Доведенное до автоматизма путем многократных повторений действие: Навык. Что такое «Навык»? Понятие и определение термина «Навык» – Глоссарий

навык — это… Что такое навык?

— действие, сформированное путем повторения, характерное высокой степенью освоения и отсутствием поэлементной сознательной регуляции и контроля. Различаются навыки перцептивные, интеллектуальные и двигательные, а также:

1) навыки исходно автоматизированные, формирующиеся без осознания их компонент;

2) навыки вторично автоматизированные, формируемые с предварительным осознанием компонент действия; они легче становятся сознательно контролируемыми, быстрее совершенствуются и перестраиваются.

Среди автоматизмов неосознаваемых группа навыков особенно обширна и интересна. Благодаря формированию навыков достигается двоякий эффект: действие выполняется быстро и точно, и происходит высвобождение сознания, кое может быть направлено на освоение более сложных действий. Этот процесс имеет фундаментальное значение и лежит в основе развития всех умений, знаний и способностей.

В совокупности со знаниями и умениями навыки обеспечивают правильное отражение в представлениях и мышлении: мира, законов природы и общества, взаимоотношений людей, места человека в обществе и его поведения.

Это все помогает определить свою позицию по отношению к действительности.

Навыки характерны разной степенью обобщенности: чем шире класс объектов, по отношению к коим навык может осуществиться, тем более он обобщен и лабилен. Процесс формирования навыка включает в себя определение его компонент и такое овладение операцией, кое позволяет достичь высших показателей на базе совершенствования и закрепления связей между компонентами, автоматизации и высокого уровня готовности действия к воспроизведению.

Конечно, освобождение действий от сознательного контроля не абсолютно и человек представляет, что он делает, но контроль этот реализуется следующим образом. Неоднородное поле сознания как бы накладывается на иерархическую систему сложного действия; при этом самые высокие этажи системы — самые поздние и сложные компоненты действия — оказываются в фокусе сознания, следующие этажи попадают на периферию сознания, а самые низкие и самые отработанные компоненты выходят за границу сознания.

Движение в одну сторону — это уход заученной компоненты из фокуса сознания на периферию и далее, за границу осознаваемого. Обратное движение означает возвращение каких-то компонент навыка в сознание; обычно оно происходит при появлении трудностей и ошибок, при утомлении, эмоциональном напряжении. Оно может быть и результатом произвольного намерения. Это свойство компонент навыка вновь стать осознанными очень важно: оно обеспечивает гибкость навыка, возможность его совершенствования и переделки. Этим свойством навыки отличаются от действий автоматических.

Исследование навыков началось с навыков двигательных, но по мере изучения разных сторон деятельности психической исследоваться стали навыки сенсорные и умственные. Эта классификация закрепилась, ибо были установлены не только отличительные, но и общие свойства навыков всех классов. Сложные навыки в сфере восприятия — это зрительное чтение рентгенограмм, слуховое восприятие азбуки Морзе и иностранной речи и пр. Примером автоматизмов в умственной сфере могут служить навыки быстрого «свертывания» алгебраических выражений в уме и пр.

Чаще всего навыки формируются путем подражания или выработки рефлексов условных, но также путем проб и ошибок, причем с увеличением числа проб ошибок становится все меньше.

Психология много внимания уделяет проблеме механизмов формирования навыков, имеющей большое практическое значение. Доказано, что механическое заучивание гораздо менее эффективно, чем заучивание при участии сознания. Полезен практически принцип «повторение без повторения», когда при отработке навыка не затверживается одно и то же действие, но постоянно варьируется в поисках оптимальной «формулы» движения. При этом осознанию принадлежит очень важная роль.

Необходимость сосредоточения внимания на отрабатываемых действиях давно известна педагогам и тренерам. В спорте существуют приемы идеомоторной тренировки — тренировки движений в плане представления, при внешней неподвижности обучающегося. Есть такой прием и в фортепианной педагогике: разыгрывание пьесы тоническими нажатиями пальцев, без их перемещения. Усталость при этом больше, но прогресс гораздо заметнее. Видимо, тот же смысл имеет гимнастика йоги, построенная на тонических напряжениях мышц под сознательным контролем.

Итак, выработка навыка — процесс, как бы идущий с двух противоположных сторон: co стороны субъекта и со стороны организма. Из сложных движений произвольно и сознательно вычленяются отдельные элементы и отрабатывается их выполнение. Одновременно, уже без участия воли и сознания, идет процесс автоматизации действия. Организм в ходе автоматизации перенимает на себя значительную часть работы, организуемой сознанием.

На формирование навыка влияют следующие эмпирические факторы:

1) мотивация, обучаемость, прогресс в усвоении, упражнение, подкрепление, формирование в целом или по частям;

2) для уяснения содержания операции — уровень развития субъекта, наличие знаний, умений, способ объяснения содержания операции (прямое сообщение, косвенное наведение и пр.), связь обратная;

3) для овладения операцией — полнота уяснения ее содержания, постепенность перехода от одного уровня овладения к другому по определенным показателям (автоматизированность, интериоризованность, скорость и пр. ). Различные сочетания этих факторов создают различные картины процесса формирования навыка: быстрый прогресс в начале и замедленный в конце, или наоборот; возможны и смешанные варианты.

Теории механизмов формирования навыка, необходимых факторов и условий, без коих оно не может происходить, являются частным случаем теории научения.

Словарь практического психолога. — М.: АСТ, Харвест. С. Ю. Головин. 1998.

НАВЫК — это… Что такое НАВЫК?

навык — действие, сформированное путем повторения, характеризующееся высокой степенью освоения и отсутствием поэлементной сознательной регуляции и контроля. Различают Н. перцептивные, интеллектуальные, двигательные. Перцептивный Н. автоматизированное… …   Большая психологическая энциклопедия

Навык — Навык  деятельность, сформированная путем повторения и доведения до автоматизма. Всякий новый способ действия, протекая первоначально как некоторое самостоятельное, развёрнутое и сознательное, затем в результате многократных повторений может …   Википедия

навык — См. знание, опытность, привычка приобрести навык… Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари, 1999. навык знание, опытность, привычка; искусство, мастеровитость, мастерство, умение,… …   Словарь синонимов

НАВЫК — НАВЫК, навыка, муж. 1. Уменье, созданное привычкой. У меня нет навыка к этой работе. Приобрести навык к чему нибудь, в чем нибудь. Трудовые навыки. «Навык мастера ставит.» (посл.). || преим. мн. Практические уменья (пед.). Школа должна давать… …   Толковый словарь Ушакова

НАВЫК — НАВЫК. Действие, достигшее уровня автоматизма и характеризующееся цельностью, отсутствием поэлементного осознания. Функционирует в речевой деятельности, включающей речевые действия и речевые операции. Операции, доведенные до уровня совершенства… …   Новый словарь методических терминов и понятий (теория и практика обучения языкам)

Навык — Habit of the work; Skill доведенное до автоматизма умение выполнять целенаправленные действия. Навык вырабатывается упражнением или привычкой. Устойчивость навыка зависит от особенностей памяти. В основе навыков лежат условные рефлексы. Различают …   Словарь бизнес-терминов

НАВЫК — НАВЫК, а, муж. Умение, выработанное упражнениями, привычкой. Приобрести н. к чему н. Н. в работе. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 …   Толковый словарь Ожегова

НАВЫК —         доведённое до автоматизма умение решать тот или иной вид задачи (чаще всего двигательной). Всякий новый способ действия, протекая первоначально как некоторое самостоятельное, развёрнутое и сознат. действие, затем в результате многократных …   Философская энциклопедия

НАВЫК — доведенное до автоматизма умение решать те или иные задачи (чаще всего двигательные) …   Российская энциклопедия по охране труда

навык — — [А.С.Гольдберг. Англо русский энергетический словарь. 2006 г. ] Тематики энергетика в целом EN ability/yhabit …   Справочник технического переводчика

Привычки — Творческая работа

Министерство образования и науки Российской Федерации

Псковский государственный университет

Привычки

работа по педагогической психологии

Подготовила студентка второго курса физико-математического факультета группы

Псков, 2018

---

[pic 1]

Содержание

1. Введение          2
2. Что такое привычка?          3
3. Особенности воспитания новых привычек          4
4. Особенности искоренения плохих привычек          5
5. Заключение          6
6. Использованная литература          7
7. Интернет-ресурсы          7

   ---

1. Введение

Выработка полезных привычек, как и недопущение/искоренение плохих даёт большой простор для развития человека и улучшения его судьбы. Поэтому полезно знать особенности привычек и то, как прививать полезные и искоренять плохие.

---

2. Что такое привычка?

Привычка – это хорошо усвоенное действие, в выполнении которого человек испытывает постоянную потребность (психологический словарь). Это действие осуществляется всегда в определенных условиях (утренняя зарядка, личная гигиена, завтракать, выпить чай в 16:00 и т.д.).

Привычка и навык.

Навык – это действие, доведенное до автоматизма путем многократных повторений. [5]

Общее между привычкой и навыком – автоматизм выполнения.

Различие между привычкой и навыком – в привычке присутствует механизм «условного рефлекса» (хороший поступок надо сначала благоприятно «подкреплять», чтобы потом он выполнялся без этого «подкрепления»).

Поэтому, даже имея навык делать что-то полезное можно не иметь соответствующей привычки. Пример: зарядку делать умеем, но заставляем себя её делать или вообще не делаем.

Особенности привычек

• Чем раньше (по возрасту) привычку формируем – тем быстрее она прививается при положительном «подкреплении» (нет конфликта со старыми привычками). Поэтому надо быть очень аккуратным при воспитании маленьких детей – для закрепления плохой или неудобной для нас привычки им вполне достаточно нескольких повторений с «подкреплением».
• Чем дольше была у человека привычка – тем сложнее её изменить (из-за большего числа повторений).
• Для изменения привычки необходима достаточно длительная работа воли человека. Мгновенные изменения случаются крайне редко и то при неординарных событиях. Поэтому же воспитание сразу многих привычек за раз просто истощает нервную систему. [2]

  ---

3. Особенности воспитания новых привычек

Для того, чтобы у человека выработалась привычка, необходимо:

• Благоприятное «подкрепление» (похвала, удовольствие от результата или процесса) действий человека, которые мы хотим перевести в привычку. Особенно большое значение имеют первые впечатления. Затем можно постепенно убирать «подкрепление». Пример: для создания у детей такой привычки как — делать утреннюю зарядку, необходимо позаботиться, чтобы в первые недели дети к моменту подъёма успевали хорошо выспаться, чтобы в комнате не было прохладно, чтобы упражнения были подобраны в меру трудные, чтобы утренние дела после зарядки сулили удовольствие и т. д. – словом, чтобы первые несколько недель зарядку было делать легко, весело и приятно. В дальнейшем ребёнок должен делать зарядку и в те дни, когда в комнате холодно, когда он не выспался или когда предстоит какой-либо «страшный» экзамен и т.д.
• Повторение этих действий – чем человек старше, тем больше. Необходимо перевести это действие в навык. [1, 2, 3]

  ---

Особенности искоренения плохих привычек

• Желательно не давать возможности для развития плохих привычек с самого начала – не «подкреплять» её. Например: не желая идти самостоятельно, ребёнок плачет и требут взять его на руки. Что бы он не плакал, мать исполняет его каприз. Так повторяется несколько раз – у ребёнка формируется привычка капризами добиваться желаемого. Такая привычка не возникла бы, если бы слёзы не приводили каждый раз к желаемому для него результату.
• Если уж плохая привычка появилась, то просто так её искоренить не получится – человек всё равно будет делать всё как раньше. Необходимо чем-нибудь её заменять. А замену производить как воспитание новой привычки. Например: вместо просмотра телевизора – прослушивание радио или чтение газет/книг – сначала организовать всё таким образом, чтобы это приносило радость, затем повторять. [1, 2, 3]

  ---

Заключение

Знание того, что такое привычка и каковы особенности её образования, может очень помочь как в воспитании детей, так и себя.

Положительные привычки – наши помощники в жизни, они дают нервной системе отдых и возможность заниматься другими полезными вещами. Отрицательные привычки – то, что мешает нам реализовывать наши планы. Механизм из появления одинаков: положительное «подкрепление» + повторения. Отрицательные привычки проще не допускать. При их искоренении необходимо заменить их положительной привычкой.

Качество и знание, умение и навык

Вернуться в раздел Юридическое образование. Как стать успешным юристом?

Личность человека формируется на протяжении многих лет. В раннем возрасте ее формируют воспитатели, в школе – учителя, в вузе – преподаватели. И даже в пору зрелости личность не перестает развиваться благодаря профессиональной деятельности, а результатом такого развития являются приобретенные качества, знания, умения и навыки.

Видеть различия между этими понятиями необходимо любому успешному юристу – ведь зная и понимая их сущность можно менять свою личность в лучшую сторону и без чьей-либо помощи. К тому же, в наше время существует достаточно много методик, позволяющих работать с этими параметрами (например, «Дневник саморазвития»). Поэтому приведем базовые определения качеств, знаний, умений и навыков:

Качества – это стабильные внутренние особенности человека, характеризующие его как индивида при осуществлении деятельности.

Знания – это определенная научно достоверная информация о мире.

Умения – это способность делать что-то, основанное на знание и навыки.

Навыки – это действия, доведенные до автоматизма путем многократных повторений. Не зря восточные мудрецы утверждали, что навык приходит только после тысячи повторений одного и того же упражнений – это так и есть. Юрист становится мастером в выполнении какого-либо действия (формулирование условия договора, подготовка правового заключения, написание служебной записки и пр.) только тысячу раз повторив его.

Компетенция – способность применять качества, знания, умения и навыки в соответствии с принятыми стандартами деятельности.

Отметим, что качества – параметр с более стабильными характеристиками, чем навыки. Но и они могут быть изменены в ходе столкновения с жизнью, как сознательно, так и на бессознательном уровне. При этом навыки и умения могут перерасти в свойство характера. Не зря говорят, что «привычка – вторая натура». Поэтому мы говорим о качестве в широком смысле, как об общем термине, объединяющем все вышеуказанные.

Качества, необходимые для работы в юридических профессиях, были определены еще в советские времена. Однако их представление актуально и в наши дни. В целом их можно разделить на две большие группы: общие качества, такие как социальная зрелость, культура мышления, навыки публичных выступлений и профессиональные качества, связанные со знанием законодательства, науки юриспруденции,  юридической техники.

На данный момент качества юриста, которым он должен соответствовать после окончания вуза, прописаны в нормативном документе – Стандарте образования бакалавра, где компетенции прямо разделены на общекультурные и профессиональные.

Данный материал подготовлен на основе материалов книги Саблина Максима Тимуровича «Карьера юриста». Подробнее об авторе можно узнать здесь.

Это может быть интересно:

Общекультурные компетенции

Профессиональные компетенции

Основная образовательная программа бакалавриата

Стандарт образования бакалавра

Добросовестность и культура мышления

Культура поведения и правильная речь

Понимание ценности информации и умение с ней работать

Обладание профессиональным правосознанием

Стремление к саморазвитию и умение работать в коллективе

          

Читать «Большой психологический словарь» — Зинченко Владимир Петрович, Мещеряков Борис Гурьевич — Страница 194

МЮ-РИТМ (англ. mu-rhythm) – ритм сенсомоторной области коры головного мозга, расположенной в области роландовой извилины, в связи с чем он многими исследователями назывался роландическим ритмом; кроме того, благодаря своей форме он был назван «аркообразным» фр. исследователем А. Гасто, впервые описавшим его (1952). Известны др. названия этого ритма: «центральный», «викет-ритм», «гребенчатый» и т. д. По предложению Межд. терминологического ЭЭГ комитета (1974) рекомендуется оставить только название «Мю-ритм».

М.-р. по своей частотно-амплитудной характеристике напоминает затылочный альфа-ритм, но он ниже по частоте, амплитуде и регулярности. Основная особенность М.-р. состоит в том, что он изменяется только под влиянием проприоцептивных раздражителей и не реагирует или мало реагирует на воздействие других, напр. световых или звуковых, сигналов. Выполнение любых движений, независимо от их структуры, силовых, временных, пространственных характеристик, всегда сопровождается блокированием М. -р.

М.-р. встречается у всех людей, но имеет разную выраженность. М.-р. обнаружен также у животных: обезьян, собак, кошек. См. Электроэнцефалография.

Н

НАБЛЮДЕНИЕ (англ. observation) – преднамеренное и целенаправленное восприятие, обусловленное задачей деятельности. Н. как специфический человеческий акт принципиально отличается от различных форм восприятия у животных. Исторически Н. развивается как составная часть трудовой деятельности, включающей в себя установление соответствия продуктов труда их запланированному идеальному образу. С усложнением соц. действительности и дифференциацией трудовых процессов Н. становится относительно самостоятельной стороной деятельности (научное Н., восприятие информации на приборах, Н. как часть процесса художественного творчества и т. д.). Н. выступает в качестве главного метода исследования на ранних этапах развития к.-л. науки. С развитием науки Н. становится все более сложным и опосредствованным (см. Метод объективного наблюдения).

Основные требования к научному Н. – однозначность замысла, объективность, т. е. возможность контроля путем либо повторения и дублирования Н. (и/или наблюдателей), либо применения иных, более адекватных методов исследования, прежде всего эксперимента (в то же время Н. обычно включено в качестве составной части в метод эксперимента). На первый план все больше выступает интерпретация результатов Н., т. к. в современной науке обобщения редко делаются на уровне наблюдаемых фактов, в качестве которых могут выступать лишь знаки изучаемых явлений (напр., кривая на осциллографе, электроэнцефалограмма и т. д.).

Особую трудность представляет Н. в соц. науках, где результаты Н. в большей мере зависят от личности наблюдателя, его установок и отношения к наблюдаемому. В зависимости от положения наблюдателя различают простое (или обычное) Н., когда события регистрируются со стороны, и соучаствующее (или включенное) Н. , когда исследователь включается в определенную соц. ситуацию и анализирует события как бы «изнутри». В психологии изучению подвергается сам процесс Н. Установлено, что качество Н. обусловлено в основном отношением к заданию и глубиной его осознания. Одним из психологических методов является самонаблюдение – частный случай Н. (см. также Метод самонаблюдения, Интроспекция, Виды наблюдения).

Добавление: Н. есть восприятие, тесно связанное с мышлением. Наблюдатель делает выводы, осмысливает факты, явления, высказывает гипотезы, требующие проверки. Т. о., Н. предусматривает не только непосредственное восприятие информации, но и ее переработку. Успех Н. в значительной степени определяется четкой постановкой задачи. Существенную роль играют дробление задачи, постановка частных и более конкретных задач. Кроме того, для успешного Н. большое значение имеют предварительная подготовка к нему, ознакомление с материалом, относящимся к объектам будущего Н., прошлый опыт, знания наблюдателя. Активность Н. выражается как в мыслительной деятельности, осуществляемой при Н., так и в двигательной деятельности наблюдателя. Оперируя предметами, человек лучше познает их свойства. Существенное место в Н. занимает речь. Н. предполагает словесную формулировку целей и задач. Результаты Н., в свою очередь, обозначаются словом. Наконец, большую роль играет установка человека, его отношение к Н. (Т. П. Зинченко)

НАВЫК (англ. habit, skill).

1. Доведенное до автоматизма путем многократных повторений действие; критерием достижения Н. служат временные показатели выполнения, а также тот факт, что выполнение не требует постоянного и интенсивного внимания (контроля). Син. Операция (в теории деятельности А. Н. Леонтьева). Н. м. б. не только двигательными, но и перцептивными, мнемическими, мыслительными, речевыми и т. п. Огромное количество специальных Н. связано с осуществлением разных видов деятельности (бытовой, учебной, профессиональной). По современной терминологии, Н. относят к содержанию т. н. процедурной памяти. Способность к формированию и воспроизведению Н. – один из важнейших показателей общей интеллектуальной потенции и сохранности. Н. свойственны людям и животным (см. Кривая упражнения, Научение, Обучаемость, Плато). (Б. М.)

2. Н. (трудовых движений) – приобретенное в результате обучения и повторения умение решать трудовую задачу, оперируя орудиями труда (ручной инструмент, органы управления) c заданной точностью и скоростью. Н. – это хорошо сформированное действие, в динамическую структуру которого входят когнитивные компоненты: сенсомоторный образ рабочего пространства, образ исполнительного акта, программа действия и контроль (текущий и конечный) за его совершением, а также исполнительные (моторные) компоненты, включая коррекционные процессы. Взаимоотношения между перечисленными компонентами подвижны. Между ними возможен «обмен» временем и функциями, что обеспечивает точное и своевременное выполнение действия при достаточно широком диапазоне внешних обстоятельств и внутренних условий его осуществления. При организации процесса обучения трудовым Н. необходимо уделять особое внимание формированию когнитивных компонентов для предотвращения совершения импульсивных и реактивных актов и обеспечения выполнения целесообразных и разумных действий. Это достигается, в частности, вариативностью условий, в которых формируются Н. (См. также Двигательный навык, Интерференция навыков, Перенос, Привычка).

НАВЯЗЧИВЫЕ СОСТОЯНИЯ (англ. obsessions; от лат. obsessio – осада) – мысли, сомнения, страхи, влечения, действия, возникающие у человека вопреки его желанию. Син. обсессии, невроз Н. с. Отдельные нестойкие Н. с. могут появляться у совершенно здоровых людей. Постоянные и непреодолимые Н. с. – признаки ряда психических заболеваний. Больные, страдающие Н. с., относятся к ним критически и понимают их болезненность и бессмысленность.

В психопатологии особенно распространены след. навязчивые страхи (фобии): агорафобия – страх пространства; гипсофобия – высоты; клаустрофобия – закрытых помещений; канцерофобия – раковой болезни и др. Навязчивые мысли проявляются в стремлении вновь и вновь разрешать ненужные и даже бессмысленные вопросы, бесцельно считать предметы, мучительно вспоминать неприятные события. Навязчивые сомнения могут проявляться в неуверенности в точности и завершенности своих действий (напр., запер ли дверь, погасил ли свет). Навязчивые влечения (см. также Компульсии) выражаются в стремлении совершить к.-л. бессмысленный, аморальный или опасный поступок (напр., броситься с высоты, клептомания). Навязчивые действия обычно обусловлены навязчивыми страхами и сомнениями и являются как бы защитными от действия др. видов Н. с. (напр., бесконечная проверка своих действий при навязчивых сомнениях, многократное мытье рук при страхе заражения). Ср. Персеверации.

Личностные характеристики – HR Detector

Итак, первый вопрос который необходимо решить любому HR при оценке – это определить какими оптимальными характеристиками должен область сотрудник. Как определить эти оптимальные характеристики? Конечно, все показатели и все нюансы человека измерить и учесть невозможно, но основные характеристики, те, которые с высокой долей вероятности предопределят результативность сотрудника, мы определить и в последующем измерить можем. Характеристики можно условно разделять на три группы: характеристики коммуникации, характеристики генерации, дополнительные характеристики.

