Зимбардо эксперимент тюрьма: Эффект Зимбардо – Власть – Коммерсантъ

Античеловеческие психологические эксперименты: Стэнфордская тюрьма и эксперимент Милгрэма

В 1971 году Стэнфордский университет совместно с Управлением военно-морских исследований провели психологичекий эксперимент. Ученые отобрали 24 студента и разделили их на роли — одним досталась роль тюремного заключенного, другим — роль тюремщика. Оказалось, что студенты-тюремщики настолько быстро вжились в свою роль, что уже через неделю превратились в изощренных садистов.

Каждому студенту из обеих групп платили по 15 долларов в день ($85 в день по нынешним меркам) при условии, что они будут оставаться в подвале Стэнфордского университета, где было оборудовано некое подобие экспериментальной тюрьмы. Руководил исследованиями профессор психологии Филипп Зимбардо. Целью эксперимента было выяснить, насколько быстро человек может превратиться в садиста.

Перед началом эксперимента студентам-тюремщикам строго запретили причинять физический вред заключенным, но для видимости дали каждому из них по деревянной палке.

Охранники носили хаки и зеркальные очки и обращались к заключенным только по их номерам. Тюремный беспредел начался уже на вторые сутки эксперимента. Заключенных поместили в три камеры — обитатели первой камеры забаррикадировали дверь и отказались выполнять приказы охранников. Тюремщики начали подавлять бунт с помощью огнетушителей. На третьи сутки у одного из заключенных сдали нервы, он бился в истерике, и его вывели из эксперимента.

Охранники тоже не теряли времени — они придумали привилегированную камеру, куда пересаживали послушных им заключенных (там давали более качественную еду). Они заставляли заключенных бесконечно повторять присвоенные им номера, выполнять упражнения, запрещали им убирать нечистоты из тюремных туалетов и заставляли спать на голом цементе.

Превращение студентов в закоренелых садистов заняло всего несколько дней. Новоиспеченные тюремщики запирали заключенных в одноместные камеры, лишали их одеял и еды, заставляли спать голыми на бетоне… Эксперимент закончился на шестой день благодаря подруге профессора Зимбардо — Кристине Маслак.

Девушка, увидев, во что превратился эксперимент её будущего мужа, пришла в ужас и потребовала от Филиппа немедленно прекратить издевательства. Узнав о том, что всё кончено, многие из тюремщиков искренне огорчились — ведь они рассчитывали еще на неделю издевательств (изначально эксперимент должен был продолжаться 14 дней).

Тюремщики и заключенные слишком сильно вжились в свои роли — так, что перешли грани разумного. Треть охранников превратилась в садистов, а пятеро заключенных начали настолько плохо себя чувствовать, что их пришлось вывести из эксперимента. Коллеги обвинили профессора Зимбардо в неэтичности.

Похожим на Стэнфордскую тюрьму был и эксперимент Стэнли Милгрэма — он тоже провоцировал людей на жестокость.

Суть эксперимента Милгрэма состояла в следующем — человека («учителя») садили перед пультом и приказывали нажимать на кнопку всякий раз, когда другой человек, к которому были подключены провода («ученик»), ошибается. Испытуемый думал, что бьёт «ученика» током, хотя в роли последнего выступал актер, ловко имитировавший действие электрошока.

После первой ошибки «ученик» получал удар в 45 вольт, но с каждой следующей ошибкой напряжение повышалось всё сильнее, пока не достигало 450 вольт.

Оказалось, что если человеку достаточно настойчиво приказывали — он, не раздумывая, повышал напряжение до 450 вольт, хотя напротив этой цифры находилась надпись «Опасно: труднопереносимый удар током». Из 40 испытуемых сжалились и не стали убивать «ученика» током лишь пятеро, а 26 человек из 40 как ни в чем не бывало продолжили повышать напряжение до критического уровня.

В каждом из нас сидит зверь

На экраны вышел американский художественный фильм «Эксперимент», основанный на реальных событиях. В фильме творчески переработаны события 1971 года, когда в США состоялся знаменитый Стэнфордский эксперимент. Его шокирующие результаты не грех вспомнить и сейчас, поскольку этот эксперимент на практике доказал, что «дедовщина» и беспредел в тюрьме были, есть и будут. Всегда. Такова природа человечества.

Почему морпехи склонны к «дедовщине»?

В 1971 году по заказу ВМС США Стенфордский университет начал исследовать феномен «дедовщины». Военных интересовало, почему именно американские морпехи так склонны к ней. Попутно исследовалась и «дедовщина» (садизм) в тюрьмах. Начальником научной группы стал Филипп Зимбардо. У него еще до начала эксперимента была четкая теория насчет «дедовщины»: если у кого-то есть власть, то он ею обязательно злоупотребит. Забегая вперед, надо сказать, что Зимбардо оказался абсолютно прав. Впрочем, лучше всего это подтвердила практика. Причем, что интересно, ученый уверял, что генетический и воспитательный багаж может быть у человека, который, пользуясь положением, унижает других людей. совершенно любым. И в этом постулате он тоже оказался прав.

«Сидельцы» должны почувствовать страх

Итак, вернемся к эксперименту. В местной газете дали объявление, в котором пригласили молодых людей за 15 долларов в день принять участие в психологическом эксперименте под названием «Тюремное заключение». Вызвалось участвовать в нем 75 человек, из которых отобрали 24. Принцип селекции был таков: отбирали наиболее социально адаптированных, среднего класса, белых. Все участники эксперимента не были знакомы между собой. В результате банальной жеребьевки половина молодых людей стали «тюремщиками» а другая половина — «заключенными». По задумке ученых, «заключенных» поставили в жесткие психологические условия — их называли не по именам, а по трехзначным идентификационным номерам. Нужно было, чтобы «сидельцы» ощутили беспомощность, страх, унизительность своего положения. Но при этом к ним нельзя было применить физическое насилие.

Даже брали отпечатки пальцев.

Импровизированная тюрьма была сооружена в подвале одного из студенческих корпусов Три тесные камеры (2 на 3 метра), в каждой из которых по три койки. И еще обязательный карцер-одиночка. Кроме того, аналог тюремного дворика. Рядом комнаты для «тюремщиков«.

Все помещения, конечно же, были оснащены видеокамерами. При этом у «заключенных- брали отпечатки пальцев, оформляли протоколы, короче, старались сделать все как можно натуральнее. Тех же «надзирателей» вооружили дубинками, одели их в костюмы цвета хаки, вручили модные светоотражающие очки в стиле милитари (чтоб не было зрительного контакта с «зеками»).

«Арестантов» же, наоборот, одели максимально унизительно — в бесформенные балахоны и нейлоновые колпаки. И никакого нижнего белья! Кормили их три раза в сутки, но, скажем так, весьма диетически. Посещение туалета — под присмотром. И не когда захочется, а когда скажут.

Все как в жизни

«Заключенные» находились под постоянным наблюдением 24 часа в сутки (тогда как «охранники» — 8 часов — свою смену). При этом имелись запасные на тот случай, если кто-то не выдержит условий экстравагантного эксперимента.

Уже на второй день (а «отсидеть» добровольцы должны были две недели) заключенные — взбунтовались, а надзиратели жестоко с ними расправились Пришлось ученым напоминать, что физическое насилие при эксперименте запрещено.

Но куда там! Инциденты следовали один за другим, и всякий раз их инициаторами были тюремщики, которые стали просто упиваться своей властью над беззащитными людьми. Трехразовые перекпички в день превратились в многочасовую унизительную процедуру, граничащую с пытками.

Добровольцев заставляли чистить унитаз зубной щеткой (прям как у нас в армии!), спать на бетонном полу, ходить по камере в обнаженном виде. Заключенных несколько раз чуть было не изнасиловали. Тюремщики еле сдержались. Удивительно, но им так понравипась их «работа», что надзиратели начали оставаться на внеочередные суточные. Садизм, знаете ли, затягивает.

Вмешалась женщина

Уже на шестой день эксперимент пришпось прекратить При этом пятерых «заключенных» пришлось отпустить с него и того раньше — они попучили тяжелые психологические травмы. Оставлять их в «тюрьме» — означало рисковать их психическим здоровьем.

Так вот, на шестой день в эксперимент вмешалась студентка Кристина Маслах, которая впоследствии стала женой одного из организаторов эксперимента и видным психологом. На тот момент она была просто подругой ученого, и как-то понаблюдала за экспериментом, после чего решила пообщаться с «охранниками».

В беседе они произвели на нее впечатление совершенно обыкновенных, доброжелательных людей. Но на мониторе она увидела, как те же самые люди издеваются над заключенными, получая при этом огромное удовольствие. Такая разница в поведении шокировала студентку.

Она вспоминает: «Людей просто как будто подменили. У них изменились даже говор и пластика движений». Дело в том, что когда надзиратели общались с заключенными, которые полностью от них зависели, у них начинался «начальственный синдром». Кристина Маслах устроила своему ученому бойфренду скандал, обвинив экспериментаторов в нарушении всяких этических норм и вообще прав человека. Ученые к ней приспушались. эксперимент прекратипи. Но вот какие аналитические выводы можно сделать по нему?

Корреспондент «ЗА Решектой« обратился к двум экспертам:
Досье

Вера Кострова, психолог из Петербурга:

«Человек слаб…»

Данный эксперимент нагпядно показывает русскую поговорку «Ты начальник — я дерьмо, я начальник — ты дерьмо».

Человек слаб и в то же время крайне честолюбив. Власть над другими людьми для большинства — сущая мечта Это мы видим на самом элементарном бытовом уровне

Какие гордые у нас вахтеры, к примеру. Или мастера в ЖЭКе. А взять какую-нибудь паспортистку? Не говоря уже о милиционерах, которые, даже самые никчемные, чувствуют, что они выше других людей, потому что у них есть «корочки» и оружие.

Так что никаких удивительных результатов для психологов Стэнфордский эксперимент не принес. К сожалению, насилие в пенитенциарной системе или в армии — суть природы человека. С этим насилием, безусловно, можно бороться. Но оно сидит в подсознании бопьшинства людей. Как ни грустно, но это так.

Сергей СОКОЛОВ, бывший сотрудник ФСИН РФ:

«Испытание властью выдерживают не все…»

Знаете, безграничная власть — большое испытание для человека. Может быть, самое большое. Потому-то так сложно, скажем, быть Президентом России.

Не скрою, что в наших рядах власть над людьми, над заключенными, многим сносила голову. Некоторые сотрудники начинали вести себя неадекватно. Свою жестокость они оправдывали тем, что проявляют они ее к преступникам, порою очень жестоким преступникам. Но это, конечно, не оправдание.

Что же касается эксперимента, то он показап самое важное — почти пюбой средний вроде бы нормальный человек при определенных обстоятельствах может превратиться в садиста. Почему? Опять- таки, власть.

Только очень морально устойчивый, воспитанный человек, я бы даже сказал, религиозный, может спокойно пережить наличие власти в своих руках. Таких людей мало. Стоит ли удивляться тому, что творится в наших тюрьмах и колониях? Там работает много бывших военных, которые «дедовщину» впитали с 18 лет. И они не знают, как работать по другому.

Евгений Колесников
По материалам газеты
«За решеткой» (№3 2010 г.)

Эффект Зимбардо. Как американский профессор в человеческой природе разбирался

Автор Стэндфордского тюремного эксперимента о суде над украинским подразделением «Торнадо», скользких склонах и о том, действительно ли в каждом из нас живет надзиратель-садист

Филипу Зимбардо 84 года. Большую часть жизни профессор изучал зло. Это он создал тюрьму в университетском подвале, чтобы в лабораторных условиях наблюдать за поведением арестантов-добровольцев. Именно ему, Зимбардо, пришла в голову мысль понаблюдать за тем, как будут вести себя случайные прохожие, увидев «безхозный» автомобиль. Несложно догадаться, что машину, как и скрытые камеры, установила его команда.

Будь всегда в курсе событий вместе с телеграм-каналом Быстрый Фокус.

Мы общаемся по скайпу. Веб-камера профессора расположена над монитором. Когда он бросает на нее взгляды, создается впечатление, словно ученый муж смотрит исподлобья. В эти минуты Зимбардо очень похож на свою экранную версию — злобного доктора Арчалету, персонажа из триллера «Эксперимент», посвященного давнему зимбардовскому эксперименту. Но стоит профессору улыбнуться — и видение развеивается.

Доктор Зимбардо может сходу легко перечислить пятьдесят оттенков насилия, назвать семнадцать мгновений агрессии и четыре времени пыток. Достаточно лишь попросить. Или полистать свежий украинский перевод его «Эффекта Люцифера».

«Хотел бы я рассказывать, что эта книга — плод любви, но это не так», — разводит руками ее автор. В шестнадцати главах, бережно спрятанных под грифом «Для взрослой аудитории», Зимбардо попытался ответить на вопрос, почему хорошие люди совершают плохие поступки.

На страницах книги ученый признается: «Эффект Люцифера» созревал в нем давно. Свое знакомство с природой зла он, сын сицилийских иммигрантов, начал с песочницы в американском гетто.

КТО ОН

американский социальный психолог

ПОЧЕМУ ОН

в 2017-м вышел «Ефект Люцифера. Чому хороші люди чинять зло», украинский перевод его книги о Стэндфордском тюремном эксперименте и насилии в Абу-Грейб

Игрушек нет, но вы держитесь

Рerché?! Недовольное, возмущенное, порой испуганное итальянское «почему» звучит в местных подворотнях чаще, чем традиционное приветствие. Разновозрастных иммигрантов много, они ищут справедливости, возмездия или, на худой конец, пару свободных ушей. Место действия — Южный Бронкс. По словам Зимбардо, это один из самых бедных и опасных районов Нью-Йорка.

Если стэндфордский профессор и сгущает краски, то ненамного. К примеру, англоязычный сленговый словарь Urban Dictionary до сих пор называет эту территорию «местом, где белые боятся появляться, так как для них это воплощение настоящего гетто».

В 1930-х Филип, сын сицилийских иммигрантов, наверняка предпочел бы играть в стикбол в более дружелюбной части Большого Яблока. Однако ему достался Южный Бронкс и тесное знакомство с местными хулиганами:

— Попадая в банду, все мы должны были воровать, драться с другими детьми, совершать дерзкие поступки, запугивать девочек и еврейских мальчиков, посещавших синагогу, — вспоминает Зимбардо.

И признается: ничего из перечисленного он не считал злом. В семье не было денег на няню или игрушки, ребенок был предоставлен сам себе и развлекался, как умел, унижая или признавая авторитет других детей. А еще — задавая сложные вопросы.

В копилке у юного Зимбардо было немало разных perché. Почему взрослые ругают ребят, играющих на улице в мяч, вместо того чтобы обустроить для них игровую площадку? Почему приветливый на людях сосед, возвращаясь домой, издевается над собственным сыном? Почему полицейские позволяют себе толкать подростков так, что те разбивают голову до крови? К бытовым «почему» прибавились и другие — из Библии.

Книга книг появилась в жизни Зимбардо неслучайно. Там, где «родители и дети никогда не пересекались», он проводил время только по будням. По выходным же, когда старшие были дома, мальчик следовал всем правилам, принятым в семье католиков. Он даже посещал воскресную церковь, где частенько рассказывали одну и ту же историю — о Люцифере. Профессор пересказывает ее с мечтательными нотками в голосе:

— Вы же помните, Люцифер — любимый божий ангел, чье имя переводится (с латинского. — Фокус) как «несущий свет». Однажды он бросил вызов Богу и стал падшим ангелом. Когда Бог создал Адама, идеальное творение, Люцифер вместе с Мамоном и несколькими другими ангелами заявили: «Боже, твое творение смертно, а мы бессмертны, мы будем жить вечно». Он словно намекал: мы в приоритете, ведь мы появились здесь раньше. Господь сказал: «Вы не послушались Бога — это грех». Он привел Архангела Михаила, чтобы состоялась классическая битва. Космическая история, не так ли?

Зимбардо умолкает, чтобы как можно четче сформулировать самый важный для него вопрос:

— Почему тот, кто слыл любимым божьим ангелом, стал дьяволом? Это же самая радикальная трансформация, какую только можно представить. Речь идет не о порядочном человеке, укравшем что-то, а об ангеле-любимчике, который теряет небеса, отправлен в ад, и чье имя становится синонимом слова «сатана».

Зимбардо вынесет имя падшего ангела на обложку своей книги, рассказывающей в том числе и о Стэндфордском тюремном эксперименте — одном из самых мрачных и скандальных психологических исследований ХХ века.

