других, также ожидает ее собственного участия в ее физических проблемах.
Как следует из анекдота Кэролайн, приспособиться к деградации телесных функций часто было труднее всего с точки зрения того, как можно общаться с другими.Это также стало сложным для некоторых из наших участников-мужчин, которые изо всех сил пытались найти новые способы заниматься гендером в контексте хронического заболевания, которое ограничивало их способность жить в традиционно мужском временном пространстве. Брайан, например, говорил о глубоких эмоциональных изменениях, произошедших после сердечного приступа.
Выписка 8
Брайан: Я могу смотреть телевизор и подводить итоги, и я начинаю плакать. По моему лицу катятся слезы. Так происходило последние десять лет, но, знаете ли, постепенно становилось все хуже.Кто-то, кто меня знает, они говорят: «У него не могло быть сердечного приступа, потому что у него не было сердца». И меня называли разрушителем, когда я играл в регби, понимаете. Никто не был слишком большим. Никто не был слишком высоким, и я никогда не (…) все, о чем я думал, были победы, и у меня никогда не было никаких сомнений в том, что я должен был сделать. Я был эсминцем, а у них был эсминец. У каждой команды был эсминец. У всех был силовик [. . .]
Опрашивающий: мм мм (5) это звучит как довольно большое изменение в вашем опыте там.
Брайан: Ну, потому что это может случиться и тогда, когда тебя нет дома [. . .] понимаешь. И если бы это случилось просто, когда я был дома, я бы не стал возражать, но это может случиться, когда меня нет дома.
Как и прогулка Кэролайн к машине, Брайан описывает телесные изменения, которые «постепенно ухудшались» по отношению к обыденному, повседневному пространству, на этот раз просмотру «телевизора». Однако, в отличие от одышки Кэролайн, изменение, которое описывает Брайан, носит эмоциональный, гендерный и контргегемонный характер: он может «заплакать» во время просмотра телевизора.Похоже, что это давнее изменение в том, что «произошло за последние 10 лет», и которое преподносится как полная противоположность прежней гипермаскулинной идентичности.
Он был игроком в регби, «известным как разрушитель» из-за своего физического мастерства, и его мужественность проявлялась в его состязательности и безжалостности: «все, о чем я раньше думал, это победа, и у меня никогда не было никаких сомнений в том, что я Должен сделать.» Таким образом, хронотоп нарушается, поскольку Брайан больше не может перемещаться во времени и пространстве поля для регби способами, которые разыгрывают идентичность «разрушителя».Напротив, он инкапсулирует шок, связанный с его новой аффективной уязвимостью, в вызывающем воспоминания заявлении о том, что «у него не могло быть сердечного приступа, потому что у него не было сердца», хотя приписывает эту поэтику «кому-то, кто меня знает. ” Тем не менее, он деэмоционализирует свой плач, так что, хотя «слезы катятся по моему лицу», не указывается аффективный триггер. Слезы просто «начинаются»; это может просто «случиться», когда его нет дома, и «просто случиться, когда я дома». Однако важно отметить, что, хотя наедине его слезы не имеют большого значения: «Я бы не возражал», контрастируя с плачем, что «может случиться, когда меня нет дома», подразумевается, что это изменение действительно беспокоит его в социальном пространстве. .
Мужчины были более склонны сетовать на то, что хроническое заболевание вынудило их остаться с работы, или на адаптацию, взяв на себя другую работу, подчеркивая, что хронотоп в целом и нарушение хронотопа в частности может быть гендерным феноменом. Адам, например, объяснил, что ему пришлось отказаться от ручной работы с сантехникой, чтобы сосредоточиться на административной стороне своего бизнеса. Он все еще мог очистить канализацию, потому что «в этом нет ничего особенного», но водопровод, требующий «сноровки», был ему больше недоступен из-за потери чувствительности в пальцах.Следовательно, как и у Кэролайн, особенно сложный, но субъективно важный аспект хронического заболевания для одних людей представляется как действующий во временном пространстве здоровых других — особенно для мужчин, поскольку это гегемонистское гендерное пространство — как способ управления, сокрытия или отрицание хронотопного нарушения хронической болезни.
