Межнациональные конфликты в школе примеры с решением: Ошибка 404. Страница не найдена • Онлайн-школа «Фоксфорд»

Психолог. Как видите, путей выхода из конфликта множество. Так что, если вы не заметили,

как попали в сложную ситуацию, грозящую выйти из-под контроля, вам придется применить все свое обаяние, интеллект и умение общаться, чтобы выйти из конфликта с наименьшими потерями. Здесь вы можете проявить творчество и придумать новые способы нейтрализации конфликтов.

На доске демонстрируется схема “Взаимосвязь способов разрешения конфликтов и отношений”.

ВЗАИМОСВЯЗЬ СПОСОБОВ РАЗРЕШЕНИЯ КОНФЛИКТА И ОТНОШЕНИЙ.

Обратите внимание, что от вас самих зависят ваши отношения с окружающими, а значит и ваше настроение. К счастью, мы живем в XXI, а не в каменном веке.

Социолог. Тем не менее, многие из нас предпочитают старый испробованный веками способ решения конфликтов силовыми методами: кто — кого. Что ж, ничто человеческое нам не чуждо! Но лучше пусть это будет только игра.

Игра “Армрестлинг”.

Проводится в зависимости от возраста и психологических особенностей учащихся.

(Для участия в игре приглашаются по двое учащихся).

Победитель получает сладкий приз, а проигравший – аплодисменты!

А теперь подумайте, как сделать, чтобы приз получили оба игрока?

Подведение итогов игры. Как называется такое поведение, когда человек терпимо относится к чужому образу жизни, мнению, ценностям?

Правильно, такое поведение называется толерантным. Проверим теперь, можете ли вы проявлять толерантное поведение.

Игра “Толерантность”.

Задание. Расположите карточки так, чтобы у вас получился рассказ на тему “Толерантная школа”. (Для участия в игре приглашаются две группы по два ученика).

Подведение итогов игры. Вы видите, что каждая группа составила из одинаковых карточек две различные версии рассказа “Толерантная школа”. Молодцы ребята! Вы отлично справились с заданием.

IV. Подведение итогов .

— Беседа:

* Что нового для себя вы узнали сегодня?

* Изменилось ли ваше мнение о конфликте?

Психолог. В завершении нашего мероприятия мы предлагаем вам, если ваше мнение о конфликте изменилось, пересесть.

Список использованной литературы:

1. Вишнякова Н.Ф. Конфликт – это творчество? Тренинговый практикум по конфликтологии.– Минск, 1996;

2. Волков Б.С., Волкова Н.В. Конфликтология.- М: Трикста, 2005;

3. Гришина Н.В. Давайте договоримся: Практическое пособие для тех, кому приходится разрешать конфликты. – СПб.: “Сова”, 1993.

4. Кичанова И. Конфликт: за или против.- М.: Молодая гвардия, 1978.

5. Хасан Б.И. Толерантность: объединяем усилия. Мир без конфронтации или Да здравствует конфликт! – Красноярская гимназия “УНИВЕРС”, М., 2001.

6. Хасан Б.И. Толерантность: объединяем усилия. Разрешение конфликтов и ведение переговоров.

Красноярская гимназия “УНИВЕРС”, М., 2001.

INTERNATIONAL EDUCATION in PRAGUE – Страница не найдена

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ
ЦЕНТР

Эффективная
терапия с психологом в Праге,

в том числе он-лайн

Эффективная
терапия с дипломированным психологом для Вас, если вы…

• Устали,
  запутались, не знаете, что делать дальше,
  вам надоело всё, что вас окружает.

• Сил
  и времени катастрофически ни
  на что не хватает, работа стала
  рутинной.

• Cупруг(а)
  стал(а) просто родственником, хотите
  бросить всё к чертям и начать с нуля.

• Прожили
  уже половину своей жизни и
  ощущаете, что жизненной энергии стало
  гораздо меньше.

• Многие
  мечты так и остались мечтами, время
  потеряно безвозвратно.

• Проблемы
  в семье

• С детьми что-то творится

• Вам
  плохо и одиноко

• Ваша
  финансовая ситуация Вас не устраивает

Сегодня
психолог считается
эффективным инструментом для помощи в
ряде психических и эмоциональных
проблем, включая расстройства настроения,
такие как тревога и депрессия, стрессы, одиночество,
безденежье, жизненные
кризисы, трудности в отношениях,
родовые проблемы, болезни и
многое другое.

Мы можем предложить вам комплексное решение: онлайн-консультирование или визиты для работы с Вашими проблемами, которые перестанут иметь место в Вашей жизни.

Эффективная
психологическая сессия очень быстро даст результаты. Не нужно посещать психолога месяцами и годами, как
показывают в сериалах, часто достаточно 2-3 сеансов, чтобы многое изменилось в лучшую сторону. Можно конечно, ничего не менять, само пройдет. А можно рискнуть.

БОЛЬШЕ
ДЕНЕГ
ЛЮБИМОЕ ДЕЛО
САМОРЕАЛИЗАЦИЯ
ЛЮБОВЬ
СЕМЬЯ
ГАРМОНИЯ

Запись: [email protected]
( от 5 сентября 2021 г)
Tel. 773491111

Тема 5. Этнические и межнациональные конфликты

Тема 5. Этнические и межнациональные конфликты

1. Теоретические подходы к изучению этнополитических конфликтов

Хотя этнические и этнополитические конфликты имеют давнюю историю, к их изучению исследователи обратились сравнительно недавно. Натан Глезер и Даниэл Мойнихен на­стаивают на том, что этничность является «более фундамен­тальным источником стратификации», нежели классовая при­рода общества, и потому этничность и этнический конфликт сегодня и в будущем не утратят своей актуальности.

Сравнительное изучение этнических конфликтов показы­вает, что в их эскалации имеются повторяющиеся черты и эта­пы, которые позволяют определить закономерности в проте­кании сходных типов конфликтов. В объяснительных моделях возникновения и эскалации этнических конфликтов отчетливо прослеживается влияние основных теорий этничности — примордиализма, инструмен­тализма и конструктивизма.

В рамках примордиалистского подхода этнический кон­фликт обычно рассматривается как проявление «древней враж­ды» — исконных межгрупповых противоречий, которые могут подавляться лишь силой авторитарных режимов. Как только режимы ослабевают, древняя вражда дает о себе знать с но­вой силой. Согласно данной логике, конфликт между сербами и хорватами объясняется ненавистью их представителей друг к другу, а карабахский конфликт — ненавистью друг к другу армян и азербайджанцев. По мнению сторонников такого под­хода, названные конфликты были просто неизбежны. Режим Тито в Югославии и советский режим в СССР на какое-то вре­мя могли подавить вражду между народами, но не могли ис­коренить ее глубинные основы.

Сторонники инструменталистского подхода понимают этничность не как исконную (природную) сущность, а как инструмент и ресурс, который используется в процессе кон­куренции между группами. Сама же этничность не является, по их мнению, причиной конфликтов. Этнический конфликт рассматривается не как результат несовместимости групповых идентичностей, а как следствие межгруппового соперничества за обладание экономическими или природными ресурсами, особенно в ситуациях, когда группы имеют неравный доступ к власти, богатству и социальному статусу. С этой точки зре­ния конфликт между сербами и хорватами объясняется не как проявление древней вражды, а как столкновение двух соци­альных групп, чья этничность, т.е. принадлежность к сербской и хорватской этническим общностям, была использована по­литическими лидерами в качестве инструмента политической мобилизации.

Конструктивистское понимание этнического конфликта сходно с инструменталистским и основывается на том, что сама по себе этничность не порождает конфликта. Возникно­вение и эскалация конфликтов решающим образом обуслов­лены действиями элит, которые мобилизуют этничность и ис­пользуют ее для реализации собственных целей.

Среди наиболее известных теорий этнических конфликтов комплексного характера следует выделить теории Джозефа Ротшильда, Дональда Горовица, Теда Гурра, Гюнтера Шлее.

В теории этнической стратификации Джозеф Ротшильд впервые предложил рассматривать этнические группы и го­сударство как субъекты этнополитического конфликта, уделяя при этом серьезное внимание анализу как ресурсного потен­циала сторон, так и возможностей политической мобилизации группы. По мнению ученого, успехи и активность этнополи­тических движений зависят от экономических, политических и идеологических ресурсов, которыми может оперировать группа. Кроме того, необходимо учитывать состав группы, ее социальные и культурные характеристики.

В социально-психологической теории этнического кон­фликта Дональда Горовица основное внимание уделено социально-психологической динамике. В понимании Горо­вица, этничность обладает особой, уникальной динамикой в силу того, что она сопряжена с коллективными эмоция­ми. Данное обстоятельство приводит к тому, что рацио­нальные политические и экономические интересы группы могут отступать на задний план и решающую роль в про­воцировании и эскалации конфликта начинают играть эмо­циональные факторы. В динамике этнического конфликта отчетливо прослеживается действие двух механизмов пове­дения: социально-психологического и институционального. Этнический конфликт возникает за счет групповой эмоци­ональной реакции, опирающейся на групповую солидар­ность, когда члены группы пытаются защитить некие общие ценности, порой имеющие символический характер. Затем эмоциональная реакция и групповая солидарность транс­формируются в публичную деятельность, в четко оформлен­ные позиции и притязания, для реализации которых созда­ются соответствующие структуры.

Наиболее масштабной является попытка анализа этническо­го конфликта, предпринятая Тедом Гурром в труде «Меньшинства как группа риска». Эта работа построена на основе изуче­ния политического поведения 233 этнических групп за период с 1945 по 1989 г. Согласно ключевому положению концепции Гурра, этнополитическое действие мотивировано глубоко уко­ренившимся недовольством людей своим коллективным стату­сом, которое акцентируется и стимулируется групповыми ли­дерами и этническими антрепренерами.

Этнические конфликты — это особая форма социальных конфликтов. Этнические конфликты обладают способностью вовлекать в свою орбиту предметные области и объекты других типов конфликтов и в чистом виде встречаются нечасто. Меж­ду тем опыт всемирной истории показывает, что эти конфлик­ты могут приобретать значительные масштабы и что любой этнический конфликт одновременно является этнополитиче­ским. В этой связи вполне справедливо звучит вопрос о том, что же есть собственно этническое в этнических (этнополити­ческих) конфликтах, который поставил немецкий социальный антрополог Гюнтер Шлее. По его мнению, всю совокупность взглядов и позиций, связанных с определением этничности как причины «расколов и дезинтеграции», можно свести к ше­сти основным положениям:

1)        этнические различия являются первопричиной этнических конфликтов;

2)        противоречия между обычаями различных народов от­ражают древние, наследуемые и глубоко укоренившиеся антагонизмы;

3)        этничность является универсальной, т.е. любой человек принадлежит к какому-либо народу;

4)        этничность аскриптивна, т.е., как правило, человек не мо­жет изменить свою этническую принадлежность;

5)        народ представляет собой общность по происхождению;

6)        этносы территориальны, они связаны с определенной тер­риторией и стремятся к национальному суверенитету.

Однако практически любое из приведенных положений можно оспорить. Полемизируя с утверждениями относитель­но значения этнических различий в возникновении и эскала­ции этнополитических конфликтов, с попытками объяснить их возникновение глубокой исторической обусловленностью,

Шлее ссылается на пример Югославии. Считается, что юго­славский кризис — пример классического этнополитического конфликта современности. В этой связи наиболее показатель­на ситуация в Боснии, которую Гюнтер Шлее называет «Юго­славией в миниатюре». Исследования предвоенного времени показывали, что происходило постепенное исчезновение юго­славянских этничностей и шел процесс формирования едино­го югославского народа. В различных частях страны этот про­цесс протекал с разной интенсивностью, но он был очевиден. В Боснии подавляющая часть населения вплоть до 1990-х гг. не придавала существенного значения этническому фактору. По существу, этничность была навязана местным сербам, хор­ватам и мусульманам усилиями политиков, и мнимые куль­турные различия стали реальным основанием не только для разделения общин, но и для их жестокого противостояния в ходе гражданской войны.

Основополагающими причинами современных этнополи­тических конфликтов являются различия в понимании приро­ды современных наций. Концепция нации-этноса послужила основой идеи Eretz Israel и концепта Великой Сербии, этни­ческого национализма бумипутра (сынов Земли) в Малайзии, амхара в Эфиопии, что породило серьезные противоречия и конфликты.

Более частыми причинами этнополитических конфликтов являются этнический сепаратизм, борьба за легальный статус группы, стремление к обретению групповой автономии, борь­ба за общинные интересы или сектантские религиозные дви­жения (как правило, мусульманские).

Впрочем, помимо современных манипуляций с культур­ными различиями и политической мобилизации этничности, нельзя упускать из виду и реальные этнические противостоя­ния, которые могут иметь многовековую историю и память о которых была намеренно актуализирована в предельно дра­матической форме, чтобы возбудить ненависть и готовность участвовать в конфликте.

Многочисленные этнополитические конфликты современ­ной эпохи подрывают стабильность как экономически слабых стран, так и стран с развитой экономикой и высоким уровнем жизни, как авторитарных и неразвитых демократических госу­дарств, так и классических демократий.

Исторические корни некоторых из современных конфликтов и этнополитических движений кроются в противоречии меж­ду этническими и политическими принципами социального структурирования, которое, по существу, является противоре­чием между этносом или этнической группой и формирую­щейся нацией европейского типа. Неслучайно этнический на­ционализм как основополагающий идеологический принцип ставит знак равенства между понятиями «этнос» и «нация». Названное противоречие имеет место во многих странах неза­висимо от уровня их экономического и политического разви­тия. Особенно острым оно оказывается в странах, где сложный этнический состав населения, а процессы нациестроительства не завершены, т.е. у жителей страны отсутствует должная сте­пень национальной (в смысле государственной) идентичности. В странах, где имеются крупные этнические анклавы с высо­ким уровнем развития и неудовлетворенными политическими притязаниями, существует не только потенциальная угроза этнополитического конфликта, но и угроза самой целостности государства.

К примеру, в 1995 г. на грани распада оказалась такая, казалось бы, благополучная страна, как Канада. По требова­нию квебекских франкофонов в этой провинции состоялся референдум по поводу ее государственной независимости. Сторонники независимости оказались в меньшинстве, но за­щитники целостности государства набрали на референдуме 30 октября 1995 г. только на один процент больше голосов, нежели противники.

Этнический конфликт — это форма гражданского про­тивостояния на внутригосударственном или трансгосу­дарственном уровне, при которой хотя бы одна из сторон организуется и действует по этническому признаку или от имени этнической общности.

Этнополитический кон­фликт — борьба различных социальных групп, которые организуются по этническому принципу, и этот принцип становится основанием их идеологического и политиче­ского противостояния.

Об этническом конфликте как таковом мож­но говорить тогда, когда имеется организационное оформление национального движения или существует общественно-по­литическая сила, ставящая своей целью обеспечение этнонациональных интересов того или иного народа или этнической группы и для достижения этой цели стремящаяся изменить существовавшее положение в культурно-языковой, социально- экономической или политической сфере жизни. Вместе с тем, этнический конфликт — всегда явление политическое, потому что для решения задач в культурно-языковой или социально-экономической области и достижения других национальных целей, как правило, необходимо использовать политические пути и методы.

2. Причины межэтнических конфликтов

Существует несколько теорий, объясняющих причины межэтнических конфликтов на основе изучения опыта, накоп­ленного в различных регионах мира. Различаясь по масштабам, социальному значению, происхождению, “возрасту”, напряжен­ности, межэтнические конфликты имеют одну “конечную при­роду”, способствующую этнической мобилизации. Их глубинные корни — нарушение прав того или иного этноса, этнической группы, отсутствие справедливости и равноправия в межэтни­ческих отношениях.

Непосредственными причинами возникновения этниче­ского конфликта могут являться территориальные, экономи­ческие, политические, социальные, психологические и иные противоречия. Нередкое явление для возникновения конфлик­та — наличие нескольких причин. Следует также отметить, что субъективный фактор играет важнейшую роль в возникновении конфликта, значительно усложняет его течение и урегулиро­вание. Именно субъективный фактор делает межэтнический конфликт взрывным и интенсивным.

Особую окраску приобретает межэтнический конфликт, испытывающий влияние религиозного фактора. Анализ кон­фликтов дает основание считать, что роль религиозного фактора в идеологическом обеспечении очень велика и довольно часто является непосредственным руководством в столкновениях конфликтующих сторон.

Основой межнациональных конфликтов являются проблемы и противоречия, которые возникают в процессе взаимоотноше­ний этносов. В многонациональном государстве любой вопрос, чего бы он ни касался — экономики, политики, культуры — не­изменно приобретает и национальное выражение. Возникно­вение межнациональных конфликтов и их острота во многом зависят от формы построения многонационального государства, ее национальной политики.

1)                 Одна из главных причин межэтнических конфликтов — территориальная проблема, территориальные споры. Суть проблемы обычно состоит в том, что в результате многочислен­ных миграций населения, завоеваний и других геополитических процессов территория расселения этноса в прошлом неоднократ­но менялась, и менялись границы государства. В связи с этим возникают территориальные претензии, а в качестве аргумен­тов выдвигается утверждение о принадлежности той или иной территории определенному этносу в прошлом. Причем время, от которого производится отсчет этнической принадлежности спорной территории, стороны выбирают произвольно, в зави­симости от целей спорящих сторон. В силу своей запутанности и субъективности территориальные споры являются самыми сложными и практически неразрешимыми.

2)                 С этнотерриториальными проблемами связаны политиче­ские причины конфликтов. Речь идет прежде всего о проблеме создания этносами независимых территориально-государствен­ных образований. Большая часть этносов на планете не имеет собственных независимых национально-государственных обра­зований. По мере развития экономики и культуры этносов, роста их этнического самосознания в их среде возникают движения, имеющие своей целью создание независимого национального государства. Подобное движение обычно возникает в том случае, если этнос на каком-то этапе своей истории уже имел государ­ственность и впоследствии утратил ее. Политические причины конфликтов возникают и тогда, когда происходит ограничение или лишение части группы (и даже целых народов) политических и личных прав и свобод по признаку национальной (этнической) принадлежности. Деление этносов на “коренные” и “некорен­ные”, “титульные” и “нетитульные” также порождает поли­тико-правовое неравенство, а следовательно, может являться причиной межэтнических конфликтов.

3)                 Разнообразны экономические причины этнических кон­фликтов. Прежде всего это борьба этносов за обладание матери­альными ресурсами и собственностью, среди которых наиболее ценными являются земля и недра. Суть конфликта сводится к тому, что каждая из конфликтующих сторон стремится обос­новать свое “естественное” право на использование земли и природных ресурсов. Межэтнический конфликт может быть результатом обделенности этнических периферийных групп, не­равномерного развития, неравномерной модернизации “ядра” и этнонациональной “периферии” в многонациональном полиэтни­ческом государстве. В этих случаях экономическое неравенство между различными этническими группами, осознаваемое как коллективное этнонациональное ущемление, становится причи­ной формирования и проявления этнической солидарности.

4)                 Этнические конфликты могут возникать вследствие соци­альных причин, социальной напряженности. Чаще это происхо­дит в условиях кризисного состояния общества, когда складыва­ются предпосылки социально-политического противостояния и конфликтов, в том числе и по этническому признаку. Подобные конфликты наблюдаются в полиэтнических государствах, когда складывается социальная неоднородность в этнотерриториальном аспекте. И тогда проблемы социальной необеспеченности, безработицы, этнодемографии и другие приобретают зримо выраженный этнический характер. В престижных видах дея­тельности возникает конкуренция между титульными и нети­тульными этносами. Бывает и так, когда этнический конфликт может стать эффективным способом “слива” социального взрыва в русло межэтнического противоборства.

5)                 Еще одной из причин этнических конфликтов могут стать этнокультурные, в том числе языковые, проблемы. Когда не удовлетворяются этнокультурные запросы той или иной эт­нической группы, не обеспечиваются условия для изучения и использования родного языка или даже явно проявляется язы­ковой шовинизм, это ведет к межэтнической напряженности и потенциальному конфликту. Следует однако отметить, что речь не идет о “чисто” этнокультурных проблемах, за ними просмат­риваются социальные интересы. Так, придание государствен­ного статуса языку только титульной нации в полиэтническом государстве ущемляет значение языков других этносов и стано­вится средством, чтобы занять ключевые посты в обществе, т. е. обеспечивает представителей титульной нации определенными привилегиями.

6)                 В формировании межэтнической напряженности большую роль играют социально-психологические факторы. Этническая напряженность как массовое психическое состояние основана на эмоциональном заражении, психическом внушении и под­ражании. В исторической памяти особенно долго сохраняются национальные обиды и несправедливости. Межэтническая на­пряженность характеризуется и таким психическим состоянием, как массовая невротизация. Это состояние отличается повышен­ным эмоциональным возбуждением, вызывающим различные негативные переживания: тревогу, беспокойство, раздражи­тельность, растерянность, отчаяние. Еще резче поляризуются отношения “свои—чужие”: своя этническая группа оценивается более позитивно, а чужие — более негативно. Психологическую напряженность могут создать этнические проблемы — подлин­ные и мнимые, — основанные на слухах, ложной информации, провокациях.

Конечно, этнические конфликты вызваны не только отме­ченными выше причинами. Анализируя этнические конфликты на постсоветском пространстве, можно выделить причины са­мого разнообразного характера. Если объединить эти причины в несколько групп, то получится следующая картина:

1)                 социально-экономические — неравенство в уровне жиз­ни, безработица, различное количественное представительство в престижных профессиях;

2)                 административно-политические — иерархия народов (союзные, автономные республики, автономные области и ок­руга), представительство в органах власти, вхождение одной формы национальной государственности в другую;

3)                 культурно-языковые — недостаточное с точки зрения нерусских народов внимание к национальной культуре и языку, вытеснение русским языком национальных языков из общест­венной жизни;

4)                 этнодемографические и этномиграционные — быстрое изменение соотношения численности контактирующих этносов вследствие миграции и различий в уровне естественного при­роста населения;

5)                 этнотерриториальные — несовпадение государственных или административных границ с границами расселения народов, произвольная перекройка межреспубликанских границ, необос­нованная передача территорий;

6)                 конфессиональные — не только полиэтничность нацио­нальных республик и областей, но и многоконфессиональность населения, накладывающиеся и переплетающиеся друг с дру­гом;

7)                 исторические — влияние прошлых взаимоотношений народов (не только мирные, но и конфликтные, неравноправные, войны и т. д,).

В конфликтных ситуациях обнажаются противоречия, кото­рые существуют между общностями людей, консолидированны­ми на этнической основе. Однако далеко не в каждый конфликт бывает вовлечен весь этнос, это может быть его часть, группа, которая ощущает на себе противоречия, ведущие к конфликту. Так, большинство этнотерриториальных споров идет от имени политических элит, правительств, движений. И далеко не все­гда такие споры захватывают значительные группы какого-то этноса.

3. Типы этнополитических конфликтов

Каждый конфликт имеет свои особенности, но существуют основания, которые позволяют делать обобщения и типологизировать имеющиеся разновидности.

Исследователи этнических конфликтов выделяют три типа их классификации.

1. Классификация по сферам общественной жизни. Со­гласно данному способу классификации, выделяются поли­тические, этнические, экономические, культурные и др. кон­фликты. Но многие конфликты нельзя однозначно отнести к той или иной сфере общественного бытия, ибо они касаются и экономики, и политики, и сферы культуры.
2. Классификация по предметам или объектам. Она мо­жет использоваться и как дополнение к классификации по «сферам», и как самостоятельный способ классификации, осо­бенно в случаях, когда конфликты имеют четко выраженный «межсферный» характер.
3. Классификация по субъектам-носителям. При этом типе классификации выделяют конфликт между однопорядковы­ми и разнопорядковыми субъектами. К первым относится, к примеру, осетино-ингушский конфликт на Северном Кавка­зе, конфликт между пророссийски и проукраински настроен­ными гражданами Крыма, ряд международных конфликтов. Это обычно конфликт «группа против группы» (group versus group)! Ко вторым относят конфликты, где действуют разно­порядковые субъекты, к которым, например, относятся этни­ческое меньшинство или нетитульный этнос и в качестве оппо­нента — титульный народ или его государственные институты. Этот тип можно обозначить как «группа против государства» (group versus state). Типичным примером такого конфликта можно назвать чеченский и грузино-абхазский конфликты, конфликт между сингалами и тамилами в Шри-Ланке.

