Игры с агрессивными детьми: Агрессивный ребенок. Как и во что играть с агрессивным ребенком? -Страничка психолога

Картотека игр с агрессивными детьми

1. Картотека игр с агрессивными детьми

2. Клубочек

• Цель: обучение ребенка одному из
приемов саморегуляции.
• Расшалившемуся ребенку
предлагается смотать в клубочек
яркую пряжу. Размер клубка с каждым
разом может становиться все больше
и больше. Взрослый сообщает, что
этот клубочек не простой, а
волшебный. Как только мальчик или
девочка начинают сматывать его, так
сразу же и успокаиваются

3. «Шум растет»

• Цель: отреагирование агрессии, снятие
напряжения.
• Ведущий говорит: «ребята, мы сегодня
научимся играть в новую игру, где
разговаривать будут ваши щечки и
горлышки. Называется игра «Шум растет».
Представьте, что на свете жил-был
маленький Шумок. Разговаривал он так: «Шш-ш». но Шумок постепенно рос, взрослел
и разговаривал уже по-другому: «Ж-ж-ж!».
наконец, Шумок превратился в настоящий
Шум: «Ж-жжжжж!!!». Давайте все вместе
покажем, как рос Шумок!».

4. Воробьиные драки

• Цель: снятие физической агрессии.
• Дети выбирают себе пару и
«превращаются» в драчливых
«воробьев» (приседают, обхватив
колени руками). «Воробьи» боком
подпрыгивают друг к другу,
толкаются. Кто из детей упадет или
уберет руки со своих колен, тот
выбывает из игры. «Драки»
начинаются и заканчиваются по
сигналу взрослого.

5. Рвакля

• Цель: снятие напряжения,
отреагирование агрессивных
переживаний.
• Ребенок может рвать старую газету,
мять, топтать, делать с ней все, что
захочет, а потом бросать ее в
корзину. Малышу может понравиться
прыгать на куче бумаги – они
отлично пружинят.

6. Минута шалости

• Цель: психологическая разгрузка.
• Ведущий по сигналу (удар в
бубен, свисток, хлопок в ладоши)
предлагает детям пошалить:
каждый делает, что ему хочется –
прыгает, бегает, кувыркается и
т.п. повторный сигнал ведущего
через 1-3 минуты объявляет
конец шалостям.

7. Злые – добрые кошки

Цель: снятие общей агрессии.
Детям предлагается образовать большой круг, в центре
которого, на полу, лежит физкультурный обруч. Это
«волшебный круг», в котором будут совершаться
«превращения». Ребенок входит внутрь обруча и по сигналу
ведущего (хлопок в ладоши, звук колокольчика, кивок головой)
превращается в злую кошку: шипит и царапается. При этом
выходить из «волшебного круга» нельзя. Дети, стоящие вокруг
обруча, хором повторяют: «Сильнее, сильнее, сильнее…», — и
ребенок, изображающий кошку, делает все более активные
«злые» движения. По повторному сигналу ведущего действие
заканчивается, дети разбиваются по парам и опять по сигналу
взрослого превращаются в злых кошек. Если кому-то не
хватило пары, то в игре может участвовать и сам ведущий.
Категорическое правило: не дотрагиваться друг до друга! Если
оно нарушается. Игра мгновенно останавливается, ведущий
показывает пример возможных действий, после чего
продолжает игру. По повторному сигналу «кошки»
останавливаются и могут поменяться парами. На
заключительном этапе игры ведущий предлагает «злым
кошкам» стать добрыми и ласковым. По сигналу дети
«превращаются» в добрых кошек, которые ласкаются друг к
другу.

8. Жужжа

• Цель: снятие общей коллективной агрессии.
• Ведущий выбирает «Жужжу», которая
садится на стул (в домик), остальные дети
начинают дразнить Жужжу, кривляясь перед
ней6
• Жужжа, жужжа, выходи,
• Жужжа, Жужжа, догони!
• «Жужжа» смотрит из окошка своего домика
(со стула), показывает кулаки, топает
ногами от злости, а когда дети заходят на
«волшебную черту», выбегает и ловит детей.
Кого «жужжа» поймала, тот выбывает из
игры (попадает в плен к «Жуже»).

9. Обзывалки

• Цель: знакомство с игровыми приемами,
способствующими разрядке гнева в
приемлемой форме при помощи
вербальных средств.
• Дети передают по кругу мяч, при этом
называя друг друга разными необидными
словами. Это могут быть названия деревьев,
фруктов, грибов, цветов… Каждое
обращение обязательно должно начинаться
со слов «А ты…». Например «А ты
морковка». В заключительном круге
упражнения участники обязательно говорят
своему соседу что-нибудь приятное,
например: «А ты моя радость!».

10. Маленькое привидение

• Цель: обучение детей навыку в приемлемой форме
выплескивать накопившийся у них гнев.
• Ведущий: «Ребята! Сейчас мы с вами будем играть в
маленьких добрых приведений. Нам захотелось
немного похулиганить и слегка напугать друг друга.
По моему хлопку вы будете делать руками вот такое
движение (взрослый приподнимает согнутые в
локтях руки с растопыренными пальцами) и
страшным голосом завывать «У-у-у». если я буду
хлопать тихо, вы будите гудеть тихо, если я буду
хлопать громко, вы будите пугать друг друга
громким голосом. Но помните, что мы добрые
приведения и хотим только слегка пошутить».

11. «Драка»

• Цель: снятие общей коллективной
агрессии
• Педагог: «Давайте попробуем выполнить
упражнение «Драка». Для этого нам
потребуется 2 шарфа, концы которых
завязаны в узлы и свисток. Представьте, вы
поссорились и очень сердиты: брови
сдвинуты, в руках шарф, которым
размахиваете. Вы начинаете драться
шарфами, но только по правилам: бой
начинать и заканчивать только по сигналу
свистка, шарфом не касаться головы и
лица, можно издавать различные «злые»
звуки.

12. Рисуем стихотворение

• Цель: снятие агрессивности, развитие
выразительных движений.
• Педагог предлагает детям инсценировать
стихотворение. Он читает и повторяет,
дети инсценируют.
Есть во дворе у нас мальчик Иван.
Он – ужасный хулиган!
Дразнит кошек и собак,
Не уймется он никак.
Ваня дерется со всеми подряд,
Встрече с ним никто не рад,
Скоро останется Ваня один,
Мы с ним дружить совсем не хотим!

13. Рисуем песком и пластилином

• Цель: снятие агрессивности, мышечного
напряжения в области рук, развитие навыков
саморегуляции, воображения.
• На лист плотного картона нанести контуры
сюжетной картинки: натюрморт, пейзаж.
Предложите ребенку небольшие кусочки
пластилина приклеить к контуру и
закрашивать его, размазывая пластилин как
можно тоньше. Пустые места намазать
клеем и засыпать песком (манной крупой).
Подождать, пока высохнет, раскрасить песок.

14. Делаем сложно панно

• Цель: снятие агрессивности, мышечного
напряжения в области рук, развитие навыков
саморегуляции, воображения.
• На лист плотного картона нанести слой глины
и разровнять ладошками. Пока глина не
высохла, нанести узоры – листья, цветы,
фрукты, животных. Когда глина высохнет,
изображение раскрасить. Фон можно сделать
из манной крупы. Когда краски высохнут,
нанести на незаполненные участки клей и
насыпать крупу. Когда крупа высохнет –

раскрасить.

15. Облака

• Цель: снятие агрессивности,
мышечного напряжения в области рук,
развитие навыков саморегуляции,
воображения.
• На лист бумаги приклеить несколько
кусочков ваты (облака). Под музыку
«Звуки природы. Пение птиц»
пальчиковой краской голубого цвета
раскрасить небо. Покажите детям, как
смешивать синий и белый цвета, чтобы
получился необходимый оттенок
голубого.

16. Голубые цветы

• Цель: снятие агрессивности,
мышечного напряжения в области рук,
развитие навыков саморегуляции,
воображения.
• На листе акварельной бумаги
нарисовать контуры цветов. Скатать
шар из пластилина синего и белого
цвета. Под музыку Л. Бетховена «К
Элизе» отделять небольшие кусочки
и размазывать по изображению
цветов.

17. Бутылочка в подарок

• Цель: снятие агрессивности, мышечного
напряжения в области рук, развитие
навыков саморегуляции, воображения.
• Подготовить нитки мулине, шерстяные
нитки и пластилин синего цвета. Под
музыку «Звуки природы. Морской прибой»
намазать небольшую пластиковую бутылку
клеем. Наклеивать нитки на бутылку,
стараясь оклеить всю. Скатать из
пластилина небольшие шарики.
Прикрепить к бутылке.

18. Тучки

• Цель: снятие агрессивности,
мышечного напряжения в области
рук, развитие навыков
саморегуляции, воображения.
• Из бархатной бумаги синего цвета
вырезать тучи. Под музыку П. И.
Чайковского «времена года» наклеить
тучи на лист акварельной бумаги.
Дождь нарисовать пальчиковыми
красками синего и голубого цвета.

19. Упражнение «Показать когти и зубы»

Цель: работа с агрессией.
Это простое упражнение поможет вам почувствовать себя
сильным, продемонстрировать свою силу тому, кто может
рассчитывать на вашу слабость. Его смысл заключается в
животных жестах и активизации психического значения когтей
и клыков, воздействие на естественные «якоря» самозащиты.
Зубы являются не только инструментом жевания или частью
речевого аппарата, но и несут определенный агрессивный
смысл. Психологические исследования мимики и жестов
обезьян показали, что животный оскал несет еще и функцию
покорности, преданности, что выражается в появлении у
молодых обезьян «улыбки» при глубоком контакте с матерью.
У человека и его ближайших родственников есть примерно 30
совпадающих по смыслу рисунков мимики и жестов. Примите
уверенную позу: на вдохе распрямите плечи, разогните
позвоночник, одновременно поднимая кисти рук к плечам и
растягивая углы рта. Выдыхая, имитируйте рычание (покажите
зубы), раскройте ладони и согните пальцы рук (покажите
когти). Почувствуйте напряжение мышц в своем теле. На вдохе
вернитесь в исходное положение, запоминая ощущения тела.
На следующем выдохе сознательно расслабьте те мышцы,
которые были задействованы в упражнении.

20. Упражнение «Танец змей»

• Упражнение направлено на работу c зажимами в
теле, связанными с подавлением агрессии.
Участники находятся в кругу. Каждый участник
рассказывает какая он змея (описывает
подробно). Затем все змеи начинают шипеть,
сначала спокойно, потом как можно громче и
агрессивнее. Вдруг одной из змей кто-то сзади
(тренер) «наступает на хвост», она выпрыгивает
в круг и показывает свою реакцию на то, что ей
кто-то наступил на хвост. Реакция должна быть
максимально яркой. Так все змеи должны это
прожить. По окончании делимся впечатлениями,
своими чувствами, анализ в группе.

21. Упражнение «Драка»

Цель: расслабление мышцы нижней части лица и кистей
рук, а также снятие эмоционального напряжения и
выражение агрессии, которую тревожные дети стараются
никогда не выплескивать.
Помогите ребенку представить такую ситуацию. Они с
другом поссорились. Он страшно разозлился. Сейчас ему
очень хочется задать другу хорошую трепку. Поэтому его
кулаки крепко сжимаются, даже косточки побелели (пусть
ребенок изобразит это, с силой сжав кулаки). Челюсти
сомкнуты, в них чувствуется напряжение. (Это напряжение
должен почувствовать ваш ребенок, сильно сжав зубы)
От волнения перед дракой ребенок даже дыхание затаил
(попросите его в этом состоянии задержать дыхание на
несколько секунд). И тут посмотрел мальчик (девочка) на
своего друга и вспомнил, как тот его однажды выручил.
Может быть, не стоит драться? Выдохнул ребенок и
расслабился (пусть ваш ребенок сделает то же самое). Вот
теперь все вопросы можно решать спокойно.

Игровая агрессия, или как кооператив превращается в кровавую баню и что делать, чтобы он этого не делал

В прошлый раз мы остановились на том феномене, что игра, которая изначально задумывалась как кооператив (например, D&D или многопользовательская песочница типа Space Station 13), почему-то может использоваться игроками совершенно по другому назначению, становясь пространством насилия и травли. Сегодня, соответственно, будем разбираться в том, как устроена детская (и не только детская) агрессия, как работает формат песочницы, что делает агрессия в песочнице (и вообще в игре) и как можно ей управлять.

Физика эмоции

В дальнейшем изложении мы будем использовать гидродинамическую модель эмоции. Представим себе, что, например, гнев – это жидкость. Чем больше накапливается гнева, тем сильнее становится напор жидкости в трубе – отдельно взятом индивидууме. На выходе есть два вентиля. Один соответствует внутреннему тормозу – представлению, например, о том, что обижать других людей дурно, некрасиво, недостойно… Второй соответствует внешнему тормозу – страху перед наказанием или какими-то другими негативными последствиями. Что будет, если давление жидкости нарастает, а вентили (хотя бы какой-то один из них) намертво закручены?

Либо жидкость их просто сорвет (и мы увидим индивидуума в состоянии берсерка), либо разрушится сама труба, и тогда мы увидим либо депрессию, если саморазрушение пошло на психологическом уровне, либо язву желудка – если на физиологическом.

Теперь что касается детей. Если мы посмотрим с точки зрения этой модели, то один агрессивный ребенок отнюдь не эквивалентен другому агрессивному ребенку. Все они будут пытаться сеять хаос и разрушения, но происходить это будет по разным причинам.

1. Ребенок, который построил вокруг себя всю семью, часто может быть очень агрессивным. Внутреннего тормоза у него нет, потому что у него не возникает необходимости тормозить какие бы то ни было собственные внутренние импульсы. Захотел смотреть телевизор – пошел смотреть, захотел куклу – поныл и получил, захотел в торговый центр – родители отложили свои планы и пошли его выгуливать, захотел стукнуть маму кулаком – понятно, посочувствуем маме. Внешнего тормоза нет, потому что этого ребенка практически не наказывают. Соответственно, как только ему что-то не нравится, он это сразу же выражает наиболее примитивным способом (кулаками), потому что необходимости в обретении более сложных способов выражения чувств у него не возникает.
2. Ребенок, агрессия которого по отношению к сверстникам пресекается телесными наказаниями, а не развитием умения сочувствовать и договариваться, имеет хорошо развитый внешний тормоз и почти отсутствующий внутренний. Соответственно, пока его поведение контролируется папой с ремнем, он ведет себя как зайчик, а как только он попадает в ситуацию, где его не контролируют, то автоматически становится очень агрессивным и конфликтным. И мы увидим классическую ситуацию, когда дома ребенок ходит по струнке, а в детском саду он отыгрывается на других детях, раздавая тумаки направо и налево. И выстроить его поведение без физических наказаний будет очень сложно, потому что взрослый, который не может ударить, не воспринимается таким ребенком как авторитет. Такой сюжет чаще можно наблюдать у мальчиков.
3. Вариант, более характерный для девочек, – это когда хорошо воспитанный ребенок из мягкой, интеллигентной семьи боится проявлять агрессию, потому что когда он агрессивен, это очень пугает его маму. У нее нет навыка взаимодействия с чужой агрессией, она не знает, как с ней быть. И она транслирует ребенку идею, что таким быть просто нельзя, потому что это ужасно. Здесь мы увидим очень сильный внутренний тормоз – ребенок не проявляет агрессию, потому что в его среде она абсолютно неприемлема. Это важный момент, что она не наказуема, а именно неприемлема. Соответственно, ребенок будет стараться сдерживать себя не только дома, но и вообще в целом. Однако давление жидкости, как мы понимаем, никуда не девается, и когда оно будет достигать некоторого порогового значения, мы увидим истерики. И чем сильнее самоконтроль ребенка, тем больше внутреннего напряжения у него успевает накопиться, прежде чем его взорвет, и тем более бурные эмоциональные свечки, соответственно, он будет выдавать. Такие дети – очень благодарные клиенты для игротерапии, потому что когда у них заводится социально приемлемый способ спускать пар (побить глину кулаками, например, или порычать, как тигр), жить им сразу становится гораздо легче.
4. Кроме прочего, ребенок может становиться агрессивным на фоне переутомления. Тут нужно оговориться, что голова устроена все-таки немного сложнее, чем трубопровод, и системы торможения – это не металлоконструкции, а функционал лобной коры, которая вообще отвечает за произвольную регуляцию поведения. Лобная кора – очень энергоемкая штука. Соответственно, если человек устал и истощился, то наиболее затратные функции (в частности, произвольная регуляция поведения) начинают отваливаться. Самая расхожая ситуация из этой серии – это когда ребенок внезапно становится грубым, агрессивным и плаксивым, а на следующий день сваливается с температурой. Если ребенка снесло, потому что он устал, то воспитывать и наказывать его в этот момент совершенно бессмысленно. Он себя отвратительно ведет не потому, что не знает, как надо, или не хочет собой управлять, а потому что не может – сел аккумулятор. Ребенку в этот момент надо объяснить, что он устал (чтобы он сам от себя не пугался и понимал, что с ним происходит), и дать как следует отдохнуть – напоить чем-нибудь теплым, уложить в постель, книжку вслух почитать.

Дети, у которых есть какие-то нарушения в работе нервной системы («минимальная мозговая дисфункция» тоже считается!) часто бывают крайне чувствительны к магнитным бурям и вспышкам на солнце – как и сердечники, они в это время хуже себя чувствуют и им сложнее собой управлять. Если ребенка часто сносит без какой-то явной причины, имеет смысл отслеживать погоду на солнце – вполне может оказаться, что большая часть его необъяснимых истерик четко ложится на

график солнечной активности

. На взрослых этот эффект тоже работает. Взрослому, который чувствителен к солнцу, полезно понимать это про себя, потому что тогда он может задаваться вопросом: «Я сейчас хочу всех убить, потому что они этого заслужили или потому что на солнце погода плохая?»

Для гнева есть такие поводы…

И тут мы собственно подходим к вопросу о том, почему вообще возникает чувство гнева. Первый момент – это реакция на фрустрацию, когда мы чего-то хотели (нам что-то очень нужно), и мы это не получили, или у нас это отняли. Это, например, ситуация ребенка в магазине, когда ему очень хочется игрушку, а родители не хотят ее покупать. Когда ребенок хочет обследовать шкаф, а ему роста не хватает, чтобы открыть дверцу, или когда ему хочется продолжать играть, а надо идти на занятие, он тоже испытывает чувство фрустрации. Фрустрационная устойчивость у детей бывает разная, и этот параметр можно развивать упражнением. Если ребенок периодически сталкивается с ситуациями, когда ему чего-то хочется, но он это не получает, то постепенно он привыкает к идее, что так бывает, и очередная ситуация такого типа его раздражает, конечно, но она не является для него катастрофой. Другое дело, если в течение первых нескольких лет жизни ребенок получал все, что хотел. Для него ситуация фрустрации оказывается непривычной и вызывает очень сильные переживания. Чем больше продолжительность периода, в течение которого ребенок не получает опыта фрустрации, тем тяжелее он переживает ущемление своих потребностей, когда ему все-таки приходится с ним столкнуться, и тем более сильным будет его чувство гнева.

Отсутствие свободы действий сопряжено с постоянным переживанием гнева и раздражения из-за регулярно возникающих ситуаций, когда ты не можешь делать то, что хочешь, а должен делать то, чего не хочешь. Ребенок находится в ситуации несвободы практически до самого конца школы, это характерное для него состояние. Когда он совсем маленький, его свобода ограничена физически. Хотя мы учим ребенка, что нельзя обижать слабых, бить их и применять к ним силу, сами мы зачастую именно это и делаем: если нас не устраивает поведение ребенка, мы можем зафиксировать его физически, силой увести и т.д. Ребенок все время находится в слабой позиции, где ему очень тяжело отстаивать свои границы. В образовательных учреждениях, начиная с детского сада, насилие становится более тонким, но это все равно ситуация, где мало свободы действий и мало пространства для выбора. Взрослый может выбрать, что он будет есть на обед, когда и сколько он будет спать, где, кем и по какому графику он будет работать, чему и у кого он будет учиться. У ребенка всех этих степеней свободы нет. Он ест то, что приготовили в столовой, спит тогда, когда ему велели, учится по программе, которую не может выбрать, осваивая в том числе совершенно неинтересные и ненужные ему дисциплины, и значительную часть жизни находится в компании сверстников, которые могут быть и грубыми, и деструктивными, и манипулятивными, а деться от них никуда нельзя.

Даже у очень хорошего детского сада и у очень хорошей школы с демократичными отношениями между педагогами и детьми есть эта общая ситуация несвободы, заложенная в самый фундамент образовательного процесса. Поэтому дети с таким наслаждением фантазируют о том, как здорово было бы взорвать детский сад или школу. Не потому, что они всерьез ненавидят своих педагогов (хотя и такое бывает), а потому, что в образовательную ситуацию не заложена возможность выхода. Взрослый может бросить институт, пойти в другой институт, пойти работать, сбежать в Индию, в конце концов. Ребенок не может. Единственный выход, который он видит (да и то воображаемый) – это просто уничтожить то место, которое стесняет его свободу. Возможно, что это как раз и определяет популярность игр с сюжетом «побег из тюрьмы».

Ситуация слабости и несвободы – это корень детской любви к Халку. Халка нельзя остановить силой, Халка нельзя заточить в тюрьму. Если Халку что-то мешает, он просто разобьет это на мелкие кусочки. В тот момент, когда ребенок представляет себя Халком, он внутренне освобождается от той ситуации, из которой у него нет реального выхода.

Подвариант фрустрационного гнева – это гнев на фоне переживания неуспешности. Любому ребенку (и взрослому тоже) хочется ощущать себя в чем-то крутым. Это может быть какой-то небольшой кусок жизни, но главное, чтобы можно было чувствовать себя там успешным, умелым, опытным, эффективным. Ребенок может гордиться тем, сколько раз он отжимается от пола, или сколько он знает английских слов, или тем, как классно он рисует. Даже если какие-то вещи у него получаются не очень хорошо, в любом случае у него есть некоторое пространство, где он молодец. А что делать ребенку, если у него ничего не получается? Например, у него задержка развития или легкая степень умственной отсталости, и ему объективно все сложнее, чем сверстникам, потому что он до их уровня возможностей еще не дорос. А мы его, скажем, запускаем в инклюзивную группу детского сада или в массовую школу и требуем от него, как от всех остальных. Прежде всего, ребенку постоянно обидно, потому что он видит, как все что-то могут, а он нет. Дальше начинает формироваться выученная беспомощность – ребенок перестает прикладывать усилия к занятиям, потому что эти усилия, как ему кажется, бесплодны: так или иначе, он все равно неуспешен. Разрыв нарастает, ребенку становится еще обиднее. А дальше он начинает драться, хулиганить и заниматься вандализмом – с одной стороны, потому, что ему нужно девать куда-то свой внутренний напряг, а с другой стороны – потому что в этот момент он чувствует себя сильным, и это единственная ситуация в его жизни, где он может почувствовать себя сильным.

Отсюда, в частности, вытекает необходимость адаптированных образовательных программ, отвечающих возможностям ребенка. Если мы ставим перед ребенком посильные для него задачи, то он может почувствовать себя успешным. А если его вдобавок окружают те, кто не слишком отличается от него по уровню возможностей, то его самооценка не страдает, и ему не надо компенсировать ощущение неполноценности с помощью асоциального поведения.

Я, мое и никому не дам

Вторая важная причина возникновения гнева – это необходимость в защите своих границ: своих физических границ, своего пространства, своего имущества. Здесь у ребенка тоже много поводов для напряга. Начнем с того, что первичный симбиоз с мамой, который в норме заканчивается около года, на самом деле может кончиться гораздо позже, и у мамы иногда он длится дольше, чем у ребенка. То есть ребенок-то уже почувствовал себя отдельным человеком, а мама продолжает воспринимать ребенка как продолжение себя и говорит о нем исключительно словом «мы»: «Мы ходим в садик, мы заболели, нам хочется эту куклу». Соответственно, мама не стесняется нарушать личные границы ребенка – высморкать ему нос, одернуть на нем одежду, усадить его, как ей кажется правильным. Действительно, некоторые вещи ребенок до какого-то момента просто не может сделать сам. А потом его уже вполне можно просить приводить себя в порядок самостоятельно: «Вот тебе салфетка, поправь юбку, пододвинься ближе к столу». Иногда мама пропускает этот момент и по инерции продолжает все делать сама (это, ко всему прочему, существенно быстрее). Как правило, ребенку очень неприятно, что им манипулируют, как куклой. Ему, вполне вероятно, очень хочется вырваться в этот момент, но надо терпеть, и он терпит. Он смирно стоит с выражением отвращения на лице, и внутри у него в этот момент накапливается напряжение.

Личной собственности как таковой у ребенка почти нет – несмотря на все множество игрушек, которые ребенку покупают. Дело в том, что у ребенка нет свободы распоряжаться своими вещами. Если мама порвала свои джинсы, то это обидно, конечно, но это ее личное дело, что там происходит с ее джинсами. Если ребенок порвал джинсы, то его ругают, и ему приходится выслушивать лекцию на тему того, как нужно обращаться с вещами. То есть по сути это не его джинсы, а мамины, выданные ему во временное пользование, и она реагирует на их порчу как на порчу своей собственной вещи. С одной стороны, она права, потому что она же эти джинсы и покупала, и ей же придется покупать следующие. С другой стороны, каково ребенку, когда почти все его вещи – на самом деле чужие, и с ними надо обращаться как с чужими вещами? Вот у ребенка завелся друг, и он хочет ему подарить какую-то классную игрушку. Но сразу себя одергивает: «Я тебе эту машинку подарить не могу, потому что меня мама наругает». Что происходит в этот момент? Ребенок учится быть жадным. Это не та жадность, когда ребенок только-только осознал, что есть вообще такое явление, как право собственности, а жадность на уровне жизненной позиции. Сначала мама ребенка учит: «Пусть другим детям их мамы покупают игрушки, нечего им свои раздавать», – а потом уже и он сам верит в то, что отдавать другим свои вещи – глупое и вредное занятие. Дешевый китайский пластик в этом смысле хорош тем, что маме не будет обидно и жалко денег, если ребенок свою китайскую ерунду подарит товарищу, а ребенок в этот момент может испытать чистую радость дарения, не омраченную предвкушением того, как его будут ругать. Очень понятна в этом контексте любовь детям ко всякому, как нам кажется, мусору: камушкам, фантикам, стекляшкам. Эти вещи являются истинной собственностью ребенка, потому что ни одного взрослого они не заинтересуют, и никто не будет указывать ему, как ими распоряжаться. Он их может дарить, обменивать на другую ерунду, терять, ломать, модифицировать, использовать для творчества, и никто ему слова не скажет (потому что, скорее всего, даже не заметит).

С личным пространством история похожая. Даже если у ребенка есть своя комната, только, может быть, к подростковому возрасту он сможет сам решать, будет в ней порядок или нет. В детском саду личного пространства у ребенка нет почти совсем. Если он выбрал себе кусок ковра, чтобы на нем спокойно поиграть, он не защищен от возможности того, что в следующую минуту по этому куску ковра – прямо по его игрушкам – пронесется компания, играющая в догонялки. В спальне у него есть собственная кровать, но опять же, кто-нибудь может поскакать по этой кровати, сминая покрывало. Кажется, какая ерунда: съехало покрывало, можно поправить. А для ребенка это означает, что его личное пространство не защищено от стороннего вторжения. И это тоже будет источником стресса.

А теперь про то, чем ребенок отличается от енота

Человек, как мы знаем, это биосоциальное существо. Применительно к данному случаю это означает, что агрессивное поведение ребенка является не инстинктивным, а культурно опосредованным – то есть его можно формировать. Ребенок узнает от нас, как можно проявлять гнев, какие виды агрессии являются приемлемыми, а какие – неприемлемыми. При этом что-то он, конечно, выносит из словесных объяснений, но главным воспитывающим фактором является то, как ведут себя окружающие его люди, когда они разгневаны. Если ребенка наказывают физически, он выносит из этого идею, что если ты чем-то недоволен, можно ударить того, кто тебя рассердил, и этот личный родительский пример насилия работает сильнее, чем родительские же слова, что драться нельзя. То есть пока над ним висит угроза наказания, он, возможно, будет стараться не распускать руки, но на уровне убеждений у него нет веры в то, что бить другого человека – безусловно плохо.

