Фантазия в психологии это: Фантазия | Понятия и категории

Формы воображения

Формы воображения подразделяются на: мысленные эксперименты, фантазии, мечты, грезы, сновидения.

Мыслительный эксперимент — это познавательный процесс, с помощью которого в сознании пациента осуществляется опережающее отражение действительности. Мыслительный эксперимент использовался Карлом Марксом когда он пришел к выводу, что коммунизм сможет одержать победу лишь одновременно во всех странах мира.

Фантазии — это форма воображения, практически полностью оторванная от реальности, но в принципе не исключающая возможного перехода в реальность. Она изменяет картину действительности, отраженной в сознании человека, помогает сформировать новый взгляд на все устоявшееся, традиционное. В этом — инновационная мощь фантазии, ее прогрессивность. Она порождает творческую активность человека, приближает будущее. Яркий пример -научно-техническая фантастика Ж. Верна, предсказавшая появление телевидения и подводных лодок задолго до их изобретения.

Одна из гипотез представляет фантазию как «зеркало» своего бессознательного, которое образуется там за счет вытесненных из сознания переживаний. В рамках этой гипотезы считается, что появление фантазии обязательно сопровождается снижением интенсивности сознательного. Это и приводит к тому, что фантазия преодолевает свои границы, установленные сферой бессознательного.

Однако, как говорят белорусы, «што занадта, то дрэнна». Это метко подметил Ф. Достоевский: «Фантазия есть природная сила в человеке… Не давая ей утоления, или умертвишь ее, или обратно, — дашь ей развиться, именно чрезмерно (что и вредно)». Фантазия не должна полностью отрываться от правды жизни, ибо порождена реальностью. Для этого у фантазии есть противовес, «смирительная рубашка» — логика, мышление.

Фантазия в психологии может исполнять и чисто прагматическую роль. Так, «продукты» фантазии используются в диагностике личности. Например, в тесте проективного типа «Несуществующее животное» от испытуемого требуется придумать и нарисовать несуществующее животное, а также дать ему оригинальное имя.

Анализ результатов выполненного теста позволяет выдвигать гипотезы о психических особенностях личности, ее творческой потенции, возможных нарушениях психических процессов и др.

Фантазия иногда используется как средство стимуляции мышечной активности, средство повышения физической и умственной работоспособности. Неоднократный чемпион мира по плаванию С. Холанд (Австралия) признался, что в процессе заплыва он воображает, что спасается от акулы-людоеда, которая гонится за ним. Известный хоккеист СССР А. Якушев также говорил о том, как мир фантазии объединял его в единый организм вместе со своей клюшкой и воротами противника, и тогда он становился трудно досягаемым для игроков чужой команды.

Мечта — одна из форм воображения, имеющая под собой слабо обоснованную возможность, реализация которой отложена на неопределенное время. Между мечтой и ее воплощением в жизнь располагаются воля, решительность и целеустремленность. Эти личностные качества составляют подъемную силу мечты, дают ей крылья для полета. «Кто умеет летать в своих мыслях, у того вырастают крылья», — говорил 3. Бядуля.

Мечта, как и фантазия, способна преобразить мир и самого человека. Без мечты человек не использует даже половины своей жизни. Он становится скучным придатком того, к чему его «приспособила» жизнь (к ремеслу, стереотипному образу жизни). Мечта дает возможность человеку жить настоящим и будущим, жить за себя и за других людей, т.е. одновременно жить несколькими жизнями. Мечта определяет судьбу человека, его характер, его личность. Мальчишка, мечтающий стать знаменитым артистом или ученым с мировым именем, не станет растрачивать свои силы на «эксперименты» с наркотиками, не будет вовлечен в сомнительные компании. Л. Толстой тонко подметил: «В мечте есть сторона, которая лучше действительности; в действительности есть сторона лучше мечты. Полное счастье было бы соединение того и другого».

Сновидения — это пассивная, непреднамеренная форма воображения, вызываемая эмоциональным отношением человека к пережитому. Высказывается гипотеза, что сновидения осуществляют достройку образов воображения, начало формированию которых было положено еще в состоянии бодрствования. Физиологическая основа сновидения заключается в активном взаимодействии во время фазы быстрого сна лимбических, стволовых и неокортикальных образований.

Осознание и субъективное переживание сновидения происходит, как правило, сразу (или в течение нескольких минут) после- пробуждения человека из фазы быстрого сна. В образах сновидения в самом невероятном сюжете переплетаются объекты различной природы (события, процессы, предметы, люди, животные), относящиеся как к давно ушедшим годам, так и событиям пережитого дня. И все это сопровождается чувственными и эмоциональными переживаниями.

Установлено, что «тематика» сновидений обусловлена в значительной степени индивидуально-личностными особенностями человека, его стилем жизни, профессиональными занятиями и, что особенно важно, состоянием его психического и физического здоровья.

Последний фактор позволил 3игмундту Фрейду утверждать, что в бодрствующем состоянии человек не может осознать себя, так как этому мешает его внутренняя цензура. Во сне же эта цензура ослабляется, и в сознание человека в виде сновидений попадает то, что не пропускалось сознанием в период бодрствования. Образы сновидения уменьшают накопленную днем напряженность и представляют своеобразный механизм психологической защиты человека.

Фантазия и реальность.

Прежде всего отметим, что образы фантазии никогда не бывают совершенно оторванными от реальности, не имеющими с ней ничего общего. Замечено, что если любой продукт фантазии разложить на составляющие его элементы, то среди них трудно будет отыскать нечто такое, чего в действительности бы не существовало. Даже тогда, когда подобного рода анализу мы подвергаем произведения художников-абстракционистов, в составляющих их элементах мы видим по крайней мере всем нам знакомые геометрические фигуры. Эффект нереальности, фантастичности, новизны продуктов творческого и иного воображения достигается большей частью за счет непривычного сочетания известных элементов, включая изменение их пропорций. Существуют индивидуальные, типологические особенности воображения, связанные со спецификой памяти, восприятия и мышления человека. У одних людей может преобладать конкретное, образное восприятие мира, которое внутренне выступает в богатстве и разнообразии их фантазии. Про таких индивидов говорят, что они обладают художественным типом мышления. По предположению, он физиологически связан с доминированием правого полушария мозга. У других отмечается большая склонность к оперированию абстрактными символами, понятиями (люди с доминирующим левым полушарием мозга). Воображение человека выступает как отражение свойств его личности, его психологического состояния в данный момент времени. Известно, что продукт творчества, его содержание и форма хорошо отражают личность творца. Данный факт нашел широкое применение в психологии, особенно в создании психодиагностических личностных методик.

Воображение и талантливость

Как уже известно, воображение — это всегда создание нового в результате переработки прошлого опыта. Никакая творческая деятельность невозможна безфантазии, поэтомутворчество —это сложный психический процесс, свя­занный с характером, интересами, способностями личности.

Иногда людям более зрелого возраста трудно представить себе что-то необычное и начать фантазировать, но это не значит, что они потеряли способность к воображению. Воображение есть у каждого человека, просто, становясь старше, человек все реже  его тренирует. А тренировать воображение, как советуют психологи, нужно еще с самого детства.

Творческая деятельность развивает чувства детей. Творя, ребенок испытывает целую гамму положительных эмоций, как от процесса деятельности, так и от полученного результата.

Твор­чество способствует оптимальному и интенсивному развитию таких психических фун­кций, как память, мышление, восприятие, внимание.

А ведь именно они определяют успешность учебы ребенка.

Творческая деятельность развивает личность ребенка, помогает ему усваивать моральные и нрав­ственные    нормы ― различать добро и зло, сострадание и ненависть, смелость и трусость. Создавая произведения творчества, ребенок отражает в них свое понимание жизни и мира, свои положительные и отрицательные качества, по-новому их осмысливает и оценивает. Творчество развивает и эстетические чувства у ребенка. Через эту деятельность формируется  восприимчивость ребенка к миру, оценка прекрасного.

Все дети, особенно старшие дошкольники и школь­ники младшего и среднего возраста, любят заниматься искусством. Они с увлечением  поют и танцуют, лепят и рисуют, сочиняют музыку и сказки, вы­ступают на сцене, участвуют в конкурсах, выставках и викторинах и т. д. Потому что творчество делает жизнь ребенка богаче, полнее, радостнее и интереснее.

Дети способны заниматься творчеством не только незави­симо от места и времени, но, самое главное, неза­висимо от личностных комплексов. Взрослый человек, часто критически оценивая свои творческие способ­ности, стесняется их показывать. Дети же, в отличие от взрослых, способны искренне проявлять себя в художественной деятельности, не обращая внимания на стеснительность.

Особое значение творческая деятельность имеет для одаренных и талантливых детей. Одаренность — это комплекс способностей, позволяющих иметь осо­бые достижения в конкретной области искусства, науки, профессиональной или иной деятельности. Не многие дети отличаются ярко выраженной та­лантливостью и одаренностью. Для одаренного ребенка воображение выступает основным характерным ка­чеством, ему необходима постоянная активность фан­тазии. Необычные подходы к решению задач, оригинальные ассоциации—все это характерно для талантливого ребенка и является результатом вооб­ражения.

Одаренность и талант тесно связаны с опере­жающим развитием. Талантливые дети отличаются более высокими результатами по сравнению со своими сверстниками, и достигают они этих результатов гораздо легче. Эти дети отличаются большей чувствительностью к окружающему миру, а в конкретные периоды для них характерна и особо высокая чув­ствительность. Такие периоды психологи называют «сензитивными». В эти периоды конкретная фун­кция (например, речь или логическая память) наиболее восприим­чива к раздражителям внешнего мира, легко под­дается тренировке и интенсивно развивается, и дети проявляют особые дости­жения в различных видах деятельности. И если обычный ребенок может испытывать «сензитивный» период для одной функции, то талантливый ребенок демонстрирует «сензитивность» сразу многих функций.

При помощи творчества и воображения, естественно, ребенок форми­рует свою личность. И есть особая сфера жизни ребенка, которая обеспечивает специфические возможности для личностного развития, — это игра. Основной психической функцией, обеспечивающей игру, яв­ляется именно воображение. Воображая игровые ситуации и реализуя их, ре­бенок формирует у себя целый ряд личностных свойств, такие, как справедливость, смелость, чест­ность, чувство юмора и другие. Через работу воображения происходит компенсация пока еще недостаточных реальных возможностей ребенка преодолевать жиз­ненные трудности и конфликты.

Занимаясь творчеством (для чего также первоочередным является воображение) ребенок формирует у себя такое качество, как одухотворенность. При оду­хотворенности воображение включено во всю позна­вательную деятельность, сопровождаясь особо поло­жительными эмоциями. Богатая работа воображения часто связана с развитием такой важной личностной черты, как оптимизм.

Особый интерес для ученых представляют воображаемые компаньоны, которых конструируют многие дети, — выдуманные родственники, воображаемые друзья, феи и эльфы, животные, куклы и другие объекты. В одном исследовании принимало участие 210 детей; и было обнаружено, что 45 из них имели воображаемых компаньонов: из этого числа 21 были единственным ребенком в семье и еще 21 имели только одного родственника каждый. Наблюдатели отмечали, что, хотя у 45-ти детей было много благоприятных возможностей для того, чтобы играть с другими детьми, они не делали этого. Воображаемый компаньон ― это создание самого ребенка, он в принципе может наделить его любыми свойствами и заставить персонификацию обращаться с ним так, как сам того пожелает. Следует отметить, что игра, включающая таких компаньонов, иногда отражает установки родителей, и известен случай с девочкой, которая имела двух воображаемых товарищей ― один был наделен всеми добродетелями, как она их понимала, а  другой ― всеми недостатками, которые она в себе находила. Но необходимо отметить, что психиатры считают такое фантазирование симптомами  душевного расстройства; с их точки зрения, такие персонификации создаются, чтобы компенсировать отсутствие теплоты и сердечности в реальной жизни.

В подростковом возрасте, когда личностное раз­витие становится доминирующим, особое значение приобретает такая форма воображения, как мечта — образ желаемого будущего.

Подросток мечтает о том, что доставляет ему радость, что удовлетворяет его самые сокровенные желания и потребности. В мечтах подросток строит желаемую личную программу жизни, в которой не­редко определяется ее основной смысл. Часто мечты бывают нереальными, т. е. определена только цель, но не пути ее достижения, однако на этапе подросткового возраста это все равно имеет позитивный характер, так как позволяет подростку в воображаемом плане «перебрать» разные варианты будущего, выбрать свой путь решения проблемы.

Воображение значимо в личностном плане и для взрослого. Люди, которые во взрослом возрасте сохранили яркое воображение, отличаются талантливостью, их часто называют богато одаренными личностями.

С возрастом большинство из нас теряет способность фантазировать: как трудно иногда бывает придумать новую сказку для ребенка. Для сохранения и развития воображения существует целый ряд упражнений, которые подробно описаны в специальной педагогической литературе.

Реальность фантазии Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Философская антропология 2017. Т. 3. № 1. С. 27-45 УДК 111.8 + 130.122 DOI: 10.21146/2414-3715-2017-3-1-27-45

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРИРОДА

Трифон СУЕТИН

аспирант, философский факультет. Государственный академический университет гуманитарных наук. 119049, Российская Федерация, Москва, Мароновский переулок, д. 26; e-mail: [email protected]

РЕАЛЬНОСТЬ ФАНТАЗИИ

В статье рассматривается фантазия как феномен, определяющий уникальную антропологическую сущность, вписанный в реальность человеческого бытия. Автор рассуждает о недостаточности классического определения реальности -как объектного, материального мира вещей. В этом ключе фантазия является прямым противопоставлением реальности, что затрудняет анализ этого феномена в качестве одного из основополагающих, фундаментальных свойств человеческой природы. Но фантазия значима не только в своих плодах, не только как психическая деятельность человека. Автор рассматривает фантазию как неотъемлемую, но самобытную, особую часть реальности. В таком ракурсе феномен фантазии анализируется не как уникальное свойство человеческой психики, служащее познанию и творчеству, а как один из основных остовов антропологической природы, наравне с разумом, рассудком и нравственностью. Автор исследует проблему в рамках истории философской мысли, отражающей различные трактовки реальности, анализирует феномен фантазии в ракурсе эстетики, философской антропологии, а также феноменологии и психологии. Новизна исследования состоит прежде всего в попытке доказать значимость феномена фантазии как основополагающего явления человеческой природы. Автор расширяет понятие реальности, не ограничиваясь лишь объектной составляющей действительности. Тем самым феномен фантазии теряет антонимический статус по отношению к действительности и рассматривается как особая, содержательная форма реальности.

Ключевые слова: фантазия, реальность, действительность, антропология, человек, бытие, сущность, образ, воображение, иллюзия

© Т. Суетин

Парадоксально, столь необычайный в своей многогранности феномен фантазии отражён в целом пласте философских трудов и размышлений, является столпом эстетической мысли, центральной темой авторов эпохи романтизма, подробно рассматривается феноменологами, но при всей своей значимости и уникальности — фантазия не имеет должного признания как феномен, определяющий неповторимость человеческой природы. В самом деле, фантазия неотделима от человека, но рассматривается как важное свойство человеческого познания, творческого начала, в качестве репродуктивного восприятия действительности, во многих философских тезисах напрямую противопоставляется объективной реальности, как помышление о том, что не имеет аналогов в окружающем мире. Т. е. фантазия определяется прежде всего как сопутствующая человеческому бытию данность. Но можно ли говорить о фантазии как об одном из основополагающих антропологических феноменов, заложенных в самой сути природы человека, ставя её в один ряд с такими явлениями, как мышление, нравственность, рассудочность?

I. Антропоморфный инопланетянин Канта

Удивительно, но основатель немецкой классической философии, автор целого ряда идей, многие из которых легли в основу таких направлений, как гносеология, этика, эстетика, И. Кант, помимо всех своих заслуг, по праву может считаться первым в мире уфологом. О том, что человек не единственное разумное существо во Вселенной, задумывались многие мыслители. Но именно И. Кант первым начал рассуждать о внеземном разуме в таких ярких антропоморфных подробностях. Неожиданные рассуждения немецкого философа, которые датируются серединой XVIII в., предвосхищают уфологическую дисциплину на два столетия. Поражает тонкость умозрительного наблюдения Канта — в отсутствие тех знаний, которые содержит современная наука о Вселенной наших дней, он достаточно смело и проникновенно выстраивает детальные предположения о вероятном внешнем облике инопланетных созданий, опираясь на свойства материи воспринимать солнечное тепло. Безусловно, основой кантовского размышления о схожести внеземных существ с человеком является разум. Если такое существо разумно, пишет Кант, то оно обязательно обладает нравственностью, потому как отсутствие нравственных законов у разумного существа неизменно приведёт к его полному самоистреблению. Духовные способности этих созданий находят обоснованную связь развитости духа с совершенством тела, которому этот дух принадлежит. Но при всей подробности сопоставления гипотетически существующего внеземного разумного создания с человеком классификаторский гений Канта не выделяет фантазию как один из основных феноменов природы человека [9].

Однако ход мысли кёнигсбергского философа, а также его дальнейшая разработка понятия воображения позволяет приблизить нас к идее, что фантазия всё же может считаться фундаментальным антропологическим феноменом. Для Канта воображение является производным свойством человеческого разума. «…Воображение есть способность a priori определять чувственность, и его синтез созерцаний сообразно категориям должен быть трансцендентальным синтезом способности воображения; это есть действие рассудка на чувственность и первое применение его к предметам возможного для нас созерцания» [10]. Поэтому Кант справедливо разделяет воображение на продуктивное и репродуктивное, трактуя этот феномен как промежуточную способность между чувственной и рассудочной формами познания.

Но попытка представить, как выглядело бы внеземное разумное существо, возникла равноправно как благодаря разуму, так и благодаря фантазии. Да и сам Кант определяет свои размышления о внеземном разуме как свободную фантазию, даёт своему воображению, возможно, больше воли, «чем это делает живописец, изображающий растения или животных неоткрытых стран». Воображаемое наполняет ту нишу человеческой психики, которая не может оставаться пустой и при этом полагать чувственное или рассудочное познание. Ведь тогда апперцепция утратила бы свою функциональность как таковую — без фантазии невозможно было бы связать, синтезировать воспринятое, сформировать образ в какой-либо пласт знаний. Так же и рассудочное познание, развитие мысли, без опоры воображаемого поглотилось бы пустотами сознания, не наполненного образами. В своей работе «Критика способности суждения» Кант приходит к выводу, что для деятельности сознания необходимо участие как воображения, так и рассудка [11]. Исходя из этого, можно полагать, что фантазия — не просто производная функция опытного или априорного познания и эстетического созерцания. Разум полагает фантазию как фундамент своего собственного существования, без которого он растворился бы в бездне пустующего сознания.

В свою очередь, человеческая фантазия содержательна и как процесс синтеза должна опираться на то, что даёт ей материал для этого синтеза. Этой опорой можно обозначить реальность, окружающую человека действительность, которая может являться как источником образов, так и прототипом этих образов в своём воплощённом виде. Фантазия позволяет человеческому разуму соприкоснуться с феноменом действительности в глубинном антропологическом стремлении преодолеть и восполнить реальность. Но чем обусловлено взаимодействие фантазии и реальности? Прежде чем развить эту мысль, необходимо проанализировать понятие реальности как таковой.

II. Лики реальности

Реальность как философский термин хоть и имеет несколько значений, но в основном сводится к наличествующему миру вещей. Философская энциклопедия предлагает нам такие трактовки: «всё существующее вообще; объективный мир; действительность; фрагмент универсума, составляющий предметную область соответствующей науки («физическая реальность», «биологическая реальность»)». Сама этимология слова «реальность», от позднелатинского realis, что переводится как ‘вещественный’, ‘действительный’, определяет понятие реальности только в рамках факта воплощённого предметного существования. Безусловно, такая трактовка соответствует чувственному опыту человека, реальность задана нам в своей фактичности, объективной, вещественной форме. В таком случае фантазия воспринимается как противопоставление реальности, то, чего не существует, что не находит отражения в действительности, является лишь иллюзией, сочетанием незримых образов. Более того, в таком понимании реальности фантазия не может быть рассмотрена как феномен, конституирующий человеческую природу. Ведь и само слово «природа» (лат. natura) происходит от nasci — ‘родиться’, ‘возникать’. Этимология слова «природа» имеет достаточно содержательную историю, уходящую корнями в античную эпоху. Но основная мысль сводится к тому, что «природа» есть сущее, возникшее, прорастающее — т. е. это понятие неотъемлемо вписано в категорию объективной реальности — как бытие, появившееся на свет [13].

Но является ли такая трактовка реальности исчерпывающей? Можем ли мы полагать, что реальность определяется только своим материальным оформлением, только тем, что задано в вещественном, объективном виде? Ведь понятно, что объективный мир реален, его действительность заключена в форму, определена насущностью, фактичностью. Но разве не реальна фантазия? Разве грёза поэта — пробуждающая чувства, согревающая и возвышающая душу, побуждающая на отчаянные, героические поступки — не может считаться частью реальности? Вопрос, скорее, следует поставить так: не является ли фантазия особым видом реальности?