От тюрьмы не зарекайтесь

1971 год. 38-летний профессор психологии Стэндфордского университета получает грант на исследование антисоциального поведения. Его кафедра дает объявление о наборе добровольцев. С помощью жеребьевки 24 отобранных делят на «узников» и «тюремных надсмотрщиков». В этих ролях подопытным предстоит жить в течение двух недель: одни будут сидеть в камере и выходить на построение, другие — кормить их и следить, чтобы они не сбежали. Филип Зимбардо, а организатором действа стал именно он, хочет проверить: изменит ли эксперимент поведение «заключенных» и «надсмотрщиков»?

Для большей правдоподобности профессор решает заручиться поддержкой копов. Настоящие полицейские арестуют добровольцев по всем правилам. Дальше событиям суждено развиваться по согласованному плану: добровольцы-«надзиратели» займутся охраной своих «заключенных».

«Вы хотите сказать, что эти парни будут ежедневно получать по пятнадцать баксов ни за что — просто за то, что в течение двух недель будут сидеть в тюрьме?» — осторожно переспрашивает у профессора один из полицейских. Зимбардо кивает и начинает терпеливо разжевывать суть и методы будущего эксперимента.

Недоумевающий человек в форме не первый и не последний, кого, мягко говоря, удивляет невиданная щедрость «ботаника». Выложить свыше 5000 долларов, пусть и не своих, а грантовых, — ради чего? Чтобы проверить, не случится ли за 14 дней «какой-нибудь интересный поворот»?

В этот момент ни копы, ни сам «зачинщик» Стэнфордского тюремного эксперимента не подозревают о том, сколько сюрпризов готовит им этот проект.

Доктор Зимбардо, почему в стенах университетского подвала хорошие студенты начали вести себя недопустимо грубо?

— Основная причина того, что «надсмотрщики» вели себя так жестоко — скука. Время от времени надо было кормить заключенных, были дни посещений. Но большую часть времени надзиратели скучали. Они стали использовать заключенных как игрушки. Один из надсмотрщиков вспоминал: «Заключенные были для нас чем-то вроде кукол-марионеток, а мы были кукловодами, управляющими ими». При этом каждый надзиратель знал, что заключенные — студенты университета, как и он сам, и если бы подброшенная монетка упала иначе, узники могли бы быть надзирателями, а надзиратели — заключенными.

Почему студенты-«заключенные» позволяли себя унижать?

— Ко второму дню все забыли, что участвуют в эксперименте. Они поверили, что находятся в тюрьме, управляемой учеными. Ни один не сказал: «Хочу остановить эксперимент». Вместо этого мы слышали: «Хочу условно-досрочного освобождение», «Мне нужен доктор», «Хочу поговорить с адвокатом». На эти запросы мы и реагировали.

Как оказалось, увлеклись и заигрались не только «подопытные». Сам Зимбардо, на период эксперимента «переквалифицировавшийся» в управляющего мини-тюрьмой, воодушевляется, наблюдая за переменами и стремительным развитием событий в коллективе. Он тщательно фиксирует, как накаляется обстановка в камерах, как открываются новые темные стороны добровольцев.

А потом случается то, за что горе-участники эксперимента до сих пор благодарят провидение, — профессор-управляющий решает приобщить к делу стэндфордскую выпускницу Кристину Маслач.

Формальный повод звучит так: организаторам не хватает рук, они нуждаются в помощи еще одного специалиста. Неофициальная причина: между докторантом Маслач и профессором Зимбардо — не только деловые отношения. А какому тюремному надзирателю не хочется показать своей возлюбленной царство, в котором все пляшут под его дудку? Так Кристина получает возможность понаблюдать за происходящим в «тюрьме». Но вместо восторга девушка испытывает шок и отвращение к происходящему.

Они ссорятся в первый же вечер совместных наблюдений. К огромному удивлению метра психологии (или тюремного суперинтенданта), мисс Маслач считает его великое дело негуманным. Более того, она идет ва-банк: ставит возлюбленного перед выбором — или она, или «тюрьма».

Доктор Зимбардо, ваш эксперимент должен был продолжаться две недели, а оборвался через 6 дней.

— Я счастлив, что все закончилось именно так. Вероятно, нужно было покончить с этим еще раньше. К чести Кристины, она ни разу не сказала: «Тебе следует остановить эксперимент». Все, что я от нее услышал: «Тебе следует подумать о том, как твой эксперимент изменил тебя». Во время нашей ссоры она заявила: «Я знаю тебя как человека, который любит студентов, который заботится о них. Как ты можешь спокойно наблюдать за тем, как надзиратели причиняют страдания узникам? Подумай, Зимбардо, как тебя изменила созданная тобой ситуация. Если это и есть настоящий ты, не думаю, что хочу продолжать эти отношения».

На следующий день 38-летний исследователь объявляет о досрочном завершении эксперимента. Кристина Маслач, осмелившаяся перечить более опытному коллеге, впоследствии выйдет за него замуж, родит двух детей и посвятит себя изучению «выгорания» на работе.

Не надо стесняться

Эксперимент проходил в 1971-м, вы же решились написать книгу лишь 35 лет спустя. Почему не опубликовали данные сразу, по горячим следам? И чем занимались в это время?

— Я отдыхал (смеется).

Вопреки ажиотажу, вызванному экспериментом в обществе, сам Зимбардо не считал свое детище чем-то сверхъестественным. По его словам, психологи из Стэнфорда продемонстрировали то, что не нуждалось в доказательстве: хорошие заключенные + хорошие надсмотрщики = плохая тюрьма. Ученый не устает повторять: нельзя недооценивать силу внешних факторов, ситуация способна менять людей до неузнаваемости.

Зимбардо пишет несколько научных статей о тюремных взаимоотношениях — по его признанию, для галочки, чтобы считать условия, на которых был получен грант, выполненными.

Он разрешает себе перевернуть страницу, оставив Стэнфордский тюремный эксперимент позади. «Не надо стесняться», — говорит профессор. И берется объяснить миру почему.

— Застенчивость — это психологическая тюрьма, которую вы создаете в своей голове. В мыслях вы сами себе надсмотрщик и узник. Вы говорите: «Я не могу позвать девушку на свидание», «Я не могу задать вопрос на лекции», «Я не могу попросить босса повысить меня». Вы ограничиваете свою свободу — так, словно в вашей голове живет надзиратель, который постоянно повторяет «не делай того», «не делай этого».

Зимбардо с удивлением обнаруживает: эксперты в этой области интересуются исключительно детьми. О «взрослой» застенчивости не написано ни слова, этому явлению не посвящались эксперименты или опросы. Профессор тут же запускает новый проект: кросс-культурный эксперимент по изучению застенчивости среди совершеннолетних. Он пишет книгу «Застенчивость: что это такое и как с ней справляться», создает клинику по лечению от застенчивости.

— Поначалу мы помогали только студентам, — вспоминает Зимбардо. — Сегодня, спустя 35 лет, клиника продолжает функционировать, она открыта для всех членов общества. По-моему, это самое важное, что я когда-либо делал: взял идею, провел исследование и создал эффективную терапию.

Профессор улыбается. Я понимаю, о чем он: для того чтобы побороть застенчивость, нужна смелость. Лишь тот, кто обладает ею, решится написать книгу, построенную на кошмарных воспоминаниях.

Осторожно, скользкий склон

2004 год. 71-летний Зимбардо «дорвался» до телевизора в гостиничном номере. По его словам, в будние дни «ящик» он не смотрит. Исключение — командировки, когда проводишь вечер в отеле и не знаешь, чем себя занять. В один из таких вечеров профессор смотрит жуткий видеосюжет: на экране мелькают фото иракских узников — то раздетых догола, то с трусами на голове. Следующие кадры — те же перепуганные заключенные, но рядом с ними позируют американцы в военной униформе. Служивые довольны собой и тем, что творят.

Репортаж о согражданах-надсмотрщиках из иракской тюрьмы показался Зимбардо страшным сном. Тем, в котором давно забытый эксперимент полностью вышел из-под контроля:

— То, как американские солдаты вели себя в Абу-Грейб, действительно напоминало моих надзирателей из эксперимента. Правда, солдаты действовали гораздо жестче и занимались этим каждую ночь в течение трех месяцев. А еще они снимали то, чем занимались, так как гордились этим.

Ситуацию в иракской тюрьме Абу-Грейб комментировали все кто мог. Спикеры в один голос утверждали, что кучка провинившихся солдат — паршивые овцы, чьи «подвиги» ничего не говорят о происходящем в Ираке или в американской армии. Стэндфордский психолог публично опроверг это мнение.

На страницах книги вы утверждаете, что винить в нездоровой тюремной атмосфере нужно не столько «винтиков», сколько мозги системы – тогдашнего президента Джорджа Буша и его вице-президента Дика Чейни.

— Именно. Когда вспыхнули протесты и серия терактов, повлекших за собой гибель американских солдат? На следующий день после того, как президент Джордж Буш объявил о том, что «цель достигнута, Америка выиграла войну в Ираке». Американские военные оказались к этому не готовы. Они начали арестовывать всех иракских мальчиков и мужчин в радиусе взрывов, отправляли их в эту тюрьму. Естественно, некоторые из задержанных были случайными прохожими, которые ничего о подготовке терактов не знали, просто оказались не в том месте.

Глава военной разведки отправился к руководителю военной полиции и сказал: «Пусть надзиратели в ночную смену делают все, что нужно, чтобы к моменту, когда мы будем допрашивать заключенных, они раскололись».

Зимбардо утверждает, что, желая поощрить тюремных надзирателей, руководитель использовал эвфемизм «снимать перчатки». Он заявил: «Скажите им, пусть снимут перчатки, они могут делать все, что посчитают нужным». В течение следующих трех месяцев ни один старший офицер ни разу не спустился в подземелье, чтобы прекратить беспредел. Солдаты заставляли узников раздеваться догола, укладывали их в пирамиду и совершали другие страшные вещи. Ночных надзирателей было 9 — и каждый из них издевался над заключенными. В дневную смену никто не позволял себе лишнего — днем за солдатами следили старшие офицеры.

— Кто-то слил снимки в СМИ, и Америка испытала сильный шок и стыд по поводу того, что такое могло случиться, — вспоминает Зимбардо. — Все ночные надзиратели пошли по судам.

Адвокат одного из них, сержанта Чипа Фредерика, который должен был руководить ночной сменой, связался с Зимбардо. Он поверил, что ученый выступит на стороне подсудимого, так как лично видел телеинтервью, в котором именитый психолог заявил: «Эти солдаты — не ложка дегтя в бочке меда, как говорит правительство, наоборот, они — ложка меда, которую кто-то поместил в бочку с плохим содержимым. Нам надо разобраться в том, кто создал бочку дегтя. Думаю, это начальник военной полиции и администрация Буша».

Зимбардо согласился присоединиться к команде защитников. Его не удивили прекрасные характеристики его подзащитного, чьи родственники и друзья в один голос утверждали, что этот парень добрейший и безобиднейший человек.

Профессор проводил параллели со своим экспериментом: добровольцы, которые согласились «поработать» в тюрьме, тоже были приятными и ответственными людьми. Атмосфера каземата изменила их. То же случилось и с солдатами в Абу-Грейб. Ученый не отрицал вины сержанта Фредерика, но призывал смягчить приговор. А еще — привлечь к ответственности военную разведку и администрацию президента Буша за то, что те создали ситуацию зла.

— Армия хотела, чтобы Фредерика приговорили к 15 годам заключения. Это был первый в истории случай, когда благодаря показаниям социального психолога приговор сократили до 4 лет. Ему все равно пришлось понести наказание: он был виновен. Но, по моему мнению, из-за ситуации, в которую Фредерик был помещен, его приговор нужно было смягчить. Так и получилось.

В апреле в Украине состоялся суд, который вынес приговор экс-бойцам спецподразделения МВД «Торнадо», служившим в зоне АТО и обвиняемым в незаконном лишении свободы и похищении местных жителей, пытках, убийствах и ряде других тяжких преступлений. Согласно вашей теории, можно предположить, что военные — пешки, которые действуют неправильно лишь с молчаливого согласия системы. Можно ли провести параллель между тем, что происходило в Абу-Грейб, и украинским случаем?

— Думаю, вы правы. На первый взгляд кажется, что между этими двумя ситуациями нет ничего общего. Но мы имеем дело с параллелями. Правительство говорит: «Террорист — ваш враг». Так и есть. Боевики бросают вызов нашему образу жизни, поэтому мы должны делать все, что в наших силах: следить за террористами, арестовывать их, убивать, нарушая обычные законы. Проблема в том, что ситуация всегда будет довольно двусмысленной. Никто не ходит в футболке с надписью «Я — террорист». Вас проинформировали: террористы находятся в этом здании. Или: сепаратисты базируются в этом поселке. По существу, система дает этим украинским солдатам неограниченную власть, они могут делать все, что захотят, чтобы побороть зло терроризма. В такой ситуации они, как и тюремные надзиратели из Абу-Грейб, теряют то, что мы называем «моральным компасом». Они уже не задумываются, что правильно, а что нет.

«Эффект Люцифера» — это 15 глав зла и уродства. В последней, шестнадцатой главе я пытаюсь оставаться оптимистом»

Как человеку остановиться, если он уже почувствовал вкус крови? Окажется перед ним женщина или ребенок-подросток, он скажет себе: «Эти тоже могут быть террористами, возможно, бомба лежит в детском рюкзаке». Достаточно однажды переступить грань между добром и злом — и вы попадете на то, что я называю «скользким склоном», начнете действовать радикально, с каждым разом все жестче. В какой-то момент все вокруг будут казаться вам террористами.

Система нуждается в перезагрузке?

— Да. Но ни в одной стране нет закона, позволяющего судить систему. После Второй мировой был международный трибунал. Когда судили Адольфа Эйхмана, который отправил на смерть миллионы евреев, он сказал, что просто выполнял свою работу. Международный трибунал ответил: это неприемлемо, вам надо было проявить более высокий уровень нравственности, вы этого не сделали и будете казнены. Тогда суд впервые постановил: международное право человечества стоит выше права любой нации. Нельзя было оправдаться, сказав: «Я делал свою работу, то, что мне сказали делать».

История сержанта Фредерика показывает, что нежелание стать «белой вороной» может привести к чудовищной трансформации людей в нелюдей. В последней главе вы подтверждаете этот вывод: чем больше мы открываемся другим, тем уязвимее становимся.

— «Эффект Люцифера» — это 15 глав зла и уродства. В последней, шестнадцатой главе я пытаюсь оставаться оптимистом, напоминая: во всех этих ситуациях, когда большинство поступает плохо, есть меньшинство. Один человек, десять процентов, в случае с исследованием Милгрэма — тридцать процентов. В Стэндфордском эксперименте были надсмотрщики, которые не причиняли вреда заключенным. Они не помогали им, но проявляли доброту, не совершая зла. Мы вдоволь поговорили о драме — хороших людях, которые совершают зло. Но не надо забывать и о тех, кто не поддается искушению зла. Возможно, их можно назвать тихими героями нашей жизни. Возможно, каждый из нас может стать таким. Но чтобы стать таким, надо научиться противостоять давлению большинства.

Как противостоять зависимости от чужого мнения?

— Есть важная книга — «Психология влияния» Роберта Чалдини. В ней автор рассказывает, что работа многих людей состоит в том, чтобы влиять на других, заставляя их покупать определенные продукты, каши, косметику, кеды, рваные джинсы. А еще — голосовать за эту, а не иную политическую партию. Мы находимся под постоянным давлением со стороны «профессиональных влияющих». Кроме того, на нас влияют религиозные лидеры, которые хотят, чтобы мы верили в то, что наш бог лучше, чем какой-то другой. На нас давят наши преподаватели и родители, вынуждая играть какие-то роли. Мы испытываем давление со стороны друзей, которые вынуждают нас носить определенную прическу или макияж.

Мы живем под бесконечным давлением. Быть независимым очень сложно. Быть независимым означает принять информацию, проанализировать ее и ответить на вопрос: если я так поступлю, будет ли это соответствовать моим личным интересам? Не поступаю ли я так, чтобы заслужить чью-то симпатию? Не противоречит ли то, чем я хочу заслужить симпатию группы, моим собственным принципам? Стоит ли говорить, что я ненавижу ромов или, скажем, украинцев, просто чтобы понравиться кому-то? Надо оставаться честным перед собой. Всегда спрашивать себя, правильно ли то, что происходит, по отношению к вам и другим людям. И если вы понимаете, что это не так, нужно найти в себе смелость и заявить: «Я не буду этого делать, и не думаю, что вам следует так поступать». Это и есть тихий героизм.

