Онтогенез психология: Онтогенез | Понятия и категории

Онтогенез | Мир Психологии

ОНТОГЕНЕЗ

Онтогенез (англ. ontogenesis) — развитие индивида в отличие от развития вида (филогенеза). Онтогенез психики означает ее развитие, по крайней мере, от рождения до конца жизни человека или животного. См. Возраст.

Словарь практического психолога. С.Ю. Головин

Онтогенез — процесс развития индивидуального организма. В психологии онтогенез — формирование основных структур психики индивида в течение его детства. Изучение онтогенеза — главная задача психологии детской (-> психология возрастная).

С позиций отечественной психологии, основное содержание онтогенеза составляет деятельность предметная и общение ребенка, прежде всего — деятельность совместная, общение со взрослыми. В ходе интериоризации ребенок «вращивает», «присваивает» социальные, знаково-символические структуры и средства этой деятельности и общения, на базе чего формируется его сознание и личность. Общим для отечественной психологии является и Понимание формирования психики, сознания, личности в онтогенезе как процессов социальных, идущих в условиях активного, целенаправленного воздействия со стороны общества.

Словарь психиатрических терминов. В.М. Блейхер, И.В. Крук

нет значения и толкования слова

Неврология. Полный толковый словарь. Никифоров А.С.

нет значения и толкования слова

Оксфордский толковый словарь по психологии

Онтогенез — как видно из корней слова, происхождение и, в более широком смысле: развитие отдельного организма. Ср. с термином филогенез, который употребляется для обозначения происхождения и развития видов. См. Развитие, что обычно предпочтительнее использовать при обсуждении детской психологии.

предметная область термина

ОНТОГЕНЕЗ (ONTOGENY) — развитие или процесс развития, в частности, конкретного организма.

ЧЕЛОВЕК: ОНТОГЕНЕЗ — специфически человеческий путь онтогенеза — усвоение, или присвоение общественно-исторического опыта. У животных он полностью отсутствует. Отсюда обучение и воспитание — это общественно выбранные способы передачи человеческого опыта, обеспечивающие «искусственное развитие ребенка» (в противовес «естественному развитию детеныша животного»). Генеральный путь онтогенеза человека — присвоение искусственного, культурно созданного опыта, а не развертывание естественно заложенного. Этот путь и определяет социальную природу психики человека.

ВОСПРИЯТИЕ: ПРОЦЕСС: ОНТОГЕНЕЗ (онтогенез процессов восприятия) — структурные изменения, происходящие в восприятии по мере индивидуального развития. Основным фактором, обусловливающим построение адекватных действий перцептивных, являются практические действия — деятельность — по преобразованию предметов внешнего мира. При развитии деятельности происходит сокращение внешних практических компонент, за счет чего действия перцептивные свертываются. У ребенка вырабатывается целостная система единиц восприятия эталонов оперативных и сенсорных, опосредующих восприятие. Эталоны сенсорные, используемые как чувственные мерки для систематизации свойств внешнего мира и усваиваемые в этом процессе, соответствуют общественно выработанным системам сенсорных качеств (звуковысотная шкала музыкальных звуков, фонемы языка, система геометрических форм).

ЭМОЦИИ, ОНТОГЕНЕЗ ЭМОЦИЙ — Эмоции в переводе с латинского языка дословно означают «возбуждать, волновать». Под эмоциями понимают реакции по типу субъективно окрашенных переживаний индивида, отражающих значимость для него воздействующего раздражителя или результата собственного действия (удовольствие, неудовольствие).

Согласно П.К. Анохину, Эмоции – физиологические состояния организма, имеющие ярко выраженную субъективную окраску и охватывающие все виды чувствований и переживаний человека – от глубоко травмирующих страданий до высоких форм радости и социального жизнеощущения. Отношение человека к происходящим событиям и удовлетворению своих потребностей проявляется в виде чувств. Эмоции делят на: эпикритические, корковые (характерные только для человека), филогенетически более молодые (к ним относятся такие Эмоции, как эстетические, этические, нравственные) и протопатические Эмоции, подкорковые, таламические, филогенетически более древние, элементарные (удовлетворение чувства голода, жажды, продолжения рода).

