Психология агрессия: The request could not be satisfied

Опубликовано 09.11.200007.10.2022 автором alexxlab

Содержание

Агрессия — это не только «бить» и «оскорблять». А ещё сарказм, молчание, игнорирование

Младшая дочь толкнула собаку, старшая закатила глаза и хлопнула дверью, муж молчит уже третий день. Вы скажете «издержки семейной жизни». На самом деле это не что иное, как агрессия. О том, какие формы принимает агрессия и почему пассивная агрессия гораздо хуже физической, — Наталья Ремиш обсудила с психологом Ириной Млодик.

Большинство людей открещивается от термина «агрессия». Лично я задумалась о том, что могу быть агрессивной, когда однажды во время ссоры с мужем дочь указала мне на сжатые кулаки и сказала, что я вела себя агрессивно.

Я?! Я — добрая, ранимая, я плачу над сентиментальными фильмами, перечисляю деньги на лечение больных детей и помогаю пристроить бездомных собак. Агрессивный человек — это тот, кто бросается с кулаками на других. А я… Меня «просто довели».

Нам кажется, что, если мы не бьём детей и не дерёмся с мужем/женой, значит, насилия в семье нет. Но агрессия есть в каждом из нас. Проблема в том, что мы её редко идентифицируем. Накричала на сына? «Он меня вывел». Шлёпнул ребёнка по попе? «Он не слушается». Обозвала дочь-подростка? «Нечего одеваться, как проститутка». Мы злимся и демонстрируем это окружающим очень разными способами. Да, всё это тоже агрессия.

Зачем нам нужна агрессия

Сначала о хорошем. Агрессия — это энергия, без которой невозможно выжить. Для того, чтобы создавать и реализовывать, защищаться и развиваться, нам нужна агрессия. Агрессия многогранна — от дискомфорта и раздражения до злости и ярости. Ключевой навык, который нужен каждому человеку, — научиться распознавать в себе агрессию, принимать её и перерабатывать так, чтобы донести свои чувства до другого человека цивилизованным путём.

К сожалению, мы не умеем этого делать. Мы достаточно долго копим обиды и молчим. Часто такое поведение бывает у женщин, потому что мы заигрываемся в роль жертвы и терпим то, что терпеть не нужно.

У нас такая культура общества, что от женщины ожидают принятия и понимания. «Ты же девочка» — слышит она с детства и понимает, что ей злиться нельзя. Брату можно, папе можно, мама тоже явно чувствует себя вправе злиться. А ей нельзя, она девочка. Но негативные эмоции никуда не уходят, они оседают и находят другие варианты выхода — не прямые формы агрессии.

В чём выражается пассивная агрессия

Сарказм, унижение, недовольство, раздражение, игнорирование, сплетни, оскорбления, высмеивания, интриги, манипуляции и саботаж. Такие формы психологического насилия — это следствие невыраженной агрессии и накопленных обид. Их сложно отследить, на них трудно указать и практически невозможно доказать. «Ну, наконец, ты хорошо выглядишь», — говорит вам мама. С одной стороны, комплимент. Но с другой, что-то явно не так. «Наконец? А обычно я как выгляжу?» — вы пытаетесь защищаться. «Ну что ты на всё так реагируешь, я же ничего плохого не сказала», — парирует мама, тем самым обесценивая ваши только что задетые чувства.

Попробуйте сказать агрессору, что вам неприятно, и он, скорее всего, скажет вам об излишней ранимости и своих самых лучших намерениях. Жизнь рядом с человеком, который практикует пассивную агрессию, немного напоминает состояние пациента психиатрической больницы. Ты точно чувствуешь, что что-то не так, а окружающие тебе говорят, что ты выдумываешь.

— Что-то случилось? — спрашивает муж жену утром за завтраком. Она сидит, поджав губы, всем видом показывая своё недовольство.

— Нет. Что я опять не так делаю? — цедит жена сквозь зубы, и папа с ребёнком начинают переглядываться. Каждый вспоминает, какую ошибку мог сделать за последние 30 минут, чем так расстроил маму/жену.

— Нет, всё в порядке. Просто ты как-то напряжена, — пытается разобраться муж.

— Тебя постоянно во мне что-то не устраивает.

Муж начинает выходить из себя, и понеслось…

Рассерженная женщина, которая всем видом показывает своё недовольство, но не признаёт его, — наследие советской системы воспитания. Маме не понравился поступок или слова ребёнка, и она ушла с головой в бойкот.

Ребёнка в этот момент могло не быть рядом, но мама уверена, что он всё понимает или должен догадаться. Она встречает его с каменным лицом из школы, не реагирует на его вопросы или реагирует крайне холодно. Ребёнок пытается догадаться о том, что происходит, перекручивает в голове все детали и моменты, когда он мог провиниться. Он может даже догадываться о причине, но боится задать прямой вопрос.

Игнорирование — тяжёлая форма пассивной агрессии, которая сильнее всего сказывается на детях. Ребёнок теряет контакт с самым близким человеком, у него создаётся ощущение, будто его не существует. Иногда к такой стратегии примыкает папа, бабушка или кто-то из сиблингов (братьев или сестёр), и бойкот масштабируется. Ребёнок мечется в поиске ответов, заискивает перед мамой, потом начинает провоцировать её, пытаясь подтолкнуть к открытому конфликту, чтобы любыми путями всё закончить.

Если мама ведёт себя пассивно-агрессивно с отцом ребёнка, она ставит его в абсурдное положение. Папа вроде как есть, но мама всем видом показывает, что его нет. Ребёнку некомфортно, он не понимает, как реагировать на двойные сигналы, может ли он сейчас общаться с папой или тоже должен вести себя «странно». В любом случае, ситуация неоднозначная, и ребёнок от неё серьёзно страдает.

Пассивно-агрессивный человек — продукт ситуации. Когда-то подобный стиль поведения был выбран его родителями, и он не умеет выходить их конфликта по-другому. И часто — это мы сами.

Что делать, если вы узнали в описании себя

Главное, вы смогли это увидеть. 80% успеха в избавлении от любой плохой привычки — умение её признать. А дальше практика, практика, практика.
Не копите обиды. Говорите о них родственникам и друзьям. Бесполезно ждать, что «само рассосётся». Возможно, вы не хотите в сотый раз говорить с мужем о разбросанных носках, но если вы говорить не будете, он будет и дальше забывать их убрать.
Останавливайте себя в момент, когда вы вскипаете. Не кидайтесь отправлять злое смс мужу на работу или голосовое сообщение ребёнку в семейный чат. Переждите 30 минут, налейте себе чая. Выдохните и сначала спросите человека, почему так получилось. Я помню свои истеричные сообщения дочери, за которые было очень стыдно через 20 минут. Оказалось, она договорилась с папой, что сегодня придёт домой в 12, но мне они сказать об этом просто забыли.
Практикуйте осознанность. Когда негативные эмоции накатывают волной, попробуйте докопаться в себе, что конкретно было причиной. Если с первого взгляда это невыкинутый мусор, то при ближайшем рассмотрении это может оказаться подозрение в измене: оно закралось в вашу голову три дня назад в ночи, когда телефон мужа издал короткий звук от смс. Тогда говорить придётся не о мусоре, а об опасениях.
Останавливайте себя от генерализации и накручивания — это тупик. Генерализируя, вы валите всё в кучу. Муж никогда не слушает, ему всегда важнее друзья, он совсем не готов к диалогу, я постоянно сама иду на перемирие. Или с ребёнком — он вообще со мной не считается, относится ко мне как к прислуге, любит только отца, а на меня плевать. Не делайте так — десятку абстрактных обвинений даже внутри нашей головы найти оправдание сложно. Близкий человек, скорее всего, обидится и рассердится, и вы не сможете нормально поговорить.
Обсуждайте каждый случай отдельно.

Как с этим бороться в других людях? Для начала, наблюдать и не пытаться что-либо доказать. Подумайте, был это единичный случай или регулярное поведение. Что было триггером для проявления пассивной агрессии. Проявляется оно по отношению к вам или люди с работы, дальние родственники и дети тоже попадают под удары.

Разговор Натальи Ремиш и Ирины Млодик прошёл в рамках открытого урока Школы осознанного родительства «Большая Медведица».

