Деструктивности: Анатомия человеческой деструктивности | Фромм Эрих

Мотивация и личность. Глава 9. Инстинктоподобна ли деструктивность? — Гуманитарный портал

Данные этологии Прежде всего нужно признать, что поведение, которое выглядит как проявление базовой агрессивности, действительно наблюдается у некоторых видов животных — далеко не у всех и даже не у многих, а лишь у некоторых. При наблюдении за некоторыми животными складывается впечатление, что они проявляют агрессию без всякой видимой причины, убивают других животных только ради того чтобы убивать. Лиса, забравшись в курятник, душит больше кур, чем может съесть, а игра кошки с пойманной мышью так и вовсе стала олицетворением бессмысленной жестокости. Олени и другие копытные животные в брачный период вступают в поединки по поводу и без повода, порой совершенно забывая о самке. Многие животные с наступлением старости становятся злобными, и причины этой злобности явно конституциональные, — даже в прошлом мирная особь в старости может без всякой причины напасть на другую. Убийство для самых разных видов животных порой становится самоцелью, оно никак не связано с борьбой за пищу. Известное лабораторное исследование, проведённое на крысах, показало, что агрессивные черты, злобность можно культивировать, что при помощи селекции мы можем выводить особей, отличающихся агрессивностью, с тем же успехом, с каким выводим короткошерстных овец. По всей видимости, склонность к жестокости, во всяком случае, у перечисленных выше животных, а возможно, и у других, выступает наследственной детерминантой поведения. Это предположение кажется ещё более вероятным, если принять во внимание тот факт, что у злобных, агрессивных крыс железы, вырабатывающие адреналин, гораздо крупнее, чем у миролюбивых особей. Очевидно, что таким же образом, при помощи генетического отбора можно культивировать качества, противоположные агрессивности, такие как добродушие, миролюбие и тому подобное. Все эти исследования и наблюдения позволяют нам выдвинуть самое очевидное и самое простое из всех возможных обоснований феномену агрессии, позволяют нам утверждать, что в основе агрессивного поведения лежит мотивация ad hoc, что существует некий врождённый позыв или инстинкт, детерминирующий агрессивное поведение. Однако не все случаи жестокого поведения, даже если они на первый взгляд кажутся проявлениями врождённых агрессивных тенденций, могут быть объяснены только наследственным фактором. Поводом для агрессивного поведения животного, равно как и человека, могут стать самые разные ситуации и обстоятельства. Например, существует фактор, получивший название фактора территории (14), — он наглядно проявляется у тех видов птиц, которые строят свои гнезда на земле. Однажды определив место для гнездовья, самец и самка атакуют любую птицу, оказавшуюся в непосредственной близости от него. Но они нападают только на тех птиц, которые вторгаются в их владения, они не проявляют немотивированной агрессии, не нападают на всех птиц без разбора. Некоторые животные нападают на других животных и даже на представителей своего вида, если они пахнут или выглядят иначе, чем особи данного вида или данной стаи. Обезьяны-ревуны, например, живут небольшими стадами; если к стаду попытается прибиться чужак, обезьяны с диким ревом атакуют его и прогоняют прочь. Однако если он проявит настойчивость в своём желании присоединиться к стае, то в конце концов добьётся своего. Поднимаясь по филогенетической лестнице к представителям высших животных, мы обнаруживаем, что у них нападение как форма агрессии становится всё более связанной с фактором доминантности. Исследования этого феномена слишком разнообразны и сложны, чтобы детально анализировать их в этой книге, но все они наглядно демонстрируют, что стремление к доминантности и отчасти агрессия, детерминированная этим стремлением, действительно имеют функциональное значение для животного, действительно выступают фактором выживания. Статус конкретной особи отчасти определяется тем, насколько она умеет постоять за себя, то есть её способностью к агрессии, сам статус, в свою очередь, определяет, сколько пищи достанется этой особи, сможет ли она найти себе полового партнёра и так далее, то есть насколько полно будут удовлетворены её биологические потребности. Практически все проявления жестокости, которые мы наблюдаем у высших животных, связаны с необходимостью подтвердить свой доминантный статус или ниспровергнуть другую, доминирующую особь. Я не знаю, можно ли сказать то же самое о других животных, но подозреваю, что такие феномены как фактор территории, нападение на чужаков, ревнивая опека самцами самок, нападение на слабых и больных особей и другие поведенческие феномены, которые зачастую трактуются как проявления инстинктивной агрессии или врождённой жестокости, на самом деле обозначают стремление к превосходству, а не специфический агрессивный мотив, не агрессию ради агрессии. Иначе говоря, агрессия — это скорее инструмент поведения, чем его цель. Приступая к исследованию человекообразных обезьян, мы обнаруживаем, что их агрессия в ещё меньшей степени проявляет черты внутренней, унаследованной характеристики, она все больше напоминает реактивное, функциональное поведение; агрессия обезьян более разумна, понятна и объяснима, более детерминирована совокупностью различных мотивов, социальных давлений и актуальных ситуационных детерминант, чем агрессия низших животных. Если взять шимпанзе — обезьяну, в которой гораздо больше человеческого, чем в других обезьянах, — то в её поведении мы не обнаружим и следа того, что можно было бы назвать агрессией ради агрессии. Эти животные настолько милы, приветливы и добродушны, особенно в молодом возрасте, что в некоторых семьях шимпанзе проявлений агрессии не обнаруживается вовсе. С некоторыми оговорками сказанное справедливо и в отношении горилл. Разумеется, следует с известной долей осторожности подходить к экстраполяции этологических данных на человека, но если уж нам приходится пользоваться этими данными в качестве аргументов, то прежде всего следует обратить внимание на данные исследований высших приматов, животных, ближе других стоящих к человеку, а они приводят нас к выводу, совершенно противоположному тому представлению, которое длительное время господствовало в научной среде. Если биологическое наследие человека — наследие животное, то это главным образом наследие, доставшимся нам от высших приматов, а высшие приматы скорее дружелюбны, нежели агрессивны. Ошибочное представление об агрессивности животного начала в человеке закономерно вытекает из того общего псевдонаучного способа мышления, который можно назвать необоснованным зооцентризмом. Как возникают подобного рода заблуждения? Попытаюсь обозначить этапы их возникновения. Во-первых, учёный конструирует некую теорию, то есть предубеждение, на основе которого из всего эволюционного диапазона, из всего многообразия животного мира выбирается одно животное, которое может служить иллюстрацией положений, выдвигаемых автором. Следующее, что делает автор — это закрывает глаза на те поведенческие проявления животного, которые не укладываются в его схему. Если автор хочет доказать, что деструктивность человека имеет инстинктивную природу, он возьмёт за образец жизнь волчьей стаи и постарается забыть о повадках кроликов. И наконец, такой учёный просто забывает о том, что онтогенез есть краткое повторение филогенеза, что история индивидуального развития отдельного организма в целом повторяет историю животного мира в целом. Если же мы будем подниматься вверх по филогенетической лестнице, от низших животных к высшим, то мы обнаружим, что у высших животных по сравнению с низшими голод, например, как таковой играет уже не столь большую роль в поведении, что большее мотивационное значение для них приобретает аппетит (302). Более того, мы наблюдаем всё большую изменчивость, постепенное удлинение периода взросления и, что самое важное, неуклонную редукцию мотивационной роли рефлексов, гормонов и инстинктов, и постепенное замещение их фактором интеллекта и социальными детерминантами. Подводя черту под анализом этологических данных, ещё раз напомню, что экстраполяция этих данных на человека — весьма деликатное дело и требует осторожного исполнения. Во-вторых, скажу, что биологическая или наследственная тенденция к деструктивной, злобной агрессии действительно обнаруживается у некоторых животных, но всё же реже, чем принято думать, некоторые же виды животных вовсе не проявляют оной. В-третьих, тщательный анализ конкретных случаев агрессивного поведения у животных убеждает нас в том, что сама агрессивная реакция — скорее вторичный феномен, производный от множества детерминант, а не обусловлена одним лишь врождённым инстинктом агрессии. В-четвёртых, чем выше мы поднимаемся по филогенетической лестнице, чем ближе подходим к человеку, тем реже мы сталкиваемся с данными, свидетельствующими в пользу предполагаемой инстинктивности агрессии и тем менее убедительны эти данные, а поведение человекообразных обезьян и вовсе не позволяет нам говорить о чём-то подобном. В-пятых, изучая высших приматов, самых близких родственников человека, мы не только не обнаруживаем злобной агрессии в их поведении, но находим многочисленные проявления дружелюбия, склонности к сотрудничеству и даже проявления альтруизма. И наконец, последний, крайне важный момент, о котором я считаю своим долгом упомянуть, состоит в том, что поведение невозможно отделить от мотивации. Большая часть этологов и зоопсихологов сегодня сходятся во мнении, что плотоядные животные убивают только для того, чтобы добыть себе пищу, а вовсе не из садистских побуждений, точно так же как мы забиваем скот не потому, что нам нравится вид крови, а потому, что нам нужны бифштексы к ланчу. Всеми этими рассуждениями я хочу приблизить вас к тому, что впредь мы должны критически относиться к попыткам использования этологических данных для демонстрации деструктивного или агрессивного характера животного начала человека и решительно отметать подобного рода утверждения. Данные детской психологии Эксперименты и наблюдения за детьми и интерпретация данных, полученных в результате этих экспериментов и наблюдений, порой напоминают мне проективный тест, своего рода пятна Роршаха, на которые взрослый исследователь проецирует свою собственную враждебность. Отовсюду мы слышим рассуждения о присущем детям эгоизме, об их деструктивности, и, как это ни печально, большая часть исследований посвящена именно этим характеристикам ребёнка. Складывается впечатление, что мы просто не в состоянии согласиться с тем, что ребёнок добр, дружелюбен, способен к сочувствию и сотрудничеству. Учёные крайне редко обращают своё внимание на детскую доброту, исследований позитивных составляющих детства так мало, что они порой остаются вовсе незамеченными. Порой создаётся впечатление, что психологи и психоаналитики могут рассуждать о ребёнке только как о чертенке, как о существе, изначально порочном, злобном и агрессивном. Но столь мрачная картина, конечно же, не отражает реального положения дел. К сожалению, приходится констатировать вопиющую нехватку научных данных в этой области. Все мои рассуждения будут основываться лишь на нескольких блестящих исследованиях, проведённых в данной области, и в частности на исследовании Луи Мёрфи, в котором изучалась способность детей к сочувствию, а также на опыте моих собственных наблюдений за детьми, здесь же я учту и несколько теоретических соображений общего плана (301). Но даже основываясь на столь скудных данных, я считаю, что вправе подвергнуть сомнению вывод о деструктивности и агрессивности ребёнка, вправе критически отнестись к принятому в современной науке взгляду на ребёнка, в соответствии с которым он воспринимается как злобный звереныш, внушить которому понятие о доброте можно только дисциплиной и наказанием. Факты, как экспериментальные, так и полученные посредством наблюдений, подтверждают, что дети действительно часто проявляют враждебность, деструктивность и эгоизм, и эти проявления агрессивности действительно примитивны и похожи на те, что свойственны животным. Но эти же данные показывают нам, что столь же часто дети обнаруживают великодушие, щедрость, способность к сотрудничеству, альтруизм, и эти качества проявляются у них в той же примитивной манере, в какой проявляется агрессия. По-видимому, главным принципом, определяющим соотношение агрессии и доброты в поведении ребёнка, служит принцип безопасности: если ребёнок чувствует себя незащищённым, если у него отсутствует базовое чувство доверия и безопасности, если его базовые потребности — потребности в безопасности, в любви, в принадлежности и в уважении не получают удовлетворения, то такой ребёнок будет вести себя эгоистично, деструктивно и агрессивно. И наоборот, ребёнок, постоянно