Кроме того, этнические конфликты можно типологизировать по таким основаниям, как особенности динамики, степень локализации и т.п.

Общим местом в рассуждениях этнополитологов стала констатация того факта, что в середине 1980-х гг. произошел «взрыв» этничности. Этот взрыв явился ответом этнических групп на их неравный доступ к социальным благам и вла­сти. Особенно масштабно этнополитические проблемы про­явились в бывшем СССР, хотя они обострились во многих других странах. Опыт СССР и России показал, что в пере­ломные, кризисные эпохи прежняя этническая иерархия ру­шится, а ослабление позиций доминантных групп позволя­ет миноритарным сообществам, прежде всего этническим, добиваться изменения своего статуса, получать различные преференции в сфере культуры, доступа к ресурсам и вла­сти. Понимая, что фактор времени играет решающую роль, этнические элиты зачастую стремятся форсировать эти про­цессы под лозунгом «восстановления справедливости». Все это ведет к политизации этничности, к росту политического этнонационализма и усилению конфликтности в сфере меж­этнических отношений.

Актуализация этничности в последний период советской истории и в первые годы новой российской государственно­сти выразилась не только в существенно возросшем интересе к родному языку, этнической культуре, истории, но главным образом в требованиях создать государственные гарантии для сохранения и развития культурной специфики этнических групп. Выразителем этих требований стала национальная гу­манитарная интеллигенция. Она не только аргументировала этнические притязания и оформляла их в виде программ, де­клараций, воззваний и т.д., но и была главным организатором этнополитических движений, которые добивались претворе­ния выдвигаемых программ в жизнь. Важно отметить, что, за редким исключением, национальные движения и организа­ции в бывшем СССР и России возникли в период 1988—1991 гг., т.е. в период наиболее глубокого политического и социально-экономического кризиса прежней общественной системы. Связь между общественным развитием и актуализацией эт­ничности весьма точно охарактеризовала рос­сийская исследовательница 3. Сикевич: «Конфликтогенность и интегрированность являются равнодействующими перемен­ными соотношения этнического и политического пространств, а степень выраженности одной из них впрямую обусловлена степенью устойчивости данной системы»^[1].

Этнополитическая мобилизация на территории бывше­го СССР охватила обширные регионы и в той или иной мере затронула все этнические группы. Политизация этничности, сопровождавшаяся повышением уровня политической орга­низации этнических сообществ и способствовавшая осозна­нию ими своих политических, экономических и культурных интересов, привела к многочисленным столкновениям инте­ресов различных этнических групп, к нарастанию этнополи­тической конфликтности. Столкновение интересов во многом было предопределено предшествующей этнонациональной политикой Советского государства.

Кроме того, этнотерриториальный принцип решения про­блем развития этнических сообществ не только способствовал модернизации и сохранению культуры отдельных народов, но и создавал условия для будущих конфликтов, противопостав­ляя одни народы другим, препятствуя общегражданской ин­теграции населения, поощряя этноцентризм и политические амбиции этнических элит. Этническая иерархия и растущие противоречия с центральной властью породили этнический национализм и сепаратистские устремления.

Как только тоталитарный контроль над общественной жиз­нью ослабел, а репрессивный аппарат перестал подавлять про­явления инакомыслия, включая национализм, в стране сразу же стали возникать очаги межэтнической напряженности. В 1986 г. антирусские выступления произошли в столице Ка­захстана Алма-Ате. За этим последовали армянские погромы в Сумгаите и столкновения армян и азербайджанцев в Нагор­ном Карабахе, убийства турок-месхетинцев в Ферганской доли­не Узбекистана, волнения в Якутске и Туве, в Уральске и Набе­режных Челнах. Анализу этих событий посвящена обширная литература, но наиболее полно эти и другие свидетельства мо­билизованной этничности освещены в томах серии «Нацио­нальные движения в СССР и в постсоветском пространстве» (под редакцией М.Н. Губогло), изданной Институтом этноло­гии и антропологии РАН.

Урегулирование этнополитических конфликтов является важнейшей политической проблемой. Нет необходимости до­казывать, что последствия этих конфликтов оказывают крайне негативное влияние не только на развитие, но и на имидж го­сударств, не способных их предотвратить. Но самое тяжелое последствие обострения конфликтов — это огромные чело­веческие жертвы. Только в последние десятилетия в турец­ком Курдистане в результате столкновений курдов с турецки­ми правительственными войсками погибло 26 тыс. человек, в Шри-Ланке — более 35 тыс., в Сьерра-Леоне в этническом конфликте погибло около 100 тыс., на Филиппинах (о. Минда­нао) — свыше 120 тыс., в Либерии — более 150 тыс., в Боснии и Герцеговине — около 200 тыс., в Судане и Афганистане — бо­лее чем по миллиону, в Сомали — более 350 тыс., в Анголе — свыше 500 тыс., в Руанде только за три месяца 1994 г. погибло более миллиона человек. Многие из этих этнополитических конфликтов не урегулированы до сих пор. По существу, то же самое можно сказать и о ряде этнополитических конфликтов на постсоветском пространстве, ибо очаги напряженности сохраняются в Закавказье, Чечне, Приднестровье, в Крыму, в Средней Азии. Два раунда вооруженных действий в Чечне в 1994—1996 и 1999—2001 гг. унесли более чем 40—50 тысяч жиз­ней российских граждан, включая военнослужащих, мирных жителей и чеченских боевиков.

4. Проблемы управления конфликтом

Некоторые ученые предлагают говорить не об урегулиро­вании конфликтов, а об «управлении» этнополитическим кон­фликтом. Суть этой концепции состоит в том, что управление конфликтом нацелено не на его разовое силовое подавление, а на его «контроль», трансформацию в невооруженную форму и последующее разрешение. Процесс управления начинает­ся с анализа этнополитического конфликта, который должен дать адекватное представление об истории и причинах возник­новения как конфликтной ситуации, так и самого конфликта.

Исследователи выделяют «рациональный» и «деструктивный» конфликты. Стороны «рационального» конфликта готовы при­знать справедливость и обоснованность требований конфлик­тующих субъектов и стремятся к урегулированию взаимных претензий. Однако «рациональные» конфликты составляют меньшую часть этнополитических столкновений, и примером их успешного разрешения можно назвать мирный выход Нор­вегии из состава Шведского королевства в 1905 г. или раздел Чехословакии на Чешское и Словацкое государства в 1993 г.

Большинство этнополитических конфликтов современно­сти относится к деструктивным. В этом случае конфликтующие стороны преднамеренно или непреднамеренно игнорируют объективные факты и рациональное содержание претензий противостоящей стороны, а само противостояние постепенно усиливается и обостряется, вовлекая в орбиту конфликта но­вых участников и провоцируя применение насилия.

Стратегия управления конфликтом исходит из необходи­мости эффективного влияния на конфликт с целью корректи­ровки его развития в нужном направлении. В процессе управ­ления конфликтом в зависимости от ситуации используются нормативный, принудительно-переговорный, эмоционально­-психологический, силовой и интегративный подходы.

Нормативный подход предполагает разрешение конфлик­тов с помощью определенного набора правовых или мораль­ных норм. В данном случае важно наличие согласия между сторонами конфликта относительно приемлемости этих норм. Если согласие отсутствует, то возникает необходимость его на­вязывания. Здесь решающее значение может иметь авторитет государства и все его политические и экономические ресурсы воздействия на конфликтующие субъекты.

Принципиальным моментом при использовании принуди­тельно-переговорного подхода к разрешению этнополитиче­ских конфликтов служит понимание конфликта как проявление врожденного (или приобретенного в обществе) стремления че­ловека или группы к доминированию. Поскольку доминирую­щие позиции может занимать только одна сторона, постольку господствующая группа навязывает свои «правила игры» тем, над кем она осуществляет господство. Данный подход не позво­ляет обеспечить стабильность внутри общественной системы, и даже его сторонники считают, что мир между конфликтую­щими сторонами недостижим, а возможно лишь временное урегулирование проблем.

Эмоционально-психологический (или идеалистический) подход применим тогда, когда все заинтересованные стороны независимо от их статусных характеристик, ресурсов и поли­тических стратегий устанавливают взаимоотношения, устра­ивающие всех участников конфликта. В качестве исходной позиции урегулирования стороны принимают как аксиому положение о том, что конфликт однозначно невыгоден всем сторонам и все стороны несут те или иные потери в результате его эскалации. Согласование интересов происходит без явного или скрытого принуждения, что обеспечивает прочность уре­гулирования и успешный поиск эффективных путей разреше­ния конфликтных ситуаций.

Существуют и другие подходы, среди которых наиболее распространены индифферентный и силовой. Индифферент­ный подход типичен для авторитарных режимов, которые, как правило, игнорируют конфликты и равнодушны к требова­ниям групп, вовлеченных в конфликт. Этот подход может на время отложить решение конфликтных ситуаций, но «отло­женный конфликт» неизбежно проявит себя при изменении политической ситуации, а накопленный потенциал конфликт­ности лишь осложнит его разрешение.

Другой способ воздействия на конфликт — силовой. Он применим тогда, когда более сильная сторона навязывает сла­бой стороне свои условия разрешения противоречий, кото­рые, по сути, не разрешают конфликтной ситуации, а лишь заставляют слабую сторону снять свои претензии к сильной стороне.

Однако большинство специалистов-конфликтологов согласны с тем, что наилучшим способом разрешения кон­фликтов является компромисс. Но при этом практика доказы­вает, что успешное урегулирование конфликтов (независимо от избранной стратегии) возможно лишь в рамках определен­ных процедур. Первая из них — институционализация кон­фликта, т.е. установление четких правил урегулирования от­ношений сторон, их взаимодействия. В этом случае конфликт становится прогнозируемым и управляемым, претензии сто­рон даже в случае их нарастания будут укладываться во впол­не предсказуемые нормы поведения.

Неинституционализированный конфликт неуправляем, а потому опасен. В этом случае недовольство сторон может выливаться в деструктивные формы взаимодействия. Под ин­ституционализированным механизмом понимается не только установление строгих юридических актов или регламентов, но и весь спектр возможных регулирующих норм — законодатель­ные акты, протоколы, меморандумы, устные договоренности. Важна не форма, а наличие добровольного согласия строить от­ношения и вести переговоры в рамках определенных правил.

Другая важная задача, которую необходимо решить при урегулировании конфликтов, состоит в выделении структу­рированных конфликтующих групп. Враждующие стороны должны определить, кто правомочен представлять их интере­сы и осуществлять диалог с противостоящим участником кон­фликта и посредниками. В этой связи органы государственной власти должны быть объективно заинтересованы в том, чтобы этнические общности и группы формировали свои партии, движения, организации, которые могли бы представлять их интересы и выполнять консолидирующую роль. Неоргани­зованные сообщества более опасны и непредсказуемы, чем организованные. Организации играют роль социального ре­гулятора и могут быть эффективно использованы в разреше­нии конфликтов как выразители коллективных требований и претензий и как участники переговорных процессов и вы­работки процедур урегулирования. Таким образом, можно сделать следующий вывод: управление конфликтом и его урегулирование должны включать идентификацию, ин­ституционализацию конфликта, определение или выде­ление его субъектов и выработку стратегии и технологии его урегулирования.

Рассматривая технологические проблемы урегулирования этнополитических конфликтов, директор проекта по систе­мам переговоров при Школе права Гарвардского университета Уильям Юри пришел к выводу, что «увеличение числа этни­ческих конфликтов стало результатом широкого позитивного явления — передачи властных полномочий на более низкий политический уровень»^[2]. Он отмечает, что все этнические группы в мире в своем развитии проходят три этапа:

1) этап за­висимости и дискриминации,

2) этап независимости и

3) этап взаимозависимости или взаимовыгодного сосуществования с другими группами.

Вместе с тем Юри отмечает, что боль­шинство людей живут ныне в поликультурных сообществах, и поэтому важно найти способы, как «свести наши различия к позитивному, а не отрицательному балансу».

В его понимании, для решения вышеназванной задачи не­обходима политическая система, которая бы состояла из трех компонентов.

Первый из них относится к власти и предпола­гает создание демократических институтов, в которых были бы представлены все этнические группы населения страны и которые имели бы механизмы сдержек и противовесов, ис­ключающие злоупотребления властью.

Второй компонент си­стемы касается прав. Суть его в том, чтобы разработать кодекс прав как для индивидов, так и для групп и создать независимую систему судопроизводства, которая обеспечивала бы соблюде­ние этих прав.

Третьей частью системы должны стать интере­сы. В данном случае подразумевается переговорный процесс, в ходе которого представители этнических групп вместе долж­ны вырабатывать решения, удовлетворяющие принципиаль­ные интересы всех вовлеченных в переговорный процесс сто­рон. Причем, как подчеркивает У. Юри, именно разрешение разногласий в ходе переговоров является важнейшим завоева­нием демократии, а не выборы или возможность обратиться в судебные органы.

Обобщая опыт урегулирования этнических конфликтов, У. Юри предложил свою технологию возможных действий, со­стоящую из десяти различных вариантов.

Ученый сравнил этнический конфликт с пожаром и поэтому назвал в качестве первой задачи предотвращение конфликта. Пока есть возможности не допустить столкновений на этниче­ской почве, следует их использовать в полной мере.

Вторым необходимым действием заинтересованных в разре­шении конфликтов сторон он назвал организацию дискуссий. Сама возможность конструктивного обсуждения проблем уже способствует снижению напряженности. Но для полноценной дискуссии необходимо, чтобы были представлены все имеющие­ся точки зрения, включая самые радикальные, и чтобы обсужде­ние велось в рамках определенных правил, принятых сторонами. Важнейшими из них служат требования не обвинять оппонентов и избегать личных нападок.

Третий способ действий состоит в том, чтобы способствовать высказыванию обид в контролируемой обстановке, что пред­полагает при обсуждении конструктивных планов на будущее ана­лизировать и прошлые обиды. Следующим необходимым шагом названо содействие процессу совместного решения проблем. Оно предусматривает согласование интересов, выход за рамки жестких позиций и обращение к мотивировкам, лежащим в осно­ве позиций сторон. Затем важным действием является определе­ние общей цели; чтобы процесс переговоров был продуктивным, общая цель не должна замыкаться только на проблемах самого конфликта. Далее существенное значение имеет содействие вза­имному проявлению доброй воли.

Необходимой в процессе переговоров и совместного разреше­ния конфликта является выработка проектов взаимных соглаше­ний. Важное прикладное значение имеет институционализация процесса решения проблем и переговоров. Она имеет особое зна­чение в связи с тем, что решить сразу все конфликты невозможно, они будут возникать вновь и вновь. Поэтому необходимо создать институты, которые содействуют поиску решений и процессу пе­реговоров. Существенную помощь в урегулировании конфликтов может оказать привлечение внешних ресурсов для формирования стимулов к сотрудничеству. Под внешними средствами понима­ются не только финансовые ресурсы, но неправительственные организации, университеты и фонды, у которых накоплен опыт урегулирования этнических конфликтов.

Наконец, У. Юри призывает: «Учите других тому, что узна­ли сами». Решение конфликтных ситуаций требует широкого со­трудничества и использования всего арсенала имеющихся средств, позитивного опыта, накопленного различными специалистами и странами. Такой опыт имеется, и его надо использовать и совер­шенствовать в соответствии с требованиями времени. Однако не менее важен и негативный опыт решения конфликтов, особенно когда в межэтнический или этнополитический конфликт вмеши­вается третья сила.

Весьма показателен в этом плане опыт вмешательства США в сомалийский конфликт. После первой войны в заливе, окон­чания «холодной войны» и краха СССР казалось, что Запад, и прежде всего Соединенные Штаты Америки, имеют эффек­тивные способы воздействия на любые события в любом райо­не земного шара. Эта иллюзия стала рассеиваться в 1993 г., ког­да потерпела провал американская гуманитарная операция в Сомали. Точнее, гуманитарная операция прошла успешно, но когда американцы попытались устранить причину гума­нитарной катастрофы в этой стране и вмешаться в граждан­скую войну, которая имела характер противостояния разных этноконфессиональных сообществ, произошел «могадишский инцидент», начались нападения на американских военных. На глазах у всего мира обезображенные трупы американских солдат повстанцы таскали по улицам Могадишо. Этот инци­дент стал предупреждением, что внешнее грубое и непрофес­сиональное вмешательство в этнические конфликты крайне опасно и способно усугубить их.

Роль государства в решении этнических и этнополитиче­ских проблем, в том числе в разрешении конфликтов, весьма значительна, несмотря порою на непоследовательный и про­тиворечивый характер государственного вмешательства, как это имело место, например, в России по отношению к ситуа­ции в Чечне. Понятно, что государство заинтересовано во вну­тренней стабильности и ориентирует свои институты на реше­ние этой задачи, однако оно само нередко выступает одной из сторон в этнополитических конфликтах и поэтому не может быть объективным арбитром в разрешении споров между этнической общностью и государством. У государства всегда больше средств для давления на противоположную сторону конфликта и всегда есть искушение выступать не в качестве равноправного партнера на переговорах по его разрешению, а навязывать свои условия конфликтующей стороне. Именно поэтому многие конфликты, развивающиеся по линии этни­ческая общность — государство, длятся годами и десятиле­тиями, и приемлемой формулы урегулирования найти пока не удается. Это можно сказать об этноконфессиональном кон­фликте в Северной Ирландии, корсиканском национализме во Франции, тамильском сепаратизме в Шри-Ланке, движении басков в Испании, турецком Курдистане и о многих других ло­кальных этнополитических конфликтах.

Видимо, главная функция государства в подобных случа­ях должна состоять не в том, чтобы самому пытаться решить любой этнополитический конфликт, а в том, чтобы способ­ствовать поиску решения конфликтов, в том числе предлагая и развивая институт независимых посредников и специальных кризисных менеджеров. Но есть так называемые глубокие или тяжелые вооруженные конфликты, в которых имеют место крупные человеческие потери, страдания гражданского населе­ния, огромные разрушения и в которые вовлечены самые раз­ные внешние силы, включая наемников, идейно-религиозных фанатиков и международных террористов. Разрешение таких конфликтов требует прямого и чаще всего силового вмеша­тельства государства с целью покончить с насилием и восстано­вить власть в зоне конфликта. Вот к какому выводу на этот счет пришел британский ученый и журналист Майкл Игнатьефф (ныне известный политический деятель в Канаде), исследовав­ший феномен современных «этнических войн» главным обра­зом на материале бывшей Югославии: «Как бы это ни звучало парадоксально, полиция и армия национального государства остаются единственными доступными институтами, которые когда-либо были созданы, чтобы контролировать крупномас­штабное насилие и противостоять ему»^[3].

В поисках приемлемой технологии управления и урегу­лирования этнических конфликтов отечественным ученым удалось достичь определенных успехов, которые стали след­ствием обобщения и анализа обширного эмпирического ма­териала и конструирования на его основе конкретных моде­лей урегулирования. Особенно интересен опыт, накопленный в результате многолетней деятельности сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, а также учеными Южного научного центра РАН. Издан ряд теоретико-прикладных разработок, включая Атлас геополитических ри­сков на Юге России.

Российские исследователи Л. Хоперская и В. Харченко со­средоточили внимание на методах урегулирования локальных межэтнических конфликтов, которые наиболее распростра­нены на юге России и которые могут иметь политические по­следствия. Они исходили из того, что при сложном и меняю­щемся этническом составе населения, при пересекающихся экономических интересах разных культурных групп реальна не только угроза конфликтов, но и определенная фоновая напряженность в регионе, которая является своего рода по­стоянным фактором. Любой конфликт, прежде чем обрести открытую форму, проходит ряд латентных стадий развития, и задача исследователей состоит в том, чтобы, во-первых, соз­дать систему мониторинга за состоянием общественных на­строений в регионе, во-вторых, определить пороговые значе­ния роста напряженности и, в-третьих, выработать систему мер, которые начинают реализовываться местными властями тогда, когда конфликтные настроения достигают пороговых пределов. Именно тогда необходимо эффективное вмешатель­ство в ситуацию государственных служб, экспертов и незави­симых посредников с целью понизить уровень конфликтных настроений до безопасных значений.

Как известно, спровоцировать конфликт может любой ин­цидент, но предсказать инцидент никому не дано, потому и предотвратить его невозможно. Вот почему для предотвра­щения конфликта необходимо понижать уровень конфликтных настроений в регионе, и делать это следует оперативно, моби­лизуя все имеющиеся ресурсы. Ученые осуществили не только комплексный анализ динамики этнических конфликтов и пред­ложили использовать индикаторы, позволяющие определять уровень конфликтных настроений, но и разработали систему предупреждения локальных межэтнических конфликтов, кото­рая включает широкий перечень мероприятий и которую мож­но применять не только на юге России.

Очевидно, что современный опыт разрешения этнополи­тических конфликтов недостаточен, а рациональные полити­ческие механизмы урегулирования нередко оказываются не­эффективными потому, что в основе конфликта лежит некое иррациональное начало, кроющееся в культурных стереоти­пах, неудовлетворенных исторических обидах, мифологизи­рованных представлениях и т.п. К такому типу конфликтов можно отнести крупнейший этнополитический конфликт современности — арабо-израильский конфликт. Уже полсто­летия стороны этого конфликта ищут пути выхода из него. Причем международное давление на конфликтующие сторо­ны с требованием добиться согласия постоянно усиливается. Однако все попытки урегулировать конфликт мирным путем проваливаются. Непродуктивным оказался и силовой метод решения конфликта.

Несколько лет назад вышла книга двух французских интел­лектуалов, Хамида Баррады и Ги Сибтона, «Араб и еврей. Воен­ный диалог». Первый из авторов является арабом и выходцем из Марокко, а второй — евреем и уроженцем Туниса. Книга, построенная в форме диалога двух бывших приятелей (они прервали отношения после начала второй интифады в 2001 г.), многое объясняет в глубинных корнях ближневосточного кон­фликта. Ги Сибтон в интервью журналисту российской газеты «Иностранец», опираясь на знание арабского мира и арабской улицы, пытается дать объяснение тому, почему арабам и ев­реям не удается прийти к согласию. Причем он показывает, что речь идет не о палестинцах и Израиле, а именно о кон­фликте между евреями и арабами, ибо из всех арабских стран (даже из таких либеральных, как Марокко и Тунис) еврейское население, которое было глубоко интегрировано в местные сообщества, полностью выдавлено. Антиеврейские настрое­ния сильны во всем арабском мире, и доминирующей идеей стала идея отказа Израилю в праве на существование. Прежде эту идею поддерживали официально многие арабские стра­ны и их правительства, а сегодня она присутствует латентно в общественно-политических настроениях, доминирующих в арабском мире. Не случайно, когда Израиль и Палестина, ка­залось бы, пришли к взаимному согласию по всем вопросам, началась вторая интифада, опрокинувшая надежды на урегу­лирование конфликта. Позиция же мирового сообщества в от­ношении ближневосточного конфликта не всегда продуктив­на и не способна воспрепятствовать эскалации палестинского терроризма. Однако самым бесспорным свидетельством того, что корни конфликта иррациональны, является прежде все­го то, что два космополитичных французских интеллектуала, выступающие адвокатами обеих сторон конфликта, не могут найти общий язык и прийти к согласию.

Относительно адекватности реагирования на арабо-изра­ильский конфликт международных политических институтов есть серьезные сомнения. Очевидно, что многие государства при голосовании по данному вопросу в ООН или в других меж­дународных инстанциях исходят из собственных политических соображений и внутристрановых общественных настроений. Видимо, в решении таких сложных этнополитических кон­фликтов пора отказаться от попыток решить вопрос голосова­нием, а следует принимать постановления, которые готовили бы группы независимых экспертов, а их реализацию ставить под контроль этих же экспертов.

Вообще, любое решение, касающееся урегулирования этнополитических конфликтов, должно, видимо, сначала созревать у экспертов, а потом рассматриваться политика­ми. Пример Югославии и Косова показал, что под лозунгом справедливости политики совершают ошибки и даже пре­ступления (бомбардировка посольств, поездов с мирными жителями, заводов и т.д.), но не несут ответственности за них. Сама же этнополитическая проблема не решается, а то и усугубляется.

