Стэнфордского тюремного эксперимента – Ой!

Стэнфордский тюремный эксперимент — Психологос

Фильм «Эксперимент»

Стэнфордский тюремный эксперимент — известный психологический эксперимент, который был проведён в 1971 году американским психологом Филиппом Зимбардо. Эксперимент представляет собой психологическое исследование реакции человека на ограничение свободы, на условия тюремной жизни, и на влияние навязанной социальной роли на поведение.

Если вы даёте человеку власть над кем-то беззащитным, кем-то униженным, именно тогда абсолютная власть развращает абсолютно.

Профессор Дэвид Уилсон, криминолог

Добровольцы играли роли охранников и заключенных и жили в условной тюрьме, устроенной в корпусе кафедры психологии. Заключенные и охранники быстро приспособились к своим ролям, и, вопреки ожиданиям, стали возникать по-настоящему опасные ситуации. В каждом третьем охраннике обнаружились садистские наклонности, а заключенные были сильно морально травмированы, и двое раньше времени были исключены из эксперимента. Несмотря на очевидную потерю контроля над экспериментом, только один из 50 наблюдателей, Кристина Маслач, выступила против его продолжения. Зимбардо закончил эксперимент раньше времени.

С точки зрения этики эксперимент часто сравнивают с экспериментом Милгрэма, проведенным в 1963 году в Йельском университете Стенли Милгрэмом, в прошлом соучеником Зимбардо.

Цели и средства

Исследование было оплачено военно-морским флотом США для того, чтобы объяснить конфликты в его исправительных учреждениях и в морской пехоте.

Участников набрали по объявлению в газете, и им предлагались 15 долларов в день (с учетом [инфляции сумма эквивалентна 76 долларам в 2006 году) за две недели участия в «симуляции тюрьмы». Из 70 человек, отозвавшихся на объявление, Зимбардо и его команда выбрали 24, которых они сочли наиболее здоровыми и психологически устойчивыми. Эти участники были преимущественно белыми мужчинами, принадлежащими к среднему классу. Все они были студентами колледжей.

Группу, состоящую из двадцати четырех молодых мужчин, поделили случайным образом на «заключенных» и «охранников». Что интересно, заключенным потом казалось, что в охранники берут за высокий рост, но на самом деле их честно набрали по жребию, подбрасывая монету, и между двумя группами не было никакой объективной разницы в физических данных.

Собственно условная тюрьма была устроена на базе кафедры психологии Стенфорда. Лаборант-старшекурсник был назначен «надзирателем», а сам Зимбардо — управляющим.

Зимбардо создал для участников ряд специфических условий, которые должны были способствовать дезориентации, потере чувства реальности и своей самоидентификации.

Охранникам выдали деревянные дубинки и униформы цвета хаки военного образца, которые они сами выбрали в магазине. Также им дали зеркальные солнечные очки, за которыми не было видно глаз. В отличие от заключенных, они должны были работать по сменам и возвращаться домой в выходные, хотя впоследствии многие участвовали в неоплаченных сверхурочных дежурствах.

Заключенные должны были одеваться только в нарочно плохо подобранные миткалевые халаты без нижнего белья и резиновые шлепанцы. Зимбардо утверждал, что такая одежда заставит их принять «непривычную осанку тела» и они будут испытывать дискомфорт, что будет способствовать их дезориентации. Их называли только по номерам вместо имен. Эти номера были пришиты на их униформы, и от заключенных требовали надевать туго сидящие колготки на голову, чтобы изобразить бритые головы новобранцев, проходящих начальную военную подготовку. Вдобавок они носили маленькую цепочку на своих лодыжках как постоянное напоминание о своём заключении и угнетенности.

За день до эксперимента охранники посетили короткое установочное заседание, но им не дали никаких указаний, кроме недопустимости какого-либо физического насилия. Им сказали, что обязанность — совершать обход тюрьмы, который они могут совершать так, как захотят.

Зимбардо на заседании сделал следующее заявление для охранников:

Создайте в заключенных чувство тоски, чувство страха, ощущение произвола, что их жизнь полностью контролируется нами, системой, вами, мной, и у них нет никакого личного пространства… Мы будем разными способами отнимать их индивидуальность. Все это в совокупности создаст в них чувство бессилия. Значит в этой ситуации у нас будет вся власть, а у них — никакой.

Участникам, которые были выбраны для того, чтобы изображать заключенных, было сказано ждать дома, пока их не «призовут» для эксперимента. Безо всякого предупреждения их «обвинили» в вооруженном ограблении, и они были арестованы полицейским департаментом Пало Альто, который участвовал в этой стадии эксперимента.

Заключенные прошли полную процедуру полицейского осмотра, включая снятие отпечатков пальцев, фотографирование и зачитывание прав. Их привезли в условную тюрьму, где произвели их осмотр, приказав раздеться догола, «очистили от вшей» и присвоили номера.

Результаты

Эксперимент быстро вышел из-под контроля. Заключенные испытывали садистское и оскорбительное обращение со стороны охранников, и к концу у многих из них наблюдалось сильное эмоциональное расстройство.

После сравнительно спокойного первого дня на второй день вспыхнул бунт. Охранники добровольно вышли на сверхурочную работу и без руководства со стороны исследователей подавляли мятеж, при этом нападали на заключенных с огнетушителями. После этого инцидента охранники пытались разделять заключенных и стравливать их друг с другом, выбрав «хороший» и «плохой» корпусы, и заставляли заключенных думать, что в их рядах есть «информаторы». Эти меры возымели значительный эффект, и в дальнейшем возмущений крупного масштаба не происходило. Согласно консультантам Зимбардо — бывшим заключенным, эта тактика была подобна используемой в настоящих американских тюрьмах.

Подсчеты заключенных, которые изначально были задуманы для того, чтобы помочь им привыкнуть к идентификационным номерам, превратились в часовые испытания, в ходе которых охранники изводили заключенных и подвергали физическим наказаниям, в частности заставляли подолгу совершать физические упражнения.

Тюрьма быстро стала грязной и мрачной. Право помыться стало привилегией, в которой могли отказать и часто отказывали. Некоторых заключенных заставляли чистить туалеты голыми руками. Из «плохой» камеры убрали матрацы, и заключенным пришлось спать на непокрытом бетонном полу. В наказание часто отказывали в еде. Сам Зимбардо говорит о своей растущей погруженности в эксперимент, которым он руководил и в котором активно участвовал. На четвертый день, услышав о заговоре с целью побега, он и охранники попытались целиком перенести эксперимент в настоящий неиспользуемый тюремный корпус в местной полиции, как в более «надежный». Полицейский департамент ему отказал, ссылаясь на соображения безопасности, и, как говорит Зимбардо, он был зол и раздосадован из-за отсутствия сотрудничества между его и полицейской системой исполнения наказаний.

В ходе эксперимента несколько охранников все больше и больше превращались в садистов — особенно ночью, когда им казалось, что камеры выключены. Экспериментаторы утверждали, что примерно каждый третий охранник показывает настоящие садистские наклонности. Многие охранники расстроились, когда эксперимент был прерван раньше времени.

Впоследствии заключенным предложили «под честное слово» выйти из тюрьмы, если они откажутся от оплаты, большинство согласились на это. Зимбардо использует этот факт, чтобы показать, насколько сильно участники вжились в роль. Но заключенным потом отказали, и никто не покинул эксперимент.

У одного из участников развилась психосоматическая сыпь по всему телу, когда он узнал, что его прошение о выходе под честное слово было отвергнуто (Зимбардо его отверг, потому что думал, что тот пытается сжульничать и симулирует болезнь). Спутанное мышление и слезы стали обычным делом для заключенных. Двое из них испытали такой сильный шок, что их вывели из эксперимента и заменили.

Один из заключенных, пришедших на замену, № 416, пришел в ужас от обращения охранников и объявил голодовку. Его на три часа заперли в тесном чулане для одиночного заключения. В это время охранники заставляли его держать в руках сосиски, которые он отказывался есть. Другие заключенные видели в нем хулигана. Чтобы сыграть на этих чувствах, охранники предложили другим заключенным выбор: или они откажутся от одеял, или № 416 проведет в одиночном заключении всю ночь. Заключенные предпочли спать под одеялами. Позже Зимбардо вмешался и выпустил № 416.

Зимбардо решил прекратить эксперимент раньше времени, когда Кристина Маслач, студентка, не знакомая прежде с экспериментом, выразила протест против устрашающих условий тюрьмы после того, как она пришла туда провести беседы. Зимбардо упоминает, что из всех пятидесяти свидетелей эксперимента только она поставила вопрос о его соответствии морали. Хотя эксперимент был рассчитан на две недели, через шесть дней он был прекращен.

Выводы

Результаты эксперимента использовались для того, чтобы продемонстрировать восприимчивость и покорность людей, когда присутствует оправдывающая идеология, поддержанная обществом и государством. Также их использовали в качестве иллюстрации к теории когнитивного диссонанса и влияния власти авторитетов.

www.psychologos.ru

Стэнфордский тюремный эксперимент — Игры разума

В 1971-м году американский психолог Филипп Зимбардо поставил опыт, который получил название Стэнфордский тюремный эксперимент. Ученый пытался разобраться в природе конфликтов, которые возникают в тюрьмах между охранниками и заключенными. Для участия в опыте были отобраны 24 человека — каждому из них досталась одна из двух возможных ролей. В ходе исследования процесс «игры» в тюрьму вышел из-под контроля: нескольких участников пришлось удалить досрочно из-за тяжелого морального состояния.

Запрос на проведение исследований подобного рода поступил от представителей ВМФ США, которые были обеспокоены ситуацией в исправительных учреждениях морской пехоты, где нередки были стычки между заключенными и охранниками. По одной из расхожих теорий, причиной подобных конфликтов служит сама природа и «ментальность» тех, кто оказался по ту или иную сторону решетки. И если в этой теории охранники представлены людьми с садистскими наклонностями, которые сознательно выбирают работу, где можно применить силу, то преступники — это индивиды, в которых нет никакого уважения к закону и авторитету, и своим асоциальным поведением они склонны инициировать конфликты.

Филипп Зимбардо, занимавший место профессора в Стэнфордском университете, который и проводил исследования по заказу ВМФ, выдвинул гипотезу, что конфликты между охранниками и заключенными возникают не по причине «порочной» природы тех и других, но в результате следования конкретным социальным ролям. Предполагается, что осужденный преступник по своей роли должен бунтовать против тюремной охраны, а надсмотрщик — применять грубую силу для подавления любого неповиновения. Чтобы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу, Зимбардо задумал набрать добровольцев, разделив их поровну на заключенных и охранников, и поместить их в «тюрьму», которой служил один из университетских коридоров.

Объявление о наборе участников. (pinterest.com)

Для начала необходимо было отобрать участников. На объявление в газете о наборе группы подопытных откликнулось 75 человек. Каждый из них заполнил формуляр, где рассказал о своей семейной истории, физическом и ментальном здоровье, проблемах с законом, если такие имелись. По итогам отбора из 75 претендентов осталось 24 мужчины. Все они были признаны эмоционально стабильными, зрелыми, без признаков антисоциального поведения, находились в хорошей физической форме, принадлежали к среднему классу. К тому же, все участники были белыми. До начала эксперимента они не были знакомы друг с другом. За участие в проекте каждому из них должны были выплачивать по 15 долларов в день, а длительность «заключения» могла продлиться до двух недель.

Вторым этапом подготовки исследования стало переоборудование крыла университета в «тюрьму». Помещение разделили таким образом, что получилось три маленьких камеры, каждая из которых была рассчитана на троих заключенных, одна камера-одиночка крохотного размера, которая располагалась напротив основных, а также несколько комнат для охранников, где они могли переодеться и отдохнуть, и уголок для «надзирателя», роль которого исполнял лаборант, и «начальника тюрьмы» в лице самого Зимбардо. Помещение было напичкано камерами и прослушивающими устройствами, чтобы ученые круглосуточно могли наблюдать за ходом эксперимента. Прослушка стояла во всех комнатах.