ощущающий любовь и уважение родителей, скорее всего не будет проявлять деструктивности в своём поведении, и мне кажется, что все имеющиеся у нас данные подтверждают моё предположение. Таким образом, сам собой напрашивается вывод о том, что детская враждебность носит не инстинктивный, а скорее реактивный, инструментальный или защитный характер. Если мы понаблюдаем за здоровым годовалым ребёнком, который окружён вниманием, заботой и любовью родителей, то в его поведении мы не обнаружим ничего такого, к чему можно было бы применить категории зла, порока или деструктивности, в его поведении не будет проявлений садизма, жестокости ради жестокости. Наоборот, при длительном и тщательном наблюдении за такими детьми мы откроем в них качества, противоположные вышеназванным. Практически все личностные характеристики, которые мы обнаруживаем у самоактуализирующихся людей, качества, вызывающие одобрение, восхищение и зависть большинства людей, обнаруживаются и у этих детей — я не говорю здесь, разумеется, о таких характеристиках, как интеллект, опыт, мудрость. Мне кажется, что отчасти именно поэтому маленькие дети вызывают у взрослых умиление и восторг, — они безгрешны, в их сердцах ещё не свили гнездо ненависть, зависть и злоба. Что касается той деструктивности, которую мы можем наблюдать в поведении нормального ребёнка, то, по моему мнению, не стоит связывать её с неким инстинктивным деструктивным началом, таящимся в самой природе человека. То, что на первый взгляд кажется нам деструктивностью, при более тщательном анализе оказывается чем-то иным. Если ребёнок, добравшись до настенных часов, безжалостно курочит их, он делает это вовсе не из врождённого стремления к разрушению, он просто исследует их, он хочет узнать, что это за штука. Если уж вести речь о первичном позыве, то нужно говорить не о потребности в разрушении, а о любопытстве, потребности в познании. Очень многие действия ребёнка, которые повергают родителей в ужас и на первый взгляд кажутся деструктивными, на самом деле не содержат в себе ничего ужасного; чаще всего они продиктованы любопытством, потребностью в активности, желанием играть и представляют собой не что иное, как тренировку растущих возможностей организма; порой во внешне деструктивном поведении проявляется творческий потенциал ребёнка. Так, например, если трёхлетний сорванец берёт ножницы и разрезает на мелкие кусочки только что законченную, перепечатанную набело рукопись отца, это вовсе не означает, что ему страстно хочется насолить своему папаше, просто он таким образом пытался найти выход своей потребности в творчестве. Поведенческая деструктивность маленьких детей никогда не бывает умышленной, сама по себе она ещё не может быть для них источником удовольствия или удовлетворения. Здесь, конечно, возможны исключения, связанные с патологией, например, если ребёнок болен эпилепсией, если на его поведении сказываются последствия перенесённого энцефалита, но даже рассуждая о так называемых патологических нарушениях поведения, мы до сих пор не можем исключить возможности их реактивного характера, — вполне возможно, что и эти примеры поведения также представляют собой особую реакцию организма на возникшую угрозу. Особо нужно упомянуть феномен детской ревности. Двухлетний ребёнок может проявлять агрессию по отношению к своему брату, недавно появившемуся на свет, и эта агрессия порой принимает опасные, жестокие формы, поскольку ребёнок выражает её с наивной непосредственностью. Эту жестокость можно объяснить тем, что двухлетний ребёнок не допускает мысли, что его мать в состоянии любить двух детей сразу. Его агрессия, направленная на брата, не самоцельна, малыш движим не садистскими побуждениями, а желанием сохранить любовь матери. Ещё один специфический случай — так называемая психопатическая личность. Агрессия психопата часто кажется немотивированной, необъяснимой, порой даже может сложиться впечатление, что психопат — изначально жестокий, от роду агрессивный человек. Здесь, мне кажется, уместно вспомнить принцип любовного отождествления, который впервые сформулировала Рут Бенедикт (40), когда пыталась объяснить один выявленный ей парадоксальный факт. Суть обнаруженного ей феномена состояла в том, что даже безопасные, мирные сообщества время от времени вступают в войны. Она предложила этому такое объяснение, психологически здоровые, уверенные в себе люди по сути своей не агрессивны, они не воспринимают других людей как врагов, напротив, круг их любовного отождествления столь широк, что они видят в каждом человеке своего брата. Однако, даже добрые, любящие, здоровые люди способны на агрессию, если они отказывают кому-либо в праве называться человеком, и эта разновидность агрессии подобна нашему отношению к назойливым мухам и комарам — мы убиваем их, не чувствуя при этом никакой вины. Мне кажется полезным помнить это положение Бенедикт при объяснении поведения психопата. Психопату просто незнакомо чувство любви, у него не сформировано чувство любовного отождествления с людьми; ему ничего не стоит причинить людям боль или даже убить человека, и он делает это легко, не испытывая ненависти или садистского наслаждения, точно так же, как мы почти автоматически хватаемся за тапок, чтобы прихлопнуть таракана. Скорее всего, некоторые на первый взгляд жестокие поступки детей обусловлены всё тем же недостатком любовного отождествления, — до определённого возраста ребёнок просто не способен воспринять другого человека как личность, не способен стать субъектом межличностных отношений. И наконец, я считаю нужным внести несколько корректив семантического плана. Со всей прямотой и убеждённостью я готов заявить, что такие понятия, как «агрессия», «враждебность», «деструктивность» — это взрослые понятия, и мы вправе пользоваться ими только по отношению к взрослому человеку. Они обозначают то, что присуще взрослым людям, но не свойственно детям, и поэтому при анализе детства нам следует либо вовсе отказаться от них, либо дать им иные определения. Поясню эту мысль на конкретном примере. Очень часто мы можем наблюдать, как дети одного-двух лет, играя бок о бок, практически не вступают в контакт друг с другом (73). Раздоры и стычки, проявления эгоизма или агрессии в такой ситуации нельзя рассматривать как форму межличностных отношений. Если для десятилетнего ребёнка ссора представляет собой способ межличностного взаимодействия, то для полуторагодовалого или двухлетнего малыша ссора — это вовсе даже не ссора, потому что малыш ещё не способен увидеть в другом человека, личность. Когда какой-нибудь карапуз, пыхтя и хныча, пытается вырвать машинку из рук другого карапуза, здесь нет взрослого агрессивного желания самоутверждения, в сущности, эта ситуация по своему психологическому содержанию ничем не отличается от другой, когда малыш, пыхтя и хныча, пытается достать из-под дивана застрявшую там игрушку. То же самое можно сказать и о шестимесячном младенце, который, потеряв на мгновение сосок материнской груди, находит его и буквально впивается в него. То же самое можно сказать о двухлетнем малыше, третирующем своего недавно родившегося брата, и о трёхлетнем мальчишке, который пытается дать сдачи шлепнувшей его матери, и о пятилетней девочке, которая в ярости кричит своей бабушке: «Скорее бы ты умерла!», — очевидно, что к интерпретации этих так называемых «проявлений агрессии» нужно подходить совершенно иначе, чем к проявлениям взрослой жестокости. Если взяться проанализировать эти поведенческие феномены с точки зрения ребёнка, то мы в конце концов придём к убеждению, что в большинстве своём они реактивны, то есть они служат непосредственной реакцией организма на чувство разочарования, отверженности, одиночества, на страх утраты уважения, родительской защиты — одним словом, в их основе лежит неудовлетворённость базовых потребностей, а не какой-то врождённый инстинктивный позыв. Мы не знаем, вправе ли мы распространить это объяснение на все проявления детской деструктивности. Антропологические данные Этнология даёт нам немало материала для сравнительно-исторического анализа. Могу сказать, что даже самое беглое знакомство с этим материалом убедит заинтересованного читателя в том, что ныне существующим примитивным культурам в разной степени присуща враждебность, агрессивность и деструктивность, что мера выраженности этих качеств не есть некой неизменной, постоянной величиной, а варьирует в самых широких пределах, колеблется от одной крайности к другой, практически от нуля до ста процентов. Есть народы и племена настолько мирные и дружелюбные, настолько неагрессивные (например, арапеши), что им приходится приглашать человека из другого племени, чтобы он следил за порядком в племени и за правильностью исполнения ритуалов, они считают, что никто из их племени не сможет быть достаточно властным для этого. Другая крайность — это чукчи и добу, которые настолько переполнены ненавистью, что порой недоумеваешь, почему они до сих пор не истребили своих соплеменников. Разумеется, здесь я говорю только о внешних, поведенческих феноменах, которые поддаются непосредственному наблюдению. Мы можем только гадать, какие бессознательные импульсы лежат в основе столь разных форм поведения, можем лишь предполагать, что эти импульсы отличаются от внешних, поведенческих проявлений. Я, к сожалению, не могу похвастать большим опытом общения с представителями неевропейских культур, все мои предположения и суждения по данному вопросу основываются на моих наблюдениях за Черноногими индейцами 26 но даже это непродолжительное знакомство с чуждой мне культурой убедило меня в том, что феномен деструктивности в большей мере детерминирован культурой, нежели наследственностью. Племя Черноногих индейцев многочисленно, оно насчитывает около восьмисот человек. Драки здесь — большая редкость, мне удалось разузнать только о пяти случаях за последние пятнадцать лет. Внутригрупповая враждебность, которую я пытался выявить и измерить с помощью всех доступных мне антропологических и психиатрических техник, которая с лёгкостью обнаруживается в нашем обществе  Примечания»>27 у Черноногих индейцев практически отсутствовала. Их мягкий, дружелюбный юмор не позволял предположить и тени издевательства, их сплетни совсем не походили на злословие или клевету, их религия, магия, колдовство носили очень домашний, бытовой характер, индейцы использовали религию для исцеления больных и приумножения благосостояния племени, а вовсе не для того, чтобы причинить кому-то вред или навлечь порчу на обидчика. За всё время своего пребывания у них мне не пришлось столкнуться ни с одним случаем жестокости или насилия. Индейцы крайне редко наказывают своих детей, они презирают белых людей за то, что те жестоко обращаются со своими детьми. Даже алкоголь почти не пробуждал в них агрессии. Под влиянием алкоголя индеец становился безудержно веселым, экспансивным, общительным. Конечно, и среди них были исключения, но это были именно исключения. Общаясь с Черноногими индейцами, я все больше убеждался в том, что это сильные, гордые, мужественные люди. Они были выше насилия, жестокость они приравнивали к безумию, а к человеку, проявлявшему её, относились с жалостью. Я пришёл к выводу, что даже та умеренная доля деструктивности и агрессии, которая характерна для среднего американца, вовсе не есть некой врождённой, биологически обусловленной характеристикой человека. Антропологические данные дают нам веские основания считать, что человеческие жестокость, злоба и агрессия представляют собой вторичные, реактивные феномены, что их порождает неудовлетворённость базовых потребностей. Некоторые теоретические соображения об источниках деструктивного поведения Я призываю окончательно отказаться от того, чтобы рассматривать деструктивность в качестве первичной мотивации, я призываю раз и навсегда определить её как вторичный или производный поведенческий феномен. Такой подход означает, что мы предполагаем за любым проявлением враждебности и деструктивности некую вполне определённую причину, относимся к этим проявлениям как к реакциям организма на изменившееся состояние дел, то есть видим в них скорее результат, нежели источник. Эта точка зрения прямо противоположна расхожему мнению о том, что в основе поведенческой деструктивности лежит некая изначальная деструктивность, некий деструктивный инстинкт. Обсуждение данной проблемы обязательно нужно начинать с разведения мотива и поведения. Мы знаем, что поведение детерминировано множеством обстоятельств, и мотивация — лишь одно из них. Вкратце можно сказать, что всякая теория поведения должна учитывать, по меньшей мере, три источника поведения: 1) структуру характера; 2) воздействие культуры и 3) текущую ситуацию (поле). Другими словами, изучение мотивации — лишь часть общего исследования, включающего в себя изучение трёх основных