Та же самая история с воспитательными грубостями. Все вот эти любимые взрослыми выражения, типа «а ну быстро села», «совсем тупая что ли?» и т.д. Ребенок, выслушивая эти слова, узнает, как надо разговаривать, когда ты раздражен или торопишься. Потом эти фразы они приносят в детский сад и разговаривают ими между собой. Практически все самое гадкое и грубое, что ребенок может услышать в детском саду от сверстников, было почерпнуто этими сверстниками от своих взрослых. Родители зачастую не могут отрефлексировать этот момент, потому что при них ребенок эти выражения воспроизводить не рискует. Бессознательно взрослый считает, что есть особая коммуникативная позиция взрослого, где он вправе ребенку грубить, потому что он его воспитывает, и ему кажется, что ребенок это убеждение разделяет, то есть что он не будет пользоваться взрослыми словами, а будет говорить своими, детскими (соответствующими по статусу). А ребенок в течение всего дошкольного детства социальную иерархию в общении учитывать не умеет. Годам к шести только у него может появиться эта способность (а может и не появиться). Он запоминает фразы ситуативно, но без социального контекста. Воспитательная грубость взрослого запоминается им не как фраза, которой надо ругаться старшему на младшего, а как фраза, которую любой может применить, если он сердит.

Но что здесь важно? Важно то, что если ребенку доступна речь, то он способен опосредовать свою агрессию речью. То есть не толкнуть сразу же товарища со всей силы, а сначала сказать: «Отвали, дурак». От уровня физической агрессии ребенок поднимается к уровню вербальной агрессии. Это важное достижение – в первую очередь с точки зрения обеспечения безопасности. Словом, конечно, можно очень сильно обидеть, но во всяком случае не убить и не покалечить. Кажется, кого может покалечить ребенок пяти лет от роду? А если этот ребенок пяти лет от роду поднимается вместе с группой с первого этажа на второй, и ему в районе верхних ступенек пришло в голову толкнуть товарища, при этом мы понимаем, что детей двадцать, но рук у воспитателя только две?

Прямой связи с интеллектуальным развитием способность сначала выругаться не имеет. Она завязана в первую очередь на коммуникативный опыт и наличие у ребенка необходимых коммуникативных шаблонов (хотя бы даже совершенно непечатных). Поэтому мы можем наблюдать повышенную физическую агрессию у очень умных детей, которая возникает на фоне нехватки коммуникативных навыков. Зачастую это связано вовсе не с тем, что умный ребенок конструктивно не способен научиться общаться. Это связано со сверхценностью интеллектуального развития, когда нам кажется, что если ребенок не учится читать и решать задачки, значит он в этот момент ничего полезного для своего развития не делает, и надо его немедленно посадить читать и решать задачки. В итоге ребенок может провести первые шесть лет жизни в обществе одних только взрослых, и когда он в конце концов попадает в общество сверстников, он не понимает, как себя с ними вести. Общение со взрослыми не может вполне подготовить к этому опыту, потому что дети ведут себя иначе.

Вот мы видим, например, как мальчик, который превосходно решает задачки, подходит к столу, обнаруживает, что его место занято, и начинает молча сталкивать другого ребенка со своего стула. Вполне возможно, что в этой ситуации хватило бы фразы: «Это мое место, подвинься, пожалуйста». Но у решателя задач нет этой фразы! Дома у него свое место за столом, на которое никто не претендует, и он просто не знает, как себя вести, когда место занято. И таких ситуаций – множество.

Мы могли бы сказать, что этому ребенку и не нужно общение со сверстниками, что ему и одному хорошо с его цифрами, но это будет неправдой. В тот момент, когда он впервые попадает в коллектив сверстников, ему хочется общаться, он готов это делать. Его проблема в том, что у него нет методики. Он пытается общаться с другими детьми теми словами, которые используют его собственные родители, когда хотят с ним пообщаться, потому что других слов у него нет. Он подходит к кому-нибудь и говорит: «Давай я задам тебе интересную задачку!» – или: «Хочешь я почитаю тебе энциклопедию?» И он совершенно искренне не понимает, почему это не работает.

Кажется, что решение очень простое: нужно научить ребенка тем коммуникативным шаблонам, которых ему не хватает. Но на деле догнать за один год то, в чем все остальные упражнялись предыдущие три года, совсем не легко. Как правило, ребенку не удается это сделать, и дальше он с этим дефицитом коммуникативного навыка уходит в школу. Там разрыв зачастую нарастает. Те, кто на предыдущем возрастном этапе научились общаться и завели друзей, продолжают общаться с уже имеющимися друзьями и заводят новых. А решатель задач, которого социальная ситуация больше не подталкивает к общению
(да ему уже и самому не хочется делать то, что все равно не получается), продолжает решать задачи. Академические навыки у него при этом развиваются, а коммуникативный – нет. И потом мы, конечно, можем объяснять его ужасающую социальную неловкость тем, что ему по складу ума проще иметь дело с цифрами, чем с людьми. Но почему мы не поддержали его в том, что ему было труднее? Почему мы занимались с ним только тем, что ему и так было легко?

Шкаф, конечно, не виноват…

Вторая способность ребенка в управлении своей агрессией – это способность перенаправить ее с того объекта, который непосредственно вызывает гнев, на какой-то другой. Если мы возвратимся к метафоре с трубой, то очевидно, что если мы выкрутим вентиль, вода польется и давление упадет независимо от того, в какую сторону повертнута труба. Если ребенок выразит свой гнев, то ему полегчает независимо от того, кому он его выразит. Более благоприятный вариант – это когда ребенок выбирает в качестве объекта атаки предмет мебели или игрушку. Шкаф, конечно, не виноват, но если у ребенка сейчас нет ресурса на то, чтобы интеллигентно сказать: «Я очень расстроен, что ты не разрешаешь мне прямо сейчас уйти, и я страшно на тебя зол», – то стукнуть ногой по шкафу безусловно лучше, чем стукнуть ногой по своему взрослому. Задача взрослого в этот момент – поддержать саморегуляцию ребенка и отреагировать на его чувства: «Я понимаю, что ты на меня очень сердишься, мне очень жаль, но я не могу разрешить тебе уйти. Давай ты поколотишь диван, а то о шкаф можно ушибиться». Что происходит в этот момент? Ребенок узнает, что надо говорить, когда ты очень сердит («Я очень сердит!»). Также он узнает, что его понимают и принимают вместе с его гневом (то есть он не стал плохим человеком от того, что сердится). А заодно он узнает приемлемый способ выражения гнева: взрослого бить нельзя, шкаф нежелательно, а диван, например, можно.

Это не сработает в ситуации, когда ребенок настолько устал и истощен, что уже не способен управлять своим поведением. До такого состояния ребенка нужно просто стараться не доводить, потому что там он будет недоступен диалогу и успокоится только тогда, когда у него кончатся силы (давление в метафорической трубе упадет до нуля). И это будет не его косяк, это будет наш косяк, что мы не поняли, когда ребенку пора отдыхать. Применительно к детскому саду это ситуация ребенка, который конституционально слабый, истощаемый, метеочувствительный, да еще интроверт, а мы его отправили на полный день в группу, где тридцать человек. Первые два-три-четыре часа он еще адекватен, а потом он одуревает от шума, обилия ограничений и сложной коммуникации и впадает в состояние берсерка. Что это значит? Это значит, что конкретно этому ребенку не надо в детский сад на полный день. Или во всяком случае что группа для него должна быть гораздо меньше. Потому что конкретно вот эта социальная ситуация для него запредельно сложна, и она научит его только тому, что коллектив – это очень, очень плохо.

Как мы понимаем, объектом, на который ребенок перенесет свой гнев, может быть и не шкаф. Это может быть другой ребенок или домашняя кошка. Такой вариант куда менее благоприятен, потому что здесь страдает не бесчувственная мебель, а другие живые существа. Такую стратегию поведения выбирают дети, у которых есть внешний тормоз, но нет внутреннего. Папу такой ребенок не стукнет, потому что папу он боится, а отлупить безответную кошку ему ничто не мешает. Почему не мешает? Потому что чувства других не являются для этого ребенка ценностью. Он о них не заботится.

Давай я тебя пожалею

Против распространенного убеждения, любви и заботе нельзя научить с помощью запретов и репрессий. Это активные установки, которые можно передать только положительным примером. Да, мы можем регулярно одергивать ребенка, напоминая ему, что нельзя рвать траву, ломать ветки, давить муравьев. Но психологически эти запреты не подкреплены для ребенка ничем, кроме страха, что его отругают. Совершенно другая ситуация, когда родители вместе с ребенком поливают деревья, выращивают цветы, делают кормушки. Когда у ребенка есть позитивный опыт заботы о природе, у него потом просто не возникает желания действовать разрушительно, потому что это не укладывается в его картину мира и положительный образ самого себя.

Аналогичная ситуация с чувством сострадания. Да, мы можем регулярно напоминать ребенку, что нельзя обижать других. Мы можем добиться, чтобы он соблюдал этот запрет (пока мы его контролируем). Но ребенок будет соблюдать его из страха, а не из реальной заботы о переживаниях другого. Сначала он должен увидеть, как взрослый заботится о его чувствах; он должен видеть, как взрослый заботится о чувствах кого-то третьего; он должен принять участие в этой заботе, должен научиться конкретным проявлениям заботы, буквально на бытовом уровне. Только тогда у ребенка действительно формируется установка заботливого человека.

Начинается все с простого. Вот девочка бежит на улицу с фарфоровой куклой – не могла с ней расстаться, не могла не поделиться радостью и не показать всем. Девочка спотыкается, роняет куклу, кукла падает на асфальт и разбивается вдребезги. Какую первую фразу она услышит от взрослых? «Сама виновата, нечего было брать ее на улицу!» Сколько таких ситуаций, когда у ребенка трагедия, а мы ему назидательно говорим, что он сам виноват? Положим, и виноват. Положим, не подумал, недоследил (нелегко за всем уследить, когда у тебя так мало жизненного опыта). Но он к нам в этот момент приходит не за нравоучением, а за сочувствием. И мы ему в этот момент показываем, как себя вести, когда у другого человека случилось несчастье. Наша холодная фраза «сам виноват» учит ребенка тому, что чувства другого человека не имеют значения; на них не стоит даже обращать внимание. И эту же фразу дети потом адресуют друг к другу. А потом они вырастают и становятся теми самыми троллями на форумах, которые приходят в темы, где люди жалуются на свои беды и неудачи, и говорят: «Что ты жалуешься? Ты сама виновата».

Объяснение подождет. Можно потом поговорить про хрупкие предметы и про то, что с ними бывает, когда они падают. Сначала обнять, сначала пожалеть, сначала подумать, нельзя ли склеить куклу. Если нельзя склеить, может быть можно сделать новую куклу с платьем от старой? Может быть, куклу надо похоронить? Не выкинуть в помойное ведро вместе с картофельными очистками, а закопать, например, под деревом в красивой коробочке.

Если мы научим ребенка технике оказания первой помощи – самой простой, хотя бы как давить «холодок» и прикладывать его к шишке, как заклеивать царапины пластырем, как наматывать бинт, ребенку не нужно будет драться, чтобы почувствовать себя сильным. Он будет чувствовать себя сильным в тот момент, когда оказывает помощь тому, кто ушибся. И ему будет приятнее в роли того, кто спасает, чем в роли агрессора. Спасатель – это позитивная, социально одобряемая роль. Можно рассказывать всем, как ты заклеил человека пластырем, и тебя похвалят. Наставленной товарищу шишкой так не похвастаешься!

Важный момент здесь в том, что ребенок приобретает для себя что-то ценное (переживание себя как спасителя, ощущение собственной компетентности, восхищение окружающих). Запрет не дает ребенку ничего, кроме ощущения ограничения свободы, поэтому ребенок и стремится сбросить его при первой возможности. Чтобы забота стала установкой ребенка, она должна быть для него позитивным опытом, а не каким-то очередным правилом, которое досадно ограничивает свободу действий.

Когда ярость становится игрой

Третья важная способность, которая есть у ребенка – это символизация. В частности, большая часть его дошкольного детства проходит в деятельности, которая только изображает что-нибудь настоящее. Он понарошку готовит еду, понарошку продает машины, понарошку запускает космический корабль. Точно так же он может понарошку проявлять агрессию. При этом он использует свою способность переносить гнев на другой объект, адресуя его игрушке или персонажу. Одновременно он может использовать способность к вербализации агрессии – не атакуя игрушку или товарища по игре физически, а просто описывая, что именно ужасное он с ними делает на плане воображения. В результате гнев обращается в игру, и ребенок, не совершив ничего объективно разрушительного, испытывает при этом вполне реальное облегчение. Поэтому дети так любят игры с агрессивными сюжетами: сначала войнушки, потом стрелялки.

Какие здесь есть подводные камни? Во-первых, игры с агрессивными сюжетами могут пугать взрослых. Пятилетний ребенок, когда понарошку стреляет из игрушечного пистолета, уже совершенно четко понимает, что никакого реального вреда это никому не приносит. Он потому и стреляет понарошку. Если бы он серьезно планировал кого-то атаковать, он бы кинулся с кулаками. А он в этот момент не хочет никому по-настоящему сделать больно, а хочет просто почувствовать себя сильным и непобедимым. Взрослые (особенно женщины) на эту же самую ситуацию смотрят другими глазами. Их сразу начинает волновать педагогический аспект игры. А вдруг у ребенка в этот момент закрепляется стрелятельное поведение? А вдруг он решит, что стрелять вообще весело и хорошо, и захочет стрелять в настоящих людей из настоящего пистолета? Кроме прочего, взрослый в новостях достаточно кровавых фотографий видел за свою жизнь, чтобы при желании в красках представить, что будет с настоящим человеком, если в него так пострелять из настоящего пистолета. Для ребенка все это глубоко условно, а для взрослого – реалия, с которой потенциально можно столкнуться, и он точно знает, что ничего хорошего в этом нет.

Сразу оговоримся, что разумное зерно здесь есть. В пятидесятые годы, когда в комиксах встречались реалистичные описания дизайна преступления, некоторые дети, проиграв историю в своем воображении несколько раз, иногда эти дизайны воспроизводили в реальной жизни (и довольно успешно). То есть технически ребенок может из чего-то понарошечного научиться вполне реальному насилию. Но какой именно ребенок? Комиксы в тот период выходили тиражами вплоть до миллионных, а читателей отдельно взятого выпуска могло быть еще в несколько раз больше, потому что журналами менялись и они переходили из рук в руки. Однако преступления, совершенные детьми, были все же единичными случаями (хотя и очень пугающими). То есть такое научение, будучи вообще возможным, происходило лишь изредка, при каких-то определенных дополнительных условиях. Доктор Вертхам, вошедший в историю комиксов как человек, который чуть было не закрыл индустрию, общался с этими малолетними преступниками по долгу службы как детский психиатр. Кого он видел на своих группах? Он видел детей из малообеспеченных семей, запущенных и заброшенных, которых воспитывали не столько родители, сколько улица и комиксы. Но разве комиксы были виноваты в том, что эти дети не находили лучшего способа почувствовать себя крутыми, чем ограбить магазин? То же самое касается игр. Миллионы детей играют в стрелялки, но только отдельные дети приносят в школу огнестрельное оружие и открывают огонь. Это не те дети, которые больше других играют в стрелялки. Это те дети, у которых огромное внутреннее напряжение и нет отдушины. Это дети, у которых отчужденные отношения с родителями, у них практически нет друзей, и когда их что-то пугает или злит, им не с кем поговорить о своих чувствах – если они вообще умеют это делать.

То есть на самом деле гораздо большую роль здесь играет эмоциональное и коммуникативное развитие ребенка: насколько ребенок умеет осознавать свои чувства и справляться с ними, способен ли он поговорить о своих чувствах (научили ли его о них разговаривать). Важно, какой микроклимат в его семье, насколько у него теплые и доверительные отношения с родителями. Игра может показать насильственную модель поведения, но к выбору именно этой модели поведения в реальной жизни подталкивает не игра, а отсутствие других, более конструктивных вариантов. Однако, поскольку техническая возможность научения остается, в играх, мультфильмах и фильмах, предназначенных для детей, насилие показывают в максимально условной и минимально воспроизводимой форме. А заодно так, чтобы крови и натуралистичных физических повреждений не было видно, чтобы они случайно не проассоциировались с какими-нибудь положительными эмоциями.

Если ребенок понарошку стреляет в товарища по игре и понарошку же попадает, то это попадание для него – почти такая же математическая абстракция, как очки в настольной игре. Он не имеет цели причинить вред, не представляет себе в красках физические повреждения, наносимые товарищу (хотя бы потому, что не знает, как это выглядит), и понимает, что все происходящее – условно. Но что происходит, если в этот момент в игру влезает перепуганный взрослый с глазами по плошке и говорит: «Нельзя направлять пистолет на человека»? Недоверчивый ребенок в этот момент понимает, что взрослый дурак – не может отличить игру от реальности. Авторитет взрослого резко падает. Доверчивый ребенок внезапно задумывается о том, что происходящее в его воображении каким-то магическим образом может причинять реальный вред. Скольким детям их взрослые говорят: «Нельзя про такое говорить, а то сбудется»? Огромное количество детей в это верит – просто по инерции, потому что взрослые вообще много такого говорят, что нельзя проверить на практике, а собственного опыта у ребенка еще слишком мало, чтобы понять, где его обманули. Если взрослый серьезно пугается понарошечной агрессии, ребенок начинает бояться отыгрывать агрессию и испытывает вину, когда у него возникают гневные мысли (а вдруг мама заболеет и умрет, если я буду про нее плохо думать?). Что ему делать со своим гневом, если его нельзя выразить, нельзя отыграть и даже осознавать нежелательно? Вспоминаем про трубу, где оба вентиля закрыты. Либо у ребенка начнутся истерики и он будет выплескивать свое внутреннее напряжение бесконтрольно, либо сформируется невротическое расстройство и он будет мучать сам себя – страхами, навязчивыми ритуалами или ощущением собственной греховности.

Зарисовка из практики:
Мальчик, 6 лет. Поступает в подготовительную группу детского сада. Всю предшествующую жизнь воспитывался дома. Воспитательная концепция: ребенок должен быть настроен только на хорошее. Проявления агрессии абсолютно недопустимы. На всякий случай мальчику не показывают ни одного мультика, потому что там персонажи обижают друг друга. Результат: к шести годам развернутая картина невроза с тревожно-фобической симптоматикой. Дома в ванную ребенок может ходить только за руку с мамой. В саду в туалет ходить не может – боится. За общий стол сесть обедать не может – боится. Подушечный бой на территории группы вызывает панику. Ребенок плачет: ему кажется, что он видит что-то ужасное. Посещение группы полного дня в итоге оказывается невозможным, потому что всякий раз на следующий день после похода в сад ребенок заболевает.

Как расслабиться и полюбить атомную бомбу

Самая важная вещь, которую нужно понимать про ситуацию, когда ребенок наставил на тебя игрушечный пистолет – это то, что за этим не стоит ни ненависти, ни желания убить. За этим может стоять гнев, но ребенок выражает его очень аккуратным и безопасным способом. Он мог бы пнуть взрослого ногой, мог бы кинуть в него предметом, а он просто стоит с хищным выражением на лице и наставляет на взрослого игрушку, из которой даже выстрелить, скорее всего, не получится. Разве что водой.

Ребенку доставит удовольствие, если взрослый картинно испугается, но ему не нужно, чтобы взрослый пугался по-настоящему. Еще больше удовольствия он получит, если взрослый сложит пальцы в пистолет и сам «постреляет» в ребенка. Если ты играешь вместе со мной, значит ты принимаешь мою игру, а если ты принимаешь мою игру, то ты принимаешь мои чувства, которые за ней стоят, и принимаешь меня с моими чувствами. В тот момент, когда ребенок стоит с пистолетом в руке, он продолжает хотеть, чтобы его понимали, принимали и любили.

Зарисовка из практики:
– Я стреляю в тебя из пистолета! – говорит мальчик шести лет от роду, безумно уставший от детского сада, который он посещает в режиме «от рассвета до забора» двенадцать месяцев в году.
– Я тоже стреляю в тебя из пистолета! – отзываюсь я.
– Я бросаю в тебя атомную бомбу!
– А я бросаю в тебя атомную бомбу!
– Я вырываю у тебя сердце!
– А я вырываю сердце у тебя.
– Теперь у меня твое сердце, а у тебя мое. Теперь ты добрая, а я злой. <пауза> Я разрываю это сердце пополам, и другое тоже, и меняю половины местами. Теперь у тебя половина своего сердца и половина моего, и у меня тоже. Мы теперь можем быть друзьями.
…С этими словами парень идет обниматься.

Мирный атом и шахматы с кубиком

А вот теперь вопрос: чем отличается атомная бомба от атомной электростанции? Как мы знаем из школьного курса физики, скоростью и управляемостью реакции. Агрессия – это очень могучая сила, и иногда мы можем наблюдать, как дети, которые вначале вроде бы сражались понарошку, разыгравшись, в какой-то момент начинают лупить друг друга серьезно и по-настоящему, и на лицах у них в этот момент написана вполне настоящая ярость. Чаще это можно наблюдать у тех детей, у которых вообще есть трудности с саморегуляцией. Их, например, уложить спать очень тяжело, потому что они никак не могут успокоиться. Что происходит во время игры? Им весело, они возбуждаются. Потом они возбуждаются сильнее и сильнее, в какой-то момент они уже не могут контролировать свое возбуждение, и агрессия, которую они понемножку через полуоткрытый вентиль стравливали наружу, вырывается уже совершенно бесконтрольно. Минуту назад ребенок играл, а теперь атакует на поражение.

Что мы делаем, чтобы этого не происходило? То же самое, что делают высокоорганизованные животные: ритуализуем бои, вводя в них правила. Чем больше правил, тем более структурированным становится процесс, и тем меньше вероятность, что он станет хаотичным и неуправляемым.

Как, например, можно структурировать подушечный бой? Во-первых, только одна подушка в одни руки (если подушек достаточно много, то две). Таким образом мы исключаем ситуацию, когда один ребенок захватил много подушек и нападает на другого явно превосходящими силами. Во-вторых, безоружных не бить. Тут мы сразу исключаем нападение на «мирных прохожих», которые вовсе не собирались в это играть, а просто поблизости стояли. А также на тех, кто выронил свою подушку, поэтому в данный момент не может обороняться. В-третьих, не бить лежачего. Тут мы исключаем ситуации, когда один игрок споткнулся и упал, а другой начинает его «добивать» и может на волне эмоций перейти к ударам на поражение. В-четвертых, не нападать кучей на одного. Это тоже про равные возможности для участников и чтобы исключить ситуации, когда группа выбирает самого слабого игрока как мальчика для битья и начинает на нем отыгрываться. Это очень нехорошая групповая динамика, и ее лучше с самого начала исключить. Пятое правило – не бить по голове. Иногда бывает что рука соскользнула, удар прошел немного не так, как запланировано, и ребенок случайно бьет не подушкой, а кулаком, в котором у него зажата подушка. Соответственно, удары кулаком по голове и по лицу мы исключаем, остаются в основном удары по спине и плечам, где это даже кулаком будет не очень больно, если что. Некоторое время взрослый напоминает правила, дальше дети их усваивают и играют в соответствии с ритуалом.

Продолжим аналогию с ураном. Энергия гнева – это даровая энергия. Ее не надо в ребенке специально производить, она и так есть – просто в силу социальной ситуации. Мы можем эту энергию просто аккуратно выпускать, не допуская взрыва. Так происходит, скажем, во время подушечного боя. Полчаса дети скачут по комнате с подушками, через полчаса они потные, запыхавшиеся, умирающие от жажды и очень расслабленные. И это на самом деле очень хороший способ снизить уровень агрессии. Но тут у нас может возникнуть закономерный вопрос: а нельзя ли заставить работать ту энергию, которая сейчас просто вылетает в трубу?

Ответ: можно. Именно так работают настольные игры типа «сражение». Один из самых простых способов так поиграть с ребенком – это навесить на игру в его любимых солдатиков (супергероев, монстров, динозавров…) механику шахмат с кубиком. Если просто выдать пятилетним мальчишкам фигурки солдатиков (супергероев… и т.д.), то наиболее вероятно, что они будут просто ударять свои фигурки одну о другую, эпизодически промахиваясь и попадая по товарищу. Однако это не значит, что они не могут (или не хотят) играть более сложно. Первым делом мы задаем игровое поле в клетку. Сойдет и шахматная доска, если есть фигурки подходящего размера. Дальше нам нужны генераторы случайных чисел – один для передвижения, другой для поединка. Для передвижения сойдет и шестигранник, а для поединка нам нужна кость с таким числом граней, чтобы можно было упражнять ребенка в простых математических операциях на доступном ему уровне. Если ребенок пока ориентируется только в пределах десятка, берем десятигранник. С шестилетками, например, уже спокойно можно использовать d20. С передвижением все тривиально – оно происходит так же, как в любых бродилках. Если две фигурки оказались на соседних клетках, они могут сразиться. И тут мы сразу отметаем все стучание пластиком по пластику. Хочешь пойти в атаку – кидай бросок атаки. Противник кидает бросок контратаки на своей кости, и побеждает тот, у кого выпало больше. Что происходит? Ребенок по доброй воле (и с большим энтузиазмом) упражняется в математической операции сравнения. Стало слишком просто играть? Добавляем модификаторы. Если сражается Халк (а мы знаем, что он очень сильный), то его атака – это не d10, а d10+3. А если ходит Человек-паук (мы знаем, что он очень быстро перемещается на своей паутине), то его ход – это не d6, а d6+2. И так далее. Тут у нас уже появляются операции сложения и вычитания. Если ребенок очень хочет атаковать, то математика, стоящая между ним и победой в поединке, его не смущает, даже если он не то что бы фанат математики. Соответственно, поскольку победа здесь целиком определяется фактором случайности, а отдельных поединков в партии много, то каждый ребенок успевает несколько раз почувствовать себя победителем, и если его последнего бойца одолели, то это не катастрофическая ситуация: в конце концов, мы же всегда можем позвать подкрепление!

Таким образом при помощи одной доски и нескольких костей можно трансформировать разрушительную энергию гнева в вычислительную мощность (и да, это отлично работает с возбудимыми и гиперактивными детьми). Если мы разовьем эту тему, то придем к ролевым системам типа Dungeons&Dragons. Да, ты можешь убить этого монстра. Только сначала тебе надо бросить кость, прибавить к ней свой бонус силы, сравнить результат с классом доспеха твари, потом бросить еще одну кость, прибавить к ней парочку бонусов от дополнительных способностей и чар на оружии, а потом еще, возможно, поделить результат пополам, если у монстра есть сопротивление к такому виду урона. И вот так целый час. В результате игрок через некоторое время научается бодро жонглировать в уме несколькими разными параметрами, с легкостью складывая по пять штук разных бонусов от разных эффектов, чтобы зарубить одного какого-нибудь крокодила.

Однако и тут есть свои подводные камни. Если мы используем ролевую систему, то с большой вероятностью в нее будет заложена механика песочницы, что предполагает свободу действий для игрока. И тут начинаются довольно сложные процессы, но прежде чем мы перейдем к их рассмотрению, нужно разобраться, как вообще работают песочницы.

Не лезь в мою песочницу

Песочница в общем случае – это формат игры, когда все элементы доступны с самого начала, никакой специальной задачи перед играющим не стоит, и внешнего подкрепления тоже нет. Вот тебе всякая всячина, и делай с ней что хочешь.

Соответственно, играющий человек может обращаться с песочницей несколькими разными способами.

1. В песочнице можно заниматься свободным манипулированием. Особенно к этому располагает, например, песочница в самом буквальном смысле этого слова – как ящик с песком. Если в ящике кинетический песок, то можно до бесконечности наблюдать за тем, как он перетекает и рассыпается на кружева. Это тот формат игры, который часто можно наблюдать у очень усталых, истощенных детей (или таких же взрослых). Руки здесь заняты, а голова отдыхает, и можно насыщаться приятными сенсорными переживаниями: ощущением мягкого песка, сочными цветами деталей конструктора и т.п. Очень многие настольные игры можно использовать в этом качестве с усталым ребенком: взять, например, тайлы от «Листопада» и поскладывать из них бесконечный коврик – землю, усыпанную яркими осенними листьями.

2. Когда песочница уже знакома, и человек, в принципе, уже представляет, что в ней можно делать, появляется более сложный формат игры – это когда играющий сам себе ставит задачу и пытается ее решить. Помните классическую The Incredible Machine? Помимо многочисленных инженерных задач, заложенных в игру создателями, там был режим песочницы, где были доступны все детали, и можно было собирать из них механизмы произвольного назначения.

Естественно, задача, поставленная самим игроком может меняться по ходу игры. Начал он, например, строить из конструктора экскаватор, а потом понял, что из него получается отличный робот – и стал делать робота. Такая игра может быть настолько сложна и высокоорганизована, насколько хватит опыта конструирования и возможностей мышления (включая пространственное). В режиме песочницы ребенок может использовать, например, такие способы соединения деталей, которые вообще не были предусмотрены изначально. Для любознательного ребенка это получается очень развивающий формат, потому что он хочет и может ставить перед собой сложные задачи и искать новые возможности использования компонентов. А для ребенка с задержкой психического развития, скажем, такого развивающего эффекта не получится, потому что думать просто так, для развлечения, ему обычно не хочется, и он будет делать в песочнице что-то максимально простое и однообразное. Для него более развивающим будет формат, когда есть карточки с заданиями, упорядоченные по уровню сложности.