Ж.-П. Сартр пишет, что человек воображает то, что недоступно его чувственному восприятию, т. е. недоступно непосредственно органам чувств. Безусловно, образ может отражать пласт действительности или предвосхищать её в творческом созидании. Сам по себе образ не имеет вещественной оболочки, но он реален, более чем реален в воображении человека. Воплощение образа в уме определяется иными законами реальности — образ отлучён от материи и никогда не может быть представлен в виде оформленного, насущного объекта. Но в то же время образ содержателен, в нём кроется суть идеи, его реальность невозможно оспорить. При этом Сартр отмечает уникальную природу образа — как

целостной сущности, мысленно воспринимаемой во всей своей полноте [16]. Действительно, образ представлен воображением многогранно, его невозможно постичь в большей или меньшей степени, как объект реального мира, такой как, например куб, который в чувственном восприятии всегда представлен нам только частично — мы не можем осязать целостность куба полностью, в его объёмности. Но образ постигается ровно в той мере, в которой он возникает, в плоскости своей уникальной реальности. Иными словами, воображаемый образ хоть и не имеет таких черт, которые характерны реальности в её классической трактовке — наличность в определённом виде, воплощённость в объектной, вещественной форме, фактичность существования, — тем не менее является реальным в своём содержании. Из этого следует, что понятие реальности гораздо шире и глубже, нежели её объектная, вещественная составляющая.

В истории философии реальность понимали по-разному, но даже краткий анализ некоторых трактовок позволяет нам говорить о том, что она не ограничивается лишь объективным, материальным миром вещей. Например, Платон полагал, что подлинная реальность кроется не в материализованной совокупности вещей, а в эфемерном, незримом мире идей. Реальна идея, т. е. сама сущность вещи, её неразрушимый целостный образ, наполненный смыслом во всей своей полноте. Окружающий мир вещей прототипический, он лишь подобие идеи в обуженном материальном воплощении. Объективный мир, по Платону, является лишь одной из возможных граней идеального мира [14]. Эта концепция очень проникновенно отражает неоднозначность реальности как таковой. Исходя из мысли Платона, реальность — всеобъемлющий концентрат, она недостижима в своей определённости, это всегда движение, беспрестанный расцвет Эйдоса. Образ неуловим, он постоянно ускользает, в нём скрыта подлинная, недосягаемая суть, которую человек может воплотить лишь в подобии, в «тени». Не фантазия вписана в реальность как явление, отражающее реальность и созидающее новые синтезированные образы на основе действительности. Напротив, именно реальность заключена в образе, полагается прежде всего в духовном, возвышенном мире идей, является субстанцией надматериального мира. Иными словами, образ постулирует реальность, является реальностью в своей сущности, «отбрасывая тени» в объектный мир, который в этом ракурсе больше восходит к иллюзии. Иллюзии не как обману, а как неоднозначности, вариативности, бесконечной множественности в своём проявлении.

Следуя мысли Платона, реальность раздвоена, исходит из мира идей, который бросает свою тень на объективный мир, воплощаясь в вещественной действительности. Т. е. реальность неоднозначна, она мерцает, её лики отражаются в разных плоскостях бытия, эфемерном, содержательном, образном мире фантазии и насущном, оформленном, объективном мире вещей.

В средневековой философии трактовка реальности приобретает яркую духовную окантовку. Видные философы и теологи того времени размышляют о реальности как о мире вещей в своём проявлении, которые составляют, населяют вселенную в виде субстанций, постигаемых человеком. Разделение универсалий, предложенное Фомой Ак-винским, своего рода представление о реальности в трёх ипостасях: «до вещей», «в вещах», «после вещей». Постижение действительности человеком даёт основание полагать реальность прежде всего как идею, снизошедшую от Бога [1]. В этом смысле реальность, несмотря на своё целостное проявление в материи, является божественным даром, замыслом, она задана свыше. Человек же способен постигать её лишь во фрагментарном порядке, ему недоступно «общее», т. е. целостная реальность в своей субстанции. Иными словами, реальность может быть «довещественной», «доматериальной» — это сфера божественного провидения, единого сущего. Но в антропологическом ракурсе -такая реальность отражена в человеческой фантазии — причем, если исходить из размышлений Фомы Аквинского, — в двух универсалиях: «до вещей» и «после вещей».

В самом деле, материальная реальность лишь самый край, самая поверхность реальности вообще, которая неизмерима в бесконечности свой глубины. Но вещественный мир не задан человеку только лишь в объектах. Человек способен найти содержательную сущность вещи, он схватывает внутреннюю, скрытую от органов восприятия плоскость её бытия — образ. Без дара воображения объективный мир так и остался бы единственной реальностью человека. Животное не ищет смысла объектов, не пытается постигнуть содержательную сторону реальности — для животного вся реальность ограничивается материальной природой. И только человек, как существо фантазирующее, может проникнуть в сферу недосягаемого — не ограничиться лишь фактом наличия объекта, а пропустить объект через себя, отразить его в своём сознании в виде образа.

Немецкий философ и психолог В. Вундт полагал, что нет нужды отделять друг от друга пространства объективной реальности и фантазии — они различны разве что в своей интенсивности [3]. Но тогда справедливо отметить, что эта интенсивность кардинально меняет сам характер пространств, полагает их особенность и уникальность. Вместе с тем пространства фантазии и объективной действительности родственны как части некоей всеобъемлющей сферы целостной реальности. Образ мыслится субъективно, наполняет сознание человека реальностью, но это не прямое отражение объектного мира. Образ как сущность имеет не только совершенно иную структуру — он не поддаётся никакому пространственному или временному измерению в привычном, объективном понимании. Не существует возможности постигнуть его пространственное отношение к субъекту. Это совершенно иное из-

мерение бытия, которое бессмысленно постигать, опираясь на законы физической реальности. Образ наполняет сознание, но в то же время не имманентен ему, образ не проявлен в объективном мире, но в то же время каждый объект несёт в себе содержательную часть, может быть воспринят как образ.

В период рационализма понятие реальности опирается на феномен человеческого мышления. Этой традиции дал начало Рене Декарт, полагая, что мышление определяет реальность самого мыслящего субъекта. Его знаменитое cogito ergo sum определяет реальность как прежде всего акт мышления, в котором невозможно сомневаться [6]. Реальность задаётся индивидом, и, без сомнений, реален сам мыслящий субъект. Окружающая реальность конституируется им как сущее, которое пусть и сомнительно в своей подлинности, всё же остаётся в определённом закрытом порядке. Т. е. реальность утрачивает объективность, она полагается человеческим разумом. Действительно, реальность познаётся, исследуется, постигается и развёртывается под воздействием человеческого мышления, она раскрывается человеком. В таком случае справедливо отметить, что фантазия является непосредственной частью реальности, которая полагает содержательную часть окружающего мира объектов.

Можно сделать вывод, что устоявшегося марксистского понимания реальности становится недостаточно. Объективный мир, безусловно, реален, но это лишь один лик реальности, одна из её форм. Фантазия человека не может быть поставлена в антонимический ряд действительности, потому как она является частью реальности, не только как само по себе явление психической деятельности человека, а как содержательная действительность, полагаемая человеком. Фантазия в своей сути является неотъемлемой частью реальности как её содержательная составляющая. Но каково место человека на этом перекрестке реальностей?

III. Человек и реальность

Определяя фантазию как часть реальности, следует учесть, что здесь нет смешивания, отождествления одного феномена с другим. Фантазия всегда остаётся фантазией, но она включена в действительность как особый вид реальности, имеющий свою самобытную, уникальную структуру. Русский философ С.Л. Франк пишет о целостности реальности, которая не имеет оконтуренных границ — она не находится в пространстве, а сама является всеобъемлющим пространством, включая в себя всё сущее. «Первичная реальность», по Франку, есть реальность вообще, в своём самом изначальном виде, как полагающее и постигающее бытие [17]. Действительно, реальность не только совокупность материи и фактов, а сущность, она обуславливает существование всего вообще,

полагающая данность. Такое понимание даёт основание предположить, что первичная реальность создаёт множество различных плоскостей, пространств, выражая себя не только в объектной вселенной, но и мире грёз и фантазий.

Человек непосредственно является частью действительности, однако он существует на перепутье миров. Безусловно, будучи телесным, физическим воплощением, человек находится в объектном мире и является частью этого мира. Но это только внешняя, оформленная белковым телом, часть человеческого бытия. Называя человека реальным существом, мы не можем опираться лишь на его телесность. Человек наделён своим внутренним, скрытым от глаз, миром фантазий, грёз, мечтаний, которые обрамляют бытие каждого в отдельности. Фантазия реальна для каждого из нас, влечёт человека в мир несуществующего, вдохновенного, возвышенного, наполняет нас и движет нами, она увлекает своей новизной [5]. Ведь фантазия неповторима в своём воздействии, её многоликость не поддаётся исчислению. В каком-то смысле человек расколот двумя реальностями, которые никогда не тождественны друг другу, более того, несмотря на то, что фантазия является частью реальности, она никогда не может воплотиться, пересечь границу объективного мира и стать его частью.

Но может ли такое утверждение относиться, например, к произведениям искусства? Ведь любое искусство есть продукт выраженного воображения, пересечения двух реальностей. Безусловно, такое пересечение имеет место — задумка фантазии, которая впоследствии приняла форму объекта или явления реального мира (художественного полотна или же музыкального произведения), но это пересечение условно. Ведь фантазия, даже в выраженном варианте, воплощённая в объективной реальности, не может быть схвачена во всей своей полноте. Реальность фантазии неуловима, она имеет совершенно иную структуру, которая заключена в чистой содержательности. Если бы фантазия могла найти конкретную определённость в мире вещей, человеческое искусство давно бы себя изжило и, вероятно, существовало бы только в «однодневном» варианте. В самом деле, например, мифы как концентрат человеческой фантазии завлекают умы исследователей по сей день, которые находят в них всё новые и новые трактовки и интерпретации. Улыбка Джоконды очаровывает своей загадочностью -эта тайна фантазии художника никогда не может быть раскрыта — объективная конкретность неспособна отразить всю многогранность и глубину художественного образа. Такое раскрытие начисто уничтожило бы образ, он утратил бы свою уникальность и сломился под законченностью объективной действительности.

Всякое искусство позволяет лишь приоткрыть завесу, разделяющую две формы реальности, дать возможность соприкоснуться с одной или несколькими гранями человеческого воображения в воплощённой

форме. Но произведение искусства бездонно в своей интерпретации. Фантазия не может быть целиком вписана в объективную реальность в силу иного измерения своей природы — бесконечной многогранности и многоликости. По сути, объективная реальность конечна в своей определённости, но бесконечна с точки зрения своего содержания. И это содержание восполняет фантазия. Две грани реальности разделены, находятся в разных измерениях бытия, но в то же время обращены друг к другу, их взаимодействие постулирует единство и абсолют «первичной реальности». Невозможно разделить эти две грани окончательно, оторвать друг от друга, ведь объективная реальность вне человеческой фантазии — слепа и бессмысленна, она полагает сама себя, без рефлексии человеческим воображением она замкнута в своей конечности.

По сути, можно сказать, что фантазия как часть реальности позволяет человеку быть вписанным в реальный мир не как его безликая часть, а как уникальный род сущего. Вероятно, именно столкновение двух пространств реальности, которые сочетаются в человеческом существе, выделяет человека среди всех живых существ. Это столкновение трагичное, драматичное, оно болезненное — быть частью конечного материального мира и обладать способностью бесконечного углубления, расширения реальности. Фантазия будто выталкивает человека из объектного мира, позволяя ему увидеть неоднозначность сущего. В то же время фантазия возводит баланс между духовным и телесным миром, вписывает человека в целостность реальности. Определяя фантазию как вид реальности, мы задаёмся вопросом: в чём особенность этой реальности с антропологической точки зрения?

IV. Человек и фантазия

Французский философ Гастон Башляр показывает, что нет никакого смысла искать зависимость фантазии и её порыв в психологических состояниях автора, которые отражали бы реальные события в его жизни. Не существует возможности ухватить фантазию целиком и тем более выявить какое-либо рациональное влияние реальности на фантазию автора [2, с. 14]. Это важное замечание французского философа даёт нам ещё больше оснований полагать, что фантазия — именно самобытный антропологический феномен. Безусловно, окружающий мир и сопутствующие человеку события оказывают своё воздействие на человеческую фантазию — эти две параллели не могут существовать полностью оторванными, они полагают друг друга, но именно в соприкосновении, а не пересечении.

Мечты и образы грёзотворца порой гораздо реальнее существующего в опытной или вещественной действительности. «Жар фантазии превышает в нём (художнике) ясность смысла; картины внешнего мира

преломляются в его душе, но не рождают пылания красок, а, бледные, померкшие, резко контрастируют с теплокровными цветущими созданиями, что рисуются прекрасными, ослепительно яркими цветами радуги — радуги, рождаемой внутренним Солнцем духа, — на благоухающих туманах его фантазии. С печалью или с усмешкой он отвращается от образов мира и предаётся образам фантазии» [4]. Поэтический художественный образ, минуя чувственное восприятие, проникает в самую глубину человеческой души, наполняя её такими красками бытия, которые в своей яркости не имеют сравнения во внешнем мире. И этот образ движет, будоражит, он реален хотя бы потому, что вызывает богатейшую палитру человеческих чувств и переживаний. Но это касается не только поэтического образа.

Человек, будучи многогранным существом, терзается незавершённостью своего собственного бытия — мы не в силах однозначно, в соответствии с реальностью, ответить на вопросы своего происхождения, своего назначения, над нами висит бремя конечности жизненного пути. Человек не в состоянии проникнуть в подлинный смысл существования мира и себя в этом мире. Арнольд Гелен очень точно определил человека как «существо фантазирующее» [15], в каком-то смысле можно даже сказать, что, в силу своей многогранности и неоднозначности, человеческая сущность фантазийная. Действительно, человек не просто фантазирует время от времени. Всё его существование наполнено фантазиями и мечтами, грёзами и представлениями. Даже обращаясь к объективному миру, человек отражает его в параллели реальности фантазии, воспринимает в образах, создаёт своё мировоззрение благодаря воображению. И это мировоззрение более чем реально, конституирует действительность самого человека, утверждает его в качестве уникального индивида.

Действительно, мысль А. Гелена очень точно отображает бытие человека. Вся наша жизнь пронизана фантазией. Без способности воображения мы не смогли бы ужиться с реальностью — она скорее поглотила бы нас в свою единую целостность, слила в один поток своего бесконечного акта существования. Человек произносит слово, создающее, определяющее, проявляющее действительность. Он определяет структуру реальности логосом, пытаясь выявить и дополнить её суть.

Таким образом, феномен человеческой фантазии не может считаться лишь вспомогательным средством разума, который позволяет познавать, сохранять в памяти воспринятый объективный мир, творить. Фантазия не эфемерная вздорность человеческого сознания, как вымысел, не имеющий отражения в реальности, фантазия и есть сама реальность, для человека значащая во многом больше, чем окружающий его мир. Будучи частью действительности, включённой в «первичную реальность», фантазия может являться феноменом, который определяет человеческую природу, выделяет человека как особую целостность. Человек со-

четает в себе два пласта реальности — телесный, явственный, сущностный и духовный, незримый, фантазийный. Оба эти пласта утверждают существование друг друга и существование самого человека. Но фантазия как феномен прорывается, пронизывает всё человеческое бытие, она не привносится извне, а исходит из самого субъекта, воплощает его антропологическую сущность, полагая человека не только как разумное существо, но прежде всего как «существо фантазирующее». В этом ракурсе фантазию безусловно можно считать неотъемлемой частью природы человека — этот феномен может стоять в одном ряду с такими явлениями, как мышление, нравственность, чувственное восприятие. Более того, человеческая фантазия как часть реальности гораздо шире и глубже объективной действительности. Фантазия восполняет недостаточность существующего вокруг него опытного мира.

V. Фантазия как восполнение реальности

Человеку недостаточно одной лишь объективной реальности, его существование обусловлено постоянно растущими, множащимися антропологическими потребностями. Рассматривая такие глубинные, экзистенциальные человеческие потребности, как познание, поиск родовых корней, идентичности, стремление к творчеству и трансцендентности [18], невозможно найти какие-либо чёткие пределы, в которых они могут быть полноценно удовлетворены. Эти потребности отражают недостаточность реальности, ограниченность действительности, постоянное стремление человека расширить границы обуженного для него мира. Потребности находятся в постоянной прогрессии, они неутолимы в своей сути, неустанно возрастают и множатся, в них обнаруживается вечное движение, в котором достижение удовлетворения неизменно обнажает незаконченность, незавершённость — эти потребности устремлены в бесконечность своего утоления.

Человеческая нужда в познании никогда не может быть удовлетворена в своём абсолюте. И дело даже не в том, что фантазия — вечный стимул к познанию, как концентрат идей, как проявление живого интереса в догадках и предположениях, которые вовлекают человека в авантюру исследования. А как быть с таким знанием, которое не поддаётся познанию в принципе? Ведь только человек может задаться вопросом о том, что будет после завершения его земного пути. Только человека терзает мысль о будущем без него самого, о будущем его рода, будущем этого мира. Здесь познание обнаруживает своё полное бессилие, в невозможности дать какие-либо ответы. Однако человек безутешно пытается заглянуть за временные границы, очерчивающие пределы его жизни. Пожалуй, только в фантазии человек способен нарисовать себе сюжеты будущего его родных, близких, судьбу его собственного наследия. Ко-

нечно, грёзы никогда не могут дать конкретного ответа, но сладость как раз в воображаемом проекте, свободно построенном из собственных образов, предположений, желаний, догадок.

В этом ракурсе фантазия приобретает преемственность ограниченного познания, простилаясь за пределы познаваемого, восполняя антропологическую потребность в знаниях. Интересно, что в своей сути это восполнение носит иллюзорный, эфемерный характер, не отражает действительность как таковую, является лишь одной из возможных альтернатив. Более того, ни одна из этих альтернатив не получает возможности быть познанной в своём опытном, фактичном виде — все сюжетные вариации не могут быть оценены в критериях как истины, так и лжи, а потому не имеют ничего общего с познанием как таковым. В то же время именно фантазия занимает пустующую нишу, где знание недоступно и не может проявиться ни в каких своих формах.

Но как иллюзия и вымысел, не существующие в действительности картины, которые, возможно, никогда не достигнут своего воплощения, способны восполнить человеческую потребность в познании? Скорее всего, это обусловлено интроспективным воздействием человеческой фантазии. Конечно, человек находит истоки для фантазии во внешнем мире, сущего реальности, бытия собственного и бытия другого. Но создаваемая из кусочков реальности грёза рождается человеческой душой, во всей своей полноте и целостности соотносится с внутренним миром человека, пропитана его духовными качествами. Фантазия переживается человеком не как событие, пришедшее извне, а как часть собственного бытия, возникшего в недрах души. Грёза не просто родственна человеческой душе, а является её частью — является тем самым вечным порывом души, освобождающим её от мира необходимости [2, с. 18].

Человеку никогда не бывает достаточно знаний о себе, о своём роде, он находится в постоянном поиске смыслов, в попытках понять свою сущность исследует мир вокруг и внутри себя. Но экзистенциальные потребности человека невозможно восполнить с помощью лишь окружающего мира — эти потребности уходят корнями в сущность человеческого бытия. Действительно, невозможно удовлетворить потребность в познании в отсутствие однозначной истины. Нет способов узнать историю своего рода, своих предков в экзистенциальном ракурсе, а факты порой не обладают мотивационной убедительностью. Идентичность человека столь прозрачна, что её невозможно уловить, она постоянно ускользает, меняется, растворяется, увлекает в вечный процесс самоидентификации. Стремление человека созидать, творить, изменять окружающий мир, привносить в него частичку своей души в виде произведений искусства неисчерпаемо в своей многогранности. Наконец, возвышенное, духовное представление человека о Боге, о внеземном мире, пристанище духов, потусторонних силах — удел трансцендентного свойства человеческой фантазии, выход за пределы природной реальности.

Человек наделён способностью фантазировать, продлевать, удваивать реальность, и справедливо полагать, что фантазия не только во многом определяет человека как уникальный род сущего, но и напрямую связана с глубинными человеческими потребностями. Потребности множатся благодаря фантазии, потребности же множат и саму фантазию. В этом сплетении может быть выражена неустанная попытка человека преодолеть отчуждённость и безразличие реальности. В таком ракурсе экзистенциальные человеческие потребности, в силу своего неустанного развёртывания, находятся в постоянной подпитке воображением, пробуждают фантазию и в то же время реализуются за счёт неё.

VI. Каверзы фантазии

Без фантазии человек был бы уничтожен, поглощён объектным миром, размылся бы в единой целостности с природой. Фантазия мощный противовес — она всегда находится по иную сторону объективной реальности, но тем самым поддерживает границы действительности — вероятно, именно такой баланс внутри первичной реальности необходим для существования человека — схлёстывание двух миров — объективного и фантазийного, где один не может существовать без другого. Но фантазия не слепой благодетель, человек способен обернуть её против себя. Словенский философ Славой Жижек отмечает особенности смещения фантазий психотика в пласт реальности. Психотик привносит воображаемое в границы действительности, тем самым разрушает её целостность, расщепляет её структуру. Действительно, перемежение двух пространств — реальности и фантазии — в одной плоскости вызывают подрыв реальности [7]. Заполняя собой всё человеческое бытие, прорывая границы объективного мира, фантазия начинает разрушать целостность реальности, нарушая баланс сущего.