детерминант поведения. Исходя из этой теоретической предпосылки, мы вправе несколько иначе сформулировать поставленные мною выше вопросы: чем детерминировано деструктивное поведение? Правда ли, что единственной детерминантой деструктивного поведения служит некая врождённая, биологически запрограммированная, ad hoc мотивация? Очевидно, что вышеизложенная предпосылка позволяет нам без труда найти ответы на эти вопросы. Мотивы, даже все вместе взятые, не говоря уж о каком-то одном специфическом инстинкте, не могут стать единственной причиной агрессивного или деструктивного поведения. Ясно, что огромную роль здесь играют культура и обстоятельства конкретной ситуации. Можно несколько иначе подойти к решению этой проблемы. Не так уж сложно продемонстрировать, что в основе деструктивного поведения лежит такое множество самых разных причин, что станет просто неуместно говорить о каком-то единственном и всеобъемлющем деструктивном позыве. Попытаюсь пояснить свою мысль на конкретном примере. Деструктивность может быть случайной. Устремившись к какой-то важной, значимой для него цели, человек порой, что называется, сметает все на своём пути. Ребёнок, бросаясь к новой игрушке, сам того не замечая, шагает прямо по своим любимым игрушкам, топчет и ломает их (233). Деструктивность может оказаться реакцией на базовую угрозу. Любая угроза базовым потребностям, любая угроза защитным системам организма, угроза жизни человека может вызвать реакцию тревожной враждебности, которая повышает вероятность агрессивного и деструктивного поведения. Но такого рода поведение имеет защитный характер, это не атака, а контратака. Травма и соматическая болезнь угрожают целостности организма. Человек, у которого не сформировано базовое чувство уверенности, реагирует на эту угрозу тревогой, и в результате также возможны проявления агрессии и деструктивности с его стороны. Вспомним больных с травмами мозга, — они отчаянно пытаются сохранить пошатнувшуюся самооценку при помощи неэффективных, деструктивных действий. Отдельно хотел бы сказать об одной форме поведения, которую мы зачастую склонны воспринимать либо как нормальную, либо вне контекста агрессии, но которая на самом деле есть разновидностью агрессивного поведения. Я имею в виду так называемое авторитарное поведение, в основе которого лежит авторитарное мировоззрение (303). Если бы люди жили в джунглях, если бы мы подразделяли людей лишь на две категории — на тех, кто пожирает, и тех, кого пожирают, — то агрессию можно было бы считать закономерным и даже нормальным явлением. Человек, которого мы называем авторитарным, придерживается примерно такого принципа; его девиз: «Лучшая защита — нападение», он способен без всякой видимой причины осадить, отпихнуть своего ближнего, и его агрессия кажется совершенно бессмысленной до тех пор, пока мы не поймём, что это его способ защиты, что он боится подвергнуться нападению и пытается таким образом предотвратить его. Защитная враждебность проявляется в разнообразных формах, и они хорошо известны нам. Динамические аспекты садомазохистского поведения к настоящему времени изучены достаточно хорошо, нам уже не нужно доказывать, что в основе агрессивного поведения может лежать целый комплекс динамических причин. Именно знание внутренней динамики агрессии побуждает нас отказаться от чрезмерно упрощённого представления об инстинктивной природе враждебности. Оно же не позволяет нам согласиться с постулатом об инстинкте власти. Анализ, проведённый Хорни и другими исследователями, ясно показывает, что и в этой области бессмысленно апеллировать к инстинкту [198, 448. Опыт Второй мировой войны со всей очевидностью показал нам, что жестокость агрессора и жестокость, рождённая праведным гневом, гневом возмездия, — два разных психологических феномена. Я привёл лишь несколько примеров и оставил в стороне множество других, которые также могли бы послужить наглядным подтверждением тому, что деструктивное поведение служит лишь симптомом, лишь продуктом активности множества различных детерминант. Психолог, желающий быть последовательным в приверженности психодинамическому подходу, обязательно должен обратить внимание на тот факт, что внешне схожие деструктивные реакции могут быть вызваны совершенно несхожими причинами и обстоятельствами. Учёный не имеет права уподобляться фотокамере, которая механически регистрирует то, что попадает в объектив, его должно интересовать не только что происходит, но и почему это происходит. Клинический опыт Практически в любой работе по психотерапии мы находим сообщения о том, что жестокость, гнев, ненависть, деструктивные желания, стремление к мщению и прочие агрессивные импульсы обнаруживаются абсолютно у всех людей, что они присущи каждому человеку, если не в явной, то в скрытой форме. Опытный психотерапевт ни за что не поверит пациенту, если тот заявит, что никогда не испытывал ненависти. Терапевт тут же сделает вывод, что его клиент подавляет или вытесняет свою ненависть. Ведь он уверен в том, что ненависть свойственна каждому человеку. Однако, как показывает психотерапевтическая практика, рассказ пациента о своих агрессивных, деструктивных импульсах, их «проговаривание» (без поведенческого осуществления) приводит к тому, что он частично освобождается от присущей ему агрессивности — он реже испытывает ненависть, и эта ненависть теряет своё невротическое содержание, становится более реалистичной. Короче говоря, успешная психотерапия (или процесс личностного роста, устремлённость к здоровью и зрелости) имеет своим результатом те же феномены, которые обнаруживаются у самоактуализирующихся людей: эти люди испытывают ненависть и злость гораздо реже, чем среднестатистический человек; их агрессивные тенденции не исчезают, а меняют своё качество, преобразуются в праведное возмущение, в умение постоять за себя, в негодование по поводу несправедливости и тому подобное, то есть агрессия теряет своё нездоровое качество и становится здоровой тенденцией; самоактуализирующиеся люди не боятся своих гневных переживаний, если они гневаются, то от всей души, на всю катушку. Есть гнев и есть не-гнев, так вот этот не-гнев можно понимать как полу-гнев, как обузданного жеребца, в ярости грызущего удила. Но если мы будем понимать, что есть гнев праведный, а есть гнев неправедный, то надобность в узде и в насилии над собой отпадёт. Эти «данные», однако, не могут служить доказательством выдвинутой нами гипотезы. Весьма характерно, что Фрейд, несмотря на свой обширный клинический опыт, относил гнев к разряду инстинктивных реакций. Такого же мнения придерживаются и его верные последователи, хотя некоторые неофрейдисты, такие, например, как Фромм и Хорни, уже пришли к выводу, что природа гнева не инстинктивна. Данные эндокринологии, генетики и других наук Желание выявить все возможные источники агрессии заставляет нас обратить внимание на данные, накопленные в этой сфере эндокринологией. Мы обнаруживаем, что и здесь все выглядит достаточно просто до тех пор, пока мы имеем дело с низшими животными. Кажется, никто уже не сомневается в том, что половые гормоны, а также гормоны, вырабатываемые надпочечной железой и гипофизом, определяют такие характеристики особи, как агрессивность, пассивность, доминантность. Картина несколько осложняется тем фактором, что работа всех желез внутренней секреции тесно взаимосвязана. Это особенно справедливо тогда, когда мы имеем дело с эндокринологией человека, — в данном случае прямолинейная интерпретация данных становится просто невозможной. Однако, несмотря на всю сложность вопроса, мы не имеем права обходить его стороной. Эндокринология подтверждает наши предположения о том, что агрессия, готовность и способность к борьбе, к самоутверждению каким-то образом связана с мужским началом, с мужскими гормонами. Обнаружено также, что у разных людей вырабатывается разное количество адреналина и норадреналина, и что эти гормоны служат одной из детерминант наступательного поведения. Мне думается, настало время объединить данные, накопленные эндокринологией, с данными психологии, провести новые исследования на стыке этих двух наук, — такие исследования, несомненно, расширят и углубят наше понимание проблемы. Совершенно особое значение имеют для лучшего понимания поднятой нами проблемы данные генетики, знания, полученные благодаря непосредственному изучению генов и хромосом. Например, не так давно совершенное открытие, согласно которому мужчины с двойной мужской хромосомой (то есть с двойной дозой мужской наследственности) отличаются склонностью к бесконтрольной ярости, со всей очевидностью демонстрирует нам, насколько бессмысленны попытки некоторых учёных объяснить человеческое поведение только средовыми влияниями. Даже самое мирное общество, общество, в котором созданы самые благоприятные, совершенные социально-экономические условия, не застраховано от насилия и жестокости, — просто некоторые люди устроены таким образом, что не могут не проявлять агрессии. Это открытие заставляет нас вновь обратиться к не раз обсуждавшемуся, но до сих пор не решённому вопросу: не выступает ли агрессивность, жестокость неотъемлемой характеристикой мужчины, не существует ли специфически мужской, или специфически юношеской потребности в сопернике, с которым можно вступить в единоборство, потребности во враге? Данные некоторых исследований, полученные как на взрослых людях, так и на детях, как будто позволяют нам утвердительно ответить на этот вопрос. Но мы не знаем пока, в какой степени эта потребность врождённая, насколько сильна её биологическая составляющая. Ответ на этот вопрос — дело будущего. Я мог бы привести здесь данные, полученные представителями множества наук — истории, социологии, семантики, науки управления, политики, мифологии, медицины, психофармакологии и других, но не вижу необходимости перечислять их хотя бы потому, что вопросы, сформулированные мною в начале этой главы, это эмпирические вопросы, а значит, рано или поздно мы найдём ответы на них. Конечно, интеграция данных, полученных в самых разных сферах человеческого знания, влечёт за собой возможность, а быть может, и необходимость междисциплинарных исследований. Во всяком случае, даже поверхностное сопоставление имеющихся в нашем распоряжении данных заставляет нас отказаться от упрощённого, дихотомичного, чёрно-белого способа мышления, при котором инстинкт, наследственность, биология, с одной стороны, и среда, социум, научение, с другой, понимались как две полярные, взаимоисключающие силы. Несмотря на всю бесплодность этого противопоставления, до сих пор можно услышать отголоски этой старой полемики, суть которой чрезвычайно проста и выражается вопросом: «Наследственность или среда?» Но мы уже знаем, что деструктивность имеет множество источников. Мы уверенно можем заявить, что культура, среда и научение служат тремя источниками деструктивности. Не столь уверенно, но в какой-то степени обоснованно мы можем также предполагать, что существенную роль играют здесь и биологические факторы. По крайней мере, нам придётся принять как факт, что гнев и агрессия представляют собой неотъемлемую часть человеческой натуры, хотя бы по той причине, что человек не всегда имеет возможность удовлетворить свои базовые потребности, что фрустрация неизбежна и человеку природой предопределено реагировать на фрустрацию гневом и агрессией. Мы наконец-то освобождаемся от необходимости выбирать между всемогущим инстинктом и всесильной средой. Позиция, представленная в данной главе, выше этого противопоставления, оно становится ненужным, излишним. Мы можем иначе посмотреть на наследственность и на другие биологические детерминанты, они уже не требуют от нас «всего или ничего», мы уже не рассуждаем о том, обусловлена ли деструктивность биологическими факторами, нас тревожит другой вопрос: в какой мере она определяется ими? Эмпирические данные указывают на то, что биологические детерминанты человеческого поведения, несомненно, существуют, но у большинства индивидуумов проявляются слабо и легко могут быть подавлены, заглушены в процессе научения, под воздействием других факторов, связанных с социализацией. Биологические детерминанты человеческого поведения настолько фрагментарны, что их сложно сопоставить с инстинктами, обнаруживаемыми у низших животных, скорее, имеет смысл говорить о рудиментах животных инстинктов. Мы склонны однозначно заявить, что у человека нет инстинктов, а есть лишь остатки инстинктов, «инстинктоидные» потребности, врождённые возможности и способности. Более того, клинический опыт и наблюдение за конкретными людьми показывают, что в этих слабых инстинктоидных тенденциях нет ничего плохого, злого или порочного, — напротив, они хороши, полезны и желательны, их можно и нужно поощрять, поддерживать, развивать, и именно в этом заключается главная функция общества и культуры.