Для того чтобы найти ответ на самое сложное рerché, сыну сицилийских иммигрантов пришлось посвятить себя науке и поискам. Зато теперь он точно знает: нет на этой планете ни ангелов, ни демонов, только люди. А еще — система, которая постоянно испытывает нас на прочность.

Валерия Мухина. Тотален ли тюремный антагонизм?

Валерия Мухина

Особое место в сложной системе социально-психологических зависимостей занимает психолог в тюрьме. В его функциональные обязанности входит требование руководствоваться принципами законности, гуманизма, толерантности, равенства перед законом. Кроме того, психологу требуется профессиональное умение индивидуального подхода к каждому сотруднику УИС и к каждому осужденному. Психолог должен охранять права и свободы каждой стороны, обеспечивать законность применения средств психологического воздействия, правовую защиту, личную безопасность каждого. При этом тюремный психолог должен соблюдать законность, содействовать дисциплине сотрудников и осужденных [ Перечень обязанностей составлен по материалам предписаний, рекомендаций и должностных инструкций для психологов УИС. ] и оказывать им психологическую поддержку.

Положения и должностные инструкции для учреждений УИС часто обращены одновременно как к сотрудникам, так и к осужденным. Реально эти люди вынуждены взаимодействовать в жестко установленных правилах. Условия взаимодействия определяют специфику диспозиций сотрудников УИС и осужденных.

В тюрьме особое значение обретают установленные порядки, правила.

Правило – принцип, служащий руководством в чем-либо; норма поведения, принятый образ действий. Правила определяют как позиции, так и диспозиции людей в их взаимодействиях.

Диспозиция – противоположная позиция, которая несет в себе отрицание, отчуждение. Сама приставка ди сообщает понятию «позиция» смысл противостояния.

Безусловно трудно себе представить единство позиций у сотрудников УИС и осужденных. Для них психологически понятны отношения диспозиций. Однако сама нормативно устанавливаемая ситуация требует от обеих сторон толерантности и довлеет над их диспозициями.

В этих условиях несогласие в чем-либо осужденных обычно не вырастает до неподчинения: в противном случае их ждут репрессивные меры со стороны сотрудников УИС. Здесь речь не идет о толерантности, но о внешней дисциплине и вынужденном послушании.

Однако в самих диспозиционных отношениях заложены деструктивные тенденции, на что давно указывали исследователи. Особенно наглядно это продемонстрировал стенфордский тюремный эксперимент [ Зимбардо Ф.-Дж. Стэнфордский тюремный эксперимент // Эксперименты и жизнь. СПб., 2007. С. 4–23. ]. Автор эксперимента – Филипп Дж. Зимбардо со своей командой разработал концепцию и сценарий проведения исследования – были продуманы условия проведения эксперимента и правила поведения «надзирателей» и «заключенных».

Все испытуемые (это были студенты университета) подписали документ, в котором подтверждали, что предупреждены и согласились на то, что, если они будут исполнять роль заключенных, некоторые из их гражданских прав будут нарушены.

«Надзиратели» должны были адаптироваться к роли господствующей персоны, обладающей властью над заключенными и неукоснительно осуществляющей надзор.

Встречи участников двух групп в первый день были отмечены ощущением неловкости. Однако на второй день ситуация кардинально изменилась – несколько «заключенных» склонили остальных к бунту против принудительных правил и ограничений. Согласно сценарию руководителя эксперимента «надзиратели» должны были справиться с этими нарушениями порядка.

В противостояниях, которые носили непосредственный характер, естественно сформировалась неприязнь «тюремщиков» к «заключенным». «Надзиратели» изменились до неузнаваемости. Они наказывали «заключенных»: раздевали догола, держали в карцере в течение многих часов, заставляли делать отжимания, прыжки и другие бессмысленные действия. Наибольшую степень садизма «надзиратели» проявляли, заставляя «заключенных» просыпаться по нескольку раз за ночь для «перекличек», оскорбляя беззащитных людей, манипулируя ими как игрушками. Именно в ночную смену «надзиратели» издевались наиболее жестоко: они полагали, что за ними никто не следит. «Надзиратели» использовали приемы психологического воздействия для того, чтобы разобщить бунтовщиков и подчинить их себе. Они организовали «привилегированную камеру», где более лояльные могли получить хорошую еду и нормальную постель. «Такая тактика дала незамедлительный эффект, выразившийся в том, что у заключенных возникли подозрительность и недоверие друг к другу [ Там же. С. 8. ].

Исследователи пришли к выводу, что экстремальные ситуации и люди без явных отклонений и аберраций [ Аберрация – зд.: личностные отклонения. ] зачастую являются корнем проблем коллективного зла, социальных патологий и различных дисфункций общества [ Хэйни К. СТЭ и анализ социальных институтов // Эксперименты и жизнь. СПб., 2007. С. 32. ]. Я бы здесь позволила себе выразить мнение: среди нас, людей, нет среднестатистически предполагаемой нормы – человеческая норма как раз и состоит в допустимых пределах аберраций.

Наблюдения за студентами, прошедшими специальный отбор и диагносцированными как люди без выраженных отклонений, показали следующее.

С каждым днем в поведении «надзирателей» увеличивалась агрессивность. Они подавляли, унижали и негуманно относились к «заключенным». Они злоупотребляли своим положением.

Организаторы тюремного эксперимента были вынуждены напоминать «надзирателям» о том, что они должны воздерживаться от злоупотреблений.

Результат эксперимента оказался неожиданным. Через 36 часов после ареста пришлось освободить первого «заключенного». Его поведение стало на грань патологии.

После этого события некоторые «заключенные», забыв об экспериментальной условной ситуации, решили стать дисциплинированными и соблюдать правила, «следуя тюремным процедурам с покорностью зомби».

Ф.-Дж. Зимбардо отмечал, что «под давлением вынужденного подчинения общим нормам были нивелированы индивидуальные особенности каждого» [ Хэйни К. СТЭ и анализ социальных институтов // Эксперименты и жизнь. СПб., 2007. С. 32. ]. Многие «заключенные» притворялись безумными, чтобы освободиться досрочно.

Ситуация была так накалена, что эксперимент был прекращен через шесть дней вместо запланированного двухнедельного исследования.

Ф.-Дж. Зимбардо как исследователь пристально изучал различные сочетания дегуманизирующих и деиндивидуализирующих социальных условий. В эксперименте было санкционирование власти в конкретных условиях социально-психологического контекста. Эти условия радикально изменяли личностные установки, продуцируя агрессивное поведение, исходящее из жестко установленных правил, регулируемых обществом [ Там же. С. 14. ].

Ф.-Дж. Зимбардо создал условия для того, чтобы испытуемые всерьез приняли те роли, которые им достались по принципу случайного выбора. При этом он смог показать, насколько сильно может подчинить личность и изменить поведение даже условная лабораторная ситуация.

Не буду оценивать этический аспект СТЭ и обсуждать те стрессы, которые пережили «заключенные» и «надзиратели». Ф.Дж. Зимбардо был их профессором, а они – его студентами, которые прошли конкурсный отбор для участия в эксперименте. Кроме того, «надзирателей» жестко инструктировали, а «заключенных» подкупали и провоцировали на доносительство. Здесь были созданы особые реальные социальные условия, которые определили реакции студентов на ситуацию эксперимента: помимо жестко установленных правил, регулируемых обществом, здесь присутствовал еще и авторитетный профессор, который ожидал определенного поведения от «надзирателей». Установки и ожидания профессора идеально воздействовали на участников эксперимента. Вначале он волновался, будут ли «надзиратели» и «заключенные» серьезно относиться к заданию или они будут переводить все в игру [ Там же. С. 14. ]. Однако если поразмыслить серьезно, то исследователю можно было не беспокоиться: ведь в проективной ситуации, заложенной в эксперименте, возникали реальные оппозиционные отношения молодых непосредственных в проявлении своих чувств людей.

Удался ли эксперимент? Исследователь получил желаемые результаты, извлек из них 10 уроков и оповестил об этом мир.

Выводы, которые сделал Ф.-Дж. Зимбардо, опираясь на результаты своего кратковременного эксперимента, реально должны касаться молодых людей поставленных в проективную ситуацию тюремных условий. Однако ученый зашел за пределы исследования и позволил себе писать о самой тюрьме как о социальном институте.

Ф.-Дж. Зимбардо писал: «Тюрьма – это место, где попираются принципы гуманности, разрушается благородство человеческой природы и подвергаются деградации социальные отношения среди людей. Они пагубно сказываются как на надзирателях, так и на заключенных, оказывая деструктивное воздействие на самооценку, чувство справедливости и человеческое сострадание. Они созданы с целью изоляции человека от других людей и даже самого себя. Нет ничего хуже для здоровья личности или общества, чем миллионы людей, лишенных социальной поддержки, социальной значимости или социальных связей со своей семьей. Тюрьма – это провалившийся социально-политический эксперимент» [ Browning K. Обычные люди. 1992. ]. Это декларативное заявление Ф.-Дж. Зимбардо не вытекает из его стенфордского тюремного эксперимента: ведь истинная тюрьма – место заключения преступников или подсудимых. В эксперименте участвовали студенты, но не преступники. Однако, безусловно, тюрьма – тотальное ограничение естественных человеческих потребностей, она неумолимо депривирует психику и разрушает позитивное начало в человеке.

В то же время Ф.-Дж. Зимбардо обнаружил феноменологическую сущность так называемых тотальных ситуаций, «которые могут произвести такие трансформации человеческой природы, что наше мнение о стабильности и постоянстве личности, характера и модальных устоев человека может быть поставлено под вопрос».

Исследователь выразил уверенность в том, что «хороших людей можно заставить, соблазнить, склонить к плохому (иррациональному, глупому, саморазрушающему, анти-социальному) поведению, погрузив их в тотальные ситуации» [ Мухина В.С. Пожизненно заключенные: мотивация к жизни // Развитие личности. № 3, 2002. С. 51–60; № 4, 2002; С. 100–114; все последующие номера вплоть до № 4, 2007. ]. Проводя экскурс в историю нацистских концентрационных лагерей, в историю разрушительных сект и террористических групп, Ф.-Дж. Зимбардо пришел к выводу о том, что «любой поступок, когда-либо совершенный каким-либо человеком, каким бы ужасным он ни был, может быть совершен любым из нас под тем или иным давлением ситуации» [ Фуко М. Ненормальные. СПб., 2005; Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999. С. 376. ].

История знает массу примеров, когда «обычные люди» совершали зверства под влиянием условий, в которых они оказывались. Но история знает и массу примеров, когда обычные люди противостояли условиям концлагерей и лагерей, которые создавались для уничтожения человеческой сущности в человеке [ Там же. С. 387. ]. История знает массу примеров, когда конкретный человек утверждал свою личность в, казалось бы, невыносимых ситуациях. Чем выше духовность – тем устойчивее человек к «тотальным ситуациям».

Ф.-Дж. Зимбардо писал: «Мы отобрали хороших людей, случайным образом дали им роли надзирателей или заключенных и провели наблюдение того, как они менялись к худшему, пребывая день за днем в порочном месте».

Однако эксперимент не был корректен: молодые люди попав в ситуацию проективного эксперимента были естественным образом втянуты в реальные отношения при неравных возможностях оппонирования и оппозиционирования.

Эксперимент проходил столь короткое время, что период адаптации к заданной экстремальной ситуации (условия изоляции; пребывание на добровольных началах в условиях системы уголовного наказания; строгий режим; бедность предметного мира; специфические формы общения со стороны «надзирателей», выходящие за рамки уставных нормативных правил и др.) еще не был пройден – действовали механизмы естественной регрессии: индивидуальная внутренняя позиция, четко выражаемая у большинства молодых людей в ситуации обыденной жизни, была в этот период микширована. Кроме того, Ф.-Дж. Зимбардо не удосужился сообщить, входил ли в содержание исследования, помимо этапа отбора и этапа собственно эксперимента, третий, совершенно необходимый этап – этап реабилитации и психологического сопровождения как находившихся в заключении, так и надзирателей.

Исходя из своего эксперимента, Ф.-Дж. Зимбардо настаивал на том, что человеческая природа может трансформироваться под влиянием определенного социального окружения.

Идея быстрой трансформации характера под влиянием ситуации объясняет выраженный интерес к эксперименту не только ученых, но и обычных людей. Однако идея зависимости характера и других личностных особенностей человека от условий в развернутой, теоретически обоснованной форме давно является достоянием философии, психологии и других заинтересованных в этой области знаний.

Не желая стоять в позиции противоборства по отношению к мыслям Ф.-Дж. Зимбардо, все-таки считаю обязательным утверждать, что сама по себе так называемая человеческая природа в ее социально-психологическом контексте несет огромный потенциал как позитивных, ценимых человеческой культурой качеств, так и негативных, порицаемых человеческой культурой качеств. Эти качества присущи человеку феноменологически – они не только отражены в словарях родных языков народов, но реально представлены в разнообразных формах в сфере ценностных ориентаций человека, определяют его самосознание и его личностные характерологические особенности.

В реальной тюрьме взаимодействуют две зависимые друг от друга социальные группы: 1 – сотрудники уголовной исполнительной системы; 2 – осужденные за пре-ступления перед обществом и отдельной личностью.

Вынужденное взаимодействие, естественно, вызывает постоянное напряжение между обеими сторонами: здесь сталкиваются чаще всего разные стереотипы ценностей; противостоят не совпадающие в большой своей части социотонности к условиям обыденной жизни; разные возможности – сотрудники УИС и осужденные не только стоят по разные стороны правил (одни осуществляют надзор, другие подчиняются), но они имеют разные степени свободы в проявлении своих личностных качеств в непосредственном общении друг с другом [ Пенитенциарная психология // Энциклопедия юридической психологии. М., 2003. С. 231–282; Прикладная юридическая психология. М., 2001. ].

Тюрьма как особый социальный институт несет в себе глубинные специфические особенности – она не только изолирует преступников, но и создает условия, в которых могут прорастать негативные личностные свойства некоторой категории людей, у которой выражена амбивалентность социально и личностно значимых качеств. Такими условиями являются изоляция от мира обыденной жизни людей, функциональные особенности профессиональной деятельности – надзор и наказание.

Многие философы гуманисты писали о сущностных особенностях тюрьмы. Мишель Фуко пытался выявить особенности надзора и наказания. Он обсуждал общие принципы наказания и тюремной дисциплины, справедливо настаивал на том, что тюремное наказание сокрыто за мощными стенами архитектурных сооружений и охраняется административной тайной [ Мухина В.С. Пожизненно заключенные: мотивация к жизни // Развитие личности. № 1. 2007. С. 150. ]. М. Фуко, как и многие другие исследователи, утверждал, что тюрьму в ее реальности и очевидных следствиях следовало бы объявить «великой неудачей уголовного правосудия» [ Там же. С. 387. ].

Как бы то ни было, но и в XXI веке тюрьма – одна из основных форм отчуждения преступников от общества. Особенно остро это отчуждение проявляет себя в условиях пожизненного осуждения [ В России сегодня изолировано от общества до 900 000 осужденных, из них около 1600 человек находятся в ситуации пожизненного лишения свободы. ].

В условиях тюрьмы вынуждены взаимодействовать надзирающие и осужденные за преступления. Обе эти стороны связаны друг с другом денно и нощно, на самой территории и за ее пределами.

Служба в системе УИС превращается в отбывание в замкнутом измерении зоны или тюрьмы, где рабочее пространство находится за колючей проволокой, под контролем ключей и режимных нормативов.

Осужденным, однако, дела нет до того, что и надзирающий находится по эту же сторону от свободы. Для них надзирающий – символ их несвободы. И все предметы в руках надзирателя – символы власти над «зэками». Среди них ключи, ПР-73, наручники.

Ключ – это не только приспособление для запирания и отпирания замка. Ключ – это и символический предмет, которым владеет надзирающий и который категорически недозволен осужденному. Именно надзирающий, согласно Уголовно-исполнительному кодексу и правилам внутреннего тюремного распорядка, держит осужденного под замком, взаперти. Правила сами по себе не воспринимаются как основа режима – для осужденного они чуть ли не эфемерны. А вот ключи в руках у надзирающего выступают как символ его насильственной власти. Замыкание дверей камеры ведет к тому, что осужденный спасается бегством в себя самого. Он или становится замкнут, или подпадает под волну поднимающейся в нем агрессии, которая направлена прямо на того, кто непосредственно осуществляет надзор.

