Термин психотерапия был введен: 1. Понятие психотерапии и его основные толкования…

Основные понятия психотерапии

Понятие «психотерапия» имеет множество определений. Семантика термина чаще всего определяется как «терапия, проводимая психологическими методами». При этом данный термин приобрел за последние десятилетия более широкое содержание, охватывающее как медицинский, так и психологический аспекты. Очевидно, исходным понятием следует считать общение как одну из важнейших форм жизнедеятельности человека. Общение – это психологическое взаимодействие, информационная коммуникация, осуществляемая параллельно по вербальным (речевым) и невербальным каналам. Среди множества форм и видов общения (профессиональное и бытовое, непосредственное и опосредованное, ситуативное и личное и т. д.) выделим профессиональную психологическую помощь, которую оказывают своим клиентам (обучаемым, пациентам и др.) специалисты, компетентные в области педагогики, психологии, психического здоровья. Такое общение, являясь, по сути, разновидностью профессиональной деятельности, должно осуществляться в рамках правовых и этических норм и опираться на рациональные, научные представления о человеке и окружающем его мире.

Подчеркнем, что эта деятельность не зависит от религиозных знаний и других иррациональных подходов.

Профессиональная психологическая помощь подразделяется на психотерапию, психологическое консультирование (вне целей психокоррекции), психодиагностику и профориентацию, организационное консультирование, индивидуальный коучинг и ряд других новых форм. Специфика психотерапии как основной, исходной, формы психологической помощи состоит в психологическом воздействии, направленном на изменение психических состояний и личностных свойств клиента. Очевидно, что эти изменения должны быть позитивными, способствовать благополучию человека, повышать его жизнеспособность.

Таким образом, в психотерапии нуждаются и могут прибегать к ней как пациенты с психическими нарушениями, расстройствами, так и психически здоровые лица, испытывающие трудности общения, адаптации, профессионального и личностного роста и другие психологические проблемы. В зависимости от уровня психического здоровья клиента различают клиническую и неклиническую (психологическую) психотерапию.

Сразу же подчеркнем, что по происхождению неклиническая психотерапия является дочерним продуктом клинической. Методы (техники) психологического воздействия первоначально разрабатывались и применялись для решения задач клинической психиатрии, а затем уже экспортировались в практическую психологию. Собственно психологическими следует считать только техники, относящиеся к экзистенциально-гуманистическому направлению.

Настоящее пособие посвящено клинической психотерапии, поэтому в последующем тексте термин «психотерапия» используется в его клиническом, медицинском значении. Некоторые авторы подразделяют клиническую психотерапию на неспецифическую и специфическую. Под неспецифической психотерапией понимается, по существу, система психогигиенических и психопрофилактических мероприятий. Эта область, относящаяся к превентивной психиатрии и наркологии, подверглась научной разработке сравнительно недавно, и существенных достижений в ней пока нет. Термином «неспецифическая» (некаузальная) психотерапия описывают множество мероприятий, методических приемов и иных усилий, направленных на поддержание психического тонуса и комфорта больных независимо от их диагнозов и особенностей психического состояния.

Сюда входит соблюдение персоналом медицинских учреждений правил деонтологии, а также формирование в рабочих коллективах «психотерапевтической среды», включающей гуманное отношение к пациентам, четкое функционирование всех подразделений медицинского учреждения. Погруженным в данную среду пациентам предоставляются возможности интересной и полезной для них деятельности (трудотерапия, музыкотерапия, видеотерапия, библиотерапия, игротерапия, доступные виды художественного творчества, взаимодействие с объектами ландшафта, фауны и флоры и т. д.).

Если неспецифической психотерапии отводится вспомогательная роль, то решающая роль принадлежит специфической клинической психотерапии. Ее предназначение состоит в лечении психических и соматических расстройств и болезней, а также последующей реабилитации пациентов, наряду с фармакотерапией, физиотерапией и другими биологическими методами лечения. Однако следует помнить о качественных отличиях психотерапии. Мир психических явлений представлен только его обладателю – субъекту. Человек, будь это даже знающий и опытный психотерапевт, способен судить о психических образах, переживаниях и побуждениях другого субъекта только по его поведению, речи, мимике, творчеству и т. д. (так называемым психологическим фактам), которые не всегда носят объективный характер. Таким образом, специфика психотерапии как лечебного метода состоит в ее неопределенности, малой предсказуемости, высокой значимости интуитивного компонента. Все это сближает психотерапию с искусством.

Психотерапия представляет собой обширное поле теоретических представлений, зачастую смутных и противоречивых, и множество методов (около 800), значительная часть которых не поддается строгой формализации и не подлежит однозначному воспроизведению. Существующие направления и школы общаются и полемизируют между собой на «психотерапевтическом языке», включающем ряд более или менее общепринятых понятий. Эти понятия настолько тесно переплетены, что с трудом поддаются систематизации. Условно можно выделить три группы понятий: термины, относящиеся к объекту психотерапии – пациенту; термины, описывающие взаимодействие пациента и терапевта; термины, относящиеся к субъекту психотерапии – терапевту.

Пациент, которому назначается психотерапия, должен быть носителем психотерапевтической «мишени» (или нескольких мишеней). Понятие «мишени» тесно связано с понятиями «показания к психотерапии» и «цель психотерапии». Однако существуют и определенные различия между ними. К мишеням относятся особенности поведения и психических явлений пациента, на которые психотерапевт может и стремится воздействовать. Мишени – это психопатологические симптомы и синдромы, которые описываются на языке психиатрии. Показания к психотерапии – это более широкое понятие, требующее сопоставить мишени с «ресурсами» пациента. Под ресурсами обычно понимают особенности психического состояния и личности пациента, которые могут быть усилены в процессе психотерапии. Наличие ресурсов означает определенную степень сохранности пациента. При недостаточных ресурсах следует отдать предпочтение фармакотерапии и другим видам биологического лечения. В этой связи уместно вспомнить известное высказывание:

«Фармакотерапия помогает сняться с мели, психотерапия указывает правильный путь».

Можно заметить, что для психодинамической терапии особенно важны интеллектуальные ресурсы пациента, для бихевиорально-когнитивной – волевые, а для экзистенциально-гуманистической – эмоциональные. Некоторые авторы считают, что все виды терапии, так или иначе, способствуют облегчению «доступа» пациента к своим ресурсам. Показания к психотерапии формулируются, исходя из комплексной оценки психического и соматического статуса пациента, а также необходимости в других формах лечения. Комплексный, биопсихосоциальный подход к лечению различных заболеваний, учитывающий наличие в этиопатогенезе трех факторов (биологического, психологического и социального), обусловливает необходимость корректирующих воздействий, которые соответствовали бы природе каждого фактора. Это означает, что психотерапия как основной или дополнительный вид терапии может применяться в комплексной системе лечения пациентов с самыми разнообразными заболеваниями. Чаще всего она сочетается с психофармакотерапией.

В каждом конкретном случае показания к психотерапии определяются не только диагнозом, но и индивидуально-психологическими особенностями пациента, его мотивацией к участию в психотерапевтической работе.

Возможна ли психотерапия, проводимая без желания пациента или вопреки его желанию? Большинство авторов отвечают на этот вопрос отрицательно. Считается, что залогом успеха психотерапии является так называемый «активный запрос пациента». Под ним понимается осознанное и достаточно устойчивое желание что-то изменить в своей психике и поведении, от чего-то избавиться, что-то новое приобрести. Запрос пациента, обладающего высоким интеллектом и хорошей рефлексией, часто совпадает с конечной целью психотерапии – максимальным восстановлением социальных функций. Менее принципиальные и нечетко сформулированные запросы могут быть прояснены в ходе терапии.

Необходимым моментом любой психотерапии является психотерапевтическая эксплорация – спонтанное самораскрытие (самопроявление) пациента. Это субъективно трудный, поэтапный процесс приближения к «моменту истины» (между пациентом и терапевтом). Преодоление страха перед самораскрытием и совладание с его последствиями может породить чувство высвобождения, представляющее несомненную терапевтическую ценность. При этом важно, чтобы самораскрытие не оставляло чувства стыда. Другим важным моментом является фактор объективизации. При самораскрытии пациента ряд моментов могут быть им впервые точно сформулированы и тем самым осознаны и полноценно внутренне пережиты. Подчеркнем, что терапевтическую ценность имеют не только внезапные «инсайты» (озарения), но и трудные, порой неприятные, умозаключения и выводы, к которым постепенно приходит пациент. Иногда используется термин «терапевтический маркер». Под ним понимается такое переживание или поведение пациента в ходе сессии, которое требует от терапевта определенного психотерапевтического вмешательства.

Психотерапия предъявляет к пациенту более высокие требования, чем все виды биологической терапии. Для достижения собственного излечения он должен активно работать, осуществлять творческий поиск, прилагать волевые усилия, испытывать напряжение. Знаменитый врач А. Швейцер писал: «Каждый пациент носит в себе своего собственного врача». А китайская пословица утверждает: «Сам болен – сам лечись». Не будет большой натяжкой утверждать, что психотерапевт, при всем желании вылечить больного, не может выйти из роли «фасилитатора», катализатора «аутотерапевтической системы», который лишь создает для пациента оптимальные условия для самоизлечения.

В ходе психотерапии у некоторых пациентов может формироваться своеобразная зависимость от психотерапевта. В нашем профессиональном сообществе бытует такое крылатое выражение: «Самым сильным из наркотиков является человек». Если пациент приписывает терапевту исключительные человеческие качества, считает его единственным источником собственного здоровья и силы, испытывает страх разрыва отношений – следует констатировать психологическую зависимость. Возникновение такой зависимости неоднозначно оценивается в разных школах психотерапии. В психоанализе она рассматривается как признак прогресса; в гипносуггестии умеренная зависимость скорее способствует, чем препятствует успеху психотерапии. В экзистенциально-гуманистических школах зависимость трактуется однозначно негативно и считается следствием ошибочной работы терапевта.

Двустороннее взаимодействие пациента и терапевта описывается терминами, среди которых особое место занимают понятия, характеризующие межличностные отношения в терапевтической диаде. Это такие термины, как «терапевтический альянс, контракт, контакт», «терапевтические отношения». Сама же личная встреча терапевта с пациентом (группой пациентов) обозначается термином «психотерапевтическая сессия». Этот термин вытеснил более раннее понятие «психотерапевтический сеанс».

Психотерапевтический контакт подразумевает установление между пациентом и терапевтом устойчиво позитивных, открытых отношений взаимного понимания и доверия. Желательным моментом является также взаимная симпатия, но ее не всегда удается достигнуть. Стоит упомянуть выражение французского психиатра и невролога XIX в. (одного из создателей групповой психотерапии) Ж. Ж. Дежерина об «искре, которая проскакивает между невропатом и врачом». Кстати, Дежерин считается идейным предшественником отечественной личностно-ориентированной психотерапии. Взаимное психологическое соответствие, совместимость пациента и терапевта является катализатором эффективности психотерапии, залогом ее успеха. Однако научное исследование этого социально-психологического феномена еще впереди. Решающий вклад в «выстраивание», формирование эффективных отношений должен внести, разумеется, психотерапевт. Он проявляет уважение к пациенту как к личности, принимает его без морального осуждения и критики, проявляет желание помочь ему. Психотерапевтический контакт является базовым лечебным фактором. Он содержит следующие лечебные компоненты: удовлетворение ожиданий и потребностей, выслушивание (отреагирование или «вентиляция» эмоционального напряжения), эмоциональную поддержку, обратную связь при раскрытии мыслей, переживаний и мотивов поведения пациента.

Если «контакт» отражает неформальную, содержательную сторону отношений пациента с терапевтом, то термины «альянс» или «контракт» отражают формальную, договорную сторону этих отношений. Такой контракт, заключаемый на основе информированного согласия пациента («комплайенса»), позволяет структурировать и контролировать лечебный процесс обоими его участниками. Договор может быть устным или письменным. К его предмету относятся частота и продолжительность встреч, поддержание контакта между встречами, порядок оплаты, возможные причины пропуска встречи, компенсации и санкции и т. д. Степень равноправия партнеров (договорной «симметрии») может быть различной и зависит от применяемой терапевтической парадигмы. Однако в любом случае терапевт берет на себя обязательства ненанесения вреда и соблюдения конфиденциальности. К сожалению, психотерапевтическое сообщество в нашей стране пока не располагает официальными юридическими и этическими нормами, которые гарантировали бы добросовестность психотерапевта, его «честную игру» с пациентом.

На базе межличностных отношений пациента и терапевта в рамках заключенного контракта протекает их специфическое взаимодействие, составляющее сущность лечебного процесса. Оно описывается такими терминами, как «терапевтическая методика», «техника», «вмешательство или интервенция», а также «терапевтическое событие», «изменение», «терапевтический процесс».

В отечественной литературе чаще используется понятие психотерапевтического вмешательства. Оно может обозначать конкретный терапевтический прием (например, уточнение, вопрос, разъяснение, совет, стимуляция, интерпретация, конфронтация и др.), а также общую стратегию поведения терапевта, непосредственно связанную с его теоретической ориентацией (прежде всего, с пониманием природы того или иного расстройства и целей психотерапии). Выделяются два основных типа вмешательств: директивные и недирективные. Первые представляют собой предписания, обязательные для исполнения пациентом. Вторые – желательны, но не обязательны для немедленного исполнения. Вмешательства можно делить также на профилактические, лечебные и реабилитационные – в зависимости от фазы патологического процесса.

Психотерапевтический процесс – это непрерывная цепочка событий, происходящих в диаде «пациент-врач». Процесс начинается с их первой встречи, но с последней встречей не заканчивается. В качестве примера можно привести выражение М. Эриксона: «Мой голос останется с вами». Терапевт управляет процессом с помощью применяемых им вмешательств. Если техники выбраны адекватно, за ними рано или поздно следуют терапевтические события – ощущаемые и наблюдаемые пациентом изменения. Элвин Марер называл такие эпизоды «хорошими моментами». Заметим, что работа даже опытного психотерапевта не может быть вполне свободна и от «плохих моментов», ошибок и неудач. Достигаемые изменения должны отображать постепенную ликвидацию психопатологических нарушений. Если терапевтический процесс недостаточно динамичен, врач должен реагировать на это и принимать необходимые дополнительные меры.

Последняя группа общих терминов связана с психотерапевтом, его личностью и поведением. Профессиональные качества психотерапевта неотделимы от его личных общечеловеческих качеств. Только практикующий в области психотерапии врач имеет «технологическую» необходимость в психологической близости со своим пациентом. Во всех других сферах клинической медицины такой необходимости не возникает – для успешного лечения вполне достаточны формальные деловые отношения. Из-за этой специфики психотерапии врач в той или иной мере привносит в лечебный процесс своеобразие своей личности, собственной системы ценностей и жизненного опыта, не говоря уже о теоретических предпочтениях и соответствующем выборе лечебных технологий. Считается, что для пациента сама личность врача является лекарством. При этом врач должен подходить конкретному пациенту, устраивать его во всех отношениях, отвечать его ожиданиям. Для пациента могут оказаться значимыми пол врача, его возраст, внешность, манера общения и многие другие психофизиологические особенности. Следует учесть, что стиль общения терапевта, его отношение к пациенту диктуются теоретической доктриной, которой придерживается терапевт. Независимо от теоретических позиций, мастерство и успешность психотерапевта зависят от степени зрелости его личности, жизненной мудрости, умения быть самим собой и творческого подхода к каждому новому пациенту. Стратегической задачей каждого психотерапевта является подбор методов и техник, соответствующих его личностным особенностям и мировоззрению. Об этом писал Б. Д. Карвасарский, об этом же пишут современные зарубежные авторы. Например, американский психотерапевт Ч. Крамер (2003) утверждает: «Я не против изучения теорий и техник. Учитесь. Просто помните, что ценность имеет то, что соответствует тебе самому. Увлекшись преданностью методу и модой на то, что говорят и делают другие, вы начинаете пренебрегать необходимым вниманием к развитию собственного пути. Метод создает иллюзию уверенности, которая, возможно, необходима для начинающих. Но чем скорее вы покинете эту тесную клетку, тем скорее вы создадите свой собственный, неповторимый путь – в каждом интервью, с каждым человеком, с каждой семьей».

Психотерапевт любой теоретической ориентации, подобно хорошему актеру, должен отдавать себе отчет в том, что в каждую минуту происходит между ним и пациентом (зрителем), исполняя роль собственного супервизора. Возможность взглянуть на ситуацию со стороны иногда называют «эффектом геликоптера». При этом важно соблюдать разумное равновесие между творческой спонтанностью и осознанным самоконтролем. Предпочтение следует отдавать тем действиям, которые представляются полезными для пациента, а не тем, которые диктуются теоретической доктриной.

Иногда используется термин «послание психотерапевта». Один из ведущих отечественных психотерапевтов, профессор В. В. Макаров, определяет психотерапевтическое послание как скрытую информацию, которая передается от терапевта пациенту средствами невербальной коммуникации (тоном голоса, мимикой, жестами, позой, вегетативными реакциями и др.). По своему содержанию оно является эмоционально-мотивационным. Есть основания полагать, что это послание представляет собой ответ на невербальное послание пациента, адресованное врачу. Терапевтическое послание может иметь сложную структуру, поскольку человек часто вызывает у собеседника неоднозначные чувства. Однако в конечном счете послание терапевта чаще бывает позитивным.

Важной обязанностью психотерапевта является оценка эффективности проводимой терапии. Считается общепризнанным, что объективная оценка эффективности достигается только с использованием стандартизированных психодиагностических методик (тестов) в ходе экспериментов, спланированных с соблюдением всех необходимых требований (репрезентативность выборок, адекватный контроль и др.). Один из первых исследователей эффективности психотерапии, известный английский психолог Г. Айзенк, в 1961 г. пришел к выводу, что психотерапия не дает лечебного эффекта. В дальнейшем этот вывод подвергся обоснованной критике. В последние годы исследователи начали оценивать эффективность различных видов психотерапии с помощью статистического метода под названием мета-анализ. Он позволяет сравнивать и обобщать результаты исследований различных авторов, проведенных в разных местах и в разное время. С точки зрения доказательной медицины, каждый новый вид психотерапии должен подвергаться научному экспериментальному исследованию эффективности. К сожалению, в психотерапии пока не существует общепризнанной процедуры проверки инноваций, наподобие GCP (Good Clinical Practice), принятой в фармакотерапии. В текущей практической работе психотерапевт оценивает эффективность своих действий, как правило, субъективно. При этом разные направления и школы психотерапии придерживаются собственных критериев эффективности, что ограничивает возможности их сравнений. К настоящему времени большинство исследователей приходят к выводу, что эффективность всех видов психотерапии примерно одинакова. Образно эта ситуация описывается как «вердикт Додо» – персонажа сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес». Додо утверждал: «Каждый победил, и все должны получить призы».

Настоящий психотерапевт действует с полной отдачей, вкладывает в работу всю свою душу. Это способствует успеху, но это же может привести и к эмоциональному «выгоранию». Эмоциональное выгорание является разновидностью профессиональной деформации, которая встречается в ряде стрессогенных профессий. «Выгорание» – это психологический феномен, а не профессиональное заболевание. Оно является ответной реакцией на чрезмерные и продолжительные стрессы профессионального общения. «Выгорание» проявляется эмоциональным и физическим истощением, снижением уровня продуктивности и удовлетворенности трудом. Появляются равнодушие к пациентам и субъективно ощущаемое снижение значимости собственного труда. Наиболее частыми причинами «выгорания» являются завышенные ожидания специалиста по отношению к своей работе, обостренное желание успеха и болезненное переживание неудач, а также нереалистичность поставленных специалистом перед собой целей, превышающих уровень его способностей. К этому можно добавить недостаточный уровень самосознания и психической саморегуляции. В итоге можно заключить, что квалифицированному психотерапевту, достигшему высокого уровня профессионального мастерства, эмоциональное выгорание не грозит.

Одним из условий успешной работы психотерапевта считается так называемая аутотерапия – курс терапии, который будущий терапевт проходит в качестве пациента на заключительной фазе обучения. Возможно, правильнее называть ее личной терапией. Первоначально этот элемент обучения был введен в психоанализе, а затем получил признание и в других направлениях психотерапии. В развитых западных странах будущий психотерапевт в обязательном порядке проходит персональный психотерапевтический тренинг, испытывая избранный им лечебный метод на себе. Конечной целью такой работы считается познание «границ собственной личности». Обучаемый знакомится с чувствами, мыслями и переживаниями, которые испытывает пациент, что в последующем облегчит терапевтический контакт. Будущий терапевт максимально прорабатывает собственные проблемы и личностные дисгармонии, чтобы избегнуть их привнесения в работу с пациентами. Он получает прекрасную возможность проверить «валидность и надежность» психотерапевтической теории или концепции, в рамках которой он собирается действовать в будущем. Психотерапевты, прошедшие личную терапию, в 90 % случаев сообщали о значительных улучшениях личностного и профессионального характера (Ялом И., 2000). В отечественной системе подготовки врачей-психотерапевтов необходимость в аутотерапии осознана не до конца.

Переходной стадией от обучения к самостоятельной деятельности является работа под супервизией. Терапевт-супервизор, исполняя роль индивидуального наставника, работает вместе с обучаемым, вмешиваясь в его деятельность в заранее предусмотренных случаях. Супервизор определяет длительность этой фазы подготовки и, в конечном счете, принимает решение о допуске кандидата к самостоятельной работе. Функция супервизора считается почетной, такие специалисты пользуются признанием и авторитетом. Чтобы попасть в эту категорию, требуется высокий уровень профессионального мастерства, большой и разнообразный опыт, педагогические способности. Играет роль и возрастной критерий. Большинство западных специалистов продолжают пользоваться услугами супервизора на протяжении всей последующей практики. Это способствует профессиональному росту и позволяет избежать влияния текущих психологических проблем психотерапевта на его работу с пациентами. Однако супервизия пока не стала обязательным компонентом в отечественных государственных программах подготовки врачей-психотерапевтов.

В заключение рассмотрим понятие котерапии. В большинстве традиционных методических подходов психотерапевт работал с пациентом (группой, семьей) в одиночку. Однако после работ У. Халса по групповой (1950-е гг.) и К. Витакера по семейной (1975) терапии институт котерапевта занял в психотерапии подобающее ему место. Котерапевт – это второй психотерапевт, работающий на пару с первым. Распределение ролей между ними может быть различным, однако оба они полностью вовлечены в терапевтический процесс и являются представителями одной теоретической школы. Можно признать, что формат котерапии обладает особыми преимуществами для начинающего психотерапевта. Котерапевт может оказаться полезным не только в групповой и семейной, но и индивидуальной психотерапии. Парная работа с пациентом или группой типична для нейролингвистического программирования. В некоторых видах индивидуальной психотерапии пациент попадает в общество трех и более котерапевтов, которые представляют собой профессиональную «команду» («бригаду»). Выделяют три основные функции котерапевта: интенсифицирующую, дополняющую и супервизорскую. В отечественной практике используется дополняющая функция котерапевта в некоторых видах групповой психотерапии. Недостаточная психологическая совместимость котерапевтов либо различия в их теоретической ориентации могут свести на нет все преимущества совместной работы. Поддержанию уровня квалификации психотерапевтов, независимо от их теоретической ориентации, способствует систематическое участие в балинтовских группах. Предметом анализа в таких группах профессионалов являются случаи из практики ее членов. В ходе дискуссий, наряду с обменом опытом, достигается также разрядка остаточных явлений профессионального стресса.

Психотерапия в системе научного знания и практики

Лекции по дисциплине «психотерапия»                 

Раздел 1. Психотерапия в системе научного знания и практики.

Лекция 1. Понятие психотерапии и его основные толкования

1. Медицинский и немедицинский подход к психотерапии
2. Общее представление о формах, методах и техниках психотерапии.
3. Этические принципы и правила в психотерапии.

1.

Определение психотерапии.

В литературе имеется  много определений понятия «психотерапия». Это связано с тем, что психотерапия до сих пор еще не сложилась  как единая наука с единым понятийным аппаратом, терминологией, теорией.

Значение термина «психотерапия» переводится с греческого языка  исцеление душой или лечение  души. Термин психотерапии был введен в 1872 году Д.Тьюком в книге «Иллюстрации влияния разума на тело» и стал широко популярен с конца ХIX века.

Медицинская модель психотерапии понимается как комплексное лечебное вербальное и невербальное воздействие  на эмоции, суждения, самосознание человека. Используется такая психотерапия при  многих психических, нервных и психосоматических заболеваниях.

Психологическая модель психотерапии можно рассматривать  как направление деятельности практического  психолога. Под психотерапией понимают оказание психологической помощи здоровым людям (клиентам) в ситуациях различного рода психологических затруднений, в случае потребности улучшить качество собственной жизни.

Важнейшая задача психолога  состоит не в снятии или облегчении симптомов болезни, а в создании условий для оптимального функционирования личности и е развития. ВОЗ указывает  в Декларации: «Здоровье – это не отсутствие болезни или физического недостатка, а в состоянии хорошего общего физического, умственного и социального самочувствия». В Декларации ВОЗ зафиксировано:

• психотерапия является особой дисциплиной из области гуманитарных наук, занятие которой представляет собой свободную и независимую профессию;
• психотерапевтическое образование требует высокого уровня теоретической и клинической подготовленности;
• гарантированным является разнообразие психотерапевтических методов;
• образование  в области одного из психотерапевтических методов должно осуществляться интегрально: оно включает теорию, личный терапевтических опыт и практику под руководством супервизора, одновременно приобретаются широкие представления о других методах;
• доступ к такому образованию осуществляется с помощью различной предварительной подготовки, в частности, в области гуманитарных и общественных наук.

Психоконсультирование – это профессиональное отношение квалифицированного консультанта к клиенту, которое обычно представляется как «личность-личность», хотя иногда в нем участвуют более двух человек. Цель консультирования – помочь клиентам понять происходящие в их жизненном пространстве и осмысленно достичь поставленной цели на основе осознанного выбора при разрешении проблем эмоционального и межличностного характера. Психоконсультирование помогает обучаться новому поведению, способствует развитию личности, в нем акцентрируется ответственность клиента, т.е. признается, что независимый, ответственный индивид способен в соответствующих обстоятельствах принимать самостоятельные решения, а консультант создает условия, которые поощряют волевое поведение клиента.

Психотерапия – особый вид межличностного взаимодействия, при котором пациентам  оказывается профессиональная помощь психологическими средствами при решении возникающих у них проблем или затруднений психического характера. С. Ледер указывает на возможные представления о психотерапии:

1. как о методе лечения, влияющего на состояние и функционирование организма в сферах психической и соматической деятельности;
2. как о методе оказания влияния или воздействия, приводящем в движение процесс научения;
3. как о методе инструментальной манипуляции, служащей целям социального контроля;
4. как о комплексе явлений, происходящих в ходе взаимодействия и общения людей.

Психокоррекция – это направленное психологическое воздействие на определенные психологические структуры  с целью обеспечения полноценного развития и функционирования индивида.

Чем психотерапия отличается от консультирования?

Брамер и Шостром, говоря о соотношении консультирования и психотерапии, прибегают к представлению о двух полюсах континуума. На одном полюсе работа профессионала затрагивает в основном ситуационные проблемы, решаемые на уровне сознания и возникающие у клинически здоровых индивидов. Здесь расположена область консультирования. На другом полюсе – большое стремление к глубокому анализу проблем с ориентацией на бессознательные процессы, структурную перестройку личности. Здесь расположена область психотерапии. Область между полюсами принадлежит деятельности, которая может выступать как психотерапией, так и психоконсультирование.

Отличительные черты психоконсультирования (Гелзо. Фретс, Блошер):

• ориентация на клинически здоровую личности, имеющую в повседневной жизни психологические трудности и проблемы, жалобы невротического характера, заинтересованные в дальнейшем развитии личности;
• на здоровые стороны личности независимо от степени нарушения, человек может изменяться, выбирать удовлетворяющие его жизнь, находить способы использования своих задатков;
• на настоящее и будущее клиента;
• на краткосрочную помощь;
• на проблемы, возникающие во взаимодействии личности и среды;
• акцентируется ценностное участие консультанта, хотя отклоняется навязывание ценностей клиентам;
• на изменение поведения и развитие личности клиента.

Сегодня наблюдается  тенденция сближения врачебной  и психологической психотерапии. Это проявляется в том, что  врачи проявляют интерес к  западным школам и техникам, и в  размывании границ врачебной территории, в проникновении на эту территорию психологов.

2

Существует много психотерапевтических направлений, методов, поэтому многие определения основываются на тех  или иных теоретических концепциях, исключая подходы иного рода. Одним  из общепринятых у нас определений  является следующее: «Психотерапия — это лечение различных заболеваний с помощью психологических методов».

Если это определение  покажется кому-то слишком «медицинским», ограничивающим широкий спектр областей применения психотерапии, то можно  привести другую редакцию: «Психотерапия — это использование  психологических средств для восстановления нарушенной деятельности организма».

К психологическим средствам  относится прежде всего речь, но, как ни странно, и молчание, затем  эмоции и эмоциональные отношения, мимика, различные виды научения, манипуляции в окружающей среде. В зависимости от того, насколько широк объем понятия «психологические средства», различают психотерапию в широком и узком смысле. Психотерапия в широком смысле слова включает социотерапию, лечение средой, трудотерапию; психотерапия в узком смысле ограничивается воздействием психотерапевта (или психотерапевтической группы) на пациента.

Цели  и методы психотерапии

Общую для большинства  психотерапевтических подходов цель психотерапии можно сформулировать следующим образом: общая цель психотерапии состоит в помощи пациентам изменить свое мышление и поведение таким образом, чтобы стать более счастливыми и продуктивными.

При работе с пациентами эта цель дифференцируется на ряд  задач, а именно:

1) терапевт помогает пациенту лучше понять свои проблемы;

2) устраняет эмоциональный  дискомфорт;

3) поощряет свободное  выражение чувств;

4) обеспечивает пациента  новыми идеями или информацией  о том, как решать проблемы;

5) помогает пациенту  в проверке новых способов мышления и поведения за пределами терапевтической ситуации.

При решении этих задач  терапевт прибегает к трем основным методам.

1. Во-первых, терапевт  обеспечивает психологическую поддержку.  Прежде всего, это значит сочувственно  выслушать пациента и дать  ему взвешенный совет в кризисной ситуации. Поддержка также заключается в том, чтобы помочь пациенту осознать и использовать свои силы и умения.

2. Второй метод терапии  состоит в устранении дезадаптивного  поведения и формировании новых,  адаптивных стереотипов.

3. И, наконец, терапевт  содействует инсайту (осознанию)  и самораскрытию (самоэксплорации), в результате чего пациенты  начинают лучше понимать свои  мотивы, чувства, конфликты, ценности.

Несмотря на различия в теориях, целях и процедурах, психологическое лечение сводится к тому, что один человек пытается помочь другому. Все методы лечения (не только психологического, а любого — терапевтического, хирургического и т.д.) имеют некоторые общие основные черты, или составляющие.

1. Человек, который  страдает и ищет облегчения от своей проблемы. Это — клиент, или пациент.

2. Человек, который  благодаря обучению или опыту  воспринимается, как способный оказывать  помощь. Это — терапевт, или целитель.

3. Теория, которая используется  для объяснения проблем пациента. В медицине теория включает, например, инфекционный фактор, другие биологические процессы. В некоторых культурах теория может включать фактор проклятия или одержимости злыми духами. В психологии теория включает психодинамику, принципы научения или другие психические факторы.

4. Набор процедур для  решения проблем пациента. Эти  процедуры непосредственно связаны  с теорией.

5. Специальное социальное  отношение между клиентом и  терапевтом, которое помогает облегчить  проблемы клиента. Терапевт стремится  к созданию такой атмосферы, которая позволяет пациенту с оптимизмом смотреть на решение своих проблем. Он верит, что методы, используемые терапевтом, помогут ему, вследствие чего у него возникает мотивация к работе над решением проблем. Отношение является фактором, характерным для всех форм лечения. В медицине улучшение физического или психического состояния пациента связывается обычно с действием лекарств или хирургическим вмешательством, но эффективность лечения частично зависит от ожиданий пациента и его веры в лечение. Используя набор специфических процедур, большинство психотерапевтов пытается также создать позитивное отношение, потому что оно увеличивает шансы на успешное лечение. Некоторые терапевты подчеркивают фактор отношения в большей степени, чем другие факторы (мы увидим это на примере клиент-центрированной психотерапии Роджерса).

Различают клинически-ориентированную  психотерапию, направленную преимущественно  на смягчение или ликвидацию имеющейся симптоматики, и личностно-ориентированную, которая стремится помочь человеку изменить свое состояние к социальному окружению и к собственной личности.

В клинически-ориентированной психотерапии традиционно используются такие  методы, как гипноз, аутогенная тренировка, различные виды внушения и самовнушения.

В личностно-ориентированной психотерапии обнаруживается огромное разнообразие методов и приемов, основанных на концептуальных моделях множества школ и течений.

В психотерапии можно выделить следующие  общие задачи, объединяющие различные  по направленности и содержанию психотерапевтические методы:

• исследование психологических проблем клиента и оказание помощи в их решения;
• улучшение субъективного самочувствия и укрепление психического здоровья;
• изучение психологических закономерностей, механизмов и эффективных способов межличностного взаимодействия для создания основы эффективного и гармоничного общения с людьми;
• развитие самосознания и самоисследование клиентов для коррекции или предупреждения эмоциональных нарушений на основе внутренних и поведенческих изменений;
• содействие процессу личностного развития, реализации творческого потенциала, достижению оптимального уровня жизнедеятельности и ощущения счастья и успеха.

Главная цель психотерапевтического  воздействия заключается в том, чтобы помочь пациентам внести в  свою жизнь необходимые изменения. Психотерапевтическое воздействие, не создавая у личности новых качеств, приводит уже имеющиеся в соответствие с изменившейся жизненной ситуацией. Такое приведение в соответствие и обеспечивает успех психотерапии незначительных психических нарушений.   

Виды психотерапии имеют разные «мишени» психотерапевтического воздействия. Так, «мишень» в биоэнергетическом  анализе – тело, а в клиент-центрированной терапии – переживания, переживаемый опыт, в когнитивной терапии –  неадаптивные мысли и другие образы воображения и т.д.

Психотерапевтические подходы  можно условно разделить на ориентированные  на проблему и ориентированные на клиента. Подразумеваемой установкой психотерапии 1 типа является установка на обязательное погружение пациента в проблему. Если пациент этого делать не желает, это трактуется как сопротивление терапевтическому воздействию. Не входить и не углубляться в проблему считается неэффективным.

В психотерапии, ориентированной на клиента, пациент свободен в выборе того, о чем говорить с терапевтом и сколько времени уделять терапии. Если клиент не говорит о своей проблеме, это рассматривается не как сопротивление, а как законное право клиента говорить только о том, о чем он сам желает.   

Психотерапия имеет структурные составляющие:

• этапы психотерапии;
• принципы проведения первичной консультации и основные техники психотерапевтического вмешательства;
• вербальные и невербальные средства психотерапевтической работы;
• создание и использование метафор в процессе психотерапевтического консультирования;
• требования к личности психотерапевта;
• этика психотерапевта.

Психотерапию создают три момента: Пациент, Психотерапевт и Проблема

Фильм «Univertv.ru»

К.В. Тимофеева-Герасимова об определении психотерапии в австрийском законе.
скачать видео

Психотерапия (от греч. psyche — душа + therapeia — уход, забота, лечение) — огромное направление в практической психологии с неясными границами, касающееся вопросов помощи человеку в психологически трудных для него ситуациях психологическими же средствами воздействия.

Самостоятельного предмета у психотерапии нет. Нет такого клиента и нет такого запроса, который однозначно требовал бы именно психотерапевтической помощи.

Проблемы и затруднения клиентов решают не только психотерапевты: их могут решать коучи, психологи-консультанты, юристы, стоматологи, киллеры… — соответственно, не всякая работа с проблемами — психотерапия.

Не нужно искать детские травмы за каждой психосоматикой, и не всегда за полнотой стоят те или иные запреты. Если у пациента болят зубы, наверное, в первую очередь он должен обращаться к стоматологу, а не к психотерапевту.

Впервые термин «психотерапия» введен в конце XIX века английским врачом Тьюком. В опубликованной им в 1872 г. книге «Иллюстрация влияния разума на тело» одна из глав названа «Психотерапия». Этим словом называлось лечебное действие, которое дух пациента мог иметь в отношении тела пациента благодаря влиянию врача. Изначально психотерапия развивалась как раздел медицины, сегодня это клиническая психотерапия.