Существуют положительные Эмоции, которые возникают при удовлетворении потребностей, – это переживание радости, воодушевления, удовлетворения, и отрицательные Эмоции, при которых переживается затруднение в достижении цели, огорчение, тревога, раздражение, гнев. Также Кантом были выделены стенические эмоции, направленные на активную деятельность, борьбу, способствующие мобилизации сил для достижения цели, и астенические, обусловливающие неуверенность, пониженную активность, сомнения, бездеятельность.

Эмоции являются наиболее древними психическими функциями, появившимися на длительном этапе эволюции высшей нервной деятельности человека. Большинство эмоциональных реакций, особенно инстинктивные, человек получил от животных, у которых эмоциональные реакции зарождались в связи с различными ситуациями, вызывающими реакцию страха или гнева. Такие реакции были связаны с угрозой для жизни животного, т.е. возникала необходимость вступать в борьбу или спасаться бегством. Испытывая чувство страха, животное готовилось к действию. Таким образом, в процессе эволюции закрепились наиболее целесообразные вегетативные реакции, которые и обеспечивали эту деятельность.

Во время переживания чувства страха происходит централизация кровообращения (перераспределение крови в организме), расширение сосудов в мышцах, сердце, легких, мозге и сужение их в коже и брюшной полости. Данный механизм обеспечивает успешное спасение бегством или меньшую кровопотерю в экстремальных ситуациях. До вступления в борьбу или до бегства животное старается отпугнуть врага, принимая различные устрашающие позы: выгибает спину, оскаливает зубы, поднимает хвост, издает угрожающие звуки. Также наблюдается пиломоторная реакция, в результате которой шерсть поднимается дыбом и, как следствие, животное увеличивается в размерах. Под влиянием чувства страха у животного увеличивается содержание сахара в крови, тем самым повышается вязкость крови. Все вышеперечисленные реакции являются защитными, выработавшимися в процессе эволюции.

У человека данные вегетативные реакции, несмотря на то, что многие из них стали рудиментарными, сохраняются.

При волнении, испытывая чувство страха, у человека наблюдается побледнение кожных покровов, тело покрывается так называемой «гусиной кожей» – это и есть оставшийся рудимент пиломоторной реакции.

В вегетативных реакциях при различных эмоциональных состояниях может преобладать тонус как симпатического, так и парасимпатического отдела вегетативной нервной системы.

Эмоции сопровождаются не только вегетативными реакциями, но и выразительными движениями, близкими к проявлениям животных. Например, при попадании в пасть собаки чеголибо несъедобного отмечается мимическая реакция, подобная той, которая развивается у человека, когда он принял горькое лекарство или когда у него возникло чувство досады.

Выразительные движения могут быть адекватны переживаемой Эмоции, а также человек может их подавить усилием воли. В большинстве случаев мимика и Выразительные движения не соответствуют переживаемой Эмоции: например, при огорчении у человека возникает улыбка.

назад в раздел : словарь терминов  /  глоссарий  /  таблица

неоднозначность исследовательских трактовок – тема научной статьи по психологическим наукам читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

ПСИХОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ

Котова И. Б.

ОНТОГЕНЕЗ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ: НЕОДНОЗНАЧНОСТЬ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ ТРАКТОВОК

Психологические теории и концепции личности имеют междисциплинарный статус и могут быть в равной мере отнесены и к психологии личности, и к психологии развития. История их возникновения и развития в значительной мере обусловлена уровнем и темпами становления обоих научных дисциплин. Каждая их них прошла свой путь развития, испытывая на себе влияние множественных детерминант: от социальной востребованности до необходимости и возможности операционализации и категоризации. Психология личности, как и психология развития, достаточно поздно обрела свой дисциплинарный статус и очертила круг своих проблем. Сегодня уже можно определенно выделить предметные области и круг наиболее авторитетных персоналий, участвующих в их создании и отстаивании своих позиций. Развитие, как и другие феномены, медленно входило в культуру осмысления человечеством самого себя.