От коммуникабельности зависит 80% успеха

В любой компании сотрудник в той или иной степени взаимодействует с другими сотрудниками, выполняет функции (а зачастую, функции и заключаются в реализации эффективного взаимодействия). Т.е. жизнь человека в компании заключается в двух условных сферах – взаимодействие и генерация некого продукта.

Взаимодействие, в свою очередь, может быть с вышестоящим руководителем, с подчиненными, со смежными сотрудниками, с внешней средой, а также формальным (по работе) или неформальным (дружеские отношения, общение по интересам).

Также взаимодействие может быть конструктивным, направленным на пользу компании и деструктивным, направленным на причинение компании вреда.

Конечно, классифицировать такой фактор как взаимодействие можно долго, остановимся на перечисленных, думаю, что это и есть те 20% по Парето.

Эффективность сотрудника в аспекте взаимодействия будет определяться такими его качествами как коммуникабельность, конструктивное поведение в конфликте, положительное эмоциональное состояние, моральные аспекты, организаторские способности и уровень самоорганизации, знания в предметных областях при взаимодействии и д.р.

Чтобы уметь нужно знать. Навык невозможен без знаний

Генерация более простой и одновременно сложный аспект. С одной стороны достаточно простой, так как уже создано множество стандартов должностей, функционал должностей описан в ЕТКС. С другой, более сложный, так как в каждой компании функционал хоть и называется одинаково, реализуется по-разному.

В небольших компаниях часто возникает феномен выполнения расширенного функционала, т.е.ситуации когда один человек выполняет функции разных должностей или расширенный функционал, а в крупных компаниях зачастую функционал более узкий. Поэтому если у кандидата на должность в вашу компанию опыт работы в небольших компаниях и ваша компания небольшая, он будет более предпочтителен.

Несмотря на сложность вопроса функционала, эффективность сотрудника при его реализации будет определяться такими параметрами как образование, знания, навыки, умения, опыт и пр.

Существуют мнения

Существует мнение, что образование не важно, главное чтоб у человека было желание, а «остальному мы научим». Здесь я не совсем согласен, желание, безусловно, очень важный фактор, но, к сожалению, желание приходит и уходит, а образование будет очень долгое время определять действия сотрудника. Построить башню сможет и строитель и бухгалтер, только время принятия решений, время поиска решения, качество решения будет разным.

Некоторые считают, что образование уже не то, его уровень упал и оно ничего не значит. Даже если принять эту точку зрения, все равно при прочих равных условиях сотрудник, имеющий первичные теоретические понятия, будет предпочтительнее сотрудника без таковых. Вопрос с образованием стоит еще острее, когда идет речь о жизни и здоровье, безопасности. Не думаю, что кто-то доверит свое лечение человеку без образования врача, хотя судя по количеству магов, волшебников и звездочетов и обманутых ими людей, таковые находятся.

Еще одно распространенное мнение – лучше человек с опытом и без образования, чем человек без опыта, но с образованием. По этому поводу мое мнение следующее – нужен человек и с опытом и образованием. Образование во много предопределяет такую категорию как знание – базу для формирования навыков и умений.

Теория без практики пуста

Знание может быть обыденное, научное, религиозное и пр. Обыденное знание определяет поведение человека в его повседневной жизни, научное – логически обоснованное, доказанное. Некоторые коучеры для упрощения объединяют понятия знания, навыки и умения в одно и понимают под знанием набор умений и навыков, которые сотрудник может применять в своей работе и получать требуемый результат. Это не верно, так как это разные понятия, хотя и тесно связанные между собой.

Знания – это информация, которой человек владеет на теоретическом уровне. Наличие у человека знаний не означает, что человек может применять эти знания на практике.

Навыки – это действия, доведенные человеком до автоматизма путем многократных повторений.

Умения – способность человека применять знания и навыки для получения необходимого результата.

В целях оценки и прогнозирования результативности сотрудника нужно провести проверку уровня необходимых знаний, навыков и умений. Степень умения будет определяться опытом сотрудника, или тем сколько раз человек применял умения в требуемой сфере деятельности, а также достижениями в прошлом, которые и будут определять вероятность результативности в будущем. Если человек никогда не работал заведующим магазина, то мало вероятно, что он вдруг станет результативно работать на этой должности у вас. Если человек никогда не работал на кассе, то для работы ему потребуется знания (которым его необходимо обучить), поработать на кассе и приобрести навык и уже через время у него появится умение и опыт.

Поэтому важно чтобы у сотрудника были и образование и опыт. Если же ситуация совсем безвыходная и либо опыт, либо образование – принимайте решение исходя из специфики должности. Если необходимый уровень знаний можно приобрести относительно быстро, если у вас есть система внутреннего обучения, то конечно лучше взять человека с опытом и обучить. Но есть категории должностей, работа на которых невозможна без образования или набора теоретически знаний, например, проектировщик.

Готовим профессиональных HR за 5 дней

Рассмотрим такую должность как HR. Можно ли самостоятельно обучить хорошего HR? Или можно ли взять девочку без опыта или с небольшим опытом и обучив ее 5 дней на тренинге получить профессионала? Я считаю, что нет. Вернемся к тому, о чем рассуждали выше, что такое опыт и умения. Умение это способность применять знания и навыки. А навыки это действия доведенные до автоматизма путем многократных повторений. Т.е. умения и опыт не возникнут без знаний и многократного их применения. Курсы или тренинги полезны для опытных сотрудников, профессионалов, которые хотят узнать новые методы, способы, подходы – расшить свой инструментарий. Для новичка курсы и тренинги будут способом повышения теоретических знаний, которые многократно применяя и наблюдая результат на практике превратятся в опыт. Некоторые работодатели сознательно идут на найм неопытного сотрудника в надежде научить, привить нужные взгляды, и это иногда действительно им удается. Но времени на обучение «в бою» уходит больше, а человек не всегда выдерживает давления, методов обучения.

Умею и Могу не работают без Хочу

К сожалению эффективность работы сотрудника не будет определяться только перечисленными качествами и уровнем их выраженности. Требуется также мотивация, настойчивость, целеустремленность, креативность, желание человека не только выполнять простые действия, но и принимать самостоятельные решения в случае отклонений.

В разных компаниях и на разных должностях отклонения могут разного масштаба, где-то все возможные отклонения описаны и регламентированы, где-то человеку придется самостоятельно выбрать вариант действия опираясь только на свои знания и опыт. Там где деятельность слабо стандартизирована и требует выработки совершенно нового нестандартного решения требуется креативность. Чем выше уровень стандартизации операций, тем меньше нужна креативность. В некоторых случаях она даже противопоказана, никто ведь не хочет иметь креативного бухгалтера.

Опытный и знающий человек с оптимальными характеристиками должен еще быть мотивирован. Сегодня многие путают мотивацию и стимулирование. Если стимулирование это внешнее воздействие на сотрудника, то мотивация – это внутренние побуждающие факторы. Нам ведь важно, зачем и ради чего человек пришел работать в нашу компанию.

Внутренние побуждающие факторы у всех разные, кто-то пришел заработать денег и нацелен только на их получение, кто-то чувствует свою незаменимость и статус в компании, а кто-то приходит просто отсидеть время.

С одной стороны, зная внутренние побуждающие факторы, мы можем на них воздействовать для повышения результативности сотрудника, с другой мы можем выбирать мотивационные типы, которые характеризуются ответственностью, чувством долга, желанием развиваться и развивать компанию.

Результат не гарантирован, но более вероятен

Мы описали основные характеристики, уровень которых с большой вероятностью будет определять результативность работы человека. Конечно, это не все характеристики и человек многогранен и непредсказуем в силу наличия у каждого огромного набора факторов, спрогнозировать которые просто невозможно. Это и социальное положение, состояние детей, родителей, семейное положение и пр., тем не менее, даже задав при оценке перечисленный набор требований, можно повысить вероятность того, что в компанию попадет наиболее оптимальный сотрудник.

Гарантировано ли новый сотрудник, подобранный с учетом всех характеристик, будет результативен? Нет, даже подобрав на должность человека с оптимальными характеристиками, нет гарантии того, что сотрудник будет результативен.

Во-первых, понятие результативности разное у работодателя и сотрудника и явление, когда новый сотрудник уже на входе получает перечень критериев оценки его эффективности и формализованную, понятную систему мотивации достаточно редкое.

Во-вторых, в каждой компании всегда есть особенности при взаимодействии и реализации функционала, освоить которые без обучения, адаптации сложно.

Подобрав сотрудника с оптимальными характеристиками, мы решили ряд задач, которые повысят вероятность того, что мы приняли в компании именно результативного сотрудника.

Это значит что с большей вероятностью этот человек быстро адаптируется, быстро воспримет действующие правила работы, привнесет свои новые, возможно более оптимальные решения. Это значит, что не придется тратить время и деньги на поиск нового кандидата, так как испытательный срок и стажировка будет пройдены с более высокой вероятностью. Это значит, новый сотрудник быстрее включится в работу и начнет приносить компании доход.

 

(PDF) Сонный автоматизм и закон

Варфоломей А.А. (1986). О серьезном насилии во время сна

(письмо). Br. J. Psychiatry 149,

148–77.

Bassetti C., Vella S., Donati S., Weilepp P. и Weder

B. (2000) ОФЭКТ во время лунатизма (письмо).

Ланцет 356, 484–5.

Bixler E.O., Kales A., Soldatos C.R., Kales J.D. и

Healey S. (1979) Распространенность нарушений сна в

столичном районе Лос-Анджелеса.Являюсь. J.

Psychiatr. 136 (10), 1257–62.

Блатт И. и Пелед Р.л. (1991) Значение сна

записи при оценке сомнамбулизма у молодых

взрослых. Электроэнцефальный. Clin. Neurophys. 78,

407–12.

Бонкало А. (1974) Импульсивные действия и спутанность сознания

состояния во время неполного пробуждения от сна:

криминологические и судебно-медицинские последствия.

Психиатр. Q, 48, 400–9.

Бротон Р.Дж. (1968) Расстройства сна: расстройства

возбуждения? Энурез, сомнамбулизм и ночь —

кобыл возникают в состоянии спутанного возбуждения, а не

во сне.Science 159, 1070–8.

Бротон Р., Биллингс Р., Картрайт Р., Дусетт

Д., Эдмидс Дж., Эдвард М., Эрвин Ф., Орчард Б.

и Туррал Г. (1994) Сомнамбулизм с убийствами:

a история болезни. Сон 17, 253–64.

Бротон Р. (2000) Парасомния возбуждения NREM.

В: Kryger M.H., Roth T. and Dement W.C. (Ред.).

Принципы и практика медицины сна (3-е изд).

Филадельфия, Пенсильвания, W.B. Сондерс, стр 693–706.

Отчет дворецкого о психически ненормальных правонарушителях

(Cmnd 6244, 1975) cl.35–6.

Картрайт Р. (2000) Насилие, связанное со сном: помогает ли полисомнограмма

установить диагноз?

Sleep Med. 1, 331–5.

Картрайт Р. (2004) Насилие при лунатизме: расстройство сна

, юридическая дилемма и психологическая проблема

. Являюсь. J. Psychiatry 161, 1149–58.

Картрайт Р. (2007) Re: Pressman M.R. «Факторы

, которые предрасполагают, вызывают и провоцируют NREM

парасомнии у взрослых: клинические и судебно-медицинские последствия

.’Sleep Med. Rev. 11, 327–33

Collop N.A. (1994) Медроксипрогестерона ацетат и

этанол-индуцированное обострение обструктивного сна

апноэ. Сундук 106, 792–9.

Эбрагим И. и Фенвик П. Б. (2007) Response to

Pressman M.R. «Факторы, которые предрасполагают, вызывают

и вызывают парасомнию NREM у взрослых:

клинические и судебные последствия» Sleep Med. Ред.

11, 5–9.

Эспа Ф., Ондзе Б., Деглиз П., Бильярд М.и Besset

A. (2000). Архитектура сна, медленноволновая активность,

и веретена сна у взрослых пациентов со сном —

ходьба и страхи во сне. Clin. Neurophys. 111,

929–39.

Фенвик П. (1987) Сомнамбулизм и закон: обзор

. Behav. Sci. Закон 5, 343–57.

Фенвик П. (1989) Автоматизм и закон. Ланцет 2,

753–4.

Фенвик П. (1990) Автоматизм, медицина и закон

. Psychol. Med.Монография Suppl. 17, 1–27.

Фенвик П. (1996) Сон и сексуальные преступления. Med.

Sci. Закон 36 (2), 122–34.

Гасто Х. и Бротон Р. (1965) Клиническое и

полиграфическое исследование эпизодических явлений во время сна

. В: Уортис Дж. (Эд) Последние достижения в области биологической психиатрии

(том 7). Нью-Йорк, Пленум,

, стр. 197–221.

Gaudreau H., Joncas S., Zadra A. и Montplaisir J.

(2000) Динамика медленноволновой активности во время сна

NREM лунатиков и контрольных субъектов.

Сон 23, 1–6.

Грю Э. (1984) Давайте внедрим дворецкого по психическому

Беспорядки и преступления. В: Rideout R и Jowell B.

(Eds) Текущие правовые проблемы. Лондон, Свит и

Максвелл.

Guilleminault C., Moscovitch A. и Leger D. (1995)

Судебная медицина сна: ночные блуждания

и насилие. Сон 18, 740–8.

Guilleminault C. Poyares D., Abat F. и Palombini

L. (2001) Сон и бодрствование в сомнамбу-

lism: исследование спектрального анализа.J. Psychosom. Res.

51, 411–16.

Гийемино К., Кирисоглу К., Бао Г., Ариас В.,

Чан А. и Ли К.К. (2005) Хроническое лунатизм

у взрослых и его лечение на основе сомнографии поли-

. Мозг 128 (Pt 5), 1062–9.

Ховард К. и д’Орбан П.Т. (1987) Насилие во сне:

медико-правовых вопросов и два отчета о случаях. Psychol.

Мед. 17, 915–25.

Hublin C., Kaprio J., Partinen M., Heikkila K. и

Koskenvuo M.(1997) Распространенность и генетика лунатизма

: популяционное исследование близнецов.

Неврология 48 (1), 177–81.

Йонкас С., Зарда А. и Монплезир Дж. (2002). Значение депривации сна

как инструмент диагностики у взрослых лунатиков

. Неврология 58, 936–40.

Lecendreux M., Bassetti C., Dauvilliers Y., Mayer G. ,

Neidhart E. and Tafti M. (2003) HLA и генетическая предрасположенность

к лунатизму. Мол. Психиатр.8,

114–7.

Lecendreux M., Mayer G., Bassetti C., Neidhart E.,

Chappuis R. and Tafti M. (2000) Ассоциация HLA класса II

при ходьбе во сне (аннотация). Сон 23

(доп 2), А13.

Маклин А. и Калмс Дж. (1982) Доза-реакция

Влияние этанола на сон молодых мужчин. J.

Stud. Алкоголь 43, 434–44.

Mahowald M. и Schenck C. (2000) Parasomnias:

лунатизм и закон. Sleep Med.Ред. 4,

321–9.

Маховальд М. и Крамер Борнеманн М.А. (2004)

Парасомнии возбуждения во сне NREM. В: Kryger

M.H., Roth T. and Dement W.C. (Ред.). Принципы

и практика медицины сна (4-е изд.). Philadel-

phia, PA, Elsevier Saunders, p. 917–25.

Миллман Р.П., Кипп Г.Р. и Carskadon M.A. (1991)

Лунатизм, вызванный лечением сна

апноэ с назальным CPAP. Сундук 99, 750–1

Молдофски Х. , Гилбет Р., Лю Ф.А. и Маклин А.В.

(1995) Насилие, связанное со сном. Сон 18, 731–9.

12 Мед. Sci. Закон (2008) Vol. 48, No. 2

Файл: {Customers} MSL / MSL_48_ (2) / New copy / Ebrahim_Fenwick_Sleep.3d Дата: 19-2-8 в 15:31 Редакция: Первая настройка

Страница не найдена | Институт мира США

Поиск по USIP.org

Тип содержания Сообщение в блогеУведомление на сайтеЦентрКурсЦифровая библиотека мирного процесса в Южном СуданеСобытиеВнешние новостиСтандартТема обсужденияGC — Academy LandingGC — Продвижение курсаGC — СобытиеГлоссарий TermGrantINPROL PublicationLanding PageНовостиОнлайн-курсСтраницаЛицаПроектыПубликацияПубличное образованиеБиблиотечный ресурс

Страны Африка-Ангола-Бенин-Ботсвана-Буркина-Фасо-Бурунди-Камерун-Кабо-Верде-Центральноафриканская Республика-Чад-Коморские Острова-Кот-д’Ивуар-Демократическая Республика Конго-Джибути-Экваториальная Гвинея-Эритрея-Эфиопия-Габон-Гана- Гвинея-Гвинея-Бисау-Кения-Лесото-Либерия-Мадагаскар-Малави-Мали-Мавритания-Маврикий-Мозамбик-Намибия-Нигер-Нигерия-Руанда-Сан-Томе и Принсипи-Сенегал-Сейшельские острова-Сьерра-Леоне-Сомали-Южная Африка-Южная Африка Судан-Судан-Свазиленд-Танзания-Гамбия-Республика Конго-Того-Уганда-Замбия-Зимбабве Америка-Антигуа и Барбуда-Аргентина-Багамы-Барбадос-Белиз-Боливия-Бразилия-Канада-Чили-Колумбия-Коста-Рика- Куба-Доминика-Доминиканская Республика-Эквадор-Сальвадор-Гренада-Гватемала-Гайана-Гаити-Гондурас-Ямайка-Мексика-Никарагуа-Панама-Парагвай-Перу-Сент-Китс и Невис-Сент-Люсия-Сент-Винсент и Гренадины-Тринидад и Тобаго-США-Уругвай-Венесуэла Азия-Афганистан-Австралия-Бангладеш-Бутан-Бруней-Бирма-Камбоджа-Китай-Фиджи-Индия-Индонезия-Япония-Казахстан-Кирибати-Кыргызстан Стан-Лаос-Малайзия-Мальдивы-Маршалловы острова-Микронезия-Монголия-Науру-Непал-Новая Зеландия-Северная Корея-Пакистан-Палау-Папуа-Новая Гвинея-Филиппины-Самоа-Сингапур-Соломоновы острова-Южная Корея-Шри-Ланка-Суринам- Таджикистан-Таиланд-Восточный Тимор-Тонга-Туркменистан-Тувалу-Узбекистан-Вануату-Вьетнам-Европа-Албания-Андорра-Армения-Австрия-Азербайджан-Беларусь-Бельгия-Босния-Герцеговина-Болгария-Хорватия-Кипр-Чехия-Дания-Эстония- Финляндия-Франция-Грузия-Германия-Греция-Гренландия-Святой Престол (Ватикан) -Венгрия-Исландия-Ирландия-Италия-Косово-Латвия-Лихтенштейн-Литва-Люксембург-Македония-Мальта-Молдова-Монако-Черногория-Нидерланды-Норвегия -Польша-Португалия-Румыния-Россия-Сан-Марино-Сербия-Словакия-Словения-Испания-Швеция-Швейцария-Турция-Украина-Соединенное Королевство Ближний Восток и Северная Африка-Алжир-Бахрейн-Египет-Иран-Ирак-Израиль и палестинские территории -Иордания-Кувейт-Ливан-Ливия-Марокко-Оман-Катар-Саудовская Аравия-Сирия-Тунис-Объединенные Арабские Эмираты-Йемен

Области проблемы Военно-гражданские отношенияАнализ и предотвращение конфликтовДемократия и управлениеЭкономика и окружающая средаОбразование и обучениеЭлекторальное насилиеХрупкость и устойчивостьГендерГлобальное здоровьеГлобальная политикаПрава человекаСправедливость, безопасность и верховенство законаМедиация, переговоры и диалогНасильственные действияПроцессы мирного урегулированияПримирение

Религия Сортировать

Актуальность

Дата

Автоматическое поведение — обзор

Расстройства возбуждения

Термин расстройства возбуждения относится к поведению, характеризующемуся замешательством и автоматическим поведением после внезапного возбуждения из дельта-сна. Бротон установил уникальность этих расстройств в классической статье 1968 года. Он отметил, что возбуждение от дельта-сна как у нормальных субъектов, так и в большей степени у пациентов с этим расстройством было связано с движениями тела, вегетативной активацией, спутанностью сознания и дезориентацией. автоматическое поведение, относительная нечувствительность к внешним раздражителям, плохая реакция на попытки вызвать поведенческое бодрствование, амнезия по поводу многих сопутствующих событий и фрагментарное воспоминание о сновидческом мышлении.Склонность к спонтанному пробуждению из-за дельта-сна, как правило, является семейной чертой, которая проявляется впервые в детстве и разрешается в подростковом возрасте. Однако эпизоды могут возникать впервые или повторяться с большей степенью тяжести в подростковом или взрослом возрасте. Стресс, недосыпание и любые факторы, которые могут способствовать нарушению сна, могут усугубить проблему. Апноэ во сне и алкоголь — частые причины рецидивов у взрослых. Иногда судорожная активность может вызвать возбуждение. О влиянии эмоциональных факторов ведутся давние дебаты.Тревога, депрессия и обсессивно-компульсивная личность могут быть чрезмерно представлены в этой популяции пациентов, но по крайней мере у половины пациентов не наблюдается диагностируемого психического расстройства.

«Беспорядочные пробуждения состоят из спутанности сознания во время и после пробуждений от сна, чаще всего от глубокого сна в первой половине ночи». Эти эпизоды чаще всего наблюдаются при принудительном пробуждении от дельта-сна, особенно у пациентов с семейным или личным анамнезом лунатизма или сновидения, а также у детей в возрасте до 5 лет.Амнезия событий во время возбуждения типична. Это в основном проблема для людей, например врачей, которых вызывают ночью и которые должны реагировать соответствующим образом.

«Лунатизм состоит из ряда сложных форм поведения, которые начинаются во время медленного сна и приводят к ходьбе во время сна». Лунатики обычно пробуждаются в течение первой трети ночи из дельта-сна, покидают кровать в замешательстве и совершают сложные автоматические действия. Некоторые эпизоды лунатизма инициируются ужасом во сне, и в этом случае проявленное поведение может быть агрессивным, поскольку субъект пытается бороться с предполагаемой угрозой.Более рутинные формы поведения, такие как прием пищи и мочеиспускание, могут выполняться в удивительно стереотипной манере, свойственной субъекту. Пациент может проснуться во время поведения смущенным и сбитым с толку. Чаще всего пациент возвращается в постель и не помнит эпизод. Пациенты рискуют нанести травмы себе и своим партнерам по постели. Типичная неспособность полностью разбудить пациента и прекратить поведение особенно пугает и опасна для партнера по постели. Нападения, конкретно направленные на партнера по постели, являются обычным явлением и могут вызвать серьезные юридические вопросы.В этом контексте совершались убийства. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы обезопасить среду для сна, чтобы не упасть с высоты. Иногда опасные предметы, такие как ножи и пистолеты, должны быть недоступны.

