Что такое подражание: Подражание. Что такое «Подражание»? Понятие и определение термина «Подражание» – Глоссарий
Подражание. Что такое «Подражание»? Понятие и определение термина «Подражание» – Глоссарий
Подражание – механизм копирования, направленный на соответствие определенному образцу. Впервые понятие появляется в учениях античных философов – в частности, Аристотеля, который рассматривал подражание как нечто свойственное человеческой природе и проявляющееся в ней гораздо сильнее, чем это происходит у животных. Благодаря подражанию человек получает свои первые знания, причем этот процесс может доставлять удовольствие, даже когда предмет подражания безобразен. Понятие легло в основу философско-эстетического учения о мимесисе, которое раскрывает специфику отношений реального мира и художественного. Новая волна интереса к изучению процессов подражания пришлась на XVII-XVIII века и отразилась в эстетике Возрождения и классицизма.
Современные исследователи уделяют подражательному процессу особое внимание в рамках изучения социальной психологии. Подражание понимается как способ воздействия, при котором объект влияния по собственной инициативе пытается соответствовать образу, спроектированному воздействующим на него субъектом, причем последний об этом может не знать.
ПОДРАЖАТЬ — это… Что такое ПОДРАЖАТЬ?
подражать — Брать с кого пример, следовать чьему примеру, делать что в подражание кому, передразнивать, перекривлять, пересмеивать кого, пародировать.
Он поет с чужого голоса. .. Ср. повторять, следовать… Словарь русских синонимов и сходных по смыслу… … Словарь синонимов
ПОДРАЖАТЬ — ПОДРАЖАТЬ, подражаю, подражаешь, несовер., кому чему. Повторять, воспроизводить в точности чьи нибудь действия. Подражать чьей нибудь походке. Подражать петуху или пению петуха. || Брать пример с кого нибудь. Во всем он подражал своему… … Толковый словарь Ушакова
подражать — ПОДРАЖАТЬ, равняться, следовать, тянуться, разг., неодобр. обезьянничать … Словарь-тезаурус синонимов русской речи
ПОДРАЖАТЬ — ПОДРАЖАТЬ, аю, аешь; несовер., кому (чему). Делать что н. по какому н. образцу; стараться воспроизводить то, что делается другим (другими). П. в игре известному артисту. П. чьей н. походке. Во всем подражает подруге. | сущ. подражание, я, ср.… … Толковый словарь Ожегова
подражать — голосу • непрямой объект, демонстрация, имитация … Глагольной сочетаемости непредметных имён
подражать — Заимств.
из ст. сл. яз. Скорее всего, суф. преф. производное от драга «дорога». В таком случае подражать буквально «идти той же дорогой, что и кто л.». Ср. след следовать последовать последователь и т. д. Менее убедительно объяснение подражать… … Этимологический словарь русского языка
подражать — кому чему в чем. Отец подражал деду в обращении с братьями, с мамой, со мною (Горький). Для неге капитан был образцом, которому он хотел во всем подражать (В. Кожевников) … Словарь управления
подражать — ▲ копировать ↑ чужой (индивид), достоинства подражание стремление самому повторить то, что нравится у кого л; следование к л. примеру, образцу. подражательство. подражатель. подражать. подражательный. брать [взять] пример с кого. брать [взять] в… … Идеографический словарь русского языка
подражать — ст. слав. подражати μιμεῖσθαι, ζηλοῦν. Обычно сближается с предыдущим, причем остается неясным семантическое развитие (см.
Мi. ЕW 42; Преобр. II, 86). Возм., первонач. проверять край ? •• [Унбегаун (BSL, 52, 1957, стр. 174) ставит это слово в… … Этимологический словарь русского языка Макса Фасмера
Подражать — несов. неперех. 1. Повторять, воспроизводить в точности чьи либо действия. отт. Брать пример с кого либо. 2. Следовать в своем образе жизни, поведении, деятельности чужому образцу. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
Подражание — это… Что такое Подражание?
ПОДРАЖАНИЕ — в психологии, воспроизведение индивидами и социальными группами воспринимаемого ими поведения других индивидов и групп. Ещё Аристотель приписывал П. важнейшую роль в формировании человека. Тард в П. видел основу развития общества … Философская энциклопедия
Подражание — ПОДРАЖАНИЕ. От заимствования (см.) подражание отличается тем, что там центр тяжести лежит на собственной переработке, здесь же особенно важен элемент сходства.
Подражание вытекает из желания приблизиться к образцу, сравняться с ним или превзойти … Литературная энциклопедия
подражание — следование какому либо примеру, образцу. П. встречается на разных возрастных этапах (см. возраст) индивидуального развития у человека. Несмотря на внешнее сходство, за явлениями П. у разных возрастных групп скрыты различные психологические… … Большая психологическая энциклопедия
Подражание — ПОДРАЖАНИЕ. От заимствования (см.) подражание отличается тем, что там центр тяжести лежит на собственной переработке, здесь же особенно важен элемент сходства. Подражание вытекает из желания приблизиться к образцу, сравняться с ним или… … Словарь литературных терминов
подражание — Воспроизведение, копия, пародия, плагиат. Здесь подражание достигает высоты оригинала. .. Ср … Словарь синонимов
ПОДРАЖАНИЕ — ПОДРАЖАНИЕ, подражания, ср. (книжн.
). 1. только ед. Действие по гл. подражать. Дети бывают склонны к подражанию. Сделать что нибудь в подражание чему нибудь. 2. Изделие, произведение, подделывающее или воспроизводящее какой нибудь образец.… … Толковый словарь Ушакова
ПОДРАЖАНИЕ — 1) философско эстетическое понятие, восходящее к античным учениям о мимесисе и характеризующее сущность художественного воспроизведения мира (подражание природе как реализация изначально данных форм, эйдосов и т. п.). Получило особое… … Большой Энциклопедический словарь
Подражание — литературное произведение (почти всегда стихотворение), написанное в чужом стиле, свойственном отдельномуписателю (у Пушкина: Подражание А. Шенье ) или целой литературе (уБайрона: П. португальскому ). Стремление сохранить какие либохарактерные… … Энциклопедия Брокгауза и Ефрона
ПОДРАЖАНИЕ — (catch up) Обучение путем подражания, копирования. Реальный экономический рост той или иной страны может происходить благодаря возможности копировать технику производства других стран с более высоким уровнем производительности.
Подражание — ПОДРАЖАНИЕ, 1) философско эстетическое понятие, восходящее к античным учениям о мимесисе и характеризующее способ и сущность художественного воспроизведения мира (подражание природе как реализация изначально данных форм, эйдосов и т.п.). Получило … Иллюстрированный энциклопедический словарь
Подражание — самостоятельное копирование действий , воспринятых у других. Играет у человека решающую роль в присвоении общественного опыта. Посредством подражания в раннем и дошкольном возрасте усваиваются предметные действия, навыки самообслуживания, нормы… … Психологический словарь
Понятие «Подражание» в ренессансных теориях поэзии и стиля Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»
Е.В. Лозинская
ПОНЯТИЕ «ПОДРАЖАНИЕ» В РЕНЕССАНСНЫХ ТЕОРИЯХ ПОЭЗИИ И СТИЛЯ
В поэтологических трактатах эпохи Возрождения термин «подражание» (т^айо, тй^юпе) использовался в двух основных значениях: 1) риторическом («цицероновском») — воспроизведение в новом литературном произведении некоторых аспектов классических текстов; 2) поэтическом («аристотелевском») — литературное творчество как подражание природе или действиям и характерам людей.
Ренессансные теоретики осознавали наличие этой терминологической омонимии и разграничивали данные понятия. Так, Бер-нардино Партенио в трактате «БеП’ткаЕюп роейса» (1560) писал: «Существует две разновидности поэтического Подражания. Одна, которая состоит в том, чтобы наилучшим образом изобразить природу и обычаи тех людей, которым мы намерены подражать. И это есть цель поэзии… Но оставив заботу об этих видах подражания Аристотелю, рассмотрим только другую, которая состоит из слов и способов выражения»1. Подобное разграничение различных видов подражания служило не только методологическим целям, но и аргументом в защиту поэзии. Например, соглашаясь в целом с платоновским обоснованием изгнания поэтов из идеального государства, Партенио указывает, что у древнегреческого философа речь шла о подражании страстям, что действительно может представлять опасность в плане морали. У него же, Партенио, речь идет о подражании другим поэтам — совершенно безвредном и позволяющем человеку получить удовольствие, удовлетворив свой врожденный инстинкт подражания.
* * *
Подражание в «риторическом» смысле слова, т.е. следование поэтом в своем творчестве некоторым значимым (в первую очередь античным) образцам, представляет собой одну из центральных категорий всей ренессансной культуры, значимую не только для искусства слова, но и для политики, этики, прагматики и прочих сторон человеческой деятельности. Хотя и в средневековой культуре опора на традицию и авторитеты играла важную роль, а элементы чужого дискурса свободно использовались при создании нового текста, теоретическое осмысление такой практики началось значительно позже.
В первую очередь встал вопрос о согласовании принципа подражания с новой идеей индивидуального стиля, который, по выражению Ф. Петрарки, подходил бы писателю, как сшитое по мерке платье, и в котором, как и в выражении лица, жестах и голосе, проявлялась бы личность данного человека.
Поэтому истинное подражание не может сводиться к рабскому копированию, свидетельствующему лишь о слепоте и бедности воображения, напротив, в нем должен просвечивать собственный гений пишущего2.
Следование классическим образцам сравнивается Петраркой со сходством, наблюдаемым между отцом и сыном: при внимательном изучении лиц можно прийти к выводу об их полном несходстве, однако нечто неуловимое, что художники называют «выражением», позволяет нам сразу же увидеть общие черты. Точно так же при истинном подражании между новым текстом и его моделью имеется множество различий, а сходство спрятано глубоко внутри, так что его можно обнаружить лишь с помощью «молчаливой работы ума (tacita mentis indagine)», и не продемонстрировать логически, а интуитивно его почувствовать. Достичь такого ощутимого, но тайного сходства с образцом можно, лишь подражая его общему духу и фигурам, но воздерживаясь от дословного его воспроизведения3. Только в этом случае можно говорить о подражании, свойственном поэтам, а не обезьянам (illa poetas facit, hec simias).
Или иначе: классический автор — это проводник, который идет впереди ведомого, но не привязывает его к себе («Nolo ducem qui me vinciat sed precedat»). Более того, зачастую нельзя говорить и о единственной модели для подражания: подчеркивая исходную гетерогенность конечного результата, Ф. Петрарка использует вос-
ходящую к Сенеке метафору пчел, делающих мед из пыльцы, собранной с различных цветов4.
Используемые Петраркой метафоры отца и сына, пчелы и меда подчеркивают также глубину и интимность связи между ре-нессансным автором и его античным образцом. В другом месте он подробно останавливается на характере этой связи, сравнивая свое отношение к текстам Энния, Плавта, Апулея Марциана Капеллы и к текстам Вергилия, Горация, Боэция и Цицерона. Если первые он читал невнимательно и торопливо, мало что усвоив, то последние вошли в его плоть и кровь и «пустили корни в самой глубокой части души».
Это приводит к парадоксальному результату: используя выражения, принадлежащие первым авторам, Петрарка отдает себе отчет в том, что это чужие слова; а тексты второй группы авторов стали «как будто моими собственными», и часто поэт забывает, кто в реальности был автором того или иного стиха5.
Однако в дальнейшем категория подражания утратила глубину и целостность, присущую концепции Петрарки, и стала сводиться к идее воспроизведения какой-либо одной дискурсивной модели (как правило, цицероновской). Первым выдающимся пропагандистом этой мысли был Гаспарино Барцицца, автор небольшого трактата «De imitatione (c. 1413-1417). Его представления о творческом преобразовании исходной модели сводятся к довольно механистичным приемам ее преобразования. «Подражание может рассматриваться и осуществляться четырьмя способами — добавлением, убавлением, переносом, преобразованием или поновлением». Пример подражания посредством добавления. Если Цицерон говорит: «Seite hoc inquit Brutus» [«Так точно сказал Брут»], — то мы добавляем: «Seite enim ac eleganter hoc inquit ille vir noster Brutus» [«Так действительно точно и изящно сказал наш достойный муж Брут»].
Таким образом, видно, что это другая форма по сравнению с образцом»6.
У идеи «единой модели» существовали и влиятельные противники. В письме по поводу сборника писем, изданного П. Корте-зи, А. Полициано накидывается на их автора и в его лице на всех сторонников подражания великому римскому оратору, объявляя их «обезьянами Цицерона», «попугаями или сороками, не понимающими, что сами говорят» («similes esse vel psittaco vel picae videntur, proferentibus quae nec intelligunt»), «неспособными связать три сло-
ва в отсутствие книги, из которой можно их украсть»7. Он отстаивает идею личного стиля: «Ты не выражаешься как Цицерон, говорит кто-то. Ну и что? Я не Цицерон, я выражаю сам себя»8, — но стиля, выработанного на основе внутренней культуры, постоянного чтения и длительных штудий. Таким образом, индивидуальная манера изложения оказывается тесно связанной с широкой филологической эрудицией, в случае Полициано включавшей знакомство не только с золотым, но и серебряным веком римской литературы, а также латинской патристикой.
Но именно подражание столь широкому кругу авторов стало первой мишенью для критики.
Отвечая на адресованные ему обвинения, П. Кортези предлагает свою метафору, сходную с встречавшейся ранее у Петрарки: подражание подобно сходству между отцом и сыном. Однако он существенным образом смещает в ней акценты: если у Петрарки речь шла о том, что семейное сходство определяется не совпадением конкретных черт (которые при внимательном рассмотрении оказываются различными), а общим неуловимым духом, то П. Кор-тези, напротив, подчеркивает наличие сходства во всех аспектах внешности и какого-то неопределенного отличия, придающего каждому человеку индивидуальный облик9. Подражание для него становится не только залогом хорошего стиля, но и основанием любой когнитивной или артистической деятельности, а необходимость «единой модели» обосновывается весьма подробно. Искусство есть подражание природе, и в природных объектах, действительно, имеются некоторые отличия.
Вопрос в том, как их трактовать. Например, все люди, различаясь по цвету лица, привлекательности и т.п., все же имеют одну и ту же форму — две руки, две ноги, голова и т.д. Конечно, бывают отличающиеся от этого стандарта люди — без руки или ноги, и это не выводит их за пределы рода человеческого, но мы их все же называем хромыми или безрукими. Точно так же мы назовем инвалидами тех, кто отходит в сторону от единой модели красноречия10. Подобно разнородным блюдам, плохо переваривающимся вместе, разнородные слова не способны сочетаться друг с другом. Выражения, заимствованные из разных источников, обязательно приведут к погрешностям в гармонии речи — к неясному смыслу, случайному словоупотреблению, рваным фразам, затрудненной структуре, излишне смелым и неудачным метафорам, прерывистому ритму.
Идеи цицеронизма особенно активно поддерживались гуманистами, собравшимися вокруг Папской курии и Римской академии. В свою очередь, теоретическое обоснование множественности образцов для подражания и принципиального стилистического эклектизма в духе Полициано разрабатывалось авторами болон-ской школы.
Знаменитый филолог и комментатор Филиппо Беро-альдо, ставивший превыше прочих авторов Апулея, видел в его стилистике образец для подражания, которое, однако, должно выражаться не столько в воспроизведении апулеевских оборотов, сколько в заимствовании его свободы обращения с языком. Беро-альдо считал возможным заимствовать выражения у самых разных авторов — от самых древних до Боэция, не связывая себя при этом соответствующими грамматическими нормами и стилистическим единством.
В 1512-1513 гг. имела место другая эпистолярная дискуссия о подражании — между П. Бембо и Дж. Ф. Пико делла Мирандола. В своем письме от 19 сентября 1512 г. Пико опирается на платоническую концепцию существования врожденных идей, в том числе и универсальной идеи прекрасного, и в частности прекрасного стиля, которому нельзя научиться, усвоив набор правил и рецептов. Единственный путь к нему — следовать склонности собственной души к прекрасному, взращивая в ней врожденный и индивидуальный образ красоты путем подражания отдельным авторам, в творчестве которых он нашел отражение.