Фото: Shutterstock (Everett Collection)

Куда направить агрессию и никому не навредить

Агрессия — часть человека, от которой нельзя избавиться. Эта реакция может стать как разрушительной, так и созадительной. И зависит это только от нас. Рассказываем о природе агрессии и о том, как с ней работать.

Природа агрессии

В каждом человеке как представителе Homo sapiens в той или иной мере существует предрасположенность к агрессии. Ее истоки уходят в животное прошлое человека, когда эта модель поведения выполняла защитную функцию или же способствовала нападению.

Особое внимание к агрессии в психологии стали уделять после первой мировой войны. Почти полвека с 1871 и до 1914 года в Европе не происходило больших войн, казалось, что жестокость осталась позади, и человечество, наконец, стало жить мирно. Но вспышки агрессии вспыхнули снова, Первая мировая война стала по-настоящему культурным шоком для Европы, которая десятилетиями не воевала.

Зигмунд Фрейд стремился построить общую теорию, объясняющую человеческое поведение. Он фокусировался на инстинкте Эроса, и долгое время агрессия не была предметом его интереса. Однако в своей книге «По ту сторону принципа удовольствия» в 1920 году психоаналитик впервые рассказал о дихотомии природных инстинктов — инстинкте жизни (либидо) и инстинкте смерти (разрушения, агрессии).

С точки зрения биологии агрессию рассматривал лауреат Нобелевской премии по физиологии или медицине Конрад Лоренц. Исследователь выпустил книгу «Агрессия, или Так называемое зло». В ней ученый подчеркнул, что агрессивное поведение определяется четырьмя основными побуждениями живых существ, стремящимися к выживанию. Голод, страх, размножение и агрессия — обеспечивают естественный отбор. Американский ученый Эдвард Уилсон в своей книге «О природе человека» отметил, что агрессия, как правило, является средством получения контроля над ресурсами. Таким образом, агрессия усугубляется в периоды, когда высокая плотность населения приводит к нехватке ресурсов. По словам палеоантрополга Ричарда Лики и его коллег, агрессия у людей также усилилась, поскольку они стали больше интересоваться собственностью и защищать свою собственность.

В 1989 году ЮНЕСКО приняла Севильское заявление о насилии, которое опровергло утверждения ученых-эволюционистов о том, что генетика была единственной причиной агрессии. Степень проявления агрессии зависит от культурных норм, а также социальных условий. Например, высокая плотность населения, связанная с сокращением доступных ресурсов, может провоцировать агрессию.

Как возникает агрессия

Уровень агрессии зависит от восприимчивости рецепторов гормонов-андрогенов, которая определяется длиной последовательности CAG (Цитозин—Аденин—Гуанин) в гене рецепторов андрогенов. В свою очередь, за агрессию отвечают миндалина и задний гипоталамус, амигдала и многие другие образования. Когда внешний фактор провоцирует агрессию, сигналы поступают в мозг, у которого включается известная всем реакция «бей» или «беги». Агрессия относится к первой стратегии. Человек может либо ее проявить, либо подавить, либо направить в конструктивное русло (что требует наибольших усилий).

Агрессия часто возникает в случаях, когда так или иначе нарушаются личные границы. Это часто происходит в процессе коммуникации. Тогда человек проявляет либо прямую агрессию (и это превращается в насилие), либо пассивную, стремясь подавить гнев. Существует также аутогрессия, направленная на себя (усиленная самокритика). Кроме того, агрессия может возникнуть и при восприятии информации, которая в той или иной степени может повлиять на жизнь человека. Так, после прочтения новостей может возникнуть агрессия как ответная реакция на неприемлемые события.

Как работать с агрессией

Смейтесь

Смех помогает взглянуть на ситуацию иначе. Так, агрессия станет «игровой». Этот вид псевдоагрессии не имеет каких-либо отрицательных мотиваций и необходим для проявления мастерства и быстроты. Игровая агрессия проявляется, например, в стрельбе из лука, фехтовании.

Дышите

Вы не раз слышали о том, что для успокоения нужно сделать глубокий вдох и выдох. И это работает в силу того, что благодаря дыханию нервная система приходит в норму. Саморегуляция с помощью дыхания является одним из первичных методов лечения тревожных расстройств.

Одним из главных принципов саморегулирующего дыхания является то, что выдохи должны быть длиннее вдохов. Например, на четыре счета — вдох, на восемь счетов — выдох. Попробуйте за минуту сделать 12 вдохов и выдохов.

Занимайтесь спортом

Движение — самый простой способ справиться с агрессией и направить ее в созидательное русло. Это происходит благодаря снижению уровня гормонов стресса, кортизола и адреналина. Даже если агрессия настигла вас в месте, где заняться спортом невозможно, попробуйте выполнить активные физические упражнения или, как минимум, выйти на прогулку.

Переносите эмоции на бумагу

Увидели новость, которая вывела вас из себя? Подробно опишите свои ощущения: что стало причиной, почему вас это так сильно злит, какие последствия могут быть, что вы испытываете. Так, вы частично справитесь с первично возникающим гневом, после чего посмотрите на ситуацию более рационально.

Отстранитесь от источника агрессии

В зависимости от того, что стало причиной агрессии, уйдите от этого источника (возможно выйдя в другую комнату или просто выключив телефон). Попробуйте перевести внимание не на внешнее, а на внутреннее — на собственные физические ощущения, сконцентрируйтесь на дыхании.

Обратитесь за помощью

Если вы не певый раз сталкиваетесь с неконтролируемым приступом агрессии, оратитесь к терапевту или психологу. Специалисты помогут найти первопричины и разобраться в том, как сделать агрессию продуктивной.

Любовь Карась

Сергей Ениколопов: «В России многие ненавидят себя, соседей, страну»

Сергей Ениколопов: «В России многие ненавидят себя, соседей, страну» | Большие Идеи Личные качества и навыки

Анна Натитник

В последнее время уровень агрессии в обществе постоянно растет: любое инакомыслие или непривычное поведение вызывает у людей в лучшем случае раздражение.

С чем это связано, почему мы с готовностью находим себе новых врагов, с какими проявлениями агрессии сталкиваемся каждый день и как с этим бороться, рассказывает Сергей Николаевич Ениколопов — кандидат психологических наук, руководитель отдела медицинской психологии Научного центра психического здоровья, ведущий научный сотрудник кафедры психологии личности факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова.

Давайте сразу определим основные понятия, которые будем использовать: агрессия и насилие. Какая между ними связь?

Агрессия — это мотивированное нанесение вреда. Иногда к этому определению добавляют «…человеку, который не желал бы с собой подобного обращения». Но, по-моему, такое уточнение неверно, поскольку оно автоматически исключает аутоагрессию и суицид. Слово «мотивированное» очень важно: агрессивное действие всегда намеренное, а не случайное. Поэтому даже бездействие — например, когда человек, умеющий плавать, сидит и смотрит, как кто-то тонет, — проявление агрессии.

Насилие — также мотивированное действие, однако это не нанесение вреда, а принуждение. Мы все в той или иной мере жертвы насилия: родители загнали нас в школу, научили завязывать шнурки, пользоваться ножом и вилкой. Все это было нам навязано, пусть и из лучших побуждений.

Мы часто путаем агрессию и насилие, ведь эти явления тесно связаны и даже в языке иногда отражаются неверно. Скажем, обычно говорят «семейное насилие», хотя речь идет об агрессии. Ученые эти понятия разводят, однако в каждодневном общении в этом нет смысла: мы и так отлично понимаем, о чем идет речь.

Правильно ли я понимаю, что на другом полюсе от агрессии находится толерантность?

Да, или, иными словами, терпимое отношение друг к другу. Чаще всего мы неосознанно ведем себя терпимо: с сослуживцами, со знакомыми, с прохожими. Даже если они нам не нравятся, мы на них не набрасываемся. Это бытовое проявление толерантности.

В последнее время стали много говорить об этнотолерантности. Но не стоит забывать, что эта проблема не новая. Занимаясь ею, нужно учитывать опыт империй, ведь империя всегда полиэтнична, а имперское мышление — толерантное. Взять ту же Российскую империю: армией командовал Михаил Богданович Барклай-де-Толли, шефом полиции, отвечавшим за национальную безопасность, был Александр Христофорович Бенкендорф. Люди понимали, что не в национальности дело. Как только имперское мышление дает сбой, наступает крах империи. Так что в этом отношении у нас идеальная страна для полевых исследований.

Какова функция агрессии?