«Ужасы во сне характеризуются внезапным возбуждением от медленного сна с пронзительным криком или криком, сопровождаемым автоматическими и поведенческими проявлениями сильного страха». Обычно человек просыпается в течение первых 2 часов сна, резко садится и кричит.Могут быть очевидны выраженная тахикардия, мидриаз и потливость. Субъект возбужден, сбит с толку, и его трудно утешить или разбудить полностью. Воспоминание сновидений не детализировано, но можно сообщить об одном ужасающем образе, таком как демон, насекомое или злоумышленник. Обычно сон возобновляется через несколько минут с амнезией на все время события.

Случайные парасомнические эпизоды с типичным семейным и личным анамнезом не требуют дальнейшей оценки. Различие между этими расстройствами и кошмаром, связанным с REM, обычно можно провести на основании анамнеза.В последнем случае пациент может подробно описать сновидения, тогда как при расстройствах возбуждения вспоминаются только отрывочные образы или страхи. Двигательная активность, связанная с подробным воспроизведением сновидений, указывает на расстройство быстрого сна, а не на лунатизм. Атипичные признаки могут указывать на ночные припадки.

Полисомнографическое исследование и полномонтажные ЭЭГ в условиях недосыпания рекомендуются пациентам с агрессивным поведением, частыми деструктивными эпизодами, атипичными клиническими проявлениями или чрезмерной дневной сонливостью.Полисомнограммы могут подтвердить внезапное возбуждение от дельта-сна даже при отсутствии эпизода; некоторые лаборатории сна вызывают возбуждение с помощью зуммера, чтобы ускорить клинический синдром. Что еще более важно, полисомнограмма может выявить другую причину возбуждения, такую ​​как апноэ во сне, которая ускоряет поведение предрасположенного пациента. Приступы, хотя и не частые, могут вызывать возбуждение или сами припадки могут имитировать клинический синдром.

Первая линия лечения — это устранение возможных факторов, лежащих в основе возбуждения или восстановления дельта-сна, или того и другого.Улучшенная гигиена сна помогает избежать недосыпания, нерегулярных циклов сна и бодрствования, употребления кофеина и алкоголя. Снижение стресса с помощью методов релаксации оказывается полезным. Гипноз опробовали успешно. Сопутствующее апноэ во сне следует лечить, даже если оно не тяжелое. Основой лечения повторяющихся повреждающих или разрушительных эпизодов является прием клоназепама перед сном. Многие пациенты принимают лекарство с перерывами в опасных, смущающих или провоцирующих приступы условиях.Клоназепам и другие бензодиазепины увеличивают порог возбуждения.

% PDF-1.3 % 4 0 obj> поток конечный поток эндобдж 19 0 obj> / ProcSet 18 0 R >> endobj 3 0 obj> endobj 21 0 obj> / ProcSet 35 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 36 0 руб. >> endobj 37 0 obj> / ProcSet 51 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 52 0 руб. >> endobj 53 0 obj> / ProcSet 67 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431.04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 68 0 руб. >> endobj 69 0 obj> / ProcSet 83 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 84 0 руб. >> endobj 85 0 obj> / ProcSet 99 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 100 0 руб. >> endobj 101 0 obj> / ProcSet 115 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 116 0 руб. >> endobj 117 0 obj> / ProcSet 131 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 132 0 руб. >> endobj 133 0 объект> / ProcSet 147 0 R >> / MediaBox [0 3.84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 148 0 руб. >> endobj 149 0 объектов> / ProcSet 163 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 164 0 руб. >> endobj 2 0 obj> endobj 167 0 объект> / ProcSet 181 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 182 0 руб. >> endobj 183 0 объект> / ProcSet 197 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 198 0 руб. >> endobj 199 0 obj> / ProcSet 213 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 214 0 руб. >> endobj 215 0 объект> / ProcSet 229 0 R >> / MediaBox [0 3.84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 230 0 руб. >> endobj 231 0 объект> / ProcSet 245 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 246 0 руб. >> endobj 247 0 объект> / ProcSet 261 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 262 0 руб. >> endobj 263 0 объект> / ProcSet 277 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 278 0 руб. >> endobj 279 0 объект> / ProcSet 293 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 294 0 руб. >> endobj 295 0 объект> / ProcSet 309 0 R >> / MediaBox [0 3.84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 310 0 руб. >> endobj 311 0 объект> / ProcSet 325 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 326 0 руб. >> endobj 166 0 объект> endobj 328 0 объект> / ProcSet 342 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 343 0 руб. >> endobj 344 0 объект> / ProcSet 358 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 359 0 руб. >> endobj 360 0 obj> / ProcSet 374 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652.8] / Тип / Страница / Содержание 375 0 руб. >> endobj 376 0 obj> / ProcSet 390 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 391 0 руб. >> endobj 392 0 объект> / ProcSet 406 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 407 0 руб. >> endobj 408 0 obj> / ProcSet 422 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 423 0 руб. >> endobj 424 0 obj> / ProcSet 438 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 439 0 руб. >> endobj 440 0 объект> / ProcSet 454 0 R >> / MediaBox [0 3.84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 455 0 руб. >> endobj 456 0 obj> / ProcSet 470 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 471 0 руб. >> endobj 472 0 объект> / ProcSet 486 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 487 0 руб. >> endobj 327 0 объект> endobj 489 0 obj> / ProcSet 503 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 504 0 руб. >> endobj 505 0 объект> / ProcSet 519 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652.8] / Тип / Страница / Содержание 520 0 руб. >> endobj 521 0 объект> / ProcSet 535 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 536 0 руб. >> endobj 537 0 obj> / ProcSet 551 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 552 0 руб. >> endobj 553 0 obj> / ProcSet 567 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 568 0 руб. >> endobj 569 0 obj> / ProcSet 583 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 584 0 руб. >> endobj 585 0 obj> / ProcSet 599 0 R >> / MediaBox [0 3.84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 600 0 руб. >> endobj 601 0 объект> / ProcSet 615 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 616 0 руб. >> endobj 617 0 объект> / ProcSet 631 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 632 0 руб. >> endobj 633 0 объект> / ProcSet 647 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 648 0 руб. >> endobj 488 0 объект> endobj 650 0 obj> / ProcSet 664 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652.8] / Тип / Страница / Содержание 665 0 руб. >> endobj 666 0 obj> / ProcSet 680 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 681 0 руб. >> endobj 682 0 объект> / ProcSet 696 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 697 0 руб. >> endobj 698 0 obj> / ProcSet 712 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 713 0 руб. >> endobj 714 0 объект> / ProcSet 728 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 729 0 руб. >> endobj 730 0 объект> / ProcSet 744 0 R >> / MediaBox [0 3.84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 745 0 руб. >> endobj 746 0 объект> / ProcSet 760 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 761 0 руб. >> endobj 762 0 объект> / ProcSet 776 0 R >> / MediaBox [0 3,84 431,04 652,8] / Тип / Страница / Содержание 777 0 руб. >> endobj 5 0 obj > эндобдж 6 0 obj > эндобдж 7 0 объект > эндобдж 8 0 объект > эндобдж 9 0 объект > эндобдж 10 0 obj > эндобдж 11 0 объект > эндобдж 12 0 объект > эндобдж 13 0 объект > эндобдж 14 0 объект > эндобдж 15 0 объект > эндобдж 16 0 объект > эндобдж 17 0 объект > эндобдж 18 0 obj [/ PDF / Text / ImageB / ImageI / ImageC] эндобдж 20 0 obj> поток x] s6; Ŷ8. 𳽲9֑ R [n3% V] {@ 8 / EHv & 3L

Frontiers | Бинарное теоретизирование не учитывает контроль действий

Бинарное теоретизирование управления действиями

Воля против привычки

Изучение управления действием с самого начала основывалось на бинарных теориях. В своем первом систематическом анализе человеческой воли Ах (1910) постулировал, что воля может быть лучше всего изучена путем анализа степени и условий, при которых она может преодолеть то, что Ах считал своим естественным противником: приобретенные привычки.Для этого он разработал то, что он назвал комбинированным методом («kombiniertes Verfahren»), который сначала установил конкретную привычку, определяемую как набор ассоциаций «стимул-ответ», отражающих конкретное правило «стимул-ответ», а затем изменил инструкцию. таким образом, что теперь участники должны были по-разному реагировать на ранее приобретенный набор стимулов (см. Hommel, 2000a). Например, участники могут сначала научиться читать списки бессмысленных слогов, за которыми следует рифма (например,g. , zup → tup, tel → mel) в течение длительного периода времени, а затем реагируют на одни и те же слоги стимула, изменяя порядок букв (например, zup → puz, tel → let). Как и предполагалось, участники были медленнее и производили больше ошибок при применении новой инструкции к набору стимулов, который ранее был связан с другими ответами, чем при работе с новым набором. Идея заключалась в том, что доступ к спискам, составленным в соответствии с первым правилом, порождает привычки «стимул-реакция», которые необходимо будет преодолеть, чтобы успешно применить второе правило.Соответственно, степень, в которой участники смогли преодолеть ранее приобретенную привычку (т. Е. Различие в успеваемости на старых и новых подходах), была принята для измерения «силы воли», которая, как было показано, различается между людьми (что было использовано для диагностики индивидуума). сила воли) и систематически варьироваться в соответствии с практикой, даваемой на старых подходах (которая была предпринята для увеличения силы привычки).

Легко видеть, что этот новаторский подход сохранился до сегодняшнего дня, хотя исследователи уже реже предпринимают попытки экспериментально вызвать привычки: они часто используют существующие привычки, такие как склонность читать слова, даже если нужно назвать их цвет , как в печально известной задаче Струпа (Stroop, 1935; хотя сам Струп действительно анализировал влияние экспериментального обучения).Как и в исследованиях Ача, степень ухудшения производительности при использовании наборов стимулов, которые, как предполагается, активируют гипотетическую привычку (например, слова, обозначающие несовместимые с ответом цвета в задаче Струпа), по сравнению с подходящими контрольными наборами (такими как неслова, не- цветовые слова или слова, обозначающие цвета, совместимые с реакцией) используется для отражения силы или слабости силы воли, которая тем временем была переименована в «когнитивный контроль» или «исполнительную функцию» — предположительно в попытке избавиться от феноменологических коннотаций концепция воли (Goschke, 2003).

Работа с бинарными оппозициями, такими как воля и привычка, была принята как отражение человеческой природы (Newell, 1973; Melnikoff and Bargh, 2018), и поэтому неудивительно, что пара воля / привычка выжила в различных масках до сегодняшнего дня. Его давняя история, как правило, систематически недооценивается имеющимися обзорами, которые, например, датируют его введение в теоретические рассуждения о контроле действия работами Толмена (1948, см. Долан и Даян, 2013), Аткинсона и Шиффрина (1968, см. Monsell and Driver, 2000) или Dickinson (1985, см. Gillan et al., 2015), при этом довольно великодушно пренебрегая новаторским исследованием феноменологии воли Мишотт и Прюмом (1911); первая систематическая экспериментальная программа по изучению воли и привычки Ача (1910, 1935), рассчитанная не менее чем на 30 лет; первый подход, ставящий под сомнение независимость привычек от цели, Левин (1922a, b); и другие около 200 исследований по управлению действием, обобщенные уже в Ach (1935).

Основная мысль, лежащая в основе противостояния между волей и привычкой, состоит в том, что некоторые реакции настолько сильно связаны с конкретными стимулами, что столкновения со стимулом достаточно для активации реакции.Это справедливо для рифм в исследованиях Аха — видение бессмысленных слогов вызывает заученный рифмованный ответ, чтение в задаче Струпа — видения слова достаточно, чтобы вызвать некоторую склонность к чтению, и выполнение левого или правого ответа в задаче Саймона (Simon, 1969). ) — обработка левого или правого стимула запускает пространственно соответствующее действие (Kornblum et al., 1990). Базовая установка всех задач, исследующих взаимодействие между волей и привычкой, противопоставляет их друг другу, как рекомендовано Ach (1910), инструктируя людей выполнять относительно необычное или противоречащее интуиции действие B в отношении определенного стимула, который, как предполагается, быть прочно ассоциированным с другим действием A.Если затем можно найти какое-либо экспериментальное доказательство того, что действие А было активировано, по крайней мере, до некоторой измеримой степени, считается, что участник испытал проблему управления действием, которая возникла из-за того, что практика установила связь между А и стимулом, поэтому что встреча со стимулом активирует действие А даже в обстоятельствах, когда А не подходит и нежелательно.

Вскоре после того, как Ач заявил, что ассоциации стимул-реакция могут бросать вызов и даже превосходить процессы, контролируемые реальной целью, Левин (1922a, b) сообщил о результатах, требующих более умеренного взгляда.С одной стороны, можно было противодействовать интенсивному намерению с помощью привычки, которая опиралась на несколько, иногда всего на одно повторение, но, с другой стороны, 300 повторений было недостаточно, чтобы оказать какое-либо влияние. Согласно Левину (1928), ключ к пониманию влияния привычек связан с их конкретной ролью в текущем плане действий. С одной стороны, привычные действия не представляют реальной альтернативы преднамеренным действиям в том смысле, что люди столкнутся с трудностями, решая, следует ли им назвать цвет слова Струпа или прочитать его.Левин предполагает, что намерению открыть дверь, требующему нажатия ручки вверх, а не вниз, не помешают тысячи или около того предыдущих повторений открывания двери путем нажатия ручки вниз. С другой стороны, однако, привычные действия могут мешать, если они встроены в более широкий контекст действия, например, если кто-то должен открыть дверь на своем пути, чтобы получить стакан воды из другой комнаты.

Похоже, тот же принцип применим к эффекту Струпа, который очень выражен (часто размер эффекта> 100 мс), если набор ответов состоит из произнесенных цветных слов (т.(например, ответы, которые вызывает чтение слов), но часто резко сокращаются или исчезают с ответами на нажатие клавиш (например, McClain, 1983) — и даже эффекты, которые иногда возникают при нажатии клавиш, кажутся артефактами из-за несущественного для задачи, но спонтанного возникающие внутренние стратегии именования (Martin, 1978; Mascolo and Hirtle, 1990). Другими словами, эффект Струпа, вероятно, будет зависеть от внесения очевидного противоречия, требующего от участников внимания и фактического генерирования цветных слов и в то же время номинального объявления цветных слов несущественными для задачи и подлежащими игнорированию.Другое очевидное противоречие проистекает из того факта, что в стандартной задаче Струпа (а также в других задачах, следующих по той же логике) нарушение инструкции чтением слова фактически окупается в 50% попыток. Это означает, что в среднем участники награждаются за непреднамеренное или преднамеренное чтение слова, особенно с учетом того, что чтение слова происходит быстрее и требует меньше усилий — просто из-за более сложной практики. То, что это важный компонент задачи, очевидно из открытия, что размер эффекта систематически изменяется в зависимости от процента выигрыша: он становится сильнее, если выигрыш увеличивается, и слабее, если он уменьшается (например,г., Логан, Збродофф, 1979). Это говорит о том, что влияние привычных тенденций к действию не является непреднамеренным и явно очень чувствительно к ожидаемому результату — тема, к которой я вернусь ниже.

Контролируемое и автоматическое

Как указал Гошке (2003), теории управления действием претерпели довольно драматический концептуальный пересмотр с первых дней Мишот, Ака и Левина. В то время как новаторские подходы все еще были тесно связаны с феноменологией воли и действия, понимание, которое было даже явной теоретической целью Мишотт и Ака, более поздние теоретические разработки предпочли менее «субъективную» терминологию, вдохновленную все более популярной компьютерной метафорой для описания. и анализ человеческого познания в 1950-х и 1960-х годах (Broadbent, 1958; Neisser, 1967).Это терминологическое предпочтение отдавало предпочтение менее ярким понятиям, таким как «контролируемая», а не «автоматическая» обработка, а не старомодным терминам «воля» и «привычка». Несмотря на то, что основная идея была той же, объяснения изменились по своему вкусу: в то время как старые подходы пытались объяснить сильное влияние привычек, ссылаясь на предполагаемую причину — сильную ассоциацию стимул-ответ, управляющую привычным действием, новое поколение обработки теории имели тенденцию подчеркивать различные степени скорости и эффективности лежащих в основе процессов (даже при том, что некоторые исследования все еще напрямую проверяли зависимость автоматизма от практики: e.г., Schneider et al., 1984; Смит и Лернер, 1986; МакЛауд и Данбар, 1988). Например, наблюдение, что ответы легче выполнять в ответ на определенные стимулы, чем на другие (например, нажатие левой клавиши вместо того, чтобы писать нажатия клавиш на стимулы, появляющиеся слева), было объяснено постулированием существования определенного «популяционного стереотипа» (Fitts, 1951). ). На первый взгляд, отчеты такого рода, кажется, не выходят за рамки переописания фактического открытия в теоретически обоснованных терминах, но они часто неявно полагаются на ассоциативную логику: так или иначе такие общие стереотипы должны возникать из общих практик и обучения, что подразумевает этот стереотип — просто другое слово для ассоциативной структуры, связывающей стимулы с определенными реакциями.

В других подходах соответствие между управляемыми и автоматическими процессами, с одной стороны, и волей и привычкой, с другой, еще более непрозрачно. Например, в своей комплексной модели совместимости стимула и реакции Корнблюм и др. (1990) приписывают автоматизму влияние того, что раньше считалось привычкой. Именно автоматизм делает главный трюк в объяснении того, почему нерелевантные стимулы, кажется, способны вызывать реакции, противоречащие фактически намеченному действию, как в задаче Струпа.Откуда происходит автоматизм — это тема, которой авторы явно пренебрегают: они вкратце рассматривают возможность того, что обучение играет определенную роль, но затем выбирают в своей модели «не делать практику главным фокусом или проблемой» (стр. 263). Опять же, это вносит основной теоретический вклад в вопрос , почему нерелевантных стимула могут вызывать противоречивые реакции, просто переформулировка эмпирического наблюдения в теоретических терминах.

Эти и другие теоретические разработки показывают, что систематическая замена концепции воли / привычки контролируемой / автоматической концепцией побудила, по крайней мере, более когнитивно ориентированных теоретиков, упомянутых выше, переориентировать теоретическое внимание на возможные причины воздействия соответствующих факторов. информацию о контроле действий к последствиям — от возможной роли переобучения к результирующей автоматичности.Как следствие, в этих подходах автоматичность больше не определялась по отношению к ее происхождению, например, количеству обучения, необходимому для ее достижения, а по отношению к ее противнику: намерению или процессу контроля. Обратите внимание, что это опасный теоретический поворот. Объяснение, на которое нацелены теории контроля / автоматизма, основано на эмпирических наблюдениях, что какое-то поведение или некоторые аспекты поведения не полностью соответствуют инструкциям, данным исследуемым участникам: они, как правило, читают слова, а не называют их цвет, и нажимают клавишу, которая пространственно соответствует к стимулу, даже если они должны сделать обратное.Таким образом, этим наблюдениям присущ определенное отсутствие контроля, что делает попытку объяснить наблюдения ссылкой на циркуляр автоматизма: если автоматичность определяется только отсутствием контроля, и если контроль определяется соблюдением экспериментальной инструкции, наблюдаемое поведение должно быть автоматическим. Другими словами, автоматичность не может быть объяснением, потому что это неотъемлемый компонент описания подлежащего объяснению феномена — автоматичность — это экспланандум, а не объяснение!

Если оставить в стороне эти терминологические недоразумения, справедливо сказать, что истинный автоматизм еще предстоит продемонстрировать.Корнблюм и др. (1990) предлагают применить определение Канемана и Трейсмана (1984, стр. 43), согласно которым строго автоматический процесс — это процесс, который «ни облегчается фокусированием внимания на [его объекте], ни нарушается из-за отвлечения внимания от [него]. », Тогда как« частично автоматический процесс — это процесс, который обычно запускается без внимания, направленного на его объект, но ему способствует сосредоточение внимания на нем »(Kornblum et al., 1990, p. 261). «Согласно этой точке зрения», Корнблюм и др.(1990) продолжают, «автоматический процесс при некоторых условиях может быть ослаблен или усилен. Однако ни при каких условиях его нельзя игнорировать или обойти ». Я уже упоминал свидетельства того, что даже эффект Струпа, который считается одной из вех в демонстрации истинной автоматичности, может исчезнуть, просто изменив набор ответов. Однако такие свидетельства можно не принимать во внимание, если принять во внимание роль внимания, которая может быть резко снижена этим изменением и, таким образом, сделать автоматичность лишь частичной.Более того, Kornblum et al. заявляют об истинной автоматичности только для перекрытия функций между стимулами и реакциями, которое, возможно, уменьшается, а в некотором смысле даже устраняется путем изменения ответа, установленного в задаче Струпа. Однако можно показать, что автоматизма не существует, даже без изменения ответов.

Например, Валле-Инклан и Редондо (1998) представили участникам задание Саймона, в котором они реагировали на красные и зеленые круги, нажимая левую и правую клавиши ответа соответственно.В одном из условий участники сначала получали карту «стимул-ответ», а затем им был представлен латерализованный цветной круг. Электрофизиологические записи показали, что предъявление стимула привело к повышенной активации в корковом полушарии, противоположном его местоположению — классический латерализованный потенциал готовности, который, как полагают, представляет активацию реакции противоположной ответной руки (Eimer, 1995). Этот потенциал был даже замечен, если фактический ответ требовал движения другой руки, предполагая, что он указывал на способность стимула автоматически активировать пространственно соответствующую ответную руку.В другом случае стимул появлялся первым, и только после этого представлялось отображение стимула-ответа. Если, согласно определению Канемана, Трейсмана и Корнблюма и др., Связь между местоположением стимула и реакцией будет строго автоматической, предъявление стимула должно вызывать такой же электрофизиологический ответ, как и при другом состоянии. Если бы ассоциация была частично автоматической, стимул мог бы показать сниженный электрофизиологический ответ.Однако результаты исследования не дали никакого ответа. Во всяком случае, это говорит о том, что выполнение инструкции является предварительным условием для возникновения автоматических ответов, что означает, что они не являются ни полностью, ни частично автоматическими (см. Трафимов, 2018), а тем, что Барг (1989) назвал условно автоматическими.

Ключевая проблема, связанная с концепцией автоматизма, заключается в том, что она остается подвижной мишенью в литературе. Например, некоторые авторы (например, Канеман и Трейсман, 1984) говорят об автоматических процессах, в то время как другие говорят об автоматических действиях (например,г., Уитли и Вегнер, 2001). Некоторые авторы утверждали, что автоматические процессы должны соответствовать всем критериям автоматичности, чтобы заслужить этот ярлык (то, что Moors and de Houwer, 2006, называют «взглядом все или ничего»; например, Johnson and Hasher, 1987), в то время как другие были более либеральный, допускающий различные комбинации некоторых критериев (например, Bargh, 1994; Moors and de Houwer, 2006), и тот факт, что сами обсуждаемые критерии сильно различаются от автора к автору (см. Melnikoff and Bargh, 2018), также не способствует достижению широкого консенсуса.Например, в то время как Канеман и Трейсман считали процесс автоматическим, если ему «не способствует сосредоточение внимания на [его объекте] и не нарушается отвлечение внимания от [него]», Барг (1994) предложил комбинацию отсутствия осознания и преднамеренности. , высокая эффективность и отсутствие мотивации (критерий, который апеллирует к критерию желания, который я буду критиковать ниже), и Moors and de Houwer (2006) расширяют этот список до восьми критериев, согласно которым автоматичность может относиться к процессам, которые непреднамеренный, неконтролируемый, независимый от цели, автономный, чисто управляемый стимулом, бессознательный, эффективный и быстрый.