Согласно австрийскому законодательству (смотри видео), «Психотерапия — это объемное, сознательное и целенаправленное лечение психосоматически или психосоциально вызванных расстройств поведения и состояний страдания, лечение при помощи научно психотерапевтических методов во взаимодействии между пациентом и психотерапевтом с целью смягчить или устранить существующие симптомы, изменить нарушенные типы поведения и взгляды, а также содействовать зрелости, развитию и здоровью пациента».

Обратите внимание на следующие слова-ключи: «лечение», «расстройства», «состояния страдания», «психотерапевтические методы».

Психотерапию создают три момента: Проблема, Пациент и Психотерапевт. Подробнее об этом.

Проблема: чем труднее случай, чем больше у человека потеря — тем больше основания именно для психотерапии. Важно понять, что жизненные затруднения могут осознаваться и как проблемы, и как задачи. Психотерапия начинается там, где у клиента появляется психологическая проблема, и завершается там, где проблема исчезает.

Самая простая формула: «Психотерапия начинается с лица клиента, на котором нарисовано страдание. Страдания с лица ушли — психотерапия закончилась».

Пациент: чем более человек в позиции Жертвы и в роли Пациента (От patient — больной, patience — терпеть), а именно страдает, жалуется, ждет помощи и настроен на лечение — тем ближе психотерапия. Энергичным и сильным людям, людям действия и авторской позиции, ближе здоровая психология, но есть большое число, которые ждут и настойчиво требует именно психотерапию. Когда клиент перестает переживать проблемы и начинает ставить задачи, психотерапия кончается. Когда люди работают с психологом не в связи с проблемами, а в связи с задачами — это уже не психотерапия. Это здоровая психология: тренинги развития личности, психологические консультации, коучинг.

Психотерапевт: чем более специалисту ближе психотерапевтическая установка, тем легче он видит у клиента проблемы и начинает его лечить. Психотерапия — это работа психотерапевтическими методами, это — лечение. Важно понять, что лечение — это не единственный выбор, лечение показано, только если мы нечто видим как симптом и предполагаем за ним то или иное болезненное нарушение. Если же мы видим не симптом и не болезненное нарушение, а просто отсутствие нужного навыка — мы будем не лечить, а учить.

Психотерапевт за неуверенным поведением и сидением дома разглядит страхи, низкую самооценку и, возможно, детские травмы, после чего предложит сеансы психотерапии. Синтон-подход в этой же ситуации предложит сменить окружение, выходить из дома, начать заводить друзей, осваивать авторскую позицию и элементы уверенного поведения.

Это одно из коренных отличий психотерапии и здоровой психологии — там, где психотерапия видит необходимость лечения, здоровая психология в первую очередь предлагает учить. Если люди и психотерапевты, склонные к психотерапии. Кому-то более подходит здоровая психология, кому-то — психотерапия.

Если клиент пришел к вам с проблемой, находится в проблемном состоянии, вы его выслушали восемь минут, а после за пару минут перевели его в позицию Автора и начали вместе с ним искать решение его задачи – то вы занимались психотерапией только первые десять минут. Дальше была нормальная психологическая консультация и, возможно, обсуждение программы наработки необходимых навыков. Здоровая психология.

Центр Семейной и Медицинской Психологии

Буквальное значение термина «психотерапия» связано с двумя его толкованиями, базирующимися на переводе греческих слов psyche — душа и therapeia — забота, уход, лечение: «исцеление душой» или «лечение души». Сам термин «психотерапия» был введен в 1872 году Д. Тьюком в книге «Иллюстрации влияния разума на тело» и стал широко популярен с конца XIX века.

В настоящее время известно и осуществляется на практике около 400 разновидностей психотерапии для взрослых пациентов и примерно 200 — для детей и подростков (Kazdin, 1994). Вместе с тем существуют основные психотерапевтические подходы, существенно различающиеся по своим концептуальным основам. Различия касаются описания личности, механизмов ее развития, патогенеза неврозов, механизмов терапии и оценки ее эффективности. Рассматриваемые виды психотерапии имеют разные «мишени» психотерапевтического воздействия. Так, «мишень» в биоэнергетическом анализе — тело, в пациент-центрирован-ной терапии — переживания (не просто испытываемые эмоции, а проживаемый опыт), в когнитивной терапии — неадаптивные мысли и представления, и т. д.

Психотерапевтические подходы можно условно разделить на две группы: директивная терапия, ориентированная на проблему, и недирективная, ориентированная на пациента. Для школ, относящихся к первому типу, характерна установка на обязательное «погружение» пациента в проблему. Если пациент не желает «погружаться», это трактуется как сопротивление терапии. «Ходить кругами» вокруг проблемы пациента, не входя, не углубляясь в нее, считается неэффективным. В психотерапии второго типа, напротив, пациент свободен в выборе того, о чем говорить с терапевтом и сколько уделять ей времени. Если он не говорит о своей проблеме, это рассматривается не как сопротивление, а как законное право говорить о том, о чем он сам желает.

Условно различают клинически-ориентированную психотерапию, направленную преимущественно на смягчение или ликвидацию имеющейся симптоматики, и личностно-ориен-тированную психотерапию, которая стремится помочь человеку изменить свое отношение к социальному окружению и к собственной личности. В клинически-ориентированной психотерапии традиционно используются такие методы, как гипноз, аутогенная тренировка, различные виды внушения и самовнушения. В личностно-ориентированной психотерапии обнаруживается огромное разнообразие методов и приемов, основанных на концептуальных моделях множества школ и течений.

Тем не менее можно говорить о наличии ключевой и ведущей идеи, объединяющей почти все имеющиеся в психотерапии подходы — стремления помочь развитию личности путем снятия ограничений, запретов и комплексов. В основе психотерапии лежит идея о возможности изменения, трансформации человеческого «Я» в динамично изменяющемся мире. Иными словами, речь идет о воздействии на те или иные составляющие самосознания.

На сегодняшний день так и не сформулировано четкое общепризнанное определение психотерапии, способное охватить все ее виды и формы. Можно говорить о существовании

медицинской, психологической, социологической и философской моделей психотерапии.

В узком смысле слова (медицинская модель) психотерапия понимается как комплексное лечебное вербальное и невербальное воздействие на эмоции, суждения, самосознание человека. Такая психотерапия используется при многих психических, нервных и психосоматических заболеваниях.

Но в науке имеет место и психологическая модель психотерапии, а значит, ее можно рассматривать как направление деятельности практического психолога. Практический психолог использует те же методы, что и клинический психотера-. певт. Разница заключается прежде всего в их нацеленности. Важнейшая задача психолога состоит не в снятии или облегчении симптомов болезни, а в создании условий для оптимального функционирования личности и ее развития. Всемирная Организация Здравоохранения в преамбуле к своей Декларации указывает: «Здоровье — это не отсутствие болезни или физического недостатка, а состояние физического, умственного и социального благополучия». В этом контексте можно говорить о том, что психотерапия направлена на поддержание общей гармонии самочувствия в широком смысле слова, а не на «излечение», «исправление» или «коррекцию» каких-либо расстройств.

Расширительное понимание области применения психотерапии закреплено в Декларации по психотерапии, принятой Европейской ассоциацией психотерапии в Страсбурге в 1990 году. В этой декларации зафиксировано следующее:

• психотерапия является особой дисциплиной из области гуманитарных наук, занятие которой представляет собой свободную и независимую профессию;

• психотерапевтическое образование требует высокого уровня теоретической и клинической подготовленности;

• гарантированным является разнообразие психотерапевтических методов;

• образование в области одного из психотерапевтических методов должно осуществляться интегрально: оно включает теорию, личный терапевтический опыт и практику под руководством супервизора; одновременно приобретаются широкие представления о других методах;

• доступ к такому образованию осуществляется с помощью различной предварительной подготовки, в частности, в области гуманитарных и общественных наук.

Даже если рассматривать психотерапию в рамках медицинской модели, следует обратить внимание на ее отличие от других методов лечения. Речь идет, прежде всего, о том, что при психотерапии используются психологические методы и средства, а не фармакологические, физические и т. п. Кроме того, в качестве пациентов выступают люди с теми или иными расстройствами психики, а в качестве специалистов — лица, имеющие профессиональную подготовку, среди прочего, в области основ психологии и медицины.

Согласно современным взглядам (Александров, 1997; Год-фруа, 1992; Карвасарский, 1999; Рудестам, 1997), в немедицинской психотерапии можно выделить следующие общие задачи, объединяющие различные по направленности и содержанию психотерапевтические методы:

•  исследование психологических проблем пациента и оказание помощи в их решении;

• улучшение субъективного самочувствия и укрепление психического здоровья;

• изучение психологических закономерностей, механизмов и эффективных способов межличностного взаимодействия для создания основы эффективного и гармоничного общения с людьми;

• развитие самосознания и самоисследование пациентов для коррекции или предупреждения эмоциональных нарушений на основе внутренних и поведенческих изменений;

• содействие процессу личностного развития, реализации творческого потенциала, достижению оптимального уровня жизнедеятельности и ощущения счастья и успеха.

Главная цель всякого психотерапевтического воздействия заключается в том, чтобы помочь пациентам внести необходимые изменения в свою жизнь. Каким образом это можно сделать? Ответ на поставленный вопрос каждое направление психотерапии дает в терминах собственных понятий. Успешность или эффективность психотерапии оценивается в зависимости от того, насколько стойкими и в широком смысле благотворными для пациента оказываются эти изменения; оптимальными будут те психотерапевтические меры, которые обеспечивают стойкий, продолжительный позитивный эффект. Разумеется, всякая психотерапевтическая школа убеждена, что предлагаемый именно ею способ помогать пациентам является оптимальным, предоставляя сомневающимся проверить это на собственном опыте.

Нередко можно прочесть и услышать о том, что в результате психотерапии произошли существенные позитивные изменения в личности пациента. Тем самым как бы подразумевается то, что психотерапия изменяет личность, делает ее другой. Строго говоря, изменений личности в смысле формирования каких-либо новых качеств или исчезновения уже имеющихся в ходе терапии, как и в ее результате, не происходит. Каждое свойство или качество личности, как известно, является достаточно устойчивым психическим образованием, а их наличие и делает личность таковой. Эти устойчивые психические образования мало подвержены даже возрастным изменениям. Изменчивость личности, ее адаптация к меняющимся условиям среды достигается за счет того, что каждое качество имеет настолько широкий диапазон ситуационно обусловленных проявлений, что порой может быть воспринято как наличие качества, противоположного тому, которое реально существует. Психотерапевтическое воздействие, не создавая новых качеств личности, приводит уже имеющиеся в соответствие, например, с изменившейся ситуацией жизнедеятельности. Такое «приведение в соответствие» и обеспечивает успех психотерапии незначительных психических нарушений (Бурлачук и др., 1999).

Задача психотерапевта — помочь разобраться в ситуации, в проблеме: подсказать, дать совет, отразить чувства и поведение пациента, чтобы он увидел себя, просветить, поддержать, успокоить и т. п. Вместе с тем в ряде случаев затруднительно точно квалифицировать работу с пациентом как психотерапевтическую или консультационную.

Сегодня наблюдается тенденция сближения медицинской и психологической психотерапии. Это проявляется в том, что и врачи, и психологи проявляют интерес к разнообразным (как новым, так и давно применяемым зарубежными специалистами) школам и техникам психотерапии, а также в размывании границ «врачебной территории», которая до недавнего времени строго охранялась от проникновения психологов.

В заключение следует сказать, что мы ни под каким видом не рекомендуем заменять необходимый курс традиционного медицинского лечения психологическими и психотерапевтическими техниками. Речь идет не о том, чтобы заменять физиологию психологией, а о том, чтобы дополнять чисто соматическое лечение психосоматическим.

Формы психологической помощи

Главная \ Психологическая помощь \ Формы психологической помощи Психологическая помощь может иметь следующие формы: психологическая коррекция, психологическое консультирование, психологический тренинг и психотерапия. О последней можно подробно прочитать в соответствующем разделе нашего сайта. Здесь же мы сконцентрируемся на первых трех формах психологической помощи. 

 

Психологическая коррекция

Термин «психологическая коррекция» появился в 70-ых годах прошлого века. Он обозначает точечное психологическое воздействие на конкретные психологические структуры с целью обеспечения полноценной жизнедеятельности человека и его личностного развития. Любопытна история рождения данного термина. В то время набирала популярность психотерапия, в особенности — групповая. В этой связи особую актуальность приобретал вопрос и праве психолога осуществлять психотерапевтическую деятельность, которая, как известно, является прерогативой человека с высшим медицинским образованием. Чтобы преодолеть эти юридические коллизии и был введен термин «психологическая коррекция». Как показала практика, психологи оказались едва ли не больше психотерапевтов подготовлены к такого рода деятельности, в особенности — к групповым занятиям. Отличие психологической коррекции от психотерапии состоит в ее более широком диапазоне использования: она находит применение не только в медицине, но и в педагогике и некоторых других отраслях. Кроме термина «психологическая коррекция» существует понятие психологическое вмешательство». Оно также предполагает целенаправленное воздействие психолога на своего клиента. И психологическое вмешательство и психологическая коррекция применяются в различных сферах деятельности. И одно, и второе решает задачи лечения, профилактики и реабилитации. Резюмируя, следует признать абсолютную близость (если не идентичность) психологической коррекции, психологического вмешательства и психотерапии. 

 

Психологическое консультирование

Этот вид деятельности психолога направлен, прежде всего, на оптимизацию психической активности человека, выводу его психики из негативных состояний, помощь в затруднительных ситуациях и в вопросах самовоспитания. Консультирование может быть организовано на базе школы, организации, в семейном кругу. Психологическое консультирование по своей сущности и используемым методам очень близко к психотерапии. Разделительная черта здесь лежит в исходных предпосылках и ожидаемом результате, т.е. в том, от какой печки «пляшет» специалист и чего он хочет добиться: психолог сфокусирован на мобилизации имеющихся у пациента ресурсов, а психотерапевт нацелен на перемены в его личности. Оба этих вида деятельности являются, по своей сути, звеньями одной и той же цепи: психолог объясняет, консультирует, информирует, а психотерапевт подбирает необходимые методы коррекции при дефиците у пациента собственных ресурсов.

 

Четкой дифференциации между психологическим консультированием и психотерапией нет. Обычно в дискуссиях на эту тему фигурирует аргумент об отсутствии в психологическом консультировании медицинской составляющей. Но он легко опровергается широким использованием оного в медицине, например, у пациентов с соматическими болезнями, у беременных женщин и т.д.  Таким образом, оба вышеназванных метода, используя психологические инструменты воздействия, осуществляют терапевтические, профилактические и реабилитационные функции. Психологическое консультирование и психотерапия имеют практически идентичные цели (достижение положительных сдвигов в бихевиоральной и эмоциональной личностных сферах), базируются на одних и тех же научных разработках и осуществляются специалистами соответствующей квалификации (отличие здесь лишь в необходимости наличия у психотерапевта диплома об окончании медицинского ВУЗа, чего нет у психолога). 

 

В зависимости от теоретического «фундамента» (психодинамический, гуманистический, бихевиоральный) психологическое консультирование может решать следующие задачи:

• помощь и поддержка в психоэмоциональной сфере;
• удовлетворение потребности пациента к познанию самого себя, повышение уровня его психологической компетентности;
• формирование иного, более позитивного отношения к проблеме и своей роли в ее решении;
• повышение адаптативности и устойчивости к стрессорному воздействию;
• формирование реалистичного, толерантного мировоззрения;
• повышение ответственности пациента за конечный результат проводимых мероприятий, выработка акцентированного желания познавать себя и окружающий мир.

 

Психологический тренинг

Целями психологического тренинга являются:

• рост пациента как личности;
• обучение различным психологическим приемам и техникам;
• выработка поведенческих алгоритмов в стандартных ситуациях.

Отличием психологического тренинга от психотерапии является отсутствие медицинской составляющей. Характерными особенностями, выделяющими его из общего ряда психологических методов, являются: выраженный акцент на саморазвитие участников процесса, относительно постоянный состав группы, создание в группе атмосферы раскрепощения и психологического комфорта, использование активных методов групповой терапии, вербализованная рефлексия. 

 

Психологический тренинг позволяет добиваться множества разнонаправленных целей. Для этого психолог, ведущий группу или занимающийся индивидуальным тренингом, изучает психологические закономерности и особенности поведения своего подопечного (подопечных), ищет эффективные способы внутригруппового и внешнего взаимодействия, развивает самосознание своих клиентов, исследует их конкретные проблемы, всячески содействует реализации их творческого потенциала и личностному совершенствованию. Благодаря этому улучшается психоэмоциональный статус клиента, предупреждается развитие депрессий, облегчается общение с окружающими, улучшается общее самочувствие и физическое здоровье, приходит ощущение полного психического комфорта и собственной успешности. 

Клиническая психология как наука и специальность

Клиническая психология как наука и спецальность.

Клиническая психология — обширный раздел прикладной психологии (на стыке с психиатрией), изучающий индивидуальные особенности с точки зрения связанных с ними медицинских реакций и явлений. Сфера клинической психологии включает в себя оценку психического здоровья, организацию и проведение научных исследований для понимания психических проблем и разработку, проведение и оценку психологической коррекции и помощи (психотерапия). Психотерапевтические методы клинической психологии: консультирование, индивидуальная психотерапия, семейная психотерапия, семейное консультирование и различные формы поддержки людей, испытывающих проблемы с адаптацией. Термин «клиническая психология» был введён американским психологом Лайтнером Уитмером, узко определявшим его как изучение индивидов путём наблюдения или эксперимента с намерением произвести изменение. Согласно современному определению Американской психологической ассоциации: Область клинической психологии интегрирует науку, теорию и практику с целью понять, предсказать и облегчить дезадаптацию, инвалидность и дискомфорт, равно как и способствовать адаптации, приспособляемости и личностному развитию. Клиническая психология концентрируется на интеллектуальных, эмоциональных, биологических, психологических, социальных и поведенческих аспектах функционирования человека в течение жизни, в различных культурах и на всех социоэкономических уровнях.

Предмет клинической психологии. Клиническая психология — специальность широкого профиля, имеющая межотраслевой характер и участвующая в решении комплекса задач в системе здравоохранения, народного образования и социальной помощи населению. Работа клинического психолога направлена на повышение психологических ресурсов и адаптационных возможностей человека, гармонизацию психического развития, охрану здоровья, профилактику и преодоление недугов, психологическую реабилитацию. В России долгое время был принят термин «медицинская психология», определяющий ту же сферу деятельности. В 1990-е, в рамках приведения российской образовательной программы к международным стандартам, в России была введена специальность «клиническая психология». В отличие от России, в которой медицинская психология и клиническая психология фактически зачастую представляют собой одну и ту же область психологии, в международной практике медицинская психология обозначает, как правило, узкую сферу психологии взаимоотношений врача или терапевта и пациента и ряда других узкоспецифических вопросов, в то время, как клиническая психология — это целостная научная и практическая психологическая дисциплина.

Предмет клинической психологии как научно-практической дисциплины: Психические проявления различных расстройств. Роль психики в возникновении, течении и предупреждении расстройств. Влияние различных расстройств на психику. Нарушения развития психики. Разработка принципов и методов исследования в клинике. Психотерапия, проведение и разработка методов. Создание психологических методов воздействия на психику человека в лечебных и профилактических целях.

Клинические психологи занимаются исследованием общепсихологических проблем, а также проблемы определения нормы и патологии, определением соотношения социального и биологического в человеке и роли сознательного и бессознательного, а также решением проблем развития и распада психики.

История клинической психологии в России. Предпосылки возникновения клинической психологии были заложены психологическими исследованиями французских и русских психиатров конца 19 века. Во Франции эмпирическими исследованиями психологической тематики занимались Р. Рибо, И. Тэн, Ж.-М. Шарко, П. Жане. В России патопсихологические исследования вели С. С. Корсаков, И. А. Сикорский, В. М. Бехтерев, В. Х. Кандинский и другие психиатры. Первая психологическая лаборатория в нашей стране была основана В. М. Бехтеревым в 1885 г. при психиатрической клинике Казанского университета. В XX веке многочисленные исследования были проведены на базе Психоневрологического института им. Бехтерева. Большую роль в становлении клинической психологии как науки сыграли идеи Л. С. Выготского, которые были в дальнейшем развиты в общей психологии его учениками и сотрудниками А. Н. Леонтьевым, А. Р. Лурия, П. Я. Гальпериным, и другими. Развитию клинической психологии в России серёзно способствовали такие выдающиеся отечественные деятели науки как В. П. Осипов, Г. Н. Вырубов, И. П. Павлов, В. Н. Мясищев. Значительный научный и организационных вклад в развитие клинической психологии в России в последние годы внёс ученик Мясищева Б. Д. Карвасарский.

Разделы клинической психологии. Патопсихология и клиническая патопсихология

Основная статья: Патопсихология. Патопсихология занимается вопросами нарушений психики человека, расстройствами адекватного восприятия мира из-за поражений центральной нервной системы. Патопсихология изучает закономерности распада психических процессов при разных расстройствах (болезнях), а также факторы, способствующие созданию эффективных коррекционных методов лечения.

В практические задачи патопсихологии входит анализ структуры психических расстройств, установление степени снижения психических функций, дифференциальная диагностика, изучение особенностей личности и исследование эффективности терапевтических воздействий. Существует различие между патопсихологией, или рассмотрение психической сферы человека с точки зрения методов психологии, и психопатологией, рассматривающей психику человека с точки зрения нозологии и психиатрии. Клиническая психопатология исследует, выявляет, описывает и систематизирует проявления нарушенных психических функций, патопсихология же вскрывает психологическими методами характер протекания и особенности структуры психических процессов, приводящих к наблюдаемым в клинике расстройствам. Основателями российской патопсихологии считаются Б. В. Зейгарник и С. Я. Рубинштейн.

Рекомендуемые файлы

Нейропсихология. Основная статья:Нейропсихология — обширная научная дисциплина, исследующая роль мозга и центральной нервной системы в психических процессах, затрагивающая вопросы как психиатрии и неврологии, так и философии сознания, когнитивной науки и искусственных нейрональных сетей. Советская школа нейропсихологии занималась в основном исследованием причинно-следственных отношений между поражениями мозга, их локализацией и изменениями со стороны психических процессов. В её задачи входило изучение нарушенных психических функций в результате повреждения головного мозга, исследование локализация очага поражения и вопросов восстановления нарушенных психических функций, а также разработка теоретических и методологических проблем общей и клинической психологии. Ведущую роль в создании нейропсихологии как самостоятельной дисциплины сыграли советские учёные А. Р. Лурия и Л. С. Выготский, чьи исследования получили мировое признание.

Психосоматика. Основная статья: Психосоматика — исследует проблемы больных соматическими расстройствами, в происхождении и течении которых большую роль играет психологический фактор. В сферу психосоматики входят вопросы, связанные с онкологическими и другими тяжёлыми заболеваниями (извещение о диагнозе, психологическая помощь, подготовка к операции, реабилитация и др.) и психосоматическими расстройствами (при переживании острой и хронической психической травмы; проблемы включают симптомы ишемической болезни сердца, язвенные болезни, гипертоническое расстройство, нейродермиты, псориазы и бронхиальную астму).

Психологическая коррекция и психотерапияОсновная статья: Психологическая коррекция или психокоррекция, связана с особенностями помощи больному человеку. В рамках данного раздела происходит разработка психологических основ психотерапии, психологическая реабилитация как системная медико-психологическая деятельность, направленная на восстановление личного социального статуса путём различных медицинских, психологических, социальных и педагогических мероприятий, психогигиена как наука о сохранении и поддержании психического здоровья, психопрофилактика, или совокупность мероприятий по предупреждению психических расстройств, а также медико-психологическая экспертиза (экспертиза трудоспособности, судебно-психологическая экспертиза, военно-психологическая экспертиза).

Клиническая психология и психиатрия. Хотя клинические психологи и психиатры разделяют общую фундаментальную задачу — лечение психических расстройств — их подготовка, воззрения и методологии зачастую весьма отличаются. Возможно, наиболее важным отличием является то, что психиатры — это медицинские врачи с как минимум 4—5 годами медицинской подготовки и ещё несколькими годами интернатуры, в течение которой они зачастую могут выбрать узкую специализацию (например, работа с детьми или инвалидами). Следствием этого является то, что психиатры, как правило, используют медицинскую модель для оценки психологических проблем (то есть клиентов они рассматривают как пациентов с заболеваниями), а лечение их зачастую основывается на применении психотропных препаратов как главного метода по достижению лечебного эффекта (хотя многие психиатры и используют в своей деятельности психотерапию). Их медицинская подготовка позволяет им в полной мере использовать всё медицинское оснащение современной клиники. Клинические психологи же, как правило, не прописывают медикаменты, хотя в последние годы в некоторых штатах США наблюдается движение по разрешению психологам с некоторыми ограничениями прописывать медикаментозные препараты. Для этого им необходимо пройти дополнительную специальную подготовку, а медикаменты, в основном, ограничиваются психотропными препаратами. Обычно же многие клинические психологи работают в сотрудничестве с психиатрами, чтобы обеспечить все свои терапевтические нужды.

Методы клинической психологии. В клинической психологии используется множество методов, позволяющих объективизировать, дифференцировать и квалифицировать различные варианты нормы и патологии. Выбор методики зависит от задачи, стоящей перед психологом, психического состояния больного, образования пациента, степени сложности психического нарушения. Выделяют следующие методы: Наблюдение, Беседа, Психофизиологические методы (например, ЭЭГ), Биографический метод, Изучение продуктов творчества

Анамнестический метод (сбор сведений о лечении, течении и причинах расстройства), Экспериментально-психологический метод (стандартизированные и нестандартизированные методики)

Психотерапия  — основной метод психологической коррекции, осуществляемый клиническим психологом, в общем виде представляющий собой набор техник и методик, применяемых психотерапевтом для проведения изменений психоэмоционального состояния человека, его поведения и коммуникативных паттернов, улучшению его самочувствия и улучшению способности к адаптации в социуме. Психотерапии проводятся как в индивидуальном порядке, так и в группах. Существует множество различных направлений психотерапии: психодинамическая психотерапия, когнитивная психотерапия, гуманистическая психотерапия, семейная психотерапия, гештальт-психотерапия,телесно-ориентированная психотерапия; в последние десятилетия также наблюдается выделение трансперсональных видов психотерапии, а также постепенное признание получает НЛП-психотерапия.

Разнообразие задач.

 1.Диагностика.(Это наиболее традиционная функция, наиболее «старая». Специфика клинико-психологической диагностики: синдромальность —  выделение и качественное описание синдрома, прогностичность.)

1) нозологическая (с помощью нозологических единиц). Клинико-психологический синдром, в отличие от медицинского (рядоположного набора), это структура, система взаимосвязанных нарушенных психических функций и свойств личности. В основе синдрома должен лежать некий фактор, который связан со всеми изменениями. В медицине для выделения синдрома применяется метод наблюдения, причем он позволяет только описать симптомы, проявления болезни, итоговые нарушения психической деятельности. Клинический психолог пытается выделить закономерности нарушения, используя экспериментальный метод. Особенно этот метод актуален в сложных для диагностики случаях — латентное протекание болезни, ремиссия (временное ослабление симптомов), диссимуляция симптомов больным. В этих случаях клинический психолог может подобрать прицельный комплекс методик с учетом гипотезы, пола, возраста, анамнеза больного.

2) топическая — участие психологов в определении места поражения мозга, так как при разных локализациях мозговых поражений наблюдаются разные нарушения психики. Существуют медицинские методы невропатологической диагностики, но они не всегда точны, кроме того, существуют т.н. «немые» зоны мозга (ассоциационные отделы), которые не поддаются прямой медицинской диагностике.

3) индивидуально-психологическая — диагностика личности человека с целью выявления предрасположенности к различным заболеваниям в связи с личностными чертами и особенностями (характер, темперамент — акцентуации, психопатии). Здесь же возможна другая цель — дать коррекционные и реабилитационные рекомендации в послеболезненных состояниях.

4) функциональная —  в рамках какой-либо экспертизы в зависимости от задачи — ВТЭК, судебная и т.п.

5) диагностика умственного развития детей и подростков в процессе онтогенеза для определения (и рекомендаций) случаев недоразвития, задержки развития, искаженного развития психики.

6) диагностика, связанная с различными формами психологического воздействия, в т.ч. психологической коррекцией и психотерапией. Психологическая диагностика должна предшествовать воздействию, необходима в процессе коррекции и в конце, после воздействия. Особенно важна катамнестическая оценка.

2.Психологическое воздействие — целенаправленное, организованное во времени и в методах влияние человека на другого человека с определенной целью и намерениями. — что воздействует? слова, мимика, пантомимика — на что воздействует? на мотивацию, систему отношений, эмоциональную сферу, мышление, самооценку и самосознание — к чему приводит? к изменению поведения человека в целом, изменению саморегуляции, телесных функций и состояния здоровья; — цели воздействия? профилактические, лечебные, восстановительно-адаптационные; — кто воздействует? Тут можно говорить о двух видах психологического воздействия в зависимости от воздействующего лица — психотерапия и психологическая. коррекция. Психотерапией занимаются врачи-профессионалы в этой области, и основной смысл терапевтических воздействий — вылечить человека, снять симптомы. Для этого можно использовать рациональные, суггестивные, аутотренинговые и даже фармакологические методы.  Психологическая коррекция — любое изменение, улучшение и совершенствование состояния любого человека. Возможна коррекция: поведения,

 психологических факторов риска заболеваемости здоровых людей, психологических последствий перенесенных заболеваний (от ипохондрии до анозогнозии), совершенствование адаптационных возможностей человека, психокоррекция конфликтных ситуаций, профилактика инвалидизации, профилактика рецидивов перенесенных заболеваний. Существуют также и такие типы психологического воздействия, как психоанализ, психодрама, гештальттерапия, гуманистическая психотерапия, бихевиоральная — но все это — не психотерапии, а лишь формы психологической помощи и поддержки. Это может быть помощь, не требующая «влезания в душу» и ее изменения, как в психокоррекции. В настоящее время сложилась такая форма работы, как бригадный метод — врач, психолог и социальный работник вместе могут оказать гораздо больше видов помощи как здоровым, так и больным людям.

3. Экспертиза. Принципы клинико-психологической экспертизы (в отличие от клинико-психологической диагностики): исследовать не только нарушенные, но и сохранные стороны психики; соотносить психический статус в требованиями того действия, в отношении которого проводится экспертиза.

Лекция «Что понимают под функцией случайных величин. Сформулируйте и решите задачу о нахождении закона распределения функции случайных величин (общий случай)» также может быть Вам полезна.

1) врачебно-трудовая экспертиза: психолог должен оценить, насколько человек, переболевший определенной болезнью или не до конца выздоровевший, сохранен в психическом плане, не оставила ли болезнь следов в психике. ВТЭК определяет степень инвалидизации: 3 гр. — некоторый изъян, позволяющий заниматься многими формами труда; 2 гр. — более тяжелый дефект, который ограничивает трудовые возможности человека; 1 гр. — человек не может и не имеет права работать. Психологи ВТЭКа решают, может ли человек вернуться к своей работе, или рекомендует рекомендует другую — в соответствии с возможностями человека и требованиями деятельности.

2) военно-медицинская экспертиза: раньше психолог оценивал, в основном, уровень психического развития, чтобы в армию не попадали недоразвитые, в последние годы — оценка личностных аномалий призывников (неспособность к дисциплине, психопатичность, чрезмерная возбудимость и т.д.). Психологи оценивают стабильность, уравновешенность личностного склада и отсеивают акцентуированных, психопатичных и возбудимых. Вследствие психологических ошибок повышается частота суицидов в офицерском составе (тяжелые жизненные условия семей), невооруженной и вооруженной агрессии, стрессов и индивидуально-специфических психических нарушений.

3) судебно-психиатрическая и судебно-психолого-психиатрическая экспертизы: основная задача судебно-психиатрической экспертизы — определить вменяемость человека. Вменяем — наказать, невменяем — отправить на принудительное лечение, вылечить и выпустить. «Можно ли вменить в вину поступок?» — решается на основании двух факторов, медицинского (болен или нет) и психолого-юридического (мог ли в тот момент осознавать последствия своих поступков и руководить своими действиями), причем для принятия отрицательного решения необходимо соблюдение обоих критериев. Решение вопроса о невменяемости носит конкретный характер не только в смысле состояния психики конкретного человека, но и в смысле конкретного преступления (например, легкому олигофрену мелкую кражу не простят, а участие в групповом преступлении — мог не осознавать своей роли). Судебно-психолого-психиатрическая экспертиза помимо вопроса о вменяемости может решать и другие вопросы: каков уровень психического развития человека, соответствует ли умственный возраст паспортному (например, если «по уму» несовершеннолетний, то даже вменяемому смягчат), в каком аффективном состоянии человек находился в момент совершения преступления, не было ли чрезмерного аффекта, который человек не мог контролировать (если да, то вменяем, но смягчат), можно ли доверять показаниям свидетелей (психолог может характеризовать особенности психики человека, которые могли повлиять на его свидетельские показания), оценка состояния суицидента перед актом самоубийства на основании имеющихся фактов (каковы причины, чья вина)

4) психолого-педагогическая экспертиза: осуществляется клиническими психологами в отношении детей с аномалиями развития, трудностями обучения, отклонениями поведения. Дается диагноз и прогноз эффективности педагогических действий — где и как учить и корректировать. Иногда в рамках этой экспертизы проводится различение ЗПР и недоразвития.

4. Реабилитация. Она же — социально-трудовая адаптация, восстановление психофизиологических возможностей и способностей человека на оптимальном уровне после болезни (проводят врач+юрист+социолог+психолог). Клинический психолог решает три вида задач: коррекция риска суицида или инвалидизации, возобновления заболевания; коррекция тревожности, УП, мотивации, послеболезненных синдромов; восстановление нарушенных ВПФ; восстановление и нормализация отношений в среде.

5. Профилактика. Существует три этапа профилактики во всем мире: Первичная профилактика — общегосударственная задача укрепления здоровья всего населения. Здравоохранение должно выполнять не только функцию лечения, но и функцию охраны здоровья. Задача психологов —  формировать представление о здоровом образе жизни, ценность здоровья, чувство необходимости здоровья у всех людей. Вторичная профилактика — выявление групп повышенного  риска по отношению к тем или иным заболеваниям, психологическая работа с группами риска, корригирование факторов риска и образа жизни. Третичная профилактика — работа с переболевшими людьми, направленная на предотвращение инвалидизации или повторения рецидива болезни.

ТЕСТИРОВАНИЕ Клиническая психология — Модуль Основы клинической психологии

---

С этим файлом связано 1 файл(ов). Среди них: Тест.docx.
Показать все связанные файлы

---

Подборка по базе: Индивид практич задание Основы психотерапии Саратовцева ИВ.rtf, Физиология ЦНС, модуль 2, практ задание 2.doc, Практическое Задание 3. Модуль 3 (3).docx, РП Основы профессионального саморазвития педагога.pdf, глоссарий_термины_5 модуль.docx, Работа по Семейной психологии.docx, Практическая 3 модуль АФиПР.doc, дкр Медико-биологические основы здоровья IV курс.doc, Вопросы к тестам. модуль 1 (копия) (копия).docx, Г. К. А. Т. Основы космогонии и Большая Игра — иллюминат.рф.pdf

---

начале клиническая психология, которую активно разрабатывали психиатры, была нацелена на

коррекцию делинквентных форм поведения Верно

В современной психологии, как правило, термины «клиническая» и «медицинская» психологии используются как синонимы — это верно?