Это один из эффективных способов защитить свое «я», свои границы. В сложной ситуации у нас три варианта защиты: бегство, атака и ступор. Ступор изучен хуже всего. Я знаю много жертв уголовного насилия, которые хотели бы убежать или закричать, но не могли. Два других варианта — активные: убежать или уничтожить источник угрозы.

Когда у человека высокая температура, его все раздражает, но не потому, что все вокруг плохое, а потому что плохо ему самому. Агрессия в этом смысле как градусник: температура есть, а что за болезнь — непонятно. Если человек агрессивен, нужно выяснять, что с ним не в порядке. Агрессия — показатель неблагополучия.

Собственного или среды?

И того, и другого. Один из индикаторов уровня агрессии и благополучия страны в целом — количество корыстных убийств и самоубийств. Например, в 1967—1969 годах этот показатель у нас резко упал, в 1990-е вырос вдвое, а сейчас вновь снижается. Однако надо учитывать, что общество реагирует на меняющуюся ситуацию с некоторой задержкой. Так что спад убийств в конце 1960-х — это реакция на социальный оптимизм начала шестидесятых, а нынешняя ситуация — следствие стабильных 2000-х.

Можно ли сказать, что агрессия — оружие слабого?

Да, но только не физически слабого, а человека со слабой «я-концепцией», идентичностью. При этом она может быть оружием человека как с низкой самооценкой, так и с высокой. Самовлюбленные люди часто ведут себя агрессивно, поскольку видят в окружающих угрозу своему нарциссизму. Для женщины, считающей себя самой красивой, опасность представляют мужчины, не обращающие на них внимания, и хорошенькие девушки. Они — источник угрозы, и их нужно тем или иным способом уничтожить.

Как показало одно из наших исследований, в межнациональном конфликте наиболее агрессивно ведут себя люди, низко оценивающие свою нацию. Эпиграфом к этому исследованию могут стать слова Гилберта Кита Честертона: «Все хорошие люди — интернационалисты, все плохие — космополиты, поэтому каждый должен быть националистом». Националист (без шовинизма!) — это патриот, он высоко оценивает свою нацию, уверен в себе, терпим, толерантен и, следовательно, может вступать с представителями других культур в хорошие отношения. Напротив, тот, кто не уверен в себе и невысоко ставит свою культуру, обычно агрессивен по отношению к сильнейшим.

Скажем, те, кто не считает американцев лучше себя, относятся к ним спокойно, кто считает (пусть и не признается в этом), постоянно на них нападает, хотя бы на словах. С помощью агрессии люди и нации с заниженной самооценкой заявляют: «мы ничуть не хуже». Так ведет себя, например, ИГИЛ. Мы тоже с готовностью подхватываем спускаемый сверху образ Америки как врага, потому что не можем осознать, кто мы: у нас плохо с самооценкой.

Мы подхватываем образы и других врагов. По ощущениям многих людей, уровень агрессии в России вырос в связи с событиями на Украине.

Кажется, Камю сказал: люди, которые голосуют за коммунистов в Париже, не так любят жителей Москвы, как ненавидят жителей Парижа. В России многие ненавидят себя, соседей, страну. Удобно списывать на других собственные неудачи и никчемность. У нас много людей, не вписавшихся в новую действительность: Россия в каком-то смысле уникальна — за время жизни одного поколения она перешла из одной формации в другую.

При этом до сих пор у нас нет ответа на вопрос, справедливо ли было поделено богатство — и одни озолотились, а другие обеднели. Это опять же приводит к недовольству и агрессии. Масла в огонь подливает телевидение, показывающее жизнь богатых, преуспевающих. Люди чувствуют себя неудачниками, озлобляются. И тут им дают возможность выпустить пар, предлагая черно-белую картинку: вы за Украину или за Россию? Это простой выбор — никто не хочет думать о нюансах.

Каков уровень агрессии в России по сравнению, скажем, с Европой? Опять же по ощущениям, он гораздо выше.

Конечно, выше, хоть и не намного. Это важно понимать, например, тем, кто предлагает разрешить россиянам носить оружие. Не надо поощрять людей в агрессии, если они и так высоко агрессивны. С другой стороны, если бы не агрессивность, победили бы

мы во Второй мировой войне? Думаю, нет. Мы бы недолго продержались — как французы, которые еще в XIX веке во время наполеоновских войн «выбили» у себя всех агрессивных.

Как измеряется уровень агрессии? Чтобы проводить межстрановые сравнения, нужна универсальная методика.

За основу берется часто используемый американский опросник Басса-Перри, в котором фигурируют четыре показателя: гнев, враждебность, физическая агрессия и вербальная агрессия. Разные страны используют его с поправкой на свои национальные особенности. Мы адаптировали эту методику, оставив всего три показателя: у нас, как и в ряде других европейских культур, физическая и вербальная агрессия не различаются. Американцы — нация вербальная: США создавали люди с разным менталитетом и темпераментом, и, чтобы они могли правильно понимать друг друга, появилась традиция все проговаривать. Американцы спокойно рассуждают о том, о чем у нас не принято даже заикаться. Так что если американец обещает оторвать вам руки-ноги, едва ли он воплотит свою угрозу в жизнь — он лишь сообщает о своем к вам отношении. А у нас «пацан сказал — пацан сделал»: если вас грозятся покалечить, стоит быть начеку.

Как в России в целом относятся к проявлениям агрессии и насилия?

Чтобы исследовать легитимизацию насилия (как человек или группа людей принимает насилие и агрессию), мы создали собственный опросник. Мы исследовали три сферы: семью, политику и спорт. Выяснилось, что жители России не передают государству право на насилие. Они не верят власти и предпочитают разбираться со всем самостоятельно. Об этом говорит хотя бы тот факт, что люди не сообщают об огромном количестве насильственных преступлений, полагая, что государство не найдет или не накажет преступника. Обычно право на насилие властям дают граждане правовых стран, у нас же государство само забирает себе это право. В отличие от политики, мы вполне приемлем агрессию и насилие в спорте и в еще большей степени — в семье. В России допустимо наказывать ребенка, бить жену, мужа. В семейной жизни насилие у нас применяется очень широко. Мы также выяснили, что люди, которые легитимизируют насилие во всех трех сферах, с большей вероятностью совершают насильственные преступления.

советуем прочитать

«Нет сил»: как заставить себя делать что-то сложное

Дэвид Рок

Город без движения

Фалалеев Дмитрий

«Ничего не успеваю!»

Ребекка Найт

Важное вперед!

Элис Бойес

Войдите на сайт, чтобы читать полную версию статьи

советуем прочитать

«Не будут они читать, и заставлять их бессмысленно»

Юлия Фуколова

Цифровые инструменты помогут успешно провести встречу

Александра Сэмюэль

Что делать, если сотрудники вас боятся

Нихар Чхая

Запрещенный прием: что делать, если подчиненный обращается к вашему начальнику, а не к вам

Эми Галло

Определение агрессии | Принципы социальной психологии – Браун-Вайншток

Цели обучения

Дать определение агрессии и насилию, как это делают социальные психологи.
Отличие эмоциональной агрессии от инструментальной.

Агрессия — это слово, которое мы используем каждый день для характеристики поведения других и, возможно, даже самого себя. Мы говорим, что люди агрессивны, если они кричат друг на друга или бьют друг друга, если они подрезают другие машины в пробке или даже когда в отчаянии бьют кулаками по столу. Но другие вредные действия, такие как травмы, полученные спортсменами во время грубой игры, или убийство вражеских солдат на войне, не все могут рассматривать как агрессию. Поскольку агрессию так трудно определить, социальные психологи, судьи и политики (а также многие другие люди, включая юристов) потратили много времени, пытаясь определить, что следует и не следует считать агрессией. Это заставляет нас использовать процессы каузальной атрибуции, чтобы помочь нам определить причины поведения других.

Социальные психологи определяют агрессию как поведение, направленное на причинение вреда другому человеку, который не желает причинения вреда (Baron & Richardson, 1994). Поскольку это включает в себя восприятие намерения, то, что выглядит как агрессия с одной точки зрения, может не выглядеть так с другой, и одно и то же вредоносное поведение может или не может считаться агрессивным в зависимости от его намерения. Однако преднамеренный вред воспринимается хуже, чем непреднамеренный, даже если вред одинаков (Ames & Fiske, 2013).