Не менее показателен и чеченский конфликт, междуна­родное внимание к которому велико и корни которого надо искать не в сорокалетней Кавказской войне, которую вела Рос­сийская империя в XIX в., и не в сталинской депортации че­ченцев. Корни конфликта заложены в иррациональных дей­ствиях российского руководства и в не менее иррациональной позиции действовавших в тот момент чеченских лидеров.

Как крайнюю форму этнополитического конфликта можно рассматривать этнический и религиозный терроризм. Терро­ризм тоже иррационален и покоится не на каких-то реальных основаниях, а на мифотворчестве. Авторы солидного труда о природе терроризма Ландабасо Ангуло А. и А.М. Коновалов пишут по этому поводу следующее: «Философия терроризма как продукт экстремистского сознания неизбежно несет на себе печать мифотворчества. В результате социальная реаль­ность приобретает искаженные, фантастические очертания. Фанатизм мифической «единственной истины» неудержимо ведет к мифологизации действительности… Экстремистская мифология не вполне беспочвенна, она имеет определенные объективные основания, но последние приобретают несораз­мерные, гротескные, гипертрофированные масштабы». Идей­ный абсолютизм экстремистской социальной философии, не­приятие всякого инакомыслия обусловливает дуалистический взгляд на мир, который оказывается бинарным, разделенным на абсолютное благо и абсолютное зло, представляет жесткое противостояние носителей «»высшей правды» и тех, кто пре­пятствует ее осуществлению…»^[4].

Но и противники экстремизма, особенно религиозного экс­тремизма, порой как бы навязывают обществу мифологизиро­ванные рецепты борьбы с террористической угрозой. Иногда вина за исламский терроризм возлагается на образованных мусульманских богословов — улемов, чьи трактовки Корана и служат идеологическим обоснованием для исламского тер­роризма. Но ислам не имеет жестких религиозных канонов, равно как не имеет единого духовного лидера. Довольно рас­пространенные попытки объяснить рост исламского терро­ризма усиливающимся имущественным расслоением в России и за ее пределами не убеждают, ибо прямой связи между тер­роризмом и экономическим благополучием нет. Это доказы­вает анализ, к примеру, деятельности баскских экстремистов в Испании или ситуация в Северной Ирландии (обе названные провинции являются наиболее развитыми в экономическом отношении в своих странах).

Что может способствовать понижению этнополитической напряженности? Майкл Хечтер в своем исследовании «Содер­жание национализма» так отвечает на данный вопрос: «На­ционалистический конфликт будет ослабевать только под воз­действием трех типов условий: тогда, когда повышается цена коллективной акции в целом; тогда, когда снижается значение национальной идентичности; тогда, когда уменьшается по­требность в национальном суверенитете»^[5].

Как решать этнополитические конфликты? Пока успеш­ного опыта их решения нет (или он очень незначителен), но очевидно, что и в этом случае надо искать пути решения, ис­пользуя все имеющиеся возможности.

5. Формы и динамика межэтнических конфликтов

Межэтнические конфликты имеют те или иные формы и свою собственную динамику.

По форме проявления принято различать латентные (скрытые) и актуализированные (открытые) конфликты. Ла­тентные конфликты могут длиться долго и лишь в определенных общественных условиях перерастать в открытые. Как правило, латентные конфликты не сталкивают людей, и именно в этой форме конфликты легче всего разрешать.

По характеру действий конфликтующих сторон межэтни­ческие конфликты можно классифицировать как ненасильст­венные и насильственные.

К ненасильственным формам конфликтов относятся митинги, демонстрации, пикеты, принятие институциональ­ных решений, акции “гражданского неповиновения” и др. Эти формы конфликтов отличаются “действующими лицами”, т. е. основными субъектами конфликта. В институциональных кон­фликтах, когда в противоречие приходят нормы конституций, законодательства, реализующие интересы конфликтующих сторон, главными действующими лицами являются властные структуры, политические партии и объединения, общественные движения. В манифестующих конфликтах субъектом выступают значительные массы людей, поэтому такие конфликты называют еще и конфликтами массовых действий.

Насильственные конфликты проявляются в форме от­крытых столкновений с участием регулярных войск, а также боевых действий вооруженных ополченцев, сопровождающихся жертвами. Такие столкновения сопровождаются погромами, под­жогами, взрывами, захватами заложников, потоком беженцев, вынужденных переселенцев и т. д.

Анализ межэтнических конфликтов показывает, что не­посредственными участниками массовых действий являются представители различных социальных слоев, возрастных групп, политических направлений, верующих и атеистов. Объединяю­щим началом всех сил становится этнический фактор.

Для наличия любого конфликта, в том числе и этнического, нужна конфликтная ситуация. Она может существовать задол­го до того, как произойдет прямое столкновение участников, начатое по инициативе одного из них. Чтобы конфликт начал развиваться, необходим инцидент, повод, т. е. такое внешнее об­стоятельство, которое является пусковым механизмом, толчком, детонатором, порождающим развитие событий. Начавшись с инцидента, конфликт затем разгорается, превращаясь в круп­номасштабный, острый и затяжной.

Какова же динамика межэтнических конфликтов? Наиболее характерные ее моменты заключаются в сле­дующем.

Во-первых, постепенное усиление конфликта за счет вве­дения все боле активных сил, а также за счет накопления опыта борьбы. Так, карабахский конфликт начался с митинга и мирных требований армянского населения об изменении статуса Нагор­ного Карабаха. В поддержку этих требований стали проводиться митинги и демонстрации в Ереване и других городах Армении. Резкая эскалация армяно-азербайджанского конфликта насту­пила после трагедии Сумгаита.

Во-вторых, увеличение количества проблемных ситуаций и углубление первичной проблемной ситуации. Это характерно для всех этнических конфликтов. По мере развития конфлик­та происходит выискивание все новых претензий, обвинений, первичная проблемная ситуация обрастает все новыми ар­гументами и фактами. Наиболее характерным в этом смысле является конфликт вокруг Приднестровья. Первоначальные требования сводились к автономии в рамках Молдовы. Однако высшие органы власти Молдовы отвергли такую возможность. Конфликт продолжал разрастаться. И приднестровцы стали ставить вопрос об отделении от Молдовы и государственной самостоятельности.

В-третьих, повышение конфликтной активности участни­ков, изменение характера конфликта в сторону его ужесточе­ния, вовлечения в конфликт новых лиц. На примере этнических конфликтов в Нагорном Карабахе, Грузии, Боснии, Югославии и других видно, как усиливается конфронтация, конфликт из относительно “спокойного” переходит в вооруженное столкно­вение, растет число убитых и раненых, в конфликт вовлекается практически все население с одной и с другой стороны.

В-четвертых, нарастание эмоциональной напряженности, сопровождающей конфликтные взаимодействия, которая может оказать как мобилизующее, так и дезорганизующее влияние на поведение участников конфликта. В межэтническом конфликте по мере его развития возрастает чувство антипатии или вра­ждебности. Поводы и случаи для этого всегда находятся. Так, погромы и убийства невинных людей армянской национально­сти в Сумгаите, а затем в Баку в 1990 г. усилили вражду между армянами и азербайджанцами. После ожесточенных боев в Су­хуми и других городах Абхазии увеличилась “пропасть” между грузинами и абхазами.

В-пятых, для межэтнического конфликта характерно формирование устойчивого образа “внешнего врага”, когда ком­промисс воспринимается только как капитуляция противника, когда проявляется стремление каждой из сторон — участниц противоборства “одержать победу”. Показательными в этом отношении являются Приднестровье, Грузия, Карабах, где до­минирует установка “до победного конца”, а поиски компромисса, мирных решений пока не удаются.

В-шестых, для этнических конфликтов, как правило, ха­рактерна их интернационализация, т. е. вовлечение в конфликт или его урегулирование третьих сил или международных орга­низаций. Так, в грузино-абхазском конфликте на стороне Абха­зии участвовали добровольцы Конфедерации народов Кавказа. В боснийский и косовский конфликты активно вмешивались США и НАТО.

Интернационализация внутригосудар­ственных региональных этнических и этнополитических конфлик­тов обусловлена среди прочего огромным дестабилизиру­ющим потенциалом этнополитических конфликтов, в которые могут быть втянуты не только соседние государства, но и целые международные регионы. Т. Гарр даже вычленяет четыре основ­ных способа их интернационализации:

—      создание международных условий, которые способствуют мобилизации этнических групп;

—      создание условий, которые стимулируют политические режимы в различных странах реализовать политику, приводящую к обострению отношений между различными этническими общи­нами;

—      организационная помощь, а также предоставление убежища соперничающим сторонам;

—      организация посредничества и переговоров в урегулирова­нии споров^[6].

К этому, как представляется, можно добавить:

—      применение к участникам конфликта торговых, финансовых или политических санкций;

—      международную миротворческую деятельность, в том числе военную («гуманитарные интервенции»), которая в последние годы является приоритетным направлением внешней политики ряда ведущих государств мира. Миротворчество сегодня основыва­ется на целой системе способов урегулирования конфликтов, оно выступает одновременно и как политический процесс по согла­сованию и взаимодействию интересов политических субъектов, и как дипломатическая деятельность, и как форма вмешательства в дела отдельных государств, и как разновидность военных дей­ствий, форм вооруженной борьбы.

6. Технологии урегулирования межэтнических конфликтов

Каждый межэтнический конфликт своеобразен. Вместе с тем их природа едина и потому существуют отработанные формы и способы урегулирования. Конечно, в каждом случае необходимо учитывать специфику, причины того или иного эт­нического конфликта. Важно учитывать масштабы конфликта, форму, в какой он протекает, наличие религиозного фактора, геополитическое положение территории, вовлеченной в кон­фликт, внешние силы, стоящие за конфликтующими сторонами и т. д. От этих обстоятельств зависят возможности и способы урегулирования конфликтов.

Как же быть, если этнический конфликт не удалось предот­вратить? Каким образом можно его погасить и урегулировать?

Технология урегулирования межэтнических конфликтов предполагает алгоритм деятельности в этом направлении. В ходе работы по разрешению конфликта прежде всего должны быть проанализированы причины конфликта, его биография, стороны конфликта, позиции и отношения сторон, конечное отношение к конфликту.

Прежде всего следует учитывать, что этнический кон­фликт легче погасить в самом начале, в зародыше, когда он не приобрел еще широкомасштабный характер. Дело в том, что межэтнические конфликты, однажды вспыхнув, имеют тенден­цию к разрастанию. Если конфликт перешел в длительную ста­дию, принял затяжной характер, то его разрешение становится трудным, иногда с необратимыми последствиями.

Одним из методов ослабления конфликта является дезин­теграция сил, участвующих в конфликте, с помощью системы мер, изолирующих наиболее радикальные элементы или группы, и поддержки сил, наиболее склонных к компромиссам, перего­ворам.

К эффективным средствам торможения конфликтов относится использование широкого спектра санкций — эко­номических, политических, дипломатических, военных и др. Иногда необходимым становится вооруженное вмешательство.

Чаще всего это происходит, если в ходе конфликта, принявшего форму насильственных столкновений, имеют место массовые нарушения прав человека. Если вооруженные силы используют­ся на территории других государств, то обязательно требуется санкция международных организаций.

В межэтнических конфликтах вооруженного характера важно добиться остановки военных действий и перемирия сто­рон. Это дает возможность остудить пыл противоборствующих сторон и создать условия для переговоров. В результате этого меняется эмоциональный фон конфликта, снижается накал страстей, что позволяет расширить действие прагматических подходов к урегулированию конфликта. Этот метод использо­вался в карабахском, осетино-ингушском, грузино-абхазском, приднестровском и других межэтнических конфликтах.

Некоторые условия и правила существуют и в переговор­ном процессе. Для достижения успеха его следует прагматизировать, для чего необходимо разделить предмет переговоров на ряд последовательных задач. Обычно стороны идут на догово­ренности по первоочередным и неотложным вопросам, по поводу которых и устанавливается перемирие: для захоронения погиб­ших, обмена пленными, возврата беженцев. Затем переходят к актуальным бытовым, социальным, экономическим вопросам. Политические вопросы, как наиболее трудные, обсуждают и решают в последнюю очередь. Если очевидно, что в данный момент решить их невозможно, то используется тактика так на­зываемых “отложенных решений”. Такой подход был применен в Приднестровье, Южной Осетии.

Переговоры должны вестись таким образом, чтобы каждая сторона стремилась учитывать не столько позиции друг друга, сколько взаимные интересы. Тогда можно будет найти удовле­творительные варианты не только для себя, но и для партнера. Как рекомендуют конфликтологи, надо добиться смены модели “выигрыш — проигрыш” на модель “выигрыш — выигрыш”. При этом важно каждую договоренность в переговорном процессе закреплять документально.

Опыт показывает, что согласие сторон в переговорах редко достижимо без участия посредников, которые, как правило, вы­полняют роль арбитража, уравнителей баланса интересов, ми­ротворцев. В переговорном процессе могут участвовать как офи­циальные представители сторон, международных организаций, так и общественные силы по методу народной дипломатии.

Урегулирование конфликтов — это всегда очень сложный процесс, где требуется большое искусство. Особо сложным яв­ляется разрешение этнотерриториальных конфликтов. Здесь применим такой метод, как альтернатива. Его суть — в приме­нении нестандартного, неординарного выбора из предлагаемых вариантов решения. Например, “обмен территории на мир” или экономическая территориальная уступка в обмен на получение льгот, восстановление прав определенной этнической группы. Этот механизм применялся в Боснии, в ходе палестино-израиль­ских переговоров. Территория изменяется за счет проведения новых государственных границ, разделяющих конфликтующие стороны, но иногда изменяется этнический состав населения за счет беженцев и вынужденных переселенцев. В реальности чаще всего оба варианта сочетаются (Босния и Герцеговина, Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье, Нагорный Карабах и т. д.).

Все способы урегулирования этнических конфликтов можно свести к трем вариантам.

Во-первых, полная победа одной стороны над другой, т. е. разрешение конфликтной ситуации с позиции силы. В этом случае у побежденной стороны, как правило, остается чувство национальной обиды, горечь поражения, которые передаются новым поколениям, и конфликты могут консервироваться, пере­ходя из открытого состояния в латентное. Через какое-то время такой конфликт может опять обостриться.

Во-вторых, существуют варианты разрешения актуализи­рованного конфликта, когда налицо взаимное поражение кон­фликтующих сторон. Такой исход неизбежен при истощении сил обеих борющихся сторон при том, что ни одна из них не одержала заметной победы над другой. В этом случае для урегулирования конфликта стороны вынуждены обращаться к посредникам, искать компромиссное решение проблемы, которое обычно лишь временно удовлетворяет обе стороны. При этом способе конфликт также практически переходит в латентное состояние, при котором стороны продолжают рассматривать друг друга как противников. Этот вариант разрешения конфликта также чреват высокой вероятностью последующей актуализации.

В-третьих, конечно, возможны варианты разрешения кон­фликтов с взаимным удовлетворением сторон в виде достижения согласия по основным вопросам и установления конструктивного взаимодействия. Подобный исход зависит от наличия у конфлик­тующих сторон политической воли к позитивному разрешению конфликта. При этом вырабатываются механизмы их дальней­шего сотрудничества для решения стоящих перед ними общих проблем. Нередко бывает так, что посредники или междуна­родные организации берут на себя роль гарантов выполнения достигнутых договоренностей. При этих вариантах конфликт переходит в латентное состояние на продолжительное время.

Существенная роль в разработке средств и способов преодо­ления этнических конфликтов принадлежит такому фактору, как предупреждение конфликтов. Предвидеть возникновение этнических конфликтов — значит иметь возможность своевре­менно принять должные меры по предупреждению, локализации или скорейшему, с наименьшими потерями, разрешению.

Политический конфликт в процессе его развертывания может приобрести этническое основание, в случае вовлечения в него не элитных слоев сообщества. Так, конфликты политических элит разного уровня (например, центральной и региональной) могут возникнуть как ресурсные. Однако в случае их игнори­рования или неудачных попыток их урегулирования они могут превратиться в конфликты идентичностей. При этом чем дольше будет продолжаться конфликт, тем все большее число людей будет в него вовлекаться, связывая с его разрешением сохранение/повышение своего статуса, достоинства, престижа, группо­вой идентичности. В практическом плане это означает, что нельзя противопоставлять типы конфликтов, выделенные на основе раз­ных критериев.

В силу названных и не названных причин этнополитические конфликты трудно поддаются разрешению, поскольку встает чрез­вычайно сложная задача найти пути удовлетворения как нематери­альных интересов, так и требований повышения статуса, возврата исконных территорий, расширения экономических возможно­стей, большего доступа к политической власти, перераспределе­ния редких ресурсов и т.д. Этот вывод легко проиллюстрировать примерами из постсоветской политической практики. В боль­ших и малых этнических войнах, вспыхивавших на территории бывшего Советского Союза, «насилие прекращалось либо через военную победу, либо через взаимное истощение ресурсов сторон. Но механизмы компромиссного согласования интересов, которые базировались бы на взаимном доверии, демократизации и эконо­мической выгоде, не принимались сторонами конфликта»^[7], — кон­статирует С. Маркедонов. Поэтому можно говорить скорее об уре­гулировании или замораживании этнополитических конфликтов, чем об их разрешении. Р. Брубейкер пишет по этому поводу: «На мой взгляд, национальные конфликты редко решаются или разрешаются. Гораздо более вероятно, что они… со временем зате­няются, теряют свое центральное положение и яркость, когда про­стые люди и политические деятели обращаются к другим заботам или когда вырастает новое поколение, которому старые ссоры, по большому счету, безразличны. Нам следовало бы уделять больше внимания тому, как и почему это происходит — не только, как и почему политика может быть всесторонне и относительно неожиданно национализирована, но и как и почему она может быть также неожиданно и в равной степени всесторонне денацио­нализирована»^[8].

7. Межэтнические конфликты на постсоветском пространстве

Поскольку территория бывшего СССР является полиэтни­ческой по составу населения (что характерно и для государств, возникших на этой территории), то фактически любой внутрен­ний конфликт — социально-экономический или политический по своему содержанию — обретает этнический оттенок. Вместе с тем, здесь имеется достаточно оснований для межэтнических противоречий как на личностном, так и на групповом уровнях. Поэтому этнический фактор генерирует многие из тех острых и кризисных ситуаций, которые возникают в сфере политики, межобщинных отношений, отношений между государственными и внутригосударственными образованиями.

Если иметь в виду межнациональные конфликты, происхо­дящие на территории бывшего СССР, то можно свести этнопо­литические конфликты к нескольким основным типам.

1)                 Многие межэтнические конфликты являются следствием проблем, возникающих из изменения положения этнической группы в обществе. В бывших союзных республиках СССР (ныне — суверенных государствах) принцип распределения социальных ролей в общей иерархической структуре имел весь­ма своеобразную картину. За годы советской власти в союзных республиках (в том числе и в российских автономиях) сложились многочисленные и образованные этнические элиты титульных национальностей.

Однако с ростом численности кадров национальной интел­лигенции и усилением конкуренции в сфере умственного (пре­имущественно управленческого) труда стала нарастать напря­женность между лицами коренной и некоренной национальности. Политика “коренизации” органов власти и управления (и вообще престижных профессий), длительное время сохранявшаяся во всех республиках, в конце концов вошла в противоречие с прин­ципом социальной справедливости. Вместо открытого соревно­вательного выбора в условиях равноправия всех перед законом кадры подбирались по этническому признаку. В результате к на­чалу 1980-х гг. во всех союзных республиках доля лиц коренных национальностей, занявших разного рода привилегированные социальные ниши, значительно превосходила их долю в составе населения данной республики.

Такое положение создавало потенциальную почву для на­циональной кичливости и чванства у титульных национально­стей и порождало чувство обделенности и обиды у нетитульных. После распада СССР процесс вытеснения иноязычных граждан из властных структур в странах СНГ и Балтии заметно усилился. Именно это является одной из доминирующих причин межна­циональной напряженности и оттока русскоязычного населения из этих государств.

2)                 Этнотерриториальные конфликты часто были связаны с воссоединением разделенных в прошлом этносов. Примеры такого типа — конфликты в Нагорном Карабахе, Южной Осетии, национальное движение лезгинов в Азербайджане и др. Сюда же относятся конфликты, связанные с восстановлением территори­альных прав депортированных народов. К ним относится спор между осетинами и ингушами из-за принадлежности Пригород­ного района, движение немцев России и СНГ за восстановление государственности в Поволжье.

3)                 Еще одним типом являются конфликты, порожденные стремлением этнического меньшинства реализовать право на самоопределение в форме создания независимого государст­венного образования. К таким конфликтам относятся грузино-­абхазский, югоосетинский, приднестровский и др.

4)                 На постсоветском пространстве имеют место конфликты, в основе которых лежат притязания того или иного государства на часть территории соседнего государства. Такие конфликтные ситуации существуют между Киргизией и Узбекистаном, Рос­сией и Украиной, государствами Балтии и России и т. д.

5)                 После распада СССР распространенным типом конфлик­тов стали конфликты, вызванные дискриминацией русского и русскоязычного населения в странах ближнего зарубежья.

В последние годы участились конфликты, возникающие в связи с массовым притоком в тот или иной регион беженцев и вынужденных переселенцев.

В возникновении и разрастании межэтнических кон­фликтов велика роль социально-психологических причин, господствующих в массовом сознании стереотипов, настрое­ний, предрассудков. События последних лет в РФ и ближнем зарубежье показывают, что фактор поведенческой психологии, социально-психологические механизмы этнических конфликтов играют гораздо более важную роль, чем это представлялось в рамках традиционных интерпретаций.

Глубокий экономический кризис, охвативший Россию и страны ближнего зарубежья, сопровождается социально-поли­тическим кризисом и обострением межнациональных отношений, возникновением этнополитических конфликтов. “Виновниками”, “козлами отпущения”, как правило, оказываются представители не “своей” национальности, из-за которых якобы возникли все беды и которые “мешают” титульному населению самоутвер­диться и жить обеспеченно и самобытно. Так, в Грузии говорят, что во всем виноваты абхазы, осетины, русские, в Азербайджа­не — армяне, в Прибалтике, Молдове, Казахстане — русские.

Некоторые конфликты рассматриваются как следствие распада СССР, когда в отделившихся республиках в борьбу за отделение вступили бывшие автономии или желавшие ее получить: Абхазия, Южная Осетия — в Грузии, Гагаузия, Приднестровье — в Молдове, Карабах — в Азербайджане и др. В этих конфликтах право этносов на самоопределение иногда использовалось в целенаправленных действиях политиков как средство удержания власти или прихода к власти.

Практически во всех случаях этнополитические конфликты являются многофакторными, имеют несколько объектов конф­ликта и проблемных зон (территориальный спор, проблемы политического или социального статуса этнической группы и этноконфессиональные противоречия). Как пишет В. А. Авк­сентьев, ситуация на юге России «…определяется рядом систем­ных факторов и противоречий, которые необходимо учитывать при прогнозировании динамики конфликтного процесса. Проти­воречия и конфликты, сложившиеся на этой территории, можно определить как:

—      противоречия и конфликты между федеральным центром и субъектами федерации на Северном Кавказе, среди которых наи­большей остротой обладает чеченский кризис;

—      этнотерриториальные конфликты, крупнейший среди кото­рых осетино-ингушский конфликт, вылившийся в вооруженные действия;

—      этностатусные конфликты, связанные с взаимоотношени­ями титульного и нетитульного населения, этническим аспектом доступа к власти, проблемой «разделенных» (лезгины, осетины) и «негосударственных» (абазины, ногайцы) народов;

—      этноэкономические конфликты, связанные с этническими предпочтениями в трудовой деятельности, разделом сфер влияния между этническими общинами и перераспределением собственно­сти;

—      этноконфессиональные проблемы, обусловленные использо­ванием религиозного фактора в этнополитической мобилизации;

—      потенциал формирования в регионе конфликта идентично­стей^[9].

Даже такой «…социальный ресурс, как образование, — отме­чает В. С. Малахов, — заключает в себе и материальную, и немате­риальную символические составляющие. С одной стороны, доступ к образованию непосредственно связан с возможностью повы­шения социального статуса членов этнической группы. С другой стороны, сам факт наличия национальных школ и университетов важен в символическом плане. Свой университет — предмет гор­дости группы, важная составляющая ее символического капитала. Поэтому закрытие университета часто служит поводом для конф­ликта или поворотным пунктом в его эскалации. Так случилось в начале 1990-х гг. в Сухуми (Абхазия) и в конце того же десяти­летия в Приштине (Косово)»^[10]. Поэтому критической рефлексии требуют как экономико-центричные, так и культуро-центричные модели этнического конфликта.