верно Верно

Сегодня существует достаточно большое количество родственных психологических дисциплин, имеющих отношение к клинической психологии

b. психология девиантного поведения Верно

c. патопсихология Верно

d. нейропсихология Верно

e. психосоматическая медицина Верно

f. психопатология Верно

g. психиатрия Верно

i. неврозология Верно

В соответствии с традициями в клиническую психологию включаются следующие разделы

b. все ответы верные Верно

Сферой общего научного и практического интереса клинической психологии и психиатрии является

диагностический процесс Верно

В области психодиагностики клинический психолог должен уметь

a. проводить психологическое обследование с учетом нозологической и возрастной специфики, а также в связи с задачами медико-психологической экспертизы Верно

b. создавать необходимый психологический контакт и адекватный текущий контроль психологической дистанции Верно

d. планировать и организовывать исследование Верно

e. выбирать адекватный методический аппарат Верно

f. осуществлять количественный и качественный анализ результатов исследования в связи с различными целями Верно

В области психологического консультирования и применения психокоррекционных методов должен обладать следующими рактичесим навыками

a. владение подходами организации психотерапевтической среды и психотерапевтического сообщества Верно

b. владение основными приемами восстановительного обучения Верно

c. использование основных методов психологической коррекции (индивидуальной, семейной, групповой) в работе с больными и психологического консультирования с учетом нозологической и возрастной специфики Верно

d. владение методами индивидуального, группового и семейного консультирования здоровых с учетом возрастной специфики в связи с задачами психопрофилактики Верно

f. владение навыками проведения личностно- и профессионально ориентированных тренингов Верно

Клинический (медицинский) психолог, наряду с врачом, медицинской сестрой и социальным работником составляют ближайший круг, оказывающий пациенту медико-психологическую помощь. При этом роль клинического психолога первична как в диагностическом, так и в психокоррекционном и психотерапевтическом плане. Это верно?

a. неверно Верно

Тема 2. Объектное поле и предмет клинической психологии

В объектном поле клинической психологии размещается такой объект, как «практически здоровые люди», перед которыми стоит задача развития и укрепления своего здоровья через усиление здорового образа (стиля) жизни. Это объект, в котором очень сильно заинтересована та часть клинической психологии, которая может быть обозначена как психология здоровья, или, как ее в свое время ориентировал ….., «клиническая психология нормы».

b. П. Жане Верно

____считают, что предметы клинической психологии и психиатрии в современном их понимании очень близки: «Предметом научных исследований как клинической психологии, так и психиатрии являются психические расстройства. Таким образом, можно сказать, что в этом отношении клиническая психология и психиатрия мало различаются, даже если учесть по-разному расставленные акценты в их подходе к предмету исследования. Кто эти авторы?

d. Ж. Перре Верно

e. В. Бауман Верно

Как для любой области психологии, так и для клинической психологии _____ выступает базисом, из которого она черпает теории, методы, категориальный аппарат.

b. общая психология Верно

Если в своей практике клинический психолог занимается психодиагностикой, консультированием больных, терапией, профилактикой и реабилитацией, он может применять или не применять знания и методы, накопленные психологической наукой и практикой. Это верно?

b. неверно Верно

Клиническая психология в ее отношениях с психологической наукой является не только берущей, но и дающей или возвращающей ее частью, например данные патопсихологических исследований для решения многих вопросов общей психологии, о соотношении биологического и привлечение в качестве объекта изучения разных форм аномалии. Это верно?

верно Верно

Вопрос 6

Чья это фраза: «Болезнь — тонкое орудие анализа; она производит для нас опыты, никаким другим путем не осуществимые».

d. Т. Рибо Верно

Чья это фраза: «Нигде так ясно не открываются тайны природы, как там, где она отклоняется от проторенных дорог. Ибо давно известно, что полезность и значение любой вещи мы осознаем лишь тогда, когда мы ее лишаемся или когда она выходит из строя».

e. В. Гарвея Верно

Кому принадлежит эта фраза?«Отношение психиатрии к психологии. Психология есть наука о душе вообще; психиатрия есть наука о душевном расстройстве. Выводы психиатров к здоровой душе неприложимы. Общие выводы научной психологии для психиатрии обязательны, ибо душа, расстроившись, не перестает быть душою. Рациональная психиатрия неизбежно имеет в своей основе психологию».

В.Х. Кандинскому Верно

Кому принадлежит эта фраза? «Для того чтобы узнать, что бывает у человека больного, мы должны изучать, что бывает у человека здорового, познакомиться с нормальным проявлением душевной жизни»

h. С.С. Корсакову Верно

Кому принадлежит эти фраза? «пробел, который ощущает в своем профессиональном образовании медик, стоящий несколько выше в духовном отношении, двоякого рода. Он нуждается в психологии, которая возникла бы из врачебной практики и была бы предназначена для практических задач врачебной профессии. Это — самое главное. За этими пределами у врача возникает стремление к психологии чаще всего из смутно ощущаемой потребности вырваться из четырех стен узкой профессиональной специализации и получить возможность бросить взгляд на более широкие духовные области познания, этических и эстетических проблем, развития народной жизни — и притом сделать это в такой форме, чтобы его медико-естественно-научный круг мыслей органически связался в одно целое с духовно-научным горизонтом».

Э. Кречмеру Верно

Тема 3. Задачи клинической психологии

Когда произошел количественный и качественный подъем клинико-психологического исследования?

a. Вторая половина 20 века Верно

Число же отечественных изданий по клинико-психологической тематике начало расти с

Выберите один ответ:

e. середины девяностых годов Верно

Наиболее интенсивно в мировой психиатрии психологи включены в разработку проблем

Выберите один или несколько ответов:

b. психопатий Верно

c. пограничной психиатрии Верно

e. неврозов Верно

В понятийный аппарат психологии термин «психодиагностика» (греч. psyche — душа и diagnosis — распознавание) был введен в

c. 1921 г

По мнению Бастине в клинической психологии психодиагностика должна решать в основном следующие задачи (выберите верные)

b. предоставлять инструментарий для оценки динамики (мониторинга) и эффективности методов интервенции (психологической и комплексной терапевтической помощи), а также для разного рода психологических и комплексных экспертиз Верно

c. оценивать актуальное состояние психических проблем Верно

d. выявлять условия возникновения клинико-психологических феноменов Верно

e. определять условия дальнейшего развития клинико-психологических феноменов Верно

f. вносить вклад в определение и идентификацию клинико-психологических феноменов Верно

Л.И. Вассерман и О.Ю. Щелкова считают, что конкретные задачи психологической диагностики в клинике определяются запросом врача и имеют стандартный набор методик с учетом целей исследования, без учета актуального психического состояния больного, его возраста, интеллектуального (образовательного) статуса и других характеристик. Это верно?

a. неверно Верно

Л.И. Вассерман с соавт. справедливо подчеркивают, что психологическая диагностика, являясь первым этапом психологической помощи больному или испытывающему психологические трудности человеку, должна быть направлена на выявление не только патологически измененных (или ситуативно расстроенных), но и сохранных сторон личности, стимулировании его способности к личностному росту, восстановлению своего личностного и социального статуса, формированию новых способов совладания (психологического преодоления) с болезненными состояниями и критическими жизненными ситуациями. Это верно?

a. верно Верно

В каких видах экспертиз может принимать участие клинический психолог

a. военно-врачебной Верно

b. врачебно-трудовой Верно

c. медико-психолого-педагогической Верно

d. судебно-психиатрической Верно

Тема 4. Краткая история клинической психологии

Первым трудом по клинической (медицинской) психологии можно, видимо, считать книгу «Медицинская психология» Р. Лотце (Lotze), вышедшую в ____ г. в Германии

c. 1852 Верно

Термин «клиническая психология» в той же Германии вошел в научный и практический обиход фактически 100 лет спустя с выходом в свет книги «Клиническая психология» (Hellpach, 1946), в которой речь идет о …

b. психологии соматической медицины Верно

В США термин «клиническая психология» принят специалистами пятьюдесятью годами раньше в связи с открытием ____(1) психологической клиники в ____(2) году.

e. Л. Уитмером (1) Верно

f. 1896 (2) Верно

В своей клинике Д. Уитмер рамках, по его терминологии, клинической психологии занимался

b. диагностикой отклонений в умственном развитии школьников Верно

f. лечением отклонений в умственном развитии школьников Верно

Одно из наиболее существенных достижений Э. Крепелина в клинической психологии — это

c. создание учения о психосоматических расстройствах и их систематике Верно

Терапевтический метод Мюнстерберга заключался в том, чтобы убрать беспокоящие пациента мысли, избавить его от нежелательных привычек, заставить забыть о негативных эмоциях, научить успешно справляться с рядом проблем, включая алкоголизм, наркозависимость, галлюцинации, навязчивые мысли, фобии и сексуальные расстройства. Это верно?

b. верно Верно

Кому из ученых принадлежит эта идея «акты поведения (действия)человека не являются равноценными, а скорее разноуровневыми»

e. П. Жане Верно

Отметьте представителей Московской психологической школы, которые внесли вклад в развитие клинической психологии в России.

b. Л.С. Выготский Верно

d. Б.В. Зейгарник Верно

f. А.Р. Лурия Верно

g. Б.Ф. Поляков Верно

Отметьте представителей Ленинградской (Санкт-Петербургской психологической школы), которые внесли вклад в развитие клинической психологии в России.

a. В.М. Бехтерев Верно

c. А.Ф. Лазурский Верно

g. Л.И. Вассерман Верно

h. Б.Д. Карвасарский Верно

i. В.Н. Мясищев Верно

Первые нейропсихологические исследования в нашей стране начали проводиться в ____ годах (1)_____ (2) Кем?

b. Л.С. Выготским (2) Верно

d. 20-х (1) Верно

На какие годы в нашей стране приходится кризис практической прикладной психологии и психотерапии

a. 40-50-е Верно

b. 30-40-е Верно

Кому из исследователей принадлежат теоретические построения о взаимоотношениях личности и среды, концепция психологии личности как системы отношений индивида с окружающей действительностью

f. В.Н. Мясищеву Верно

Основателем отечестенной нейропсихологии можно считать

h. А.Р. Лурия Верно

Вопрос 14

Верно

Баллов: 1,00 из 1,00

В каком году в МГУ создаются факультет психологии и кафедры пато- и нейропсихологии ____(1) , ив ЛГУ факультета психологии и специализации по медицинской психологии ____(2)

d. 1965 г.(1) Верно

f. 1966 г.(2) Верно

Тема 5. Структура клинической психологии

Содержанием общей клинической психологии (ОКП) являются общие и основополагающие допущения о

методологии Верно

структуре Верно

e. теориях Верно

f. методах дисциплины Верно

g. предмете Верно
Общая клиническая психология создает собственную школу, а также служит профессиональным ориентиром, занимается дефиницией, диагностикой, классификаций или патогенетическим объяснением отдельных расстройств, отдельной клинико-психологической моделью и обобщенными основаниями дефиниций, диагностики, классификации, патогенеза и интервенции. Это верно?

неверно Верно
Ветвь клинической психологии, изучающая закономерности распада психической деятельности и свойств личности в сопоставлении с закономерностями формирования и протекания психических процессов в норме- это

патопсихология Верно
К числу основателей патопсихологии следует отнести

А. Бергсона Верно

c. Х. Мюнстерберга Верно

d. Б.В. Зейгарник Верно

f. Пьера Жане Верно
В основной круг теоретических проблем патопсихологии как синтеза общепсихологического и клинико-психиатрического знания входят:
a. изучение психологических механизмов становления сложных психопатологических синдромов (бред, галлюцинация и др.), влияние индивидуального опыта больного и его личности на содержание и динамику этих синдромов Верно

b. изучение личности больных с разными психическими расстройствами Верно

d. соотношение первичных и вторичных расстройств в структуре синдромов Верно

e. исследование структуры и динамики нарушений познавательной деятельности и эмоционально-личностной сферы при разных психических расстройствах Верно

f. выделение и описание структуры патопсихологических синдромов нарушения отдельных видов психической деятельности (память, мышление, восприятие и т.д.), а также патопсихологических синдромов, типичных для разных заболеваний Верно

g. проблема соотношения распада и развития психики Верно
Отрасль психологии, изучающая мозговую основу психических процессов и эмоционально-личностной сферы и их связь с отдельными системами головного мозга -это

a. клиническая нейропсихология Верно
Предметом исследования нейропсихологии является

a. причинно-следственные отношения между повреждением (опухоль, кровоизлияние, травма — их локализация, объем), произошедшими изменениями со стороны психических процессов разного уровня и поведением личности Верно
Глава нейропсихологической школы Московского университета был

d. А.Р. Лурия Верно
Является набором специфических образовательных, научных и профессиональных положений психологии в укрепление и сохранение здоровья, профилактику и лечение болезни, а также идентификацию этиологических и диагностических коррелятов здоровья, болезни и дисфункции, а также анализ и развитие системы охраны здоровья и формирование политики в области здоровья — это направление

психология здоровья Верно
Ленинградскую школу клинической нейропсихологии возглавляли

d. Н.Н. Трауготт Верно

e. И.М. Тонконогий Верно
Область научных интересов школы Московского университета

a. экспериментальная нейропсихологии Верно

b. экспериментальная психофизиологии Верно

c. психолингвистика Верно

f. детская нейропсихология Верно

g. нейропсихология глубоких структур мозга Верно

h. психологические основы восстановительного обучения Верно
Область интересов Ленинградской школы клинической нейропсихологии

e. введение в традиционный понятийный аппарат нейропсихологии новых (ставших уже классическими) понятий: «оперативная память», «помехоустойчивость», «распознавание образов» Верно

g. новые методы исследования специальной экспериментальной аппаратурой, методами компьютерной диагностики Верно
Понятие «психосоматика» было введено ____ (1) в ____ (2) году

a. 1818 (2) Верно

h. И. Хайротом (1) Верно
Первые психосоматические теории связаны с

a. психоанализом Верно
Кто автор данной теории: выделил группу психогенных расстройств в вегетативных системах организма и назвал их вегетативными неврозами, считая, что симптом — это не символическое замещение подавленного конфликта, а нормальное физиологическое сопровождение хронизированных эмоциональных состояний. Любая эмоциональная реакция, не нашедшая выхода в данный момент, имеет свой относительно четко очерченный соматический эквивалент. Специфичность заболевания, по его мнению, следует искать в конфликтной ситуации.
f. Ф. Александер Верно
Кто из ученых сформулировал теорию «профиля личности», согласно которой люди, страдающие определенной болезнью, похожи по их личностным особенностям, и что именно эти особенности их личности отвечают за возникновение болезни

b. Ф. Данбар Верно
Кто предложил «теорию десоматизации-ресоматизации», в основе которой лежит представление о неразрывности соматических и психических (эмоциональных) процессов у человека в раннем детстве

М. Шур Верно
Кто определял внутреннюю картину болезни как «…все то, что испытывает и переживает больной, вся масса его ощущений…его общее самочувствие, самонаблюдение, представления о своей болезни, о ее причинах… весь тот огромный мир больного, который состоит из весьма сложных сочетаний восприятия и ощущения, эмоций, аффектов, конфликтов, психических переживаний и травм»

А.Р. Лурия Верно

Тема 6. Клинические проявления психической нормы и патологии

Индивидуальное целостное психическое переживание в процессе диагностики психических расстройств называется:

феноменом Верно
«В связи с возможностью полного феноменологического сходства психической болезнью (психопатологическим симптомов) признается лишь то, что может быть таковой доказано» — гласит принцип:

Курта Шнайдера Верно
Наряду с критерием доказанности в принцип Курта Шнайдера включается и критерий:

e. вероятности Верно
Диагностический принцип, при котором требуется «воздерживаться от преждевременных суждений» обозначается принципом:

. эпохе Верно
Оценка состояния индивида типа: «У больного скорбное выражение лица» не учитывает одного из нижеследующих диагностических принципов:

c. контекстуальности Верно
Для убедительной диагностики психопатологических симптомов принципиально важными являются законы:

d. логические Верно
Феноменологический подход к диагностическому процессу использует принципы:

b. понимающей психологии Верно
Для диагностики психической реакции следует учитывать, что ее длительность не должна превышать:

a. 6 месяцев Верно
Психическое состояние, характеризующееся тяжелым нарушением психических функций, контакта с реальной действительностью, дезорганизацией деятельности обычно до асоциального поведения и грубым нарушением критики называется:

психозом Верно
Принцип «………» оценивает такой психический параметр как уровень психических расстройств, своеобразную глубину и выраженность психопатологической картины заболевания длительности расстройств

психотическое-непсихотическое Верно
Психические реакции, состояния и развития, вызванные наследственно-конституциональными причинами, относятся к одному из следующих типов психического реагирования:

b. эндогенному Верно
Истерические и ипохондрические непсихотические симптомы являются признаками одного из следующих типов психического реагирования:

a. личностного Верно
Продолжительное и необратимое нарушение любой психической функции, общего развития психических способностей или характерного образа мышления, ощущения и поведения, составляющего отдельную личность называется:

d. дефектом Верно
Абулия относится к одной из следующих групп психических расстройств;

a. негативным расстройствам Верно
Состояние полного или частичного возмещения (замещения) нарушенных в связи с болезнью психических функций называется:

d. компенсацией Верно

Тема 7. Психоинтервенция (психологическая помощь) как задача клинической психологии, формы и этапы

Охватывает все мероприятия, которые препятствуют возникновению проблем адаптации (приспособления и порождения), в том числе проблем здоровья (расстройств и болезней) — их предотвращение и редукцию — это

a. Психопрофилактика Верно
В России зарождение психопрофилактикисвязывают с именами как

b. И.А. Сикорский Верно

d. С.С. Корсаков Верно

e. И.П. Мержеевский Верно

Впервые термин «психотерапия» был введен в ____ (1) в. _____ (2) кем?

a. Д. Тьюком (2) Верно

d. конце XIX (1) Верно
Согласно Декларации Европейской Ассоциации психотерапии от 21 октября ____ г. психотерапия является особой дисциплиной из области гуманитарных наук

b. Нет верного ответа Верно

Наибольшее развитие и признание получили 3 психотерапевтических направления — какие?

a. бихевиорально-когнитивное Верно

c. психодинамическое (психоаналитическое) Верно

e. гуманистическое Верно
Отличие психоконсультирования от психотерапии

b. консультирование ориентировано на клинически здоровую личность Верно

c. консультирование направлено на изменение поведения и развитие личности клиента Верно

d. консультирование ориентировано на клинически здоровые стороны личности независимо от степени нарушения Верно
Направленное психологическое воздействие на определенные психологические структуры с целью обеспечения полноценного развития и функционирования индивида, или «система мероприятий, направленных на исправление недостатков психологического развития или поведениячеловека с помощью специальных средств психологического воздействия — это

e. Психокоррекция Верно
Выделяют специфические черты, характерные для психокоррекционного процесса, отличающие его от психотерапии — выберите верное

a. ориентация на настоящее и будущее клиентов Верно

b. ориентация на клинически здоровых людей, имеющих в повседневной жизни психологические трудности, проблемы, жалобы невротического характера, а также на людей, чувствующих себя хорошо, однако желающих изменить свою жизнь либо ставящих перед собой цель развития личности Верно

c. психокоррекционные действия, направленные на изменение поведения и развитие личности клиента Верно

d. среднесрочная помощь (в отличие от краткосрочной – до 15 встреч — помощи при консультировании и долгосрочной помощи — до нескольких лет — при психотерапии) Верно

Занята возвращением бывших больных психическими или соматическими расстройствами в общественную и профессиональную жизнь -это

e. Психореабилитация Верно

Тема 8. Понятие внутренней картины болезни

Субъективное отношение к заболеванию называется также «внутренней картиной болезни», концепцией болезни, нозогнозией. Кто дал это определение?

Р.А. Лурия Верно
Отметьте факторы для формирования внутренней картины болезни

Выберите один ответ:

a. вероятность инвалидизации болезненного процесса

b. вероятность хронификации болезненного процесса

c. все ответы верные Верно

d. информация о летальности после расстройства

e. объективная тяжесть болезни

Какой из признаков при формировании внутренней картины болезни в большей степени проявляется при половой идентичности?

. уровень болевого ощущения Верно

f. ценность различных частей тела Верно
Ложная убежденность человека (чаще девушки) в наличии у него уродства — это

a. дисморфомания Верно
Повышенно значимой группой заболеваний для детей, подростков и молодежи считаются т.н. «стыдные» болезни, к которым обычно относят венерические и психические заболевания. Это верно?

неверно Верно
Для какой возрастной категории повышенно значимой группой заболеваний считаются «стыдные» болезни, к которым обычно относят венерические и психические заболевания, а также заболевания, носящие оттенок субъективной не престижности?

лица людей зрелого возраста Верно
Человек часто оценивает тяжесть болезни, исходя из влияния симптомов заболевания на его настоящую и будущую трудоспособность, причем оценка зависит от того насколько существенно влияют симптомы болезни на качество исполнения профессиональных обязанностей. Это верно?

верно Верно

Интроверты воспринимают все уровни стимуляции (в том числе болевой) менее интенсивно, чем экстраверты. Это верно?

неверно Верно
В рамках известных типов темперамента более низкие болевые пороги у холерика и сангвиника по сравнению с меланхоликом и флегматиком. Это верно?

неверно Верно
Ограничение подвижности или обездвиженность, вызванные болезнью (прикованность к постели, необходимость соблюдать постельный режим), могут служить психологической фрустрацией для лиц, двигательный режим которых нацелен на быстроту действий, склонность к интенсивной физическим нагрузкам. Это верно?

b. верно Верно

Тип акцентуации НЕ является фактором выбора того или иного типа реагирования. Это верно?

b. неверно Верно
В первую очередь, из личностных особенностей, влияющих на формирование субъективного отношения к болезни следует отметить

мировоззрение Верно

f. философская позиция по поводу смысла жизни Верно

g. философская позиция по поводу жизни после смерти Верно
Психологические реакции на заболевание разнятся у глубоко верующих людей (1) и воинствующих атеистов (2).

b. психологически комфортно относятся к болезням, ведущим к смерти (1) Верно

e. нередко реагируют на появившуюся болезнь, которая может привести к утрате трудоспособности или даже к смерти, обидой (2) Верно
«Антиципационная состоятельность» — это

b. готовность к любому исходу болезни (худшему, нежелательному или лучшему, желательному) Верно

c. способность построения программы собственных действий, к примеру, в случае появления тяжелой болезни, которая может изменить обычный жизненный стереотип, привести с инвалидности или смерти Верно

d. способности предвосхищать ход событий, предвидеть поведение окружающих и собственные реакции в процессе изменения ситуации Верно

,

Тема 9. Типы отношения к болезни

Н.Я. Иванов и А.Е.Личко выделили ____(сколько) типов отношения к болезни:

13

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: трезвая оценка своего состояния без склонности преувеличивать его тяжесть и без оснований видеть все в мрачном свете, но и без недооценки тяжести болезни. Стремление во всем активно содействовать успеху лечения. Нежелание обременять других тяготами ухода за собой. В случае неблагоприятного прогноза в смысле инвалидизации — переключение интересов на те области жизни, которые останутся доступными больному. При неблагоприятном прогнозе — сосредоточение внимания, забот, интересов, на судьбу близких, своего дела.

b. гармоничный Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: Непрерывное беспокойство и мнительность в отношении неблагоприятного течения болезни, возможных осложнений, неэффективности и даже опасности лечения. Поиск новых способов лечения, жажда дополнительной информации о болезни, вероятных осложнениях, методах терапии, непрерывный поиск «авторитетов».

e. тревожный Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: Сосредоточение на субъективных болезненных и иных неприятных ощущениях. Стремление постоянно рассказывать о них окружающим. На их основе преувеличение действительных и выискивание несуществующих болезней и страдании. Преувеличение побочного действия лекарств. Сочетание желания лечиться и неверия в успех, требований тщательного обследования и боязни вреда и болезненности процедур

b. ипохондрический

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: удрученность болезнью, неверие в выздоровление, в возможное улучшение, в эффект лечения. Активные депрессивные высказывания вплоть до суицидальных мыслей. Пессимистический взгляд на все вокруг. Неверие в успех лечения даже при благоприятных объективных данных.

e. меланхолический Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: полное безразличие к своей судьбе» к исходу болезни, к результатам лечения. Пассивное подчинение процедурам и лечению при настойчивом побуждении со стороны. Утрата интереса ко всему, что ранее волновало.

e. апатический Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: Поведение по типу «раздражительной слабости». Вспышки раздражения, особенно при болях, при неприятных ощущениях, при неудачах лечения, при неблагоприятных данных обследования. Раздражение нередко изливается на первого попавшегося и завершается нередко раскаянием и слезами. Непереносимость болевых ощущений. Нетерпеливость. Неспособность ждать облегчения

e. неврастенический Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: тревожная мнительность прежде всего касается опасений не реальных, а маловероятных осложнений болезни, неудач лечения, а также возможных (но малообоснованных) неудач в жизни, работе, семейной ситуации в связи с болезнью. Воображаемые опасности волнуют более, чем реальные

b. тревожный Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: Чрезмерная озабоченность возможным неблагоприятным впечатлением, которое могут произвести на окружающих сведения о своей болезни. Опасения, что окружающие станут избегать, считать неполноценным, пренебрежительно относиться, распускать сплетни или неблагоприятные сведения о причине и природе болезни. Боязнь стать обузой для близких из-за болезни и неблагожелательного отношения с их стороны в связи с этим.

e. сенситивный Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: «Уход в болезнь», выставление напоказ близким и окружающим своих страданий и переживаний с целью полностью завладеть их вниманием. Требование исключительной заботы — все должны забыть и бросить все и заботиться только о больном. Разговоры окружающих быстро переводятся «на себя». В других людях» также требующих внимания и заботы, видят только «конкурентов» и относятся к ним неприязненно. Постоянное желание показать свое особое положение, свою исключительность в отношении болезни.

b. эгоцентрический Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: Необоснованно повышенное настроение, нередко наигранное. Пренебрежение, легкомысленное отношение к болезни и лечению. Надежда на то, что «само собой все обойдется». Желание получать от жизни все, несмотря на болезнь. Легкость нарушений режима, хотя эти нарушения могут неблагоприятно сказываться на течение болезни.

c. анозогнозический Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: Активное отбрасывание мыслей о болезни, о возможных ее последствиях. Непризнание себя больным. Отрицание очевидного в проявлениях болезни, приписывание их случайным обстоятельствам или другим несерьезным заболеваниям. Отказ от обследования и лечения. Желание «обойтись своими средствами».

d. анозогнозический Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: «Уход о болезни в работу». Даже при тяжести болезни и страданиях стараются во что бы то ни стало продолжать работу. Трудятся с ожесточением, с еще большим рвением, чем до болезни, работе отдают все время, стараются лечиться и подвергаться обследования так, чтобы это оставляло возможность продолжения работы.

f. эргопатический Верно

Какой тип реагирования на заболевание здесь описан: Уверенность в том, что болезнь является результатом чьего-то злого умысла. Крайняя подозрительность к лекарствам и процедурам. Стремление приписывать возможные осложнения лечения или побочные действия лекарств халатности или злому умыслу врачей и персонала. Обвинения и требования наказаний в связи с этим.

d. паранойяльный Верно

Психотерапия в исторической перспективе

Hist Human Sci. 2017 Apr; 30 (2): 3–16.

Редактор мониторинга: Сара Маркс

Сара Маркс

Биркбек, Лондонский университет, Великобритания

Сара Маркс, Биркбек, Лондонский университет, Великобритания;

Сара Маркс, факультет истории, классики и археологии, Биркбек, Лондонский университет, 28 Russell Square, London WC1B 5DQ, UK. Электронная почта: [email protected] Эта статья цитируется другими статьями в PMC.

Abstract

В этой статье вкратце исследуются некоторые способы использования прошлого как средства для обсуждения психотерапии как практики и как профессии, ее влияния на людей и общество, а также обсуждаемых этических дебатов.Он покажет, как, несмотря на многочисленные и конкурирующие утверждения об истории психотерапии и ее значениях, сами историки в значительной степени не уделяют внимания интеллектуальному и культурному развитию многих терапевтических подходов. Это отсутствие может иметь потенциальные последствия, поскольку подразумевает, что терапии возникли как методы, свободные от ценностей, вне социального, экономического и политического контекста. Относительное пренебрежение психотерапией, в отличие от внимания историков, уделяемого другим профессиям, особенно психиатрии, также недооценивает ее влияние на общество.В этой статье будут выделены некоторые случаи, когда психотерапия стала объектом растущего исторического интереса, включая новое исследование, составляющее содержание этого специального выпуска журнала History of the Human Sciences .

Ключевые слова: клиническая эпистемология, историография, история психодисциплин, психотерапия, терапевтические отношения

Введение

Психотерапия освещалась по-разному. Для некоторых это старинный метод исцеления, «забота о душе», восходящая, по крайней мере, к Древней Греции.Для других это продукт особенно современной эпохи конца 18 века, связанной с социальным принуждением и подъемом буржуазной семьи, которая впоследствии стала основной технологией автономии и саморегулирования, без которой либеральные демократии может не работать. Некоторым он предоставил способы описания личного опыта, которые создали принципиально новые способы представления себя, или, действительно, — это . По-прежнему для других это просто форма религиозной практики, замаскированная языком медицинской науки.В этой статье будут кратко рассмотрены некоторые способы использования прошлого в качестве средства для обсуждения психотерапии как практики и как профессии, ее влияния на людей и общество, а также обсуждаемых этических дебатов. Он покажет, как, несмотря на эти многочисленные и конкурирующие утверждения об истории психотерапии и ее значениях, сами историки в значительной степени не уделяют внимания интеллектуальному и культурному развитию многих терапевтических подходов. Это отсутствие может иметь потенциальные последствия, поскольку подразумевает, что терапии возникли как методы, свободные от ценностей, вне социального, экономического и политического контекста.Относительное пренебрежение психотерапией, в отличие от внимания историков, уделяемого другим профессиям, особенно психиатрии, также недооценивает ее влияние на общество. В этой статье будут выделены некоторые из случаев, когда психотерапия сделала объектом нового исторического интереса, включая новое исследование, которое составляет содержание этого специального выпуска журнала History of the Human Sciences .

Психотерапия, безусловно, стала играть роль в жизни многих людей в современном западном мире с момента появления этого термина в конце 19 века (Carroy, 2000: 11; Shamdasani, 2005: 1).В 2004 году данные опроса, опубликованного Psychology Today , показали, что 30 миллионов американских граждан, примерно 14,3% населения, получили доступ к терапии в течение предыдущих двух лет (Howes, 2008). ¹ По оценкам Американской психологической ассоциации на рубеже XXI века, в США было от 200 000 до 250 000 психотерапевтов, а также 100 000 профессиональных консультантов и 50 000 семейных терапевтов.Напротив, в стране было всего 41 000 психиатров (ДеЛеон, Патрик, Кенкель и Гарсия-Шелтон, 2011: 51). В Великобритании Национальная служба здравоохранения с 2008 года финансирует и продвигает инициативу по расширению доступа к психологической терапии, что в значительной степени оправдывается политическими аргументами об улучшении показателей национальной экономики (Marks, 2012). Психотерапия и те, кто ее практикуют, заинтересованы в жизни современного общества как в общественной, так и в частной сфере. Но как развивались эти вмешательства? Каковы были их интеллектуальные корни и какие институциональные и культурные силы сформировали их? Существовали ли разные типы подходов в разных типах общества или в разные исторические периоды, и как они взаимодействовали с более широкими политическими и социальными дебатами? Более того, как терапевтические профессии создали новые категории личности в форме «пациента», «клиента» или «пользователя услуги» и с каким эффектом? Для многих психотерапевтов эти исторические вопросы остаются широко открытыми.

Психоанализ как особый метод психотерапевтического вмешательства, безусловно, имеет свою сложную и постоянно развивающуюся историографию. ² Тем не менее, это все еще не относится ко многим подходам к лечению, которые, возможно, обязаны психоаналитическому мировоззрению, но разошлись по разным направлениям. Популярная гуманистическая психотерапия Карла Роджерса — один из самых ярких примеров такой лакуны. ³ Подходы, которые резко отошли от психоанализа, все еще в значительной степени ускользают от исторического исследования.В результате их происхождение и развитие — как интеллектуальное, так и институциональное — остаются непонятными для клиентов и пользователей услуг, не говоря уже о многих из их собственных практиков. Сокрытие таких историй — какими бы случайными или непреднамеренными они ни были — имеет этические разветвления с точки зрения прозрачности. Учитывая авторитет, который приобрели психотерапевтические знания, особенно когда они подкреплены государственными услугами и государственной поддержкой, такое пренебрежение имеет также политические последствия.

Таким образом, настоятельно необходимо задуматься о появлении различных методов терапии и модификациях этих подходов в ходе их развития. Расширение угла обзора, чтобы взглянуть на историческую перспективу, показывает, как часто на них влияли факторы, не связанные с кабинетом. Это поднимает эпистемологические вопросы о том, как некоторые психотерапевтические методы оказались в непосредственной близости от заявлений о «научности» или «доказательной базе», и как критерии для таких заявлений изменились с 19 века.Это также выдвигает на первый план множество предположений, встроенных в различные подходы, с точки зрения моделей разума и человеческой культуры (Shamdasani, 2017: 367).

Широта практик, которые стали ассоциироваться с психотерапией к концу 20-го века, действительно поразила даже некоторых представителей этой профессии своей тревогой. Для чешско-американского психиатра Яна Эренвальда, написавшего введение к большому учебнику для клиницистов в 1991 году, психотерапия оказалась

… сразу во всех направлениях.Фрейдистскому анализу бросают вызов гештальт-терапия, транзактный анализ, лечение криками, марафоны обнаженных людей; распространение разнообразных «поп-терапий» … Некоторые провозглашают начало эпохи самостоятельного управления разумом с помощью биологической обратной связи, трансцендентальной медитации … (Ehrenwald, 1991: 5)

Однако с 1980-х годов также существует рост использования таких терминов, как «интеграция» и «эклектизм», особенно в британской и американской психотерапии (Драйден, 1992; Голд, 1996; Норкросс и Голдфрид, 2005; Палмер и Вулф, 1999).С одной стороны, это указывает на определенный прагматизм: попытку преодолеть догматическую приверженность определенным традициям или идентичностям и использовать широкую теоретическую базу, соответствующую потребностям клиента. Движение к интеграции можно увидеть не только в самой « интегративной терапии », но и в объединении когнитивных и поведенческих подходов с когнитивно-поведенческой терапией (КПТ) и, в свою очередь, в последующем поливалентном слиянии КПТ с множеством других школ в течение всего периода ее существования. -названная «третьей волной» (Marks, 2012; Rachman, 1986).Эти гибриды включают в себя различные практики, такие как медитация осознанности, психодинамически вдохновленный подход схемотерапии, вплоть до десенсибилизации движением глаз и обработки (там же: 17–18).

Такой синтез не должен вызывать удивления, учитывая одновременный сдвиг в сторону междисциплинарности в более широких областях социальных наук, медицины и гуманитарных наук. Тем не менее, это поднимает вопросы о последствиях объединения конкурирующих представлений о разуме и поведении под одной рубрикой.Хотя многие клиницисты, чьи личности неразрывно связаны с конкретными школами, вряд ли будут участвовать в такой интеграции, переход к диалогу между различными подходами с 1980-х годов действительно намекает на беспрецедентное профессиональное сближение в определенных кругах. Это резко контрастирует с яростными столкновениями 1950-х годов между, скажем, психоанализом и бихевиоризмом, или даже с распрями внутри самого психоаналитического движения до этого (Buchanan, 2010: гл.6; Фальзедер, 2015; Кинг и Штайнер, 1991). Общий термин «психотерапия» теперь может служить приютом для множества практикующих, которые более склонны сосуществовать и даже сотрудничать с другими, которые отличаются мировоззрением, но имеют одно и то же профессиональное звание. Но в результате «психотерапия» также действует как глянец, который эффективно скрывает онтологические несоответствия и исторические конфликты.

Материалы этого специального выпуска посвящены англо-американским и европейским дебатам по истории психотерапии. ⁴ Они открывают ряд историй, от очень раннего использования термина психотерапевтический в поздневикторианской Англии до дебатов, касающихся терапевтических отношений или этики модификации поведения, которые все еще живы. сегодня. Статьи по-разному раскрывают забытые цифры, клинические методы и теории психического здоровья и расстройств. Ряд авторов исследуют конфликты и разногласия внутри профессиональных групп или между клиницистами и их целевыми группами клиентов.Другие исследуют способы, с помощью которых психотерапевтические знания и практика стали иметь право голоса в более широких политических и культурных дебатах, и наоборот.

Историографии

Перед тем, как представить новые статьи в специальном выпуске, в этом разделе будет нанесена карта местности, в которой они публикуются. Как была представлена ​​история психотерапии и для каких целей? Хотя участие историков в психотерапии было несколько разрозненным, сами клиницисты с энтузиазмом использовали историю как способ осмыслить институциональные и теоретические разработки своих подходов, а временами узаконить и прославить свою профессию (Bankart, 1997; Dryden, 1996; Ehrenwald, 1991; Hall, Pilgrim and Turpin, 2015; Moss, 1999; Norcross, Van den Bos and Freedheim, 2011; Schmidbauer, 1998; Zeig, 1991).