3. Еще один вариант взаимодействия с песочницей – это когда в ней создают символический образ внутренней гармонии. Это очень медитативный, успокаивающий формат. Девочкам он более интересен, чем мальчикам, а взрослым – больше, чем детям. Например, именно для такого формата игры предназначена песочница Inner Garden. Там весь игровой процесс сводится к тому, чтобы размещать на игровом поле цветы, деревья, домики, беседки и тому подобное. Из этой же серии – выкладывание мандал и узорных «ковриков» из деталей мозаики. Здесь мы уже видим использование игры как интерфейса управления сознанием – пока играющий человек создает порядок из хаоса в рамках игры, похожий процесс происходит у него на внутреннем плане.

4. Последний вариант, самый интересный с точки зрения терапевтического использования игры, это когда играющий человек – чаще всего неосознанно – начинает визуализировать в песочнице свои переживания, установки, желания, тревоги… в общем, внутренний мир. Отсюда sandplay – игра с песочницей – как жанр аналитической терапии. Это характерно детский жанр, хотя им можно пользоваться и со взрослыми, потому что для ребенка естественный язык выражения чувств – это игра. Он переживает не через рефлексию, а через отыгрывание. Поэтому многие вещи в игровых сюжетах ребенка нужно понимать не буквально, а как метафору его переживаний.

Зарисовка из практики:
Мальчик, пять лет, диагноз – ранний детский аутизм. Еженедельно он приходит на игровую сессию, достает железную дорогу, ставит на ковер два-три фрагмента рельс, размещает на них паровоз, а потом говорит: «Поезд никуда не поедет».
В этот сюжет никак не удавалось вклиниться, его невозможно было развить, автор сюжета держался за него мертвой хваткой. Что-то очень важное выражал для него этот сюжет.
Через несколько месяцев, когда я уже отказалась от надежды что-то вытянуть из этой истории, мальчик посадил в паровоз человечка и сказал: «Это папа. Папа никуда не поедет».
Все это время он переживал развод родителей.

Диалог

Как понятно, человек может играть один, имея песочницу в своем полном распоряжении, а может играть с кем-то. Это, например, ситуация большой физической песочницы во дворе, или ящика конструктора в группе детского сада, или космической станции в Space Station 13. И вот тут начинаются всякие интересные процессы, связанные с несовпадением игровых задач.

Вот, например, в одном углу песочницы девочка делает красивый садик, втыкая травинки и цветочки определенным образом. У нее есть какая-то идея того, как это все должно выглядеть в результате, и она ее пытается осуществить. Что будет, если к ней подойдет другая девочка и попытается тоже повтыкать цветочков? Предсказуемо, первая будет недовольна и либо скажет: «Нет, не трогай, это мой садик», – либо начнет командовать: «Нет, это не сюда, это вон туда». Даже если обе девочки пришли в эту песочницу с целью сделать что-то красивое, им будет очень сложно достичь истинной кооперации, потому что у каждой в голове будет свой гармоничный образ, отступление от которого может очень сильно раздражать. Этот же эффект потом очень сильно осложняет работу в коллективе представителям творческих профессий: если они делают один общий продукт, а у каждого в голове свое представление о прекрасном, то любой вынужденный компромисс может переживаться как разрушение гармонии и вызывать обиду.

Более сложная ситуация, это если в песочнице один ребенок строит песочный замок, решая инженерную задачу на возведение высоких башен из рассыпающейся субстанции, а другой пришел в эту же самую песочницу отыгрывать чувство гнева. Для первого замок – это его детище, он его делает с большой заботой, очень старательно, он к нему уже привязаться успел. Для второго этот же замок – отличная штука, которую можно эпично разрушить. Дальше понятно: замок растаптывается, автор замка рыдает. Иногда взрослые пытаются утешать пострадавшего, говоря ему: «Ну это же он просто играл, ну подумаешь замок, ничего же страшного не случилось». На самом деле, случилось: когда ты во что-то столько души вложил, да, это безумно обидно, когда кто-то пришел и в одну секунду поломал все, что ты с таким трудом полчаса возводил. Замок-то, положим, игрушечный, а чувство горя в этот момент самое настоящее. Утешить автора, не обесценивая его труд и его переживания, можно словами: «А давай сделаем еще один замок, только еще круче, чем было?» Второму ребенку в этот же момент важно ощутить (как минимум вообще остановиться и заметить), что его действия могут очень сильно обидеть и огорчить другого человека; и хорошо бы, чтобы он тоже поучаствовал в починке замка. На этом моменте мы разговариваем про границы и подчеркиваем простые правила, типа того, что чужую постройку рушить нельзя. Если эти границы вовремя не расставить, то вот как раз те дети, у которых очень конструктивная, богатая, высокоорганизованная игра, начинают тихо ненавидеть коллектив вообще и детский сад или игровую площадку в частности, потому что когда они создают что-то классное, обязательно приходит кто-то другой и все разрушает. Получается парадоксальный результат: вроде бы мы запускаем детей в одно пространство, чтобы они там социализировались, а получается, что часть детей после этого хочет играть исключительно дома. И вот здесь становится ясна необходимость в модераторе – том человеке, который будет оберегать границы играющих и обеспечивать их эмоциональную безопасность.

Воспитание ребенка как песочница

Очень многие родители воспринимают своего ребенка (особенно первого, особенно когда они молоды) как вариант игры в песочницу. Кажется, что ребенок – это такой человек, которого ты можешь сформировать по своему вкусу, развив у него все навыки, какие захочется, вложив в него все идеи, которые считаешь правильным, передав ему все свои ценности и идеалы. То есть такой процесс развития персонажа, только в реальной жизни. И никто не скажет тебе нет, если ты захочешь сделать с ребенком что-то совсем необычное, — ведь это же твой ребенок, ты вправе.

Фактически, ребенок в этот момент является для своих родителей объектом. У них есть ощущение, что это они развивают ребенка, они создают из него личность. Проявления детской субъектности (когда ребенок, например, начинает сопротивляться развитию в ту или иную сторону) могут восприниматься ими как нечто негативное, потому что в этот момент ребенок мешает творческому процессу родителей, не дает им сделать из себя то, что они задумали. Этот поединок воль – между родителями с их воспитательной идеей и ребенком с его собственными возможностями, желаниями и интересами – может продолжаться вплоть до поступления в институт. Нередко бывает так, что человек получает не ту профессию, которая ему подходит и которую он бы сам хотел получить, а ту, на которой настояла семья. Дети со слабым темпераментом ломаются и теряют себя, стремясь выполнить все требования своих близких. Им потом очень трудно почувствовать, чего они хотят, потому что они не привыкли осознавать свои желания. Таким детям формат свободной игры иногда оказывается просто недоступен, потому что они не знают, как это – «делать что хочешь»? А дети с сильным темпераментом бунтуют против педагогического насилия, и потом им может быть очень трудно учиться чему бы то ни было, потому что они привыкают сопротивляться и на каждом шагу отстаивать свою субъектность.

Осознать, что ребенок – не чистый лист, а уже с самого рождения уникальный субъект с собственным темпераментом, конституцией, талантами и ограничениями, родителям зачастую довольно сложно. Если это первый ребенок, то его банально не с кем сравнить. Себя в том же возрасте родители обычно не помнят, а других детей они наблюдают гораздо реже, чем своего. Как им понять, что в поведении ребенка определяется возрастом, что воспитанием, а что – индивидуальными особенностями? Никак. Получается парадоксальная вещь: педагоги ребенка зачастую лучше себе представляют индивидуальные особенности ребенка и его возможности, чем его собственные родители, потому что они его соотносят со сверстниками и могут оценить, например, как более медленного, менее внимательного или более рассудительного, а родители видят просто отдельного ребенка, без контекста. Попытки строить диалог выглядят, например, так:

– Хорошо бы поиграть с Васей в такие-то и такие-то игры. Он, знаете, довольно медленный.
– И ничего не медленный, – возмущается мама, которая это поняла как ругательство. – У меня совершенно нормальный ребенок!

Неуспех в построении диалога мамы и педагога – это серьезная проблема, потому что у каждого из них только часть кусочков пазла, и ни один из них не видит всю картину. Педагог не знает, что происходит у ребенка дома (это сделало бы более понятными многие вещи в его поведении), а мама не знает, как ребенок ведет себя, когда она его не видит, и каков он в сравнении с другими детьми. В результате, например, мама не получает обратной связи, которая позволила бы ей понять, какие последствия имеет ее воспитательная стратегия. Субъективно она остается в рамках песочницы, где ей можно делать с ребенком все, что захочется.

Иногда установка «можно все» транслируется мамой ребенку: создавая из него «свободную личность», она переживает окружающих как досадные помехи для самовыражения ребенка, и ей просто не приходит в голову научить ребенка внимательно относиться к другим людям. Ее в этот момент интересует только один человек – ребенок. Она живет в рамках этого проекта. Других людей, у которых тоже есть какие-то потребности, в этом сеттинге нет. Ребенок выносит из этого идею, что его желания – это сверхценность. Попытки поговорить о том, что так не надо, это неразумная воспитательная стратегия, часто приводят к той же реакции, как у девочки, которая сажает травинки в песок: «не лезьте, это мой ребенок». Не потому, что мама действительно лучше знает, как надо, а потому, что игра, в которую она играет в этот момент, не предполагает других участников. Это ее сугубо личная игра в педагогическое творчество. Поэтому она не учитывает ни будущую жизнь ребенка (каково ему будет жить среди людей, привыкнув думать только о себе, как он сможет создать семью с такой установкой), ни потребности других людей, а исходит только из того образа, который сложился у нее в воображении.

Раннее развитие – это иногда такая игра в создание юного гения. Характерно, что там обычно с самого начала не задается главный вопрос: вот этот конкретный ребенок расположен к раннему когнитивному развитию, потянет ли он это, будет ли ему это интересно? Есть дети, которые с огромным удовольствием года в четыре выучиваются читать с минимальной помощью взрослых. А есть другие, которые выучиваются читать в шесть лет, «так уж и быть». Это разные дети с разными стартовыми особенностями. Второй важный вопрос, который тоже обычно не задается, это каково будет жить ребенку, если мы достигнем успеха во всех своих педагогических манипуляциях. Утрированный пример: допустим, он пойдет в школу в пять, в институт – в двенадцать. Как он будет находить друзей среди всех этих людей, которые на несколько лет старше него? Как он будет находить друзей среди сверстников, которые знают насколько меньше него, что он едва может найти с ними общую тему для разговора? Как ему выйти из роли вундеркинда, чтобы его воспринимали не как диковинку, а просто как живого человека? (И как ему смириться с тем, что он больше не вундеркинд, а обыкновенный взрослый?)

Это, например, то, о чем писали выросшие дети Никитиных – здорово, когда тебе в школе все легко дается, но очень тяжело, если ты перескочил через пару классов, у тебя со всеми 2–2,5 года разницы в возрасте, и ты оказываешься в ситуации социальной изоляции. Что характерно, им не захотелось, чтобы такой же опыт получили их собственные дети.

Чем больше ребенок отличается от других детей, тем сложнее им принять его и тем чаще он будет сталкиваться с отвержением. Чем более необычную траекторию развития мы для него выстраиваем, тем более необычным человеком он получится – и тем, соответственно, сложнее будет происходить его социализация. В тот момент, когда мы решаем сделать из ребенка воплощение каких-то необщепринятых идей, мы выбираем для него будущее (не спросив его, без его участия), в котором ему будет очень непросто жить. Но когда воспитание ребенка – это песочница, такая мысль просто не посещает, потому что у песочницы нет социального контекста (и даже, по большому счету, нет временной перспективы). Это ситуация, замкнутая на саму себя.

Ролевая система как песочница

Одно из самых сильных переживаний от ролевых систем – и особенно это касается формата pen&paper, где функционирование игровой вселенной полностью обеспечивает мастер, – это переживание безграничной свободы. Можно подать заявку на любое действие, какое захочется: можно отправить своего персонажа охотиться на гигантских кроликов, можно послать его в кабак, чтобы он там напился до беспамятства, можно заняться разработкой техномагического оружия в условиях сказочного средневековья… Интересный момент здесь заключается в том, как именно игрок выбирает линию поведения, если мы его – по крайней мере на первый взгляд – ни в чем не ограничиваем.

Если игрок в жизни постоянно ощущает, что его свободу стесняют и ограничивают (а это, к примеру, нормальное состояние почти любого школьника), то его естественный импульс – во-первых, немедленно воспользоваться свободой, чтобы сделать то, что нельзя делать в реальной жизни, а во-вторых, выпустить накопившееся напряжение, отыграв насильственные или разрушительные действия. Поэтому, несмотря на наличие социально приемлемых относительно игрового мира способов отыгрывания агрессии (типа отстрела орков в ближайшем лесу), мы закономерно будем наблюдать асоциальное поведение игровых персонажей: например, попытки убить, изнасиловать или ограбить мирных горожан. Игрок в этот момент переживает свободу через отрицание ограничений, наложенных на него социумом. В этот момент он ведет себя как ребенок во время кризиса трех лет, который все стремится делать наперекор родителям. Трехлетнему ребенку важно почувствовать, что он действует по своему собственному решению и собственному желанию, а не по указанию других, и вначале он определяет свою волю от противного – как то, что строго противоположно родительским указаниям. Когда он научится непосредственно ощущать свои желания, такой объект отрицания будет ему уже не нужен.

Игрок, помещенный в ситуацию открытого мира со свободой действий, начинает с того же: он определяет свою свободу как возможность делать все, что до сих пор было запретным. Например, это определяет популярность игр серии Fallout – там у игрока есть открытый доступ к тем областям, где в реальной жизни больше всего ограничений, запретов и табу: то есть к насилию, сексу и наркотикам. Не то что бы игроку действительно очень хотелось грабить, убивать и обдалбываться в реальной жизни, но сам опыт того, что он может сделать это в игре, является для него подтверждением полной свободы действий. И важная часть этой свободы – возможность свободно проявлять агрессию.

И снова про шкаф

Как мы помним, агрессия может быть перенаправлена с одного объекта на другой, что собственно и дает возможность ее отыгрывать. И здесь игрок опять же имеет выбор между отпиныванием живого человека и отпиныванием предмета мебели, в роли которого в данном случае выступают орки и гоблины.

Теоретически, если мы запускаем несколько игроков как команду в один сюжет, то это игровая ситуация кооператива. На деле, если мы объявляем игроков командой, то это еще не значит, что они будут друг друга поддерживать. Мы можем наблюдать в команде игровых персонажей такие же варианты динамики, как в естественном коллективе: кто-то из персонажей может стремиться действовать независимо от других, кто-то может попытаться занять позицию лидера и навязать остальным свою волю (и у других игроков это может вызывать протест), между персонажами игроков могут возникать конфликты, или несколько персонажей могут ополчиться вместе против какого-то одного.

И здесь большое значение имеет то, в каких отношениях игроки находятся между собой. Если они знакомы и за пределами игры и в целом хорошо друг к другу относятся, то вероятность того, что они будут атаковать персонажей друг друга, в общем, невелика, потому что если они заинтересованы в своих хороших отношениях, то вряд ли захотят их портить. В конце концов, вокруг вполне достаточно шкафов… в смысле, орков.

Другая ситуация – если игроки видят друг друга впервые в жизни и потом, вполне вероятно, больше уже никогда не встретятся. Внешний тормоз в виде нежелания портить отношения в данном случае отсутствует – потому что нет отношений. У части игроков, тем не менее, будет срабатывать внутренний тормоз – убеждение, что портить другому человеку удовольствие от игры нехорошо. Это, собственно, те, кто на предшествующем возрастном этапе научился уважать чужие границы и не топтать чужие песочные замки. Но могут прийти и другие игроки – те, у которых очень сильна потребность отыграть агрессию (очень высокое давление в метафорической трубе), и при этом чувства другого человека не являются для них чем-то безусловно важным. То есть это те, кому забыли объяснить, что ломать чужую постройку нехорошо. Их игра эгоцентрична – они удовлетворяют в игре свои психологические потребности, игнорируя потребности и чувства других игроков. И вот здесь мы можем увидеть атаку на чужого персонажа. Не обязательно это будет физическая атака – возможно, она примет форму словесного унижения и оскорбления.

Реальность нереального

Донести до агрессора идею, что так в игре делать не надо, может быть довольно сложной задачей. Первый аргумент, который идет в ход: «А что такого? Это же все не по-настоящему».

Если бы мы говорили о воображаемых перестрелках пятилетних детей, то это было бы верно. Там и пистолеты условные, и раны условные, и персонажи условные (просто бандит, просто солдат, просто робот), и если тебя убили, ничего страшного – у тебя еще четыре жизни. Такая игра сильных эмоциональных следов обычно не оставляет, потому что она настолько абстрактна, насколько возможно. То есть, разумеется, встречаются дети пяти-шести лет, которых игра в войнушку может всерьез напугать, но это, как правило, не проблема игры как таковой, а проблема того, что вот этот конкретный ребенок очень впечатлителен, с очень высоким уровнем тревоги, и у него пока еще нет четкого представления о грани между реальным и воображаемым. Такой ребенок и плюшевую игрушку может всерьез испугаться (да, и такое бывает).

С системами типа Dungeons&Dragons история другая, потому что они рассчитаны на глубокое погружение в игру. Мастер, со своей стороны, старается сделать игровую вселенную как можно более реальной для игроков. Игроки посвящают большое внимание созданию своих персонажей: продумывают их внешний вид, поведение, прописывают предысторию (вольно или невольно передавая персонажу свои собственные чувства и жизненные сюжеты). Результатом этого является то, что игрок глубоко идентифицируется со своим персонажем и очень ярко переживает все, что с ним происходит. Благодаря этому опыт, который человек получает в игре, может оказывать почти такое же сильное воздействие, как если бы все это происходило в действительности.

С одной стороны, это означает, что в ходе сессии игроки могут переживать друг к другу очень сильные чувства благодарности, заботы, единства – например, когда они спасают персонажей друг друга от гибели, когда они лечат друг друга, когда вместе им удается сделать что-то такое, что ни один из них не смог бы сделать поодиночке. О некоторых из таких эпизодов они будут вспоминать с большим теплом годы спустя. Но это означает и другую вещь: если персонаж игрока оказывается в травматичной ситуации, то это может стать разрушительным опытом для самого игрока. Сексуальное насилие на игровой сессии, остается воображаемым, но чувства ужаса, незащищенности, стыда и гнева, которые испытывает в это время игрок, являются вполне настоящими. И эти чувства тоже могут остаться с ним на долгие годы.

Бремя мастера игры

Для мастера это означает, что как модератор игры он несет ответственность за психологическую безопасность своих игроков. Мастер, как мы понимаем, может осознавать или не осознавать эту ответственность, принимать ее на себя или отказываться от нее. Если играет компания старшеклассников, и мастер – это такой же старшеклассник, как все остальные, то весьма вероятно, что он не сможет полноценно обеспечивать безопасность игры, потому что он не настолько зрел психологически, чтобы отвечать за других людей. (Он и за себя-то не очень…) Поэтому в такой ситуации психологическая безопасность игровой сессии будет определяться в первую очередь качеством отношений между игроками. Если играют близкие друзья, то им просто не захочется друг друга атаковать. А если это произвольно набранная компания в каком-нибудь клубе? Здесь уже вполне возможна ситуация, когда что-то пошло не так, а мастер отстранился и не делает никаких попыток вырулить игроков из явно деструктивного сюжета. Формально говоря, он и не подписывался быть групповым терапевтом. Его задача – обеспечивать функционирование мира на уровне игромеханики.

Если мастер все-таки задается целью обеспечить психологическую безопасность игроков, то в его распоряжении есть несколько инструментов.

Первый и самый очевидный инструмент – это комплектация группы. Если группа комплектуется из людей, которые уже дружат между собой, вероятность отыгрывания агрессии на живых людях невелика. Вряд ли игрок решит атаковать своего друга, и маловероятно, что он захочет атаковать друга своего друга (хотя такой вариант и не исключен). Если игроки не знакомы между собой, то имеет смысл познакомить их до начала кампании – как минимум, чтобы убедиться, что между ними нет какой-нибудь личностной несовместимости. Если два игрока испытывают выраженную неприязнь друг к другу, вероятность стычек между их персонажами резко возрастает. О том, что делать в таких случаях, Гари Гайгакс, один из создателей D&D, писал очень просто: «Игроки, которые друг друга терпеть не могут, не должны находиться в одной команде». Да, существует техническая возможность наладить отношения между двумя людьми, усадив их играть в кооперативе или делать что-то вместе. Но D&D для этого сомнительный инструмент, потому что оставляет игрокам слишком много возможностей для внутрипартийной агрессии.

Второй инструмент обеспечения безопасности – это обозначение границ допустимого. С точки зрения игрока, если он находится в песочнице, где все можно, то это буквально означает, что можно все. У игроков от подросткового возраста и старше мы на этом месте сталкиваемся, например, с проблемой сексуального насилия на играх. Ситуация осложняется тем, что во многие популярные сеттинги тематика сексуального насилия заложена на уровне канона. (Откуда, вы думали, взялись полуорки?) Но если известно, что в рамках сеттинга такое в принципе бывает, как объяснить игроку, что он не может так делать? Высказывались предложения, что игрок, который не согласен, чтобы с ним отыгрывали сексуальное насилие, должен каким-нибудь специальным бэджиком это обозначить. Чтобы оценить унизительность этого решения, представим себе правило внутреннего распорядка, которое предписывает сотрудницам носить специальные значки, если они возражают против харрасмента на работе, а в случае отсутствия такого значка похабные шутки в адрес дамы и хватание ее за задницу считаются вполне допустимыми.

Опять-таки, если у игрока есть сформированный внутренний тормоз в виде заботы о чувствах другого человека, то можно ожидать, что он так играть не будет. Если этого тормоза нет, то идея, что твоя свобода заканчивается там, где начинается личное пространство другого человека, оказывается недоступной. И в этом случае становятся необходимы четко заданные границы и табу на игре. То есть мастер, например, с самого начала объявляет, что на его игре будут неприемлемы сексуальное насилие, педофилия, зоофилия и пытки. Дальше игроки знают, что вот это точно нельзя, а мастер имеет понятное всем основание для удаления из партии игрока, который не готов уважать чужие границы. Если в игре в принципе предполагается сексуальный контент (а это ожидаемая тема для юношеских и взрослых команд), то его количество и качество обсуждается до начала партии. Важно убедиться, что все игроки понимают границы допустимого, с одной стороны, и готовы к наличию рейтингового контента – с другой. Диапазон возможностей здесь велик (от минималистичного взаимодействия с неигровыми персонажами – проститутками, как в Planescape: Tornment, которое почти полностью сводится к оплате их услуг, до развернутого описания полового акта), и если мы заранее не оговариваем, что из этого диапазона приемлемо, то игроки, весьма вероятно, будут молча ориентироваться на собственные желания и вкусы, не сообразуясь с зоной комфорта друг друга.

Третий инструмент – ограничение пространства для отыгрыша. Здесь логика та же самая, как выше, когда мы разговаривали о шахматах с кубиком. Если разрушительный импульс игрока так силен, что он не может самостоятельно его контролировать, то мы загоняем этого игрока в тиски игромеханики. Чем более структурирована игра, тем меньше в ней от песочницы, но и тем меньше, с другой стороны, вероятность, что что-то пойдет не так. Во-первых, мы сразу исключаем игру в формате открытого мира, а используем модули со строго линейным сюжетом. Во-вторых, мы оставляем минимум пространства для свободного социального взаимодействия и максимум времени отводим на боевые сцены. В-третьих, мы ограничиваем доступные варианты мировоззрения, исключая возможность создания заведомо злого персонажа. Последнее связано с тем, что если мы позволяем игроку создать злодея, то потом он любые враждебные действия в отношении членов команды сможет оправдывать тем, что такая уж у него злодейская роль. Это не означает, что создавать и отыгрывать злых персонажей нельзя разрешать никому и ни в какой кампании. Технически, партия может состоять из одних злодеев, дружно и слаженно решающих задачу по захвату мира, или она может содержать отдельно взятого черного мага (вспомним Рейстлина из «Саги о копье»), в котором чистейшая мизантропия вполне уживается с умением работать в команде. Но это довольно рискованные и нетривиальные для отыгрыша сюжеты. С ними можно экспериментировать, если игроки в хороших отношениях между собой, они достаточно зрелые и осознанные люди, и они хорошо контролируют свои разрушительные импульсы. Незнакомому игроку лицензию на то, чтобы быть злодеем, выдавать однозначно не стоит.

Четвертый инструмент – это управление групповым сплочением. Здесь та же логика, что и вообще в кооперативных играх, о механике которых мы разговаривали в прошлый раз. Если монстры достаточно сильны, чтобы их можно было одолеть только слаженными усилиями, игроки заинтересованы друг в друге. Если у каждого из игроков свой набор способностей, а встающие перед ними игровые задачи требуют всех этих способностей одновременно, то игроки заинтересованы в том, чтобы кооперироваться и координировать свои действия. С другой стороны, когда команда терпит неудачу, то это может стать причиной конфликта, поскольку игроки могут начать обвинять в этой неудаче друг друга. Мы помним, что психологически игроки очень много инвестируют в своих персонажей, и если персонажи гибнут, игроки испытывают вполне настоящее чувство горя. Если мастер не ставит себе специальной задачи привлечь внимание игроков к тому, что они ведут себя суицидально, то лучше в последний момент прислать подкрепление, чем допустить, чтобы команда сначала погибла, а потом переругалась.

В конечном итоге все сводится к тому, что монстры должны быть достаточно сильны, чтобы заставить игроков объединиться, но недостаточно сильны, чтобы убить команду. Кроме того, они должны быть достаточно доступны, потому что если их приходится долго и сложно искать, у игроков может возникнуть искушение найти себе другой объект для отыгрывания агрессии. А если их недостаточно много, то игроки могут начать конкурировать за возможность порубить тварь в капусту, и это тоже является потенциальным источником конфликтов – как и любая конкуренция за ресурсы.

Нормально же все было

При попытке обсудить границы приемлемого мы можем столкнуться с тем, что одни и те же слова для разных игроков означают разное. Что такое, например, оскорбление? Если один игрок другого назвал, допустим, шлюхой, то это оскорбление или не оскорбление? Может оказаться, что для одного игрока это крайне обидное и неприемлемое слово, а для другого – нормальный бытовой язык.

Применительно к подросткам мат зачастую действительно является бытовым языком. Во-первых, он им позволяет сбросить внутреннее напряжение, а во-вторых, символически обозначает освобождение от тирании взрослых (которые имеют наглость указывать, какие слова допустимы, а какие нет). И на определенном возрастном этапе в некоторых социальных группах мы действительно сможем наблюдать, как подростки друг к другу вполне миролюбиво обращаются совершенно непечатными словами. Примерно так же работают некоторые взрослые коммуникативные среды. Убедить человека, что его нормальный бытовой язык другому человеку может быть оскорбителен, – это нетривиальная задача. Игроков с сильно несовпадающими культурными кодами может быть проще развести по разным командам, чем наладить между ними обоюдно комфортную коммуникацию.

И здесь мы выходим на более широкую проблему – проблему привычного уровня агрессии. Как мы помним, агрессивное поведение человека социально по своей природе, он ему выучивается. Точно так же человек выучивается от окружающих тому, что является допустимым, приемлемым уровнем агрессии, а что – запредельным. И здесь важно понимать, что приемлемость – это не какое-то реально существующее свойство, а предмет внутренней договоренности конкретного сообщества. Точкой отсчета, которая для отдельно взятого индивида задает первоначальное представление о нормальном, является тот уровень агрессии, который он в детстве наблюдал у себя дома. В частности, если члены семьи имеют обыкновение орать друг на друга во время конфликтов и орать на ребенка, если он делает что-то не так, мы можем ожидать, что выросший в этой семье ребенок в конфликтных ситуациях тоже будет использовать крик (и не очень сильно удивится, если накричат на него). Если мы к ребенку регулярно применяем физические наказания, то это, соответственно, нормализует для него физическую агрессию. Эмоциональное насилие, регулярно применяемое к ребенку, нормализует для него эмоциональное насилие, оскорбления нормализуют оскорбления, и так далее.

Агрессивное поведение, которое опирается не на проблемы самоконтроля, а на эффект нормализации, крайне затруднительно корректировать. Поэтому, например, семейная терапия оказывается бессильна наладить отношения в паре, где один из супругов является абьюзером, если абьюзер вполне уверен в том, что бить или унижать жену – нормальное и правильное воспитательное воздействие. Он не перестанет вести себя таким образом, потому что у него нет проблемы с тем, что он делает. Ему с этим нормально, и он вполне доволен собой. Если проблема есть у его женщины, то единственное, что может сделать в этой ситуации женщина, – найти себе другого партнера. Ситуация ребенка, родитель которого верит, что побои – это очень хороший и правильный педагогический прием, гораздо печальнее: он не может самостоятельно выйти из той ситуации, в которой находится. Третьи лица, как правило, бессильны убедить такого взрослого, что он не прав. Относительно своего жизненного опыта и своей картины мира он все делает правильно. «Меня же в детстве били, и я нормальным вырос! Потому и вырос, что вколотили в меня ума!» Ребенок, соответственно, со временем принимает физическое насилие как часть нормальной семейной жизни и в дальнейшем, как можно ожидать, также будет практиковать его в своей семье. Таким образом деструктивные способы взаимодействия оказываются крайне устойчивыми на уровне целого сообщества, передаваясь из поколения в поколение методом научения.