Это хорошо видно по тенденциям современного мира, в котором человек с фанатизмом пытается вписать фантазию в действительность. Фантазия поставлена на поток, конвейерную сборку желаний, всё больше погружая человека в мир грёз [8]. Проблема даже не в отрыве современного человека от реальности, не жизни в бесконечных грёзах и мечтах, а в самом разрушении действительности избытком фантазий. Сама фантазия приобретает не подобающую ей форму реальности, тем самым отделяется от человека. В результате человек становится рабом желаний, но эти желания не его собственные, они произрастают из хаоса разрушающейся реальности, приходят извне. Фантазия как антропологический феномен приобретает обратную, пагубную силу — не проявлять и восполнять, а напротив — обуживать и разрушать реальность. Стоит ли эта деструктивная игра фантазии смысла? С точки зрения человеческого существования — нет. Она разрушает сам смысл суще-

ствования, выбивает твердь действительности из-под ног человека, погружая его в бездну нереального, неутолимого стремления насытиться бесконечным потоком осушающей человеческую жизнь фантазии.

Идею о том, что фантазия может сыграть с человеком злую шутку, ещё полвека назад выразил известный польский писатель, футуролог и философ Станислав Лем. Его рассказы из цикла «Из воспоминаний Ийона Тихого» весьма проницательно отражают ситуацию настоящего времени. Фантазия стала чудовищным образом отделяться от человека, она тиражируется в немыслимых масштабах, создавая иллюзорный мир, подобно тому, как его создавал механизм, посылавший грёзы в странные ящики профессора Конкорана [12]. В этих ящиках создавался целый мир, ядром которого был искусственный мозг, в одном случае считавший себя юной девой, в другом — успешным дельцом, а вокруг — целая вселенная, продуцируемая центральным компьютером. Но машина грёз и фантазий не может органично вписаться в реальность, наполняя мир человека всё большим количеством эрзацев, си-мулякров, подобий, фантазмов. Грёза теряет свою главную суть особого пласта реальности — она становится насущной, навязчивой, она становится самоцелью человека.

Безусловно, фантазия является важнейшим феноменом, определяющим человека как особый род сущего. И скорее всего, если рассуждать о внеземном разуме на примере человека, то он должен обладать этим уникальным свойством. Вот только человек имеет ещё одну особенность — упускать из узды свои антропологические свойства. И как «торжество разума» может губительно сказаться на человеческой жизни, так и «торжество фантазии», синтезированной, продуцируемой, привнесенной извне, губительно для человеческого существа. Вероятно, таков удел человеческой сущности — великие дары психики, антропологические феномены, определяющие нас как духовных, особых существ, не направлены лишь на благо, имеют на обороте медали весьма негативные проявления. Реальность фантазии коварным образом реверсирует в фантазию реальности. И, к сожалению, здесь невозможно не задуматься — не обернётся ли жизнь в «грёзе широкого потребления» крахом для целостности человеческого существования?

Список литературы

1. Аквинский Фома. Сумма теологии. Часть 2 / Пер. С. Еремеев. М.: Ника-центр, 2008. 536 с.

2. Башляр Г. Избранное: Поэтика грёзы. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. 440 с.

3. Вундт В. Фантазия как основа искусства / Пер. с нем. Л.А. Зандер, ред. А.П. Нечаев. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. 152 с.

4. Гёррес Й. Афоризмы об искусстве. Сбор. Эстетика немецких романтиков / Ред. и сост. С.Я. Левит. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив; Университетская книга, 2014. 576 с.

5. Гуревич П.С. Воображение и фантазия // Психология и психотехника. 2016. № 2. С. 107-110. Б01: 10.7256/2070-8955.2016.2.18646.

6. Декарт Р. Рассуждения о методе. М.: Академический проект, 2014. 328 с.

7. Жижек С. Щекотливый субъект: отсутствующий центр политической онтологии / Пер. с англ. С. Щукина. М.: Изд. дом «Дело РАНСиГС», 2014. 528 с.

8. Жижек С. Чума фантазий / Пер. Е. Смирнова. М.: Гуманитарный центр, 2012. 388 с.

9. Кант И. Собр. соч.: в 8 т. Т. 1 / Общ. ред. А.В. Гулыга. М.: ЧОРО, 1994. С. 241-258.

10. Кант И. Критика чистого разума / Пер. Н. Лосский. М.: Антология мысли, 2016. 736 с.

11. Кант И. Критика способности суждения. М.: Искусство, 1994. 368 с.

12. Лем С. Из воспоминаний Ийона Тихого. М.: Книжная палата, 1990. 528 с.

13. Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 3 / Ред. совет: В.С. Стёпин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин, А.П. Огурцов. М.: Мысль, 2010. 692 с.

14. Платон. Диалоги. М.: Эксмо, 2009. 640 с.

15. Психологический словарь / Ред. П.С. Гуревич. М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2007. 800 с.

16. Сартр Ж.-П. Воображаемое. Феноменологическая психология воображения. М.: Наука, 2001. 320 с.

17. Франк С.Л. Реальность и человек. М.: АСТ, 2006. 384 с.

18. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Пер. с англ. Э.М. Телятникова. М.: АСТ, 2015. 624 с.

HUMAN NATURE

Trifon SUETIN

Post-graduate, Faculty of Philosophy. State Academic University for the Humanities. Maronovsky Pereulok 26, Moscow 119049, Russian Federation; e-mail: [email protected]

he main question of this article the author formulates as follows: can

we consider fantasy one of the basic phenomena of human nature? The

phenomenon of fantasy is considered in a wide range of philosophical areas, occupies a dominant place in aesthetics and is deeply analyzed in a phenomenological perspective; the epistemological theory cannot do without imagination. Nevertheless, with all the diversity of philosophical thought, the fantasy actually is a derived, subsidiary phenomenon and does not has a status that, for example, has a human mind.

To analyze this problem, the author relies on the classical interpretation of the concept of reality as an objective material world around a man. Nevertheless, he concludes that this interpretation is incomplete, since it reflects only one part of reality, determined by the property of material arrangement. With this understanding of reality, fantasy comes in antonymic series with reality. Such conception of reality does not allow to consider fantasy as a phenomenon that is a basis of human nature. Because the very notion of nature is category of material, shaped, manifest reality.

The author briefly analyze some interpretations of reality and shows that the material reality is only one of its different forms. The objective world in its constituted form is determined by completeness as something what is present in embodied state. The researcher provides arguments in favor of following conclusion: fantasy is a part of reality, is its particular form, which have a different spatial dimension and exist under completely different laws than the physical reality. These two spaces of reality interact with each other and constitute the uniform integrity of reality in general.

Fantasy and objective reality do not exist by themselves, they are part of absolute reality — universal entity, which Russian philosopher Semyon Frank designated by the term «Primary reality». Fantasy and objective reality are not antonyms, they are parts of a single «Primary reality», which includes both

© T. Suetin

REALITY OF FANTASY

natural, physical and spiritual, fantastic things. They can’t exist in complete isolation, as two completely different worlds; their relationship assumes, determines and conditions the existence of each other and the existence of reality in general as «Primary reality».

The author defines objective reality as the embodiment of forms and fantasy as a meaningful entity. In this respect, the two worlds intersect in a single point under sensual perception of human eye. The man not just observe the object in its factuality as an empty reality. He always gives to the object conceptual component, meaning, interpretation. A man knows the ultimate design of the world through the realm of imagination. Images suppose the integrity of thing, endow it with content, they are not subject to the spatial laws of physical world and are preset in all its entirety. As a result, fantasy is not just one of the tools of knowledge and creativity; it determines the existence of the surrounding world in all its completeness. Moreover, dreams are sometimes far more real than the pressing reality. This is evidenced by picturesque fantasies of artists, beautiful words of poets, incredible harmony of composers. Created image fills the human soul, causes trembling of the spirit, deep feelings, encourages heroic, dramatic, sometimes tragic acts. Artistic image bypasses sensory perception, penetrates the human soul in all its purity, fullness and versatility, enriching the inner world of man.

Fantasy and reality form the integrity, where man is at the crossroads of the worlds; being a bodily creature, existing in a pressing nature, the human soul seeks to be deceived by illusion, by fantasy. In this respect, the imagination allows a person to make up for the insufficiency of his existence. Such human needs as cognition, creativity, identity, ancestral roots and religion cannot be implemented on the basis of objective reality. With the help of reason people can’t find an answer to the question «What will happen with their families, friends, relatives, their culture and their nation after their life comes to end?». The phenomenon of fantasy allows to contact with those strata of human existence that are beyond the limits of surrounding world and allotted time. In fact, these needs are insatiable, but the fantasy gives us the possibility of imaging, of guessing something that is beyond empirical positive knowledge.

However, fantasy not simply meets the existential needs of man. Thanks to ability to fantasize, existential needs define a human as a special kind of being. Only human may ask the questions which he cannot answer, but can illustrate with variations from the world of fantasy. In this vein, the author believes that fantasy is a phenomenon that can rightfully be considered the backbone of anthropological nature.

In conclusion, the researcher shows the tricks of fantasy in the context of modern world’s trends. Fantasy is increasingly separated from man, transferred to industrial, conveyor level, fills the reality with ersatz and phantasms. Modern man exists in the world of artificial dreams and fantasies. This excess of imagination not only complements the reality, but also rather

acts in a destructive way. People immerse in the dream; they are attracted by virtual world, which makes their existence on the one hand sweet and carefree, but on the other hand invariably destroys the integrity of human existence.

Keywords: fantasy, reality, anthropology, real world, person, being, entity, image, imagination, illusion

References

1. Bachelard, G. Izbrannoe: Poetikagrezy [Selected: Poetics of dreams]. Moscow: ROSSPEN Publ., 2009. 440 pp. (In Russian)

2. Descartes, R. Rassuzhdeniya o metode [Reasoning about the method]. Moscow: Akademicheskii proekt Publ., 2014. 328 pp. (In Russian)

3. Frank, S.L. Real’nost’i chelovek [Reality and a man]. Moscow: AST Publ., 2006. 384 pp. (In Russian)

4. Fromm, E. Anatomiya chelovecheskoi destruktivnosti [Anatomy of human destructiveness], trans. E.M. Telyatnikova. Moscow: AST Publ., 2015. 624 pp. (In Russian)

5. Gurevich, P.S. «Voobrazhenie i fantaziya» [Imagination and fantasy], Psikhologi-ya ipsikhotekhnika, 2016, No. 2, pp. 107-110. DOI: 10.7256/2070-8955.2016.2.18646. (In Russian)

6. Gorres, I. Aforizmy ob iskusstve. Sbor. Estetika nemetskikh romantikov [Aphorisms about art. Collection. Aesthetics of German Romantics], trans. and ed. S.Ya. Le-vit. Moscow: Centre of Humanitarian Initiatives Publ.; St. Petersburg: Universitets-kaya kniga Publ, 2014. 576 pp. (In Russian)

7. Kant, I. Kritika chistogo razuma [Criticism of pure reason], trans. N. Losskii. Moscow: Antologiya mysli Publ., 2016. 736 pp. (In Russian)

8. Kant, I. Kritika sposobnosti suzhdeniya [Criticism of judgment]. Moscow: Iskusstvo Publ., 1994. 368 pp. (In Russian)

9. Kant, I. Sobranie sochinenii [Collected works], 8 Vols., Vol. 1, ed. A.V. Gulyga. Moscow: ChORO Publ., 1994, pp. 241-258. (In Russian)

10. Lem, S. Iz vospominanii Iiona Tikhogo [From memories of Yoann Tihii]. Moscow: Knizhnaya palata Publ., 1990. 528 pp. (In Russian)

11. Novaya filosofskaya entsiklopediya [New Philosophical Encyclopedia], 4 Vols., Vol. 3, ed. V.S. Stepin, A.A. Guseinov, G.Yu. Semigin & A.P. Ogurtsov. Moscow: Mysl’ Publ., 2010. 692 pp. (In Russian)

12. Plato, Dialogi [Dialogs]. Moscow: Eksmo Publ., 2009. 640 pp. (In Russian)

13. Psikhologicheskii slovar [Psychological dictionary], ed. P.S. Gurevich. Moscow: OLMA-PRESS Obrazovanie Publ., 2007. 800 pp. (In Russian)

14. Sartre, J.-P. Voobrazhaemoe. Fenomenologicheskaya psikhologiya voobrazheni-ya [Imaginary. Phenomenological psychology of imagination]. Moscow: Nauka Publ., 2001. 320 pp. (In Russian)

15. Thomas Aquinas. Summa teologii [The sum of theology], Vol. 2, trans. S. Ere-meev. Moscow: Nika-tsentr Publ., 2008. 536 pp. (In Russian)

16. Wundt, V. Fantaziya kak osnova iskusstva [Fantasy as the basis of arts], trans. L.A. Zander, ed. A.P. Nechaev. Moscow: LIBROKOM Publ., 2010. 152 pp. (In Russian)

17. 2izek, S. Chuma fantazii [Plague of fantasies], trans. E. Smirnova. Moscow: Gumanitarnyi tsentr Publ., 2012. 388 pp. (In Russian)

18. 2izek, S. Shchekotlivyi sub’ekt: otsutstvuyushchii tsentr politicheskoi ontolo-gii [A ticklish subject: the missing center of political ontology], trans. S. Shchukina. Moscow: Delo RANSiGS Publ., 2014. 528 pp. (In Russian)

Заблуждение и правда о детском воображении

Между другими психологическими ошибками, вредно влияющими на воспитательную практику, не последнее место занимает мнение о чрезвычайно развитом воображении у детей. На детей смотрят как на маленьких поэтов; говорят, что дети — великие фантазеры; что самая ничтожная игрушка с помощью их богатого и живого воображения может занимать их целые дни; что самая невероятнейшая сказка представляется им как бы совершающейся пред их глазами; что они одушевляют свои игрушки, мебель и пр.; что самая плохая гравюра, картинка превращается их воображением в яркий, живой, действительный предмет. Как ввиду такого множества неоспоримых и убедительных фактов не прийти к заключению, что уж чем другим, а фантазией дети могут похвастать, что очень живая, очень богатая развивается она слишком скоро и составляет психическую особенность детства! Такое, с виду весьма правдоподобное, мнение из неотчетливой, ненаучной ежедневной воспитательной практики попадает в педагогические книжки и — пошло гулять по свету как результат строгих научных наблюдений, как авторитетная истина.

А между тем эта авторитетная истина при небольшом критическом анализе ее оказывается весьма сомнительной. Возможно ли допустить, что у детей очень развито воображение? Память у ребенка слабо развита. Если она очень восприимчива, то вследствие недостатка смежных и сходных ассоциаций она удерживает немного, ребенок слишком много забывает. О рассудке ребенка в три-четыре года, когда фантазия признается уже развитою, нечего и говорить, — он очень слаб и не развит; у ребенка нет еще многих высших форм чувствований, эстетических, нравственных, умственных; у ребенка слаба воля. Таким образом, у ребенка вся психическая жизнь не развита, организм также, а вот фантазия почему-то очень развита. 

Рассмотрим теперь факты, которые приводят в защиту такого, теоретически столь несостоятельного, мнения.
Факты эти всем давно известны, на них мы указали в самом начале статьи. Они состоят в одушевлении детьми всех окружающих предметов, в крайнем увлечении самыми невероятными сказками, в любви детей к играм, которыми они постоянно занимаются, в увлечении картинками и гравюрами, в которых они видят действительные, живые существа. Подобных фактов бесчисленное множество; они совершенно несомненны и общеизвестны. Поэтому приводить их мы не будем. И вопрос будет заключаться не в обсуждении достоверности фактов, а в объяснении их. Следует ли объяснять эти факты необыкновенно развитым воображением детей или как-либо иначе?

Няня рассказывает детям самую нелепую, самую фантастическую сказку. Дети так увлечены, их фантазия так разыгралась, что они видят сказочные действия, герои и героини сказки проходят пред их глазами совершенно живыми; постучись в дверь кто-нибудь в то время, когда в сказке изображается, как какое либо чудовище подкрадывается к богатырю, и дети страшно перепугаются, они вообразят, что чудовище сказочное к ним пришло. Вот, говорят, воображение-то! Но, позвольте, в чем же тут сказывается сила воображения? Почему ребенок в сказке видит действительность, а не сказку? 

Потому, во-первых, что он не умеет отличить возможное от невозможного. Чтобы считать действительными сказочные события, которые невозможны, для этого, очевидно, необходимо не уметь отличать возможное и невозможное. Без этого существенного условия так сильно увлекаться сказкой, как дети увлекаются, невозможно. И Пушкин, и Лермонтов увлекались русскими народными сказками, и сильно увлекались, но их увлечение было иное, чем увлечение детей. Они не видели в сказке действительных фактов — подобная мысль была для них невозможна, — они увлекались поэтичностью сказок, их метким языком. Детям же естественно увлекаться сказкой, как действительностью, потому что у них способность различения возможного от невозможного очень слаба. Знание природы у них так недостаточно, законы явлений настолько еще неизвестны им, что у них нет разделения между действительным и вымышленным, между возможным и невозможным. 

Эта весьма естественная особенность детской психической жизни выражается во многих фактах. Например, известен факт, что дети не умеют хорошо делать различия между лицами и событиями, виденными во сне, и действительными людьми и приключениями. Они перемешивают их, уверяют, что действительно видели лиц, которых и не существует. Гёте в своей автобиографии «Поэзия и правда моей жизни» пишет о своих детских годах: «Мы, мальчики, имели по воскресеньям свои собрания, на которых каждый из нас должен был представить свои стихи. Один из нас, добрый мальчик и мой приятель, но совершенно неспособный к подобной работе, заставлял писать стихи своего гувернера и не только считал их лучшими, но был в полной уверенности, что сочинял их сам». 

Сама Неккер де Соссюр говорит: «Спрячьтесь за занавес; радость ребенка и крики, когда он опять увидит вас, доказывают, что ему было бы грустно, но не удивительно, если бы вы совсем исчезли». 

По данному вопросу одна опытная детская воспитательница сообщает нам следующие наблюдения: «Мне приходилось и приходится много возиться с детьми трех, четырех и пяти лет, и я давно убедилась в их полном неуменьи отличать возможное от невозможного. Для примера приведу самую обыденную игру «Кошка и мышки». Пока кот не ловит, мыши все резвятся, но лишь только тот зацепит мышонка каким-либо образом за одежду — беда! Такой вой подымется, что ничем не уймешь! Спросишь, наконец: «О чем ты плачешь?» — «Да как же, кошка поймала меня, она меня съест!» Начнешь уговаривать, что такой-то мальчик или девочка ведь не кошка на самом деле, — ведь это только игра и никто никого съесть никоим образом не может. Никакие увещания не помогают, и на следующий раз та же история. Другие дети не плачут, но зато бледнеют и дрожат от страха и бывают рады-радешеньки, когда какой-нибудь хищник оставит их во время игры в покое. Такие примеры у меня повторяются каждый день».

Таким образом, неспособность детей ясно различать между возможным и невозможным выражается во многих фактах их детской жизни. В частности, это явление служит основанием их сильного увлечения сказками, значительного влияния сказок на чувства, на настроение ребенка. Не считая сказку невозможной, ребенок естественно увлекается ею. Таким образом, причина могущественного влияния сказок на детей — не богато развитое воображение, а скудость знаний, слабость интеллекта, неуменье отличить возможное от невозможного. Но это не единственная причина.

Другая особенность психической жизни детей, имеющая значение в занимающем нас вопросе, есть значительная живость, полнота, яркость представлений. Эта черта опять есть результат не богато развитого воображения, а недостатка развития всей психической жизни детей по сравнению с жизнью взрослого. У взрослого, особенно у образованного, в значительной степени бывает развита способность обобщения. У него представления не остаются одинокими, но сейчас же сравниваются между собою, и из сравнения их возникают новые продукты, более отвлеченные, менее живые и яркие, чем представления, именно понятия. В понятии нет тех частных черт, которые принадлежат представлению и которые дают представлению яркость и жизненную полноту; понятие есть только остов, скелет, схема представлений, и под эту схему может подойти бесчисленное их количество. Образованные чрез сравнение представлений понятия также сравниваются между собою, и из сравнения их возникают новые понятия, еще более общие, и т. д., пока не получатся самые общие понятия, на которых классифицирующая деятельность рассудка и должна остановиться. 

Таким образом, у взрослого представления служат только материалом для образования высших психических продуктов, мышление же совершается с помощью понятий. Конечно, это не значит, чтобы у взрослого человека не существовало в памяти представлений, чтобы каждое представление у него вошло в состав соответствующего понятия и само по себе перестало существовать как отдельный, самостоятельный психический продукт. У каждого человека существует, в виде материала, не вошедшего в дело, на образование новых высших продуктов, довольно представлений. И чем человек менее мыслит, чем менее занимается он систематизированием, классификацией своих знаний, тем больше у него такого материала, не пошедшего в дело, остающегося без употребления. Память самых великих систематизаторов хранит неизбежно большее или меньшее количество такого мертвого, беспроцентного умственного капитала, невольно образующегося вследствие ежедневных, будничных встреч и приключений, свиданий с различными лицами, чтения газет и журналов. Но вообще мы можем сказать, что психическая деятельность взрослого всегда отличается более или менее отвлеченным характером, вследствие присутствия в его памяти значительного количества понятий.