Одна популярная стратегия валидации полностью игнорирует современное изобретение термина «психотерапия» и прослеживает определенную терапевтическую чувствительность непосредственно в Древней Греции (Bankart, 1997; Jackson, 1999; Schmidbauer, 1998). Любое предположение об эквивалентности классической мысли и практики и современных подходов поднимает очевидные проблемы анахронизма, но все же намекает на нечто действительно важное, а именно на активное присвоение классических мотивов в основополагающих текстах ряда методов терапии.Так обстоит дело с самим психоанализом: диалог Фрейда с греческой философией изложен в работе Альфреда Таубера (2010). Юнгианский аналитик Карл Мейер провел более явные параллели между аналитической психологией и лечебными традициями храма Асклепия, обращаясь к использованию изоляции внутри храма, наряду с поощрением сна, чтобы вызвать терапевтические и просветляющие сновидения. Мейер также указал на аналогию между раной кентавра Хирона, фигурой, связанной с исцелением в греческой мифологии, и юнгианским образом аналитика как раненого целителя (Meier, 1967 [1949]; Samuels, 1985: 187).

Когнитивно-поведенческие традиции также укоренились в греческой, а точнее, стоической мысли (Evans, 2012). Винди Драйден и Артур Стилл проследили то, что они называют «наследием Эпиктета» в «Терапии рационального эмоционального поведения» (REBT) Альберта Эллиса, показав, как и он, и Аарон Бек возвращались к изречению «Мужчин беспокоят не вещи, а взглядами, которые они принимают на вещи », как источник их собственной практики (Драйден и Стилл, 2012: xv). ⁵ Далее они утверждают, что позиция Эллиса была не просто аналогична, но и гомологична Эпиктету, демонстрируя его «активный поиск ресурсов» в стоических трудах, что позволило ему отвернуться от психоанализа, предложив конкурирующую структуру, из которой можно было делать выводы. (Там же: 41–2). Драйден и Стилл утверждают, что принятию REBT Эллиса в середине века способствовал одновременный расцвет религиозных и терапевтически ориентированных текстов, которые сами опирались на стоицизм, «уходящий корнями в постпросвещенческое стремление навести порядок в мире и восстановить его. Американская мечта через личную и политическую трансформацию » (там же.: 41). Процветающий рынок книг по саморазвитию, таких как книга Дейла Карнеги 1948 года. Как перестать беспокоиться и начать жить (1948), приправленный цитатами Марка Аврелия, был ярким примером такой чувствительности: популярность, которую Эллис смог развить, чтобы укрепить свой новый вид психотерапии (Драйден и Стилл , 2012, с. 41).

С другой стороны, психоаналитический психотерапевт Лоуренс Сперлинг стремился критически понять, как терапевты ищут вдохновения в прошлом своей профессии и часто ценят «традиции», в которых они себя позиционируют (Spurling, 1993).Проводя параллель с талмудической наукой, Сперлинг отмечает, что страницы любого психотерапевтического журнала будут содержать бесчисленное количество примеров «авторов, [которые] изо всех сил стараются придерживаться линии мышления или практики, восходящей к признанной фигуре … и часто возвращающейся к ней. основоположники Фрейда или Юнга … с подавляющим приоритетом, отдаваемым знанию и уважению того, что было раньше »(там же: 5). Хотя история предоставляет обширный ресурс для творческих новшеств в теории и технике, эти традиции также могут способствовать развитию культуры консерватизма и почтения.

Помимо клинических профессий, авторы, которые открыто критиковали психодисциплины, считая их нормализующими силами, также искали мифы о происхождении, которые предшествовали современному чеканке самой «психотерапии». Для Томаса Саса, написавшего в 1978 году его книгу Миф о психотерапии (продолжение его книги Миф о психическом заболевании (1961), которая стала каноническим текстом для так называемого «антипсихиатрического» движения) , терапия была примером того, как «принуждение и беседа стали аналогами лечения» (Szasz, 1988 [1978]: xii).Медицинская формулировка психотерапии скрывает ее истинные корни, которые, как он утверждал, выросли из комбинации риторики и религии, восходящей к ранним и доэллинским практикам исцеления, которые позже были восприняты в других религиозных традициях как форма пастырского лечения. души (там же: гл. 3).

Мишель Фуко, возможно, ставший самой известной критикой психиатрических и терапевтических вмешательств, определил сдвиг в том, как западное общество концептуализировало безумие, с установлением «морального лечения» в конце 18-го века в Йорке. Отступление в Англии под руководством семьи Тьюка и с работой Филиппа Пинеля в больницах Ла Сальпетриер и Бисетр в Париже (Foucault, 2006a [1972], 2006b).В этот современный момент произошло изменение точки зрения, от единственной сосредоточенности на ограничении и сдержанности к « доброжелательному » отношению к сумасшедшим, которые искали остатки своего разума, чтобы произвести их восстановление, частично через симуляцию. семейной обстановки в приюте. Сам Фуко сомневался в благосклонности нового подхода. Он утверждал, что властные отношения, которые сложились между персоналом приюта и их пациентами, по своей сути предполагали осуждение и наказание, и что такие практики, как терапевтическая работа, были столь же принудительными, как и физическое ограничение (Foucault, 2006a [1972]: 485).Семейная метафора маскировала такую ​​власть под видом доброты и в конечном итоге действовала в интересах социальных норм. «С этого момента, — утверждал Фуко, — и в течение периода, конец которого все еще невозможно увидеть, дискурсы неразумности стали неразрывно связаны с наполовину реальной, наполовину воображаемой диалектикой семьи» (там же: 490). . ⁶ Фокалдианский факел недавно был поднят социологом Николасом Роузом, который сейчас является одним из наиболее часто цитируемых комментаторов подъема «психических» дисциплин в 20-м веке (Rose, 1991; 1998).Роуз утверждал, что психотерапия функционирует как одна из « технологий самости », которые стали критически важными для либерально-демократических обществ, поскольку они допускают саморегуляцию свободных граждан, обеспечивая возможность « компетентной автономной самости » на индивидуальном уровне, что Turn поддерживает функционирование государственного устройства (Rose, 1998: 100).

Другой способ рассмотрения взаимодействия психотерапии и общества основан на концепции «зацикливания». В эссе Яна Хакинга 1995 года «Зацикливающийся эффект человеческих видов» описывается, каким образом социальные и гуманитарные науки, включая «психологические» профессии, создали категории личности, поведения или расстройства, такие как «жестокое обращение с детьми» или «насилие над детьми». множественное расстройство личности », с целью узнать,« как люди того или иного типа будут реагировать на попытки помочь им или изменить свое поведение… Группы экспертов теперь сотрудничают, чтобы сказать, что вместе они являются членами «профессий помощи»: социальных работников , терапевты [и т. д.]… ’(Хакинг, 1995: 360). Такие категории, как «расстройство множественной личности» для взлома, могут быть обозначены как «человеческие виды» — в отличие от «естественных видов» физических и биологических наук. Что отличает их от последних, так это потенциал, которым они обладают, чтобы

… дать нам возможность переопределить наше прошлое до такой степени, что люди смогут пережить новых прошлых… Возьмем крайний пример: некоторые люди начинают считать себя инцестом. выжившие, что, в свою очередь, меняет их жизнь и их отношения с семьями.Это не просто восстановление забытой травмы; это вопрос наличия новых описаний… Одно из наиболее сильных слов в этой группе примеров — это само слово «травма», обозначающее относительно новый вид человеческого опыта… (Hacking, 1995: 368–9)

Эти новые виды и переживания, в свою очередь, вызывают дальнейшие изменения в экспертных практиках и классификациях, с созданием новых причинно-следственных связей между ними: например, расстройство множественной личности стало почти неразрывно связанным с жестоким обращением с детьми (1995: 369).Это имеет значение для способа создания теорий психических расстройств, а также для того, как клиницисты концептуализируют своих клиентов и взаимодействуют с ними. Он изменил задачи конкретных психотерапевтических методов, используемых при лечении таких расстройств, за счет того, что процесс сконцентрирован вокруг места конкретного травмирующего события или момента жестокого обращения. Таким образом, имея дело с людьми, «психические» профессии занимаются тем, что Хакерство назвало «придумыванием людей» (Hacking, 2006: 23).

Говоря более конкретно о психотерапевтических практиках, историк Сону Шамдасани также признал их способность создавать новые способы существования:

В двадцатом веке психотерапия была практикой создания онтологий.Терапевтическая встреча стала местом, где люди не только излечивались, но и не излечивались, в зависимости от обстоятельств; но также научились формулировать свои страдания новыми идиомами, переосмыслить свою жизнь в соответствии с определенными повествовательными шаблонами и приняли концепции, касающиеся природы разума и реальности. Следствием этого стало создание множества необязательных онтологий. (Шамдасани, 2017: 367)

Диалектический процесс, с помощью которого популярное восприятие этих терапевтических концепций продолжало информировать людей о том, как люди представлялись терапевтам, привел к « полосе Мебиуса циркулирующих петель обратной связи » (Шамдасани, 2017: 375). ).Этот акцент на « необязательном » характере онтологий, генерируемых психотерапией, открывает возможность для сопротивления, напоминая нам, что клиенты могут согласиться или могут в равной степени отказаться от них (мое использование сопротивления здесь воспринимается в политическом смысле, скорее чем психоаналитический смысл, хотя последнее, очевидно, указывает на тот факт, что такой выбор может быть расценен профессионалами как симптом или защита). ⁷ Таким образом, круговорот цикла не является неизбежным, и отдельные люди — или, в некоторых случаях, даже группы — иногда делают выбор в пользу онтологий, предлагаемых «психическими» профессиями.В свою очередь, они могут генерировать альтернативные категории самости и методы управления ими. Наглядный пример такого процесса проиллюстрирован в статье Патрика Киркхэма в этом специальном выпуске, в которой исследуются возражения аутичных самозащитников против вмешательств поведенческой терапии, о чем будет сказано ниже. Недавняя работа Сары Чейни по истории членовредительства, написанная с точки зрения жизненного опыта, также подвергает сомнению авторитет профессионального опыта, включая то, как терапевтические подходы определяют феномен членовредительства, и тех, кто этим занимается, с точки зрения определенных категорий, к которым следует относиться определенным образом.Она утверждала, что, хотя модели психопатологии могут предлагать «полезный и потенциально терапевтический» способ подхода к самоповреждению, они могут потерпеть неудачу, если попытаются

… задействовать вне всех других нарративов, оставаясь отдельно от других способов понимания. … если есть чему-то, чему нас может научить история членовредительства, так это тому, что ни одно значение членовредительства не может считаться более «истинным» или подлинным, чем любое другое, и что медицинские, социальные и художественные решения психических проблем бедствия могут действовать только в сочетании друг с другом.(Chaney, 2017: 243)

Даже с ростом «совместного производства» и «вовлечения пользователей» в современной клинической практике такие истории, как эта, стремятся понять или написаны на основе опыта психотерапевтов. пациенты, клиенты или пользователи услуг остаются редкостью (Foster, 2015).

Недавно появившаяся литература была сосредоточена на истории разнообразных более специфических терапевтических практик в их местных условиях. Ключевыми вкладами стали работа Рэйчел Рознер об Аароне Беке и истоках когнитивной терапии, работа Евы Иллоуз о психотерапевтической самопомощи и Дебора Вайнштейн о подъеме семейной терапии в США (Rosner, 2014; Illouz, 2008; Weinstein, 2013). ).В британском контексте работа Гэвина Миллера исследовала взаимосвязь между терапией и религией в Шотландии, а Родри Хейворд наметил использование психотерапевтических средств в послевоенной британской первичной медико-санитарной помощи (Miller, 2015; Hayward, 2014). ⁸ Этот том основан на этой работе, выдвигая на передний план новые исследования с участием новых авторов в этой области.

Новые публикации

Этот специальный выпуск открывается исследованием Сарой Чейни раннего использования термина «психотерапевтический» в конце 19 века английским психиатром-психиатром Дэниелом Хаком Тьюком (1827–1895 гг.), Вскоре после его первоначального изучения. чеканка в континентальной Европе (Carroy, 2000: 11; Shamdasani, 2005: 1).Тьюк, потомок квакеров, основателей моральной терапии в Йоркском ретрите, описал механизм, с помощью которого «Воображение» может использоваться в качестве посредника между разумом и телом или пациентом и врачом в целях лечения с помощью отношения между двумя последними подчеркнуты как ключевая часть процесса. По мнению Тьюка, внушение и гипноз, чрезвычайно популярные техники в конце викторианской эпохи, предлагали возможность не только лечения психических симптомов, но и физических недугов.Несмотря на значительный объем публикаций, статья Чейни является первой, полностью реконструирующей мысли Тьюка, и выявляет человека, которого не замечают в истории медицины и психологических профессий.

Ряд статей в этом выпуске пересматривают забытые фигуры и практики, раскрывая то, что эти истории могут рассказать нам как о психотерапевтических средствах и их развитии, так и о культурных и политических условиях их эпохи. Дэвид Фрейс пишет о замечательном изобретении Эрвина Странски (1877–1962) психотерапии подчинения-авторитета-отношения (SAR), практики, которая конкурировала с психоанализом в межвоенной Вене.Фрейс утверждает, что, хотя SAR-терапия имела относительно короткий срок хранения, она, тем не менее, говорит нам о том, как представители психиатрического сообщества отреагировали на конкуренцию, которую представляют психоаналитические методы в собственном регионе Фрейда. История SAR также дает нам возможность изучить явное применение политической ориентации человека к формированию его или ее терапевтических методов. Сосредоточившись на лечении неврозов, Странский попытался воссоздать свою идеализированную систему иерархического авторитарного общества в микрокосме консультационной комнаты, стремясь вызвать излечение через подчинение пациента.Этот необычный случай терапии, разработанной специально для того, чтобы служить правым планам, предлагает противовес более часто цитируемым примерам терапии, связанным с социалистическим или либеральным Weltanschauung (Danto, 2000, 2005).

Мартин Либшер исследует перенос дебатов в юнгианском аналитическом сообществе после эмиграции из Европы в подмандатную Палестину в 1930-х годах и позже. Статья посвящена ключевой фигуре Эриха Ноймана, ученика Карла Юнга, и двух аналитиков, которые, по словам Либшера, «забыты или удалены из исторических записей»: Маргарет Брабанд-Исаак (1892–1986) и Макс М. .Стерн (1895–1982). Исследование Либшера само по себе является продуктом более масштабного историографического вмешательства в историю психотерапии, финансируемого Фондом Philemon (2017). Целью этого независимого некоммерческого фонда было редактирование и подготовка работ Юнга к публикации, и, как таковая, он устраняет дисбаланс в научных исследованиях, затрудненный ограниченной доступностью юнгианских текстов, в отличие от более устоявшейся историографии. Фрейда и фрейдистского психоанализа.

Еще одна фигура эмигранта из межвоенной Европы, вновь открытая в этом специальном выпуске, — это венгерский психиатр Фрэнсис Рейтман, который переселился в Соединенное Королевство в 1938 году. Коннор Каммингс прослеживает развитие его мысли от его обучения в Будапеште до периода его пребывания в больнице Модсли. в Лондоне, и его возможная должность ученого-исследователя в известной студии арт-терапии Адамсона и Каннингема Дакс в больнице Нетерн в Суррее. Повторяя точку зрения Сары Чейни о Дэниеле Хаке Тьюке, Каммингс показывает, что концепция Рейтмана о психическом расстройстве и его лечении, так же как и Тьюк, избегает четких бинарных связей между соматическими или биологическими объяснениями и психологическими концепциями.Вместо этого он использовал эклектичные источники — от лечения комы до психоанализа. Во время своего пребывания в Netherne Рейтман проанализировал терапевтическую творческую деятельность сотен пациентов и использовал результаты для информирования своего понимания психических заболеваний, изложенных в его популярных книгах Психотическое искусство (1950) и Безумие, искусство и культура (1954). Работа Рейтмана поднимает вопрос о том, как сами психотерапевтические практики способствуют построению научных теорий о природе разума и психического здоровья.Каммингс обсуждает, каким образом синтетический анализ множества случаев позволил Рейтману сделать некоторые более широкие утверждения о том, что они дали в отношении психотического опыта. Тем не менее он осторожно относился к предположениям о том, насколько можно интерпретировать то, что конкретное произведение искусства может сказать о человеке, и, конечно же, воздерживался от использования искусства в качестве инструмента диагностики. Это поднимает эпистемологическую загадку того, как психотерапия — и, по сути, другие области медицинского и научного знания — используют « случай » как в его собственных терминах, так и в качестве объекта или ряда объектов, из которых можно развить более широкие теоретические утверждения ( Форрестер, 2016).В данном случае он предлагает нам задуматься о том, как изучение психотерапевтических случаев может привести к созданию моделей психики и дисфункции, которые, в свою очередь, могут формировать инновации или модификации на практике.

Статья Ульриха Коха об аналитическом воздержании и терапевтических отношениях привлекает наше внимание к давним теоретическим дебатам, которые могут проходить в психотерапевтических профессиях, в данном случае на протяжении более чем столетия. Кох также, что важно, выдвигает на передний план способы, которыми эти дебаты внутри психотерапии могут иметь жизнь на более широких культурных аренах.В статье показано, как они использовались для информирования повествований о культурном упадке и нарциссизме в послевоенном западном мире в работах социальных теоретиков, таких как Франкфуртская школа и Кристофер Лаш.

Наконец, в статье Патрика Киркхэма описывается изобретение прикладного поведенческого анализа (ABA) при аутизме, его истоки в бихевиоризме и терапии, основанной на оперантном обусловливании, а также споры, которые возникли в результате его внедрения до сих пор.Киркхэм описывает, как многие аутичные самообороны стали полностью отрицать ценность ABA как терапевтического вмешательства, утверждая, что это скорее форма злоупотребления. Эти авторы представляют аутизм как неразрывный аспект идентичности и для многих как онтологический факт, требующий общественного признания. Попытки изменить или вылечить аутистическое поведение «терапевтически», следовательно, были расценены как оскорбительные, тем более что АВА использует отвращения. Аутичные самообороны, которые ассоциируют себя с движением за нейроразнообразие, поэтому сопротивляются « необязательной онтологии » бихевиоризма и вместо этого мобилизуют язык, заимствованный из нейробиологии и когнитивной психологии, для защиты альтернативной модели мышления, которая лучше согласуется с их самостью. -опыт. ⁹

Предлагаемые здесь новые статьи напоминают нам, что «психотерапия» стала описывать многие и разнообразные практики с момента появления этого термина в 19 веке, которые намного разнообразнее, чем можно было бы предположить из существующей историографии. Это открывает новые пути понимания отношений, которые лежат в основе терапевтической техники, от утверждения Тьюка о том, что взаимодействие врача и пациента было ключом к лечению, до громких споров о терапевтическом воздержании и нейтралитете до настоящего времени.Он выявляет множественные и конкурирующие сайты, вокруг которых было локализовано терапевтическое «лекарство», от внушения посредством «воображения» до подчинения пациента, психодинамического переноса или творческого выражения и заканчивая отвращением к поведению. Это также вызывает вопросы о различных участниках, вовлеченных в историю психотерапии, от очевидных кандидатов самих практикующих и получателей их лечения, но также, в некоторых случаях, родителей и опекунов, благотворительных и государственных учреждений, научных исследователей и место частной практики.Учитывая множество вариантов использования истории психотерапии как клиницистами, так и критиками, историкам настоятельно необходимо присоединиться к дискуссии. В этом специальном выпуске мы надеемся сделать такое вмешательство, раскрывая терапевтические подходы и акторов, которые их сформировали, распутывая этические и эпистемологические дебаты, которые окружают их использование, и прослеживая их культурный отпечаток.

Биография автора

Сара Маркс — научный сотрудник Биркбекского университета Лондонского университета, работающий в рамках финансируемого Wellcome Trust проекта «Скрытые убеждения», исследуя «психические» дисциплины во время холодной войны.В 2015 году она получила докторскую степень в Университетском колледже Лондона и занимала стипендию младшего научного сотрудника в колледже Мюррей Эдвардс Кембриджского университета, прежде чем присоединиться к Биркбек в октябре 2016 года. Она писала об истории психического здоровья и психотерапии по обе стороны железной дороги. Занавес, и является соредактором (с Мэтом Савелли) Психиатрия в коммунистической Европе (Palgrave, 2015).

Примечания

Этот специальный выпуск возник на конференции по истории психотерапии, организованной с Сону Шамдасани в UCL в октябре 2013 года, и я благодарен ему, а также членам гуманитарного центра здоровья UCL за многолетние обсуждения.Он также в долгу перед студентами и сотрудниками, которые посетили семинар «Психотерапия в исторической перспективе» на факультете истории и философии науки Кембриджского университета в 2016 году: особенно перед моим соучредителем Мэтью Драге и покойным Джоном Форрестером. за то, что собрали нас вместе для этого. Спасибо также редакторам журнала, особенно Фелисити Каллард и Саре Томпсон; и Дэниелу Пику.

^1. Согласно данным опроса, собранным Psychology Today в 2004 году:

… более 27% всех взрослых (примерно 59 миллионов человек) получили психиатрическое лечение за два года до этого.Из этой группы «47% сообщают, что принимали в анамнезе лекарства, но не лечились; более трети (34%) сообщают о приеме лекарств и терапии в анамнезе; и 19% сообщают, что проходили терапию, но не принимали лекарства ».… это означает, что около 30 миллионов взрослых проходили курс психотерапии в течение этого двухлетнего периода. (Howes, 2008)

^2. Эта литература слишком обширна, чтобы ее можно было полностью представить, но краткая выборка включает Falzeder (2015); Ффитче и Пик (2016); Форрестер (1997); Хейл (1995); Макари (2008); Плоткин и Дамуси (2012); Зарецкий (2005).

^3. Роджерс, тем не менее, был предметом ряда биографий и участвовал в публикации значительного устного исторического отчета о своей работе. Следовательно, гуманистическая психотерапия, вероятно, стала одной из областей, получивших наиболее рефлексивное историческое внимание со стороны самих психотерапевтов, помимо психоанализа. См. Cohen (1997); Киршенбаум (1979); Мосс (1999); Роджерс и Рассел (2002).

^4. Единственное возможное исключение, статья Мартина Либшера о юнгианском сообществе в подмандатной Палестине, в последнее время в Израиле, может рассматриваться как пример расширения «европейских» дебатов с учетом обстоятельств недавнего изгнания и продолжающегося переписка с коллегами на континенте и почтение к ним.

^5. Драйден и Стилл сами являются академическими психологами и практикующими психотерапевтами, причем Драйден напрямую сотрудничал с Эллисом (Marks, 2012).

^6. Подробнее о моральном обращении см. Digby (1985); Гоше и Суэйн (1994).

^7. См. Также Шамдасани (2010).

^8. См. Также Caplan (2001); Элленбергер (1970); Шамдасани (2012). За пределами англоязычного мира ключевой вклад был сделан в современную японскую терапию, сексуальную и супружескую терапию в Чехословакии, а также в раннюю психотерапию в Германии.См. Harding, Fumiaka и Shin’ichi (2014); Лишкова (2016); Узелок (2015).

^9. Ян Хакинг обсуждал способы, с помощью которых аутичные самообороны создали новые языки человеческих видов для определения своей идентичности, хотя он не обсуждает их участие в терапевтических вмешательствах (см. Hacking, 2009).

Сноски

Финансирование: Автор сообщил о получении следующей финансовой поддержки для исследования, авторства и / или публикации этой статьи: Подготовка этого специального выпуска стала возможной благодаря стипендии младших исследователей в колледже Мюррей Эдвардс. , Кембриджский университет и награда за докторскую степень Wellcome Trust в Биркбеке, Лондонский университет.

Список литературы

Банкрт К. П. (1997) Говорящие лекарства: история западной и восточной психотерапии. Пасифик Гроув, Калифорния: Брукс / Коул. [Google Scholar] Бьюкенен Р. (2010) Игра с огнем: Спорная карьера Ганса Айзенка. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Каплан Э. (2001) Игры разума: американская культура и рождение психотерапии. Беркли: Калифорнийский университет Press. [Google Scholar] Карнеги Д. (1948) Как перестать беспокоиться и начать жить. Bungay, Suffk: The Chaucer Press.[Google Scholar] Кэррой Дж. (2000) «L’invention du mot de Psychothérapie et ses enjeux» [Изобретение словесной психотерапии и ее проблемы], Psychologie Clinique 9: 11–30. [Google Scholar] Чейни С. (2017) Психея на коже: история членовредительства. Лондон: Реакция. [Google Scholar] Коэн Д. (1997) Карл Роджерс: критическая биография. Лондон: Констебль. [Google Scholar] Данто Э. (2000) «Секс, класс и социальная работа: бесплатные клиники Вильгельма Райха и психоаналитическая социальная работа в истории психоанализа» 7: 55–72.[Google Scholar] Данто Э. (2005) Бесплатные клиники Фрейда: психоанализ и социальная справедливость, 1918–1938. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета. [Google Scholar] ДеЛеон П., Патрик Х., Кенкель М., Гарсия-Шелтон Л. (2011) «Психотерапия, с 1960 г. по настоящее время», в Norcross JC, Van den Bos GR, Freedheim DK (ред.) History of Psychotherapy: Continuity and Change . Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация, стр. 39–62. [Google Scholar] Дигби А. (1985) Безумие, нравственность и медицина: исследование Йоркского ретрита, 1796–1914.Кембридж: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] Драйден В. (1992) Интегративная и эклектическая терапия: Справочник. Милтон Кейнс, Бакс: Издательство Открытого университета. [Google Scholar] Драйден В. (1996) Развитие психотерапии: исторические перспективы. Лондон: Мудрец. [Google Scholar] Драйден В., Стилл А. (2012) Исторический и философский контекст рациональной психотерапии: наследие Эпиктета. Лондон: Карнак. [Google Scholar] Эренвальд Дж. (1991) История психотерапии. Нью-Йорк: Джейсон Аронсон.[Google Scholar] Элленбергер Х. (1970) Открытие бессознательного: история и эволюция динамической психиатрии. New Yor: k: Базовая книга; с. [Google Scholar] Эванс Дж. (2012) Философия жизни и других опасных ситуаций. Лондон: Rider Books. [Google Scholar] Фальзедер Э. (2015) Психоаналитические филиалы: отображение психоаналитического движения. Лондон: Карнак. [Google Scholar] Файтче М., Пик Д. (2016) Психоанализ в эпоху тоталитаризма. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Форрестер Дж.(1997) Dispatches from the Freud Wars: Psychoanalysis and Its Passions. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. [Google Scholar] Форрестер Дж. (2016) Мышление случаями. Кембридж: Polity Press. [Google Scholar] Фостер Дж. (2015) «Взаимодействие с взглядами и потребностями пользователей психологических услуг», в Холл Дж., Пилигрим Д., Терпин Г. (ред.) Клиническая психология в Великобритании: исторические перспективы. Лестер: Британское психологическое общество, стр. 20–38. [Google Scholar] Фуко М. (2006. a [1972]) История безумия.Абингдон, Бакс: Рутледж. [Google Scholar] Фуко М. (2006. b) Психиатрическая сила: лекции в Коллеж де Франс, 1973–1974. Бейзингсток, Хантс: Пэлгрейв Макмиллан. [Google Scholar] Гоше М., Суэйн Г. (1994) «Du traitement moral aux Psychothérapies: remarque sur la education de l’idée contemporaine de Psychothérapie» [От моральной терапии к психотерапии: комментарий к формированию современной идеи психотерапии], в Суэйн Г., Dialogue avec l’insensé [Диалог с безумным].Париж: Галлимар, стр. 19–40. [Google Scholar] Голд Дж. (1996) Ключевые концепции интеграции психотерапии. Нью-Йорк: Спрингер. [Google Scholar] Хакинг И. (1995) «Эффект зацикливания человеческих видов», в: Спербер Д., Премак Д., Премак А. Дж. (Ред.) Причинное познание: междисциплинарный спор. Оксфорд: Clarendon Press, стр. 351–83. [Google Scholar] Hacking I. (2006) «Придумывая людей», Лондонское обозрение книг. 28: 23–6. [Google Scholar] Хейл Н. (1995) Взлет и кризис психоанализа в Соединенных Штатах.Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Холл Дж., Пилигрим Д., Терпин Г., редакторы (2015) Клиническая психология в Великобритании: исторические перспективы. Лестер: Британское психологическое общество. [Google Scholar] Хардинг К., Фумиака И., Синъити Ю., редакторы (2014) Религия и психотерапия в современной Японии. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Хейворд Р. (2014) Трансформация психики в британской первичной медико-санитарной помощи. Лондон: Блумсбери. [Google Scholar] Иллоуз Э. (2008) Спасение современной души: терапия, эмоции и культура самопомощи.Беркли, Калифорния: Калифорнийский университет Press. [Google Scholar] Джексон С. В. (1999) Забота о психике: история психологического исцеления. Нью-Хейвен, Коннектикут: Издательство Йельского университета. [Google Scholar] Кинг П., Штайнер Р. (1991) Споры Фрейда и Клейна, 1941–45. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Киршенбаум Х. (1979) О становлении Карлом Роджерсом. Нью-Йорк: Делакур. [Google Scholar] Knote A. (2015) Von der geistlichen Seelenkur zur Psychologischen Kur: Zur Geschichte der Psychotherapie vor Freud [От духовного лечения души к психологическому лечению: Из истории психотерапии до Фрейда].Падерборн: Вильгельм Финк. [Google Scholar] Лишкова К. (2016) «« Теперь вы их видите, а теперь нет »: сексуальные извращенцы и сексологический опыт в коммунистической Чехословакии», История гуманитарных наук. 29 (1): 49–74. [Google Scholar] Макари Г. (2008) Революция в сознании: создание психоанализа. Лондон: Харпер. [Google Scholar] Маркс С. (2012) «Терапия когнитивного поведения в Великобритании: исторический контекст и нынешняя ситуация», в книге Драйден У. (ред.) Когнитивно-поведенческая терапия. Лондон: Sage, стр.1–24. [Google Scholar] Мейер К. (1967 [1949]) Древняя инкубация и современная психотерапия. Эванстон, Иллинойс: Издательство Северо-Западного университета. [Google Scholar] Миллер Г. (2015) «Уинифред Рашфорт и Клиника медицинской психотерапии Дэвидсона: пример наложения психотерапии, христианства и духовности Нью Эйдж», История психиатрии 26: 303–17. [PubMed] [Google Scholar] Мосс Д., изд. (1999) Гуманистическая и трансперсональная психология: историко-биографический справочник. Вестпорт, Коннектикут: Greenwood Press.[Google Scholar] Норкросс Дж. К., Голдфрид М. Р. (2005) Справочник по интеграции психотерапии. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Норкросс Дж. К., Ван ден Бос Г. Р., Фридхейм Д. К., редакторы (2011) История психотерапии: непрерывность и изменение. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация. [Google Scholar] Палмер С., Вулф Р., редакторы (1999) Интегративное и эклектическое консультирование и психотерапия. Лондон: Мудрец. [Google Scholar] Плоткин М., Дамуси Дж. (2012) Психоанализ и политика: истории психоанализа в условиях ограниченной политической свободы.Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Рахман С. (1986) «Эволюция когнитивно-поведенческой терапии», Кларк Д. М., Фэйрберн С. Г. (ред.) Наука и практика когнитивно-поведенческой терапии. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, стр. 1-26. [Google Scholar] Рейтман Ф. (1950) Психотическое искусство. Лондон: Рутледж и Кеган Пол. [Google Scholar] Рейтман Ф. (1954) Безумие, искусство и культура. Бристоль, Эйвон: Дж. Райт. [Google Scholar] Роджерс К., Рассел Д. Э. (2002) Карл Роджерс: Тихий революционер: устная история.Розвилл, Калифорния: Penmarin Books. [Google Scholar] Роуз Н. (1991) Управление душой: формирование личного «я». Абингдон, Бакс: Рутледж. [Google Scholar] Роуз Н. (1998) Изобретая себя: психология, власть и личность. Кембридж: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] Рознер Р. (2014) «Великолепная изоляция Аарона Т. Бека», Isis 105: 734–58. [PubMed] [Google Scholar] Сэмюэлс А. (1985) Юнг и постъюнгианцы. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Шмидбауэр В. (1998) Die Geschichte der Psychotherapie: Von der Magie zur Wissenschaft [История психотерапии : От магии к науке].Мюнхен: Хербиг. [Google Scholar] Шамдасани С. (2005) «Психотерапия: изобретение слова», История гуманитарных наук. 18 (1): 1-22. [Google Scholar] Шамдасани С. (2010) «Необязательное бессознательное», в Либшер М., Николлс А. (ред.) «Мышление бессознательного: немецкая мысль девятнадцатого века». Кембридж: Издательство Кембриджского университета, стр. 287–96. [Google Scholar] Шамдасани С. (2012) «Психотерапия в 1909 году: заметки об урожае», в Бернхэме Дж. К. (ред.) После того, как Фрейд ушел: Новые размышления о столетии психоанализа.Чикаго, Иллинойс: Издательство Чикагского университета, стр. 31–47. [Google Scholar] Шамдасани С. (2017) «Психотерапия в обществе: исторические размышления», в Эгигиан Г. (ред.) История безумия и психического здоровья Рутледжа. Лондон: Рутледж, стр. 363–78. [Google Scholar] Сперлинг Л., изд. (1993) Из моих уст: Традиция в психотерапии. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Сас Т. (1961) Миф о психическом заболевании: основы теории личного поведения. Нью-Йорк: Харпер и Роу. [Google Scholar] Сас Т.(1988 [1978]) Миф о психотерапии: психическое исцеление как религия, риторика и подавление. Сиракузы, Нью-Йорк: Издательство Сиракузского университета. [Google Scholar] Таубер А. И. (2010) Фрейд, неохотный философ. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета. [Google Scholar] Вайнштейн Д. (2013) Патологическая семья: послевоенная Америка и рост семейной терапии. Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета. [Google Scholar] Зарецкий Е. (2005) Тайны души: социальная и культурная история психоанализа.Нью-Йорк: Винтаж. [Google Scholar] Зейг Дж. К. (1991) Psychotherapie: Entwicklungslinien und Geschichte [Психотерапия : линии развития и истории]. Тюбинген: Deutsche Gesellschaft für Verhaltenstherapie. [Google Scholar]

Психотерапия в исторической перспективе

Hist Human Sci. 2017 Apr; 30 (2): 3–16.

Редактор мониторинга: Сара Маркс

Сара Маркс

Биркбек, Лондонский университет, Великобритания

Сара Маркс, Биркбек, Лондонский университет, Великобритания;

Сара Маркс, факультет истории, классики и археологии, Биркбек, Лондонский университет, 28 Russell Square, London WC1B 5DQ, UK.Электронная почта: [email protected] Эта статья цитируется другими статьями в PMC.

Abstract

В этой статье вкратце исследуются некоторые способы использования прошлого как средства для обсуждения психотерапии как практики и как профессии, ее влияния на людей и общество, а также обсуждаемых этических дебатов. Он покажет, как, несмотря на многочисленные и конкурирующие утверждения об истории психотерапии и ее значениях, сами историки в значительной степени не уделяют внимания интеллектуальному и культурному развитию многих терапевтических подходов.Это отсутствие может иметь потенциальные последствия, поскольку подразумевает, что терапии возникли как методы, свободные от ценностей, вне социального, экономического и политического контекста. Относительное пренебрежение психотерапией, в отличие от внимания историков, уделяемого другим профессиям, особенно психиатрии, также недооценивает ее влияние на общество. В этой статье будут выделены некоторые случаи, когда психотерапия стала объектом растущего исторического интереса, включая новое исследование, составляющее содержание этого специального выпуска журнала History of the Human Sciences .