Я не буду проводить подробные обзоры этих критериев, но хотел бы подготовить почву для следующего обсуждения с помощью двух комментариев: во-первых, огромное количество и вариативность предлагаемых критериев для сортировки процессов на автоматические и преднамеренные. вместе с тем фактом, что авторы все чаще отказываются от идеи о том, что критерии автоматичности могут сходиться в любой согласованной категории (Bargh, 1994; Moors and de Houwer, 2006; Melnikoff and Bargh, 2018), подрывают исходную идею о том, что когнитивные процессы можно категоризировать на две неперекрывающиеся категории.Во-вторых, критерии, которые были предложены до сих пор, несомненно, относятся к измеримым характеристикам процессов, но есть основания сомневаться в том, что они вообще касаются вопроса о волевом или невольном поведении. Как я поясню ниже, это происходит потому, что: (1) цели и намерения контролируют результатов поведения, но не процессы , производящие его, что ставит под сомнение связь между контролем действий и такими критериями, как управляемость или автономия; (2) выбор действия возникает из целенаправленного, но полностью автоматического соревнования между автоматически выполняемыми тенденциями действий, что подрывает саму идею о том, что процессы могут быть неавтоматическими в принципе; и (3) ценность выбора, которую процессы привносят в это соревнование, вполне может относиться к эффективности и скорости действия, которое представляет этот процесс, предполагая, что уместность этих критериев при выборе действия следует рассматривать как признак преднамеренности, а не как противоположный. .

на основе модели и без модели

Самая последняя версия мышления воли / привычки замаскирована моделями, противопоставляющими системы, основанные на моделях, и системы без моделей. Этот контраст относится к двум типам моделирования обучения с подкреплением (например, Sutton and Barto, 2017): предполагается, что обучение на основе моделей опирается на модель перехода между состояниями, которая накапливает знания о текущем состоянии, возможных действиях, которые это состояние допускает, и состояние, которое будет следовать при выполнении этого действия, и модель вознаграждения, которая связывает конечные состояния с конкретными вознаграждениями.Следовательно, этот вид обучения основан на некой модели среды, которая позволяет осуществлять перспективное планирование и максимизировать вознаграждение даже при изменении среды. В отличие от этого, обучение без модели не рассматривает последовательные зависимости, такие как отношения состояние-действие-результат или вознаграждения, но полагается на сохраненные значения выбора для всех ранее испытанных непредвиденных обстоятельств состояния-действия.

Справедливо сказать, что не существует последовательной теории, объединяющей имеющиеся мысли о том, как эти системы работают и как они взаимодействуют, и также будет справедливо сказать, что существует довольно много путаницы в отношении того, что термины основанные на модели и модельные — бесплатно подразумевают.Одна идея состоит в том, что система, основанная на модели, связанной с целями, хранит непредвиденные обстоятельства между действиями и результатами, в то время как автоматическая, свободная от моделей система хранит ассоциации стимул-ответ (Dickinson and Balleine, 1994). Согласно этой идее, действие, основанное на модели, подразумевает рассмотрение ожидаемого результата, в то время как действие, свободное от модели, управляется неким контекстным сигналом — метаморфозой традиционной привычки. Другие критиковали эту концептуальную оппозицию. Например, Miller et al. (2019) утверждали, что исходная идея предполагает, что привычки не зависят от результатов («не ценностей»), тогда как современные переинтерпретации (напр.g., Daw et al., 2005) подразумевают, что привычки и действия, не связанные с моделями, управляются процессом максимизации вознаграждения, то есть процессом, который напрямую зависит от потенциальных результатов. Учитывая эту силу привычки, параметр, который теоретики традиционных привычек считают решающим для вероятности выбора ассоциации стимул-реакция, вполне может считаться своего рода ценностью выбора, разница между моделированием без ценностей и моделированием на основе ценностей может быть меньше. драматичнее, чем Миллер и др. (2019) предполагаю. Однако в своем обзоре привычек Вуд и Рюнгер (2016) задаются вопросом, можно ли приравнять привычки к обучению без моделей, учитывая предположения о том, что привычки приобретаются с помощью процессов, основанных на моделях (Dezfouli and Balleine, 2012), и неспособность найти отношения. между силой обучения без моделей и формированием привычек в исследованиях индивидуальных различий (Friedel et al., 2014; Gillan et al., 2015). Следовательно, очевидно, что структура без моделей / на основе моделей все еще находится в стадии разработки, и еще предстоит увидеть, будет ли систематическая связь между обучением на основе моделей / без моделей, с одной стороны, и волей / привычкой, с другой стороны. появляться. В любом случае действие без модели считается нечувствительным к текущим целям действия, тогда как предполагается, что алгоритмы на основе модели вычисляют вероятности перехода (например, вероятность того, что агент окажется в желаемом состоянии после выполнения заданного действия), что используются для вычисления ожидаемой ценности действий путем сравнения состояний, которые они, как предполагается, должны произвести, с состояниями, которые агент хочет установить.Некоторые подходы предполагают, что две системы конкурируют за управление действиями (например, Gillan et al., 2015), в то время как другие предполагают, что они могут быть интегрированы (Krueger and Griffiths, 2018). Некоторые авторы считают подход, основанный на моделях / без моделей, сильно продвинутой версией исходного подхода воли / привычки (например, Dolan and Dayan, 2013), в то время как другие считают две пары концепций в основном эквивалентными (например, Friedel et al. , 2014).

Однако, вероятно, наиболее определяющими двумя нововведениями в контексте подхода, основанного на модели / без модели, являются контраст между условными обстоятельствами действие-результат, которые связаны с системой, основанной на модели / цели, и ассоциациями стимул-реакция. , которые являются основными составляющими безмодельной / привычной системы (De Wit and Dickinson, 2009), и экспериментальной процедуры, используемой для проверки того, зависит ли конкретное действие от той или иной системы.Последнее основано на «критерии желания» добровольного действия Хейеса и Дикинсона (1990), который вместе с «критерием убеждений» служит диагностическим индикатором того, основано ли конкретное действие на цели. Критерий веры требует, чтобы добровольно действующий агент знал о текущем соотношении действие-результат, а критерий желания требует, чтобы он или она действительно желали текущего результата. Учитывая, что добровольное действие обычно определяется как деятельность, направленная на создание некоторого намеченного эффекта, критерий убеждения бесспорен и явно или неявно разделяется любым подходом к контролю добровольных действий (см. Hommel and Wiers, 2017).Однако роль и актуальность критерия желания менее ясны. Ключевой процедурой для оценки выполнения критерия желания является тест после насыщения, который отражает бихевиористское наследие подхода, основанного на моделях / без моделей, и тот факт, что он в основном основан на экспериментах, проведенных с грызунами. Например, участники, которым нравится попкорн, будут проверены на действия, связанные с попкорном, до и после получения возможности съесть столько попкорна, сколько они захотят (например, Watson et al., 2014). Если после процедуры насыщения они продемонстрируют такое же внимание и поведенческие предубеждения в отношении попкорна, как они показали до процедуры, будет считаться, что соответствующая поведенческая тенденция опирается на безмодельную систему и содержащиеся в ней ассоциации «стимул-ответ». Обоснование этого вывода кажется простым: процедура насыщения должна гарантировать, что участники больше не хотят попкорн, поэтому, если они все еще будут демонстрировать поведение, приближающееся к попкорну, это не может полагаться на активную цель получения попкорна — оставив ранее приобретенное получение попкорна. привычка как единственный вариант.

Но надежно ли это обоснование? Давайте рассмотрим, почему человек может есть попкорн. Ей может нравиться переваривать попкорн, чувствовать попкорн во рту, нюхать попкорн, слушать звук пережевываемого попкорна, внимание, которое она привлекает со стороны других людей, любящих попкорн, удовлетворение от доступа к любимой еде, развлечения, связанные с заполнением времени с понравившимся занятием и т. д. Таким образом, пристрастие к попкорну — это не просто желание какого-то одного аспекта поведения поедания попкорна, а, скорее, сложное соединение того, что можно было бы назвать аспектами желания или побочными желаниями.Кто из них насытится, съев сколько угодно попкорна? Наполнение попкорном может сделать процесс переваривания менее привлекательным, но устранит ли это радость, испытываемую каким-либо другим аспектом? Насколько разумно ожидать, что преднамеренный компонент поведения сытого любителя попкорна будет идентичен поведению ненавистника попкорна или того, кто просто не заботится о попкорне? Я предполагаю, что фундаментальный недостаток логики насыщения состоит в идее, что агенты преследуют только одну-единственную цель и что эта цель всесторонне охвачена аспектом цели, на которую нацелена процедура насыщения (Hommel and Wiers, 2017).Хотя это не исключено, что это действительно так, но и маловероятно.

Более того, реальные человеческие действия не только основываются на нескольких аспектах цели, они также состоят из нескольких элементов: поедание одного попкорна состоит в размещении его в ближайшем месте, перемещении к нему руки, открытии и закрытии руки до тех пор, пока не появится попкорн. его схватывают, подносят ко рту, открывают рот, перемещают попкорн внутрь, роняют его, закрывают рот и начинают жевать. Большинство элементов этого паттерна действия обсуждались как образец целенаправленного произвольного действия в литературе по схватыванию (например,г., Жаннерод, 1988; Milner and Goodale, 1995), что, по-видимому, не соответствует классификации всего паттерна как ненамеренной привычки, управляемой стимулами. Кто-то может возразить, что захватывающая часть действия может быть преднамеренной, а часть попкорна — нет, но это как раз моя точка зрения: действия обычно состоят из нескольких целей, и маловероятно, что какая-либо процедура насыщения когда-либо может быть нацелена на все из них.

Наконец, если все связанное с попкорном поведение сытого любителя попкорна действительно будет управляться одной безмодельной системой, зачем ей на самом деле есть попкорн? Любители попкорна, вероятно, много чего делали с попкорном, помимо еды: покупали и клали его в сумку, приносили домой и клали в шкаф, распаковывали и клали на стол, предлагали другим, чистили стол с него, а останки выбрасывать в мусорное ведро и так далее.Стимулирующий попкорн, таким образом, должен быть связан со многими различными реакциями, что поднимает вопрос, какие из соответствующих привычек стимула-реакции запускаются попкорном после насыщения. Эксперименты показывают, что даже самые любящие попкорн участники демонстрируют контекстуально соответствующее поведение даже после насыщения: они могут съесть немного, если встанут перед ним, но они не убирают с него стол, не хранят их и не делают другие вещи, которые не вписывалась бы в экспериментальный контекст и создаваемую социальную ситуацию.Если это так, то удовлетворение любителя попкорна, похоже, не мешает ей демонстрировать контекстуально и социально приемлемое поведение, связанное с попкорном, которое не очень хорошо скрывается, называя его свободным от модели.

Заблуждения в двоичном теоретизировании

Этот краткий и неполный исторический тур по некоторым из основных моментов бинарного теоретизирования управления действием был призван показать, что ни одна из предложенных терминологических пар на самом деле не работает. Практика сочетания «стимул-реакция», вероятно, изменит их представления и, по-видимому, сделает эти представления более доступными при определенных обстоятельствах.Однако до сих пор нет доказательств того, что стимулы могут делать то же, что и намерения и цели: вызывать конкретную реакцию. На что способны стимулы, так это вызывать тенденции к дезориентирующим действиям в обстоятельствах, которые продиктованы типом и общностью цели действия, и в той степени, в которой они стимулируются и активируются целью, в то время как фактическая сила ассоциации часто не может предсказать результат. степень, в которой представления комбинаций стимула и реакции влияют на контроль действий. Противостояние контролируемых и автоматических процессов страдает схожими проблемами и отсутствием убедительных демонстраций истинной автоматичности.Доступные демонстрации согласуются с идеей о том, что автоматические процессы активируются целью (как было предложено Экснером, 1879; Джеймс, 1890; Барг, 1989; Голлвитцер, 1993), так что именно цель в конечном итоге определяет, считается ли то, что считается автоматизация процесса оказывает какое-либо влияние на выбор действия. Если подход, основанный на моделях / без моделей, вообще выходит за рамки подхода воли / привычки, что не всегда ясно, это не является убедительным доказательством того, что процедуры насыщения являются диагностическим методом, позволяющим отличить истинно целеустремленное от чисто стимульного: управляемые действия.Основная проблема заключается в том, что этот подход систематически недооценивает сложность планирования действий человека, что является возможным отражением его бихевиористского наследия. Одна жалоба на бинарное теоретизирование заключалась в том, что, хотя процессы управления действиями можно легко разделить на две категории, различные категории, созданные исследователями до сих пор, недостаточно пересекаются, чтобы создать убедительную связную историю (Melnikoff and Bargh, 2018). Хотя я согласен, я бы даже сказал, что предложенные до сих пор критерии были плохо продуманы и не позволяли сортировать процессы по непересекающимся категориям.Причины этого, как мне кажется, связаны с некоторыми фундаментальными заблуждениями относительно (1) временной взаимосвязи между работой процессов, которые, как предполагается, отражают цель, и работой процессов, которые считаются автоматическими; (2) аспекты действий, которыми управляют операции; и (3) количество целей, задействованных в управлении действиями. Далее я рассмотрю каждое заблуждение по очереди.

Заблуждение о конкуренции

Когда он закладывал основу для современного анализа когнитивных процессов человека на основе времени реакции, Дондерс (1868/1969) с оптимизмом смотрел на измерение временных требований того, что он называл «выражением воли».«Умело манипулируя когнитивными потребностями довольно простых экспериментов с временем реакции и вычитая соответствующее время реакции, Дондерс оценил время, необходимое для того, что мы сейчас называем« выбором ответа »в задаче с бинарным выбором, примерно до 1/28 с. . Более важным, чем достоверность этой оценки, является момент времени, когда Дондерс думал, что воля выразит себя: между обработкой информации стимула и выполнением ответа. После того, как мы заменим устаревшие термины «воля» и «выражение воли» их современными преемниками «цель» и «управляемый процесс», мы увидим, что основная функция контролируемых процессов, как предполагается, состоит в преобразовании «стимул-реакция».Этот сценарий идеально подходит для большинства современных подходов к управлению действиями, включая модель Корнблюма и др. (1990), где «идентификация правильной реакции», управляемая стимулами, на самом деле является единственным контролируемым (управляемым) процессом. Предполагается, что именно этот процесс конкурирует с обычным, автоматическим или безмодельным процессом управления конечным действием.

Хотя точка зрения Дондерса оказалась основным теоретическим шаблоном для современных подходов к управлению действиями, альтернативы были доступны.В частности, Экснер (1879) отверг идею о том, что воля вмешивается между стимулом и обработкой ответа. Вместо этого он утверждал, что подготовка к задаче или конкретному действию достигается путем превращения себя в автоматическую систему задолго до появления первого стимула. Согласно Экснеру, именно это автоматическое состояние позволяет людям действовать эффективно. Обратите внимание, что временная взаимосвязь между фактическим контролем и автоматичностью изменилась с одновременного соревнования на последовательность, в которой операции управления создают основу для перехода к автоматическим процессам.Точка зрения Экснера обеспечивает отличную теоретическую основу для понимания наблюдений Валле-Инклана и Редондо (1998), обсужденных выше: автоматичность действительно может быть продемонстрирована, но она зависит от реализации цели действия, как и утверждал условно-автоматический подход (Bargh , 1989). Следовательно, вместо того, чтобы конкурировать с привычными, автоматическими и свободными от моделей процессами, процессы управления, связанные с целью, превращают когнитивную систему в «подготовленный рефлекс», как это назвал Вудворт (1938) (см. Hommel, 2000b).

Заблуждение управления процессами

Одна из старейших теоретических проблем, с которыми сталкивается экспериментальная психология, связана с тем, что Терви (1977) назвал «исполнительным невежеством»: как возможно, что люди могут выполнять преднамеренные действия, но, если их спросить, как они это сделали, имеют очень мало интересно сообщить? Ответ, одобренный теоретиками идеомотора со времен Лотце (1852) и Джеймса (1890), состоит в предположении о механизме, который объединяет коактивированные представления сенсорных последствий движения (реафферентная информация) и двигательные паттерны, порождающие эти последствия.Согласно этой точке зрения, младенцы и другие новички начинают с моторного лепета — выполнения относительно случайных движений — и интегрируют произведенные моторные паттерны с их сенсорными последствиями (т. Е. Эффектами действия). После того, как они испытали эффекты действия, которые им нравятся или которые они считают функциональными для достижения определенной цели, они «воображают», «ожидают» или «предсказывают» эти последствия, что функционально переводится в реактивацию сенсорных представлений эффектов действия. Учитывая, что эти представления были интегрированы с двигательными паттернами, которые генерировали их в прошлом, их повторная активация активирует и в конечном итоге активирует связанные двигательные паттерны, которые, вероятно, будут воспроизводить (предполагаемые теперь) сенсорные последствия.

Недавние исследования предоставили убедительные доказательства существования такого идеомоторного механизма, раскрыли его нервные и функциональные основы и его роль в развитии намеренных действий (обзоры см. Hommel, 2009; Shin et al., 2010). Однако для настоящих целей единственное важное значение этого исследования относится к цели контроля. Если верно, что все, что имеется в наличии у намеренно действующего агента, — это репрезентации прошлых (и теперь ожидаемых) сенсорных последствий движений, ясно, что планирование действий в основном состоит в активации и поддержании этих репрезентаций.Другими словами, управление действиями имеет дело с представлениями ожидаемых сенсорных результатов и работает с ними. Хотя это может показаться очевидным, важно подчеркнуть, что это не означает, что управление действиями нацелено на определенные процессы. Фактически, именно неспособность целенаправленно воздействовать на определенные процессы — невежество руководителей — дала главный импульс появлению идеомоторных подходов. Таким образом, не имеет смысла сравнивать процессы, которые считаются контролируемыми, с процессами, которые считаются неконтролируемыми или, как в большинстве подходов, управляются внешними стимулами.Вместо этого имеет смысл предположить, что реализация конкретной цели устанавливает условие, которое позволяет представлениям отношений действие-результат конкурировать, а представление, наиболее близкое к предполагаемому эффекту действия, побеждает, по крайней мере, при идеальных обстоятельствах (см. и Wiers, 2017, для уточнения). Если это так, то только достижение цели может быть названо преднамеренным или контролируемым, в то время как результирующая конкуренция будет полностью автоматической, как и предполагал Экснер.

С этой точки зрения, стимулы могут активировать определенные цели, но после того, как конкретная цель будет достигнута, они не смогут заставить агента выполнить действие, совершенно не связанное с этой целью. И это действительно то, что демонстрируют все доступные предполагаемые демонстрации автоматизма: если участник совершает ошибку в ручном задании Струпа, он вряд ли на самом деле произнесет слово вслух — даже если теоретически это должно быть самой сильной привычкой и самой автоматической тенденция — а лучше нажмите клавишу, соответствующую цвету, обозначенному этим словом.Обратите внимание, что эта ошибка не связана с моделью, поскольку она отражает многие аспекты инструкции задачи, на самом деле является результатом очевидного превосходства самой сильной привычки и учитывает цель намерения нажимать клавиши, а не что-то сказать или сделать что-то. еще. Другими словами, ошибка отражает рассмотрение почти всех аспектов цели и модели задачи — то, что, возможно, подрывает все доступные бинарные учетные записи.

Заблуждение о единственной цели

Чтобы различать процессы, связанные с целями, и автоматические, необходимо хорошо понимать, какова на самом деле текущая цель.Исследователи неявно или явно идентифицируют текущую цель со ссылкой на инструкцию: предполагается, что аспекты задачи, которые считались релевантными в инструкции, представлены целью, тогда как аспекты задачи, которые считались нерелевантными, нет. Если таким образом могут быть получены доказательства для обработки последнего, это считается доказательством контрольной утечки и, таким образом, автоматической обработки. Важно отметить, что логика этого обоснования предполагает, что люди одновременно преследуют только одну цель, что, к сожалению, совершенно нереально.Согласно Аткинсону и Берчу (1970), поток человеческого поведения определяется множественными внутренними реакциями, которые постоянно меняются по силе. Валлахер и Вегнер (1987) предположили, что действия могут быть описаны на различных уровнях, поскольку конкретные планы действий обычно вкладываются в более абстрактные планы действий, которые являются частью еще более абстрактных планов и т. Д. Действительно, если учащийся участвует в задании Струпа она вряд ли откажется от своих планов заработать немного денег, вовремя завершить учебу, стать известным ученым, быть отзывчивым человеком и вести счастливую жизнь, войдя в лабораторию.Как все эти цели, мелкие и крупномасштабные, долгосрочные и краткосрочные, отражены в современных теориях управления действиями? Боюсь, что нет.

Легко показать, что это имеет серьезные последствия для нашего понимания управления действиями. Как обсуждалось ранее, задачи, которые, как считается, связаны с контролем действий, дают участникам смешанные сообщения о важности обработки конкретной информации. В задаче Струпа слова явно объявляются нерелевантными, и тем не менее в значительной части испытаний, часто до 50%, обработка слова или даже его чтение окупаются, и этот аргумент справедлив для задач Саймона, задач фланкера и а также многие другие их версии.Смешанные сообщения такого рода могут подорвать инструктированное незнание того типа информации, которую инструкция объявила неуместной. Почему система, которая, как предполагается, настроена на оптимизацию вознаграждения, как человеческая когнитивная система, не будет чувствительна к возможности получить вознаграждение в 50% испытаний? Более того, исследователи обычно пытаются противодействовать стратегиям, чувствительным к вознаграждению, изменяя нерелевантную информацию непредсказуемым образом. Однако это подразумевает значительную изменчивость в отношении нерелевантного размера стимула.Изменчивость подразумевает неопределенность, а когнитивная система человека, как известно, заинтересована в уменьшении неопределенности. Это было подчеркнуто в недавних подходах к прогнозирующему кодированию (Friston, 2009), но также сильно отражено в подходе Berlyne (1949, 1960). Берлин утверждал, что одно из главных побуждений человека состоит в любопытстве — хронической цели, которую вряд ли можно обменять на инструкцию Струпа. Предполагается, что любопытство привлекают стимулирующие аспекты максимальной неопределенности, которую когнитивная система затем пытается уменьшить, улучшая свои ожидания (Соколов, 1963) или, говоря более модным языком, свои прогнозы (Friston, 2009).Таким образом, если мы предположим, что участники приносят свою любознательную цель в наши лаборатории, не следует слишком удивляться тому, что они особенно заинтересованы в информации, которая ее удовлетворяет. Если да, то это не будет указывать на отсутствие контроля за действиями, связанными с целями, а скорее означает, что участники одновременно достигают различных целей. Среди прочего, это предсказывает, что эффекты, которые до сих пор считались отражением утечки контроля, уменьшаются по мере того, как нерелевантная информация становится менее неопределенной — именно это Frings et al.(2019) наблюдали.