Совсем иной характер психической жизни ребенка. Способность обобщения у него очень слаба, у него нет даже и охоты к сопоставлению представлений и образованию из них новых высших продуктов. Представления у него не материал для высших продуктов, а суть сами по себе эти высшие продукты; память его наполнена ими. Естественно, что психическая жизнь детей является более образной, картинной, яркой, чем жизнь взрослого. В то время, когда какой-либо рассказ пробуждает в памяти взрослого ряд тусклых образов, перемешанных с понятиями, совершенно отвлеченными продуктами, в это время в душе ребенка, соответственно рассказу, возникает ряд ярких картин, чуждых всякой отвлеченности. 

Даже отдельные представления у детей бывают гораздо живее и подробнее, чем у взрослого. Взрослый привык обращать внимание на главное, на существенное; первым делом умственной деятельности при знакомстве с новым предметом он ставит отнесение этого предмета к известному классу, приурочиванье его к известному понятию. А в этом случае частности, мелочи, которые оттеняют предмет, которые дают ему жизненность, полноту не важны н даже могут быть вредны, заставив обратить внимание на неважное и опустить из виду главное. Ребенок же знакомится с новым предметом, так сказать, совершенно бесстрастно; он тщательно рассмотрит его, одинаково запомнит как главные черты, так и мелочи. Сопоставлять этот предмет с другими он особенной потребности не чувствует. Если он припомнит, что видел подобный предмет прежде, то он, может быть, сравнит эти два предмета; если же не припомнит, то ему и горя мало. Его нисколько не опечалит, что он не в состоянии отнести этот новый предмет к разряду каких-либо виденных им прежде; он просто будет рассматривать этот предмет и запомнит все в нем, важное и неважное, главное и мелочное. А вследствие этого предмет отпечатлеется в памяти ребенком несравненно полнее и живее, чем при классифицировании предмета. Картина, изображение предмета всегда бывает несравненно живее и яснее, чем понятие о предмете.

Слушая сказку, считая сказочные события вполне возможными, ребенок представляет их в образах живых, ярких, с различными частностями и подробностями, чего не бывает у взрослого. Естественно, что сказка производит на него сильное впечатление. Но очевидно, что в этой второй черте ничего не приходится на долю воображения. Воспроизведение образов — дело памяти; а что эти образы ярки и живы — это результат не воображения, а результат отсутствия высших форм познавательной деятельности.

Третье обстоятельство, на которое нужно указать для объяснения действия сказок на детей, — это простота фабулы сказки, простота мотивов действий. В сказках действия героев и героинь определяются мотивами весьма рельефными и несложными — страстной злобой, местью, любовью, страхом, феноменальной глупостью, хитростью, жадностью и т. п. В сказке изображаются две-три таких страсти, тонкого психологического анализа их нет, сложных, запутанных коллизий — так же. Самые страсти изображаются крайне ярко, резко, так сказать, «по-суздальски», без всяких ограничений, как будто составители сказок придерживались известного правила: «Коль любить, так без рассудку… коль ругнуть, так сгоряча… коль рубнуть, так уж сплеча… коли пир, так пир горой». А если даже и такая страсть не вывозила, то к услугам — волшебство, сверхъестественные силы колдуньи, бабы-яги, дивные серые волки, коньки-горбунки и т. д. 

Все подобные мотивы для ребенка ясны и понятны, такие чувства, хотя и в меньшей степени напряжения, в других формах, он испытал, он их знает. Поэтому сказка, со всем ее волшебством и чудесностью, для него ясна как день, он ее вполне понимает и потому интересуется ею. Но дайте ему художественное произведение более сложное, дайте ему роман, повесть, и он будет скучать, его фантазия еще не доросла до того, чтобы обнять подобное произведение. Прекрасная повесть покажется ребенку хуже, чем самая нелепая сказка, подобно тому, как прекрасная картина великого художника для него гораздо хуже, чем картинка на его большой конфете, подаренной ему в именины. Очевидно, что и в этой третьей причине, обусловливающей сильное действие сказок на детей, мы не видим и следов богато развитого воображения, а, совершенно напротив, замечаем фантазию, крайне скудную, неразвитую, которой не под силу еще художественное в истинном смысле этого слова, которой нравится все грубое, резкое.

Таким образом, причина увлечения детей сказками — не богато развитое воображение, а слабость развития психической жизни вообще, неуменье отличать возможное от невозможного и слабость развития собственно фантазии, не могущей обнять произведений более сложных и художественных.

Другой ряд фактов, приводимых в подтверждение значительно развитой фантазии у детей, — это одушевление детьми всего окружающего мира, мебели, игрушек, очеловечение животных, превращение самых плохих гравюр и рисунков в живые действительные существа. Нам кажется, что для того, чтобы в подобных фактах видеть подтверждение богато развитой фантазии у детей, надобно иметь очень сильное желание видеть это. Фантазия здесь решительно ни при чем. 

Почему ребенок оживляет и наделяет человеческими способностями весь мир? Потому что он не знает этого мира, его свойств, его формы существования и судит о нем по себе. Войдите в психическое положение ребенка, представьте себе ход его мыслей: ребенок еще ничего не знает о том, как существуют предметы, он только начинает присматриваться к ним. Все, что он знает, это он сам. Он замечает, что он хочет есть, пить, что он двигается в направлении предмета, который ему нравится, что ему бывает больно, холодно и т. д. Он видит предметы. Что он должен думать о них? Как он должен представлять их существующими? Он видит, что собака, кошка двигаются, едят, пьют, кричат, когда их бьют. Он находит в них много сходства с собой и полагает, что они владеют теми же свойствами, как и он сам. Так же он думает и о неодушевленных предметах; иначе он и думать не может. Он не знает еще, что это предметы неодушевленные, так как он знает только себя, существо одушевленное. Он не знает еще никакой другой формы существования, кроме человека, ему еще невозможно и представить, что есть предметы бездушные. 

Чтобы понять, что мир существует несколько иначе, владеет другими свойствами, чем человек, для этого ребенок должен сделать много наблюдений, должен резко отличать себя от других предметов. Когда он сделает такие наблюдения, тогда он перестанет считать неодушевленные предметы одушевленными и животных — человекообразными существами. А до тех пор ему иначе представлять мир, нежели массой существ живых и человекоподобных, решительно невозможно. У него для такого воззрения нет оснований и побуждений, нет элементов. При чем же тут фантазия? Решительно ни при чем. Дело идет не о фантазии, а о крайней неразвитости психической жизни ребенка, делающей для него временно необходимыми подобные неправильные воззрения.

В увлечении детей гравюрами и картинками также нельзя видеть деятельности фантазии. Ребенок потому увлекается ими, что он не видит различий между гравюрой и соответствующим ей предметом. Подарите маленькому мальчику лошадку-игрушку: ребенок поражается прежде всего сходством формы лошадки-игрушки с действительною лошадью, — у игрушки-лошадки есть и голова, и хвост, и ноги, и все как у действительной лошади. Увлеченный сходством ребенок и не думает обратить внимание на различие; он преспокойно садится верхом на своего мирного бегуна, подстегивает его кнутиком, поит и кормит. Неужели это свидетельство богато развитой фантазии? Но почему же в таком случае не слышно, чтобы великие поэты и художники принимали игрушек-лошадок за действительных лошадей? Подобные факты из детской жизни — самые убедительные доказательства умственной неразвитости детей. Ребенок видит, что лошадка-игрушка не ест, не пьет, не бегает, но не дает на первых порах этим фактам значения, не выводит из них никаких заключений о различии между игрушкой-лошадкой и действительной лошадью и продолжает считать свою игрушку живым конем. 

Подобным же образом ребенок увлекается и гравюрами. Гравюра напоминает ему действительный, виденный им прежде предмет, а так как представления у ребенка, как мы говорили выше, очень ярки, очень живы, то ребенок, смотря на гравюру, как бы видит соответствующий ей предмет. Различие же между плохой гравюрой и его живым и ярким представлением о предмете от него ускользает, так как он на различия вообще не обращает внимания, увлекаясь сходством.

Третий и последний ряд фактов, приводимых в подтверждение богато развитой фантазии детей, есть любовь детей к играм, в которых они проявляют свое творчество. Играть дети никогда не устают, играют целый день; их игры крайне разнообразны. Материал игр может быть очень прост: какая-нибудь палка, обрубок дерева, старое платье может исполнять у них всевозможные роли; иногда же дети в своих играх обходятся совсем без материала, не только игра выдумывается, но и материал.

Ни чудесной силы воображения, ни изобретательности мы в детских играх не находим. Если наблюдать детские игры, то легко заметить, что изобретательность детская очень слаба. Игры детей суть подражания деятельности и занятиям взрослых, или же воспроизведения жизни животных и явлений природы. Каждая мать, каждая воспитательница знает, что дети, хотя и чрезвычайно любят играть, нередко затрудняются отысканием игры, скучают, не знают, что делать, и приходят к матери с просьбой — поиграть с ними. Таким образом, детские игры суть результат подражательности, а не изобретательности, суть воспроизведение, а не творчество; а во-вторых, даже и этой воспроизводительной деятельности у них не хватает на все свободное время, так что они вынуждены обращаться к посторонней помощи, и оставление их без помощи нередко ставит их в весьма затруднительное положение, и они, не умея занять себя, просто начинают шалить. Упомянутая выше детская воспитательница сообщает, что дети, предоставленные себе, не умеют даже разнообразить своих игр и занятий. Творческий же элемент вносится в игру детьми более старшего возраста, чем четыре года, да и тех приходится наводить на мысль, помогать им.

Что у детей одна и та же игрушка может превращаться во всевозможные вещи, совершенно различные и даже противоположные, этому удивляться нечего, имея в виду яркость и живость представлений у детей и их неспособность обращать внимание на различие между предметом, возбуждающим в них известное представление и нередко очень мало на него похожим, и самым представлением. В этом психическом акте фантазия, как мы говорили выше, совсем не участвует.

Остается последний и, по-видимому, самый сильный, самый убедительный факт значительного развития воображения у детей — дети играют без игрушек, создают не только игру, но воображают и самый материал. Но и этот факт мы нисколько не затрудняемся объяснить со своей точки зрения как следствие скудного и неразвитого воображения детей. Припомним прежде всего слабую способность детей различать возможное и невозможное, представление, игру и действительность. Мы уже знаем, что дети свои сновидения принимают за действительные, внешние факты, и стихи, сочиненные для них другими, совершенно, вполне искренно выдают за свои. Что же удивительного, что ребенок, увлеченный игрой, находясь под влиянием возбуждения, принимает свое представление за внешний предмет? Даже в жизни взрослых мы можем указать подобный факт: когда взрослый, как говорится, мечтает, то он забывает время и место, где он находится, забывает окружающую среду, свое положение и пр. и совершенно переносится в те места, беседует с теми личностями, которые в это время возникают в его фантазии. Он живет в другом мире, чем окружающий его действительный мир, он как бы видит этот воображаемый мир. Но раздался резкий звук, почувствовался укол, пахнула струя холодного воздуха — и мечтатель очнулся, из воображаемого мира снова спустился в действительный. То же бывает и с ребенком. Взрослый замечтался, ребенок заигрался.

Таким образом, мы приходим к тому общему заключению, что все факты, приводимые в доказательство необычайно развитого воображения у детей, составляющего исключение из обыкновенного хода развития прочих психических способностей, не доказывают тезиса; все они объясняются гораздо проще и естественнее недостаточностью развития их психической жизни вообще, слабостью развития фантазии, в частности, и особенною живостью и яркостью представлений детей, обусловливающимися недостаточным развитием их интеллекта.

Дальнейшее подтверждение эта мысль — о скудости детского воображения — находит в анализе деятельности воображения. Какая отличительная черта воображения? Сущность деятельности воображения состоит в творчестве, в создании новых продуктов. У детей именно творчества-то и не достает в их деятельности. Вся их деятельность носит характер простого воспроизведения и увлечения механическим сходством. Их игры суть результат подражания, воспроизводительности, а не творчества; их одушевление природы есть результат крайне скудных знаний и необращения внимания на различие предметов. 

Механичность, неразвитость психической жизни детей выражаются самым различным образом, во множестве мелких фактов. Например, Неккер де Соссюр и за ней другие замечают, что в рассказанной раз детям сказке нельзя ничего изменять при повторении ее. Всякое изменение сказки детям очень не нравится. Спрашивается, почему? Всякое изменение фабулы дает нечто новое, новый образ, новую картину и таким образом должно удовлетворять творческому воображению, стремящемуся постоянно к новому и к новому. Но такие изменения детям не нравятся. Почему же? Да, очевидно, потому, что они желают повторения, воспроизведения, а не творчества; процесс воспроизведения им более по плечу, более нравится, чем творчество. 

Другой подобный же факт: бывает такой период в жизни детей, когда они довольно удачно острят. Многие родители в этих детских остротах видят признаки талантливости своих детей, говорят: какой умный мальчик, какие смелые сопоставления и сближения предметов он делает! Но напрасно в детских остротах видят признак талантливости. Острота есть сопоставление, объединение какой-либо сходной чертой таких предметов, какие с виду кажутся совершенно различными. Дети, как мы замечали раньше, сильно увлекаются сходством, которое поразило их, и не обращают внимания на различия. Поэтому их остроты крайне рискованны и крайне механичны. Пораженные сходством, они иногда крайне смело и очень удачно сближают предметы — выходит очень милая острота; но иногда их необращение внимания на различие увлекает их слишком далеко и заставляет сблизить такие предметы, в которых нет ничего сходного — тогда выходит, к прискорбию родителей, глупость. 

По нашему мнению, дети равно неповинны ни в остротах, ни в глупостях; они просто, вследствие недостаточности своего общего умственного развития, увлекаются первым поразившим их сходством и, не обращая внимания на различия, не давая себе труда сравнить предметы, показавшиеся сходными, сопоставляют их. Иногда выходит хорошо, а иногда плохо. Поэтому, в особенности детскому остроумию, применимо замечание Жана Поля Рихтера об остроумии вообще, что остроумие похоже на легкомысленного священника, который соединяет браком каждую встретившуюся пару.

Нам остается сделать еще несколько педагогических заметок относительно развития воображения, вытекающих из изложенных выше суждений. Если усвоить обыкновенный взгляд на воображение детей, то, очевидно, заботиться о его развитии и укреплении нечего; оно само развивается, без всякой помощи, до высоких размеров. Скорее должно заботиться об ограничении деятельности воображения, чем о его возбуждении и развитии. Если же усвоить взгляд, высказанный в настоящей статье, то необходимо заботиться столько же о развитии воображения, сколько о всех других психических деятельностях, потому что путь развития воображения одинаков с путем развития других психических деятельностей. Средства для развития воображения, сообразно со сказанным выше, будут следующие: весьма много вредит правильному развитию воображения у детей их неуменье отличать возможное от невозможного. Вследствие этого самая нелепая, самая фантастическая сказка считается ими столь же возможной, как и самый простой рассказ из жизни детей или взрослых. Считая их одинаково возможными, ребенок, конечно, отдаст предпочтение сказке, вполне нелепой, вполне лишенной всякой поэтичности и художественности, пред рассказом в высшей степени изящным, но простым, потому что сказка даст ему более поразительные образы, сильнее возбудит его, чем рассказ. 

Таким образом, сказка воспитает в ребенке наклонность к грубым эффектам, неожиданности, чудесности, она лишит его способности находить прекрасное в изящном, но чуждом «суздальских картин», рассказе, она испортит его вкусы. Поэтому сказки с фантастическим, волшебным содержанием в высшей степени вредны для правильного развития воображения и эстетического чувства ребенка и должны быть изгнаны из воспитательной практики; иначе ребенок слишком поздно дорастет до понимания и наслаждения истинно художественными произведениями. Но изгнать фантастические сказки еще мало; нужно еще прямо заботиться о приучении ребенка отличать возможное от невозможного. Средство для этого, очевидно, общее умственное развитие, знакомство с природой, с жизнью и деятельностью людей. 

Таким образом, развитие воображения может совершаться правильно только в связи со всем умственным развитием человека. Умственное же развитие приучит ребенка обращать внимание на различия предметов и не увлекаться слишком сходствами. А это опять будет содействовать правильному развитию воображения ребенка, потому что тогда резкое несходство между фантастическою сказкой и действительностью, плохой картинкой и соответствующим ей предметом, между одушевленным и неодушевленным будет ясно ребенку. 

У детей замечается недостаток в творчестве, а между тем сущность воображения именно и заключается прежде всего в творческой деятельности. Поэтому нужно стараться пробудить в детях эту потребность и приучить к ней. Средства для этого могут быть теоретические и практические. Теоретические — это художественные рассказы, детские повести, сказки, лишенные таинственности, стихи, доступные детям, словом, все те произведения, в которых выразилось творчество с особенною силою. Читая и слушая такие произведения, ребенок, естественно, вызывается на подобную же деятельность. Существенным, главнейшим условием всех этих произведений нужно поставить простоту, несложность фабулы, незначительное количество действующих лиц и вполне рельефную, яркую их обрисовку. Нечего стремиться к тому, чтобы очертить лицо вполне подробно, охарактеризовать его множеством оттенков чувств, множеством мелких психических черт; мелких черт ребенок не заметит и не усвоит, тонкий психологический анализ ему не по плечу, коллизия разных чувств и положений также. Детям нужно давать простое, короткое и рельефное. Поэтому выбор художественных произведений, способных правильно воспитывать воображение, дело не особенно легкое.

Практические средства воспитания творчества детей — игры. Игры детей обыкновенно суть подражания. Нужно стараться ввести в них творческий элемент. Для этого нужно иметь в виду, чтобы игрушки, материал игры своею определенностью не стесняли деятельности детей. Чем проще игрушка, тем лучше, потому что она дает больше свободы детям, дает возможность превращать ее в различные вещи. Затем необходимо руководить детскими играми, конечно, не стесняя их, не навязывая им игр. Нужно показать детям, каким образом, комбинируя известные уже действия по-новому, разделяя одно и соединяя другое, мы создаем нечто до сих пор невиданное. При великой охоте детей к играм, творчество в играх, при правильной поддержке воспитательниц, может возникнуть и окрепнуть быстро, и ребенок, таким образом, рано может вкусить весьма важного плода — наслаждения собственною изобретательностью.

Наконец, так как яркие, живые представления имеют большое значение в деятельности воображения, помогая создавать картины, сильнее действующие, то нужно позаботиться о сохранении живости и яркости представлений детей. Постепенное интеллектуальное развитие, как мы заметили выше, будет непременно ослаблять яркость представлений. Чтобы отчасти вознаградить эту неизбежную потерю живости представлений вместе с развитием интеллекта, необходимо, чтобы наглядность проникала всю умственную жизнь ребенка, чтобы во всех знаниях он начинал с предметов. А для этого он должен все сам видеть, слышать, осязать и т. д., должен подробнее и прочнее запомнить свойства предметов, не только главные, но и дополнительные, чтобы в его памяти сохранились не только схемы, остовы предметов, но полные и ясные их образы.

Источник: Петр Каптерев «О природе детей».