Как видите, это определение исключает некоторые виды поведения, которые мы обычно считаем агрессивными. Например, игрок в регби, который случайно сломает руку другому игроку, или водитель, который случайно сбил пешехода, по нашему определению не будет проявлять агрессию, потому что, хотя вред был причинен, у него не было намерения причинить вред. Продавец, который пытается совершить продажу с помощью неоднократных телефонных звонков, не агрессивен, потому что он не намеревается причинить вред (мы можем сказать, что это поведение скорее «напористое», чем агрессивное). И не все преднамеренное поведение, причиняющее вред другим, является агрессивным поведением. Стоматолог может намеренно сделать пациенту болезненную инъекцию обезболивающего, но цель состоит в том, чтобы предотвратить дальнейшую боль во время процедуры.

Поскольку наше определение требует, чтобы мы определили намерение преступника, будет определенная интерпретация этих намерений, и вполне могут быть разногласия между вовлеченными сторонами. Правительство США считает разработку Ираном ядерного оружия агрессивной, потому что правительство считает, что это оружие предназначено для нанесения вреда другим, но иранцы могут рассматривать эту программу как предмет национальной гордости. Хотя игрок, чья рука сломана в матче по регби , может приписать враждебные намерения, другой игрок может заявить, что травма не была преднамеренной. В рамках правовой системы к присяжным и судьям часто обращаются с просьбой определить, был ли вред причинен намеренно.

Социальные психологи используют термин насилие для обозначения агрессии, которая наносит в качестве цели тяжкий физический вред, такой как травма или смерть. Таким образом, насилие является разновидностью агрессии. Все насильственные действия являются агрессивными, но только действия, направленные на причинение серьезного физического ущерба, такие как убийство, нападение, изнасилование и грабеж, являются насильственными. Бить кого-то очень сильно по лицу может быть жестоко, но обзывать людей будет только агрессивно.

Тип или уровень намерения, лежащего в основе агрессивного поведения, создает различие между двумя фундаментальными типами агрессии, которые вызываются очень разными психологическими процессами. Эмоциональная или импульсивная агрессия относится к агрессии, которая возникает лишь при небольшой предусмотрительности или намерении и определяется в первую очередь импульсивными эмоциями . Эмоциональная агрессия является результатом крайне негативных эмоций, которые мы испытываем в момент агрессии, и на самом деле не предназначена для создания каких-либо положительных результатов. Когда Назим кричит на своего парня, это, вероятно, эмоциональная агрессия — она импульсивна и осуществляется сгоряча. Другими примерами являются ревнивый любовник, который в ярости наносит удар, или спортивные болельщики, которые оскверняют магазины и уничтожают автомобили вокруг стадиона после того, как их команда проиграла важную игру.

Инструментальная или когнитивная агрессия , с другой стороны, является агрессией, которая является преднамеренной и запланированной . Инструментальная агрессия носит скорее когнитивный, чем аффективный характер, и может быть совершенно холодной и расчетливой. Инструментальная агрессия направлена на причинение вреда кому-либо с целью получения чего-либо — например, внимания, денежного вознаграждения или политической власти. Если агрессор считает, что есть более легкий способ достижения цели, агрессия, вероятно, не произойдет. Хулиган, который бьет ребенка и крадет его игрушки, террорист, который убивает мирных жителей, чтобы получить политическую известность, и наемный убийца — все это хорошие примеры инструментальной агрессии.

Иногда трудно отличить инструментальную агрессию от эмоциональной, но все же важно попытаться это сделать. Эмоциональная агрессия обычно рассматривается в правовой системе иначе (с менее серьезными последствиями), чем когнитивная, инструментальная агрессия. Однако вполне может быть так, что всякая агрессия, по крайней мере частично, является инструментальной, потому что она служит какой-то потребности преступника. Поэтому, вероятно, лучше всего рассматривать эмоциональную и инструментальную агрессию не как отдельные категории, а как конечные точки континуума (Bushman & Anderson, 2001).

Социальные психологи сходятся во мнении, что агрессия может быть не только физической, но и словесной. Следовательно, оскорблять друга, согласно нашему определению, определенно агрессивно, так же как и бить кого-то. Физическая агрессия — это агрессия, которая включает в себя причинение физического вреда другим — например, нанесение ударов, пинков, ножевых ранений или стрельбы по ним. Нефизическая агрессия — это агрессия, не связанная с физическим ущербом . Нефизическая агрессия включает вербальная агрессия ( крик, крик, ругань и обзывание ) и реляционная или социальная агрессия , которая определяется как умышленное причинение вреда социальным отношениям другого человека , например, путем сплетен о другом человеке, исключая других из нашу дружбу или «молчаливое отношение» к другим (Crick & Grotpeter, 1995). Невербальная агрессия также проявляется в виде сексуальных, расовых и гомофобных шуток и эпитетов, которые призваны причинить вред отдельным лицам.

В следующем списке (адаптированном из Archer & Coyne, 2005) представлены некоторые примеры типов нефизической агрессии, наблюдаемых у детей и взрослых. Одна из причин, по которой люди могут использовать нефизическую, а не физическую агрессию, заключается в том, что она более тонкая. Когда мы используем эти методы, нам, возможно, это сойдет с рук — мы можем быть агрессивными, не показывая другим агрессивность.

Сплетни
Распространение слухов
Критика других людей за их спиной
Запугивание
Исключение других из группы или иное издевательство над ними
Настраивать людей друг против друга
Игнорирование мнений других
«Похищение» парня или девушки
Угроза расстаться с партнером, если партнер не подчиняется
Флирт с другим человеком, чтобы вызвать у партнера ревность

Хотя негативные последствия физической агрессии, возможно, более очевидны, нефизическая агрессия также дорого обходится жертве. Крейг (1998) обнаружили, что дети, ставшие жертвами издевательств, больше подвержены депрессии, одиночеству, отвержению сверстников и беспокойству по сравнению с другими детьми. В Великобритании 20% подростков сообщают, что подвергались издевательствам со стороны кого-то, кто распространял о них обидные слухи (Sharp, 1995). Было обнаружено, что девочки, ставшие жертвами нефизической агрессии, более склонны к пагубному поведению, такому как курение или мысли о самоубийстве (Olafsen & Viemero, 2000). А Пакетт и Андервуд (1999) обнаружили, что и мальчики, и девочки оценивали социальную агрессию как заставляющую их чувствовать себя более «грустными» и «плохими», чем физическую агрессию.

В последнее время наблюдается рост школьной травли из-за киберзапугивания — агрессии, вызванной использованием компьютеров, сотовых телефонов и других электронных устройств (Hinduja & Patchin, 2009). Одним из ярких недавних примеров стало самоубийство 18-летнего студента Университета Рутгерса Тайлера Клементи 22 сентября 2010 года. Последние слова Тайлера перед смертью были опубликованы в обновлении его статуса на Facebook:

«прыгаю с моста gw, извините».

Самоубийство Клементи произошло после того, как его сосед по комнате, Дхарун Рави, и подруга Рави Молли Вей тайно включили удаленную веб-камеру в комнате, где Тайлер и его друг занимались сексом, а затем транслировали потоковое видео через Интернет.

Киберзапугивание может быть направлено против кого угодно, но чаще всего жертвами становятся школьники-лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендеры (ЛГБТ) (Potok, 2010). Блюменфельд и Купер (2010) обнаружили, что 54% молодых ЛГБТ сообщили, что подвергались киберзапугиванию в течение последних трех месяцев.

Хиндуджа и Патчин (2009) обнаружили, что молодые люди, сообщающие о том, что они стали жертвами киберзапугивания, испытывают от него различные стрессы, включая психологические расстройства, употребление алкоголя и, в крайних случаях, самоубийство. В дополнение к своим эмоциональным последствиям киберзапугивание также негативно влияет на участие учащихся в школе и ее успехи в учебе.

Социальная психология в интересах общества

Терроризм как орудие агрессии

Возможно, нет более яркого примера распространенности насилия в нашей повседневной жизни, чем рост терроризма, наблюдаемый в последнее десятилетие (Национальный консорциум Исследование терроризма и ответных мер на терроризм, 2011 г.). Эти террористические атаки произошли во многих странах мира, как в восточной, так и в западной культуре. Даже богатые западные демократии, такие как Дания, Италия, Испания, Франция, Канада и США, пережили терроризм, в результате которого погибли тысячи людей, в первую очередь ни в чем не повинных мирных жителей. Террористы используют такие тактики, как убийства мирных жителей, для привлечения внимания к своим делам и для того, чтобы заставить правительства стран, подвергшихся нападению, чрезмерно реагировать на угрозы (McCauley, 2004).