деструктивность — это… Что такое деструктивность?

деструктивность

деструктивность

разрушительность

Словарь русских синонимов.

деструктивность

сущ., кол-во синонимов: 3

Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013.

.

Синонимы:

• дестиллят
• деструктивный

Смотреть что такое «деструктивность» в других словарях:

• деструктивность — идея человеческой деструктивности выдвигалась и развивалась рядом теоретиков психоанализа, среди коих Шпильрейн, З. Фрейд, Э. Фромм (см. влечение к смерти; танатос; мортидо; …   Большая психологическая энциклопедия

• ДЕСТРУКТИВНОСТЬ — – разрушение, исходящее от человека и направленное вовне, на внешние объекты или во внутрь, на самого себя.    В психоаналитической литературе первые представления о деструктивности содержались в ранних, относящихся к периоду 1910–1912 годов,… …   Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

• деструктивность — ж. отвлеч. сущ. по прил. деструктивный 2. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 …   Современный толковый словарь русского языка Ефремовой

• деструктивность — деструкт ивность, и …   Русский орфографический словарь

• ДЕСТРУКТИВНОСТЬ — разрушение, исходящее от человека и направленное вовне, на внешние объекты, или внутрь, на самого себя. В психоаналитической литературе первые представления о Д. содержались в ранних, относящихся к периоду 1910 1912, работах А. Адлера , В.… …   Социология: Энциклопедия

• деструктивность — см. деструкция; и; ж …   Словарь многих выражений

• СОЦИАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ (агрессивность, деструктивность) — применение или угроза применения силы (в прямой или косвенной форме) с целью принуждения людей к определенному поведению, господство одной воли над другой, чаще всего связанное с угрозой человеческой жизни. Н. всегда сопровождало человеческую… …   Социология: Энциклопедия

• АНАТОМИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕСТРУКТИВНОСТИ — ’АНАТОМИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕСТРУКТИВНОСТИ’ (‘The anatomy of human destractiveness’, 1973) произведение Фромма, посвященное проблеме агрессивности как биологического и антропологического феномена. Фромм вводит разделение агрессии ‘доброкачественной’… …   История Философии: Энциклопедия

• АНАТОМИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕСТРУКТИВНОСТИ — ( The anatomy of human destructiveness , 1973) произведение Фромма , посвященное проблеме агрессивности как биологического и антропологического феномена. Фромм вводит разделение агрессии доброкачественной филогенетически заложенного импульса к… …   Социология: Энциклопедия

• АНАТОМИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕСТРУКТИВНОСТИ — произведение Фромма, посвященное проблеме агрессивности как биологического и антропологического феномена. Фромм вводит разделение агрессии доброкачественной филогенетически заложенного импульса к атаке (или бегству) в ситуации, когда возникает… …   История Философии: Энциклопедия

Китай обвинил США в «деструктивности» в ответ на критику в отношении работы ВОЗ в Ухане — Международная панорама

ПЕКИН, 14 февраля. /ТАСС/. Китайские власти считают деструктивными действия США на международной арене, поскольку они «препятствуют международной борьбе с коронавирусом». Об этом заявило в воскресенье посольство КНР в Вашингтоне в ответ на критику Белого дома по поводу эффективности работы экспертов Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в Ухане.

«В последние годы Соединенные Штаты предприняли действия, которые оказали большое деструктивное влияние на работу многостороннего механизма ВОЗ. Вашингтон создал значительные препятствия для международного сотрудничества в борьбе с коронавирусом», — говорится в распространенном заявлении.

Как в нем подчеркивается, Пекин надеется, что США «займут ответственную и прозрачную позицию», а также «предпримут реальные шаги» для оказания поддержки всеобщим мерам по противодействию пандемии.

Как заявил в субботу помощник американского президента по национальной безопасности Джейк Салливан, Соединенные Штаты настаивают, чтобы Китай предоставил данные о распространении коронавируса с самых первых дней вспышки инфекции. По его словам, власти США обеспокоены тем, «в каком виде представлены данные» расследования ВОЗ в Ухане, и имеют вопросы по поводу того, «каким образом они были получены». Вашингтон потребовал «независимого доклада», который бы «основывался на выводах экспертов и не подвергался вмешательству со стороны китайских властей».

На итоговой пресс-конференции 9 февраля представители международной группы ВОЗ заявили, что не добились какого-либо прорыва в ходе поездки в Ухань с целью изучения причин происхождения коронавируса, однако в процессе работы с коллегами из КНР они выдвинули собственные гипотезы. Наиболее вероятная версия: инфекционный агент передался от диких животных через промежуточное звено. По мнению специалистов, он мог сначала распространиться среди одной популяции, послужившей естественным «резервуаром», в котором вирус мутировал, преодолел межвидовой барьер и стал заразным для людей.

В Петербурге на площадке «Скороход» представят историю о человеческой деструктивности

12 марта в 19:00 на петербургской Площадке «Скороход» в рамках лаборатории «Генерация» покажут эскиз спектакля «Виннипегский волк» режиссера Наташи Слащевой, поставленный по одноименному рассказу Эрнеста Сетона-Томпсона. Войдет ли спектакль в репертуар театра – решат зрители.

Спектакль будет собран из фрагментов «Анатомии человеческой деструктивности» Эриха Фромма, текста писателя-анималиста Сетона-Томпсона и отрывков диалогов из жизни и кино.

По сюжету события происходят в Канаде в провинции Манитоба, в которой участились нападения волков. Люди находятся в постоянном напряжении и городские власти объявляют денежную награду за скальп животного. Режиссера интересует вопрос о том, в какой момент простая раздражительность превращается в неконтролируемый гнев и в итоге приводит к ужасным последствиям. Жанр постановки режиссер определяет как “историю одной смерти, убийства или самоубийства”.

О том, чем же сегодня актуальна история Томпсона, журналу ТЕАТР. рассказала режиссер Наташа Слащева:  «Пять персонажей на грани нервного срыва. А всего-то и нужно, что немного внимания, терпения. В ситуации беспомощности и беззащитности страшно быть одному. Это история о том, как сильно человеку нужен человек. В противном случае начинаются необратимые процессы. Деструкция изнутри. Социологи говорят, что общий фон человеческой агрессивности постоянно растет. Хотелось бы предпринять что-то по этому поводу. Попробую быть не только режиссером, но и “оператором”. Хочется добиться эффекта танцующей камеры. Раскачать, растрясти изображение, заставить его вибрировать, потому что мы будем говорить об измененных состояниях психики: гнев, страх, паника, ярость, эйфория, бешенство. Предметы меняют свой вес и очертания в такие моменты. Важное место в работе займет звук и его отсутствие. Хрип, стон, бормотание, ругань, плачь, хрип, крик, вой и тишина. Рождаем свой психоделический соул-индастриал-блюз».

В спектакле сыграют актеры Виктор Клочко, Ролан Мукминов, Александр Манько и, как гласит пресс-релиз эскиза, “двое неизвестных”.

После показа состоится обсуждение со зрителями и критиками, которые решат будет ли спектакль включен в репертуар театра.

«Генерация» — это театральная лаборатория, в рамках которой молодые режиссеры и независимые театральные команды представляют разработки своих будущих проектов. Авторы лучших эскизов получают возможность довести проект до конца и выпустить полноценный спектакль, который войдет в репертуар площадки. В рамках «Генерации» уже вышли и успешно идут спектакли «табортаборт» Артёма Томилова и «Посмотри на него» Романа Кагановича. Вскоре планируется премьера «Быка» Тимура Салихова по пьесе Майка Бартлетта.

Фото предоставлено пресс-службой площадки «Скороход»

Кажущаяся деструктивность. Анатомия человеческой деструктивности

Кажущаяся деструктивность

От деструктивности следует отличать некоторые известные с давних пор эмоциональные состояния, которые современному исследователю нередко кажутся доказательством прирожденной деструктивности человека. Серьезный анализ показывает, что они хотя и приводят к деструктивным действиям, но не обусловлены страстью к разрушению.

Примером такого эмоционального состояния может быть желание, обозначаемое как «жажда крови». Практически пролить кровь человека — означает убить его; поэтому выражения «убивать» и «проливать кровь» употребляются в литературе как синонимы. Возникает вопрос: может быть, в древности существовали какие-то ритуалы, связанные с проливанием крови, а не с жаждой убивать.

На глубинном, архаическом уровне переживания кровь ассоциируется с каким-то «особым соком». В общем виде понятие «кровь» приравнивается к понятиям «жизнь» и «жизненная сила». Кроме того, кровь издавна считается одной из трех основных субстанций живого тела, в то время как остальные две субстанции составляют молоко и семя. Семя — это выражение мужской силы, молоко — символ женственности, «материнства» и созидания. Во многих культах и ритуалах молоко и семя считались священными. В крови разница между мужским и женским началом стирается. В глубиннейших слоях переживания человек каким-то магическим образом захватывается самой жизненной силой, если он проливает кровь. Применение крови в религиозных целях хорошо известно. Священники храма в Иерусалиме, совершая богослужение, разбрызгивали кровь убитых животных. Жрецы ацтеков приносили в жертву богам еще трепещущие сердца своих жертв. Во многих ритуальных обрядах братские узы символически скреплялись кровью.

Поскольку кровь является «соком жизни», то нередко прилив жизненных сил напрямую связывают с выливанием чужой крови. На ритуальных оргиях в честь Вакха и богини Геры обязательным было поедание сырого мяса и выпивание крови. А на Крите во время праздников Дионисия было принято зубами рвать мясо туш только что заколотых и еще живых животных. Подобные ритуалы встречаются также в культе многих хтонических[243] богов и богинь. Бурке утверждает, что арийцы, вторгшиеся в Индию, презирали аборигенов (Dasyu-Inder) за то, что те способны были есть сырое мясо людей и зверей. Это отвращение они выразили, назвав аборигенов «сыроедами»[244].

О ритуальных кровопролитиях нам напоминают обычаи ныне живущих примитивных народов при определенных религиозных церемониях. Так, у индейцев хаматса на северо-западе Канады есть обычай, когда во время религиозной церемонии у человека откусывают кусочек мяса руки, ноги или груди[245]. Поскольку кровь считается полезной для здоровья, то и сегодня встречаются разные формы «терапии», связанные с видом крови. В Болгарии, например, человеку, пережившему сильный страх, дают съесть трепещущее сердце только что убитого голубя, — считается, что это поможет преодолеть страх. Даже в римском католицизме сохранился древний обычай называть церковное вино кровью Христа. И, конечно, было бы недопустимым упрощением связывать этот ритуал с деструктивными инстинктами и не видеть в нем жизнеутверждающего начала.

Современный человек связывает кровопролитие только с деструктивностью. С точки зрения «реализма» это так и есть. Но если взять не сам по себе акт кровопролития, а проследить его значение в глубинных пластах человеческой психики, то можно прийти к совершенно иным ассоциациям: пролив кровь (свою или чужую), человек соприкасается с энергией жизни.