Обсуждение
Наша цель в этой статье состояла в том, чтобы разработать концепцию разрушения хронотопа как сенсибилизирующую концепцию для понимания рассказов о хронических заболеваниях, примером которых являются люди с диагнозом диабет 2 типа.Наш анализ продемонстрировал три способа, которыми нарушение хронотопа помогло выявить и найти способ понять важные аспекты рассказов пациентов о хронических заболеваниях. Во-первых, в книге «Медикаментозные и воплощенные нарушения» мы исследовали нарушение хронотопа с точки зрения того, как медицинские советы могут вступать в противоречие с воплощенным опытом и как прогрессирующее физическое ухудшение может спровоцировать переоценку прошлой болезни (самопроизвольное самоуправление). Во-вторых, в «Тирания (телесных) часов» мы исследовали нарушение хронотопа с точки зрения возрастающего временного и пространственного вторжения хронических болезней в жизни участников.Наконец, в работе «Выполнение нормативности» мы сосредоточились на маскараде здоровья как на попытке управлять, скрывать или отрицать хронотопные нарушения, связанные с физическими проблемами из-за хронических заболеваний, особенно в присутствии других. Все проникнуты ретроспективной ностальгией по навсегда ушедшему бытию в мире. Теперь мы обсудим потенциал нарушения хронотопов, чтобы заполнить важный пробел в науке и повлиять на наш подход к хроническим заболеваниям: во-первых, как концепцию, вокруг которой можно организовать аналитические выводы, рассматриваемые в отношении каждого из трех направлений нашего анализа, и, во-вторых, в более широком смысле, как концепция, вокруг которой следует развивать практику.
Медицинские и воплощенные сбои
Хотя хроническое заболевание, как правило, невозможно вылечить, с ним можно справиться. Это возлагает на пациента ответственность за выполнение медицинских рекомендаций, а содействие соблюдению режима лечения является важным аспектом исследований и практики в области психологии здоровья. Мы показали, как чувствительность к разрушению хронотопа выявляет часто конфликтующее временное пространство, и, следовательно, «истина» пациента и практикующего врача дает понимание того, почему некоторые пациенты могут не участвовать в (само) управлении.Бахтин определил эти различные ориентации на истину как pravda (субъективный опыт) и istina (объективные абстракции): «( p) ravda не только специфичен для контекста и уникален, но также встроен в реальный акт конкретного человек. Истина, наоборот, состоит из универсальных моментов »(Сидоркин, 2004, с. 6, курсив в оригинале). С медицинской точки зрения, методы (самостоятельного) управления болезнью основаны на объективных доказательствах, и взаимодействие с ними рационально и по своей сути желательно.Напротив, пациенты ориентировались на свое индивидуальное, ситуативное воплощение и эмоциональные вложения, которые не всегда способствовали следованию медицинским советам.
Противопоставление эпистемологии истина и правда , которая является важным аспектом теории хронотопа как идеологии Бахтина, помогает выявить противоречия в понятии «контроль» как центральной особенности ведения хронических заболеваний, что дополнительно проливает свет на терпеливое сопротивление. Используя диабет, Брум и Уиттакер (2004) показывают, что «контроль» имеет двоякое значение.Во-первых, контроль можно использовать в более или менее прямом биохимическом смысле для обозначения уровня (положения в пространстве) и стабильности (во времени) глюкозы в крови ( istina ). Во-вторых, это может относиться к способности пациента регулировать свои собственные действия: его «самоконтроль» ( правда, ). В случае заболеваний, связанных с «образом жизни», таких как диабет 2 типа, эти два понятия контроля могут быть объединены в неявной — или вызывающей страх — моральной (само) оценке ценности пациента (то есть способности к самоконтролю и самооценке). (следовательно, быть хорошим пациентом и гражданином) посредством измерения уровня глюкозы.Более того, контроль, обозначенный тестами ( истина ), может узурпировать у пациента чувство самопознания ( правда ), когда, как предполагают Карас Монтес и Карнер (2005), «некоторые врачи учат своих пациентов тому, как они чувствую, числа или диагностические изображения более надежны, что приводит к недоверию к субъективным ощущениям »(стр. 1095). В самом деле, как мы определили в отношении Адриана (выдержка 2), Мол (2000) подробно описывает, как результаты самоконтроля могут стать для некоторых пациентов хронотопом конкретного заболевания, определяющим их относительное благополучие или хрупкость.