сферу выражения и не требует полного усвоения авторского взгляда на мир.
Поэтому естественным является требование «стилистической эрудиции», широкого знакомства с лексикой и конструкциями разнообразных авторов, на основе чего создается совершенно новый стиль, предназначенный для выражения собственного представления о прекрасном.
В ответе на послание Пико П. Бембо переводит разговор на совершенно иную базу, отказываясь от обсуждения врожденных идей и прочих платонических концептов. Вместо этого он задается совершенно практическим вопросом: если мы подражаем сразу нескольким авторам, следует ли подражать стилю каждого из них в целом или же заимствовать только лучшее. В первом случае мы не сможем обеспечить единство собственного стиля, который окажется слишком гетерогенным, во втором — прекрасные сами по себе отрывки и выражения могут разрушить впечатление целостности результата. П. Бембо согласен с Пико, что стиль — это единое целое и отражение духовной сущности автора, но именно поэтому каждый из его аспектов играет свою функциональную роль, и невозможно заимствовать, например, лексику, не заимствуя грамматические конструкции, строй предложения, фигуры и тропы и т.
п. Однако освоить все эти стороны стиля можно, отдав свою энергию изучению только одного автора, в работе над которым будет формироваться личность подражателя и стиль станет чем-то большим, чем просто языковой манерой, а будет оказывать влияние на все аспекты жизни человека. Педагогическая функция работы над стилем имеет следствием то, что для подражания следует выбирать наилучшего автора, замечательного и чистотой языка, и цельностью учения, и широтой интересов. Конечно, и другие превосходные писатели заслуживают изучения, но при этом нельзя забывать о том, что, как узнал сам Бембо на личном опыте, слишком глубокое проникновение в их природу может помешать дальнейшему усвоению наилучшего автора (т.е. Цицерона). При этом Бембо не возводит его на недосягаемую высоту, его концепция подражания включает в себя элементы состязания и допускает возможность сравняться в красоте стиля с образцом и даже превзойти его. Идею подражания Бембо распространяет на латинскую поэзию (образцом в этом случае служит Вергилий) и на творчество на уо^аге (италь-
янском языке), где объектами подражания становятся Петрарка и Боккаччо.
Новые темы внес в дискуссию о подражании Эразм Роттердамский в диалоге «Сюегошапш 8гуе de орйшо dicendi» (1528). Главным объектом его критики стало обыкновение римских гуманистов доводить подражание Цицерону до того, чтобы, отказываясь от употребления не используемой этим автором лексики, устранять из своих сочинений слова христианского вокабуляра. Так, даже у П. Бембо можно найти словосочетание «бессмертные боги», относящееся к христианскому Богу, или «богиня» по отношению к Деве Марии. По мнению Эразма, подобное слепое подражание может привести к выхолащиванию из культурной жизни не только соответствующей лексики, но и христианского содержания. Кроме того, как утверждает Эразм, сам Цицерон не обладал полностью безупречным стилем, его отдельные огрехи отмечались как античными, так и более поздними авторами. Более того, его сочинения дошли до нас не все, и многие — не в своем первоначальном виде, искаженные в процессе передачи рукописной традиции, следовательно, многие лексемы и конструкции, отсутствующие в сохранившихся текстах, могли иметься в его других, не дошедших до нас, творениях.
Цицерон не затрагивал многие предметы и не использовал многие жанры, подражая ему в этом плане, мы ограничиваем сами себя в своем творчестве. Творения Цицерона принадлежат совершенно иному времени и иной культуре, и поскольку стиль не представляет собой внешнее «одеяние» мысли, а сплавлен с ней в единое целое, механический перенос цицероновской лексики, синтаксиса, конструкций в конечном счете приведет к подмене современного (т.е. христианского) содержания на античное. Не заимствуя элементы языка у христианских латинских авторов, мы придем к отвержению христианской религии. Конечно, Эразм не призывает полностью отказаться от изучения античных писателей, он лишь указывает на их естественную историческую ограниченность. Поэтому наилучшим вариантом было бы заимствовать у разнообразных авторов то прекрасное, что есть в каждом из них, сплавляя эти элементы воедино в своем личном стиле, в котором слова подбираются в соответствии с мыслями, а не наоборот. В конечном счете именно это и будет наилучшим способом подражания Цицерону, который, в свою очередь, подражал множеству гре-
ческих риторов, в процессе этого вырабатывая свой индивидуальный стиль, наилучшим образом соответствующий содержанию.
Еще один обмен мнениями о вопросах подражания состоялся между Дж.-Б. Джиральди Чинтио и Ч. Кальканьини в 1532 г. Чин-тио адресовал Кальканьини письмо («Super imitatione epistola» с просьбой изложить свое мнение по данному вопросу, и последний ответил на него посланием («Super imitatione commentatio»). Позиция Чинтио в данном случае не отличалась особой оригинальностью. По его мнению, необходимо подражание одному образцу, поскольку иначе невозможно добиться единства стиля. Моделью для подражания должен быть Цицерон, поскольку именно он довел до совершенства латинский язык. Это, однако, не отменяет возможности обращаться к другим авторам, у которых можно заимствовать отдельные слова и изречения, но лишь постольку, поскольку они могут быть согласованы с подражанием Цицерону и вписаны в его гармоничный стиль.
Кальканьини переводит дискуссию на совершенно другой уровень, начав свой комментарий с вопроса о необходимости подражания вообще.
По его мнению, подражание необходимо в силу не только эстетических, но и исторических причин. Потребность в нем есть во все эпохи, поскольку прогресс в искусствах немыслим без того, чтобы люди опирались на пример предшественников, используя его как точку отсчета для дальнейшего продвижения. Потребность в подражании древним памятникам особенно велика в периоды деградации языка, поскольку только так можно восстановить естественную риторическую традицию, нарушенную при вытеснении латыни народными языками. Прямым следствием этого стал разрыв между знанием и красноречием, философией и элегантным стилем. Ученые мужи стали посвящать себя целиком построению спекулятивных конструкций, забыв о том, что красноречие и размышление находятся между собой в супружеских отношениях («orationis et rationis consortia»). Таким образом, в концепции Кальканьини подражанию отводится важная культурообра-зующая функция. Рассматривая соотношение трех элементов: inventio, dispositio, elocutio, — Кальканьини показывает, что первый вытекает из самого материала, второй находится полностью во власти писателя, а третий имеет внешний источник.
Поэтому именно
этой стороне риторической деятельности можно научиться у образцовых текстов, и именно в этой области существенен принцип подражания. Важнейшее качество, которое приобретается в этом процессе, — способность находить слова, соответствующие предметам, о которых идет речь («uerba inuenire reí propositae accom-modata»).
Трактат Бартоломео Риччи «De imitatione libri tres» (1541) является примером обширного теоретического размышления на данную тему. Автор отталкивается от идеи, что в любом произведении natura сочетается в некоторой пропорции с ars. Подражание и представляет собой тот элемент, который добавляется к природе. Существуют два взгляда на этот вопрос: первый предполагает, что автор подражает своей собственной природе и не нуждается ни в какой внешней помощи; второй подразумевает необходимость посвятить всю свою энергию подражанию кому-либо из классиков. Эти крайние позиции игнорируют двусоставность творческого процесса.
Более взвешенным будет подход, при котором эти два начала дополняют друг друга11. Подобно тому как любое искусство состоит в подчинении природы определенным предписаниям, так и деятельность конкретного писателя заключается в подчинении своей природы соответствующим принятым способам выражения. Именно для этого и необходимо подражание древним. «[Подражатель] бережно сохранит множество природных даров, которыми он был одарен, но если какого-либо из них он лишен, то он заимствует его откуда-либо в процессе учения, через подражание хорошим писа-телям»12. Его задача заключается в выборе наиболее подходящего образца для подражания, который наилучшим образом восполнит недостатки его собственного дара. В этом процессе следует в первую очередь смотреть на различные аспекты inventio и elocutio, хотя определенное значение имеют и вопросы dispositio, все три элемента могут быть целью подражания. Риччи также называет образцовых поэтов для каждого из жанров. Так, в комедии таковыми являются Плавт и Теренций, причем первый лучше подходит, если нам нужно добиться продолжительного комического эффекта, Теренций хорош для подражания в плане серьезности и decorum’a.
Единственным образцом трагического поэта является Сенека, который достиг совершенства в таких аспектах, как поддержание напряжения, развертывание и разрешение действия, царское поло-
жение героев, величественность стиля, способность вызвать сострадание и т.п. Для элегического поэта моделью может быть Ти-булл, Гораций выступает в качестве образца в лирике и гекзаметре, Марциал — в эпиграмме, Вергилий — в эпике. Риччи считает возможным копировать и переносить в свой текст целые отрывки образцового произведения. При этом он считает, что современные ему авторы одарены не менее античных и способны достичь в литературе не меньших высот.
Диалог Бернардино Партенио «Dell’imitazione poetica» (1560) помимо вышеупомянутого разграничения различных видов подражания интересен тем, что, несмотря на то, что речь идет именно о подражании писателя другим авторам, в нем оставляется за рамками рассмотрения пресловутый цицероновский вопрос.
В первую очередь из проблемы подражания устраняется грамматический и словоупотребительный аспекты и оставляется стилистический. В отличие от Риччи, Партенио рассматривает подражание только в плане elocutio, т.е. как воспроизведение чужих слов и конструкций. «Большая часть диалога посвящена советам, как поэт, неустанно практикуясь, в конечном итоге сможет выразить себя способом, в высшей степени похожим на исходный образец, без того чтобы действительно скопировать его или прибегнуть к плагиату»13. Важнейший для Партенио вопрос: до какой степени возможно подражание конкретному автору, чтобы тебя не сочли плагиатором. Для этого он обращается к детальному анализу риторических топосов, рассмотрение которых было введено в практику Джулио Камилло Дельминио.
Дж. Камилло Дельминио был автором трактата «Della imitatione» (ок. 1530, опубл. в 1544), в котором предложил интересный взгляд на теорию подражания. По его мнению, язык делится на три слоя: буквальный, фигуральный, топико-фигуральный.
На первом писатель может свободно заимствовать слова и грамматические конструкции, без страха впасть в плагиат, поскольку это уровень собственно языка, общего для всех пишущих на нем. Второй уровень уже представляет некоторую проблему: если конкретная заимствуемая фигура не несет на себе печати авторской индивидуальности и вошла в общеупотребительный вокабуляр, она может расцениваться так же, как и элементы первого уровня, т.е. находиться в области общедоступных выражений. Но при таких заим-
ствованиях о подражании речи не идет. Если же она, напротив, характерна именно для этого автора, несет на себе его личный отпечаток, заимствовать ее не стоит, чтобы не быть обвиненным в краже. Истинное подражание может осуществляться на третьем уровне, где разворачивается игра разнообразных метафор вокруг определенных топосов. При этом топика понимается как универсальный механизм усвоения и переработки человеческого знания, хранящегося в мнемоническом «театре» герметического характера.
В то же время Камилло был правоверным «цицеронианцем», считавшим, что именно в творчестве великого оратора латинский язык достиг вершины, к покорению которой его готовили совместные усилия всех предшественников Цицерона: «Кто подражает лучшему, подражает лучшему у тысяч, собранному в одном»14. Однако глубина личностной связи между подражателем и его моделью у Камилло полностью утеряна, его представление о подражании сугубо техническое: заимствовать можно только приемы и способы выражения, но природа образца, личность модели остается недосягаемой.
В трактате «De dialogo» (1562) Карло Сигонио считает подражание моделям подобающим в равной степени поэту и оратору и относящимся к копированию стиля автора-предшественника. Однако если речь идет только о подражании языку, фигурам и прочим языковым оборотам, такая практика заслуживает осуждения (хотя и может отвечать собственным целям писателя).
Истинное и заслуживающее похвалы подражание таково, что автор буквально перенимает индивидуальность своего образца и пишет так, что может быть принят за него.
Хотя подражание моделям обычно ограничивалось вопросами стиля, некоторые авторы допускали его и в том, что касается и других аспектов поэзии. В этом контексте можно упомянуть Ник-коло Либурнио, который в небольшой работе «Le selvette» (1513) указывал на благотворность подражания как в области стиля, так и в плане предмета поэзии, приводя в пример подражание Данте Вергилию и Вергилия Гомеру. Роберто Тити в «Locurum contor-versorum» (1583), комментируя знаменитый стих Горация «Difficile est proprie communia dicere», часто связываемый с данной проблематикой, также говорит о правомерности подражания как в плане res, так и в плане verba. Поэт должен тщательно выбирать для под-
ражания благородные и величественные отрывки, только в этом случае ему удастся проявить весь блеск своего таланта.
И напротив, низких и невыразительных отрывков следует избегать. Судя по использованным конкретным примерам, Либурнио вкладывает в эти критерии моральный смысл. Джованни Андреа Джилио в трактате «La tópica poética» (1580) считал, что подражание может осуществляться во всех трех аспектах произведения — inventio, dispositio, elocutio. Аналогичный широкий взгляд на подражание древним демонстрирует Томмазо Корреа в работе «De toto eo poematis genere, quod epigramma vulgo dicitur, et de iis, quae ad illud pertinet, libellus» (1569), идеи которой хотя и относятся лишь к одному из малых жанров, но с легкостью могут быть перенесены на другие. В его трактовке подражание приобретает форму не столько заимствования, сколько «ученичества». Поэту нужно изучить, каким образом его предшественники «выражали движения своей души» (animi sensa exposuerint), что считали допустимым в поэзии, а что — нет, необходимо понять, почему одни смогли добиться соответствия формы предмету, а другие потерпели неудачу.
Бенедетто Грассо в трактате «Oratione contra gli Terentiani» (1566) выявил три вида подражания предшественникам: простой перевод, использование других слов, новая трактовка, которая может отличаться от образца предметом, словами и фигурами.
Последняя разновидность, являющаяся настоящим подражанием, также имеет три варианта. Во-первых, поэт может использовать другие имена, другой общий план, другие средства и другие цели, как, например, это делают Вергилий, подражая Гомеру, или Цицерон — Демосфену. Во-вторых, он может использовать тот же предмет, но иные слова, сентенции и фигуры, как это происходит при подражании Горация Вергилию в описании сельской жизни. В-третьих, возможно использование заимствованных, хотя и видоизмененных, топосов, сентенций и слов, как это делали Вергилий по отношению к Лукрецию или Ариосто и Петрарка по отношению к классикам.
Вопрос о подражании древним приобрел особую остроту в обсуждении критиками Чинквеченто современной им литературной практики. Античная литература не знала многих жанров, использовавшихся итальянскими авторами, а унаследованные от древних претерпели существенную эволюцию. В особенности это
касалось эпического повествования, которое в XVI в.
могло иметь форму не только классической героической поэмы, но и авантюрного romanzo. В дискуссиях о «Неистовом Орландо» постепенно выковалось представление о том, что подражание древним не должно быть слепым и нерассуждающим, автор должен учитывать исторические и социальные различия и заимствовать только лучшее из творчества своих предшественников. Ариосто, как считалось многими, следовал в своей поэме примеру Гомера и Вергилия и, по выражению Симоне Форнари («Spositione sopra l’Orlando Furioso», 1549), «смотрел на них, не отрываясь» («sempre a quelli hebbe gli occhi intesi»). Но при этом у него есть серьезные расхождения с античными авторами, поскольку «должно античным авторам подражать только в том, что наиболее благородно и безупречно, и в том, что сообразуется с правдой нашего времени»15. Аналогичным образом Карло Малатеста в комментарии к изданию Вергилия хвалил Ариосто за то, что «тот разборчиво заимствовал у античных авторов наиболее красивые и достойные подражания вещи, вставляя их между своими собственными писаниями»16.