Известно, что идея развития зародилась в трудах Аристотеля, поднималась в трудах Я.А. Коменского, Ж.-Ж. Руссо, И. Г. Пес-талоцци, А. Дистервега и др., обосновывалась в философских работах Г. В. Ф. Гегеля, подтверждалась исследованиями Й. Прохазки, была закреплена эволюционными идеями К. Линнея, Ж. Б. Ламарка, исследованиями по физиологии высшей нервной деятельности И. М. Сеченова, И. П. Павлова и др.

Среди основных проблем психологии развития находятся: возрастная динамика человеческой психики, онтогенез психических процессов и психологических качеств личности. Психология развития осуществляет функции описания, объяснения, прогноза и коррекции. Исследователи единодушно считают, что до настоящего времени психология развития, в основном, находится на уровне описания. Объяснение процессов развития является трудной задачей, так как требует выявления факторов и закономерностей, обусловливающих появление количественных и качественных изменений. В основе объяснения лежат схемы причинно-следственных или вероятностных (статистических) связей, которые могут быть одинарными или множественными. Развитие может рассматриваться в разной временной размерности, образуя изменения на фило-, антропо-, онто- и микроуровнях. Понятие развития включает: развитие как рост, созревание, совершенствование, универсальное изменение, качественное, структурное изменение, количественно-качественное изменение, как изменение, влекущее за собой новые изменения. К настоящему времени определены основные категории психологии развития: рост, созревание, дифференциация, научение, запечатление, социализация [4, 9].

Для общей интегральной характеристики процессов развития используются категории, относящиеся не к отдельным признакам, а к развитию в целом. Это категории роста, созревания, дифференциации, научения, запечатления (импринтинга), социализации (культурного социогенеза). Применение знаний по психологии развития позволяет решить следующие задачи: ориентация в жизненном пути; определение

58

Научно-практический журнал «Гуманизация образования» № 4/2012

условий развития и изменений; прогноз стабильности и изменчивости свойств личности; объяснение целей развития и коррекции; планирование коррекционных мероприятий; оценка коррекции развития.

Для того, чтобы понять развитие, необходимо рассмотреть протяженность временной дистанции, на которой оно совершается. В зависимости от этого различают четыре ряда изменений: филогенез, антропогенез, онтогенез и микрогенез. Онтогенез, или индивидуальное развитие — это временная дистанция длиной в человеческую жизнь: она начинается с момента зачатия и завершается концом жизни. Изменения отдельных индивидов (или определенных их групп) в ходе онтогенеза составляют существенную часть предмета психологии развития. Понятие онтогенеза человека является частным в логическом отношении, но центральным с точки зрения содержания психологии развития. Представления об онтогенезе развития личности складывались на протяжении достаточно длительного времени и вызрели в своей основе лишь к концу ХХ столетия. Термин «онтогенез» был введен в 1866 г. Э. Геккелем и обозначал процесс развития индивидуального организма. Позже он наполнялся различным содержанием. В психологии понятие «онтогенез» использовали для обозначения формирования основных структур психики индивида в течение детства. Поэтому основное содержание онтогенеза сводилось к развитию предметной деятельности и общения ребенка со взрослыми. Позже в онтогенезе начали выделять количественные и качественные стороны.

К настоящему времени выявлено, что в ходе онтогенеза происходит смена четко ограниченных фаз: эмбриогенеза, созревания, взрослого состояния, старения. Рассмотрение онтогенеза как качественного преобразования личности введено в научный оборот лишь несколько десятилетий тому назад. Если исходить из того, что онтогенез — это ряд последовательно сменяющих друг друга периодов жизни человека, то каждый из них можно охарактеризовать временной протяженностью, строением, функционированием и соотношением психических процессов. Неоднократно делались попытки выявить личностные особенности, являющиеся новообразованиями того или иного возраста. Можно сказать, что психология долго не знала специфики онтогенеза развития личности и подменяла его онтогенезом развития психики [5].

На построение концептуальных моделей онтогенетического развития оказывали влияние те схемы возрастной периодизации, которые были господствующими в тот или иной период развития психологии как науки. Предлагаемые авторами периодизации психического развития строились по таким основаниям, как развитие зубов — П.П. Блонский; скелетно-мышечная деятельность — И.А. Аршавский; смена видов питания — В. Д. Розанов и др. Кроме того, были и иные авторские концепции периодизации развития человека (Б. Г. Ананьев, Л. С. Выготский, А. А. Люблинская, Д. Б. Эльконин и др.).