Как понять мотивы и цели террористов? Являются ли они по своей природе злыми людьми, чье основное желание — причинять боль другим? Или они больше заинтересованы в том, чтобы получить что-то для себя, своей семьи или своей страны? Какие мысли и чувства, которые испытывают террористы, толкают их на крайние меры? И какие личности и ситуационные переменные вызывают терроризм?

В предыдущих исследованиях была предпринята попытка определить, существуют ли особые характеристики личности, характерные для террористов (Horgan, 2005). Возможно, террористы — это люди с каким-то глубоким психологическим расстройством. Однако исследования различных террористических организаций не выявили ничего особенного в психологическом складе отдельных террористов.

Эмпирические данные также обнаружили мало доказательств для некоторых ситуационных переменных, которые, как можно было ожидать, были важны. Существует мало доказательств связи между бедностью или отсутствием образования и терроризмом. Кроме того, террористические группы, по-видимому, сильно отличаются друг от друга с точки зрения их размера, организационной структуры и источников поддержки.

Арье Круглански и Шира Фишман (2006) утверждали, что лучше всего понимать терроризм не с точки зрения конкретных черт личности или конкретных ситуационных причин, а скорее как тип инструментальной агрессии — средство для достижения цели. По их мнению, терроризм — это просто «инструмент», тактика ведения войны, которую может использовать любой человек из любой страны, военной группы или даже преступник-одиночка.

Рис. 9.3 Андерс Беринг Брейвик убил более 90 человек в ошибочной попытке пропагандировать свои консервативные взгляды на иммиграцию. Источник: Андерс Брейвик (http://no.wikipedia.org/wiki/Fil:Anders_Breivik.jpg), автор Тьерри Эрманн, используется по лицензии CC BY 2.0 (http://creativecommons.org/licenses/by/2.0/deed.no). )

Круглански и его коллеги утверждают, что террористы верят, что своими террористическими актами они могут добиться чего-то, чего они не могли добиться другими методами. Террорист принимает когнитивное, преднамеренное и инструментальное решение о том, что его или ее действия будут достигать определенных целей. Кроме того, цель террориста не в том, чтобы причинить вред другим, а в том, чтобы получить что-то лично или для своей религии, убеждений или страны. Даже террористы-смертники считают, что они умирают ради личной выгоды — например, обещания райского рая, возможности встретиться с Аллахом и пророком Мухаммедом, вознаграждения для членов своей семьи (Berko & Erez, 2007). Таким образом, для террориста готовность умереть в акте суицидального терроризма может быть мотивирована не столько желанием причинить вред другим, сколько заботой о себе — желанием жить вечно.

Один из недавних примеров использования терроризма для продвижения своих убеждений можно увидеть в действиях Андерса Беринга Брейвика, 32 лет (рис. 9.3), который в июле 2011 г. убил более 90 человек в результате взрыва бомбы в центре города Олсо, Норвегия, и стрельба в детском лагере. Брейвик планировал свои атаки годами, полагая, что его действия помогут распространить его консервативные взгляды на иммиграцию и предупредят норвежское правительство об угрозах, исходящих от мультикультурализма (и особенно включения мусульман в норвежское общество). Этот насильственный акт инструментальной агрессии типичен для террористов.

Ключевые выводы

Агрессия относится к поведению, направленному на причинение вреда другому человеку.
Насилие — это агрессия, причиняющая чрезмерный физический вред.
Эмоциональная или импульсивная агрессия относится к агрессии, которая возникает лишь при небольшой предусмотрительности или намерении.
Инструментальная или когнитивная агрессия является преднамеренной и запланированной.
Агрессия может быть физической или нефизической.

Каталожные номера

Эймс, Д.Л., и Фиске, С.Т. (2013). Преднамеренный вред хуже, даже если это не так. Психологическая наука, 24 (9), 1755-1762.

Арчер, Дж., и Койн, С.М. (2005). Комплексный обзор косвенной, реляционной и социальной агрессии. Обзор личности и социальной психологии, 9 (3), 212–230.

Берко, А., и Эрез, Э. (2007). Гендер, палестинские женщины и терроризм: освобождение женщин или угнетение? Изучение конфликтов и терроризма, 30 (6), 493–519.

Блюменфельд, В. Дж., и Купер, Р. М. (2010). Реакция ЛГБТ и связанной с ними молодежи на киберзапугивание: последствия для политики. Международный журнал критической педагогики, 3 (1), 114–133.

Бушман, Би Джей, и Андерсон, Калифорния (2001). Не пора ли отказаться от дихотомии враждебной и инструментальной агрессии? Psychological Review, 108 (1), 273–279.

Крейг, В. М. (1998). Взаимосвязь между издевательствами, виктимизацией, депрессией, тревогой и агрессией у детей начальной школы. Личность и индивидуальные различия, 24 (1), 123–130.

Крик, Н. Р., и Гротпетер, Дж. К. (1995). Реляционная агрессия, пол и социально-психологическая адаптация. Развитие ребенка, 66 (3), 710–722.

Хиндуджа С. и Патчин Дж. В. (2009). Запугивание за пределами школьного двора: предотвращение киберзапугивания и реагирование на него . Таузенд-Оукс, Калифорния: Corwin Press.

Хорган, Дж. (2005). Психология терроризма . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Рутледж

Круглански, А. В., и Фишман, С. (2006). Терроризм между «синдромом» и «инструментом». Современные направления психологической науки, 15 (1), 45–48.

Макколи, К. (ред.). (2004). Психологические проблемы в понимании терроризма и ответ на терроризм . Вестпорт, Коннектикут: Praeger Publishers/Greenwood Publishing Group.

Национальный консорциум по изучению терроризма и ответных мер на терроризм. (2011). Справочная информация: 11 сентября, десять лет спустя . Получено с http://www.start.umd.edu/sites/default/files/files/announcements/BackgroundReport_10YearsSince9_11.pdf

Olafsen, R. N., & Viemero, V. (2000). Проблемы хулигана/жертвы и преодоление стресса в школе среди 10–12-летних учеников на Аландских островах, Финляндия. Агрессивное поведение, 26 (1), 57–65.

Пакетт, Дж. А., и Андервуд, М. К. (1999). Гендерные различия в опыте подростков виктимизации сверстников: социальная и физическая агрессия. Merrill-Palmer Quarterly, 45 (2), 242–266.

Поток М. (2010). Геи остаются меньшинством, наиболее пострадавшим от преступлений на почве ненависти. Разведывательный отчет, 140 . Получено с http://www.splcenter.org/get-informed/intelligence-report/browse-all-issues/2010/winter/under-attack-gays-remain-minority-mos

Sharp, S. (1995) . Насколько болезненно издевательство? Влияние издевательств на личное благополучие и успеваемость учащихся среднего возраста. Педагогическая и детская психология, 12 (2), 81–88.

Некоторые сведения, которые, по мнению психологов, они знают об агрессии и насилии

Clark McCauley

Профессор психологии, Колледж Брин Мор; содиректор Центра изучения этнополитических конфликтов Соломона Аша Пенсильванского университета; Грантополучатель HFG

Эта статья была опубликована в Teaching About Violence , весеннем выпуске The HFG Review, , публикации Фонда Гарри Франка Гуггенхайма, в которой подробно рассматриваются темы насилия.

В психологии агрессии и насилия есть два важных различия. Первая — это импульсивная агрессия против инструментальной, а вторая — индивидуальная агрессия против групповой. Донесение этих фундаментальных понятий до учащихся необходимо для обучения психологии межгрупповых конфликтов и геноцида, когда цена человеческой агрессии является самой высокой.

Импульсивная агрессия отличается от инструментальной

Психологи понимают под агрессией поведение, направленное на причинение вреда другому представителю того же вида, и большинство психологов различают импульсивную и инструментальную агрессию. Импульсивная агрессия (также известная как раздражительная, гневная или экспрессивная агрессия) характеризуется сильными эмоциями, особенно гневом, и направлена на причинение вреда другому человеку. Инструментальная агрессия круче, и обида, нанесенная другому, не является самоцелью, а лишь средством для достижения какой-то другой цели. Агрессия при грабеже, например, направлена на получение денег жертвы; агрессия против Ирака Саддама Хусейна направлена на отпор агрессору.