Унитарная альтернатива

Как я пытался доказать, бинарное теоретизирование, которое разделяет действия на волевые и невольные категории, не дает нам полезной перспективы для понимания контроля действий, ни под маской оппозиции воли / привычки, ни в случае преднамеренная / автоматическая оппозиция, а также оппозиция, основанная на моделях / свободная от моделей. Вряд ли можно сомневаться в том, что практика изменяет представление стимулов и событий действия, что она создает ассоциации между кодами, формирующими эти представления, и что эти ассоциации влияют на управление действием.Однако нет систематических свидетельств того, что объем практики может предсказать, какие действия выберут люди, или что люди выбирают действия, не связанные с их текущими целями. Скорее кажется, что цели создают почву для конкуренции различных, предположительно автоматических процессов. Учитывая, что люди контролируют цели, а не процессы, всегда возможно, что один из процессов, участвующих в соревновании, окажется менее функциональным, чем другие, но это нормальный результат обработки в системе, которая столь же конкурентоспособна, как и система. человеческий мозг.Как аргументировано и подробно развито в другом месте (Hommel and Wiers, 2017), кажется, пришло время перейти к более интегративной структуре управления действиями человека: структуре, которая охватывает сложность управления действиями и выходит за рамки простой бинарной категоризации, как с точки зрения функционального объяснения, так и с точки зрения нейронных механизмов. Далее я кратко набросаю основные концепции унитарной модели управления действиями Хоммеля и Вирса (UMAC; заинтересованный читатель отсылается к Hommel and Wiers, 2017 для более подробной информации) и свяжу их с существующими двухмаршрутными моделями.

Согласно UMAC, выбор действия обусловлен несколькими целями. Цели функционально представлены одним или несколькими критериями выбора, которые служат для обеспечения нисходящей поддержки представлений действий, которые, как ожидается, будут соответствовать этим критериям. Например, решение взять чашку кофе на столе с помощью правой руки может быть обусловлено критериями отбора, которые способствуют действиям, включающим хватание, действиям, которые служат достижению чашки, действиям, которые могут иметь положительные последствия, действиям. которые легко выполнять, и действия, которые выполняются быстро.Критерии выбора могут быть взяты для представления нескольких целей, таких как утоление жажды кофе, передвижение без особых усилий, получение удовольствия и повышение энергии, но UMAC не требует спецификации или даже интеграции конкретных целей — все, что имеет значение, активированные критерии выбора. Учитывая, что многим критериям будет удовлетворять более чем одно представление действия, (полностью автоматическая!) Конкуренция между подходящими представлениями может быть жесткой, но в конечном итоге будет тяготеть к представлению действия, которое наилучшим образом соответствует большинству или всем критериям.Обратите внимание, что этот сценарий подразумевает и то, что все действия отражают состояния целей и что все действия выбираются автоматически. Другими словами, все действия являются как преднамеренными, так и автоматическими.

Высоко изученные действия или действия, которые агент предпочел выбрать в условиях употребления кофе, вполне могут иметь преимущество выбора в соревновании, потому что они были приучены иметь низкие требования к контролю (т. Е. Они соответствуют критерию простоты выполнения особенно хорошо) и ехать быстро (т.е., они особенно хорошо соответствуют критерию быстродействия). Однако важно подчеркнуть, что степень переобучения как таковая никоим образом не делает соответствующее действие специальным (или «более автоматическим»). Нет ничего плохого в том, чтобы назвать соответствующее действие привычкой просто потому, что агент склонен предпочитать это действие другим, что является определяющим критерием для того, чтобы называть что-то «привычкой» в повседневном общении. Но привычный характер существует только в глазах наблюдателя — агент просто выбирает быстрое и легкое действие.Другими словами, ключевое различие между бинарными теориями и UMAC состоит в том, что первые предполагают, что определенные действия, как правило, выбираются , потому что они являются привычками , которые оказываются быстрыми и эффективными, тогда как последние (например, Moors and de Houwer, 2006 ) предполагает, что они выбраны именно , потому что они быстрые и эффективные . В то время как первое рассуждение подразумевает, что выбор привычки не является преднамеренным, по крайней мере, при некоторых обстоятельствах, второе подразумевает, что выбор происходит из-за текущих целей — которые, конечно, могут включать критерии отбора, отличные от моих текущих примеров скорости и эффективность.

С точки зрения UMAC, нет смысла разрабатывать какую-либо двоичную систему для сортировки действий по двум категориям. Хотя отработка действия может увеличить вероятность его выбора в будущем, нет теоретических оснований для резервирования специального ярлыка для ранее изученных действий. Например, даже если чрезмерное обучение открывать дверь нажатием ручки вниз, используя пример Левина, сделает нажатие вниз особенно быстрым и эффективным действием, которое, вероятно, будет сильным конкурентом для выбора при высокоскоростном давлении (выбор критерий, распространяющий быстрые и эффективные действия), строгая инструкция по точности может сделать этого кандидата полностью бессильным.Обратите внимание, что эту теоретическую проблему нельзя решить, превратив бинарное различие между намеренным действием и привычкой в ​​непрерывное измерение; он скорее подчеркивает фактический статус слова «привычка», которое следует рассматривать как описательный термин, взятый из повседневного языка, но не как научную и, конечно, не объяснительную концепцию (см. Hommel, в печати).

Очевидным возражением против UMAC может быть то, что он просто изменяет семантику способом, который невозможно проверить: каждый раз, когда может быть продемонстрировано какое-то, казалось бы, непреднамеренное поведение, для его учета может быть изобретена новая цель.Это действительно не способствовало бы нашему пониманию управления действиями, но, к счастью, UMAC не защищен от эмпирических тестов, как показывают следующие примеры. Во-первых, ключевым моментом UMAC является то, что реализация цели / намерения действия позволяет (увеличивает возможное влияние) представления событий с функциями из измерений, которые либо являются, либо кажутся релевантными задаче. Именно эта релевантность задачи делает тенденцию говорить «красный» в задаче Струпа сильным конкурентом в выборе действий.Таким образом, строгий автоматический подход может легко опровергнуть соответствующий прогноз UMAC, продемонстрировав, что люди говорят «красный», когда сталкиваются со словом «КРАСНЫЙ» при отсутствии какой-либо задачи или в задаче, которая не требует чтения или иного обращения с цветами или цветом. слова. Во-вторых, даже несмотря на то, что может быть трудно создать условия, при которых можно полностью отключить хронические цели, такие как любопытство или стремление к новизне, безусловно, можно создать условия, которые сделают эту цель более или менее актуальной, как в парадигме двойного задания. с одной задачей — подчеркивать или не выделять новую информацию.Демонстрация того, что такая манипуляция не влияет на обработку новой информации, будет трудно принять UMAC.

Еще один интересный момент при сравнении подходов UMAC и строгой автоматики касается роли внешних стимулов. Оба подхода предполагают, что альтернативы действия могут быть активированы обработкой внешних стимулов: подход автоматизма предполагает, что процессы и даже действия могут запускаться стимулами — где последние, как я утверждал выше, еще не продемонстрированы на людях — и UMAC предполагает эти стимулы активируют все представления, которые частично совпадают со стимулом в релевантных для задачи измерениях (Hommel, 2004; Hommel and Wiers, 2017).Критическое различие между этими двумя теоретическими подходами, таким образом, относится не к возможности индуцированной стимулом активации внутренних представлений, а скорее к вопросу о том, регулируется ли степень этой активации релевантностью задачи (что предполагает UMAC, но подход автоматизма не предполагает). ) и может ли активация привести к действию, как предполагает автоматизм, или к конкуренции за управление действиями в соответствии с критериями цели, как предлагает UMAC.

Еще одно различие касается роли контекста.Многие теории автоматизма подразумевают довольно чистую, неконтекстуализированную связь между конкретными стимулами и усвоенными реакциями на эти стимулы (например, Dickinson, 1985; De Wit and Dickinson, 2009). Напротив, UMAC предполагает, что основной репрезентативной единицей является файл событий (Hommel, 2004), который объединяет стимулы, действия и результаты, а также внутренние и внешние условия контекста. Эта функция позволяет UMAC обрабатывать данные, полученные Neal et al. (2011). Эти авторы обнаружили, что участники, которые привыкли есть попкорн в кинотеатре, скорее всего, будут есть попкорн, даже если он несвежий и даже если они сообщают, что не любят его, но только если его предлагают в кинотеатре, а не в лаборатории, во время просмотра музыки. видео.Несмотря на то, что необходимы дополнительные исследования для определения дальнейших условий таких наблюдений, предположение UMAC о том, что представления действий контекстуализированы и, таким образом, с большей вероятностью извлекаются и более активно активируются в контексте, в котором они были получены, хорошо подготовлены для решения таких эмпирических проблем. в общем.

И последнее, но не менее важное: важно отметить, что UMAC не отрицает важную роль практики — ключевого игрока автоматических учетных записей. Согласно UMAC, практика может изменять поведение различными способами, которые влияют на управление действиями, то есть на вероятность того, что файл событий, связанный с отработанным действием, в конечном итоге будет выбран для выполнения.Например, известно, что практика увеличивает скорость и эффективность выполнения действия. Таким образом, растущая практика увеличит количество файлов событий, которые удовлетворяют целям, которые подчеркивают или подразумевают скорость и эффективность, что повысит вероятность того, что эти файлы событий превзойдут другие, если и в той степени, в которой эти цели будут активированы. Практика также приведет к более систематической, более точной интеграции других эффектов действия, так что, скажем, опытный любитель попкорна усвоит и, таким образом, будет ожидать более богатый и конкретный набор сенсорных результатов поедания попкорна, чем у попкорна-новичка.Это, в свою очередь, сделает итоговые файлы событий более сильными конкурентами в условиях, когда активируются цели, которые достигаются такими результатами. Например, может потребоваться некоторое время, чтобы зарегистрировать и оценить сигналы о социальном улучшении от других потребителей попкорна в кинотеатре, так что поедание попкорна с большей вероятностью удовлетворит социальные цели более опытных любителей попкорна. Практика также может увеличивать или уменьшать роль контекста, в зависимости от типа опыта: если 90% файлов событий, полученных в результате переезда через улицу, содержат изображение зеленого света, встреча с зеленым светом, вероятно, сыграет более сильную роль. роль в выборе подходящего действия, чем если бы световые представления в файлах событий перехода улиц были бы гораздо более разнообразными.Таким образом, учетные записи UMAC и автоматизма не различаются в том, что касается предположения, что практика и обучение могут иметь сильное влияние на контроль действий, но они скорее различаются в отношении того, почему и как это влияние, как предполагается, достигается. Если, таким образом, любитель попкорна продолжает есть попкорн даже после того, как допил трубку XXL, это может отражать постоянное удовлетворение (например, тактильных, обонятельных или социальных) целей, которые еще не были удовлетворены, или просто попытка бороться со скукой. , а не нарушение преднамеренности.

Заключение

Унитарный учет управления действиями показывает, что нет необходимости принимать во внимание традиционное различие между волей и привычкой. В этой структуре цели по-прежнему играют важную роль, как и автоматические процессы и практика, но цели и автоматические процессы не конкурируют, а служат дополнительным целям. Следующая задача будет заключаться в том, чтобы лучше понять, как цели и критерии выбора ограничивают работу автоматических процессов, и когда и при каких обстоятельствах представления действий становятся соответствующими конкурентами в процессе выбора действий.В любом случае, я считаю, что теоретические рассуждения об управлении действиями готовы сделать следующий шаг, и что этот следующий шаг не должен заключаться в изобретении еще одной бинарной оппозиции.

Взносы авторов

Автор подтверждает, что является единственным соавтором данной работы, и одобрил ее к публикации.

Финансирование

Это исследование финансировалось автором за счет расширенного гранта Европейского исследовательского совета (ERC-2015-AdG-694722).

Конфликт интересов

Автор заявляет, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Благодарности

Автор благодарен рецензентам и редакторам за их усилия по улучшению этой статьи.

Сноски

Список литературы

Ах, Н. (1910). Über den Willensakt und das Temperament . Лейпциг: Quelle & Meyer.

Google Scholar

Ах, Н. (1935). «Analyze des Willens» в Handbuch der biologischen Arbeitsmethoden. Vol. VI . изд. Э. Абдерхальден (Берлин: Urban & Schwarzenberg).

Google Scholar

Аткинсон, Дж. У., и Берч, Д. (1970). Динамика действия . Нью-Йорк: Вили.

Google Scholar

Аткинсон, Р. К., и Шиффрин, Р. М. (1968). «Память человека: предлагаемая система и процессы управления ею» в Психология обучения и мотивации . Vol. 2. ред. К. В. Спенс и Дж. Т. Спенс (Нью-Йорк: Academic Press), 89–195.

Google Scholar

Барг, Дж. А. (1989). «Условный автоматизм: разновидности автоматического воздействия на социальное восприятие и познание» в Непреднамеренная мысль .ред. Дж. С. Улеман и Дж. А. Барг (Лондон: Guilford Press), 3–51.

Google Scholar

Барг, Дж. А. (1994). «Четыре всадника автоматизма: осознание, намерение, эффективность и контроль в социальном познании» в Справочнике по социальному познанию : Основные процессы; Приложения . ред. Р. С. Уайер-младший и Т. К. Срулл (Хиллсдейл, Нью-Джерси, США: Lawrence Erlbaum Associates, Inc.), 1–40.

Google Scholar

Берлин Д. Э. (1960). Конфликт, возбуждение и любопытство .Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.

Google Scholar

Бродбент Д. (1958). Восприятие и общение . Лондон: Pergamon Press.

Google Scholar

Доу Н. Д., Нив Ю. и Даян П. (2005). Конкуренция на основе неопределенности между префронтальной и дорсолатеральной полосатыми системами за контроль поведения. Нат. Neurosci. 8, 1704–1711. DOI: 10.1038 / nn1560

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Де Вит, С., и Дикинсон, А. (2009). Ассоциативные теории целенаправленного поведения: пример трансляционных моделей между животными и людьми. Psychol. Res. 73, 463–476. DOI: 10.1007 / s00426-009-0230-6

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дикинсон, А. (1985). Действия и привычки: развитие поведения и самостоятельности. Philos. Пер. Royal Soc. В 308, 67–78. DOI: 10.1098 / rstb.1985.0010

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дикинсон, А., и Balleine, B. W. (1994). Мотивационный контроль целенаправленного действия. Anim. Учиться. Behav. 22, 1–18. DOI: 10.3758 / BF03199951

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дондерс, Ф. К. (1868/1969). De snelheid van mentalischecesses. Гент: Гентский университет. Английский перевод: о скорости мыслительных процессов. Acta Psychol. 30, 412–431.

Google Scholar

Эймер М. (1995). Совместимость стимул-реакция и активация автоматического ответа: данные психофизиологических исследований. J. Exp. Psychol. Гм. Восприятие. Выполнять. 21, 837–854. DOI: 10.1037 // 0096-1523.21.4.837

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Экснер, С. (1879). «Physiologie der Grosshirnrinde» в Handbuch der Physiologie. 2. Группа. 2. Тейл . изд. Л. Германн (Лейпциг: Vogel), 189–350.

Google Scholar

Фиттс, П. М. (1951). «Инженерная психология и конструирование оборудования» в Справочник по экспериментальной психологии .изд. С. С. Стивенс (Нью-Йорк: Wiley), 1287–1340.

Google Scholar

Friedel, E., Koch, S.P, Wendt, J., Heinz, A., Deserno, L., and Schlagenhauf, F. (2014). Девальвация и последовательные решения: увязка целенаправленного и модельного поведения. Фронт. Гм. Neurosci. 8: 587. DOI: 10.3389 / fnhum.2014.00587

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гиллан К. М., Отто А. Р., Фелпс Э. А. и Доу Н. Д. (2015). Обучение на основе моделей защищает от формирования привычек. Cogn. Оказывать воздействие. Behav. Neurosci. 15, 523–536. DOI: 10.3758 / s13415-015-0347-6

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Голлвитцер, П. М. (1993). Достижение цели: роль намерений. Eur. Rev. Soc. Psychol. 4, 141–185. DOI: 10.1080 / 14792779343000059

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гошке, Т. (2003). «Произвольное действие и когнитивный контроль с точки зрения когнитивной нейробиологии» в Добровольное действие: мозг, разум и социальность .ред. С. Маасен, В. Принц и Г. Рот (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Oxford University Press), 49–85.

Google Scholar

Хейес, К., и Дикинсон, А. (1990). Намеренность действий животных. Mind Lang. 5, 87–104. DOI: 10.1111 / j.1468-0017.1990.tb00154.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Hommel, B. (2000a). «Преднамеренное управление автоматическим преобразованием стимула-реакции» в Взаимодействие между диссоциативными сознательными и бессознательными процессами .ред. Ю. Россетти и А. Ревонсуо (Амстердам: издательство John Benjamins Publishing Company), 223–244.

Google Scholar

Хоммель, Б. (2000b). «Подготовленный рефлекс: автоматизм и контроль в переводе« стимул-ответ »» в Управление когнитивными процессами: внимание и выполнение XVIII . ред. С. Монселл и Дж. Драйвер (Кембридж, Массачусетс: MIT Press), 247–273.

Google Scholar

Hommel, B. (в печати). Псевдомеханические объяснения в психологии и когнитивной нейробиологии. Верх. Cogn. Sci.

Google Scholar

Джеймс, У. (1890). Основы психологии. Vol. 2 . Нью-Йорк: Dover Publications.

Google Scholar

Жаннерод М. (1988). Нейронная и поведенческая организация целенаправленных движений . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Clarendon Press / Oxford University Press.

Google Scholar

Джонсон, М. К., и Хашер, Л. (1987). Человеческое обучение и память. Annu.Rev. Psychol. 38, 631–668. DOI: 10.1146 / annurev.ps.38.020187.003215

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Канеман Д. и Трейсман А. (1984). «Изменение взглядов на внимание и автоматизм» в Разновидности внимания . ред. Р. Парасураман и Д. Р. Дэвис (Орландо, Флорида: Academic Press), 29–61.

Google Scholar

Корнблюм, С., Хасбрук, Т., и Осман, А. (1990). Перекрытие измерений: когнитивная основа совместимости стимула и реакции — модель и таксономия. Psychol. Rev. 97, 253–270. DOI: 10.1037 / 0033-295X.97.2.253

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Левин, К. (1922a). Das Problem der Willensmessung und das Grundgesetz der Assoziation I. Psychol. Форш. 1, 191–302.

Google Scholar

Левин, К. (1922b). Das Problem der Willensmessung und das Grundgesetz der Assoziation II. Psychol. Форш. 2, 65–140.

Google Scholar

Левин, К.(1928). Die Entwicklung der Experimentellen Willenspsychologie und die Psychotherapie. Arch. Психиатр. 85, 515–537.

Google Scholar

Левин, К. (1931). Конфликт между аристотелевским и галилеевским способами мышления в современной психологии. J. Gen. Psychol. 5, 141–176. DOI: 10.1080 / 00221309.1931.9

7

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лин П. Ю., Вуд В. и Монтероссо Дж. (2016). Привычки здорового питания защищают от соблазнов. Аппетит 103, 432–440. DOI: 10.1016 / j.appet.2015.11.011

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Логан Г. Д., Збродофф Н. Дж. (1979). Когда помогает ввести в заблуждение: стимулирующие эффекты увеличения частоты конфликтующих стимулов в задаче типа Струпа. Mem. Cogn. 7, 166–174. DOI: 10.3758 / BF03197535

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лотце, Р. Х. (1852 г.). Medicinische Psychologie oder die Physiologie der Seele .Лейпциг: Weidmann’sche Buchhandlung.

Google Scholar

Маклауд, К. М., и Данбар, К. (1988). Тренировка и вмешательство типа Струпа: свидетельство непрерывности автоматизма. J. Exp. Psychol. Учиться. Mem. Cogn. 14, 126–135. DOI: 10.1037 // 0278-7393.14.1.126

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Мартин, М. (1978). Перекодировка речи в беззвучном чтении. Mem. Cogn. 30, 187–200.

Google Scholar

Макклейн, Л.(1983). Влияние типа ответа и размера набора на производительность цветового слова Струпа. Восприятие. Mot. Навыки 56, 735–743.

Google Scholar

Мишотт А. и Прюм Э. (1911). Le choix volontaire et ses antécients immédiats. Arch. Psychol. 10, 113–299.

Google Scholar

Милнер Д. и Гудейл М. А. (1995). Зрительный мозг в действии . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Монселл, С.и Драйвер Дж. (2000). «Изгнание гомункула» в Управление когнитивными процессами: внимание и производительность XVIII . ред. С. Монселл и Дж. Драйвер (Кембридж, Массачусетс: MIT Press), 3–32.

Google Scholar

Нил Д. Т., Вуд В., Ву М. и Курландер Д. (2011). Тяга прошлого: когда привычки сохраняются, несмотря на конфликт с мотивами? Личный. Soc. Psychol. Бык. 37, 1428–1437. DOI: 10.1177 / 0146167211419863

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Neisser, U.(1967). Когнитивная психология . Нью-Йорк: Appleton-Century-Crofts.

Google Scholar

Ньюэлл, А. (1973). «Нельзя сыграть 20 вопросов с природой и выиграть» в Обработка визуальной информации . изд. У. Г. Чейз (Нью-Йорк: Academic Press), 283–308.

Google Scholar

Шнайдер В., Дюмэ С. Т. и Шиффрин Р. (1984). «Автоматическая и контрольная обработка и внимание» в Разновидности внимания . ред. Р.С. Парасураман и Д.Р. Дэвис (Нью-Йорк: Academic Press), 1-27.

Google Scholar

Швабе Л. и Вольф О. Т. (2009). Стресс побуждает людей к привычному поведению. J. Neurosci. 29, 7191–7198. DOI: 10.1523 / jneurosci.0979-09.2009

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Смит, Э. Р., и Лернер, М. (1986). Развитие автоматизма социальных суждений. J. Pers. Soc. Psychol. 50, 246–259. DOI: 10.1037 / 0022-3514.50.2.246

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Соколов, Э.Н. (1963). Восприятие и условный рефлекс . Нью-Йорк: Макмиллан.

Google Scholar

Струп, Дж. Р. (1935). Исследования вмешательства в серийных словесных реакций. J. Exp. Psychol. 28, 643–662.

Google Scholar

Саттон, Р. С., и Барто, А. Г. (2017). Обучение с подкреплением: Введение, 2-е изд. . MIT Press.