Противоположные эпистемологии istina и pravda также имеют отношение к пониманию концепции хронотопного нарушения как важного противовеса текущей, доминирующей когнитивной парадигме в психологии здоровья (например, теория запланированного поведения: Ajzen, 2011) , который был раскритикован как чрезмерно рациональный (например, Dutta-Bergman, 2005). Фактически, когда психологи пытаются измерить когнитивные способности личности или здоровья и связать такие конструкции с результатами для здоровья с помощью языка вероятности, их можно понять как участие в онтологической процедуре, аналогичной авторам классического приключения.Здесь уже существующий и неизменный характер героя (стоический, мудрый, бесстрашный) заранее определяет исход, в то время как время сокращается до пустой серии относительно независимых событий, через которые герой просто проходит (Бахтин, 1981; см. Также Holquist, 1990, с. 109–110). Такая предполагаемая трансцендентность разума имеет долгую историю, уходящую корнями, по крайней мере, еще в раннюю западную метафизику (Hope, 2011).
Напротив, эмоциональный регистр — неотъемлемая черта теории хронотопа Бахтина, которая также предвосхищает удовольствия и боли живого тела.Более того, сенсибилизация к концепции хронотопа позволяет увидеть приоритеты будущего и, следовательно, перспективного времени в медицине и науках о здоровье, связанных с прогнозированием и контролем. И, как показывает наш анализ, это может противоречить поиску пациентами , означающего , которое, как это ни прискорбно, обычно вызывало ретроспективно в мучительной ностальгии и только после того, как интуитивно была установлена связь между прошлыми (не) действиями. , разрушающееся тело и неминуемый конец (и) будущего.Следовательно, есть веские аргументы в пользу того, что хронотоп как сенсибилизирующая концепция важен для освещения слепого пятна в современной психологии здоровья, выявленного рефлексивно посредством анализа несоответствия во времени, которое может существовать между текущей доминирующей исследовательской парадигмой и пациентами, которых ищут психологи-психологи. понять.
Тирания (Тела) Часы
Все наши участники говорили об увеличивающемся временном и пространственном вторжении хронических болезней в их жизнь.В частности, мы рассматривали это применительно к компромиссу импровизационной темпоральности. Временная привязка может быть наибольшей там, где требуются самые обширные усилия по лечению болезни, а структурированная временность самоуправления была повсеместной в рассказах наших участников. Однако, как это ни парадоксально, лекарства и технологии самоконтроля, которые помогают структурировать время, также позволяют пациентам импровизировать во времени, и ряд участников говорили об обучении использовать инсулин в соответствии со своими потребностями, о периодическом нарушении или, попросту говоря, о своем беспроблемном использовании инсулина. отношение к требованиям самоуправления.
Точно так же Balcou-Debussche и Debussche (2009) демонстрируют, как телесный переход в контекст временного времени (то есть госпитализация) может быть полезен для практики самоуправления. Балку-Дебуш и Дебуш концептуализируют госпитализацию для людей с диабетом как «приостановку реальности», в которой время и пространство становятся строго структурированными, с наличием медицинских специалистов и обеспеченным питанием, подходящим для диабетиков. Как разрыв в обыденном временном пространстве, госпитализация может рассматриваться как пример условного времени.Однако аспекты этого опыта помогли контролировать болезнь и, следовательно, были оценены участниками Balcou-Deussche и Debussche. Следовательно, мы не должны предполагать, что нарушение временного пространства, связанное с хроническим заболеванием, всегда обременительно. В самом деле, как показывает наш анализ, люди часто очень изобретательны, когда дело доходит до адаптации к изменениям после начала болезни. Опыт временной импровизации может быть даже усилен для людей с хроническими заболеваниями, поскольку она обеспечивает противовес объективации времени, часто затрачиваемого на уход за собой (Morris, 2008).