На архаическом уровне этот акт сам по себе был уже достаточно сильным переживанием, а когда кровь проливалась к тому же во имя богов, то это было актом величайшего поклонения. И здесь вовсе не обязательно должен был присутствовать разрушительный мотив. Сходные соображения, возможно, имеют отношение и к людоедству.

У представителей теории врожденной деструктивности каннибализм фигурирует нередко чуть ли не как основной аргумент. Они указывают на то, что в пещере Чжоукоудянь находили черепа, из которых мозг был изъят через основание черепа. Предполагали, что это делалось ради поедания мозгов, которое якобы было присуще людоедам. Такая возможность, конечно, не исключена, но она скорее соответствует мировоззрению современного потребителя. Гораздо убедительнее выглядит объяснение, согласно которому мозг использовался в ритуально-магических целях. Такую точку зрения высказал А. Бланк, который установил большое сходство между черепом синантропа и человека, найденного в Монте-Чирчео спустя почти полмиллиона лет. Если эта интерпретация верна, то и в отношении ритуального каннибализма и ритуального кровопролития можно сделать аналогичное предположение.

Ясно, что у «примитивных» племен нового времени (в последние два-три столетия) был широко распространен каннибализм вовсе не ритуального свойства. Но все, что мы знаем о доисторических охотниках, а также о характере еще и ныне живущих примитивных охотников, говорит о том, что они не были убийцами и потому маловероятно, чтобы они были каннибалами. Л. Мэмфорд по этому поводу ясно формулирует свою мысль: «Так как примитивный человек не был способен к таким проявлениям жестокости, как пытки и массовое уничтожение людей, то вряд ли мы имеем право обвинять его в убийстве собрата ради собственного пропитания». Таким образом, я только хотел предостеречь читателя от того, чтобы любое разрушительное поведение слишком поспешно объявлять следствием врожденной деструктивности, вместо того чтобы выяснить для себя, как часто за таким поведением стоят религиозные и другие вовсе не разрушительные мотивы. Ибо в противном случае стирается грань между ритуальным кровопролитием и настоящей жестокостью и не получает должной оценки подлинная деструктивность, к анализу которой мы сейчас переходим.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Минобразования просит проинформировать родителей о деструктивности песен Элджея — Новости Калининграда

В образовательные учреждения региона разосланы письма с рекомендациями проинформировать «родительскую общественность» о деструктивности песен российского исполнителя, выступающего под псевдонимом «Элджей». Текст письма имеется в распоряжении «Нового Калининграда».

Как говорится в письме за подписью областного замминистра образования Светланы Шишко, «пропаганда деструктивного поведения», содержащаяся в песнях Элджея, способствует возникновению терпимого отношения к наркотикам, «в результате популяризации наркотической субкультуры опасности подвергается самая незащищенная группа населения — несовершеннолетние». Отмечается, что последние составляют основную часть аудитории «таких исполнителей», а также, что песни Элджея «нарушают наркологическую и информационную безопасность детей».

К документу прилагается несколько заключений экспертов. Им предложили проанализировать тексты песен «Розовое вино», «Дисконнект», «Ультрафиолетовая лампа», «Дэнсим», «Бошки дымятся», Bounce, I love, ZEF, Ecstasy, Hello Kitty. По мнению экспертной группы Московского НПЦ наркологии, все тексты относятся «к информации, запрещенной для распространения среди детей», поскольку содержат слова, словосочетания и фразы, которые привлекают внимание к наркотикам: «воняет травой», «ты прешь меня, как кристалл», «я просто красивый торч», «наркотики».

Доктор филологических наук, завкафедрой факультета искусств МГУ Ольга Крюкова отмечает, что значительная часть лексики текстов данных песен принадлежит к семантическому полю «наркотики». В качестве одного из примеров она приводит слово «мариванна» (на молодежном сленге — марихуана) в контексте фразы «алкоголь и мариванна». Другие примеры — слова: «барыги», «красивый торч» (наркоман) и др. По мнению филолога, в тексах песен содержится «информация, направленная на привлечение внимания к наркотическим средствам, культу наркоманского образа жизни и времяпрепровождению с употреблением наркотиков».

Государственная Академия постдипломного педагогического образования Санкт-Петербурга проанализировала текст песни «Экстази». «Содержание представленного для анализа текста песни имеет ярко выраженную антипедагогическую направленность, несет риски разрушения духовно-нравственных ценностей молодежи и подростков», «направлено на отрицание традиционных нравственных, семейных ценностей, формирование асоциальных ценностей и и асоциального образа жизни и поведения у несовершеннолетних, неуместной толерантности к беспорядочным интимно-личностным отношениям», указывает ректор академии Степан Жолован.

В региональном минобразования факт рассылки письма подтвердили. «Это были рекомендации Минпросвещения [России], а мы их уже просто довели до сведения муниципалитетов», — прокомментировали ситуацию в министерстве.

В феврале 2020 года в Калининграде был отменен концерт Элджея, организаторы объяснили это большим давлением со стороны госорганов и общественных организаций.

Ранее концерты этого исполнителя отменялись в Нижнем Новогороде, Воронеже, Махачкале, Якутске, Челябинске и других городах.

стратегии деструктивности в русской литературе Серебряного века

DOI: 10.18413/2408-932X-2020-6-1-0-1

В статье рассматриваются основные варианты деструктивных стратегий, реализованных русской литературой рубежа XIX-XX веков в отношении читательского сознания в частности и национальной культуры в целом. Методологически статья выполнена на основе междисциплинарных связей между философией, культурологией и литературоведением, с использованием теорий воспринимающего сознания и воздействия на него внешних, в данном случае литературно-художественных, факторов, ментальной презентации внутренней сферы человеческого сознания, а также с применением основных понятий онтологии деструктивности. Результатом исследовательской работы является выявление основных механизмов деструктивности, проявляющихся при воздействии на читательское сознание в процессе восприятия художественной литературы, хронологически ограниченной рамками Серебряного века. Применение результатов исследования возможно при построении теоретико-методологических моделей читательского сознания, а также для создания эффективных механизмов противодействия деструктивным тенденциям в области словесно-художественной культуры. В качестве выводов можно определить демаскировку ведущих стратегий, направленных на разрушение сложившейся к данному периоду системы ценностей. К числу таких стратегий можно отнести стратегию опустошения читательского сознания информацией, разрушение читательского «я», сбивание адекватных «настроек» словесно-художественного сознания, культивацию мировоззренческого взрыва, стратегии ступора шокированного мировосприятия и другие. Именно реализация этих деструктивных стратегий может рассматриваться как одна из причин культурной катастрофы, произошедшей в России в начале XX века.

Количество скачиваний: 2308

Полный текст (HTML)Полный текст (PDF)К списку статей Все журналы

Отправить статью

Научный результат. Социальные и гуманитарные исследования включен в научную базу РИНЦ (лицензионный договор № XML-262/2019 от 2 апреля 2019г).

Журнал включен в действующий Перечень рецензируемых научных изданий (ВАК РФ) с 25.12.2020 (№ 1590). Информация о включении журнала представлена на официальном сайте ВАК

Журнал индексируется следующими научными базами и платформами

определение деструктивности по The Free Dictionary

Результат — резня; однако не без его преимуществ, поскольку он устраняет наиболее жестокую и проблемную из равнобедренных форм; и многие из наших Кругов расценивают разрушительность Тонкого Пола как одну из многих провиденциальных мер по подавлению избыточного населения и пресечению Революции в зародыше. В этом был секрет ужасающей разрушительности крошечных ракет Лучника.

Было удивительно, что в одном человеческом разуме могло содержаться столько разрушительности.

«Когда дело доходит до ультрасовременной профессии рекламщика, — ответил Шлиман, — наука убеждать людей покупать то, что они не хотят, — он находится в самом центре ужасного склепа капиталистической деструктивности. и он едва ли знает, на какой из дюжины ужасов указать первым.

В маленьком деревянном ящике, спрятанном на столе в каюте, было достаточно потенциальной разрушительной силы, чтобы за доли секунды уничтожить каждого врага на борту «Кинкейда». войдите с полным отказом от деструктивности, которым были отмечены его предыдущие усилия.У нее была точно такая же форма черепа, как у папы Александра Шестого; ее органы доброжелательности, почитания, совести, прилипчивости были необычайно малы, а органы самоуважения, твердости, деструктивности, воинственности — до нелепости огромны; ее голова наклонена вверх в форме пентхауса, сжатая во лбу и выступающая сзади; у нее были довольно хорошие, хотя и крупные и заметные черты лица; ее темперамент был волокнистым и желчным, цвет лица бледный и темный, волосы и глаза черные, угловатые и жесткие, но пропорциональные, возраст пятнадцати лет.Денхэм был согласен с ней относительно деструктивности семейной системы, но он не хотел обсуждать проблему в тот момент: «Да, я люблю резать». Лицо Мод прояснилось; поскольку деструктивность — одна из самых ранних черт детства, а разрывание было восхищением Мод. Своеобразная социальная деструктивность машины Баттериджа заключалась в ее полной простоте. Он заявляет, что деструктивность отсутствия сделки теперь хорошо понята — чистая спекуляция, а не факт. войны, особенно беспорядочная бойня, вызванная бомбардировками гражданских районов, а также храбрость многих граждан и их нечеловеческих товарищей, не в последнюю очередь почтовых голубей Национальной службы голубей.- Уолтер Хоган.

деструктивность — определение и значение

И Мод, лицо прояснилось; для деструктивность — одна из самых ранних черт детства, и мод радовала рвота.

Старомодная девушка

английских черепа; и проницательный мистер Комб поместил этот орган на затылке, в сопоставлении с органом деструктивности , который столь же велик среди наших соотечественников, что заметно проявляется на всех перилах, сиденьях, храмах и других вещах. принадлежащий другим людям.

Пол Клиффорд — Том 01

Говорят, что резьба по дереву заметно развита на всех английских черепах; и проницательный мистер Комб поместил этот орган на затылке, в сопоставлении с органом деструктивности , который столь же велик среди наших соотечественников, что заметно проявляется на всех перилах, сиденьях, храмах и других вещах. принадлежащий другим людям.

Пол Клиффорд — Завершить

Однако их заявление в аннотации и в приведенной выше цитате о «разрушительности урагана » не коррелирует с «разрушительностью», поскольку это не измеряет «разрушительность».

PDI: Эльснер «Климатический аудит

Такая деструктивность — ложный переход в мир псевдокоммуникаций.

История психиатра-отступника

Дядя Дэви, должно быть, имел достаточно развитый орган « деструктивности », поскольку птицы, а также «животные» и «сарпунты» были «раздавлены» им, как можно понять из

.

Фишерс-Ривер (Северная Каролина) Сцены и персонажи

В ее характере то, что френологи называют « деструктивностью », в широком смысле этого слова, было развито в превосходной степени.

Лукреция — Том 02

В ее характере то, что френологи называют « деструктивностью », в широком смысле этого слова, было развито в превосходной степени.

Лукреция — Завершить

« деструктивность «, чтобы нарушить душевное равновесие.

Воспоминания астронома

« деструктивность» , которая характеризует Бадави: он «любит сатиру, как жаждущий воды», и половина его стихов, кажется, состоит из скверных намеков, пасквилей и грубых личных оскорблений.