Google Scholar

Трафимов Д. (2018). «Автоматичность привычного поведения: неудобные вопросы» в Психология привычки: теория, механизмы, изменения и контексты .изд. Б. Верпланкен (Гейдельберг: Springer), 379–395.

Google Scholar

Турвей М. Т. (1977). «Предварительные сведения к теории действия со ссылкой на зрение» в Восприятие, действие и знание: к экологической психологии . ред. Р. Шоу и Дж. Брансфорд (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс).

Google Scholar

Валлахер Р. Р. и Вегнер Д. М. (1987). Что, по мнению людей, они делают? Идентификация действий и поведение человека. Psychol. Ред. 94, 3–15. DOI: 10.1037 / 0033-295X.94.1.3

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Валле-Инклан, Ф. и Редондо, М. (1998). Об автоматизме активации ипсилатерального ответа в эффекте Саймона. Психофизиология 35, 366–371. DOI: 10.1111 / 1469-8986.3540366

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Уотсон П., Вайерс Р. В., Хоммель Б. и де Вит С. (2014). Работа за еду, которую вы не хотите: сигналы мешают целенаправленному поиску еды. Аппетит 79, 139–148. DOI: 10.1016 / j.appet.2014.04.005

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Уитли, Т. П., и Вегнер, Д. М. (2001). «Автоматичность в действии» в Международная энциклопедия социальных и поведенческих наук . ред. Н. Дж. Смелзер и П. Б. Балтес (Лондон: Пергамон), 991–993.

Google Scholar

Вудворт, Р. С. (1938). Экспериментальная психология . Нью-Йорк: Холт, Райнхарт и Уинстон.

Google Scholar

Территория психической недееспособности в уголовном праве

Страница из

НАПЕЧАТАНО ИЗ ОНЛАЙН-СТИПЕНДИИ ОКСФОРДА (oxford.universitypressscholarship.com). (c) Авторские права Oxford University Press, 2021. Все права защищены. Отдельный пользователь может распечатать одну главу монографии в формате PDF в OSO для личного использования. дата: 19 октября 2021 г.

Глава:

(стр.2) 1 Территория психической недееспособности в уголовном праве

Источник:

Manifest Madness

Автор (ы):

Arlie Loughnan

Издатель:

Oxford University Press

DOI: 10.1093 / acprof: oso / 9780199698592.003.0001

В этой главе сначала излагается цель книги, которая состоит в том, чтобы исследовать область умственной отсталости в уголовном праве. Это предполагает, что область умственной недееспособности в уголовном праве пересекается рядом доктрин умственной недееспособности и отмечается конкретными юридическими практиками в отношении доказательств и доказательств, которые сами по себе основываются на различных типах знаний о умственной недееспособности. У этой местности есть своеобразный характер, который анализируется под названием «явное безумие».Затем в главе обсуждаются причины изучения умственной отсталости и социально-исторический подход к умственной отсталости. Также представлен обзор последующих глав.

Ключевые слова: уголовное право, психическая недееспособность, явное безумие, доктрины недееспособности

(стр.3) Эта книга предлагает исследование области умственной отсталости в уголовном праве. Меня особенно интересует взаимосвязь между юридическими доктринами, практикой и знаниями о психической недееспособности.Я предполагаю, что область умственной недееспособности в уголовном праве пересекается рядом доктрин умственной недееспособности и отмечается конкретными юридическими практиками, касающимися доказательств и доказательств, которые сами по себе основываются на различных типах знаний о умственной недееспособности. Я утверждаю, что у этой местности есть своеобразный характер, который я анализирую под названием «явное безумие». И, вводя понятие «явное безумие», я предлагаю ученым переосмыслить эту область уголовного права.

Мое исследование умственной отсталости основано на уголовном праве Англии и Уэльса. Это продвигает наше понимание умственной отсталости по трем основным направлениям. Во-первых, я разрабатываю теоретическое представление о масштабах области умственной неспособности, основанное на переосмыслении того, что объединяет конкретные доктрины уголовного права и на каком основании они связаны. Во-вторых, книга представляет собой тщательное социально-историческое исследование каждой из юридических доктрин, классифицируемых на мой счет как доктрины умственной отсталости.Делая это, я сосредотачиваюсь на конкретной доктрине умственной отсталости, связанных с ней практиках доказательства и доказательства, а также на различных типах знаний, включенных в эти практики. Наконец, на основе моего тщательного и систематического изучения каждой доктрины и с учетом области умственной неспособности в целом я предлагаю анализ глубинных структур местности, представленных как «явное безумие».

Психическая недееспособность заняла видное место в современном уголовном праве.От вопроса о возрасте, ниже которого ребенок не может быть привлечен к ответственности за любое противоправное поведение, до возложения уголовной ответственности на обвиняемых с психическими заболеваниями, умственная недееспособность вызывает озабоченность у юридических лиц, политиков и законодателей. Претензии отдельных лиц, основанные на психической недееспособности, поднимают фундаментальные вопросы, касающиеся уголовной ответственности и субъективности, которые лежат в основе уголовного права. Когда в суде поднимается вопрос о психической недееспособности — будь то в целях оправдания или по какой-либо другой причине, например, чтобы помешать нормальному судебному разбирательству, — часто предполагается, что это вызывает особые (и трудные) (п.4) вопросы доказательств и доказательств. Точка пересечения преступности и умственной отсталости вызывает большой социальный и политический интерес. Короче говоря, умственная недееспособность имеет символическое значение в уголовном праве, которое выходит за рамки его роли в конкретных случаях.

Широкими мазками и риском карикатуры обычная история, рассказываемая об этой области, развивается следующим образом: умственная недееспособность в уголовном праве — это тряпичная область уголовного права, содержащая сложные юридические конструкции (такие как « болезнь разум ‘) и необычные правила доказывания и процедуры (например, обратное бремя доказывания).Развитие доктрин умственной отсталости — обычно называемых защитой умственной отсталости — характеризовалось и продолжает характеризоваться конфликтом, явным или подразумеваемым, между экспертными медицинскими и юридическими знаниями. Именно этот конфликт привел к созданию того, что обычно понимается как непростая золотая середина между правовыми и медицинскими нормами, когда речь идет о психической недееспособности в уголовном праве. Медицинские и юридические виды экспертных знаний обычно рассматриваются как взаимоисключающие и, как считается, вместе охватывают область практических знаний, связанных с психической недееспособностью в уголовном праве.С точки зрения их действия, однако, доктрины индивидуальной умственной отсталости обычно считаются практически функциональными, даже если теоретически запутаны.

Хотя нет никаких сомнений в ценности большей части литературы по умственной отсталости, есть основания полагать, что тщательный анализ может рассказать другую историю. В этой истории умственная неспособность имеет большее значение, чем предполагалось до сих пор. Например, поскольку в нем говорится об отказе от уголовной ответственности, развитие принципов и практик, касающихся умственной отсталости, связано с историческим существованием оправдательного уголовного процесса, в соответствии с которым обвиняемые фактически считались виновными и от них требовалось доказать свою невиновность.Эта связь означала, что требования об освобождении от ответственности на основании недееспособности имели решающее значение для формализации защиты уголовного права, а также для разделения средств защиты и смягчающих факторов, а также при разработке конкретных правил доказывания и процедуры, которые сопровождали это движение. . Позже, с ростом популярности профессионального сообщества «психиатров» и дисциплины психиатрии, уголовные процессы о безумии стали заметными на форумах для обсуждения значения, значения и средств выявления ненормальных психических состояний.Использование уголовного закона в качестве инструмента нравоучения в конце викторианской эпохи вызвало, как оказалось, устойчивую социальную и политическую тревогу по поводу людей, которые пытаются «выйти из-под контроля» по искам о недееспособности. Различные типы знаний, которые сейчас охватывают область умственной отсталости в уголовном праве, взаимосвязаны друг с другом и передаются через такие юридические институты, как жюри присяжных и суд. Необходимо видеть экспертные знания, чтобы делиться областью с неспециалистами или неспециалистами в области умственной отсталости, несистематизированный комплекс знаний, который включает в себя взгляды и убеждения, которых придерживаются неспециалисты.Даже эти краткие замечания предполагают, что тщательное изучение развития закона о психической недееспособности, вероятно, выявит интерес этой темы для уголовного права в целом.

Отправная точка этой книги — это особенность части уголовного права, которую я называю сферой умственной недееспособности. Именно этому ландшафту и посвящена эта книга. Как я обсуждаю в главе 2, эта область включает, но не ограничивается, то, что обычно называется защитой умственной отсталости.В главе 3 я утверждаю, что эта местность (стр.5) конкретный персонаж, которого я анализирую под ярлыком «явное безумие». Под ярлыком «явное безумие» я подразумеваю особый характер «безумия» в точке пересечения с преступностью. Я утверждаю, что у него есть две формальные особенности, одна онтологическая и одна эпистемологическая (согласно которым «безумие» конструируется как диспозициональное и «читаемое»). В совокупности эти особенности составляют топографию местности для людей с умственной отсталостью.Обращаясь к изучению отдельных частей этой области — конкретных доктрин умственной отсталости — в оставшихся главах этой книги, я подвергаю каждую из них тщательной социально-исторической оценке. Эти оценки раскрывают динамический характер темы умственной неспособности с реконфигурацией милосердного пространства, отмеченной умственной недееспособностью с течением времени. Как я обсуждаю в разных частях книги, область умственной отсталости отмечена как экспертными, так и неспециализированными знаниями, и их взаимодействие составляет отличительный аспект этой области уголовного права.

Частично то, что делает умственную отсталость интригующей темой, заключается в том, что, хотя ее часто рассматривают как простую, она является сложной. Одна из причин, по которой умственная недееспособность является сложной, заключается в том, что это дисциплинарный гибрид. Как заявила Королевская комиссия по смертной казни в отношении безумия, это «обычно рассматривается юристами как медицинский термин, а врачи — как юридический или, во всяком случае, медицинско-правовой термин». ¹ Хотя это юридический термин, поскольку это термин, имеющий значение в юридическом дискурсе, он имеет тесную связь с тем, что в нынешнюю эпоху можно было бы считать медицинским референтом, ненормальным психическим состоянием человека. . ² Если рассматривать вместе с тем, как правовые доктрины организованы на территории умственной недееспособности — почти полностью вокруг инвалидности — становится ясно, что эти уголовно-правовые доктрины ссылаются на неправовую совокупность знаний. Эта совокупность знаний представляет собой тип медицинских знаний, воплощенных в психиатрических и психологических знаниях (знаниях, которые были помечены как «психологические знания» ³ ). Роль психологических знаний в области уголовного права отличает эту область от других областей, а понятия, связанные с психическими знаниями, такие как объективность, жертвенность, аморальность и отсутствие ответственности, имеют особое значение в правовой практике оценки. и судебное решение.

Другая причина, по которой умственная неспособность интригует, заключается в том, что она относится к чему-то абстрактному, хотя и таким образом, что мы можем с уверенностью сказать, что знаем, к чему это относится. Хотя можно подумать, что это описание состояния или набора состояний, строго говоря, умственная недееспособность относится к последствиям определенных состояний. Именно по этой причине была проанализирована умственная отсталость. (стр.6) исследователями уголовного права с точки зрения его последствий, то есть как отсутствия или нарушения моральных, когнитивных и волевых способностей, как предполагаемых, так и требуемых законом. ⁴ Как следует из ссылки на такие способности, умственная недееспособность тесно связана с основополагающими концепциями субъективности и индивидуальной ответственности в уголовном праве, а также с такими процессами, как уголовный суд, которые зависят от такой субъективности и призваны оценивать ответственность. Эта связь с основополагающими концепциями уголовного права и основными уголовными процессами позволяет предположить, что психическая недееспособность находится в центре уголовного права.

Психическая недееспособность интригует еще и потому, что это что-то вроде обобщающего термина — он широко распространен.Это можно понять, по-разному сокращая умственную неспособность. Если его разрезать в соответствии с медицинскими референтами, он включает в себя трудности общения, а также понимание (при непригодности к суду), а также аффективные состояния, такие как депрессия (при ограниченной ответственности). Хотя некоторые части области умственной недееспособности в уголовном праве по-прежнему отражают предвзятость в отношении когнитивных способностей, взятых в целом, сфера действия умственной недееспособности выходит далеко за рамки этого.Если мы рассмотрим умственную недееспособность в соответствии с менее техническими описаниями типа охватываемой нетрудоспособности, она включает умеренную или тяжелую, временную или постоянную, вызванную извне или эндогенную утрату трудоспособности. Например, как я обсуждаю в главе 2, закон о правонарушении в состоянии алкогольного опьянения может быть включен в сферу умственной недееспособности в уголовном праве. Степень умственной отсталости указывает на разнообразие условий, охватываемых доктринами уголовного права, а также предполагает, что умственная недееспособность охватывает гораздо больше, чем можно было бы предположить на ее поверхности.

Эти различные измерения умственной отсталости намекают на определенные значения, которые умственная недееспособность порождает в уголовном праве. Я призываю серьезно отнестись к особому типу различий, закодированных в доктринах уголовного права, которые я называю ненормальностью, поскольку это характерная черта каждой из доктрин, составляющих область умственной отсталости (в главе 2). Конкретные способы, которыми психически недееспособный субъект воображается ненормальным, являются оборотной стороной юридической конструкции «нормального» человека, емкого субъекта и человека, к которому применимы обычные принципы ответственности, ответственности и наказания.Обсудив важность различий, закодированных в доктринах психической недееспособности, я расширяю точку зрения, выходя за рамки правовых доктрин, на юридические практики, касающиеся доказательств и доказательств психической недееспособности. Принятие многомерного подхода к области умственной отсталости (с учетом свидетельств и доказательств, а также правовых доктрин) побуждает меня принять термин « безумие » в моем анализе, потому что есть что-то более сложное и многослойное, что я стремлюсь уловить своим ярлык «явное безумие» (в главе 3).Значения, возникающие в доктринах и практиках уголовного права в отношении умственной отсталости, делают эту область интересным предметом изучения.

В связи с тем, что это связано с уголовной ответственностью, ученые проанализировали умственную недееспособность, главным образом, как основание для освобождения от ответственности. В целом, исследования умственной отсталости в уголовном праве можно разделить на два лагеря: философские исследования (которые обычно принимают широкие рамки и исследуют связи между правовыми и внезаконными нормами и практиками) и доктринальные исследования (которые обычно принимают узкие рамки научных исследований). ссылаться на правовые доктрины и практику и изучать их). ⁵ Тем не менее, оба этих типа исследований разделяют акцент на умственную отсталость как основу для освобождения от ответственности, где освобождение от ответственности понимается нетехническим образом как означающее освобождение лица от ответственности за правонарушение. Эта общая направленность согласуется со значением индивидуальной ответственности в эпоху позднего Нового времени и отражает ее профиль в академической сфере. Индивидуальная ответственность за преступление стала краеугольным камнем уголовного права в эпоху позднего Нового времени. ⁶ В тех случаях, когда умственная неспособность является основанием для оправдания или частичного освобождения от ответственности, она обосновывает выводы о неполной или частичной ответственности и предполагает создание «барьера, за который ответственность не может выйти в случае нерациональных людей», как Алан Норри относит это к закону безумия. ⁷

Возможно, частично из-за довольно непоследовательной природы корпуса уголовного права в мире общего права, а также из-за связи между моральными нормами и правовыми нормами (несправедливость, вред, оправдания и т. Д.), Философский анализ принципов и концепций уголовного права имеет Были популярны и философские подходы составляют значительную часть академической области уголовного права. Что касается умственной неспособности, большая часть соответствующих философских работ предлагает концептуальный анализ ответственности (и, таким образом, по умолчанию, безответственности, что, как я полагаю, является лишь частью умственной неспособности). ⁸ Таким образом, основное внимание уделяется тому, что Линдси Фармер называет «абстрактной структурой ответственности», и условиям, необходимым для того, чтобы лицо было привлечено к ответственности за свои действия в соответствии с уголовным законодательством. ⁹ Здесь озабоченность ролью умственной отсталости (стр.8) как основание для освобождения от ответственности отражено в нормативном содержании этого типа стипендии и выражается в его основной озабоченности статусом психически недееспособных как неполных или неполноценных субъектов уголовного права или ненадлежащих целей уголовных санкций.Так, например, что касается безумия, основное внимание уделяется концепции безумия или безответственности, а не безумию как таковому. Безумие и другие правовые положения размещаются в различных классификационных схемах, популярных в философской науке. Как я обсуждаю в главе 2, при анализе средств защиты уголовного права по нормативному типу, например, безумие и ограниченная ответственность могут оказаться либо в категориях оправдания или освобождения (также известных как отказ от ответственности), либо, в функциональном отношении. защиты, они могут укладываться в более широкую категорию «оправданий инвалидности».В этих философских исследованиях положения о невиновности психической недееспособности обычно не принимаются во внимание. ¹⁰

В доктринальной науке преобладающая идея о том, что умственная недееспособность является основанием для освобождения от ответственности, отражается в опоре на категорию умственной недееспособности или защиты психического состояния. Идея о том, что конкретные иски, выдвинутые лицами с психическими расстройствами, представляют собой отдельную подкатегорию средств защиты по уголовным делам, по-видимому, получила определенное признание среди юридических комментаторов. ¹¹ «Обычные подозреваемые», встречающиеся в этой категории, — это безумие, автоматизм, ограниченная ответственность, детоубийство и, иногда, интоксикация (и непригодность к суду). ¹² Однако в остальном богатый круг комментариев к действию и построению этих конкретных защит не привел к надежному описанию самой категории — категория защит от умственной отсталости осталась, как ни странно, неопределенной. Это может быть воспринято как предположение, что это, возможно, не столько категория, включающая защиты, объединенные особым, досконально понятым образом, а в большей степени термин, который используется относительно часто.Даже на чисто описательном уровне неясно, имеет ли категория защиты от умственной отсталости какую-либо конкретную область применения. Например, правильно ли включено в эту категорию правило о добровольном опьянении, связанное с допустимостью доказательств, а не с защитой как таковой? А как насчет процессуальных положений, таких как непригодность к суду, которые обычно группируются вместе с этой категорией защиты и рассматриваются как связанные с защитой в некотором роде (хотя их концептуальные взаимосвязи обычно предполагаются, а не объясняются)? Эластичность объема этой категории предполагает, что то, что объединяет защиты психической недееспособности qua защиты психической недееспособности, либо неуловимо, либо оспаривается.

С упором либо на уголовную ответственность (в философских исследованиях), либо на уголовную защиту, основанную на умственной отсталости (в доктринальных исследованиях), ученые (стр.9) На сегодняшний день внимание уделяется роли умственной отсталости как основы для оправдания. Эффект преобладания идеи о том, что умственная недееспособность является основанием для оправдания, состоит в том, что эта роль стала основной для умственной недееспособности в уголовном праве. Это привело к маргинализации других ролей, которые играет умственная неспособность, при этом любая другая роль понимается в связи с оправданием или, действительно, как производное от оправдания.В результате мы не имеем полного представления о психической недееспособности в уголовном праве. Я поднимаю этот вопрос в главе 2. Как я предлагаю там, реконструкция территории умственной недееспособности позволяет переосмыслить роль умственной недееспособности в уголовном праве.

В целом наличие как философских, так и доктринальных исследований означает, что существует богатая литература по вопросам умственной недееспособности в уголовном праве. Однако, похоже, есть аспекты этой области, которые выходят за рамки этих научных лагерей, в том числе динамическая взаимосвязь между правовыми доктринами и процедурами доказательства и доказательства, а также их более широкое взаимодействие с внезаконными знаниями.Кроме того, то, что кажется необычно резким раздвоением между философским и доктринальным подходами к умственной неспособности, заслонило понимание, которое могло быть порождено их смешением. В уголовном праве есть место для подхода к психической недееспособности, который стремится вырезать промежуток между этими подходами, чтобы учесть аналитические выводы, которые могут быть получены в результате тщательного исторического исследования правовых положений и сопутствующих практик доказывания и доказательства.

Социально-исторические исследования служат средством укрепления академического пространства, которое существует между доктринальным и теоретическим подходами к уголовному праву.Относительное преобладание того или иного философского или доктринального подхода не следует рассматривать как указание на то, что золотая середина между ними — это незанятая территория. Скорее, это богатая арена, на которой я разбиваю свою научную палатку. Отражая длительное влияние правового реализма и рост популярности социально-правовых исследований, эта основа хорошо изучена. В самом деле, поскольку умственная отсталость в уголовном праве лежит на пересечении двух векторов государственной власти — благосостояния и наказания, — это представляет особый интерес для ученых, работающих в рамках этих традиций.Таким образом, существует динамичный и растущий объем социально-исторических исследований, касающихся умственной неспособности в широком понимании. С одной стороны, это тексты, посвященные историческому действию и развитию правовых доктрин и практик. ¹³ С другой стороны, есть социальные истории закона безумия, ¹⁴ , которые конкретно не связаны ни с доктринальным анализом, ни с отслеживанием актуальности исторических событий для современной эпохи. Эта книга опирается на обе эти категории ученых с точки зрения предмета или методологического подхода, но отличается тем, что в центре ее внимания находятся отношения (п.10) между правовыми доктринами, практиками, институтами и знаниями, касающимися умственной отсталости.

Систематический анализ умственной отсталости в уголовном праве, который я предлагаю в этой книге, основан на социально-историческом подходе. Такой подход помещает соответствующие доктринальные, доказательные и процедурные разработки в их конкретный социальный, исторический и институциональный контекст. ¹⁵ Этот подход свидетельствует о стремлении рассматривать право как социальный феномен, а это означает, что развитие концептуальных основ само по себе является предметом исследования. ¹⁶ Как предлагает Маркус Дирк Дуббер, отстаивая исторический анализ права, этот подход направлен на «понимание принципов и практики в их связи с другими принципами и практиками». ¹⁷ И, как утверждает Никола Лейси в отношении уголовной ответственности и криминализации, повестка дня научных исследований выигрывает от признания исторических и социальных наук, а также юридических и философских исследований. ¹⁸

Есть основания полагать, что этот методологический подход является особенно подходящим для изучения умственной отсталости в уголовном праве.Такой подход позволяет уловить динамичный характер территории психической недееспособности в уголовном праве. Даже на так называемом уровне слабых исторических аргументов ¹⁹ такой подход выявляет основные изменения в уголовном праве и процессе, которые произошли с течением времени, и примечательно, что область умственной отсталости отмечена значительной преемственностью. , а также изменить. Стойкость некоторых составных частей этой области права, таких как Правила М’Нагтен и критерии признания непригодности, особенно поразительна.На другом уровне социально-исторический анализ уголовного процесса открывает путь к историческому отчету , который включает принципы и практику уголовного права, доказательства и процедуры, относящиеся к конкретным моментам. Как предлагает Фармер, вместо того, чтобы смотреть на объект юридических определений, ученые должны смотреть более широко, чтобы охватить отношения между этим объектом и определяющим процессом. ²⁰

Исследование, использующее социально-исторический подход к умственной отсталости, — это больше, чем интеллектуальная история правовых принципов или парадигм.Что касается моей конкретной (стр.11) интересы в этой книге — взаимодействие доктрин, практик и знаний об умственной отсталости — особая ценность социально-исторического подхода также заключается в восполнении открытой текстуры ненормальности и понимании значения различных типов знаний — обманщик и эксперт — привлеченные к уголовной ответственности за психическую недееспособность. Как я обсуждаю в главе 2, в то время как смыслы, порождаемые юридическими доктринами, раскрытыми в этой книге, объединяются вокруг конкретной идеи различия — ненормальности — это динамическое понятие, принимающее разные оттенки в разных уголках области умственной отсталости и разные времена.Что касается знаний, то постоянные споры о месте медицинских заключений экспертов в зале суда намекают на случайный характер взаимосвязи между различными знаниями о недееспособности. Знания экспертов, регулирующие сферу психической недееспособности в уголовном праве, взаимосвязаны друг с другом динамически, опосредованно через правовые институты, такие как непрофессиональные присяжные и состязательный уголовный суд. Я поднимаю этот вопрос в главе 6, посвященной познанию «безумия», и в различных частях книги, относящихся к определенным доктринам умственной отсталости.