Тем не менее, концепция хронотопа позволяет нам понимать поведение некоторых пациентов как творческое управление ситуативным нарушением временного пространства, а не как отказ от рекомендаций по уходу за здоровьем. Более того, мы утверждаем, что у него есть преимущества перед существующими организационными концепциями, характеризующими рассказы о болезни. Например, концепция Бери (1982) о нарушении биографии подверглась критике за чрезмерное подчеркивание разрыва (Williams, 2000), при этом Паунд, Гомпертц и Эбрахим (1998) обнаружили, что начало инсульта у пожилых людей из рабочего класса в Лондонский Ист-Энд воспринимался как продолжение их жизненных трудностей.Нарушение хронотопа отражает организацию смысла на более высоком уровне, чем биография, и не предполагает, что основы жизненного повествования изменятся с началом хронической болезни, в то же время учитывая присущую ему хроничность (время) и воплощение (пространство) долгого времени. — хроническая болезнь, однако она легендарна.
Выполнение нормативности
Наш анализ был сфокусирован на маскировке здоровья как ностальгической попытке управлять, скрывать или отрицать хронотопическое нарушение физических проблем в результате хронического заболевания.Сбои можно контролировать, например, позволяя себе «угощать» во время особых общественных мероприятий. Однако по мере того, как физические нарушения посягали на деятельность, они проявляли большую тенденцию к маскировке или отрицанию ограничений посредством выполнения «нормального» тела. Пуар (2009), опираясь на Батлера (1990), предлагает расширить концепцию перформативности, чтобы учесть, как люди с ограниченными возможностями живут в обществе принудительной дееспособности. Кроме того, маскарады здоровья можно понимать как защиту «лица» (Goffman, 1955), с помощью которой человек пытается достичь желаемой социальной идентичности.И попытка наших участников избежать социальной девальвации была усилена для мужчин, которые избегали того, как хронические заболевания могут подорвать характеристики, связанные с гегемонистской маскулинностью (например, стойкость, неуязвимость, независимость; Courtenay, 2000).
Нарушение хронотопа, связанное с хроническим заболеванием, поэтому может означать «не в ногу» и «вне времени» с миром социальной жизни здоровых других людей. Это также может означать быть «не связанным» с самим собой, даже если «прохождение» (Батлер, 1990) достигается до такой степени, что, как и Кэролайн (отрывок 7), человек настолько погружается в «пространственность ситуации» (Мерло -Ponty, 1962/2002), что действие кажется реальным — то есть до тех пор, пока представление не станет слишком напряженным: «А потом становилось все хуже и хуже, и я подумал:« Здесь что-то не так.Следовательно, хроническое заболевание может означать преодоление новой квир-идентичности, смешанной и промежуточной, скольжения между категориями и потенциальной девальвации до самоотречения. Таким образом, концепция хронотопного разрушения может также способствовать пониманию и критике среды обитания и социального ландшафта, исходя из новой проблемы с аффективным временным пространством , которое включает в себя воздействие и интернализацию взгляда (Foucault, 1977). С точки зрения теории, Бахтин превзошел многие аспекты постструктурализма и, следовательно, допускает плодотворные связи с современной гендерной и квир-теорией — как показано здесь — и имеет потенциал для информирования психоаналитических подходов, задуманных с психологической точки зрения.