Ключевые слова: клиническая эпистемология, историография, история психодисциплин, психотерапия, терапевтические отношения

Введение

Психотерапия освещалась по-разному. Для некоторых это старинный метод исцеления, «забота о душе», восходящая, по крайней мере, к Древней Греции. Для других это продукт особенно современной эпохи конца 18 века, связанной с социальным принуждением и подъемом буржуазной семьи, которая впоследствии стала основной технологией автономии и саморегулирования, без которой либеральные демократии может не работать.Некоторым он предоставил способы описания личного опыта, которые создали принципиально новые способы представления себя, или, действительно, — это . По-прежнему для других это просто форма религиозной практики, замаскированная языком медицинской науки. В этой статье будут кратко рассмотрены некоторые способы использования прошлого в качестве средства для обсуждения психотерапии как практики и как профессии, ее влияния на людей и общество, а также обсуждаемых этических дебатов.Он покажет, как, несмотря на эти многочисленные и конкурирующие утверждения об истории психотерапии и ее значениях, сами историки в значительной степени не уделяют внимания интеллектуальному и культурному развитию многих терапевтических подходов. Это отсутствие может иметь потенциальные последствия, поскольку подразумевает, что терапии возникли как методы, свободные от ценностей, вне социального, экономического и политического контекста. Относительное пренебрежение психотерапией, в отличие от внимания историков, уделяемого другим профессиям, особенно психиатрии, также недооценивает ее влияние на общество.В этой статье будут выделены некоторые из случаев, когда психотерапия сделала объектом нового исторического интереса, включая новое исследование, которое составляет содержание этого специального выпуска журнала History of the Human Sciences .

Психотерапия, безусловно, стала играть роль в жизни многих людей в современном западном мире с момента появления этого термина в конце 19 века (Carroy, 2000: 11; Shamdasani, 2005: 1). В 2004 году данные опроса, опубликованного Psychology Today , показали, что 30 миллионов американских граждан, примерно 14.3% населения получали терапию в течение предыдущих двух лет (Howes, 2008). ¹ По оценкам Американской психологической ассоциации на рубеже XXI века, в США было от 200 000 до 250 000 психотерапевтов, а также 100 000 профессиональных консультантов и 50 000 семейных терапевтов. Напротив, в стране было всего 41 000 психиатров (ДеЛеон, Патрик, Кенкель и Гарсия-Шелтон, 2011: 51). В Великобритании Национальная служба здравоохранения с 2008 года финансирует и продвигает инициативу по расширению доступа к психологической терапии, что в значительной степени оправдывается политическими аргументами об улучшении показателей национальной экономики (Marks, 2012).Психотерапия и те, кто ее практикуют, заинтересованы в жизни современного общества как в общественной, так и в частной сфере. Но как развивались эти вмешательства? Каковы были их интеллектуальные корни и какие институциональные и культурные силы сформировали их? Существовали ли разные типы подходов в разных типах общества или в разные исторические периоды, и как они взаимодействовали с более широкими политическими и социальными дебатами? Более того, как терапевтические профессии создали новые категории личности в форме «пациента», «клиента» или «пользователя услуги» и с каким эффектом? Для многих психотерапевтов эти исторические вопросы остаются широко открытыми.

Психоанализ как особый метод психотерапевтического вмешательства, безусловно, имеет свою сложную и постоянно развивающуюся историографию. ² Тем не менее, это все еще не относится ко многим подходам к лечению, которые, возможно, обязаны психоаналитическому мировоззрению, но разошлись по разным направлениям. Популярная гуманистическая психотерапия Карла Роджерса — один из самых ярких примеров такой лакуны. ³ Подходы, которые резко отошли от психоанализа, все еще в значительной степени ускользают от исторического исследования.В результате их происхождение и развитие — как интеллектуальное, так и институциональное — остаются непонятными для клиентов и пользователей услуг, не говоря уже о многих из их собственных практиков. Сокрытие таких историй — какими бы случайными или непреднамеренными они ни были — имеет этические разветвления с точки зрения прозрачности. Учитывая авторитет, который приобрели психотерапевтические знания, особенно когда они подкреплены государственными услугами и государственной поддержкой, такое пренебрежение имеет также политические последствия.

Таким образом, настоятельно необходимо задуматься о появлении различных методов терапии и модификациях этих подходов в ходе их развития. Расширение угла обзора, чтобы взглянуть на историческую перспективу, показывает, как часто на них влияли факторы, не связанные с кабинетом. Это поднимает эпистемологические вопросы о том, как некоторые психотерапевтические методы оказались в непосредственной близости от заявлений о «научности» или «доказательной базе», и как критерии для таких заявлений изменились с 19 века.Это также выдвигает на первый план множество предположений, встроенных в различные подходы, с точки зрения моделей разума и человеческой культуры (Shamdasani, 2017: 367).

Широта практик, которые стали ассоциироваться с психотерапией к концу 20-го века, действительно поразила даже некоторых представителей этой профессии своей тревогой. Для чешско-американского психиатра Яна Эренвальда, написавшего введение к большому учебнику для клиницистов в 1991 году, психотерапия оказалась

… сразу во всех направлениях.Фрейдистскому анализу бросают вызов гештальт-терапия, транзактный анализ, лечение криками, марафоны обнаженных людей; распространение разнообразных «поп-терапий» … Некоторые провозглашают начало эпохи самостоятельного управления разумом с помощью биологической обратной связи, трансцендентальной медитации … (Ehrenwald, 1991: 5)

Однако с 1980-х годов также существует рост использования таких терминов, как «интеграция» и «эклектизм», особенно в британской и американской психотерапии (Драйден, 1992; Голд, 1996; Норкросс и Голдфрид, 2005; Палмер и Вулф, 1999).С одной стороны, это указывает на определенный прагматизм: попытку преодолеть догматическую приверженность определенным традициям или идентичностям и использовать широкую теоретическую базу, соответствующую потребностям клиента. Движение к интеграции можно увидеть не только в самой « интегративной терапии », но и в объединении когнитивных и поведенческих подходов с когнитивно-поведенческой терапией (КПТ) и, в свою очередь, в последующем поливалентном слиянии КПТ с множеством других школ в течение всего периода ее существования. -названная «третьей волной» (Marks, 2012; Rachman, 1986).Эти гибриды включают в себя различные практики, такие как медитация осознанности, психодинамически вдохновленный подход схемотерапии, вплоть до десенсибилизации движением глаз и обработки (там же: 17–18).

Такой синтез не должен вызывать удивления, учитывая одновременный сдвиг в сторону междисциплинарности в более широких областях социальных наук, медицины и гуманитарных наук. Тем не менее, это поднимает вопросы о последствиях объединения конкурирующих представлений о разуме и поведении под одной рубрикой.Хотя многие клиницисты, чьи личности неразрывно связаны с конкретными школами, вряд ли будут участвовать в такой интеграции, переход к диалогу между различными подходами с 1980-х годов действительно намекает на беспрецедентное профессиональное сближение в определенных кругах. Это резко контрастирует с яростными столкновениями 1950-х годов между, скажем, психоанализом и бихевиоризмом, или даже с распрями внутри самого психоаналитического движения до этого (Buchanan, 2010: гл.6; Фальзедер, 2015; Кинг и Штайнер, 1991). Общий термин «психотерапия» теперь может служить приютом для множества практикующих, которые более склонны сосуществовать и даже сотрудничать с другими, которые отличаются мировоззрением, но имеют одно и то же профессиональное звание. Но в результате «психотерапия» также действует как глянец, который эффективно скрывает онтологические несоответствия и исторические конфликты.

Материалы этого специального выпуска посвящены англо-американским и европейским дебатам по истории психотерапии. ⁴ Они открывают ряд историй, от очень раннего использования термина психотерапевтический в поздневикторианской Англии до дебатов, касающихся терапевтических отношений или этики модификации поведения, которые все еще живы. сегодня. Статьи по-разному раскрывают забытые цифры, клинические методы и теории психического здоровья и расстройств. Ряд авторов исследуют конфликты и разногласия внутри профессиональных групп или между клиницистами и их целевыми группами клиентов.Другие исследуют способы, с помощью которых психотерапевтические знания и практика стали иметь право голоса в более широких политических и культурных дебатах, и наоборот.

Историографии

Перед тем, как представить новые статьи в специальном выпуске, в этом разделе будет нанесена карта местности, в которой они публикуются. Как была представлена ​​история психотерапии и для каких целей? Хотя участие историков в психотерапии было несколько разрозненным, сами клиницисты с энтузиазмом использовали историю как способ осмыслить институциональные и теоретические разработки своих подходов, а временами узаконить и прославить свою профессию (Bankart, 1997; Dryden, 1996; Ehrenwald, 1991; Hall, Pilgrim and Turpin, 2015; Moss, 1999; Norcross, Van den Bos and Freedheim, 2011; Schmidbauer, 1998; Zeig, 1991).

Одна популярная стратегия валидации полностью игнорирует современное изобретение термина «психотерапия» и прослеживает определенную терапевтическую чувствительность непосредственно в Древней Греции (Bankart, 1997; Jackson, 1999; Schmidbauer, 1998). Любое предположение об эквивалентности классической мысли и практики и современных подходов поднимает очевидные проблемы анахронизма, но все же намекает на нечто действительно важное, а именно на активное присвоение классических мотивов в основополагающих текстах ряда методов терапии.Так обстоит дело с самим психоанализом: диалог Фрейда с греческой философией изложен в работе Альфреда Таубера (2010). Юнгианский аналитик Карл Мейер провел более явные параллели между аналитической психологией и лечебными традициями храма Асклепия, обращаясь к использованию изоляции внутри храма, наряду с поощрением сна, чтобы вызвать терапевтические и просветляющие сновидения. Мейер также указал на аналогию между раной кентавра Хирона, фигурой, связанной с исцелением в греческой мифологии, и юнгианским образом аналитика как раненого целителя (Meier, 1967 [1949]; Samuels, 1985: 187).

Когнитивно-поведенческие традиции также укоренились в греческой, а точнее, стоической мысли (Evans, 2012). Винди Драйден и Артур Стилл проследили то, что они называют «наследием Эпиктета» в «Терапии рационального эмоционального поведения» (REBT) Альберта Эллиса, показав, как и он, и Аарон Бек возвращались к изречению «Мужчин беспокоят не вещи, а взглядами, которые они принимают на вещи », как источник их собственной практики (Драйден и Стилл, 2012: xv). ⁵ Далее они утверждают, что позиция Эллиса была не просто аналогична, но и гомологична Эпиктету, демонстрируя его «активный поиск ресурсов» в стоических трудах, что позволило ему отвернуться от психоанализа, предложив конкурирующую структуру, из которой можно было делать выводы. (Там же: 41–2). Драйден и Стилл утверждают, что принятию REBT Эллиса в середине века способствовал одновременный расцвет религиозных и терапевтически ориентированных текстов, которые сами опирались на стоицизм, «уходящий корнями в постпросвещенческое стремление навести порядок в мире и восстановить его. Американская мечта через личную и политическую трансформацию » (там же.: 41). Процветающий рынок книг по саморазвитию, таких как книга Дейла Карнеги 1948 года. Как перестать беспокоиться и начать жить (1948), приправленный цитатами Марка Аврелия, был ярким примером такой чувствительности: популярность, которую Эллис смог развить, чтобы укрепить свой новый вид психотерапии (Драйден и Стилл , 2012, с. 41).

С другой стороны, психоаналитический психотерапевт Лоуренс Сперлинг стремился критически понять, как терапевты ищут вдохновения в прошлом своей профессии и часто ценят «традиции», в которых они себя позиционируют (Spurling, 1993).Проводя параллель с талмудической наукой, Сперлинг отмечает, что страницы любого психотерапевтического журнала будут содержать бесчисленное количество примеров «авторов, [которые] изо всех сил стараются придерживаться линии мышления или практики, восходящей к признанной фигуре … и часто возвращающейся к ней. основоположники Фрейда или Юнга … с подавляющим приоритетом, отдаваемым знанию и уважению того, что было раньше »(там же: 5). Хотя история предоставляет обширный ресурс для творческих новшеств в теории и технике, эти традиции также могут способствовать развитию культуры консерватизма и почтения.

Помимо клинических профессий, авторы, которые открыто критиковали психодисциплины, считая их нормализующими силами, также искали мифы о происхождении, которые предшествовали современному чеканке самой «психотерапии». Для Томаса Саса, написавшего в 1978 году его книгу Миф о психотерапии (продолжение его книги Миф о психическом заболевании (1961), которая стала каноническим текстом для так называемого «антипсихиатрического» движения) , терапия была примером того, как «принуждение и беседа стали аналогами лечения» (Szasz, 1988 [1978]: xii).Медицинская формулировка психотерапии скрывает ее истинные корни, которые, как он утверждал, выросли из комбинации риторики и религии, восходящей к ранним и доэллинским практикам исцеления, которые позже были восприняты в других религиозных традициях как форма пастырского лечения. души (там же: гл. 3).

Мишель Фуко, возможно, ставший самой известной критикой психиатрических и терапевтических вмешательств, определил сдвиг в том, как западное общество концептуализировало безумие, с установлением «морального лечения» в конце 18-го века в Йорке. Отступление в Англии под руководством семьи Тьюка и с работой Филиппа Пинеля в больницах Ла Сальпетриер и Бисетр в Париже (Foucault, 2006a [1972], 2006b).В этот современный момент произошло изменение точки зрения, от единственной сосредоточенности на ограничении и сдержанности к « доброжелательному » отношению к сумасшедшим, которые искали остатки своего разума, чтобы произвести их восстановление, частично через симуляцию. семейной обстановки в приюте. Сам Фуко сомневался в благосклонности нового подхода. Он утверждал, что властные отношения, которые сложились между персоналом приюта и их пациентами, по своей сути предполагали осуждение и наказание, и что такие практики, как терапевтическая работа, были столь же принудительными, как и физическое ограничение (Foucault, 2006a [1972]: 485).Семейная метафора маскировала такую ​​власть под видом доброты и в конечном итоге действовала в интересах социальных норм. «С этого момента, — утверждал Фуко, — и в течение периода, конец которого все еще невозможно увидеть, дискурсы неразумности стали неразрывно связаны с наполовину реальной, наполовину воображаемой диалектикой семьи» (там же: 490). . ⁶ Фокалдианский факел недавно был поднят социологом Николасом Роузом, который сейчас является одним из наиболее часто цитируемых комментаторов подъема «психических» дисциплин в 20-м веке (Rose, 1991; 1998).Роуз утверждал, что психотерапия функционирует как одна из « технологий самости », которые стали критически важными для либерально-демократических обществ, поскольку они допускают саморегуляцию свободных граждан, обеспечивая возможность « компетентной автономной самости » на индивидуальном уровне, что Turn поддерживает функционирование государственного устройства (Rose, 1998: 100).

Другой способ рассмотрения взаимодействия психотерапии и общества основан на концепции «зацикливания». В эссе Яна Хакинга 1995 года «Зацикливающийся эффект человеческих видов» описывается, каким образом социальные и гуманитарные науки, включая «психологические» профессии, создали категории личности, поведения или расстройства, такие как «жестокое обращение с детьми» или «насилие над детьми». множественное расстройство личности », с целью узнать,« как люди того или иного типа будут реагировать на попытки помочь им или изменить свое поведение… Группы экспертов теперь сотрудничают, чтобы сказать, что вместе они являются членами «профессий помощи»: социальных работников , терапевты [и т. д.]… ’(Хакинг, 1995: 360). Такие категории, как «расстройство множественной личности» для взлома, могут быть обозначены как «человеческие виды» — в отличие от «естественных видов» физических и биологических наук. Что отличает их от последних, так это потенциал, которым они обладают, чтобы

… дать нам возможность переопределить наше прошлое до такой степени, что люди смогут пережить новых прошлых… Возьмем крайний пример: некоторые люди начинают считать себя инцестом. выжившие, что, в свою очередь, меняет их жизнь и их отношения с семьями.Это не просто восстановление забытой травмы; это вопрос наличия новых описаний… Одно из наиболее сильных слов в этой группе примеров — это само слово «травма», обозначающее относительно новый вид человеческого опыта… (Hacking, 1995: 368–9)

Эти новые виды и переживания, в свою очередь, вызывают дальнейшие изменения в экспертных практиках и классификациях, с созданием новых причинно-следственных связей между ними: например, расстройство множественной личности стало почти неразрывно связанным с жестоким обращением с детьми (1995: 369).Это имеет значение для способа создания теорий психических расстройств, а также для того, как клиницисты концептуализируют своих клиентов и взаимодействуют с ними. Он изменил задачи конкретных психотерапевтических методов, используемых при лечении таких расстройств, за счет того, что процесс сконцентрирован вокруг места конкретного травмирующего события или момента жестокого обращения. Таким образом, имея дело с людьми, «психические» профессии занимаются тем, что Хакерство назвало «придумыванием людей» (Hacking, 2006: 23).

Говоря более конкретно о психотерапевтических практиках, историк Сону Шамдасани также признал их способность создавать новые способы существования:

В двадцатом веке психотерапия была практикой создания онтологий.Терапевтическая встреча стала местом, где люди не только излечивались, но и не излечивались, в зависимости от обстоятельств; но также научились формулировать свои страдания новыми идиомами, переосмыслить свою жизнь в соответствии с определенными повествовательными шаблонами и приняли концепции, касающиеся природы разума и реальности. Следствием этого стало создание множества необязательных онтологий. (Шамдасани, 2017: 367)

Диалектический процесс, с помощью которого популярное восприятие этих терапевтических концепций продолжало информировать людей о том, как люди представлялись терапевтам, привел к « полосе Мебиуса циркулирующих петель обратной связи » (Шамдасани, 2017: 375). ).Этот акцент на « необязательном » характере онтологий, генерируемых психотерапией, открывает возможность для сопротивления, напоминая нам, что клиенты могут согласиться или могут в равной степени отказаться от них (мое использование сопротивления здесь воспринимается в политическом смысле, скорее чем психоаналитический смысл, хотя последнее, очевидно, указывает на тот факт, что такой выбор может быть расценен профессионалами как симптом или защита). ⁷ Таким образом, круговорот цикла не является неизбежным, и отдельные люди — или, в некоторых случаях, даже группы — иногда делают выбор в пользу онтологий, предлагаемых «психическими» профессиями.В свою очередь, они могут генерировать альтернативные категории самости и методы управления ими. Наглядный пример такого процесса проиллюстрирован в статье Патрика Киркхэма в этом специальном выпуске, в которой исследуются возражения аутичных самозащитников против вмешательств поведенческой терапии, о чем будет сказано ниже. Недавняя работа Сары Чейни по истории членовредительства, написанная с точки зрения жизненного опыта, также подвергает сомнению авторитет профессионального опыта, включая то, как терапевтические подходы определяют феномен членовредительства, и тех, кто этим занимается, с точки зрения определенных категорий, к которым следует относиться определенным образом.Она утверждала, что, хотя модели психопатологии могут предлагать «полезный и потенциально терапевтический» способ подхода к самоповреждению, они могут потерпеть неудачу, если попытаются

… задействовать вне всех других нарративов, оставаясь отдельно от других способов понимания. … если есть чему-то, чему нас может научить история членовредительства, так это тому, что ни одно значение членовредительства не может считаться более «истинным» или подлинным, чем любое другое, и что медицинские, социальные и художественные решения психических проблем бедствия могут действовать только в сочетании друг с другом.(Chaney, 2017: 243)

Даже с ростом «совместного производства» и «вовлечения пользователей» в современной клинической практике такие истории, как эта, стремятся понять или написаны на основе опыта психотерапевтов. пациенты, клиенты или пользователи услуг остаются редкостью (Foster, 2015).

Недавно появившаяся литература была сосредоточена на истории разнообразных более специфических терапевтических практик в их местных условиях. Ключевыми вкладами стали работа Рэйчел Рознер об Аароне Беке и истоках когнитивной терапии, работа Евы Иллоуз о психотерапевтической самопомощи и Дебора Вайнштейн о подъеме семейной терапии в США (Rosner, 2014; Illouz, 2008; Weinstein, 2013). ).В британском контексте работа Гэвина Миллера исследовала взаимосвязь между терапией и религией в Шотландии, а Родри Хейворд наметил использование психотерапевтических средств в послевоенной британской первичной медико-санитарной помощи (Miller, 2015; Hayward, 2014). ⁸ Этот том основан на этой работе, выдвигая на передний план новые исследования с участием новых авторов в этой области.

Новые публикации

Этот специальный выпуск открывается исследованием Сарой Чейни раннего использования термина «психотерапевтический» в конце 19 века английским психиатром-психиатром Дэниелом Хаком Тьюком (1827–1895 гг.), Вскоре после его первоначального изучения. чеканка в континентальной Европе (Carroy, 2000: 11; Shamdasani, 2005: 1).Тьюк, потомок квакеров, основателей моральной терапии в Йоркском ретрите, описал механизм, с помощью которого «Воображение» может использоваться в качестве посредника между разумом и телом или пациентом и врачом в целях лечения с помощью отношения между двумя последними подчеркнуты как ключевая часть процесса. По мнению Тьюка, внушение и гипноз, чрезвычайно популярные техники в конце викторианской эпохи, предлагали возможность не только лечения психических симптомов, но и физических недугов.Несмотря на значительный объем публикаций, статья Чейни является первой, полностью реконструирующей мысли Тьюка, и выявляет человека, которого не замечают в истории медицины и психологических профессий.

Ряд статей в этом выпуске пересматривают забытые фигуры и практики, раскрывая то, что эти истории могут рассказать нам как о психотерапевтических средствах и их развитии, так и о культурных и политических условиях их эпохи. Дэвид Фрейс пишет о замечательном изобретении Эрвина Странски (1877–1962) психотерапии подчинения-авторитета-отношения (SAR), практики, которая конкурировала с психоанализом в межвоенной Вене.Фрейс утверждает, что, хотя SAR-терапия имела относительно короткий срок хранения, она, тем не менее, говорит нам о том, как представители психиатрического сообщества отреагировали на конкуренцию, которую представляют психоаналитические методы в собственном регионе Фрейда. История SAR также дает нам возможность изучить явное применение политической ориентации человека к формированию его или ее терапевтических методов. Сосредоточившись на лечении неврозов, Странский попытался воссоздать свою идеализированную систему иерархического авторитарного общества в микрокосме консультационной комнаты, стремясь вызвать излечение через подчинение пациента.Этот необычный случай терапии, разработанной специально для того, чтобы служить правым планам, предлагает противовес более часто цитируемым примерам терапии, связанным с социалистическим или либеральным Weltanschauung (Danto, 2000, 2005).

Мартин Либшер исследует перенос дебатов в юнгианском аналитическом сообществе после эмиграции из Европы в подмандатную Палестину в 1930-х годах и позже. Статья посвящена ключевой фигуре Эриха Ноймана, ученика Карла Юнга, и двух аналитиков, которые, по словам Либшера, «забыты или удалены из исторических записей»: Маргарет Брабанд-Исаак (1892–1986) и Макс М. .Стерн (1895–1982). Исследование Либшера само по себе является продуктом более масштабного историографического вмешательства в историю психотерапии, финансируемого Фондом Philemon (2017). Целью этого независимого некоммерческого фонда было редактирование и подготовка работ Юнга к публикации, и, как таковая, он устраняет дисбаланс в научных исследованиях, затрудненный ограниченной доступностью юнгианских текстов, в отличие от более устоявшейся историографии. Фрейда и фрейдистского психоанализа.

Еще одна фигура эмигранта из межвоенной Европы, вновь открытая в этом специальном выпуске, — это венгерский психиатр Фрэнсис Рейтман, который переселился в Соединенное Королевство в 1938 году. Коннор Каммингс прослеживает развитие его мысли от его обучения в Будапеште до периода его пребывания в больнице Модсли. в Лондоне, и его возможная должность ученого-исследователя в известной студии арт-терапии Адамсона и Каннингема Дакс в больнице Нетерн в Суррее. Повторяя точку зрения Сары Чейни о Дэниеле Хаке Тьюке, Каммингс показывает, что концепция Рейтмана о психическом расстройстве и его лечении, так же как и Тьюк, избегает четких бинарных связей между соматическими или биологическими объяснениями и психологическими концепциями.Вместо этого он использовал эклектичные источники — от лечения комы до психоанализа. Во время своего пребывания в Netherne Рейтман проанализировал терапевтическую творческую деятельность сотен пациентов и использовал результаты для информирования своего понимания психических заболеваний, изложенных в его популярных книгах Психотическое искусство (1950) и Безумие, искусство и культура (1954). Работа Рейтмана поднимает вопрос о том, как сами психотерапевтические практики способствуют построению научных теорий о природе разума и психического здоровья.Каммингс обсуждает, каким образом синтетический анализ множества случаев позволил Рейтману сделать некоторые более широкие утверждения о том, что они дали в отношении психотического опыта. Тем не менее он осторожно относился к предположениям о том, насколько можно интерпретировать то, что конкретное произведение искусства может сказать о человеке, и, конечно же, воздерживался от использования искусства в качестве инструмента диагностики. Это поднимает эпистемологическую загадку того, как психотерапия — и, по сути, другие области медицинского и научного знания — используют « случай » как в его собственных терминах, так и в качестве объекта или ряда объектов, из которых можно развить более широкие теоретические утверждения ( Форрестер, 2016).В данном случае он предлагает нам задуматься о том, как изучение психотерапевтических случаев может привести к созданию моделей психики и дисфункции, которые, в свою очередь, могут формировать инновации или модификации на практике.

Статья Ульриха Коха об аналитическом воздержании и терапевтических отношениях привлекает наше внимание к давним теоретическим дебатам, которые могут проходить в психотерапевтических профессиях, в данном случае на протяжении более чем столетия. Кох также, что важно, выдвигает на передний план способы, которыми эти дебаты внутри психотерапии могут иметь жизнь на более широких культурных аренах.В статье показано, как они использовались для информирования повествований о культурном упадке и нарциссизме в послевоенном западном мире в работах социальных теоретиков, таких как Франкфуртская школа и Кристофер Лаш.

Наконец, в статье Патрика Киркхэма описывается изобретение прикладного поведенческого анализа (ABA) при аутизме, его истоки в бихевиоризме и терапии, основанной на оперантном обусловливании, а также споры, которые возникли в результате его внедрения до сих пор.Киркхэм описывает, как многие аутичные самообороны стали полностью отрицать ценность ABA как терапевтического вмешательства, утверждая, что это скорее форма злоупотребления. Эти авторы представляют аутизм как неразрывный аспект идентичности и для многих как онтологический факт, требующий общественного признания. Попытки изменить или вылечить аутистическое поведение «терапевтически», следовательно, были расценены как оскорбительные, тем более что АВА использует отвращения. Аутичные самообороны, которые ассоциируют себя с движением за нейроразнообразие, поэтому сопротивляются « необязательной онтологии » бихевиоризма и вместо этого мобилизуют язык, заимствованный из нейробиологии и когнитивной психологии, для защиты альтернативной модели мышления, которая лучше согласуется с их самостью. -опыт. ⁹

Предлагаемые здесь новые статьи напоминают нам, что «психотерапия» стала описывать многие и разнообразные практики с момента появления этого термина в 19 веке, которые намного разнообразнее, чем можно было бы предположить из существующей историографии. Это открывает новые пути понимания отношений, которые лежат в основе терапевтической техники, от утверждения Тьюка о том, что взаимодействие врача и пациента было ключом к лечению, до громких споров о терапевтическом воздержании и нейтралитете до настоящего времени.Он выявляет множественные и конкурирующие сайты, вокруг которых было локализовано терапевтическое «лекарство», от внушения посредством «воображения» до подчинения пациента, психодинамического переноса или творческого выражения и заканчивая отвращением к поведению. Это также вызывает вопросы о различных участниках, вовлеченных в историю психотерапии, от очевидных кандидатов самих практикующих и получателей их лечения, но также, в некоторых случаях, родителей и опекунов, благотворительных и государственных учреждений, научных исследователей и место частной практики.Учитывая множество вариантов использования истории психотерапии как клиницистами, так и критиками, историкам настоятельно необходимо присоединиться к дискуссии. В этом специальном выпуске мы надеемся сделать такое вмешательство, раскрывая терапевтические подходы и акторов, которые их сформировали, распутывая этические и эпистемологические дебаты, которые окружают их использование, и прослеживая их культурный отпечаток.

Биография автора

Сара Маркс — научный сотрудник Биркбекского университета Лондонского университета, работающий в рамках финансируемого Wellcome Trust проекта «Скрытые убеждения», исследуя «психические» дисциплины во время холодной войны.В 2015 году она получила докторскую степень в Университетском колледже Лондона и занимала стипендию младшего научного сотрудника в колледже Мюррей Эдвардс Кембриджского университета, прежде чем присоединиться к Биркбек в октябре 2016 года. Она писала об истории психического здоровья и психотерапии по обе стороны железной дороги. Занавес, и является соредактором (с Мэтом Савелли) Психиатрия в коммунистической Европе (Palgrave, 2015).

Примечания

Этот специальный выпуск возник на конференции по истории психотерапии, организованной с Сону Шамдасани в UCL в октябре 2013 года, и я благодарен ему, а также членам гуманитарного центра здоровья UCL за многолетние обсуждения.Он также в долгу перед студентами и сотрудниками, которые посетили семинар «Психотерапия в исторической перспективе» на факультете истории и философии науки Кембриджского университета в 2016 году: особенно перед моим соучредителем Мэтью Драге и покойным Джоном Форрестером. за то, что собрали нас вместе для этого. Спасибо также редакторам журнала, особенно Фелисити Каллард и Саре Томпсон; и Дэниелу Пику.

^1. Согласно данным опроса, собранным Psychology Today в 2004 году:

… более 27% всех взрослых (примерно 59 миллионов человек) получили психиатрическое лечение за два года до этого.Из этой группы «47% сообщают, что принимали в анамнезе лекарства, но не лечились; более трети (34%) сообщают о приеме лекарств и терапии в анамнезе; и 19% сообщают, что проходили терапию, но не принимали лекарства ».… это означает, что около 30 миллионов взрослых проходили курс психотерапии в течение этого двухлетнего периода. (Howes, 2008)

^2. Эта литература слишком обширна, чтобы ее можно было полностью представить, но краткая выборка включает Falzeder (2015); Ффитче и Пик (2016); Форрестер (1997); Хейл (1995); Макари (2008); Плоткин и Дамуси (2012); Зарецкий (2005).

^3. Роджерс, тем не менее, был предметом ряда биографий и участвовал в публикации значительного устного исторического отчета о своей работе. Следовательно, гуманистическая психотерапия, вероятно, стала одной из областей, получивших наиболее рефлексивное историческое внимание со стороны самих психотерапевтов, помимо психоанализа. См. Cohen (1997); Киршенбаум (1979); Мосс (1999); Роджерс и Рассел (2002).

^4. Единственное возможное исключение, статья Мартина Либшера о юнгианском сообществе в подмандатной Палестине, в последнее время в Израиле, может рассматриваться как пример расширения «европейских» дебатов с учетом обстоятельств недавнего изгнания и продолжающегося переписка с коллегами на континенте и почтение к ним.

^5. Драйден и Стилл сами являются академическими психологами и практикующими психотерапевтами, причем Драйден напрямую сотрудничал с Эллисом (Marks, 2012).

^6. Подробнее о моральном обращении см. Digby (1985); Гоше и Суэйн (1994).

^7. См. Также Шамдасани (2010).

^8. См. Также Caplan (2001); Элленбергер (1970); Шамдасани (2012). За пределами англоязычного мира ключевой вклад был сделан в современную японскую терапию, сексуальную и супружескую терапию в Чехословакии, а также в раннюю психотерапию в Германии.См. Harding, Fumiaka и Shin’ichi (2014); Лишкова (2016); Узелок (2015).

^9. Ян Хакинг обсуждал способы, с помощью которых аутичные самообороны создали новые языки человеческих видов для определения своей идентичности, хотя он не обсуждает их участие в терапевтических вмешательствах (см. Hacking, 2009).

Сноски

Финансирование: Автор сообщил о получении следующей финансовой поддержки для исследования, авторства и / или публикации этой статьи: Подготовка этого специального выпуска стала возможной благодаря стипендии младших исследователей в колледже Мюррей Эдвардс. , Кембриджский университет и награда за докторскую степень Wellcome Trust в Биркбеке, Лондонский университет.