ПР-73 – палка резиновая, черного цвета, 73 см в длину. ПР сама по себе выглядит устрашающе, при этом она реально обладает высокой эффективностью удара. Надзирающих учат правильно применять эту ПР как средство активной обороны. В руках надзирающего ПР-73 – это и символический предмет, сигнализирующий о том, что в каждое мгновение этот символ может превратиться в орудие.

Наручники – еще один атрибут: БРС – браслет ручной стягивающий. Наручники являются средством предупреждения агрессивных действий, которые могут быть направлены как на других (прямая физическая агрессия), так и на самого себя (аутоагрессия – нанесение самому себе телесных повреждений).

Все названные атрибуты тюремного содержания находятся в поле деятельности осуществляющих надзор.

Кроме того, сами функции человеческой речи в условиях УИС для надзирающих подвержены контролю служебного нормативного поведения: допускаются команды, распоряжения; не допускаются формы эмпатийной беседы, сопереживания и сочувствия.

Отчужденная форма речи вызывает ответное отчуждение. Так как все происходит на уровне межличностных отношений, весьма часто обе стороны невольно втягиваются на уровень межличностной неприязни, плохо скрываемой агрессии.

Один из моих подопечных, пожизненно осужденный, специально указал на взаимную неприязнь надзирающих и поднадзорных: «Вы знаете о том, что испокон веков преступники недолюбливали своих вертухаев (охранников), считая их за личных врагов» [ Мухина В.С. Пожизненно заключенные: мотивация к жизни // Развитие личности. № 1. 2007. С. 150. ].

Я по своим профессиональным ориентациям направлена на науку (меня интересует человек как личность) и на практику (в частности, на психологическую помощь тем, кто попал в экстремальные условия). Как психолог, я ставлю перед собой задачу смягчить ту неприязнь, то отчуждение, которое возникает естественным образом противостоящими сторонами: надзирающими и надзираемыми.

Тюремный психолог – значимый персонаж, который помещен между двумя противостоящими сторонами, причем не важно, работает он непосредственно с сотрудниками УИС или с осужденными. Психолог призван изменить отношения антагонистов.

Перед психологом стоит задача довести до сознания сотрудников УИС и сформировать у них ценностные ориентации на толерантную позицию в отношении к другим людям, в том числе и к осужденным.

Гуманное отношение к осужденным, как известно, предусмотрено международными стандартами и уголовно-исполнительным законодательством. Однако, как говорится, легко сказать, что должно. Надзирающие втянуты в психологически насыщенные отношения с осужденными. Кроме того, на отношения сотрудников и осужденных оказывают влияние неофициально складывающиеся нормы [ Батенок С.В. Неформальные взаимоотношения сотрудников УИС как фактор исправительного воздействия на среду осужденных. М., 1998; Дриль Д.А. Преступность и преступники. М., 2006; Кинг Дж. Тюрьма. М., 2006; Ламброзо Ч. Преступный человек. М., СПб., 2005; Мухина В.С. Пожизненно заключенные: мотивация к жизни // Развитие личности. № 3. 2002. С. 51–60; № 4. 2002. С. 100–114; все последующие номера вплоть до № 4, 2007; Пирожков В.Ф. Криминальная психология. М., 1998; Хохряков Г.Ф. Парадоксы тюрьмы. М., 1991. ]. В каждом отдельном учреждении можно увидеть разнообразные варианты особой корпоративной культуры сотрудников УИС. Как живые люди, как социальные единицы, сотрудники УИС непосредственно реагируют на грубое, вызывающее отношение со стороны осужденных. И хотя их служебное поведение должно быть обусловлено социально-правовым статусом, институциональными нормами, правилами и традициями внутреннего распорядка, порой их внутренняя позиция в отношении к ожиданиям в общении и исполнении наказаний ломается о специфические особенности субкультуры осужденных. Возникает особая корпоративная культура закрытых учреждений.

Однако, если устанавливается достоверность нарушений законности, виновные несут ответственность. При этом самое легкое наказание – увольнение. Возможно и привлечение к уголовной ответственности.

Психолог призван помочь сотруднику УИС увидеть преимущества толерантной позиции к осужденным. Толерантность сотрудника следует рассматривать как условие профессионального отношения к осужденным и как личностно значимое качество. Толерантная позиция знаменует собой истинную силу личности и профессионализм.

Что касается осужденных, находящихся в условиях пожизненного лишения свободы, то они являются рабами зарегламентированных условий содержания в камере и зарегламентированных форм общения, особенно со стороны непосредственно надзирающих.

Совершенные преступления, часто предваряющая их социальная среда и условия тюрьмы приводят к постоянному психическому напряжению, к так называемому тюремному стрессу: к готовности уйти в себя – в состояние тюремного аутизма или выйти из себя – к агрессивному всплеску. Выдерживать установленные в исправительном учреждении нормы – чрезвычайные испытания для человека. Профессиональная обязанность психолога – укреплять осужденных в принятии необходимости подчинения установленным правилам, укреплять их в желании жить и надеяться на лучший исход. Обязанность психолога – не поддаваясь возможным манипуляциям со стороны некоторой категории преступников, найти приемлемые формы индивидуального сопровождения, защитить отчаявшихся от отчаяния [ Серен Кьеркегор называл отчаяние смертельной болезнью. Отчаяние осужденных на пожизненное заключение действительно может приводить к аутоагрессии, вплоть до суицида. ].

Тюремный психолог, будучи профессионалом, призван помочь как надзирающим, так и надзираемым. В этом случае вместо антогонизма двух противостоящих сторон возникают отношения единства трех сторон – триады, которые принципиально должны менять сам стиль взаимодействия.

Стэнфордский тюремный эксперимент (1971) / Филипп Зимбардо

Одним из наиболее впечатляющих примеров того, какую власть могут иметь над людьми ситуация и социальные роли, является эксперимент по имитации тюрьмы, проведенный Ф. Зимбардо и его коллегами. В этой работе исследователи полностью воссоздали обстановку тюрьмы – как материальную, так и психологическую – и наблюдали за поведением людей, которые находились там почти неделю. Хотя участники эксперимента сначала воспринимали происходящее «понарошку», они вскоре погрузились в мощную ролевую реальность этой социальной среды. С группой обычных, здоровых и разумных индивидов произошла метаморфоза, превратившая их в жалких заключенных и надзирателей, развращенных патологическим влиянием власти. Эти силы были столь мощными, что эксперимент пришлось прекратить раньше запланированного срока (6 дней вместо 14).

Хотя исследование было оплачено военно-морским флотом США для того, чтобы объяснить конфликты в его исправительных учреждениях и в морской пехоте, представленные результаты могут быть интересны и для рассмотрения проблемы узников концлагерей.

Этот эксперимент хорошо известен и вошел во многие учебники социальной психологии (см. например, Майерс (1999) и др.). О том, как сам автор представляет это исследование и его результаты – в издании «Практикум по социальной психологии», подготовленном Э. Пайнс, К. Маслач. Заметим, именно Кристина Маслач обратила внимание исследователей, что эксперимент вышел из-под контроля, и настояла на его досрочном завершении. Это исследование стало основой для нескольких художественных фильмов.

Как заметил автор, «кажется ра­зумным заключить, что в поединке между хорошими людьми и пороч­ной ситуацией победила ситуация. Индивиды, тщательно подобран­ные по критериям нормальности, здравомыслия и однородности их личностных черт, через несколько дней стали действовать таким образом, что вне данного контекста их поведение было бы сочтено аномальным, безумным, невротическим, психопатическим и садист­ским».

В тюрьме сложилась угрожающе патологическая обста­новка: со стороны надзирателей это проявлялось в жестокости и зло­употреблениях властью, со стороны заключенных – в стойких проявлениях приобретенной в тюрьме беспомощности. Постепенно заключенные становились все пассивнее, редко проявляли инициативу, в лучшем случае только реагировали на требования надзирателей. У заключенных наблюдалась заметная тенденция к возрастанию не­гативизма, депрессии и склонности причинять вред другим людям. Все заключенные испытывали сильные душевные страдания (половину вывели из эксперимента досрочно).

Почти все, о чем разговаривали заключенные (90%), было непосредственно связано с тюремными условиями, пищей, правами, наказаниями, тревогами и жалобами. Таким образом, даже когда заключенные были одни и не участвовали в унизительных столкновениях с надзирателями, они тем не менее сохраняли иллюзию тюремного заключения, разговари­вая о нем, а не о своей прошлой или будущей жизни.

Уровень вербальной и физической агрессии надзирателей постоянно повышался. Примерно одна треть надзирателей систематически проявляли аг­рессивность и настолько деградировали, что их поведение можно было назвать садистским.

Как отмечает автор, эта тюрьма стала не только источником страданий, но и источником новых знаний. После изучения собранных данных: просмотра видеозаписей, прослуши­вания аудиозаписей, анализа интервью, дневников, анкет и записей наблюдений – были сделаны выводы, которые имеют от­ношение к темам власти, времени, обезличенности и к правилам…

Власть

В имитированной тюрьме власть была главным фактором, от которого зависели все и вся. Постепенно власть начали использовать не для достиже­ния какой-нибудь конкретной цели, а в качестве политической деклара­ции о необходимости признания и принятия существующего положения пещей

Время

Из-за бесконечной рутины и однообразной повседневной деятельности начинает казаться, что время идет по кругу. Не имеет значения, кто ты, кем ты был и даже кем ты станешь. Главное – это насколько ты защищен и какой властью обладаешь сейчас. В атмосфере, где первостепенное значение приобретает выживание, будущее становится непозволительной роскошью. Точно так же опасно слишком часто возвращаться мыслями в прошлое – если оно вызывает ностальгию, то вы не захотите возвращаться в уродливое настоящее или потеряете бдительность и окажетесь неподготовленными к нападкам, которые возможны в любой момент… Итак, внимание постоянно фиксировано на настоящем, из-за чего люди теряют жизненную перспективу: чрезмерно остро реагируют на незначительные стимулы, не умеют планировать важные события даже после освобождения.

Обезличенность

Условия, которые снижают чувство собственной уникальности че­ловека и лишают его индивидуальности, порождают антисоциальное по­ведение, например агрессию, вандализм, воровство, мошенничество, грубость, а также равнодушие к другим людям… И наоборот, просоциальному поведению способствуют такие факторы среды или межличностные условия, которые усиливают у человека чувство социального признания и самоидентичности. В ответ на ощущение, что тебя никто не знает и знать не хочет, возникает нежелание замечать других людей или заботиться о них.

В тюрьмах предусмотрены специальные меры для достижения макси­мума обезличенности:

• форменная одежда, по которой можно отличить заключенных от надзирателей;
• фамилии заменены номерами;
• бритье голов у новых заключенных;
• стандартная пища в стандартной посуде, которую едят в установленное время;
• ограничение количества личных вещей и деталей личного характера в камере (прибавим  к этому неожиданные обыски заключен­ных и их камер).

Поскольку в этом мире заключенному почти ничего не принадлежит, то защита всего «своего» становится жизненной потребностью.

В тюрьме сведена к минимуму возможность уединиться: заключенный всегда на виду. Им приходится психологически обособляться, создавать себе личную жизнь в мечтах или фантазиях, чтобы уединиться в толпе или быть невидимыми.

Минимум сенсорной информации приводит к притуплению чувств.

Наиболее деструктивный фактор тюремной дегуманизации – лишение человека свободы выбора. Люди пассивно обрабатывают поступающую из внешней среды информацию, постепенно теряют способность к самоуправлению, а также способность изменять последствия воздействия враждебных внешних сил. Систематически лишая узников возможнос­ти даже самого мелкого выбора, тюрьма опошляет и делает бессмыслен­ной их жизнь.

Правила

«Если вы будете выполнять все эти правила, то мы с вами отлично поладим». Если же не будете, то в последнем правиле всегда сказан как вы будете наказаны.

Обратим внимание на последствия подчинения правилам и их нарушения. Поскольку правила – это формулировки, описывающие ожидаемое поведение или нормы стандартного поведения, подчиняясь правилам, человек просто делает то, что от него ожидают, — и его поведение остается незамечен­ным. Таким образом, складывается парадоксальная ситуация – чем больше существует правил, определяющих поведение, и чем точнее че­ловек выполняет все правила, тем реже случаи, когда он получает положительное подкрепление.

Поскольку от людей ожидают соблюдения правил, то оно не вознаграждается. Однако нарушение правил всегда бывает замечено и сопро­вождается наказанием. На самом деле единственный надежный способ проверить строгость контроля за соблюдением правил в новой ситуации – это нарушить правило и посмотреть, последует ли за этим наказание.

Правила с удивительным коварством настолько глубоко укореняются в нашем социаль­ном программировании, что в течение всей жизни продолжают влиять на наше поведение в ситуациях, которые лишь отдаленно напоминают исходную. В некоторых случаях соблюдение правила может даже оказаться контрпродуктивным или антисоциальным, потому что внимание будет приковано к тем аспектам ситуации, которые связаны с соблюдением правила, а принципиальный характер ситуации будет недопонят.

Один из испытуемых – заключенный N 416 – устроил бунт, заметим, что его сокамерники не поддержали. Впоследствии этот человек стал тюремным психологом. Эксперимент был закончен раньше времени благодаря вмешательству невесты доктора Зимбардо – Кристине Маслач (недавней выпускницы Стенфорда, преподавателя) – она зашла посмотреть на эти «чудеса»:

«Некоторое время спустя, по дороге из университета Фил спросил меня, что я думаю обо всём этом. Он ожидал, что я произнесу какую-то восторженную высоконаучную тираду, однако вместо этого я разревелась (хотя обычно я очень сдержанный человек) и сказала: «То, что вы делаете с этими ребятами – это ужасно и бесчеловечно!»… Вспоминая, спустя годы, об этом дне, я часто спрашивала себя – почему моя реакция была не такая, как у всех. Я думаю, причин тому было две: во-первых, я была совершенно посторонним человеком. Для меня просто не было никакой «роли», и у меня не было никакой личной заинтересованности в результатах этого эксперимента. Спрашивая себя – а смогла ли я поступить так же, если бы я была не молодым профессором, а студенткой, и мое будущее зависело бы от рекомендации д-ра Зимбардо? Смогла ли бы я так поступить, если бы это был «мой» эксперимент? Мне хотелось бы думать, что – смогла бы, но, честно сказать – я не знаю. И второе – я не присутствовала там постоянно, я не имела, не чувствовала, как день за днем ситуация накаляется, я не привыкала к ней. Поэтому для них всё было вроде как по старому, все было «как всегда», всё было нормально, я же сразу увидела и поняла – дурдом. Кроме того, чтобы я стала делать, если бы Фил меня не послушал?».

Итак, мы видим, что в жестко и жестоко структурированном мире, в котором все определено: пространство, время, правила – непросто было сохранить жизнь и человеческое достоинство. Но есть люди, которые могут и смеют идти против течения. В годы войны они активно, сознательно и целеустремленно боролись за жизнь и свободу: местные жители как могли помогали военнопленным и партизанам, партизаны и подпольщики делали все, чтобы предотвратить массовый угон людей в рабство, сами военнопленные и узники лагерей искали возможность бежать, а некоторые из них становились участниками движения Сопротивления на Западе.

***

Бениш, Г.   Что делает из людей преступников? / Г. Бениш, Р. Лейк, К. Вигрефе // ГЕО / GEO. — 2009. — N 5. — С. 110-124. — фото.

Зимбардо, Ф. Стэнфордский тюремный эксперимент [Электронный ресурс] // Psychology OnLine.Net, 1999-2013. – Режим доступа: http://www.psychology-online.net/.

Зимбардо, Ф. Эффект Люцифера : [фрагмент книги] // Esquire. – 2013. – 22 февр. / Фэшн Пресс, 2005-2013. – Режим доступа: http://esquire.ru/.

Зимбардо, Ф. Зимбардо об эксперименте в тюрьме [Видео]. – Режим доступа: http://www.youtube.com/watch?v=FyYVXxJKmPA.

Майерс, Д.   Социальная психология : пер. с англ. — СПб. : Питер, 1999. — 684 с. : ил. — (Мастера психологии). — Глоссарий: с. 673-682.