Однако в этнополитических конфликтах высокой степени интенсивности чаще всего сочетаются два фактора. «Первый из них связан с идентичностью: политическая мобилизация про­исходит на основе групповой идентификации, базирующейся на общности этничности, расы, религии, культуры, языка и т.п. Второй — с проблемой распределения, т.е. с тем, каким образом происходит разделение экономических, социальных и политиче­ских ресурсов внутри общества. В тех случаях, когда ощущаемый дисбаланс в распределении сочетается с различиями в идентич­ности (там, где, например, какая-либо этническая группа лишена доступа к тем ресурсам, которыми располагают другие)»^[11], мы имеем питательную почву для развития этнополитического кон­фликта (Кондопога и др.).

В то же время исторические корни некоторых из современ­ных конфликтов кроются в противоречии между этническими и политическими принципами социального структурирования, которое, по существу является противоречием между этносом или этнической группой и формирующейся нацией европей­ского типа (нацией-согражданством). Неслучайно этнический национализм ставит знак равенства между понятиями «этнос» и «нация» (понимаемыми примордиально). Названное проти­воречие имеет место во многих странах независимо от уровня их экономического и политического развития. Особенно острым оно оказывается в странах, где имеет место сложный этнический состав населения, а процессы нациестроительства не завершены, т.е. у населения страны не сформирована в должной степени национальная (государственная) идентичность (СФРЮ, СССР, современная Россия и почти все постсоветские государства).

Нация большинством наших соотечественников и граждан пост­советских государств по-прежнему понимается как этнокультур­ная или этно-племенная общность, а государство «воображается» как «государство определенной этно-национальной группы». Поэтому, для того чтобы государство соответствовало этому идеалу, его необходимо «национализировать», т.е. сделать его «собствен­ностью» этнонации, «поощряя язык, культуру, демографическое преобладание, экономическое процветание или политическую гегемонию этнокультурной нации, номинально являющейся госу­дарствообразующей». Отнюдь не все население и даже граждане страны могут включаться в нацию и наделяться равными граж­данскими правами, из нее исключаются те или иные меньшинства (так называемые русскоязычные во многих постсоветских стра­нах) и, конечно же, мигранты, особенно так называемые видимые мигранты.

Литература

Ачкасов В.А. Этнополитология: учебник для бакалавров. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Издательство Юрайт, 2014. С.308-347.

Тавадов Г.Т. Этнология: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°», 2013. С.354-371.

Тишков В.А., Шабаев Ю.П. Этнополитология: политические функции этничности: Учебник для вузов. 2-е изд., испр. и доп. М.: Издательство Московского университета, 2013. С.179-203.

^[1] Сикевич З.В. О соотношении этнического и социального // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999. Т. II. № 2. С. 43.

^[2] Юри У. Этнические конфликты: что можно сделать? // Национальная политика в Российской Федерации. М., 1993. С. 77.

^[3] Ignatieff М. The Warrior’s Honor. Ethnic War and Modern Conscience. L„ 1999. P. 125.

^[4] Ландабасо Ангуло А., Коновалов А. Терроризм и этнополитические конфликты. Кн. 1. Из истории басков. М., 2004. С. 15.

^[5] Hechter М. Containing Nationalism. Oxford, 2000. Р. 134.

^[6] Gurr Т. Why do Minorities Rebel? Federalism Against Ethnicity? P. 165.

^[7]        Маркедонов С. Турбулентная Евразия: межэтнические, гражданские конф­ликты, ксенофобия в новых независимых государствах постсоветского простран­ства. М„ 2010. С. 126.

^[8]  Брубейкер Р. Мифы и заблуждения в изучении национализма. С. 75.

^[9] См.: Авксентьев В. А. Тенденции развития этноконфликтной напряженности на Юге России // Конфликтология. Ежеквартальный научно-практический жур­нал. СПб., 2005. № 1. С. 93, 95.

^[10]     Малахов В. С. Национализм как политическая идеология: учебное пособие. М„ 2005. С. 246.

^[11]     Грибанова Г. И., Сидоренко А. В. Федерализм и разрешение этнополитиче­ских конфликтов в современном обществе. С. 5—6.

Этнический конфликт | Britannica

Термины этническая и этническая имеют свои корни в греческом слове ethnos , которое описывает общность общего происхождения. В исследовании этнических конфликтов термины этническая группа , общинная группа , этническая общность , человек и меньшинство в основном используются как синонимы. Два элемента обеспечивают основу для идентификации этнических групп: во-первых, акцент на культурных чертах и, во-вторых, ощущение того, что эти черты отличают группу от членов общества, которые не разделяют отличительные характеристики.Энтони Д. Смит, исследователь этничности и национализма, определил этнические критерии, лежащие в основе общинной идентичности. К ним относятся общий исторический опыт и воспоминания, мифы об общем происхождении, общей культуре и этнической принадлежности, а также связь с исторической территорией или родиной, которые группа может в настоящее время населять, а может и не проживать. Элементы общей культуры включают язык, религию, законы, обычаи, институты, одежду, музыку, ремесла, архитектуру и даже еду. Этнические сообщества демонстрируют признаки солидарности и самосознания, которые часто выражаются в названии, которое группа дает себе.

Этническая идентичность формируется как материальными, так и нематериальными характеристиками. Материальные характеристики, такие как общая культура или общие видимые физические черты, важны, потому что они способствуют чувству идентичности, солидарности и уникальности в группе. В результате группа рассматривает предполагаемые и реальные угрозы своим материальным характеристикам как риски для своей идентичности. Если группа предпринимает шаги для противодействия угрозам, ее этническая принадлежность становится политизированной, и группа становится политическим актором в силу своей общей идентичности.С другой стороны, этническая принадлежность в такой же степени основана на нематериальных факторах, а именно на том, во что люди верят или заставляют верить, чтобы создать чувство солидарности среди членов определенной этнической группы и исключить тех, кто не является ее членами.

Теории этнической идентичности

Хотя общинная идентичность обеспечивает основу для определения этнических групп, существуют разногласия по поводу того, как формируется этническая идентичность и как она изменяется с течением времени.Первая школа мысли, известная как примордиалистский подход, объясняет этническую принадлежность как фиксированную характеристику индивидов и сообществ. Согласно примордиалистам, этническая принадлежность встроена в унаследованные биологические атрибуты, долгую историю практики культурных различий или и то, и другое. Этническая идентичность рассматривается как уникальная по интенсивности и стойкости и как экзистенциальный фактор, определяющий индивидуальную самоидентификацию и коллективную самобытность. Мобилизация этнической идентичности и этнического национализма — мощный инструмент вовлечения группы в политическую борьбу.Этническое разделение и этнические конфликты считаются присущими многонациональным обществам и обычным явлением.

Примордиалистский фокус на фиксированных идентичностях, однако, не в состоянии признать различия в формировании этнических групп, начиная от относительно краткосрочных ассоциаций до давних, сильных и сплоченных групп с биологическими и историческими корнями. Чтобы учесть эти различия, был разработан второй подход, называемый инструменталистским, который понимает этническую принадлежность как средство, используемое отдельными лицами и группами для объединения, организации и мобилизации населения для достижения более крупных целей.Эти цели носят в основном политический характер и включают, среди прочего, требования самоуправления, автономии, доступа к ресурсам и власти, уважения самобытности и культуры группы, а также прав меньшинств. Инструменталисты считают, что этническая принадлежность очень мало или вообще не имеет независимого рейтинга вне политического процесса и по своему характеру сопоставима с другими политическими взглядами, такими как идеологические убеждения или членство в партии. По мнению инструменталистов, этническая принадлежность является результатом личного выбора и в основном не зависит от ситуативного контекста или наличия культурных и биологических черт.Этнический конфликт возникает, если этнические группы соревнуются за одну и ту же цель — особенно за власть, доступ к ресурсам или территории. Интересы элитного класса общества играют важную роль в мобилизации этнических групп на участие в этнических конфликтах. Таким образом, этнический конфликт похож на другие конфликты политических интересов.

Инструментализм подвергается критике со стороны тех, кто утверждает, что этническая принадлежность, в отличие от политической принадлежности, не может приниматься произвольно отдельными лицами, а вместо этого укоренена и регулируется обществом в целом.Сторонники другой школы мысли, известной как социальный конструктивизм, сосредотачиваются на социальной природе этнической идентичности. По их мнению, этническая принадлежность не является ни фиксированной, ни полностью открытой. Этническая идентичность создается социальным взаимодействием между отдельными людьми и группами и, следовательно, остается за пределами выбора человека, но может измениться при изменении социальных условий. Отдельные лица и группы не могут избежать того факта, что этнические различия существуют, но они сами определяют, что делать с этими различиями.Таким образом, этнические конфликты в значительной степени зависят от возможностей, предоставляемых группе для достижения своих целей. Насильственные конфликты вызваны в основном социальными и политическими системами, которые приводят к неравенству и недовольству и не предлагают вариантов мирного выражения разногласий. Изменения в социальных взаимодействиях, такие как усиление напряженности или насильственные конфликты, влияют на социально сконструированный характер этничности. Социальные конструктивисты объясняют чудовищные злодеяния, совершаемые во время этнических конфликтов, таких как геноцид, массовые изнасилования и этнические чистки, тем фактом, что в силу этнической принадлежности в конечном итоге каждый становится вовлеченным в борьбу, независимо от своих намерений.

Четвертая точка зрения, психокультурная интерпретация, приписывает этнической принадлежности глубокие культурные и психологические корни, которые делают этническую идентичность чрезвычайно устойчивой. Ученый Марк Ховард Росс, опираясь на теорию психокультурной интерпретации, определяет этническую идентичность как происходящую из «общих, глубоко укоренившихся мировоззрений», которые формируют отношения членов группы с другими, их действия и мотивы. Этническую идентичность нельзя изменить, ее можно только сделать более терпимой и непредубежденной. Этнический конфликт затрагивает центральные элементы идентичности каждой группы и вызывает опасения и подозрения в отношении реальных и потенциальных противников.Таким образом, этнический конфликт — это не просто политическое событие, а драма, которая бросает вызов самому существованию группы, оспаривая ее идентичность. Это объясняет, почему этнические конфликты очень трудно разрешить.

В действительности, некоторые этнические группы имеют идентичность с глубокими историческими корнями, тогда как другие — нет, и некоторые группы имеют статическую идентичность, тогда как другие имеют динамическую идентичность. Конкретное выражение этнической принадлежности и ее склонность к насилию и войне зависят от контекста.Этническая идентичность адаптируется к неожиданным угрозам и новым возможностям и активируется ими. Этническая принадлежность не может быть политизирована, если основная часть воспоминаний, опыта или смысла не побуждает людей к коллективным действиям. В свете этого Милтон Дж. Эсман в своей книге Этническая политика (1994) отметил, что этническая идентичность обычно «может быть расположена в диапазоне между изначальной исторической преемственностью и (инструментальной) оппортунистической адаптацией».

Несколько факторов способствуют выраженности и интенсивности этнической идентичности.Бесспорно, сильнейший фактор — это война и насилие. Во-первых, история общих усилий, истории о жертвах ради общей цели и воспоминания о человеческих страданиях создают прочные связи между членами затронутых этнических групп. Точно так же, если группа сталкивается с экономической, политической и культурной дискриминацией, сплоченность группы имеет тенденцию к увеличению. Во-вторых, этническая идентичность группы сильнее, если достигается массовая грамотность. Грамотность позволяет сохранять элементы идентичности в письменной форме, что означает, что исторические и культурные повествования могут доходить до массовой аудитории и оставаться неизменными с течением времени.Даже если этническая идентичность какое-то время бездействует, ее можно возродить. Наконец, идентичность неиммигрантских групп, как правило, более выражена, чем идентичность иммигрантских этнических групп. В то время как иммигранты часто ассимилируются, неиммигрантские меньшинства обычно придерживаются своих традиций, особенно если их легко отличить от остального общества по осязаемым чертам, таким как физические признаки.

Молодежные и межэтнические школы — Действия против межэтнического насилия среди учеников в школе

Целью проекта «Молодежные и межэтнические школы» (YiES) было собрать примеры передовой практики в средних школах, которые противодействуют этнизации конфликтов путем создания продуктивной конфликтной культуры и, таким образом, предотвращения насилия в школах.
Проект YiES проанализировал, как школы справляются с конфликтами, которые считаются межкультурными. Когда молодежь с миграционным прошлым или представители меньшинств вовлекаются в конфликты в школах, — в отличие от «местной» молодежи — часто предполагается, что эти конфликты возникают из-за культурной идентичности. Из-за своего опыта изоляции дети из семей мигрантов сами склонны подчеркивать культурные различия и описывать конфликты как результат этих различий.Однако чаще их идентифицируют как «других» или «чужих», как только они вовлекаются в такие конфликты. Как следствие, конфликт рассматривается не как аргумент среди подростков, а скорее как культурное недопонимание или даже как результат антагонистических культурных норм.

Предыдущие проекты Дафни:
Участвовала в качестве ведущей организации или партнера (C) JAI / DAP / 03/152 / W
Другие проекты Дафны, так или иначе связанные с этим проектом:
— 1997-290-C Кампания против издевательств обучение в школах, конкурсы плакатов — RESPECT
— 1999-048-WC Возможности межкультурного общения как средство предотвращения насилия в отношении женщин-иммигрантов
— 1999-169-C Преодоление барьера издевательств — Кампания лиц с ограниченными возможностями обучения против насилия и издевательств детей и молодых людей с нарушениями обучаемости в Европе
— 2000-132-C MEDES: El mediador escolar come recurso: Prevención de la violencia en los Centros escolares
— 2000-195-C Феномен запугивания — вмешательство в места, где молодежь встретимся неформально: проект Люси
— 2001-273-W Говорите! — Общественные радиостанции проводят кампании против насилия в отношении женщин-мигрантов, беженцев и этнических меньшинств
— 2002-078 — YC Безопасность в городах и школах: стратегии предотвращения
— 2002-081 — WYC Образование для общества, свободного от насилия: создание культуры мира
— 2003 -125-Y Несовершеннолетние мигранты и беженцы: ситуация в Средиземноморье и Центральной Европе
–2003–166-YC «Вращение толерантности»: Beyond Lucy Project
— 2004-168-YC Школьный мир: поддержка воспитания толерантности в школах

Возможные и невозможные решения этнических гражданских войн в JSTOR

International Security издает ясные, хорошо задокументированные эссе по всем аспектам контроля и применения силы, от всех политических точки зрения.Его статьи охватывают современные вопросы политики и исследуют стоящие за ними исторические и теоретические вопросы. Очерки международной безопасности определили дискуссии по Политика национальной безопасности США и программа стипендий. по вопросам международной безопасности. Читатели журнала International Security узнают о новых разработках в: причины и предотвращение войны этнический конфликт и миротворчество проблемы безопасности после холодной войны Европейская, азиатская и региональная безопасность ядерные силы и стратегия контроль над вооружениями и распространение оружия постсоветские проблемы безопасности дипломатическая и военная история

Одна из крупнейших университетских издательств в мире, MIT Press издает более 200 новых книг каждый год, а также 30 журналов по искусству и гуманитарным наукам, экономике, международным отношениям, истории, политологии, науке и технологиям, а также по другим дисциплинам.Мы были одними из первых университетских издательств, которые предлагали названия в электронном виде, и мы продолжаем внедрять технологии, которые позволяют нам лучше поддерживать научную миссию и широко распространять наш контент. Энтузиазм прессы к инновациям находит отражение в том, что мы постоянно исследуем этот рубеж. С конца 1960-х годов мы экспериментировали с поколениями электронных издательских инструментов. Благодаря нашей приверженности новым продуктам — будь то электронные журналы или совершенно новые формы коммуникации — мы продолжаем искать наиболее эффективные и действенные средства обслуживания наших читателей.Наши читатели ожидают от наших продуктов превосходного качества и могут рассчитывать на то, что мы сохраним приверженность созданию строгих и инновационных информационных продуктов в любых формах, которые может принести будущее издательского дела.

Межэтнические конфликты в Южном Судане — 2824 слова

Введение

Южный Судан — новое государство, которое, к сожалению, переживает гражданский конфликт. После обретения независимости в 2011 году страна страдала от межэтнических столкновений.Поскольку это новое государство, похоже, не хватает четких законов, защищающих интересы граждан, в том числе права собственности. Также, похоже, отсутствуют надлежащие механизмы предотвращения и разрешения конфликтов. С момента возникновения межэтнического конфликта в декабре 2013 года после растущих политических опасений среди основных лидеров, а именно Сильвы Киир и Риек Машар, страна потеряла около 1,2 миллиона граждан, в то время как миллионы других были вынуждены стать беженцами в соседних странах, таких как как Уганда.Необходимо принять эффективные стратегии смягчения последствий, чтобы спасти Южный Судан от той же агонии, которую пережили некоторые африканские страны, такие как Руанда, из-за межэтнических разногласий. В данной статье исследуются межэтнические конфликты в Южном Судане. Кроме того, предлагается применение теории либерального мира в процессе миростроительства.

Представление вопроса

Использование неправильных методов для разрешения конфликта часто обостряет спор. Необходимо рассмотреть вопрос о том, использовали ли руководители Южного Судана и международные организации ошибочные средства или нет для освобождения народа Южного Судана от продолжающегося конфликта.Бакал отмечает, что войны часто возникают из-за плохого общения и что большинство конфликтов можно избежать или разрешить с помощью открытого общения без какой-либо формы маргинализации (50). Теория либерального мира предлагает современный подход к разрешению конфликтов. Теория либерального мира рассматривает эгалитаризм, безопасность и прогресс в основе международного либерального управления.

Построение мира должно быть процессом, в котором участвуют как местные, так и иностранные организации. Кроме того, стороны, участвующие в процессе миростроительства, должны сосредоточить внимание на культуре, политических, экономических, правовых нормах и нормах безопасности этого конкретного общества или страны.Правительство Южного Судана не установило всеобъемлющего режима. Скорее, он позволяет расширить спектр услуг социального обеспечения через социально-экономическую и политическую политику правительства. Тем не менее, практические шаги по восстановлению мира между гражданскими лицами с помощью теории либерального мира, обеспечивающей установление прочного мира, остаются расплывчатыми.

Южный Судан заключил ряд мирных соглашений, таких как Всеобъемлющее мирное соглашение 2005 года. Однако эти мирные соглашения носили чисто теоретический характер, поскольку межобщинный конфликт продолжался.Похоже, что процесс миростроительства был встречен враждебно со стороны граждан из-за очевидного отсутствия последовательного совместного управления и / или постоянного обращения вспять жестоких споров.

Даже после подписания мирного соглашения о прекращении огня Риек Мачар выразил сомнения в способности президента Сальвы Киира выполнить свою часть соглашения. При таком преобладании недоверия мирные соглашения обречены на провал. Если какая-либо политика или соглашение подлежат санкциям, они не должны маргинализировать какое-либо сообщество.Пришло время гражданам Южного Судана осознать, что принадлежность к племенам не должна определять национальную повестку дня.

Ученые подтвердили, что лидеры должны быть готовы открыто решать проблемы, чтобы конфликт был разрешен. Либеральный процесс миростроительства в Южном Судане не смог решить проблему внутренней определенности. Следовательно, это способствует нестабильности в государстве. Обеспечение качественного здравоохранения и образования играет важную роль в поддержании мирного сосуществования спорящих сообществ, которые относятся к внутренней реальности, влияющей на граждан.Правильное образование помогает разделять общие ценности, хорошие нормы и характеристики, которые в конечном итоге могут объединить разделенную нацию (Бакал 24).

В странах, которые восстанавливаются после сезона конфликтов, правильно организованная система образования может помочь примирить выживших и жертв, которые, возможно, хотят отомстить за плохой опыт, пережитый ими во время войны. Формальное образование обладает способностью очищать от мыслей о санкционировании структурного насилия. Тем не менее, образование также способно вызвать у граждан непокорное восприятие и, следовательно, необходимость сосредоточить внимание на образовательных темах, которые могут способствовать развитию социальных сетей, многонациональному сотрудничеству и социальному развитию.

Теория демократического мира стремится обеспечить гражданам возможность рассматривать государство как свою личную собственность. Таким образом, у них нет соблазна использовать какую-либо силу с намерением продвинуть свою личность или власть народа. Кроме того, он обеспечивает подотчетность и проверки со стороны правительства, чтобы администрация могла делать последовательные выводы и впоследствии помогать государству не участвовать в конфликтах. Несмотря на применение теории либерального мира, Южный Судан потерпел неудачу в своих усилиях по поддержанию мира среди своих граждан.

Тем не менее, большинство ученых согласны с тем, что использование демократического подхода к разрешению споров является наиболее успешным способом достижения прочного гражданского мира. Этот документ подтверждает, как усилия по разрешению продолжающегося конфликта игнорировали местные реалии при разрешении конфликта (Чиба, Мачаин и Рид 991). В документе указывается и делается вывод о том, что теория либерального мира по-прежнему является лучшим решением продолжающегося конфликта, если применяется эффективно. Формальное образование — одно из средств, которое может помочь предотвратить войну.Более того, создание демократических институтов на основе конформистских подходов к восстановлению мира не устраняет причину насилия и его стойкость. Следовательно, основные вопросы, которые доминируют в этом исследовании, включают:

1. Как процесс миростроительства не учитывает местные реалии, влияющие на граждан?
2. Как можно применить теорию либерального мира для установления устойчивого гражданского мира в Южном Судане?
3. Насколько актуально формальное образование в процессе миростроительства?

Отвечая на вопросы, это исследование предложит новые стратегии, которые местные, региональные и международные институты миростроительства должны принять, чтобы избавиться от проблем, связанных с восстановлением гармонии в Южном Судане.

Теоретические основы и обзор литературы

Построение мира влечет за собой процесс создания структур и политик, которые могут помочь в устранении конфликта или предотвращении сценариев, которые могут увековечить возникновение или сохранение спора. В странах, которые являются свидетелями зарождающегося гражданского спора, построение мира играет роль создания механизмов, которые могут поддерживать мирное сосуществование. По сути, миростроительство имеет широкую сферу деятельности, которая включает соглашения до и после спора.Более того, это подразумевает, что построение мира включает изменение представлений, вызывающих конфликты на социально-экономической, политической, ментальной и военной стадиях.

Кроме того, это наблюдение подразумевает, что местным игрокам и / или их потребностям необходимо уделять должное внимание, если мы хотим изменить восприятие конфликта в Южном Судане. Гибридный политический и социальный процесс, который устраняет причины спора и обеспечивает долгосрочное решение конфликта, жизненно важен для эффективного процесса миростроительства.Как концепция построения мира, теория либерального мира направлена ​​на содействие созданию демократических организаций при одновременном устранении социальной маргинализации, которая наблюдалась в Южном Судане. Такая социальная маргинализация распространилась на страны с рыночной экономикой. Если агентства по разрешению конфликтов сосредоточатся на реализации этой стратегии, мир может быть достигнут (Багшоу и Фальконер 66).

Мир в этом контексте неясен и широко распространен, потому что большинство политических или социальных институтов свидетельствуют о мире в разрозненном, но близком восприятии, таком как отсутствие споров, социальная справедливость или освобождение от желания чего-либо желать или нуждаться.В международном понятии это называется отсутствием конфликта. Теория либерального мира описывает два основных пути, а именно негативную гармонию или позитивное спокойствие, с помощью которых сотрудничество международных и местных агентств может работать в единстве для достижения мира. Негативное спокойствие относится к восстановлению мира путем поощрения соперничающих сторон к переговорам, заключению мирных соглашений, поддержанию арбитража, чтобы побудить стороны к прекращению огня, и / или отправке миротворческой группы для обеспечения защиты гражданских лиц.