Значение для практики
Мы изучили, как хронотоп людей с хроническими заболеваниями, наш пример — диабет 2 типа, может сильно отличаться от хронотопа здоровых людей, практикующих врачей и нынешних, доминирующих в исследованиях. парадигма в психологии здоровья. Важным выводом для практики является рассмотрение того, как подходить и поддерживать людей с хроническими заболеваниями с пониманием и уважением к их точки зрения , и это центральный этос оказания помощи, ориентированной на пациента (Kitson, Marshall, Bassett, & Zeitz , 2013).По мере того, как медицинские работники начинают понимать (например, Greenhalgh, 2012), рассказы пациентов имеют важное значение для понимания специфики потребностей и повседневных практик, связанных со здоровьем, и обеспечивают дополнительный тип знаний для тех аспектов практики, которые делают упор на измерения, стандартизацию и агрегация. Более конкретно, поскольку нарративы всегда указывают на некую структуру времени и пространства (Carr, 1986; Murray, 2000), чувствительность к хронотопным нарушениям может помочь практикующим врачам дать советы по самоконтролю и предложить стратегии, которые учитывают собственные интересы пациентов. временный и пространственный мир, признавая творческий компромисс и находя точки соприкосновения, которые позволяют обоим двигаться навстречу друг другу.
Хронотопы, связанные с хроническими заболеваниями, как и во всех контекстах, исторически встроены. Это связано не только с быстро меняющимся и расширяющимся набором используемых повествовательных форм, которые получили распространение в нашу постмодернистскую эпоху (Gergen, 1991), но и с быстрым развитием медицинских технологий, которые имеют значение для практики здравоохранения. Например, для людей с диабетом 1 типа стало доступно новое поколение помп, которые вводят инсулин быстрого действия и предлагают относительную свободу от структурированной диеты и режимов физических упражнений, обычно связанных с самоконтролем.Существует даже вероятность того, что в сочетании с системой непрерывного мониторинга уровня глюкозы в крови инсулиновая помпа может функционировать как искусственная поджелудочная железа (Jacobs et al., 2011). Такие технологии могут иметь серьезные последствия для пространственно-временного опыта самоконтроля диабета, и ранние испытания уже указывают на большее удовлетворение и качество жизни (McMahon et al., 2005). Однако, как показывает анализ мониторинга уровня глюкозы в крови, проведенный Молом (2000), технологии, потенциально обеспечивая более комфортную жизнь, могут иметь непредвиденные последствия, например, с точки зрения усиления наблюдения и контроля (Foucault, 1977).Изучение этих и подобных новых медицинских технологий, вероятно, станет важной областью исследований для психологов-медиков, а качественные методы, разъясняющие восприятие времени и пространства, могут помочь распознать и предложить стратегии для минимизации их негативного, субъективного воздействия.
Перейти к основному содержанию ПоискПоиск
- Где угодно
Поиск Поиск
Расширенный поиск- Войти | регистр
- Подписка / продление
- Учреждения
- Индивидуальные подписки
- Индивидуальное продление
- Библиотекари
- 908 Чикагский пакет
- Полный охват и охват содержимого
- Файлы KBART и RSS-каналы
- Разрешения и перепечатки
- Инициатива развивающихся стран Чикаго
- Даты отправки и заявки
- Часто задаваемые вопросы библиотекарей
- Расценки, заказы
- и платежи
- О нас
- Публикуйте у нас
- Недавно приобретенные журналы
- 87 tners
- Подпишитесь на уведомления eTOC
- Пресс-релизы
- СМИ
- Издательство Чикагского университета
- Распределительный центр в Чикаго
- Чикагский университет
- Положения и условия
- Заявление об издательской этике
- Уведомление о конфиденциальности
- Доступность Chicago Journals
- Доступность университета
- Следуйте за нами на facebook
- Следуйте за нами в Twitter
- Свяжитесь с нами
- Медиа и рекламные запросы
- Открытый доступ в Чикаго
- Следуйте за нами на facebook
- Следуйте за нами в Twitter
Бахтинская теория хронотопа (пространственно-временная рамка) в применении к организационному процессу
Стр. Из
НАПЕЧАТАНО ИЗ ОНЛАЙН-СТИПЕНДИИ ОКСФОРДА (Оксфорд.Universitypressscholarship.com). (c) Авторские права Oxford University Press, 2021. Все права защищены. Отдельный пользователь может распечатать одну главу монографии в формате PDF в OSO для личного использования. дата: 22 июля 2021 г.