Нормализованный уровень агрессии является для человека областью слепого пятна. Он его либо вовсе не замечает, либо не придает ему большого значения и не испытывает существенного дискомфорта, причем в обеих ролях – и субъекта, и объекта агрессии. Если отшлепать ребенка один раз (или один раз грозно пообещать это сделать), то это будет для него значимое событие, исключительное, выходящее за грань нормального. И ему будет очень страшно. Если такая ситуация будет повторяться регулярно, к ней выработается привыкание. Ребенок уже станет воспринимать ее буднично: «Ну вот, вчера опять отшлепали». Чем более буднично воспринимается насилие, тем меньше оно способно регулировать поведение. Для ребенка этот процесс нормализации является средством адаптации к среде – если бы он каждый раз так сильно пугался, как когда его побили впервые, он бы превратился в невротика. Дальше, исходя из своего опыта, ребенок считает, что в тумаках нет ничего страшного – с ним же ничего страшного не происходит, когда его бьют. Соответственно, ему будет психологически проще ударить другого человека – сначала сверстника, потом своего собственного ребенка.

Аналогичная история с вербальной агрессией и эмоциональным насилием. Соответственно, если в партии оказывается игрок, который ведет себя неприемлемым для окружающих образом, даже не замечая, что делает что-то не так, то про это нужно понимать две вещи. Во-первых, скорее всего, перевоспитать этого игрока уже не удастся. Как максимум, он усвоит, что другие игроки – тонко организованные неженки, и самостоятельно решит, что лучше играть с другими, нормальными людьми. Во-вторых, толератность к агрессии у этого игрока – это, скорее всего, средство адаптации, которое сначала позволило ему выжить в кругу семьи, а теперь, вероятно, позволяет выживать в такой же агрессивной социальной среде. Если он станет более чувствителен к агрессии, ему сразу же станет гораздо тяжелее жить в той среде, где он находится. Что может сделать мастер в этой ситуации? Только одну вещь: не включать этого игрока в ту команду, для которой он некомфортен.

Сегрегация

С проблемой сосуществования в рамках одной среды людей, у которых разный привычный уровень агрессии, мы будем сталкиваться в основном в тех средах, куда люди попадают помимо своей воли: то есть, например, в образовательных учреждениях. Но даже там можно наблюдать тенденцию к расслоению по этому признаку. Родитель, который верит в пользу жесткой руки, скорее будет выбирать для ребенка строгого учителя, а семья, где с детьми принято спокойно договариваться, в ужасе заберет ребенка из сада, один раз услышав, каким голосом на детей кричит воспитательница. Педагоги, в свою очередь, тоже будут подбираться в один коллектив более или менее однотипные, потому что резко отличающемуся педагогу будет некомфортно среди коллег, которые не разделяют его убеждений. В результате в одних средах будет скапливаться больше педагогов с демократичным стилем преподавания и детей, с которыми можно договориться, а в других средах будут скапливаться дети, которые еще дома привыкли, что их поведение регулируется криком (поэтому на спокойную речь они не реагируют), и педагоги, которые как раз криком и склонны общаться. Поэтому педагоги, работающие в разных садах и школах, могут иметь диаметрально противоположный опыт в отношении того, как ведут себя дети и какие методы с ними эффективны.

То, что домашнему ребенку из мягкой семьи будет крайне некомфортно с педагогами, которые общаются криком, довольно очевидно. У него не выработана привычка к крику, и для него гораздо более травматично, когда он сталкивается с такой системой отношений, чем для ребенка, который всю жизнь примерно так и живет. Менее очевидно другое: ребенок, привыкший к высокому уровню средовой агрессии, будет некомфортно себя чувствовать в мягкой среде, и он будет в ней хуже функционировать. Во-первых, если поведение ребенка регулируется преимущественно страхом, это значит, что у него есть внешние тормоза, но нет внутренних. Соответственно, в ситуации, где бояться нечего, его поведение автоматически дезорганизуется. Во-вторых, если он попадает в коллектив, где средний уровень агрессии существенно ниже, чем у него, то на общем фоне он сразу выглядит очень неприятным, гадким типом, с которым никто не захочет дружить.

Говоря о пользе образовательных учреждений как средства социализации, иногда высказывают тезис, что нахождение в агрессивной среде массовой школы (в противоположность тепличной домашней среде) некоторым образом адаптирует ребенка к реальной жизни. В этом есть определенное рациональное зерно, потому что опыт функционирования в коллективе сверстников действительно нельзя получить дома. Но тут нужно понимать, что нет никакой общей для всех «реальной жизни». Есть множество разных сред с разными условиями, и взрослый, в отличие от ребенка, имеет возможность выбора, в какой среде он будет жить и работать. Он может выбирать друзей, может выбирать коллектив, может выбирать район и даже страну обитания. Это с одной стороны. А с другой стороны, нахождение ребенка в образовательной среде с определенными свойствами адаптирует его только к средам с такими же свойствами, но не вообще к любому коллективу. Агрессивная школьная среда адаптирует к жизни в жестких средах, но не адаптирует к мягким. Школа гуманистической направленности адаптирует к таким же гуманистичным средам – но не адаптирует к агрессивным. Таким образом, когда ребенок посещает в школу, то она готовит его не просто к жизни, а к определенной жизни среди определенных людей. И при выборе школы этот момент важно учитывать. Коротко говоря, чтобы человек смог жить в гуманистическом обществе, ему нужно с рождения тренироваться жить в гуманистическом обществе и сначала иметь демократическую среду дома, потом в саду, а после этого – в школе. Тогда он вырастет тем человеком, которого гуманистическая среда не отторгнет, если он придет в нее со стороны.

Мама-анархия

До сих пор мы разбирались, как работает агрессия в ролевой игре, у которой есть активно включенный в нее модератор. А что происходит в многопользовательских компьютерных играх с похожей механикой, где модератор если и есть, то он не наблюдает постоянно за всем, что там происходит?

Во-первых, в действие вступает эффект анонимности. Ситуция анонимности убирает значительную часть внешнего тормоза. Когда другие игроки – это незнакомые тебе люди, которые, скорее всего, не узнают тебя, когда столкнутся с тобой в следующий раз, нет никаких причин беспокоиться о сохранении хороших отношений с ними. Ты можешь делать в игре все, что угодно, и это никак не повлияет на твою репутацию среди тех людей, которые знакомы с тобой лично, потому что они об этом не узнают.

С другой стороны, внутренний тормоз тоже работает значительно слабее, если мы от человека видим только его ник. Чем более абстрактна и условна информация о существе, тем меньшую степень сочувствия мы к нему испытываем. Одно дело, если нам новости сухо сообщают о полутора сотнях пострадавших при взрыве, а другое дело – когда нам показывают фотографии какого-нибудь конкретного пострадавшего с прочувствованным текстом о том, как взрыв сломал его жизнь. Очевидно, что конкретному человеку, которого мы можем себе представить, сочувствовать гораздо проще.

В сумме это дает нам гораздо большую готовность отдельно взятого пользователя к немотивированной агрессии в отношении другого пользователя. Дальше на эту готовность накладывается эффект распределения ответственности в толпе: все рубились, и я стал рубиться, а что такого? Если на сервер приходит много пользователей с потребностью в отыгрывании агрессии (а от школьной аудитории мы ожидаем, что таковых там большинство), то в течение короткого времени агрессивное поведение будет демонстрировать большая часть пользователей, и здесь даже наличие модератора уже не спасет, потому что два процента пользователей можно забанить, а девяносто процентов пользователей банить бессмысленно – проще закрыть проект.

Space Station 13, например, задумывалась как симулятор работы космической станции. Большая часть ее механики – это многопользовательская песочница с кооперативом на основе разделения ролей. На первый взгляд мы могли бы ожидать, что игрок, зайдя на сервер и выбрав себе профессию, будет пытаться отыгрывать представителя этой профессии. Он же зачем-то именно в космическую станцию пошел играть, а не в многопользовательскую стрелялку? На практике все оказывается куда менее гладко. Во-первых, как обнаруживает игрок, после того как его несколько раз внезапно убьют незнакомые люди, механика игры предполагает возможность в любой момент замочить товарища любым подвернувшимся под руку предметом. Во-вторых, убийство товарища предметом осуществить гораздо проще и быстрее, чем любую рабочую задачу. В-третьих, если большая часть станции пытается убить друг друга, попытки работать вообще бессмысленны, поскольку это кооператив, и любая профессия предполагает тесное сотрудничество с другими специалистами. Таким образом агрессивный игрок получает немедленное положительное подкрепление в виде чувства силы и безнаказанности, а игрок, который планировал использовать песочницу по прямому назначению, узнает, что кооператив – совершенно бестолковая вещь, и от кучи собравших вместе людей ничего хорошего ждать не надо.

Какие косяки мы тут видим? Во-первых, свобода действий в отсутствии сдерживающих факторов. Если мы даем игроку техническую возможность атаковать другого игрока, и у него нет причин этого не делать, то с большой вероятностью он это сделает – атакует другого игрока. На частном сервере, где играет конкретная компания игроков, эта проблема решается тем, что игроки в команде знакомы между собой, и они могут заранее договориться, что будут использовать песочницу как песочницу, а не как арену для гладиаторских боев. На публичном сервере, где ожидаемо крайне низкое качество коммуникации, эту проблему можно решить только тисками игромеханики: чисто технически исключив возможность нанести повреждение члену команды или вообще выпилив всю механику, касающуюся боевых действий.

Второй момент – это то, что асоциальное поведение здесь легко осуществимо и самоподкрепляемо, а просоциальное трудно осуществимо и не имеет дополнительных средств подкрепления, кроме морального удовлетворения, которое теоретически должен испытывать игрок от выполнения рабочих задач. Это автоматически подталкивает к агрессивному поведению тех игроков, которые не хотят много думать и долго разбираться в аппаратуре станции. К примеру, если бы в качестве оружия можно было использовать только лазерную пушку, которую надо полчаса собирать с участием еще четырех специалистов, то количество желающих ей воспользоваться немедленно упало бы на порядок.

А третий момент – это то, что атаковать живого человека здесь гораздо проще, чем специально предназначенного для этого бота. Ботов мало, прилетают они редко, ходить за ними далеко, а коллеги-космонавты – вот они, в соседнем кабинете. Сделав удобно расположенную арену с большим выбором оружия и системой выдачи призовых очков за победу над тварями, мы могли бы легко перенаправить туда агрессию тех, кто нуждается в ее отыгрывании.

И что из всего этого следует?

Из всего этого следует очень простая идея. Если у человека внутри уже есть чувство гнева, то оно будет стремиться вырваться наружу. А дальше либо мы управляем этим разрушительным импульсом, предоставляя приемлемые способы для его проявления, либо этот импульс управляет игроком и игрой, что способствует закреплению нежелательных моделей поведения и потенциально может приводить к психологическим травмам у других участников игры и негативно сказываться на их социализации.

Как обычно, ваши соображения на эту тему приветствуются. Если у вас есть интересный опыт, связанный с игровой агрессией, расскажите о нем, пожалуйста, в комментарии.

Картотека игр с агрессивными детьми

                                    

«ДВА БАРАНА»

Цель: Снять невербальную агрессию, предоставить ребенку возможность «легальным образом» выплеснуть гнев, снять излишнее эмоциональное и мышечное напряжение направить энергию детей в нужное русло.

Воспитатель разбивает детей на пары и читает текст:

«Рано-рано два барана повстречались на мосту».

Участники игры, широко расставив ноги, склонив вперед туловище, упираются ладонями и лбами друг в друга.

Задача — противостоять друг другу, не сдвигаясь с места, как можно дольше. Можно издавать звуки «Бе-е-е».

Необходимо соблюдать «технику безопасности», внимательно следить, чтобы «бараны» не расшибли себе лбы.

«ДОБРОЕ ЖИВОТНОЕ»

Цель: Способствовать сплочению детского коллектива, научить детей понимать чувства других, оказывать поддержку и сопереживать.

Ведущий тихим таинственным голосом говорит: «Встаньте, пожалуйста, в круг и возьмитесь за руки. Мы — одно большое, доброе животное. Давайте послушаем, как оно дышит! А теперь подышим вместе! На вдох — делаем шаг вперед, на выдох — шаг назад. А теперь на вдох делаем два шага вперед, на выдох — два шага назад. Вдох — два шага вперед. Выдох — два шага назад. Так не только дышит животное, так же четко и ровно бьется его большое доброе сердце. Стук — шаг вперед, стук — шаг назад и т. д. Мы все берем дыхание и стук сердца этого животного себе».

«ТУХ-ТИБИ-ДУХ»

Цель: Снятие негативных настроений и восстановление сил.

«Я сообщу вам по секрету особое слово. Это волшебное заклинание против плохого настроения, против обид и разочарований. Чтобы оно подействовало по-настоящему, необходимо сделать следующее. Сейчас вы начнете ходить по комнате, ни с кем не разговаривая. Как только вам

захочется поговорить, остановитесь напротив одного из участников, посмотрите ему в глаза и трижды, сердито произнесите волшебное слово: «Тух-тиби-дух»». Затем продолжайте ходить по комнате.

Время от времени останавливайтесь перед кем-либо и снова сердито произносите это волшебное слово. Чтобы волшебное слово подействовало, необходимо говорить его не в пустоту, а глядя в глаза человека, стоящего перед вами».

В этой игре заложен комичный парадокс. Хотя дети должны произносить слово «Тух-тиби-дух» сердито, через некоторое время они не могут не смеяться.

«ЖУЖА»

Цель: Научить агрессивных детей быть менее обидчивыми, дать им уникальную возможность посмотреть на себя глазами окружающих, побыть на месте того, кого они сами обижают, не задумываясь об этом.

«Жужа» сидит на стуле с полотенцем в руках. Все остальные бегают вокруг нее, строят рожицы, дразнят, дотрагиваются до нее. «Жужа» терпит, но когда ей все это надоедает, она вскакивает и начинает гоняться за обидчиками, стараясь поймать того, кто обидел ее больше всех, он и будет «Жужей».

Взрослый должен следить, чтобы «дразнилки» не были слишком обидными.

«РУБКА ДРОВ»

Цель: Помочь детям переключиться на активную деятельность после долгой сидячей работы, прочувствовать свою накопившуюся агрессивную энергию и «истратить» ее во время игры.

Скажите следующее: «Кто из вас хоть раз рубил дрова или видел, как это делают взрослые? Покажите, как нужно держать топор. В каком положении должны находиться руки и ноги? Встаньте так, чтобы вокруг осталось немного свободного места. Будем рубить дрова. Поставьте кусок бревна на пень, поднимите топор над головой и с силой опустите его. Можно даже вскрикнуть: «Ха!»»

Для проведения этой игры можно разбиться на пары и, попадая в определенный ритм, ударять по одной чурке по очереди.

«БУМАЖНЫЕ МЯЧИ»

Цель: Дать детям возможность вернуть бодрость и активность после того, как они чем-то долго занимались сидя, снизить беспокойство и напряжение, войти в новый жизненный ритм.

Перед началом игры каждый ребенок должен скомкать большой лист бумаги (газеты) так, чтобы получился плотный мячик. «Разделитесь, пожалуйста, на две команды, и пусть каждая из них выстроится в линию так, чтобы расстояние между командами составляло примерно 4 метра. По команде ведущего вы начинаете бросать мячи на сторону противника.  Команда будет такой: «Приготовились! Внимание! Начали!»

Игроки каждой команды стремятся как можно быстрее забросить мячи, оказавшиеся на ее стороне, на сторону противника. Услышав команду «Стоп!», вам надо будет прекратить бросаться мячами. Выигрывает та команда, на чьей стороне окажется меньше мячей на полу. Не перебегайте, пожалуйста, через разделительную линию».

Бумажные мячики можно будет использовать еще неоднократно.

«КУЛАЧОК»

Цель: способствует осознанию эффективных форм поведения, смещению агрессии и мышечной релаксации.

     Дайте ребенку в руку какую-нибудь мелкую игрушку или конфету и попросите его сжать кулачок крепко-крепко. Пусть он подержит кулачок сжатым, а когда раскроет его, рука расслабится, и на ладошке будет красивая игрушка.

КУКЛА «БОБО»

Вы, наверное, заметили, что агрессия у ребенка постепенно накапливается, и, когда ему удается выплеснуть ее, он снова становится спокойным и уравновешенным. Значит, если дать ребенку возможность выместить агрессию на какой-либо объект, часть проблем, связанных с его

поведением, будет решена. Для этой цели используется специальная кукла «Бобо». Такую куклу ребенок может спокойно бить и пинать, вымещая на ней накопившиеся за день негативные чувства. Безболезненно выразив свою агрессию, ребенок становится более спокоен в повседневной жизни.

«ПОПРОСИ ИГРУШКУ» — ВЕРБАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ

Цель: Обучить детей эффективным способам общения.

Группа делится на пары, один из участников пары (участник 1) берет в руки какой-либо предмет, например, игрушку, тетрадь, карандаш и т. д. Другой участник (участник 2) должен попросить этот предмет.

 Инструкция участнику 1:

 «Ты держишь в руках игрушку (тетрадь, карандаш), которая очень нужна тебе, но она нужна и твоему приятелю. Он будет у тебя ее просить. Постарайся оставить игрушку у себя и отдать ее только в том случае, если тебе действительно захочется это сделать».

Инструкция участнику 2:

«Подбирая нужные слова, постарайся попросить игрушку так, чтобы тебе ее отдали». Затем участники 1 и 2 меняются ролями.

«ПОПРОСИ ИГРУШКУ» — НЕВЕРБАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ

Цель: Обучение детей эффективным способам общения.

Инструкция участнику 1:

«Ты держишь в руках игрушку (тетрадь, карандаш), которая очень нужна тебе, но она нужна и твоему приятелю. Он будет у тебя ее просить. Постарайся оставить игрушку у себя и отдать ее только в том случае, если тебе действительно захочется это сделать».

 Инструкция участнику 2: «Постарайся попросить у него игрушку так, чтобы тебе ее отдали, но бес слов одними жестами».

Дети по кругу могут поделиться своими впечатлениями и ответить на вопросы: «Когда было легче просить игрушку (или другой предмет)?», «Когда тебе действительно хотелось ее отдать? Какие нужно было произносить слова?» Эту игру можно повторять несколько раз (в разные

дни), она будет полезна особенно тем детям, которые часто конфликтуют со сверстниками, так как в процессе выполнения упражнения они приобретают навыки эффективного взаимодействия.

«ПРОГУЛКА С КОМПАСОМ»

Цель: Формирование у детей чувства доверия к окружающим.

Группа разбивается на пары, где есть ведомый («турист») и ведущий («компас»). Каждому ведомому (он стоит впереди, а ведущий сзади, положив партнеру руки на плечи) завязывают глаза. Задание: пройти все игровое поле вперед и назад. При этом «турист» не может общаться с «компасом» на вербальном уровне (не может разговаривать с ним). Ведущий движением рук помогает ведомому держать направление, избегая препятствий — других туристов с компасами.

После окончания игры дети могут описать, что они чувствовали, когда были с завязанными глазами и полагались на своего партнера.

«Я ВИЖУ…»

Цель:  Установить доверительные отношения между взрослым и ребенком, развивать память и внимание малыша.

Участники, сидя в кругу, по очереди называют предметы, которые находятся в комнате, начиная каждое высказывание словами: «Я вижу…»

Повторять один и тот же предмет дважды нельзя.

«ТОЛКАЛКИ»

Цель: Научить детей контролировать свои движения.

Скажите следующее: «Разбейтесь на пары. Встаньте на расстояние вытянутой руки друг от друга. Поднимите руки на высоту плеч и обопритесь ладонями о ладони своего партнера. По сигналу ведущего начните толкать своего напарника, стараясь сдвинуть его с места. Если он сдвинет вас с места, вернитесь в исходное положение. Отставьте одну ногу назад, и вы почувствуете себя более устойчиво. Тот, кто устанет, может сказать: «Стоп»».

Время от времени можно вводить новые варианты игры: толкаться, скрестив руки; толкать партнера только левой рукой; толкаться спиной к спине.

«ГОЛОВОМЯЧ»

Цель: Развивать навыки сотрудничества в парах и тройках, научить детей доверять друг другу.

Скажите следующее: «Разбейтесь на пары и ложитесь на пол друг напротив друга. Лечь нужно на живот так, чтобы ваша голова оказалась рядом с головой партнера. Положите мяч точно между вашими головами. Теперь вам нужно его поднять и встать самим. Вы можете касаться мяча только головами. Постепенно поднимаясь, встаньте сначала на колени, а потом на ноги. Пройдитесь по комнате».

Для детей 4—5 лет правила упрощаются: например, в исходном положении можно не лежать, а сидеть на корточках или стоять на коленях.

«ОБЗЫВАЛКИ»

Цель: Снять вербальную агрессию, помочь детям выплеснуть гнев в приемлемой форме.

Скажите детям следующее: «Ребята, передавая мяч по кругу, давайте называть друг друга разными необидными и словами (заранее обговаривается условие, какими обзывалками можно пользоваться. Это могут быть названия овощей, фруктов, грибов или мебели). Каждое обращение должно начинаться со слов: «А ты… морковка!» Помните, что это игра, поэтому обижаться друг на друга не будем. В заключительном круге обязательно следует сказать своему соседу что-нибудь приятное, например: «А ты… солнышко!»»

Игра полезна не только для агрессивных, но и для обидчивых детей. Следует проводить ее в быстром темпе, предупредив детей, что это только игра и обижаться друг на друга не стоит.

 

Как видеоигры влияют на уровень насилия на самом деле

В трагедиях с участием подростков часто винят компьютерные игры. Многие уверены, что шутеры и файтинги провоцируют насилие. Исследования же говорят, что игры снижают стресс и помогают социализироваться

Какие выводы о влиянии видеоигр делали разные исследователи:

• Видеоигры со сценами насилия моментально провоцируют агрессивное поведение
• Игры усугубляют агрессию у враждебно настроенных подростков
• Подростки, которые хуже учатся, любят проводить время с видеоиграми
• Жестокие видеоигры оказывают на детей больше влияния, чем проблемы в семье и со сверстниками
• Краткосрочный эффект от игр гораздо меньше, чем считалось изначально
• Детей делают агрессивными не игры, а насилие в семье и буллинг в школе
• Только 0,4% разных форм агрессии могут быть вызваны жестокими видеоиграми
• Релизы популярных игр отвлекают геймеров от правонарушений
• Видеоигры со сценами насилия повышают стрессоустойчивость
• Игры помогают подросткам поддерживать отношения со сверстниками

Подробнее об этих исследованиях читайте ниже.

Аудиоверсия материала:

Ваш браузер не поддерживает аудиоплеер.

Теперь материалы РБК Трендов можно не только читать, но и слушать. Ищите и подписывайтесь на подкаст «Звучит как тренд» в Apple Podcasts, «Яндекс.Музыке», Castbox или на другой платформе, где вы слушаете подкасты.

Запретить и ограничить

Российские депутаты несколько раз предлагали законодательно бороться с видеоиграми. Поводами для таких предложений становились массовые убийства, которые организовывали подростки в школах. Например, в Москве в 2014 году, в Керчи в 2018 году и в Казани в 2021 году.

Ограничительные инициативы озвучивали и политики США. В 1993 году сенатор Джо Либерман и Херб Кол устроили серию слушаний в Конгрессе из-за игр Mortal Kombat и Night Trap, усмотрев в них излишнюю жестокость. После длительных разбирательств производителям компьютерных игр пришлось принять рейтинговую систему с возрастной маркировкой для продукции. Также компании стали предупреждать покупателей о сценах насилия и другого проблематичного контента в играх (например, употребление алкоголя или сцен секса).

С 1994 году за маркировку в играх отвечает негосударственная некоммерческая организация Entertainment Software Rating Board (ESRB). Перед выпуском игры на рынок создатели обязаны отправить в ESRB сценарий игры и описать эпизоды, в которых встречается насилие, секс, мат, употребление алкоголя и так далее. По итогам ESRB присваивает возрастной рейтинг.

Рейтинговая система ESRB

Либерман продолжил бороться с насилием в играх и дальше — в 1997 году он активно предлагал запретить игру Postal. Сенатор даже якобы назвал игру одной из трех худших вещей, которая существует в американском обществе. По его мнению, две другие — Мэрлин Мэнсон и реклама нижнего белья Calvin Klein. Postal исчезла из магазинов, но всё равно стала культовой. Во второй части игры, которая вышла в 2003 году, разработчики оставили «привет» Либерману — сенатор упоминается несколько раз, а на стене в одной из локаций можно заметить плакат «Либерман, бог видит твое вранье».

Еще одной игрой, которая вызвала большую волну критики чиновниками США, стала Doom. В 1999 году произошло массовое убийство в школе «Колумбайн» в Колорадо. Два ученика старших классов — Эрик Харрис и Дилан Клиболд — с помощью оружия и самодельных взрывных устройств убили 13 человек и ранили еще 20. Оба молодых человека увлекались игрой Doom и создавали для нее пользовательские уровни. Проверить связь между трагедиями с участием и подростков и содержанием сцен насилия просили в разные годы президенты США Билл Клинтон, Барак Обама и Дональд Трамп.

Связь между жестокими играми и агрессией

После трагедии в школе «Колумбайн» разные американские исследователи начали искать связь между увлечениями жестокими играми и агрессией, которая выплескивается в реальном мире. Например, в одном из первых исследований на эту тему профессор университета в Оклахоме Пол Линч посчитал, что игры влияют на изначально враждебно настроенных подростков больше, чем на обычных.

В 2007 году профессор психологии Дуглас Джентайл провел опрос среди школьников и пришел к выводам, что у детей, которые играют в жестокие видеоигры, риск развития повышенной агрессивности на 73% выше по сравнению с теми, кто играет как в жесткие, так и в более спокойные игры. А в сравнении с теми школьниками, которые вообще не играют в жестокие игры, показатель выше на 263%.

Одним из главных критиков видеоигр за жестокость стал профессор психологии Айовского университета Крейг Андерсон, который занимается этой проблематикой с начала 2000-х годов. По его мнению, жестокие игры вызывают возбуждение и негативные эмоции, повышают знания детей о том, как работает агрессия, и снижают социальные навыки. Также профессор нашел связь между низкими оценками и любовью к играм. В работе 2007 года он вместе с коллегой Брэдом Бушманом сравнил влияние видеоигр на агрессивность с сигаретами, которые вызывают рак легких.

В 2010 году Андерсон представил исследование, согласно которому игры делают детей более агрессивными, менее заботливыми независимо от их возраста, пола или культуры. Для работы профессор проанализировал 130 отчетов об исследованиях со 130 тыс. примеров со всего мира. В другом исследовании Андерсона от 2012 года говорится, что игры влияют на уровень агрессии молодых людей сильнее, чем жизнь с абьюзивными родителями, жестокий контент на ТВ, низкий IQ и употребление психоактивных веществ.

Проблемы в семье и буллинг

Вместе с исследованиями, в которых говорилось о корреляции между уровнем агрессии и жестокими играми, стали появляться научные работы, критикующие эту точку зрения.

В 2008 году профессор психологи Стетсонского университета (ранее также работал в Техасском университете A&M) Кристофер Фергюсон обвинил одно из исследований Андерсона в неверных выводах и преувеличении. Позже Фергюсон опубликовал несколько работ на эту тему, в которых защищал игры от обвинений и подчеркивал, что на ребенка гораздо больше влияют такие факторы, как насилие в семье.

Профессор государственного университета Иллинойса Джозеф Хилгард тоже неоднократно критиковал Андерсона за предвзятость. По его мнению, краткосрочный эффект агрессии от игр гораздо меньше, чем утверждал в своих работах его оппонент. В 2019 году Хилгард вместе с коллегами провел исследование, в котором 275 студентов (все мужчины) играли в шутеры от первого лица. По окончанию игровой сессии ученые не обнаружили склонности к агрессивному поведению.

В 2014 году Фергюсон вместе с психологом, профессором университета Мюнстера Мальте Элсоном представил исследование, которое охватывает 25 лет изучения связи между видеоиграми и повышением уровня жестокости. В нем они снова раскритиковали идеи Андерсона, Бушмана и других ученых, призывая их аккуратно приводить аргументы и не допускать паники. Элсон и Фергюсон подчеркивают, что с каждым новым поколением люди становятся менее агрессивными, несмотря на то, что уделяют много времени интернету и играм. По мнению исследователей, вероятность агрессивного поведения увеличивается при наличии внешних факторов. Например, дети, которые пережили жестокое отношение со стороны родителей или сверстников, чаще ведут себя агрессивно даже при наличии минимального стресса.