Пайнс, Э.   Практикум по социальной психологии / Э. Пайнс, К. Маслач. — 4-е междунар. изд. — Санкт-Петербург [и др.] : Питер, 2000. — 522 с. : ил. — (Практикум по психологии). — Библиогр. в конце гл.

Стэнфордский тюремный эксперимент / Ф. Д. Зимбардо. – С. 296-320.

Stanford Prison Experiment / Philip G. Zimbardo, 1999-2013. – Режим доступа: http://www.prisonexp.org/.

Philip G. Zimbardo: Professor Emeritus of Psychology, Stanford University [Электронный ресурс] . – Режим доступа: http://www.zimbardo.com/.

Можно ли перевернуть Стэнфордский эксперимент?

Управление персоналом

Грег МакКеон

14 июля 2014

Собираясь на обед с доктором Филиппом Зимбардо, экс-президентом Американской психологической ассоциации, я, конечно же, в первую очередь вспоминал организованный им Стэнфордский тюремный эксперимент. Летом 1971 года Зимбардо собрал студентов из Стэнфорда, распределил между ними роли «тюремщиков» и «заключенных» и устроил тюрьму в цокольном этаже одного из зданий университета. Всего через пару дней у «заключенных» появились симптомы депрессии и сильного стресса, а охранники уже не скрывали склонности к садизму. Пришлось экстренно прервать эксперимент. Каковы же выводы? Эдвардс Деминг писал: «Плохая система портит хорошего человека — везде и всегда». Но будет ли верно и противоположное утверждение? Об этом я и спросил Зимбардо: «Можно ли перевернуть Стэнфордский эксперимент?»

В ответ он сослался на мысленный эксперимент на основе печально знаменитого опыта Милгрэма (из лояльности к тому, кого подопытные воспринимали как авторитет, они наносили «провинившимся» все более сильные и болезненные удары электрическим током). Зимбардо (поразительное совпадение, в старших классах он учился вместе со Стэнли Милгрэмом) прикидывал, можно ли выстроить обратный эксперимент. То есть возможно ли с помощью небольших поощрений добиться «постепенного, шаг за шагом, улучшения поведения»? И осуществим ли подобный эксперимент в масштабах всего общества?

На этот вопрос уже существует ответ:

Антиштраф

Отделение Королевской канадской конной полиции в Ричмонде, как и любой другой полицейский участок, из года в год наблюдал все ту же печальную статистику: уровень подросткового рецидивизма достигал 60%, а уровень преступности среди молодежи рос по экспоненте. Но под руководством нового молодого комиссара Уорда Клэпэма этот канадский участок ввел совершенно оригинальную превентивную методику, которая шла вразрез со всеми традиционными представлениями о задачах полиции. Уорд Клэпэм заметил, что практически вся работа полиции сводится к реагированию на уже произошедшие события, и задался вопросом: «Нельзя ли разработать систему, поощряющую людей не совершать преступления?» И начал кампанию под лозунгом-каламбуром: «Пленных НЕ брать».

Читайте материал по теме: За что мы любим наших строгих учителей

Теперь полицейские старались застигнуть подростков в тот момент, когда те поступали хорошо, и выписать «антиштраф». По такой квитанции можно было бесплатно сходить в кино или же в местный молодежный клуб. За первый год выдали около 40 000 антиштрафов, втрое больше обычных штрафных квитанций. Выяснилось (заранее Клэпэм этого не знал), что такая пропорция (2,9 позитивных результатов на один негативный, если быть совсем точным) именуется Коэффициентом Лосада. Это минимальное соотношение позитивной и негативной информации, при которой команда может нормально функционировать. Для высокоэффективных групп (кстати, и для семейных пар тоже) коэффициент подскакивает до 5:1. Но применимо ли это правило к работе полиции?

По данным Клэпэма, рецидивизм среди молодежи сократился с 60% до 8%! В целом же уровень преступности в городе снизился на 40%, а молодежной преступности — вдвое. Общий фонд антиштрафов оказался вдесятеро меньше обычных расходов на следственные действия и судопроизводство.

Читайте материал по теме: Социальное давление мотивирует лучше, чем деньги

То, что сделал Клэпэм, называется «позитивным циклом», и это действительно работает. В опубликованной HBR статье «Что общего у простых смертных и гениев?»как раз и было продемонстрировано, как руководители, используя даже небольшие достижения команды, могут существенно повысить мотивацию и уровень удовлетворенности сотрудников. А основополагающую работу на эту тему опубликовал в HBR еще в 1968 году Фредерик Герцберг под заголовком: «Еще раз: как мотивировать сотрудников». Эта статья оказалась одной из самых популярных за всю историю журнала. Исследование Герцберга показало, что основными стимулами для человека служат 1) достижения и 2) признание этих достижений.

Маленькие, очень маленькие победы

Как выяснилось, задача состоит в том, чтобы создать условия, при которых любая победа будет отмечаться сразу же и от всего сердца. Вот три простых способа:

1. Начните очередное собрание с пятиминутного обзора: «Что хорошего у нас произошло с момента последней встречи?» Пусть каждый участник искренне похвалит какое-нибудь конкретное достижение своего коллеги. При правильном использовании этот простой метод поможет направить разговор в нужное русло.
2. Тратьте две минуты в день на то, чтобы «уличить» кого-то в разумной работе. Для окружающих это будет самый быстрый и самый приятный способ убедиться, что они все делают правильно.
3. Организуйте виртуальную доску объявлений, на которой коллеги, партнеры и даже клиенты будут ежедневно писать комплименты и выражать благодарность. Утопия? Вишен Лакьяни, гендиректор Mind Valley, издательского дома нового поколения, обзавелся такой вот платформой Gratitude Log (как это работает, он объясняет здесь):

[VIDEO]

Я перечислил несколько практических подходов, но с основным принципом можно свободно экспериментировать, и последствия вас, скорее всего, приятно удивят.

Стэнфордский тюремный эксперимент многое рассказал нам о природе человека. Но представьте себе, что может произойти, если мы сознательно и последовательно перевернем его.

Читайте по теме:

Смотреть бесплатно дораму Тюрьма 13 (Prison 13: プリズン13) онлайн на русском или с субтитрами

Мари учится в университете и решает принять участие в эксперименте популярного блогера Софии. Когда Мари прибывает на место проведения эксперимента, то находит место, которое похоже на тюрьму. 12 человек, которые согласились принять участие, были разделены на надзирателей и заключенных. Мари получила роль надзирателя. По задумке эксперимент должен продлиться 7 дней, но всё вышло из-под контроля.

На основе знаменитого Стэнфордского тюремного эксперимента.

Премьера 30.08.2019

Задавайте вопросы, обсуждайте героя, конкретные детали

Пока ничего нет, Начать дискуссию

Стэ́нфордский тюре́мный экспериме́нт — психологический эксперимент, который был проведён в 1971 году в Стэнфордском университете американским психологом Филиппом Зимбардо. Эксперимент представляет собой психологическое исследование реакции человека на ограничение свободы, на условия тюремной жизни и на влияние навязанной социальной роли на поведение.

Добровольцы играли роли охранников и заключенных и жили в условной тюрьме, устроенной в подвале факультета психологии. Заключенные и охранники быстро приспособились к своим ролям, и, вопреки ожиданиям, стали возникать по-настоящему опасные ситуации. В каждом третьем охраннике обнаружились садистские наклонности, а заключенные были сильно морально травмированы и двое раньше времени были исключены из эксперимента. Эксперимент был закончен раньше времени.

С точки зрения этики эксперимент часто сравнивают с экспериментом Милгрэма, проведённым в 1963 году в Йельском университете Стенли Милгрэмом, в прошлом соучеником Зимбардо.

В 2018 году появилась информация о том, что эксперимент якобы был постановочным. Французский экономист, социолог и режиссёр Тибо Ле Тексье, собиравшийся снимать документальный фильм об эксперименте, обнаружил в архиве Стэнфордского университета рабочие записи о нём и вместо фильма написал книгу «История одной лжи», а американский писатель Бен Блум опубликовал на сайте Medium подробную статью с аргументами, которые, по его мнению, опровергают результаты эксперимента.

Другое наследие Стэнфордского тюремного эксперимента

Стэнфордский тюремный эксперимент имел серьезные недостатки. Мы до сих пор не обратились к одной большой проблеме.

Источник: RODNAE Productions / Pexels

Психология рассмотрела только одно из двух основных наследий Стэнфордского тюремного эксперимента. Стэнфордский тюремный эксперимент (который технически не был экспериментом) появляется во вводных учебниках как иллюстрация «способности ситуации» влиять на поведение.Филип Зимбардо нанял студентов для моделирования тюрьмы и обнаружил, что даже хорошие студенты из колледжа могут быть жестокими и бесчеловечными по отношению друг к другу в симуляторе тюрьмы. Подразумевалось, что в остальном хороших людей можно было бы легко склонить к плохим поступкам в правильной ситуации — и ситуация с тюрьмой выявила это плохое поведение.

Одним из устойчивых результатов Стэнфордского тюремного эксперимента является этическая реформа, на которую он вдохновил психологию. Зимбардо подверг студентов колледжа унизительному, травмирующему опыту и остановился только тогда, когда описал исследование своей девушке (теперь жене), которая сказала ему, насколько жестоко его поведение.Внешний надзор в виде институциональных наблюдательных советов, вероятно, предотвратил бы это. Институциональные наблюдательные советы теперь являются повсеместным элементом научных исследований, и почти все университеты и научные журналы требуют, чтобы психологические исследования на людях проходили этот обзор.

Стэнфордский тюремный эксперимент был модной темой несколько лет назад, когда исследователи и журналисты сообщили о архивных материалах, показывающих, что Зимбардо проинструктировал своих тюремных охранников вести себя более злобно.Это подрывает характеристику и интерпретацию результатов, которые Зимбардо давал в течение многих лет. Охранники в кабинете не проявили спонтанной жестокости. Их нужно было подтолкнуть. Статья Тибо Ле Тексье 2019 года в журнале American Psychologist раскрывает этот случай.

Ле Тексье цитирует публичные заявления Зимбардо об исследовании: «ни одна группа [заключенные или охранники] не проходила какой-либо специальной подготовки для выполнения этих ролей» и «охранники не имели формального обучения, чтобы стать охранниками». Свидетельства из общедоступных архивов исследования Зимбардо противоречат этому по нескольким причинам.

В наборе инструкций, которые Зимбардо написал охранникам, был заголовок «Дегуманизирующий опыт».

Источник: Obregonia D. Toretto / Pexels

Сначала Зимбардо проинструктировал своих охранников, какой результат он хочет увидеть, объяснив, что целью исследования было воссоздать психологические условия в тюрьме, связанные с поведением толпы, насилием и потерей индивидуальности. Во время ориентации охранников он оказал им несколько психологических эффектов, которые, как он надеялся, исследование окажет на заключенных, включая чувство страха, разочарования, потерю индивидуальности и бессилие.Психологи давно знают, что участники экспериментов имеют тенденцию пытаться добиться результатов, которые, по их мнению, хочет исследователь, поэтому хорошие исследовательские процедуры включают в себя не говорить испытуемым, что вы ожидаете от них делать во время исследования. Это так называемые характеристики спроса. Рассказывая участникам, чего он от них хочет, кажется, что Зимбардо вызывал плохое поведение, которое, по его словам, возникло спонтанно и естественно. Охранники подтвердили это в интервью, и один из них сказал: «Я подумал:« Я должен сделать это, иначе эксперимент не пройдет должным образом ».’”

Зимбардо также дал охранникам инструкции о том, как создавать психологические эффекты, которые он хотел изучить. Например, он предоставил охранникам список под названием «Обработка опыта — дегуманизирующий опыт», где он написал «Упорядочен. Произвол. Охранники никогда не используют имя, только номер. Никогда не проси, заказывай ». Это были четкие письменные инструкции о том, как создать психологически токсичную ситуацию. Во время ориентации научный сотрудник также сказал охранникам, что обычный подсчет заключенных — хорошее время, чтобы «немного унизить или саркастично» по отношению к ним.Инструкции продолжались на протяжении всего исследования.

Один охранник сообщил, что «надзиратель или профессор Зимбардо специально указали мне (нам) действовать определенным образом (например, жесткое отношение в среду после снисхождения во вторник)». Студент бакалавриата, который был нанят на роль надзирателя, сказал после эксперимента: «Я считал (и верю до сих пор), что без правил, без грубого и умеренно реалистичного поведения охранников симуляция выглядела бы скорее как летний лагерь, чем тюрьма … Меня попросили предложить тактику, основанную на моем предыдущем опыте работы мастером-садистом, и, когда я прибыл в Стэнфорд [после летней работы в Чикаго, штат Иллинойс], на меня была возложена ответственность попытаться вызвать поведение «жесткой охраны» .Участники в роли охранника отметили этот внешний вид за то, что он придумал многие из самых креативных техник психологической жестокости: «Я думал, что надзиратель был очень креативным … в ходе эксперимента он дал нам очень хорошее садо-творческое начало. идеи ».

Наконец, подтверждая идею о том, что жестокость тюремных охранников была частью роли, которую, по их мнению, они берут на себя, многие заявили, что Зимбардо заставил их поверить в то, что они были не участниками исследования, а научными сотрудниками.Один охранник написал после исследования: «С самого начала эксперимента и до самого конца я думал о охранниках как о вспомогательных агентах в« эксперименте », а не как о его части. … Я позаботился о том, чтобы сыграть защитника (как я думал, охранника). Я чувствовал, что любая любезность с моей стороны исключит меня из эксперимента ».

охранников, участвовавших в исследовании, сообщили, что им нужно действовать так, как хотел Зимбардо, чтобы помочь в проведении эксперимента.

Источник: cottonbro / Pexels

Эти цитаты подчеркивают, что исследование проводилось не так, как сказал Зимбардо.Главный вывод, который Зимбардо извлек из этого исследования и продвигал по этому поводу, заключался в том, что тюремная ситуация по своей сути порождает плохое поведение, но на самом деле он и сторонний консультант постоянно подталкивали участников к выявлению такого поведения. Однако дело не в том, что из-за недостатков в исследовании Зимбардо его тезис был ошибочным. Более тщательное исследование, проведенное в Австралии в 1979 году, показало, что инструкции, данные тюремным надзирателям, сильно изменили атмосферу имитируемой тюрьмы, поддерживая интерпретацию, согласно которой ситуация в тюрьме может вызывать плохое поведение.Вместо этого он показывает, что Зимбардо смог добиться известности в своей области и в более широкой культуре, представив вводящую в заблуждение и неверную версию того, что произошло в его исследовании.

Исследователи-психологи могут жаловаться на требования институциональных наблюдательных советов, но специалисты в данной области обычно принимают и соглашаются с тем, что этот тип надзора полезен для поддержания этической области исследований. Революция достоверности в психологии требует реформ в научной практике, которые должны привести к более достоверным и надежным исследованиям.Чего все еще не хватает, так это способа разобраться в неправомерном проведении исследований в прошлом. Нам не обязательно рассматривать все исследования Зимбардо как вводящие в заблуждение или ошибочные, основываясь на этом одном примере. Тем не менее, нам необходимо иметь возможность создавать достоверные научные записи и создавать систему, в которой вводящие в заблуждение заявления приводят к пропорциональным последствиям для карьеры. Это наследие Стэнфордского тюремного эксперимента, которое до сих пор не изучено.

Внутри Стэнфордского тюремного эксперимента, открывшего глубины человечества

Стэнфордский тюремный эксперимент, созданный с учетом психологии и науки, превратил обычных людей в монстров.

В октябре 2004 года штабному сержанту армии США Ивану «Чипу» Фредерику пришлось нелегко. Он был одним из обвиняемых в печально известном скандале с пытками, который разразился в марте того же года в иракской тюрьме Абу-Грейб, и его военный трибунал увидел тревожные подробности о жестоком обращении с заключенными, лишении сна и сексуальном унижении.

Одним из свидетелей, которых Фредерик вызвал, чтобы защитить себя — и, возможно, одной из причин, по которой он получил только восемь лет за свои преступления, — был Стэнфордский психолог Филип Зимбардо, который утверждал, что действия Фредерика не обязательно отражали его характер, но были вместо этого реакция на окружающую среду, которую начальство позволило развиться в Абу-Грейб.

Зимбардо объяснил, что при правильном стечении обстоятельств почти любого можно было бы склонить к совершению некоторых вещей, в которых обвинялся Фредерик: избивать голых заключенных, осквернять их религиозные предметы и заставлять их мастурбировать с капюшонами на головах.