Бегство в болезнь — Магистерская программа «Психоанализ и психоаналитическое бизнес-консультирование» — Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Принцип реальности заставляет человека считаться с внешней необходимостью. Но в том-то и дело, что бессознательные сексуальные влечения оказывают сопротивление реальному миру, всячески противятся налагаемым извне ограничениям. Тем самым создается благоприятная почва для возникновения внутрипсихических конфликтов. Там, где сексуальные влечения не находят возможности прямого удовлетворения, происходит регрессия либидо к ранним периодам развития с инфантильным выбором соответствующего объекта. На основе психического конфликта возникают невротические симптомы, которые являются замещением несостоявшегося удовлетворения. Будучи средством инфантильного либидозного удовлетворения, они как бы игнорируют тот объект, от которого пришлось отказаться, и, по сути дела, утрачивают связь с внешней реальностью. Тем самым происходит отход от принципа реальности и возвращение на некогда уже проторенный путь реализации принципа удовольствия. Раскрывая возможный путь возврата от принципа реальности к принципу удовольствия, Фрейд считает, что именно этот путь способен привести к психическому заболеванию. Если в силу внешних препятствий и внутреннего неприятия определенных способов снятия напряжения человек не может в реальном мире удовлетворить свои сексуальные влечения, то он уходит от реальности и с помощью болезни пытается найти себе замещение недостающего удовлетворения. Уход от неудовлетворяющей действительности завершается, по выражению Фрейда, бегством в болезнь. Невротические заболевания — типичный пример такого бегства, свидетельствующий о своеобразных попытках разрешения человеком своих внутрипсихических конфликтов. Находясь под влиянием внутренних вытеснений бессознательных желаний, человек находит существующую реальность неудовлетворительной. Он погружаетсяв мир фантазий и путем регрессии, возвращения к инфантильным фазам психосексуального развития, где некогда без особого труда достигал удовлетворения, воображает себе исполнение его желаний. Создаваемые человеком фантазии могут выражаться поразному. Активный, деятельный, обладающий художественным дарованием человек может в своей творческой работе воплотить свои фантазии в действительность. Но если это не удается, если у человека нет соответствующих способностей и дарований, то ему не остается ничего другого, как уйти в созданный им самим и более удовлетворяющий его фантастический мир. Вместо художественных творений возникают симптомы невротических заболеваний. Путем регрессии либидо воскрешает инфантильные желания и соответствующие им способы удовлетворения их, что сопровождается бегством в болезнь. В понимании Фрейда, бегство в болезнь — это одна из возможностей выживания человека, в силу внешних обстоятельств жизни и внутренних конституционных особенностей неспособного полноценно осуществлять свою деятельность в реальном мире. Человек может прибегать к бегству в болезнь потому, что, по мнению основателя психоанализа, предрасположение к неврозу преимущественно отличает его от животного. Однако обратная сторона этого преимущества заключается в том, что нередко человек оказывается пленником самого себя. Загоняя себя в болезнь, он направляет все свои усилия не на то, чтобы от мира созданных им фантазий вновь перейти к реальному миру, как это делает творческий человек, а на то, чтобы путем регрессии и фиксации на ранних этапах своего развития получить эрзац удовлетворения садистского, мазохистского или садистско-мазохистского типа. Психоаналитическое понимание бегства в болезнь основывается на том, что для бессознательных процессов, участвующих в формировании психических механизмов этого бегства, критерий реальности не имеет какоголибо существенного значения. Это означает следующее. Независимо от того, с чем имеет дело человек — с внешней действительностью, реальными событиями жизни или какимилибо мыслительными, психическими продуктами деятельности, будь то фантазии, грезы или иллюзии, — все это может восприниматься им в качестве психической реальности. Фактически любая внутрипсихическая работа может быть приравнена человеком к внешней действительности. По Фрейду, мир фантазий, например, является не менее значимой для человека психической реальностью, чем материальная реальность, воспринимаемая им в процессе его предметной деятельности. Поэтому в его работах можно встретить утверждения, что нет необходимости делать различия между фантазией и действительностью. Разумеется, речь идет вовсе не о том, что Фрейд не видел никаких различий между фантазией и действительностью. Напротив, он подчеркивал, что для нормальных людей действительный мир — это та реальность, в которой они осуществляют свою деятельность, руководствуясь принципом реальности. В то время как для психически больных фантазия является тем миром, который для них не менее значим, чем реальный мир для здоровых людей, и в котором они постоянно пребывают, руководствуясь принципом удовольствия. Но поскольку психоанализ имеет дело с осмыслением не столько материальной, сколько психической реальности и акцентирует внимание не столько на сознательных, сколько на бессознательных процессах, то в своей теоретической и терапевтической деятельности аналитику приходится принимать в расчет специфику и особенности мира фантазий. Больной человек создает себе различного рода фантазии, в мире которых он живет. И это не мистификация, а факт, имеющий для невроза ничуть не меньшее значение, чем то, если бы он действительно пережил содержание своих фантазий наяву. Для Фрейда фантазия оказывается такой формой человеческого существования, в которой индивид освобождается от какихлибо притязаний со стороны внешней реальности и обретает былую свободу, ранее приобретенную им на стадии инфантильного психосексуального развития и позднее утраченную в силу необходимости считаться с окружающим его миром. В фантазии принцип реальности не накладывает свой отпечаток на человека, который наслаждается своей свободой, открыв для себя нечто вроде заповедной пущи, отвоеванной у принципа реальности и ставшей его убежищем от внешнего мира с его различными требованиями, притязаниями и ограничениями. Фрейд проводил параллель между творениями человеком фантазий и устройством заповедных пущ, охраной парков, необходимых людям для сохранения девственной природы, того первоначального вида земли, который претерпевает все 

большие изменения под натиском бурного развития земледелия и промышленности. Фантазия как раз и является такой заповедной пущей, где человек может удовлетворять свои естественные желания, исходящие из его первозданной природы. Ведь эти желания относятся не только к его собственным переживаниям, но и к переживаниям доисторических времен, когда, например, открытое проявление сексуальных влечений не было чемто предосудительным, запретным, постыдным. Та заповедная пуща с ее бессознательными грезами, о которой говорил Фрейд, является источником как сновидений, так и невротических симптомов. Он считал, что мир грез и фантазий особенно характерен для людей, страдающих психическими расстройствами. Бегство в болезнь — это уход от реальности в мир фантазий; в ту заповедную пущу, где невротик стремится удовлетворить свои вытесненные в бессознательное желания. Не оглядываясь при этом на принцип реальности и не попадая под власть социокультурных запретов. В своих фантазиях невротик имеет дело с такой реальностью, которая, будучи вымышленной, тем не менее оказывается реально значимой для него самого. Либидо невротика уходит в фантазию, где открывает для себя путь к вытесненным фиксациям. В результате притока либидо к фантазии энергия сексуальных влечений настолько повышается в количественном отношении, что настоятельно требует своей разрядки. В свою очередь, требование разрядки повышенной сексуальной энергии приводит к столкновению с Я, что с неизбежностью порождает конфликтную ситуацию. При изменении соотношения сил между ними возникает симптом.

Таково фрейдовское понимание отношений между принципом удовольствия и принципом реальности, количеством накопленного либидо и фантазией, внутрипсихическим конфликтом и неврозом. Из него следовало психоаналитическое представление о количественном факторе, который оказывает воздействие на образование невротического симптома. Однако описание психических процессов и динамическое их рассмотрение оказывались недостаточными для раскрытия существа неврозов. Требовалось их осмысление с экономической точки зрения. В результате подобного психоаналитического подхода к изучению этиологии и природы неврозов Фрейд пришел к убеждению, что, несмотря на содержательные предпосылки конфликта между сексуальными влечениями и влечениями Я, его возникновение становится возможным лишь при определенной степени заряженности либидо, требующей соответственной разрядки. Пытаясь понять смысл, этиологию и природу неврозов, основатель психоанализа пришел к выводу, что сексуальные влечения и влечения Я представляют собой сокращенные повторения в развитии человека того, что имело место в развитии человечества, начиная от первобытных времен и кончая сегодняшним днем. Фактически он высказал мысль, что оба вида влечений являются унаследованными. Следовательно, соотношение внешних и внутренних факторов, лежащих в основе этиологии неврозов, требует иного видения, отличного от привычных представлений, ранее предложенных в рамках физиологии, психологии и психиатрии. Это иное, психоаналитическое, видение рассматривало важное значение внутренних тенденций развития человека, некогда в истории развития человечества представлявших собой жизненную необходимость приспособления к реальному миру, но с каждым новым поколением входящих во внутренний мир человека в форме унаследованных психических образований. С точки зрения Фрейда, психическая реальность как раз относится к тем внутренним тенденциям развития человека, которые служат питательной почвой для возникновения неврозов. Это означает, что филогенетические, то есть связанные с развитием человеческого рода, истоки характерны не только для сексуальных влечений, но и для фантазий человека. Как и сексуальные влечения, фантазии имеют древнее происхождение. Их содержание отличается завидным постоянством,сохраняющимся на протяжении многих веков. Фрейд назвал их прафантазиями, являющимися не чем иным, как филогенетическим достоянием человечества.

В своих прафантазиях человек как бы выходит за пределы собственных переживаний, становится сопричастным со всем тем, что ранее имело место в истории развития человечества. Он приобщается к переживаниям предков, в сокращенном виде воспроизводит доисторическое прошлое, которое становится своего рода психологической истиной для него. Фрейд считал, что все обнаруживаемое психоанализом в форме фантазий, будь то вспышка сексуального возбуждения ребенка при наблюдении интимных отношений между родителями, совращение детей, кастрация, инцест или отцеубийство, — все это было реальностью в первобытном обществе, первобытной орде.

Такое понимание связей между филогенетическим и онтогенетическим развитием, прошлым и настоящим, реальностью и фантазией поставило представление об эдиповом комплексе в центр психоаналитического видения этиологии и природы неврозов. Не случайно Фрейд вполне отчетливо и недвусмысленно заявил, что эдипов комплекс со всеми своими производными является основой любого невроза. И хотя аналитическое изображение этого комплекса является увеличением и огрублением того, что в детстве представляется, как правило, в качестве некоего наброска, тем не менее основатель психоанализа считал, что лучше переоценить, чем недооценить его влияние в жизни человека. Поэтому он уделял столь пристальное внимание рассмотрению роли эдипова комплекса как одного из важных источников сознания вины, так часто мучающее невротиков. Той вины, которая возникает в душе человека независимо от того, совершил он какоелибо непристойное деяние или только помыслил о нем. Той вины, которую психологически вобрал в себя современный человек за совершенное его предками в доисторическое время преступление — отцеубийство.

Если, согласно Фрейду, каждому ребенку в процессе своего психосексуального развития предстоит пройти нелегкий путь, связанный с решением задачи эдипальных отношений, то нет ничего удивительного в том, что далеко не всем удается ее решить идеальным образом. Нередко ребенок не справляется с этой задачей, что может привести к возникновению невротических симптомов. Невротикам вообще не удается решение задачи, обусловленной эдипальными отношениями, в результате чего ребенок (а впоследствии и взрослый человек) всю жизнь склоняется перед авторитетом отца или матери, идеализирует их или, напротив, выстраивает свои отношения с другими людьми по типу противостояния родителям, оказывается не в состоянии перенести свое либидо на другой сексуальный объект, что приводит к конфликту между амбивалентными, разнонаправленными психическими процессами, драматически сказывающимися на его дальнейшей судьбе.

С психоаналитической точки зрения невротик застревает где-то в прошлом. Поэтому для понимания истоков возникновения неврозов необходимо обратиться к детству человека, к его инфантильному психосексуальному развитию, к тем травмам, которые могли оказать воздействие на его психику. Психоанализ сосредоточивает свои исследовательские и терапевтические усилия на выявлении этих травм.

При рассмотрении этого вопроса Фрейд исходил из нескольких положений.

Вопервых, он считал, что все травмы, способные в дальнейшем оказать воздействие на жизнь человека, принадлежат раннему детству, примерно до пяти лет. Среди них выделяются те травмы и впечатления от них, которые относятся к возрастному периоду от двух до четырех лет. Это наиболее важный период детства, который требует особого внимания в процессе аналитической работы с пациентами.

Во-вторых, по его представлениям, соответствующие детские переживания, как правило, забываются. Они относятся к периоду инфантильной амнезии, прерываемой лишь отдельными фрагментами воспоминаний. Чаще всего эти фрагменты воспоминаний оказываются не чем иным, как маскирующими воспоминаниями.

Это приходится учитывать при работе с пациентами.

В-третьих, он полагал, что переживания детства восходят к впечатлениям сексуальной и агрессивной природы. Эти впечатления включают в себя соответствующие нарциссические обиды, нанесенные Я. В отличие от взрослых, дети не различают сексуальные и агрессивные действия, следовательно, увиденный ими сексуальный акт между родителями воспринимается ими в качестве некоего насилия папы над мамой. Это означает, что детские впечатления имеют сексуальноагрессивное содержание.

С психоаналитической точки зрения травматические переживания раннего детства, амнезия, то есть забывание этих переживаний, и сексуально-агрессивное их содержание тесно связаны между собой. Все три компонента инфантильного развития участвуют в образовании неврозов. Поэтому важно знать, что представляет собой каждый из этих компонентов. Для Фрейда травмами являлись либо переживания собственного тела, либо чувственные восприятия от увиденного или услышанного. Соответственно, травматическими считаются переживания или впечатления раннего детства. Последствия травмы могут быть двоякими, то есть сопровождаться положительными и отрицательными реакциями человека.

Положительные реакции связаны с усилиями человека возвратить травме ее весомость и значимость. Он стремится вспомнить забытое переживание, сделать его реальным, чтобы заново пережить его повторение и дать ему возродиться в аналогичном отношении к другому объекту. Это ведет к фиксации на травме и навязчивому повторению.

Отрицательные реакции преследуют противоположную цель. Они направлены на то, чтобы не было никаких воспоминаний и никаких повторений забытой травмы. Таковы защитные реакции человека, основное предназначение которых состоит в избегании того, что имело место в прошлом. Это ведет к жизненной скованности человека и к возникновению у него различного рода фобий. Фактически речь идет также о фиксации, но с противоположной тенденцией. Отсюда психоаналитическое понимание невротических симптомов как таких компромиссных образований, которые состоят из вызванных травмой позитивных и негативных стремлений и доля которых в направленности развития может принимать то одно, то другое доминирующее выражение. В результате противонаправленности положительных и отрицательных реакций возникают внутриличностные конфликты, ведущие к невротическим заболеваниям. Инфантильная же амнезия, согласно Фрейду, совпадает с периодом ранней сексуальности. Примерно до пяти лет у ребенка наблюдается раннее проявление сексуальности. Затем происходит затишье, так называемый латентный период, который продолжается до наступления полового созревания, когда вновь пробуждается сексуальность. Отсрочка (амнезия) и второе начало сексуальной активности тесно связаны с историей становления человека. Создается впечатление, что человек является единственным живым существом, у которого наблюдаются период латентности и сексуальное запаздывание.

И наконец, ранние травматические переживания обусловлены, с точки зрения Фрейда, теми детскими впечатлениями, которые имеют сексуально-агрессивную природу. Если на начальном этапе своей исследовательской и терапевтической деятельности основатель психоанализа делал акцент на сексуальной этиологии неврозов, то впоследствии им принимались во внимание и агрессивные проявления человека.

Итак, три компонента инфантильного развития способствуют возникновению невроза. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, пытаясь избежать подстерегающие человека опасности, его Я выстраивает такие защиты, среди которых бегство в болезнь играет далеко не последнюю роль. Согласно Фрейду, невротический симптом не только создается, но и поддерживается Я. Разрешение конфликта посредством образования невротического симптома нередко становится наиболее удобным и желательным выходом из сложного положения, в котором оказывается человек, а бегство в болезнь — его жизненной стратегией.

Представления Фрейда о динамике влечений человека и невротических конфликтах получили дальнейшее развитие в психоаналитической литературе. Одни психоаналитики вносили уточнения и дополнения в предложенное им понимание природы патогенных конфликтов и невротических симптомов. Другие выдвинули ряд идей, направленных на пересмотр отдельных положений классического психоанализа. Так, Р. Шафер стал рассматривать невротические конфликты не в плане их локализации, обусловленной сшибками между бессознательными влечениями человека, а с точки зрения противоречивости представлений индивида о своих действиях и его неспособности связать воедино разрозненные компоненты своих поступков. Под влиянием идей Х. Кохута, связанных с разработкой концепции нарциссических расстройств и психологии Самости, некоторые психоаналитики стали акцентировать внимание не на невротических конфликтах, а на «нарциссическом дифиците», возникающем в результате переживаний, имеющих место на самых ранних стадиях развития ребенка. В рамках современного психоанализа высказывается также точка зрения, согласно которой психоаналитикам приходится иметь дело не столько с пациентами, обремененными чувством вины, сколько с больными, отягощенными наследием трагического нарциссического развития в раннем детстве. Объектом терапии становится не «виновный» (остро переживающий конфликты эдипальных отношений), а «трагический» человек (имеющий дело с нарциссическими проблемами). Вместе с тем различное понимание природы патогенных конфликтов, этиологии психических расстройств и механизмов бегства в болезнь не устраняет ни необходимости осуществления аналитической терапии, ни использования специфических для психоанализа представлений о сопротивлении, переносе и контрпереносе, как существенных и действенных в рамках аналитического процесса.

К списку статей по Коучингу и бизнес-консультированию
К списку статей по Клинической парадигме менеджмента
К списку статей по Истории и теории психоанализа
К списку статей А. В. Россохина в журнале «Psychologies»

Фантазия: Способы пробуждения

А. Каминский

Значение фантазии для создания любого произведения, в том числе и экранного, доказывать нет смысла, как любую очевидность. И нужна она не только игровикам, но и документалистам, информационщикам, публицистам… Без нее не создать ни оригинального замысла, ни интересной формы, а значит и зрителю нечего будет смотреть, ничего его не привлечет в экранном зрелище. Фантазия, т.е. способность находить нетривиальные решения стандартным задачам, которые в основном и приходится решать на ТВ – тот хлеб, за который, как говориться, нам деньги платят. Ведь даже в информации автор, умеющий найти нестандартное, интересное решение, имеет на порядок больше шансов быть замеченным и зрителями, и руководством студии – со всеми вытекающими последствиями.

Уйму задач приходится нам решать при работе над каждой программой или сюжетом. Это проблемы, сюжетного хода, выбора персонажей-участников и мест съемки, жанра, первого и последнего кадра… Перечислить все – листа не хватит! Как найти свое решение? Помочь нам может только наша собственная фантазия.

Но психология давно знает, что человеческая фантазия – это не придумывание новых форм и идей, ведь ни одного нового элемента мы сами выдумать не в состоянии, а оригинальное сочетание уже известных элементов и наполнение их новым содержанием (поворот идеи). Это и есть путь создания новых образов.

Так же общеизвестно, что строить образ желательно на архетипичной символике, он должен быть общезначимым и в то же время нести на себе отпечаток личности автора.

 Но! Как при этом избежать банальности, неизбывно подстерегающей нас при поиске общезначимого образа, тем более основанного на общеизвестной символике и создать действительно свой оригинальный авторский образ? Это задача — вечное мучение для любого человека, профессионально связанного с творчеством, особенно если речь идет не о «халтуре» или проходной информации, но о вещи, в которую он вознамерился вложить свою, такую больную для него сегодня, сейчас тему, драгоценную, выношенную им, как родное дитя, идею, свое единственное и неповторимое ощущение или открытую только им сторону человеческой природы.

Ведь материнский инстинкт у творца, даже мужского пола, по отношению к собственному выношенному замыслу и рождающемуся из него произведению – отнюдь не пустые красивые слова. Тот, в ком есть хоть капля таланта, рано или поздно,  это ощущает на собственном опыте. Вот и ищем, что дать «в приданное» своему дитяти – чтоб и поняли его, и приняли, и восхищались им, и чтобы радость он и нам, и другим принес. Ведь Вам же не все равно, как отнесется зритель к созданному вами зрелищу?  Как же мы можем придумать, вернее найти путь создания образа?

Рецептов здесь, естественно, нет. И слава Богу. Иначе все бы, как компьютеры, выполняли одну и ту же программу и результаты – плюс-минус «две трамвайные остановки» – практически не отличались. Каждый находит свой, одному ему ведомый и подвластный, только одному ему пригодный путь. Один, как А. А. Тарковский, просматривает перед съемками массу фильмов любимых режиссеров, другой идет в концертный зал и неделю подряд слушает Баха, третий перечитывает Булгакова, четвертый – книги по психоанализу, а пятый, задрав ноги, три дня плюет в потолок с дивана, потом портит кучу бумаги, все выбрасывает и снова лезет на диван… и т.д. и т.п.

Как Вы будете это делать – дело ваше. Какие-то рецепты можно найти в популярных книжках по психологии: например, как раскачать интуицию, накапливать материал, который и будет служить элементами для нахождения новых ассоциативных связей и т.п. Известны художественные приемы, помогающие строить образ – тропы. Никуда не деться от К. С. Станиславского, дающего систему: как разобраться, разложить по полочкам логики основные элементы замысла – для этого служат идейно-тематический, архитектоники, событийный и режиссерский анализы – азбука любой творческой работы.

Сейчас я не буду говорить об интуиции, инсайте (озарении), идейно-тематическом, событийном и режиссерском анализах – без них в профессии сделать всерьез вообще ничего невозможно. Поговорим о фантазии.

Фантазия – свойство весьма капризное. Она может подвести в ответственный момент, а потом, через неделю после эфира, выдать такое решение, что остается только посыпать голову пеплом – где ж оно раньше-то было! Чтобы как-то подчинить собственную способность, заставить ее выдавать решение тогда, когда это нужно нам, фантазию можно (и нужно) «раскачивать». Тем более, что она вполне поддается тренировке.

Мы остановимся на некоторых приемах «раскачки» фантазии, основанных на тропах – художественных приемах, известных еще древним грекам. Все они однозначно работают при сочинении и художественных работ, и документальных во всех жанрах: от информации, до фильма высокого полета. Не обязательно использовать их все. Каждый отбирает те, что ему милей, интересней, а главное – лучше помогает преодолеть недостатки собственной психики. Человек не универсальный автомат, что-то каждый из нас умеет лучше, что-то хуже, а что-то вообще не требует затрат и получается как бы само собой. Кто-то может придумать и свой способ раскачки фантазии на материал, но знать уже существующие все же стоит – авось, когда-то и пригодятся.