В настоящее время наиболее принятыми стали периодизации, в основе которых лежат сроки обучения и воспитания в тех или иных образовательных учреждениях (дошкольных, школьных, вузовских и т.д.), т. к. они учитывают достаточно стабильные факторы. Однако вопросы о внутренних критериях и границах периодизации, их теоретическом обосновании, движущих силах психического развития, психологическом содержании каждого периода остаются весьма проблематичными.

Стремление получить представление об онтогенезе развития личности подталкивало исследователей к постановке и решению вопросов о возрастной динамике личности, реальных этапах и тенденциях ее становления, условиях и методах управления

59

ISNN 1029-3338

процессом развития личности. Отечественными психологами сформулированы основные положения, раскрывающие процессы развития человека как личности. Однако генеральные линии становления личности в онтогенезе все еще только намечаются. К настоящему времени установлено, что с момента рождения ребенок постепенно овладевает общественной (человеческой) сущностью, т. е. развивается социально. Каждый из этапов онтогенеза характеризуется специфическим уровнем социального развития.

Несмотря на явные достижения отечественной психологии в исследовании основных этапов, факторов, закономерностей и механизмов развития личности, консенсус между ведущими психологами по ряду важных вопросов не достигнут, создавая обширное поле для последующих исканий в данной области. В то же время общие линии развития личности в онтогенезе уже намечены, что позволяет на основе их рефлексивного анализа сформировать систему общих представлений, сложившихся в российской психологии за последние полтора столетия (со второй половины ХК в. по настоящее время).

Анализ теорий и концепций развития личности на различных этапах онтогенеза, разработанных отечественными психологами (Б.Г. Ананьев, К.А. Абульханова-Слав-ская, А.Г. Асмолов, Г.А. Берулава, Л.И. Божович, В.С. Братусь, В. В. Давыдов, АВ. Запорожец, В.П. Зинченко, И.С. Кон, М.И. Лисина, В.С. Мухина, Б.Д. Парыгин,

A. В. Петровский, В.А. Петровский, Д.И. Фельдштейн, Д.Б. Эльконин и др.), показал наличие преемственности в трактовке ими многих идей [5].

Среди основных проблем, разрабатываемых данными авторами, находятся, прежде всего, вопросы онтогенеза развития личности, его источников, закономерностей и факторов. В контексте проблем психологии развития наиболее изученными являются вопросы соотношения развития личности, обучения и воспитания, а также исследования деятельности и общения как факторов развития личности.

Обращает на себя внимание сохраняющаяся до настоящего времени неоднозначность в трактовке категориально-понятийного аппарата личности и ее развития. Понятия, характеризующие в той или иной мере процессы изменения личности («развитие личности», «формирование личности», «социализация», «адаптация», «индивидуализация» и ряд др. ), синонимичными не являются и их необходимо различать. Ряд исследователей (А.Г. Асмолов, А.В. Брушлинский, В.С. Мухина, А.В. Петровский,

B. А. Петровский, В.И. Слободчиков, Д.И. Фельдштейн и др.) предприняли попытку их развести.

Саморазвитие трактуется как сложное инволюционно-эволюционное поступательное движение, в ходе которого происходят прогрессивные и регрессивные интеллектуальные, личностные, поведенческие, деятельностные изменения в самом человеке (Л.С. Выготский, Б.Г. Ананьев). Внимание современных исследователей к осмыслению проблемы психологии личности и ее развития объясняется тем, что к настоящему времени категория личности приобрела статус базовой наряду с другими психологическими категориями (психика, деятельность, сознание, общение). Этому предшествовал долгий период накопления теоретических и экспериментальных данных о личности в контексте основных отраслей психологии: в общей (Б. Г. Ананьев, К.А. Абульханова-Славская, А.Н. Леонтьев, К.К. Платонов, С.Л. Рубинштейн, Е. В. Шорохов и др.), в психологии развития (Б.Г. Ананьев, Л.И. Божович, И.С. Кон, В.А. Крутецкий, Е.Ф. Рыбалко, Д.Б. Эльконин и др.), в педагогической (И.А. Зимняя, Я.Л. Коломинский, А.В. Петровский, В.А. Петровский и др.), в социальной (Г.М. Андреева, А.Г. Асмолов,