PrisonExp.org Заключенные с наброшенными на голову мешками ожидают «слушания по делу об условно-досрочном освобождении» — освобождения из Стэнфордского тюремного эксперимента по его завершении.

Действия Фредерика, утверждал Зимбардо, были предсказуемым результатом его задания, а не отдельными актами «плохого яблока», каковой был подход армии к перекладыванию вины на определенных лиц.

В военном трибунале Зимбардо мог говорить с определенными знаниями о жестоком обращении с заключенными, потому что когда-то сам участвовал в этом.

В течение шести дней, с 14 по 20 августа 1971 года, он был «надзирателем» имитации тюрьмы в подвале Джордан-холла Стэнфордского университета.

Стремясь лучше понять, что движет взаимодействием заключенных и их охранников — на средства гранта ВМС и Корпуса морской пехоты США — Зимбардо разработал психологический эксперимент, в ходе которого две дюжины в остальном нормальных молодых людей случайным образом назначали роль одного из заключенных. или охранять то, что было задумано как двухнедельное ролевое упражнение.

PrisonExp.org Обнаженный заключенный стоит за решеткой во время тюремного эксперимента в Стэнфорде.

Под наблюдением Зимбардо тюремный эксперимент в Стэнфорде превратился в борьбу между страдающими заключенными и манипулятивными садистскими охранниками, которым нравилось их мучить.

Результаты были записаны и широко распространены, благодаря чему Зимбардо прославился на всю свою профессию и раскрыл нечто очень тревожное в том, как мало иногда нужно, чтобы превратить людей в монстров.

Как начинался Стэнфордский тюремный эксперимент

За десять лет до тюремного эксперимента в Стэнфорде, в 1961 году, психолог из Йельского университета Стэнли Милгрэм провел эксперимент, чтобы проверить готовность некоторых людей наносить электрический ток незнакомцам.

Эксперимент Милгрэма, как его стали называть, показал, что некоторых молодых людей очень легко уговорить шокировать другого человека до смерти (что, как их заставили поверить, они могли сделать, хотя на самом деле ни один из испытуемых не пострадал).

PrisonExp.org Охранник сопровождает заключенного с завязанными глазами через тюрьму.

Этот эксперимент указал путь к дальнейшим исследованиям ситуационного поведения и предположил, что мы настолько хороши или плохи, насколько позволяет нам наше окружение. Филип Зимбардо не присутствовал на эксперименте Милгрэма, но до 1960 года он был студентом-психологом в Йельском университете, а к 1971 году он был готов продвинуть работу Милгрэма еще на один шаг в Стэнфорде.

Именно тогда U.С. Управление военно-морских исследований поручило ему изучить психологию заключения и власти, которая существует между охранниками и их сокамерниками. Зимбардо принял грант и сразу же приступил к работе над тюремным экспериментом в Стэнфорде.

Место, выбранное для эксперимента, находилось в подвале Джордана Холла в кампусе Стэнфорда. Там Зимбардо устроил четыре «тюремные камеры» с внутренними перегородками, а также «кабинет начальника» и различные общие зоны, которые охранники использовали для отдыха.Также был небольшой шкаф для веников, который станет актуальным в дальнейшем.

Зимбардо набирал испытуемых для своего теста, размещая объявление в Stanford Daily , в котором просил «студентов мужского пола», которые были необходимы «для участия в психологическом исследовании тюремной жизни». В объявлении обещалась компенсация в размере 15 долларов в день (что эквивалентно примерно 90 долларам в 2017 году).

Когда его испытуемые подали заявку на эксперимент, Зимбардо тщательно отобрал их, чтобы отсеять потенциально плохие яблоки. К участию отказались лица с судимостью, даже несовершеннолетние, равно как и кандидаты с историей психологических отклонений и поведенческих проблем.

В конце концов, Зимбардо остался с 24 здоровыми мужчинами студенческого возраста, у которых не было обнаруживаемой склонности к насилию или другому негативному поведению. Незадолго до начала Стэнфордского тюремного эксперимента испытуемых случайным образом распределяли либо в группу заключенных, либо в группу охранников.

В ночь перед экспериментом Зимбардо провел ознакомительное собрание для своих 12 охранников. Он дал им четкие инструкции относительно их обязанностей и ограничений: охранники будут организованы в три восьмичасовые смены для круглосуточного надзора за заключенными.

Им подарили излишки военного цвета хаки, солнцезащитные очки с зеркалами и деревянные дубинки как символ власти. Всем охранникам было сказано не бить заключенных и не подвергать их физическому насилию иным образом, хотя им сказали, что они будут иметь широкую свободу действий в отношении 12 заключенных, находящихся под их надзором.

PrisonExp.org Заключенный № 8612 полиции Стэнфорда надевает наручники перед тем, как доставить его в тюрьму.

На следующий день сотрудники полицейского управления Пало-Альто прибыли в дома указанных заключенных и взяли их под стражу.12 мужчин были помещены в окружную тюрьму, где их обыскали, сняли отпечатки пальцев и сфотографировали.

Наконец, их доставили в кампус Стэнфорда и проводили в подвал, где их ждала охрана. Заключенным выдавали плохо сидящие халаты и велели носить большие чулки. У каждого была короткая цепь, обмотанная вокруг лодыжки, чтобы подчеркнуть их статус заключенных. Их отправили по трое в камеру и прочитали лекцию о правилах.

Были продуманы все углы, чтобы заключенные чувствовали себя подчиненными надзирателям, включая большое количество пришитых на их халатах; охранникам было сказано обращаться к сокамерникам только по этим номерам, вместо того, чтобы давать им достойные имена.

К концу первого дня Стэнфордского тюремного эксперимента обе стороны полностью усвоили правила и начали действовать по отношению друг к другу, как если бы их экстремальная динамика силы существовала все время.

Восстание и беспорядки

PrisonExp.org Заключенных заставляют стоять лицом к стене, пока охранник охраняет их.

Хотя обе стороны усвоили свои роли, и некоторые сокамерники, казалось, раздражались скукой и произвольным характером команд их охранников, первый день Стэнфордского тюремного эксперимента прошел более или менее без происшествий.

Заключенных иногда вытаскивали из камер и обыскивали, даже если у них не могло быть контрабанды на столь раннем этапе эксперимента. Охранники в целом были грубыми и снисходительными. Они часто требовали, чтобы заключенные повторили свои числа, чтобы подчеркнуть свое низкое положение. Были назначены мелкие задания и налагались штрафы, такие как приказ держать стрессовую позу в течение длительного времени.

В ту первую ночь охранники решили наказать менее послушных заключенных, отняв у них матрасы и заставив спать на холодном полу.Они также нарушали сон сокамерников тем, что были шумными в их общем помещении, примыкающем к камерам.

К полудню второго дня у заключенного № 8612 начались признаки психического расстройства. Он начал кричать и бушевать, и Зимбардо сам должен был войти, чтобы контролировать ситуацию. Заключенный отказался успокаиваться, поэтому было принято решение выпустить его из кабинета ради него самого.

Это приняло форму «слушания по делу об условно-досрочном освобождении», сопровождавшегося длительным пребыванием в кладовке для метел, которая выполняла свои обязанности в качестве камеры одиночного заключения.Процесс освобождения должен был быть долгим и трудным, чтобы создать впечатление, будто тюрьма является всемогущим учреждением, в котором заключенные беспомощны.

Имейте в виду, что все это было добровольным упражнением и что — по крайней мере в принципе — каждый мог идти, когда хотел.

PrisonExp.org В качестве наказания в ходе Стэнфордского эксперимента заключенного заставляют мыть унитаз.

Пока осужденного № 8612 выгоняли, остальные 11 заключенных возмущались.Произвольное и жестокое обращение со стороны охранников уже побудило заключенных отказаться подчиняться приказам или покинуть свои камеры. Когда позвонили, они отказались отвечать на свои номера.

Заключенные в одной камере забаррикадировались, прислонив матрас к двери. К вечеру дела были настолько плохи, что некоторые охранники, которые могли вернуться домой после смены, вызвались остаться сверхурочно и подавить восстание.

После того, как медицинский персонал, наблюдающий за экспериментом, ушел домой, охранники, оставленные на дежурстве, поразили заключенных выстрелами из огнетушителя и перевели их в другие камеры, чтобы увеличить скопление людей.Пустая камера предназначалась для «хороших» заключенных, не участвовавших в восстании. С другой стороны, предполагаемых главарей держали в одиночестве на несколько часов.

Заключенным в обычных камерах было отказано в разрешении пользоваться туалетом, вместо этого им выдали ведра, чтобы они могли опорожиться. Затем ведра оставляли в камере без присмотра на всю ночь. На следующий день охранники заставляли заключенных часами стоять без одежды в стрессовых позах.

Слишком опасно продолжать движение

PrisonExp.orgGuards начинают обыск заключенного с раздеванием.

К третьему дню тюремного эксперимента в Стэнфорде все быстро начинало развиваться. По словам Зимбардо, примерно у одной трети охранников спонтанно появились признаки настоящего садизма, они постоянно изобретали новые формы наказания и подстрекали других охранников, когда эти наказания применялись к беспомощным заключенным.

Охранники и сокамерники, которым, как вы помните, случайным образом были назначены роли всего несколько дней назад, начали отождествлять себя со своей стороной и действовать сообща.Через несколько дней большинство сокамерников объединились в голодовке, протестуя против их условий, в то время как охранники бесплатно снимали дополнительные смены и становились все более параноиками.

Когда поползли слухи о том, что заключенный № 8612 возвращается с небольшой армией сторонников для организации побега из тюрьмы, не кто иной, как Зимбардо, приказал разобрать подвальную тюрьму и перенести наверх, пока он один в подвале ждал нападавших. Позже он сказал, что его план, если этот человек действительно появился, состоял в том, чтобы сказать ему, что эксперимент был прекращен, и отправить его домой.

PrisonExp.orgФилип Зимбардо в одиночестве ждет в подвале Джордана Холла нападения на эксперимент, которое, по слухам, возглавляет заключенный, который потерял равновесие и был досрочно освобожден.

К этому моменту Зимбардо полностью погрузился в эксперимент. Как он позже признал, ему никогда не удастся сохранить объективность в своей роли тюремного администратора, и поэтому он оказался привязанным к фантастическому миру, который создал для своих подопытных. Зимбардо обнаружил, что ему становится болезненно любопытно, куда идет эксперимент и какие новые события он принесет каждый день.

К четвертому дню, когда некоторые сокамерники стали склонными к суициду и, очевидно, теряли контроль над реальностью, Зимбардо подумал, что ситуация достаточно интересна, чтобы пригласить свою девушку — студентку факультета психологии — посмотреть, что происходит. Женщина, 26-летняя Кристина Маслах, была потрясена увиденным и сказала об этом.

Раньше всякий раз, когда приходил новый человек извне — например, заключенный № 416, который заменил № 8612 — они проходили период нормализации.

Но из-за возражений №416 против обращения с ним он был заперт в одиночной камере, где охранники мучили его, по очереди стуча руками в дверь. К тому времени, когда он выбрался из камеры одиночного заключения, заключенный № 416 был достаточно разбит, чтобы принять рутину тюремной жизни как нормальную.

Маслах, с другой стороны, нельзя было запереть или сломать таким образом, и ее свежий взгляд на происходящее шокировал ее парня, заставив увидеть его кошмар ее глазами.Так получилось, что на шестой день стэнфордского тюремного эксперимента доктор Зимбардо объявил о его завершении — к большому разочарованию своих охранников, которым очень нравилась власть, которой они злоупотребляли всю неделю.

После этого все еще были настолько расстроены, что потребовался целый день, чтобы «условно-досрочно освободить» оставшихся заключенных, хотя — опять же — эксперимент закончился, и им больше не платили; они могли просто уйти.

Наследие Стэнфордского тюремного эксперимента

PrisonExp.Охранник носит свою выданную форму, держа дубинку во время тюремного эксперимента в Стэнфорде.

Тюремный эксперимент в Стэнфорде мгновенно стал классикой человеческой психологии и динамики власти. Возможно, самым поразительным открытием было то, что люди, принимавшие участие в исследовании, почти мгновенно усвоили свои роли настолько полно, что, похоже, они забыли, что у них даже была жизнь за пределами тюрьмы.

Охранники действовали с исключительной жестокостью, как будто им никогда не пришлось бы отвечать за свои действия, в то время как заключенные мирились с ужасающими нарушениями своих прав человека, по большей части не требуя, чтобы их отпустили.

Возможно, что еще более тревожно, многие исследователи и аспиранты прошли через подвал во время тюремного эксперимента в Стэнфорде, наблюдали за условиями заключения мужчин и ничего не говорили об этом. Позже Зимбардо подсчитал, что около 50 человек видели, что происходило в его подвале тюрьмы, и его девушка была единственной, кто возражал.

Выводы Зимбардо сразу же оказались актуальными, когда всего через две недели после окончания Стэнфордского тюремного эксперимента заключенные в печально известных тюрьмах Сан-Квентин и Аттика подняли жестокие восстания, поразительно похожие на то, что произошло на второй день эксперимента в Стэнфорде.

Зимбардо был вызван для дачи показаний перед Судебным комитетом Палаты представителей об условиях содержания в тюрьмах и их влиянии на человеческое поведение. Зимбардо всегда утверждал, что внешние условия, а не личность человека, определяют, как люди реагируют на стресс.

Частично в результате исследования Зимбардо, в Соединенных Штатах было принято решение разделить несовершеннолетних и взрослых правонарушителей, а также ввести более строгий контроль и защиту для заключенных, которые, например, хотят подать иск, оспаривая их условия.

Но тюремный эксперимент в Стэнфорде, как и предыдущий эксперимент Милгрэма, имел последствия, выходящие далеко за рамки управления тюрьмой.

PrisonExp.org Заключенный сидит в тюрьме с завязанными глазами.

В обоих экспериментах кажущиеся нормальными, здоровые люди были побуждены — практически без принуждения и лишь с небольшим поощрением — совершить ужасные преступления против других людей в их группе. В обоих случаях решения, принятые отдельными людьми, были бы немыслимы, если бы они действовали самостоятельно, и настоятельно предполагают, что реакции могут быть обусловлены местной средой при принятии решений.

Это проливает мрачный свет на различия, которые общество проводит между преступниками и законопослушными гражданами, а также предлагает некоторые тревожные возможности в отношении виновных в величайших преступлениях человечества.

Например,

членов нацистских «эскадронов смерти» утверждали, что они не несут личной злобы, а лишь следуют приказам; если бы им приказали сделать что-нибудь, кроме расстрела тысяч мирных жителей, они бы это сделали.

Послевоенные суды над этими людьми не приняли это как защиту, но исследования Зимбардо показывают, что это могло быть прекрасным оправданием; Хуже того, это может быть предлог, который использует любой нормальный человек, когда какой-нибудь диктатор или другой автократ наделяет их хаки и повязками на глаза, дает им дубинку и говорит им контролировать заключенных в своих камерах — как, кажется, произошло в Абу-Грейб, и, вероятно, многие другие места, о которых не упоминалось в новостях.

---

После этого взгляда на Стэнфордский тюремный эксперимент прочтите о самых злобных научных экспериментах, которые когда-либо проводились. Затем узнайте, какой вклад в медицину внесли самые жестокие нацистские исследования и эксперименты.

Как тюремный эксперимент в Стэнфорде 1971 года предсказал авторитарный откат Америки

Если бы ваш босс одел вас в военное снаряжение и сказал вам распылить слезоточивый газ на группу ненасильственных протестующих матерей, вы бы повиновались их приказам? Большинству из нас, людей, нравится верить, что мы нравственные существа, движимые сочувствием, и что мы не стали бы делать что-то жестокое, даже если бы им приказали.Однако психологические исследования показали, что верно обратное, и что люди часто безоговорочно подчиняются. Возможно, самым печально известным исследованием этого был Стэнфордский тюремный эксперимент, проведенный почти пятьдесят лет назад профессором психологии Стэнфордского университета доктором Филипом Зимбардо, который показал, сколько людей будут развращены властью и склонятся перед авторитарными лидерами, если это будет разрешено обществом. .

Можно увидеть, насколько этот эксперимент имеет давнюю актуальность — например, в испытаниях протестующих в Портленде, которые подверглись воздействию слезоточивого газа во время мирных протестов и были похищены на машинах без опознавательных знаков.Что заставляет сотрудника правоохранительных органов желать и быть готовым вести себя подобным образом, чтобы стать пехотинцем зарождающегося полицейского государства, — это вопрос, на который уже был дан ответ в ходе тюремного эксперимента в Стэнфорде.