- Глава:
- (стр.201) 9 Бахтинская теория хронотопа (пространственно-временная структура) в применении к организационному процессу
- Источник:
- Конструирование идентичности внутри и вокруг организаций
- Автор (ы):
Филипп Лорино
Бенуа Трикар
- Издательство:
- Oxford University Press
DOI: 10.1093 / acprof: oso / 9780199640997.003.0009
Принимая процессное представление организаций (Tsoukas and Chia, 2002), какой процесс представляет собой процесс организации? Эта глава начинается с утверждения, что процесс организации по своей сути является нарративным абдуктивным исследованием. Принимая праксиологический (ориентированный на целенаправленную деятельность), а не дискурсивный (ориентированный на язык и дискурс) взгляд на нарративность, он концентрируется на нарративности организационных процессов как таковых, а не на конкретных нарративных объектах (текстах) или практиках (повествование) в организациях.Во второй части главы изучаются предполагаемые, неявные, часто невидимые и общие нарративные рамки («архитектуры»), которым должны соответствовать нарративные практики, чтобы иметь смысл в данной культурной среде. Ключевой «архитектурой» является хронотоп, или пространственно-временной фрейм нарративов, теоретически обоснованный Бахтиным (1981), который рассматривал тесную интеграцию времени и пространства как основу социальной понятности нарратива. Эта концепция применяется здесь к организации запросов. Ссылаясь на расширенный взгляд Делёза на хронотоп (Deleuze, 1984/2006) и теорию нарративных уровней Женетта (Genette, 1972), в главе анализируются ситуации, в которых организационный хронотоп дестабилизируется действиями, выходящими за рамки повествования («металепсис»).Некоторые субъекты организации могут затем «кричать», чтобы подтвердить и защитить нормальные пространственно-временные рамки, бросая вызов рациональному дискурсу. Затем мы представляем два тематических исследования, показывающих связи между пространственно-временными структурами, смысловыми схемами и профессиональной идентичностью: ( a ) исторический анализ перехода компьютерной индустрии от производства к сфере услуг в 1990-х годах и ее пространственно-временного измерения. ; и ( b ) нарушение, по соображениям безопасности труда, традиционного для строительной отрасли порядка «проектирования», «подготовки проекта» и «строительства на месте».В обоих случаях ситуации с металепсисом вызвали «крики» со стороны ключевых организационных субъектов. Наконец, мы исследуем теоретические, методологические и практические перспективы, которые концепция хронотопа предлагает для исследований организаций.
Ключевые слова: Бахтин, хронотоп, Делёз, идентичность, запрос, повествование, организующий процесс, пространство, время
Для получения доступа к полному тексту книг в рамках службы для получения стипендииOxford Online требуется подписка или покупка.Однако публичные пользователи могут свободно искать на сайте и просматривать аннотации и ключевые слова для каждой книги и главы.
Пожалуйста, подпишитесь или войдите для доступа к полному тексту.
Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому заголовку, обратитесь к своему библиотекарю.
Для устранения неполадок, пожалуйста, проверьте наш FAQs , и если вы не можете найти там ответ, пожалуйста свяжитесь с нами .
Нарушение хронотопа как сенсибилизирующая концепция для понимания повествований о хронических заболеваниях — Исследовательский портал Университета Хаддерсфилда
Цели:Эта статья направлена на разработку хронотопного нарушения — измененного отношения ко времени и пространству — как сенсибилизирующую концепцию для понимания повествований о хронических заболеваниях.
Методы:
Целенаправленно были отобраны 16 мужчин и 16 женщин с диабетом 2 типа. Каждый был опрошен о его или ее опыте самоконтроля диабета с использованием метода биографически-повествовательного интервью.Стенограммы были проверены на ключевые моменты, определенные как эмоционально насыщенные истории, имеющие отношение к цели исследования. Представляем диалогически зараженный дискурсивный анализ отрывков из примеров.