Итак, вы садитесь в удобное кресло или ложитесь на диван, закрываете глаза и начинаете фантазировать, используя один (по началу их все же лучше не смешивать) из приемов. Вот они:

 

ПРИЕМ	ПРИМЕР
Прокрутить ситуацию, которую нужно снять, с прямо противоположной точки зрения – т.е. попробовать отнестись к событию с точностью до наоборот – и, соответственно, попытаться раскрутить ситуацию (а значит действия, отношение к ним, выявить важные детали, фразы, подтексты) с этой новой точки зрения. (Напр. с точки зрения антигероя или вашего оппонента, реального или предполагаемого – стать на какое-то время, естественно только в воображении, на позицию наркомана, бюрократа, рецидивиста и т.д.) Это дает возможность приблизится к пониманию других ощущений, чувств, логики, чтобы найти точные контраргументы, а так же выявить и использовать их для передачи в пластике внутреннего мира и состояний антигероя.	Что, если бы главным героем “Гамлета” Шекспир сделал бы Клавдия и написал бы пьесу с его точки зрения? А если бы Лаэрта? Или как наблюдение Призрака?
Просмотреть ситуацию с точки зрения человека другой национальности, страны, другого соц. слоя, века и т.д. – в чью шкуру вам удастся влезть, чем дальше от ситуации, тем лучше (например с точки зрения негра из Зимбабве в 16 в.). Это дает возможность выявить в материале всеобщее и вечное.	Тут все и так понятно
Довести ситуацию до анекдота — т.е. сократить ее до краткости фабульной истории, когда становятся уже не важны ни имена, ни возраст, ни характеры персонажей, ни место и время действия. Т.е. когда ситуация становится, как в анекдоте, самоигральной. В крайнем случае героев, если не получается просто “Он”, “Она”, “Они”, можно заменить животными или, еще лучше, предметами (“Стоят на столе 2 магнитофона…”). Это даст возможность выявить суть ситуации и фабулу.	“У одного парня дядя папу убил и в постель к его жене залез — а парень в отъезде был. Приехал — а ночью ему примерещилось, что папа пришел и говорит: это, мол,  дядя меня убил. Парень решил проверить: подговорил приятеля, тот пришел и дяде говорит, что он в газете случай прочитал — и ну точь-в-точь ему его же историю рассказывать. Дядя из комнаты как выскочит!” Ну и т.д. – бедный Гамлет!
Довести ситуацию до гротеска, клоунады, максимально утрировав и героев, и их поступки — так, чтобы Вам самим стало в итоге по настоящему или смешно, или страшно. (Напр. у Высоцкого: “Товарищи ученые, доценты с кандидатами…” или “Дорогая передача…”). Здесь проявляется суть характеров и сюжета, “я хочу” персонажей.	Гамлет — псих, из английской психушки сбежал. А за ним все время призрак бегает и орет: ”Убей дядю, убей дядю!” Или вообще действие в психушке происходит. Или на арене цирка. Или актеры заночевали на кладбище – и их втянули в историю призраки…
Поменять местами персонажей, не меняя при этом их качеств (сильного и молодого сделать слабым и старым и наоборот; или студента поставить на кафедру, а педагога посадить за парту) – при этом характеры и способы реагирования остаются у каждого свой. Это позволит точнее понять точки зрения персонажей, что в их характерах и поведении их собственное, а что — социальный ритуал и необходимость реагирования на ситуации.	Маленькая Лиса и огромный Колобище, который эту бедную лису хочет съесть. Задумчивый, нерешительный Клавдий, развратная Офелия — но решительный Гамлет, верная вдова-мать…
Вы — Ваш герой (живете в его квартире, имеете его профессию, привычки, семью и т.д.), а Ваш герой приходит вас снимать. Это помогает выявить незамеченные сразу, но важные для героя детали в обстановке, характере, его окружении, а так же точнее ощутить его проблемы и их ценность для него.	Тоже понятно и без примеров
Перевернуть исходное событие всей ситуации и представить, как бы она развивалась в этом случае. Так проверяется точность определения исходного события и зависимость от него каждой перипетии.	Если бы не дядя убил отца Гамлета, а отец убил любимого, благородного и доброго дядю?
Перевернуть завязку каждого события вещи и представить, как бы она развивалась в этом случае. Это дает возможность проверить необходимость каждого события, а значит определить его ценность для работы в целом.	Если бы Клавдий весело посмеялся над пьесой “Убийство Гонзаго”, что бы делал Гамлет?
Перевернуть итог уже известной ситуации и представить, как дальше в этом случае себя поведут, что сделают герои. Это дает возможность проверить закономерность или случайность именно такого итога.	Гамлет и Лаэрт остались живы. Что дальше?
Поменять определенный вами внутренний жанр на противоположный — как изменятся, будут восприниматься и какими деталями наполнятся события?	Вместо «шабаша» — «молитва» и наоборот.
Перенести действие в другую страну, время, планету, окружение — как будут вести себя герои и как эта ситуация будет развиваться там? Чем подробней вы знаете (или придумаете) выбранную эпоху, место, нравы, обычаи и т.д., тем легче перенести ситуацию и проиграть ее там.	Если бы история “Гамлета” произошла в наше время? Клавдий — президент, Гамлет — сын бывшего президента и популярный политик, а дело происходит в Кремле…
Подберите подходящие к герою или ситуации музыку или стихотворение, а затем, отбросив саму ситуацию или героя, пофантазируйте на тему выбранного отрывка.
Поменять ситуацию в которой находится герой, на прямо противоположную (нищего сделать богатым, власть имущего — самым мелким чиновником и т.д.). Как он себя поведет, что будет делать и говорить? (Помните у М. Твена, «Принц и нищий»?)	Гамлет, Клавдий, Лаэрт и т.д. — не принцы, короли, дворяне, а семейка бичей с помойки — что тогда?

Для того, чтобы применить большинство из этих приемов, нужно, конечно же, хорошо узнать и героя, и его ситуацию, окружение, обстановку, образ мыслей и т.д. А как вообще без этого можно приступить к работе? Это будет уже не съемка, а афера.

А для того, чтобы узнать, на правильном ли мы пути, нет ли у нас «обольщения» героем, материалом, собственным гениальным замыслом, существуют способы его проверки.

http://v-montaj.narod.ru

Как вызволить человека из мира фантазий, если он этого не хочет

• Джон Келли
• BBC News

6 сентября 2020

Автор фото, Getty Images

Однажды, когда ей было пять лет, Дая Бхардж заявила брату, что больше не хочет с ним играть. Теперь она будет играть сама с собой — в своем воображении.

Дая лежала на диване в гостиной и глядела в потолок. Она представляла себе маленького мальчика, примерно ее возраста, бегущего по полю. Он бежал к самолету, который совершил аварийную посадку, забирался внутрь и садился на одно из сидений в кабине пилотов.

Руки его были слишком малы, чтобы пристегнуть ремень безопасности. Но это же была фантазия Даи, и она изобрела еще одного героя, который помог мальчику пристегнуть ремень.

Мальчик выглядел как Питер Пэн, а тот, другой, который пристегивал его к креслу, напоминал Капитана Крюка. Потом Дая вообразила летчика, который запустил двигатель. Самолет взлетел и исчез в облаках.

Дая обнаружила, что ей очень нравится фантазировать. Она могла прокручивать в голове те сцены, которые уже придумала, добавляя при этом новые подробности или удаляя то, что ей не нравилось.

В тот день она провела часа два, лежа на диване. Остальные члены семьи думали, что она спит, но ее глаза были широко открыты.

Прошло 13 лет, а грезы наяву продолжались. Маленький мальчик вырос вместе с Даей, но жизнь у него была куда более богата событиями.

Автор фото, Getty Images

По мере того, как Дая вновь и вновь прокручивала в голове начальную сцену своей фантазии, она уточняла многие подробности, оставляя только то, что ей нравится.

Поначалу мальчика звали Питер, но вскоре она изменила его имя на Лайт. Грузный крепыш, который пристегивал Лайту ремни безопасности, больше не напоминал Капитана Крюка. Этот персонаж стал братом Лайта, героя грез Даи.

«Лайт — это я в том мире», — говорит она. Он напоминает Даю внешне, примерно ее роста, но, в отличие от нее, у него светлые спутанные волосы, очень бледная кожа, а тело покрыто шрамами. (Дая смотрела много японских мультфильмов, и Лайт становился все больше похож на персонажа из комиксов манга. Собственно, и имя для него она позаимствовала из сериала аниме «Предсмертная записка».)

Лайт — это идеал, к которому стремится сама Дая: он добрый, нежный и милый. Сегодня ему 18, как и Дае, но его голос по-прежнему звучит как у мальчишки.

Когда Лайт был маленьким, его похитили из семьи. Его богатый отец — глава «Синдиката» (или «Организации»), и похитители потребовали за Лайта выкуп.

Мальчика передавали от одних похитителей к другим. Порой он умолял отпустить его, порой пытался бежать. Но вот какой поворот: первоначально похищение Лайта организовал его же отец.

Невзгоды Лайта контрастируют со счастливой, спокойной, безопасной жизнью, которую ведет семья Даи в районе Уэмбли на севере Лондона.

«Думаю, мне не хватало переживаний, — говорит она. — Я читала разные книжки, и во всех у ребенка была ужасная жизнь. Вы никогда не встретите ребенка, который рос в прекрасной семье и в итоге стал героем».

Дая продолжала жить в грезах все время, пока училась в начальной школе, а когда перешла в среднюю, фантазии стали еще интенсивнее. В классе ее травили, и в какой-то момент ей даже пришлось перейти в другую школу. Она ненавидела реальный мир и спасалась от него в мире своих фантазий.

Автор фото, Getty Images

«Думаю, мне нужна была дружба, — рассказывает она. — Мне нужны были какие-то отношения с людьми. И я придумала таких людей, чтобы общаться с ними».

Каждый день после уроков она шла в парк по соседству, продолжая совершенствовать историю Лайта. Она создавала ответвления сюжета, могла избавиться от того или иного персонажа, но потом передумать и вернуть его, и сюжет продолжал развиваться как ни в чем не бывало.

Любимые сценки вновь и вновь прокручивались у нее в голове. Когда она грезила наяву, ей необходимо было двигаться, она расхаживала туда-сюда или качалась на качелях.

Она надевала наушники и слушала свои любимые песни, которые служили саунд-треком к придуманной истории, и действие развивалось в ритме партии баса или ударных.

Иногда Дая заимствовала сюжеты из прочитанных книг и телепрограмм. Фантазии становились все детальнее… и мрачнее.

Первого похитителя Лайта звали Килгрейв (имя было позаимствовано из комиксов Джессики Джонс). Килгрейв держал Лайта закованным в цепи и избивал его, когда тот пытался бежать.

У Лайта сложились в каком-то смысле дружеские отношения с дочерью Килгрейва Ланой. Потом Килгрейв решил, что от Лайта больше неприятностей, чем пользы, и продал его тем, кто соперничал за влияние с организацией отца Лайта.

У всех членов этой группировки была татуировка скорпиона (эту деталь Дая заимствовала из молодежных шпионских романов Алекса Райдера).

Автор фото, Getty Images

Они отрезали Лайту палец и послали его семье. Но, конечно, отец Лайта ни капли не был этим тронут, потому что именно он стоял за первоначальным похищением собственного сына.

Глава семейного синдиката хотел быть уверенным в том, что организация по наследству отойдет к брутальному брату Лайта, которого теперь звали Кайл. И когда палец Лайта был доставлен по почте, отец велел полиции прекратить поиски сына.

Поскольку получить выкуп не удалось, державшие Лайта в плену начали думать, как его убить. Но тут появилась Лана, которой удалось войти в доверие группировке. «Я помогу тебе бежать», — сказала она Лайту.

Она провела его по трубе канализации (напоминающей трубу, которую Дая видела рядом с детской площадкой в их районе), и парочке удалось бежать и спрятаться в доме, о котором никто не знал.

На следующее утро после побега Лайт проснулся прикованным цепями к кровати. «Что происходит? — спросил он Лану. — Я думал, что ты хочешь мне помочь!» И тут Лана призналась, что сама собирается получить за него выкуп.

Лайт был в отчаянии от такого предательства. Но по прошествии нескольких месяцев в плену у Ланы у Лайта с девушкой сформировалась тесная связь.

В конце концов Лана согласилась не продавать его. Когда однажды они стояли на крыше дома, Лана призналась Лайту в любви. Но Лайт ее отверг. Он вовсе не чувствовал ничего похожего к Лане, ну и кроме того, я гей, объяснил он девушке. Лана была в ярости.

Она столкнула Лайта с крыши, и он упал на землю, упрекая себя в том, что вновь доверился тому, кто этого не заслуживает…

Автор фото, Getty Images

Родители Даи беспокоились о ней. Они знали, что ее травят в школе, а теперь дочь стала себя вести очень странно. Она всегда стремилась остаться в одиночестве.

Каждый день после школы она проводила часы, расхаживая взад-вперед или качаясь на качелях, полностью погруженная в грезы. Иногда она прибегала к уловкам, чтобы не пойти в школу и остаться наедине с Лайтом и Ланой.

Ее успеваемость из-за этого страдала. Она не могла ни на чем надолго сосредоточиться. Если она смотрела телепередачу, то уже через пять минут убегала от экрана, потому что хотела попробовать использовать услышанную шутку или фразу в своих фантазиях.

А между тем история Лайта развернулась в новом направлении.

Упав с крыши, он выжил, но потерял память, ударившись головой. Он пытался вспомнить, кто же он на самом деле и что с ним случилось.

И потом он встретил другого мальчика, примерно его возраста, с татуировкой скорпиона. Лайт не помнил, что означает скорпион, но что-то у него екнуло, и он подошел к мальчику с татуировкой. Тот назвал себя Л.

Во многих отношениях Л. — полная противоположность Лайту. Он ездит на мотоцикле, он мрачен и уверен в себе, и вообще — плохиш. Кроме того, в глазах Даи он — идеальный бойфренд.

Между мальчиками сразу возникло взаимное притяжение. Л. предложил Лайту помощь в обретении прежнего себя. Они подружились и потом всегда были вместе.

Но Л. никогда не рассказывал Лайту, что состоит в банде скорпионов. И Лайт не мог вспомнить, почему эта татуировка выглядит столь знакомой.

Но потом он вспомнил. Банда с татуировками скорпионов хотела меня убить! Как ты мог со мной так поступить? — начинает он допрашивать Л. Как ты мог состоять в банде, которая похитила меня?

Л. умолял его выслушать, но все напрасно — Лайт в гневе покинул его и поклялся больше не встречаться с Л.

Автор фото, Getty Images

Когда родители Даи однажды увидели, как она разговаривает со стаканом воды, это стало для них последней каплей.

До этого она всегда погружалась в свои фантазии наедине с собой, втихомолку, но примерно с возраста 16-17 лет начала рассказывать вслух о происходящем в ее голове.

Я не схожу с ума, заявила она матери и отцу и попыталась рассказать о своих фантазиях, сюжетах и главных героях. Но родители не понимали ее. Не слишком ли она уже взрослая для того, чтобы иметь выдуманных друзей?

Даю отправили к психотерапевтам и психологам. Но те не пришли к единому мнению о том, что с ней происходит.

Некоторые считали, что у нее просто слишком буйное воображение. Другие думали, что это может быть обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР). Один специалист предположил шизофрению, но Дая возразила: «Я понимаю, что это — не на самом деле».

Школьный психотерапевт поинтересовался, не идентифицирует ли она себя с Лайтом потому, что в глубине души всегда хотела быть мальчиком. «Нет!» — отрезала Дая.

В общем, специалисты не смогли найти ответ. Однажды Дая открыла компьютер и набрала в поисковой строке «Гугла»: «слишком много грез наяву». И быстро поняла, что она не одна такая.

Между тем к Лайту начала возвращаться память. Он вспоминал все больше и больше подробностей о своей прежней жизни — в том числе про Килгрейва и отца. Но кое-о-чем он не помнил — например, о том, как Лана столкнула его с крыши.

Однажды Лайта нашли агенты ЦРУ (порой эти агенты работают на другое агентство — это зависит от настроения Даи). «Где ты был? — начали спрашивать они. — Мы ищем тебя с тех пор, как тебя похитили!»

Лайт рассказал им, что помнил. На агентов произвело сильное впечатление то, как Лайт сумел объяснить суть дела, над раскрытием которого они бились столько лет. И пригласили его работать вместе над расследованием разных преступлений.

Но когда Лайт пришел к ним в штаб-квартиру, он был ошарашен и взбешен, увидев там Л. Разве Л. — не член банды с татуировками скорпиона?

Автор фото, Getty Images

Л. на это объяснил, что когда Лайт ушел, он испытал глубокое разочарование и понял, что идет в жизни не по той дорожке. Он решил уйти от плохих парней и присоединиться к хорошим.

Лайт и Л. снова подружились и стали вместе раскрывать преступления, понимая, что нуждаются друг в друге. Они начали расследовать деятельность банды скорпионов и вышли на Лану, которая по-прежнему числилась там.

Лана испытала ревность, увидев Л. и Лайта вместе, она сразу поняла, что между ними что-то есть. Она начала говорить Лайту, что он должен отомстить своему отцу и убить его. Но у Лайта к тому времени были другие первоочередные дела.

Он выследил Килгрейва и позволил тому снова взять себя в плен. Но когда Килгрейв отвез его к себе домой и попробовал приковать к стене, Лайт намотал цепь вокруг шеи Килгрейва и задушил его.

Лана, узнав, что Лайт убил ее отца, поклялась отомстить.

«Теперь она стала его главным врагом, — говорит Дая. — А Лайт планирует убить и своего отца, поэтому я сейчас на распутье — пока не знаю, как все это сделать».

В 2002 году израильский врач Эли Сомер, работавший с шестью пострадавшими от домашнего насилия подростками, заметил, что у всех у них есть кое-что общее.

Чтобы не преследовали воспоминания и эмоциональная боль, каждый из них убегал в детально продуманный мир фантазий, где мог находиться до восьми часов подряд.

Некоторые представляли идеального себя, живущего в идеальном мире. Другие создавали в голове целые отношения, в том числе романтические. Один представлял, как ведет партизанскую войну. Другой вызывал в воображении картины футбольных и баскетбольных матчей, в которых он показывал выдающуюся игру.

В их фантазийных сюжетах часто присутствовали темы плена, побега и спасения — например, их держали прикованными в пещере или они возглавляли тюремный бунт.

И это были не просто мечты. Не говоря уже о том, сколько времени они проводили в грезах, пациенты Эли Сомера с трудом контролировали свои фантазии. Это негативно влияло на их работу, учебу, социальные связи.

Автор фото, Getty Images

Сомер, профессор клинической психологии из Хайфского университета, описал свои находки в научном труде, где охарактеризовал «навязчивые грезы» (НГ) как избыточное фантазирование, которое заменяет человеку обычную жизнь и мешает нормальному межличностному и профессиональному функционированию индивидуума.

Исследователи из Лозаннского университета (Швейцария) и Фордхемского университета в Нью-Йорке тоже проводили собственные исследования НГ. В общей сложности было опубликовано 10 работ на тему навязчивых грез, две одобрены для публикации и еще две представлены на рецензирование.

Из этих работ можно предположить, что большинство людей с НГ — не жертвы насилия. Некоторые из них проводят в грезах до 60% времени бодрствования.

Результаты этих исследований очень популярны — но не в академических кругах, а среди тех грезящих наяву, кто ищет в «Гугле» объяснение того, что с ним происходит. На эту тему существует множество блогов, рассылок и видео в YouTube, и онлайн-сообщество НГ растет и процветает.

Дая была одной из тех, кто нашел этот термин в сети, и, по ее словам, это было как откровение. «Когда я обнаружила, что у этого есть название, я испытала прилив жизненных сил: я не сумасшедшая, это на самом деле существует!» — рассказывает она.

Однако ее «навязчивые грезы» — это диагноз, который она поставила себе сама.

Это расстройство не включено в «Статистическое руководство по диагностике психических расстройств», публикуемое Американской психиатрической ассоциацией (АПА). В Британском психологическом обществе говорят, что у него «не сформулирована определенная позиция относительно навязчивых грез, поскольку это расстройство не признано официально».

Некоторые психологи считают, что НГ — не очень удачный термин. Скептики говорят, что из-за него есть риск ошибочно рассматривать нормальное поведение как психиатрические симптомы. Также не помогает делу считать НГ отдельным расстройством, а не сопутствующим продуктом, скажем, депрессии или ОКР.

«Проблема не в самих грезах, проблема в том, почему люди грезят так много, что это начинает мешать их жизни, — рассуждает Родерик Орнер, приглашенный профессор психологии университета Линкольна (США). — Бежать в мир фантазий человека заставляют какие-то другие проблемы».

Автор фото, Getty Images

Эли Сомер говорит, что термину НГ (сейчас он предпочитает «расстройство фантазирования») — лишь 15 лет, и для того, чтобы включить его в основные диагностические справочники, необходимо больше исследований.

Однако, по его словам, даже если это расстройство имеет отношение к другим — таким, как ОКР или синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ), — оно серьезно от них отличается.

Например, говорит он, психическая деятельность во время НГ не бессмысленна и не связана со стрессом, как при ОКР, она приносит удовлетворение, эти фантазии имеют важное значение для грезящих наяву.

«Люди с НГ описывают жажду фантазирования как нечто похожее на другие патологические зависимости — азартные игры, интернет, распущенное сексуальное поведение», — подчеркивает Сомер.

Он считает, что в конце концов синдром НГ будет официально признан поведенческой зависимостью.

В 2014 году студентка из Техаса Сайен Рид запустила петицию на Change.org, где призывала Американскую психиатрическую ассоциацию признать НГ в качестве расстройства.

Без официального признания, говорит Рид, тем, кто страдает от негативных последствий своего фантазирования, просто некуда пойти со своей проблемой, не к кому обратиться, кроме онлайн-сообществ, члены которых часто «попустительствуют» НГ.

«Некоторые не хотят от этого избавляться, — объясняет она. — Для них это как спасательный круг».