Но сначала несколько слов о самом эксперименте. Проводилось в Стэнфордском университете с 14 по 19 августа 1971 года. 24 студента были разделены на группы «охранников» (с девятью студентами) и «заключенные» (состоящие из 15 студентов) в симулированной тюрьме в подвале психологического корпуса колледжа. .Оказавшись там, сообщает Зимбардо, «охранники» стали выполнять садистские и авторитарные роли, а «заключенные» стали покорными и подавленными. Некоторые «охранники» проявили неподдельное удовольствие, мучая «заключенных», в то время как «заключенные» проявили признаки крайнего стресса и усвоенной беспомощности.

Хотя он рассчитан на две недели, пробка была отключена менее чем через неделю. Тем не менее, эксперимент стал отправной точкой для ученых и экспертов, пытающихся объяснить, как обычные люди могут стать тиранами, получив власть.Хотя этические проблемы и противоречия все еще крутятся вокруг Стэнфордского тюремного эксперимента, его актуальность сегодня неоспорима. И поскольку многие американцы считают, что нация скатывается к авторитаризму, его выводы важнее понять, чем когда-либо. Действительно, только понимание авторитаризма может остановить это.

Как объяснил Зимбардо в своем ответе на критику эксперимента:

Мой интерес к изучению психологии временной перспективы или временных зон, в которых мы все живем, частично возник из чувства искаженного времени, которое мы все испытали во время [Стэнфордского тюремного эксперимента].Без часов и окон время в этой подвальной тюрьме вращалось вокруг каждой смены караула. Мы часто чувствовали себя пойманными в расширенном часовом поясе настоящего, когда охранники бесконечно преследовали заключенных, или в нынешнем фаталистическом часовом поясе, который испытывает большинство заключенных, когда ничто из их действий не влияет на то, как с ними обращаются. Впоследствии я разработал шкалу для измерения индивидуальных различий во временной перспективе, инвентаризацию временной перспективы Зимбардо …

Салон обратился к Зимбардо, чтобы узнать, как его эксперимент соотносится с сегодняшней политической ситуацией в Америке.

«Мы никогда не видели ничего подобного в Америке. И, надеюсь, когда мы избавимся от [Трампа] в ноябре, мы больше не увидим ничего подобного», — сказал Салону Зимбардо, ныне почетный профессор Стэнфорда. Обсудив, как он и другие психологи, психиатры и эксперты в области психического здоровья написали в 2016 году книгу, в которой предупреждали, что Трамп психически непригоден для служения, он объяснил, что Трамп «является самым крайним примером гедониста, ориентированного на настоящее. люди.«

Фраза «гедонист, ориентированный на настоящее» относится к инвентаризации временной перспективы Зимбардо, которая относится к различным способам восприятия людьми прошлого, настоящего и будущего. Как пояснил Зимбардо, «около 20% почти любого населения являются гедонистами, ориентированными на настоящее». Гедонисты, ориентированные на настоящее, определяются тем, как «они живут настоящим моментом. Они никогда не думают о будущих последствиях своих текущих действий. Они всегда ищут новизны и волнения. Им легко наскучивает знакомое.Они всегда бросают вызов правилам, ограничивающим их свободу ».

Он добавил: «Это те люди, которые раньше были против использования ремней безопасности. Это те люди, которые раньше были против ношения головных уборов для езды на велосипедах или мотоциклах. В целом они антиконформисты. Они хотят свободы от любых правил. . Они не следуют правилам. Так что это самый ужасный позитив для человека, у которого есть власть президента Соединенных Штатов «. Зимбардо утверждал, что это не только привело к тому, что Трамп неверно отреагировал на коронавирус, но и спровоцировал наихудшее поведение его последователей.

«То, что он излучает, — это сила без границ. Он может говорить все, что хочет, он создает реальность. Он живет в своем собственном мире», — объяснил Зимбардо. «Он придумывает. Он придумывает. Ему все равно. Так что это настоящее чувство силы. Я говорю все, что хочу, потому что мне это нравится. И его последователи получают власть через него. Они восхищаются его способностью делать все, что вы хотите сказать, что хотите. Ему не нужно следовать никаким правилам. Ему не нужно соблюдать какие-либо декорации. И это делает его и их опасными, потому что все дело в силе.Это неограниченная сила и сила без причины, которая смертельна ».

Salon обратился к доктору Бэнди X. Ли, судебному психиатру Йельской школы медицины в течение 17 лет, который преподавал в Йельской школе права в течение 15 из этих лет, а также редактору «Опасного дела Дональда Трампа» ( в которой Зимбардо также участвовал) — для дальнейшей разработки применимости теорий Зимбардо.

«Суть тюремного эксперимента в Стэнфорде — это влияние институциональной структуры», — сказал Ли Салону по электронной почте.«Когда происходят злоупотребления и насилие, мы склонны приписывать это« нескольким плохим яблокам », и огромное влияние структур, в основном невидимых, но хорошо задокументированных, легко упускается из виду. В моей собственной области исследования я подчеркиваю, как» структурное насилие «является не только самой смертоносной формой насилия, вызывающей более чем в десять раз больше смертей от всех самоубийств, убийств и коллективного насилия в мире вместе взятых, но и наиболее мощным стимулятором поведенческого насилия». Объяснив, что структурное насилие может повлечь за собой политические, экономические и культурные уровни угнетения, а также институционализацию классизма, расизма и сексизма, Ли определил, как президентство Трампа усугубило эти несправедливые структуры в Соединенных Штатах.

«Наличие на посту президента виновного в структурном насилии означает, что он не только будет убивать своей политикой, значительно увеличивающей преимущество одних групп над другими, но и станет причиной смерти через подстрекательство к насилию», — пояснил Ли. «Это, конечно, то, что происходит в Портленде и в других городах: его структуры и политика стимулируют насилие. По тому, что происходит сейчас, и по другим причинам — например, моя работа в сфере тюремной реформы и глобального предотвращения насилия — я давно считал Стэнфордский тюремный эксперимент одним из самых важных вкладов в наше понимание и всегда рекомендовал его в своих курсах.«

Ли сказала, что она пригласила Зимбардо выступить на конференции в прошлом году об опасном состоянии мира, потому что «он дал критическое психологическое представление о том, как г-н Трамп походил на худших тюремных охранников в своем эксперименте … Из этого мы можем экстраполировать, как он, как главнокомандующий, будет создавать системы, которые вызывают максимальные страдания и смерть, а также порождают более жестоких личностей в обществе, которым он руководит ».

Доктор Дэвид Рейсс, еще один участник книги и коллега-профессор из Йельского университета, повторил наблюдения Зимбардо и Ли.

«Несмотря на то, что сам эксперимент имел свои проблемы с точки зрения методологии и того, что он доказал или не доказал, он все же выявил идеи о том, что при определенных обстоятельствах люди могут действовать очень садистскими, очень авторитарными, не являются частью того, что они считают своей обычной личностью », — пояснил Рейсс. «И в той ситуации, возможно, это не был идеальный эксперимент, но, с другой стороны, он показал, что эти возможности есть. И мы видим в политике прямо сейчас, что в основном прикрытие было снято с обертки. наихудшей части личностей людей по-разному.«

Рейсс обратил внимание на то, как некоторые из этих аспектов американского характера существовали задолго до прихода Трампа к власти.

«У Америки есть уникальные особенности из-за того, откуда мы пришли, с точки зрения рабства, с точки зрения гражданских прав, с точки зрения других вопросов», — сказал Рейсс Салону. «Но вы можете взглянуть на большинство культур и увидеть одну и ту же базовую динамику, разыгрываемую по-разному, что люди обладают способностью к жестокости и садизму. И если это не сдерживать тем или иным образом, это может быть чрезвычайно опасно.И, конечно же, чем больше технологий и средств массовой информации могут вступить в игру сейчас, чем это было 20 лет назад, 50 лет назад или тысячу лет назад, тем опаснее они в определенном смысле ».

Элизабет Мика, клинический терапевт и еще один соавтор «Опасного случая Дональда Трампа», отметила, что «есть вопросы относительно методологии [эксперимента] и этики [эксперимента]» и что « из-за этого результаты экспериментов могут быть испорчены ». В то же время она утверждала, что поведение Трампа и его сторонников — это реальная демонстрация применимости эксперимента.

«Мы видим, что сейчас люди следуют за Трампом, поддерживают его и с энтузиазмом выполняют его приказы, и я думаю, что это само по себе — если вы смотрите на этот огромный эксперимент, разыгрывающийся у нас на глазах, значит, мы даже не должны искусственно создавать эти условия — у нас это есть для нас », — сказал Мика Salon. «Вы видите, что республиканцы в Конгрессе поддерживают Трампа в его решениях и защищают его причудливые заявления, как будто они полностью потеряли совесть. И поэтому вопрос в том, есть ли у них совесть вообще?»

Она добавила: «То, что сделал Трамп, я думаю, он дал разрешение людям с недостатками совести показать свое истинное лицо.«

Рейсс был пессимистично настроен по поводу того, сможет ли Америка снова стать полностью функциональным демократическим государством всеобщего благосостояния.

«Мы не можем закрыть ящик Пандоры», — печально объяснил Рейсс. «Мы могли бы признать то, что появилось, и найти более эффективные способы справиться с этим. Но, как и в любой другой исторический период, когда что-то подобное появлялось, это процесс, когда сначала нужно преодолеть отрицание и признать наличие проблемы. И затем, в контексте культуры, в которой мы сейчас живем, какие способы лучше с этим справиться? »

Он добавил: «То, что могло быть лучше после Гражданской войны, Войны за независимость, Первой или Второй мировой войны, может не сработать сейчас.То, что сработало бы в Древней Греции, сейчас не сработает. Таким образом, на самом деле речь идет не о том, чтобы вернуться назад, чтобы признать, что это природа человека, что изменения в природе человека будут эволюционными даже не на протяжении поколений, а на протяжении сотен лет или тысячелетий. Но есть вещи, которые мы можем сделать лучше, чтобы держать это под контролем в текущих условиях ».

Стэнфордский тюремный эксперимент (СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ)

Стэнфордский тюремный эксперимент (SPE) — очень влиятельное и противоречивое исследование, проведенное Филипом Зимбардо и его коллегами из Стэнфордского университета в 1971 году.Первоначально исследователи намеревались поддержать идею о том, что ситуативные силы столь же могущественны и, возможно, более могущественны, чем диспозиционные силы, влияющие на поведение в тюрьме. Помимо поддержки их гипотезы, исследование широко освещалось в основных средствах массовой информации и имело далеко идущие этические последствия. Несмотря на это, а возможно, из-за своей противоречивой природы, SPE остается одним из самых известных экспериментов в социальной психологии.

Цель Стэнфордского тюремного эксперимента

SPE был задуман как реакция на широко распространенное мнение, что насильственный и деспотический характер У.S. тюрьмы и последующие сообщения о гуманитарных нарушениях были обусловлены уникальными личностными особенностями заключенных и охранников. Считалось, что из-за самостоятельного выбора тюремные охранники обладали такими характеристиками, как садизм и недостаток чувствительности. Заключенные, конечно, обычно заключают в тюрьму, потому что в какой-то момент они проявляли незаконное поведение. Зимбардо и его коллеги утверждали, что эта точка зрения не учитывает мощное влияние социальной ситуации, в которой охранники противопоставляются заключенным под различными социальными и политическими влияниями.

Методология экспериментов в Стэнфордской тюрьме

Чтобы проверить свою гипотезу, Зимбардо и его коллеги создали реалистичную имитацию тюрьмы в подвале Стэнфордского университета. В число участников входил 21 студент колледжа, выбранный специально для их обычных ответов на батарею анкетных опросов. Участники были случайным образом назначены либо охранником, либо заключенным, при этом старший научный сотрудник выполнял функции надзирателя, а сам Зимбардо взял на себя роль суперинтенданта.Заключенные находились в тюрьме 24 часа в сутки, а охранники работали по 8 часов в сутки. Помимо ограничения на физическое насилие, охранникам была предоставлена ​​большая свобода действий в отношении заключенных, включая правила, которые они могли установить, и наказания, которые они могли применять.

Экспериментаторы пошли на многое, чтобы добиться реализма. Заключенные были неожиданно «арестованы» в своих домах местным отделением полиции, доставлены в полицейский участок для предъявления обвинений в «преступлении» и доставлены в тюрьму в Стэнфорде.Заключенным присваивались номера, и они носили только халаты, предназначенные для деиндивидуализации заключенных. Охранники были оснащены униформой, дубинкой и светоотражающими солнечными очками для обеспечения силы. Тюремные камеры представляли собой пространство размером 6 на 9 футов, в котором была только детская кроватка. Чтобы еще больше повысить реализм, были приглашены католический священник и поверенный, и была создана комиссия по условно-досрочному освобождению.

Когда участники прибыли в тюрьму, ситуация обострилась с удивительной скоростью. На второй день восстание заключенных было быстро подавлено охранниками, которые наказали заключенных средствами, задуманными без руководства экспериментаторов.Например, заключенных раздевали догола, заставляли выполнять черную работу и во многих случаях лишали детских кроваток, еды и привилегий в ванной. После попытки восстания и последующего наказания пятеро заключенных начали испытывать крайнюю эмоциональную реакцию и в конце концов были освобождены. Поскольку тактика послушания стала более жестокой и унизительной, а заключенные проявляли все более негативную аффективность, Зимбардо в конце концов решил завершить исследование на шестой день того, что планировалось как двухнедельное исследование.

Результаты Стэнфордского тюремного эксперимента

Зимбардо и его коллеги истолковали все более враждебное поведение охранников и все более пассивное поведение заключенных, каждый из которых начинал как группы нормальных молодых людей, как свидетельство того, что экстремальный характер тюремной ситуации порождает такое неустойчивое и отчаянное поведение. В самом деле, SPE часто цитируется как свидетельство сильной роли ситуации над людьми, которую они зачастую не предсказывают.Исследователи также сравнили свою работу с исследованиями Стэнли Милгрэма о послушании, поскольку оба они подтверждают идею о том, что в экстремальной ситуации хороших людей можно принуждать к совершению зла. Несмотря на эти захватывающие открытия, SPE подвергся критике как с методологической, так и с этической точки зрения.

Методологическая критика Стэнфордского тюремного эксперимента

Методологически критики утверждали, что участники SPE никогда полностью не принимали ситуацию как реальную и просто играли стереотипные роли заключенных и охранников.По сути, утверждалось, что результаты были обусловлены характеристиками спроса в экспериментальной ситуации. Это не помогло аргументу первоначальных авторов, что Зимбардо сам играл заметную роль в эксперименте, иногда определяя ход исследования. Тем не менее, данные свидетельствуют о том, что участники усвоили ситуацию, а также свою роль в этой ситуации. Например, только десятая часть разговоров между заключенными содержала речь о жизни вне эксперимента.

Этическая критика Стэнфордского тюремного эксперимента

SPE, вероятно, был более противоречивым с этической точки зрения. В то время этические последствия исследования, а также двойная роль Зимбардо как следователя и надзирателя Стэнфордской тюрьмы подверглись резкой критике. Сам Зимбардо признал, что его собственное принятие ситуации в тюрьме и его желание управлять хорошей тюрьмой омрачало его суждения, предполагая, что даже он усвоил свою роль в ситуации.Хотя эксперимент действительно соответствовал руководящим принципам, установленным комиссией по этике в то время, мало кто будет спорить, что садистские и унизительные действия, совершенные во время исследования, были этичными по сегодняшним стандартам. Даже Зимбардо признает, что было неэтично продолжать исследование после того, как первый заключенный показал крайне негативную реакцию.

Репликации Стэнфордского тюремного эксперимента

Стивен Райхер и С. Александр Хаслам попытались воспроизвести SPE, обойдя этические нормы, позволив провести эксперимент в контексте британского реалити-шоу.Результаты SPE не были воспроизведены; По версии Райхера и Хаслама, охранники никогда не организовывались и в конечном итоге были свергнуты.

Ссылки:

1. Адам Д. (2002). Реалити-шоу воссоздает знаменитое социальное исследование. Природа, 417, 213.
2. Хейни К., Бэнкс К. и Зимбардо П. (1973). Межличностная динамика в симулированной тюрьме. Международный журнал криминологии и пенологии, 1, 69-97.
3. Зимбардо, П. Г., Маслах, К., и Хейни, К.(1999). Размышления о Стэнфордском тюремном эксперименте: генезис, трансформации, последствия. В Т. Блассе (ред.), «Подчинение авторитету: современные взгляды на парадигму Милгрэма» (стр. 193–237). Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум.