Мой социально-исторический подход и моя цель провести тщательный анализ умственной отсталости заставляет меня использовать определенные источники в этой книге. Наиболее важным из них является Old Bailey Proceedings ( OBP ). ²¹ OBP регистрируют многие, хотя и не все судебные процессы, которые проходили в уголовном суде Олд-Бейли (который был главным судом по уголовным делам в Лондоне) с 1674 по 1913 год. База данных OBP содержит почти 200 000 протоколов судебных заседаний. .Я использую эти записи выборочно, чтобы подтвердить свой анализ развития доктрин умственной отсталости с течением времени. В отличие от отчетов о судебных процессах штата, Судебные процессы штата , в которых зафиксировано небольшое количество прославленных судебных процессов по делам о государственной измене (которые имели отличительные процессуальные особенности ²² ), отчеты из Олд-Бейли предоставляют информацию о большом количестве судебных процессов, касающихся различных правонарушений, что дает ощущение повседневной обработки уголовных дел. Точно так же, в отличие от частных отчетов, записи Олд-Бейли предоставляют серию, которая по существу завершена с самого начала и полностью завершена с 1729 года.Как и в случае с любым исходным материалом, необходимо с осторожностью полагаться на OBP для доказательства уголовных процессов в соответствующий период, и, как отмечают некоторые ученые, эти источники требуют осторожного и рефлексивного подхода. ²³ В целом, даже учитывая (стр.12) В связи с их ограничениями записи Олд-Бейли являются жизненно важным ресурсом для моих целей, потому что они облегчают тщательное изучение обычных действий, связанных с умственной отсталостью, таким образом, который не разрешается полагаться на другие источники.Записи OBP являются полезным дополнением к историческим трудам теоретиков и реформаторов уголовного права, таких как Мэтью Хейл и Джеймс Фицджеймс Стивенс, которые были исследованы рядом ученых-юристов. ²⁴

Проанализировав эту область права с помощью этого подхода, я могу предложить синтезированную оценку области умственной неспособности, проведя связи как между доктринами, которые пересекают эту область, так и между событиями с течением времени.Этот подход позволяет мне продемонстрировать способы, которыми доктрины умственной отсталости были и остаются взаимосвязанными, как концептуально (о чем свидетельствует применимость теста «правильно / неправильно», например, к безумию и младенчеству), так и на практике (о чем свидетельствует взаимодействие о малой ответственности и безумии, например), и выделить то, что я считаю наиболее важными аналитическими характеристиками этой области права.

Эта книга состоит из трех частей.В Части I, состоящей из глав 1, 2 и 3, я рассматриваю область умственной отсталости в целом, чтобы дать обобщенную оценку умственной отсталости в уголовном праве. В главе 2 я отмечаю границу умственной недееспособности в уголовном праве — определяю, что внутри, а что нет. Точная граница, которую я выдвигаю, сама по себе не нова (за исключением включения в нее младенчества и не-возраста), но теоретическое обоснование ее ново. В этой главе я предлагаю подход к психической недееспособности в уголовном праве, при котором соответствующие материально-правовые и процессуальные положения понимаются как доктрины (а не возражения), некоторые из которых оправдывают себя.Значение этой реконструкции области умственной неспособности состоит в том, что она позволяет переосмыслить роль умственной недееспособности в уголовном праве, включая вменение, обвинение и процессуальную роль, а также оправдание. Эта реконструкция вводит концептуальные инструменты, такие как доктрины оправдания и не оправдания умственной неспособности, которые я использую на протяжении всей этой книги. Кроме того, эта глава показывает, что объем этой книги сам по себе является аргументом в пользу размещения определенных юридических доктрин, имеющих общие определенные формальные черты, на почве умственной отсталости.

Проведя рассуждения о масштабах территории умственной отсталости, в главе 3 я перехожу к анализу самой местности. В этой главе представлен аргумент, который дает название книге, аргумент, который является результатом моего тщательного изучения доктрин и практик, составляющих область умственной отсталости. В этой главе я расширяю научные рамки за пределы правовых доктрин, чтобы охватить (стр.13) сопутствующая юридическая практика в отношении доказательств и доказательств, позволяющая мне исследовать глубинные черты психической недееспособности.Здесь под ярлыком «явное безумие» я имею в виду особый характер «безумия» в точке пересечения с преступностью. Я утверждаю, что «безумие» имеет две формальные особенности: одну онтологическую (посредством которой оно конструируется как диспозициональное) и одно эпистемологическое (посредством чего оно конструируется как «читаемое»). В совокупности эти особенности составляют топографию местности для людей с умственной отсталостью. Как я подробно обсуждаю в этой главе, как « диспозициональное », « безумие » рассматривается как существующее и очевидное в поведении, выходящем за пределы внешнего компонента уголовного преступления, и, как « читаемое », « безумие » может быть « прочитано » поведение разных участников уголовного судопроизводства.Чтобы уловить этот двойной аспект «безумия» для целей уголовного права, я использую прилагательное «манифест».

Вооруженный необходимыми концептуальными инструментами и оценив сферу умственной отсталости в целом, я перехожу к тщательному социально-историческому исследованию каждой из доктрин умственной отсталости. Эта часть книги разделена на две части. В Части II я исследую закон о непригодности к суду и младенчестве, а также закон, касающийся оправдывающего «безумие» (теперь обозначенного доктринами безумия и автоматизма).Эти доктрины собраны вместе в этой части книги на том основании, что они касаются либо фундаментальной проблемы предмета уголовного права и процесса, с одной стороны, либо парадигматической доктрины умственной отсталости, безумия, с другой.

В главе 4 я сопоставляю две доктрины умственной отсталости — непригодность к суду и младенчество — которые внешне совершенно не похожи, но которые определяют посредством процесса исключения тех, кто может быть подвергнут уголовному процессу и санкциям.Хотя младенчество обычно не включается в исследования умственной отсталости в уголовном праве, на мой взгляд, его исторические, концептуальные и процессуальные особенности делают его правильным включением. Я показываю, что младенчество и непригодность к суду развивались по траектории формализации. В этой главе я предполагаю, что формализация была сформирована глубокой динамикой включения — в результате чего рамки этих доктрин умственной отсталости были очерчены широко — но в последнее время также стали структурироваться динамикой исключения, посредством чего объем доктрины более ограничены.Как я обсуждаю в этой главе, изменение динамики, структурирующей сам процесс формализации, отражает изменение озабоченности такими вопросами, как опасность. В результате этих меняющихся опасений в нынешнюю эпоху формализация этих доктрин умственной отсталости теперь структурирована этими двумя динамиками включения и исключения.

В главах 5 и 6 я исследую безумие и автоматизм, которые теперь являются двумя отдельными оправдательными доктринами. Я исследую безумие и автоматизм бок о бок, чтобы показать их взаимозависимое развитие в уголовном праве.В главе 5 я сосредотачиваюсь на материальном законе безумия и автоматизма. Здесь я предполагаю, что, когда расплывчатое, широкое и частично морализированное понятие недееспособности, определяемое в основном внеправовыми нормами, служило основанием для оправдания, претензии, выходящие теперь за рамки безумия и автоматизма, были приспособлены к неформальному безумию. доктрины и гибкого уголовного процесса. Однако постепенно, когда умственная отсталость стала предметом экспертных медицинских знаний, произошла перемена. (п.14) это имело место не только в уголовном праве, но и в рамках уголовного права — это широкое понятие недееспособности окостенело в более узкое понятие инвалидности, открывая более ограниченный подход к безумию. Именно в этом контексте во второй половине двадцатого века возникла доктрина дискретного автоматизма.

В главе 6 я перехожу от материального права безумия и автоматизма к правилам и практике доказательства и доказательства. Эта глава представляет собой эпистемологический аналог обсуждения в предыдущей главе.Здесь я анализирую, как регулируются иски о невиновности в умственной недееспособности. Правила доказывания и процедуры, относящиеся к автоматизму, можно отличить от правил, относящихся к безумию, и это приносит пользу каждому. В этой главе отмечены два основных момента. Первая из них заключается в том, что более чем один тип знаний используется в доказательной практике, связанной с оправдательной неспособностью. Как экспертные, так и специализированные знания о «безумии», а также неспециализированные или непрофессиональные знания важны для понимания того, как иски о невиновности рассматриваются в уголовном праве.Второй важный момент заключается в том, что правила доказательства и доказательства, применимые к безумию и автоматизму, отражают различные эпохи, в которых они формализовались из неформальных практик. Как я подробно обсуждаю, в то время как правила, относящиеся к безумию, кристаллизовались в эпоху « реконструктивного » уголовного процесса, появление доктрины дискретного автоматизма во второй половине двадцатого века совпадает с версией состязательного уголовного процесса, посвященного надлежащая правовая процедура и эффективное рассмотрение уголовных дел.

Главы 7, 8 и 9 составляют третью и последнюю часть этой книги. Здесь, в Части III, я исследую конкретные компоненты ландшафта умственной неспособности. В первой главе этой части, главы 7, я исследую закон о правонарушениях в состоянии опьянения, согласно которому нетрудоспособность в результате отравления алкоголем или наркотиками может служить основанием для вмененной уголовной ответственности. ²⁵ Первый из двух основных аргументов, приведенных в этой главе, заключается в том, что, хотя технические и сложные правила, по-видимому, преобладают, практика уголовного права, касающаяся правонарушений в состоянии опьянения, по-прежнему зависит от знаний об интоксикации непрофессионалами или неспециалистами.Этот тип знаний играет важную роль в уголовно-правовой практике, касающейся правонарушений в состоянии опьянения, в нынешнюю эпоху — в целом, чтобы блокировать определенные споры о том, что известно и что неизвестно об интоксикации. Второй из двух основных аргументов, выдвинутых в этой главе, касается значения преступления в состоянии опьянения в уголовном праве. Я предполагаю, что в законе о правонарушении в состоянии алкогольного опьянения интоксикация одновременно конструируется как оправдывающая ненормальность и морально преступное поведение — два набора значений, которые находятся в прекрасном балансе в законе и процессе.

В главе 8 поднимается вопрос о взаимосвязи между полом, «безумием» и преступлением посредством изучения конкретного случая доктрины детоубийства. В целом, я предполагаю, что плотная сеть значений о взаимосвязи между (стр.15) пол, « безумие » и преступление дошли до нынешней эры, что широко считается своеобразной или странной правовой доктриной, позволяя женщинам, которые полагаются на детоубийство, перемещаться между категориями преступления и защиты, или, точнее, между обвинением и заявление (и это означает, что сама доктрина наиболее точно понимается как частично оправдывающая и частично оправдывающая).Согласно моему анализу, особый социальный тип — инфантицидная женщина — стал определять юридический вопрос об уголовной ответственности подсудимого, а акт детоубийства стал рассматриваться как проявление отклонения от нормы для целей уголовного права. В нынешнюю эпоху доктрина детоубийства поддерживается неспециалистами или неспециалистами о взаимосвязи пола, деторождения и «безумия», что чрезмерно определяет правовую оценку инфантицидных женщин и их действий в уголовном праве.

В последней главе книги, главе 9, я исследую доктрину ограниченной ответственности. Как я предсказываю в главе 2, полезные идеи можно получить, рассматривая уменьшенную ответственность как лицо Януса, как частично оправдывающее, так и частично обвиняющее. В главе 9 я снова поднимаю этот вопрос с целью изучить, какого рода различия закодированы в доктрине ограниченной ответственности, или, говоря другими словами, исследовать, какие различия дает уменьшение ответственности тому, кто ее поднимает.Опираясь на свою оценку развития доктрины ограниченной ответственности, которая зародилась в Шотландии девятнадцатого века, я доказываю в этой главе, что различие, закодированное в ограниченной ответственности, целесообразно концептуализировать как единственное, а не как единое целое. степени.

Примечания:

( ¹ ) См. Доклад Королевской комиссии Соединенного Королевства по смертной казни за 1949–1953 годы (Cmd 8932, 1953), п. 212.

( ² ) С точки зрения медицинского языка термин «умственная недееспособность» включает психическое расстройство, психическое заболевание, умственную отсталость и физические расстройства, которые влияют на умственное функционирование. Для обсуждения значения некоторых из этих терминов см. Соединенное Королевство Отчет Комитета по психически ненормальным преступникам (Cmnd 6244, 1975) («Отчет Батлера») п. 1.12. Примеры физических заболеваний, которые влияют на умственное функционирование, включают гипергликемию ( R v Hennessy [1989] 1 WLR 287) и психомоторную эпилепсию (упоминается в деле Bratty v General Attorney-General for Northern Ireland [1963] AC 386, 403 ).

( ³ ) Я использую термин «психическое знание» вслед за Николасом Роузом. Для дальнейшего обсуждения см. N Rose Inventing Our Self: Psychology, Power and Personality (Cambridge: CUP, 1996).

( ⁴ ) Энтони Дафф утверждает, что психическое расстройство лучше всего понимать в терминах «нарушения способности к рациональному мышлению, эмоциям и действиям, которые составляют ответственный орган»: см. RA Duff : Ответ на преступление: ответственность и ответственность в Уголовном кодексе (Oxford: Харт, 2007) 286.См. Также V Tadros Уголовная ответственность (Oxford: OUP, 2005).

( ⁵ ) В качестве философских исследований см., Например, Tadros Criminal Responsibility and J Horder Excusing Crime (Oxford: OUP, 2004). В качестве доктринальных исследований см., Например, Р. Д. Маккей Защита психических заболеваний в уголовном законе (Oxford: Clarendon Press, 1995).

( ⁶ ) См., Например, L Farmer Уголовное право, традиции и правопорядок: преступление и гений шотландцев. Закон 1747 по настоящее время (Кембридж: CUP, 1997); Н. Лейси, «Ответственность и современность в уголовном праве» (2001) 9 (3) , Журнал политической философии, 249; и Норри Преступление, причина и история: критическое введение в уголовное право (Лондон: Баттервортс, 2001).О поздней современности см., Например, D. Garland Культура контроля: преступность и социальный порядок в современном обществе (Oxford: OUP, 2002) и A Giddens Современность и самоидентификация: Я и общество в эпоху позднего модерна (Стэнфорд: издательство Стэнфордского университета, 1991).

( ⁷ ) См. Норри Преступление, причина и история 176.

( ⁸ ) Ярким примером этого типа стипендий является Х. Л. Харт Наказание и ответственность: Очерки философии права (с введением Джона Гарднера) (Oxford: OUP, 2008).

( ⁹ ) Фермер Уголовное право, традиции и правопорядок 181. По словам Никола Лейси, считается, что условия уголовной ответственности «основаны на фундаментальных аспектах человеческого фактора ». См. Лейси «Ответственность и современность в уголовном праве» 255.

( ¹⁰ ) Заметным исключением является R A Duff Trials and Punishments (Cambridge: CUP, 1986), в котором содержится подробное и убедительное обсуждение непригодности к суду.См. Также Дафф и др. Судебное разбирательство (Том 3): К нормативной теории уголовного процесса (Oxford: Hart, 2007) 179–81.

( ¹¹ ) Эта классификация защит фигурирует в академических монографиях по уголовному праву: см. Mackay Mental Condition Defenses и N Walker Crime and Insanity in England (Vol. 1: The Historical Perspective) (Edinburgh: Edinburgh University Press, 1968).

( ¹² ) В своей основополагающей работе в этой области Р. Д. Маккей не пытается объяснить включение этих тем: см. Mackay Mental Condition Defenses .

( ¹³ ) Примеры в этой категории включают M J Wiener Reconstructing the Criminal: Culture, Law and Policy in England, 1830–1914 (Кембридж: CUP, 1990); KJM Smith Адвокаты, законодатели и теоретики: изменения в английской уголовной юриспруденции 1800–1957 (Oxford: Clarendon Press, 1998) и Д. Рабин Личность, преступность и юридическая ответственность в Англии восемнадцатого века (Нью-Йорк: Palgrave Macmillan, 2004) .

( ¹⁴ ) Примеры включают JP Eigen «Свидетели безумия: безумие и безумные врачи в английском суде» (New Haven: Yale University Press, 1995) и Бессознательное преступление: психическое отсутствие и уголовная ответственность в викторианском Лондоне (Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2003). ).

( ¹⁵ ) Согласно этому подходу, в конкретном временном и пространственном контексте может иметь значение колониальный контекст уголовного правосудия.В качестве примера исследования действия уголовного права в колониальном контексте см. MJ Wiener «Уголовное право на линии разлома имперской власти: судебные процессы по делам об убийствах в Британской Индии» в MD Dubber and L Farmer (eds) Modern Истории преступлений и наказаний (2007) 252.

( ¹⁶ ) См. Н. Лейси «Философия, история и теория уголовного права» (1998) 1 Buffalo Criminal Law Review 295, 311 и Н. Лейси «Философские основы общего права: социальное, а не метафизическое» в J Horder (ed) Oxford Essays в области юриспруденции (Оксфорд: ОУП, 2001) 17, 19.

( ¹⁷ ) М. Д. Дуббер «Исторический анализ права» (1998) 16 (1) Law and History Review 159, 160–2. См. Также Даббер и Фармер «Введение: историческая история уголовного права» 1.

( ¹⁸ ) См. Н. Лейси «Пространство, время и функции: пересекающиеся принципы ответственности в сфере уголовного правосудия» (2007) 1 (2) Уголовное право и философия 233 и «Историзация криминализации: концептуальные и эмпирические вопросы» (2009) 72 ( 6) Modern Law Review 936.См. Также М. Д. Дуббер и Л. Фармер «Введение: исторически сложившееся уголовное право» в М. Д. Дуббер и Л. Фармер (ред.) Modern History of Crime and Punishment (Беркли: Stanford University Press, 2007) 1.

( ¹⁹ ) См. Н. Лейси «В поисках ответственного субъекта: история, философия и социальные науки в теории уголовного права» (2001) 64 (3) Modern Law Review 350, 357.

( ²⁰ ) См. Л. Фармер «Одержимость определением: природа преступления и критическая правовая теория» (1996) 5 Социальные и правовые исследования 57.

( ²¹ ) OBP доступны на 〈http://www.oldbaileyonline.org〉 (последний доступ 30 ноября 2011 г.). OBP — это выборка из более крупного собрания исследований, обычно известных как Old Bailey Sessions Papers , которые не были оцифрованы.

( ²² ) См. JH Langbein Истоки судебного разбирательства по уголовному делу против противников (Oxford: OUP, 2003) 14–15, 97–102.

( ²³ ) См. В целом Eigen Witnessing Insanity 7s – 8; Langbein Истоки судебного разбирательства по уголовному делу против противников 180–90 в отношении Old Bailey Sessions Papers . Записи Олд-Бейли изначально предназначались для популярной, а не юридической аудитории, и это означало, что судебные разбирательства не всегда регистрировались подробно. В результате записи были сосредоточены на обстоятельствах преступления и его раскрытии, а не на судебных решениях, уголовном процессе или доказательствах.Кроме того, поскольку Олд-Бейли рассматривал дела, связанные с правонарушениями, имевшими место в Лондоне и его окрестностях, OBP искажают картину уголовного процесса, которую они представляют в отношении столицы, влияя на тип преследуемых преступлений, а также их количество в записи. Наконец, в записях Олд-Бейли содержатся сжатые данные о некоторых из записанных ими испытаний, и невозможно узнать, что было удалено и почему. Джон Лэнгбейн заключает, что эти особенности записей означают, что, хотя отрицательные выводы из них опасны, положительные выводы безопасны, потому что изготовление или изобретение контента было маловероятным: Langbein The Origins of the Adversary Criminal Trial 185.

( ²⁴ ) См., Например, Лейси «В поисках ответственного субъекта»; Смит Юристы, законодатели и теоретики .

( ²⁵ ) По этой причине добровольное опьянение называют «доктриной вменения». Пол Робинсон утверждает, что доктрины вменения вменяют отсутствующие элементы правонарушения, обеспечивая «альтернативные средства привлечения ответчика к ответственности, как если бы требуемые элементы были удовлетворены»: см. П. Робинсон, Структура и функции в уголовном праве (Oxford: Clarendon Press, 1997). 67.См. Далее мою главу 2.

Алкогольное опьянение, но не похмелье, по-разному ухудшает обучение и автоматизацию сложных последовательностей двигательных реакций.

1.

Всемирная организация здравоохранения. Отчет о глобальном статусе алкоголя и здоровья, 2018 г. https://apps.who.int/iris/handle/10665/274603. Лицензия: CC BY-NC-SA 3.0 IGO (Всемирная организация здравоохранения, 2018).

2.

Национальный институт злоупотребления алкоголем и алкоголизма. Совет NIAAA одобрил определение алкогольного опьянения .https://pubs.niaaa.nih.gov/publications/Newsletter/winter2004/Newsletter_Number3.pdf. (Управление исследовательского перевода и коммуникаций, NIAAA, NIH, DHHS, 2004 г.).

3.

ESPAD Group. Отчет ESPAD 2019: результаты проекта исследования европейских школ по алкоголю и другим наркотикам. https://doi.org/10.2810/877033 (Совместные публикации EMCDDA, Бюро публикаций Европейского Союза, Люксембург, 2020 г.).

4.

Девенни, Л. Э., Койл, К. Б. и Верстер, Дж. К.Память и внимание во время алкогольного похмелья. Hum. Psychopharmacol. Clin. Exp. https://doi.org/10.1002/hup.2701 (2019).

Артикул Google ученый

5.

Филд, М., Вайерс, Р. У., Кристиансен, П., Филмор, М. Т. и Верстер, Дж. С. Острое воздействие алкоголя на тормозящий контроль и скрытое познание: последствия для потери контроля над употреблением алкоголя. Алкоголь. Clin. Exp. Res. 34 , 1346–1352 (2010).

CAS PubMed PubMed Central Google ученый

6.

Gunn, C., Mackus, M., Griffin, C., Munafò, M. R. & Adams, S. Систематический обзор влияния тяжелого употребления алкоголя на когнитивные способности на следующий день. Наркоман. Abingdon Engl. 113 , 2182–2193 (2018).