Список литературы

Банкрт К. П. (1997) Говорящие лекарства: история западной и восточной психотерапии. Пасифик Гроув, Калифорния: Брукс / Коул. [Google Scholar] Бьюкенен Р. (2010) Игра с огнем: Спорная карьера Ганса Айзенка. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Каплан Э. (2001) Игры разума: американская культура и рождение психотерапии. Беркли: Калифорнийский университет Press. [Google Scholar] Карнеги Д. (1948) Как перестать беспокоиться и начать жить. Bungay, Suffk: The Chaucer Press.[Google Scholar] Кэррой Дж. (2000) «L’invention du mot de Psychothérapie et ses enjeux» [Изобретение словесной психотерапии и ее проблемы], Psychologie Clinique 9: 11–30. [Google Scholar] Чейни С. (2017) Психея на коже: история членовредительства. Лондон: Реакция. [Google Scholar] Коэн Д. (1997) Карл Роджерс: критическая биография. Лондон: Констебль. [Google Scholar] Данто Э. (2000) «Секс, класс и социальная работа: бесплатные клиники Вильгельма Райха и психоаналитическая социальная работа в истории психоанализа» 7: 55–72.[Google Scholar] Данто Э. (2005) Бесплатные клиники Фрейда: психоанализ и социальная справедливость, 1918–1938. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета. [Google Scholar] ДеЛеон П., Патрик Х., Кенкель М., Гарсия-Шелтон Л. (2011) «Психотерапия, с 1960 г. по настоящее время», в Norcross JC, Van den Bos GR, Freedheim DK (ред.) History of Psychotherapy: Continuity and Change . Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация, стр. 39–62. [Google Scholar] Дигби А. (1985) Безумие, нравственность и медицина: исследование Йоркского ретрита, 1796–1914.Кембридж: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] Драйден В. (1992) Интегративная и эклектическая терапия: Справочник. Милтон Кейнс, Бакс: Издательство Открытого университета. [Google Scholar] Драйден В. (1996) Развитие психотерапии: исторические перспективы. Лондон: Мудрец. [Google Scholar] Драйден В., Стилл А. (2012) Исторический и философский контекст рациональной психотерапии: наследие Эпиктета. Лондон: Карнак. [Google Scholar] Эренвальд Дж. (1991) История психотерапии. Нью-Йорк: Джейсон Аронсон.[Google Scholar] Элленбергер Х. (1970) Открытие бессознательного: история и эволюция динамической психиатрии. New Yor: k: Базовая книга; с. [Google Scholar] Эванс Дж. (2012) Философия жизни и других опасных ситуаций. Лондон: Rider Books. [Google Scholar] Фальзедер Э. (2015) Психоаналитические филиалы: отображение психоаналитического движения. Лондон: Карнак. [Google Scholar] Файтче М., Пик Д. (2016) Психоанализ в эпоху тоталитаризма. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Форрестер Дж.(1997) Dispatches from the Freud Wars: Psychoanalysis and Its Passions. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. [Google Scholar] Форрестер Дж. (2016) Мышление случаями. Кембридж: Polity Press. [Google Scholar] Фостер Дж. (2015) «Взаимодействие с взглядами и потребностями пользователей психологических услуг», в Холл Дж., Пилигрим Д., Терпин Г. (ред.) Клиническая психология в Великобритании: исторические перспективы. Лестер: Британское психологическое общество, стр. 20–38. [Google Scholar] Фуко М. (2006. a [1972]) История безумия.Абингдон, Бакс: Рутледж. [Google Scholar] Фуко М. (2006. b) Психиатрическая сила: лекции в Коллеж де Франс, 1973–1974. Бейзингсток, Хантс: Пэлгрейв Макмиллан. [Google Scholar] Гоше М., Суэйн Г. (1994) «Du traitement moral aux Psychothérapies: remarque sur la education de l’idée contemporaine de Psychothérapie» [От моральной терапии к психотерапии: комментарий к формированию современной идеи психотерапии], в Суэйн Г., Dialogue avec l’insensé [Диалог с безумным].Париж: Галлимар, стр. 19–40. [Google Scholar] Голд Дж. (1996) Ключевые концепции интеграции психотерапии. Нью-Йорк: Спрингер. [Google Scholar] Хакинг И. (1995) «Эффект зацикливания человеческих видов», в: Спербер Д., Премак Д., Премак А. Дж. (Ред.) Причинное познание: междисциплинарный спор. Оксфорд: Clarendon Press, стр. 351–83. [Google Scholar] Hacking I. (2006) «Придумывая людей», Лондонское обозрение книг. 28: 23–6. [Google Scholar] Хейл Н. (1995) Взлет и кризис психоанализа в Соединенных Штатах.Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Холл Дж., Пилигрим Д., Терпин Г., редакторы (2015) Клиническая психология в Великобритании: исторические перспективы. Лестер: Британское психологическое общество. [Google Scholar] Хардинг К., Фумиака И., Синъити Ю., редакторы (2014) Религия и психотерапия в современной Японии. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Хейворд Р. (2014) Трансформация психики в британской первичной медико-санитарной помощи. Лондон: Блумсбери. [Google Scholar] Иллоуз Э. (2008) Спасение современной души: терапия, эмоции и культура самопомощи.Беркли, Калифорния: Калифорнийский университет Press. [Google Scholar] Джексон С. В. (1999) Забота о психике: история психологического исцеления. Нью-Хейвен, Коннектикут: Издательство Йельского университета. [Google Scholar] Кинг П., Штайнер Р. (1991) Споры Фрейда и Клейна, 1941–45. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Киршенбаум Х. (1979) О становлении Карлом Роджерсом. Нью-Йорк: Делакур. [Google Scholar] Knote A. (2015) Von der geistlichen Seelenkur zur Psychologischen Kur: Zur Geschichte der Psychotherapie vor Freud [От духовного лечения души к психологическому лечению: Из истории психотерапии до Фрейда].Падерборн: Вильгельм Финк. [Google Scholar] Лишкова К. (2016) «« Теперь вы их видите, а теперь нет »: сексуальные извращенцы и сексологический опыт в коммунистической Чехословакии», История гуманитарных наук. 29 (1): 49–74. [Google Scholar] Макари Г. (2008) Революция в сознании: создание психоанализа. Лондон: Харпер. [Google Scholar] Маркс С. (2012) «Терапия когнитивного поведения в Великобритании: исторический контекст и нынешняя ситуация», в книге Драйден У. (ред.) Когнитивно-поведенческая терапия. Лондон: Sage, стр.1–24. [Google Scholar] Мейер К. (1967 [1949]) Древняя инкубация и современная психотерапия. Эванстон, Иллинойс: Издательство Северо-Западного университета. [Google Scholar] Миллер Г. (2015) «Уинифред Рашфорт и Клиника медицинской психотерапии Дэвидсона: пример наложения психотерапии, христианства и духовности Нью Эйдж», История психиатрии 26: 303–17. [PubMed] [Google Scholar] Мосс Д., изд. (1999) Гуманистическая и трансперсональная психология: историко-биографический справочник. Вестпорт, Коннектикут: Greenwood Press.[Google Scholar] Норкросс Дж. К., Голдфрид М. Р. (2005) Справочник по интеграции психотерапии. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Норкросс Дж. К., Ван ден Бос Г. Р., Фридхейм Д. К., редакторы (2011) История психотерапии: непрерывность и изменение. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация. [Google Scholar] Палмер С., Вулф Р., редакторы (1999) Интегративное и эклектическое консультирование и психотерапия. Лондон: Мудрец. [Google Scholar] Плоткин М., Дамуси Дж. (2012) Психоанализ и политика: истории психоанализа в условиях ограниченной политической свободы.Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Рахман С. (1986) «Эволюция когнитивно-поведенческой терапии», Кларк Д. М., Фэйрберн С. Г. (ред.) Наука и практика когнитивно-поведенческой терапии. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, стр. 1-26. [Google Scholar] Рейтман Ф. (1950) Психотическое искусство. Лондон: Рутледж и Кеган Пол. [Google Scholar] Рейтман Ф. (1954) Безумие, искусство и культура. Бристоль, Эйвон: Дж. Райт. [Google Scholar] Роджерс К., Рассел Д. Э. (2002) Карл Роджерс: Тихий революционер: устная история.Розвилл, Калифорния: Penmarin Books. [Google Scholar] Роуз Н. (1991) Управление душой: формирование личного «я». Абингдон, Бакс: Рутледж. [Google Scholar] Роуз Н. (1998) Изобретая себя: психология, власть и личность. Кембридж: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] Рознер Р. (2014) «Великолепная изоляция Аарона Т. Бека», Isis 105: 734–58. [PubMed] [Google Scholar] Сэмюэлс А. (1985) Юнг и постъюнгианцы. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Шмидбауэр В. (1998) Die Geschichte der Psychotherapie: Von der Magie zur Wissenschaft [История психотерапии : От магии к науке].Мюнхен: Хербиг. [Google Scholar] Шамдасани С. (2005) «Психотерапия: изобретение слова», История гуманитарных наук. 18 (1): 1-22. [Google Scholar] Шамдасани С. (2010) «Необязательное бессознательное», в Либшер М., Николлс А. (ред.) «Мышление бессознательного: немецкая мысль девятнадцатого века». Кембридж: Издательство Кембриджского университета, стр. 287–96. [Google Scholar] Шамдасани С. (2012) «Психотерапия в 1909 году: заметки об урожае», в Бернхэме Дж. К. (ред.) После того, как Фрейд ушел: Новые размышления о столетии психоанализа.Чикаго, Иллинойс: Издательство Чикагского университета, стр. 31–47. [Google Scholar] Шамдасани С. (2017) «Психотерапия в обществе: исторические размышления», в Эгигиан Г. (ред.) История безумия и психического здоровья Рутледжа. Лондон: Рутледж, стр. 363–78. [Google Scholar] Сперлинг Л., изд. (1993) Из моих уст: Традиция в психотерапии. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Сас Т. (1961) Миф о психическом заболевании: основы теории личного поведения. Нью-Йорк: Харпер и Роу. [Google Scholar] Сас Т.(1988 [1978]) Миф о психотерапии: психическое исцеление как религия, риторика и подавление. Сиракузы, Нью-Йорк: Издательство Сиракузского университета. [Google Scholar] Таубер А. И. (2010) Фрейд, неохотный философ. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета. [Google Scholar] Вайнштейн Д. (2013) Патологическая семья: послевоенная Америка и рост семейной терапии. Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета. [Google Scholar] Зарецкий Е. (2005) Тайны души: социальная и культурная история психоанализа.Нью-Йорк: Винтаж. [Google Scholar] Зейг Дж. К. (1991) Psychotherapie: Entwicklungslinien und Geschichte [Психотерапия : линии развития и истории]. Тюбинген: Deutsche Gesellschaft für Verhaltenstherapie. [Google Scholar]

Психотерапия в исторической перспективе

Hist Human Sci. 2017 Apr; 30 (2): 3–16.

Редактор мониторинга: Сара Маркс

Сара Маркс

Биркбек, Лондонский университет, Великобритания

Сара Маркс, Биркбек, Лондонский университет, Великобритания;

Сара Маркс, факультет истории, классики и археологии, Биркбек, Лондонский университет, 28 Russell Square, London WC1B 5DQ, UK.Электронная почта: [email protected] Эта статья цитируется другими статьями в PMC.

Abstract

В этой статье вкратце исследуются некоторые способы использования прошлого как средства для обсуждения психотерапии как практики и как профессии, ее влияния на людей и общество, а также обсуждаемых этических дебатов. Он покажет, как, несмотря на многочисленные и конкурирующие утверждения об истории психотерапии и ее значениях, сами историки в значительной степени не уделяют внимания интеллектуальному и культурному развитию многих терапевтических подходов.Это отсутствие может иметь потенциальные последствия, поскольку подразумевает, что терапии возникли как методы, свободные от ценностей, вне социального, экономического и политического контекста. Относительное пренебрежение психотерапией, в отличие от внимания историков, уделяемого другим профессиям, особенно психиатрии, также недооценивает ее влияние на общество. В этой статье будут выделены некоторые случаи, когда психотерапия стала объектом растущего исторического интереса, включая новое исследование, составляющее содержание этого специального выпуска журнала History of the Human Sciences .

Ключевые слова: клиническая эпистемология, историография, история психодисциплин, психотерапия, терапевтические отношения

Введение

Психотерапия освещалась по-разному. Для некоторых это старинный метод исцеления, «забота о душе», восходящая, по крайней мере, к Древней Греции. Для других это продукт особенно современной эпохи конца 18 века, связанной с социальным принуждением и подъемом буржуазной семьи, которая впоследствии стала основной технологией автономии и саморегулирования, без которой либеральные демократии может не работать.Некоторым он предоставил способы описания личного опыта, которые создали принципиально новые способы представления себя, или, действительно, — это . По-прежнему для других это просто форма религиозной практики, замаскированная языком медицинской науки. В этой статье будут кратко рассмотрены некоторые способы использования прошлого в качестве средства для обсуждения психотерапии как практики и как профессии, ее влияния на людей и общество, а также обсуждаемых этических дебатов.Он покажет, как, несмотря на эти многочисленные и конкурирующие утверждения об истории психотерапии и ее значениях, сами историки в значительной степени не уделяют внимания интеллектуальному и культурному развитию многих терапевтических подходов. Это отсутствие может иметь потенциальные последствия, поскольку подразумевает, что терапии возникли как методы, свободные от ценностей, вне социального, экономического и политического контекста. Относительное пренебрежение психотерапией, в отличие от внимания историков, уделяемого другим профессиям, особенно психиатрии, также недооценивает ее влияние на общество.В этой статье будут выделены некоторые из случаев, когда психотерапия сделала объектом нового исторического интереса, включая новое исследование, которое составляет содержание этого специального выпуска журнала History of the Human Sciences .

Психотерапия, безусловно, стала играть роль в жизни многих людей в современном западном мире с момента появления этого термина в конце 19 века (Carroy, 2000: 11; Shamdasani, 2005: 1). В 2004 году данные опроса, опубликованного Psychology Today , показали, что 30 миллионов американских граждан, примерно 14.3% населения получали терапию в течение предыдущих двух лет (Howes, 2008). ¹ По оценкам Американской психологической ассоциации на рубеже XXI века, в США было от 200 000 до 250 000 психотерапевтов, а также 100 000 профессиональных консультантов и 50 000 семейных терапевтов. Напротив, в стране было всего 41 000 психиатров (ДеЛеон, Патрик, Кенкель и Гарсия-Шелтон, 2011: 51). В Великобритании Национальная служба здравоохранения с 2008 года финансирует и продвигает инициативу по расширению доступа к психологической терапии, что в значительной степени оправдывается политическими аргументами об улучшении показателей национальной экономики (Marks, 2012).Психотерапия и те, кто ее практикуют, заинтересованы в жизни современного общества как в общественной, так и в частной сфере. Но как развивались эти вмешательства? Каковы были их интеллектуальные корни и какие институциональные и культурные силы сформировали их? Существовали ли разные типы подходов в разных типах общества или в разные исторические периоды, и как они взаимодействовали с более широкими политическими и социальными дебатами? Более того, как терапевтические профессии создали новые категории личности в форме «пациента», «клиента» или «пользователя услуги» и с каким эффектом? Для многих психотерапевтов эти исторические вопросы остаются широко открытыми.

Психоанализ как особый метод психотерапевтического вмешательства, безусловно, имеет свою сложную и постоянно развивающуюся историографию. ² Тем не менее, это все еще не относится ко многим подходам к лечению, которые, возможно, обязаны психоаналитическому мировоззрению, но разошлись по разным направлениям. Популярная гуманистическая психотерапия Карла Роджерса — один из самых ярких примеров такой лакуны. ³ Подходы, которые резко отошли от психоанализа, все еще в значительной степени ускользают от исторического исследования.В результате их происхождение и развитие — как интеллектуальное, так и институциональное — остаются непонятными для клиентов и пользователей услуг, не говоря уже о многих из их собственных практиков. Сокрытие таких историй — какими бы случайными или непреднамеренными они ни были — имеет этические разветвления с точки зрения прозрачности. Учитывая авторитет, который приобрели психотерапевтические знания, особенно когда они подкреплены государственными услугами и государственной поддержкой, такое пренебрежение имеет также политические последствия.

Таким образом, настоятельно необходимо задуматься о появлении различных методов терапии и модификациях этих подходов в ходе их развития. Расширение угла обзора, чтобы взглянуть на историческую перспективу, показывает, как часто на них влияли факторы, не связанные с кабинетом. Это поднимает эпистемологические вопросы о том, как некоторые психотерапевтические методы оказались в непосредственной близости от заявлений о «научности» или «доказательной базе», и как критерии для таких заявлений изменились с 19 века.Это также выдвигает на первый план множество предположений, встроенных в различные подходы, с точки зрения моделей разума и человеческой культуры (Shamdasani, 2017: 367).

Широта практик, которые стали ассоциироваться с психотерапией к концу 20-го века, действительно поразила даже некоторых представителей этой профессии своей тревогой. Для чешско-американского психиатра Яна Эренвальда, написавшего введение к большому учебнику для клиницистов в 1991 году, психотерапия оказалась

… сразу во всех направлениях.Фрейдистскому анализу бросают вызов гештальт-терапия, транзактный анализ, лечение криками, марафоны обнаженных людей; распространение разнообразных «поп-терапий» … Некоторые провозглашают начало эпохи самостоятельного управления разумом с помощью биологической обратной связи, трансцендентальной медитации … (Ehrenwald, 1991: 5)

Однако с 1980-х годов также существует рост использования таких терминов, как «интеграция» и «эклектизм», особенно в британской и американской психотерапии (Драйден, 1992; Голд, 1996; Норкросс и Голдфрид, 2005; Палмер и Вулф, 1999).С одной стороны, это указывает на определенный прагматизм: попытку преодолеть догматическую приверженность определенным традициям или идентичностям и использовать широкую теоретическую базу, соответствующую потребностям клиента. Движение к интеграции можно увидеть не только в самой « интегративной терапии », но и в объединении когнитивных и поведенческих подходов с когнитивно-поведенческой терапией (КПТ) и, в свою очередь, в последующем поливалентном слиянии КПТ с множеством других школ в течение всего периода ее существования. -названная «третьей волной» (Marks, 2012; Rachman, 1986).Эти гибриды включают в себя различные практики, такие как медитация осознанности, психодинамически вдохновленный подход схемотерапии, вплоть до десенсибилизации движением глаз и обработки (там же: 17–18).

Такой синтез не должен вызывать удивления, учитывая одновременный сдвиг в сторону междисциплинарности в более широких областях социальных наук, медицины и гуманитарных наук. Тем не менее, это поднимает вопросы о последствиях объединения конкурирующих представлений о разуме и поведении под одной рубрикой.Хотя многие клиницисты, чьи личности неразрывно связаны с конкретными школами, вряд ли будут участвовать в такой интеграции, переход к диалогу между различными подходами с 1980-х годов действительно намекает на беспрецедентное профессиональное сближение в определенных кругах. Это резко контрастирует с яростными столкновениями 1950-х годов между, скажем, психоанализом и бихевиоризмом, или даже с распрями внутри самого психоаналитического движения до этого (Buchanan, 2010: гл.6; Фальзедер, 2015; Кинг и Штайнер, 1991). Общий термин «психотерапия» теперь может служить приютом для множества практикующих, которые более склонны сосуществовать и даже сотрудничать с другими, которые отличаются мировоззрением, но имеют одно и то же профессиональное звание. Но в результате «психотерапия» также действует как глянец, который эффективно скрывает онтологические несоответствия и исторические конфликты.

Материалы этого специального выпуска посвящены англо-американским и европейским дебатам по истории психотерапии. ⁴ Они открывают ряд историй, от очень раннего использования термина психотерапевтический в поздневикторианской Англии до дебатов, касающихся терапевтических отношений или этики модификации поведения, которые все еще живы. сегодня. Статьи по-разному раскрывают забытые цифры, клинические методы и теории психического здоровья и расстройств. Ряд авторов исследуют конфликты и разногласия внутри профессиональных групп или между клиницистами и их целевыми группами клиентов.Другие исследуют способы, с помощью которых психотерапевтические знания и практика стали иметь право голоса в более широких политических и культурных дебатах, и наоборот.

Историографии

Перед тем, как представить новые статьи в специальном выпуске, в этом разделе будет нанесена карта местности, в которой они публикуются. Как была представлена ​​история психотерапии и для каких целей? Хотя участие историков в психотерапии было несколько разрозненным, сами клиницисты с энтузиазмом использовали историю как способ осмыслить институциональные и теоретические разработки своих подходов, а временами узаконить и прославить свою профессию (Bankart, 1997; Dryden, 1996; Ehrenwald, 1991; Hall, Pilgrim and Turpin, 2015; Moss, 1999; Norcross, Van den Bos and Freedheim, 2011; Schmidbauer, 1998; Zeig, 1991).

Одна популярная стратегия валидации полностью игнорирует современное изобретение термина «психотерапия» и прослеживает определенную терапевтическую чувствительность непосредственно в Древней Греции (Bankart, 1997; Jackson, 1999; Schmidbauer, 1998). Любое предположение об эквивалентности классической мысли и практики и современных подходов поднимает очевидные проблемы анахронизма, но все же намекает на нечто действительно важное, а именно на активное присвоение классических мотивов в основополагающих текстах ряда методов терапии.Так обстоит дело с самим психоанализом: диалог Фрейда с греческой философией изложен в работе Альфреда Таубера (2010). Юнгианский аналитик Карл Мейер провел более явные параллели между аналитической психологией и лечебными традициями храма Асклепия, обращаясь к использованию изоляции внутри храма, наряду с поощрением сна, чтобы вызвать терапевтические и просветляющие сновидения. Мейер также указал на аналогию между раной кентавра Хирона, фигурой, связанной с исцелением в греческой мифологии, и юнгианским образом аналитика как раненого целителя (Meier, 1967 [1949]; Samuels, 1985: 187).

Когнитивно-поведенческие традиции также укоренились в греческой, а точнее, стоической мысли (Evans, 2012). Винди Драйден и Артур Стилл проследили то, что они называют «наследием Эпиктета» в «Терапии рационального эмоционального поведения» (REBT) Альберта Эллиса, показав, как и он, и Аарон Бек возвращались к изречению «Мужчин беспокоят не вещи, а взглядами, которые они принимают на вещи », как источник их собственной практики (Драйден и Стилл, 2012: xv). ⁵ Далее они утверждают, что позиция Эллиса была не просто аналогична, но и гомологична Эпиктету, демонстрируя его «активный поиск ресурсов» в стоических трудах, что позволило ему отвернуться от психоанализа, предложив конкурирующую структуру, из которой можно было делать выводы. (Там же: 41–2). Драйден и Стилл утверждают, что принятию REBT Эллиса в середине века способствовал одновременный расцвет религиозных и терапевтически ориентированных текстов, которые сами опирались на стоицизм, «уходящий корнями в постпросвещенческое стремление навести порядок в мире и восстановить его. Американская мечта через личную и политическую трансформацию » (там же.: 41). Процветающий рынок книг по саморазвитию, таких как книга Дейла Карнеги 1948 года. Как перестать беспокоиться и начать жить (1948), приправленный цитатами Марка Аврелия, был ярким примером такой чувствительности: популярность, которую Эллис смог развить, чтобы укрепить свой новый вид психотерапии (Драйден и Стилл , 2012, с. 41).

С другой стороны, психоаналитический психотерапевт Лоуренс Сперлинг стремился критически понять, как терапевты ищут вдохновения в прошлом своей профессии и часто ценят «традиции», в которых они себя позиционируют (Spurling, 1993).Проводя параллель с талмудической наукой, Сперлинг отмечает, что страницы любого психотерапевтического журнала будут содержать бесчисленное количество примеров «авторов, [которые] изо всех сил стараются придерживаться линии мышления или практики, восходящей к признанной фигуре … и часто возвращающейся к ней. основоположники Фрейда или Юнга … с подавляющим приоритетом, отдаваемым знанию и уважению того, что было раньше »(там же: 5). Хотя история предоставляет обширный ресурс для творческих новшеств в теории и технике, эти традиции также могут способствовать развитию культуры консерватизма и почтения.

Помимо клинических профессий, авторы, которые открыто критиковали психодисциплины, считая их нормализующими силами, также искали мифы о происхождении, которые предшествовали современному чеканке самой «психотерапии». Для Томаса Саса, написавшего в 1978 году его книгу Миф о психотерапии (продолжение его книги Миф о психическом заболевании (1961), которая стала каноническим текстом для так называемого «антипсихиатрического» движения) , терапия была примером того, как «принуждение и беседа стали аналогами лечения» (Szasz, 1988 [1978]: xii).Медицинская формулировка психотерапии скрывает ее истинные корни, которые, как он утверждал, выросли из комбинации риторики и религии, восходящей к ранним и доэллинским практикам исцеления, которые позже были восприняты в других религиозных традициях как форма пастырского лечения. души (там же: гл. 3).

Мишель Фуко, возможно, ставший самой известной критикой психиатрических и терапевтических вмешательств, определил сдвиг в том, как западное общество концептуализировало безумие, с установлением «морального лечения» в конце 18-го века в Йорке. Отступление в Англии под руководством семьи Тьюка и с работой Филиппа Пинеля в больницах Ла Сальпетриер и Бисетр в Париже (Foucault, 2006a [1972], 2006b).В этот современный момент произошло изменение точки зрения, от единственной сосредоточенности на ограничении и сдержанности к « доброжелательному » отношению к сумасшедшим, которые искали остатки своего разума, чтобы произвести их восстановление, частично через симуляцию. семейной обстановки в приюте. Сам Фуко сомневался в благосклонности нового подхода. Он утверждал, что властные отношения, которые сложились между персоналом приюта и их пациентами, по своей сути предполагали осуждение и наказание, и что такие практики, как терапевтическая работа, были столь же принудительными, как и физическое ограничение (Foucault, 2006a [1972]: 485).Семейная метафора маскировала такую ​​власть под видом доброты и в конечном итоге действовала в интересах социальных норм. «С этого момента, — утверждал Фуко, — и в течение периода, конец которого все еще невозможно увидеть, дискурсы неразумности стали неразрывно связаны с наполовину реальной, наполовину воображаемой диалектикой семьи» (там же: 490). . ⁶ Фокалдианский факел недавно был поднят социологом Николасом Роузом, который сейчас является одним из наиболее часто цитируемых комментаторов подъема «психических» дисциплин в 20-м веке (Rose, 1991; 1998).Роуз утверждал, что психотерапия функционирует как одна из « технологий самости », которые стали критически важными для либерально-демократических обществ, поскольку они допускают саморегуляцию свободных граждан, обеспечивая возможность « компетентной автономной самости » на индивидуальном уровне, что Turn поддерживает функционирование государственного устройства (Rose, 1998: 100).

Другой способ рассмотрения взаимодействия психотерапии и общества основан на концепции «зацикливания». В эссе Яна Хакинга 1995 года «Зацикливающийся эффект человеческих видов» описывается, каким образом социальные и гуманитарные науки, включая «психологические» профессии, создали категории личности, поведения или расстройства, такие как «жестокое обращение с детьми» или «насилие над детьми». множественное расстройство личности », с целью узнать,« как люди того или иного типа будут реагировать на попытки помочь им или изменить свое поведение… Группы экспертов теперь сотрудничают, чтобы сказать, что вместе они являются членами «профессий помощи»: социальных работников , терапевты [и т. д.]… ’(Хакинг, 1995: 360). Такие категории, как «расстройство множественной личности» для взлома, могут быть обозначены как «человеческие виды» — в отличие от «естественных видов» физических и биологических наук. Что отличает их от последних, так это потенциал, которым они обладают, чтобы

… дать нам возможность переопределить наше прошлое до такой степени, что люди смогут пережить новых прошлых… Возьмем крайний пример: некоторые люди начинают считать себя инцестом. выжившие, что, в свою очередь, меняет их жизнь и их отношения с семьями.Это не просто восстановление забытой травмы; это вопрос наличия новых описаний… Одно из наиболее сильных слов в этой группе примеров — это само слово «травма», обозначающее относительно новый вид человеческого опыта… (Hacking, 1995: 368–9)

Эти новые виды и переживания, в свою очередь, вызывают дальнейшие изменения в экспертных практиках и классификациях, с созданием новых причинно-следственных связей между ними: например, расстройство множественной личности стало почти неразрывно связанным с жестоким обращением с детьми (1995: 369).Это имеет значение для способа создания теорий психических расстройств, а также для того, как клиницисты концептуализируют своих клиентов и взаимодействуют с ними. Он изменил задачи конкретных психотерапевтических методов, используемых при лечении таких расстройств, за счет того, что процесс сконцентрирован вокруг места конкретного травмирующего события или момента жестокого обращения. Таким образом, имея дело с людьми, «психические» профессии занимаются тем, что Хакерство назвало «придумыванием людей» (Hacking, 2006: 23).

Говоря более конкретно о психотерапевтических практиках, историк Сону Шамдасани также признал их способность создавать новые способы существования:

В двадцатом веке психотерапия была практикой создания онтологий.Терапевтическая встреча стала местом, где люди не только излечивались, но и не излечивались, в зависимости от обстоятельств; но также научились формулировать свои страдания новыми идиомами, переосмыслить свою жизнь в соответствии с определенными повествовательными шаблонами и приняли концепции, касающиеся природы разума и реальности. Следствием этого стало создание множества необязательных онтологий. (Шамдасани, 2017: 367)

Диалектический процесс, с помощью которого популярное восприятие этих терапевтических концепций продолжало информировать людей о том, как люди представлялись терапевтам, привел к « полосе Мебиуса циркулирующих петель обратной связи » (Шамдасани, 2017: 375). ).Этот акцент на « необязательном » характере онтологий, генерируемых психотерапией, открывает возможность для сопротивления, напоминая нам, что клиенты могут согласиться или могут в равной степени отказаться от них (мое использование сопротивления здесь воспринимается в политическом смысле, скорее чем психоаналитический смысл, хотя последнее, очевидно, указывает на тот факт, что такой выбор может быть расценен профессионалами как симптом или защита). ⁷ Таким образом, круговорот цикла не является неизбежным, и отдельные люди — или, в некоторых случаях, даже группы — иногда делают выбор в пользу онтологий, предлагаемых «психическими» профессиями.В свою очередь, они могут генерировать альтернативные категории самости и методы управления ими. Наглядный пример такого процесса проиллюстрирован в статье Патрика Киркхэма в этом специальном выпуске, в которой исследуются возражения аутичных самозащитников против вмешательств поведенческой терапии, о чем будет сказано ниже. Недавняя работа Сары Чейни по истории членовредительства, написанная с точки зрения жизненного опыта, также подвергает сомнению авторитет профессионального опыта, включая то, как терапевтические подходы определяют феномен членовредительства, и тех, кто этим занимается, с точки зрения определенных категорий, к которым следует относиться определенным образом.Она утверждала, что, хотя модели психопатологии могут предлагать «полезный и потенциально терапевтический» способ подхода к самоповреждению, они могут потерпеть неудачу, если попытаются

… задействовать вне всех других нарративов, оставаясь отдельно от других способов понимания. … если есть чему-то, чему нас может научить история членовредительства, так это тому, что ни одно значение членовредительства не может считаться более «истинным» или подлинным, чем любое другое, и что медицинские, социальные и художественные решения психических проблем бедствия могут действовать только в сочетании друг с другом.(Chaney, 2017: 243)

Даже с ростом «совместного производства» и «вовлечения пользователей» в современной клинической практике такие истории, как эта, стремятся понять или написаны на основе опыта психотерапевтов. пациенты, клиенты или пользователи услуг остаются редкостью (Foster, 2015).

Недавно появившаяся литература была сосредоточена на истории разнообразных более специфических терапевтических практик в их местных условиях. Ключевыми вкладами стали работа Рэйчел Рознер об Аароне Беке и истоках когнитивной терапии, работа Евы Иллоуз о психотерапевтической самопомощи и Дебора Вайнштейн о подъеме семейной терапии в США (Rosner, 2014; Illouz, 2008; Weinstein, 2013). ).В британском контексте работа Гэвина Миллера исследовала взаимосвязь между терапией и религией в Шотландии, а Родри Хейворд наметил использование психотерапевтических средств в послевоенной британской первичной медико-санитарной помощи (Miller, 2015; Hayward, 2014). ⁸ Этот том основан на этой работе, выдвигая на передний план новые исследования с участием новых авторов в этой области.

Новые публикации

Этот специальный выпуск открывается исследованием Сарой Чейни раннего использования термина «психотерапевтический» в конце 19 века английским психиатром-психиатром Дэниелом Хаком Тьюком (1827–1895 гг.), Вскоре после его первоначального изучения. чеканка в континентальной Европе (Carroy, 2000: 11; Shamdasani, 2005: 1).Тьюк, потомок квакеров, основателей моральной терапии в Йоркском ретрите, описал механизм, с помощью которого «Воображение» может использоваться в качестве посредника между разумом и телом или пациентом и врачом в целях лечения с помощью отношения между двумя последними подчеркнуты как ключевая часть процесса. По мнению Тьюка, внушение и гипноз, чрезвычайно популярные техники в конце викторианской эпохи, предлагали возможность не только лечения психических симптомов, но и физических недугов.Несмотря на значительный объем публикаций, статья Чейни является первой, полностью реконструирующей мысли Тьюка, и выявляет человека, которого не замечают в истории медицины и психологических профессий.

Ряд статей в этом выпуске пересматривают забытые фигуры и практики, раскрывая то, что эти истории могут рассказать нам как о психотерапевтических средствах и их развитии, так и о культурных и политических условиях их эпохи. Дэвид Фрейс пишет о замечательном изобретении Эрвина Странски (1877–1962) психотерапии подчинения-авторитета-отношения (SAR), практики, которая конкурировала с психоанализом в межвоенной Вене.Фрейс утверждает, что, хотя SAR-терапия имела относительно короткий срок хранения, она, тем не менее, говорит нам о том, как представители психиатрического сообщества отреагировали на конкуренцию, которую представляют психоаналитические методы в собственном регионе Фрейда. История SAR также дает нам возможность изучить явное применение политической ориентации человека к формированию его или ее терапевтических методов. Сосредоточившись на лечении неврозов, Странский попытался воссоздать свою идеализированную систему иерархического авторитарного общества в микрокосме консультационной комнаты, стремясь вызвать излечение через подчинение пациента.Этот необычный случай терапии, разработанной специально для того, чтобы служить правым планам, предлагает противовес более часто цитируемым примерам терапии, связанным с социалистическим или либеральным Weltanschauung (Danto, 2000, 2005).

Мартин Либшер исследует перенос дебатов в юнгианском аналитическом сообществе после эмиграции из Европы в подмандатную Палестину в 1930-х годах и позже. Статья посвящена ключевой фигуре Эриха Ноймана, ученика Карла Юнга, и двух аналитиков, которые, по словам Либшера, «забыты или удалены из исторических записей»: Маргарет Брабанд-Исаак (1892–1986) и Макс М. .Стерн (1895–1982). Исследование Либшера само по себе является продуктом более масштабного историографического вмешательства в историю психотерапии, финансируемого Фондом Philemon (2017). Целью этого независимого некоммерческого фонда было редактирование и подготовка работ Юнга к публикации, и, как таковая, он устраняет дисбаланс в научных исследованиях, затрудненный ограниченной доступностью юнгианских текстов, в отличие от более устоявшейся историографии. Фрейда и фрейдистского психоанализа.

Еще одна фигура эмигранта из межвоенной Европы, вновь открытая в этом специальном выпуске, — это венгерский психиатр Фрэнсис Рейтман, который переселился в Соединенное Королевство в 1938 году. Коннор Каммингс прослеживает развитие его мысли от его обучения в Будапеште до периода его пребывания в больнице Модсли. в Лондоне, и его возможная должность ученого-исследователя в известной студии арт-терапии Адамсона и Каннингема Дакс в больнице Нетерн в Суррее. Повторяя точку зрения Сары Чейни о Дэниеле Хаке Тьюке, Каммингс показывает, что концепция Рейтмана о психическом расстройстве и его лечении, так же как и Тьюк, избегает четких бинарных связей между соматическими или биологическими объяснениями и психологическими концепциями.Вместо этого он использовал эклектичные источники — от лечения комы до психоанализа. Во время своего пребывания в Netherne Рейтман проанализировал терапевтическую творческую деятельность сотен пациентов и использовал результаты для информирования своего понимания психических заболеваний, изложенных в его популярных книгах Психотическое искусство (1950) и Безумие, искусство и культура (1954). Работа Рейтмана поднимает вопрос о том, как сами психотерапевтические практики способствуют построению научных теорий о природе разума и психического здоровья.Каммингс обсуждает, каким образом синтетический анализ множества случаев позволил Рейтману сделать некоторые более широкие утверждения о том, что они дали в отношении психотического опыта. Тем не менее он осторожно относился к предположениям о том, насколько можно интерпретировать то, что конкретное произведение искусства может сказать о человеке, и, конечно же, воздерживался от использования искусства в качестве инструмента диагностики. Это поднимает эпистемологическую загадку того, как психотерапия — и, по сути, другие области медицинского и научного знания — используют « случай » как в его собственных терминах, так и в качестве объекта или ряда объектов, из которых можно развить более широкие теоретические утверждения ( Форрестер, 2016).В данном случае он предлагает нам задуматься о том, как изучение психотерапевтических случаев может привести к созданию моделей психики и дисфункции, которые, в свою очередь, могут формировать инновации или модификации на практике.

Статья Ульриха Коха об аналитическом воздержании и терапевтических отношениях привлекает наше внимание к давним теоретическим дебатам, которые могут проходить в психотерапевтических профессиях, в данном случае на протяжении более чем столетия. Кох также, что важно, выдвигает на передний план способы, которыми эти дебаты внутри психотерапии могут иметь жизнь на более широких культурных аренах.В статье показано, как они использовались для информирования повествований о культурном упадке и нарциссизме в послевоенном западном мире в работах социальных теоретиков, таких как Франкфуртская школа и Кристофер Лаш.

Наконец, в статье Патрика Киркхэма описывается изобретение прикладного поведенческого анализа (ABA) при аутизме, его истоки в бихевиоризме и терапии, основанной на оперантном обусловливании, а также споры, которые возникли в результате его внедрения до сих пор.Киркхэм описывает, как многие аутичные самообороны стали полностью отрицать ценность ABA как терапевтического вмешательства, утверждая, что это скорее форма злоупотребления. Эти авторы представляют аутизм как неразрывный аспект идентичности и для многих как онтологический факт, требующий общественного признания. Попытки изменить или вылечить аутистическое поведение «терапевтически», следовательно, были расценены как оскорбительные, тем более что АВА использует отвращения. Аутичные самообороны, которые ассоциируют себя с движением за нейроразнообразие, поэтому сопротивляются « необязательной онтологии » бихевиоризма и вместо этого мобилизуют язык, заимствованный из нейробиологии и когнитивной психологии, для защиты альтернативной модели мышления, которая лучше согласуется с их самостью. -опыт. ⁹

Предлагаемые здесь новые статьи напоминают нам, что «психотерапия» стала описывать многие и разнообразные практики с момента появления этого термина в 19 веке, которые намного разнообразнее, чем можно было бы предположить из существующей историографии. Это открывает новые пути понимания отношений, которые лежат в основе терапевтической техники, от утверждения Тьюка о том, что взаимодействие врача и пациента было ключом к лечению, до громких споров о терапевтическом воздержании и нейтралитете до настоящего времени.Он выявляет множественные и конкурирующие сайты, вокруг которых было локализовано терапевтическое «лекарство», от внушения посредством «воображения» до подчинения пациента, психодинамического переноса или творческого выражения и заканчивая отвращением к поведению. Это также вызывает вопросы о различных участниках, вовлеченных в историю психотерапии, от очевидных кандидатов самих практикующих и получателей их лечения, но также, в некоторых случаях, родителей и опекунов, благотворительных и государственных учреждений, научных исследователей и место частной практики.Учитывая множество вариантов использования истории психотерапии как клиницистами, так и критиками, историкам настоятельно необходимо присоединиться к дискуссии. В этом специальном выпуске мы надеемся сделать такое вмешательство, раскрывая терапевтические подходы и акторов, которые их сформировали, распутывая этические и эпистемологические дебаты, которые окружают их использование, и прослеживая их культурный отпечаток.

Биография автора

Сара Маркс — научный сотрудник Биркбекского университета Лондонского университета, работающий в рамках финансируемого Wellcome Trust проекта «Скрытые убеждения», исследуя «психические» дисциплины во время холодной войны.В 2015 году она получила докторскую степень в Университетском колледже Лондона и занимала стипендию младшего научного сотрудника в колледже Мюррей Эдвардс Кембриджского университета, прежде чем присоединиться к Биркбек в октябре 2016 года. Она писала об истории психического здоровья и психотерапии по обе стороны железной дороги. Занавес, и является соредактором (с Мэтом Савелли) Психиатрия в коммунистической Европе (Palgrave, 2015).