Однако по мере того, как разворачивался диспут, вопрос о соответствии «Орландо» образцовым произведениям-предшественникам постепенно вытеснялся другим — о соответствии поэмы аристотелевским требованиям к эпике. Это стало естественным следствием введения «Поэтики» в литературно-критическую практику в середине XVI в. Если раньше освоение классического наследия было одним из важнейших источников поэтического мастерства, то теперь на первое место выходит соблюдение системы взаимосогласованных предписаний.
Однако еще в течение некоторого времени продолжала обсуждаться сравнительная значимость в творчестве подражания поэтам-предшественникам и следования набору предписанных правил: что выше ars или imitatio? Федерико Черути в небольшом трактате «De re poetica libellus incerti auctoris: Paraphrasis in Q. Horatii Flacci Librum de arte poetica» (1588) пишет о способности к созданию поэтических произведений следующим образом: «Ее -как и прочие — можно развить тремя способами: с помощью [наставления в] искусстве, благодаря практике и через подражание»17.
Черути считает, что все три способа взаимосвязаны: извлечь пользу из знания теории можно лишь в процессе практического примене-
ния рекомендаций и при изучении великих авторов с целью повторить и превзойти их достижения.
* * *
Внимательное изучение «Поэтики» Аристотеля привело к активизации в литературно-критическом лексиконе другого — аристотелевского — значения слова imitatio, которое предполагало еще большее число контекстов, сопутствующих проблем, топосов и коннотаций. Более того, хотя возведение этой категории к «Поэтике» было традиционным для XVI в., в нем очень часто присутствовали платонические обертоны. Хотя в целом в его основе лежала концепция о том, что литературное (поэтическое) произведение является подражанием какому-либо явлению, принадлежащему совершенно иному сущностному подмножеству (например, людям, их действиям, природе и т.
п.), различными теоретиками в различных обстоятельствах выделялись самые разные объекты для подражания.
Во-первых, в строгом соответствии Аристотелю многие авторы признавали основным предметом подражания человеческие действия. Традиционным топосом поэтологических трактатов было утверждение: «Поэзия есть подражание человеческим действиям» (Т. Тассо, Б. Томитано). В очевидности этого высказывания скрывалась, тем не менее, ведущая к самым разнообразным последствиям ловушка: недостаточная традиция аристотелевской экзегезы зачастую приводила к идентификации понятий imitatio и fabula, а вслед за этим imitatio и inventio, откуда уже легко было перейти к риторическому значению слова «подражание».
С другой стороны, при строго «изобразительном» понимании концепта достаточно распространена была потребность раздвинуть границы предмета подражания, включив в него, например, страсти и характеры.
Это минимальный вариант расширения объема понятия, включающий в него различные аспекты человеческой личности и деятельности. Б. Томитано («Ragionamenti della lingua toscana», 1545) считает подражание основанным (fondata) на наших человеческих эмоциях (gli affetti della nostra humanto), действии судьбы (i casi della fortuna), свойствах сознания и тела (i beni dell’animo & del corpo). Он разграничивает жанры по аффектам, которым они подражают: трагедия подражает надеждам, желаниям,
отчаянию, стенаниям, воспоминаниям о смертях и смертям; комедия — подозрениям, страхам, внезапным переходам от добра ко злу и от зла к добру, спасениям, счастливым человеческим жизням и существам; сапфическая поэзия — нежным мыслям и прекрасным восхвалениям; одиннадцатисложник — скромным помышлениям; элегия — слезам и вздохам и т.п.
Ф. Робортелло в комментарии к Аристотелю называет объектом подражания уже не только человеческие действия и страсти, но и любые одушевленные и неодушевленные объекты.
Дж. Триссино также считает, что помимо действий и характеров людей предметами подражания могут быть всякого рода вещи, как это происходит у Гесиода, в «Георгиках» Вергилия, в одах Пиндара и Горация. В конечном итоге объектом подражания становится природа в целом. В трактате «Discorso dell’arte, della natura, e di Dio» (ок. 1550) Спероне Сперони рассматривает вопрос о подражании в широком философском контексте. По его мнению, искусство подражает природе так же, как Природа в плане действия подражает Богу. Хотя искусство стремится походить на природу максимально возможным образом, полное сходство недостижимо.
Такое расширительное понимание объекта подражания очень часто сочеталось с неоплатоническими оттенками в теории imitatio. Джироламо Фракасторо («Naugerius sive de poetica dialogus», 1540?) строит на концепции подражания настоящую апологию поэзии. Поэт подражает всем вещам, существующим в природе, при помощи языка представляя их в превосходной, высшей форме.
Фактически объектом подражания становится не материальный объект, а Идея, и поэт в своем творчестве раскрывает существо и необходимую природу вещей. Следовательно, поэтический способ выражения — это не внешнее украшательство, а поиск и открытие совершенства и красоты в вещах. Таким образом, поэт прозревает своего рода высшую истину, план существования, закрытый для других людей.
В то же время сохраняли актуальность платоновские идеи о вторичности поэтического подражания. А. Сеньи предлагает в лекциях, прочитанных во Флорентийской академии, подробное рассмотрение этого вопроса. В наиболее широком смысле слова подражать означает создавать некоторый объект (идол, образ, фантазм), напоминающий другой, выступающий в роли образца
(essempio) для первого. Весь мир, в сущности, строится на подражании: Бог подражает себе в человеке, природа есть подражание миру Идей, искусство подражает природе, люди подражают друг другу.
Таким образом, литература как акт подражания вписывается в более широкий контекст. Однако она связана с подражанием совершенно особого рода, объектами которого являются не действительно существующие явления (как, например, у истории, науки или изящных искусств), а «ложные», хотя и особого рода: не будучи истинными сами по себе, они, тем не менее, производят впечатление таковых. Итальянцы называют их «favola», римляне «fabula», греки — «mithologica». При этом ложным является и дискурс, посредством которого осуществляется поэтическое подражание: «Из этих двух видов речи ни к поэтическому подражанию, ни к поэзии не относится тот, что является истинным, рассказывает истину о вещах, как они на самом деле были сделаны, возникли или каковы они есть, он свойственен истории или различным наукам. Другой остается на долю поэтического подражания и поэзии, т.е. созданию идолов посредством ложной речи и фабулы. Можно сказать, что поэтическое подражание — это создание идолов посредством ложной речи и фабулы, и, следовательно, поэзия и есть ложная речь, которая создает идолов, т.
е. создает ложные и выдуманные вещи, похожие на настоящие. И этот тип речи греками называется mithologica, нами и римлянам — favola»18. Объектами подражания, утверждает А. Сеньи со ссылкой на Аристотеля, могут быть человеческие действия, характеры, страсти и мысли, а также боги (со ссылкой на Платона), поэтому он останавливается на достаточно расплывчатом «cose umane et divine».
Еще более отчетливое разделение «ложного» и «истинного» подражания имеется в трактате Томмазо Корреа «De antiquitate, dignitateque poesis & poetarum differentia» (1586). «Подражание истинное и точное, которое воспроизводит любую вещь точно таковой, как она есть, и другое притворное и вымышленное, которое каждую вещь выражает не так, как та есть, но так, как она представляется или может представляться многим. Отсюда существует одна форма поэзии, которая опирается на мнения о настоящих вещах и создает подобие, очень к ним близкое, тем самым будучи полностью приспособлена к передаче истины.
Вторая форма, следующая только тому, что кажется и представляется существую-
щим, создает не истинное подобие, а своего рода симуляцию подобия, и тем самым приспособлена для удовольствия. Первая ничего не изменяет подражанием, вторая <…> совершенно изменяет чувства людей и природу вещей, поскольку передает их подражанием не такими, как они действительно есть, но такими, какими они могут казаться, поскольку это всего лишь общий набросок, а не точное знание о вещах»19.
Пять из восьми глав трактата Дж. Пьетро Каприано «Della vera poetica» (1555) занимает теория подражания, которое автор определяет как «изображение некоторых вещей через их внешний вид; не правды, поскольку видимость правды не есть подражание, но того, что выдумано и скопировано»20. Подражать можно фактически всему сущему, но объекты подражания подразделяются на классы: во-первых, это вещи, воспринимаемые интеллектом и чувствами, во-вторых, это объекты этического плана, к которым относятся человеческие действия, и объекты природные, к которым относится все остальное.
Но в любом случае ни один из этих объектов не может быть реальным или изображен как реальный. Подражание всегда предполагает fittione, т.е. «нахождение или конструирование какой-либо вещи, про которую известно, что она никогда таковой не была или никогда так не происходила21. Imitatione и fittione не равны между собой, первая относится к процессу репрезентации, а вторая к выбору соответствующих (нереальных или изображенных как нереальные) объектов для нее. В другом месте Каприано дает еще более четкую формулировку: «Настоящие поэты создают свою поэзию из ничего» («Li veri poeti debbono di nulla fingere la lor’ poesia)».
Дж. Маццони в трактате «Della difesa della Comedia di Dante» (1587) дает несколько иное представление о подражании. Для начала он указывает на существование подражательных искусств, т.е. таких, результатом которых становится образ («l’Idolo»), т.е. объект, не имеющий никакой другой цели (целевой причины), кроме как представлять нечто, походить на него («un’oggetto, che non ha altro fine nel suo artificio, che di rappresentare, e di rassomigliare»).
Этот образ создается в результате проявлений фантазии, интеллекта (постольку, поскольку в этот процесс вовлекается операция отбора) и воли. Подобно Т. Корреа, Дж. Маццони считает, что существует такое подражание, которое воспроизводит вещи как они
есть, но, в отличие от последнего, считает это свойством хорошей поэзии, а отклонение от этого принципа — поэтическим дефектом. Но все же рассказ о событиях, которые не имели места в реальности, можно считать истинным подражанием, поскольку правдоподобное есть, по сути дела, подражание истине. На этом примере хорошо видно, как платоновская и аристотелевская концепции подражания перетекали друг в друга, создавая новые коннотации друг для друга.
* * *
Наиболее узким значением слова imitatio было восходящее к известному платоновскому разграничению видов поэтического дискурса определение подражания как «речи от лица другого человека», т.
е. драматический модус. Узость этого значения была очевидна многим теоретикам, однако именно это определение во многом являлось отправной точкой для споров о том, что является поэзией, а что нет. Так, упомянутый выше Дж. Маццони пришел к компромиссному решению: драматическая форма является высшей разновидностью подражания, однако существуют и другие. В том случае, если поэт «говорит от себя», он в этот момент подражает, но в более слабой степени, чем в драматических произведениях.
Категория стала камнем преткновения в вопросе о том, включать ли в поэзию лирический род, в частности творения Петрарки. Этот сравнительно частный вопрос имеет своей подоплекой важнейшую проблему: является ли подражание родовой категорией (genus) по отношению к поэзии или — несколько иначе — ее дифференциальной (сущностной) характеристикой. Положительный ответ на этот вопрос был в XVI в. далеко не безусловным. Например, Антонио Поссевино отрицал, что единственным различительным свойством поэзии является подражание, он ставил его в один ряд с ритмом, использованием фигур и божественным вдохновением.
Наиболее известным критиком теории, что imitatio — это genus поэзии, был Ф. Патрици, известный философ-неоплатоник, опубликовавший в 1586 г. «La deca disputata» — один из томов своего незаконченного поэтологического трактата, по большей части посвященный критике этой категории. Патрици находит у Аристотеля шесть значений слова «подражание» (два заимствованы из
«Риторики», четыре — из «Поэтики», при этом для истолкования нескольких из них привлекаются тексты Платона) и утверждает, что ни одно из них не позволяет определить поэзию в целом. Если поэзия — это подражание, поскольку слова являются подражанием («Риторика», III, XI, 8), тогда все виды дискурса были бы поэзией. Если подражание означает «enargia» или живое описание, тогда лишь часть поэзии содержит подражание, которое, в свою очередь, можно найти в истории и ораторском дискурсе. Если подражание означает «favola» — сюжет, миф, басню, тогда каждое поэтическое произведение будет «favola», а каждая «favola» — поэтическим произведением.
Однако древние создавали множество «favok», которые не были поэзией, поскольку были написаны в прозе, и, кроме того, многие авторитеты тщательно разграничивали мифологию и поэзию. Если подражание означает драматическое представление, как в комедии или трагедии (Поэтика, 1449624), тогда не могло бы существовать ни эпоса, ни дифирамбов, а комедии и диалоги в прозе входили бы в поэзию. Если подражание имеется в эпосе и дифирамбе (1447а13), то Аристотель противоречит сам себе, говоря, что многие эпические поэты подражают крайне мало, поскольку говорят в основном от своего имени, а подражание заключается в том, чтобы говорить от лица другого человека (1460а5). Если подражание включает кифаристику, авлетику, свирельное и сценическое искусства, т. е. энкомии, гимны, поношения и номы, тогда оно не поэзия вовсе, поскольку это не разновидности поэзии. Таким образом, заключает Патрици, ни одно из шести значений слова «подра-
22
жание» не может составить род для поэзии .
Очевидно, что аргументация Патрици построена на подмене понятий и использовании многозначного слова вне исходного контекста. Но это не является свидетельством его личного недостаточного владения методами логического рассуждения. У других авторов понимание, что существует по меньшей мере два или более значения слова «imitatio», также не исключало ситуации, когда они использовались в одном и том же трактате без каких-либо разграничений, и оба смысла постоянно перетекали друг в друга. В «Лекциях о поэтике» Бенедетто Варки сначала речь идет о том, что поэзия подражает действиям, страстям, этическим характерам людей. Несколькими страницами далее он утверждает безусловную необходимость для авторов «использовать подражание», т.е. в своих
собственных сочинениях подражать сочинениям хороших поэтов. И прямо вслед за этим говорит о повествовательном, драматическом и смешанном видах подражания, его предмете, способе и средствах, а также указывает, что, по Аристотелю, подражание, а не стих отличает поэзию от не-поэзии.
При обсуждении «Неистового Орландо» в трактате «I ro-manzi» (1554) Дж. Б. Пинья использует термин «подражание» в трех различных смыслах. С одной стороны, поэма Ариосто представляет собой подражание Гомеру и Вергилию. С другой стороны, мы имеем подражание, поскольку люди в ней изображаются такими, какими они должны быть, с помощью повествования или диалога. При этом термин может использоваться в «строго аристотелевском» смысле: «Фабула — это подражание действию», а может переводиться в значительно более теоретический план, предполагающий более широкий охват предметов, но более жесткие требования к результату: «Подражать — это использовать правдоподобное согласно форме, которая наилучшим образом подобает выбранному предмету»23. Кроме того, диалог сам по себе представляет разновидность подражания в том смысле, в каком его использует Платон, разграничивая этот вид дискурса с наррацией. При этом Пинья не пытается даже разграничить данные три или четыре значения слова «подражание», и в каждом случае читатель должен понимать его смысл из контекста.
В трактате Карло Сигонио «De dialogo» (1562) мы также встречаемся с несколькими значениями термина: традиционным риторическим подражанием образцам, платоновским подражанием как драматической манерой изложения и третьим — сравнительно близким к аристотелевскому. Сигонио считает imitatio родовым понятием (genus) для поэзии, ораторского искусства и диалога, а также истории и эпистолярного творчества. Таким образом, подражание возникает всегда, когда речь идет об изображении людей и их действий средствами языка.
Аристотелевское imitatio приравнивалось рядом авторов к риторической категории inventio. Как правило, это происходит в трактатах, опирающихся в рассмотрении поэтологических вопросов на цицероновскую традицию, как, например, «Диалог о поэтическом нахождении» (1554) Алессандро Лионарди. В таких трудах значение этого термина отличается наибольшей нестабильностью и
непроработанностью.
Например, тот же Лионарди приравнивает друг к другу «imitatione» и «favola». При некоторой запутанности идей Лионарди, тем не менее, вырисовывается следующая картина: подражание — это присущий поэзии вид inventio, предметом которого являются не имевшие места в действительности истории («favole»). Однако поэт не должен чрезмерно увлекаться фантазированием, по возможности ему следует держаться ближе к правде, а там, где это невозможно, заменять ее правдоподобным. Бенедетто Грассо в «Oratione contra gli Terentiani» также приравнивает imitatio к inventio, понимаемому в «риторическом» смысле — как заимствование у других поэтов. И в этом случае мы опять наблюдаем механизм слияния двух противоположных значений слова «подражание».