Разделение на 2 команды происходило по жребию. Из 12 человек в каждом «лагере» активное участие принимали 9, еще трое находились на позиции запасных.

«Охранникам» выдали униформу цвета хаки, свисток, очки с очень темными стеклами, чтобы устранить возможность зрительного контакта с «заключенными», а также резиновую дубинку. Однако правила запрещали любое физическое насилие, и все эти атрибуты больше полагались по роли.

«Заключенных» одели в свободные рубашки из муслина, на каждую из которых был нашит номер арестанта, выдали резиновую обувь, нилоновую шапочку (ее предназначение — скрыть прическу, аналог бритья в реальных тюрьмах) гигиенический набор, полотенце и постельное белье. К правой щиколотке каждого из них прицепили цепь с замком, снять которую было нельзя. Иметь личные вещи запрещалось. Нашивка с личным номером, роба и маскировка индивидуального стиля — все это было сделано с целью максимально обезличить персону, приблизить условия эксперимента к тем, в которых содержатся осужденные.

Организация пространства «тюрьмы». (pinterest.com)

С охранниками была проведена встреча за день до начала эксперимента, где им объяснили правила, рамки их полномочий и задачу — поддерживать порядок, тем самым обеспечив нормальное функционирование тюрьмы. Кроме того, Зимбардо обозначил определенную стратегию поведения для охранников: он отметил, что им предстоит «создать у заключенных чувство тоски, страха и произвола», дабы те могли ощутить свое бессилие перед властью стражей и системы. Команда охранников была уверена, что главной целью эксперимента является наблюдение за поведением заключенных, в то время как к ним самим никто присматриваться не будет. Каждый из них работал посменно: по три человека на смене. Длительность рабочего дня — 8 часов.

Заключенных, которые были уверены, что эксперимент начнется в воскресенье, за день до этого, то есть в субботу, неожиданно арестовали реальные полицейские. Все было проведено максимально реалистично: каждого из них задержали по подозрению в каком-либо не слишком серьезном правонарушении, при этом вообще никак не упоминая о связи всего происходящего с экспериментом, надели наручники, обыскали, отвезли в участок и допросили, сняли отпечатки пальцев, после чего все арестованные были доставлены в «тюрьму». Весь этот спектакль с участием настоящих стражей правопорядка был необходим для того, чтобы подопытные действительно ощутили себя преступниками. По прибытии в тюрьму, каждого из них раздели, обработали дезодорирующим спреем.

В первую же ночь заключенных подняли на проверку. Поначалу нужно было дать всем участникам привыкнуть к эксперименту и своим ролям. Первая проверка длилась не больше 10 минут, и была похожа скорее на приветливый и неловкий обмен любезностями между охранниками и заключенными.

Согласно правилам, заключенным полагалось трехразовое питание, три похода в туалет и два свободных часа в день на чтение или написание писем. Арестованные должны были выполнять определенные тюремные работы, а также делать упражнения и трижды в день выстраиваться на проверку. Дважды в неделю проходили «свидания» с родственниками и друзьями.

Реальное задержание одного из участников. (pinterest.com)

События развивались стремительно: после спокойного первого дня на следующее же утро вспыхнул бунт. Заключенные продемонстрировали пренебрежение правилами: оторвали нашивки с личным номером, сняли шапочки, заблокировали двери камер матрасами и громко обсуждали личности охранников. Утренняя смена решила, что их «коллеги» накануне не проявили достаточной строгости. Восстание было подавлено с использованием огнетушителей. Порядок восстановили, а зачинщика посадили в камеру-одиночку. В то же время троих наименее активных участников бунта пересадили в «особую» камеру с привилегированными условиями. В отличие от остальных шестерых заключенных им вернули матрасы и одежду, разрешили почистить зубы и умыться и выдали большую порцию еды, оставив других бунтовщиков без пищи.

Охранники намеренно пытались «расколоть» коллектив, предоставив участникам неравные условия содержания. Кормежка и положенные по «закону» часы досуга стали теми бонусами, которые можно было получить за хорошее поведение. В то же время зачинщика бунта пытались всячески унизить, заставив его выпрашивать у охранников разрешение, скажем, закурить. Эффект был невероятно мощным: уже через 36 часов после начала эксперимента подопытный испытал нечто вроде истерики, со слезами и вспышками ярости. Его пришлось вывести из проекта, так как напряжение могло оказаться слишком сильным.

На следующий день состоялось запланированное свидание с родными и друзьями — многие родители участников эксперимента были шокированы эмоциональным состоянием сыновей, которые выглядели крайне подавленными и измотанными, несмотря на то, что прошло всего лишь двое суток. После встреч с близкими началась «движуха»: один из охранников якобы услышал, как заключенные переговариваются о том, что освобожденный лидер бунтовщиков должен вернуться со своими друзьями и организовать побег. Эксперимент даже хотели перенести в реальную тюрьму, чтобы обеспечить его продолжение под контролем полиции, но те отказались оказывать содействие. Вечером заключенных, якобы задумавших побег, заставили драить унитазы, отжиматься, ходить на корточках и выполнять другие неприятные и сложные физические нагрузки. Время проверок возросло с 10 минут до нескольких часов.

Цепь на ноге одного из «заключенных». (pinterest.com)

Выпавшего из проекта «бунтовщика» заменили участником из команды запасных. Попав в камеру, тот отказался подчиняться правилам и объявил голодовку. Своими действиями он, вероятно, пытался спровоцировать других заключенных на новое восстание, однако те уже не обнаружили в себе сил к открытому противостоянию. В результате вместо того, чтобы стать лидером, он оказался в положении изгоя. Уже вечером с ним случилась истерика. Профессор Зимбардо сначала попытался дать мужчине передышку, пригласив в комнату отдыха и разрешив тому снять цепь и шапочку. Однако охранники, которых поведение арестанта вывело из себя, заставили других заключенных хором заклеймить сокамерника как «плохого». Состояние подопытного было угрожающе нестабильным, к тому же, он был ослаблен физически из-за голодовки. В итоге еще одного участника пришлось вывести из проекта.

На следующий день заключенным предложили сделку: они отказываются от денег и имеют право покинуть проект. Практически все согласились на эти условия, однако для «проформы» они должны были подать прошение о помиловании, которое будет рассматриваться специальной коллегией «присяжных», состоящей из студентов психологического факультета. И хотя после отказа от получения платы заключенные могли спокойно покинуть здание, все они покорно выполнили требование подать прошение о помиловании, отправившись обратно в камеры. Вскоре им объявили, что ни одно из прошений не было одобрено. Это спровоцировало истерику у половины команды осужденных.

Одна из проверок заключенных. (pinterest.com)

К этому моменту участники, исполнявшие роли охранников, полностью вжились в образ. Многие из них проявляли по-настоящему садистские наклонности, пользуясь правом осуществлять власть над заключенными. Особенно фривольно они вели себя по ночам и когда выводили подопечных из основного «здания» тюрьмы в туалет, так как полагали, что в это время за ними не наблюдают организаторы проекта.

Эксперимент прекратился после визита в «тюрьму» невесты доктора Зимбардо. Девушка также работала на должности преподавателя в Стэнфорде. По ее мнению, условия содержания «заключенных» были жестокими и бесчеловечными, а научный интерес в данном случае совершенно не мог разрешить этическую проблему. В конце концов, Зимбардо был вынужден признать, что и для него самого грани несколько размылись — из беспристрастного наблюдателя он постепенно превращался в настоящего начальника тюрьмы, и все больше чувствовал себя погруженным в новую роль.

В итоге проект пришлось прервать уже на шестой день, хотя предполагалось, что он продлится около двух недель. Заключенные восприняли новость с огромным энтузиазмом, чего нельзя сказать об охранниках, которые вжились в роль и были разочарованы тем, что все так быстро закончилось. Каждый из них добросовестно соблюдал временные рамки смен, никто не отлынивал от сверхурочной работы и не отказывался выходить «по болезни».

«Наказание» отжиманиями. (pinterest.com)

Всех охранников можно было разделить на три типажа: одни выполняли свои обязанности и издевались над заключенными с нескрываемым удовольствием, другие делали это, потому что «так надо» и «служебные обязанности», третьим ситуация доставляла дискомфорт, они предпочитали отстраниться от карательной и уничижительной политики, однако не препятствовали в этом «коллегам».

Выводы эксперимента, как считал сам Зимбардо, доказывали выдвинутую им теорию о том, что на поведение охранников и заключенных в тюрьмах влияют не особенности их личности и «бэкграунд», но сама ситуация, в которую те попали, а также среда и социальные роли. Получая «добро» от представителей власти, которой в данном случае выступал профессорский состав Стэнфорда, фактически на унижение и сломление другой личности в рамках своих профессиональных обязанностей, охранники продемонстрировали готовность следовать правилам игры. В то же время участники со стороны заключенных довольно быстро перестали сопротивляться моральному насилию. Чем больше личность была склонна к пассивности и зависимости от чужого мнения, тем менее болезненной была реакция на условия заключения. И наоборот, сильные, творческие и независимые участники проявляли сопротивление и неспособность адаптироваться.

Научный метод Зимбардо и этическая сторона вопроса вызвали спорную оценку эксперимента в научном сообществе. Этот проект зачастую сравнивают с опытом Милгрэма, где участники демонстрировали готовность причинить серьезную физическую боль другим людям в рамках своих «служебных обязанностей».

diletant.media

Все, чего вы не знали о Стэнфордском тюремном эксперименте

Что происходит, когда хороший человек оказывается в плохом месте? Что побеждает: человечность или жестокость? На эти и другие вопросы отвечают результаты известного исследования, проведенное летом 1971 года под руководством американского психолога Филипа Зимбардо (Philip Zimbardo).

Двухнедельный эксперимент по изучению поведения заключенных и надзирателей в условиях, имитирующих тюремное заключение, был завершен через 6 дней, поскольку сложившиеся обстоятельства представляли собой реальную угрозу для жизни участников.

Сегодня мы расскажем вам о том, почему Стэнфордский эксперимент до сих пор считается самым антигуманным в истории социальной психологии, и что же на самом деле заставило Зимбардо его прекратить.

Приготовьтесь — история будет длинной.

Пролог

Тишина воскресного утра в Пало-Альто, Калифорния, была нарушена воем патрульных машин — полиция производила массовые аресты студентов колледжа за нарушение 211 (вооруженный разбой) и 459 (кража со взломом) статей Уголовного кодекса.

Подозреваемых обвиняли в совершении уголовного преступления, сообщали их законные права, заставляли повернуться лицом к полицейской машине, обыскивали, сковывали руки наручниками и заталкивали на заднее сиденье. Часто свидетелями этой процедуры становились любознательные соседи, не подозревающие о том, что все увиденное ими было всего лишь частью эксперимента.

После снятия отпечатков пальцев и оформления необходимых документов подозреваемым завязывали глаза и помещали в одиночную камеру, где они могли поразмышлять над тем, какой их поступок мог повлечь за собой столь серьезные последствия.

Несколькими днями ранее каждый из студентов, оказавшихся в одиночной камере полицейского участка Пало-Альто, изъявил желание стать одним из участников социального-психологического эксперимента, имитирующего тюремную жизнь.

Чтобы исключить кандидатов с психологическими проблемами, физическими недугами и наркотической зависимостью, с каждым из 70 студентов, отозвавшихся на объявление в местной газете, были проведены индивидуальные беседы и тестирования. В конце концов ученые выбрали 24 участника, которым представлялась неплохая возможность заработать $210 за две недели пребывания в фиктивной тюрьме.