Примечания

Этот специальный выпуск возник на конференции по истории психотерапии, организованной с Сону Шамдасани в UCL в октябре 2013 года, и я благодарен ему, а также членам гуманитарного центра здоровья UCL за многолетние обсуждения.Он также в долгу перед студентами и сотрудниками, которые посетили семинар «Психотерапия в исторической перспективе» на факультете истории и философии науки Кембриджского университета в 2016 году: особенно перед моим соучредителем Мэтью Драге и покойным Джоном Форрестером. за то, что собрали нас вместе для этого. Спасибо также редакторам журнала, особенно Фелисити Каллард и Саре Томпсон; и Дэниелу Пику.

^1. Согласно данным опроса, собранным Psychology Today в 2004 году:

… более 27% всех взрослых (примерно 59 миллионов человек) получили психиатрическое лечение за два года до этого.Из этой группы «47% сообщают, что принимали в анамнезе лекарства, но не лечились; более трети (34%) сообщают о приеме лекарств и терапии в анамнезе; и 19% сообщают, что проходили терапию, но не принимали лекарства ».… это означает, что около 30 миллионов взрослых проходили курс психотерапии в течение этого двухлетнего периода. (Howes, 2008)

^2. Эта литература слишком обширна, чтобы ее можно было полностью представить, но краткая выборка включает Falzeder (2015); Ффитче и Пик (2016); Форрестер (1997); Хейл (1995); Макари (2008); Плоткин и Дамуси (2012); Зарецкий (2005).

^3. Роджерс, тем не менее, был предметом ряда биографий и участвовал в публикации значительного устного исторического отчета о своей работе. Следовательно, гуманистическая психотерапия, вероятно, стала одной из областей, получивших наиболее рефлексивное историческое внимание со стороны самих психотерапевтов, помимо психоанализа. См. Cohen (1997); Киршенбаум (1979); Мосс (1999); Роджерс и Рассел (2002).

^4. Единственное возможное исключение, статья Мартина Либшера о юнгианском сообществе в подмандатной Палестине, в последнее время в Израиле, может рассматриваться как пример расширения «европейских» дебатов с учетом обстоятельств недавнего изгнания и продолжающегося переписка с коллегами на континенте и почтение к ним.

^5. Драйден и Стилл сами являются академическими психологами и практикующими психотерапевтами, причем Драйден напрямую сотрудничал с Эллисом (Marks, 2012).

^6. Подробнее о моральном обращении см. Digby (1985); Гоше и Суэйн (1994).

^7. См. Также Шамдасани (2010).

^8. См. Также Caplan (2001); Элленбергер (1970); Шамдасани (2012). За пределами англоязычного мира ключевой вклад был сделан в современную японскую терапию, сексуальную и супружескую терапию в Чехословакии, а также в раннюю психотерапию в Германии.См. Harding, Fumiaka и Shin’ichi (2014); Лишкова (2016); Узелок (2015).

^9. Ян Хакинг обсуждал способы, с помощью которых аутичные самообороны создали новые языки человеческих видов для определения своей идентичности, хотя он не обсуждает их участие в терапевтических вмешательствах (см. Hacking, 2009).

Сноски

Финансирование: Автор сообщил о получении следующей финансовой поддержки для исследования, авторства и / или публикации этой статьи: Подготовка этого специального выпуска стала возможной благодаря стипендии младших исследователей в колледже Мюррей Эдвардс. , Кембриджский университет и награда за докторскую степень Wellcome Trust в Биркбеке, Лондонский университет.

Список литературы

Банкрт К. П. (1997) Говорящие лекарства: история западной и восточной психотерапии. Пасифик Гроув, Калифорния: Брукс / Коул. [Google Scholar] Бьюкенен Р. (2010) Игра с огнем: Спорная карьера Ганса Айзенка. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Каплан Э. (2001) Игры разума: американская культура и рождение психотерапии. Беркли: Калифорнийский университет Press. [Google Scholar] Карнеги Д. (1948) Как перестать беспокоиться и начать жить. Bungay, Suffk: The Chaucer Press.[Google Scholar] Кэррой Дж. (2000) «L’invention du mot de Psychothérapie et ses enjeux» [Изобретение словесной психотерапии и ее проблемы], Psychologie Clinique 9: 11–30. [Google Scholar] Чейни С. (2017) Психея на коже: история членовредительства. Лондон: Реакция. [Google Scholar] Коэн Д. (1997) Карл Роджерс: критическая биография. Лондон: Констебль. [Google Scholar] Данто Э. (2000) «Секс, класс и социальная работа: бесплатные клиники Вильгельма Райха и психоаналитическая социальная работа в истории психоанализа» 7: 55–72.[Google Scholar] Данто Э. (2005) Бесплатные клиники Фрейда: психоанализ и социальная справедливость, 1918–1938. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета. [Google Scholar] ДеЛеон П., Патрик Х., Кенкель М., Гарсия-Шелтон Л. (2011) «Психотерапия, с 1960 г. по настоящее время», в Norcross JC, Van den Bos GR, Freedheim DK (ред.) History of Psychotherapy: Continuity and Change . Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация, стр. 39–62. [Google Scholar] Дигби А. (1985) Безумие, нравственность и медицина: исследование Йоркского ретрита, 1796–1914.Кембридж: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] Драйден В. (1992) Интегративная и эклектическая терапия: Справочник. Милтон Кейнс, Бакс: Издательство Открытого университета. [Google Scholar] Драйден В. (1996) Развитие психотерапии: исторические перспективы. Лондон: Мудрец. [Google Scholar] Драйден В., Стилл А. (2012) Исторический и философский контекст рациональной психотерапии: наследие Эпиктета. Лондон: Карнак. [Google Scholar] Эренвальд Дж. (1991) История психотерапии. Нью-Йорк: Джейсон Аронсон.[Google Scholar] Элленбергер Х. (1970) Открытие бессознательного: история и эволюция динамической психиатрии. New Yor: k: Базовая книга; с. [Google Scholar] Эванс Дж. (2012) Философия жизни и других опасных ситуаций. Лондон: Rider Books. [Google Scholar] Фальзедер Э. (2015) Психоаналитические филиалы: отображение психоаналитического движения. Лондон: Карнак. [Google Scholar] Файтче М., Пик Д. (2016) Психоанализ в эпоху тоталитаризма. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Форрестер Дж.(1997) Dispatches from the Freud Wars: Psychoanalysis and Its Passions. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. [Google Scholar] Форрестер Дж. (2016) Мышление случаями. Кембридж: Polity Press. [Google Scholar] Фостер Дж. (2015) «Взаимодействие с взглядами и потребностями пользователей психологических услуг», в Холл Дж., Пилигрим Д., Терпин Г. (ред.) Клиническая психология в Великобритании: исторические перспективы. Лестер: Британское психологическое общество, стр. 20–38. [Google Scholar] Фуко М. (2006. a [1972]) История безумия.Абингдон, Бакс: Рутледж. [Google Scholar] Фуко М. (2006. b) Психиатрическая сила: лекции в Коллеж де Франс, 1973–1974. Бейзингсток, Хантс: Пэлгрейв Макмиллан. [Google Scholar] Гоше М., Суэйн Г. (1994) «Du traitement moral aux Psychothérapies: remarque sur la education de l’idée contemporaine de Psychothérapie» [От моральной терапии к психотерапии: комментарий к формированию современной идеи психотерапии], в Суэйн Г., Dialogue avec l’insensé [Диалог с безумным].Париж: Галлимар, стр. 19–40. [Google Scholar] Голд Дж. (1996) Ключевые концепции интеграции психотерапии. Нью-Йорк: Спрингер. [Google Scholar] Хакинг И. (1995) «Эффект зацикливания человеческих видов», в: Спербер Д., Премак Д., Премак А. Дж. (Ред.) Причинное познание: междисциплинарный спор. Оксфорд: Clarendon Press, стр. 351–83. [Google Scholar] Hacking I. (2006) «Придумывая людей», Лондонское обозрение книг. 28: 23–6. [Google Scholar] Хейл Н. (1995) Взлет и кризис психоанализа в Соединенных Штатах.Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Холл Дж., Пилигрим Д., Терпин Г., редакторы (2015) Клиническая психология в Великобритании: исторические перспективы. Лестер: Британское психологическое общество. [Google Scholar] Хардинг К., Фумиака И., Синъити Ю., редакторы (2014) Религия и психотерапия в современной Японии. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Хейворд Р. (2014) Трансформация психики в британской первичной медико-санитарной помощи. Лондон: Блумсбери. [Google Scholar] Иллоуз Э. (2008) Спасение современной души: терапия, эмоции и культура самопомощи.Беркли, Калифорния: Калифорнийский университет Press. [Google Scholar] Джексон С. В. (1999) Забота о психике: история психологического исцеления. Нью-Хейвен, Коннектикут: Издательство Йельского университета. [Google Scholar] Кинг П., Штайнер Р. (1991) Споры Фрейда и Клейна, 1941–45. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Киршенбаум Х. (1979) О становлении Карлом Роджерсом. Нью-Йорк: Делакур. [Google Scholar] Knote A. (2015) Von der geistlichen Seelenkur zur Psychologischen Kur: Zur Geschichte der Psychotherapie vor Freud [От духовного лечения души к психологическому лечению: Из истории психотерапии до Фрейда].Падерборн: Вильгельм Финк. [Google Scholar] Лишкова К. (2016) «« Теперь вы их видите, а теперь нет »: сексуальные извращенцы и сексологический опыт в коммунистической Чехословакии», История гуманитарных наук. 29 (1): 49–74. [Google Scholar] Макари Г. (2008) Революция в сознании: создание психоанализа. Лондон: Харпер. [Google Scholar] Маркс С. (2012) «Терапия когнитивного поведения в Великобритании: исторический контекст и нынешняя ситуация», в книге Драйден У. (ред.) Когнитивно-поведенческая терапия. Лондон: Sage, стр.1–24. [Google Scholar] Мейер К. (1967 [1949]) Древняя инкубация и современная психотерапия. Эванстон, Иллинойс: Издательство Северо-Западного университета. [Google Scholar] Миллер Г. (2015) «Уинифред Рашфорт и Клиника медицинской психотерапии Дэвидсона: пример наложения психотерапии, христианства и духовности Нью Эйдж», История психиатрии 26: 303–17. [PubMed] [Google Scholar] Мосс Д., изд. (1999) Гуманистическая и трансперсональная психология: историко-биографический справочник. Вестпорт, Коннектикут: Greenwood Press.[Google Scholar] Норкросс Дж. К., Голдфрид М. Р. (2005) Справочник по интеграции психотерапии. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Норкросс Дж. К., Ван ден Бос Г. Р., Фридхейм Д. К., редакторы (2011) История психотерапии: непрерывность и изменение. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация. [Google Scholar] Палмер С., Вулф Р., редакторы (1999) Интегративное и эклектическое консультирование и психотерапия. Лондон: Мудрец. [Google Scholar] Плоткин М., Дамуси Дж. (2012) Психоанализ и политика: истории психоанализа в условиях ограниченной политической свободы.Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Рахман С. (1986) «Эволюция когнитивно-поведенческой терапии», Кларк Д. М., Фэйрберн С. Г. (ред.) Наука и практика когнитивно-поведенческой терапии. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, стр. 1-26. [Google Scholar] Рейтман Ф. (1950) Психотическое искусство. Лондон: Рутледж и Кеган Пол. [Google Scholar] Рейтман Ф. (1954) Безумие, искусство и культура. Бристоль, Эйвон: Дж. Райт. [Google Scholar] Роджерс К., Рассел Д. Э. (2002) Карл Роджерс: Тихий революционер: устная история.Розвилл, Калифорния: Penmarin Books. [Google Scholar] Роуз Н. (1991) Управление душой: формирование личного «я». Абингдон, Бакс: Рутледж. [Google Scholar] Роуз Н. (1998) Изобретая себя: психология, власть и личность. Кембридж: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] Рознер Р. (2014) «Великолепная изоляция Аарона Т. Бека», Isis 105: 734–58. [PubMed] [Google Scholar] Сэмюэлс А. (1985) Юнг и постъюнгианцы. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Шмидбауэр В. (1998) Die Geschichte der Psychotherapie: Von der Magie zur Wissenschaft [История психотерапии : От магии к науке].Мюнхен: Хербиг. [Google Scholar] Шамдасани С. (2005) «Психотерапия: изобретение слова», История гуманитарных наук. 18 (1): 1-22. [Google Scholar] Шамдасани С. (2010) «Необязательное бессознательное», в Либшер М., Николлс А. (ред.) «Мышление бессознательного: немецкая мысль девятнадцатого века». Кембридж: Издательство Кембриджского университета, стр. 287–96. [Google Scholar] Шамдасани С. (2012) «Психотерапия в 1909 году: заметки об урожае», в Бернхэме Дж. К. (ред.) После того, как Фрейд ушел: Новые размышления о столетии психоанализа.Чикаго, Иллинойс: Издательство Чикагского университета, стр. 31–47. [Google Scholar] Шамдасани С. (2017) «Психотерапия в обществе: исторические размышления», в Эгигиан Г. (ред.) История безумия и психического здоровья Рутледжа. Лондон: Рутледж, стр. 363–78. [Google Scholar] Сперлинг Л., изд. (1993) Из моих уст: Традиция в психотерапии. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Сас Т. (1961) Миф о психическом заболевании: основы теории личного поведения. Нью-Йорк: Харпер и Роу. [Google Scholar] Сас Т.(1988 [1978]) Миф о психотерапии: психическое исцеление как религия, риторика и подавление. Сиракузы, Нью-Йорк: Издательство Сиракузского университета. [Google Scholar] Таубер А. И. (2010) Фрейд, неохотный философ. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета. [Google Scholar] Вайнштейн Д. (2013) Патологическая семья: послевоенная Америка и рост семейной терапии. Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета. [Google Scholar] Зарецкий Е. (2005) Тайны души: социальная и культурная история психоанализа.Нью-Йорк: Винтаж. [Google Scholar] Зейг Дж. К. (1991) Psychotherapie: Entwicklungslinien und Geschichte [Психотерапия : линии развития и истории]. Тюбинген: Deutsche Gesellschaft für Verhaltenstherapie. [Google Scholar]

Психотерапия в исторической перспективе

Hist Human Sci. 2017 Apr; 30 (2): 3–16.

Редактор мониторинга: Сара Маркс

Сара Маркс

Биркбек, Лондонский университет, Великобритания

Сара Маркс, Биркбек, Лондонский университет, Великобритания;

Сара Маркс, факультет истории, классики и археологии, Биркбек, Лондонский университет, 28 Russell Square, London WC1B 5DQ, UK.Электронная почта: [email protected] Эта статья цитируется другими статьями в PMC.

Abstract

В этой статье вкратце исследуются некоторые способы использования прошлого как средства для обсуждения психотерапии как практики и как профессии, ее влияния на людей и общество, а также обсуждаемых этических дебатов. Он покажет, как, несмотря на многочисленные и конкурирующие утверждения об истории психотерапии и ее значениях, сами историки в значительной степени не уделяют внимания интеллектуальному и культурному развитию многих терапевтических подходов.Это отсутствие может иметь потенциальные последствия, поскольку подразумевает, что терапии возникли как методы, свободные от ценностей, вне социального, экономического и политического контекста. Относительное пренебрежение психотерапией, в отличие от внимания историков, уделяемого другим профессиям, особенно психиатрии, также недооценивает ее влияние на общество. В этой статье будут выделены некоторые случаи, когда психотерапия стала объектом растущего исторического интереса, включая новое исследование, составляющее содержание этого специального выпуска журнала History of the Human Sciences .

Ключевые слова: клиническая эпистемология, историография, история психодисциплин, психотерапия, терапевтические отношения

Введение

Психотерапия освещалась по-разному. Для некоторых это старинный метод исцеления, «забота о душе», восходящая, по крайней мере, к Древней Греции. Для других это продукт особенно современной эпохи конца 18 века, связанной с социальным принуждением и подъемом буржуазной семьи, которая впоследствии стала основной технологией автономии и саморегулирования, без которой либеральные демократии может не работать.Некоторым он предоставил способы описания личного опыта, которые создали принципиально новые способы представления себя, или, действительно, — это . По-прежнему для других это просто форма религиозной практики, замаскированная языком медицинской науки. В этой статье будут кратко рассмотрены некоторые способы использования прошлого в качестве средства для обсуждения психотерапии как практики и как профессии, ее влияния на людей и общество, а также обсуждаемых этических дебатов.Он покажет, как, несмотря на эти многочисленные и конкурирующие утверждения об истории психотерапии и ее значениях, сами историки в значительной степени не уделяют внимания интеллектуальному и культурному развитию многих терапевтических подходов. Это отсутствие может иметь потенциальные последствия, поскольку подразумевает, что терапии возникли как методы, свободные от ценностей, вне социального, экономического и политического контекста. Относительное пренебрежение психотерапией, в отличие от внимания историков, уделяемого другим профессиям, особенно психиатрии, также недооценивает ее влияние на общество.В этой статье будут выделены некоторые из случаев, когда психотерапия сделала объектом нового исторического интереса, включая новое исследование, которое составляет содержание этого специального выпуска журнала History of the Human Sciences .

Психотерапия, безусловно, стала играть роль в жизни многих людей в современном западном мире с момента появления этого термина в конце 19 века (Carroy, 2000: 11; Shamdasani, 2005: 1). В 2004 году данные опроса, опубликованного Psychology Today , показали, что 30 миллионов американских граждан, примерно 14.3% населения получали терапию в течение предыдущих двух лет (Howes, 2008). ¹ По оценкам Американской психологической ассоциации на рубеже XXI века, в США было от 200 000 до 250 000 психотерапевтов, а также 100 000 профессиональных консультантов и 50 000 семейных терапевтов. Напротив, в стране было всего 41 000 психиатров (ДеЛеон, Патрик, Кенкель и Гарсия-Шелтон, 2011: 51). В Великобритании Национальная служба здравоохранения с 2008 года финансирует и продвигает инициативу по расширению доступа к психологической терапии, что в значительной степени оправдывается политическими аргументами об улучшении показателей национальной экономики (Marks, 2012).Психотерапия и те, кто ее практикуют, заинтересованы в жизни современного общества как в общественной, так и в частной сфере. Но как развивались эти вмешательства? Каковы были их интеллектуальные корни и какие институциональные и культурные силы сформировали их? Существовали ли разные типы подходов в разных типах общества или в разные исторические периоды, и как они взаимодействовали с более широкими политическими и социальными дебатами? Более того, как терапевтические профессии создали новые категории личности в форме «пациента», «клиента» или «пользователя услуги» и с каким эффектом? Для многих психотерапевтов эти исторические вопросы остаются широко открытыми.

Психоанализ как особый метод психотерапевтического вмешательства, безусловно, имеет свою сложную и постоянно развивающуюся историографию. ² Тем не менее, это все еще не относится ко многим подходам к лечению, которые, возможно, обязаны психоаналитическому мировоззрению, но разошлись по разным направлениям. Популярная гуманистическая психотерапия Карла Роджерса — один из самых ярких примеров такой лакуны. ³ Подходы, которые резко отошли от психоанализа, все еще в значительной степени ускользают от исторического исследования.В результате их происхождение и развитие — как интеллектуальное, так и институциональное — остаются непонятными для клиентов и пользователей услуг, не говоря уже о многих из их собственных практиков. Сокрытие таких историй — какими бы случайными или непреднамеренными они ни были — имеет этические разветвления с точки зрения прозрачности. Учитывая авторитет, который приобрели психотерапевтические знания, особенно когда они подкреплены государственными услугами и государственной поддержкой, такое пренебрежение имеет также политические последствия.

Таким образом, настоятельно необходимо задуматься о появлении различных методов терапии и модификациях этих подходов в ходе их развития. Расширение угла обзора, чтобы взглянуть на историческую перспективу, показывает, как часто на них влияли факторы, не связанные с кабинетом. Это поднимает эпистемологические вопросы о том, как некоторые психотерапевтические методы оказались в непосредственной близости от заявлений о «научности» или «доказательной базе», и как критерии для таких заявлений изменились с 19 века.Это также выдвигает на первый план множество предположений, встроенных в различные подходы, с точки зрения моделей разума и человеческой культуры (Shamdasani, 2017: 367).

Широта практик, которые стали ассоциироваться с психотерапией к концу 20-го века, действительно поразила даже некоторых представителей этой профессии своей тревогой. Для чешско-американского психиатра Яна Эренвальда, написавшего введение к большому учебнику для клиницистов в 1991 году, психотерапия оказалась

… сразу во всех направлениях.Фрейдистскому анализу бросают вызов гештальт-терапия, транзактный анализ, лечение криками, марафоны обнаженных людей; распространение разнообразных «поп-терапий» … Некоторые провозглашают начало эпохи самостоятельного управления разумом с помощью биологической обратной связи, трансцендентальной медитации … (Ehrenwald, 1991: 5)

Однако с 1980-х годов также существует рост использования таких терминов, как «интеграция» и «эклектизм», особенно в британской и американской психотерапии (Драйден, 1992; Голд, 1996; Норкросс и Голдфрид, 2005; Палмер и Вулф, 1999).С одной стороны, это указывает на определенный прагматизм: попытку преодолеть догматическую приверженность определенным традициям или идентичностям и использовать широкую теоретическую базу, соответствующую потребностям клиента. Движение к интеграции можно увидеть не только в самой « интегративной терапии », но и в объединении когнитивных и поведенческих подходов с когнитивно-поведенческой терапией (КПТ) и, в свою очередь, в последующем поливалентном слиянии КПТ с множеством других школ в течение всего периода ее существования. -названная «третьей волной» (Marks, 2012; Rachman, 1986).Эти гибриды включают в себя различные практики, такие как медитация осознанности, психодинамически вдохновленный подход схемотерапии, вплоть до десенсибилизации движением глаз и обработки (там же: 17–18).

Такой синтез не должен вызывать удивления, учитывая одновременный сдвиг в сторону междисциплинарности в более широких областях социальных наук, медицины и гуманитарных наук. Тем не менее, это поднимает вопросы о последствиях объединения конкурирующих представлений о разуме и поведении под одной рубрикой.Хотя многие клиницисты, чьи личности неразрывно связаны с конкретными школами, вряд ли будут участвовать в такой интеграции, переход к диалогу между различными подходами с 1980-х годов действительно намекает на беспрецедентное профессиональное сближение в определенных кругах. Это резко контрастирует с яростными столкновениями 1950-х годов между, скажем, психоанализом и бихевиоризмом, или даже с распрями внутри самого психоаналитического движения до этого (Buchanan, 2010: гл.6; Фальзедер, 2015; Кинг и Штайнер, 1991). Общий термин «психотерапия» теперь может служить приютом для множества практикующих, которые более склонны сосуществовать и даже сотрудничать с другими, которые отличаются мировоззрением, но имеют одно и то же профессиональное звание. Но в результате «психотерапия» также действует как глянец, который эффективно скрывает онтологические несоответствия и исторические конфликты.

Материалы этого специального выпуска посвящены англо-американским и европейским дебатам по истории психотерапии. ⁴ Они открывают ряд историй, от очень раннего использования термина психотерапевтический в поздневикторианской Англии до дебатов, касающихся терапевтических отношений или этики модификации поведения, которые все еще живы. сегодня. Статьи по-разному раскрывают забытые цифры, клинические методы и теории психического здоровья и расстройств. Ряд авторов исследуют конфликты и разногласия внутри профессиональных групп или между клиницистами и их целевыми группами клиентов.Другие исследуют способы, с помощью которых психотерапевтические знания и практика стали иметь право голоса в более широких политических и культурных дебатах, и наоборот.

Историографии

Перед тем, как представить новые статьи в специальном выпуске, в этом разделе будет нанесена карта местности, в которой они публикуются. Как была представлена ​​история психотерапии и для каких целей? Хотя участие историков в психотерапии было несколько разрозненным, сами клиницисты с энтузиазмом использовали историю как способ осмыслить институциональные и теоретические разработки своих подходов, а временами узаконить и прославить свою профессию (Bankart, 1997; Dryden, 1996; Ehrenwald, 1991; Hall, Pilgrim and Turpin, 2015; Moss, 1999; Norcross, Van den Bos and Freedheim, 2011; Schmidbauer, 1998; Zeig, 1991).

Одна популярная стратегия валидации полностью игнорирует современное изобретение термина «психотерапия» и прослеживает определенную терапевтическую чувствительность непосредственно в Древней Греции (Bankart, 1997; Jackson, 1999; Schmidbauer, 1998). Любое предположение об эквивалентности классической мысли и практики и современных подходов поднимает очевидные проблемы анахронизма, но все же намекает на нечто действительно важное, а именно на активное присвоение классических мотивов в основополагающих текстах ряда методов терапии.Так обстоит дело с самим психоанализом: диалог Фрейда с греческой философией изложен в работе Альфреда Таубера (2010). Юнгианский аналитик Карл Мейер провел более явные параллели между аналитической психологией и лечебными традициями храма Асклепия, обращаясь к использованию изоляции внутри храма, наряду с поощрением сна, чтобы вызвать терапевтические и просветляющие сновидения. Мейер также указал на аналогию между раной кентавра Хирона, фигурой, связанной с исцелением в греческой мифологии, и юнгианским образом аналитика как раненого целителя (Meier, 1967 [1949]; Samuels, 1985: 187).

Когнитивно-поведенческие традиции также укоренились в греческой, а точнее, стоической мысли (Evans, 2012). Винди Драйден и Артур Стилл проследили то, что они называют «наследием Эпиктета» в «Терапии рационального эмоционального поведения» (REBT) Альберта Эллиса, показав, как и он, и Аарон Бек возвращались к изречению «Мужчин беспокоят не вещи, а взглядами, которые они принимают на вещи », как источник их собственной практики (Драйден и Стилл, 2012: xv). ⁵ Далее они утверждают, что позиция Эллиса была не просто аналогична, но и гомологична Эпиктету, демонстрируя его «активный поиск ресурсов» в стоических трудах, что позволило ему отвернуться от психоанализа, предложив конкурирующую структуру, из которой можно было делать выводы. (Там же: 41–2). Драйден и Стилл утверждают, что принятию REBT Эллиса в середине века способствовал одновременный расцвет религиозных и терапевтически ориентированных текстов, которые сами опирались на стоицизм, «уходящий корнями в постпросвещенческое стремление навести порядок в мире и восстановить его. Американская мечта через личную и политическую трансформацию » (там же.: 41). Процветающий рынок книг по саморазвитию, таких как книга Дейла Карнеги 1948 года. Как перестать беспокоиться и начать жить (1948), приправленный цитатами Марка Аврелия, был ярким примером такой чувствительности: популярность, которую Эллис смог развить, чтобы укрепить свой новый вид психотерапии (Драйден и Стилл , 2012, с. 41).

С другой стороны, психоаналитический психотерапевт Лоуренс Сперлинг стремился критически понять, как терапевты ищут вдохновения в прошлом своей профессии и часто ценят «традиции», в которых они себя позиционируют (Spurling, 1993).Проводя параллель с талмудической наукой, Сперлинг отмечает, что страницы любого психотерапевтического журнала будут содержать бесчисленное количество примеров «авторов, [которые] изо всех сил стараются придерживаться линии мышления или практики, восходящей к признанной фигуре … и часто возвращающейся к ней. основоположники Фрейда или Юнга … с подавляющим приоритетом, отдаваемым знанию и уважению того, что было раньше »(там же: 5). Хотя история предоставляет обширный ресурс для творческих новшеств в теории и технике, эти традиции также могут способствовать развитию культуры консерватизма и почтения.

Помимо клинических профессий, авторы, которые открыто критиковали психодисциплины, считая их нормализующими силами, также искали мифы о происхождении, которые предшествовали современному чеканке самой «психотерапии». Для Томаса Саса, написавшего в 1978 году его книгу Миф о психотерапии (продолжение его книги Миф о психическом заболевании (1961), которая стала каноническим текстом для так называемого «антипсихиатрического» движения) , терапия была примером того, как «принуждение и беседа стали аналогами лечения» (Szasz, 1988 [1978]: xii).Медицинская формулировка психотерапии скрывает ее истинные корни, которые, как он утверждал, выросли из комбинации риторики и религии, восходящей к ранним и доэллинским практикам исцеления, которые позже были восприняты в других религиозных традициях как форма пастырского лечения. души (там же: гл. 3).

Мишель Фуко, возможно, ставший самой известной критикой психиатрических и терапевтических вмешательств, определил сдвиг в том, как западное общество концептуализировало безумие, с установлением «морального лечения» в конце 18-го века в Йорке. Отступление в Англии под руководством семьи Тьюка и с работой Филиппа Пинеля в больницах Ла Сальпетриер и Бисетр в Париже (Foucault, 2006a [1972], 2006b).В этот современный момент произошло изменение точки зрения, от единственной сосредоточенности на ограничении и сдержанности к « доброжелательному » отношению к сумасшедшим, которые искали остатки своего разума, чтобы произвести их восстановление, частично через симуляцию. семейной обстановки в приюте. Сам Фуко сомневался в благосклонности нового подхода. Он утверждал, что властные отношения, которые сложились между персоналом приюта и их пациентами, по своей сути предполагали осуждение и наказание, и что такие практики, как терапевтическая работа, были столь же принудительными, как и физическое ограничение (Foucault, 2006a [1972]: 485).Семейная метафора маскировала такую ​​власть под видом доброты и в конечном итоге действовала в интересах социальных норм. «С этого момента, — утверждал Фуко, — и в течение периода, конец которого все еще невозможно увидеть, дискурсы неразумности стали неразрывно связаны с наполовину реальной, наполовину воображаемой диалектикой семьи» (там же: 490). . ⁶ Фокалдианский факел недавно был поднят социологом Николасом Роузом, который сейчас является одним из наиболее часто цитируемых комментаторов подъема «психических» дисциплин в 20-м веке (Rose, 1991; 1998).Роуз утверждал, что психотерапия функционирует как одна из « технологий самости », которые стали критически важными для либерально-демократических обществ, поскольку они допускают саморегуляцию свободных граждан, обеспечивая возможность « компетентной автономной самости » на индивидуальном уровне, что Turn поддерживает функционирование государственного устройства (Rose, 1998: 100).

Другой способ рассмотрения взаимодействия психотерапии и общества основан на концепции «зацикливания». В эссе Яна Хакинга 1995 года «Зацикливающийся эффект человеческих видов» описывается, каким образом социальные и гуманитарные науки, включая «психологические» профессии, создали категории личности, поведения или расстройства, такие как «жестокое обращение с детьми» или «насилие над детьми». множественное расстройство личности », с целью узнать,« как люди того или иного типа будут реагировать на попытки помочь им или изменить свое поведение… Группы экспертов теперь сотрудничают, чтобы сказать, что вместе они являются членами «профессий помощи»: социальных работников , терапевты [и т. д.]… ’(Хакинг, 1995: 360). Такие категории, как «расстройство множественной личности» для взлома, могут быть обозначены как «человеческие виды» — в отличие от «естественных видов» физических и биологических наук. Что отличает их от последних, так это потенциал, которым они обладают, чтобы

… дать нам возможность переопределить наше прошлое до такой степени, что люди смогут пережить новых прошлых… Возьмем крайний пример: некоторые люди начинают считать себя инцестом. выжившие, что, в свою очередь, меняет их жизнь и их отношения с семьями.Это не просто восстановление забытой травмы; это вопрос наличия новых описаний… Одно из наиболее сильных слов в этой группе примеров — это само слово «травма», обозначающее относительно новый вид человеческого опыта… (Hacking, 1995: 368–9)

Эти новые виды и переживания, в свою очередь, вызывают дальнейшие изменения в экспертных практиках и классификациях, с созданием новых причинно-следственных связей между ними: например, расстройство множественной личности стало почти неразрывно связанным с жестоким обращением с детьми (1995: 369).Это имеет значение для способа создания теорий психических расстройств, а также для того, как клиницисты концептуализируют своих клиентов и взаимодействуют с ними. Он изменил задачи конкретных психотерапевтических методов, используемых при лечении таких расстройств, за счет того, что процесс сконцентрирован вокруг места конкретного травмирующего события или момента жестокого обращения. Таким образом, имея дело с людьми, «психические» профессии занимаются тем, что Хакерство назвало «придумыванием людей» (Hacking, 2006: 23).

Говоря более конкретно о психотерапевтических практиках, историк Сону Шамдасани также признал их способность создавать новые способы существования:

В двадцатом веке психотерапия была практикой создания онтологий.Терапевтическая встреча стала местом, где люди не только излечивались, но и не излечивались, в зависимости от обстоятельств; но также научились формулировать свои страдания новыми идиомами, переосмыслить свою жизнь в соответствии с определенными повествовательными шаблонами и приняли концепции, касающиеся природы разума и реальности. Следствием этого стало создание множества необязательных онтологий. (Шамдасани, 2017: 367)

Диалектический процесс, с помощью которого популярное восприятие этих терапевтических концепций продолжало информировать людей о том, как люди представлялись терапевтам, привел к « полосе Мебиуса циркулирующих петель обратной связи » (Шамдасани, 2017: 375). ).Этот акцент на « необязательном » характере онтологий, генерируемых психотерапией, открывает возможность для сопротивления, напоминая нам, что клиенты могут согласиться или могут в равной степени отказаться от них (мое использование сопротивления здесь воспринимается в политическом смысле, скорее чем психоаналитический смысл, хотя последнее, очевидно, указывает на тот факт, что такой выбор может быть расценен профессионалами как симптом или защита). ⁷ Таким образом, круговорот цикла не является неизбежным, и отдельные люди — или, в некоторых случаях, даже группы — иногда делают выбор в пользу онтологий, предлагаемых «психическими» профессиями.В свою очередь, они могут генерировать альтернативные категории самости и методы управления ими. Наглядный пример такого процесса проиллюстрирован в статье Патрика Киркхэма в этом специальном выпуске, в которой исследуются возражения аутичных самозащитников против вмешательств поведенческой терапии, о чем будет сказано ниже. Недавняя работа Сары Чейни по истории членовредительства, написанная с точки зрения жизненного опыта, также подвергает сомнению авторитет профессионального опыта, включая то, как терапевтические подходы определяют феномен членовредительства, и тех, кто этим занимается, с точки зрения определенных категорий, к которым следует относиться определенным образом.Она утверждала, что, хотя модели психопатологии могут предлагать «полезный и потенциально терапевтический» способ подхода к самоповреждению, они могут потерпеть неудачу, если попытаются

… задействовать вне всех других нарративов, оставаясь отдельно от других способов понимания. … если есть чему-то, чему нас может научить история членовредительства, так это тому, что ни одно значение членовредительства не может считаться более «истинным» или подлинным, чем любое другое, и что медицинские, социальные и художественные решения психических проблем бедствия могут действовать только в сочетании друг с другом.(Chaney, 2017: 243)

Даже с ростом «совместного производства» и «вовлечения пользователей» в современной клинической практике такие истории, как эта, стремятся понять или написаны на основе опыта психотерапевтов. пациенты, клиенты или пользователи услуг остаются редкостью (Foster, 2015).

Недавно появившаяся литература была сосредоточена на истории разнообразных более специфических терапевтических практик в их местных условиях. Ключевыми вкладами стали работа Рэйчел Рознер об Аароне Беке и истоках когнитивной терапии, работа Евы Иллоуз о психотерапевтической самопомощи и Дебора Вайнштейн о подъеме семейной терапии в США (Rosner, 2014; Illouz, 2008; Weinstein, 2013). ).В британском контексте работа Гэвина Миллера исследовала взаимосвязь между терапией и религией в Шотландии, а Родри Хейворд наметил использование психотерапевтических средств в послевоенной британской первичной медико-санитарной помощи (Miller, 2015; Hayward, 2014). ⁸ Этот том основан на этой работе, выдвигая на передний план новые исследования с участием новых авторов в этой области.

Новые публикации

Этот специальный выпуск открывается исследованием Сарой Чейни раннего использования термина «психотерапевтический» в конце 19 века английским психиатром-психиатром Дэниелом Хаком Тьюком (1827–1895 гг.), Вскоре после его первоначального изучения. чеканка в континентальной Европе (Carroy, 2000: 11; Shamdasani, 2005: 1).Тьюк, потомок квакеров, основателей моральной терапии в Йоркском ретрите, описал механизм, с помощью которого «Воображение» может использоваться в качестве посредника между разумом и телом или пациентом и врачом в целях лечения с помощью отношения между двумя последними подчеркнуты как ключевая часть процесса. По мнению Тьюка, внушение и гипноз, чрезвычайно популярные техники в конце викторианской эпохи, предлагали возможность не только лечения психических симптомов, но и физических недугов.Несмотря на значительный объем публикаций, статья Чейни является первой, полностью реконструирующей мысли Тьюка, и выявляет человека, которого не замечают в истории медицины и психологических профессий.