И наоборот, позитивное спокойствие относится к поддержанию мира путем содействия изменениям в нормах и институтах в государстве, чтобы сделать их всеобъемлющими, справедливыми и справедливыми. Обычно возникают вопросы относительно применяемых методов и наиболее эффективного плана в той или иной войне. Очевидно, что применение негативного мира в Южном Судане носит скорее теоретический, чем практический характер. Благодаря очень подробным мирным соглашениям в стране установился прочный мир.Лидеры противоборствующих сторон продолжают публично выказывать недоверие даже после подписания соглашений. При таком подходе усилия по миростроительству стали неэффективными. Позитивный подход — это путь, которым следует идти в Южном Судане. Институты должны быть реформированы, чтобы они были подотчетными, прозрачными и широкими (Bacal, 44).

Либеральное построение мира также достигается четырьмя основными теоретическими способами, а именно методами агитированного последователя, обычного человека, мейнстрима и методов освобождения. Гиперконформистский и конформистский подходы предполагают использование вооруженных сил для прекращения боевых действий или вынесения судебного решения.Мир достигается силовыми методами.

Основными действующими лицами в этом сценарии часто являются государственные служащие или вооруженные силы. В случае с основной техникой основное внимание уделяется конституционному и организационному управлению, в которое вносятся соответствующие изменения, чтобы гарантировать, что они продвигают демократическую политику в странах, которые переживают войну, таких как Южный Судан (Джованни 25). И наоборот, эмансипативный подход предполагает, что основной причиной спора являются структурные проблемы, например, торговые проблемы, плохая коммуникация или недостаточное развитие.Следовательно, мира можно достичь посредством социальной справедливости и / или поощрения сотрудничества между противниками (Джонсон и Кедди 36).

Применение этих различных теоретических подходов всегда будет основываться на реальных причинах конфликта. Поэтому для агентств по урегулированию конфликтов важно стремиться восстановить мир в Южном Судане. Они должны уделять особое внимание причинам насилия и, следовательно, применять наиболее эффективную форму либерального миростроительства.Предыдущие попытки урегулировать мир с помощью теории потерпели неудачу из-за игнорирования реальных проблем. Такие агентства должны применять наиболее подходящую технику (Patey 1).

История конфликта

Текущий конфликт в Южном Судане поставил новую страну на колени. Тем не менее, этот народ не новичок в подобных невзгодах. Ранее он пережил конфликт с Суданом между 1983 и 2005 годами. Эта война унесла жизни около 2 миллионов человек и оставила без крова около 4 миллионов.Война была завершена Всеобъемлющим мирным соглашением (ВМС) между правящей партией Судана Национальный конгресс и вооруженным южным движением. МОВР поддержал это соглашение. CPA включал постановку референдума, который произошел в 2011 году, что привело к образованию нового государства Южный Судан (Мелин и Григореску 1106).

Вновь обретенный мир в Южном Судане открыл дорогу для реконструкции новых объектов, таких как школы и поликлиники. Это достижение сделало его землей перспективного успеха для таких инвесторов, как Китай, который вложил значительные средства в добычу нефти в Южном Судане (Smith 171).Многие люди из соседних государств, таких как Кения и Эфиопия, мигрировали в Южный Судан в последние годы в поисках возможностей для бизнеса.

Эти ожидания были преуменьшены положением дел, которое развернулось в последнее время (Johnson and Keddy 36). Как это наблюдается в большинстве развивающихся стран, возникли вопросы, связанные с управлением страной. Основные вопросы касались таких проблем, как внутренне перемещенные лица, отсутствие продовольственной безопасности и этническое насилие, которые очевидны в Джонглее.Коррупция среди высших правительственных чиновников и остановка добычи нефти также относятся к числу очевидных проблем (Chiba, Machain и Reed 997).

Основная проблема Южного Судана — политическая нестабильность, которая восходит к предыдущему конфликту 1983-2005 гг. И ВМС. Соглашение было между NCP и SPLM. В него не вошли другие оппозиционные движения, хотя группы давления из южного региона позже были поглощены НОДС. Внутри этого движения не было платформы для представления разнообразных членов.Разделение, которое произошло раньше внутри движения в 1991 году, также не было устранено во время CPA (Patey 1).

После обретения независимости в движении вспыхнуло недовольство, что привело к расколу. Налицо также отсутствие стабильного руководства движением, несмотря на его политизацию. Предстоящие всеобщие выборы 2015 года также усилили напряженность внутри движения из-за впечатления, что некоторые люди разыгрывают этнические карты, чтобы укрепить свою политическую базу. Этнические сообщества также присоединились к различным вооруженным движениям (Bacal 24).

В конце 2013 года в Южном Судане разразилась гражданская война. Это произошло после встречи, на которой вспыхнули столкновения между двумя враждующими группировками Народно-освободительной армии Судана (НОАС). Эта война последовала за заявлением президента Сальвы Киира о том, что вице-президент Риек Машар предпринял попытку государственного переворота. Мачар отверг эти обвинения. За этим делом последовало задержание высокопоставленных государственных чиновников, преданных суду за подрывную деятельность. Позже Мачар выступил в качестве лидера вооруженной повстанческой группы, которая заклеймила себя как оппозиционное НОДС (Тох и Кастури, 212).

Правительство и эта группа по-разному рассказывают о том, что на самом деле произошло. В этой ситуации им было сложно прийти к полюбовному решению. Фактически, оппозиционная группа утверждает, что президент Сальва Киир становился все более диктаторским. Он использовал насилие как оправдание, чтобы вытеснить соперников из правительства, в котором уже доминировали динка. Он позволил представителям динка в правительстве устроить резню против нуэров в Джубе (Багшоу и Фальконер 47).

Затем НОДС перешло под контроль над регионами в Джонглее, Штатах Юнити и Верхнем Ниле.Бои быстро распространились на другие штаты. В настоящее время более 1 000 000 человек были перемещены. Кроме того, более 10 000 человек погибли. Этническая вражда, особенно между народами нуэр и динка, достигла апогея. Другие этнические группы были вовлечены в гражданскую войну (Smith 172). Объединение сообществ с различными вооруженными движениями также придало кризису этно-военный характер, что опасно для полиэтнического общества. Международное сообщество организовало мирные переговоры.Соглашения подписаны, но война продолжается. Международное сообщество считает кризис политической проблемой, требующей политического решения (Джованни 27).

Кроме того, Миссия ООН (МООНЮС) принимает более 70 000 человек, пострадавших от войны. Однако даже в их лагерях безопасность не лучше. Ополченцы атаковали их базы, что было засвидетельствовано в Джонглее, где тысячи вооруженных ополченцев превосходили по вооружению и численно превосходили миротворцев. Согласно отчетам МООНЮС, большинство людей, которых они принимают, являются нуэрами, и что большинство злодеяний совершается силами безопасности динка.

В результате произошел этнический конфликт, особенно после изнасилований, убийств и угонов скота, совершенных на этнической почве (Melin and Grigorescu 1095). Экономика Южного Судана также сильно пострадала. 98 процентов экономики Южного Судана зависит от добычи нефти. Эта ситуация была нарушена продолжающейся гражданской войной. Война также обострила отношения между Южным Суданом и такими инвесторами, как Китай. Насилие, умышленное воровство и уничтожение собственности, принадлежащей иностранным гражданам, привели к массовому притоку инвесторов.

Анализ аргумента

Причины конфликта в Южном Судане кажутся непоколебимыми. Тем не менее, основные проблемы, похоже, связаны с маргинализацией этнических групп. Подразумевается, что стратегии государственного строительства, направленные на изменение политической системы, могут помочь в разрешении конфликта. Придание первоочередного значения государственному строительству подорвало прочный мир в Южном Судане (Spears 42). Международные агентства, которые стремятся восстановить мир в Южном Судане, приняли ортодоксальный подход как метод либерального миростроительства, который влечет за собой навязывание политических манер, состоящих из принципов международного управления, для усиления подотчетности, разделения властей и верховенства закона.

Тем не менее, наблюдатели отмечают, что для того, чтобы идеи стали более эффективными, необходимо предлагать услуги, которые могут улучшить человеческую жизнь, в достаточной степени, чтобы укрепить мир в государстве (Багшоу и Фалконер 56; Спирс 42). В то время как многосторонние агентства сосредоточили свое внимание на миростроительстве путем преобразования органов правосудия и безопасности, содействия эффективному управлению и установления норм справедливости, истины и примирения, необходимо также учитывать потребности местных жителей. Поддержание мира становится сложной задачей в государстве, где правительство проводит экономическую политику, которая повышает уровень жизни граждан вместо того, чтобы удовлетворять их требования.Как только люди перестают доверять правительству из-за его явной маргинализации людей, конфликт обречен на вспышку.

Заключение

Прочный мир в Южном Судане может быть достигнут, если миротворцы объединят ортодоксальный и освободительный подходы. Граждане должны быть вовлечены в процесс принятия решений, чтобы правительство могло знать фактические потребности граждан. Следовательно, прочный мир будет достигнут в Южном Судане, если уязвимые общины будут удовлетворены своими потребностями. Одна из таких потребностей — формальное образование.Формальное образование способствует миру и примирению между гражданами, ставшими жертвами или оставшимися в живых. Жители Судана заявили о необходимости получения формального образования, чтобы они могли участвовать в управлении государством. Отказ предоставить гражданам надлежащее образование будет встречен с негодованием, что затруднит либеральный мир в стране. Усилия, предпринятые ЮНИСЕФ по воспитанию в духе мира, могут привести к установлению устойчивого мира в стране. Тем не менее, процесс миростроительства должен начинаться рано, чтобы детей учили положительному отношению.

Цитируемые работы

Бакал, Роберт. Предотвращение конфликтов на рабочем месте: использование совместной коммуникации . Виннипег: Bacal & Associates, 1998. Печать.

Бэгшоу, Майк и Хизер Фалконер. Irs Управление конфликтами на рабочем месте . Лондон: LexisNexis, 2004. Печать.

Чиба, Дайна, Карла Мачаин и Уильям Рид. «Крупные державы и военизированный конфликт». Журнал разрешения конфликтов 58.6 (2014): 976-1002. Распечатать.

Джованни, Жанин. «Южный Судан: в ожидании прихода смерти». Newsweek Global 162.2 (2014): 21-32. Распечатать.

Джонсон, Клайв и Джеки Кедди. Управление конфликтом на работе: понимание и разрешение конфликта для продуктивных рабочих отношений . Лондон: Коган Пейдж, 2010. Печать.

Мелин, Молли и Александру Григореску. «Соединяя точки: разрешение споров и их эскалация в мире запутанных территориальных претензий». Журнал разрешения конфликтов 58.3 (2014): 1085-1109. Распечатать.

Пейти, Люк. «Конфликт в Южном Судане может нанести ущерб нефтяной промышленности на десятилетия». Экономист-нефтяник 22 января 2014 г .: п. 1. Factiva. Интернет. 14 ноября 2014 г.

Смит, Стивен. «Судан: в прокрустовом ложе с кризисом». Международные переговоры 16.1 (2011): 169-189. Распечатать.

Спирс, Ян. «Неформальное разделение власти в Африке и перспективы мира». Гражданские войны 15.1 (2013): 37-53. Распечатать.

Тох, Киртисак и Прахлад Кастури.«Иностранная помощь в постконфликтных странах: пример Южного Судана». Журнал исследований третьего мира , 29.2 (2012): 201-220. Распечатать.

Пример Шри-Ланки

Стратегический анализ:
Ежемесячный журнал IDSA

Этническая принадлежность, ее причины и возможные решения: пример Шри-Ланки
, автор P.R. Rajeswari _*

Вступление

Окончание холодной войны захлестнуло волну этнических конфликтов в некоторых частях Азии, Восточной Европы, бывшего Советского Союза и Африки.Вопреки ожиданиям, исчезновение биполярности и «холодной войны» не привело к миру и безопасности во всем мире. Скорее, это привело к возникновению многих критических проблем, таких как этническая принадлежность, терроризм, ухудшение состояния окружающей среды и так далее.

Проблемы национализма, социальных изменений и конфронтационных тенденций стимулировали не только национальные и наднациональные движения, но и новые тенденции, такие как этнический и сектантский национализм. Вот почему многие страны сталкиваются с внутренней нестабильностью в результате двух процессов политизации вопроса этничности и этнизации политики.

Этнические конфликты и фундаментализм — религиозный или иной — распространились от Европы до Азии. Если посмотреть с одной точки зрения, то вполне оправдано, что конфликты присущи процессам общественного развития, государственного строительства и национального строительства. И полностью предотвратить межнациональные конфликты невозможно. Разрешение этих конфликтов происходит на той стадии, когда конфликты приводят к тяжелым потерям, уничтожению собственности и ресурсов нации и вызывают огромные страдания.

Вполне можно сказать, что этнические конфликты — продукт этого века. В то же время дело не в том, что в прежние времена между различными группами не существовало ненависти и вражды. Проблема в том, что в этом столетии он превратился в конфликты. Означает ли это вывод, что этнические страсти подавлялись при различных режимах и просто высвобождались после их краха? Вместо этого улучшение информационных технологий и уровня образования всех слоев людей заставляет их осознавать свои права и обязанности, что заставляет их агитировать посредством демонстраций и других движений.

Продолжающееся этническое насилие и террористические угрозы в сочетании с растущей доступностью ядерных, химических и биологических технологий делают мир гораздо более опасным местом для всех людей.

Атака зарином в токийском метро в 1995 году является примером того, с какими проблемами могут столкнуться США и все международное сообщество. Это больше не опасность ракеты из Советского Союза; это опасность того, что террорист принесет что-то в чемодане или что-то закачивает в систему водоснабжения, и подвергнет опасности большие слои населения.

Именно здесь распространение ядерного оружия стало проблемой для США. Страны, которые их еще не имеют или заявляют, что не имеют, по-прежнему вызывают серьезную озабоченность. Ни один из членов «ядерного клуба» не желает активизировать деятельность по распространению. Безъядерная Южная Азия или ядерная «замороженная» Южная Азия — вот те точки рефлексии, которые витают в воздухе в отношениях между США и Южной Азией.

Проблема этнической принадлежности

Многоэтничность стала социально-политическим явлением в большинстве гражданских обществ.В нынешнем веке межэтнические разногласия, конкуренция и конфликты, похоже, приобрели более высокую интенсивность. В результате этническая мобилизация ставит перед многими развивающимися, а также развитыми странами различные проблемы. Южная Азия не исключение из этого явления. Это неотъемлемый компонент социально-политических реалий многоэтнических государств в Южной Азии, как и в других частях мира. Сегодня этнизация политики и политизация этничности стали очень распространенными явлениями, распространили взаимную терпимость и, таким образом, обострили этническое сознание среди различных сообществ.

Возможно, стоит остановиться на факторах, обуславливающих этнические конфликты. Неравная структура власти, существующая в государственной системе, может спровоцировать межэтнические конфликты. В случае, если государственная структура находится в руках определенной этнической группы, доминирующая-подчиненная группа борется за разделение власти за общественные награды и блага, проявляющиеся в этнических терминах. Однако неравенство в разделении власти не всегда приводит к этническим конфликтам. Для таких конфликтов существует несколько предпосылок; (а) социально мобилизованное население; (б) наличие множества символов, указывающих на его отличительные особенности; (c) выбор, стандартизация и передача таких пулов символов сообществу руководством; и (d) контрольная группа, по отношению к которой агрегировано чувство относительной депривации (реальной или мнимой). ₁ Кроме того, пространственные и численные компоненты этнической группы приводят к этническому конфликту. Чем больше количество людей из определенной группы в районе, тем выше потенциал для артикуляции и агрегации спроса.

Этнические конфликты также возникают из-за накопившихся страхов за будущее и после длительного опыта различных типов в прошлом. Как сказала Весна Пешич, профессор Белградского университета, «этнический конфликт вызван« страхом перед будущим », пережитым прошлым.’ ₂

Помимо нескольких аспектов, этническая принадлежность также может быть связана с ее экономическими связями, социальными лишениями и политическими недостатками, с которыми одна конкретная группа сталкивается по отношению к другой. Политическая нестабильность, включая действия этнических социальных движений, может вызвать серьезные последствия за пределами национальных границ в течение очень короткого периода времени. Примером этого является образование Бангладеш.

В целом этнические группы преследуют свои интересы мирными средствами.Но в тех случаях, когда этническая принадлежность была связана с острыми социальными беспорядками, конфликтами между группами в прошлом и страхом перед будущим, этнические группы могли использовать насильственные средства и способы для достижения своих целей. Страх перед будущим может быть результатом прошлого опыта группы с некоторыми другими группами внутри страны. Кроме того, когда группа чувствует, что правительство или государственный аппарат не в состоянии обеспечить защиту и безопасность различным этнорелигиозным группам и меньшинствам, это может вызвать у них чувство страха и привести к этническим конфликтам.Эта ситуация, которую Барри Позен объяснил как «возникающая анархия», возникает, когда центральная власть приходит в упадок и группы начинают опасаться самого своего выживания. По крайней мере, во всех случаях слабость государства становится необходимой предпосылкой возникновения насильственных конфликтов.

Этнические конфликты в большинстве случаев уходят корнями в колониальное и постколониальное правление. Колониальные державы, управляющие страной через множество административных и политических единиц, разделяют и разделяют людей на множество групп и изолируют их друг от друга.Также определенным слоям общества могут быть предоставлены особые привилегии и право на более высокие профессии и власть, что дает им комплекс превосходства, игнорируя тот факт, принадлежат ли они к группе большинства или меньшинства. Затем в других группах общества развиваются негодование и неприязнь к этим привилегированным группам. Это глубоко укоренилось в душе людей, и даже после ухода колониальных держав в человеческих умах лежит клеймо меньшинства против большинства и привилегированных против непривилегированных.Таким образом, когда уходят колониальные державы, возникают независимые государства с уже посеянными семенами вражды и ненависти, разделяя население на привилегированные группы и других. Это можно было предположить как причину вспышки межэтнических конфликтов.

Хорошей иллюстрацией этого является случай Шри-Ланки. Этнический конфликт в Шри-Ланке, по сути, является следствием длительного колониального правления, которое впервые породило идею «разделяй и властвуй» в островном государстве. Британцы разделили весь остров на пять различных провинций и округов, и все они подчинялись единой англоязычной администрации в Коломбо.Британское правление также в некоторой степени благоприятствовало тамилам, которых привозили на остров в первую очередь для работы на плантациях. Появление этой группы владельцев плантаций привело к огромным изменениям в общественном устройстве. При колониальном правлении у тамилов была комфортная жизнь, но после ухода британцев произошли некоторые радикальные изменения. Группа большинства на острове, сингалы осознали свое численное превосходство и начали агитировать против неблагоприятного отношения к ним.Кроме того, большинство профессий высшего уровня было занято этим численно меньшим количеством людей. Это неблагоприятное экономическое положение стало основной причиной затяжного этнического конфликта в Шри-Ланке. Другие причины включают вопросы, например, кто оккупировал остров вначале вначале.

Во всех случаях Южной Азии есть общность. Сандип Васлекар определяет эти общие факторы в различных этнических конфликтах в Южной Азии. Колониальное наследие создало определенные привилегированные особые классы — землевладельцы в Пакистане, владельцы плантаций в Шри-Ланке, члены королевской семьи и аристократия в Непале, прозападный верхний средний класс в городских районах Индии — которые взяли на себя контроль над государственной властью после обретения независимости. ₃ Проводимая ими политика была в основном направлена ​​на определенные привилегированные группы, а не на безземельных фермеров или даже на большую массу людей. Влияние этого особого привилегированного класса людей очень заметно в политических партиях — на национальном, государственном и районном уровнях.

Такое искажение политики развития приводит к неравенству в обществе и, в свою очередь, к насильственным конфликтам. Именно тогда осознается важность государственной власти.Попытка войти в структуру государственной власти становится соревнованием, и доминирование определенных групп в государственных учреждениях, а использование искусственного вхождения за счет использования денег, организованной преступности и родственных связей еще больше усложняет проникновение в такую ​​структуру для других. силовые структуры. Это вызывает отчужденность и разочарование среди широких слоев населения. Когда такие конфликты обретают форму, к ним присоединяются даже соседние государства, предлагая некоторую политическую поддержку, дополняемую оружием и военной подготовкой.

Конкуренция за ограниченные ресурсы — еще одна важная причина конфликта между группами. Права собственности, рабочие места, образовательная политика, языковые права и другие отчисления на развитие дают определенные преимущества отдельным лицам и группам. Когда эти ресурсы ограничены и / или направлены в пользу определенных слоев общества, шаги по их достижению начинаются в организованных группах по типу религии, касты, класса и других подобных разделов общества. В обществах, где этническая принадлежность является важной основой идентичности, групповая конкуренция часто формируется по этническому признаку, хотя это не всегда так.

В контексте «модернизации и развития» каждый оказывается в ловушке собственной динамики; борьба с этнической лояльностью, с одной стороны, и стимулирование этнического самосознания, с другой. В результате этого, каким бы ни было состояние развития, этнические конфликты необходимо рассматривать как часть продолжающегося процесса, который необходимо согласовать в обществе, но который не может быть разрешен раз и навсегда, кроме как путем ассимиляции или устранения. определенной группы. Ассимиляция рассматривается скорее как успешный процесс по сравнению с другим.

Есть еще один аспект, который необходимо учитывать при анализе причин межнациональных конфликтов. Сегодня модернизация происходит во всех уголках мира. В результате этой модернизации неравномерный уровень развития перерос в культурную дифференциацию. Расширение рынков и улучшение коммуникаций увеличивает контакты и порождает конкуренцию между общинными группами. По мере того как люди стремятся к одинаковым социальным и экономическим вознаграждениям, конкуренция усиливается, и общинные солидарности становятся очень важными — или, скорее, наиболее значимым средством взаимной поддержки и продвижения, особенно в городских районах.Конкуренция, создаваемая экономическим развитием, политизирует этнический плюрализм и делает его еще более заметным, чем в предыдущие периоды. Таким образом, согласно этой идее, модернизация не устраняет общинные солидарности, но модернизирует их и превращает в гораздо более эффективные инструменты для групповых проекций в государственной системе. Следовательно, в отношении развития этническая конкуренция может быть вызвана неравномерным развитием регионов, культурной предвзятостью в накоплении капитала и последствиями миграционных потоков. ₄

Таким образом, можно сказать, что колониальное наследие, неправильное управление с искаженной экономической политикой, нарушение прав человека, коррупция и преступность, а также участие соседних государств стали причиной большинства насильственных конфликтов в современном мире, где идеология, религия или этническая принадлежность использовалась как предлог в борьбе за власть. Слабость государственной системы всегда была решающим фактором в изменении характера конфликтов на насильственные.

Пример Шри-Ланки

Шри-Ланка — многонациональная, многоязычная и многоконфессиональная страна, основными этническими группами которой являются сингалы, шри-ланкийские тамилы, индийские тамилы и шри-ланкийские мавры или мусульмане.Пятая группа, ведды, всего несколько тысяч являются потомками коренных жителей острова. ₅ Их традиционная культура исчезла из-за их контактов с сингальцами и тамилами. Огромный миграционный процесс не только привел к формированию основной части населения Шри-Ланки, но и обеспечил компонент ее социальной структуры, составляющей большинство и меньшинство.

Большинство сингалов — буддисты Тхеравады, а остальные — католики. Их районы проживания — западные, центральные и южные провинции, где они доминируют в политическом и экономическом плане.Шри-ланкийские тамилы в основном индуисты, и небольшое меньшинство принадлежит протестантам и католикам. Они живут в основном в восточных и северных провинциях, а культурная и политическая деятельность сосредоточена на полуострове Джафна.

Корни повстанческого движения лежат глубоко в социальной, политической и экономической ситуации в данный момент времени. Повстанческие движения сформировались из-за существования резких разногласий в обществе из-за региональных, этнических, языковых, религиозных и общинных различий, а также вопросов легитимности и власти.Существуют разные версии по поводу того, первыми на остров пришли сингалы или тамилы.

Под британским правлением до 1948 года тамилы занимали удобное положение в системе. Они не подвергались дискриминации и не рассматривались как группа людей. Но как только британцы ушли, сингальцы стали одержимы своим численным превосходством и начали жестокий процесс расовой дискриминации, перемежающийся с периодическим насилием против тамилов.При колониальном правлении отношения между двумя общинами были относительно гармоничными. Только в 1958 году неприязнь сингалов к тамилам переросла в кровавую, когда некоторые сингальцы подняли мятеж против тамилов Шри-Ланки на юге страны. В следующие два десятилетия экономика Шри-Ланки начала ухудшаться, а уровень безработицы также резко вырос.