арабских ночи. Английский

синонимов деструктивности, антонимы деструктивности — FreeThesaurus.com

СМИ должны подчеркивать возможную разрушительность войны, особенно когда она ведется между двумя ядерными державами. С помощью триумфов и разрушительности «, — сказала она в своем сообщении в Facebook. Шумие и деструктивность с их стороны только доставляют неудобства людям и разрушают любые симпатии к ним. Урок истории заключается не в том, что такая жестокость больше никогда не повторится, а в том, что существует неограниченная человеческая способность изобретать и заново изобретать колесо разрушительности.Новая книга профессора Тимоти Снайдера «Дорога к несвободе» рисует мрачную картину будущего. За 16 лет, когда я был неисправимым наркоманом, я воочию убедился в разрушительности зависимости. При положительном анализе с полной информацией мы исследуем более общие ситуация, когда разрушительность боевых действий эндогенно возрастает с помощью оружия или боевых действий. Траппистский монах Томас Мертон писал в начале 1960 года: «Наиболее очевидной характеристикой нашего времени является его разрушительность». заранее, что мы будем просить мира, если налеты люфтваффе на Лондон превысят некоторый терпимый уровень разрушительности.Потепление воды может усилить разрушительность будущих тайфунов. Египту нужна полная де-мубаракизация. Неспособность Египта отойти от прошлого и создать лучшее будущее является свидетельством глубины рака, нанесенного Мубараком Египту, и стойкости его разрушительной силы. три десятилетия у власти. Вскоре он был использован для чего-то похожего на чуму по разрушительности, например, для растений или животных, вредных для сельскохозяйственных культур. Темы озвучивают страстную ярость по поводу человеческой жадности и разрушительности (многие картины предлагают ироничные комментарии к разрушение естественных земель или исторически коренных народов, которые жили на этих землях на американском Западе), и столь же страстная любовь к миру природы и тем, кто может жить в нем в мире.Метрологические инструменты оцениваются по их точности, стоимости, скорости и разрушительности для образца. Люди не знают, что Олмстед имел в виду под «созерцательным». Он точно не имел в виду деструктивность или подобные авантюры того, что я считаю суицидальным поведением! ВОЗМОЖНО, история может зафиксировать деструктивность Маргарет Тэтчер.

Управляемый желанием полного разрушения

Стремление Фромма сбить с толку Лоренца также заставляет его упускать из виду или относить к сноске или называть другим именем многие примеры деструктивности.Поскольку их войны часто не были «социально смертоносными» (термин Рут Бенекликерс) — а предназначались для уничтожения или порабощения другой культуры — Фромм готов объявить вооруженные набеги многих североамериканских племен просто «выражением авантюрности и желания заполучить трофеи». и восхищаться ». Точно так же он называет человеческие жертвоприношения ацтеков рациональным, хотя и нежелательным, выражением религиозных чувств, а не проявлением жестокости. Пытаясь одновременно бороться с инстинктивистами и бихевиористами, он настаивает на том, что деструктивное поведение в большинстве случаев не мотивировано деструктивным импульсом, и отвергает его из серьезного рассмотрения, чтобы сосредоточиться на чистой, «укорененной в характере» злобе, лишенной рациональной цели. .

Мы ожидаем, что психоаналитик будет более подозрительно относиться к скрытым мотивам и наклонностям, и особенно снисходительно, как Фромм в целом относился к рационализациям и самообманам «среднего» гражданина. Является ли вор, избивающий свою жертву, кровавым проявлением деструктивности — или он просто практикует «инструментальную» или, возможно, «мстительную» агрессию, как он мог бы утверждать? В этой сумеречной зоне Фромм совершенно бесполезен. Мы хотели бы больше узнать о персонаже, защитную агрессивность которого легко пробудить, и о том, почему некоторые люди менее терпимы к разочарованию и более склонны ощущать угрозу, чем другие.

Фромм рассматривает тему разочарования на трех страницах и делает полезный вывод, что жестокие реакции складываются из несправедливости разочарования, воспринимаемого глазами персонажа. Об агрессии как ответе на угрозу он справедливо отмечает, что у людей гораздо более широкое понимание своих жизненных интересов, чем у животных. Тем не менее, вся проблема аккуратно упакована, привязана и отправлена ​​кому-то еще для решения с замечанием о том, что «реактивная агрессия может быть сведена к минимуму только в том случае, если вся система в том виде, в каком она существовала в течение последних шести тысяч лет истории, может быть устранена. заменен на принципиально другой.«Наверное, большинство из нас были бы рады вернуться к уровням агрессии 20-летней давности, но что делать после« Мира »?

«Анатомия человеческой деструктивности» — это смесь старых и новых идей Фромма и мысли других избранных. Таким образом, он страдает теоретической нечеткостью. С одной стороны, садомазохистские и некрофильные персонажи рассматриваются как попытки ответить, в отсутствие лучших способов, на насущные человеческие потребности. С другой стороны, когда первобытные народы отвечают на потребность в единстве или преданности ритуальным каннибализмом или кровавым жертвоприношением, Фромм освобождает поведение от названия «деструктивное».Точно так же многие из его характерологических наблюдений больше похожи на личные предрассудки: «Биофильный человек предпочитает конструировать, а не сохранять … он предпочитает видеть что-то новое, а не находить подтверждение старому».

Желание Фромма держаться подальше от бихевиористов подтолкнуло его к менее социально детерминированной позиции, чем он обычно занимал; Теперь он прямо допускает, что невозможно говорить об обществе, поскольку каждая система состоит из множества групп, и заявляет, что характер — это результат совокупности социальных ценностей, индивидуальных обстоятельств, конституционных и генетических дарований.Однако рассмотрение всех этих причинных факторов сканируется, и генетические и конституциональные факторы часто упоминаются, но никогда не обсуждаются. А от старых привычек трудно избавиться: Фромм по-прежнему любит говорить о «современном человеке» и «современном индустриальном обществе».

Книга Эриха Фромма всегда умна и содержит много интересного и проницательного, и эта книга не исключение. Его теория человеческой природы привлекательна, а его усилия (не всегда успешные), направленные на поддержание устойчивого взгляда на характер как результат диалектики природы и воспитания, приносят интеллектуальное удовлетворение.Новый материал о некрофилии, хотя он и является отрывочным и спекулятивным, также наводит на размышления. Однако, как анализ того, что нас беспокоит, «Анатомия человеческой деструктивности» терпит неудачу — или, скорее, отказывается от престола. Убедительно описав садистского персонажа, Фромм заявляет: «Проблема того, какие факторы способствуют развитию садизма, слишком сложна, чтобы найти адекватный ответ в этой книге». И на протяжении всей книги он регулярно уклоняется от того, что большинство из нас считает главным.

Было бы неоправданно обвинять Эриха Фромма в том, что он не сделал в одном томе то, что, вероятно, потребовало бы шести. Однако именно его любовь к глобальным обзорам состояния человека приводит к пробелам и неудачам, а также к случайной исторической легкости и явной тенденции к трюизму. (Его социальные источники почти всегда представляют собой обширные истории и социальные комментарии, а не литературу того периода, который он обсуждает, или первичные документы.) Широкое распространение и влияние его собственных идей в течение 30 лет, конечно, является одной из причин, почему многие из они в этой редакции кажутся избитыми.

Его популярность также предполагает, по иронии судьбы, что критика, которую он считает радикальной и язвительной, на самом деле весьма привлекательна для полуживого, отчужденного «маркетолога».

Разрушительность культуры звонков в кампусе

В прошлом месяце, надеясь лучше понять, как цифровые коммуникации влияют на жизнь в кампусе, я задал вопрос: «Были ли студентам колледжа лучше до появления социальных сетей?»

Один из студентов ответил, что ему больше всего нравится коммуникационная среда в его колледже, где обучается около 10 000 студентов, так это то, что «она многому меня научила в вопросах быстрого реагирования на кризисные ситуации.После выпуска он объяснил: «Я хочу продолжить карьеру, работая в политических кампаниях». А жизнь в университетском городке для его сверстников «стала настоящим испытанием для кризисных коммуникаций».

Десятки других студентов тоже прислали ответы на мой запрос.

Некоторые считали, что их поколение имеет лучшую сторону — что социальные сети позволяют им лучше общаться с новыми людьми или поддерживать более тесный контакт со сверстниками в университетском городке или старшеклассниками из других учебных заведений.А эпоха, которую вы предпочитаете, отчасти зависит от личности. Один студент сказал: «В наши дни распространение вируса или широкая известность в Интернете — это что-то вроде легенды, социальное завоевание, достигаемое только теми, кто редко разбирается в культурных явлениях, или теми, кто просто благословлен судьбой».

Но эта самоизбравшаяся группа высказала гораздо больше жалоб и опасений по поводу эпохи социальных сетей, чем празднований. И ни один негативный аспект существующего положения вещей не беспокоил моих студентов-корреспондентов больше, чем стрессы от культуры вызова.У них не было проблем с возражениями против насилия, оскорблений или других серьезных проступков; но обеспокоен тем, что культура призыва теперь выходит далеко за рамки подобных вещей.

Даже начинающий профессионал в области кризисных коммуникаций заметил, что это его нелюбимое качество студенческой жизни. «Учащиеся озабочены мельчайшими вопросами, — сказал он, — что привело к распаду школьного духа и разрушению университетского городка».

* * *

Какими бы ни были различия в моральной психологии сегодняшних студентов колледжей по сравнению со старшими, нет никаких сомнений в том, что технологии вызывают некоторую озабоченность по поводу нарушения социальных норм, критики и превращения в объекты. стигмы.Социальные сети позволяют ученикам быть враждебными из-за ширмы или наваливаться на них.

Но есть более изощренный способ, которым социальные сети могут усилить стресс из-за звонков. Я не усвоил этого, пока не прочитал это письмо от одного из стремящихся угодить студенту.

Она пишет:

Я активно стараюсь следить за авторскими статьями, размещенными на Facebook и других сайтах социальных сетей, а также за статусами друзей, чтобы я мог быть в курсе тенденций и не казаться невежественным или невежественным. устарел среди сверстников.Однажды, накануне Хэллоуина, я прочитал статью, опубликованную моим другом, о вечеринке на тему мексиканской текилы, которая проходила в небольшой школе гуманитарных наук. Несколько членов студенческого самоуправления пришли и сфотографировались в сомбреро. Вся школа была так возмущена тем, что их ученическое руководство участвовало в культурном присвоении, что они высмеивали их в Интернете и вынуждали их уйти в отставку.

Чтение этой статьи было для меня стрессом, потому что я и мои соседи по комнате запланировали в тот же вечер вечеринку по случаю дня рождения друга в стиле текилы.По общему признанию, моя школа менее прогрессивна, и ученики, как правило, не возмущаются такими вещами, как другие школы, но я был обеспокоен тем, что кто-то призовет нас к культурному присвоению, даже если мы не называем это «мексиканцем». вечеринка или сомбреро там. Мы просто хотели выпить маргариту и предложили чипсы и гуак в качестве закуски.

Это сделало вечеринку для меня более напряженной. Я постоянно приветствовал людей и говорил им, что мы надеемся, что мы не присваиваемся, и наблюдал за людьми, которые, возможно, плохо отреагировали на эту тему.Я следил за тем, чтобы мы не играли музыку на испанском — по какой-то причине я подумал, что это подойдет лучше и сделает нас менее подходящими.

С тех пор у нас не было вечеринок на тему текилы. Я также всегда стремился ползать, где каждая комната была тематически оформлена, как другая часть мира (то есть одна комната была бы Россией, и люди пили бы белые русские, в другой комнате могли быть текила, чипсы, сальса и т. Д.) но я никогда не настаивал на этом снова, опасаясь, что меня объявят присваивателем.

Другой анекдот касался исследования, которое я проводил в Перу несколько лет назад. Я получил финансирование для работы с местной некоммерческой группой и проведения исследований по образовательным программам. Хотя лично я не чувствовал, что у меня были большие проблемы, спускаясь туда, и лично я много думал об этом, я не публиковал свои фотографии с кем-либо из детей, опасаясь показаться белой девушкой, которая … совершает-международную-волонтерскую-поездку-просто-сфотографироваться-с-бедными-коричневыми-детьми.