Стивен Райхер о том, как лидеры проявляют жестокость в других

27 августа 2021 года

ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ назад в этом месяце было проведено одно из самых известных исследований в истории психологии — Стэнфордский тюремный эксперимент. Около 24 молодых людей были случайным образом разделены на роль заключенного или охранника и отправлены в условную тюрьму.Согласно описанию в учебнике, охранники очень быстро стали жестокими, заключенные стали пассивными, и результат был настолько токсичным, что исследование, запланированное на две недели, пришлось резко остановить всего через шесть дней.

The Economist сегодня

Отобранные истории, в вашем почтовом ящике

Ежедневный информационный бюллетень с лучшими достижениями нашей журналистики

Исследование, проводимое Филипом Зимбардо и финансируемое военно-морскими силами США, было направлено на изучение напряженности между охранниками и заключенными.Он получил известность, потому что затронул определяющий вопрос времени, четверть века спустя после Холокоста и в разгар войны во Вьетнаме: что заставляет людей действовать бесчеловечно друг к другу? После 1945 года существовало мнение, что те, кто совершает зверства, должны обладать особыми личностями, которые отличают их от остальных из нас. Но эта идея была поставлена ​​под сомнение двумя событиями за десять лет до Стэнфордского исследования.

В 1961 году Ханна Арендт сообщила о судебном процессе в Иерусалиме над Адольфом Эйхманом, нацистским чиновником, ответственным за депортации в лагеря смерти, заметив, что он действовал из обычных мотивов (таким образом, придумав фразу «банальность зла»).В том же году Стэнли Милгрэм, психолог из Йельского университета, провел свое печально известное исследование послушания. Участникам было сказано применять электрошок к кому-нибудь в другой комнате каждый раз, когда они ошибались в задании на запоминание. Удары не были настоящими, как и крики боли, но участники этого не знали, и многие продолжали подавать напряжение под строгим взглядом ученых-исследователей, представлявших авторитетные фигуры.

Эти два события, казалось, показали, что злодеи, в конце концов, были не монстрами, а обычными людьми.Подразумевалось, что при определенных обстоятельствах любой из нас может действовать чудовищно. Стэнфордское тюремное исследование, которое проводилось с 15 по 21 августа 1971 года, похоже, продвинуло точку зрения Милгрэма еще дальше. Похоже, это показало, что авторитетная фигура даже не нужна, чтобы стоять над людьми, чтобы заставить их действовать бесчеловечно. Как знаменитый вывод д-ра Зимбардо и его коллеги: агрессия «возникла просто как« естественное »следствие того, что мы облачились в униформу« охранника »и утверждали силу, присущую этой роли».

Это вызывает беспокойство. Интерпретация не только игнорирует роль авторитетных лиц в создании токсичного поведения, но и освобождает виновных от вины. Это то, чем мы занимаемся. Мы не несем ответственности.

Такой вывод не является экстраполяцией аргумента доктора Зимбардо: это его аргумент. После того, как стало известно о жестоком обращении с заключенными в тюрьме Абу-Грейб в Ираке, доктор Зимбардо выступил в качестве свидетеля-эксперта защиты. Он утверждал, что жестокие охранники, как и молодые люди в его Стэнфордском исследовании, были больше жертвами, чем преступниками, беспомощно поддаваясь токсичности в токсичной среде.

Судья отклонил эти доводы. Помимо всего прочего, насилие было раскрыто только потому, что другие охранники, потрясенные, слили фотографии сексуального унижения и инсценировали казнь. Вот и все о неизбежности «естественной» агрессии охранников.

Фактически, тщательный осмотр архива исследования доктора Зимбардо, размещенного в Стэнфордском университете, показывает, что не все охранники были агрессивными, и не все заключенные были пассивными. Во всяком случае, жестокость охранников была скорее исключением, чем правилом.Более того, сами исследователи могли сыграть роль в создании токсичной среды. Доктор Зимбардо проинформировал своих охранников до начала исследования, сказав им: «Вы можете вызвать у заключенных чувство скуки, до некоторой степени страха, вы можете создать представление о произволе, что их жизнь полностью контролируется нами», и в заключение: «Мы собираемся лишить их индивидуальности разными способами».

С годами важность лидерства в производстве токсичности стала более очевидной, в частности, благодаря открытию архива.Теперь мы знаем, что экспериментаторы говорили с охранниками о том, как вызвать чувство страха и произвола у «заключенных», и что тех, кто это делал, хвалили, а более сдержанным охранникам приказывали действовать более агрессивно. После завершения исследования один из охранников написал доктору Зимбардо об одном из своих товарищей-экспериментаторов: «В ходе эксперимента он дал нам очень хорошие садо-творческие идеи». Короче говоря, исследование раскрывает не естественную жестокость, как ее часто изображают, а то, как жестокость мобилизуется другими.

В качестве иллюстрации такого поощрения Алекс Хаслам, Джей Ван Бавел и я проанализировали важнейшее взаимодействие между одним из экспериментаторов, Дэвидом Джаффе, который выполнял обязанности тюремного надзирателя, и Джоном Марком, сопротивлявшимся охранником. Г-н Джаффе подчеркнул, что цель исследования была прогрессивной — выявить токсичность тюремных систем, что возможно только в том случае, если охранники производят токсичную систему. Что характерно, г-н Марк отказался проглотить наживку. Это подчеркивает, что те, кто выполнял указания экспериментаторов, сделали активный выбор.Похоже, что лидеры поощряли токсичную среду на службе делу. Последователи, которые действовали жестоко, предпочли отождествить себя с экспериментаторами, сознательно (и творчески) использовали жестокость в служении этому делу.

В течение многих лет д-р Зимбардо сталкивался со стипендией, утверждая, что экспериментаторы влияли на поведение охранников и постоянно отклоняли это. На этой неделе в интервью The Economist он снова отверг эту идею: «Персонал не оказывал никакого влияния на жестокость или суровость охранников в любом случае», — сказал он.

Тем не менее, данные свидетельствуют о том, что экспериментаторы оказали влияние. В социальной психологии «личностное лидерство» — это процесс достижения влияния на группу путем определения того, кем они являются и что они ценят. Исследователи стремились убедить участников, что они вовлечены в важную работу, имеющую значение для человеческого прогресса. Идея состоит в том, чтобы обратиться к высшим мотивам людей для создания базовых действий. В своем исследовании мы с доктором Хасламом показали, что чем больше людей отождествляют себя с экспериментатором и своей причиной, тем больше вероятность, что они будут следовать своим шокирующим инструкциям до конца.

В 50-ю годовщину тюремного эксперимента в Стэнфорде можно извлечь два ясных урока. Во-первых, отказаться от повествований, в которых ненависть и вред рассматриваются как нечто естественное или неизбежное. Коллективная ненависть и вред редко возникают незаметно из человеческой психики. Он характерно мобилизован. Например, антииммигрантские настроения порождаются теми, кто называет пришельцев не такими людьми, как мы, а инопланетянами, опасными, как угроза нашему процветанию, безопасности и даже нашей идентичности. Вот почему антииммигрантские настроения заметно выше вокруг выборов, когда политическая риторика наиболее разгорячена.

Рассказы о неизбежности ненависти — это не столько объяснение, сколько отговорка. Более того, они не только оправдывают самих разжигателей ненависти, но также могут подорвать решимость сторонних наблюдателей остановить их.

Второй урок заключается в том, что те, кто причиняет вред, не только знают, что делают, но и верят в то, что делают. Поэтому ключевой вопрос заключается в том, как люди могут считать бесчеловечность поступком правильным? И какие идеи и идеологии могут поддерживать такую ​​инверсию приличий? Клаудия Кунц подчеркивает это в «Нацистской совести» (Belknap, 2003), утверждая, что, как ни отвратительно воспринимать эту идею извне, изнутри можно понять власть нацизма, только если понимать ее как моральный проект.

Когда мы смотрим на другие ядовитые явления, от сталинского террора до насилия сторонников превосходства белой расы в современной Америке, мы также обнаруживаем, что они продвигаются и принимаются как защита хорошего общества от внутренних и внешних угроз. Знак опасности — это когда в сообществе развивается (и его лидеры провозглашают) абсолютистское чувство правильного и неправильного, при котором одна сторона видит себя суммой всего добра, и поэтому устранение тех, кто угрожает этой стороне, становится защитой добра.

Стэнфордский тюремный эксперимент является важной вехой в исследованиях психологии. Голливудский фильм увековечивает его, а бронзовая доска отмечает место, где это произошло. Но его уроки нужно переписать. Хотя все мы способны к жестокости, ее проявления должны быть мобилизованы — особенно коллективная жестокость одной группы против другой. Лидеры и преступники должны быть привлечены к ответственности. Общество должно наказывать тех, кто порождает ненавистные идеи, а не только тех, кто действует в соответствии с ними.
____________

Стивен Райхер — профессор социальной психологии в Университете Сент-Эндрюс.

Соответствие социальным ролям согласно исследованию Зимбардо

Зимбардо (1973) провел чрезвычайно противоречивое исследование соответствия социальным ролям, названное Стэнфордским тюремным экспериментом.

Его целью было выяснить, будут ли люди соответствовать социальным ролям тюремного надзирателя или заключенного, когда их помещают в имитацию тюремной среды.Кроме того, он также хотел изучить, было ли поведение, проявляемое в тюрьмах, результатом внутренних диспозиционных факторов, самих людей или внешних ситуационных факторов, окружающей среды и условий в тюрьме.

Выборка Зимбардо состояла из 21 студента университета мужского пола, которые вызвались добровольно в ответ на объявление в газете. Участники были отобраны на основе их физической и психической устойчивости, и каждому из них платили 15 долларов в день за участие. Участников случайным образом распределили на одну из двух социальных ролей: заключенных или охранников.

Зимбардо хотел сделать опыт максимально реалистичным, превратив подвал Стэнфордского университета в имитацию тюрьмы. Кроме того, «заключенные» были арестованы настоящей местной полицией, у них сняли отпечатки пальцев, раздели и выдали номерной смокинг с цепями на лодыжках. Охранникам выдали форму, темные светоотражающие очки, наручники и дубинку. Охранникам было приказано управлять тюрьмой без применения физического насилия. Эксперимент был рассчитан на две недели.

Зимбардо обнаружил, что и заключенные, и охранники быстро определили со своими социальными ролями. Через несколько дней заключенные взбунтовались, но это было быстро подавлено охранниками, которые затем стали все более жестоко обращаться с заключенными. Охранники дегуманизировали заключенных, будили их ночью и заставляли чистить туалеты голыми руками; заключенные становились все более покорными, отождествляя себя со своей подчиненной ролью.

Пятеро заключенных были досрочно освобождены от эксперимента из-за их неблагоприятной реакции на физические и моральные истязания, например, плача и сильного беспокойства.Хотя эксперимент должен был длиться две недели, он был прекращен всего через шесть дней, когда аспирантка Кристина Маслах убедила Зимбардо, что условия в его эксперименте были бесчеловечными. [Маслах позже стала женой Зимбардо].

Зимбардо пришел к выводу, что люди быстро приспосабливаются к социальным ролям, даже если роль противоречит их моральным принципам. Кроме того, он пришел к выводу, что ситуативные факторы в значительной степени ответственны за обнаруженное поведение, поскольку ни один из участников никогда ранее не демонстрировал такое поведение.

Оценка Зимбардо

Недавняя репликация Стэнфордского тюремного эксперимента, проведенная Райхером и Хасламом (2006), противоречит выводам Зимбардо.

Райхер и Хаслам повторили исследование Зимбардо, случайным образом назначив 15 человек на роль заключенного или охранника. В этой репликации участники не соответствовали своим социальным ролям автоматически. Например, охранники не отождествляли себя со своим статусом и отказывались навязывать свою власть; заключенные были идентифицированы как группа, бросившая вызов авторитету охраны, что привело к смене власти и краху тюремной системы. Эти результаты явно противоречат выводам Зимбардо и предполагают, что соответствие социальным ролям не может быть автоматическим, как первоначально предполагал Зимбардо.

Кроме того, индивидуальных различий и личности также определяют степень соответствия человека социальным ролям. В первоначальном эксперименте Зимбардо поведение охранников резко варьировалось: от крайне садистского поведения до нескольких хороших охранников, которые помогали заключенным. Это говорит о том, что ситуационные факторы не являются единственной причиной соответствия социальным ролям, но также играют роль диспозиционные факторы.

Эксперимент Зимбардо подвергся резкой критике за нарушение многих этических норм, в частности, защиты от вреда. Пятеро заключенных досрочно покинули эксперимент из-за их неблагоприятной реакции на физические и моральные истязания. Кроме того, некоторые охранники сообщили о чувстве беспокойства и вины в результате своих действий во время Стэнфордского тюремного эксперимента. Хотя Зимбардо следовал этическим принципам Стэнфордского университета и впоследствии опросил своих участников, он признал, что исследование следовало прекратить раньше.

социальных ролей: тюремный эксперимент Филипа Зимбардо — видео и стенограмма урока

Стэнфордский тюремный эксперимент

Зимбардо был профессором Стэнфордского университета в 1971 году и предлагал молодым людям принять участие в двухнедельном эксперименте.

24 человека, выбранные для эксперимента, были случайным образом распределены в качестве заключенных или охранников. Затем их отправили в подвал здания Стэнфордского университета на две недели, пока Зимбардо и исследователи наблюдали за ними с помощью видеопотока.

Охранники составили список правил, которым должны подчиняться заключенные: например, когда они могут есть и что их можно называть только по номерам заключенных, а не по именам. Охранникам сказали, что они не могут нанести физический вред заключенным, но могут их напугать.

На второй день часть заключенных отказалась подчиняться охранникам. В ответ охранники начали наказывать заключенных. Но со временем наказание охранников становилось все более жестоким. Они лишали заключенных сна и заставляли их попадать в унизительные ситуации. Они голыми руками заставляли заключенных чистить туалеты.

У заключенных появились признаки травм, включая тяжелую депрессию и тревогу. Некоторые из них плакали и вели себя так, словно были близки к нервному срыву.Исследователям пришлось досрочно отпустить нескольких заключенных, потому что они были сильно травмированы.

Этические последствия

Несмотря на ужесточение наказаний и эмоциональные проблемы со стороны заключенных, Зимбардо и его коллеги не обсуждали прекращение эксперимента до тех пор, пока тогдашняя подруга Зимбардо, аспирантка Стэнфорда, не посетила фальшивую тюрьму и не увидела, что происходит. на. Она была в ужасе и сказала Зимбардо, что он должен остановить эксперимент. Понимая, что она была права, Зимбардо отключил эксперимент через шесть дней — на неделю раньше, чем планировалось изначально.

Этот эксперимент часто приводят в качестве примера неэтичного исследования. Психологическую боль испытывали участники — и не только заключенные. Некоторые охранники чувствовали себя виноватыми из-за своего участия в исследовании. Сегодня это исследование запрещено проводить, потому что оно не соответствует этическим принципам, установленным Американской психологической ассоциацией.

Влияние на психологию

Несмотря на этические проблемы, тюремный эксперимент Стэнфордского университета оказал влияние на психологию.Это ясно показало, что социальные роли являются мощной силой в человеческом поведении: охранники и заключенные жили так, как если бы они были настоящими охранниками и заключенными. Но это также продемонстрировало, как ситуация может влиять на поведение и отношение.

В ходе исследования заметных различий между испытуемыми не было. Все они происходили из схожего происхождения, и любой, кто имел историю агрессии или проблем с законом, был исключен. Так чем же можно объяснить поведение охранников и заключенных? Исследование Зимбардо показало, что ситуация играет огромную роль в действиях людей.

Это исследование также является важным исследованием, поскольку оно помогает объяснить реальные ситуации в тюрьмах, такие как жестокое обращение тюремных охранников и бунты заключенных. Когда в 2006 году появились истории о жестоком обращении с заключенными в военной тюрьме Абу-Грейб, большая часть мира была шокирована. Но психологи, знакомые с исследованием Зимбардо, к сожалению, знали, что в этом не было ничего необычного.

Краткое содержание урока

Филип Зимбардо руководил исследованием, известным как Стэнфордский тюремный эксперимент , в котором он случайным образом распределял испытуемых в качестве заключенных или охранников в течение двух недель.