Однако «неразличение» различных смыслов термина «imita-tio» иногда приобретало содержательный характер, приводя к формированию концепции нового типа. Подражание природе и подражание античным авторам слились практически в единое целое в теории Юлия Цезаря Скалигера («Poetices libri septem», 1561).
Ключевое место в его доктрине занимает, как известно, оппозиция res/verba, при этом слова соотносятся с вещами именно в процессе подражания, слово в поэзии подражает вещи подобно тому, как в природе вещь подражает Идее вещи. «Вещи пребывают в природе, в ее же лоне изучаются и из нее извлекаются, чтобы быть представленными перед глазами человека»24. Но для того чтобы сделать это наилучшим способом, стедует «искать примеры у того, кто единственный достоин имени поэта» (petenda sunt exempla ab eo, Qui solus Poetae nomine dignus est), т.е. Вергилия, в «чьих божественных поэмах мы выявляем различные типы людей» (cuius diuino Poemate statuemus varia genera personarum).
Аналогичные взгляды, хотя и менее проработанные с философской точки зрения, встречаются и у других авторов. Спероне Сперони в небольшом фрагменте «Dialogo sopra Verglio» (с. 1564) предлагает следующую теорию: природа является первичным объектом подражания, и такие произведения, как Илиада или Одиссея, подражают именно ей.
Но затем они и сами становятся объектами подражания. Сперони вносит интересный нюанс в теорию подражания образцовым моделям — оно может быть двух видов: в первом случае философ может подражать им в своем «искусстве» (имеется
в виду, видимо, поэтика как «искусство поэзии»), как это делал Аристотель в своем трактате, во втором один поэт подражает другому, как это делал Вергилий в «Энеиде». Первый вариант намного менее достоин похвалы, поскольку только второй производит «истинный поэтический эффект», в то время как Аристотель не способен сам заниматься тем, чему учит. Поэтому поэт для достижения совершенства должен больше времени посвящать изучению творчества других авторов — своих моделей — и не особенно заботиться о правилах, изложенных в поэтологических трактатах. Это позволит ему добиться наилучшего подражания, в наибольшей степени сходного с природой, сходство, судя по всему, определяется общим ощущением от точности передачи сущности предмета.
айо» в ренессансной поэтике был одним из самых многозначных и нагруженных дополнительными коннотациями терминов. Он не только обладал несколькими значениями, но и находился в центре множества теоретических дискуссий. В то же время различные значения слова «подражание» в поэтологическом дискурсе Чинквеченто могли в некоторых случаях смешиваться между собой, что приводило как к логическим ошибкам в процессе рассуждения, так и к созданию новых и оригинальных теоретических концепций.
Partenio B. Dell’imitazion poetica. Libro primo. — Roma: Biblioteca Italiana, 2003. —
Mode of access: http://www.bibliotecaitaliana.it/xtf/view?docId=bibit000990/
bibit000990.xml (Электронное издание трактата воспроизводится по: Parte-
nio B. Dell’imitazion poetica. Libro primo // Trattati di poetica e retorica del
Cinquecento / Ed.
di Weinberg B. — Roma [etc]: Laterza, 1970-1974.)
Petrarca F. Epystole familiares. — XXII, 2. — Mode of access:
http://www.bibliotecaitaliana.it/xtf/view?docId=bibit000255/bibit000255.xml
(Электронное издание воспроизводится по: Petrarca F. Opera omnia / Ed. di
Stoppelli P. — Roma: Lexis progetti editoriali, 1997.)
Ibid. — XXIII, 19.
Ibid.
Ibid.
Pigman G.W. Barzizza’s Treatise on imitation // Bibliothèque d’Humanisme et
Renaissance. — Genève, 1982. — T. 44. — P. 341-52.
Prosatori latini del Quattrocento.
— Milano; Napoli, 1952. — P. 902-904.
Ibid.
Ibid. — P. 906.
2
10 Ii
15
16
17
18
19
20
21 22
23
24
Ibid. — P. 908.
Ricci B. De imitatione // Trattati di poética e retorica del Cinquecento.
— Bari, 1970. — Vol. 1. — P. 432.
Ibid. — P. 434.
Weinberg B. A history of literary criticism in the Italian Renaissance. — Chicago; London, 1961. — P. 146.
Delminio C.G. Della imitazione // Trattati di poetica e retorica del Cinquecento. —
Bari, 1970. — Vol. 1. — P. 176.
Цит. по: Weinberg B. Op. cit. — P. 956.
Цит. по: Weinberg B. Op. cit. — P. 1042.
Ceruti F. De re poetica libellus incerti auctoris. — München, 1968. — P. 18. Segni A. Lezioni intorno alla poesia // Trattati di poetica e retorica del Cinquecento. — Bari, 1972. — Vol. 3. — P. 28. Цит. по: Weinberg B. Op. cit. — P. 321.
Capriano G.
P. Della vera poetica. — Roma: Biblioteca italiana, 2003. — Mode of access: http://www.bibliotecaitaliana.it/xtf/view?docId=bibit000130/bibit000130.xml (Электронное издание трактата воспроизводится по: Trattati di poetica e retorica del Cinquecento. — Bari, 1972. — Vol. 2.) Ibid.
Patrizi F. Della poetica. — Firenze, 1969-1971. — Vol. 1. — P. 74.
Pigna G.B. I romanzi. — Bologna, 1997. — P. 25.
Scaliger I.C. Poetices libri septem. — Stuttgart, 1987. — P. 83.
14
Слово ПОДРАЖАНИЕ — Что такое ПОДРАЖАНИЕ?
Слово состоит из 10 букв: первая п, вторая о, третья д, четвёртая р, пятая а, шестая ж, седьмая а, восьмая н, девятая и, последняя е,
Слово подражание английскими буквами(транслитом) — podrazhanie
Значения слова подражание.
Что такое подражание?Подражание
ПОДРАЖАНИЕ. От заимствования (см.) подражание отличается тем, что там центр тяжести лежит на собственной переработке, здесь же особенно важен элемент сходства.
Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов
ПОДРАЖА́НИЕ (в эстетике) – понятие домарксистской эстетики, употреблявшееся для обозначения сущности и назначения иск-ва как средства познания и воспроизведения действительности.
Философская энциклопедия
ПОДРАЖАНИЕ – в психологии повторение одним индивидом (человеком или животным) образцов поведения другого. Воспроизведение чужих действий может иметь различные причины и особенности.
Энциклопедия Кругосвет
ПОДРАЖА́НИЕ — лироэпический жанр в поэзии 18 и первой половины 19 вв.
Квятковский А.П. Поэтический словарь. — 1966; стихотворение, навеянное творчеством какого-либо поэта или стилизованное в духе поэзии данного автора.
; стихотворение, навеянное творчеством какого-либо поэта или стилизованное в духе поэзии данного автора.Подражание литературное произведение (почти всегда — стихотворение), написанное в чужом стиле, свойственном отдельному писателю (у Пушкина: «Подражание А. Шенье») или целой литературе (у Байрона: «П. португальскому»).
Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — 1890-1907
ПОДРАЖАНИЕ — как невольное (пассивное), так и сознательное (активное) повторение чужого поведения в интонации и жестах, совершаемое по самым различным мотивам; оно свойственно поведению как животных, так и людей, как при игре…
Философская энциклопедия
ПОДРАЖАНИЕ (catch-up) Обучение путем подражания, копирования.
Райзберг Б.А. Современный экономический словарь. — 1999
Реальный экономический рост той или иной страны может происходить благодаря возможности копировать технику производства других стран с более высоким уровнем производительности.Подражание (старославянск. «драга» — буквально означает «идти той же дорогой, что и кто-либо другой») – неосознаваемая тенденция непроизвольно повторять слова, действия, поведение кого-то из окружающих людей.
vocabulary.ru
Подражание (греч. mimesis, лат. imitatio). П. природе определяет, согласно античным представлениям, отношение искусства к действительности. Способность к П. отличает искусство в узком смысле от других видов человеч. деятельности.
dictionary_of_ancient.academic.ru
ПОДРАЖАНИЕ — в психологии, воспроизведение индивидами и социальными группами воспринимаемого ими поведения других индивидов и групп.
Советский философский словарь. — 1974
Ещё Аристотель приписывал П. важнейшую роль в формировании человека.Подражание — художественный поэтический текст, основанный на каком-либо определенном первоисточнике, написанном на другом языке, сохраняющий с ним некоторые общие черты и развивающий потенциальные тематические и художественные возможности прототипа…
Нелюбин Л.Л. Толковый переводоведческий словарь. — 2003
ПОДРАЖАНИЕ – социально-психологический механизм воздействия, имитативная деятельность, состоит в воспроизведении, копировании двигательных и иных культурных стереотипов.
Словарь конфликтолога. — 2009
Подражание, подражать
Подражание, подражать Новозаветные послания показывают, что подражать Христу одноврем.
Библейская энциклопедия Брокгауза
означает подражать апостолам (1Кор 4:16; Флп 3:17) и наставникам (Евр 13:7), предстоятелям церквей (1Фес 2:14), ветхозаветным свидетелям веры…Русский язык
Подража́ние, -я.
Орфографический словарь. — 2004
Подража́/ни/е [й/э].
Морфемно-орфографический словарь. — 2002
Примеры употребления слова подражание
В то же время она отрицает любое подражание Lady Gaga, в котором ее «уличили» поклонники.
Подражание смелому западному креативу или просто плохой вкус?
Где будет не куча компьютерных спецэффектов и подражание америкосам, а актёрская игра и интересный сюжет.
- подрагивать
- подрагивающий
- подражавший
- подражание
- подражательница
- подражательность
- подражательный
«Многие упускают один момент: нельзя слепо подражать кому-то»
«У меня никогда не было наставника.
Ни на каком этапе, кроме занятий спортом (в 1970-х я увлекался карате, а там наставничество — неотъемлемая составляющая; кстати, и первые деньги я заработал, организовав в своей школе секцию карате). В бизнесе я чему-то учился, по большому счету, у очень немногих людей и в режиме какой-то совместной деятельности. Так у меня сложилось в жизни. Но я уверен — и в бизнесе наставник желателен, и учиться на чужих примерах обязательно надо. Лично у меня есть правило — следить за теми, кто успешен: что они делают, почему и как.
В мире бизнеса открытия случаются крайне редко. Все законы человеческих отношений и правила личного успеха сформулированы много веков назад и с тех пор радикально не изменились. Так что очевидно: чужой успех может и должен быть примером. Другое дело, что многие упускают один момент: нельзя слепо подражать кому-то. Нужно примерять на свою личность те методы и технологии, которые используют успешные люди, и пытаться понять — это твое отношение к деньгам и целям, образ жизни в целом, твой психологический профиль или нет.
Если нет никаких совпадений, то эта «школа бизнеса» к тебе неприменима, ты не сможешь эффективно использовать ее правила. Учиться нужно у тех людей, на которых ты сам похож какими-то личностными чертами, способностями. Биографические совпадения вроде «он тоже когда-то начинал с того, что мыл полы в ресторане» тут ни при чем. У меня в разных бизнесах были партнеры, от которых я ничего не перенял. Все они успешные люди, просто их способы достижения успеха не совпадали с моим психотипом. Или, если хотите, состоянием души.
Учиться можно и нужно даже на примере конкурентов. Можно не только делить сферы влияния, избегать агрессивных действий, но и узнавать что-то полезное. Я довольно многому научился у конкурентов и всегда удивлялся, как легко можно получить очень важную информацию, если у тебя выстроены хорошие отношения с человеком. Люди склонны хвалиться своими достижениями и довольно часто рассказывают вещи, до которых сам можешь не додуматься. Поэтому я люблю общаться с конкурентами и, честно говоря, считаю, что это взаимное обогащение, поскольку информация идет не в одни ворота.
Чтобы выйти на доверительный уровень, нужно тоже что-то отдавать взамен. Меня это не смущает. Я считаю, что далеко не вся информация о том, как устроен мой бизнес, является секретной. Потому что далеко не каждый человек, узнав о каком-то технологическом нюансе, какой-то «фишке» чужого бизнеса сможет этим воспользоваться. Ты можешь применить только то, что укладывается в твой стиль ведения бизнеса, личностный профиль и т. д. К примеру, Уоррен Баффетт может досконально рассказать о том, что и как он делает. Но чтобы его обыграть, надо стать таким человеком, как Баффетт».
Что такое подражание Христу — Колонка отца Якова Кротова — Мнения
Когда апостол Павел говорит, что подражает Христу (и другим советует), он этими словами завершает перечень: безумие, болезнь, бесчестье, «гонят нас, мы терпим». Отказ быть умным, здоровым, уважаемым или, еще точнее, отказ быть с умными, здоровыми, уважаемыми, то есть с теми, кто допускает к общению с собой.
Иисус иронизировал — мол, люди-то идут смотреть Иоанна Предтечу в пустыню, а царя — ко дворцу.
Однако на эту иронию нетрудно было ответить сарказмом: в пустыню-то легче пройти, чем во дворец. Можно подумать, цари только и делают, что бродят в тоске по своим царским палатам и ждут посетителей. В этом отношении апостол Павел не слишком подражал Христу. Иисус не бросал Царя — Отца. Иисус не лез к верхам общества не потому, что был снобом, а потому, что был Богом. Что для общества верхи, для Бога табуретка.
Совершенно невозможно подражать Христу как Христу. Самое важное в Иисусе не то, что неподражаемо, — оно невидимо. Нельзя имитировать то, что нельзя увидеть. Примечательны в этом занятии узкая специализация и произвольность.
Нельзя подражать Христу вообще. Можно подражать Его уходу в пустыню или Его целительству (самое вздорное дело), или Его смирению, или Его крестному пути. Подражать нужно, однако чему-то одному. Либо пустыня, либо крест.
Подражая Христу, неизбежно подражаешь другим людям, в идеале — самому себе.
Раздать имение — да мало ли кто раздает имение! Принял невинную смерть, не сопротивляясь — да в миллионном городе таких бедолаг каждый день по паре. Снести оскорбление — да если бы каждый день миллионы людей не сносили оскорбления, подобно Иисусу, давно бы все грохнулось. Сносят и не видят в этом ничего особенного. И слава Богу! Вдвойне слава Богу, когда обычнейшее занятие «посвящают» — произносят слова (необязательно вслух) о том, что вот это будет «как Бог». Само такое слово освободит человека — всякое рабство есть погружение в бессловесность, бегство от высказывания. Если кто-то скажет: «Я буду ходить на двух ногах, как ходил Христос!» — это будет прекрасно. Писать на песке, как Христос, — отлично! Важно, чтобы буквально. Выгонять из храма торгующих — так зайти в Сакре-Кер или в храм Христа Спасителя и выгнать. А то под лозунгом изгнания торгующих из храма пишут ядовитые фельетоны или бомбят, кого сочтут нужным. Буквально — раз, сознательно — два, с молитвой Христу — три. А в чем смысл подражания? Не в том ведь, чтобы окружающим было хорошо.
От того, что мне плохо, даже моим врагам сильно лучше не будет, а врагов у любого человека намного меньше, чем ему кажется. Подражают Христу не для спасения окружающих и не для спасения себя, а чтобы подстроиться под Христа. Так ребенок старается идти в ногу со взрослым, чтобы спрашивать и слышать ответы.
Просмотров — 2074
Определение имитации по Merriam-Webster
im · i · tation | \ I-mə-ˈtā-shən \ 3 : литературное произведение, созданное для воспроизведения стиля другого автора.
4 : повторение одним голосом мелодии, фразы или мотива, заявленных ранее в композиции, другим голосом.
5 : свойство объекта обладать некоторыми свойствами или атрибутами трансцендентной идеи.