Возможно, этот студент подчеркивал бы нарушение социальных норм в любую эпоху. Но в былые годы социальные нормы в ее школе были бы четкими и статичными; чего бы там ни расстроили люди, было бы легко избежать. Сегодня так много людей заявляют о стольких проблемах в кампусах колледжей, что следующий спор почти невозможно предсказать; все чаще делают что-то, не опасаясь оскорбления (например, призывая провести вечер суши в обеденном зале), только чтобы впоследствии прочитать, что то, что вы официально сделали, является предметом огромных споров в другом месте.Предвещает ли далекая история будущее, в котором вы окажетесь в центре внимания?

Неудивительно, что так много студентов испытывают стресс из-за этого. А тем, кто не рискует, приходится особенно тяжело. «Я, вероятно, сдерживаю 90 процентов того, что хочу сказать, из-за страха быть вызванным», — написал другой студент. «Люди не будут звать вас, потому что ваше мнение неверно. Люди будут звать вас буквально за что угодно. Сегодня в Твиттере я наткнулся на кого-то, кто подшучивал над девушкой, которая сняла видео о том, как сильно она любит Бога и как она молится за всех.Под видео были сотни комментариев, грубых комментариев. Дело дошло до того, что они даже не смеялись над тем, за что она выступала. Они все разбирали. Ее брови, то, как двигается ее рот, ее голос, то, как ее волосы были разделены пробором. Нелепый. Я не из тех людей, которые могут отмахиваться от подобных оскорблений. Вот почему я избегаю любых ситуаций, которые могут поставить меня в такое положение. И это печально ».

Зачем тому, кто так считает, оставаться в социальных сетях? «Я думаю, что студенты, в том числе и я, каким-то образом внедрили социальные сети в нашу повседневную жизнь настолько, что, осознаем мы это или нет, они влияют на нас умственно, физически и эмоционально», — добавил студент.«Без этого многие, вероятно, почувствовали бы себя опустошенными… даже если бы их жизнь не имела цели… как будто они отключены от всего».

Затем есть студенты, которые знают, что их вызовут. Для некоторых это потому, что они являются идеологическими меньшинствами: либералы в религиозных школах, консерваторы в светских.

Студент религиозного колледжа в Миссисипи написал:

В нашем кампусе… идентификация как нехристианин, ЛГБТ или демократ вызовет негативную реакцию… В некотором смысле окружающая среда была бы безопаснее для студентов без этой технологии .Некоторые люди создают фальшивые профили в Tinder и устанавливают свои гендерные предпочтения на однополые, чтобы выяснить, кто гей в кампусе.

Студенты, у которых есть топор с кем-то, могут выкопать старые смущающие фотографии и «лайкнуть» их, так что они появятся у всех на шкале времени… Социальные сети также требуют от студентов курировать больше ложных идентификаций и тщательно проверять больше взаимодействий. Например, если вы не христианин, вам нужно создать достаточно близкое присутствие в социальных сетях. Когда кто-то писал, что у него был плохой день, он отвечал: «Я буду молиться за тебя» vs.«Я посылаю хорошие флюиды» — это сигнал о том, какой вы человек. Даже такие небольшие взаимодействия могут стать причиной ошибок.

Студент колледжа Клермонта описал леденящий кровь эффект так: «Я бы сказал, что большинство людей здесь достаточно быстро знакомятся с культурой социальной справедливости, и они могут избегать невольно совершать поступки, которые могут вызвать их реакцию; инциденты, когда это происходит, например, нечувствительный к расе костюм Хэллоуина в Клермонте Маккенна, редки.В большинстве случаев, когда кого-то вызывают, это потому, что он выбрал консервативное мнение, которое, как они знали, будет спорным ».

Сказал консервативный студент в другом месте:

Судя по тому, что я испытал, большинство студентов предпочли бы подчиняться групповому мышлению, чем высказывать свое противоположное мнение в групповой обстановке. Однако в более мелких и изолированных случаях студенты с большей вероятностью будут вкладывать свои два цента, не опасаясь групповой критики. Лучшая возможность для откровенного разногласия между студентами, вероятно, возникнет в группе от одного до трех человек, со студентами, которые раньше встречались хотя бы один или два раза.

Мне это очень грустно.

Раньше я ожидал, что учеба в колледже будет временем открытого диалога о мировых проблемах, но также и временем непредубежденности, а не той реальности, в которой я живу, где студенты не решаются выступать против группового мышления. .

Как консервативный студент колледжа, я такой же обыкновенный, как альбинос, ловящий черепаху. Мое мнение не только коллективно осуждается, но и является оскорбительным для большинства. Я редко открываю рот, чтобы положить свои два цента.Мои взгляды, если бы они были разделены, были бы обозначены как расистские, фашистские, националистические … Я не согласен с несогласием, но я не думаю, что правильно навешивать ярлык на противоположную идеологию как на что-то, чем она явно не является, чтобы дискредитировать ее ценность.

Но поскольку культура призыва наиболее распространена среди либералов и прогрессистов, они тоже не избегают ее. В некоторых кампусах они фактически становятся его наиболее частыми целями.

Студентка женского колледжа спросила, что она воздерживается от публикации в социальных сетях из-за страха, что ее обзовут или пристыдят, и написала: «Определенно мои взгляды на феминизм.

Эти взгляды:

Я бы считал себя радикальным феминистом / сторонницей гендерного аболиционизма / феминисткой второй волны, точка зрения, основанная на том факте, что женщины как класс подвергаются угнетению на основе материальных факторов (например, женской биологии). Это довольно сильно противоречит множеству странных теорий / идей о трансгендеризме. Моя подруга идентифицирует себя как трансгендер и в пьяном виде говорила такие вещи, как «смерть всем трансфобам» (группа, которая включает в себя практически всех, кто считает, что биология не является социальной конструкцией или что женственность не является полностью внутренним опытом).Другие говорят похожие вещи, обычно с некоторым (предполагаемым ??) слоем иронии или преувеличения. Меня это определенно беспокоит, хотя я сомневаюсь, что они отреагируют на какие-либо угрозы.

Я боюсь быть отрезанным от всех в социальном плане (включая коллег, RA и т. Д.). Я не уверен, повлияет ли это на мои отношения с профессорами, учитывая мою специализацию, но я могу вспомнить профессоров гуманитарных наук, к которым я в остальном близок, которые были бы оскорблены. Я также избегаю любых расовых дискуссий.

Самым спорным видом вызова является анонимное обвинение в том, что кто-то совершил сексуальные проступки.Я видел это всплывающее окно на YikYak, платформе, предназначенной для студентов колледжей, которая позволяет любому анонимно публиковать сообщения в пределах 1,5 миль от заданного места.

Пара корреспондентов упомянула похожие разногласия. «Буквально в прошлый понедельник человек опубликовал общедоступный список с открытым доступом, в котором пережившие сексуальное насилие или агрессию могут выявить своих преступников и предупредить других или предупредить их, чтобы усилить чувство безопасности», — написал студент из Индианы. «Хотя я считаю, что это, возможно, благие намерения, эта идея просто безответственна и очень вредна.Это сделало молва за несколько часов. В этом документе Google присутствовали расовые оттенки и явно несправедливое и откровенно неправильное редактирование. Разочарований было много ».

Но уголовные обвинения — не типичная проблема, которая больше напоминает то, что написал этот студент:

Я много чего не говорю только потому, что не хочу иметь дело с болью от нападения вы — не только ваше мнение, но и ваше появление в вашем профиле, биографии или любой другой информации, которую незнакомцы могут использовать, чтобы огрызнуться.

Я знаю много людей в кампусе. Когда что-то идет не так, они тоже узнают об этом … Я вижу субтвиты, статьи и мемы, ретвиты в мою сторону. Это больно, но также сложно положить трубку … Предыдущие поколения никогда не должны знать, каково это — быть взорванным перед тысячами зрителей. Чтобы ваша личная жизнь стала не такой уж личной. Они могли бы устроить подставку для бочонка на вечеринке и не рисковать, что будущие работодатели увидят это … Но перспективы трудоустройства не такая большая проблема, как ваши коллеги.Я боюсь негативной реакции людей, которых я знаю и чье мнение мне небезразлично, больше, чем работодателя, которого я даже не знаю.

Почти все, кто написал мне, упомянули, что другие в социальных сетях заставляли их чувствовать, а не то, что они чувствовали к другим, увидев их поведение в социальных сетях. Этот студент был исключением. «Facebook — это также место, где я вижу, как большинство моих одноклассников ругают друг друга, хотя на уроках и повсюду они представляют себя добрыми и дружелюбными людьми», — написала она.«Это дает мне ощущение, что большинство моих одноклассников двуличны по отношению к ним, но, возможно, именно поэтому я воздерживаюсь от использования сайтов социальных сетей во время учебы в колледже».

Мой последний корреспондент, всегда вдумчивый Рон Маги-младший, тоже видел уродство в Facebook, но интерпретировал его более снисходительно, даже несмотря на то, что он беспокоился, что дисфункция, характерная для стольких обменов, возможно, сбила его поколение с пути:

Я припоминаю многочисленные онлайн-дебаты с учениками, в которых мы короткими абзацами комментировали статус одноклассника в Facebook по расе, религии, политике и т. д.К ним присоединялись другие друзья из Facebook, и дебаты быстро переросли в гневную шутку или пассивно-агрессивную реакцию, пока они не утихли без реального разрешения. Общеизвестно, что дебаты в Facebook не меняют взглядов, но они пошли глубже; Независимо от того, насколько горячо или насколько глубокое разделение проявилось в нашем обмене мнениями в Facebook, мы, студенты (включая меня), продолжали общаться друг с другом в реальной жизни, как будто ничего не изменилось. Мы не соглашались не соглашаться; мы молчаливо согласились с тем, что онлайн-дебатов не было, или сорвали их, потому что все знали, что все в сети хуже всех.Это было похоже на то, что Facebook был этим бездонным колодцем, в который мы просто бросили все наши самые настоящие разногласия, чтобы он никому не повредил, потому что он вообще ничего не мог сделать.

Мне кажется, что мы пришли в колледж с нетерпением и готовностью к другим способам мышления, даже если только с целью придумать более разумные контраргументы. И Facebook был там с легким доступом ко всем нашим новым одноклассникам, предлагая место, где можно почесать, что чешется относительно безболезненно, но также совершенно безрезультатно.

Меня беспокоит, что для тех из нас, кто увлекался социальными сетями в колледже, недостаток веры в ценность аргументированных дебатов проистекает из наблюдения, что наши онлайн-дебаты ничего не решают. Это наблюдение, которое мы неуместно расширяем, полагая, что все дебаты одинаково бесполезны. Образно говоря, это сродни тем случаям тяжелого алкоголизма, когда пациент пил; социальные сети — это виски, которое утоляет нашу врожденную жажду понимания и целенаправленного взаимодействия с ложным чувством сытости, оставляя политическое тело высших учебных заведений хронически лишенным существенных преимуществ, обнаруживаемых в настоящих дебатах.И, как многие, кто борется с этой ужасной болезнью, хотя и с менее непосредственными и гораздо менее трагическими последствиями, чем те, кто страдает настоящей болезнью, мы знаем, что существует проблема, и мы можем определить причину, но все же мы избегаем настоящего питания ради привычных удобств. из бутылки.

Я считаю, что удаление социальных сетей могло бы закрыть путь меньшего сопротивления, оставив при этом нетронутым эту жажду знаний, тем самым направив студентов обратно к личным, беспорядочным, но бесконечно более удовлетворительным обменам, которые оказались столь полезными в продвижении наших знаний. общество впереди пока.