После этого юноши, которым «посчастливилось» пройти отбор на злосчастное исследование, были случайным образом поделены на две равные группы охранников и заключенных.

Важно помнить, что в начале эксперимента между парнями, которым выпало играть роль заключенных, и теми, кому в последующем пришлось вживаться в роль охранников, не было абсолютно никакой разницы.

Для того, чтобы как можно точнее передать тюремную атмосферу, ученые воспользовались услугами опытных консультантов, среди которых был бывший заключенный, проведший за решеткой 17 лет. Именно он помог исследователям понять, какие чувства испытывает человек, находящийся в заключении.

Фиктивная тюрьма, построенная в подвале факультета психологии Стэнфордского университета, называлась «Двором» (The Yard). Это было единственное место, где заключенным разрешалось ходить, есть, заниматься спортом. Для создания тюремных камер двери подвальных лабораторий были заменены специально изготовленными дверями со стальной арматурой и номерными знаками.

В одном конце «двора» было небольшое отверстие, через которое ученые могли вести видеонаблюдение за действиями участников. В другом конце коридора располагалась крохотная каморка, превратившаяся с началом эксперимента в «яму» — камеру одиночного заключения, в которой было настолько тесно, что находясь внутри, «плохой заключенный» мог только стоять.

Подземные лаборатории были оборудованы специальной системой внутренней связи, позволяющей ученым слушать, о чем беседуют заключенные, находясь в своих камерах, и делать экстренные объявления. Еще одной отличительной чертой Стэнфордской тюрьмы было отсутствие окон и часов.

Итак, фиктивная тюрьма была готова встретить своих первых заключенных.

Эксперимент

С завязанными глазами и в состоянии легкого шока, вызванного неожиданным арестом, правонарушителей доставили к месту назначения — в Стэнфордскую окружную тюрьму.

Здесь происходило превращение студентов в заключенных: каждого из них обыскивали, раздевали догола, проводили дезинфекцию и выдавали тюремную униформу. Все эти процедуры, напоминающие снимки Дэнни Лиона (Danny Lyon), сделанные в Техасской тюрьме, производились исключительно для того, чтобы унизить студентов.

Стэнфордский эксперимент

Техасская тюрьма

Заключенных одели в короткие платья-халаты и лишили возможности носить белье. На правой щиколотке каждого заключенного болталась цепь, снимать каковую не разрешалось даже во время сна.

Нужно отдавать себе отчет в том, что ученые пытались создать функциональную тюремную атмосферу, но не в коем случае не настоящую.

В реальных тюрьмах мужчины-заключенные не носят платья, но несмотря на это, чувствуют себя униженными и подавленными. Чтобы как можно быстрее достичь необходимого эффекта, исследователи одели мужчин в миткалевые халаты, отчего они сразу начали чувствовать себя не в своей тарелке: по-другому ходили, сидели, разговаривали. Все их поведение больше напоминало женское, нежели мужское.

Цепь на щиколотке — что тоже редкость в большинстве тюрем — была использована для того, чтобы заключенные постоянно чувствовали угнетающую атмосферу, шансов сбежать от которой не представлялось даже во сне (когда заключенный переворачивался, замок бил его по левой ноге, не давая нормально спать и напоминая о том, что он все еще за решеткой).

Кроме того, заключенные были обязаны обращаться друг к другу исключительно по идентификационным номерам, пришитым к их платьям.

Зимбардо дал надзирателям полную свободу действий: они могли делать все, что считали нужным, для поддержания порядка и воспитания у заключенных чувств уважения, бессилия и страха. Единственным указанием, полученным охранниками за несколько часов до прибытия в Стэнфорд их первых подопечных, было не допускать какого-либо физического насилия.

Охранники составили специальный свод правил. В своей приветственной импровизированной речи начальник фиктивной тюрьмы Дэвид Джаффе, студент Стэнфордского университета, сказал:

«Очень скоро эти правила появятся в каждой камере. Мы хотим, чтобы вы их выучили и могли рассказывать по пунктам. Если вы будете их выполнять и раскаетесь в совершенных преступлениях, то мы сможем с вами поладить».

По словам руководителя эксперимента Филипа Зимбардо, заключенные были готовы к тому, что некоторые их гражданские права могут быть нарушены, поскольку это было частью подписанного ими соглашения.

Всем охранникам выдали одинаковую униформу цвета хаки, свистки, дубинки и зеркальные солнечные очки (последняя идея была позаимствована Зимбардо в фильме «Хладнокровный Люк»).

Зеркальные очки тщательно скрывали глаза и эмоции охранника, что позволило им очень быстро вжиться в роль. Один из надзирателей Стэнфордской тюрьмы Эшлеман (Eshleman) позже вспоминал:

«Я очень быстро потерял над собой контроль. Надевая очки, ты надеваешь маску, под которой скрываешь свою личность. Она позволяет вести себя так, как ты никогда бы не стал без нее».

Исследование началось при участии 9 надзирателей и 9 заключенных — остальные 6 студентов оставались дома и постоянно поддерживали связь с профессором Зимбардо. В случае, если кто-то из охранников или заключенных изъявил бы желание покинуть эксперимент, ученые могли сразу же его заменить.

Подземные лаборатории, переоборудованные под камеры, были настолько малы, что в них помещались всего три кровати, на которых заключенные могли сидеть и спать. Места для чего-либо другого в камерах просто не оставалось.

День первый

В первую же ночь (в 2:30) сон заключенных был нарушен пронзительным звуком свистков, оповещавшем о том, что пришло время для первой переклички. Они проводились для того, чтобы заключенные как можно быстрее начали отождествлять себя со своими номерами.

Но более важно то, что в дальнейшем охранники использовали переклички для демонстрации собственной силы (постепенно время их проведения увеличилось с 10 минут до 3 часов).

Поначалу заключенные относились к всеобщим построениям несерьезно. Еще не вжившись в свои роли, они пытались отстаивать свою независимость, а охранники, в свою очередь, не знали, как проявлять свою власть. По словам Зимбардо, тогда ему казалось, что эксперимент обречен на провал, однако уже на следующий день его опасения исчезли.

Наиболее популярной формой наказания заключенных, используемой охранниками за нарушение вышеупомянутого свода правил или неуважительное отношение к надзирателям, были отжимания.

Когда исследователи впервые увидели, как охранник заставляет заключенного отжиматься, они сочли этот способ недостаточно эффективным. Тем не менее, через некоторое время им удалось выяснить, что отжимания часто использовались в качестве наказания в нацистских концентрационных лагерях.

Справа: лагерь смерти Аушвиц (Освенцим), 1944 год. Художник — Альфред Кантор.

День второй

На следующее утро заключенные взбунтовались. Поскольку первый день эксперимента прошел без никаких инцидентов, охранники были абсолютно не готовы к такому повороту событий. Заключенные сорвали идентификационные номера, забаррикадировались в камерах, придвинув к дверям кровати, и начали открыто высказывать все, что они думают о надзирателях.

Утренняя смена, которая должна была сменить дежуривших ночью тюремщиков, заподозрила коллег в непозволительной мягкотелости. Было принято обоюдное решение подавить бунт собственными силами.

Как пишет Зимбардо в своем отчете, «последующие действия охранников были просто поразительными». Для подавления бунта были использованы оставленные в бывших лабораториях огнетушители.

Леденящий кожу углекислый газ, направленный в камеры, заставил заключенных отпрянуть от дверей. После этого охранники ворвались внутрь, сорвали с заключенных одежду, вынесли кровати во «двор» и заперли зачинщика бунта в одиночной камере.

Восстание было временно подавлено, но перед охранниками возникла другая проблема. Конечно же, 9 надзирателей могли без особого труда справиться с 9 заключенными, но дежурить в таком составе постоянно возможности не представлялось, поскольку бюджет эксперимента был очень ограниченным. Поэтому охранники сделали ставку на более тонкие методы контроля ситуации.

Они создали «привилегированную камеру», куда перевели троих заключенных, принимавших наименее активное участие в бунте. Им также вернули униформу и кровати, разрешили помыться и почистить зубы. Остальным — нет. Кроме того, привилегированным заключенным улучшили рацион, в то время, как остальные 6 человек «временно лишались права принимать пищу».

Через полдня охранники перевели некоторых «хороших» заключенных в «плохую» камеру, а «плохих» заключенных — в «хорошую», окончательно сбив их с толку. Зачинщики утреннего бунта начали подозревать своих сокамерников в том, что те информируют надзирателей об их планах.

Позже независимый консультант рассказал ученым о том, что такая тактика часто применяется надзирателями в реальных тюрьмах. Поскольку наибольшую угрозу друг для друга представляют сами заключенные, использование подобных методов позволяет охранникам направить агрессию заключенных против них самих.

Итак, события второго дня сплотили охранников и разрушили доверительные отношения между заключенными. Теперь все происходящее уже не было экспериментом: надзиратели видели в заключенных настоящих правонарушителей, которые могут нанести им какой-то вред. Чтобы исключить такую возможность, охрана стала применять более жестокие методы воздействия.

Над заключенными был установлен тотальный контроль, особенной привилегией стало даже посещение туалета. Часто охранники отказывались сопровождать заключенных в туалет, и те вынуждены были использовать для этой цели стоящие в камерах ведра. Поскольку надзиратели не всегда разрешали выбрасывать их содержимое, очень скоро условия жизни в тюрьме значительно ухудшились.

Охранники были особенно жестоки по отношению к зачинщику бунта — заключенному №5401. Он был заядлым курильщиком, и надзиратели умышлено ограничивали количество выкуренных им сигарет.

Позже ученым удалось выяснить, что он был участником группы радикальных активистов. Он пожелал принять участие в эксперименте, чтобы «разоблачить злые умыслы ученых»: №5401 ошибочно полагал, что основной целью профессора Зимбардо было установление контроля над студентами-радикалами Стэнфордского университета.

Тем не менее, в письме своей девушке он писал, что гордится тем, что его избрали лидером заключенных «Стэнфордской окружной тюрьмы».

Менее чем через 36 часов после начала эксперимента заключенный №8612 начал страдать от эмоциональных срывов, истерик и неконтролируемых вспышек ярости. Но несмотря на это, профессор Зимбардо, вжившийся в роль начальника тюрьмы, заподозрил его во лжи.

Беседуя с заключенным №8612, консультант упрекнул его за проявленную слабость и предложил заключить сделку: если он будет рассказывать исследователям о том, как ладят заключенные, то они попросят охрану не уделять ему «особого внимания».

Во время следующей переклички №8612 сказал другим заключенным: «Вы не можете уйти. Они вас не отпустят». После этого последовала очередная вспышка гнева: он кричал, ругался, плакал и умолял о том, чтобы его выпустили.

Парадоксально, но ученым потребовалось время, чтобы понять, что он действительно страдает и его необходимо освободить.

День третий

Третий день был «днем свиданий» с родителями и друзьями. Ученые забеспокоились о том, что увидев, в каких условиях живут студенты, родители начнут настаивать на том, чтобы забрать их домой.

Чтобы избежать подобной ситуации, исследователи предприняли все возможные меры для того, чтобы сделать тюремную атмосферу менее угнетающей: они приказали помыть, побрить, причесать и накормить заключенных хорошим обедом, заставили их убраться в своих камерах, включили фоновую музыку и даже пригласили бывшего капитана Стэнфордских черлидеров Сьюзи Филлипс, чтобы она приветствовала и регистрировала гостей у входа.

Когда пожаловали посетители, охрана методично взяла все происходящее под собственный контроль. Они заставили их зарегистрироваться, после чего прождать около получаса, а затем сообщили, что одного заключенного могут проведать только два человека. Время общения ограничивалось 10 минутами, а сами «свидания» происходили в присутствии надзирателей.

Конечно же, родители были недовольны этими правилами, но несмотря на это, никто не посмел их нарушить.