Таким образом, только для того, чтобы убедиться в своем выживании и прогрессе, тамилы в 1976 году решили потребовать создания отдельного и суверенного государства. В этом требовании создания отдельного государства было своего рода оправдание, поскольку июльский геноцид наглядно продемонстрировал уязвимость тамилов перед безумием и яростью сингалов.Если тамилов не считали равными сингальцам, со стороны тамилов стало вполне понятно, что они организовались ради создания отдельного и суверенного государства.

Таким образом, нынешняя борьба в Шри-Ланке представляет собой насильственное этническое сепаратистское движение, в котором в основном участвуют шри-ланкийские тамилы и сингальцы.

Следовательно, похоже, что проблема коренится в давнишней экономической и культурной обиде сингальско-буддийского большинства против четко выраженного тамильского меньшинства, которое как меньшинство слишком хорошо справилось с британцами и приобрело прочную основу после независимость.Ситуацию усугубляет то, что тамильское меньшинство составляет подавляющее большинство — 95,6 процента в одной провинции, расположенной на полуострове Джафна, а также составляют значительные меньшинства в округе Тринкомали (33 процента) и подавляющее большинство в Баттиколе (70 процентов). ₆ Оба эти района расположены в восточной провинции. В то время как распределение экономического благосостояния и наличие рабочих мест составляют большую часть причин для недовольства с обеих сторон, проблема роли, которую культурный и религиозный символизм играют в шри-ланкийском обществе и в структуре государства, также является болезненным моментом в их жизни. связи.

Сингальское сообщество, чтобы придать своей деятельности более официальный оттенок, создало левое молодежное движение, Джанатха Вимукти Перамуна (JVP) или Народно-освободительную армию в качестве мощной политической силы. И тамильское сообщество продолжило формирование организации «Тигры освобождения Тамил Илама» (ТОТИ). Политические события в Шри-Ланке носили весьма противоречивый характер. С одной стороны, есть периодические парламентские выборы между конкурирующими партиями по обе стороны общинного разделения, включая социалистическую Партию свободы Шри-Ланки (SLFP) и консервативную Объединенную национальную партию (UNP) среди сингальцев, а также калейдоскоп групп внутри тамильское меньшинство.Но с другой стороны, есть насилие, убийства, пытки, сепаратистские требования, революционные требования, государственные репрессии. Таким образом, несмотря на параллельную историю конституционных партий, выборов и парламентов, это по-прежнему рассказ об убийствах, пытках и кровавых разрушениях. ₇

Первое жестокое нападение между двумя общинами произошло в 1958 году, после чего такие нападения стали намного более частыми. В 1958, 1977, 1981, 1983 годах усилились столкновения между враждующими группами.

Если национальная идентичность сингалов казалась проблематичной из-за неуловимой связи между религией и языком, концепция независимого тамильского государства была еще менее выражена. Эти формулировки не смогли обеспечить основу для согласия внутри тамилов, хотя они и послужили основой для сопротивления сингальскому большинству. То, что с 1983 года занимало видное место в качестве модели межобщинного насилия в восточных и северных провинциях Шри-Ланки, было убийство различных тамильских групп на основе различных идеологических ориентаций и, как следствие, усиление фракционного соперничества.

Ситуация усугубилась, когда мусульмане начали требовать значительной автономии общины и оккупированной ими территории. Много раз Индии приходилось выступать посредником в урегулировании, и значимое индо-шри-ланкийское соглашение 1987 года было результатом этой попытки. Соглашение заложило основу для восстановления мира и нормальной жизни в этом районе. Он предусматривал сдачу оружия боевиками с последующей амнистией, формирование временного административного совета в северных и восточных провинциях, а также проведение выборов в этом районе.В 1987 году 60 000 индийских военнослужащих — Индийские силы по поддержанию мира (IPKF) были размещены в регионах Тамила для борьбы с насилием. ₈ Однако индийские войска покинули остров в 1990 году по просьбе сингальского правительства, и EPRLF (Народно-революционный фронт освобождения Илама), участвовавший в выборах в провинции в 1988 году, столкнулся с гневом тигров. Благодаря присутствию индийской армии в этом районе большая часть насилия была сдержана, но индейцев обвиняли в убийстве тысяч мирных жителей тамилов и якобы уничтожении большей части их собственности.

В 1987 году в штате Тамил Наду был убит бывший премьер-министр Раджив Ганди. В политических кругах утверждалось, что убийство Раджива Ганди было совершено по указанию руководства ТОТИ. Фактически, Прабхакаран был назван главным обвиняемым в преступном замысле. Этот факт продолжает оставаться главным предметом вражды между Индией и враждующими лидерами ТОТИ Джафны.

Попытки удовлетворить требования умеренных и экстремистов обоих сообществ вытеснили средний путь.В нем предлагалось урегулировать требования тамилов в рамках федеральной конституционной структуры. Сингальское большинство должно было согласиться со значительной степенью политической децентрализации в этом процессе.

Трижды предпринимались попытки передачи власти провинциям. Первая попытка, так называемый план «совета по развитию» 1982 года, не увенчалась успехом, поскольку он не удовлетворил требования тамилов, поскольку он был основан на районной, а не провинциальной автономии. Второй попыткой было индо-шри-ланкийское соглашение 1987 года, которое расширило полномочия провинций и объединило северные и восточные провинции в одну.Этой политике резко противостояли радикальные сингальцы и JVP, а также члены правительства, в том числе Премадаса. Третья попытка последовала за решением правительства приступить к реализации плана по принятию индийской федеральной системы и наделить девять провинций значительными полномочиями по передаче полномочий, хотя оставалось неясным, каковы эти полномочия и какие тамилы фактически поддерживают эту инициативу.

Два последовательных выбора (парламентские и президентские), проведенные в 1994 году, на которых победил Народный альянс (ПА) Чандрики Кумаратунга, показали, что люди в значительной степени поддержали инициативу Чандрики по прекращению затяжной этнической проблемы в стране.Вначале Чандрика смогла заставить ТОТИ занять оборонительную позицию и завоевать международную репутацию, но меняющаяся позиция ТОТИ, выдвигающая новые требования, стояла на пути мирного процесса. Кроме того, их главное утверждение заключалось в том, что они никогда не считались «серьезной политической партией», а рассматривались как «партизанская группа». Это казалось одним из основных препятствий на пути к легкому прохождению политического диалога.

Несмотря на все усилия по мирному и приемлемому урегулированию этнического кризиса, было очевидным фактом, что без участия Тигров такое урегулирование было бы напрасным.Супремо ТОТИ В. Прабхакаран, со своей стороны, заявил, что боевые действия возобновились из-за того, что правительство не выполнило требований и обещаний тамилов. Перспективы мира с тамилами не казались очень радужными, даже если в Шри-Ланке произошла смена правительства. Это был факт, что если обе стороны не пойдут на компромиссы, будет трудно достичь мира.

Этнический конфликт в форме терроризма, беспорядков, санкционированных правительством нападений на мирных жителей, уничтожения имущества и убийств с начала 1980-х годов стал причиной гибели более 300 000 человек и насильственного переселения сотен тысяч тамилов и других людей. ₉ И до сих пор политическое или любое другое решение проблемы автономии Шри-Ланки остается труднодостижимым.

Именно на этом фоне, когда мы прожили с этой проблемой в течение трех десятилетий, этнический кризис в Шри-Ланке следует понимать и оценивать как распространение в контексте Южной Азии. Тамильское население, а также сингальский компонент, наряду с религиозными переменными, предполагают, что имело место значительное смешение сообществ, рас и религий.Долгая история Шри-Ланки с точки зрения расового состава острова не придает жесткой идентичности каждой из этих групп.

Однако идентичность с точки зрения тамилов, сингалов и других теперь основывается на отдельных религиозных приверженцах. Иногда также утверждалось, что вопрос заключался не столько в расовой и религиозной идентичности, сколько в экономическом неравенстве между различными классами. Одна группа обвиняет другую в том, что она пользуется верховной властью бюрократии, правительственным патронажем и управляет элитными учреждениями.

С другой стороны, сингальцы, составляющие большинство, считают, что первопричина воинственности тамилов против них кроется в южной части Индии. Святилища тамильских повстанцев можно найти в Тамил Наду. Правительство Индии решительно препятствовало любому подобному собранию ТОТИ — особенно после смерти покойного премьер-министра Индии Раджива Ганди, но все еще не под контролем.

Растущее давление вооруженных сил на ТОТИ также привело к бесчисленным смертям рядовых членов группировки ТОТИ.Правительство Шри-Ланки имело решающее преимущество в их пользу. Однако борьба продолжается.

Этнический конфликт, таким образом, в Шри-Ланке приобретает значение в контексте того, что казалось болезнью подобного рода. Политическая, социальная неурядица с желанием иметь решающий успех в этих делах оставалась руководящим духом в этом случае. Неблагоприятные экономические условия и отсутствие безопасности вызывают дальнейшее расстояние между ТОТИ и сингальцами и препятствуют их сближению.

Возможные решения конфликтов

Решение межнациональной проблемы представляет собой серьезный вопрос. Однако попытки, которые могут привести к решениям, должны быть изучены. Можно сказать, что большинство сегодняшних насильственных конфликтов имеют в основном внутренний характер, но их возможные решения исходят либо от международных миротворческих органов, либо от других доминирующих могущественных государств, действия специальной целевой группы группы государств или соседние государства, тем самым придавая ему международный характер.Как упоминалось ранее, большинство насильственных конфликтов сегодня вызвано разделениями, существующими в плюралистическом обществе. Следовательно, если конфликты вызваны такими различиями, решения должны исходить из разделения власти между различными этническими или другими сектантскими группами. Так в последние годы растет значение меньшинств, их прав и требований.

Урегулирование межэтнических или межрелигиозных конфликтов с применением насилия и поиск решений для них — непростая задача, учитывая многоэтнические, многоконфессиональные общества во всем мире сегодня.Вместо исчезновения индивидуальных и групповых различий они становятся все острее и глубже с темпами развития и конкуренции. Если может быть достигнута взаимная договоренность о разделении власти или региональной автономии на местном уровне, конфликты не будут затягиваться и не приведут к растрате человеческих и других ресурсов нации. Для этого должны существовать еще несколько условий. В рамках меры укрепления доверия должно быть взаимное уважение к другим сторонам и их требованиям.Если каждая из сторон не считает своего оппонента честью и имеет законные требования, отношения не могут улучшиться между различными группами, для которых характерны растущие страхи и разногласия.

Еще одним важным шагом на пути к урегулированию конфликтов могло бы стать разделение власти. Определенная доля должна быть сохранена за группами меньшинств в правительстве, на государственной службе, в вооруженных силах, на высоких партийных постах и ​​в других важных областях, которые принесут определенное удовлетворение отдельным лицам и группам. Механизмы разделения власти — это не постоянные решения, а очень временные и хрупкие.Использование договоренностей о разделении власти между этническими или сектантскими группами имеет ограниченную привлекательность. В случае Индии тогдашний премьер-министр Индии Раджив Ганди заключил мирные соглашения со Студенческим союзом Ассама, лидером сикхов Сант Лонговал, лидером мизо Лалденгой и лидером горкха Субхашем Гисингхом. В Бельгии кабинет представляет две этнические группы на равной основе. В Камбодже правительство также состоит из двух из трех основных фракций, которые участвовали в затяжной гражданской войне.Следовательно, такая договоренность принесет некоторое улучшение отношений между различными конкурирующими группами, поскольку они обеспечат определенную психологическую безопасность этим группам.

Также конкурирующие / конфликтующие стороны не хотят вступать в договоренности о разделении власти, пока у них есть адекватная поддержка для их выживания. Тамильские тигры в Шри-Ланке никоим образом не собираются принимать автономию как решение своих требований, пока они контролируют огромные ресурсы. В Камбодже также некоторые группы красных кхмеров отказываются принять место в коалиционном правительстве, пока они контролируют участки земли и торговлю.Даже если стороны согласятся на такую ​​договоренность, она не продлится слишком долго. Это даст лишь временную передышку в решении проблемы, но не приведет к долгосрочному урегулированию.

Если реалистично подумать об аспекте разделения власти, кто будет делить власть? Если посмотреть на Южную Азию, то здесь говорят примерно на 200 языках и исповедуют десять различных религий, не говоря уже о различных племенных группах. Здесь, если разделение власти должно быть осуществлено к удовлетворению всех различных этнических, религиозных, кастовых, племенных и языковых идентичностей, миллионы людей должны быть размещены в различных государственных структурах.Следовательно, разделение власти, похоже, вообще не предлагает жизнеспособного решения.

Еще одним шагом могло бы стать введение региональной автономии и федерации в государственную систему, что дало бы местным и региональным властям определенную степень автономии и полномочий. Децентрализация, региональная автономия и федерализм были опробованы в рамках переговоров по конфликтам в Шри-Ланке, Судане, Анголе и Южной Африке, и они имели довольно большой успех.

Еще один способ найти какое-то полюбовное решение этих конфликтов — внешнее вмешательство.Реакция государств, вовлеченных в конфликты, на внешнее вмешательство варьируется от штата к штату. Государства Южной Азии не так высоко оценили идею государственного вмешательства в целом. Бангладеш, Бирма, Бутан, Индия или Пакистан не позволили иностранным организациям или странам найти решение своих внутренних конфликтов, таких как конфликты между племенами чакма, бутанскими сепаратистами непальского происхождения, кашмирцами и ассамцами в Индии или синдхскими националистами в Пакистане. Среди государств Южной Азии только Шри-Ланка открыта для частичного посредничества международного сообщества в решении тамильско-сингальской проблемы.Реакция всей Юго-Восточной Азии, за исключением двух Корей и Камбоджи, была очень похожа на реакцию Южной Азии.

В связи с увеличением числа этнических конфликтов в настоящее время, возможности для международных организаций и других государств вмешиваться во внутренние проблемы государства увеличились. Внешнее вмешательство имеет два основных эффекта. Во-первых, вмешательство может изменить внутренний баланс этнической власти и заставить группы умерить свои требования.Второй основной эффект интервенции — обеспечить гарантии новых этнических контрактов между воюющими сторонами, по крайней мере, в промежуточный период. ₁₀

Существует серьезная проблема во вмешательстве третьей стороны или во внешнем вмешательстве любого типа. Проблема в том, что посторонние люди обычно не понимают и не могут повлиять на предпосылки для межэтнической войны. И третьи стороны не могут изменить этнически разделенные общества и их обиды или символические споры, или даже их прошлую историю, которая привела их к этой ситуации.Но что, возможно, можно сделать, так это предотвратить милитаризацию нации и начать войну.

Разделение на государства также не будет жизнеспособным решением этих конфликтов. В нынешнем веке многие государства были созданы на основе вильсоновского принципа «самоопределения». Ключевым элементом этого подхода было разделение территорий, и при этом использовался этнический принцип справедливого распределения территорий. Тем не менее, изменение территорий государств, чтобы дать каждому сообществу собственное государство, не может решить большинство национальных и этнических конфликтов, которые остаются сегодня.В 1947 году Индия была разделена на Индию и Пакистан. В 1971 году Пакистан был разделен на Пакистан и Бангладеш. Внутри всех этих наций снова есть много сепаратистских тенденций, и, если страны будут еще больше разделены, этому явлению не может быть конца, поскольку он основан на принципе удовлетворения человеческой жадности во имя примирения с этническими меньшинствами. стремления.

Еще одним шагом к разрешению конфликтов могло бы стать создание региональных организаций, которые занимались бы этими конфликтами на региональной основе и разрешали их.На международном уровне существует Организация Объединенных Наций, которая разработала несколько инструментов для разрешения конфликтов. Они включают превентивную дипломатию, миротворчество, поддержание мира, миростроительство, санкции и принуждение к миру. Весьма актуальным будет опыт некоторых организаций, таких как Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, Организация африканского единства, Экономическое сообщество западноафриканских государств и т. Д. Соперничество между правительствами в регионе затруднит достижение соглашения по любому вопросу.

Сноски

*: Научный сотрудник Института оборонных исследований и анализа. Назад.

Примечание 1: Гонсалес Казанова, «Внутренний колониализм и национальное развитие», Исследования в области сравнительного международного развития 1 (1965): 33, цитата Урмила Фаднис, Этническая принадлежность и национальное строительство в Южной Азии, (Нью-Дели: Sage Publications, 1989), стр. 27. Назад.

Примечание 2: Весна Пешич, «Замечания Рабочей группы Института глобального конфликта и сотрудничества (IGCC) по международному распространению и управлению этническими конфликтами», 1 октября 1994 г., цитата Дэвида А.Лейк и Дональд Ротшильд «Сдерживание страха: истоки и управление этническим конфликтом», International Security, vol. 21, нет. 2, осень 1996 г., стр. 43. Назад.

Примечание 3: Сандип Васлекар, South Asian Drama: Travails of Misgovernance (Нью-Дели: Konark Publishers, 1996), стр. 228-230. Назад.

Примечание 4: Ян Ндервен Питерс, «Деконструкция / реконструкция этничности?», Наций и национализм, т. 3, часть 3, март 1997 г., стр.378. Назад.

Примечание 5: п. 6, стр. 214. Назад.

Примечание 6: Вернон Марстон Хьюитт, Международная политика Южной Азии (Нью-Йорк: издательство Манчестерского университета, 1992), стр. 142-143. Назад.

Примечание 7: Деннис Остин, Демократия и насилие в Индии и Шри-Ланке (Лондон: Пинтер Паблишерс, 1994), стр. 63. Назад.

Примечание 8: п. 6, стр. 215. Назад.

Примечание 9: Сайед Анвар Хуссейн, «Внутренняя динамика безопасности в Южной Азии: этнический диссонанс», доклад, представленный на Международном семинаре по этно-сектантским конфликтам и внутренней динамике региональной безопасности, 2-4 сентября 1996 года.Назад.

Примечание 10: Дэвид А. Лейк и Дональд Ротшильд, «Сдерживание страха: истоки и управление этническим конфликтом», International Security, vol. 21, нет. 2, Fall 1996, pp. 66-67. Назад.

Управление этническими конфликтами в Африке: сравнительное исследование Нигерии и Южной Африки

Автор
Эмми Годвин Ироби

Май 2005 г.

Введение

Нигерию и Южную Африку можно сравнить с библейскими Аароном и Моисеем, на которых была возложена ответственность вывести Африку из рабства отчаяния, упадка и отсталости.Как региональные державы история возложила на них огромную задачу поиска решений некоторых из наиболее насущных проблем Африки.

африканских стран сегодня сталкиваются с более серьезными вызовами миру и стабильности, чем когда-либо прежде. Страны Африки к югу от Сахары, включая Сьерра-Леоне, Кот-д’Ивуар, Либерию и Демократическую Республику Конго, представляют собой неустойчивое сочетание отсутствия безопасности, нестабильности, коррумпированных политических институтов и бедности. Вызывает тревогу то, что большинству этих стран не хватает политической воли для поддержания предыдущих мирных соглашений, и поэтому они стали жертвами продолжающегося вооруженного этнического конфликта.(Монти Маршалл, 2003 г.) Отчасти это связано с неэффективным управлением конфликтами.

Конфликты в этих странах происходят в основном между этническими группами, а не между государствами. Если не проверять, этнические конфликты заразительны и могут быстро распространяться за границу, как раковые клетки. Тед Гурр и Монти Маршалл написали, что большинство конфликтов в Африке вызвано сочетанием бедности и слабых государств и институтов. (Мир и конфликт, 2001: 11-13; 2003)

Настоящий документ является вкладом в продолжающийся поиск новых средств управления этническими конфликтами в Африке.Используя Нигерию и Южную Африку в качестве тематических исследований, он сравнивает управление этническими конфликтами в обеих странах и показывает трудности в управлении глубоко укоренившимися и сложными конфликтами. Правительства Нигерии и Южной Африки предприняли смелые конституционные шаги для снижения напряженности, но продолжающиеся этнические и религиозные конфликты вызывают вопросы об эффективности этих механизмов.

Это исследование предполагает, среди прочего, что этнический конфликт лежит в основе проблем развития обеих стран.Политизированная этническая принадлежность наносит ущерб национальному единству и социально-экономическому благополучию. Важно отметить, что большинство этих этнических конфликтов были вызваны колониализмом, который усугублял межэтнические конфликты, извлекая выгоду из изоляции этнических групп. Метод «разделяй и властвуй» использовался для противопоставления этнических групп друг другу, таким образом удерживая людей от восстания против колонизаторов. Распределение экономических ресурсов часто искажалось в пользу определенной группы, что заставляло маргинализированные группы использовать свою этническую принадлежность для мобилизации на равенство.Это семена конфликта.

Есть несколько распространенных моделей конфликтов. В их числе:

1. Требование этнической и культурной автономии,
2. Конкурирующие потребности в земле, деньгах и власти, и
3. Конфликты между соперничающими этническими группами.

Теоретические подходы к этнической принадлежности и этническим конфликтам

Этнические группы определяются как сообщество людей, имеющих общие культурные и языковые характеристики, включая историю, традиции, мифы и происхождение.Ученые давно пытаются разработать теоретический подход к этничности и этническим конфликтам. Некоторые, такие как Дональд Горовиц, Тед Гурр, Дональд Ротшильд и Эдвард Азар, согласны с тем, что этнические конфликты, переживаемые сегодня, особенно в Африке, имеют глубокие корни. Эти конфликты по поводу расы, религии, языка и идентичности стали настолько сложными, что их трудно разрешить или управлять. Этническая принадлежность сильно влияет на статус человека в обществе. Таким образом, этнические конфликты часто возникают из-за попыток получить больше власти или получить доступ к большему количеству ресурсов.Авторы данного исследования считают, что конфликт в Африке является синонимом неравенства. Везде, где проявляется такое неравенство между группами, неизбежны конфликты. Отсюда вопрос: как мы можем эффективно управлять этническим конфликтом в Африке, чтобы избежать дальнейших человеческих потерь? Есть ли план управления конфликтами?

Причины межнационального конфликта

Экономические факторы были признаны одной из основных причин конфликтов в Африке. Теоретики считают, что конкуренция за ограниченные ресурсы является общим фактором почти всех этнических конфликтов в Африке.В многонациональных обществах, таких как Нигерия и Южная Африка, этнические общины жестоко конкурируют за собственность, права, рабочие места, образование, язык, социальные удобства и хорошее медицинское обслуживание. В своем исследовании Оквудиба Нноли (1980) привел эмпирические примеры, связывающие социально-экономические факторы с этническим конфликтом в Нигерии. По словам Дж. Фернивал, цитируемый у Нноли (1980: 72-3), «действие экономических сил создает напряженность между группами с конкурирующими интересами».

В случае Южной Африки Герхард Маре подтверждает, что этническая принадлежность и этнические конфликты, по-видимому, являются ответом на неравномерное развитие в Южной Африке, которое заставило этнические группы (коса, зулусы и даже африканеры) мобилизоваться для борьбы за ресурсы по этническому признаку. .Отсюда следует, что многонациональные страны могут столкнуться с конфликтами распределения.

Другой важной причиной этнических конфликтов является психология, особенно страх и незащищенность этнических групп в переходный период. Было высказано мнение, что экстремисты используют эти страхи для поляризации общества. Кроме того, эти тревоги усиливаются воспоминаниями о прошлых травмах. Эти взаимодействия порождают ядовитую смесь недоверия и подозрений, которая ведет к этническому насилию. Страх перед белыми африканерами в Южной Африке накануне демократических выборов — хороший тому пример.

Теория относительной депривации Гурра (1970) предлагает объяснение, основанное на доступе этнических групп к власти и экономическим ресурсам. Это тесно связано с Хоровицем (1985), который писал, что ценность группы основывается на результатах экономических и политических соревнований.

Согласно Лейку и Ротшильду, (1996) этнический конфликт является признаком слабого государства или государства, втянутого в древнюю лояльность. В этом случае государства действуют предвзято, отдавая предпочтение определенной этнической группе или региону, а такое поведение, как преференциальное обращение, разжигает этнические конфликты.Следовательно, в критических или сложных политических ситуациях эффективность управления зависит от его способности решать социальные проблемы и потребности человека.