Конечно, конкретный случай агрессии может включать как импульсивную, так и инструментальную агрессию, например, когда родитель шлепает ребенка за то, что он вышел на улицу. Шлепание может быть направлено на то, чтобы удержать ребенка на улице в будущем (инструментальная агрессия), но может одновременно выражать страх и гнев родителя в ответ на опасность и непослушание ребенка (импульсивная агрессия). Хотя чистые случаи импульсивной или инструментальной агрессии могут быть редки, часто полезно спросить о конкретном случае агрессии, является ли она преимущественно импульсивной или инструментальной. Исследования агрессии у детей, например, показали, что полезно отличать реактивную (импульсивную) агрессию от проактивной (инструментальной).

Социологи и криминалисты, изучающие насильственные преступления, также начинают использовать это различие. Психопаты — это люди с дефектными эмоциями; они не испытывают нормального уровня стыда, вины или страха. Возможно, в результате этого дефекта у них также слабые и преходящие социальные привязанности; они относятся к другим людям как к объектам. Психопаты проявляют преимущественно инструментальную агрессию, так как используют агрессию холодно, как средство управления другими. Они, скорее всего, будут продолжать агрессивные действия, несмотря на осуждение и наказание, и они преобладают в тюрьмах.

По сравнению с инструментальной агрессией, импульсивную агрессию легче сдерживать, или, по крайней мере, меньше рецидивов преступлений, связанных с гневом. Человек, который убивает в гневе в драке в баре, с меньшей вероятностью убьет снова, чем человек, который убивает при ограблении. Точно так же оказывается, что мужчины, которые в гневе нападают на своих партнерш или детей, с большей вероятностью бросят курить, чем те, кто холодно использует агрессию как средство контроля над окружающими. Имеются также данные о том, что импульсивная агрессия, а не инструментальная агрессия, связана с низким уровнем серотонина в головном мозге.

Если импульсивная агрессия выглядит как меньшее из двух зол, то это может быть потому, что гнев, как и стыд и вина, является моральной эмоцией. Аристотель говорил, что гнев — это реакция на оскорбление — особая форма морального нарушения. Современная теория фрустрации-агрессии утверждает, что гнев — это реакция на любой вредный опыт, включая фрустрацию. Однако теория фрустрации-агрессии признает важность морального нарушения как оправдания выражения гнева и агрессии. Дальнейшее указание на важность морального нарушения в гневе и агрессии обеспечивается данными опроса, показывающими, что наиболее распространенными поводами для гнева являются воспринимаемые нарушения авторитета или независимости или другие угрозы положительному образу самого себя. Аристотель и современная психология сходятся во мнении, что в основе гнева и импульсивной агрессии лежит моральное нарушение.

Групповое насилие отличается от индивидуального

Психология индивидуальной агрессии существенно отличается от психологии межгруппового конфликта. В общих чертах, наименее социализированные люди непропорционально вовлечены в индивидуальное насилие, тогда как наиболее социализированные часто вовлечены в межгрупповое насилие.

Индивидуальное насилие представлено в статистике насильственных преступлений: убийства, грабежи, нападения и изнасилования. Хотя насилие, связанное с организованными преступными группами и молодежными бандами, вносит некоторый вклад в эту статистику, подавляющее большинство насильственных преступлений составляют индивидуальные преступления. Насильственные преступления совершаются в непропорционально большей степени лицами с более низким социально-экономическим статусом — людьми беднее и менее образованными, чем в среднем. Часто это люди, которые не принимают более широкие социальные нормы, дающие государству монополию на применение насилия. Их слабая социализация может быть скорее культурной, чем личной, то есть индивид может быть частью девиантной субкультуры, в которой насилие более приемлемо, чем в доминирующей культуре. И все же с точки зрения государства и его норм насильственная преступность является преимущественно проблемой малосоциализированных личностей.

Напротив, межгрупповое насилие зависит от лидерства и примера хорошо социализированных людей. Прототипом межгруппового насилия является насилие межгосударственной войны, и исследования американских и израильских солдат последовательно показывают, что лучшие солдаты имеют гражданскую квалификацию выше среднего. Несмотря на множество фильмов, основанных на «грязной дюжине» профессиональных преступников, объединенных в эффективную боевую команду, реальность такова, что успех в современной войне зависит от солдат с уровнем интеллекта и образования среднего класса, помноженных на предпринимательские достоинства инициативы и сотрудничества. . По мере того, как война становится все более сложной, успех все больше зависит от наличия хороших людей на передовой.

Решающая роль хорошо социализированных людей проявляется, в частности, в том, насколько хорошие люди совершают плохие поступки во имя государства. Это были не худшие, а одни из лучших американских мальчишек, которые сбросили зажигательные бомбы на Дрезден, Гамбург и Токио и атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Тогда было не менее очевидно, чем сейчас, что в военное время при бомбардировке городов гибнут в основном мирные жители — старики, женщины и дети. Точно так же исследования полицейских и военных палачей показывают, что эти люди ничем не примечательны, за исключением, возможно, более сильного, чем обычно, чувства долга и уважения к власти.

Таким образом, наименее социализированные люди непропорционально вовлечены в индивидуальное насилие, в то время как наиболее социализированные являются основой межгруппового насилия. Это различие важно, потому что истоки индивидуального насилия в основном можно найти в индивидуальных различиях, которые мало что говорят нам о групповом конфликте. Скорее истоки группового конфликта находятся во власти групповой динамики, а истоки геноцида во власти государства.

Правительство — главный убийца

Двадцатый век стал свидетелем беспрецедентных достижений в убийстве, и правительство является главным убийцей. За столетие двух мировых войн и множества более мелких, включая гражданские войны, в военной форме погибло около 40 миллионов человек. Но правительства также убивают мирных жителей, и общее количество этих смертей за двадцатый век составляет примерно 150 миллионов человек. Мао убивал классовых врагов народа; Сталин убивал классовых врагов и национальностей; Гитлер убивал евреев и цыган; Пол Пот убивал классовых врагов и «некамбоджийские» меньшинства. К этим официальным целевым группам следует добавить тех, кто не пришел к государственной власти — либеральные элементы, бывших союзников, личных врагов государственных лидеров. Поразительным аспектом этого убийства является то, что оно происходит внутри, а не за пределами государственных границ: китайцы убивают китайцев, Советы убивают в СССР, Гитлер убивает в Германии и на оккупированных немцами территориях, Пол Пот убивает камбоджийцев.

Некоторые случаи государственных убийств часто скрываются под ярлыком «этнический конфликт»: турки убивают армян, хуту убивают тутси, сербы убивают албанцев. В этих случаях у нас нет имени, чтобы прицепиться к убийству: ни Мао, ни Сталина, ни Гитлера, ни Пол Пота. Без имени виновного нам может быть легко приписать убийство «древней вражде» племени или этнической группы. «Древняя вражда» подразумевает массовую ненависть — большинство людей из одной группы ненавидят другую группу, большая часть одной группы восстает, чтобы убить ненавидимую группу, насколько это возможно. Однако на самом деле в массовых убийствах обычно участвуют относительно небольшие группы убийц.

По оценкам, в Руанде только около одного процента хуту фактически участвовали в убийстве тутси. Элита хуту подготовила население к принятию геноцида месяцами радиопередач о планах тутси по господству; убийцы были подготовлены с приоритетными списками тех, хуту, а также тутси, которые должны были быть убиты. Тот факт, что при убийстве применялось в основном низкотехнологичное оружие, такое как мачете и дубинки, не означает, что оно не было организовано. Точно так же кажется вероятным, что не более одного процента турок участвовали в убийствах и перевозках армян, а не более одного процента сербов участвовали в этнических чистках в Косово.

Тот факт, что убийцы составляют незначительное меньшинство в этнических чистках, несовместим с объяснениями этнического конфликта и геноцида, основанными на древней вражде. Массовое убийство предполагает не массу людей, кипящих ненавистью или страхом, а массовую организацию и планирование. Индивидуальная ненависть делает исключения для друзей и соседей, а отдельные убийцы устают или у них заканчиваются жертвы. Массовые убийства требуют определения приоритетности жертв, транспортировки и снабжения убийц, транспортировки и утилизации тех, кого нужно убить. Массовые убийства требуют индустриализации убийства силой государства — не импульсивной агрессии со стороны многих, а инструментальной агрессии со стороны немногих.