Некоторые родители были весьма расстроены видом своих сыновей. Когда мама одного из заключенных подошла к Зимбардо и сказала, что ее сын никогда не выглядел столь плохо, профессор переложил всю вину на самого студента.

Он ответил: «Что происходит с вашим сыном? Он плохо спит?». А потом обратился к отцу заключенного: «Вы думаете, что ваш сын не сможет выдержать это испытание?». На что тот возразил: «Конечно, он может. Он настоящий лидер. Пойдем, дорогая, мы потратили уже достаточно времени. Профессор, увидимся на следующем “дне свиданий”».

После того, как посетители ушли, исследователи столкнулись с гораздо более важной проблемой: накануне одному из надзирателей удалось подслушать, как заключенные разговаривали о массовом побеге, который планировался сразу же после окончания время визитов. По словам охранника, заключенный №8612, выпущенный прошлым вечером, должен был собрать своих друзей, ворваться в подвал Стэнфордского университета и освободить заключенных.

Как вы думаете, что сделали ученые? Приготовили побольше кассет, настроили звукозаписывающее оборудование и приготовились наблюдать за побегом? Это то, что они должны были сделать. Однако Зимбардо, опасаясь, что эксперимент могут сорвать, принялся искать способы предотвращения запланированного заключенными побега.

Обсудив ситуацию с Крейгом Хейни, профессором психологии, и Дэвидом Джаффе, начальником тюрьмы, Зимбардо решил поместить одного из своих аспирантов в камеру, где раньше отбывал свое наказание заключенный №8612.

Затем профессор обратился в полицейский участок Пало-Альто с просьбой переместить заключенных из Стэнфордского подвала в их старое отделение. Его просьба была отклонена, поскольку пребывание фиктивных заключенных в настоящей тюрьме не покрывалось страховкой.

Посовещавшись, исследователи решили одеть на головы заключенных бумажные пакеты, сковать их одной цепью и перевести в кладовою на 5 этаж. В это время охрана должна была демонтировать подвальную тюрьму, чтобы Зимбардо в гордом одиночестве мог встретить друзей заключенного №8612 и объявить о том, что эксперимент окончен досрочно.

После того, как они уйдут, заключенных должны были перевести обратно. Ученые даже раздумывали над тем, чтобы уговорить №8612 снова стать участником эксперимента, поскольку были уверены, что тот их обманул.

О происходящих дальше событиях Зимбардо рассказал следующее:

«Я сидел там в полном одиночестве и с нетерпением ждал, когда же пожалуют освободители. Но вместо них появился мой коллега, выпускник Йельского университета Гордон Бауэр. Гордон слышал о том, что мы проводим эксперимент, и пришел посмотреть, что же на самом деле происходит в Стэнфордском подвале.

Я вкратце рассказал ему о том, чего мы хотели достичь, после чего Гордон задал мне один простой вопрос: “Скажи, пожалуйста, что является независимой переменной в этом эксперименте?”.

К моему удивлению, я очень на него разозлился. Я ждал, когда в мою тюрьму вломится группа агрессивно настроенных студентов! На карту была поставлена безопасность моих охранников, а я должен был иметь дело с этим занудным, изнеженным, полным сочувствия болваном?!

В тот момент я не был исследователем. Я был начальником тюрьмы.

Слух о массовом побеге оказался всего лишь слухом. Вы только представьте себе нашу реакцию! Мы целый день пытались найти способ, чтобы сорвать план заключенных: подняли на уши полицейских, переместили заключенных, почти полностью демонтировали тюрьму, мы даже не вели никаких записей в тот день.

Нас переполняли разочарование и злость. Кто-то должен был заплатить за наши усилия».

Этими «кто-то» стали, конечно же, заключенные. Их заставляли голыми руками чистить унитазы, отжиматься, прыгать, ходить гусиным шагом — делать все, что только могли выдумать охранники. Длительность перекличек увеличилась до нескольких часов, а число нервных срывов — удвоилось.

День четвертый

На следующий день Зимбардо пригласил католического священника, чтобы он оценил, насколько реалистичной была атмосфера Стэнфордской тюрьмы. Поразительно, но половина заключенных, представляясь священнику, вместо имен называли свои идентификационные номера.

Главным вопросом, который задавал священник, был: «Сынок, что ты делаешь для того, чтобы выбраться отсюда?». Не услышав ни одного вразумительного ответа, священник объяснил, что для того, чтобы выйти из тюрьмы, заключенные должны воспользоваться услугами адвоката. Затем предложил связаться с родителями студентов, чтобы те как можно быстрее получили юридическую консультацию.

«Визит священника разрушил тонкую грань между ролевой игрой и реальностью. В повседневной жизни этот человек был настоящим священником, но он научился играть свою роль настолько хорошо, что мы начали забывать о том, что просто играем в игру», — Филип Зимбардо.

Единственным, кто отказался беседовать со священником, был заключенный №819. Он плохо себя чувствовал, отказывался есть и желал, чтобы его осмотрел доктор. В конце концов его уговорили выйти из камеры и поговорить со священников и Зимбардо, чтобы они могли определить, какой именно врач должен его осмотреть.

Во время разговора с профессором №819 начал истерически плакать. Зимбардо снял с его щиколотки цепь, сбросил с головы чулок и направил в комнату, находящуюся возле «двора», пообещав принести ему еду, а затем отвести к врачу.

Пока Зимбардо был занят, один из охранников построил заключенных на очередную перекличку и заставил петь: «№819 — плохой заключенный. Из-за него в моей камере беспорядок, господин тюремный офицер».

Как только Зимбардо понял, что находясь в комнате возле «двора», №819 мог прекрасно слышать, о чем пели заключенные, он ринулся к нему. Парень безудержно рыдал, а на заднем плане заключенные вопили о том, какой он плохой. Все это перестало быть шуткой.

Профессор предложил заключенному покинуть эксперимент, но тот отказался. Превозмогая приступы рыданий, №819 сказал, что не может уйти, потому что остальные заключенные несправедливо его заклеймили. Несмотря на то, что ему нужна была срочная медицинская помощь, он изъявил желание вернуться в камеру и доказать, что он «вовсе не плохой».

Выслушав заключенного, Зимбардо сказал:

«Послушай меня внимательно. Ты не №819. Ты — [имя студента], а я — доктор Зимбардо. Я — психолог, а не начальник тюрьмы, и это не настоящая тюрьма. Это всего лишь эксперимент, те парни — всего лишь студенты, а не заключенные. Пойдем».

Внезапно №819 перестал плакать, взглянул на Зимбардо и ответил: «Хорошо, пойдемте».

День пятый

На следующей день заключенные должны были предстать перед комиссией по условно-досрочному освобождению, в состав которой входили ранее незнакомые им люди (в основном выпускники факультета психологии). Во главе комиссии был независимый консультант, недавно вышедший на свободу после 17 лет пребывания в тюрьме.

Во время слушаний произошло несколько интересных вещей: когда заключенным предложили отказаться от заработанных денег взамен на досрочное освобождение, практически все согласились.

По окончании заседания комиссии охрана приказала заключенным возвращаться в камеры. Поразительно, но все они повиновались, несмотря на то, что смысла продолжать исследование для них уже не было.

На тот момент чувство реальности студентов было настолько размытым, что они перестали воспринимать собственное заключение как эксперимент. В фиктивной тюрьме, созданной Зимбардо, реальную власть имели только тюремщики.

Еще одним любопытным наблюдением, сделанным учеными во время слушаний, было то, что бывший заключенный, игравший роль главы комиссии по условно-досрочному освобождению, на их глазах превратился в самого ненавистного авторитарного тюремщика, которого только можно было себе представить. Нужно отметить, что когда он сидел в тюрьме, его собственное прошение о помиловании отклонялось 16 раз.

По словам ученых, к этому времени выделились три типа охранников: жестокие, но справедливые, следующие составленному своду правил; «хорошие парни», которые делали заключенным небольшие услуги и никогда их не наказывали; садисты, издевающиеся над заключенными ради собственного удовольствия.

Самого жестокого тюремщика, чьи издевательства были наиболее изощренными и унизительными, прозвали Джоном Уэйном.

После того, как заключенным объявили, что все прошения о досрочном освобождении были отклонены, у половины из них произошли нервные срывы, а у одного началась психосоматическая сыпь. Некоторые бунтовали и дрались с охранниками, а другие, наоборот, решили играть роль «хороших заключенных», беспрекословно выполняя все прихоти тюремщиков.

К концу исследования студенты, каждый из которых был когда-то уникальной личностью, превратились в группу обезличенных, бессильных, запуганных людей, чем-то напоминающих пациентов психиатрической больницы.

Охрана установила тотальный контроль над своими подопечными, добившись слепого повиновения любым приказам.

Последний бунт, произошедший в Стэнфордской тюрьме, был организован заключенным №416. Он был одним из студентов, которые прибыли в тюрьму вместо выбывших ранее участников. В отличие от старожилов тюрьмы, ставших свидетелями постепенной эскалации конфликта между охраной и заключенными, №416 не был готов к тому, что его ждало.

Несмотря на предупреждения остальных заключенных о том, что ему не удастся добиться освобождения, №416 объявил голодовку. После нескольких неудачных попыток заставить его поесть охранники на 3 часа заперли бунтаря в одиночную камеру, нарушив тем самым тюремные правила, не позволяющие держать заключенного в одиночке дольше часа.

Однако №416 все равно отказывался есть. Было бы логично, если бы такое поведение сделало его героем в глазах других заключенных, но они видели в нем всего лишь дополнительную проблему.

Вечером один из охранников предоставил «послушным» заключенным право выбора: они могли освободить №416 взамен на свои одеяла, или оставить его в заточении на всю ночь.

Как вы думаете, что они выбрали? Большинство заключенных не пожелали расстаться со своими одеялами, обрекая №416 на бессонную ночь в одиночной камере.

День шестой

По словам Зимбардо, было две причины, заставившие его прекратить эксперимент. Первой было то, что охранники усиливали свои издевательства по ночам, поскольку думали, что в это время видеонаблюдение не ведется.

Второй причиной стало вмешательство Кристины Маслак (Christina Maslach), не только талантливого психолога, но и невесты профессора Зимбардо.

«Я сказала Филипу: “То, что вы делаете с этими ребятами — это ужасно и бесчеловечно!”. Я была очень напугана, потому что знала его как доброго и отзывчивого человека, готового в любую минуту прийти на помощь своим студентам. Именно он больше всего нуждался в том, чтобы его как можно быстрее расколдовали.

Мне все же удалось доказать ему, что исследование должно быть окончено», — Кристина Маслак.

В последний день ученые провели несколько дружеских бесед. Первая — только с охранниками, вторая — только с заключенными, третья — общая.

«Мы хотели услышать, что думают о всех произошедших событиях обе стороны. Также мы обсудили альтернативные методы решения конфликтов, возникающих между охранниками и заключенными, которые не имели бы столь негативных последствий», — Филлип Зимбардо.

Эпилог — жизнь после эксперимента

Через два месяца после окончания эксперимента заключенный №416, непризнанный герой, пробывший в одиночной камере рекордное количество часов, в одном из своих интервью рассказал:

«У меня было такое ощущение, будто я теряю свою индивидуальность. Как будто человек по имени Клэй, заставивший меня стать одним из участников эксперимента, куда-то исчезает. Он отдалился настолько, что я действительно стал своим номером — номером 416.

Я не расцениваю происходящее в Стэнфордском подвале как эксперимент. Это была настоящая тюрьма, которой управляли психологи, а не местные власти».

Один из наиболее жестоких тюремщиков Эшлеман позже признался, что эксперимент стал для него очень хорошим уроком:

«Я понял, что в некоторых ситуациях могу совершать поступки, за которые мне будет стыдно. Увидев фотографии издевательств и пыток над заключенными в Абу-Грейб, я сразу же увидел поразительное сходство с тем, что происходило в Стэнфордской тюрьме.