Недавно ученые предложили разные подходы к концептуализации этничности. Перед лицом распространения сепаратистских конфликтов в Северной Америке обнаруживаются несоответствия, лежащие в основе теории модернизации. Представление о том, что современность приведет к плавному переходу от gemeinschaf (сообщества) к gessellschaft (ассоциации) с постепенным исчезновением этнической принадлежности, просто не работало.Этническая принадлежность сохранилась в Северной Америке, Африке и других местах. Эта неудача просто означает, что этническая принадлежность сохранится, и что стабильности африканских государств угрожает не этническая принадлежность как таковая, а неспособность национальных институтов признать и учесть этнические различия и интересы. Согласно этому аргументу, урок управления этническими конфликтами состоит в том, что правительства не должны дискриминировать группы, иначе они создадут конфликт.

Вторая теория исходит из изначальной школы и подчеркивает уникальность и первостепенную важность этнической идентичности.С их точки зрения, этническая принадлежность — это биологическая и фиксированная характеристика индивидов и сообществ. (Герц, 1963)

Третий теоретический подход — инструменталистский аргумент. (Barth.1969, Glazer and Moynihan, 1975) В Африке, где бедность и лишения становятся повсеместным явлением, в основном в результате несправедливого распределения, этническая принадлежность остается эффективным средством выживания и мобилизации. Этнические группы, которые образуются по экономическим причинам, легко распускаются после достижения своих целей.Это соответствует аргументу Бенедикта Андерсона (1991: 5-7) о том, что этническая принадлежность является «конструкцией», а не константой.

Кроме того, внимание ученых переключилось на природу этнического конфликта и насилия, поскольку эпоха после холодной войны была отмечена возрождением этнических конфликтов и даже геноцида в некоторых обществах, таких как Руанда, Босния и Заир.

Важной теорией конфликтов и управления конфликтами является теория человеческих потребностей Джона Бертона (1979, 1997). Такой подход к этническому конфликту объясняет, что этнические группы воюют, потому что им отказывают не только в их биологических потребностях, но и в психологических потребностях, связанных с ростом и развитием.К ним относятся потребность людей в идентичности, безопасности, признании, участии и автономии. Эта теория дает правдоподобное объяснение этнических конфликтов в Африке, где такие потребности нелегко удовлетворить недемократическим режимам.

В этой статье основное внимание уделяется теории Джона Бертона по объяснению этнических конфликтов в Нигерии и Южной Африке, поскольку в тематических исследованиях приводятся убедительные причины конфликтов. (Burton 1979) Теория человеческих потребностей была введена для опровержения других теорий, которые приписывают причины конфликта врожденной агрессивной природе человека.(Джон Бертон, 1990). Важность этой теории для управления этническими конфликтами в Африке заключается в том, что она выходит за рамки теорий, которые обвиняют африканские конфликты в первобытном прошлом. Вместо этого он указывает на неэффективные институты, неспособные удовлетворить основные человеческие потребности своих граждан. Если не удовлетворяются такие не подлежащие обсуждению потребности, неизбежен конфликт. Очевидно, что проблема этнической принадлежности в Африке во многом зависит от уровня эффективности, подотчетности и прозрачности государства в удовлетворении требований разнообразия.Сосредоточение внимания на теории человеческих потребностей в этом исследовании не означает пренебрежения другими теориями, которые я считаю столь же полезными.

Необходимо подчеркнуть, что правильный анализ этнических конфликтов очень важен, чтобы не прописать неправильное лекарство от недуга. Неспособность найти решения этнической проблемы Африки будет иметь разрушительные социальные и экономические последствия для континента, который уже измучен конфликтами, нищетой и болезнями.

Согласно теоретикам, управление конфликтами означает конструктивное устранение различий.Это искусство создавать соответствующие институты, чтобы направить неизбежный конфликт в мирное русло. Невозможно переоценить важность управления конфликтами. Когда лидеры и государства не могут решить важные проблемы и удовлетворить основные потребности, порождает насилие. Нигде урегулирование конфликтов и их мирное разрешение не имеют более важного значения, чем в Африке. Африканские лидеры должны по-новому взглянуть на свое поведение и выбор политики. Акцент здесь должен быть на противодействии коррупции, обеспечению прозрачности и надлежащего управления.

Методология

В этом исследовании был проведен подробный анализ большинства этнических конфликтов, которые недавно охватили Нигерию и Южную Африку. Однако эта статья не претендует на решение угрозы, исходящей от этнического конфликта в Африке; это скромный вклад в дискурс. Этот анализ начался с изучения следующих вопросов:

• Источники межнациональных конфликтов,
• Участники и проблемы, о которых идет речь,
• Политика и институты, используемые для управления конфликтами,
• Успех политики и институтов и
• Необходимость в альтернативных механизмах управления такими сложными конфликтами.

В этом анализе были выбраны два междисциплинарных метода, чтобы понять динамику этнических конфликтов в Нигерии и Южной Африке:

1. Считается, что сравнение моделей управления этническими конфликтами может помочь лучше понять сложности и доступные механизмы для обеспечения этнической гармонии и мира. Сравнительное исследование Нигерии и Южной Африки фокусируется на выявлении этнополитических проблемных мест и последующей оценке сходства или различий в подходах к управлению конфликтами и эффективности обеспечения этнического сосуществования.
2. Во-вторых, историческая методология уместна в свете того факта, что проблемы сегодняшнего дня имеют долгую историю, которая требует взглянуть на современные события в Нигерии и Южной Африке через призму прошлого.

В данной статье предполагается, что огромное политическое и экономическое неравенство, существующее в обеих странах, способствовало возникновению этнических предрассудков. Однако это требует тщательного анализа политической и экономической политики, лежащей в основе правительственных мер по устранению неравенства и бедности.

Гипотеза

Это исследование построено вокруг двух основных гипотез.

• Во-первых, конфликт неизбежен в любом обществе, где людям отказано в их основных человеческих потребностях в идентичности, равенстве, признании, безопасности, достоинстве и участии. Это также возможно в тех случаях, когда считается, что деятельность правительства противоречит национальным интересам и где государственная политика смещена в пользу определенной этнической группы.
• Во-вторых, Южная Африка была более успешным «плавильным котлом», чем Нигерия, потому что этнические конфликты с большей вероятностью разрешатся в стране с разумным экономическим ростом.

Контекстное сравнение Нигерии и Южной Африки

Есть веские причины, по которым я выбрал Нигерию и Южную Африку в качестве тематических исследований. Несмотря на отдельные страны, они являются региональными гигантами. Они обладают огромной экономической, политической и военной мощью в Африке к югу от Сахары. Обе страны в равной степени наделены мозаикой этнических и расовых групп, что является активом для национального и экономического развития.

В случае Южной Африки более 40 миллионов человек в стране давно поляризованы по расовому признаку.Страна состоит из белых, коренных африканцев, цветных и индийцев. Черные составляют большинство населения — около 30 миллионов человек, белые — 5 миллионов, а на цветных и индейцев — 3 миллиона. В Южной Африке класс определяется по расе, а черные занимают нижнюю позицию в рейтинге. В прошлом коренные африканцы были вынуждены жить в обедневших и сегрегированных этнических «хоумлендах» при режиме апартеида. В стране около 11 языковых групп, но официальный язык — английский.

Нигерия с населением около 120 миллионов человек является самой густонаселенной страной Африки. Здесь проживает 250 лингвистических групп, но английский также является официальным языком Нигерии. Хотя большинство этнических групп очень крошечные, три этнические группы составляют от 60 до 70 процентов населения. Этнические группы хауса-фулани составляют 30 процентов населения, йоруба — около 20 процентов, а игбо — около 18 процентов. Эти три основные этнические группы различаются не только по региону, но также по религии и образу жизни.

Нигерия и Южная Африка — стратифицированные общества. Однако только в Южной Африке белая раса доминировала над африканским большинством. Как мы узнаем из этого исследования, институционализированный расизм, дискриминация, язык, история и культура усилили дистанцию ​​между Южной Африкой и Нигерией. Обе страны были сформированы предположениями и определениями, навязанными британскими правителями. Британское имперское правление в обеих странах обеспечивало идентичность, языки и символы для этнических и расовых групп.Колониальный расизм был ответственен за создание этнического разделения и поощрение регионализма и сепаратизма, которые еще больше разделяли расы и этнические группы.

В Южной Африке, например, политика колонистов усилила различия между зулусами и косами, ндебеле и вендас, тсваной и кваквой и т. Д. Кроме того, представители смешанной расы были отделены от белых групп по культуре, месту жительства, занятиям и статусу. . Эти разногласия пошли на пользу элите, разжигая конфликт. (См. Horowitz, 1985; Mare, Gerhard, 1993)

Пример Нигерии аналогичен, за исключением расовых групп.В Нигерии нет значительных популяций цветных или белых. Вместо этого есть коренные этнические группы, которых колонизаторы поощряли к сегрегации. Стратегия «разделяй и властвуй» проявилась в замысле, в котором этнические группы отделялись друг от друга в отдельных районах, называемых «Сабонгари» на севере Нигерии и «Абакпа» в восточной части страны. Эта договоренность привела к ожесточенному конфликту, когда различные этнические группы были вынуждены бороться за ограниченные ресурсы.

В обеих странах процесс модернизации усиливает напряженность в уже разделенных обществах. Как и в большинстве стран третьего мира, серьезные разногласия в обществе, подобные этим, представляют собой огромные проблемы для правительств, пытающихся сохранить или установить этническую гармонию и способствовать экономическому развитию.

В конфликте в Южной Африке участвовали зулусы и коса, сторонники Африканского национального конгресса на родине Квазулу-Натал. Между доминирующими группами белых меньшинств и этническими группами черного большинства произошло несколько физических конфликтов.Отчасти это было из-за государственной стратегии сегрегации, которая отделяла черных хоумлендов от белых городов. Однако между этническими группами чернокожего населения на родине был высокий уровень жестоких конфликтов. Только в Натале за первые месяцы 1992 года было убито более 1147 человек (The New York Times, 18 ноября 1992: A6).

Конфликт в Нигерии, особенно с 1967 по 1970 год, несколько отличался от конфликта в Южной Африке. В Нигерии этническая принадлежность настолько неоднородна, что ни один регион или штат не застрахован от инфекции.Основные конфликты касались хауса-фулани и восточных ибо, а также йоруба и хауса, меньшинств нефтедобывающих государств юга.

Нигерия и Южная Африка являются одними из самых богатых на континенте с точки зрения природных ресурсов. Нигерия может похвастаться своей нефтью, углем, оловом, бокситами и золотом. Южная Африка богата золотом, алмазами и другими стратегическими полезными ископаемыми. К сожалению, большинство южноафриканцев не воспользовались этими богатствами из-за расизма и апартеида. Однако это не исключает наличия сильного и диверсифицированного частного бизнеса и значительного среднего класса, в который действительно входят некоторые чернокожие.Хотя экономика Южной Африки не очень здорова, у нее все еще есть высокоразвитая финансовая система, довольно эффективная телекоммуникационная инфраструктура, электроэнергия, надежное водоснабжение, дороги и система государственного управления, которая страдает от покровительства и коррупции, но все же доставка гражданам.

В Нигерии большинство населения, особенно люди из нефтедобывающих районов дельты Нигера на юге, еще не почувствовали влияния доходов от продажи нефти из-за коррупции, дискриминации и бесхозяйственности.После обретения независимости правительство Нигерии активно вмешивалось во все сферы экономической жизни, что дорого обходилось частному сектору и экономическому росту в целом. Кроме того, этническая принадлежность, централизованное правительство и коррумпированная правящая элита омрачают жизнь в Нигерии. Непрерывные перебои в подаче электроэнергии в нигерийских городах и отсутствие хорошей питьевой воды, телекоммуникационных систем и надежных дорог осложняют жизнь самой густонаселенной и богатой страны Африки. Отсюда вопросы, где нефтяные доходы Нигерии? Где руководство Нигерии?

И Нигерия, и Южная Африка, завершив трудный переход к демократическому правлению, находятся на перепутье.Обе страны несут ответственность за то, чтобы увести континент от репрессий авторитарных правительств на путь социально-экономического развития и надлежащего управления. Интересно, что обе страны руководствуются схожими политическими стратегиями по управлению конфликтом посредством национального примирения, достижения консенсуса и экономического развития. Двойные процессы перехода и трансформации требуют не что иное, как динамичную экономику, в которой удовлетворяются основные потребности граждан.Они также требуют государства и общества с чувством общей судьбы, в котором расовая и этническая идентичность используются позитивно как объединяющая сила, а не как фактор разделения или препятствие на пути построения нации. В Южной Африке возможность катастрофы, возможно, была предотвращена мудростью Нельсона Манделы. Однако, что станет с правительством нынешнего президента Табо Мбеки, пока неизвестно. Теперь все взоры прикованы к президенту Нигерии Олусегуну Обасанджо и его партии, чтобы также продемонстрировать определенную степень своих способностей.

В переходном процессе Южной Африки харизма Манделы помогла Африканскому национальному конгрессу (АНК) идти по пути переговоров, согласия и укрепления доверия для решения проблемы этнического разнообразия, хотя некоторые белые южноафриканцы по-прежнему жалуются на фаворитизм доминирующей партии после вторых выборов АНК. победа 1999 года. Однако в Нигерии недостатки правящей Народно-демократической партии (НДП) очевидны в процессе перехода Нигерии к демократии. Южноафриканский народ бросил вызов образцам своего прошлого и нарушил все правила социальной теории, чтобы сформировать мощный дух единства из разрушенной нации.(Waldmeir and M. Holman, 1994) Но в Нигерии политики по-прежнему тушат растущее пламя этнических конфликтов и религиозного насилия. Отчасти это связано с отсутствием воли правительства, а отчасти с военными, которые в течение некоторого времени были камнем преткновения на пути к демократии. Диктаторы Нигерии часто одевались в этнические костюмы и эксплуатировали оппортунизм политиков и, таким образом, могли использовать этническую принадлежность для манипулирования переходным процессом и замалчивания своих оппонентов.Правозащитные группы, которые боролись против режимов генерала Бабангиды и Абачи, не были готовы к предвыборной политике. Следовательно, Нигерия идет к демократизации со слабым гражданским обществом, опасаясь будущих военных захватов.

Для сравнения, гражданское общество в Южной Африке, как полагают, гораздо более поддерживает демократию, чем в Нигерии. Южноафриканское общество объединяет неправительственные организации, гражданские ассоциации и правозащитные группы. Они играют очень важную роль, связывая формальную бюрократическую деятельность с интересами людей.Напротив, то, что возникло в Нигерии в переходный период, — это воинствующие этнические ассоциации, такие как Движение народов одуа для йоруба, группа арева для хауса-фулани и Движение за актуализацию суверенного государства Биафра (МОСОБ) для игбо. . В отличие от настоящего гражданского общества, эти воинствующие организации действуют как политические головорезы, редко поддерживая демократические принципы.

Исторические предшественники проблемы этнических конфликтов в Нигерии и Южной Африке

Нигерия и Южная Африка имеют тревожную историю колониализма и репрессий против белых, которые породили ненависть и конфликты между различными этническими группами.Задача устранения этих семян конфликта, посеянных британцами, была сложной.

После ослабления африканских королевств и реорганизации обществ колониальные державы потерпели неудачу в построении нации и обеспечении основных потребностей людей. Следовательно, увеличилась бедность, а вместе с ней и конфликт из-за ограниченных ресурсов. Южная Африка стала Объединенной республикой в ​​1910 году. Менее чем через четыре года южный и северный протектораты Нигерии также были объединены в одну нацию. В Южной Африке республика была создана после мирного соглашения 1902 года, достигнутого с бурами после ужасной англо-бурской войны.Между тем, слияние отдельных колоний в стране Нигерии было насильственно без согласия народа. Это было серьезным зерном конфликта, который до сих пор беспокоит Нигерию.

Первое дело: Южная Африка

В Южной Африке расизм лишил коренных африканцев возможности пользоваться плодами модернизации. Белые правители, которые видели в них всего лишь «занозу в своей плоти», постоянно дискриминировали зулусов, косов и других чернокожих этнических групп.Период между 1910 и 1947 годами показал, как экономический расизм консолидировал структуры белого господства и чернокожего лишения избирательных прав и эксплуатации. Это было сделано с помощью расистского законодательства против черного большинства. Эти законы вынудили африканцев покинуть крупные города и переехать в отдаленные поселения в бедной части страны. В 1912 году африканские элиты восстали, образовав Африканский национальный конгресс (АНК), который должен был представлять и защищать права чернокожих африканцев.

Чернокожие южноафриканцы были лишены права владеть землей в результате принятия Закона о Черных землях 1913 года.Этот закон не позволял чернокожим производить продукты питания для себя и зарабатывать деньги на сельском хозяйстве. Правительство также регулировало рынок труда, оставляя квалифицированную работу только для белых и отказывая чернокожим африканским рабочим в праве на организацию и создание профсоюзов. Наконец, законы о пропусках не позволяли чернокожим свободно перемещаться между родными землями и городами, тем самым создавая почву для введения апартеида.

Здесь необходимо подчеркнуть, что политика сегрегации или дискриминации разжигает конфликты.Но ослепленное цветом, правительство Южной Африки не обращало внимания на будущие последствия своего выбора. Жестокое подавление ранних забастовок чернокожих рабочих в 1922 году показало, что белые стремились укрепить границу между ними и коренными африканцами.

Важную роль в истории этнических конфликтов в Южной Африке сыграла победа правой расистской Национальной партии (НП) в 1948 году и введение апартеида. Победа Националистической партии африканеров консолидировала интересы белых на политической и экономической арене.НП усилил дискриминационные законы и отстаивал веру в то, что африканцы уступают как в биологическом, так и в культурном отношении белым и неспособны вести свои собственные дела. Система апартеида служила стратегией «разделяй и властвуй», которая ограничивала мобильность чернокожих и их участие в социально-экономической деятельности в стране, ставя их в структурное невыгодное положение.

Последующие правительства НП не принимали во внимание основные потребности африканского населения, когда создавали хоумленды под предлогом сохранения национальной власти.(Leroy Vail 1989) Согласно Mzala (1988: 77), план отдельной администрации для хоумлендов был направлен на «ретрайбализацию в колониальных рамках Южной Африки. Это была попытка исключить черное большинство из роли в управлении. своей страны «.

Хоумленды, или «бантустаны» (Иван Эванс, 1997), были созданы для того, чтобы дистанцировать африканцев от плодов экономического развития страны и сделать их источниками дешевой рабочей силы для предприятий, принадлежащих белым.Эти бантустанцы, такие как Квазулу-Натал, Квандебеле, Бопутатсвана и Лебова, в основном характеризовались бедностью, перенаселенностью, отсталостью и разочарованием (Дэвид Чанаива, 1993: 258-9). Институционализированный расизм и апартеид взяли под контроль жизнь чернокожих людей, вызвав огромные невзгоды, нищету, отчаяние и болезни на родине. Поскольку неправильный выбор политики и отрицание основных потребностей людей являются семенами конфликта, правительство Южной Африки стало свидетелем организованных забастовок членов запрещенного Африканского националистического конгресса (АНК) и Конгресса профсоюзов Южной Африки (COSATU). при поддержке Союза демократических партий (UDF).Насилие также увеличилось в период с 1976 по 1980 год в поселках Йоханнесбурга и Соуэто, в основном чернокожих, где молодежь и школьники пытались сделать поселения неуправляемыми (см. John Kane-Berman, 1993: 29–31). Жестокие полицейские репрессии и закрытие школ вынудили многих молодых людей покинуть поселки и присоединиться к воинствующему крылу запрещенного АНК, где они продолжили освободительную борьбу.

Апартеид сделал жизнь черных очень трудной перед лицом растущей нехватки на родине.То немногое, что поступало, подвергалось ожесточенной конкуренции и в большинстве случаев становилось средством создания покровительства для элит. Ученые полагали, что традиционный правитель зулусов, вождь Монгосуту Бутхелези и его Движение за свободу Инката представляют собой хороший пример того, как ресурсы использовались для сетей покровительства на его родине, квазулу (Mzala, 1987; Gerhard Mare`. 1993). Распределение ресурсов на этой родине было перекошено в пользу тех, кто лоялен вождю, при одновременном маргинализации представителей других этнических групп, проживающих в этом районе.Согласно Маре (1993: 41), эта стратегия «направлена ​​на то, чтобы скрыть классовые интересы культурных предпринимателей, скрыть горизонтальное расслоение, такое как классовое и гендерное, посредством своего рода этнического популяризма; и продвигать классовые интересы. мобилизаторов «. Инката, будучи культурной группой и политической партией, контролировала бизнесменов и профессионалов среднего класса. (См. Маре и Гамильтон, 1987: 59–60). Вождь Бутелези не скрывал своего намерения контролировать экономическую и политическую власть на своей родине.Он использовал такие этнические маркеры (Gerhard Mare 1993: 14-15), такие как язык, общее происхождение, культуру и традиции, чтобы установить границы между инката и другими этническими группами.

Поведение вождя Бутелези было неприемлемо для АНК, которому не нравилось сотрудничество вождя с лидерами апартеида и его растущие амбиции узурпировать руководство Африканским национальным конгрессом, заявив, что он является лидером черного общественного мнения в Южной Африке. Вождь Бутхелези когда-то был членом молодежного крыла АНК, прежде чем из-за его явного стремления разделить нацию зулусов, Квазулу-Нат, я был уволен из партии.(См. Герхард Маре, 1993). Кроме того, политика вождя противоречила вооруженной борьбе АНК против лишения избирательных прав чернокожих и правления апартеида в Южной Африке.

Деятельность Инкаты и его тесное сотрудничество с правительством апартеида разделили черную оппозицию против режима апартеида, тем самым укрепив правительство и его репрессивную политику. Вождь Бутхелези и его движение использовались государством апартеида в качестве марионеток в его войне против освободительных движений.Попытка вождя Бутелези повлиять на жителей города (Герхард Маре, 2000: 66), некоторые из которых не придерживались его риторики, обострила этнический конфликт, охвативший многие черные поселки в Южной Африке с начала 1980-х до конца 90-х годов. . Проникая и влияя на деятельность этнических ассоциаций и клубов в поселках, Инката и вождь Бутелези создали конфликт, поскольку чернокожие начали рассматривать свою борьбу за ограниченные ресурсы, такие как рабочие места, социальные удобства и образование, через этническую призму.

Непосредственные причины конфликта могут быть связаны с высоким уровнем бедности, безработицей и политизацией каждой части жизни на родине. Уместно добавить, что эти социальные условия часто помогали этническим предпринимателям мобилизовать одни группы против другой группы. Конфликты, обычно называемые «конфликтами черного с черным», приобрели этнический оттенок из-за риторики, исходящей из лагеря Инката. Этот конфликт установил жесткие границы между зулусами и косами и усилил человеческую бойню и разрушения в поселках.

Следует признать, что различные правительства Южной Африки с 1983 года пытались найти решение проблемы насилия, но их усилия были косметическими, поскольку они были предвзято относились к инкатам и белым африканерам. Более того, утверждения Нельсона Манделы и АНК о том, что правительство Южной Африки оказывает Инкате материально-техническую и вооруженную поддержку, подорвали доверие к любым усилиям правительства по разделению враждующих групп. Власть, подавляющая свое большинство, не могла похвастаться эффективными институтами управления конфликтами, и в результате конфликт обострился.Последовавший за этим этнический конфликт унес много жизней и разрушил собственность до 1990 года, когда начался процесс демократизации.

Потребовались смелость и мудрость президента Ф. В. де Клерка в 1990-х годах, чтобы провести реформы, которые привели к демократической республике (см. Heribert Adam and Kogila Moodley, 1993), в которой чернокожие и другие меньшинства могли участвовать на равных. Это изменение взглядов Де Клерка привело к освобождению политических заключенных, таких как Нельсон Мандела и Вальтер Сисулу, а также к легитимации Африканского национального конгресса.Позже это также проложило путь к демократическим выборам в Южной Африке в 1994 году, на которых АНК победил под руководством Нельсона Манделы.

Второе дело: Нигерия

История этнических групп и этнических конфликтов в Нигерии также восходит к колониальным нарушениям, которые вынудили этнические группы северных и южных провинций в 1914 году стать образованием под названием Нигерия. в результате слияния эта британская колониальная политика была автократичной и недемократической, что привело к конфликту.Он отрицал основные потребности людей в участии, равенстве и социальном благополучии.