В 2017 году Фергюсон вместе с другим психологом Патриком Марки опубликовал статью, а затем и книгу с названием «Moral Combat: почему война с играми ошибочна». В 2018 году они написали колонку в Variety, в которой пересказали основные положения книги и раскритиковали политиков за нападки на видеоигры.

«Вы можете предположить, что жестокие видеоигры увеличивают второстепенные формы агрессии примерно на 40-50%. Даже если вы настроены немного скептически, вы можете предположить, что эффект составляет по крайней мере 10%. Вы ошибаетесь. В среднем исследования показывают, что в лучшем случае только 0,4% незначительных форм агрессии могут быть вызваны видеоиграми», — пишут Марки и Фергюсон.

По мнению авторов колонки, отношение к видеоиграм зависит от возраста ученых — чем они старше, тем больше уверены, что игры влияют на уровень агрессии. Также Марки и Фергюсон полагают, что политики говорят о вреде видеоигр, чтобы отвлечь граждан от контроля за оборотом оружия.

За игры заступаются не только в США — специалисты Оксфордского университета Эндрю Пшибыльский и Нетта Вайнштейн в 2019 году опубликовали исследование, согласно которому нет связи между виртуальным и реальным насилием. Авторы работы проанализировали результаты, полученные от двух тысяч человек. В одной группе были 14- и 15-летние подростки, а в другой — их родители и опекуны. По мнению Пшибыльского и Вайнштейн, ученые, которые ранее якобы установили корреляцию, разводят панику и предвзято трактуют данные.

Польза видеоигр

Исследователи, которые отрицают связь между играми и повышением агрессии, находят полезные стороны такого досуга. Например, авторы книги Grand Theft Childhood Лоуренс Катнер и Шерил К. Олсон пишут, что игры — в том числе и с насилием — помогают детям быть более креативными и положительно влияют на их социальные навыки и эмоциональное развитие. Кроме того, с помощью игр подростки справляются со стрессом и дают выход ярости.

«Сосредоточившись на такой простой, но малозначимой цели, как жестокость в компьютерных играх, родители и политики игнорируют более важные и уже известные причины насилия, включая социальные, поведенческие, экономические, биологические и психические факторы», — заключают авторы книги.

В 2015 году Pew Research Centre провели опрос среди подростков, которые увлекаются видеоиграми. Дети признали, что такое времяпровождение помогает им проводить время с друзьями и заводить новых. 36% респондентов заявили, что познакомились с новыми приятелями благодаря играм. Также 89% подростков играют вместе с друзьями.

Социализирующая функция игр особенно ярко проявила себя во время локдауна, который переживали разные страны в 2020 и 2021 годах из-за пандемии коронавируса. Благодаря интернету дети и подростки могли проводить время со своими сверстниками хотя бы в онлайн-играх. Такой досуг заменил им спортивные кружки, парки и детские площадки. Видеоигры дают игрокам возможность разработать методы разрешения конфликтов, научиться взаимодействовать с друзьями и испытать разные эмоции.

Кроме того, исследователи считают, что игры с элементами насилия не только не провоцируют преступления в реальности, но и снижают их, так как дают разрядку. Например, в исследовании Скотта Каннингема, Бенджамина Энгельштеттера и Майкла Р. Уорда говорится о связи между популярностью интерактивных развлечений и снижением уровня уличной преступности среди молодежи. Ученые пришли к выводу, у геймеров падает интерес к вандализму, грабежу и разбою.

В 2014 году Патрик Марки вместе с женой Шарлотт Марки опубликовали исследование, в котором установили связь между снижением числа преступлений и релизом новых игр таких серий, как Grand Theft Auto и Call of Duty.

Игры позитивно сказываются и на стрессоустойчивости. В исследовании Фергюсона The Hitman Study студентам досталась сложная задача, после которой у них проверили уровень агрессивности. Оказалось, что испытуемые, предпочитающие жестокие видеоигры, чувствовали себя менее подавленными и недовольными, чем студенты, которые не увлекались такими играми.

В другой работе Фергюсона Call of (civic) duty, которую он провел вместе с Адольфо Гарцем, говорится, что люди, предпочитающие игры, которые можно проходить с кем-то еще, проявляют альтруистическое поведение в реальной жизни.

В разных исследованиях есть свидетельства, что игры положительно влияют на эмпатию, просоциальные навыки, отзывчивость, самоконтроль и даже гражданскую активность.

Ко всему прочему, социологи фиксируют снижение уровня насилия по всему миру. Вместе с этим, поколение Z менее толерантно к насилию, чем люди старше. Но подобные изменения происходят неравномерно по всему миру и едва ли заметны на короткой дистанции и с близкого расстояния. Также нельзя утверждать, что на это влияют компьютерные игры — проблематику стоит рассматривать в комплексе, — но возможно такое времяпровождение тоже вносит свой вклад в общую тенденцию.

Компьютерные игры приводят к повышенной агрессивности у детей

Провоцируют ли родители агрессивное поведение у детей, если шлепают их в наказание? А как насчет увлечения компьютерными играми — считается, что оно тоже связано с агрессией у детей? Психологи провели исследования, все подсчитали и вынесли свой вердикт.

Можно ли шлепать детей?

Я считаю, что физическое наказание детей необходимо.

Я считаю, что физическое наказание в долгосрочной перспективе несет вред, в том числе повышает агрессию ребенка.

Какой ответ вы предпочли?

Наше отношение к шлепкам глубоко амбивалентно. С одной стороны, общество принципиально осудило этот метод воздействия, специалисты (в том числе Американская академия педиатрии) его не рекомендуют, в 32 странах рукоприкладство запрещено. С другой стороны, и в Великобритании, и в США исследования показали, что более трети родителей по крайней мере раз в месяц подымают руку на ребенка.

Страсти в этом споре разгораются все сильнее, так что прежде, чем продвигаться дальше, давайте проясним, что называется «шлепком». Речь идет о несильном ударе открытой ладонью, обычно по руке или попе ребенка, не причиняющем долговременного вреда. Ныне почти все согласны в том, что более сильные методы воздействия, не говоря уж о порке, которая еще два поколения назад регулярно применялась в школе, недопустимы.

Данных, что дети, которых шлепали, вырастают агрессивными, тоже хватает. Но вот вопрос: дети становятся агрессивными оттого, что их шлепают, — или шлепки чаще достаются именно агрессивным детям?

Чтобы это выяснить, нужно поверить наши соображения долгосрочным исследованием, в котором учитывался бы изначальный уровень детской агрессии. То есть сначала мы отбираем детей, которых на данный момент а) шлепают и б) не шлепают, убеждаемся, что в среднем обе группы имеют одинаковый уровень агрессии и других интересующих нас показателей, а затем сравниваем их состояние уже в другой момент, спустя месяцы или годы. В итоге мы убеждаемся, что дети из группы, которую регулярно шлепают, действительно проявляют бóльшую склонность к агрессии (правда, в этом исследовании к агрессии относили также нарушение общепринятых правил, антиобщественное и строптивое поведение), а также к депрессии, тревожности и стрессу.

Но — и существенное но — в том, что разница между отшлепанными и неотшлепанными при всей статистической значимости практически ничтожна.

Если детей не шлепать, они проявляют меньшую агрессию, но разница крайне мала, и к тому же 47% неотшлепанных детей, наоборот, более агрессивны, чем те, кого не шлепают (если бы это число составило 50%, то это означало бы, что обе группы одинаково агрессивны).

Два альтернативных наказания — крики и неосуществляемые угрозы — дают примерно такой же результат: чуть более высокий уровень детской агрессии. Позитивное воздействие, то есть объяснение, почему такой-то поступок нехорош, или похвалы за хорошее поведение вместо наказания за плохое вообще не имеют никаких последствий. Полагаю, на этом основании следовало бы предпочесть позитивное воздействие, хотя, как мы видим, победитель не добивается никакого результата, что, на мой взгляд, трудно назвать победой.

Так что же делать родителям? На практике большинство родителей делают выбор между шлепками и словами, исходя из личных предпочтений, и приведенные выше исследования показывают, что такой подход правилен. И сколько бы ни пылали страсти, ни шлепки, ни их отсутствие, по-видимому, не окажут серьезного влияния на будущее вашего ребенка.

Компьютерные игры повышают агрессивность у детей?

Итак, шлепки дают — и то под вопросом — незначительное увеличение детской агрессии. А как другой давний ее виновник, компьютерные игры? Вопрос существенный, ведь это большой бизнес, и во многих странах, в том числе в США, индустрия игр по финансовым параметрам превосходит и музыку, и кино.

Эта проблема широко обсуждается в научной литературе, но, скорее всего, правильный вывод окажется все тот же: эффект есть, но он исчезающе мал. Если вглядеться в реальные проявления агрессии (и нужно еще сделать поправку на то, что люди с агрессивными тенденциями охотнее играют в игры с элементами насилия), то результат примерно совпадет с данными по отшлепанным и неотшлепанным детям.

Вероятно, интереснее было бы присмотреться (хотя СМИ на это почти не обращают внимания) к положительному эффекту видеоигр. Ряд исследований показал, что игры повышают способность визуализировать пространство, улучшают память и зрительно-моторную координацию. В одном исследовании выяснилось даже, что хирурги, играющие на досуге в видеоигры, делают на 32% меньше ошибок и оперируют на 24% быстрее, чем не играющие.

Некоторые игры также способствуют социальному взаимодействию: одно исследование обнаружило, что 2% познакомившихся в интернете пар встретились именно в виртуальных игровых мирах (например, World of Warcraft).

А вот самый впечатляющий результат: в одном опыте дети-дислексики после 12 часов игры в Rayman Raving Rabbids на Nintendo Wii стали лучше читать — вероятно, потому что игра помогает сосредоточиться. И напоследок о личном: все, что я знаю о терпении, упорстве, умении справляться с проблемами, я усвоил, играя в Lemmings на Amiga.

Итак, мой совет родителям: вряд ли вы сумеете отвратить детей от агрессивных видеоигр, но попытайтесь уговорить их добавить и сколько-то интеллектуальных. А если не удастся, утешайтесь мыслью, что зрительно-моторная координация у них постепенно достигнет совершенства.

10 ИГР С РЕБЕНКОМ НА ПРЕОДОЛЕНИЕ АГРЕССИИ.

10 ИГР С РЕБЕНКОМ НА ПРЕОДОЛЕНИЕ АГРЕССИИ.

В возрасте 2-4 лет малыши иногда становятся неуправляемыми и агрессивными. Предлагаем несколько игр на эти выходные, с помощью которых можно помочь ребенку выплеснуть негативные эмоции.

Психологи утверждают, что нельзя подавлять негативные эмоции. Что же делать? Надо найти для них выход!

ОТКУДА БЕРЁТСЯ АГРЕССИИ?

В каждом человеке от природы есть агрессия. Это своеобразный защитный механизм, реакция на раздражение. Когда возникает опасная ситуация – например, кто-то отобрал игрушку или дал лопаткой по голове, ребенок защищается от нападения. Но иногда агрессивным становится фоновое поведение – ребенок нападает сам, акцентируется на плохих героях в сказках, говорит обидные слова. Это не значит, что он вдруг стал плохим. Это значит, что есть раздражитель, который постоянно приводит его агрессию в активную фазу.

И прежде всего, родители должны понять, что стало причиной агрессии:

1. Обстановка в семье.
Если папа и мама ругаются и спорят, ребенок принимает это на свой счет. Как мыслит ребенок: «Они ругаются, значит, я плохой».

2. Физическое и моральное наказание, унижение, психологический отказ от ребенка.
Например, в надежде ускорить действия ребенка мамы часто говорят: «Я сейчас уйду, а ты останешься». Страх разлучения с мамой – самый страшный для ребенка. Если она пользуется такими приемами, малыш находится в постоянном стрессе.

3. Неблагоприятная обстановка в детском саду или в школе.
В группе есть дети-агрессоры, которые провоцируют малыша на постоянную защиту или воспитатели пользуются угрозами для достижения своих целей.

4. Непринятие чувств ребенка, запреты выражать грусть, обиду, горечь.
Ребенку говорят: «Фу, какая ты некрасивая, когда плачешь!» или «Не реви, ты же мальчик!». Если эмоции не прорабатываются, они накапливаются и выливаются в агрессивное поведение.

5. Повышенная тревожность малыша.
Если мама сама находится в постоянном стрессе или чрезмерно опекает малыша: «Не лезь на горку, это опасно!» или «Не ходи туда, упадешь». Мир начинает казаться малышу опасным и он защищается от него.

КАК ВЫГЛЯДИТ ДЕТСКАЯ АГРЕССИЯ?

Агрессия у ребенка выражается по-разному:

он дерется,
кусается,
бьет родителей,
говорит обидные или грубые слова
причиняет боль себе – бьется об пол головой, кусает себя, царапает,
он не идет на компромисс с друзьями, ни в чем никому не уступает,
он любит отрицательных героев (Кащея, Бабу-Ягу), старается им подражать, не замечает положительных героев.

СНИМАЕМ СТРЕСС.

Чтобы направить агрессию ребенка в нужное русло и дать ей выплеснуться, психологи советуют играть в определенные игры, где это негативное поведение может быть управляемым. В эти игры могут играть и родители, и сами дети в садике. Чем большим количеством времени вы располагаете, тем лучше: малыш первое время будет подолгу заигрываться в «Салют» и «Упрямого барашка».

Игра 1. «Обзывалки».
Мама и ребенок встают друг напротив друга и кидают друг другу мяч. Когда ребенок кидает, он может назвать маму «обидным» словом, которое на самом деле разрешено, например, «Ты капуста!» — «А ты помидор!» и т.д.

Игра 2. «Пыль».
Предложите ребенку выбить пыль из подушки. Пусть он колотит ее, кричит.

Игра 3. «Борьба на подушках»
Включите веселую музыку, возьмите в руки подушки и слегка подеритесь ими. Но родители четко должны установить правила – не бить руками, не кричать обидные слова. Если правила нарушаются, игра останавливается.

Игра 4. «Снежки».
Предложите ребенку комкать листы бумаги и бросать ими друг в друга.

Игра 5. «Салют».
Ребенок рвет бумагу и с силой бросает ее вверх. Потом все вместе убирают мусор с пола.

Игра 6. «Мячик, катись!»
Теннисный мячик кладется на ровную поверхность. Ребенку предлагают сдуть его, чтобы он прокатился по заданной траектории. Игры с участием дыхательных элементов психологи считают самыми эффективными.

Игра 7. «Лягушка».
Если малыш любит купаться, предложите ему дуть на поверхность воды, чтобы получились волны. Усилия ребенка должны быть достаточно интенсивными.

Игра 8. «Ураган».
Сядьте напротив малыша и предложите ему вас сдуть. Пусть он наберет в легкие побольше воздуха и как следует дует на вас – мама при этом делает вид, что сопротивляется потокам воздуха.

Игра 9. «Упрямый барашек».
Малыш ложится на пол и с силой выпрямляет ноги, в воздух или бьет ими об пол. На каждый удар он может говорить «Нет!».

Агрессивные дети | «Аист на крыше»

Изображение RDRogers1971 с сайта Pixabay

Что такое агрессивность? Слово «агрессия» (от лат. aggressio) означает нападение, приступ. В русский язык сначала попало прилагательное «агрессивный», затем пришло существительное «агрессия», последним из этой группы терминов вошло в употребление слово «агрессор», которое означает «зачинщик, тот, кто нападает»,

Если открыть психологический словарь, то в нем можно найти такое определение данному термину. Агрессия – это мотивированное деструктивное поведение, противоречащее нормам и правилам сосуществования людей в обществе, наносящее вред объектам нападения (одушевленным и неодушевленным), приносящее физический ущерб людям (отрицательные переживания, состояние напряженности, страха, подавленности и т. п.).

Психологи отмечают, что существуют две формы агрессии.

1. Доброкачественная агрессия – это настойчивое, невраждебное, самозащитное поведение. Оно проявляется в момент опасности и носит оборонительный характер. Как только опасность устранена, исчезает и проявление этой формы агрессии. Доброкачественная агрессия может обнаруживаться с первых месяцев жизни ребенка. Этот вид агрессии необходим для нормальной адаптации малыша к окружающей среде, помогает ему познавать мир, самоутверждаться.

Юля (2 года 6 месяцев) катается на трехколесном велосипеде. К ней подходит Денис (3 года) и пытается столкнуть ее, вырывает руль, встает на дороге, не дает возможности ехать дальше. Юля изо всех сил старается оторвать руки Дениса от руля и при этом без конца повторяет: «Не дам, не дам, не дам…»

И Юля, и Денис настроены враждебно по отношению друг к другу, оба испытывают дискомфорт, однако гнев Юли – это реакция самозащиты, а у Дениса – неудовольствие от того, что его желание покататься на велосипеде не может быть реализовано.

2. Злокачественная агрессия – это враждебное, злобное поведение, которое причиняет боль другим людям. Конечно, гнев, ярость, желание отомстить тоже могут быть средством самозащиты, но они тем не менее приносят страдание и боль окружающим. Злокачественная агрессия может возникнуть спонтанно. Эта форма агрессии не проявляется сразу после рождения, она активизируется в случае причинения ребенку боли или каких-либо неприятных переживаний, ощущений. Иногда же мы можем заметить, что ребенок получает удовольствие от того, что причиняет боль другому.

Уже к концу первого года жизни ребенок может испытывать враждебность к кому-либо. Так, малыш, которого мама хочет оставить одного в манеже, бросает игрушки, кричит, сердито смотрит на маму. Такая агрессия вызвана дискомфортом, который испытывает ребенок. Это и есть причина, вызвавшая агрессивное поведение.

Помимо доброкачественной и злокачественной психологи выделяют физическую и вербальную агрессию.

При физической агрессии ребенок бросает в других предметы, кусает, бьет, толкает, щипает кого-то (взрослых, детей, животных).

При вербальной агрессии ребенок обзывает детей, взрослых, яростно спорит, выкрикивает какие-либо обидные слова, фразы, иногда повторяя какую-нибудь угрозу много раз подряд.

Агрессия может носить скрытый характер или, напротив, проявляться открыто (об этом мы поговорим в разделе «Как помочь агрессивному ребенку»).

Портрет агрессивного ребенка

Наверняка среди окружающих вас детей есть хотя бы один ребенок с признаками агрессивного поведения. Он нападает на остальных детей во время игр и занятий, обзывает и бьет их, отбирает и ломает игрушки. Иногда такой ребенок без какой-либо видимой причины начинает пинать играющего рядом с ним в песочнице сверстника, замахивается и ударяет первым попавшимся под руку предметом, сыплет песок на голову и в глаза кому-либо из детей. Разговаривая со взрослым, он намеренно употребляет грубые выражения, даже если знает, что за это его накажут. Если же взрослый отказывается купить ему шоколадку или игрушку, такой ребенок может затопать на него ногами, накинуться с кулаками и с яростью колотить маму, папу или бабушку, выкрикивая при этом все обидные и злые слова, известные ему. Когда кто-то из детей не уступает ему место на качелях, агрессивный ребенок может столкнуть, ударить со всей силы, закричать, ущипнуть или укусить противника. Одним словом, он становится «грозой» детского коллектива, источником огорчений. Огорчаются дети, которых он обидел, огорчается и сам маленький агрессор, которого отругали или отшлепали, огорчаются и родители, причем как обиженного ребенка, так и обидчика. Ершистого, драчливого, необузданного, грубого малыша, который стал причиной конфликта, очень трудно принять таким, какой он есть, а еще труднее понять.

Однако агрессивный ребенок, как и любой другой, тоже нуждается в ласке и помощи взрослых, потому что агрессия – это прежде всего отражение внутреннего дискомфорта, неумения адекватно реагировать на происходящие вокруг события.

Агрессивный ребенок очень часто ощущает себя отверженным, никому не нужным. Неправильный стиль воспитания родителей, будь то жестокое обращение или безучастное отношение, вселяют в душу ребенка чувство, что его не любят. Иногда ребенок просто ищет способы привлечь внимание взрослых и сверстников, а как это сделать, не знает.

Вот как описывает Н. Л. Кряжева поведение агрессивного ребенка: «Агрессивный ребенок, используя любую возможность, чтобы толкать, бить, ломать, стремится разозлить маму, воспитателя, сверстников. Он не успокаивается до тех пор, пока взрослые не взорвутся, а дети не вступят в драку. Нам, родителям и воспитателям, не всегда понятно, чего добивается ребенок и почему он это делает, если заранее знает, что со стороны детей может получить отпор, а со стороны взрослых – наказание. А ведь в действительности это порой лишь отчаянная попытка завоевать свое «место под солнцем». Ребенок не имеет представления, как другим способом можно бороться за выживание в этом странном и жестоком мире».

Наблюдая за такими детьми, можно заметить, что они очень часто подозрительны и настороженны, любят сваливать вину на других. Приведем пример.

Две сестренки, играя рядом в одной комнате, вдруг подрались. Саша (2 года) и Аня (2 года 10 месяцев) сначала колотили друг друга кулачками и толкались, а затем стали кидаться игрушками. Причем обе отчаянно кричали и плакали. Когда мама стала разбираться, кто же виноват, Аня искренне ответила: «У Саши в руках был зонтик, и я очень боялась, что она ударит меня». По словам мамы, Саша не проявляла никаких признаков агрессии, однако Аня восприняла ситуацию как угрожающую.

Агрессивные дети часто не могут сами оценить свою агрессивность. Они не замечают, что вселяют в окружающих страх и беспокойство, им, напротив, кажется, что весь мир – и окружающие дети, и взрослые – хочет обидеть именно их. Таким образом, получается замкнутый крут: агрессивные дети боятся и ненавидят окружающих, а те, в свою очередь, боятся их и стараются избегать встреч с маленькими забияками. Так произошло и в случае с Савелием.

Когда мамы пришли записывать своих детей в школу раннего развития, многие из них спросили у проводившего запись администратора, есть ли в списках Савелий К. Узнав, что мальчик уже записан, родители отказались приводить детей на занятия. Оказалось, что на детской площадке, где играли все малыши, Савелий наводил ужас на детей и родителей своим поведением, и взрослые решили возникшую проблему просто: они старались избегать контактов с агрессивным ребенком.

Эмоциональный мир агрессивных детей недостаточно богат. В палитре их чувств в основном преобладают мрачные тона, а количество реакций даже на стандартные ситуации очень ограничено, причем чаще всего это защитные реакции. К тому же дети не могут посмотреть на себя со стороны и адекватно оценить свое поведение, особенно в раннем возрасте.

Baby фото создан(а) freepik — ru.freepik.com

Кроме того, агрессивный ребенок имеет низкий уровень эмпатии (эмпатия – это умение чувствовать состояние другого человека, умение вставать на его позицию). Агрессивных детей чаще всего не волнуют страдания окружающих, они не понимают, как другим может быть плохо. Безусловно, двух-трехлетнему малышу пока еще трудно самому научиться сострадать окружающим его людям, однако если любящие его взрослые уделяют внимание воспитанию этого качества, он обязательно научится сопереживать маме, папе, другим детям.

Причины появления агрессивности

Причины могут быть самыми разнообразными. Некоторые соматические заболевания или заболевания головного мозга могут способствовать проявлению агрессивных качеств. Но, как показывает практика, в дошкольном возрасте одной из причин возникновения агрессивности является нарушение детско-родительских отношений. Теплые отношения между родителями и ребенком, адекватные требования к нему, последовательность в воспитании, согласованность требований к малышу со стороны всех членов семьи вряд ли спровоцируют агрессивное поведение.

Стиль воспитания в семье играет огромную роль, причем с первых дней жизни ребенка. Социолог Мид доказала, что в тех случаях, когда ребенка резко отлучают от груди матери и общение с матерью сводят к минимуму, у детей формируются такие качества, как тревожность, подозрительность, жестокость, агрессивность, эгоизм. И наоборот, там, где в общении с ребенком присутствует мягкость, ребенок окружен заботой и вниманием, эти качества у детей не вырабатываются. Если же в семье царит атмосфера враждебности, непримиримости, если мама и папа, мама и свекровь, бабушка и дедушка конфликтуют друг с другом, если упреки, глухое недовольство, открытые вспышки гнева являются обычными в семье, ребенок, скорее всего, будет перенимать именно такой стиль взаимодействия с окружающими. Он просто не будет иметь другого образца для своего поведения.

На становление агрессивного поведения также влияет характер наказаний, которые чаще выбирают родители в ответ на проявление гнева своего чада. В таких ситуациях родители могут применять два полярных метода воздействия: либо снисходительность, либо строгость. Оказывается, агрессивные дети одинаково часто встречаются и у слишком «мягких» родителей, и у чрезмерно строгих.

Исследования показали, что родители, которые очень резко подавляют агрессивность своих детей, вопреки их ожиданиям не устраняют это качество, а, напротив, взращивают его, воспитывая в своем сыне или дочери чрезмерную агрессивность, которая будет проявляться даже в зрелые годы. Например, если мама строго-настрого запрещает старшему в семье ребенку бить малыша, всякий раз наказывая и шлепая его за это, то вряд ли старший будет нежно относиться к маленькому. Скорее всего, он постарается это делать в отсутствии взрослого, исподтишка. А если ребенок в магазине назвал кого-то плохим словом, а разгневанная мама тут же его отшлепала, заставила просить прощения и обещать, что он так больше не будет, малыш не превратится тут же в кроткого и послушного, а может отомстить маме в данный момент или гораздо позже, но непременно в самое неподходящее время: в поликлинике, гостях, в транспорте.

Если же родители, напротив, не обращают внимания на агрессивные вспышки своего ребенка и такое поведение каждый раз остается ими «незамеченным», то ребенок начинает понимать, что он ведет себя дозволенным образом, и его единичные сильные вспышки гнева незаметно перерастают в привычку действовать агрессивно. Малыш искренне будет верить, что только агрессивные проявления могут привести его к желаемым последствиям: к покупке игрушки, к разрешению посмотреть телевизионную передачу и др.

И только родителям, которые умеют находить разумный компромисс, удается научить своих детей справляться с агрессией.

Поскольку полное отсутствие у ребенка агрессивности также может отрицательно сказаться на формировании личностных качеств, то необходимое, разумное ее присутствие желательно и даже необходимо.

Марина (2 года 8 месяцев) гуляла в парке. Мама и папа сидели на скамейке, а девочка качалась на качелях. К ней подошла девочка постарше, стукнула по спине и сказала: «Уходи!» Марина побежала к родителям. Когда Марина отбегала далеко, обидчица сразу же слезала с качелей и безразлично отходила от них. Марина же, видя, что качели вновь свободны, садилась на них снова. Но тут же подходила большая девочка и прежним способом сгоняла ее. Так повторялось три или четыре раза. Наконец папа посоветовал Марине дать сдачи обидчице. Марина недоверчиво посмотрела на отца и спросила: «Разве можно?» Папа настаивал. Тогда девочка поинтересовалась: «А как надо давать сдачу?» Папа показал, как надо замахнуться рукой, как можно ударить (но не по голове, не по лицу). Марина радостно подбежала к качелям, села с победным видом и стала качаться. Как только большая девочка подошла к ней, Марина замахнулась… но стукнуть обидчицу не успела: та сразу отбежала в сторону и громко заплакала…

Главная рекомендация для взрослых, которые хотят научиться гасить агрессивные вспышки своего чада, может быть такой: прежде чем реагировать тем или иным способом на подобное поведение, постарайтесь определить его причину.

Если ребенок капризничает и гневается из-за плохого самочувствия, если его обидел кто-то из детей, если он упал и ему больно, если он сердится на взрослого из-за унижающего его наказания, если эта агрессия не причиняет вреда окружающим, необходимо прийти ему на помощь, показать, как можно другим способом выйти из создавшегося положения.

Если же ребенок намеренно старается причинить боль, страдания другому, такое поведение необходимо пресекать, однако лучше не заставлять его насильно просить прощения у «жертвы». Вряд ли такое «прощение» будет искренним и приведет к неагрессивному поведению. (Подробнее о способах решения подобной проблемы мы поговорим ниже.)

Как узнать, агрессивен ли ваш малыш

В период раннего возраста дети иногда склонны к проявлению агрессии, однако их гнев, злость могут так же внезапно испариться, как и начаться. Но случается, что подобные проявления могут стать основой устойчивого деструктивного (разрушающего) поведения. Родители, волнующиеся за своего ребенка, иногда могут субъективно воспринимать его поведение: преувеличивать или, наоборот, преуменьшать значение некоторых черт малыша. Для того чтобы мамы и папы могли более адекватно оценить поведение ребенка, необходимо прежде всего понаблюдать за малышом в разных ситуациях: на детской площадке, во время игры со сверстниками, в процессе рисования, лепки, в режимных моментах. Желательно, чтобы наблюдения проводились не одним взрослым, а сразу несколькими (мамой, папой, бабушкой или мамой, воспитателем в детском саду и др.), тогда взрослые смогут, собравшись вместе и обсудив результаты своих наблюдений, выяснить причины возникновения агрессивных вспышек и частоту их проявления. Кроме того, объединившись, близкие малышу люди могут выработать единые требования к нему, а также обговорить последовательность своих действий в моменты стрессовых для ребенка ситуаций.