В отличие от правительственных убийств, террористические убийства относительно невелики. Террористическая группа стремится разрушить государство, угрожая и убивая тех, кто поддерживает государство. После Второй мировой войны лишь горстке террористических групп удалось заменить государство, с которым они боролись: в Палестине, Алжире и Южной Африке; возможно, в Южном Вьетнаме и Северной Ирландии. Хотя государства уже несколько десятилетий обеспокоены ядерными, биологическими и химическими атаками, в результате которых террористы убьют миллионы людей, до сих пор террор снизу не приблизился к убийствам, совершаемым государственной властью — террору сверху.

Межгрупповое насилие – это нормальная групповая психология, а не индивидуальная патология

Психология государственного насилия двойственна. Есть психология лидеров, которые планируют и отдают приказы о насилии, и есть психология тех, кто совершает насилие.

Заманчиво сказать, что любой, кто может приказать убить миллионы невинных людей, должен быть сумасшедшим. Обычной характеристикой сумасшествия является психопатия, диагностическая категория, описанная ранее как связанная с использованием инструментальной агрессии. К несчастью для этого удобного взгляда на зло как на нечто далекое от нормальности, нет никаких доказательств того, что такие лидеры, как Мао, Сталин, Гитлер или Пол Пот, были психопатами. В самом деле, маловероятно, чтобы психопат с типично бедными социальными связями мог развить отношения и лояльность, необходимые для эффективного лидерства. Мегаубийцы — это нормальные люди, посвятившие свою жизнь обретению власти для себя и ради идеи, которая оправдывает убийство — часто это идеология классового или расового продвижения.

Точно так же заманчиво сказать, что любой, кто может совершать насилие против гражданских лиц — любой, кто может убивать стариков, женщин и детей — должен быть психопатом. Но, как отмечалось выше, некоторые из лучших в Америке были способны на такое насилие. Индивидуальные мотивы и индивидуальная патология не могут объяснить межгрупповое насилие; убийц государства и тех, кто ими руководит, можно понять только на уровне групповой психологии.

Людям небезразличны группы, даже группы, в которые они не входят, например, спортивные команды и жертвы голода. Исследования показывают, что групповые привязанности лучше предсказывают политические взгляды, чем личные интересы. Поддержка белыми школьной десегрегации, например, связана не с наличием детей школьного возраста, а с симпатией к чернокожим. Избиратели не спрашивают: «Что в этом для меня?» но «Что в этом для групп, которые мне небезразличны?» Вот что подразумевается под групповой идентификацией: забота о том, что происходит с группой. При позитивной идентификации мы хотим, чтобы с группой происходило что-то хорошее; в негативной идентификации мы хотим, чтобы случилось что-то плохое. Теория и исследования с разных точек зрения могут пролить свет на то, как групповая идентификация влияет на наше поведение.

Согласно теории управления терроризмом, наша привязанность к важным культурным группам является нашим буфером против смертности. Люди — единственные животные, которые знают, что они умрут. Человеческий ответ на смертность — участие в группе, которая не умрет, когда умрет отдельный человек. Более крупные группы с более длинной историей и более славным будущим обеспечивают большую уверенность в отношении смертности, поэтому семейные, этнические, религиозные и национальные группы дают больше уверенности, чем соседские, рекреационные и профессиональные группы. Теория управления терроризмом отвечает на вопрос, почему люди должны быть готовы умереть за свою национальную или этническую группу: смерть за культурную группу придает смысл жизни и дает ответ на смерть.

ТМТ является расширением теории групповой динамики в отношении функции групп в социальной реальности. Поскольку наука основана на воспроизведении, индивидуальное восприятие подтверждается согласием других. Если кто-то говорит, что может видеть звезду там, где я ее не вижу, я готов признать звезду и свои слабые глаза, когда третий человек говорит, что может видеть звезду.

Центральным понятием теории групповой динамики является сплоченность, привлекательность группы для ее членов. Как подчеркивает ТМТ, сплоченность повышается в той степени, в какой групповой консенсус предлагает противоядие от неуверенности в вопросах смысла и ценности. Сплоченность также повышается за счет более приземленных вознаграждений за членство, таких как близость, статус и достижение групповых целей.

Высокая сплоченность приводит к сильному давлению на единообразие по вопросам, относящимся к группе. По сути, это гомеостатическое предсказание, в котором разногласия во мнениях, которые могут помешать социально-реальному консенсусу или преследованию групповых целей, должны контролироваться, если члены группы хотят получить вознаграждение, привлекающее их в группу. Таким образом, для членов группы более высокая сплоченность приводит к большему принятию групповых норм, большему неприятию отклонений и большему уважению и послушанию групповых лидеров.

Несмотря на то, что предсказания теории групповой динамики были разработаны при изучении небольших групп лицом к лицу (первичных групп), их можно расширить, чтобы применить к более крупным коллективам, таким как этнические и национальные группы, которые настолько велики, что большинство участников не могут быть известны лично (вторичные группы). Идентификация со вторичными группами эквивалентна сплоченности в первичных группах, и последствия сплоченности первичных групп также можно предсказать на основе идентификации со вторичными группами. Большая идентификация должна привести к большему принятию норм этнической или национальной группы, большему неприятию тех, кто отклоняется от этих норм, и большему уважению к этническим или национальным лидерам.

Сила группы и последствия сплоченности объясняются в некоторых классических экспериментах социальной психологии. В экспериментах Соломона Аша по конформизму 75% студентов колледжа отрицали свидетельства своих собственных глаз, чтобы дать неверное суждение о длине линии, когда семь других студентов (сообщников экспериментатора) единогласно дали неверное суждение. Эта сила увеличивалась из-за большей неопределенности (более сложное различение линий) и уменьшалась из-за любого нарушения единодушия большинства (если хотя бы один сообщник давал объективно правильное суждение). Если испытуемые могли высказывать свои суждения про себя, а не вслух, конформизм снижался на две трети.

Одним из очевидных следствий этих результатов является то, что влияние группы частично зависит от способности группы вознаграждать конформистов и наказывать отступников; когда группа не могла слышать суждение испытуемого, конформизм снижался. Соответствие, остающееся с частными суждениями, показывает другой тип группового влияния, влияние, основанное на том, что субъекты принимают суждения других как достоверную информацию о реальности. Сила группы определять реальность еще сильнее в вопросах ценности, где нет другого источника уверенности, кроме группового консенсуса.

Оба вида групповой власти способствуют убийству в межгрупповом конфликте. Убийцы контролируются наградами и наказаниями своей группы, а также тем, что они принимают групповые нормы и социальную реальность, определяемую групповым консенсусом. Во время войны каждое государство зависит от принуждения, чтобы заставить людей сражаться: тюрьма или смерть за отказ от воинской повинности, тюрьма или смерть за дезертирство, тюрьма или смерть за неповиновение приказу. Убийцы-террористы, вероятно, в меньшей степени контролируются силой принуждения, чем властью социальной реальности своей группы, поскольку террористические группы только желают, чтобы они имели власть государства поощрения и наказания.

Однако даже для солдат нормы контролирующей группы, как правило, являются скорее ценностями боевой группы, чем ценностями государства. Исследования с участием американских солдат, в частности, показали, что в боевой стресс большинство солдат сражаются не столько за правое дело, страну или ненависть к врагу, сколько за своих товарищей. Полдюжины или дюжины мужчин, разделяющих одиночество на поле боя, ближе, чем братья; они борются, потому что делать меньше — значит подвергать опасности группу, от которой они полностью зависят. Один из великих уроков социальной психологии состоит в том, что власть группы максимизируется, когда у ее членов нет другой группы, к которой они могли бы обратиться. В боевых группах, как и в террористических группах, социальный мир индивидуума ограничивается лишь немногими из его окружения.

Аналогичный счет был предложен для убийства геноцида. Кристофер Браунинг описывает, как немецкие мужчины средних лет в форме участвовали в убийстве евреев. Резервная полиция была отправлена в Польшу, отделенная от семьи, друзей и прежних занятий на чужбине, где их единственным домом была их часть. У их офицеров был приказ убивать евреев, но, по крайней мере вначале, они не угрожали сильным принуждением людям, которые не могли или не хотели этого делать. В этой ситуации убийства объясняются не индивидуальными мотивами антисемитизма. Вместо этого Браунинг указывает на сплоченность «обычных людей», для которых лучшая причина убивать евреев заключалась в том, что те, кто делал меньше, возлагали больше бремени на своих товарищей.