Администрация, поддерживающая сегрегацию своего народа, не имеет в сердце единства страны. Скорее отдельные правительства, введенные на Севере и Юге, были разработаны, чтобы усилить колониальный контроль над нигерийским обществом и ослабить потенциал народа к сопротивлению. Эта эпоха провинциального развития, хотя и относительно мирная, также привела к росту этноцентризма.

Введение «косвенного правления» в Нигерии лордом Фредериком Лугардом, главным администратором, не было подходящим механизмом для управления межплеменной враждой в колонии.Система не только усилила этническое разделение, «она усложнила задачу объединения различных элементов в нигерийскую нацию» (Coleman, 1958: 194, цитируется по Nnoli, Okwudiba 1980: 113). Эта стратегия управления дистанцировала этнические группы друг от друга. Лугард дал власть традиционным правителям, которые коррумпированно использовали ее в деревнях для накопления богатства, земли и создания сетей покровительства, что в конечном итоге поощряло племенной образ жизни и семейственность.

Сегрегация нигерийской колонии также была усилена колониальными законами, ограничивающими мобильность (Афигбо, А.Э., 1989; Okonjo, I.M., 1974) христианских южан на мусульманском севере, создали отдельное поселение для некоренных граждан на севере и даже ограничили покупку земли за пределами своего региона. Предрассудки и ненависть стали распространяться в провинции, поскольку разные этнические группы начали подозрительно смотреть друг на друга во всех сферах контактов. Неравное и дифференцированное отношение к этническим группам стало причиной острой конкуренции в нигерийском обществе. Это создало неравенство в образовательных достижениях и увеличило политический и экономический разрыв между северной и южной Нигерией.

В этот период наблюдался значительный дефицит всех товаров, «очевидный в экономической, социальной и политической сферах жизни. Это сказывалось на занятости, образовании, участии в политической жизни и предоставлении социальных услуг населению». (Нноли, 1980: 87). Отсутствие таких «базовых потребностей» всегда дает элитам возможность мобилизовать группы для жесткой конкуренции, используя этноцентризм для достижения своих целей. В 1947 году колониальная конституция разделила Нигерию на три политических региона: Восток, Запад и Север.Север, где преобладали хауса-фулани, был самым большим и в конечном итоге самым густонаселенным регионом. Игбо доминировали на Востоке, а Йоруба — на Западе. При доминировании трех основных этнических групп группы меньшинств (Osaghae, Eghosa 1991; Rotimi Subaru, 1996) восстали, и нигерийцы начали борьбу за этническое доминирование по мере того, как нация шла к независимости.

При создании трех этнических регионов не учитывались потребности групп этнических меньшинств в автономии и самоопределении.Вместо этого они потерялись в большинстве. Это развитие было основано на «ложной теории регионализма? Что нужно быть лояльным и защищать интересы своего региона в ущерб другим». (Osaghae, Eghosa, 1989: 443)

Годы между 1952 и 1966 годами изменили политическую культуру страны, превратив три региона в три политических образования. Таким образом, борьба за независимость свелась к поискам этнического превосходства. В то время этническая и субэтническая лояльность угрожала выживанию как Востока, так и Запада, в то время как Север был религиозно разделен между христианством и исламом.Это был период политизированной этнической принадлежности и конкуренции за ресурсы, что ухудшило отношения между этническими группами. Была высокая степень коррупции, кумовства и трайбализма. Национальный интерес был оставлен в стороне, в то время как политики использовали государственные деньги для создания и поддержания сетей патронажа. После обретения независимости ситуация в Нигерии была чревата этнической политикой, когда элита из разных этнических групп планировала привлечь как можно больше федеральных ресурсов в свои регионы, игнорируя проблемы, которые могли бы объединить страну.

Анархия, конкуренция и незащищенность привели к падению первой республики. Военное вмешательство завершилось ужасающей этнической войной с 1967 по 1970 год, когда подвергшиеся жестокому обращению игбо восточной Нигерии (Биафран) пригрозили выйти из федерации. Обиды игбо были вызваны отрицанием их основных человеческих потребностей (Burton, 1992) в равенстве, гражданстве, автономии и свободе. Везде, где отказывают в удовлетворении таких основных потребностей, часто возникает конфликт, поскольку пострадавшие группы используют насильственные методы для борьбы за свои права человека.

Пока политики пытались справиться с колониальным наследием, которое объединило несовместимые этнические группы в одну страну, военные элиты устроили перевороты, посмеиваясь над демократией в самой густонаселенной и многообещающей стране Африки. Коррупция, некомпетентность и неразбериха, которые характеризовали военную эпоху, ввергали Нигерию в экономические проблемы, бедность и этнорелигиозные конфликты до 1990-х годов. В Нигерии, где политика все еще придерживается этнической линии, всегда возникают разногласия по поводу правил игры.Военные вмешались, потому что считали гражданских лидеров некомпетентными и нерешительными. Однако южане не доверяли военному режиму, потому что считали, что он пытается сохранить гегемонию хауса-фулани в Нигерии. 12 июня 1993 года вождь Мошуд Абиола, йоруба из юго-западной Нигерии, победил на президентских выборах в Нигерии, но его президентский пост был аннулирован военным режимом. В ответ южные нигерийцы начали формировать боевые организации, протестуя против несправедливого обращения и требуя демократически избранного правительства.Во время авторитарного правления генерала Сани Абачи, мусульманина с севера, южане все больше опасались политической маргинализации и требовали положить конец доминированию хауса-фулани на политической арене. Это событие означало слабость правительства и отсутствие у них эффективных механизмов для управления этническим конфликтом в Нигерии.

Этнорелигиозный конфликт в Нигерии усугубился бойкотом йоруба конституционной конференции 1994 года, организованной режимом генерала Абачи.Конференция должна была разрешить общенациональные дебаты по поводу этнической принадлежности. Вдохновленные группами боевиков пан-йоруба, Афенифере и Народный конгресс Одудува (OPC) на юго-западе Нигерии угрожали отделением и усилили насильственные протесты по всей стране.

Этнические конфликты в Нигерии продолжались в период перехода к демократии. Олусегун Обасанджо, гражданское лицо, был президентом в течение нескольких лет. Однако конфликт продолжает нарастать, поскольку различные этнические группы требуют политической реструктуризации.В федеральной структуре образовались глубокие трещины, и требуются срочные меры по их устранению. Но больше всего беспокоит религиозный аспект этнической конкуренции за власть и нефтяные богатства в Нигерии. Множественные этнорелигиозные конфликты в северных городах Кано, Кадуна, Джос и Замфара возникают из-за введения мусульманских шариатских судов и требований Юга об автономии. Продолжающийся конфликт свидетельствует о том, что в Нигерии отсутствуют эффективные механизмы для управления этническими конфликтами.

Сравнительные подходы к управлению конфликтами

Ввиду интенсивности этнических конфликтов, потрясших Нигерию и Южную Африку, обе страны работали над созданием конституционно поддерживаемых институтов для управления конфликтами.

В Южной Африке после трудных и смелых политических переговоров между различными группами интересов страны государство предотвратило дальнейшее насилие, разработав несколько демократических подходов к созданию основы для мира и безопасности. Создатели новой конституции Южной Африки создали впечатляющий документ, направленный на исцеление ран прошлого и создание общества, основанного на социальной справедливости, основных правах человека и верховенстве закона. Конституция гарантирует свободу ассоциаций, языков и религии и включает билль о правах.

Во-вторых, правительство создало пакеты позитивных действий для обездоленных групп, которые подчеркивают «управление разнообразием». Они предназначены, среди прочего, для устранения структурного расизма, созданного государством апартеида.

В-третьих, структура правительства Южной Африки была конституционно изменена, чтобы уступить место правительству национального единства. В конституцию были включены механизмы разделения власти для предотвращения этнического или расового доминирования какой-либо группы.Состав нового правительства подтверждает тенденцию к примирению и терпимости, что также помогло легитимизировать правительство.

В-четвертых, конституция разрушила хоумленды. Этот акт означал конец апартеида. Как уже упоминалось выше, условия в черных резервациях были бесчеловечными. Бедность была повсеместной, а социальные удобства и рабочие места были скудными. Пренебрежение родиной и поселками делало людей уязвимыми для этнических предпринимателей и полевых командиров, которые боролись за власть и экономические ресурсы.После ликвидации этнических хоумлендов конституция предусматривала создание девяти провинций вместо четырех бывших провинций, существовавших во время апартеида. Это решение было направлено на распределение власти между субнациональными единицами. Провинции пользуются относительной автономией, что способствует деэскалации конфликта.

Пятым шагом на пути к мирному урегулированию конфликта стало создание Комиссии по установлению истины и примирению (КИП) под председательством архиепископа Десмонда Туту, которая помогла залечить раны, нанесенные системой апартеида.Это также помогло привить приверженность подотчетности и прозрачности общественной жизни Южной Африки.

Шестой шаг правительства АНК был направлен на устранение корней экономического неравенства. АНК представил амбициозный план действий под названием «Программа реконструкции и развития (ПРР)». ПРР была направлена ​​на поощрение обездоленных групп, особенно чернокожих, к участию наравне с другими в бизнесе.

Для решения своей сложной этнической проблемы Нигерия, как и Южная Африка, разработала механизмы управления этническими конфликтами.Конституционно Нигерия сделала выбор в пользу федерализма и секуляризма, чтобы справиться с этническими и региональными недоразумениями. Как и в Южной Африке, в конституцию 1999 года был включен билль о правах, призванный развеять опасения этнических меньшинств на Юге.

В прошлом нигерийские диктаторы подвергались огромному давлению со стороны групп меньшинств, требовавших более справедливого распределения власти. С 1967 по 1999 год в Нигерии было создано тридцать шесть штатов, противоречащих этническим и религиозным границам. Этот шаг был призван еще больше развеять опасения этнических групп по поводу доминирования трех основных языковых групп: хауса-фулани, игбо и йоруба.

Однако жизнеспособность этих новых государств неясна, за исключением нефтедобывающих государств на Юге. Некоторые из этих штатов недавно стали проводниками личного обогащения элит за счет сокращения бедности и создания рабочих мест для остальной части населения.

В течение многих лет поступали сообщения о неравенстве в распределении нефтяных ресурсов в Нигерии. Этот спорный вопрос стал причиной большинства недавних этнических конфликтов в стране.Хотя конституция предусматривала новую систему распределения ресурсов, этнические группы из нефтедобывающих районов считают новую систему неадекватной, утверждая, что они не получают достаточно денег для собственного регионального развития. Такова динамика кризиса огони и недавних спорадических этнических столкновений в нефтедобывающих штатах дельты Нигера. Я бы сказал, что, если этот вопрос не будет решен на национальной конференции, экономическая база страны окажется под угрозой.

Заключение

В целом, эти два случая свидетельствуют о некоторых важных связях между управлением конфликтом и результирующим состоянием и качеством отношений между соперничающими этническими группами. Во-первых, сохранение этнического мира (или его нарушение) зависит от типа и эффективности имеющихся механизмов управления конфликтами, а также от политических выборов и решений соответствующего правительства. Во-вторых, использование конституционных инструментов управления конфликтами может способствовать установлению прочного мира.Это было более очевидно в Южной Африке, где правительство заложило основу для процветающего гражданского общества, подотчетности и прозрачности правительства. Однако в Нигерии недемократическая федеральная конституция 1999 года не пользуется поддержкой граждан. Конституция была составлена ​​военными диктаторами и передана народу. Он не зашел достаточно далеко, чтобы решить проблемы этнической принадлежности, преследующие страну с момента обретения независимости. Группы за гражданские свободы в настоящее время проводят кампанию за новую конституцию.

В обеих странах этнические конфликты возникли в результате отрицания основных человеческих потребностей в доступе, идентичности, автономии, безопасности и равенстве, усугубляемых автократической ролью правительства и вооруженных сил. Кроме того, жестокие конфликты в Квазулу-Натале, Йоханесбурге, Лагосе, Кано и дельте Нигера привели к более искаженной модели управления, что привело к дальнейшему отказу масс в удовлетворении основных потребностей. Управление конфликтами более эффективно, если в правительстве отсутствует коррупция.В соответствии с теорией Джона Бертона, это единственный способ удовлетворить основные потребности людей.

Невозможно переоценить роль хорошего политического руководства. По шкале лидерства Нельсон Мандела и Ф. В. де Клерк получают высокие оценки. Оба лидера смогли забыть прошлое и двинуться по пути мира и демократии. Однако Нигерии с ее руководством повезло меньше. Этнорелигиозные конфликты в Нигерии продолжаются, потому что нигерийские элиты коррумпированы и расколоты по религиозным и этническим признакам.Это привело к этническому соперничеству, подозрительности и вражде среди лидеров. Без смелого и четко сформулированного руководства управление или предотвращение конфликтов всегда будет миражом.

Относительный экономический рост и развитие, наблюдавшиеся в Южной Африке после ее преобразований, помогли стране снизить уровень бедности и урегулировать этнические проблемы. Этот успех побудил Нигерию попытаться превратить этническую политику во взаимовыгодные отношения. Для этого Нигерия должна отказаться от своих старых и неэффективных подходов и разработать новые институты и механизмы, которые могут мирно решать проблемы бедности, распределения доходов и других национальных проблем.

В данной статье подчеркивается важность гражданского общества в управлении этническими конфликтами. Активность гражданского общества в Южной Африке способствовала мирному переходу к демократии. В Нигерии подавлено большинство гражданского общества. Во время военной диктатуры большинству низовых организаций угрожали и заставляли скрываться или становиться воинственными. Гражданское общество, которое действительно существует в Нигерии, сыграло важную роль в урегулировании конфликтов. Они использовали публичные собрания и дебаты, чтобы повысить осведомленность о необходимости этнической гармонии и последствиях неконтролируемой этнической вражды.Следующим шагом для гражданского общества является попытка сотрудничества с государством в разработке стратегий управления конфликтами, а также мониторинг эффективности существующих институтов.

Уроки этого исследования заключаются в том, что этнический конфликт — это игра с отрицательной суммой, которая никому не приносит пользы. Сторонников расового и этнического мира в Нигерии и Южной Африке больше, чем тех, кто хочет кормиться из добычи конфликта. Об этом свидетельствуют недавнее уменьшение числа насильственных конфликтов и переход обеих стран к демократии.Для достижения прочного мира Нигерия и Южная Африка должны бросить вызов действиям этнических лидеров, которые использовали жестокие этнические конфликты в личных целях.

Уроки, извлеченные как из Южной Африки, так и из Нигерии, могут начать убеждать политиков и политиков в том, что стратегии дискриминации и расизма не в интересах мира и демократии. Кроме того, эффективные институты управления конфликтами успокаивают иностранных инвесторов, тем самым способствуя росту экономики. Наконец, мир поможет обеим странам укрепить свои лидирующие позиции в Африканском союзе и Новом африканском партнерстве в целях развития (НЕПАД).

Процесс демократических преобразований в обеих странах еще не завершен. Важность управления этническими конфликтами в Африке подчеркивается слаборазвитостью континента и слабым экономическим ростом. Это указывает на необходимость изменения подхода континента к управлению конфликтами. Мир в Африке — это не отсутствие войны, а удовлетворение основных человеческих потребностей людей.

Библиография

Афигбо, A.E., (1989) «Федеральный характер: его значение и история», в P.П. Эке и Э. Осагае, (ред.), Федеральный характер и федерализм в Нигерии. Ибадан. Heinemann.

Андерсон, бенедикт (1991) Воображаемые сообщества: размышления о происхождении и распространении национализма. (ред) Исправленное издание. (Лондон и Нью-Йорк: Verso)

Азар, Эдвардс (1990), Управление затяжными социальными конфликтами. Теория и случаи, Дартмут, Олдершот.

Брасс, П.Р., (1991) Этническая принадлежность и национализм. Теория и сравнение. Публикация Sage. Лондон.

Б.B.C News 19 июня 20002, 16:00 по Гринвичу.

Бертон, Джон (1997) «Испытанное насилие: источник конфликтного насилия и преступности и их предотвращение». Нью-Йорк. Издательство Манчестерского университета.

Бертон, Джон (1990) Разрешение и предотвращение конфликтов: St. Martins Press

Бертон, Джон (1979) Девианс, терроризм и война: процесс решения нерешенных социальных и политических проблем, (Нью-Йорк: Сент-Мартинс Пресс).

Ханаива, Дэвид (1993) «Южная Африка с 1945 года», Ин, (редакторы), Али Мазруи и Вонджи, К., Всеобщая история Африки с 1935 г., т. 8, Heinemann. Калифорния. ЮНЕСКО

Коэн, Абнер (1974) Обычаи и политика в городской Африке. Рутледж и Кеган Пол Пресс.

Коулман Джеймс (1958) Нигерия: предыстория национализма. Беркли и Лос-Анджелес.

Федеративная Республика Нигерия: Отчет Конституционной конференции, содержащий резолюцию и рекомендации, том 2, Абуджа. National Assembly Press, 1995: 7

Гирц, К., (1963) Комплексное решение: изначальные настроения и гражданская политика в новых государствах », в (под ред.), К. Гирц, Старые общества и новые государства. Нью-Йорк.

Глейзер Н. и Мойнихан Д. П. (1975) под редакцией «Этническая принадлежность и опыт». Кембридж. Массачусетс, издательство Гарвардского университета. Атланта, Джорджия.

Гурр, Тед и Б. Харфф (1994) Этнический конфликт в мировой политике. (Сан-Франциско: Вест Вью пресс.)

Гурр, Тед (1970). Почему Men Rebel (Принстон)

Хериберт, Адам и Когила Мудли (1993) Переговорная революция. Общество и политика в Южной Африке после апартеида. Йоханесбург, издательство Джонатан Болл.

Хислоп, Роберт, (1998), «Этнический конфликт и момент щедрости», Журнал демократии, Том 9, № 1: 140-53

Hobsbawn, E.J., and Rangers, T., (1983), ред. Изобретение традиции. Кембридж.

Горовиц, Дональд (1985) Этнические группы в конфликте. Беркли: Пресса Калифорнийского университета.

Иванс, Эванс (1997) Бюрократия и раса. Родная администрация в Южной Африке. Южноафриканский институт расовых отношений. Йоханесбург.

Джозеф, Ричард (1991) Демократия и добендальская политика в Нигерии: расцвет и падение Второй республики.Spectrum Books Limited. Ибадан. Оверри.

Кейн-Берман, Джон (1993) Политическое насилие в Южной Африке. Южноафриканский институт расовых отношений. Йохансебург.

Лейкс, Д. А. и Ротшильд, Дональд (1996), «Сдерживание страха: истоки и управление этническими конфликтами», Международная безопасность, т. 21, нет. 2: 41-75.

Mare ‘, Герхард (1993) Этническая принадлежность и политика в Южной Африке. Зед. Пресса, Лондон.

Маре ‘, Герхард и Гамильтон С., (1987) Аппетит к власти: Бутелези, Инката и Южная Африка.Йоханесбург. Вороны, Блумингтон и Индиана Полис: Издательство Индианского университета.

Монти Г. Маршалл и Тед Гурр, (2003) Мир и конфликт 2003: Глобальный обзор вооруженных конфликтов, движений за самоопределение и демократии. (Центр международного развития и управления конфликтами. Мэрилендский университет, 2003 г.)

Монти Дж., Маршалл, Тед Гурр и Дипла Хосла (ред.) Мир и конфликт 2001: глобальный обзор вооруженного конфликта, движений за самоопределение и демократии. (Центр институционального развития и управления конфликтами.Мэрилендский университет, 2001 г.)

Мзала (1988) Гатша Бутелези, руководитель с двойной повесткой дня. Zed Books Limited. Лондон и Нью-Джерси

Ньюман, Уильям, М., (1973) Американский плюрализм. Нью-Йорк: издательство Harper and Row.

Нноли, Оквудиба, (1980) Этническая политика в Нигерии. Четвертое измерение Press. Энугу.

Оконджо, И.М. (1974) Британская администрация в Нигерии. 1900-1950 гг.

Osaghae, Eghosa (1991) «Этнические меньшинства и федерализм в Нигерии», по африканским делам, том 90: 237-258.

Охобошане, Виктория (1999) Программа реконструкции и развития; Основа для экономического развития в Южной Африке », В (ред.) Ханс Гсангер и Райнер Хойферс, Социальная политика, ориентированная на бедность, в странах Южной и Восточной Африки. DSE. Берлин

Ротими Суберу, (1996) Конфликты этнических меньшинств и управление в Нигерии. Spectrum Books Limited. Ибадан, Оверри.

Ротшильд, Дональд (1997), Управление этническим конфликтом в Африке: давление и стимулы для сотрудничества.Брукингс Пресс.

Рупесингхе, Кумар (1987) «Теории разрешения конфликтов и их применение к затяжным этническим конфликтам», Бюллетень мирных предложений. Том 18, № 4: 527-539

Сиск, Т. Д. (1995) Демократизация в Южной Африке: неуловимый общественный договор. Принстон. Издательство Принстонского университета.

Южноафриканский ежегодник, 1999. Претория, Южная Африка.

Ставенхаген, Рудольфо, (1990) Этнический вопрос. Токио. United Nation, Press.

The New York Times, 18 ноября 1992 г .: A6

Вейл, Лерой, (1989) Создание трайбализма в Африке.Джеймс Карри. Лондон

Вальдмейр и М. Холман (1994) «Могущественный дух. Единство», в «Файнэншл Таймс». Лондон. 18 июля 1994 г .: 1

Исследования межэтнических конфликтов и насилия в евро

Описание книги

Как процессы увеличения этнического и расового разнообразия отражаются в европейских школах? Как дети и педагоги переживают и воспринимают межнациональные отношения в школах?

В этой книге рассматриваются вопросы межэтнического сосуществования, управления этническим разнообразием, ксенофобских и расовых отношений и, в частности, малоизученная тема межэтнического насилия среди детей в школьной среде.Собирая воедино качественные и количественные данные по пяти европейским странам, он дает представление о взглядах, личном опыте и реакции детей из разных этнических групп на межэтническое насилие в европейских школах.

Международные участники из Англии, Словении, Кипра, Италии и Австрии собрались вместе, чтобы провести сравнительное исследование опыта межэтнических конфликтов и насилия в классах начальной и средней школы. Каждая глава посвящена позитивным мерам, которые могут бороться с дискриминацией, приводя примеры передовой практики, а также рассматривая позицию школы в продвижении гражданственности во все более глобальном мире.Изучая опыт и взгляды детей, педагогов и экспертов, книга содержит последние результаты исследований в этой области и предлагает ключевые механизмы решения проблемы межэтнического насилия в школах. При поддержке школы могут сыграть ключевую роль в снижении межэтнической напряженности и борьбе с этноцентризмом посредством проведения жесткой политики, выступая в качестве «защищенных пространств».

Детские голоса: исследования межэтнических конфликтов и насилия в европейских школах имеют международное значение как в Европе, так и за ее пределами, и будут интересны исследователям, учителям и политикам, заинтересованным в расовом равенстве в классе.

Содержание

1. Введение: Размышления о межэтнических отношениях и (не) равенстве Матея Седмак, Зорана Медарич и Сара Уокер 2. Рост расизма в Европе Эдма Аянович и Биргит Зауэр 3. Управление межэтническими отношениями в европейском контексте Матея Седмак и Зорана Медарич 4. Межэтническое насилие в школах в европейских странах: современное состояние Мариос Врионидес 5. «Этническая принадлежность — не проблема!»: Межэтнические отношения и насилие со стороны сверстников в словенских школах Тяша Анаджа и Жакель Краль 6.Межэтническое насилие в австрийских школах: межэтнический подход Биргит Зауэр и Эдма Аянович 7. Межэтническое насилие в итальянских школах: маргинальное явление? Джованни Делли Зотти, Джорджио Порчелли и Орнелла Урпис 8. Носить свою собственную культуру: восприятие исламофобии в Англии Салли Инман, Пип Маккормак и Сара Уокер 9. Межэтническое насилие в государственных школах Кипра: спящая проблема с взрывоопасным потенциалом Врионид

Редактор (ы)

Биография

Матея Седмак — доцент и руководитель Института социальных исследований Научно-исследовательского центра Приморского университета, Словения.

Зорана Медарич — научный сотрудник Научно-исследовательского центра Приморского университета, Словения.

Сара Уокер — исследователь и социальный работник в секторе беженцев в Великобритании, работающая как над академическими, так и над исследовательскими проектами НПО.