В том случае, если родители все же предпочитают получить более точный, профессиональный ответ на беспокоящий их вопрос, лучше обратиться к специалистам-психологам, консультирующим в детском дошкольном учреждении или в детской поликлинике. Здесь, наверное, уместно заметить, что главная наша задача – не постановка точного диагноза и тем более не навешивание ярлыка, а прежде всего оказание посильной своевременной помощи нуждающемуся в ней малышу. Американские специалисты разработали систему определения агрессивности. Ею могут воспользоваться родители, а также воспитатели детского сада и руководители детских студий и кружков.

Критерии детской агрессивности:

1. Ребенок часто теряет контроль над собой.

2. Часто спорит, ругается со взрослыми.

3. Часто отказывается выполнять правила и просьбы.

4. Часто специально раздражает людей.

5. Часто винит других в своих ошибках и поведении.

6. Чувствителен, очень быстро реагирует на различные действия окружающих (детей и взрослых), которые нередко раздражают его.

7. Часто сердится и отказывается сделать что-либо.

8. Часто завистлив, мстителен.

Постарайтесь оценить поведение своего ребенка по приведенным критериям. Если у вас возникнут сложности, попросите поучаствовать в процедуре диагностики других взрослых, хорошо знающих вашего ребенка. Однако для того, чтобы предположить, что ребенок является агрессивным, необходимо, чтобы в течение не менее 6 месяцев он проявлял хотя бы 4 из 8 критериев. А в том случае, если большая часть перечисленных критериев все же обнаруживается в поведении ребенка, взрослые должны знать: ему необходима помощь специалиста-психолога или врача.

Мы приводим эти критерии для того, чтобы взрослые смогли выработать свою стратегию поведения с таким ребенком и помогли адаптироваться ему в детском коллективе и дома.

Children фото создан(а) Racool_studio — ru.freepik.com

Как помочь агрессивному ребенку

Многие родители, придя на прием к психологу, жалуются, что их сын или дочка ведет себя агрессивно по отношению к ним и к другим детям. Это проявляется во вспышках «слепой ярости»: ребенок топает ногами, визжит, кричит… Сначала он может ударить стул, о который споткнулся, отшвырнуть конструктор, из которого не получилась нужная ему постройка, топтать ногами рукавичку, которая никак не желает надеваться на руку. Затем гнев может быть направлен на взрослого, отказавшегося купить мороженое, взять на руки малыша. Однако пока подобные вспышки проходят достаточно быстро, поэтому самое главное правило для родителей – набраться терпения и, что не менее важно, оставаться спокойными. Как только вы потеряли спокойствие, равновесие – вы потеряли свое преимущество.

Детям раннего возраста и особенно малышам от года до двух лет, поскольку они еще не умеют разговаривать, чаще всего свойственны проявления физической агрессии. Они толкают друг друга, кусаются, бросают вещи, отталкивают взрослых. Но помимо физической дети могут проявлять и вербальную агрессию – например, вызывающе произносить грубые и обидные слова.

Достаточно часто ребенок причиняет боль другим исподтишка, старается, чтобы находящийся рядом взрослый не заметил этого. Если резко одернуть его, пристыдить, наказать, он, скорее всего, расплачется, а может, закатит истерику. Поэтому целесообразнее в подобной ситуации не ругать малыша, а помочь ему избавиться от накопившегося негативного эмоционального напряжения, которое и послужило причиной плохого, с точки зрения родителей, поведения.

Какую же помощь мы можем оказать ребенку? Если взрослый уже замечает первые предвестники надвигающейся бури, он должен мгновенно направить поток бурной энергии в другое русло – включить ребенка в игру, в которой он сможет «выпустить пар»: бить, ломать, кидать, не причиняя при этом вреда себе и другим. Для этого мы рекомендуем арсенал игр и игрушек пополнить такими необходимыми атрибутами, как ударные музыкальные инструменты, свисток, пластмассовые цепи из отдельных звеньев, наручники, резиновые молотки, боксерские груши и т. д., которые помогут малышу справиться с отдельными вспышками гнева.

Прежде всего мы можем направить гнев ребенка на любой безопасный неодушевленный предмет, например на игрушку. Можно предложить малышу поиграть вместе с вами в футбол (если вы находитесь на улице или в большом зале), изо всех сил пиная резиновый мяч ногами. Можно дать ему музыкальный инструмент (барабан, ксилофон, дудочку, игрушечное пианино), пусть он вволю побарабанит, подудит, погремит. Конечно, многие мамы и папы будут против подобных экспериментов, но не стоит напрасно беспокоиться: как правило, «вулканоподобная музыка» не звучит слишком долго, так как ребенок достаточно быстро устает от таких импровизаций.

На одном из музыкальных занятий в детском саду ребята расшалились. Глядя друг на друга, стали хохотать и кататься по полу. На замечания воспитателя они вовсе не обращали внимания. Тогда педагог предложила им бегать по залу кругами и каждый раз, пробегая мимо пианино, нажимать на любую клавишу Дети быстро освоились, с удовольствием включились в предложенную игру. С каждым кругом темп их движения снижался, как и интенсивность «игры на пианино». Когда воспитатель заметила признаки усталости, она показала детям несколько упражнений на расслабление различных групп мышц, выполнив которые ребята успокоились.

В качестве упражнений можно использовать игры «Два барана», «Толкалки», «Рубка дров», «Тух-тиби-дух» и другие, описанные ниже в разделе «Коррекция поведения агрессивного ребенка».

Кроме мяча и музыкальных инструментов, для снятия негативной энергии малыша можно использовать специально предназначенные для этого резиновые молотки, дубинки, специальные куклы, пластмассовые «стучалки» и др. Если под рукой в нужный момент не окажется необходимых игрушек, устройте с ребенком бой бумажными мячиками: для этого сделайте из газеты не очень плотные (чтобы не было больно при попадании) комочки. Если родители не пожелают переносить гнев ребенка на себя или на других детей, можно вместо боя устроить стрельбу бумажными мячиками по мишени.

Многих детей (как, впрочем, и взрослых) привлекает, притягивает запретный плод. Когда же запрещаемое раньше действие легализуется, малыш теряет к нему всякий интерес. Эту особенность можно использовать, общаясь с агрессивным ребенком. Так, мамы и бабушки могут сшить волшебный «мешочек для криков». Он может быть сшит из лоскутка цветной ткани, с веселыми заплатками, с аппликацией в виде улыбающейся рожицы, впрочем, его оформление полностью будет зависеть от вашей фантазии, желания и возможностей. Когда мешочек будет готов, объясните ребенку, что в нем будет жить крик. И как только малыш захочет покричать, он может взять мешочек и крикнуть в него все, что пожелается. Далее для мешочка с криком можно найти укромный уголок, где он и будет жить, а можно, напротив, повесить его на самое видное место. Как правило, после официального разрешения родителей кричать сколько душе угодно дети не желают этим заниматься и очень быстро успокаиваются. Во многих группах детского сада воспитатели используют подобный прием, иногда заменяя мешочек «стаканчиком для крика», «коробочкой для злости» и т. д.

Снятие эмоционального напряжения с помощью игрушек, то есть перенос гнева на безопасный предмет – это лишь один способ работы с агрессивным ребенком, который можно применять и с совсем маленькими детьми, и с ребятами постарше. Особенно эффективным он оказывается в том случае, если ребенок еще не умеет разговаривать. Если же он уже говорит, можно воспользоваться и другим способом: научить малыша словами выражать свой гнев. Пусть он научится прямо выражать то, что он чувствует, говоря родителям: «Я злюсь», «Я сержусь». «Я боюсь». Конечно, детям раннего возраста достаточно трудно выразить словами свое состояние. Но если родители уделяют этому внимание, к тому же сами демонстрируют пример таких высказываний, дети очень скоро обучатся этому приему. Тогда им не придется скрывать свои чувства и действовать исподтишка, потому что взрослые отлично будут понимать их состояние.

Подобный прием является не столько «скорой помощью» в момент агрессивной вспышки, сколько профилактическим методом предотвращения подобных ситуаций. К таким приемам относится и отработка конструктивных навыков общения вашего малыша со сверстниками.

Для того чтобы в критической ситуации ребенок не потерял контроль над своим поведением, а отреагировал на травмирующее его событие спокойно и достойно, необходимо заранее показать и рассказать ему, что он может сделать. Ведь зачастую дети ведут себя тем или иным образом только потому, что не знают, как еще можно поступить.

Двухлетний Алеша, захотев поиграть с яркой машинкой приятеля, просто-напросто вырывает ее из рук сверстника. Второй ребенок, Даня (ему тоже 2 года), не желая расставаться с игрушкой, кусает Алешу и больно ударяет его по руке все той же машинкой. В результате – слезы обоих.

Описанная ситуация – не редкий случай, который можно встретить на детской площадке, в игровой комнате да и просто дома между братьями и сестрами. Но это еще не означает, что дети нынче стали агрессивными. Просто Алеша и Даня еще не умеют выходить из подобных ситуаций. А вот еще несколько сцен из жизни маленьких детей.

Ирочка (2 года 6 месяцев) и Диана (2 года 1 месяц) играют в песочнице. Ирочка роняет игрушечного медвежонка в песок. Диана хватает медвежонка и прячет его за спину. Ира толкает Диану, та падает, и Ира вырывает игрушку у нее из рук. Диана заливается слезами. Победительница в растерянности наблюдает несколько минут за происходящим, потом подходит к Диане, гладит ее по руке, заглядывает в глаза и спрашивает: «Что, больно?» Потом протягивает медвежонка и говорит: «На мишу…» Вскоре в песочнице снова тихо и спокойно.

Олег (2 года 4 месяца) и Катя (2 года 7 месяцев) одеваются на прогулку. Катя подходит к Олегу и надевает ему на руку рукавицу. Олег отталкивает ее, сопротивляется, отдергивает руку. Катя настойчиво ловит его руку и снова пытается надеть рукавицу. Олег вырывается, Катя шлепает его по руке. Олег плачет и зовет маму. Тогда девочка обнимает брата и говорит: «Не плачь, я больше не буду драть тебя за руку».

В приведенных примерах дети не смогли избежать конфликта, но они воспользовались заранее отрепетированными способами выхода из сложившейся ситуации. Причем Ирочка явно интересуется состоянием своей «жертвы», что свидетельствует о целенаправленной позиции взрослых, научивших ее этому. Второй пример тоже демонстрирует умение старшей сестры погасить конфликт. Правда, подобные обещания маленьких детей редко выполняются в течение длительного времени, но здесь важно то, что Катя не просто просит прощение («больше не буду»), а дает понять младшему брату, что она знает, что именно сделала не так, чем конкретно обидела его: «больше не буду драть тебя за руку». И в том и в другом случае дети показали, что имеют достаточно широкий поведенческий репертуар выхода из сложных ситуаций.

Агрессивный ребенок зачастую не знает других способов выражения своих отрицательных эмоций, кроме гнева. Для того чтобы он не стал своеобразной «копилкой гнева», необходимо научить его выражать гнев сразу, но в приемлемой форме. Например, он может просто попросить конфету у родителей, а не пользоваться хитроумными приемами, чтобы вытянуть ее у них («Если я завяжу шнурки сам, ты дашь мне конфету» или «Если ты не дашь мне конфету, я не буду завязывать шнурки»). В свою очередь, подобная манипуляция часто выводит нас, взрослых, из состояния равновесия, порождая снова и снова взаимную агрессию.

Также следует учить ребенка говорить о том, что ему нравится или не нравится. Например, если ребенок стесняется нарочито ласкового обращения к нему мамы или бабушки, он может прямо сказать, что ему не нравится подобное обращение.

Кроме того, родители могут научить ребенка выплескивать свой гнев в рисунках, что достаточно безопасно и для самого ребенка, и для окружающих. Не беда, что малыш еще не умеет изображать предметы. Пусть он просто с ожесточением чиркает по бумаге карандашом или фломастером, это поможет ему нормализовать свое состояние. Если же он умеет говорить, не останавливайте, пусть он в процессе рисования проговорит, прокричит все, что хочет.

Изображение Brigitte Werner с сайта Pixabay

Возможна работа с использованием цветного теста (которое можно мять в руках и бросать на мольберт), рисование пальцами, ладошками, ступнями ног.

Работа с глиной, с обычным тестом также способствует снятию агрессивных состояний. Как правило, ребенок знает сам, что ему делать: лепить или мять, стучать по глине кулачком или рвать только что вылепленные глиняные фигурки. Все это пойдет ему на пользу и поможет избавиться от излишнего напряжения.

Занятия с песком – это просто находка для родителей. Из песка можно строить замки и крепости, а затем бомбить их, выплескивая отрицательные эмоции, можно закапывать мелкие игрушки и представлять, что это конкретные обидчики. Некоторые взрослые могут препятствовать такому выражению агрессивности, направленному на определенную личность. Как знать, может быть, это и есть самый безобидный способ «отмщения смертельному врагу». Реализовав свой гнев во время игры, у ребенка вряд ли возникнет желание проигрывать это еще раз в реальной жизни. Однако, если ребенок находится дома, песок может оказаться недоступным. Тогда можно использовать игры с крупой, например с пшеном или перловкой (только перед игрой необходимо прокалить крупу в духовке). Сыпучие материалы, которые малыш будет просто пересыпать из одной емкости в другую или погружать в них руки (иногда до самых плеч), помогут ему расслабиться.

О психотерапевтических свойствах воды написано много хороших книг, и каждый взрослый, вероятно, умеет использовать воду в целях снятия агрессивности и излишнего напряжения детей. Хотелось бы поделиться играми, которые придумали сами дети.

1. Одним каучуковым шариком сбивать другие шарики, плавающие на воде.

2. Сдувать из дудочки кораблик.

3. Сначала топить, а затем наблюдать, как выпрыгивает из воды легкая пластмассовая фигурка.

4. Струей воды сбивать легкие игрушки, находящиеся в воде (для этого можно использовать бутылочки из-под шампуня, наполненные водой).

Игра с мягким поролоновым конструктором тоже может стать способом снятия напряжения ребенка.

Во время прогулки родители могут позволить детям играть в шумные игры, не ограничивая их двигательной активности. Если же ограничить потребность ребенка двигаться и шуметь в подходящем для этого месте, неудовлетворенная потребность малыша в дальнейшем (дома, в детском саду) может вылиться в агрессивное поведение.

Очень полезные рекомендации родителям мы нашли на страницах книги Р. Кэмпбелла «Как справляться с гневом ребенка». Доктор Кэмпбелл советует родителям прежде всего научить своих детей рационально мыслить. Он считает, что это поможет им развить умение обращаться со своим гневом. Для этого родители должны читать вместе с детьми книги и обсуждать прочитанное, поправлять ребенка в ситуациях, когда тот начинает несправедливо обвинять героев книги. Очень важно учить ребенка вставать на позицию другого человека или сказочного персонажа, развивать у него чувство эмпатии и симпатии. Так, например, читая известную всем сказку о колобке, можно спросить у детей: «А как вы думаете, что чувствовали дед и баба, когда колобок от них убежал? Что почувствовал колобок, когда встретил лису?».

Общаясь с ребенком, следует говорить не только о том, что ребенку нравится и что получается у него, но и о его трудностях и неудачах. Каждый раз можно и нужно помогать ребенку вырабатывать стратегию поведения в таких неприятных ситуациях и находить причины их возникновения.

Воспитывая ребенка, следует помнить об огромной силе примера. Дети всегда смотрят на нас и сознательно или неосознанно копируют то, что делаем мы, взрослые. Для того чтобы научить ребенка не сваливать всю вину на других, Р. Кэмпбелл рекомендует родителям свои обращения к ребенку начинать не с местоимения «ты» и обвинения («Ты почему не убрал игрушки?», «Ты надоел мне своим нытьем» и т. д.), а с местоимения «я» и описания собственных чувств («Я расстраиваюсь, когда вижу, как разбросаны твои игрушки»). Таким образом, мы сами, разговаривая в более мягких тонах, научим и его прямо выражать свои мысли и чувства.

Однако иногда бывает так, что агрессивная вспышка проявляется у вас на глазах, вы видите, как один ребенок уже заносит руку с тяжелым предметом, готовясь ударить товарища. Конечно, вряд ли вы будете ждать, когда после удара маленький агрессор начнет применять способы примирения, которым вы его научили раньше. Безусловно, здесь надо реагировать мгновенно. Поэтому вы можете предотвратить назревающую вспышку гнева, просто спокойно остановив занесенную для удара руку, удержав за плечи и остановив тем самым обидчика и твердо, но негрубо и негромко сказав «Нет!» или «Нельзя!». Главное в этой ситуации – справиться с собственным гневом, не позволяя себе грубо хватать малыша и причинять ему физическую боль. Ведь тогда мы не погасим вспышку, а лишь усилим ее, вызовем негодование ребенка и по отношению к нам, и по отношению к «жертве».

Многие родители в критический момент, когда понимают, что сейчас начнется драка, действуют другим способом: они отвлекают внимание ребенка каким-то предметом или неожиданным действием. А иногда благополучному исходу проблемы способствует вовремя сказанная взрослым шутка, которая тоже разряжает накалившуюся ситуацию.

Денис (2 года 2 месяца) катался на санках с небольшой ледяной горки. Вдруг он увидел приятеля Женю (2 года 3 месяца), сидящего на снегокате. Денис бросил свои санки, подошел к Жене и стал настойчиво просить снегокат, много раз подряд повторяя: «Дай мне». Женя твердо и многократно повторял: «Не дам, не дам…» Денис замахнулся, но ударить не успел: папа, съезжая с горы на его санках, кричал ему: «Денис, смотри, где я!» Денис, которому показалось забавным, что такой большой папа едет на маленьких санках, засмеялся и побежал за санками, забыв про так необходимый ему минуту назад снегокат.

Если взрослые знают, что какая-то игрушка или предмет постоянно вызывают ссоры и драки между детьми, можно просто убрать ее из поля зрения детей до возникновения конфликта или даже тогда, когда он уже назрел. Вовремя убранное взрослыми «яблоко раздора», провоцирующее агрессивное поведение детей, оградит от, казалось бы, неминуемых неприятностей.

Следующий совет по предотвращению агрессивного поведения может быть использован в случае, если предыдущие способы оказались неэффективными. Вместо того чтобы убирать игрушки из поля зрения детей или уговаривать их, нужно применить мягкое физическое манипулирование: спокойно взять ребенка на руки и унести его с места конфликта. А потом уже отвлечь его внимание, подойдя с ним к окну, к другой игрушке, взяв интересную книжку.

Говоря о причинах появления агрессивности, мы упоминали, что одной из них могут стать семейные отношения. Если в семье существуют разногласия по поводу воспитания ребенка или по другим поводам, родители часто спорят и даже ссорятся, то и дети могут стать раздражительными и вспыльчивыми. Если мама или папа (а может, и оба родителя) в критических ситуациях часто демонстрируют нерешительность (купить или не купить требуемую ребенком игрушку в магазине, давать или не давать сладкое перед обедом, смотреть или не смотреть вечерние передачи по телевизору и др.), то малыш, однажды добившись своего в ситуации проявления агрессии по отношению ко взрослым, скорее всего, в дальнейшем будет манипулировать ими для достижения своих целей. Такой же «эффект» ожидает родителей, если они непоследовательны в воспитании ребенка: например, сегодня запрещают то, что вчера было можно делать (вчера ребенок играл маминой косметичкой, а сегодня у него отбирают эту «игрушку»), или если мама разрешает бегать по комнате, а бабушка запрещает.

Если в семье растут несколько детей, также очень важна гармония во взаимоотношениях старших и младших. Агрессивное поведение брата или сестры с легкостью усваивается малышом. И когда ребенок видит, что брата или сестру не наказывают за грубость и истерики, он будет считать, что это норма поведения, и тоже будет ей следовать.

Очень часто родители, имеющие двоих или больше детей, в том случае, если они провинились, предпочитают наказывать всех одинаково, объясняя это так: «Я не хочу разбираться, кто прав, а кто виноват. Разбирайтесь сами. А пока оба (или все) наказаны: сидите на диване (или встаньте оба в угол) и подумайте». Но, как показывает практика, подобная «уравниловка» редко приводит к положительным последствиям. Как правило, дети постарше, вместо того чтобы «подумать», как им рекомендовали родители, начинают выяснять отношения, обвинять друг друга. Дети помладше просто начинают драться, толкаться или громко плакать, что окончательно выводит рассерженных родителей из терпения. И всегда у детей остается ощущение несправедливости, которое в дальнейшем может привести к повторению неприятных ситуаций.

Братья и сестры

Старшие и младшие дети одинаково дороги и любимы (если это не так, то папе или маме следует посоветоваться с психологом). Однако даже опытные родители, воспитывая своих детей, совершают ошибки. Чтобы понять, какие действия взрослых могут травмировать детей, прочтите нижеследующий список.

1. Не следует заставлять старших нести ответственность за маленьких: водиться, обслуживать, заботиться. Недопустимы позиции: пусть старший справляется сам с непосильными для него задачами, потому что я вынуждена заниматься с маленьким; пусть старший возьмет на себя обязанности по дому или по уходу за малышом, потому что я не справляюсь; не беда, если старший не получит всего, что ему необходимо, – он должен уметь делиться и жертвовать благополучием ради брата или сестры.

2. Не следует забывать о том, что дети разные и воспитывать их надо по-разному. То, что помогало при воспитании старшего ребенка, когда он был маленьким, младшему может навредить, и наоборот. Поэтому внимание и интерес родителей к потребностям и состоянию детей должны быть постоянными.

3. Не следует думать, что старший ребенок понимает то, что понимаете вы, чувствует то, что чувствуете вы, только потому, что он старший и вместе с вами заботится о малыше.

4. Если вы откажетесь от распределения прав и обязанностей в семье по возрасту («ты старший – значит, должен…»), то сможете избежать двух крайних случаев: когда младший еще не заслужил уважения и все старшие им помыкают и когда младший становится деспотом для всей семьи.

Нужны или не нужны наказания? Какие наказания предпочесть, воспитывая малыша? Эти вопросы, волнующие практически всех взрослых, действительно важны, так как характер наказаний очень влияет на становление агрессивного поведения. Конечно, каждый взрослый сам решает, возможно ли применять наказания в каждой конкретной семье. Некоторые специалисты считают, что наказывать детей не стоит вовсе. Другие утверждают, что наказания необходимы.

Но уж если вы решили использовать наказания в воспитании вашего ребенка, подумайте, какое из них и как повлияет на развитие малыша, какие последствия оно будет иметь не только в ближайший час, день, неделю, но и во взрослой жизни.

Изображение Виктория Бородинова с сайта Pixabay

Если в ответ на агрессивные действия ребенка взрослые шлепают его и называют обидными для него словами (злючка, забияка, драчун и др.), то ребенок или тут же отреагирует на это криками и угрозами взрослому или, если побоится возмездия (повторного, более сильного наказания), перенесет свой гнев и обиду на более безопасный объект (например, на другого ребенка). Став взрослым, ребенок, скорее всего, переймет опыт родителей и, может быть, именно так будет наказывать своих детей.

Если взрослый, ругая малыша за проступок, грозит, что в следующий раз он отведет его в детский дом, но никогда не выполняет угрозы, ребенок очень скоро поймет, что бояться нечего, и не будет себя удерживать от повторения содеянного.

Юле было всего 3 года, но она уже много раз слышала от мамы, что если не будет слушаться, ее отдадут в детский дом. Каждый раз, проходя мимо этого страшного для девочки дома, мама повторяла: «Вот если…» И однажды, когда Юля разлила молоко, обозвала младшую сестренку, нагрубила маме, ее повели в детский дом. Мама всю дорогу настаивала, чтобы девочка попросила прощения. Но Юля молчала. Когда же они подошли к подъезду, девочка, взявшись за ручку двери, расплакалась и бросилась к маме. Вернувшись домой, мама сказала, что последний раз пожалела дочку и в другой раз обязательно оставит ее в детском доме. В душе Юли поселился страх, ненависть к маме и уверенность, что всего можно добиться слезами. Эти чувства она пронесла через всю жизнь и не смогла избавиться от них.

Иногда родители, рассердившись на свое чадо, в гневе кричат: «Чтоб я больше не видел, как ты пинаешь котенка!» И ребенок в другой раз будет мучить котенка так, чтоб никто не увидел, исподтишка. Интересный пример приводит Вирджиния Квинн, описывая, как мама наказывает дочку за сквернословие. Мама моет ей рот с мылом, приговаривая, что так будет делать всегда, и тем самым провоцируя девочку на дальнейшее употребление грубых слов в ее отсутствие. Мало того что девочка будет говорить и дальше грубости, унижение, испытанное ею, может привести к ухудшению отношений с мамой, а в дальнейшем – к разногласиям между ними и к проблемам.

Приведенные примеры подсказывают нам, что для того, чтобы наказание стало эффективным, мы должны придерживаться определенных правил.

Прежде всего, наказание должно следовать непосредственно за проступком. Если мы скажем двухлетнему малышу, разбившему тарелку, что вечером папа серьезно поговорит с ним, ребенок, которого вечером начнут отчитывать, вряд ли сумеет соединить эти два временных отрезка. Кроме того, наказание должно быть адекватно проступку Например, нельзя одинаково наказывать за испорченную книжку и за драку с товарищем. И пожалуй, главное – наказание не должно быть унизительным, потому что в этом случае гнев, ненависть к взрослому заслонят все остальное и ребенок не сможет даже вспомнить, за что его наказали, так как жгучее чувство обиды захлестнет его.

Наказание не должно содержать угроз, тем более невыполнимых, иначе ребенок будет манипулировать вами и мстить. Наказания должны быть последовательными. Причем как со стороны одного из взрослых, воспитывающих ребенка, так и со стороны остальных членов семьи. Если дедушка поощряет малыша за занятия с инструментами, а папа строго наказывает за то, что он берет его молоток, он не будет знать, в каком случае как действовать. Это породит ощущение угрозы со стороны взрослого мира, тревожность ребенка, а в дальнейшем – умение приспосабливаться к противоречивым требованиям, к двуличию. Кроме того, наказание не должно применяться вместе с поощрением. Уж коль скоро вы наказали малыша (запретили смотреть мультфильм), не награждайте его вслед за этим.

И еще помните: дети всегда смотрят на нас и сознательно или неосознанно копируют то, что делаем мы, взрослые.

Коррекция поведения агрессивного ребенка

Агрессивные дети, как и все дети на свете, любят и хотят играть. Играя с ними, надо помнить, что для того, чтобы снизить их агрессивность, следует подбирать игры, которые, во-первых, научат их выражать свой гнев приемлемым способом, а во-вторых, будут способствовать развитию саморегуляции.

Состав участников игр не ограничен: взрослый и ребенок, родители и дети, группа детей и воспитатель. Некоторые из них можно успешно использовать на детских праздниках, когда необходимо организовать детей, переключить их внимание или разрядить обстановку.

Игра «Обзывалки». Эта игра помогает выплеснуть гнев в приемлемой форме. Она полезна не только для агрессивных, но и для обидчивых детей. Участники игры, передавая мяч по кругу, называют друг друга разными необидными словами (заранее обговаривается условие, какими. Это могут быть, например, названия овощей, фруктов, грибов или мебели). Каждое обращение должно начинаться со слов «А ты… морковка!». В заключительном круге обязательно следует сказать своему соседу что-нибудь приятное, например: «А ты… солнышко».

Игра будет полезна, если проводить ее в быстром темпе. Перед началом следует предупредить детей, что это только игра и обижаться друг на друга не надо.

Игра «Два барана» предоставляет ребенку возможность «легальным образом» выплеснуть гнев, снять излишнее эмоциональное и мышечное напряжение. Взрослый при помощи этой игры направляет энергию детей в нужное ему русло.

Со словами «Рано-рано два барана повстречались на мосту» взрослый и ребенок, широко расставив ноги и склонив вперед туловище, упираются ладонями и лбами друг в друга. Задача – противостоять сопернику, не сдвигаясь с места как можно дольше. Можно издавать звуки «Бе-е».

Игра «Камушек в ботинке» дает ребенку возможность сообщить о своих трудностях, как только те возникают. В нее полезно играть, когда он обижен, сердит или никак не может сосредоточиться на выполнении задания. Эта игра может проводиться и в семьях, где несколько детей (нами рассмотрен как раз такой случай), и в семьях с одним ребенком.

Играющие сидят в кругу. Ведущий предлагает им рассказать, что происходит, когда кому-то в ботинок попадает камушек. «Возможно, сначала этот камушек не очень мешает. Иногда даже случается так, что вы забываете о нем и ложитесь спать, а утром надеваете ботинок, забыв вынуть камень. Но через некоторое время вы замечаете, что ноге становится больно. В конце концов, этот маленький камушек воспринимается как обломок целой скалы. Тогда вы снимаете обувь и вытряхиваете его оттуда. Однако на ноге уже может быть ранка или мозоль, и маленькая проблемка становится большой проблемой.