6 : предположение о поведении, наблюдаемом у других людей
: напоминает что-то другое, обычно подлинное и лучшего качества : не настоящее Искусственная кожа
Имитация | поведение | Britannica
Imitation , в психологии воспроизведение или выполнение действия, которое стимулируется восприятием аналогичного действия другим животным или человеком.
По сути, это модель, на которую направлено внимание и реакция подражателя.
В качестве описательного термина имитация охватывает широкий диапазон поведения. В их естественной среде обитания можно наблюдать, как молодые млекопитающие копируют действия старших представителей вида или игры друг друга. Среди людей подражание может включать в себя такие повседневные переживания, как зевание, когда зевают другие, множество бессознательно и пассивно усвоенных копий социального поведения и преднамеренное принятие идей и привычек других.
Исследования младенцев показывают, что во второй половине первого года обучения ребенок будет имитировать выразительные движения других — например, поднятие рук, улыбку и попытки говорить. На втором году жизни ребенок начинает имитировать реакции других людей на предметы. По мере взросления ребенка перед ним ставятся всевозможные модели, большинство из которых определяется его культурой. К ним относятся физическая осанка, язык, базовые навыки, предрассудки и удовольствия, а также моральные идеалы и табу.
То, как ребенок их копирует, определяется главным образом социальными и культурными влияниями поощрения или наказания, которые направляют его развитие.
Любое единообразие или сходство мыслей и действий людей не обязательно означает, что они вызваны одними и теми же или подобными психологическими мотивами или механизмами. Вариации ситуаций, побуждений и усвоенных способов адаптации часто слишком сложны, чтобы их можно было отнести к категории имитации.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас Многие ранние психологи считали само собой разумеющимся, что подражание было вызвано инстинктом или, по крайней мере, наследственной предрасположенностью.Более поздние авторы рассматривали механизмы подражания как механизмы социального обучения. Подражание занимает центральное место в подходе к социальному обучению американского психолога канадского происхождения Альберта Бандуры. Его исследования показали, что человеческому поведению можно научиться, подражая другому человеку, который, как наблюдают, получает какое-то вознаграждение или поощрение за поведение.
Исследователи обычно различают подражание, вызванное простым условным рефлексом, вызванное обычным обучением методом проб и ошибок, и имитацией, связанной с высшими мыслительными процессами.
Введение в имитационное обучение | Виталий Курин
Живые организмы чрезвычайно сложны. Даже относительно простые, такие как мухи или черви. Они способны не только успешно работать в реальном мире, но и чрезвычайно устойчивы к изменениям условий. И это если мы даже не говорим о людях. Мы можем планировать заранее, мы можем изменять наши планы с учетом новой информации, и мы можем сотрудничать с другими и более эффективно выполнять наши планы.
Наука и такие проекты, как ЦЕРН или огромный радиотелескоп в Аресибо, являются прекрасными примерами человеческого сотрудничества и искусства планирования.Да, мы делаем много глупостей, но давайте не будем говорить об этом здесь, а сосредоточимся на хорошем.
Все попытки создать искусственный организм с еще меньшими уровнями автономии показали, что годы эволюционного процесса не прошли даром, а создание такого организма — непростая задача.
Да, теперь мы можем победить лучшего человека в шахматах или Go , мы можем получить сумасшедший результат в Video Pinball для Atari 2600, мы даже можем уже сломать чистого человека, бросив ему вызов в покере.Можем ли мы открыть бутылку шампанского и отпраздновать торжество? Боюсь, что нет.
Да, машинное обучение в последнее время значительно продвинулось вперед. Сочетание новых идей глубокого обучения со старыми позволило нам продвинуться во многих областях, таких как компьютерное зрение, распознавание речи и перевод текста.
Обучение с подкреплением также значительно выиграло от его сочетания с глубоким обучением. Вы наверняка слышали об успехах глубокого обучения с подкреплением, таких как достижение сверхчеловеческих результатов в играх Atari 2600, решение Go и обучение роботов паркуру.
Источник иллюстрацииВпрочем, надо признать, что успешно работать в реальном мире намного сложнее, чем играть в Go или Space Invaders . Многие задачи на сложнее этой. Представьте себе ребенка, едущего на велосипеде в центре многолюдного города, или мужчину, ведущего Porsche 911 по автобану со скоростью 200 миль в час. Давайте все признаем, что мы еще не достигли этого.
Типичный подход машинного обучения — обучение модели с нуля.Дайте ему миллион изображений и немного времени, чтобы понять это. Дайте ему неделю и дайте ему поиграть в Space Invaders, пока он не наберет приемлемый счет. Мы, люди, просим отличаться.
Когда обычный человек начинает играть в какую-то игру, которую он никогда не видел, у него уже есть огромное количество предварительной информации. Если он видит дверь в Мести Монтесумы, он понимает, что где-то должен лежать ключ, и ему нужно его найти. Когда он находит ключ, он вспоминает, что закрытая дверь снова ведет через две предыдущие комнаты, и возвращается, чтобы открыть ее.Когда он видит лестницу, он понимает, что может подняться по ней, потому что он делал это уже сотни раз.
Что, если бы мы могли каким-то образом передать человеческие знания о мире агенту? Как мы можем извлечь всю эту информацию? Как мы можем создать из него модель? Такой способ есть. Это называется имитационное обучение.
Имитационное обучение — не единственное название для использования человеческих данных во благо. Некоторые исследователи также называют это ученичеством, другие — обучением на основе демонстрации.С нашей точки зрения, между всеми этими названиями нет существенной разницы, и с этого момента мы будем использовать имитационное обучение.
Чтобы ввести имитационное обучение, нам нужно сначала понять основы обучения с подкреплением. Давайте двигаться дальше.
Нетрудно получить общее представление о настройке обучения с подкреплением. Есть агент, и мы хотим, чтобы этот агент изучил какую-то задачу. Допустим, у нас есть консоль Atari 2600, агент имеет доступ к джойстику и может видеть, что происходит на экране.
Допустим, 60 раз в секунду мы даем нашему агенту снимок экрана с игрой и спрашиваем, какую кнопку он хочет нажать. Если у нашего агента все хорошо, он может видеть, что его счет увеличивается (положительное подкрепление), в противном случае мы можем назначить ему штраф в качестве отрицательного вознаграждения (отрицательное подкрепление). Постепенно, методом проб и ошибок, агент начинает понимать, что лучше избегать некоторых действий и делать те, которые приносят ему вознаграждение.
Обычная установка обучения с подкреплениемДавайте сделаем ее более формальной и опишем описанный выше процесс математически.Мы можем описать структуру RL, упомянутую выше (наблюдать -> действовать -> получить вознаграждение и следующее состояние) как Марковский процесс принятия решений (MDP):
, где:
- S — это набор состояний,
- A — это набор действий,
- R — функция вознаграждения,
- T — функция перехода,
- 𝝲 — коэффициент дисконтирования, который изменяет баланс между немедленным вознаграждением и будущая награда.Существует распространенное мнение, что люди предпочитают немедленную награду отдаленной во времени, хотя некоторые говорят, что нам нужно дисконтировать из-за математического удобства.
Нам также понадобится определение функции политики для следующего раздела. Политика — это функция, которая возвращает действие с учетом состояния:
И, собственно, наша конечная цель при решении MDP — изучить такую политику, чтобы максимизировать вознаграждение для нашего агента.
Рассмотрим пример MDP.Кружки представляют состояния, стрелки с зелеными метками — действия, красные метки — награды за действия, а квадрат — конечное состояние. Зеленые числовые метки — вероятности перехода.
Перерисовано со слайдов Дэвида Сильвера «Курс подкрепления», лекция 2Наш студент начинает в состоянии, отмеченном синим кружком. Он учится, но это тяжело, а иногда и скучно. Он решает открыть приложение Facebook и, оказавшись там, может либо выйти, либо продолжить прокрутку. Затем он учится все больше и больше и, наконец, решает пойти в паб.
Состояние представляет собой меньший залитый кружок, поскольку теперь есть элемент случайности, основанный на количестве знаний, которые студент забывает после посещения паба. Затем он может либо учиться больше и сдать экзамен (+10 в награде), либо он может лечь спать и закончить MDP прямо сейчас.
Поскольку в будущем мы будем использовать DQN и связанные с ним идеи, давайте вкратце разберемся, что здесь происходит.
Весь подход построен на приближении так называемой Q-функции и построении поведения агента на ее основе.Идея функции Q заключается в следующем: она возвращает вам весь ожидаемый поток дисконтированного вознаграждения за конкретное действие и конкретное состояние, учитывая, что, начиная со следующего состояния, мы будем следовать нашей политике 𝞹. Он отвечает на вопрос: «Насколько хорошо нажимать эту кнопку в таком состоянии?»
Функция Q подчиняется уравнению Беллмана:
И, наконец, принцип оптимальности Беллмана следующий: несмотря на то, что произошло раньше, мы всегда должны предпринимать действия с наибольшим Q, чтобы максимизировать поток вознаграждения:
Но как Вы можете спросить, получим ли мы такую Q-функцию.Давайте посмотрим на пример. Представьте, что вы хотите купить кофе (+20 в награде) и шоколад в торговом автомате (+10 в награде). Ваша общая награда не может превышать тридцати. Более того, если вы уже выпили кофе, отныне он не может быть выше 10 (награда за шоколад).
Это идея: значение Q для текущего шага и действия равно максимальному значению Q для следующего состояния (поскольку мы ведем себя оптимально) + вознаграждение, которое мы получаем за переход. Значение квадратичной целевой функции становится:
Само Q-обучение не ново.Q-обучение, которое использует нейронные сети в качестве аппроксиматоров функций, также не ново (например, итерация neural fit-q). Документ DQN был первым, кто использовал глубокие сверточные сети для решения этого типа задач и представил несколько нововведений, которые делают процесс обучения намного более стабильным.
Прежде всего, испытайте повтор. Основная точка Q-обучения — сделать шаг, получить вознаграждение и следующее состояние, а затем обновить параметры функции аппроксимации на основе этого перехода. Идея DQN состоит в том, чтобы выполнить переход и сохранить его в «памяти воспроизведения» — массиве, в котором хранятся последние 10⁶ (<вставьте сюда любое большое число>) переходов с информацией о награде, состояниях до и после перехода и если событие завершено (игра окончена) или нет.
Воспользовавшись воспроизведением этого опыта, мы можем случайным образом отбирать из него мини-партии и учиться более эффективно.
- Во-первых, каждый переход потенциально может использоваться в нескольких обновлениях веса, и данные используются более эффективно.
- Во-вторых, путем случайной выборки мы нарушаем корреляцию между выборками, и это уменьшает дисперсию обновлений весов.
Еще одна вещь, которая делает алгоритм более стабильным, заключается в том, что DQN использует две нейронные сети: первая для вычисления значения Q для текущего состояния, а вторая для вычисления значения Q для следующего состояния.
Вы можете видеть это из уравнения с целью: две разные функции Q используют 𝞱 и 𝞱 ’, соответственно. Каждые 10 000 шагов параметры 𝞱 ’ копируются из изученных параметров 𝞱, и это очень помогает в повышении стабильности.
Проблема с использованием одной функции заключается в том, что при обновлении весов Q (s, a) и Q (s ’, a’) увеличиваются, что может привести к колебаниям или расхождению в политике. Использование двух отдельных сетей увеличивает задержку между обновлением и вычислением целевого значения Q и уменьшает количество таких случаев.Если у вас есть дальнейший интерес к этим явлениям, прочтите раздел Method в статье DQN Nature.
Ладно, все вышеперечисленное звучит довольно просто. Если вы все еще чего-то не понимаете, посмотрите, пожалуйста, лекцию Дэвида Сильвера, где он все прекрасно объясняет!
Зная все это, можем ли мы создать настоящий ИИ сейчас? Извините, но мы не можем.
Есть несколько проблем, которые мешают нам создать агента, который победит ByuN в StarCraft II, выведет на рынок автономный автомобиль или даст вам возможность купить бабушке робота, который будет мыть за нее посуду после обеда.
Одна из этих проблем заключается в том, что награды, которые получает наш агент, могут быть очень скудными по времени. Допустим, вы играете в шахматы. Если вы проиграете, как узнать, что вы сделали катастрофический шаг? Более того, вполне возможно, что это был не катастрофический ход, а несколько средних.
Редкость наград — одна из проблем, которая мешает нам победить Montezuma’s Revenge — печально известную сложную игру для Atari 2600, которая еще не была взломана.
Другая проблема, которая тесно связана с предыдущей, — это проблема эффективности выборки.Или, если честно, неэффективность выборки. Даже на освоение такой простой игры, как Space Invaders, может потребоваться пара дней игрового времени. Ускорить обучение в играх легко, ведь у нас есть доступ к симуляторам, но что, если мы хотим чему-то научиться в реальной жизни? К сожалению, физики еще нет, и мы не можем ускорить время.
Источник иллюстрацийСуществует подход, который потенциально может решить эти и ряд других проблем — Imitation Learning , как мы упоминали в начале этого поста.Как мы уже говорили, мы, люди, редко узнаем что-то без предварительной информации. Воспользуемся этими данными! Что нам делать?
Идея имитационного обучения неявно дает агенту предварительную информацию о мире, в некотором смысле имитируя человеческое поведение.
Имитационное обучение не только поможет нам решить проблемы неэффективности выборки или вычислительной осуществимости, но и потенциально может сделать процесс обучения более безопасным. Мы не можем просто поставить беспилотный автомобиль посреди улицы и позволить ему делать все, что он хочет.Мы не хотим, чтобы он убивал людей, находящихся поблизости, разрушал чью-то собственность или само оборудование. Предварительное обучение на данных человека-демонстратора может ускорить процесс обучения и избежать нежелательных ситуаций.
Сказав все вышесказанное, мы забыли одну вещь — данные.
Для обучения модели требуются некоторые данные. Для обучения модели глубокого обучения требуется еще больше данных. Для обучения модели глубокого обучения с подкреплением требуется… Хорошо, вы поняли.
Итак, эта серия лишь частично описывает, что мы можем сделать с демонстрационными данными. Суть всего этого заключается в том, чтобы призвать людей к демонстрационным наборам данных, потому что, к сожалению, на данный момент у нас их не так много.
определение имитации по The Free Dictionary
Эпическая поэзия и трагедия, а также комедия и дифирамбик: поэзия и музыка флейты и лиры в большинстве своих форм — все в своей общей концепции являются способами подражания. Однако они отличаются друг от друга в трех отношениях: среда, объекты, способ или способ подражания, которые в каждом случае различны.
Ибо, как есть люди, которые сознательным искусством или простой привычкой имитируют и изображают различные объекты посредством цвета и формы или, опять же, посредством голоса; таким образом, в упомянутых выше искусствах, взятых в целом, имитация производится с помощью ритма, языка или «гармонии» по отдельности или вместе.
А повествование может быть либо простым повествованием, либо имитацией, либо объединением двух?
И это уподобление себя другому, посредством голоса или жеста, есть имитация человека, чей характер он принимает?
До этого я читал подражание Байрону ему и восхищался им безмерно, а когда мой отец подарил мне книгу — как обычно, я не знал, где и как он ее достал — не все высокие фигуры, которые двигались до глаза преследуемых бардов в сумрачной осенней долине могли удержать меня от этого.
Я сразу начал делать свои имитации Оссиана, и смею сказать, что они не были более ветреными и грязными, чем оригинал.