Я делал ужасные вещи. Если бы у меня был шанс еще раз побывать в шкуре тюремного надзирателя, я бы никогда им не воспользовался».

Заключенный Рэмси рассказал об эксперименте следующее:

«Лучше всего то, что эксперимент закончился досрочно. А хуже всего то, что по прошествии 40 лет люди все еще восхищаются результатами очень плохой науки».

Ну что ж, наша история подошла к концу.

Как видите, бывшие участники Стэнфордского эксперимента до сих пор неоднозначно оценивают вклад Зимбардо в развитие социальной психологии. Но несмотря на это, события, происходящие в августе 1971 года, навсегда вошли в ее историю.

Высоких вам конверсий!

По материалам prisonexp.org

03-09-2014

lpgenerator.ru

Стэнфордский тюремный эксперимент — Википедия

Стэ́нфордский тюре́мный экспериме́нт — психологический эксперимент, который был проведён в 1971 году в Стэнфордском университете американским психологом Филиппом Зимбардо. Эксперимент представляет собой психологическое исследование реакции человека на ограничение свободы, на условия тюремной жизни и на влияние навязанной социальной роли на поведение.

Добровольцы играли роли охранников и заключенных и жили в условной тюрьме, устроенной в подвале факультета психологии. Заключенные и охранники быстро приспособились к своим ролям, и, вопреки ожиданиям, стали возникать по-настоящему опасные ситуации. В каждом третьем охраннике обнаружились садистские наклонности, а заключенные были сильно морально травмированы и двое раньше времени были исключены из эксперимента. Эксперимент был закончен раньше времени.

С точки зрения этики эксперимент часто сравнивают с экспериментом Милгрэма, проведённым в 1963 году в Йельском университете Стенли Милгрэмом, в прошлом соучеником Зимбардо.

В 2018 году появилась информация о том, что эксперимент якобы был постановочным^[1][2]. Французский экономист, социолог и режиссёр Тибо Ле Тексье, собиравшийся снимать документальный фильм об эксперименте, обнаружил в архиве Стэнфордского университета рабочие записи о нём и вместо фильма написал книгу «История одной лжи»^[3][4], а американский писатель Бен Блум опубликовал подробную статью с аргументами, которые, по его мнению, опровергают результаты эксперимента на сайте Medium^[5][6].

Цели и средства

Исследование было заказано Военно-морским флотом США для того, чтобы объяснить конфликты в его исправительных учреждениях и в морской пехоте.

Участников набрали по объявлению в газете, и им предлагались 15 долларов в день (с учётом инфляции сумма эквивалентна 76 долларам в 2006 году) за две недели участия в «симуляции тюрьмы». Из 70 человек, отозвавшихся на объявление, Зимбардо и его команда выбрали 24, которых они сочли наиболее здоровыми и психологически устойчивыми. Эти участники были мужчинами, учащимися в колледжах, преимущественно белыми, принадлежали к среднему классу.

Группу, состоящую из двадцати четырёх молодых мужчин, поделили случайным образом на «заключённых» и «охранников». Заключённым потом казалось, что в охранники берут за высокий рост, но на самом деле их честно набрали по жребию, подбрасывая монету, и между двумя группами не было никакой объективной разницы в физических данных.

Условная тюрьма была устроена на базе кафедры психологии Стэнфорда. Лаборант-старшекурсник был назначен «надзирателем», а сам Зимбардо — управляющим.

Зимбардо создал для участников ряд специфических условий, которые должны были способствовать дезориентации, потере чувства реальности и своей самоидентификации.

Охранникам выдали деревянные дубинки и униформы цвета хаки военного образца, которые они сами выбрали в магазине. Также им дали зеркальные солнечные очки, за которыми не было видно глаз. В отличие от заключённых, они должны были работать по сменам и возвращаться домой в выходные, хотя впоследствии многие участвовали в неоплаченных сверхурочных дежурствах.

Заключенные должны были одеваться только в нарочно плохо подобранные миткалевые халаты без нижнего белья и резиновые шлёпанцы. Зимбардо утверждал, что такая одежда заставит их принять «непривычную осанку тела» и они будут испытывать дискомфорт, что будет способствовать их дезориентации. Их называли только по номерам вместо имён. Эти номера были пришиты на их униформы, и от заключенных требовали надевать туго сидящие колготки на голову, чтобы изобразить бритые головы новобранцев, проходящих начальную военную подготовку. Вдобавок они носили маленькую цепочку на своих лодыжках как постоянное напоминание о своём заключении и угнетённости.

За день до эксперимента охранники посетили короткое установочное заседание, но им не дали никаких указаний, кроме недопустимости какого-либо физического насилия. Им сказали, что обязанность состоит в том, чтобы совершать обход тюрьмы, который они могут совершать так, как захотят.

Зимбардо на заседании сделал следующее заявление для охранников^[7]:

Создайте у заключенных чувство тоски, чувство страха, ощущение произвола, что их жизнь полностью контролируется нами, системой, вами, мной, и у них нет никакого личного пространства… Мы будем разными способами отнимать их индивидуальность. Все это в совокупности создаст у них чувство бессилия. Значит в этой ситуации у нас будет вся власть, а у них — никакой.

Участникам, которые были выбраны для того, чтобы изображать заключённых, было сказано ждать дома, пока их не «призовут» для эксперимента. Безо всякого предупреждения их «обвинили» в вооруженном ограблении, и они были арестованы полицейским департаментом Пало Альто, который участвовал в этой стадии эксперимента.

Заключённые прошли полную процедуру полицейского осмотра, включая снятие отпечатков пальцев, фотографирование и зачитывание прав. Их привезли в условную тюрьму, где произвели их осмотр, приказав раздеться догола, «очистили от вшей» и присвоили номера.

Результаты

Эксперимент быстро вышел из-под контроля. Заключённые испытывали садистское и оскорбительное обращение со стороны охранников, и к концу у многих из них наблюдалось сильное эмоциональное расстройство.

После сравнительно спокойного первого дня на второй день вспыхнул бунт. Охранники добровольно вышли на сверхурочную работу и без руководства со стороны исследователей подавляли мятеж, при этом нападали на заключенных с огнетушителями. После этого инцидента охранники пытались разделять заключённых и стравливать их друг с другом, выбрав «хороший» и «плохой» корпусы, и заставляли заключённых думать, что в их рядах есть «информаторы». Эти меры возымели значительный эффект, и в дальнейшем возмущений крупного масштаба не происходило. Согласно консультантам Зимбардо, бывшими заключёнными, эта тактика была подобна используемой в настоящих американских тюрьмах.

Подсчёты заключённых, которые изначально были задуманы для того, чтобы помочь им привыкнуть к идентификационным номерам, превратились в часовые испытания, в ходе которых охранники изводили заключённых и подвергали физическим наказаниям, в частности заставляли подолгу совершать физические упражнения.

Тюрьма быстро стала грязной и мрачной. Право помыться стало привилегией, в которой могли отказать и часто отказывали. Некоторых заключённых заставляли чистить туалеты голыми руками. Из «плохой» камеры убрали матрасы, и заключённым пришлось спать на непокрытом бетонном полу. В наказание часто отказывали в еде.

Сам Зимбардо говорит о своей растущей погруженности в эксперимент, которым он руководил и в котором активно участвовал. На четвёртый день, услышав о заговоре с целью побега, он и охранники попытались целиком перенести эксперимент в настоящий неиспользуемый тюремный корпус в местной полиции, как в более «надёжный». Полицейский департамент ему отказал, ссылаясь на соображения безопасности, и, как говорит Зимбардо, он был зол и раздосадован из-за отсутствия сотрудничества между его и полицейской системой исполнения наказаний.

В ходе эксперимента несколько охранников все больше и больше превращались в садистов — особенно ночью, когда им казалось, что видеокамеры выключены. Экспериментаторы утверждали, что примерно каждый третий охранник показывает настоящие садистские наклонности. Многие охранники расстроились, когда эксперимент был прерван раньше времени.

Впоследствии заключённым предложили «под честное слово» выйти из тюрьмы, если они откажутся от оплаты, большинство согласились на это. Зимбардо использует этот факт, чтобы показать, насколько сильно участники вжились в роль. Но заключённым потом отказали, и никто не покинул эксперимент.

У одного из участников развилась психосоматическая сыпь по всему телу, когда он узнал, что его прошение о выходе под честное слово было отвергнуто (Зимбардо его отверг, потому что думал, что тот пытается сжульничать и симулирует болезнь). Спутанное мышление и слёзы стали обычным делом для заключённых. Двое из них испытали такой сильный шок, что их вывели из эксперимента и заменили.

Один из заключённых, пришедших на замену, № 416, пришёл в ужас от обращения охранников и объявил голодовку. Его на три часа заперли в тесном чулане для одиночного заключения. В это время охранники заставляли его держать в руках сосиски, которые он отказывался есть. Другие заключённые видели в нём хулигана. Чтобы сыграть на этих чувствах, охранники предложили другим заключённым выбор: или они откажутся от одеял, или № 416 проведет в одиночном заключении всю ночь. Заключённые предпочли спать под одеялами. Позже Зимбардо вмешался и выпустил № 416.

Зимбардо решил прекратить эксперимент раньше времени, когда Кристина Маслак, аспирантка и одновременно его невеста, не знакомая прежде с экспериментом, выразила протест против устрашающих условий тюрьмы, после того как она пришла туда провести беседы. Зимбардо упоминает, что из всех пятидесяти свидетелей эксперимента только она поставила вопрос о его этичности. Хотя эксперимент был рассчитан на две недели, через шесть дней он был прекращён.

В 2009 году увидела свет научно-популярная книга «Эффект Люцифера», в которой Зимбардо подробно описывает ход и результаты эксперимента.

Выводы

Результаты эксперимента были использованы для того, чтобы продемонстрировать восприимчивость и покорность людей, когда присутствует оправдывающая их поступки идеология, поддержанная обществом и государством. Также их использовали в качестве иллюстрации к теории когнитивного диссонанса и влияния власти авторитетов.

В психологии результаты эксперимента используются для демонстрации ситуативных факторов поведения человека в противовес личностным. Другими словами, ситуация влияет на поведение человека больше, нежели внутренние особенности личности. Этим эксперимент похож на известный эксперимент Милгрэма, в котором обычные люди подчинялись приказу вопреки своим собственным желаниям, и таким образом становились сообщниками экспериментатора.

По стечению обстоятельств, вскоре после окончания исследований произошли кровавые бунты в тюрьмах Сан-Квентина и Аттики, и Зимбардо доложил о своих наработках в эксперименте Министерству Юстиции США.

Сравнения с Абу-Грейб

Когда разразился скандал в Абу-Грейб (издевательства и пытки над заключенными в Американской военной тюрьме в Ираке), март 2004, многие эксперты сразу заметили его сходство со Стэнфордским тюремным экспериментом, — среди них был сам Филипп Зимбардо, который заинтересовался подробностями этой истории. Его обеспокоило, что усилия военных и правительства были направлены на обвинение в злоупотреблениях нескольких «паршивых овец», вместо того чтобы признать, что причина случившегося заключена в системных проблемах официально установленной военной системы исполнения наказаний.

В конце концов Зимбардо оказался в команде юристов, которая защищала одного из надзирателей тюрьмы Абу-Грейб штаб-сержанта Айвена «Чип» Фредерика. Зимбардо имел доступ ко всем следственным документам и документам с ограниченным доступом, а также свидетельствовал как свидетель-эксперт на военном трибунале, судившем Фредерика, который был приговорён к восьми годам заключения (октябрь 2004).