Когда мы сердимся, чем-то озабочены или взволнованы, то сначала это воспринимается как маленький камушек в ботинке. Если мы вовремя позаботимся о том, чтобы вытащить его оттуда, то нога останется целой и невредимой, если же нет, то могут возникнуть проблемы, и немалые. Поэтому всегда полезно, как взрослым, так и детям, говорить о своих проблемах сразу, как только они их заметят. Если вы скажете: «У меня камушек в ботинке», то все мы будем знать, что вам что-то мешает, и сможем поговорить об этом.

Я хочу, чтобы вы сейчас хорошенько подумали, нет ли в настоящий момент чего-то такого, что мешало бы вам. Скажите тогда: «У меня нет камушка в ботинке» или «У меня есть камушек в ботинке. Мне не нравится, что Максим (Петя, Катя) смеется над моими очками». Расскажите нам, что вас еще удручает…»

Время от времени имеет смысл повторять эту игру в качестве ритуала, чтобы побудить даже самого стеснительного ребенка рассказать о своих проблемах и заботах.

Игра «Толкалки». С помощью этой игры ребенок может научиться направлять агрессию в позитивное русло, соизмерять свои силы, управлять своим телом и контролировать энергичность своих движений.

Встаньте на расстоянии вытянутой руки друг от друга (взрослый становится на колени, чтобы быть «одного роста» с ребенком). Поднимите руки на высоту плеч и обопритесь ладонями о ладони своего партнера. По сигналу начните толкать своего партнера ладонями, стараясь сдвинуть его с места. Если же ваш партнер сдвинет вас назад, постарайтесь вернуться на свое место. Поставив одну ногу назад, вы получите великолепную опору.

Время от времени можно вводить новые варианты игры. Например, скрестить руки крест-накрест: левой рукой толкать левую руку партнера, а правой – правую. Можно толкаться спиной к спине, держась при этом за руки для лучшего равновесия.

Игра «Жужа». Игра учит агрессивных детей быть менее обидчивыми, а также дает возможность посмотреть на себя глазами окружающих, «побыть в шкуре» того, кого они обычно обижают, не задумываясь.

«Жужа» сидит на стуле с полотенцем в руках. Все остальные бегают вокруг нее, строят рожицы, дразнят, дотрагиваются до нее, щекочут. «Жужа» терпит, но когда ей все это надоедает, она вскакивает и начинает гоняться за «обидчиками» вокруг стула, стараясь задеть их полотенцем по спинам.

Взрослый должен следить, чтобы «дразнилки» не были слишком обидными, а действия «Жужи» – агрессивными.

Игра «Давайте поздороваемся». Разнообразие тактильных ощущений, сопутствующих проведению этой игры, даст возможность агрессивному ребенку почувствовать свое тело, снять мышечное напряжение. Смена партнеров по игре поможет избавиться от ощущения отчужденности.

Дети по сигналу ведущего начинают хаотично двигаться по комнате и здороваться со всеми, кто встречается на их пути (а возможно, что кто-либо из детей будет специально стремиться поздороваться именно с тем, кто обычно не обращает на него внимания). Здороваться надо определенным образом:

• 1 хлопок ведущего – здороваемся за руку;

• 2 хлопка – здороваемся плечиками;

• 3 хлопка – здороваемся спинками.

Для полноты тактильных ощущений желательно ввести запрет на разговоры во время этой игры.

Игра «Рубка дров». Эта игра помогает преодолеть чувство апатии, развлечься и переключиться на активную деятельность. Дети смогут прочувствовать накопившуюся агрессивную энергию и использовать ее в игре. Кроме того, крик в ходе игры поможет освежить голову и улучшить дыхание. Для игры не потребуется много места.

Ведущий: «Кто из вас хоть раз рубил дрова? Кто может показать, как это делается? Как нужно держать топор? В каком положении должны находиться руки, ноги?

Встаньте так, чтобы вокруг было немного места. Представьте, что вам надо нарубить дрова из нескольких чурок. Покажите мне, какой толщины кусок бревна, который вы хотите разрубить. Поставьте его на пень и поднимите топор высоко над головой. Всякий раз, когда вы с силой опускаете топор, вы можете громко выкрикивать «Ха!». Затем ставьте следующую чурку перед собой и рубите вновь. Через две минуты пусть каждый скажет, сколько чурок он перерубил».

Для проведения этой игры можно разбиться на пары и, попадая в определенный ритм, «ударять» по одной чурке по очереди.

Игра «Да и нет». Эта игра, как и предыдущая, направлена на снятие у детей состояния апатии и усталости, на пробуждение их жизненных сил. Самое замечательное в этой игре, что в ней задействован только голос.

Ведущий: «Разбейтесь на пары и встаньте друг перед другом. Сейчас вы проведете воображаемый бой словами. Решите, кто из вас будет говорить слово «да», а кто – «нет». Весь ваш спор будет состоять лишь из этих двух слов. Потом вы будете ими меняться. Вы можете начинать очень тихо, постепенно увеличивая громкость до тех пор, пока один из вас не решит, что громче уже некуда. Услышав сигнал ведущего (например, колокольчик), остановитесь, сделайте несколько глубоких вдохов. Обратите внимание на то, как приятно находиться в тишине после такого шума и гама».

Игра может оказаться особенно полезной для тех детей, которые еще не открыли для себя свой собственный голос как важный способ самоутверждения в жизни.

Игра «Тух-тиби-дух». Эта игра – еще и рецепт снятия негативных настроений и восстановления сил. Игровые действия – своего рода ритуал, в котором заложен комичный парадокс: хотя дети должны произносить слово «тух-тиби-дух» сердито, через некоторое время они не могут не смеяться.

Ведущий: «Я сообщу вам сейчас особое слово. Это волшебное заклинание против плохого настроения, против обид и разочарований, против всего, что портит настроение. Чтобы это слово подействовало по-настоящему, необходимо сделать следующее. Начните ходить по комнате, ни с кем не разговаривая. Как только вам захочется поговорить, остановитесь напротив одного из детей и трижды сердито-пресердито произнесите волшебное слово «тух-тиби-дух!». После этого продолжайте прогуливаться по комнате. Время от времени останавливайтесь перед кем-либо и снова сердито-пресердито произносите это волшебное слово».

Чтобы «волшебное слово» подействовало, необходимо говорить его не в пустоту, а определенному человеку, стоящему перед вами.

Игра «Король». Эта игра предоставляет детям возможность на некоторое время оказаться в центре внимания, при этом никого не смущая и не обижая. Наиболее полезна она для стеснительных и агрессивных детей. Они получают право высказывать все свои желания, не боясь «потерять лицо».

Ведущий: «Кто из вас когда-нибудь мечтал стать королем? Какие преимущества получает тот, кто становится королем? А какие неприятности? Вы знаете, чем добрый король отличается от злого?

В этой игре каждый из вас сможет побыть королем. Не навсегда, конечно, а на несколько минут. Все остальные дети становятся слугами и должны делать все, что приказывает король. Естественно, король не имеет права отдавать такие приказы, которые могут обидеть слуг, но он может позволить себе многое. Например, чтобы его носили на руках, чтобы ему кланялись, подавали питье, чтобы слуги были у него «на посылках» и т. д.».

Пусть со временем каждый ребенок получит возможность побыть королем. За один раз в этой роли могут побыть 2-3 ребенка. Когда «время правления короля» закончится, на групповом сборе обсудите полученный в игре опыт. Это поможет следующим королям соизмерять свои желания с внутренними возможностями других детей и войти в историю добрым королем.

Игра «Ворвись в круг». Дети, по какой-либо причине чувствующие себя отвергнутыми, склонны исполнять либо роль тирана, проявляя при этом особенно агрессивное поведение, либо жертвы. Эта игра поможет им проанализировать свое чувство отверженности и обсудить возможные варианты конструктивного поведения в подобных ситуациях.

Ведущий: «Кто бывал когда-нибудь в ситуации, когда другие дети не принимали вас в игру? Что вы делали в таких случаях? Что происходит, если одного и того же ребенка постоянно не принимают в игру?

Встаньте в один большой круг и крепко сцепитесь руками. Один ребенок должен остаться за кругом и попытаться прорваться в круг. Как только ему это удастся, следующий должен выйти за круг и попытаться прорваться в него и остаться в нем. Будьте осторожны, чтобы никому не причинить боль».

Дайте возможность как можно большему числу детей собственными силами проникнуть в круг. Если ребенок оказывается не в состоянии сделать это, проследите, пожалуйста, чтобы он находился вне круга не более одной минуты. Для наименее активных, а также для застенчивых детей можно использовать специальные игровые моменты. Например, если в течение минуты ребенку не удалось попасть в круг, ведущий, указывая на кого-нибудь из стоящих в круге детей, произносит: «Разомкнись, кружок!» Эту фразу следует чередовать с командой «Сомкнись, кружок!» – в этом случае у ребенка будет несколько попыток испробовать свои силы и не возникнет ощущения, что ему поддаются.

Игра «Подушечные бои». Игра помогает детям «здесь и сейчас», непосредственно за событием, вызвавшим агрессию, выплеснуть гнев.

Играющие кидают друг в друга маленькими подушками, издавая победные крики, колотят друг друга ими, стараясь попадать по разным частям тела. Сюжетом игры может быть «Сражение двух племен» или «Вот тебе за…».

Взрослый начинает игру, как бы давая разрешение на подобные действия, снимая запрет на выплескивание агрессии.

Арсенал подобных игр может постоянно пополняться. Приведенные в этом разделе упражнения станут хорошей основой для создания новых. Замечайте моменты, когда, на ваш взгляд, игра достигла своей цели (снятие напряжения, переключение внимания, устранение агрессивности и т. д.). При использовании той или иной игры в конкретной (повторяющейся) ситуации ребенку легче контролировать свое состояние, а со временем он научится самостоятельно справляться со вспышками агрессии и другими негативными проявлениями.

Материал взят с сайта: mams-club.ru

Согласно новому исследованию,

видеоигр делают детей агрессивными

• Новый анализ 24 исследований показал, как видеоигры влияют на агрессию у детей.
• Эксперты до сих пор не определились с тем, как игра влияет на поведение.
• Это исследование предполагает, что жестокие видеоигры связаны с повышенной физической агрессией.
• Но видеоигры не так уж плохи.
• В умеренных количествах они могут помочь улучшить зрительно-моторную координацию, решить проблемы и снять стресс.

Идет загрузка.

Нам очень жаль! Произошел сбой системы, и на этот раз мы не смогли принять вашу электронную почту.

Спасибо за регистрацию!

О влиянии видеоигр на детей ведется довольно много споров.Один из главных аргументов против того, чтобы дети играли в них слишком долго, — это идея, что в результате они могут стать более агрессивными.

Новое исследование, опубликованное в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences, поддерживает эту теорию. Исследователи из Дартмутского университета изучили результаты 24 исследований в период с 2010 по 2017 год, в которых приняли участие более 17000 участников в возрасте от девяти до 19 лет.

В каждом исследовании изучали, как жестокие видеоигры влияли на поведение детей в реальном мире, включая их агрессию, били ли они людей, дрались или отправляли в кабинет директора.За участниками наблюдали от трех месяцев до четырех лет.

Команда пришла к выводу, что «эффекты жестоких видеоигр распространяются на осмысленное поведение в реальном мире». Другими словами, анализ показал, что видеоигры могут способствовать усилению агрессивного поведения.

В частности, результаты показали, что у белых участников самый сильный эффект от видеоигр.Дети латиноамериканского происхождения не показали значительных эффектов, в то время как дети азиатского происхождения оказались где-то посередине.

«Эти данные подтверждают общее утверждение, что жестокие видеоигры связаны с увеличением физической агрессии с течением времени», — написали исследователи в своем заключении. «Мы надеемся, что эти результаты помогут исследователям решить вопрос о том, усиливают ли жестокие видеоигры агрессивное поведение, и перейти к вопросам о том, почему, когда и на кого они оказывают такое влияние.

По данным Национального центра исследований в области здравоохранения, исследования показали, что в долгосрочной перспективе видеоигры могут снизить чувствительность людей к агрессивному поведению и даже снизить чью-то способность сочувствовать.

«Чем дольше люди подвергаются воздействию в видеоиграх с насилием, тем более вероятно, что у них будет агрессивное поведение, мысли и чувства », — говорится в статье.« Хотя мужчины проводят больше времени, чем женщины, играя в жестокие видеоигры, агрессивное воздействие видеоигр может усилить агрессивные мысли, поведение и чувства. у обоих полов.«

Ранее в этом году Всемирная организация здравоохранения добавила «игровое расстройство» в свой официальный список психических заболеваний. Чтобы получить диагноз расстройства, человек должен соответствовать трем критериям: теряет контроль над своими игровыми привычками, ставит игры выше других повседневных действий и продолжает играть, несмотря на очевидные негативные последствия.

Однако эксперты до сих пор не определились, является ли чрезмерное увлечение играми проблемой психического здоровья само по себе или симптомом других проблем.

Несмотря на риски, игры также оказывают положительное влияние на людей. Например, видеоигры могут снять стресс, улучшить способность решать проблемы и улучшить зрительно-моторную координацию.

Вместо того, чтобы осуждать видеоигры как причину антиобщественного поведения, лучше в них играть в умеренных количествах — как в случае со многими вещами, которые нравятся людям, от шоколада до алкоголя и социальных сетей.

Вызывают ли видеоигры агрессивное поведение?

Нет никаких сомнений в том, что видеоигры популярны среди детей, подростков и взрослых.Последние игры и новейшие консоли часто занимают первое место в списках желаний и доминируют в разговорах в школе и за обеденным столом. Однако этот интерес может вызвать беспокойство у родителей, которые задаются вопросом, могут ли видеоигры, особенно с насилием или драками, повлиять на поведение их ребенка.

Исследования связи между играми и агрессивным поведением неоднозначны, но одно новое международное исследование предполагает, что да, жестокие видеоигры могут со временем влиять на поведение некоторых детей. Николас Дж.Вестерс, психиатр, ABPP, клинический психолог из Children’s Health℠ и доцент из UT Southwestern, объясняет, что проблема не подходит для всех.

«Трудно установить четкую связь между агрессивным поведением и видеоиграми, но это новое исследование показывает, что некоторые молодые люди, которые играют в жестокие видеоигры, действительно демонстрируют повышенную физическую агрессию с течением времени», — говорит доктор Вестерс. «При ответственном использовании видеоигры могут стать веселым и полезным хобби для детей и взрослых. Родители лучше всех знают своих детей и должны работать вместе, чтобы установить правила для видеоигр.«

Доктор Вестерс объясняет связь между видеоиграми и поведением и дает советы по развитию здоровых медиа-привычек.

Почему видеоигры могут вызывать агрессивное поведение?

Последнее исследование представляло собой крупномасштабное исследование, в котором были обобщены результаты всех долгосрочных исследований, в которых наблюдали за детьми по всему миру. Исследователи обнаружили, что некоторые дети более склонны к агрессивному поведению. Однако доктор Вестерс напоминает родителям, что трудно установить прямую причину и следствие между видеоиграми и поведением.

Одним из факторов, который может влиять на поведение, является склонность подростков подражать людям или персонажам, с которыми они себя идентифицируют. Исследования показали, что когда дети и подростки видят людей, с которыми они общаются в средствах массовой информации, в том числе на телевидении, в фильмах или в Интернете, они с большей вероятностью примут мнения и действия этих влиятельных лиц. Некоторые считают, что то же самое может случиться и с видеоиграми.

Как я могу способствовать здоровому игровому поведению?

«Самый надежный защитник от проблемного поведения или проблем с психическим здоровьем — это здоровые отношения с родителями», — говорит доктор.Вестерс заявляет. «Дети чувствуют себя более комфортно, разговаривая с родителями, когда у них сильная связь, и родители с большей вероятностью узнают детей и сочувствуют им».

Доктор Вестерс рекомендует два простых способа выработать здоровое поведение при игре в видеоигры:

1. Установить правила использования видеоигр

«Видеоигры — это привилегия, а не право», — говорит доктор Вестерс. «Родителям необходимо установить четкие и последовательные правила игры».

Эти правила должны включать:

• Когда дети могут играть в видеоигры
• Как долго они могут играть
• Обязанности, которые необходимо выполнить перед игрой в видеоигры, включая домашнее задание или работу по дому
• Правильное поведение и спортивное мастерство во время игры, включая то, как реагировать на победу и проигрыш

Установка правил игры в видеоигры может показаться родителям сложной задачей, если это любимое занятие их ребенка.Однако эти рекомендации помогают предотвратить слишком долгую игру ребенка, что может непреднамеренно привести к циклу недосыпания, нездорового питания и общего чувства несчастья или депрессии. Ограничение игры также может предотвратить негативное влияние видеоигр на поведение. «Маловероятно, что ребенок или подросток будут устанавливать для себя ограничения при увлекательном занятии, особенно когда они могут использовать его как побег», — говорит доктор Вестерс. «Им нужна помощь родителей, чтобы установить пределы и научиться самоконтролю.«

«Лучше устанавливать правила раньше, чем позже», — добавляет доктор Вестерс. «Трудно установить ограничения на видеоигры после того, как они начали играть. Родители также должны помнить, что правила распространяются и на них, чтобы подавать пример своим детям».

2. Играйте вместе и проявляйте сочувствие

«Родительское участие играет ключевую роль во всех отношениях с детьми», — говорит д-р Вестерс. «Это так же верно для видеоигр, как и для всего остального.Когда родители присутствуют и вовлечены, легче говорить с детьми о том, что они видят, и моделировать хорошее поведение. Кроме того, наличие общих интересов, таких как видеоигры, — отличный способ сблизиться со своими детьми ».

Играя в видеоигры, доктор Вестерс рекомендует родителям рассказывать о том, что происходит в игре, и отделять это от реальности.

«Проявите сочувствие», — говорит он. «Поговорите со своим ребенком о том, что вы чувствуете, когда ваш персонаж ранен или причиняет боль кому-то другому, и сравните это с тем, как вы бы себя чувствовали в реальном мире.Напомните ребенку о ваших семейных ценностях и четко скажите, какое поведение абсолютно запрещено в реальной жизни ».

Относитесь к видеоиграм, как к любым другим средствам массовой информации, и воспользуйтесь возможностью, чтобы рассказать об определенных ситуациях и уроках, которые можно применить, в том числе о том, что вы чувствуете, когда выигрываете или проигрываете.

«Видеоигры вызывают множество эмоций — от волнения до разочарования», — говорит доктор Вестерс. «Поговорите о хорошем спортивном мастерстве и о том, как вы справляетесь с этими чувствами — будь то явный победитель или проигравший, или знание своих пределов, и когда пришло время выключить игру и уйти, когда вы слишком расстроены.«

Эти отношения помогают детям научиться управлять своими эмоциями и применять их в повседневной жизни, а также помогают сделать их более восприимчивыми, когда родители действительно выражают свои опасения.

«Когда родители обеспокоены насилием в играх, дети с большей вероятностью услышат их, потому что это исходит из опыта и понимания», — объясняет доктор Вестерс. «Это не значит, что им это понравится, но они с большей вероятностью выслушают вас, особенно если вы играли с ними в ту самую видеоигру, по поводу которой вы выражаете озабоченность.«

На какие предупреждающие знаки следует обращать внимание?

Родители лучше всех знают своих детей. Доктор Вестерс призывает родителей поговорить со своей семьей, если они обеспокоены использованием или поведением видеоигр, и обратить внимание на следующие проблемы, которые могут стать тревожным сигналом:

• Повышенная агрессия, которая может указывать на то, что дети учатся насилию в играх
• Изменение поведения, например усиление социальной изоляции или снижение успеваемости в школе
• Раздражительность
• Проблемы со сном
• Повышенный или особый интерес к реальному эквиваленту оружия, используемого в видеоиграх

Все это может быть влиянием видеоигр на поведение.

«В изоляции друг от друга эти сигналы могут означать много разных вещей», — говорит д-р Вестерс. «Но не следует отмахиваться от них, как от типичного подросткового поведения, если они возникают одновременно. Постарайтесь поговорить со своим ребенком, чтобы понять, сможете ли вы разобраться в том, что его беспокоит. И если вы все еще обеспокоены, свяжитесь с врач вашего ребенка или специалист по психическому здоровью «.

Родители также могут следить за ранними признаками зависимости от видеоигр, если они обеспокоены тем, что их ребенок играет слишком часто, и это влияет на их поведение.

Важно прививать детям здоровые привычки к видеоиграм. Эксперт из @Childrens предлагает установить правила использования и участия родителей, чтобы способствовать здоровому игровому поведению.

Узнать больше

Если вас беспокоит поведение вашего ребенка или его чувства агрессии, одиночества, депрессии или беспокойства, вам помогут психологи и психиатры по детскому здоровью. Узнайте больше о программах, которые мы предлагаем для поддержки психического, эмоционального и поведенческого здоровья.

Зарегистрироваться

Следите за новостями о здоровье, которые важны для ваших детей. Подпишитесь на рассылку новостей о здоровье детей и получайте больше советов прямо на ваш почтовый ящик.

Жестокие видеоигры детей, связанные с повышенным физическим агрессивным поведением — ScienceDaily

Жестокие видеоигры подростков связаны с увеличением физической агрессии с течением времени, согласно метаанализу Дартмута, опубликованному в Proceedings of the National Academy of the United Kingdom. Наук (PNAS) .

Хотя большинство исследователей в этой области согласны с тем, что жестокие видеоигры, по-видимому, увеличивают физическую агрессию, меньшинство продолжает оспаривать это. Чтобы изучить вопросы, поднятые встречными исками по этой теме, исследователи из Дартмута провели метаанализ 24 исследований со всего мира с 2010 по 2017 год с более чем 17000 участников в возрасте от 9 до 19 лет. Во всех исследованиях было изучено, как жестокие видеоигры влияют на изменения физической агрессии в реальном мире с течением времени, от трех месяцев до четырех лет.Примеры физической агрессии включали такие инциденты, как избиение кого-либо или отправка в кабинет директора для драки, и были основаны на самоотчетах детей, родителей, учителей и сверстников.

В исследовании

Дартмута были изучены три конкретных критических анализа литературы по видеоиграм и агрессии:

• Для рассмотрения утверждений о том, что предыдущие мета-анализы переоценивают связь насильственной игры в видеоигры и агрессии, поскольку они включают «несерьезные» меры агрессии, этот метаанализ ограничивался исследованиями, в которых измерялись сообщения об открытой физической агрессии с течением времени.Несмотря на этот более строгий критерий, результаты подтвердили гипотезу о том, что агрессивные игры связаны с последующим увеличением физической агрессии.
• Чтобы исследовать утверждения о том, что эффекты часто завышены, потому что многие исследования не принимают во внимание другие переменные, предсказывающие агрессивное поведение, исследователи Дартмута сравнили анализы, которые включали или не включали информацию о таких переменных, и обнаружили, что учет этих данных имел только незначительное влияние на размер наблюдаемой связи между жестокими видеоиграми и агрессией.
• Чтобы оценить утверждения о том, что предполагаемое влияние агрессивной игры на агрессию завышено из-за предвзятого отношения к публикации исследований, в которых не удается найти связь между насильственной игрой и агрессией, исследователи Дартмута провели множество различных тестов и не обнаружили никаких доказательств того, что предвзятость публикации.

В дополнение к предоставлению доказательств того, что жестокие видеоигры связаны с повышенной агрессией с течением времени, исследование также сообщает, что этот эффект, по-видимому, значительно различается для разных этнических групп: наибольший эффект наблюдался среди белых участников, с некоторым эффектом. отмечен среди азиатов, и никакого эффекта среди латиноамериканцев не наблюдается.Хотя авторы предполагают, что этот эффект может отражать больший акцент на поддержании сочувствия к жертвам агрессии среди восточных и латиноамериканских культур, в отличие от акцента на «жестком индивидуализме» в западных культурах.

«Хотя ни один исследовательский проект не является окончательным, наше исследование направлено на то, чтобы дать наиболее актуальные и убедительные ответы на ключевые критические замечания по этой теме. Основываясь на наших выводах, мы считаем очевидным, что жестокие видеоигры связаны с последующим увеличением физических нагрузок. агрессия «, — сказал ведущий автор Джей Дж.Халл, дартмутский профессор психологии и наук о мозге и заместитель декана факультета социальных наук в Дартмуте.

«Самый известный критик литературы о насильственной агрессии в видеоиграх проводил исследования в основном среди латиноамериканского населения и не нашел доказательств этой связи. Если бы все мои исследования не дали результатов, я бы тоже был скептически настроен», — сказал соавтор Джеймс Д. Сарджент, профессор детской онкологии Скотта М. и Лизы Дж. Стюарт и директор больницы К.Институт Эверетта Купа в Дартмуте. «Я надеюсь, что наши результаты побудят скептиков переоценить свою позицию, особенно потому, что некоторые из других наших исследований показывают, что жестокие видеоигры могут увеличить отклонение от нормы, что может иметь последствия для множественного рискованного поведения», — добавил Сарджент.

Исследование основывается на растущем объеме работ исследовательской группы, изучающих влияние видеоигр на поведение детей, в том числе связь между видеоиграми, ориентированными на зрелость, прославляющими риск, и девиантным поведением (например,ж., курение, пьянство и рискованный секс) и связь между игрой в такие видеоигры и безрассудным вождением среди подростков.

История Источник:

Материалы предоставлены Дартмутским колледжем . Примечание. Содержимое можно редактировать по стилю и длине.

Роль гнева и агрессии в Китае

4. Андерсон К. А. (1997). Влияние жестоких фильмов и характерной враждебности на враждебные чувства и агрессивные мысли

.

Агрессивное поведение, 23

(3), 161–178. https://doi.org/10.1002/(SICI) 1098-

2337 (1997) 23: 3 <161 :: AID-AB2> 3.0.CO; 2-P

5. Андерсон К. А. (2002). Жестокие видеоигры и агрессивные мысли, чувства и поведение. В S.

Л. Калверт, А. Б. Джордан и Р. Р. Кокинг (ред.),

Дети в эпоху цифровых технологий: влияние электронных средств массовой информации

на развитие

(стр. 101–119). Издательство Praeger / Издательская группа Гринвуд.

6. Андерсон К. А., Бакли К. Э. и Карнаджи Н. Л. (2008). Создание собственной враждебной среды: лабораторное исследование

на агрессивность и цикл эскалации насилия.

Личность и

Бюллетень социальной психологии, 34

(4), 462–473. https://doi.org/10.1177/0146167207311282

7. Андерсон, К. А., и Бушман, Б. Дж. (2018). Насилие в СМИ и модель общей агрессии.

Journal

of Social Issues, 74

(2), 386–413. https://doi.org/10.1111/josi.12275

8. Андерсон, К. А., и Дилл, К. Э. (2000). Видеоигры и агрессивные мысли, чувства и поведение в

лаборатории и в жизни.

Журнал личности и социальной психологии, 78

(4), 772–790.

https: //doi.org/10.1037//0022-3514.78.4.772

9. Андерсон, Калифорния, Сибуя, А., Ихори, Н., Свинг, Е.Л., Бушман, Б.Дж., Сакамото, А., И Салим, М. (2010).

Жестокие эффекты видеоигр на агрессию, сочувствие и просоциальное поведение в восточных и западных странах

: метааналитический обзор.Психологический бюллетень, 136 (2), 151–173.

https: //doi.org/10.1037/a0018251

10. Андерсон, Калифорния, Судзуки, К., Свинг, Э.Л., Гроувс, К.Л., Джентиле, Д.А., Прот, С., Лам С.П., Сакамото, А. .,

Horiuchi, Y., Krahé, B., Jelic, M., Liu, QW, Toma, R., Warburton, WA, Zhang, XM, Tajima, S., Qing, F.,

& Petrescu , П. (2017). Насилие в СМИ и другие факторы риска агрессии в семи странах.

Личность

и бюллетень социальной психологии, 43

(7), 986–998.https: //doi.org/10.1177/0146167217703064

11. Арчер, Дж. (2009). Объясняет ли половой отбор человеческие половые различия в агрессии?

Поведенческие

и науки о мозге, 32

(3–4), 249–266. https://doi.org/10.1017/S0140525X09990951

12. Бартолоу Б. Д. и Андерсон К. А. (2002). Влияние жестоких видеоигр на агрессивное поведение:

Возможные половые различия.

Журнал экспериментальной социальной психологии,

38, 283–290.

https://doi.org/10.1006/jesp.2001.1502

13. Берковиц, Л. (1990). О формировании и регуляции гнева и агрессии: когнитивный неоассоциационистский анализ.

Американский психолог, 45

(4), 494–503. https://doi.org/10.1037/0003-

066X.45.4.494

14. Бутуэлл Б. Б., Франклин К. А., Барнс Дж. К. и Бивер К. М. (2011). Физическое наказание и

агрессия в детстве: роль пола и взаимодействия генов и окружающей среды.