Тем не менее, несмотря на то, что те, кто первыми принесли честь в свою семью, обычно более достойны, чем большинство из тех, кто добился успеха, поэтому первый прецедент (если он хороший) редко достигается путем подражания. Ибо зло в человеческой природе, как она есть извращенная, имеет естественное движение, наиболее сильное по продолжительности; но хорошо, как вынужденное движение, поначалу сильнейшее. Она очень хорошо одевается и много разговаривает; но, хотя она очень хорошо подражает даме, я никогда не вижу ее за обеденным столом, вечером, улыбающейся и кланяющейся, когда люди входят, и все это время смотрит на посуду и слуг, без думая о даме де комптуар, цветущей в углу магазина или ресторана.Таким же образом я теперь обезопасил себя от подражания тем, кто совершенно неспособен ни на какую степень рефлексии и чьи знания не равны эссе. Эти две дамы были главными представителями избранного нового петербургского круга по прозвищу: в имитации некоторой имитации, les sept merveilles du monde, причем все, кто слышит какие-либо имитации, сочувствуют этому; И это, когда они переданы даже без ритма или стиха. Одно из последних было чрезвычайно забавным в подражаниях, которые она нам доверила, различных высокопоставленных персонажей, которых она постоянно мчалась в Париж, чтобы взять интервью в интересах дела. — ПОР-ЭЛЬ-РЕЙ!Инновационная имитация
Бизнесмены, особенно читатели HBR и особенно те, кто помнит «Маркетинговую близорукость» (июль – август 1960 г.), могут задаться вопросом, почему Теодор Левитт, первосвященник инноваций , теперь склоняется в сторону подражания .Конечно, единственный способ действительно узнать это — прочитать статью. Однако он не может выдать сюжет, чтобы указать, что любая хорошая идея , даже инновация, может зайти слишком далеко или применяться слишком вслепую; и что для многих компаний (включая, возможно, вашу собственную) есть еще некоторое преимущество в имитации… то есть до тех пор, пока это спланировано и реализовано с умом.
Мы живем в деловом мире, который все больше поклоняется великому племенному богу. инновация, лирически приветствует ее не просто как желаемое, но как необходимое условие выживания и роста компании.Эта крайне возбужденная вера в освобождающую эффективность инноваций в некоторых местах стала предметом веры, почти таким же сильным, как и всепоглощающая вера индейцев Натчеза в божество солнца. Человек создает богов в соответствии со своими потребностями. Примечательно, что новый полубог бизнесмена и более почтенный и исторический бог Натчезов дают одинаковые обещания. Оба они обещают обновление и жизнь.
Тем не менее, прежде чем вся наша энергия и воображение в исследованиях и разработках будут слишком односторонне направлены на создание инноваций, полезно взглянуть на факты коммерческой жизни.Так ли многообещающе новаторство? Все ли это так глубоко освобождает? Что еще более важно, как политика инноваций соотносится по обещанию с более скромными устремлениями?
Несмотря на необычайное излияние полностью или частично новых продуктов и новых способов выполнения вещей, которые мы наблюдаем сегодня, безусловно, самый большой поток новизны — это вовсе не инновации. Скорее это имитация . Я думаю, что простой взгляд вокруг нас быстро покажет, что имитация не только более распространена, чем инновации, но на самом деле гораздо более распространенный путь к росту бизнеса и прибыли.IBM попала в компьютеры как имитатор; Texas Instruments — в транзисторы в качестве имитатора; Holiday Inn в мотели в качестве подражателя; RCA, на телевидение как имитатор; Литтон в ссуды и сбережения в качестве подражателя; и Playboy, в обеих основных областях (издательское дело и развлечения) в качестве подражателя. Вдобавок, хотя и в меньшем масштабе, мы каждый день видим, что частные бренды строго имитируют, как и большинство игрушек и новые бренды упакованных продуктов. На самом деле подражание — это обычное дело. Нововведений мало.
Такое обилие имитации вполне понятно. Каждый новатор-одиночка вызывает волну нетерпеливых подражателей. К тому времени, когда так называемый «новый» продукт становится широко известным, он обычно уже некоторое время находится на рынке. Его заметность является не столько следствием его актуальной или временной новизны, сколько количеством его ярых подражателей. Новизна, о которой узнают потребители, обычно является имитационной и запоздалой новизной, а не новаторской и своевременной новинкой.
Значимые различия
Вообще говоря, инновации можно рассматривать, по крайней мере, с двух точек зрения: (1) новизна в том смысле, что что-то никогда не делалось раньше, и (2) новизна в том смысле, что отрасль ранее не делала этого, или компанией, которая сейчас это делает .
Строго говоря, инновации возникают только тогда, когда что-то совершенно новое, чего никогда раньше не делалось. Можно допустить умеренное смягчение этого определения, предположив, что инновации также существуют, когда что-то, что могло быть сделано где-то еще, впервые делается в данной отрасли. С другой стороны, когда другие конкуренты в той же отрасли впоследствии копируют новатора, даже если это что-то новое для них, тогда это не инновация; это имитация. Таким образом:
- Пузырьковая упаковка или обшивка небольших приспособлений может быть «новой» для индустрии аппаратного обеспечения, но, возможно, использовалась несколько лет в других приложениях (инновации).
- Или он также может быть новым для данной компании в индустрии оборудования, но, возможно, какое-то время присутствовал среди конкурентов (имитация).
Эти различия не просто умопомрачительны. Они имеют наибольшее значение для того, как компания формирует свои бюджеты на исследования и разработки, структурирует свои усилия в области НИОКР и направляет свою политику в отношении продуктов. Краткое указание того, что может быть задействовано, — в начале этой статьи — не только прояснит важность различия, но и поможет подготовить почву для системы, предложенной позже.
R&D может быть чрезвычайно дорогостоящим, трудоемким и утомительным. Когда он ориентирован на создание чистой новизны, он может потребовать огромных затрат рабочей силы и денег без гарантии разумной выплаты. Но когда усилия компании в области НИОКР в основном ориентированы на попытки приспособиться к своей отрасли или к своей организации, то, что уже было сделано где-то еще, характер и затраты на такие обязательства действительно совсем другие. В конкретном случае НИОКР, ориентированного на попытку разработать для компании то, что уже было сделано новатором, ситуация является особенно особенной.Обычно очень важна скорость. Хочется не просто быстро догнать успешного новатора, но, в частности, сделать это быстрее, чем другие потенциальные имитаторы, которые также работают на время.
Назвать цель или характер этой последней попытки «инновацией» — значит ошибочно принять лопату за паровую лопату. Паровой совок — это не просто увеличенная версия лопаты; весь его характер отличается. Стоимость лопаты мизерная; его пользователь практически не требует обучения; не требует затрат на обслуживание; и поскольку в течение определенного периода времени требуется много лопаты для выполнения работы одной паровой лопаты, лопата требует такой настройки управления, которая ориентирована на контроль и руководство многими людьми, а не на полное использование дорогостоящего и неодушевленного актив.
Аналогичным образом, НИОКР, предпринятые для создания того, что можно было бы назвать «прорывной новизной», сильно отличаются от НИОКР, которые носят подражательный характер. Последнее — немного больше, чем просто «D&D» — дизайн и разработка. В лучшем случае это можно рассматривать как «обратные НИОКР» — работать в обратном направлении от того, что сделали другие, и пытаться сделать то же самое для себя.
Важность этих различий в характере требуемых усилий и приверженности (в сочетании с иногда необоснованной верой в НИОКР и инновации) требует более тщательного самоанализа во многих компаниях своих стратегий конкурентоспособности и роста.
Требуется: сбалансированная политика
Таким образом, инновации могут быть очень продуктивным, но зачастую рискованным путем к успеху. Сегодня в большинстве отраслей любая компания, которая не проявляет настойчивости к инновационным возможностям, берет на себя конкурентный риск, о котором ей следует, по крайней мере, осознавать разумно. Более того, со стороны ее сотрудников, вероятно, разовьется внутрикорпоративная атмосфера и стиль поведения, которые могут быть опасно замкнутыми. Стремление к инновациям — особенно в новых продуктах, новых атрибутах продукта и в обслуживании клиентов — является неотъемлемой частью маркетинговой ориентации компании.
Следовательно, у компании должен быть стиль или позиция, которая ищет возможности для инноваций — будь то (а) крупные массовые, такие как новые диагностические ремонтные центры автомобилей, впервые созданные Mobil Oil Company, или (б) скромные инновации для продления жизненного цикла или Расширение рынка зрелого продукта, такого как детская смесь Enfamil от Mead Johnson, помещаемая в готовые к употреблению мерные бутылочки, может иметь большой смысл.
И смысл, который это может иметь значение, как это хорошо указано в книге Джона Б.В проницательной и сильно игнорируемой статье Стюарта о модели имитации конкуренции говорится о том, что инновации могут быть одним из наиболее эффективных возможных средств построения имиджа компании, характеризующейся прогрессивностью и лидерством. 1
Конечно, в наши дни выступать в поддержку инноваций так же вдохновляюще, как и поддерживать материнство. В то же время появление « против » новаторства, вероятно, воспринимается с большей тревогой, чем противопоставление материнства. В век таблеток, колец, электрических часов с календарем и первых изысков непреднамеренное материнство является признаком либо непростительной беспечности, либо неуправляемой страсти.Точно так же в век взрывной науки, техники, исследований рынка и быстрого принятия новизны потребителями противодействие инновациям является признаком либо безвозвратной наивности, либо безнадежной слепоты.
Что необходимо, так это разумно сбалансированный взгляд на мир. Инновации никуда не денутся, они необходимы и могут иметь большой смысл; но это не исчерпывает всей реальности. Каждая компания должна осознавать невозможность сохранения инновационного лидерства в своей отрасли и опасность несбалансированного стремления быть новатором отрасли.Ни одна компания, независимо от ее решимости, энергии, воображения или ресурсов, не является достаточно большой или платежеспособной, чтобы делать все первые продуктивные дела, которые когда-либо будут происходить в ее отрасли, и всегда опережать своих конкурентов во всех инновациях, исходящих от отрасли. .
Что еще более важно, ни одна компания не может позволить себе даже попробовать , чтобы быть первой во всем в своей области. Затраты слишком велики; воображение, энергия и управленческие ноу-хау слишком равномерно распределены внутри отраслей.Конечно, почти все безоговорочно знают, что это правда, но мои исследования твердо приводят меня к выводу, что не все явно поступают таким образом.
Обратные исследования и разработки
Когда мы застенчиво осознаем, что возможности инноваций внутри любой компании в некоторых важных отношениях ограничены, мы быстро видим, что каждая организация вынуждена конкуренцией смотреть на имитацию как на одну из своих стратегий выживания и роста. Имитация — это не просто то, в чем должна быть вовлечена даже самая большая, лучше управляемая и самая изобретательная компания в силу конкурентных обстоятельств; это то, что ей придется практиковать в качестве тщательно разработанной стратегии.
Это означает, что в отношении продуктов и процессов компания должна будет активно участвовать в обратных исследованиях и разработках — ей придется пытаться создать свои собственные имитационные эквиваленты инновационных продуктов, созданных другими. Более того, чем быстрее запускаются совершенно новые продукты в любой области, тем более острой необходимо для каждой компании в этой области разработать четкую имитационную стратегию, которая служит ориентиром не только для бизнес-суждений, которые должны быть приняты. сделано, но также и способ, которым выполняются обратные обязательства по НИОКР.
Поскольку во многих отраслях выживание и рост отдельных компаний диктует, что они, по крайней мере, быстро имитируют новые продукты новатора, и поскольку скорость конкурентной имитации имеет тенденцию так быстро сокращать маржу, доступную для всех конкурентов, скорость, с которой имитатор выход на рынок имеет решающее значение.
Тем не менее, в недавнем неофициальном опросе, который я провел среди целого ряда компаний, сильно ориентированных на новые продукты, с сильными отделами исследований и разработок — компаний, чьи продукты обычно занимали от одного до трех лет от первоначальной идеи до последующего вывода на рынок — я не нашел ни одной. у которого была какая-либо политика, даже неформальная или подразумеваемая, чтобы направлять свою реакцию на инновации других.Ни одна из этих компаний даже не задумывалась систематически или последовательно об общем понятии , может ли быть полезным наличие некоторого набора критериев для принятия обязательств по отмене НИОКР
.Это особенно удивительно с учетом моих сопутствующих выводов о том, что:
— У каждой из этих компаний был какой-то формальный процесс планирования нового продукта.
—Каждый из них когда-то в недавнем прошлом терял значительные возможности для получения прибыли, потому что его имитации слишком долго откладывались.
Другими словами, в то время как компании очень тщательно планировали инновационные продукты, у них вообще не было критериев для гораздо более масштабной и важной работы по имитации нового продукта. Обратные НИОКР не были ни спланированным, ни тщательным процессом. Это просто произошло. Это было сделано совершенно случайно, а иногда и как почти слепая реакция на то, что сделали другие. И в каждом недавнем случае, который я изучал в этих компаниях, я обнаруживал, что имитатор платил высокую цену за имитацию либо слишком рано, либо слишком поздно — в основном за последнее.
Если бы многие из этих запоздалых имитаций были запущены примерно на год раньше, были бы получены огромные прибыли. Величина этой прибыли отражала бы не просто приобретение продаж, которые в противном случае были бы упущены, но также более высокие цены и размер прибыли, существовавшие в этом более раннем году.
Минимизация рисков
Всем известно, что новые продукты — это рискованно. Как и следовало ожидать, они чаще терпят неудачу, чем преуспевают. Этот тревожный факт помогает объяснить, почему с имитацией конкуренции так много времени.Потенциальные подражатели внимательно сидят в сторонке, наблюдая за судьбой инновационного продукта. Если, наконец, кажется, что он взлетает, они начинают делать свои собственные шаги.
Бдительное ожидание — вполне законная бизнес-стратегия. Я упоминал это в другом месте как «Политика Apple в отношении бывшего в употреблении». 2 В соответствии с этой политикой компания сознательно и тщательно придерживается практики никогда не создавать новаторский продукт. По сути, он гласит: «Необязательно откусить яблоко первым, чтобы разглядеть его.Достаточно второго или третьего сочного укуса. Только будьте осторожны, чтобы не получить десятую скудную ». Следовательно, это позволяет другим быть первопроходцами. Если продукт новатора — тухлое яблоко, потенциальный подражатель ничего не потерял. Если он здоровый и сочный, имитатор готов действовать быстро и получить ранний и прибыльный кусок.
Но хитрость заключается в том, чтобы получить его пораньше, когда конкурентов еще мало, а маржа все еще привлекательна. В некоторых отраслях промышленности относительно легко имитировать быстро, потому что возникает немного проблем с настройкой, требования к капиталу невелики, а продукты относительно легко и быстро копируются.Швейная промышленность, вероятно, является наиболее очевидной из таких ситуаций. Однако, когда проблемы с установкой велики, когда требования к капиталу велики и когда имитация требует длительных обратных НИОКР, то получение второго или третьего сочного укуса яблока может занять несколько лет и значительно увеличить риск.
Имитация проверенного продукта автоматически не снижает риск; он просто меняет свой характер. В то время как новатор сталкивается с риском того, что его продукт не найдет готового рынка, потенциальный имитатор сталкивается с не менее ощутимым риском выхода на рынок, когда он уже перенасыщен множеством конкурентов — и часто при этом хищно удешевляет конкурентов.Очевидно, подражатель, который может существенно сократить период беременности своего развития по сравнению с другими подражателями, может получить огромное преимущество. Он будет сталкиваться с меньшим количеством конкурентов и более высокими и более стабильными ценами в течение удачного периода его превосходства над другими имитаторами.
Целенаправленная имитация
В большинстве крупных, лучше управляемых компаний процессу НИОКР или, по крайней мере, процессу разработки продукта уделяется большое внимание. Во многих компаниях настоящие инновации в продуктах являются прямым следствием тщательно отточенных корпоративных стратегий.Нововведение продукта является целенаправленным и запланированным, а не случайным или случайным. Тем не менее, в этих же компаниях имитация продукта имеет тенденцию быть почти полностью случайной, случайной и реактивной. Это следствие не того, что планировал имитатор , а того, что планировал его конкурирующий новатор .