Зимбардо использовал свой опыт в деле Фредерика при написании книги «Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев», в которой утверждал, что между Стэнфордским экспериментом и злоупотреблениями в Абу-Грейбе есть немало общего^[8].

В культуре

• В 1999 году немецкий писатель Марио Джордано (итал.), вдохновленный Стэнфордским экспериментом, написал повесть «Чёрный ящик» («Black Box»). Произведение было положено в основу немецкого фильма 2001 года «Эксперимент», получившего неоднозначный отзыв Филиппа Зимбардо^[9].
• Американский фильм 2010 года «Эксперимент», ремейк немецкого фильма.
• В 2015 году в ограниченный прокат вышел фильм «Тюремный эксперимент в Стэнфорде», повествующий о ходе оригинального эксперимента, проведенного профессором Зимбардо.

См. также

Примечания

Литература

Ссылки

wikipedia.green

жизнь после Стэнфордского тюремного эксперимента — T&P

Сорок лет назад, 20 августа 1971 года, в Стэнфорде был завершен один из самых известных экспериментов XX века. На одну неделю подвал психологического факультета превратился в настоящую тюрьму со своими ужасами тюремной жизни. Почему надзиратели оказались так жестоки? Кто вообще решился участвовать в подобном исследовании? Что стало с его организаторами? T&P публикуют перевод статьи из последнего номера журнала Стэнфордского университета с признаниями всех ключевых героев эксперимента.

Эта история началась со скромного газетного объявления: «Для участия в психологическом эксперименте по изучению условий тюремной жизни требуются студенты. Оплата: 15 долларов в сутки. Длительность эксперимента: 1-2 недели». На объявление откликнулось более 70 человек, 24 из них были отобраны и случайным образом распределены на две категории — заключенных и надзирателей. Руководил экспериментом тридцативосьмилетний профессор психологии Филипп Зимбардо.

Зимбардо настраивал тюремных смотрителей таким образом, чтобы они не причиняли никакого физического вреда заключенным, но при этом заставили бы последних чувствовать себя совершенно беспомощно.

Эксперимент начался в воскресенье, 15 августа 1971 года. Спустя сорок лет его слава по-прежнему велика, хотя далеко не все оценивают его в позитивном ключе. Половина участников за шесть дней были доведены до предела крайне антигуманным отношением своих же сверстников. Надзиратели насмехались над заключенными, не давали им спать, не выпускали в туалет. Некоторые из узников пытались бунтовать, другие впадали в истерики. Когда ситуация превратилась в абсолютный хаос, исследователи продолжали спокойно наблюдать за происходящим, пока один из них не высказал своего мнения откровенно.

Огромный общественный интерес к тюремному эксперименту принес Зимбардо мировую славу. Хотя многие ученые упрекали его в том, что проект был осуществлен без учета этических норм, что нельзя было ставить молодых людей в такие экстремальные условия. Впрочем, проведение исследования было одобрено Стэндфордским комитетом гуманитарных наук, и Зимбардо утверждает, что ни он, ни представители комитета не могли предугадать, какими бесчеловечными окажутся надзиратели.

В 1973 году Американская психологическая ассоциация подтвердила, что эксперимент соответствовал существующим этическим нормам. Но в последующие годы это решение было пересмотрено. Сам Зимбардо соглашался с тем, что ни одно подобное исследование человеческого поведения больше не должно быть проведено.

О Стэнфордском тюремном эксперименте написаны книги, сняты документальные фильмы, в его честь назвала себя даже одна панк-группа. В последние годы интерес к исследованию подогревался тюремными скандалами в Ираке и Афганистане. До сих пор эксперимент остается предметом многочисленных споров — даже среди участников. О своей роли в нем и о том, как те августовские дни навсегда изменили их жизнь, рассказывают главные действующие лица.

Филипп Зимбардо, социальный психолог, преподавал в Стэнфорде с 1968 по 2007 год

В первую очередь этот эксперимент был задуман как исследование реакции человека на ограничение свободы. Меня во всей этой истории гораздо больше интересовало поведение заключенных, нежели надзирателей. Планировалось, что мы просто будем наблюдать за ними две недели, напишем пару статей и закроем эту тему.

В конце первого дня я сказал: «Здесь вообще ничего не происходит». Я думал, что надзирателями оказались люди с абсолютно антиавторитарным мышлением, им было даже неловко носить униформу. Они начали вести себя ожесточенно, только когда заключенные стали понемногу бунтовать. Было заметно, как со временем все здесь совершенно забыли, что это в общем-то симуляция тюрьмы, и полностью приняли свои роли.

Никакого времени для рефлексий во время эксперимента у нас не было. Необходимо было кормить заключенных три раза в день, успевать следить за их здоровьем, оповещать их родителей. На третий день я ночевал в университете и как будто перестал быть ученым, полностью перевоплотившись в инспектора Стэнфордской тюрьмы. Даже моя осанка изменилась: когда я прогуливался по тюремному двору, я держал руки за спиной — чего в жизни никогда не делал — словно генерал, инспектирующий свои войска.

В пятницу, 20 августа, мы должны были провести интервью со всеми участниками проекта. Кристина Маслах, только что защитившая свою кандидатскую диссертацию, спустилась посмотреть на нашу тюрьму в четверг вечером. В этот момент надзиратели как раз выводили заключенных в туалет: на головах у них были бумажные пакеты, внизу перевязаны ноги. Надсмотрщики издевались над ними. Кристина не могла на это смотреть.

Я догнал ее, и мы начали ссориться. Она говорила, что я ужасно поступаю с этими мальчиками: «Как ты можешь видеть все это и не чувствовать того, как они страдают?» Но в те дни я уже не мог посмотреть на ситуацию ее глазами. Именно в этот момент я и осознал, что исследование трансформировало меня из ученого в начальника тюрьмы. Тогда я сказал: «Ты права, необходимо остановить эксперимент».

По стечению обстоятельств вскоре после этого была осуществлена попытка бегства заключенных из тюрьмы Сан-Квентин. 21 августа был убит Джордж Джэксон из Партии черных пантер. Потом еще один тюремный бунт в Аттике. Внезапно это стало одной из самых горячих тем: Вашингтон создает специальные комитеты расследования, и меня вызывают с докладом о природе тюремной жизни. Так я получил известность авансом, и мне предстояло еще очень долго работать, чтобы ее оправдать. Я создал программу, по которой стэнфордские студенты могли вести образовательные курсы в тюрьмах. На протяжении многих лет я вел переписку с двадцатью заключенными.

Это не был формальный эксперимент — чего, возможно, так и не поняли многие мои коллеги. В результате этого исследования я на самом деле стал больше осознавать роль власти в жизни человека. Я стал лучше понимать, какой властью сам обладаю как учитель, стал последовательно стараться уменьшать негативные последствия этой власти в классе. Мне хотелось бы, чтобы студенты это тоже понимали.

Я думаю, что стал более критичен к себе, благодаря этому исследованию я стал гораздо более открыт — я верю, что этот эксперимент сделал меня лучше.

Кристина Маслах, социальный психолог, профессор университета в Беркли, жена Филиппа Зимбардо

В то время я только что защитила кандидатскую и собиралась уходить из Стэнфорда. Мы уже начали встречаться с Филиппом и, конечно, я знала о предстоящем тюремном эксперименте, но совершенно не собиралась принимать в нем никакого участия. В первые дни Филипп немного рассказывал мне о том, как там идут дела, но без особых деталей. Единственное, что было ясно — что это пространство быстро превратилось в настоящую тюрьму, в которой никто не слонялся просто так по коридорам. Но я все еще не понимала, что это могло означать на самом деле.

Я не замечала в Филиппе никаких перемен до той поры, пока сама не спустилась в тюремный подвал. Мне попался на пути один надзиратель, он показался приятным и даже немного обаятельным, но когда я увидела его через несколько минут во дворе, я не могла поверить своим глазам. Передо мной шла колонна марширующих заключенных, от вида которой мне стало физически дурно. Я выбежала из подвала и сказала, что больше не могу на это смотреть. Мне показалось странным, что все остальные наблюдатели этой сцены были так спокойны.

Филипп догнал меня и спросил, что случилось. Как он мог сам не замечать, в какой кошмар превратился его эксперимент? Мне казалось, что между нами теперь разрастается огромная трещина. Если бы мы не были влюблены в друг друга, если бы это был просто какой-то сотрудник факультета, я могла бы сказать: «Извини, да, это не мое дело» — и уйти. Но я уже чувствовала себя связанной с этим человеком, и мне надо было проговорить все, что я думала. Мы никогда больше так не ссорились, как в тот вечер.

Я боялась, что если он продолжит эксперимент, то станет мне совсем чужим, что я перестану его любить и даже уважать. Интересный вопрос: что бы я делала, если бы Филипп тогда не остановился?

Тюремный эксперимент поставил очень серьезные вопросы о том, как люди могут справиться с тяжелыми эмоциональными ситуациями, с которыми они сталкиваются в рамках их профессии. Я начала интервьюировать надзирателей в настоящих тюрьмах, спрашивала их о том, как они понимают свою работу. Поначалу я не понимала, чего ищу, я просто старалась слушать.

Я много интервьюировала врачей скорой помощи и вскоре обнаружила, что почти все они описывают одну и ту же ситуацию, которую можно назвать прогоранием — burnout. Почти все последующее время я занималась изучением этого феномена и способов, которыми можно помочь преодолеть его. Корнями эта работа тоже уходит в мой опыт, связанный с тюремным экспериментом.

Бывает, на научных конференциях ко мне подходят люди и говорят: «О Господи, вы же настоящий герой!» Меня не перестает это удивлять, потому что я ни сейчас, ни тогда не чувствовала себя героически. Правда, после тюремного эксперимента я смогла по-новому посмотреть на то, что такое героизм. Для меня гораздо важнее возможность помочь другому человеку увидеть его ситуацию со стороны, чем бравый эгоцентризм, которым так часто наделены герои.

Дэйв Эшелман, самый жестокий надзиратель Стэнфордской тюрьмы, сегодня владеет ипотечным бизнесом в Сараготе

В то время я просто искал какую-то подработку на лето. Выбор был не велик: или пиццу развозить, или участвовать в этом эксперименте. Я подумал, что эксперимент все-таки интереснее. Единственный человек, которого я знал из всех участников, был Джон Марк, и по жребию он тоже был надзирателем. Если бы кто-то из моих знакомых был заключенным, я бы никогда не устроил всего того, что я там наделал.

Хотя то, что случилось, конечно, не было случайностью. У меня сформировался план в голове, что нужно обязательно устроить здесь какой-то экшн, чтобы у исследователей было о чем потом статьи писать. Ведь правда, что интересного в двадцати парнях, которые сидят на лавочках, будто в деревенском клубе? Так что я осознанно становился грубым. Мне было несложно перевоплощаться, у меня был богатый актерский опыт в театральной студии. Можно сказать, что я проводил в те дни свой параллельный эксперимент: «Много ли будет мне позволено до того, как они примут решение прекратить всю эту канитель?» Но ни один из других надзирателей не останавливал меня в жестокости, никто не говорил мне: «Все, теперь — хватит».

Сейчас я сожалею о том, что мог так плохо обращаться со всеми этими людьми без каких-либо на то оснований. Когда произошел скандал в Абу-Грейбе, мне были очень понятны мотивы этих людей. Я мог самым ясным образом представить себя среди них. Когда над вами нет почти никакого контроля, жестокость только обостряется. В таких условиях каждый день вы думаете только о том, как можно сделать что-то еще более вызывающее, чем вчера.

Иногда люди, которые знают о тюремном эксперименте, встречают меня со страхом, думая, что я псих. Конечно, всем моим знакомым просто смешно от этого.