60

Научно-практический журнал «Гуманизация образования» № 4/2012

А.А. Бодалев, А.Г. Ковалев, Е.С. Кузьмин, А.А. Леонтьев, Б.Д. Парыгин, А.В. Петровский и др.), в акмеологии (К.А. Абульханова-Славская, О.С. Анисимов, А.А. Бодалев, А.А. Деркач, В.Г. Зазыкин, И.Н. Семенов, А.К. Маркова и др.).

К настоящему времени накоплены достаточные теоретические и экспериментальные фонды, позволяющие обратиться к проблеме развития личности, к осмыслению основных этапов ее исследования, оценке вкладов выдающихся отечественных ученых в ее разработку. В связи с этим нами была предпринята попытка реконструкции движения психологических идей, связанных с развитием личности как одной из недостаточно изученных областей психологии. Изучение проблемы развития личности представляется актуальной также в связи с социальными изменениями, происходящими в России. На протяжении XIX и XX вв. идея развития личности претерпела множество редукций, обусловленных ее адаптацией к нуждам социальной и образовательной практики. Первоначально выдвинутая идея развития личности была постепенно подменена идеей «формирования», а развитие личности стало интерпретироваться как управляемый извне процесс, что противоречит сути развития личности как ее самодвижения. Далее процесс развития личности был сведен к интериоризации социальных и предметных норм, а затем он стал трактоваться как усвоение суммы знаний, умений, навыков и моральных норм. Современный этап развития психологической науки позволяет рассмотреть проблему развития личности с новых методологических и теоретических позиций. Идея развития личности является одной из центральных в психологии развития и акмеологии. «Личность существует в развитии», «личность — развивающаяся система», «вне развития нет личности» — подобные утверждения прочно вошли в научный обиход. Однако правомерность рассмотрения личности как развивающейся была поставлена под сомнение А.В. Петровским и В.А. Петровским, которые считают, что это может иметь место только при трактовке личности, как «единомножия» ипостасей, одна из которых заключается в идеальной представленности и продолженности человека в других людях, его идеальном бытии в них. Только при этом условии развитие личности может рассматриваться как постулат [7-8, 10].

К настоящему времени обобщенный образ отечественной психологии личности еще не сформирован, хотя ученые предпринимают попытки создания реальной картины движения психологической мысли, которые сопровождаются пересмотром имен, концепций, достижений, стремлением атрибутировать те или иные идеи их явным, а не мнимым авторам. В опубликованных монографических работах и статьях заметно стремление определить вклад в разработку проблемы развития личности тех или иных российских психологов (В.В. Белоус, Е.И. Исаев, П.А. Мясоед, Л.Ф. Обухова, Н.И. Чуп-рикова и др.).

Накопленная фактологическая база по различным отраслям отечественной психологии долгое время оставалась вне системного теоретико-методологического анализа. Этим объясняется дискретное описание основных этапов развития отечественной психологии, ее основных отраслей, интерпретационные ошибки в оценке отдельных периодов и вклада тех или иных персоналий в их развитие, допущенные в силу ряда причин теми или иными исследователями.

Ситуация, сложившаяся с осмыслением теории и практики отечественной психологии личности, амбивалентна. Это проявляется в тенденции к критической оценке развития психологии в советский период и к переоценке достижений предсоветского и постсоветского периодов ее развития. Несмотря на устойчивое декларирование значимости и актуальности этой проблемы, к настоящему времени в науке реально

61

ISNN 1029-3338

мало что изменилось. Это в полной мере относится и к области психологии развития личности. В работах А.Г. Асмолова, И.Б. Котовой, А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского неоднократно отмечалось, что теоретико-методологический анализ развития личности еще не стал предметом специальных исследований, а динамика исследований по этой проблеме представлена фрагментарно [1-2, 5].