Браунинг также уделяет большое внимание десенсибилизации и рутинизации убийства, объясняя, как мужчины постепенно расширяли свое участие в убийстве. Это психология обязательств, широко изученная в исследованиях по теории диссонанса. В своей современной версии диссонанс — это теория рационализации, согласно которой люди, втянутые в глупое или неряшливое поведение, меняют свое мнение, чтобы оправдать и осмыслить свое поведение. Вероятно, парадигмой этой психологии является другое классическое исследование — исследование послушания Милгрэмса.

Милгрэм показал, что большинство нормальных людей будут подвергать предполагаемого «ученика» все более сильному разряду тока, вплоть до максимального разряда в 450 вольт с пометкой «XXX ОПАСНО СИЛЬНЫЙ ШОК». Частью силы этой парадигмы является медленная, ступенчатая природа разрядов, которые начинаются всего с 15 вольт и увеличиваются на 15 вольт с каждой ошибкой, которую совершает «ученик». Настолько точна градация уровней шока, что на каждом уровне признание чего-то неправильного при присвоении следующего уровня должно подразумевать что-то неправильное в уже примененном уровне. Медленная эскалация причинения вреда другим — это скользкий путь, на котором каждый акт агрессии становится поводом для еще большей агрессии.

Взятые вместе, групповая динамика и психология эскалации обязательств в значительной степени объясняют, как нормальные люди могут делать ужасные вещи. Добавьте к этому власть государства в виде поощрений и наказаний, власти, которой нужно заставить лишь небольшое количество людей выполнять грязную работу против целевого класса или расы, и даже геноцид становится понятным.

Кларк Макколи — профессор психологии колледжа Брин-Мор и содиректор Центра изучения этнополитических конфликтов имени Соломона Аша при Пенсильванском университете. Он является грантополучателем HFG.

Рекомендуемая литература

Аверилл, Дж. Р. 1982. Гнев и агрессия: очерк эмоций. Нью-Йорк: Спрингер.
Berkowitz, L. 1989. Гипотеза фрустрации-агрессии: исследование и переформулировка. Психологический бюллетень 106: 59-73.
Браунинг, CR 1992. Обычные люди: 101-й резервный полицейский батальон и «Окончательное решение» в Польше. Нью-Йорк: HarperCollins.
Дакитт, Дж. 1989. Авторитаризм и групповая идентификация: новый взгляд на старую конструкцию. Политическая психология 10: 63-84.
Додж, К. А. 1991. Структура и функция реактивной и проактивной агрессии. В Д. Дж. Пеплер и К. Х. Рубин (ред.) «Развитие и лечение детской агрессии». Хиллсдейл: Эрлбаум.
Холмс, Р. 1985. Акты войны: поведение мужчин в бою. Нью-Йорк: Свободная пресса.
Киндер, Д. Р. 1998. Мнение и действие в сфере политики. В DT Gilbert, ST Fiske и G. Lindzey (eds.) Handbook of Social Psychology, vol. 2. Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.
McCauley, C. (ed.) 1991. Исследование терроризма и государственная политика. Лондон: Касс.
Пищинский Т., Дж. Гринберг и С. Соломон. 1997. Зачем нам то, что нам нужно? Взгляд управления терроризмом на корни социальной мотивации человека. Психологическое исследование 8: 1-20.
Раммель, Р. Дж. 1996. Смерть по вине правительства. Нью-Брансуик, Нью-Джерси: Transaction Publishers.
Смит, Д. Н. 1998. Психокультурные корни геноцида: легитимность и кризис в Руанде. Американский психолог 53: 743-753.
Уильямсон С., Р. Д. Хэйр и С. Вонг. 1987. Насилие: преступники-психопаты и их жертвы. Канадский журнал поведенческих наук 19: 454-462.

Агрессия в спорте — BelievePerform

Агрессия в спорте — BelievePerform — Ведущий британский сайт спортивной психологии

В спорте агрессия — это характеристика, которая может оказывать как положительное, так и отрицательное влияние на результаты. Агрессия определяется как «любая форма поведения, направленная на причинение вреда другому живому существу, которое мотивировано избегать такого обращения» (Baron & Richardson, 19). 94). Большинство людей рассматривают агрессию как негативную психологическую характеристику, однако некоторые спортивные психологи согласны с тем, что агрессия может улучшить результаты (Widmeyer & Birch, 1984). Это называется напористым поведением (Bredemeier, 1994), когда игрок будет играть в соответствии с правилами спорта с очень высокой интенсивностью, но не будет иметь намерения причинить вред противнику. В спорте агрессия подразделяется на две категории: враждебная агрессия и инструментальная агрессия (Сильва, 1983). Враждебная агрессия – это когда основной целью является причинение вреда или травмы противнику. Инструментальная агрессия – это когда основной целью является достижение цели с помощью агрессии. Например, игрок в регби использует агрессию, чтобы схватить соперника и выиграть мяч. Игрок использует свою агрессию не для того, чтобы навредить сопернику, а для того, чтобы вернуть мяч. Кулон и Пфистер (1998) провел исследование агрессии в спорте высокого уровня. Они обнаружили, что опытные спортсмены использовали больше инструментальной агрессии, в которой они использовали свою выгоду, и что враждебная агрессия использовалась реже. Опытные спортсмены использовали самоконтроль, чтобы помочь им с их агрессией.

Можно задать вопрос: откуда берется эта агрессия? Теория фрустрационной агрессии (Доллард, Дуб, Миллер, Маурер и Сирс, 1939) утверждает, что агрессия возникает из-за фрустрации, возникающей из-за блокировки цели. Однако эта теория утверждает, что каждый раз, когда игрок расстраивается, это всегда вызывает агрессию. Эта теория не принимает во внимание какие-либо другие внутренние или внешние факторы.

С другой стороны, модель общей агрессии (Anderson & Bushman, 2002) утверждает, что ситуационные и личностные факторы играют роль в побуждении человека к агрессивному поведению. Таким образом, личность игрока будет играть большую роль в определении того, агрессивен он или нет в определенных ситуациях. Эта модель также учитывает социально усвоенные сигналы, и поэтому, если игрока научили не быть агрессивным в определенной ситуации, он не будет использовать агрессию.

Видно, что агрессия исходит из разных источников, и важно понять, откуда берутся эти источники. Спортивные стрессоры позволяют нам понять, что вызывает у спортсмена разочарование, которое может привести к агрессии и снижению производительности.

В своей карьере игроку предстоит столкнуться с рядом напряженных ситуаций, в которых ему придется иметь дело со многими факторами стресса. Они могут варьироваться от личных стрессоров, таких как беспокойство и беспокойство, до ситуационных стрессоров, таких как проблемы, связанные с командой. Многие исследования стресса в спорте были сосредоточены на фигуристах и гольфистах, поэтому выявление факторов стресса в командной среде очень важно (Gould, Jackson & Finch, 19).93). Стресс может отрицательно сказаться на производительности и, как было показано, даже увеличивает вероятность травм (Blackwell & McCullagh, 1990). Ноблет и Гиффорд (2002) изучали австралийских футболистов, изучая различные факторы стресса, с которыми они сталкиваются. Они обнаружили, что необходимость постоянно выступать, плохая форма и завышенные ожидания были ключевыми факторами стресса, влияющими на игроков. Помимо этого, игрокам также было трудно совмещать свои спортивные и другие обязательства. Это исследование может оказаться очень важным для психологов и того, как они помогают этим игрокам справляться с этими стрессорами. В спорте высших достижений основным изучаемым видом стресса является организационный стресс. Широм (1982) определил организационный стресс как «социально-психологический стресс, связанный с работой». Вудман и Харди (2001) исследовали организационный стресс у элитных спортсменов и обнаружили четыре основных стресса: личный, командный, лидерский и экологический. В командных вопросах важным фактором, вызвавшим стресс, была напряженность среди спортсменов. Флетчер и Хантон (2003) провели аналогичное исследование организационного стресса и обнаружили, что напряжение тренера-спортсмена является важным фактором. Поэтому строгий инструктаж и негативная обратная связь могут во многом повлиять на производительность.

Изучение того, как справляться со стрессами, является ключевым, поскольку игроки должны найти способы преодолеть эти проблемы.