Благодарю всех за письмо. Следите за обновлениями в будущих статьях о других аспектах того, что написали студенты колледжей о том, как социальные сети изменили жизнь университетского городка к лучшему и худшему.

Косвенное саморазрушение у гомосексуалистов

Цели: Целью этого исследования было всестороннее изучение синдрома косвенного саморазрушения у гомосексуалистов.

Методы: 156 гомосексуалистов (111 мужчин, 45 женщин) в возрасте 25-35 лет (средний возраст 29,6 года) и 561 гетеросексуалов (400 мужчин, 161 женщина) в возрасте 24-36 лет (средний возраст 28,2 года) были изучены на предмет косвенного саморазрушения. . Инструментом исследования была польская версия шкалы хронического саморазрушения (CS-DS), включающая: нарушения и риск (A1), плохое поддержание здоровья (A2), личное и социальное пренебрежение (A3), отсутствие планирования (A4) и Беспомощность и пассивность перед проблемами (A5).

Полученные результаты: Гомосексуалы получили значительно более высокие баллы, чем гетеросексуалы, по многочисленным шкалам: косвенное саморазрушение — глобальный (общий) индекс (p <0,001), A1-трансгрессия и риск (p <0,001), A4-отсутствие плановости (p <0,001). и A5-Беспомощность, пассивность (p = 0,04). По шкале плохого поддержания здоровья (A2) значимых различий не было.Они также достигли значительно более высоких баллов по субшкалам, оценивающим употребление психоактивных веществ. Факторный анализ выявил наличие только одного фактора как в группе гомосексуалистов, так и в группе гетеросексуалов.

Выводы: Результаты исследования показывают, что по сравнению с группой гетеросексуалов в группе гомосексуалистов наблюдается ухудшение психологического функционирования, что также может проявляться повышенным индексом косвенного саморазрушения.Повышенная интенсивность косвенного саморазрушения у гомосексуалистов может рассматриваться как проявление ухудшенного психологического функционирования. Гомосексуалисты заботятся о своем здоровье так же, как и гетеросексуалы.

Ключевые слова: гомосексуальность; косвенное саморазрушение.

Хроническое саморазрушение: концептуализация, измерение и первоначальная проверка конструкции

Бек, К.Х. и Лунд А.К. (1981). Влияние серьезности угрозы здоровью и личной эффективности на намерения и поведение. Журнал прикладной социальной психологии, 11 401–415.

Google ученый

Бем, С. Л. (1974). Измерение психологической андрогинности. Журнал консалтинговой и клинической психологии, 42 155–162.

Google ученый

Бурнам, М.А., Пеннебейкер, Дж. У. и Гласс, Д. С. (1975). Сознание времени, стремление к достижению и паттерн поведения, подверженного коронарным заболеваниям. Журнал аномальной психологии, 84 76–79.

Google ученый

Бирн Д., Фишер Дж. Д., Ламберт Дж. И Митчелл Х. Э. (1974). Оценки эротики: факты или чувства? Журнал личности и социальной психологии, 29 111–116.

Google ученый

Бирн, Д., & Келли, К. (1981). Введение в личность (3-е изд.). Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Прентис-Холл.

Google ученый

Чаубей, Н. П. (1974). Влияние возраста на ожидание успеха и принятие риска. Журнал личности и социальной психологии, 29 774–778.

Google ученый

Дэвис, М. С. (1967). Прогнозирование несоблюдения правил. Journal of Health and Social Behavior, 8 265–271.

Google ученый

Дэвис, М. С., и Эйххорн, Р. Л. (1963). Соблюдение лечебных режимов: панельное исследование Journal of Health and Human Behavior, 4 240–249.

Google ученый

Демброски, Т. М., и Макдугалл, Дж. М. (1982). Ишемическая болезнь сердца, социальная психофизиология и ишемическая болезнь сердца.В J. R. Eiser (Ed.), Социальная психология и поведенческая медицина (стр. 39–62). Нью-Йорк: Вили.

Google ученый

Динстбьер Р. А., Кале Л. Р., Уиллис К. А. и Таннелл Г. Б. (1980). Влияние моральных теорий на обман: исследования атрибуции эмоций и активации схемы. Мотивация и эмоции, 4 193–216.

Google ученый

Дишман, Р.К., Икес, В., и Морган, В. П. (1980). Самомотивация и соблюдение привычных физических нагрузок. Журнал прикладной социальной психологии, 10 115–132.

Google ученый

Донован Д. М. и Марлатт Г. А. (1982). Подтипы личности среди правонарушителей, находящихся за рулем в состоянии алкогольного опьянения: связь с алкогольным поведением и риском вождения. Журнал консалтинговой и клинической психологии, 50 241–249.

Google ученый

Эберли, Б.(1981, март). Саморазрушительное поведение и поддержание здоровья . Документ, представленный на заседании Юго-Восточной психологической ассоциации в Атланте.

Эберли, К. (1984, август) Опросник по привычкам, связанным со здоровьем: ретроспективная достоверность . Документ представлен на встрече Американской психологической ассоциации в Торонто.

Фишер, В. А., Бирн, Д., и Уайт, Л. А. (1983). Эмоциональные препятствия на пути контрацепции. В D. Byrne & W.А. Фишер (ред.), Подростки, секс и контрацепция (стр. 207–239). Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум.

Google ученый

Фрейд, С. (1933). Новые вводные лекции по психоанализу . Нью-Йорк: У. В. Нортон.

Google ученый

Фридман, М., и Розенман, Р. Х. (1959). Связь определенного явного поведения с повышением холестерина в крови, временем свертывания крови, заболеваемостью arcus senilis и клинической ишемической болезнью сердца. Журнал Американской медицинской ассоциации, 169 1286–1296.

Google ученый

Гэллап, Г. (1978, 18 октября). Опрос молодежи Gallup. Индианаполис Стар .

Gastorf, J. W. (1980). Актуальность модели поведения Типа А. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 48 299.

Google ученый

Гасторф, Дж.W., & Teevan, R.C. (1980). Тип поведения, предрасположенного к коронарным заболеваниям, и страх неудачи. Мотивация и эмоции, 4 71–76.

Google ученый

Гэйтон, У. Ф., Бассетт, Дж. Э., Тавормина, Дж., & Озмон, К. Л. (1978). Репрессия-сенсибилизация и поведение в отношении здоровья. Журнал консалтинговой и клинической психологии, 46 1542–1544.

Google ученый

Заяц, р.Д. (1966). Психопатия и выбор немедленного или отсроченного наказания. Журнал аномальной психологии, 71 25–29.

Google ученый

Hassett, J. (1981, апрель). Но это было бы неправильно … Psychology Today, pp. 34–35, 37–38, 41, 44, 46, 49–50.

Хейнс, Р. Б., и Тейлор, Д. У. (1977, май). Аннотированная и проиндексированная библиография по соблюдению лечебных мероприятий и терапевтических режимов.In Proceedings of the Second McMaster Workshop / Symposium on Compliance with Therapy Moments . Университет Макмастера, Гамильтон, Онтарио, Канада.

Google ученый

Хейслер Г. (1974). Способы сдерживания нарушителей закона: влияние уровней угрозы и косвенного наказания на мошенничество. Журнал консалтинговой и клинической психологии, 42 577–582.

Google ученый

Дженкинс, К.Д. (1978). Сравнительный обзор методов интервью и анкетирования в оценке паттерна поведения, предрасположенного к коронарным заболеваниям. В T. Dembroski, S. M. Weiss, J. Shields, S. Haynes, & M. Feinleib (Eds.), Коронарное поведение . Нью-Йорк: Springer-Verlag.

Google ученый

Дженкинс, К. Д., Зизански, С. Дж., Райан, Т. Дж., Флессас, А., и Танненбаум, С. И. (1977). Социальная незащищенность и предрасположенность к коронарным заболеваниям типа А как индикаторы тяжелого атеросклероза. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 45 1060–1067.

Google ученый

Келли, К. (1984, август). Измерение и корреляты самоуничтожения . Документ представлен на встрече Американской психологической ассоциации в Торонто.

Конечни, В. Дж., Эббесен, Э. Б., & Конечни, Д. К. (1976). Процессы принятия решений и принятие рисков в дорожном движении: реакция водителя на появление желтого светофора. Журнал прикладной психологии, 61 359–367.

Google ученый

Копп, К. Б. (1982). Антецеденты саморегуляции: перспективы развития. Психология развития, 18 199–214.

Google ученый

Люгер, Р. Дж. (1980). Факторы личности и ситуации, влияющие на трансгрессию у подростков с проблемами поведения. Журнал аномальной психологии, 89 453–458.

Google ученый

Мэтьюз, К. А., и Брансон, Б. И. (1979). Распределение внимания и паттерн поведения коронарных артерий типа А. Журнал личности и социальной психологии, 37 2081–2090.

Google ученый

Макклелланд Д. К., Аткинсон Дж. У., Кларк Р. А. и Лоуэлл Е. Л. (1953). Мотив достижения . Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Прентис-Холл.

Google ученый

Миллхэм, Дж. (1974). Два компонента оценки потребности в одобрении и их отношение к обману после успеха и неудачи. Журнал исследований личности, 8 378–392.

Google ученый

Mischel, W. (1961). Отсрочка удовлетворения, потребность в достижении и согласие с другой культурой. Журнал аномальной и социальной психологии, 62 543–552.

Google ученый

Mischel, W., & Gilligan, C. (1964). Отсрочка удовлетворения, мотивация к запрещенному удовольствию и реакция на искушение. Журнал аномальной и социальной психологии, 69 411–417.

Google ученый

Норман Дж. И Харрис М. (1982, 13 января). Студенты рассказывают о своем образовании. Albany Times Union, p.11.

Phares, E.J. (1978). Локус контроля. В Х. Лондон и Дж. Экснер-младший (ред.), Измерения личности . Нью-Йорк: Вили.

Google ученый

Робертс, А. Х., & Эриксон, Р. В. (1968). Отсрочка удовлетворения, выполнение теста лабиринта Портеуза и корректировка поведения в группе правонарушителей. Журнал аномальной психологии, 73 449–453.

Google ученый

Розенман Р.Х. и Фридман М. (1974). Нейрогенные факторы в патогенезе ишемической болезни сердца. Медицинские клиники Северной Америки, 58 269–279.

Google ученый

Роттер, Дж. Б. (1966). Обобщенные ожидания для внутреннего и внешнего контроля над подкреплением. Психологические монографии, 80 (1, Цел. № 609).

Роттер, Дж. Б. (1980). Межличностное доверие, надежность и легковерность. Американский психолог, 35 1–7.

Google ученый

Роттер, Дж. Б., & Хохрайх, Д. Дж. (1975). Личность . Гленвью, Иллинойс: Скотт, Форесман.

Google ученый

Зальцер, Э. Б. (1980). Социальные детерминанты успешной потери веса: анализ поведенческих намерений и фактического поведения. Основы и прикладная социальная психология, 1 329–341.

Google ученый

Шульц, К. Б., & Померанц, М. (1976). Некоторые проблемы в применении мотивации достижения к обучению: Оценка мотива к успеху и вероятность успеха. Журнал педагогической психологии, 66 599–608.

Google ученый

Смит, Т. В., и Брем, С. С. (1981). Когнитивные корреляты паттерна поведения, предрасположенного к коронарным заболеваниям. Мотивация и эмоции, 5 215–223.

Google ученый

Штайнер Дж. (1972). Анкетное исследование принятия риска у психиатрических пациентов. Британский журнал медицинской психологии, 45 365–374.

Google ученый

Стрикленд Р. Б. (1978). Внутренние и внешние ожидания и поведение, связанное со здоровьем. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 46 1192–1211.