«Но те, кто хочет от этого избавиться, как я, например, ощущают себя брошенными на произвол судьбы. Я хочу вести плодотворную жизнь и не хочу тратить по часу в день на грезы. Это целый час, который я могла бы потратить на что-то другое».

Автор фото, Getty Images

Мы сидим с Даей в кафе недалеко от ее дома. «Я впервые кому-то рассказываю всю свою историю», — признается она. Похоже, что она испытывает от этого облегчение.

Мы разговариваем уже час, но я не всегда владею ее вниманием. Например, когда из-за прилавка доносился звук работающего капучинатора, Дая, как она рассказала потом, представляла, что это стрельба из пулемета, и пыталась придумать сцену, в которой Лайт изрешечивает пулями Килгрейва.

Порой грезы наяву мешают реальной жизни. Дая пробовала встречаться с парнями, но никто из них не мог сравниться с Л.

«Никто не выдерживал сравнения, и в итоге я прерывала отношения. Мне было неинтересно. И это грустно, потому что я чувствую: мне нужны настоящие отношения в настоящей жизни».

Но с тех пор как Дая нашла в интернете сайты, посвященные НГ, она научилась брать верх над фантазиями, которые так и норовят подчинить себе ее жизнь.

Она слушает те песни, которые еще не применяла в сюжетах своих грез. Когда она сдавала экзамены на аттестат зрелости, то заставила это делать и Лайта, поместив его под присмотр репетитора, все время напоминающего о необходимости сосредоточиться. (Сначала репетитор был молодым и симпатичным, и Лайт в него тут же влюбился, но Дая быстро сделала репетитора пожилым человеком.)

И похоже, все это сработало, потому что Дая поступила на курсы писательского мастерства в лондонский Университет Брунеля. Лайт тоже не отстает, учась на вечернем отделении рисунку и танцу, в то время как основное время у него уходит на работу в ЦРУ.

Я интересуюсь, а не хотела бы она превратить свои фантазии в книгу.

Дая говорит, что пару раз пыталась начать писать. Но дальше плана дело не шло. И тот получался настолько растянутый, что она останавливалась, ошеломленная громадностью задачи, стоящей перед ней.

Но это — не главная проблема. «Мне всегда было трудно все это записать, потому что я не знаю, что будет в конце, — объясняет она. — И я надеюсь, что никогда не дойду до конца, если честно».

Когда-то мысль о том, что ее грезы будут продолжаться и во взрослом возрасте, пугала Даю. Ей хотелось вырасти из этого. Но сейчас она считает, что фантазии — полезный инструмент для творческих проектов — например, для писательства.

«Мне хочется, чтобы это продлилось до конца моей жизни, — говорит она. — Надеюсь, это никогда не прекратится».

Автор фото, Getty Images

Для некоторых людей половина дня тратится на фантазии

На основании этого оригинального исследования доктор Линн вместе с Джудит Рю, психологом из Университета Толедо, провели более систематические исследования, обобщенные в отчете, который появится в следующем месяце в журнал Американский психолог. Они проверили около 6000 мужчин и женщин и определили 156 как крайних фантазеров. Исследования были первыми, в которых изучались мужчины, которые являются крайними фантазерами, а также женщины, и сравнивались их с людьми, чья фантазийная жизнь нормальна.

Исследования показали, что, за некоторыми исключениями, способность фантазеров к воображению способствовала их психологическому благополучию.

Креативность — особая сила фантазеров. «У них исключительная плавность ассоциаций и способность придумывать необычные способы использования даже самых простых предметов, — сказал доктор Линн. Другой особой способностью было сочувствие. «Некоторые фантазеры умеют использовать свое воображение, чтобы почувствовать, через что проходят другие», — сказал он.

Тем не менее, около 1 из 10 экстремальных фантазеров сообщали о серьезных проблемах, таких как трудности с отключением своего воображения, чтобы обратить внимание на реальный мир.Некоторые, например, иногда не знали, действительно ли кто-то сказал или сделал что-то.

Примерно у каждого четвертого фантазера были признаки психического расстройства. Эта группа обычно сообщала о суровых физических наказаниях в детстве, до 25 раз в месяц.

Джеймс Совет, психолог из Государственного университета Северной Дакоты в Фарго, и Кеннет Хафф, аспирант, обнаружили, что фантазеры с большей вероятностью, чем другие, проявляют признаки проблем с личностью, и что женщины-фантазеры с большей вероятностью будут заниматься сексом. злоупотребляли.

Некоторые из фантазеров вспомнили, что в детстве их настоятельно поощряли фантазировать родитель или другой взрослый, который, например, относился к куклам и мягким игрушкам ребенка как к живым. Одиночество и изоляция также были обычным явлением в детстве; фантазия предлагала общение и развлечение. Для третьих фантазия была убежищем от жестокого или обеспокоенного родителя; такая история жестокого обращения в детстве, как правило, была более распространена среди фантазеров с психическими проблемами, чем среди тех, кто хорошо приспособился.

Цветистый ум фантазера намного интереснее, чем у его противоположности, человека, который, кажется, совсем не фантазирует, сказал доктор Совет. Небольшой процент людей, которые не сообщают о каких-либо фантазиях, «мягкие, бесцветные, прозаичные люди, очень жесткие и подавленные», — сказал он.

Когда фантазия переходит черту

Фантазии о другом человеке могут показаться безобидным удовольствием, но на самом деле они приближают нас к искушению и могут увеличить риск неверности.Точно так же, как размышления о тревогах и возможных катастрофах подпитывают тревогу и делают страхи более яркими, погружение в фантазии может усилить, а не утолить наши стремления. Сновидения являются знакомым примером того, как воображение может пересекать черту и сливаться с реальной жизнью. Мы все можем относиться к тому, что нам приснился сильный сон о ком-то, и мы обнаруживаем, что чувства из сновидения временно перетекают в наше бодрствующее переживание этого человека.

Наш внутренний диалог влияет на наши мысли и чувства

То, как мы управляем своими мыслями, когда они приходят в наш разум (наш «внутренний диалог»), напрямую влияет на то, как мы чувствуем и что мы делаем.Если мы воспользуемся этим в своих интересах, мы сможем получить мощный инструмент для управления своим душевным состоянием и большего контроля над собой. В качестве альтернативы мы можем поддаться «естественным» инстинктам и образцам мышления и посмотреть, что произойдет, когда они возьмут верх.

Джереми, 42 года, был умным и общительным, хотя в детстве он был застенчивым, неуверенным и одиноким. В старшей школе он был убежден, что любая понравившаяся ему девушка будет не из его лиги и ему не понравится. Он справлялся с этими болезненными чувствами, используя свое воображение, утешая себя сексуальными сценариями, в которых любая понравившаяся ему девушка влюблялась в него.Джереми никогда ни с кем не был неприемлем и держал эти фантазии в секрете.

Повзрослев, Джереми вел активную социальную жизнь, был счастлив в браке и вел удовлетворительную половую жизнь. Тем не менее, он продолжал свою яркую фантазийную жизнь, которую вел в детстве, привычно представляя сценарии о разных женщинах, которые встречались у него на пути. Хотя самооценка Джереми казалась положительной, бессознательно он нес с собой глубоко укоренившееся, похороненное чувство себя отвергнутым и отвергнутым. непривлекательный, и продолжал использовать силу, которую находил в своем разуме, чтобы отменить это восприятие самого себя.Джереми никогда не обращался за помощью в этом вопросе, так как считал, что фантазирование безвредно и что он ничем не отличается от других мужчин.

Джереми часто фантазировал о Зуи, единственном сотруднике в той же фирме. Он взял на себя обязательство никогда не рассказывать ей об этих фантазиях, зная, что это может подвергнуть его большему риску, если он будет действовать в соответствии с ними. Джереми охарактеризовал свои отношения с Зуи как нейтральные. Между ними никогда не было флирта, и Джереми никогда не чувствовал с ней какой-либо особой связи, кроме личного влечения.

В конце концов Зуи решил уйти из фирмы и перейти на другую работу. Когда они прощались, Зуи внезапно призналась Джереми, что она фантазировала о нем последние несколько лет. К своему удивлению, Джереми обнаружил, что взволнованно выпалил, что на самом деле тоже фантазировал о ней. В этот момент Зуи потянулась к нему, чтобы попрощаться, поцеловав его в губы. Несмотря на то, что он нарушил свои собственные границы, Джереми объяснил себе, что он все еще в безопасности, поскольку он сообщил Зуи, что он счастлив в браке.

Раньше фантазии Джереми казались надежно разделенными. Однако неожиданное признание Зуи мгновенно разрушило хрупкую грань, разделяющую фантазию и реальность, сделав фантазию Джереми внезапной реальностью. В этой запутанной зоне, где два мира смешиваются, действия, ранее ограниченные миром фантазий, могут казаться инстинктивными. В конце концов, человек уже был там в уме.

Джереми оказался в возбужденном, увлеченном состоянии, которое казалось непреодолимым.После прощального инцидента он и Зуи обменялись различными сообщениями и телефонными звонками, что стало новым явлением. Джереми сказал, что не хочет иметь романа и не собирался этого делать. Тем не менее, он не хотел следовать рекомендациям своего терапевта, чтобы полностью прекратить контакт и сделать окончательный разрыв отношений с Зуи.

Как терапия помогает нам сосредоточиться на «Я» и ценностях взрослых

Терапия была направлена ​​на то, чтобы помочь Джереми получить доступ к более интегрированному ощущению себя, которое включает его зрелое, взрослое «я» и ценности, которые были важны для него.Он начал осознавать, что, несмотря на то, что он сказал Зоуи обратное, он подсознательно поощрял продолжение их фантазии, даже зная, что Зуи втайне надеялся, что когда-нибудь они могут быть вместе. Джереми осознал, как легко он может причинить вред Зуи и в процессе слепо разрушить свой брак и семью, что для него было важнее всего.

В возбужденном состоянии Джереми потерял связь с самим собой и своим «высшим разумом», включая свои исполнительные функции, которые позволяют тормозить, осуждать и вдумчиво обдумывать последствия.Терапия сфокусировала внимание на его аспектах, которые были отделены и тем самым заблокированы от опыта.

Вскоре Джереми начал испугаться — положительный знак того, что реальность начала вторгаться. Осознав внутренний конфликт и страх, Джереми обрел силу и перспективу прекратить контакт с Зуи. Сделав это, Зуи внезапно показала себя с другой стороны. Она пришла в ярость и стала угрожать Джереми, рассказывая Джереми, что она «на самом деле» думает о нем. Это полностью разрушило все фантазии и катапультировало Джереми в полноценную реальность.

Фантазии могут быть надежным источником комфорта и возбуждения. Когда люди не являются надежным источником утешения для детей, фантазии могут стать навязчивыми и повторяющимися, перерастая в симптомы. Эти симптомы могут сохраняться и во взрослой жизни, как в случае с Джереми, даже когда взрослое «я» может больше не нуждаться в таком комфорте и когда доступны реальные источники любви.

Фантазия дает топливо для дел

Фантазия дает топливо для дел. Это помогает подойти к ним, увековечивает их и затрудняет отступление или отпущение.Неспособность поверить в то, что человек попался в ловушку фантазии, является центральной движущей силой. Унесенные захватывающей, опьяняющей силой «порыва» романтические фантазии смешиваются со сложностью интимных отношений и реальной жизни. Мужчины, которые испытывают трудности с эмоциональным прекращением романа даже после прекращения контакта, обычно подпитывают этот процесс, продолжая фантазировать об отношениях.

Недавнее исследование МРТ показало, что во время страстного увлечения романтикой или фантазией мозг показывает те же изменения, что и мозг, принимающий кокаин.Это ведет к постоянному поиску удовольствий и немедленному удовлетворению. Даже когда Джереми осознавал, что движется в опасную зону, эффект увлечения был подобен действию наркотика, из-за чего ему было трудно притормозить.

Как правило, мужчины, которые ищут терапию из-за того, что у них роман, являются обычными, благонамеренными и моральными, часто с неопознанным эмоциональным пренебрежением на протяжении всей жизни. Их укоренившиеся модели чрезмерной ответственности, самопожертвования и уступчивости делают их особенно уязвимыми перед необходимостью вырваться наружу и искать облегчения от чувства бремени и недостатка жизненных сил.Поскольку их ослабленный порог сдержанности преодолевается искушением, вскоре они движутся к свободному падению.

Дружеские отношения и фантазии — способ протеста против ответственности взрослого.

Дружеские отношения и фантазии позволяют уйти от реальности. В мире фантазий безответное детство нужно отражать, восхищаться и сливать с другим. Это вызывает опьяняющее чувство, которого ребенок никогда не испытывал, и приводит к ложному убеждению, что это чувство эйфории является чем-то реальным и устойчивым в настоящем.Отказ от фантазии может быть подобен избавлению от зависимости и может активировать ранее бессознательные чувства потери и пустоты.

Выявление и предвидение рискованного поведения защищает нас от захвата чувствами и снижает возможности для неприятностей. Эта стратегия требует, чтобы мы думали о своей уязвимости перед искушением. Это включает в себя принятие осознанных решений, чтобы установить четкие границы и ограничения для себя, и дистанцироваться от поведения и ситуаций, повышающих риск, включая фантазии.С другой стороны, отрицание риска, избегание вдумчивого рассмотрения того, что поставлено на карту, минимизация мелких нарушений границ или переоценка своей решимости — все это создает почву для заигрывания с опасностью и искушения судьбы.

Эмоциональное содержание сексуального Ж «Сара Константин

Тип документа

Диссертация

Члены комитета

Диана Даймонд

Субъектные категории

Клиническая психология | Психическое и социальное здоровье | Психоанализ и психотерапия | Психологические явления и процессы | Женское Здоровье

Ключевые слова

женская сексуальность, привязанность, сексуальная фантазия, романтическое удовлетворение, объектные отношения

Абстрактные

Предпосылки: Психоаналитические мыслители предполагают, что аспекты сексуальных фантазий человека связаны с его психологическим и межличностным функционированием.Настоящее исследование направлено на выяснение значения сексуальных фантазий в эмоциональной и межличностной жизни женщин. В исследовании оценивалась модель, которая выдвигала гипотезу о том, что внутренние представления о себе и других (например, безопасность привязанности, зрелость объектных отношений) наряду с психологическими и межличностными факторами могут предсказать как эмоциональное содержание (вина, страх, привязанность) письменных рассказов о сексуальных фантазиях, и общее романтическое удовлетворение у гетеросексуальных женщин. Методы. Пятьсот тридцать четыре женщины заполнили онлайн-анкеты самоотчета.Впоследствии сексуальные фантазии 20 женщин (10 с более высоким уровнем психологического и межличностного дистресса, 10 с более низким уровнем психологического и межличностного дистресса) были качественно исследованы и сравнены в отношении различий в их эмоциональном и тематическом содержании.

Результаты: Гипотезы были частично подтверждены: женщины с большей тревожностью привязанности, а также с большим количеством психологических симптомов и межличностных трудностей, имели более негативные эмоциональные реакции на свои фантазии, были менее удовлетворены своими текущими романтическими отношениями и сообщали о меньшей сексуальной активности и оргазмах. со своим нынешним партнером.Подтверждающий факторный анализ приводит к пересмотру теоретической модели. Повторная спецификация модели исследования показала, что психологический и межличностный дистресс опосредует связь между отрицательной эмоциональной реакцией на сексуальные фантазии и более низким романтическим удовлетворением, а также между отрицательной эмоциональной реакцией на фантазии и менее частой сексуальной активностью с текущим партнером. Выводы. Текущие результаты предполагают связь между отрицательной эмоциональной реакцией женщин на их сексуальные фантазии и более низким удовлетворением как эмоциональными, так и сексуальными компонентами их нынешних романтических отношений.Модель посредничества предполагает, что эти отношения объясняются связью каждого из этих факторов с психологическим и межличностным дистрессом.

Рекомендуемое цитирование

Константин, Сара, «Женские сексуальные фантазии в контексте: эмоциональное содержание сексуальных фантазий, психологический и межличностный стресс и удовлетворение в романтических отношениях» (2017). CUNY Academic Works.
https://academicworks.cuny.edu/gc_etds/2162

Что говорят о вас ваши сексуальные фантазии — Science & Health

Обращение к: Проф.49-летний Гурит Бирнбаум живет в Рамат-Гане; социальный психолог, Школа психологии Баруха Ивчера, Междисциплинарный центр, Герцлия; Где: тель-авивское кафе; Когда: Воскресенье, 11:00.

Скажите, что вы делаете.

Я изучаю значение секса для людей, роль сексуальности в их жизни и, особенно, в их близких отношениях, как секс создает или разрушает их и почему он так важен для нас.

Тупой, но необходимый вопрос: зачем секс? Как вы попали в эту сферу?

Я всегда знал, что стану ученым, но думал, что направлением будет генная инженерия.После службы в армии я изучал биологию в Еврейском университете, но просто не мог представить, что проведу свою жизнь в лаборатории. Я понял, что меня действительно интересует человеческое поведение, и в самый последний момент переключился на изучение психологии. После окончания бакалавриата я сразу поступил в докторантуру. Мне было 23 года, и я задавался вопросом, что может приковать меня к себе в следующие четыре года. Ответом был секс.

В 23 года люди склонны сосредотачиваться на самом сексе, а не на докторской диссертации.

В то время я был на пике радости от открытия секса, и эта комбинация меня очень устраивала и возбуждала. Я был удивлен услышать от окружающих меня людей, что то, что тогда казалось мне одним из величайших удовольствий в жизни, может быть даже для таких молодых людей, как я, источником скуки или даже страдания.Я решил, что мне нужно глубже понять причины этого.

Статьи по теме

«На свидании, если мужчина ведет себя как психолог женщины, она теряет интерес». Клаус Ведфельт / Getty Images

Например, всем, кто состоит в длительных отношениях, знаком этот феномен: у них все меньше и меньше секса.Это случается даже с парами в возрасте от двадцати лет, а не только с людьми, у которых есть дети и ипотека. Когда одна сторона разочаровывается в этом, возникает очень проблематичная динамика гнева, которая отравляет все отношения. Мне было любопытно узнать, почему это так для всех, и более того: как и можно ли остановить эту динамику. Я спросил себя, могут ли быть элементы в интимных отношениях, которые действительно могут разжечь страсть, и именно так я открыл для себя концепцию отзывчивости.

Под этим вы подразумеваете то, как одна сторона внимательна и настроена на потребности другой стороны и на то, что она говорит.

Мы рождены с глубокой потребностью в отзывчивости, восходящей к взаимоотношениям младенца с матерью.Если мать отзывчива, младенец чувствует, что о нем заботятся. Он понимает, что может положиться на мир и на людей вокруг него, чтобы удовлетворить свои потребности. Если мать не реагирует, все процессы его самовосприятия и восприятия своего места в мире идут наперекосяк, и он будет нести это бремя в своих взрослых отношениях.

Мы знаем, что надежная привязанность к родителям является предварительным условием хороших отношений с другими.Объясните мне, как успешная привязанность переводится во взрослые отношения.

Человек, у которого нет надежной привязанности, который научился не доверять другим, чья самооценка порочна, обратится к одной из двух стратегий, чтобы защитить себя.Первый — полагаться только на себя, избегать близости, которую он воспринимает как источник стресса, и дистанцироваться от другого человека, который должен быть рядом с ним.

Вторая стратегия противоположна: чрезмерная активация отношений. Поскольку моя мать не удовлетворяла мои потребности, у меня сильное стремление к признанию и заботе, я пристрастился к близости и заставляю свое окружение давать мне то, что мне нужно.Такие люди могут сильно манипулировать своим близким окружением. Они добиваются от других необходимой им ратификации, потому что не верят, что ее можно получить другими способами.

Вы описываете две полярные точки на шкале, но я полагаю, что большинство людей находятся где-то посередине.

Это двухосная система; каждый из нас находится как на оси воздержания, так и на оси опасений. Разумеется, стремление должно располагаться внизу каждой из двух осей. Проблемы начинаются, когда кто-то, например, сильно опасается и мало воздерживается.Этот человек будет постоянно изучать окружающее и своего партнера, будет видеть угрозы там, где их нет, и все сразу превращается в драму. Между прочим, если опасающемуся человеку повезет и у него есть партнер, который способен и знает, как приспособиться к нему и всей драме, которую он создает, с годами он может стать более умеренным.

Взрослые отношения как лекарство от дефектной детской привязанности.

Да, терапевтический процесс в отношениях. К сожалению, обычно так не получается — такие люди выбирают партнера, который воспроизводит и увековечивает их беспокойство. В частности, настороженные женщины склонны присоединяться к воздерживающимся мужчинам.Это преобладающая комбинация.

Потому что через его воздержание она может создать драму, которая ей нужна.

Да.Она преследователь; он, преследуемый. Их отношения основаны на этой динамике, которая, конечно, со временем только усугубляется и делает их обоих несчастными.

Давайте вернемся к понятию отзывчивости и к тому, как она может стать ответом на проблему частоты сексуальных отношений в длительных отношениях.