Джон Марк, один из надзирателей, изучал антропологию в Стэнфорде, работал шифровальщиком в медицинской компании

На втором курсе я уехал учиться во Францию и незадолго до эксперимента как раз вернулся в Америку. Это было самое незабываемое время моей жизни. В ноябре мы с приятелем ездили в Амстердам, на дворе был 1970-й, то есть, в общем-то, поздние 60-е. Мы, конечно же, зашли в один из клубов, где можно было купить наркотики, покурили гашиш и взяли немного с собой. Меня поймали на французской границе и должны были отправить в тюрьму. Через несколько часов меня выпустили, но я до смерти испугался.

Когда я увидел объявление о тюремном эксперименте, я подумал, что у меня даже есть небольшой опыт для участия в нем. Я рассказал свою историю и объяснил, почему для меня так важно было быть заключенным, — но, к сожалению, меня сделали надзирателем.

В дневное время не происходило ничего вызывающего. Но Зимбардо старался изо всех сил придать ситуации напряженность. Когда надзиратели начали постоянно будить заключенных ночью, мне показалось, что это уже выходит за грани разумного. Мне совершенно не нравилось теребить их и требовать называть свои номера. Мне совсем не казалось необходимым и то, что одному парню пришлось сидеть в камере одиночного заключения.

В то время я довольно много курил марихуану, я специально покурил перед экспериментом и взял травы с собой. Когда я видел заключенных очень подавленными, мне хотелось угостить их, но я так этого и не сделал.

Не думаю, что изначально предполагалось проводить эксперимент те пресловутые две недели. Зимбардо явно хотел быстро создать драматическую ситуацию и завершить ее как можно скорее. На протяжении эксперимента мне все время казалось, что у него была четкая идея, к чему все должно придти, и он вел нас именно к такому финалу. У него уже был готовый вывод в голове: благополучные студенты колледжа покорно исполняют те социальные роли, которые будут навязаны им экспериментом.

Для меня же эта была просто отсидка. Я не думаю, что это имеет какое-то серьезное отношение к реальности. И за сорок лет мое мнение не изменилось.

Крейг Хэни, занимался анализом результатов эксперимента, — социальный психолог, ученик Зимбардо, профессор университета Санта-Круз, защитник тюремной реформы

Мы предполагали, что в рамках исследования обнаружим малозаметные изменения, которые происходят с людьми в ситуации ограничения свободы. Мы даже долго колебались, проводить ли вообще такой эксперимент, так как не были уверены, что получим хоть какие-то результаты. Помню, я спросил: «А что, если они будут просто вечером сидеть полукругом и бренчать на гитаре? Какого черта мы тогда это все затеяли?»

Многие говорят, что мы должны были предвидеть подобный исход. Но мы на самом деле не предполагали ничего подобного, и не потому, что были так наивны. Мы очень хорошо знали литературу по данному вопросу. Но когда мы увидели все это своими глазами… Впоследствии я провел много времени, исследуя поведение реальных заключенных и надзирателей, и наш тюремный эксперимент всегда напоминал мне о том, как окружающая социальная среда способна превратить хороших людей в неизвестно что.

Позже я осознал и то, как быстро мы привыкли к шокирующим вещам. Во время исследования мы решили переместить заключенных в новые камеры. Если бы они шли с открытыми глазами, то слишком многое напомнило бы им о том, что они все-таки в Стэнфорде, а не в тюрьме. Поэтому мы заставили их надеть на головы бумажные пакеты. Когда я в первый раз это увидел, я просто оторопел. Но уже на следующий день эти пакеты казались мне самым обычным делом.

После тюремного эксперимента я много работал с заключенными из колоний особо строгого режима. Они могут получать психологические консультации, но при этом не выходят за пределы камеры. Мне приходилось каждый раз напоминать себе, что, разговаривая с ними, я не должен привыкать к виду тюрьмы.

Стэнфордские заключенные были крайне подавлены к концу эксперимента. Даже те из них, кто не впал в депрессию, были травмированы морально, что стало очень большим уроком для меня. В реальной жизни заключенные адаптируются и привыкают скрывать свою боль — тюремный эксперимент показал, каково приходится людям, которые еще не надели на себя эти маски. Сейчас, разговаривая с заключенными в колониях, я стараюсь помочь им понять, что действительно собой представляет их жизнь. Не думаю, что я бы смог достигнуть такой степени эмпатии, не оказавшись я в Стэнфорде в 1971-м. Если бы мне кто-то сказал, что можно за шесть дней сломать десять крепких молодых ребят, просто поместив их в относительно мягкие тюремные условия, я бы никогда в это не поверил.

Ричард Якко, заключенный Стэнфордской тюрьмы, работал на радио и телевидении, в последнее время преподает в средней школе в Окленде

В те дни я как раз обдумывал один вопрос: если меня заставят воевать во Вьетнаме, предпочту ли я оказаться в тюрьме? Поэтому, увидев объявление, я решил, что неплохо будет пройти подобный вводный курс в Стэнфорде.

Первым, что как-то сбило меня с толку, стало то, что они мешали нам нормально спать. Когда нас первый раз разбудили, я и не подозревал, что прошло только четыре часа. Нас заставили делать какие-то упражнения, а потом снова разрешили спать. Я только потом понял, что они хотели нарушить естественный цикл сна.

Сейчас мне трудно сказать, в какой именно момент заключенные начали понемногу бунтовать. Я помню, как сам отказывался подчиняться одному из надзирателей, прекрасно понимая, что меня могут перевести за это в одиночную камеру. Конечно, все заключенные были солидарны, ведь только вместе мы могли оказывать хотя бы какое-то сопротивление надзирателям и осложнять их работу.

В то время я ходил на антивоенные демонстрации и митинги в защиту прав человека. Я понимал, что и в этом эксперименте мне придется бороться и отстаивать себя. В каком-то смысле я тоже проводил параллельное исследование: какое сопротивление сам смогу оказать сложившейся вокруг системе.

Мои родители приходили навестить меня в разрешенное время, и их крайне насторожил мой внешний вид. Я рассказал им о том, что нам не дают спать и не выпускают принять душ. Мама очень беспокоилась за меня.

Когда я спросил, что мне необходимо сделать, чтобы меня отпустили досрочно, команда Зимбардо ответила, что это невозможно. Ведь я дал согласие на участие в эксперименте и должен оставаться до конца. В этот момент я почувствовал себя по-настоящему в тюрьме.

В конце концов меня освободила так называемая комиссия по досрочному освобождению. Меня отпустили в четверг вечером, тогда же я узнал, что на следующий день они собирались прекратить эксперимент полностью. Кто-то сказал, что меня выпустили, потому что были уверены, что я вот-вот сорвусь. Мне же казалось, что я был крайне далек от депрессии.

Что мне до сих пор кажется интересным в том эксперименте, так это то, что многие полностью приняли социальную роль, навязанную действительностью. Я вижу это и сегодня каждый день, преподавая в одной из школ в Окленде. Детям здесь не приходится участвовать в каких-то экспериментах, открывающих их ужасные качества. Но меня всегда огорчает то, что многие их них не используют и сотой доли возможностей, которые им предоставляет школа. Почему они прогуливают уроки, почему приходят без домашнего задания? Почему они просто бездумно присвоили себе такие социальные роли?

Я много рассказываю о своем опыте участия в Стэнфордском тюремном эксперименте. Удивительно, ведь тогда я был тинейджером, с тех пор сорок лет прошло, а людям до сих пор интересно, что же происходило в том подвале. В самом деле, никогда нельзя предугадать, что станет поворотным моментом в твоей жизни.

theoryandpractice.ru

Стэнфордский тюремный эксперимент — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Стэ́нфордский тюре́мный экспериме́нт — психологический эксперимент, который был проведён в 1971 году в Стэнфордском университете американским психологом Филиппом Зимбардо. Эксперимент представляет собой психологическое исследование реакции человека на ограничение свободы, на условия тюремной жизни и на влияние навязанной социальной роли на поведение.

Добровольцы играли роли охранников и заключенных и жили в условной тюрьме, устроенной в подвале факультета психологии. Заключенные и охранники быстро приспособились к своим ролям, и, вопреки ожиданиям, стали возникать по-настоящему опасные ситуации. В каждом третьем охраннике обнаружились садистские наклонности, а заключенные были сильно морально травмированы и двое раньше времени были исключены из эксперимента. Эксперимент был закончен раньше времени.

С точки зрения этики эксперимент часто сравнивают с экспериментом Милгрэма, проведённым в 1963 году в Йельском университете Стенли Милгрэмом, в прошлом соучеником Зимбардо.

В 2018 году появилась информация о том, что эксперимент якобы был постановочным^[1][2]. Французский экономист, социолог и режиссёр Тибо Ле Тексье, собиравшийся снимать документальный фильм об эксперименте, обнаружил в архиве Стэнфордского университета рабочие записи о нём и вместо фильма написал книгу «История одной лжи»^[3][4], а американский писатель Бен Блум опубликовал подробную статью с аргументами, которые, по его мнению, опровергают результаты эксперимента на сайте Medium^[5][6].

Цели и средства

Исследование было заказано Военно-морским флотом США для того, чтобы объяснить конфликты в его исправительных учреждениях и в морской пехоте.

Участников набрали по объявлению в газете, и им предлагались 15 долларов в день (с учётом инфляции сумма эквивалентна 76 долларам в 2006 году) за две недели участия в «симуляции тюрьмы». Из 70 человек, отозвавшихся на объявление, Зимбардо и его команда выбрали 24, которых они сочли наиболее здоровыми и психологически устойчивыми. Эти участники были мужчинами, учащимися в колледжах, преимущественно белыми, принадлежали к среднему классу.

Группу, состоящую из двадцати четырёх молодых мужчин, поделили случайным образом на «заключённых» и «охранников». Заключённым потом казалось, что в охранники берут за высокий рост, но на самом деле их честно набрали по жребию, подбрасывая монету, и между двумя группами не было никакой объективной разницы в физических данных.

Условная тюрьма была устроена на базе кафедры психологии Стэнфорда. Лаборант-старшекурсник был назначен «надзирателем», а сам Зимбардо — управляющим.

Зимбардо создал для участников ряд специфических условий, которые должны были способствовать дезориентации, потере чувства реальности и своей самоидентификации.

Охранникам выдали деревянные дубинки и униформы цвета хаки военного образца, которые они сами выбрали в магазине. Также им дали зеркальные солнечные очки, за которыми не было видно глаз. В отличие от заключённых, они должны были работать по сменам и возвращаться домой в выходные, хотя впоследствии многие участвовали в неоплаченных сверхурочных дежурствах.

Заключенные должны были одеваться только в нарочно плохо подобранные миткалевые халаты без нижнего белья и резиновые шлёпанцы. Зимбардо утверждал, что такая одежда заставит их принять «непривычную осанку тела» и они будут испытывать дискомфорт, что будет способствовать их дезориентации. Их называли только по номерам вместо имён. Эти номера были пришиты на их униформы, и от заключенных требовали надевать туго сидящие колготки на голову, чтобы изобразить бритые головы новобранцев, проходящих начальную военную подготовку. Вдобавок они носили маленькую цепочку на своих лодыжках как постоянное напоминание о своём заключении и угнетённости.

За день до эксперим

wiki2.red

о реальной подоплеке Стэнфордского тюремного эксперимента

Седьмого июня американский писатель Бен Блум опубликовал колонку, посвященную раскрытию тайны Стэнфордского тюремного эксперимента — одного из самых известных психологических экспериментов XX века. Текст во многом основан на вышедшей в апреле книге «История лжи» (в оригинале — Histoire d’un mensonge) французского писателя и режиссера Тибо Лё Тексьера и рассказывает о том, что эксперимент был инсценировкой. О подробностях этой истории, а также о том, почему Стэнфордский тюремный эксперимент был сомнительным с самого начала, читайте в нашем блоге

Stanford University

Стэнфордский тюремный эксперимент известен практически всем, кто когда-либо сталкивался с психологией в школе, университете или при чтении научно-популярной литературы. Он по праву считается одним из самых знаменитых поведенческих экспериментов наряду, к примеру, с экспериментом Милгрэма, участникам которого позволяли бить людей током при совершении ошибки.