Агрессивное поведение,

37

(6), 559–568. https: //doi.org/10.1002/ab.20409

15. Брейер Дж. И Элсон М. (2017).

Теория фрустрации-агрессии

. Справочник Wiley по насилию и

агрессии. John Wiley & Sons, Ltd.

16. Бушман Б. Дж. (1995). Сдерживающая роль признака агрессивность в воздействии агрессивных СМИ на

агрессию.

Журнал личности и социальной психологии, 69

(5), 950–960.

https://doi.org/10.1037//0022-3514.69.5.950

Практические задачи: Тип обучения

Для следующих задач укажите тип используемого исследования (т. Е. Корреляционное, экспериментальное, клиническое испытание, квазиэкспериментальное). Если в исследовании есть независимая переменная, зависимая переменная и / или предметная переменная, укажите каждую из них. Обсудите в одном или двух предложениях внутреннюю обоснованность вывода своего исследования (делают ли они точный вывод, основанный на типе исследовательского плана, который они использовали, и на его результатах?).

Исследователь решает изучить влияние жестоких видеоигр на агрессивное поведение детей. Детей случайным образом распределили в одну из двух групп. Группа A состояла из 20 детей, которые провели тридцать минут, играя в жестокую видеоигру: Ninja Death Fighters. Группа B состояла из 20 детей, которые провели тридцать минут, играя в ненасильственную видеоигру: Baseball Two-D. По прошествии времени, проведенного за видеоигрой, детям разрешили играть в комнате, оборудованной различными игрушками, включая куклу Бобо.Было записано количество агрессивных действий, агрессивных вербализаций и количество ударов по кукле Бобо каждым ребенком. Дети в группе А продемонстрировали значительно большее количество агрессивных форм поведения по всем трем параметрам. Исследователи пришли к выводу, что жестокие видеоигры могут привести к агрессивному поведению детей.

• Тип расследования?
• Переменные?
• Обоснованность выводов исследователей?

Ответ

---

Исследователь изучает влияние ходьбы на время реакции у пожилых людей.Субъекты записывали продолжительность и время, затрачиваемое на ежедневную ходьбу. Раз в неделю испытуемые сдавали свои ежедневные журналы исследователю, и измерялось время реакции. По истечении шести месяцев все данные были изучены. Очевидно, что чем больше упражнений, тем лучше время реакции. Исследователь приходит к выводу, что упражнения улучшают время реакции.

• Тип расследования?
• Переменные?
• Обоснованность выводов исследователей?

Ответ

---

Исследователь проверил влияние кофеина на сон.Сорок студентов вызвались участвовать в исследовании и записались на одну из двух ночей. Студенты во вторник вечером выпили чашку обычного кофе, а студенты в среду вечером получили чашку кофе без кофеина. Затем студенты вздремнули, и время, необходимое для засыпания, было записано с помощью ЭЭГ. Студентам из группы, принимавшей кофеин, потребовалось значительно больше времени, чтобы заснуть. Исследователь приходит к выводу, что кофеин мешает заснуть.

• Тип расследования?
• Переменные?
• Обоснованность выводов исследователей?

Ответ

---

Исследователь изучает разницу между породами собак по продолжительности обучения основным командам.Были протестированы четыре породы собак: стандартные пудели, борзые, фокстерьеры и шарпеи. Десять собак каждой породы прошли базовое обучение послушанию, и было записано время, необходимое для обучения основным командам. Фокстерьерам требовалось значительно меньше времени на освоение основных команд. Между тремя другими породами существенных различий не обнаружено. Исследователь приходит к выводу, что фокстерьеры обладают большей способностью к быстрому обучению по сравнению с тремя другими породами.

• Тип расследования?
• Переменные?
• Обоснованность выводов исследователей?

Ответ

---

Компания заинтересована в том, чтобы определить, может ли оздоровительная программа сократить количество прогулов.Основные офисные здания компании расположены в отдельных городах. Они решают провести свое исследование в своем офисном здании в двух городах. В городе А компания открывает оздоровительный клуб и предоставляет информацию о здоровье. В городе B компания не ввела ни одной программы. Через несколько лет количество невыходов на работу в городе А значительно снизилось. Компания пришла к выводу, что программа оздоровления работает, размещает в медицинских центрах и распространяет информацию о благополучии во всех их главных офисах по всей стране.

• Тип расследования?
• Переменные?
• Обоснованность выводов исследователей?

Ответ

---

Исследователь проверяет влияние прослушивания инструментальной музыки на усвоение материала из учебника по психологии. Испытуемые (студенты колледжей) случайным образом распределяются по группам и все тестируются в течение одного периода тестирования. Группа A носит наушники и слушает инструментальную музыку, а группа B носит наушники, но музыка не воспроизводится (музыка одинакова для всех субъектов в группах A).Каждому дается равное количество времени на изучение, а затем тестирование материала. Группа А работает значительно хуже. Студенты, участвующие в исследовании, не знают о гипотезе, а человек, оценивающий экзамены, не знает, в какую группу входили испытуемые. Исследователь приходит к выводу, что прослушивание инструментальной музыки может быть вредным для обучения.

• Тип расследования?
• Переменные?
• Обоснованность выводов исследователей?

Ответ

---

Исследователь изучает влияние употребления сахара на развитие кариеса.Субъекты ведут журнал, сколько сахара они съели за шестимесячный период времени после стоматологического осмотра. По истечении шести месяцев они повторно исследуются и регистрируется количество новых полостей. У тех, кто потреблял много сахара, было больше полостей, чем у тех, кто потреблял мало сахара. Исследователь приходит к выводу, что потребление сахара вызывает кариес.

• Тип расследования?
• Переменные?
• Обоснованность выводов исследователей?

Ответ

---

Исследователь тестирует новый препарат от гипертонии.Больных артериальной гипертонией случайным образом распределяют на две группы. Группа A получает плацебо, а группа B получает новое лекарство. Ни пациенты лиц, принимающих лекарства, ни пациента не знают, кто в какой группе находится. После непрерывного обследования пациентов в течение двух месяцев стало ясно, что нет разницы в уровнях артериального давления между двумя группами. Исследователи пришли к выводу, что препарат неэффективен для лечения гипертонии.

• Тип расследования?
• Переменные?
• Обоснованность выводов исследователей?

Ответ

---

Исследователь изучает удовлетворенность жизнью молодых и пожилых людей.Каждой группе проводится анкетирование удовлетворенности жизнью. Результаты демонстрируют, что пожилые люди значительно более удовлетворены жизнью, чем молодые люди. Исследователи приходят к выводу, что с возрастом удовлетворенность жизнью увеличивается.

• Тип расследования?
• Переменные?
• Обоснованность выводов исследователей?

Ответ

---

Компания заинтересована в том, чтобы определить, повлияет ли цвет упаковки их продукта на продажи.Для участия в исследовании случайным образом были отобраны двадцать магазинов Kroger. Товар, упакованный в красный цвет, помещается на полки в десяти магазинах, а продукт, упакованный в синий цвет, размещается на полках в других десяти магазинах. Определение того, какой магазин получил упаковку какого цвета, было случайным. В течение шести месяцев покупается больше продукта, упакованного в красный цвет. Исследователи пришли к выводу, что красный цвет должен быть более привлекательным и способствовать увеличению продаж.

• Тип расследования?
• Переменные?
• Обоснованность выводов исследователей?

Ответ

---

Вернуться на страницу статистики

Вызывают ли агрессивные видеоигры агрессию?

Интуитивно понятно, что Splatterhouse и Postal 2 могут служить виртуальными тренировками для подростков, побуждая их действовать таким образом, чтобы имитировать насилие, связанное с игрой.Но многие исследования не смогли найти четкой связи между агрессивным игровым процессом и агрессивным поведением, и споры о том, переносится ли мир перестрелок в реальную жизнь, сохраняются в течение многих лет. Новое исследование, опубликованное 1 октября в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences , пытается разрешить противоречие, взвешивая результаты двух дюжин исследований по этой теме.

Метаанализ действительно связывает жестокие видеоигры с небольшим увеличением физической агрессии среди подростков и подростков.Однако дебаты отнюдь не окончены. Несмотря на то, что анализ был предпринят, чтобы помочь науке решить проблему, исследователи по-прежнему расходятся во мнениях относительно реального значения результатов.

Этот новый анализ попытался пройти через минное поле противоречивых исследований. Многие исследования показывают, что игры связаны с повышением агрессии, но другие не указывают на такую ​​связь. Небольшие, но громкие кадры исследователей утверждали, что большая часть работы, связанной с видеоиграми, имеет серьезные недостатки, заключающиеся, среди прочего, в том, что она измеряет частоту агрессивных мыслей или языка, а не физически агрессивного поведения, такого как удары или толкание, которые имеют более реальное значение. мировая актуальность.

Джей Халл, социальный психолог из Дартмутского колледжа и соавтор новой статьи, никогда не был убежден критикой, которая пренебрегала предполагаемой связью между играми и агрессией. «Я просто продолжал снова и снова читать [эту] критику литературы и говорить:« Это просто неправда », — говорит он. Поэтому он и его коллеги разработали новый метаанализ, чтобы прямо ответить на эти критические замечания и определить, есть ли у них достоинства.

Халл и его коллеги объединили данные из 24 исследований, которые были отобраны, чтобы избежать некоторых критических замечаний в отношении более ранней работы.Они включали только исследования, в которых измерялась взаимосвязь между жестоким использованием видеоигр и явной физической агрессией. Они также ограничили свой анализ исследованиями, которые статистически контролировали несколько факторов, которые могли повлиять на взаимосвязь между играми и последующим поведением, такими как возраст и исходное агрессивное поведение.

Даже с этими ограничениями их анализ показал, что дети, которые играли в жестокие видеоигры, со временем становились более агрессивными. Но изменения в поведении были небольшими.«Согласно традиционным взглядам на эти числа, это небольшой эффект — я бы сказал, что он относительно небольшой», — говорит он. Но это «статистически надежно — это не случайно и не несущественно».

Их результаты совпадают с обзором литературы 2015 года, проведенным Американской психологической ассоциацией, который пришел к выводу, что жестокие видеоигры ухудшают агрессивное поведение у детей старшего возраста, подростков и молодых людей. В совокупности метаанализ Халла и отчет APA помогают внести ясность в существующие исследования, — говорит Дуглас Джентиле, психолог в области развития из Университета штата Айова, который не участвовал в проведении метаанализа.«Насилие в СМИ — один из факторов риска агрессии», — говорит он. «Это не самый большой, он также не самый маленький, но на него стоит обратить внимание».

Тем не менее исследователи, критически относящиеся к связи между играми и насилием, утверждают, что метаанализ Халла не решает проблему. «Они не так много находят. Они просто пытаются заставить это звучать так, как они есть », — говорит Кристофер Фергюсон, психолог из Стетсонского университета во Флориде, опубликовавший статьи, в которых ставится под сомнение связь между жестокими видеоиграми и агрессией.

Фергюсон утверждает, что степень, в которой использование видеоигр увеличивает агрессию в анализе Халла — то, что в психологии известно как предполагаемый «размер эффекта», настолько мала, что по сути бессмысленна. После статистического учета нескольких других факторов метаанализ сообщил о величине эффекта 0,08, что предполагает, что жестокие видеоигры составляют менее одного процента вариаций агрессивного поведения среди подростков и подростков в США — если, на самом деле, существует причинно-следственная связь между игрой и враждебными действиями.Возможно, вместо этого связь между игрой и агрессией является статистическим артефактом, вызванным сохраняющимися недостатками в дизайне исследования, говорит Фергюсон.

Йоханнес Брейер, психолог из Института социальных наук GESIS-Leibniz в Германии, соглашается, отмечая, что согласно «общепринятому практическому правилу психологических исследований», величина эффекта ниже 0,1 «считается тривиальной». Он добавляет, что метаанализы достоверны настолько, насколько актуальны включенные в них исследования, и что работа над этим вопросом сопряжена с методологическими проблемами.Во-первых, исследования различаются по критериям, которые они используют, чтобы определить, является ли видеоигра насильственной или нет. По некоторым параметрам игры Super Mario Bros. могут считаться насильственными, по другим — нет. Исследования также часто полагаются на то, что субъекты самостоятельно сообщают о своих агрессивных действиях, и они могут делать это неточно. «Все это не означает, что результаты этого метаанализа недействительны», — говорит он. «Но такие вещи нужно иметь в виду при интерпретации результатов и обсуждении их значения.”

Однако

Халл говорит, что размер эффекта, обнаруженный его командой, все еще имеет реальное значение. Анализ одного из его более ранних исследований, в котором сообщалось об аналогичном предполагаемом размере эффекта 0,083, показал, что игра в жестокие видеоигры связана с почти вдвое большим риском того, что детей отправят в кабинет директора школы за драки. Исследование началось с того, что взяли группу детей, которых не отправляли к директору в предыдущем месяце, а затем наблюдали за ними в течение следующих восьми месяцев.Было обнаружено, что 4,8 процента детей, которые сообщили, что редко играют в жестокие видеоигры, хотя бы один раз отправлялись в кабинет директора в течение этого периода, по сравнению с 9 процентами, которые сообщили, что часто играют в жестокие видеоигры. Халл предполагает, что жестокие игры помогают детям привыкнуть к риску и ненормальному поведению. «Их представление о добре и зле искажается», — отмечает он.

Халл и его коллеги также обнаружили доказательства того, что этническая принадлежность определяет взаимосвязь между жестокими видеоиграми и агрессией.Белые игроки кажутся более восприимчивыми к предполагаемому влиянию игр на поведение, чем испаноязычные и азиатские игроки. Халл не уверен, почему, но он подозревает, что различное влияние игр связано с тем, насколько дети подвержены влиянию норм американской культуры, которые, по его словам, уходят корнями в суровый индивидуализм и воинственный менталитет, который может побуждать игроков к видеоиграм. идентифицировать себя с агрессорами, а не с жертвами. Это может «ослабить симпатию к их виртуальным жертвам», — писали он и его соавторы, — «с последствиями для их ценностей и поведения вне игры.”

Социологи, без сомнения, продолжат обсуждать психологические последствия убийства в рамках интерактивных игр. В последующем документе Халл говорит, что планирует заняться вопросом реального значения жестокого игрового процесса и надеется, что это внесет дополнительную ясность. «Это запутанный вопрос», — отмечает он, — и остается открытым вопрос, смогут ли исследования когда-либо подавить противоречие.

Жестокие видеоигры делают детей более агрессивными

Повод для беспокойства

Родители, учителя и общество в целом обеспокоены тем, что дети, которые играют в жестокие видеоигры, особенно в течение продолжительных периодов времени, могут затем прибегнуть к агрессивному поведению или даже скопировать акты насилия, пережитые во время игры.Исследования, направленные на решение этих проблем, важны, учитывая, что 97% американских подростков играют в видеоигры [i], а дети сообщают, что они предпочитают жестокие игры ненасильственным играм [ii], поэтому неудивительно, что существует множество исследований, посвященных этому вопросу.

Какие вопросы следует задать?

Исследователям необходимо отличать корреляцию от причины. Например, может случиться так, что люди с более высоким уровнем ранее существовавшей агрессии предпочитают играть в более агрессивные видеоигры, и в этом случае корреляция не предполагает, что игры вызвали агрессию.Напротив, подверженность агрессивным играм может быть причиной более агрессивного поведения. Доказательства в поддержку этой второй возможности потребуют использования двух совпадающих групп, одна из которых подвергается агрессивным играм, а другая — некоторым аналогичным возбуждающим / вовлекающим, но не агрессивным действиям. Рост агрессии должен наблюдаться только в более позднем поведении агрессивной игровой группы. Даже здесь мы должны спросить, какое поведение будет измеряться и через какое время мы должны ожидать увидеть результаты — полчаса? На следующей неделе?

Какие доказательства?

Не все исследования обнаружили связь [iii] между воздействием жестоких видеоигр и агрессией у детей.Однако подавляющее большинство работ действительно демонстрируют отношения. В недавнем метаанализе 98 исследований, в которых приняли участие 36 965 участников, было убедительно показано, что жестокие видеоигры влияют на социальное поведение [iv]. Тот факт, что исследования проводились в различных формах, укрепляет уверенность в отношениях.

В некоторых работах рассматривается причинно-следственный эффект игрового процесса: некоторых людей просят сыграть в жестокие игры в лаборатории, в то время как других играют в ненасильственные игры, а затем измеряют поведение каждой группы в социальных задачах.Эти исследования показали, что агрессивные игры приводят к немедленным изменениям в поведении [v]. Например, после игры в жестокие игры участники с большей вероятностью «накажут» невидимых противников в задаче с помощью громких шумовых всплесков, чем их сверстники, которые играли в ненасильственную видеоигру. Молодые люди также демонстрируют физиологическую десенсибилизацию, которая измеряется меньшим увеличением частоты сердечных сокращений и проводимости кожи, к сценам насилия в реальной жизни [vi]. Люди, которые играли в агрессивные, а не в ненасильственные игры, также реже сообщали о драке, устроенной вне лаборатории, считали драку менее серьезной и медленнее реагировали, когда предлагали помощь [vii].Совсем недавно, после жестоких видеоигр, было показано, что дети с большей вероятностью будут обращаться с настоящим, неработающим ручным оружием и чаще нажимают на спусковой крючок во время игры [viii].

В других исследованиях рассматривались продольные эффекты, когда за людьми наблюдали в течение долгого времени, а видеоигры в точке A были связаны с агрессией в более поздней точке B, как в лаборатории, так и в реальной жизни; чем более жестокие игры участвуют в игре, тем сильнее возрастает агрессивное поведение [ix].Величина эффектов, обнаруженных в большинстве исследований, варьируется от малых до средних, но довольно стабильна, даже с учетом уровня агрессии детей в начале исследования [x].

В целом это указывает на то, что жестокие игры действительно влияют на поведение, а не просто указывают на то, что агрессивные дети участвуют в видеоиграх. Не совсем ясно, как именно связаны жестокая игра и более поздние насильственные тенденции. Одна из возможностей состоит в том, что дети теряют чувствительность к насилию, когда они подвергаются насилию во время игры [xi].Другая возможность состоит в том, что проблема заключается не в жестокости игрового процесса как таковой, а в элементе соревнования, который впоследствии приводит к сильным чувствам, особенно у тех, кто проиграл соревнование во время игры [xii]. Действительно, соревновательная игра у детей связана со снижением просоциального поведения со временем [xiii].

Также важно признать, что, хотя игра с насилием действительно предсказывает как краткосрочное, так и долгосрочное агрессивное поведение, другие факторы, такие как принадлежность к мужчине и жизнь в бедности, имеют большее влияние на эти результаты [xiv].Было высказано предположение, что эти другие эффекты затмевают влияние видеоигр, делая его несущественным [xv].

Эффекты различаются у разных людей

Однако эффекты жестоких игр, похоже, не одинаковы для всех. Было обнаружено, что краткосрочные эффекты в лабораторных условиях больше для студентов старших курсов, чем для женщин [xvi], а дети младшего возраста с большей вероятностью будут подвержены жестоким играм, если у них высокий балл по личностной черте «невротизм» и низкий балл. о чертах «покладистости» и «сознательности» [xvii].Что касается игры, было обнаружено, что игра с персонализированным аватаром приводит к большему возбуждению и более агрессивному поведению, чем игра с обычным персонажем [xviii].

Хорошие новости

Хорошая новость заключается в том, что просоциальные игры, главная цель которых — помочь кому-то другому, оказывают положительное влияние на поведение [xix] в той же степени, что и жестокие игры — отрицательно. В одном исследовании разные группы участников просили сыграть в одну и ту же игру (Halo II), но ставили перед ними разные задачи, используя сценарии совместной или соревновательной игры.Авторы обнаружили повышенное просоциальное поведение только у тех, кто играет в сотрудничестве, предполагая, что контекст, а не содержание может быть важным [xx]. Таким образом, сила видеоигр потенциально полезна для социального развития, и даже было высказано предположение, что просоциальные игры у детей могут быть использованы для перспективного снижения уровня домашнего насилия, когда эти дети вырастут [xi]. Видеоигры в жанре экшн также используются для улучшения визуального внимания и ускорения реакции [xxii] (подробнее см. «Вы можете тренировать свой мозг с помощью цифровых медиа»).

Нерешенные вопросы

Есть еще важные вопросы, которые не были должным образом рассмотрены. Во-первых, есть ли реальное влияние насильственной игры на насильственные преступления? Рост популярности видеоигр за последние десятилетия не сопровождался ростом преступности среди молодежи, и на самом деле количество насильственных преступлений среди молодежи за этот период снизилось. Однако существует так много факторов, которые влияют на уровень преступности, что было бы трудно точно определить последствия любого из них, и небольшое исследование, которое было проведено, предполагает, что жестокая игра не связана с самопровозглашенным поведением запугивания [xxiii] .Другой важный вопрос заключается в том, оказывают ли одни и те же игры большее влияние на поведение детей младшего возраста. Насколько важно, чтобы родители соблюдали рейтинги в играх? Например, может ли Call of Duty иметь больший эффект на 14-летних, чем на 18-летних, для которых он предназначен? В настоящее время есть некоторые свидетельства того, что дети младшего возраста в большей степени подвержены жестоким играм, чем дети старшего возраста [xxiv], но в настоящее время этой областью исследований серьезно пренебрегают.

Гладкая шероховатая поверхность

Хотя связь все еще обсуждается, и, конечно, другие факторы имеют большее влияние на агрессию, влияние видеоигр на поведение детей и молодых людей неоспоримо как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.Примечательно, что одна группа отметила, что связь между воздействием агрессивных СМИ и агрессивным поведением выше, чем связь между воздействием свинца и показателями IQ у детей [xxv].

Эффективность видеоигр — важная проблема для общества, отчасти потому, что их эффекты могут быть отрицательными, но также отчасти потому, что они могут и могут быть положительными; действительно, было бы трудно отстаивать одну из этих позиций без другой. Важно понимать, какие аспекты игр или игрового поведения влияют и на кого.Вердикт? Хотя не все с этим согласны, доказательства сводятся к нейроударю.

Дополнительные ресурсы

Краткое содержание одного из ключевых исследователей в этой области см. В статье Крейга Андерсона «Влияние насилия в СМИ на детей, подростков и молодых людей».

Ряд экспертных мнений см .: Bavelier, D., Green, C. S., Han, D. H., Renshaw, P. F., Merzenich, M. M., & Gentile, D. A. (2011). Мозги по видеоиграм. Nature Reviews Neuroscience, 12 , 763-768.

У Dana Foundation есть отличный и более подробный блог по этой теме.

© CEN

---

[i] Lenhart, A., Kahne, J., Middaugh, E., Macgill, A.R., Evans, C., & Vitak, J. (2008). Подростки, видеоигры и гражданские права (Отчет № 202-415-4500). Вашингтон, округ Колумбия: Интернет-Пью и проект американской жизни.

[ii] Buchman, D. D., & Funk, J. B. (1996). Видео- и компьютерные игры в 90-е: увлечение детей и игровые предпочтения. Дети сегодня , 24 , 12-16.

[iii] Фергюсон, К. Дж., Гарза, А., Джерабек, Дж., Рамос, Р., и Галиндо, М. (2013). В конце концов, не стоит ли суетиться? Поперечные и перспективные данные о влиянии жестоких видеоигр на агрессию, зрительно-пространственное познание и математические способности в выборке молодежи. Журнал молодежи и подростков, 42 (1), 109-122. DOI: 10.1007 / s10964-012-9803-6

[iv] Грайтемейер, Т., и Мюгге, Д. О. (2014).Видеоигры действительно влияют на социальные результаты: метааналитический обзор эффектов жестоких и просоциальных видеоигр. Бюллетень личности и социальной психологии, 40 (5), 578-589. DOI: 10.1177 / 0146167213520459

[v] Андерсон, К. А., Карнаджи, Н. Л., Фланаган, М., Бенджамин, А. Дж., Юбэнкс, Дж., И Валентайн, Дж. (2004). Видеоигры с насилием: специфическое влияние материалов с насилием на агрессивные мысли и поведение. Достижения экспериментальной социальной психологии , 36, , 199-249.

[vi] Карнаджи, Н. Л., Андерсон, К. А., и Бушман, Б. Дж. (2007). Влияние насилия на физиологическую десенсибилизацию к насилию в реальной жизни. Журнал экспериментальной социальной психологии, 43 (3), 489-496.

[vii] Бушман, Б. Дж., И Андерсон, К. А. (2009). Комфортно оцепенел: обесценивающее воздействие агрессивных СМИ на помощь другим. Психологическая наука, 20 , 273–277.

[viii] Change, J.H., & Bushman, B.J. (2019). Влияние насилия с применением огнестрельного оружия в видеоиграх на опасное поведение детей с настоящим оружием: рандомизированное клиническое испытание. JAMA Netw Open, 2 (5): e194319

[ix] Уиллоуби, Т., Адачи, П.С., & Гуд, М. (2012). Продольное исследование связи между жестокими видеоиграми и агрессией среди подростков. Психология развития , 48 , 1044-1057.

[x] Прескотт А. Т., Сарджент Дж. Д. и Халл Дж. Г. (2018). Метаанализ взаимосвязи между жестокими видеоиграми и физической агрессией во времени. PNAS, 115 (40): 9882-9888

[xi] Энгельгардт, К.Р., Бартолоу Б.Д., Керр Г. И Бушман, Б.Дж. (2011). Это ваш мозг в жестоких видеоиграх: нейронная десенсибилизация к насилию предсказывает усиление агрессии после жестокого воздействия видеоигр, Journal of Experimental Social Psychology, 47 (5), 1033-1036. DOI: 10.1016 / j.jesp.2011.03.027

[xii] Доусетт А. и Джексон М. (2019). Влияние насилия и конкуренции в видеоиграх на агрессию. Компьютеры в поведении человека, 99: 22-27.

[xiii] Лобель А., Энгельс Р. К. М. Э., Стоун Л. Л., Бурк В. Дж. И Гранич И. (2017). Видеоигры и психосоциальное благополучие детей: продольное исследование. Журнал молодежи и подростков, 46 (4): 884-897.

[xiv] См. Bavalier, D., Green, C. S., & Dye, M. (2010). Детский, проводной: и к лучшему, и к худшему . Нейрон, 67 , 692-701.

[xv] DeCamp, W., & Ferguson, C.J. (2017). Влияние степени подверженности насильственным видеоиграм, семейного происхождения и других факторов на насилие в молодежной среде. Журнал молодежи и подростков, 46, 388-400. DOI: 10.1007 / s10964-016-0561-8

[xvi] Bartholow, B.D., & Anderson, C.A. (2002). Влияние жестоких видеоигр на агрессивное поведение: потенциальные половые различия. Журнал экспериментальной социальной психологии 38 , 283–290 doi: 10.1006 / jesp.2001.1502

[xvii] Марки, П. М., и Марки, К. Н. (2010). Уязвимость к жестоким видеоиграм: обзор и интеграция исследований личности. Обзор общей психологии, 14 (2), 82-91. DOI: 10.1037 / a0019000

[xviii] Фишер П., Кастенмюллер А., Грайтемейер Т. Насилие в СМИ и личность: влияние персонализированных игровых персонажей в агрессивных видеоиграх на агрессивное поведение. (2010). Журнал экспериментальной социальной психологии, 46, (1), 192-195. DOI: 10.1016 / j.jesp.2009.06.010

[xix] Грайтемейер, Т., и Оссвальд, С. (2010). Влияние просоциальных видеоигр на просоциальное поведение. Журнал личности и социальной психологии , 98 , 211-221.

[xx] Эволдсен, Д. Р., Ино, К. А., Окди, Б. М., Велес, Дж. А., Гуаданьо, Р. Э., и ДеКостер, Дж. (2012). Влияние совместной или соревновательной игры в жестокие видеоигры на последующее совместное поведение. Киберпсихология, поведение и социальные сети, 15 (5), DOI: 10.1089 / cyber.2011.0308

[xi] Бодушек, Д., Дебовска, А., Джонс, А. Д., Ма, М., Смит, Д., Уиллмотт, Д., Тротман Джеммотт, Э., Да Брео, Х. и Киркман, Г. Просоциальная видеоигра как инструмент предотвращения насилия со стороны интимного партнера среди молодежи: рандомизированное контролируемое испытание. Компьютеры в поведении человека, 93: 260-266.

[xxii] Dye, M. W. G., Green, C. S., & Bavelier, D. (2009). Развитие навыков внимания у игроков в видеоигры действия . Neuropsychologia, 47 (8-9), 1780-1789.doi: 10.1016 / j.neuropsychologia.2009.02.002

[xxiii] Фергюсон, К.Дж. И Колвелл, Дж. (2018). Более злой и бездушный цифровой мир для молодежи? Взаимосвязь между жестокими цифровыми играми, мотивацией, издевательствами и гражданским поведением среди детей. Психология массовой медиа-культуры, 7 (3): 202-215

[xxiv] Андерсон, К. А., Кейо, А. С., Очаномидзу, И., Свинг, Э. Л., Бушман, Б. Дж., Сакамото, А., Ротштейн, Х.