Поскольку другие спланировали и произвели инновации, они часто, хотя и не всегда, встречают с определенной долей понятного скептицизма со стороны конкурентов в той же общей области.Например:
Когда электрическая зубная щетка была впервые представлена несколько лет назад, ряд компаний, производящих портативные приборы и средства личной гигиены, отреагировали вполне предсказуемо. Поскольку он был «изобретен не здесь», было предложено множество весьма правдоподобных причин, почему он, безусловно, потерпит неудачу. Но электрическая зубная щетка быстро завоевала популярность и стала одной из самых быстрорастущих миниатюрных бытовых приборов.
Все компании в области портативных устройств, конечно же, внимательно следили за развитием новой электрической зубной щетки.Некоторые сразу же опросили пользователей и потенциальных покупателей. Но часто эти действия выполнялись в контексте крайнего скептицизма, когда руководство относилось к предмету с некоторой небрежностью, если не с фактическим и систематическим безразличием. В лучшем случае это было в некоторых небольших компаниях по производству бытовой техники, к которым относились только из праздного любопытства. Другие «изобретенные здесь» проекты — инновации, которые были частью тщательно продуманного и с трудом реализованного корпоративного плана — казались более актуальными и более захватывающими.
Тем не менее, если бы у этих небольших компаний по производству электроприборов был более формальный план, программа или процедура для реализации своих подходов к инновациям конкурентов, я думаю, можно показать, что они бы раньше и с большей прибылью занялись производством электрических зубных щеток.
Предлагаемая система
В оставшейся части этой статьи описывается позитивный подход к планированию и созданию имитаций — то, что я называю формальной стратегией инновационной имитации .
Для простоты предположим, что действительно новый продукт, выпускаемый новатором, в конечном итоге оказывается успешным, следуя более или менее классической кривой жизненного цикла, изображенной на Приложении I. Продукт выпускается в момент времени «o». Конкурент X быстро узнает о его существовании.Предположим также, что Конкурент X предъявляет требование, согласно которому, если общий рынок продукта в этом ценовом диапазоне не может составлять не менее 20 000 единиц в месяц, он не будет пытаться выйти на рынок. Если это 30 000 единиц, он считает это очень привлекательным рынком.
Приложение I. Классический жизненный цикл продукта
Когда инновации появляются впервые, обычная картина для многих фирм-конкурентов X, чья продукция требует значительных капитальных затрат и большого количества денег и времени на обратные НИОКР, выглядит примерно так:
В 0, году органы, принимающие решения, говорят: «Я сомневаюсь, что он будет продаваться.Мы будем следить за этим ». Это все, что было сделано.
В 1 год (или, в зависимости от отрасли и ситуации, скажем, через шесть месяцев) принимающие решения конкуренты могут быть немного удивлены тем, что продукт все еще находится на полках. Типичный комментарий в этот момент: «Ну, он просто держится, но никуда не денется. Я же тебе сказал. В 1 год (или — в зависимости от отрасли и ситуации — скажем, через шесть месяцев) принимающие решения конкуренты могут быть немного удивлены тем, что продукт все еще находится на полках.Типичный комментарий в этот момент: «Ну, он просто держится, но никуда не денется. Я же тебе сказал.
На 2-м классе, , скорее всего, будет такая история: «У них появляется немного больше бизнеса, но я слышал, что компания Y тоже этим занимается. Им обоим не хватит, чтобы поделиться. Они разорятся на этом ».
В 3-м году, есть нервозность, потому что кривая определенно направлена вверх. Реакция такая: «Джордж, нам лучше присмотреться к этому.Немедленно привлеките к этому некоторых из своих людей ».
Где-то между 3 и 4 годами, запускается программа массового сбоя.
К 5 году Компания X выходит на рынок примерно в то же время, что и шесть других компаний.
Оглядываясь назад на то, что произошло, компания X, по сути, заявила в нулевом году, что шансы на успех для этого продукта равны 0%. Решение, сделанное Компанией X, было нулевой вероятностью в том смысле, что не было сделано ничего положительного для подготовки и запуска имитационного продукта.Если бы оценки вероятности успеха сознательно были выше 0%, потребовались бы некоторые имитационные шаги, даже если это были лишь предварительные шаги. Но ни в этот момент, ни в годы 1 или 2 не было предпринято никаких действий. В каждый момент с точки зрения действий, предпринятых Компанией X, шансы новатора на успех равнялись нулю. Примечательно, однако, что даже несмотря на то, что лица, принимающие решения в Компании X, очень нервничали к 3-му году, они снова в то время фактически заявили, что шансы на успех по-прежнему равны нулю.
Причина, по которой мы должны сказать, что Компания X дала нулевую вероятность шансов продукта на успех даже в 3-м году, несмотря на явно обеспокоенную реакцию «Джордж, нам лучше взглянуть на это поближе», заключается в том, что не было предпринято никаких шагов. потребовалось приступить к самой сложной и длительной работе, связанной с имитацией, — обратным НИОКР. Ничего не было начато в одной области, что потребовало бы больше всего времени и усилий, если бы продукт когда-либо был бы создан. Никакие ставки не хеджировались, потому что неявные вероятности, которые постоянно связывались с шансами новатора на успех, по-прежнему равнялись нулю.
Оценки вероятности
Но очевиден тот факт, что глубоко внутри люди редко бывают так уверены в коммерческой судьбе действительно нового продукта. Никто никогда не может быть полностью уверен в начале, в первый или второй год, что инновация конкурента потерпит неудачу. В глубине души обычно существует несколько иное и более реалистичное взвешивание вероятной неудачи или успеха.
Я считаю, что это отношение сомнения и неуверенности может и должно быть воплощено в здравой деловой практике.Предположим, что для каждого действительно нового продукта, выпущенного крупным новатором в своей области, компания X требовала от своего вице-президента по маркетингу добавления честного и тщательно продуманного коэффициента к его оценке вероятного успеха — успеха по некоторой мере, скажем, от продаж в единице продукции. объем. Следовательно, в этом случае он мог бы дать оценки шансов на успех в последовательные интервалы, через которые он должен был вынести суждение, которое будет выглядеть следующим образом:
Первый год 0–5%.
Затем в год 1–10%.
Затем в год 2–15%.
Наконец на 3-м году обучения — 50%.
Давайте назовем каждое из этих суждений «оценкой вероятности успеха» (SPE). Предположим также, что в нулевом году политика компании X заключалась в том, что вице-президент по маркетингу должен получить приблизительную оценку обратных затрат на НИОКР, связанных с разработкой эффективной имитации нового продукта. Скажем, для простоты, эта цифра составляет 100 000 долларов, хотя прилагаемый пример также применим к ситуациям, когда это могут быть миллионы долларов.Правильная политика хеджирования в этом случае будет заключаться в том, что в каждом интервале, в течение которого производится SPE нового продукта конкурента, также производится обратное ассигнование на НИОКР пропорционально этой оценке (см. Приложение II).
Приложение II. График обратных ассигнований на НИОКР
Таким образом, к 3 году половина требуемых денег на обратные НИОКР была бы ассигнована, и некоторая их часть была бы потрачена. Хотя экономика НИОКР различается в зависимости от отрасли и проекта — в некоторых случаях 5000 долларов не могут даже запустить компанию, так что, возможно, хотя SPE 0 года составляет 5%, ассигнования должны составить, скажем, 10 000 долларов — и в то время как в отдельных случаях могут существовать другие проблемы, стратегия ясна.А именно: хеджирование ставок, покупка страхового полиса на случай успеха новых действий ваших конкурентов в определенном смысле имеет определенный смысл. Номинальная стоимость и надбавки по этой политике представляют собой инвестиции в обратные НИОКР, которые предназначены для вывода на рынок имитирующего продукта быстрее, чем в противном случае. Со временем номинальная стоимость и премии будут пересматриваться из года в год, чтобы отразить недавно пересмотренные оценки вероятности успеха новатора, а также пересмотренные оценки затрат имитатора на НИОКР.
Живая изгородь имитатора
Давайте назовем эту «программу страхования» имитаторским хеджированием (IH). Если бы у компании X была такая политика — короче говоря, если бы ее конкурентные стратегии включали IH — тогда, вместо того, чтобы выходить на рынок с опозданием в 5-м году, когда темпы расширения рынка уже замедлились и когда конкуренция была жесткой, а рентабельность снижалась. , вероятно, он вышел бы на рынок в 4-м году и, таким образом, быстрее окупил бы свои затраты. Действительно, с такой четкой и окончательной политикой, есть вероятность, что весь процесс аудита новых продуктов стал бы настолько более тщательным и сложным, что первые сигналы о вероятном успехе или неудаче стали бы гораздо более очевидными и значимыми.Как следствие, Компания X вполне могла выйти на рынок где-то в третьем году.
Очевидно, что запуск сложного (или, по крайней мере, относительно высокотехнологичного) имитационного продукта — это больше, чем обратные НИОКР. Должны быть подготовлены штампы, оборудование должно быть доступно, и многие другие вещи требуют времени, внимания, Деньги. Но процесс проектирования и разработки часто требует больших затрат времени, особенно в отраслях, где существующие производственные линии могут быть модифицированы и освобождены для продуктов, которые имеют функции, аналогичные новым.Например, завод, производящий электробритвы, в значительной степени приспособлен к производству электрических зубных щеток. Завод, производящий устройства пневматического управления, имеет некоторую приспособляемость к производству лабораторных технологических насосов. Но в любом случае возникнут большие проблемы и тяжелые временные затраты, отличные от тех, что требуются для проведения НИОКР. Реализация политики IH — непростая задача. Добрых намерений недостаточно. Также не будет нищеты.
Именно потому, что IH часто включает в себя так много проблем и такие важные временные соображения, заинтересованные компании должны искать все возможные способы минимизировать проблемы и временные затраты, связанные с застенчивой программой конкурентного подражания.Мы не говорим о чем-то теоретическом или загадочном. В последние годы военные ведомства технически продвинутых стран все чаще имеют программы именно такого рода при планировании и разработке своих вооружений. Для них спасенный момент может быть спасенной нацией. Для бизнеса сэкономленный момент может означать много заработанных долларов. Доллары, потерянные в результате ранней поддержки обратных НИОКР по продуктам, которые заканчиваются рыночными сбоями до того, как потенциальный имитатор когда-либо их произведет, будут «потеряны» не менее бесполезно, чем доллары, потраченные на другие формы страхования, которые каждый расчетливая компания очень разумно покупает.
Скорость появления подлинных новых продуктов в некоторых отраслях, очевидно, слишком велика, чтобы их компании могли устанавливать IH на каждый новый продукт, который появляется. С другой стороны, не у каждой компании есть амбиции охватить все возможности продукта. Тем не менее, можно не иметь страховки — покупать слишком много IH. Следовательно, это требует установления критериев страхования. Он требует критериев для выбора тех новых конкурентоспособных продуктов, для которых должны проводиться обратные НИОКР, и тех, на которые не должны выделяться средства на НИОКР.Эти критерии могут принимать разные формы: насколько близок новый конкурентоспособный продукт к различным компетенциям вашей компании, насколько он близок к замене одного из ваших важных продуктов, насколько велик его рыночный потенциал, насколько велики могут быть затраты на разработку, насколько может потребоваться много времени, чтобы добиться приемлемого рыночного признания и так далее.
Но к каждому из них может быть полезно присоединить другой критерий, отличающийся от него. Это может быть политика, которая гласит, что, за исключением крайних случаев прямой потенциальной угрозы для одного из ваших основных основных продуктов, ваша компания не будет в течение какого-либо одного года в течение следующих пяти лет брать на себя обязательства по новым IH, совокупный первый год которых затраты превышают Y долларов.Общий счет компании за IH в любой год может значительно превысить Y долларов, но совокупность всех новых проектов первого года не превысит Y долларов.
Такая политика может затем предусматривать, что доступные $ Y распределяются между предложениями с наивысшими оценками вероятности успеха на нулевом году. Если это приводит к исключению проектов, для которых все еще предъявляются строгие требования программы IH, то это становится указание на необходимость пересмотреть либо исходные критерии, либо размер общего хедж-бюджета компании Imitator, либо и то, и другое.
Заключение
Инновации, разработка новых продуктов, продление срока службы и расширение рынков существующих продуктов за счет добавления новых функций, стилей, упаковки, цен — все это неумолимо входит в арсенал устройств, с помощью которых современная компания конкурирует. А инновации — это товар, который широко распространен в нашем обществе. Но его, вероятно, меньше, чем многие из нас предполагают. Мы часто ошибочно принимаем инновации за то, что на самом деле является имитацией, большим и заметным проявлением подражательного продукта, который был действительно новым несколько лет назад, когда один-единственный новатор впервые запустил его.
Простая арифметика говорит нам, что подражания гораздо больше, чем новаторства. Вначале действительно новый продукт, процесс или услуга обычно имеет только одного новатора, но позже появляются орды подражателей. Ни одна отдельная компания не может быть или не может разумно позволить себе быть таким постоянным новатором, как она вынуждена быть имитатором. И хотя существуют большие общепризнанные риски для инноваций, сегодня нет эквивалентного признания рисков имитации. Когда компания выходит на рынок со своим имитатором примерно в то же время, что и остальная часть подражателей, риск действительно велик.
Поскольку мы живем в эпоху такой беспрекословной и часто очень оправданной веры в достоинства инноваций, в более преданных компаниях может развиться строго односторонняя система вознаграждений. Аплодисменты, баллы домового и продвижение по службе достаются явно новаторским людям — и это правильно. Но следует помнить о возможных негативных последствиях. Самым прискорбным негативным эффектом может быть создание среды, в которой люди, часто предлагающие имитационные практики, рассматриваются как нечто низкое или менее достойное.Руководствуясь системой вознаграждений, люди могут затем систематически воздерживаться от поддержки имитационных стратегий, от ранней реализации которых зависит дальнейший жизненный успех их компаний.
Следовательно, позитивная политика поддержки стратегии подражания некоторым организованным образом будет иметь преимущество не только в том, что на раннем этапе приведут в действие необходимые имитационные действия, но и в том, чтобы донести до всей организации, что, хотя новаторы ценятся, но и творческие подражатели ценятся.Это узаконило бы систематическое имитационное мышление в такой же мере, как и более гламурное инновационное мышление.
Следовательно, имеет смысл иметь такой же ясный и тщательно разработанный метод планирования инновационной имитации, как и планирование самой инновации. Такая политика вполне может потребовать создания имитатора хеджирования — фактора IH в политике продукта. Хотя новизна этого предложения может показаться странным и, возможно, даже неопределенно академическим, полезно сравнить его с тем, что мы уже делаем в смежных областях.Возьмем, к примеру, страхование. Обоснование и полезность полиса IH не более необычны, чем обоснование страхования ответственности, и не более нова, чем концепция составления бюджета для достижения успеха и контроля.
Возможно, было бы преувеличением сказать, что инновации — это ложный мессия, и ошибочно сказать, что подражание — это новый мессия. Но вести себя однобоко, как если бы инновации были мессией, и особенно ценой ужасных цен на реалистичную оценку плодотворной силы более систематического подражания, было бы еще большей ошибкой.
1. «Функциональные особенности в стратегии продукта», HBR, март – апрель 1959 г., стр. 65.
2. См. «Использование жизненного цикла продукта», HBR, ноябрь – декабрь 1965 г., с. 81.
Версия этой статьи появилась в сентябрьском номере журнала Harvard Business Review за 1966 год.Imitation — обзор | Темы ScienceDirect
II Моделирование и имитация
«Моделирование» и «имитация» следует рассматривать как вышестоящие категории с различными подкатегориями, возможными в обеих категориях.В соответствии с общепринятым использованием, «моделирование» определяется как отображение модели поведения, независимо от того, предусмотрено это отображение намеренно или нет. Имитация определяется как воспроизведение смоделированного поведенческого паттерна с различной степенью сходства и через различные интервалы. Как утверждал Э. Л. Моерк (1989a), обе категории являются нечеткими множествами и влекут за собой нечеткие подмножества. Если бы были наложены краткие границы, характер наборов был бы искажен. Имитация недавно была рассмотрена в The Many Faces of Imitation (Speidel & Nelson, 1989).Следующий краткий обзор основан на этой книге, и доказательства интерпретируются в соответствии с общими целями этой главы.