Результаты: анализ демонстрирует, как концепция нарушения хронотопа помогает идентифицировать и понимать важные аспекты рассказов пациентов о хронических заболеваниях. Во-первых, мы исследуем, как медицинские советы могут противоречить воплощенному опыту и как прогрессирующее физическое ухудшение может спровоцировать переоценку прошлой болезни (самопомощь).Во-вторых, исследуется возрастающее временное и пространственное вторжение хронических заболеваний в жизнь участников. Наконец, мы сосредотачиваемся на маскараде здоровья как на попытке управлять, скрывать или отрицать физический недостаток.
Выводы:
Разрушение хронотопа предлагает полезную сенсибилизирующую концепцию для приближения к рассказам о хронических заболеваниях и вокруг которой можно организовать аналитические идеи и развить практику. Хронотопный анализ заполняет важный пробел в науке, компенсируя акцент современных наук о здоровье на рациональности, познании и предполагаемом времени (прогноз) с ориентированным на пациента акцентом на эмоциональности, воплощении и ретроспективном времени (ностальгия).Нарушение хронотопа может быть использовано для развития практики за счет эмпатического понимания жизненного мира пациентов и предоставляет инструмент для изучения того, как новые технологии меняют способ «существования» хронически больных в мире.
Хронотоп как основа для анализа ландшафта
Автор
Abstract
В статье исследуется анализируемость пейзажного опыта и интерпретация, допускаемая концепцией хронотопа.Помимо своего потенциала для целостного изучения текстов, хронотоп также может применяться в ландшафтных исследованиях. В географии хронотоп в основном использовался для анализа в трех различных областях: дискурсы и нарративы, пространственно-временное ощущение повседневных мест и биологических пространств. Наша цель — показать применимость хронотопа в экспериментальном аспекте ландшафтных исследований. Знакомство с ландшафтом подразумевает диалогическое понимание действия в ситуации, включая взаимоотношения субъекта с окружающей средой.Мы исследуем, насколько субъективный опыт заброшенного пейзажа внутренне множественен и имеет большое значение для воображения и создания смысла. Анализируемый пример представляет собой описание эстонским архитектором своего визита на остров Хашима в Японии и фокусируется на трех уровнях хронотопов: топографическом, психологическом и метафизическом.
Предлагаемое цитирование
DOI: 10.1080 / 01426397.2019.1594738
Скачать полный текст от издателя
Поскольку доступ к этому документу ограничен, вы можете поискать его другую версию.
Исправления
Все материалы на этом сайте предоставлены соответствующими издателями и авторами. Вы можете помочь исправить ошибки и упущения.При запросе исправления укажите дескриптор этого элемента: RePEc: taf: Clearxx: v: 45: y: 2020: i: 2: p: 254-264 . См. Общую информацию о том, как исправить материал в RePEc.
По техническим вопросам, касающимся этого элемента, или для исправления его авторов, заголовка, аннотации, библиографической информации или информации для загрузки, обращайтесь:. Общие контактные данные провайдера: http://www.tandfonline.com/clar20 .
Если вы создали этот элемент и еще не зарегистрированы в RePEc, мы рекомендуем вам сделать это здесь.Это позволяет связать ваш профиль с этим элементом. Это также позволяет вам принимать потенциальные ссылки на этот элемент, в отношении которого мы не уверены.
У нас нет библиографических ссылок на этот товар. Вы можете помочь добавить их, используя эту форму .
Если вам известно об отсутствующих элементах, цитирующих этот элемент, вы можете помочь нам создать эти ссылки, добавив соответствующие ссылки таким же образом, как указано выше, для каждого элемента ссылки. Если вы являетесь зарегистрированным автором этого элемента, вы также можете проверить вкладку «Цитаты» в своем профиле службы авторов RePEc, поскольку там могут быть некоторые цитаты, ожидающие подтверждения.
По техническим вопросам, касающимся этого элемента, или для исправления его авторов, названия, аннотации, библиографической информации или информации для загрузки, обращайтесь: Крис Лонгхерст (адрес электронной почты указан ниже). Общие контактные данные провайдера: http://www.