Артикул Google ученый

7.

МакКинни, А., Койл, К.И Верстер, Дж. Прямое сравнение когнитивных эффектов острого алкоголя с утренним после обычного ночного приема алкоголя. Hum. Psychopharmacol. 27 , 295–304 (2012).

CAS PubMed Статья Google ученый

8.

Наранхо, К. А. и Бремнер, К. Э. Поведенческие корреляты алкогольного опьянения. Наркоман. Abingdon Engl. 88 , 25–35 (1993).

CAS Статья Google ученый

9.

Петерсон, Дж. Б., Ротфляйш, Дж., Зелазо, П. Д. и Пил, Р. О. Острая алкогольная интоксикация и когнитивные функции. J. Stud. Алкоголь 51 , 114–122 (1990).

CAS PubMed Статья Google ученый

10.

Стивенс Р., Линг Дж., Хеффернан Т. М., Хизер Н. и Джонс К. Обзор * Обзор литературы по когнитивным эффектам алкогольного похмелья. Алкоголь Спирт 43 , 163–170 (2008).

PubMed Статья Google ученый

11.

Ван Скик, К. Э., Гудлетт, К. и Мэтьюз, Д. Б. Острый алкоголь и когнитивные способности: вспомнить, что заставляет нас забыть. Алкоголь 79 , 105–125 (2019).

PubMed Статья CAS Google ученый

12.

Цинк, Н., Бенсманн, В., Бесте, К. & Сток, А.-К. Алкогольное похмелье увеличивает конфликтную нагрузку за счет более быстрой обработки подсознательной информации. Фронт. Гм. Neurosci. 12 , 316 (2018).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

13.

Chmielewski, W. X., Zink, N., Chmielewski, K. Y., Beste, C. & Stock, A.-K. Как алкогольное опьянение в высоких дозах влияет на взаимодействие автоматических и контролируемых процессов. Наркоман. Биол. 25 , e12700 (2020).

PubMed Статья Google ученый

14.

Heinz, A. et ​​al. Консорциум исследований наркозависимости: потеря и восстановление контроля над потреблением наркотиков (ReCoDe) — от траекторий к механизмам и вмешательствам. Наркоман. Биол. 25 , e12866 (2020).

PubMed Google ученый

15.

Stock, A.-K., Bensmann, W., Zink, N., Münchau, A. & Beste, C. Автоматические аспекты выбора ответа остаются неизменными при отравлении высокими дозами алкоголя. Наркоман. Биол. 26 , e12852. https://doi.org/10.1111/adb.12852 (2019).

CAS Статья PubMed Google ученый

16.

Stock, A.-K., Riegler, L., Chmielewski, W. X. & Beste, C. Парадоксальные эффекты запоя на процессы торможения реакции в зависимости от умственной нагрузки. Arch. Toxicol. 90 , 1429–1436 (2016).

CAS PubMed Статья Google ученый

17.

Stock, A.-K., Schulz, T., Lenhardt, M., Blaszkewicz, M. & Beste, C. Интоксикация алкоголем высокими дозами по-разному модулирует когнитивные подпроцессы, участвующие в ингибировании ответа. Наркоман. Биол. 21 , 136–145 (2016).

CAS PubMed Статья Google ученый

18.

Филд, М., Шенмейкерс, Т. и Вайерс, Р. В. Когнитивные процессы при алкогольных перееданиях: обзор и программа исследований. Curr.Злоупотребление наркотиками Rev. 1 , 263–279 (2008).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

19.

Сток, А.-К. Лай не на то дерево: почему и как нам, возможно, придется пересмотреть терапию алкогольной зависимости. Фронт. Psychol. 8 , 884 (2017).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

20.

Кортни, К.E. & Polich, J. Пьянство у молодых людей: данные, определения и детерминанты. Psychol. Бык. 135 , 142–156 (2009).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

21.

Knight, J. R. et ​​al. Злоупотребление алкоголем и зависимость среди студентов колледжей США. J. Stud. Алкоголь 63 , 263–270 (2002).

PubMed Статья Google ученый

22.

Монтгомери, К., Фиск, Дж. Э., Мерфи, П. Н., Риланд, И. и Хилтон, Дж. Влияние чрезмерного употребления алкоголя в обществе на управляющую функцию: систематический обзор и метааналитическое исследование существующей литературы и новых эмпирических результатов: Руководство функция и употребление алкоголя. Hum. Psychopharmacol. Clin. Exp. 27 , 187–199 (2012).

Артикул Google ученый

23.

Гольдштейн, Р. З. и Волков, Н. Д. Дисфункция префронтальной коры при зависимости: результаты нейровизуализации и клинические последствия. Нат. Rev. Neurosci. 12 , 652–669 (2011).

CAS PubMed PubMed Central Статья Google ученый

24.

Эверитт, Б. Дж. И Роббинс, Т. В. Наркомания: преобразование действий в привычки до принуждения десять лет спустя. Annu. Rev. Psychol. 67 , 23–50 (2016).

PubMed Статья Google ученый

25.

Верстер, Дж. К., Шоли, А., Ван де Лоо, А. Дж. А. Э., Бенсон, С. и Сток, А.-К. Обновление определения алкогольного похмелья. J. Clin. Med. 9 , 823 (2020).

PubMed Central Статья PubMed Google ученый

26.

Opitz, A., Hubert, J., Beste, C. & Stock, A.-K. Алкогольное похмелье немного ухудшает выбор ответа, но не тормозит его. J. Clin. Med. 8 , 1317 (2019).

PubMed Central Статья PubMed Google ученый

27.

Stock, A.-K., Hoffmann, S. & Beste, C. Влияние запоя и похмелья на подпроцессы выбора ответа — исследование с использованием ЭЭГ и моделирования дрейфовой диффузии. Наркоман. Биол. 22 , 1355–1365 (2017).

PubMed Статья Google ученый

28.

Berghäuser, J. et ​​al. Алкогольное похмелье не влияет на применение стратегий обучения на основе моделей и без моделей. J. Clin. Med. 9 , 1453 (2020).

PubMed Central Статья PubMed Google ученый

29.

Девенни, Л. Э., Койл, К. Б. и Верстер, Дж. С. Когнитивные способности и настроение после ночной пьянки: натуралистическое исследование алкогольного похмелья на выборке, не являющейся студентом. Наркоман.Behav. Отчетность 10 , 100197 (2019).

PubMed PubMed Central Google ученый

30.

Ганн, К., Фэйрчайлд, Г., Верстер, Дж. К. и Адамс, С. Влияние алкогольного похмелья на исполнительные функции. J. Clin. Med. 9 , 1148 (2020).

CAS PubMed Central Статья PubMed Google ученый

31.

Хеффернан, Т., Сэмюэлс, А., Гамильтон, К. и МакГрат-Брукс, М. Алкогольное похмелье пагубно сказывается как на исполнительной функции, так и на предполагаемой памяти. Фронт. Психиатрия 10 , 282 (2019).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

32.

Линг, Дж., Стивенс, Р. и Хеффернан, М. Когнитивные и психомоторные функции во время алкогольного похмелья. Curr. Злоупотребление наркотиками Rev. 3 , 80–87 (2010).

PubMed Статья Google ученый

33.

Scholey, A. et ​​al. Влияние алкогольного похмелья на когнитивные способности: результаты полевого и интернет-исследования со смешанной методологией. J. Clin. Med. 8 , 440 (2019).

PubMed Central Статья PubMed Google ученый

34.

Dezfouli, A. & Balleine, B. W. Действия, последовательность действий и привычки: свидетельства того, что целенаправленный и привычный контроль действий организован иерархически. PLoS Comput. Биол. 9 , e1003364 (2013).

ADS PubMed PubMed Central Статья CAS Google ученый

35.

Gillan, C. M. et ​​al. Нарушение баланса между целенаправленным поведением и обучением привычкам при обсессивно-компульсивном расстройстве. Am. J. Psychiatry 168 , 718–726 (2011).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

36.

Sjoerds, Z. et ​​al. Поведенческие и нейровизуализационные доказательства чрезмерной зависимости от обучения привычкам у пациентов с алкогольной зависимостью. Пер. Психиатрия 3 , e337 – e337 (2013).

CAS PubMed PubMed Central Статья Google ученый

37.

Wiers, R. W., Eberl, C., Rinck, M., Becker, E. S. & Lindenmeyer, J. Переподготовка автоматических действий изменяет предвзятость пациентов-алкоголиков в отношении алкоголя и улучшает результаты лечения. Psychol. Sci. 22 , 490–497 (2011).

PubMed Статья Google ученый

38.

Гоуин, Дж. Л., Слоан, М. Э., Стангл, Б. Л., Ватсалья, В. и Рамчандани, В. А. Уязвимость к расстройству, вызванному употреблением алкоголя, и уровень потребления алкоголя. Am. J. Psychiatry 174 , 1094–1101 (2017).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

39.

Heinz, A. et ​​al. Зависимость как усвоенные модели поведения. J. Clin. Med. 8 , 1086 (2019).

CAS PubMed Central Статья Google ученый

40.

Desrochers, T. M. и McKim, T.H. Что такое последовательность? Нейронные механизмы восприятия, моторики и последовательности задач у разных видов и их взаимодействие с зависимостью. Oxf. Res. Энцикл. Neurosci. https: // doi.org / 10.1093 / acrefore / 97801

086.013.289 (2019).

Артикул Google ученый

41.

Huys, Q.J. M. et ​​al. дерева бонсай в вашей голове: как система Павлова формирует целенаправленный выбор путем обрезки деревьев решений. PLoS Comput. Биол. 8 , e1002410 (2012).

MathSciNet CAS PubMed PubMed Central Статья Google ученый

42.

Отто А. Р., Гершман С. Дж., Маркман А. Б. и Доу Н. Д. Проклятие планирования: разделение нескольких систем обучения с подкреплением путем налогообложения центрального исполнительного органа. Psychol. Sci. 24 , 751–761 (2013).

PubMed Статья Google ученый

43.

де Вит, С. и Дикинсон, А. Ассоциативные теории целенаправленного поведения: пример трансляционных моделей между животными и людьми. Psychol.Res. 73 , 463–476 (2009).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

44.

МакКим, Т. Х., Шнитко, Т. А., Робинсон, Д. Л., Боеттигер, К. А. Трансляционные исследования привычек и алкоголя. Curr. Наркоман. Отчет 3 , 37–49 (2016).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

45.

Инь, Х. Х. и Ноултон, Б. Дж. Роль базальных ганглиев в формировании привычки. Нат. Rev. Neurosci. 7 , 464–476 (2006).

CAS PubMed Статья Google ученый

46.

Баркер, Дж. М. и Тейлор, Дж. Р. Привычное стремление к алкоголю: моделирование перехода от случайного употребления алкоголя к зависимости. Neurosci. Biobehav. Ред. 47 , 281–294 (2014).

CAS PubMed Статья Google ученый

47.

Хоффман, Л. и Никсон, С. Дж. Алкоголь не всегда нарушает когнитивные функции: изучение умеренных доз у молодых людей. J. Stud. Алкогольные препараты 76 , 952–956 (2015).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

48.

Верстер, Дж. К., ван де Лоо, А. Дж. А. Э., Бенсон, С., Шоли, А. и Сток, А.-К. Оценка общей тяжести похмелья. J. Clin. Med. 9 , 786 (2020).

PubMed Central Статья PubMed Google ученый

49.

Opitz, A., Beste, C. & Stock, A.-K. Алкогольное похмелье по-разному модулирует обработку релевантной и нерелевантной информации. J. Clin. Med. 9 , 778 (2020).

PubMed Central Статья PubMed Google ученый

50.

Scholey, A., Ayre, E., Stock, A.-К., Верстер, Дж. К. и Бенсон, С. Влияние быстрого восстановления на тяжесть алкогольного похмелья: двойное слепое плацебо-контролируемое рандомизированное сбалансированное перекрестное исследование. J. Clin. Med. 9 , 2175 (2020).

CAS PubMed Central Статья PubMed Google ученый

51.

Verster, J. C. et ​​al. Влияние настроения и субъективного опьянения на тяжесть похмелья. J. Clin. Med. 9 , 2462 (2020).

PubMed Central Статья PubMed Google ученый

52.

Verster, J. C. et ​​al. Связь между частотой алкогольного похмелья и тяжестью: доказательства обратной толерантности ?. J. Clin. Med. 8 , 1520 (2019).

PubMed Central Статья PubMed Google ученый

53.

Benson, S. et ​​al. Алкогольное похмелье и многозадачность: влияние на настроение, когнитивные способности, реакцию на стресс и предполагаемое усилие. J. Clin. Med. 9 , 1154 (2020).

PubMed Central Статья PubMed Google ученый

54.

Ганн, К., Фэйрчайлд, Г., Верстер, Дж. К. и Адамс, С. Влияет ли алкогольное похмелье на способность регуляции эмоций? Доказательства натуралистического перекрестного дизайна исследования. Алкоголь Спирт. Oxf. Oxfs. https://doi.org/10.1093/alcalc/agaa123 (2020).

Артикул Google ученый

55.

Masson, M. E. J. Учебное пособие по практической байесовской альтернативе проверке значимости нулевой гипотезы. Behav. Res. Методы 43 , 679–690 (2011).

ADS PubMed Статья Google ученый

56.

Рафтери, А.E. Выбор байесовской модели в социальных исследованиях. Sociol. Методол. 25 , 111 (1995).

Артикул Google ученый

57.

Obst, E. et ​​al. Решения в состоянии алкогольного опьянения: Алкоголь смещает выбор от привычного к целенаправленному контролю у подростков из группы среднего риска. J. Psychopharmacol. (Oxf.) 32 , 855–866 (2018).

Артикул Google ученый

58.

Чан, Дж. С. Ю., Джин, Ю., Ло, Ю. и Ян, Дж. Х. Дисфункциональные подготовительные процессы у пьющих, употребляющих алкоголь в опасных условиях: исследование ERP. Алкоголь Файтев. N 77 , 71–77 (2019).

Артикул Google ученый

59.

Duka, T., Weissenborn, R. & Dienes, Z. Влияние алкоголя на состояние воспоминаний, узнаваемость и осознание воспоминаний. Психофармакология 153 , 295–306 (2001).

CAS PubMed Статья Google ученый

60.

Рэй, С., Мун, Э.-Й., Бакман, Дж. Ф., Удо, Т. и Бейтс, М. Э. Память на эмоциональные образы во время острой алкогольной интоксикации. J. Stud. Алкогольные препараты 73 , 718–725 (2012).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

61.

Benedek, M. & Zöhrer, L.Творчество на кране 2: Исследование дозового воздействия алкоголя на когнитивный контроль и творческое познание. Сознательное. Cogn. 83 , 102972 (2020).

PubMed Статья Google ученый

62.

Киршнер Т. Р. и Сайетт М. А. Влияние алкоголя на контролируемые и автоматические процессы памяти. Exp. Clin. Psychopharmacol. 11 , 167–175 (2003).

CAS PubMed Статья Google ученый

63.

Рэй, С. и Бейтс, М. Э. Острое воздействие алкоголя на восприятие повторения и память распознавания слов с эквивалентными сигналами памяти. Brain Cogn. 60 , 118–127 (2006).

PubMed Статья Google ученый

64.

Virag, M. et ​​al. Конкуренция между функциями лобных долей и неявным обучением последовательности: данные о долгосрочном воздействии алкоголя. Exp. Brain Res. 233 , 2081–2089 (2015).

PubMed Статья Google ученый

65.

Ван Тилборг, И. А. Д. А., Кессельс, Р. П. К., Круайт, П., Вестер, А. Дж. И Хулстейн, В. Пространственное и непространственное имплицитное моторное обучение при амнезии Корсакова: доказательства выборочного дефицита. Exp. Brain Res. 214 , 427–435 (2011).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

66.

Верстер, Дж. К., ван Дуин, Д., Фолькертс, Э. Р., Шрейдер, А. Х. С. М. Л. и Вербатен, М. Н. Алкогольное похмелье влияет на функционирование памяти и бдительность после вечернего запоя. Нейропсихофармакология 28 , 740–746 (2003).

CAS PubMed Статья Google ученый

67.

МакКинни, А. и Койл, К. Влияние обычного ночного пьянства на память и психомоторные характеристики на следующий день. Алкоголь Спирт. Oxf. Oxfs. 39 , 509–513 (2004).

Артикул Google ученый

68.

Девенни, Л. Э., Койл, К. Б. и Верстер, Дж. С. Влияние ожидания на когнитивные способности во время алкогольного похмелья. BMC Res. Примечания 11 , 730 (2018).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

69.

van Lawick van Pabst, A. E., Devenney, L. E. и Verster, J. C. Половые различия в наличии и тяжести симптомов алкогольного похмелья. J. Clin. Med. 8 , 867 (2019).

PubMed Central Статья CAS PubMed Google ученый

70.

Хаут, Дж. С., Беквит, Б. Э., Петрос, Т. В. и Рассел, С. Гендерные различия в восстановлении долговременной памяти после острой интоксикации этанолом. Physiol. Behav. 45 , 1161–1165 (1989).

CAS PubMed Статья Google ученый

71.

Nederkoorn, C., Baltus, M., Guerrieri, R. & Wiers, R. W. Пьянство связано с недостаточным подавлением реакции у женщин, но не у мужчин. Pharmacol. Biochem. Behav. 93 , 331–336 (2009).

CAS PubMed Статья Google ученый

72.

Таунсенд, Дж. М. и Дука, Т. Выпивка, когнитивные способности и настроение среди молодых пьющих молодых людей. Алкоголь. Clin. Exp. Res. 29 , 317–325 (2005).

PubMed Статья Google ученый

73.

Филмор, М. Т. и Уифер, Дж. Алкогольное нарушение поведения у мужчин и женщин. Наркомания 99 , 1237–1246 (2004).

PubMed Статья Google ученый

74.

Baraona, E. et ​​al. Гендерные различия в фармакокинетике алкоголя. Алкоголь. Clin. Exp. Res. 25 , 502–507 (2001).

CAS PubMed Статья Google ученый

75.

Frezza, M. et ​​al. Высокий уровень алкоголя в крови у женщин. N. Engl. J. Med. 322 , 95–99 (1990).

CAS PubMed Статья Google ученый

76.

Эрол А. и Карпяк В. М. Половые и гендерные различия в употреблении алкоголя и их последствия: современные знания и соображения будущих исследований. Зависимость от наркотиков и алкоголя. 156 , 1–13 (2015).

PubMed Статья Google ученый

77.

Huntley, G. et ​​al. Исследование связи похмелья с возрастом и употреблением алкоголя на уровне событий. Exp. Clin. Psychopharmacol. 23 , 314–323 (2015).

PubMed PubMed Central Статья Google ученый

78.

Толструп, Дж. С., Стивенс, Р. и Грёнбек, М. Уменьшается ли тяжесть похмелья с возрастом? Обследование распространенности похмелья в разных возрастных группах. Алкоголь. Clin. Exp. Res. 38 , 466–470 (2014).

PubMed Статья Google ученый

79.

Hu, C., Chen, W., Myers, S.J., Yuan, H. & Traynelis, S. F. Варианты GRIN2B человека при нарушениях нервного развития. J. Pharmacol. Sci. 132 , 115–121 (2016).

CAS PubMed PubMed Central Статья Google ученый

80.

Тан, Ю.-П. et ​​al. Генетическое улучшение обучения и памяти у мышей. Nature 401 , 63–69 (1999).

ADS CAS PubMed Статья Google ученый

81.

Lovinger, D., White, G. & Weight, F. Опосредованное рецептором NMDA синаптическое возбуждение, избирательно ингибируемое этанолом в срезе гиппокампа взрослой крысы. J. Neurosci. 10 , 1372–1379 (1990).

CAS PubMed PubMed Central Статья Google ученый

82.

Schummers, J. & Browning, M. D. Доказательства роли ГАМК (A) и NMDA рецепторов в ингибировании этанолом долгосрочной потенциации. Brain Res. Мол. Brain Res. 94 , 9–14 (2001).

CAS PubMed Статья Google ученый

83.

Swartzwelder, H. S., Wilson, W. A. ​​и Tayyeb, M. I. Дифференциальная чувствительность опосредованных рецептором NMDA синаптических потенциалов к этанолу в незрелом и зрелом гиппокампе. Алкоголь. Clin. Exp. Res. 19 , 320–323 (1995).

CAS PubMed Статья Google ученый

84.

Martí-Prats, L. et ​​al. Противоположные двигательные реакции, вызываемые этанолом в задней части ВТА: роль ацетальдегида и неметаболизированной фракции этанола. Нейрофармакология 72 , 204–214 (2013).

PubMed Статья CAS Google ученый

85.

Kolasinski, J. et ​​al. Динамика кортикальной ГАМК в моторном обучении человека. J. Physiol. 597 , 271–282 (2019).

CAS PubMed Статья Google ученый

86.

Стэгг, К. Дж., Бахтиар, В. и Йохансен-Берг, Х. Роль ГАМК в моторном обучении человека. Curr. Биол. 21 , 480–484 (2011).

CAS PubMed PubMed Central Статья Google ученый

87.

Лобо, И. А. и Харрис, Р. А. GABAA рецепторы и алкоголь. Pharmacol.Biochem. Behav. 90 , 90–94 (2008).

CAS PubMed PubMed Central Статья Google ученый

88.

Курияма К., Окума С., Тагучи Дж. И Хашимото Т. Изменения функций церебрального рецепторного комплекса ГАМК / бензодиазепина, вызванные алкоголем, ацетальдегидом и сальсолинолом. Physiol. Behav. 40 , 393–399 (1987).

CAS PubMed Статья Google ученый

89.

Фаул, Ф., Эрдфельдер, Э., Бюхнер, А. и Ланг, А.-Г. Статистический анализ мощности с использованием G * Power 3.1: тесты для корреляционного и регрессионного анализа. Behav. Res. Методы 41 , 1149–1160 (2009).

PubMed Статья Google ученый

90.

Коэн Дж. Статистический анализ мощности для поведенческих наук (Psychology Press, 2009).

MATH Google ученый

91.

Всемирная организация здравоохранения. АУДИТ: Тест на выявление расстройств, связанных с употреблением алкоголя: руководство по использованию в первичной медико-санитарной помощи / Томас Ф. Бабор … [и др.], 2-е изд. https://apps.who.int/iris/handle/10665/67205 (Всемирная организация здравоохранения, 2001 г.).

92.

Bensmann, W., Zink, N., Werner, A., Beste, C. & Stock, A.-K. Острое влияние алкоголя на ингибирование ответа зависит от автоматизации ответа, но не от уровня ГАМК или глутамата в АЦК и полосатом теле. J. Clin.Med. 9 , 481 (2020).

CAS PubMed Central Статья PubMed Google ученый

93.

Бек, А. Т. Инвентарь для измерения депрессии. Arch. Общая психиатрия 4 , 561 (1961).

CAS PubMed Статья Google ученый

94.