Эксперимент в 1971 году провел американский психолог Филипп Зимбардо. Он набрал 24 студента, разделил их на две группы и присвоил им две роли: тюремных охранников и заключенных. После этого участников поместили в подвал одного из кампусов университета, где они в течение двух недель должны были имитировать тюремную жизнь. Эксперимент закончился на шестой день; к этому моменту, по мнению некоторых наблюдателей, ситуация вышла из под контроля: участники-охранники стали проявлять садистские наклонности, а одного из участников-заключенных пришлось выпустить досрочно из-за появившихся у него симптомов психоза.

С помощью своего исследования Зимбардо показал, что получившие власть люди будут доминировать над подчиненными, проявляя жестокость, — даже если в явной форме этого от них никто не требует. Этот результат, в частности, использовали для оправдания поведения охранников в настоящей тюрьме, в том числе — для объяснения деятельности нацистов в концлагерях. Изменения наблюдались и в поведении «заключенных»: они достаточно быстро стали пассивны. Эксперимент в целом позволил сделать следующий вывод: человеческое поведение оказывается весьма пластично под влиянием внешних факторов — и даже подвластно им. Теперь, почти 47 лет спустя после проведения эксперимента, стало известно, что поведение участников было поддельным.

По словам Блума, один из добровольцев, выступавших в роли заключенного, симулировал симптомы психоза, чтобы побыстрее выйти из эксперимента. Дуглас Корпи (Douglas Korpi), покинувший «тюрьму» раньше всех (через 36 часов), в прошлогоднем интервью (первом со времен эксперимента) рассказал, что согласился участвовать в опыте Зимбардо только затем, чтобы спокойно подготовиться к экзаменам в одиночестве. Однако после того как «надзиратели» отказались выдать ему учебники, Корпи потребовал, чтобы его «освободили». «Надзиратели» (а также сам Зимбардо и его помощник-студент) снова ответили отказом, и Корпи решил устроить диверсию: он кричал и требовал выпустить его, потому что «больше не может этого терпеть». Устроенная им истерика была снята на камеру наблюдения, и позже Зимбардо демонстрировал эту запись в качестве одного из аргументов в пользу того, что поведение участников в ходе его исследования сильно изменилось. В интервью Корпи дал случившемуся совсем другое объяснение.

«[Первый день] был неплохим. Бунтовать было достаточно весело, и никаких последствий за это не было. Мы знали, что [охранники] нам не навредят и не ударят нас. Они все были белыми студентами, точно такими же, как и мы — ситуация была безопасной. Это была всего лишь работа. Если вы послушаете [запись моей истерики], то услышите, что работа мне нравится. Можно кричать, орать, биться в истерике. Можно поиграть в заключенного. Я хорошо справлялся с задачей. Мне понравилось».

Из интервью Дугласа Корпи

Получается, что Корпи по-настоящему могло беспокоить только одно — то, что эксперимент нельзя было завершить раньше времени по собственному желанию: якобы «охранники» готовы были принимать в расчет только медицинские (в частности — психические) основания. Правда, по словам Зимбардо, выйти из эксперимента можно было в любую минуту, если произнести фразу: «Я покидаю эксперимент». Однако, отмечает Блум, в официальном согласии на участие в тюремном эксперименте об этом ничего не говорилось. Следовательно, вполне правдоподобно, что Корпи, желавшему поскорее вернуться к учебникам, пришлось симулировать психоз.

Второй тезис Блума ставит под сомнение автономный характер действий «охранников». Как известно, «охранники» за день до начала эксперимента получили от его организаторов подробные инструкции. Как утверждал сам Зимбардо, им предложили вызвать у «заключенных» чувство беззащитности, одиночества и страха, но о применении психологического или физического насилия речи не шло. Поэтому методы, к которым «охранники» стали прибегать в ходе эксперимента, были приписаны им самим.

Блум утверждает, что большинство «тюремных правил» (в частности, наказание за неподчинение) придумал и сообщил «охранникам» Дэвид Джаффе (David Jaffe) — один из студентов Зимбардо, также исполнявший роль одного из них. Следовательно, садистские наклонности «охранников» объясняются не внезапно появившейся у них властью над другими людьми, а тем, что они действовали по указке экспериментаторов.

В пользу доводов Блума говорит, в частности, то, что тюремный эксперимент достаточно плохо реплицируется. В похожем эксперименте, проведенном британскими психологами Стивеном Райхером (Stephen Reicher) и Александром Хазламом (Alexander Haslam), участникам-охранникам не выдвигали никаких требований относительно наказаний и жестокого поведения в отношении «заключенных»: в результате ученым не удалось обнаружить в поведении «охранников» жестокости или садистских наклонностей.

Stanford University

Для тех, кто разбирается в психологических исследованиях, сомнительность методики и результатов Стэнфордского тюремного эксперимента была очевидна и без признания его участников в том, что они симулировали свою реакцию. Чтобы показать это неискушенным исследователям, разберем организацию этого эксперимента в подробностях.

В исследовании Зимбардо приняли участие 24 человека. Половина выступала в качестве охранников, половина — в качестве заключенных, причем в каждой группе девять человек играли активную роль, а трое были «запасными». Итак, первый недостаток исследования — в статистике: выборка участников была слишком мала для большинства надежных методов проверки статистических гипотез (скажем, T-критерия Стьюдента) и достижения статистической значимости при отклонении от нулевой гипотезы (в данном случае — отсутствия каких-либо изменений в поведении участников эксперимента).

Разумеется, в научных исследованиях часто используются и наблюдения частных случаев (англ. case study), чтобы, к примеру, описать первый в истории медицины случай разрыва глотки при попытке сдержать чихание, или же рассказать о необычном поведении птиц; эту методику также часто используют в маркетологических исследованиях и в симуляциях юридических процессов. При таком методе, однако, никогда не идет речь о выдвижении гипотез и поиске корреляций. В частных случаях причинно-следственная связь зачастую очевидна, но только для одного случая — того, который был описан. Результаты таких исследований ни в коем случае нельзя переносить на другие объекты. То, что один человек повредил пищевод, закрыв нос рукой при чихании, не значит, что чихать — опасно. Поэтому, описывая частный случай, ученые всегда это отмечают.

У использованной в эксперименте выборки есть еще один крупный недостаток: все участники были белыми студентами колледжей из среднего класса в возрасте от 20 до 25 лет. Любопытно, что на объявление, вывешенное Зимбардо и его коллегами, откликнулось около 70 человек, — гипотетически, можно было как расширить выборку, так и сделать ее более разнообразной. Разнообразие выборки (использование, к примеру, представителей различных рас и социальных слоев) добавляет эксперименту внешней валидности, которая определяет, могут ли результаты эксперимента быть перенесены на другую популяцию и в другие условия. Та выборка, которая была у Зимбардо, позволяла сделать единственный вывод: белые обеспеченные студенты в новых условиях ведут себя странно. Скажем прямо, с научной точки зрения вывод так себе.

Еще одно несовершенство выборки в эксперименте Зимбардо еще в 2007 году отметили Томас Карнаган (Thomas Carnahan) и Сэм Макфэрланд (Sam MacFarland) из Университета Западного Кентукки. По их мнению, само объявление о наборе участников было составлено некорректно: в нем прямым текстом говорилось о том, что эксперимент будет посвящен тюремной жизни. Карнаган и Макфэрланд изучили две группы участников, которые откликнулись на похожие объявления, и выяснили, что те, кого привлекло исследование «тюремной жизни», были более агрессивными, отличались авторитарными взглядами, а также меньшими показателями эмпатии и альтруизма, чем те, кого привлекло объявление о «психологическом эксперименте». Зимбардо и его коллеги проверили несколько поведенческих характеристик своих участников: в том числе, способность к альтруизму, экстраверсию и активность. Тем не менее, эти параметры позволили ученым сделать вывод только о том, что две группы (охранники и заключенные) не отличаются между собой, а не о том, что все участники изначально не были настроены агрессивно (следует также отметить, что этот параметр Зимбардо не измерялся). Из этого, судя по результатам, полученным Карнаганом и Макфэрландом, нельзя сделать точных выводом о том, что на поведение участников повлияли именно изменившиеся условия, а не особенности их характера.

Объявление о наборе участников в Стэнфордский тюремный эксперимент: «Требуются студенты мужского пола для участия в психологическом исследовании о тюремной жизни. Оплата — 15 долларов в день. Продолжительность — две недели, начиная с 14 августа. Для дополнительной информации и записи подходите в кабинет 248, Джордан Холл, Стэнфордский университет»

Stanford University

Зимбардо (следует отдать ему должное) сделал все возможное для того, чтобы превратить подвал одного из университетских кампусов в подобие тюрьмы. «Заключенные» содержались в закрытых комнатах: на них надели свободные белые футболки с кодовыми номерами, а на голову нацепили колготки для имитации выбритого налысо черепа. «Охранникам» выдали резиновые дубинки, форму (которую они могли выбрать себе сами) и солнцезащитные очки, чтобы «заключенные» не могли установить с ними зрительный контакт. Как и у большинства исследований с копированием реальной обстановки, у Стэнфордского тюремного эксперимента очень низкая экологическая валидность: другими словами, полученные результаты нельзя переносить на настоящих заключенных, сидящих в настоящих тюрьмах под присмотром настоящих охранников. Или можно — но с большой осторожностью, которую Зимбардо соблюсти не удалось.

К Стэнфордскому тюремному эксперименту было бы гораздо меньше вопросов, если бы Зимбардо эксплицитно отметил, что это частный случай или, на худой конец, пилотное исследование. Вместо этого он использовал полученные результаты как догму, объясняющую все несовершенства человеческого поведения, которые раскрываются под воздействием изменившихся условий окружающей среды. Однако переносить результаты подобных экспериментов на условия реальной жизни не только неправильно, но и опасно: полученные выводы затем могут быть использованы для оправдания поведения, мотивированного совершенно иными причинами, а неверные методики занижают значение других — хорошо продуманных, рандомизированных и контролируемых — психологических исследований. Поэтому Стэнфордский эксперимент не стоит воспринимать как эталон исследования человеческого поведения; он, скорее, может послужить примером того, как ученому поступать ни в коем случае нельзя.

Сам Зимбардо отказался комментировать расследование Лё Тексьера и Блума: «Люди могут говорить все, что им вздумается. Но это самое знаменитое психологическое исследование на сегодняшний день». Тем не менее, стоит надеяться, что из учебников по психологии и образовательных программ (про тюремный эксперимент рассказывают не только в университетах, но и в американских школах) описание Стэнфордского эксперимента в скором времени уберут. Как сообщает Блум, один из авторов учебника Psychology: Perspectives and Connections Грегори Фист (Gregory Feist) уже планирует исключить упоминание Зимбардо и его исследования из следующего переиздания, потому что, по словам Фиста, «это все ложь».

Поправка

Изначально в заметке было сказано, что «Зимбардо и его коллеги не проверяли поведенческие характеристики своих участников, поэтому показать, что на поведение «охранников» повлияли именно изменившиеся условия, а не особенности их характера, невозможно». Это, однако, не так, и поведенческие особенности участников учитывались. Следует отметить, однако, что это было сделано только для того, чтобы убедиться в том, что между собой не отличаются «охранники» и «заключенные». Кроме того, Зимбардо эксплицитно не измерял агрессию участников, и сделать вывод о том, что все 24 испытуемых до начала эксперимента агрессией не отличались, нельзя. Редакция N+1 просит прощения за допущенную неточность.

nplus1.ru