A ВЕРОЯТНОСТЬ И ОБЩИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ПОДРАЖЕНИЯ
Подражание может происходить спонтанно, как это часто бывает в западных семьях среднего класса, или родители могут настаивать на этом в каждом случае. Это шаблон elema (слово elema представляет собой сокращение от ele , «Like this» и sama «Say») частых подсказок, таких как «Say like this», описанных Schieffelin (1979) для незападных обществ и Глисоном и Вайнтраубом (1978) в случае формул вежливости в западных обществах.Дефебах и Адамсон (1994) сообщили, что западные матери также использовали такие подсказки примерно в 26% всех метаязычных высказываний.
Спонтанное подражание рассматривалось как обобщенное подражание Гевиртцем и Стинглом (1968) и Бэром и Дегучи (1985). Имеются убедительные доказательства (например, Folger & Chapman, 1978; Masur, 1989; Uzgiris, 1984), хотя и не полностью однозначные (Uzgiris, Broome, & Kruper, 1989), что обобщенное подражание является продуктом обучения, чтобы учиться. Kuczaj (1982) отметил, что моделирование родительского подражания может привести к стратегиям сыновней имитации, а Masur (1989) сообщил о корреляции между материнской и сыновней имитацией примерно.65. Как только этот паттерн взаимодействия усвоен, его можно применять гибко, особенно для создания более сложных высказываний, чем ребенок мог бы достичь спонтанно (Speidel & Herreshoff, 1989). Очень увлекательный отчет Шираи (1994) показал, что неправильная форма, чрезмерное обобщение прогрессивного перегиба — ing , например, Я смотрю , на глаголы состояния, такие как видеть , слышать , , чтобы знать (что не должно происходить из-за предполагаемых ограничений врожденных знаний), также является функцией того, что мать часто совершает тот же тип ошибки.То есть путем подражания можно выучить как правильные, так и неправильные формы.
B РАЗНООБРАЗНЫЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ
Имитация может принимать различные формы. Он меняется с возрастом и языковым уровнем ребенка. Идентичное подражание (Эрвин, 1964) редко и почти недостижимо для маленького ребенка из-за ограничений восприятия и даже в большей степени из-за ограничений моторной обработки. Старший ребенок использует подражание как стратегию для достижения различных целей, то есть с множеством вариаций. На ранних этапах ребенок часто повторяет имитацию и тем самым приближает форму модели.По мере увеличения интервалов между имитацией и моделью и с повышением уровня владения языком сходство снова уменьшается, и к имитируемым добавляются новые элементы (E. L. Moerk, 1989a). Перес-Перейра (1994) продемонстрировал, как такие модификации способствуют анализу смоделированных фраз и прогрессу в развитии языка. Dowker (1991) и E. L. Moerk и Moerk (1979) показали, как дети изменяют стихи или другие литературные тексты, повторяя их.
Такое понимание способности детей к подражанию разносторонне согласуется с опытом обучения навыкам: имитируемые навыки также гибко применяются в новых ситуациях и задачах.В основе этой гибкости лежит «выборочная имитация» Уайтхерста (1977), названная Бандурой «абстрактным моделированием» (1986, стр. 503–508). Эти ярлыки относятся к основополагающему принципу структурной имитации, форме абстракции паттернов. После того, как узор был извлечен и сохранен, его создание может включать различия в форме поверхности при использовании в новых ситуациях. Базовые модели могут быть простыми структурами предложений, широкими классами поведения, такими как референциальный или выразительный стиль (Hampson & Nelson, 1993), или специфическими морфологическими структурами.
C ИЗМЕНЧИВОСТЬ ИНТЕРВАЛА МЕЖДУ МОДЕЛЬЮ И ИМИТАЦИЕЙ
Учитывая, что детская память не ограничена несколькими секундами, интервалы между моделью и имитацией могут сильно различаться. Они могут быть особенно широкими, если модель часто повторялась и поэтому сохраняется в долговременной памяти, как, например, при повторяющихся взаимодействиях матери и маленьких детей и при чтении текстов из книжек с картинками (E. L. Moerk & Moerk, 1979). Независимо от того, был ли образец абстрагирован или формула выучена наизусть, интервал между моделью и имитацией может составлять часы и дни.Отсроченная имитация обычно функционально соответствует цели коммуникативного взаимодействия и, следовательно, адаптирована к ней.
Исследования шаблонной речи (Bolinger, 1976) и различных схемных теорий развития грамматики (Arbib, Conklin, & Hill, 1987; Schlesinger, 1971) предполагают, что гораздо больше языковых навыков основано на таких запоминаемых наизусть составляющих и фреймах, чем допускает преобладающая в настоящее время конструктивистская точка зрения. Что касается маленьких детей (около 112 лет), Ninio (1992) сообщил, что из 17 471 произнесения 97% были использованы матерью для той же коммуникативной цели.Для этой возрастной группы процент такого подражания непросто быть выше.
D ИМИТАЦИИ КАК ЧАСТИ БОЛЬШИХ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЕЙ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ
Моделирование и имитация следует рассматривать как форматы, которые можно интегрировать в относительно длинные последовательности взаимодействий. Неполные подражания ребенку мать «исправляет» через обратную связь. Такие циклы обратной связи часто повторяются до тех пор, пока мать не решит, что несоответствие между моделью и имитацией стало допустимым, или пока ребенок внезапно не изменит тему.Однако ребенок часто самопроизвольно возвращается к новому изученному предмету в обновленных имитациях исходной модели. Эти восстановления могут также привести к циклам корректирующей обратной связи. Отрывки из книжек с картинками заучиваются наизусть и используются в игровой или функциональной форме в различных контекстах, часто с ситуативно необходимыми вариациями, за которыми следуют различные оценочные отзывы матери и расширения.
Сосредоточившись на спонтанном «обобщенном подражании», усваиваемом западными детьми среднего класса, контраст с паттерном elema , то есть постоянным напоминанием о необходимости подражания, может потребовать дальнейшего рассмотрения.Этот контраст может представлять собой глубокое культурное и социальное классовое различие. Хотя во многих семьях среднего класса обобщенное подражание тренируется в чередовании болтливых диалогов задолго до появления первых слов (Мазур, 1989; Узгирис, 1984), эти идеальные стратегии обучения могут быть менее развиты или совсем не развиты в других семьях. , социальные классы или культуры. Постоянное напоминание (например, «Скажи…») может потребоваться, чтобы побудить детей к вербальному поведению. Такое отсутствие спонтанного подражания может привести к более коротким и менее конструктивным последовательностям взаимодействия и меньшему обучению.
Различная степень спонтанности имитации должна быть связана с выводом, относящимся к «генерации» (Slamecka & Graf, 1978), выводом, подтвержденным Snow (1983): имитируемые вербальные модели запоминаются намного лучше, чем предметы. слышали, но не использовали продуктивно. Таким образом, обобщенная имитация может быть центральной стратегией для улучшения сохранения новых лингвистических материалов. Дети из низшего класса могут быть лишены не только вклада, но и важной стратегии обучения для обучения.
Имитация может быть и в большинстве случаев совмещена со всеми или большинством форматов, обсуждаемых в следующих разделах. Они могут быть исправлены, расширены или сокращены, а элементы могут быть заменены, чтобы продемонстрировать лежащие в основе закономерности в повторяющихся циклах обратной связи. Репетиция посредством имитации может даже понадобиться в качестве основы для таких аналитических и абстрактных упражнений (Perez-Pereira, 1994).
Подражание детям с аутизмом
Лорен Лоури
Сертифицированный Hanen SLP и составитель клинического персонала
Что такое имитация?
Подражание предполагает способность ребенка копировать чужие…
- Действия с объектами (например, удар по барабану или толкание автомобиля)
- жесты и движения тела (например, хлопки в ладоши или размахивание руками)
- звуков или слов
Обычно развивающиеся дети учатся подражать в младенчестве. Если вы наблюдаете за взаимодействием ребенка и его матери, вы, скорее всего, увидите, как ребенок и мать имитируют звуки, действия и выражения лиц друг друга. Это имитация вперед-назад — действительно ранний разговор без слов, и он помогает младенцам научиться [1]:
- проявляют интерес к своему опекуну по социальным причинам (в отличие от выражения основных потребностей, таких как еда или сон)
- поделиться эмоциями со своим опекуном
- по очереди
- обратите внимание на своего опекуна
Дети используют подражание в младенчестве и раннем детстве, чтобы общаться со своими опекунами и узнавать что-то новое [1, 2].Младенцы сначала имитируют действия воспитателя игрушками и предметами, а затем на втором году жизни имитируют жесты [1]. Малыши взаимодействуют, копируя действия друг друга с помощью игрушек, и такое подражание возрастает в раннем детстве.
Имитация у детей с аутизмом
Дети с аутизмом часто испытывают большие трудности с подражанием. Исследователи изучили способности детей с аутизмом к подражанию и их влияние на другие области развития.Они обнаружили, что [1,3]:
- их способность имитировать жесты и движения тела предсказывает их языковых результатов
- их способность имитировать действия с предметами связана с развитием их навыков игры
- их трудности с имитацией действий других детей сказываются на их играх сверстников
- им необходимо развить некоторые навыки имитации, прежде чем они смогут приобрести совместное внимание (способность разделять внимание с другим человеком на объекте)
Из-за его связи с другими областями развития, многие исследователи предположили, что имитация является важным направлением вмешательства для детей с аутизмом, и что обучение имитации должно приводить к улучшению общих социальных способностей детей [1,2].
Обучение подражанию
Многие исследователи полагают, что имитация является важным направлением вмешательства для детей с аутизмом.
Обычный способ научить детей с аутизмом имитировать, заключается в том, чтобы ребенок отвечал на подсказку взрослого «Сделай это», помогая ребенку имитировать действия взрослого, а затем награждая правильную попытку ребенка «поощрением», которое может быть еда или доступ к любимой игрушке. Это подход, используемый в структурированной поведенческой терапии (часто называемой «Прикладным поведенческим анализом» или «Дискретным пробным обучением»).Таким образом, имитация тренируется многократно, при этом терапевт выбирает игрушки или предметы, а также подкрепления.
Хотя этот подход помогает детям узнавать новое, копируя других, он игнорирует социальную роль подражания [1]. Обычно развивающиеся младенцы и маленькие дети подражают своим опекунам и сверстникам, чтобы получить чистую радость от того, чтобы разделить общий фокус и быть вместе. Эта социальная роль подражания важна, потому что она позволяет детям участвовать в постоянном социальном обмене с воспитателями и сверстниками, а также закладывает основу для последующих социальных способностей.
Обучение подражанию во время естественного, социального взаимодействия
Другой способ научить подражанию — использовать более естественный подход. Этот подход основан на:
- в том числе интересы ребенка
- мотивирует ребенка к подражанию; и
- пропаганда социальной роли подражания.
Большая часть работ по этому типу подхода принадлежит д-ру Брук Ингерсолл, психологу из Мичиганского государственного университета, которая исследует область имитации при аутизме.Ингерсолл и ее коллеги изучили эффекты использования «натуралистического» подхода для обучения подражанию маленьких детей с аутизмом и нашли хорошие результаты [2]:
- Дети научились имитировать действия предметами и жестами.
- Они сохраняют свои навыки после завершения терапии и могут использовать навыки в других ситуациях, выходящих за рамки терапевтической среды.
- Работа над подражанием таким образом привела к улучшению других навыков, таких как способность детей имитировать язык и жесты, их ролевую игру, навыки совместного внимания (их способность разделять внимание с другим человеком на объекте) и социальные навыки .
Развитие у детей навыков подражания в домашних условиях
В ответ на исследование социальной роли имитации при аутизме Центр Ханен разработал новый ресурс для родителей: Выньте игрушки: создание детских игрушек для детей с расстройствами аутистического спектра и другими трудностями в общении с людьми [4 ]. Это второй буклет из серии буклетов Make Play ROCK ™, в котором родителям даются стратегии развития игровых навыков их детей, а также развиваются важные навыки социального взаимодействия и общения.
Take Out the Toys показывает родителям, как они могут побудить своего ребенка имитировать функциональную игру с игрушками. Функциональная игра включает в себя игру с игрушками ожидаемым или обычным образом, например, толкает игрушечную машинку, складывает кольца или блоки или складывает фигуры в сортировщик форм.
Take Out the Toys описывает, как воспитатели могут помочь своему ребенку имитировать некоторые простые функциональные действия с игрушками:
- Наблюдение за функциональной игрой своего ребенка с игрушками и предметами
- имитирует действия своего ребенка. Это способствует общению, мотивирует ребенка и помогает ему обращать внимание на своих родителей, потому что они имитируют то, что он делает с игрушкой по своему выбору. Имитация действий ребенка часто приводит к тому, что ребенок имитирует действия родителей, что приводит к возвратно-поступательному взаимодействию.
- помогает своему ребенку имитировать действие с игрушкой ребенка, которое связано с игрой, которую ребенок уже начал. Например, если ребенок стучал по барабану рукой, родитель может схватить барабанную палочку и ударить по барабану, а затем передать палку ребенку.
- , используя подсказки, чтобы помочь своему ребенку имитировать , например, подождите 10 секунд, чтобы увидеть, сможет ли он сделать это самостоятельно, или используя ручную помощь, если это необходимо.
- побуждает ребенка продолжать общаться и получать удовольствие , проявляя энтузиазм, комментируя то, что ребенок сделал, и снова подражая ребенку.
Обучение имитации действий с игрушками и предметами является первым шагом в обучении имитации, потому что имитация предметов легче для детей с аутизмом, чем другие формы подражания (например, имитация жестов, выражения лица или звуков) [1].Следуя примеру своего ребенка и опираясь на игрушки и действия, к которым их ребенок проявляет интерес, родители могут помочь своему ребенку научиться имитировать различные функциональные действия с помощью игрушек. Это расширит игровые навыки ребенка и создаст основу для развития других навыков социальной коммуникации. Более того, поскольку родители поощряют подражание во время естественного социального взаимодействия, которое происходит дома, у ребенка будет больше возможностей практиковаться, и он с большей вероятностью начнет использовать этот навык в повседневной жизни.
Имитация — это больше, чем просто игра в подражание. Для детей с аутизмом это ключевой навык, который им необходимо развивать, чтобы прогрессировать в социальном, игровом и языковом развитии. Обучаясь подражанию, дети также открывают для себя новые забавные способы взаимодействия с другими людьми, и именно во время этих социальных взаимодействий они учатся больше всего.
Список литературы
1. Ингерсолл Б. (2008). Социальная роль имитации в аутизме: последствия для лечения дефицита имитации.Младенцы и маленькие дети, 21 (2), 107–119.
2. Ингерсолл, Б. (2012). Краткий отчет: Влияние целенаправленного имитационного вмешательства на социальное функционирование детей с аутизмом. Журнал аутизма и нарушений развития, 42: 1768–1773.
3. Ингерсолл Б. и Шрейбман Л. (2006). Обучение детей младшего возраста с аутизмом навыкам взаимного подражания с использованием натуралистического поведенческого подхода: влияние на язык, ролевую игру и совместное внимание. Журнал аутизма и нарушений развития, 36 (4), 487-502.
4. Сассман Ф. и Вайцман Э. (2014). Выньте игрушки: создание ранней игрушечной игры для детей с расстройством аутистического спектра и другими трудностями в общении. Торонто, Онтарио: Центр Ханена.
Hanen Center — канадская некоммерческая благотворительная организация с глобальным охватом. Его миссия — предоставить родителям, воспитателям, воспитателям детей младшего возраста и логопедам знания и подготовку, которые им необходимы, чтобы помочь маленьким детям развить наилучшие языковые, социальные навыки и навыки грамотности.Сюда входят дети, которые имеют задержку речевого развития или находятся в группе риска, дети с проблемами развития, такими как аутизм, и те, кто обычно развивается.
Нажмите на ссылки ниже, чтобы узнать больше о том, как Hanen может помочь вы помочь детям общаться:
.