Мы провели длинную серию исследований, результаты которых были опубликованы в ведущих психологических журналах.Мы обнаружили, что желание у женщин, чей партнер отзывчивый, со временем только увеличивается. Мы также наблюдали еще один интересный феномен: на этапе свиданий, когда мужчина и женщина незнакомы, женщины на самом деле не интересуются отзывчивыми мужчинами. Эта закономерность повторилась в шести независимых исследованиях. На свидании, если мужчина ведет себя как психолог женщины, она теряет к нему интерес.

Очевидно.Это поворот. На первом свидании? Будь высоким загадочным незнакомцем — спасибо.

Женщины приходят на первое свидание очень подозрительно. Когда мужчина ведет себя не по гендерному стереотипу, она начинает спрашивать себя, почему он так себя ведет.Он просто хочет уложить ее в постель? Может, он просто бесхребетный? У мужчин, кстати, все наоборот. Женщина, которая сидит напротив них на первом свидании и проявляет сочувствие, полностью их побеждает. В длительных отношениях эта закономерность у женщин меняется на противоположную. В отношениях женщины очень нуждаются в отзывчивости и очень ее ценят. Мужчины, конечно, тоже, но у женщин это более сильная и явная потребность.

На самом деле, единственный радикальный комментарий, который я могу сделать, это то, что женщины и мужчины одинаково хотят и ищут отзывчивого партнера.Тот факт, что партнер читает их насквозь, делает отношения стабильными.

Итак, тем, кто хочет больше секса в отношениях, лучше начать слушать.

Совершенно верно.И не просто кивать «ага», но быть внимательным и активным, чтобы понять другую сторону, передать ощущение того, что он действительно с ними, не критично и не напирая на себя.

«Призрачные демоны»

В вашей учебе тоже есть сенсация.Я видел немало их результатов, опубликованных даже на таких авторитетных платформах, как Forbes и The Wall Street Journal, с заголовками вроде «Исследование подтверждает: секс предотвращает появление морщин» или «Пары, которые обнимаются, лучше занимаются сексом».

Одно из моих исследований было опубликовано в лондонской газете Times с заголовком «Смотрите порно, чтобы поднять настроение… на первое свидание. » Я очень неоднозначно отношусь к этому. С одной стороны, мне трудно представить результаты поверхностными и переведенными в заголовок, который обычно далек от истинного значения. С другой стороны, для меня очень важно достучаться до людей. Одна из моих целей — открыть людям путь к самопониманию, чтобы они могли справиться с этими проблемами. После 30 лет работы в этой области я до сих пор удивляюсь, узнав, насколько людей преследуют демоны одного и другого вида, как неуютно они чувствуют себя со своей сексуальностью и с самими собой.Даже в профессиональных кругах после того, как я читаю лекцию, ко мне тайно подходят другие исследователи и говорят: «У меня такая-то фантазия — что это говорит обо мне?»

Потрясающе. Я хотел, чтобы мы поговорили о «шести вещах, которые вы не знали о сексуальных фантазиях.”

Я провел очень много исследований о фантазиях. Это действительно увлекательно. Глубоко изучив предмет, я теперь могу слушать чьи-то фантазии и точно знать, кто он, каков он в своих отношениях и что им движет. Что в них поистине поразительно, так это то, что фантазия соответствует образцам сексуального поведения в реальности.

Проф. Гурит Бирнбаум. Томер Аппельбаум

Другими словами, мы тоже тащим все свои заминки в мир фантазий.

Дело в том, что даже в фантазиях, которые представляют собой платформу, где у вас есть полный контроль — где вы являетесь режиссером и сценаристом и можете летать так далеко, как захотите, — людям не удается отпустить себя.

Примеры?

Например, воздерживающиеся типы, о которых мы говорили ранее, используют секс для повышения чувства собственного достоинства, поэтому их фантазии содержат элементы разобщенности, отчуждения, агрессивности и завоевания.Фантазия вращается вокруг ощущения, что я король мира, что я могу получить все, что захочу. Напротив, тревожные люди нуждаются в заботе, поэтому их фантазии касаются царства подчинения, сдачи, внезапного прибытия кого-то большого и сильного, который все для них устроит.

Я прочитал книгу Стеллы Грей «The Heartfix: Интернет-дневник знакомств», в которой описаны испытания британской женщины, вернувшейся на рынок знакомств в среднем возрасте.Один из мужчин, связавшихся с ней на сайте знакомств, попросил ее переспать с ним, пока он носил подгузник. Он утверждал, что это обычная фантазия. Наверное, не может быть более буквального, чем это.

Это определенно не обычная фантазия, и это к лучшему.Люди пытаются реализовать свои глубочайшие психологические потребности через свои фантазии, а на самом деле они просто воспроизводят свои патологии. Часть моего исследования состояла в том, чтобы просить пары вести дневник повседневной реальности их отношений, включая фантазии. Тогда, например, я мог видеть, что модели воздержания и опасений, а также соответствующие фантазии очень усиливаются после ссор.

Потому что вы чувствуете себя уязвимым.Отношения уязвимы.

Совершенно верно, и вы защищаете себя привычными вам средствами.

Как вы исследуете фэнтези с помощью научных инструментов, как это работает?

Это действительно сложно, потому что вам нужно взять историю и обработать ее в форме, которая сделает возможным количественный подход к результатам.Я разработал метод анализа фантазий по трем параметрам: желание, лежащее в основе фантазии, например, доминировать; способ, которым я представляю себя в фантазии, например, доминирующий; и то, как в фантазии представлены другие люди. Когда мы читаем фантазии, мы деконструируем и анализируем их на основе этих трех параметров, и тогда становится действительно возможным понять историю этого человека и, более того, историю его отношений.

Если мы можем обобщить обо всех ваших исследованиях: сексуальность не самодостаточна.Это всегда результат эмоциональных потребностей или недостатков.

Да. Эти потребности просто «завели поездку» в сексуальном канале, потому что он такой мощный, потому что позволяет достичь близости и близости самым быстрым и чистым способом.

Мир Tinder

Мир знакомств сильно изменился за тот период, когда вы его изучали.Подумайте, например, о том, что вызвало бурю быстрых свиданий — интерес СМИ и количество людей, которые были шокированы возможностью встретиться с несколькими людьми за один вечер.

Верно, а сегодня вы сидите в гостиной и сотни людей просто ждут вас в Tinder.Я не исследовал влияние этих изменений, потому что в конечном итоге наша потребность в любви и близости не изменилась и не изменится, изменились только средства. Tinder представляет собой более крупный мясной рынок, это точно, но у него есть и положительные стороны. Tinder преодолел для нас множество препятствий. Это позволяет нам знакомиться с людьми, с которыми мы не могли бы встретиться при других обстоятельствах.

Вы пользуетесь Tinder?

Да, в исследовательских целях.А также иногда в личных целях. Основная асимметрия существует в том, как мужчины и женщины взаимодействуют с Tinder. Мужчины отправляют огромное количество сообщений [многим потенциальным совпадениям], в то время как женщины проводят пальцем и проводят пальцем [в поисках подходящего совпадения].

Итак, вы думаете, что Tinder — это позитивное событие, а не конец человечества?

Определенно да.Я считаю, что это замечательно, если использовать его правильно, если вы можете разработать сложные механизмы фильтрации.

Вы отвечаете как ученый или как женщина, использующая Tinder?

Как человек, который видит и положительный потенциал, и зло.

Как полученные знания пригодятся вам в личной жизни? Допустим, девушка рассказывает вам о плохом свидании или о парне, который пропал вместе с ней.

Я очень стараюсь не анализировать близких мне людей.

Это возможно?

№Итак, я действую в первую очередь как друг и предлагаю плечо, на которое можно опереться, и я сочувствую, но в то же время я дам ей очень четкую картину ошибок, которые она совершила, я постараюсь помочь ей избежать саморазрушения. поведение, которое я постоянно вижу в каждом. Все мы саботируем наши отношения.

Вы можете уточнить?

Критика партнера, когда нападение связано с постоянной чертой или особенностью личности, а не с конкретным поведением.Реакция на жалобу встречной жалобой: «Я ничего не делаю дома? Вы отказались навестить моих родителей ». Отказ отвечать на жалобы партнера, отход от взаимодействия, физически оставаясь на одном месте, игнорирование партнера, проявление презрения и неуважения к партнеру. И вообще люди, которые теряются в отношениях и забывают о себе. И наоборот: люди, которые вообще не видят другой стороны — манипулятивные типы, которые используют секс, чтобы влиять на партнера, маневрировать им, заставить его чувствовать себя отвергнутым.Короче говоря, вечные угодники и вечные нарциссы.

Вы активируете эти рефлексы и на свидании?

Если дата удалась, мне это нравится.Если не получается, переключаюсь в аналитический режим и стараюсь извлечь из него максимум. Но не пиши этого — это испортит мои свидания!

В Сакраменто, Калифорния, выставлена ​​одномесячная дозировка гормональных противозачаточных таблеток.Рич Педрончелли / AP

Давайте поговорим о вашем новом удивительном исследовании, посвященном противозачаточным таблеткам.

Это серия исследований, проведенных совместно с проф.Цачи Эйн-Дор, Коби Золтек и Шир Бирнбаум. Все результаты относятся к женщинам, которые постоянно принимали противозачаточные таблетки и перестали принимать их во время моногамных отношений, когда они воспитывали семью.

Один из выводов заключался в том, что женщины, выбирающие партнера во время приема таблеток, наносят вред здоровью их общего потомства.Почему?

Тело направляет нас к выбору наиболее генетически подходящего партнера. Вот почему первоначальное желание во многих смыслах является хорошим предсказателем. Это, конечно, не означает, что человек, которого я жажду в данный момент, обязательно будет для меня лучшим партнером, но желание — это основной сигнал, свидетельствующий о том, что я иду в правильном направлении или что мне лучше двигаться. прочь оттуда и быстро.Вы захотите кого-то, кто генетически подходит вам. Женщин привлекает аромат мужского тела, который указывает на отличную от их иммунную систему, и идея состоит в том, что их потомство потенциально получит самый широкий иммунный зонтик и сможет более успешно справляться с вирусами и бактериями.

И этот механизм совершенно не важен для женщин, которые принимают таблетки, потому что они вызывают гормональное состояние, подобное беременности.Даже когда вы на первом свидании, вы как бы идете на него беременной.

Таблетка просто выхолащивает женщину и нарушает способность ее тела выбирать партнера таким образом, чтобы это было выгодно для потомства, потому что их предпочтения во время беременности полностью отличаются от их обычных предпочтений.Например, беременных привлекает запах родственников. Не в сексуальном смысле, упаси Бог, а потому, что в уязвимом состоянии беременности это люди, которые могут их защитить.

Брэд Питт в роли Квазимодо

Интересно.Но вы знаете, не все отношения имеют репродуктивное значение.

В том-то и дело: у таблетки есть много последствий, о которых люди просто не подозревают. Женщина, принимающая противозачаточные таблетки, на определенном этапе, конечно, перестанет их принимать. А что потом? Брэд Питт, которого она выбрала для себя под воздействием таблетки, становится Квазимодо.

Неужели все так однозначно? Не может быть.

Да, это однозначно и подтверждается многими исследованиями, не только тем, что мы провели.Есть исследования, которые показали, что в тот момент, когда женщины прекращают принимать таблетки, они разочаровываются, потому что они выбрали мужчину, подходящего для того состояния, в котором они находились под воздействием таблетки, и когда тело восстанавливается до самого себя, желаемый объект перестает быть желанным. , а женщины сообщают о резком уменьшении их страсти. В нашем исследовании мы также увидели, что женщины, которые перестали принимать таблетки во время отношений, как правило, уделяли больше внимания привлекательным незнакомцам и фантазировали о них в сексуальном плане, особенно перед овуляцией.Мы также отчетливо видели, что после того, как они прекратили принимать таблетки, женщины сообщали, что они недовольны отношениями, и что они с большей вероятностью будут играть на поле.

Другими словами, она отказалась от таблетки и начала жульничать?

Вот образец, который мы видели.Конечно, мы не изучали измену на практике, но мы увидели, что женщины чаще разводятся. Определенно.

После того, как посвятили свою карьеру изучению секса, что вы понимаете в сексе сегодня, чего не понимали, когда начинали?

Этот секс может быть чем угодно, кроме секса.

Что ты имеешь в виду?

Люди направляют множество потребностей и желаний, не имеющих ничего общего с сексом, в сексуальные отношения.Секс может стать способом почувствовать себя хорошо с самим собой и справиться с трудностями, которые вы испытываете в других сферах жизни, а также может быть инструментом для манипулирования другими людьми для самых разных целей. Люди используют секс, чтобы проявить творческий подход, лучше спать по ночам, избежать реальности и даже отомстить другим. Есть пары, для которых секс — это арена ссор, сведения счетов и сведения счетов. Некоторые люди ставят секс в зависимость, если не прямо, от исполнения своих желаний вне постели.

У секса есть темная и светлая стороны. В той же степени, в какой он может усилить интимные отношения между людьми, он может выражать патологии. Есть люди, для которых секс — еще один канал общения, достоверно отражающий их повседневную жизнь, а другие, ложась спать, превращаются в мистера.Гайд.

‘

Успех! Почему ожидания лучше фантазий

Вы строите замки в небе? Психологи обнаружили, что фантазии о будущем успехе могут быть опасными.

У всех нас есть фантазии о будущем. Вполне естественно видеть счастливые сны о том, как все может пойти хорошо.

Мы часто слышим от гуру самопомощи, что именно этот тип счастливых сновидений является хорошим источником мотивации. Если мы сможем представить себе наш будущий успех, это поможет нам мотивировать.

Грубо говоря, в этом есть доля правды: позитивное мышление о будущем в целом полезно. Но психологи обнаружили, что визуализация и фантазия могут быть непростыми потребителями, и исследования, проведенные Эттингеном и Майером (2002), показывают, почему.

Фантазия против ожиданий

Исследователи хотели увидеть, как люди справляются с четырьмя различными проблемами, которые бросает нам жизнь: получение работы, поиск партнера, успешная сдача экзамена и операция (надеюсь, не все одновременно) .

В четырех исследованиях исследователи изучали, как люди думают о каждой из этих проблем. Они измерили, насколько фантазировал о о положительном исходе и насколько ожидали о положительном исходе.

Разница может показаться относительно незначительной, но это не так. Ожидания основаны на прошлом опыте. Вы ожидаете, что хорошо сдадите экзамен, потому что вы хорошо сдали предыдущие экзамены, вы ожидаете встретить другого партнера, потому что вам удалось встретиться со своим последним партнером, и так далее.

Фантазии, однако, включают воображение того, что, как вы надеетесь, произойдет в будущем, но переживаете это прямо сейчас. Это оказывается проблематичным.

Исследователи обнаружили, что при попытке устроиться на работу, найти партнера, сдать экзамен или перенести операцию, те, кто больше времени уделял позитивным фантазиям, справлялись хуже.

Берите тех, кто ищет работу. У тех, кто больше времени мечтал о работе, дела шли хуже. Через два года после окончания колледжа мечтатели:

• подали заявки на меньшее количество рабочих мест,
• , что неудивительно, получили меньше рабочих мест,
• и, если они работали, имели более низкую зарплату.

С другой стороны, те, кто питал более негативные фантазии о будущем, с большей вероятностью достигли своих целей. Аналогичные результаты наблюдались и для других целей.

Хотя позитивные фантазии были связаны с неудачей, позитивные ожидания были связаны с успехом. Люди, у которых были положительные ожидания относительно поиска партнера, быстрого восстановления после операции и сдачи экзамена, справились лучше, чем те, чьи ожидания были отрицательными.

Напомним, что ожидания строятся на прочном фундаменте, в то время как позитивные фантазии часто строятся на пустом месте.

Почему позитивные фантазии опасны

Проблема с позитивными фантазиями в том, что они позволяют нам ожидать успеха здесь и сейчас.Однако они не предупреждают нас о проблемах, с которыми мы, вероятно, столкнемся на этом пути, и могут лишить нас мотивации — в конце концов, кажется, что мы уже достигли своей цели.

Это одна из причин, по которой наш ум подводит нас. Поскольку он настолько великолепен в моделировании наших достижений в будущих событиях, он может фактически подорвать наши попытки достичь этих целей в реальности.

Это не означает, что позитивное мышление о будущем проблематично или что фантазия сама по себе опасна, просто определенный тип позитивного фантазийного мышления связан с более низкой производительностью.

Итак, это предупреждение об опасностях визуализации и фантазии в достижении целей, о более позитивных выводах о мотивации и успехе в будущих публикациях.

Я полагаю.

Изображение предоставлено: balt-arts

Бессознательные фантазии и мир отношений — 1-е издание

«Кнафо и Файнер проделали мастерскую работу по возрождению концепции бессознательной фантазии. Их эрудиция носит так легко, что нас увлекает чистое удовольствие видеть, как ложная дихотомия между фантазией и реальностью растворяется во взаимопроникающей диалектике.Комбинируя современную классическую теорию и теорию отношений, они объединяют акцент одного человека на воображении и желании и акцент двух человек на отношениях и социальном контексте. Результирующий синтез не только свидетельствует о центральной роли фантазии как способа решения проблем; он также восстанавливает критическую важность фэнтези для современного психоанализа ».

— Вирджиния Голднер, доктор философии, редактор-основатель, Исследования по гендерным вопросам и сексуальности

«Путем переплетения клинического, теоретического и психологического искусства Кнафо и Файнер исследуют перекресток, на котором бессознательная фантазия встречается с процессами отношений.Они выпустили информативную, легко читаемую и вдохновляющую книгу — книгу, находящуюся в центре текущих теоретических дебатов, которая вознаградит читателей на всех уровнях ».

— Фред Пайн, доктор философии, частная практика, Нью-Йорк

«В книге Бессознательные фантазии и мир отношений Даниэль Кнафо и Кеннет Файнер критически исследуют классические психоаналитические конструкции первичной сцены, семейных романтических фантазий и кастрации с точки зрения отношений интрапсихического, межличностного и художественного мира человека. .Они воскрешают эти феномены развития и поднимают их на высоту, которая выше обычного отношения к внутренним психоаналитическим процессам. В руках Кнафо и Файнера оживают классические психоаналитические процессы. Книга представляет собой ясное и творческое переосмысление роли бессознательных фантазий в нашем мире отношений. Это сильное и необходимое дополнение к клинической практике, которое настоятельно рекомендуется ».

— Энни Ли Джонс, в PsycCRITIQUES 51.40, 2006

«Клинический материал предоставляет превосходные, подробные примеры трех типов фантазий и того, каким образом бессознательные фантазии могут влиять и даже определять развитие жизни … Кроме того, применение психоаналитических методов к анализу фильмов, мемуаров и т. Д. перформанс представляет определенный интерес для читателя «.

— Марта Дюпехер в Международный журнал психоанализа Том 89, № 3.

« Бессознательные фантазии и мир отношений содержит много богатого материала на своих страницах, поднимает многие из текущих вопросов и дебатов в психоаналитической теории, обеспечивает наводящие на размышления набеги на психобиографию и прикладной психоанализ и, наконец, но не в последнюю очередь, требует от нас взглянуть на место психоанализа в современной культуре.Учитывая поток журналов, которые мы пытаемся изучить, иметь столько журналов в одном тонком томе — действительно благо ».

— Хелен Б. Левин, доктор философии, Психолог-психоаналитик , 2008

Стратегия, которая превращает мечты в реальность

Итак, в начале 2000-х она начала исследовать, может ли простая проверка реальности вернуть их в нужное русло. Работая с коллегами в Германии, она набрала 55 школьников, изучающих английский язык. Некоторых попросили написать рассказ о преимуществах владения языком — «позитивная фантазия».(Их ответы варьировались от «мой отец счастлив» до «я могу поговорить с Back Street Boys» [sic].) Других попросили перечислить препятствия, которые могут помешать им достичь этой цели — «негативная реальность», например отсутствие достаточного словарного запаса или желание поиграть в футбол вместо того, чтобы делать домашнее задание. Третьей группе было предложено сделать и то, и другое, сначала участвуя в позитивных фантазиях, а затем в признании негативной реальности. Это было вмешательство «мысленного противопоставления».

Разумеется, Эттинген обнаружил, что дети, которые занимались ментальным противопоставлением, добились гораздо большего прогресса в следующие три месяца.Это было особенно верно для студентов, которые изначально имели самые высокие ожидания успеха: простое упражнение позволило им превратить эти надежды в наилучшие возможные оценки, в то время как другие получили средние результаты.

Разум превыше храбрости

Эти ранние открытия вызвали поток, а затем поток новых исследований во многих различных контекстах в последующие годы — и вместе они создают убедительные аргументы в пользу ментального противопоставления как универсального и ценного инструмента.

Теперь мы знаем, что преимущества включают все: от улучшения успеваемости до улучшения диеты, увеличения физических нагрузок и снижения потребления алкоголя. В 2019 году Эттинген обнаружил, что ментальное противопоставление также может предсказать успех в соревнованиях по бальным танцам, с большей приверженностью тренировкам в преддверии соревнований. А в статье, опубликованной ранее в этом году, исследователи показали, что это также может привести к улучшению отношений, помогая людям преодолеть свои разочарования и примирить возникшие разногласия.

«[Ментальное противопоставление] сейчас очень хорошо изучено», — говорит Катя Фридрихс, психолог, изучающая ментальное противопоставление в Университете Трира, Германия и Исследовательском институте Лизенфельда в Бостоне, Массачусетс.