Ряд статей в этом выпуске пересматривают забытые фигуры и практики, раскрывая то, что эти истории могут рассказать нам как о психотерапевтических средствах и их развитии, так и о культурных и политических условиях их эпохи. Дэвид Фрейс пишет о замечательном изобретении Эрвина Странски (1877–1962) психотерапии подчинения-авторитета-отношения (SAR), практики, которая конкурировала с психоанализом в межвоенной Вене.Фрейс утверждает, что, хотя SAR-терапия имела относительно короткий срок хранения, она, тем не менее, говорит нам о том, как представители психиатрического сообщества отреагировали на конкуренцию, которую представляют психоаналитические методы в собственном регионе Фрейда. История SAR также дает нам возможность изучить явное применение политической ориентации человека к формированию его или ее терапевтических методов. Сосредоточившись на лечении неврозов, Странский попытался воссоздать свою идеализированную систему иерархического авторитарного общества в микрокосме консультационной комнаты, стремясь вызвать излечение через подчинение пациента.Этот необычный случай терапии, разработанной специально для того, чтобы служить правым планам, предлагает противовес более часто цитируемым примерам терапии, связанным с социалистическим или либеральным Weltanschauung (Danto, 2000, 2005).

Мартин Либшер исследует перенос дебатов в юнгианском аналитическом сообществе после эмиграции из Европы в подмандатную Палестину в 1930-х годах и позже. Статья посвящена ключевой фигуре Эриха Ноймана, ученика Карла Юнга, и двух аналитиков, которые, по словам Либшера, «забыты или удалены из исторических записей»: Маргарет Брабанд-Исаак (1892–1986) и Макс М. .Стерн (1895–1982). Исследование Либшера само по себе является продуктом более масштабного историографического вмешательства в историю психотерапии, финансируемого Фондом Philemon (2017). Целью этого независимого некоммерческого фонда было редактирование и подготовка работ Юнга к публикации, и, как таковая, он устраняет дисбаланс в научных исследованиях, затрудненный ограниченной доступностью юнгианских текстов, в отличие от более устоявшейся историографии. Фрейда и фрейдистского психоанализа.

Еще одна фигура эмигранта из межвоенной Европы, вновь открытая в этом специальном выпуске, — это венгерский психиатр Фрэнсис Рейтман, который переселился в Соединенное Королевство в 1938 году. Коннор Каммингс прослеживает развитие его мысли от его обучения в Будапеште до периода его пребывания в больнице Модсли. в Лондоне, и его возможная должность ученого-исследователя в известной студии арт-терапии Адамсона и Каннингема Дакс в больнице Нетерн в Суррее. Повторяя точку зрения Сары Чейни о Дэниеле Хаке Тьюке, Каммингс показывает, что концепция Рейтмана о психическом расстройстве и его лечении, так же как и Тьюк, избегает четких бинарных связей между соматическими или биологическими объяснениями и психологическими концепциями.Вместо этого он использовал эклектичные источники — от лечения комы до психоанализа. Во время своего пребывания в Netherne Рейтман проанализировал терапевтическую творческую деятельность сотен пациентов и использовал результаты для информирования своего понимания психических заболеваний, изложенных в его популярных книгах Психотическое искусство (1950) и Безумие, искусство и культура (1954). Работа Рейтмана поднимает вопрос о том, как сами психотерапевтические практики способствуют построению научных теорий о природе разума и психического здоровья.Каммингс обсуждает, каким образом синтетический анализ множества случаев позволил Рейтману сделать некоторые более широкие утверждения о том, что они дали в отношении психотического опыта. Тем не менее он осторожно относился к предположениям о том, насколько можно интерпретировать то, что конкретное произведение искусства может сказать о человеке, и, конечно же, воздерживался от использования искусства в качестве инструмента диагностики. Это поднимает эпистемологическую загадку того, как психотерапия — и, по сути, другие области медицинского и научного знания — используют « случай » как в его собственных терминах, так и в качестве объекта или ряда объектов, из которых можно развить более широкие теоретические утверждения ( Форрестер, 2016).В данном случае он предлагает нам задуматься о том, как изучение психотерапевтических случаев может привести к созданию моделей психики и дисфункции, которые, в свою очередь, могут формировать инновации или модификации на практике.

Статья Ульриха Коха об аналитическом воздержании и терапевтических отношениях привлекает наше внимание к давним теоретическим дебатам, которые могут проходить в психотерапевтических профессиях, в данном случае на протяжении более чем столетия. Кох также, что важно, выдвигает на передний план способы, которыми эти дебаты внутри психотерапии могут иметь жизнь на более широких культурных аренах.В статье показано, как они использовались для информирования повествований о культурном упадке и нарциссизме в послевоенном западном мире в работах социальных теоретиков, таких как Франкфуртская школа и Кристофер Лаш.

Наконец, в статье Патрика Киркхэма описывается изобретение прикладного поведенческого анализа (ABA) при аутизме, его истоки в бихевиоризме и терапии, основанной на оперантном обусловливании, а также споры, которые возникли в результате его внедрения до сих пор.Киркхэм описывает, как многие аутичные самообороны стали полностью отрицать ценность ABA как терапевтического вмешательства, утверждая, что это скорее форма злоупотребления. Эти авторы представляют аутизм как неразрывный аспект идентичности и для многих как онтологический факт, требующий общественного признания. Попытки изменить или вылечить аутистическое поведение «терапевтически», следовательно, были расценены как оскорбительные, тем более что АВА использует отвращения. Аутичные самообороны, которые ассоциируют себя с движением за нейроразнообразие, поэтому сопротивляются « необязательной онтологии » бихевиоризма и вместо этого мобилизуют язык, заимствованный из нейробиологии и когнитивной психологии, для защиты альтернативной модели мышления, которая лучше согласуется с их самостью. -опыт. ⁹

Предлагаемые здесь новые статьи напоминают нам, что «психотерапия» стала описывать многие и разнообразные практики с момента появления этого термина в 19 веке, которые намного разнообразнее, чем можно было бы предположить из существующей историографии. Это открывает новые пути понимания отношений, которые лежат в основе терапевтической техники, от утверждения Тьюка о том, что взаимодействие врача и пациента было ключом к лечению, до громких споров о терапевтическом воздержании и нейтралитете до настоящего времени.Он выявляет множественные и конкурирующие сайты, вокруг которых было локализовано терапевтическое «лекарство», от внушения посредством «воображения» до подчинения пациента, психодинамического переноса или творческого выражения и заканчивая отвращением к поведению. Это также вызывает вопросы о различных участниках, вовлеченных в историю психотерапии, от очевидных кандидатов самих практикующих и получателей их лечения, но также, в некоторых случаях, родителей и опекунов, благотворительных и государственных учреждений, научных исследователей и место частной практики.Учитывая множество вариантов использования истории психотерапии как клиницистами, так и критиками, историкам настоятельно необходимо присоединиться к дискуссии. В этом специальном выпуске мы надеемся сделать такое вмешательство, раскрывая терапевтические подходы и акторов, которые их сформировали, распутывая этические и эпистемологические дебаты, которые окружают их использование, и прослеживая их культурный отпечаток.

Биография автора

Сара Маркс — научный сотрудник Биркбекского университета Лондонского университета, работающий в рамках финансируемого Wellcome Trust проекта «Скрытые убеждения», исследуя «психические» дисциплины во время холодной войны.В 2015 году она получила докторскую степень в Университетском колледже Лондона и занимала стипендию младшего научного сотрудника в колледже Мюррей Эдвардс Кембриджского университета, прежде чем присоединиться к Биркбек в октябре 2016 года. Она писала об истории психического здоровья и психотерапии по обе стороны железной дороги. Занавес, и является соредактором (с Мэтом Савелли) Психиатрия в коммунистической Европе (Palgrave, 2015).

Примечания

Этот специальный выпуск возник на конференции по истории психотерапии, организованной с Сону Шамдасани в UCL в октябре 2013 года, и я благодарен ему, а также членам гуманитарного центра здоровья UCL за многолетние обсуждения.Он также в долгу перед студентами и сотрудниками, которые посетили семинар «Психотерапия в исторической перспективе» на факультете истории и философии науки Кембриджского университета в 2016 году: особенно перед моим соучредителем Мэтью Драге и покойным Джоном Форрестером. за то, что собрали нас вместе для этого. Спасибо также редакторам журнала, особенно Фелисити Каллард и Саре Томпсон; и Дэниелу Пику.

^1. Согласно данным опроса, собранным Psychology Today в 2004 году:

… более 27% всех взрослых (примерно 59 миллионов человек) получили психиатрическое лечение за два года до этого.Из этой группы «47% сообщают, что принимали в анамнезе лекарства, но не лечились; более трети (34%) сообщают о приеме лекарств и терапии в анамнезе; и 19% сообщают, что проходили терапию, но не принимали лекарства ».… это означает, что около 30 миллионов взрослых проходили курс психотерапии в течение этого двухлетнего периода. (Howes, 2008)

^2. Эта литература слишком обширна, чтобы ее можно было полностью представить, но краткая выборка включает Falzeder (2015); Ффитче и Пик (2016); Форрестер (1997); Хейл (1995); Макари (2008); Плоткин и Дамуси (2012); Зарецкий (2005).

^3. Роджерс, тем не менее, был предметом ряда биографий и участвовал в публикации значительного устного исторического отчета о своей работе. Следовательно, гуманистическая психотерапия, вероятно, стала одной из областей, получивших наиболее рефлексивное историческое внимание со стороны самих психотерапевтов, помимо психоанализа. См. Cohen (1997); Киршенбаум (1979); Мосс (1999); Роджерс и Рассел (2002).

^4. Единственное возможное исключение, статья Мартина Либшера о юнгианском сообществе в подмандатной Палестине, в последнее время в Израиле, может рассматриваться как пример расширения «европейских» дебатов с учетом обстоятельств недавнего изгнания и продолжающегося переписка с коллегами на континенте и почтение к ним.

^5. Драйден и Стилл сами являются академическими психологами и практикующими психотерапевтами, причем Драйден напрямую сотрудничал с Эллисом (Marks, 2012).

^6. Подробнее о моральном обращении см. Digby (1985); Гоше и Суэйн (1994).

^7. См. Также Шамдасани (2010).

^8. См. Также Caplan (2001); Элленбергер (1970); Шамдасани (2012). За пределами англоязычного мира ключевой вклад был сделан в современную японскую терапию, сексуальную и супружескую терапию в Чехословакии, а также в раннюю психотерапию в Германии.См. Harding, Fumiaka и Shin’ichi (2014); Лишкова (2016); Узелок (2015).

^9. Ян Хакинг обсуждал способы, с помощью которых аутичные самообороны создали новые языки человеческих видов для определения своей идентичности, хотя он не обсуждает их участие в терапевтических вмешательствах (см. Hacking, 2009).

Сноски

Финансирование: Автор сообщил о получении следующей финансовой поддержки для исследования, авторства и / или публикации этой статьи: Подготовка этого специального выпуска стала возможной благодаря стипендии младших исследователей в колледже Мюррей Эдвардс. , Кембриджский университет и награда за докторскую степень Wellcome Trust в Биркбеке, Лондонский университет.

Список литературы

Банкрт К. П. (1997) Говорящие лекарства: история западной и восточной психотерапии. Пасифик Гроув, Калифорния: Брукс / Коул. [Google Scholar] Бьюкенен Р. (2010) Игра с огнем: Спорная карьера Ганса Айзенка. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Каплан Э. (2001) Игры разума: американская культура и рождение психотерапии. Беркли: Калифорнийский университет Press. [Google Scholar] Карнеги Д. (1948) Как перестать беспокоиться и начать жить. Bungay, Suffk: The Chaucer Press.[Google Scholar] Кэррой Дж. (2000) «L’invention du mot de Psychothérapie et ses enjeux» [Изобретение словесной психотерапии и ее проблемы], Psychologie Clinique 9: 11–30. [Google Scholar] Чейни С. (2017) Психея на коже: история членовредительства. Лондон: Реакция. [Google Scholar] Коэн Д. (1997) Карл Роджерс: критическая биография. Лондон: Констебль. [Google Scholar] Данто Э. (2000) «Секс, класс и социальная работа: бесплатные клиники Вильгельма Райха и психоаналитическая социальная работа в истории психоанализа» 7: 55–72.[Google Scholar] Данто Э. (2005) Бесплатные клиники Фрейда: психоанализ и социальная справедливость, 1918–1938. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета. [Google Scholar] ДеЛеон П., Патрик Х., Кенкель М., Гарсия-Шелтон Л. (2011) «Психотерапия, с 1960 г. по настоящее время», в Norcross JC, Van den Bos GR, Freedheim DK (ред.) History of Psychotherapy: Continuity and Change . Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация, стр. 39–62. [Google Scholar] Дигби А. (1985) Безумие, нравственность и медицина: исследование Йоркского ретрита, 1796–1914.Кембридж: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] Драйден В. (1992) Интегративная и эклектическая терапия: Справочник. Милтон Кейнс, Бакс: Издательство Открытого университета. [Google Scholar] Драйден В. (1996) Развитие психотерапии: исторические перспективы. Лондон: Мудрец. [Google Scholar] Драйден В., Стилл А. (2012) Исторический и философский контекст рациональной психотерапии: наследие Эпиктета. Лондон: Карнак. [Google Scholar] Эренвальд Дж. (1991) История психотерапии. Нью-Йорк: Джейсон Аронсон.[Google Scholar] Элленбергер Х. (1970) Открытие бессознательного: история и эволюция динамической психиатрии. New Yor: k: Базовая книга; с. [Google Scholar] Эванс Дж. (2012) Философия жизни и других опасных ситуаций. Лондон: Rider Books. [Google Scholar] Фальзедер Э. (2015) Психоаналитические филиалы: отображение психоаналитического движения. Лондон: Карнак. [Google Scholar] Файтче М., Пик Д. (2016) Психоанализ в эпоху тоталитаризма. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Форрестер Дж.(1997) Dispatches from the Freud Wars: Psychoanalysis and Its Passions. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. [Google Scholar] Форрестер Дж. (2016) Мышление случаями. Кембридж: Polity Press. [Google Scholar] Фостер Дж. (2015) «Взаимодействие с взглядами и потребностями пользователей психологических услуг», в Холл Дж., Пилигрим Д., Терпин Г. (ред.) Клиническая психология в Великобритании: исторические перспективы. Лестер: Британское психологическое общество, стр. 20–38. [Google Scholar] Фуко М. (2006. a [1972]) История безумия.Абингдон, Бакс: Рутледж. [Google Scholar] Фуко М. (2006. b) Психиатрическая сила: лекции в Коллеж де Франс, 1973–1974. Бейзингсток, Хантс: Пэлгрейв Макмиллан. [Google Scholar] Гоше М., Суэйн Г. (1994) «Du traitement moral aux Psychothérapies: remarque sur la education de l’idée contemporaine de Psychothérapie» [От моральной терапии к психотерапии: комментарий к формированию современной идеи психотерапии], в Суэйн Г., Dialogue avec l’insensé [Диалог с безумным].Париж: Галлимар, стр. 19–40. [Google Scholar] Голд Дж. (1996) Ключевые концепции интеграции психотерапии. Нью-Йорк: Спрингер. [Google Scholar] Хакинг И. (1995) «Эффект зацикливания человеческих видов», в: Спербер Д., Премак Д., Премак А. Дж. (Ред.) Причинное познание: междисциплинарный спор. Оксфорд: Clarendon Press, стр. 351–83. [Google Scholar] Hacking I. (2006) «Придумывая людей», Лондонское обозрение книг. 28: 23–6. [Google Scholar] Хейл Н. (1995) Взлет и кризис психоанализа в Соединенных Штатах.Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Холл Дж., Пилигрим Д., Терпин Г., редакторы (2015) Клиническая психология в Великобритании: исторические перспективы. Лестер: Британское психологическое общество. [Google Scholar] Хардинг К., Фумиака И., Синъити Ю., редакторы (2014) Религия и психотерапия в современной Японии. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Хейворд Р. (2014) Трансформация психики в британской первичной медико-санитарной помощи. Лондон: Блумсбери. [Google Scholar] Иллоуз Э. (2008) Спасение современной души: терапия, эмоции и культура самопомощи.Беркли, Калифорния: Калифорнийский университет Press. [Google Scholar] Джексон С. В. (1999) Забота о психике: история психологического исцеления. Нью-Хейвен, Коннектикут: Издательство Йельского университета. [Google Scholar] Кинг П., Штайнер Р. (1991) Споры Фрейда и Клейна, 1941–45. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Киршенбаум Х. (1979) О становлении Карлом Роджерсом. Нью-Йорк: Делакур. [Google Scholar] Knote A. (2015) Von der geistlichen Seelenkur zur Psychologischen Kur: Zur Geschichte der Psychotherapie vor Freud [От духовного лечения души к психологическому лечению: Из истории психотерапии до Фрейда].Падерборн: Вильгельм Финк. [Google Scholar] Лишкова К. (2016) «« Теперь вы их видите, а теперь нет »: сексуальные извращенцы и сексологический опыт в коммунистической Чехословакии», История гуманитарных наук. 29 (1): 49–74. [Google Scholar] Макари Г. (2008) Революция в сознании: создание психоанализа. Лондон: Харпер. [Google Scholar] Маркс С. (2012) «Терапия когнитивного поведения в Великобритании: исторический контекст и нынешняя ситуация», в книге Драйден У. (ред.) Когнитивно-поведенческая терапия. Лондон: Sage, стр.1–24. [Google Scholar] Мейер К. (1967 [1949]) Древняя инкубация и современная психотерапия. Эванстон, Иллинойс: Издательство Северо-Западного университета. [Google Scholar] Миллер Г. (2015) «Уинифред Рашфорт и Клиника медицинской психотерапии Дэвидсона: пример наложения психотерапии, христианства и духовности Нью Эйдж», История психиатрии 26: 303–17. [PubMed] [Google Scholar] Мосс Д., изд. (1999) Гуманистическая и трансперсональная психология: историко-биографический справочник. Вестпорт, Коннектикут: Greenwood Press.[Google Scholar] Норкросс Дж. К., Голдфрид М. Р. (2005) Справочник по интеграции психотерапии. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Норкросс Дж. К., Ван ден Бос Г. Р., Фридхейм Д. К., редакторы (2011) История психотерапии: непрерывность и изменение. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация. [Google Scholar] Палмер С., Вулф Р., редакторы (1999) Интегративное и эклектическое консультирование и психотерапия. Лондон: Мудрец. [Google Scholar] Плоткин М., Дамуси Дж. (2012) Психоанализ и политика: истории психоанализа в условиях ограниченной политической свободы.Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] Рахман С. (1986) «Эволюция когнитивно-поведенческой терапии», Кларк Д. М., Фэйрберн С. Г. (ред.) Наука и практика когнитивно-поведенческой терапии. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, стр. 1-26. [Google Scholar] Рейтман Ф. (1950) Психотическое искусство. Лондон: Рутледж и Кеган Пол. [Google Scholar] Рейтман Ф. (1954) Безумие, искусство и культура. Бристоль, Эйвон: Дж. Райт. [Google Scholar] Роджерс К., Рассел Д. Э. (2002) Карл Роджерс: Тихий революционер: устная история.Розвилл, Калифорния: Penmarin Books. [Google Scholar] Роуз Н. (1991) Управление душой: формирование личного «я». Абингдон, Бакс: Рутледж. [Google Scholar] Роуз Н. (1998) Изобретая себя: психология, власть и личность. Кембридж: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] Рознер Р. (2014) «Великолепная изоляция Аарона Т. Бека», Isis 105: 734–58. [PubMed] [Google Scholar] Сэмюэлс А. (1985) Юнг и постъюнгианцы. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Шмидбауэр В. (1998) Die Geschichte der Psychotherapie: Von der Magie zur Wissenschaft [История психотерапии : От магии к науке].Мюнхен: Хербиг. [Google Scholar] Шамдасани С. (2005) «Психотерапия: изобретение слова», История гуманитарных наук. 18 (1): 1-22. [Google Scholar] Шамдасани С. (2010) «Необязательное бессознательное», в Либшер М., Николлс А. (ред.) «Мышление бессознательного: немецкая мысль девятнадцатого века». Кембридж: Издательство Кембриджского университета, стр. 287–96. [Google Scholar] Шамдасани С. (2012) «Психотерапия в 1909 году: заметки об урожае», в Бернхэме Дж. К. (ред.) После того, как Фрейд ушел: Новые размышления о столетии психоанализа.Чикаго, Иллинойс: Издательство Чикагского университета, стр. 31–47. [Google Scholar] Шамдасани С. (2017) «Психотерапия в обществе: исторические размышления», в Эгигиан Г. (ред.) История безумия и психического здоровья Рутледжа. Лондон: Рутледж, стр. 363–78. [Google Scholar] Сперлинг Л., изд. (1993) Из моих уст: Традиция в психотерапии. Лондон: Рутледж. [Google Scholar] Сас Т. (1961) Миф о психическом заболевании: основы теории личного поведения. Нью-Йорк: Харпер и Роу. [Google Scholar] Сас Т.(1988 [1978]) Миф о психотерапии: психическое исцеление как религия, риторика и подавление. Сиракузы, Нью-Йорк: Издательство Сиракузского университета. [Google Scholar] Таубер А. И. (2010) Фрейд, неохотный философ. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета. [Google Scholar] Вайнштейн Д. (2013) Патологическая семья: послевоенная Америка и рост семейной терапии. Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета. [Google Scholar] Зарецкий Е. (2005) Тайны души: социальная и культурная история психоанализа.Нью-Йорк: Винтаж. [Google Scholar] Зейг Дж. К. (1991) Psychotherapie: Entwicklungslinien und Geschichte [Психотерапия : линии развития и истории]. Тюбинген: Deutsche Gesellschaft für Verhaltenstherapie. [Google Scholar]

Краткая история психотерапии

Сегодня мы рассмотрим истоки психотерапии и проследим ее путь до наших дней.

Последнее обновление: 11 июня, 2020

Психотерапия — это совершенно новый раздел психологии.Фактически, его вообще не существовало до последней четверти XIX века, когда люди окончательно перестали верить, что психические заболевания были вызваны сверхъестественными силами. При этом общество всегда было заинтересовано в объяснении человеческих явлений, не имеющих четкой биологической причины. Если вы хотите проследить историю психотерапии до самого начала, вы можете взглянуть на племенные сообщества, которые говорили о душе, присутствующей во всех природных объектах. Они верили в анимизм и думали, что люди болеют, потому что ими одержима чужая душа.Следовательно, их лечебными методами были церемонии восстановления потерянных душ, экзорцизмы, признания и инкубации.

Позже, в Греции и в древнем мире, вы обнаружите истоки современной психотерапии и рационального мышления, а также философии и медицины. В этом контексте Аристотель описал различные использования слова «заклинание». Это было убедительное слово, изменившее человечество.

Платон утверждал, что красивая речь приносит пользу телу и душе.Некоторые из его наблюдений по поводу страстей, снов и бессознательного кажутся предшественниками фрейдистского мышления.

Древние философы

Нельзя говорить об истории психотерапии, не говоря о Гиппократе и Галене.

• Корпус Гиппократа — одна из важных вех в современной медицине. Гиппократ связывал болезни с состоянием тела и предлагал четыре юмора, связанные с темпераментом: кровь, мокроту, желтую желчь и черную желчь.
• Гален развил теории Гиппократа и провел различие между сверхъестественными, естественными и неестественными вещами.

От средневековья до современного определения

В средние века церковь считала психическое заболевание продуктом дьявольской воли. Признание было путем к исцелению. Позже, в эпоху Просвещения, такие авторы, как Пинель, представили идею морального лечения психических заболеваний. Концепция гуманизации пациентов и оптимистического взгляда на болезнь стала более популярной.

Как мы упоминали выше, психотерапия зародилась в 19 веке. Коббе использует термин «психотерапевт» в статье, в которой защищает роль веры в исцелении. На этом этапе важнейшим элементом была изоляция заболеваний, не связанных с физическими травмами. С другой стороны, люди совершенствовали технику гипноза и считали ее приемлемой процедурой. Фактически, не только приемлемо, но и является предпочтительным лечением.

Истоки гипноза — это животный магнетизм Ван Гельмонта.Франц Фрейдрих Антон Месмер был ее главным представителем. Эта теория утверждала, что физическая жидкость заполняет Вселенную, и дисбаланс в жидкости является причиной болезни. Лечение заключалось в восстановлении баланса жидкости.

Люди, придерживавшиеся этой теории, называли себя «флюидистами», а ее противники — «анимистами». Маркиз Пюисегюр был анимистом и использовал гипноз как своего рода искусственный сон, который позволял пациенту восстановить воспоминания, которые иначе они не смогли бы вспомнить.

Школа Нэнси

Позже Брэйд придумал словосочетание «гипноз» и определил его как нервный сон. Благодаря этим достижениям и работе Либо и Бернхейма родилась школа Нанси. Они отказались от гипноза в пользу того, чтобы помочь пациенту достичь того же состояния во время бодрствования. Именно тогда люди начали использовать термин «психотерапия».

В 1895 году венский невролог Зигмунд Фрейд опубликовал исследований истерии с врачом Йозефом Брейером. В своей работе они описывают катартический метод, который они разработали и применили к пациенту по имени Ана О.Позже они разработали свободные ассоциации, которые, вероятно, представляют собой метод, который вы представляете, когда думаете о психотерапии: пациент, лежащий на кушетке, разговаривает с терапевтом о некоторых аспектах своей жизни.

Новейшая история психотерапии

После психоанализа на сцену вышло множество альтернативных терапевтических методов. Карл Роджерс разработал один, более ориентированный на человека. Позже бихевиоризм предложил другой взгляд на психологические расстройства. Однако только в 60-х и 70-х годах такие авторы, как Скиннер и Вольпе, заложили основы поведенческой терапии.

Другие модели, такие как гуманистическая психология Маслоу, его иерархия потребностей и системная модель, также появились примерно в это время. Психотерапевты чаще всего применяли именно эти теории во время семейной терапии. Поведенческие теории, основанные на обучении, также привели к появлению когнитивных моделей, разработанных Беком, Эллисом, Махони и Мейхембаумом.

Наконец, в 90-е годы стали популярными методы лечения третьего поколения (или контекстные терапии). Они предложили вернуться к радикальному бихевиоризму, имея в виду когнитивную сторону, но не пытаясь изменить его содержание, как рационалисты.Вместо этого цель состоит в том, чтобы изменить отношение пациента к контенту.

Поскольку невозможно установить значимые различия между различными терапевтическими методами и теориями, некоторые считают, что вы должны рассматривать их все как равные. Эта гипотеза называется The Dodo Bird Verdict и вызывает несколько споров среди психотерапевтов. Однако нет сомнений в том, что любая психотерапия более эффективна, чем полное отсутствие лечения.

Это может вас заинтересовать…

История консультирования и психотерапии

Хотя история психотерапии восходит к вкладам Фрейда, многие современные подходы к консультированию и психотерапии теперь гораздо более прочно основаны на других мыслях.

Фрейд и его последователи

История современной психологической терапии восходит к работе Зигмунда Фрейда в Вене 1880-х годов. Получив образование невролога, Фрейд начал частную практику в 1886 году, а к 1896 году разработал метод работы с истерическими пациентами, который он назвал «психоанализом».Другие, такие как Альфред Адлер, Снадор Ференци, Карл Абрахам и Отто Ранк, также были проанализированы Фрейдом и прошли у него краткую стажировку, прежде чем стать самостоятельными психоаналитиками.

В начале 1900-х годов Эрнест Джонс и А.А. Брилл из Великобритании и США соответственно посетил Фрейда в Вене и вернулся в свои страны, чтобы продвигать методы Фрейда; Сам Фрейд начал поездку с лекциями по Северной Америке в 1909 году. Постепенно многие, такие как Ференци, Адлер, Ранк, Стекель и Райх, начали разрабатывать свои собственные теории и подходы, которые иногда заметно отличались от Фрейда.В частности, Юнг, близкий соратник Фрейда в 1907-1913 годах, которого в некотором смысле « готовили » как интеллектуального преемника Фрейда, в конце концов отделился от Фрейда и продолжил развитие своей собственной школы аналитической психологии, в значительной степени опираясь на идеи Фрейда и Адлера. . Все эти прямые потомки подхода Фрейда характеризуются акцентом на динамике отношений между различными частями психики и внешним миром; отсюда и термин «психодинамика».

Отдельное направление психологической терапии, разработанное позже под влиянием психологии и теории обучения, а также ведущих мыслителей, таких как Б.Ф. Скиннер. Отвергая понятие «скрытых» аспектов психики, которые не могут быть исследованы эмпирически (например, трактовка «бессознательного» Фрейдом), практикующие бихевиористские традиции начали сосредотачиваться на том, что действительно можно наблюдать во внешнем мире.

Наконец, под влиянием Адлера и Ранка «третий путь» был открыт американским психологом Карлом Роджерсом. Подход Роджерса, первоначально названный « ориентированным на клиента », а затем « ориентированным на человека », фокусируется на опыте человека, не принимая сложных и эмпирически непроверяемых теоретических построений, типичных для психодинамических традиций, и не пренебрегая внутренним миром клиента. путь ранних бихевиористов.Другие подходы также развивались в рамках того, что стало называться «гуманистической» ветвью психотерапии, включая гештальт-терапию и психодраму Дж. Л. Морено. На приведенном ниже рисунке показаны некоторые исторические связи между этими тремя основными направлениями, которые возникли на основе оригинальных работ Фрейда.

Разделение на медицинские и немедицинские аспекты

Фрейд решительно поддерживал идею непрофессиональных аналитиков без медицинского образования, и он проанализировал нескольких непрофессионалов, которые впоследствии стали ведущими психоаналитиками, включая Оскара Пфистера, Отто Ранка и его собственную дочь Анну Фрейд.Он опубликовал две решительные защиты непрофессионального анализа в 1926 и 1927 годах, утверждая, что медицина и практика анализа — это две разные вещи. Когда Эрнест Джонс привез психоанализ в Великобританию в 1913 году, он следовал предпочтениям Фрейда в этой области, и традиция участия непрофессионалов продолжается и по сей день в Великобритании, где большинство психоаналитиков, психотерапевтов и консультантов имеют непрофессиональное образование.

В США, однако, анализанд Фрейда А.А. Брилл настаивал на том, чтобы аналитики имели медицинскую квалификацию, хотя в США уже было много непрофессиональных аналитиков, которые, как и Брилл, тренировались у Фрейда в Вене.Однако Брилл победил: в 1926 году штат Нью-Йорк объявил непрофессиональный анализ незаконным, а вскоре после этого Американская медицинская ассоциация предупредила своих членов не сотрудничать с непрофессиональными аналитиками. По сей день почти все психоаналитики в США имеют медицинскую квалификацию, и консультанты обычно изучают психологию в бакалавриате, прежде чем стать консультантами.

Попробуйте онлайн-консультирование: найдите личную консультацию

Раздел «Консультирование и психотерапия»

В значительной степени в ответ на предубеждение в США против непрофессиональных терапевтов Карл Роджерс принял слово «консультирование», первоначально использовавшееся общественным активистом Фрэнком Парсонсом в 1908 году.Роджерс, будучи психологом, изначально не имел права называть себя «психотерапевтом». По иронии судьбы, сам Роджерс прославился как один из самых влиятельных ученых-эмпириков в области психологии и психиатрии, внедрив строгие научные методы в психологию и психотерапию, которым сами психоаналитики долгое время сопротивлялись (и, по мнению многих, все еще в значительной степени сопротивляются сегодня) . Он стал профессором кафедры психологии и психиатрии Университета Висконсина, а также руководителем отдела психотерапевтических исследований Психиатрического института Висконсина.

В нынешней области аргументация относительно того, существенно ли отличается консультирование от психотерапии, носит в основном академический характер. Представители психодинамических традиций иногда отождествляют «психоанализ» и «психотерапию», предполагая, что на самом деле психотерапевтами являются только психоаналитики, — но эта точка зрения не распространена больше нигде. Другие используют «психотерапию» для обозначения долгосрочной работы (хотя некоторые психотерапевты предлагают краткосрочную терапию) и «консультирование» для обозначения краткосрочной работы (хотя некоторые консультанты могут работать с клиентами годами).Эти два термина обычно используются как синонимы в США, за очевидным исключением «консультирования по вопросам ориентации», которое часто предоставляется в образовательных учреждениях и фокусируется на карьерных и социальных проблемах.

Консультации и психотерапия сегодня

Современное консультирование и психотерапия извлекли огромную пользу из эмпирической традиции, которую дал такой импульс Карлу Роджерсу, даже несмотря на то, что программы исследований в области психологии и консультирования сильно разошлись за последние полвека.Дополнительная работа по когнитивной психологии, теории обучения и поведению послужила основой для многих терапевтических подходов. Богатство корпусов как эмпирических, так и теоретических работ, доступных сейчас, в сочетании с очевидной сложностью человеческих существ, привело к изобилию различных подходов к этой области. По некоторым данным, различные направления консультирования и психотерапии сейчас исчисляются сотнями. Однако основных подходов гораздо меньше, и со временем, вероятно, исчезнут многие из менее обоснованных школ мысли, а на их место появятся новые.В то время как основные подходы продолжают развиваться, а другие появляются и затем исчезают, клиентам остается самим выбирать, что им лучше всего подходит. Надеюсь, что информация, предоставленная этим сайтом (хотя и неполная, но определенно таковая!), Окажет некоторую помощь в этом процессе.

Все клинические материалы на этом сайте проходят рецензирование одним или несколькими клиническими психологами или другими квалифицированными специалистами в области психического здоровья. Эта конкретная статья была первоначально опубликована д-ром д-ром Грегом Малхаузером, управляющим редактором , 22 апреля 2011 г. и последний раз проверялась или обновлялась д-ром д-ром Грегом Малхаузером, управляющим редактором , 20 декабря 2014 г. .

https://counsellingresource.com/therapy/types/history/

История консультирования — Справочник консультирования

История лечения проблем с психическим здоровьем восходит к древним грекам, которые первыми идентифицировали психическое заболевание как заболевание, а не как признак рассерженных божеств. И хотя их понимание лечения психического здоровья не всегда было правильным (кто-нибудь проливает кровь от психоза?), Они признавали ценность ободряющих слов.

Однако большинство людей прослеживает современную психотерапию до Зигмунда Фрейда в 1800-х годах. Работая неврологом с «невротическими» пациентами, он пришел к выводу, что психическое заболевание является результатом сохранения мыслей или воспоминаний в бессознательном. Он разработал методы, которые включали слушание и предоставление интерпретаций, которые могли бы вывести эти воспоминания и мысли на поверхность.

Работа Фрейда вместе с такими учениками, как Альфред Адлер, Отто Ранк, Карл Абрахам, Снадор Ференци и Карл Юнг, привела к развитию психоанализа и психодинамической терапии.

Карл Юнг был близким коллегой Фрейда, но оставил его, чтобы развивать свои собственные теории и методы. В своей работе Юнг опирался как на теории Адлера, так и на теории Фрейда, при этом многие из его идей все еще широко признаны сегодня, такие как архетипы, личности, коллективное бессознательное и интровертные / экстравертные типы личности.

В 1950-х годах был разработан другой подход — терапия, ориентированная на человека. Карл Роджерс (под влиянием работ Адлера и Ранка) изучал передачу теплоты, искренности и принятия от терапевта к клиенту.

Первоначально названный «ориентированным на клиента», этот подход позволяет избежать некоторых из более сложных конструкций психодинамической терапии и лежит в основе многих современных практик консультирования. Другие подходы также начали развиваться в рамках того, что стало новой ветвью психотерапии, «гуманистической».

Также в 50-х, а затем в 60-х годах в мире психотерапии произошли новые разработки, преимущественно в области когнитивных и поведенческих подходов. Альберт Эллис разработал терапию рационального эмоционального поведения (REBT) в 50-х годах, а Аарон Т.Бек разработал когнитивную терапию в 60-х годах. Сочетание когнитивного и поведенческого подходов привело к развитию когнитивно-поведенческой терапии (КПТ), подхода, который сейчас широко ценится.