Аргументированно и убедительно был поставлен вопрос о необходимости проведения обобщающих исследований А.А. Никольской, которая считала, что ряд идей, касающихся принципов изучения и развития личности, провозглашаемых сегодня как новые, были в центре внимания многих крупных деятелей науки второй половины XIX — начала XX в.: П.Ф. Лесгафта, К.И. Пирогова, К.Д. Ушинского, В.М. Бехтерева, И.А. Сикорского, А.П. Нечаева, М.М. Рубинштейна, П. Ф. Каптерева и др.

Проявившая себя тенденция гуманизации общественной жизни привела к тому, что главной целью всех образовательных институтов сегодня признано становление личности, глубоко знающей себя, владеющей собой, саморазвивающейся и самореализующейся в гармонии с собой и обществом. Данные характеристики личности определяют в настоящее время перспективную линию ее развития. В связи с этим среди актуальных проблем психологии оказались вопросы переосмысления феномена развития личности в понятиях «саморазвитие», «самоосуществление», «самодвижение» и «самореализация».

Таким образом, налицо необходимость объективной, свободной от идеологизации реконструкции движения психологической мысли, касающейся развития личности, воссоздания внутренней логики, приращения и трансформации знаний по данной проблеме. Такая реконструкция позволит выделить основные принципы и закономерности развития личности, которые могут служить исходными при построении личностно-развивающих моделей образования, отвечающих как потребностям современного общества, так и отдельных личностей.

Теоретические предпосылки исследования проблемы развития личности в отечественной психологии начали складываться еще в XIX в. и с течением времени оформились в несколько методологических подходов (аксиологический, деятельностный, системный, сетевой, персоналистический), составляющих основу современных концепций развития личности [2-3, 6].

С понятием саморазвития связывают процесс, который направлен на преодоление противоречий в стремлении к достижению духовной, физической и социальной гармонии. Самореализация выступает как проявление внутренней свободы, обусловленной осознанием своих духовных и физических возможностей, и как адекватное управление собой в изменяющихся социальных условиях. Таким образом, смысл социализации раскрывается на пересечении таких ее процессов, как адаптация, интеграция, саморазвитие и самореализация. Их диалектическое единство обеспечивает оптимальное развитие личности на протяжении всей жизни человека. К настоящему времени внутри проблемы развития личности обозначились новые аспекты: взаимосвязь социализации и индивидуализации; возникновение новообразований того или другого процесса; социального регулирования и самодетерминации развития личности на разных стадиях ее становления; развитие субъектности и др. Общая система детерминант развития личности намного расширилась и усложнилась: увеличилось число ее уровней и измерений, возросло многообразие связей между причинами, условиями, факторами, предпосылками. В настоящее время в психологии возникла определенная оппозиция к терминам, связанным с характеристикой социального: «социальное

62

Научно-практический журнал «Гуманизация образования» № 4/2012

развитие», «социализация», «социогенез». Они рассматриваются чаще всего лишь в плане собственно социальных связей, позиций. Обобщая вышесказанное, можно сделать вывод о том, что понятия «развитие личности», «формирование личности» и «социализация» не являются синонимичными, хотя они взаимодополняют и взаимообогащают друг друга.

Библиографический список

1. Асмолов, А.Г. Психология личности : принципы общепсихологического анализа [Текст] /

A. Г. Асмолов. М. : Смысл, 2001.

2. Берулава, Г.А. Методология современной психологии [Текст] / Г.А. Берулава. М.-Воронеж : Изд-во Моск. психолог.-соц. ин-та ; Изд-во НПО «Модэк», 2009.

3. Зинченко, В.П. Человек развивающийся : очерки российской психологии [Текст] /

B. П. Зинченко, Е.Б.Моргунов. М., 1994.

4. Карандашев, Ю.Н. Психология развития. Введение [Текст] / Ю.Н. Карандашев. Минск, 1997.

5. Котова, И.Б. Развитие идеи личности в российской психологии (19-20 вв.) [Текст] / И.Б. Котова, Э.А. Пирмагомедова. Ростов н/Д. : Изд-во РО ИПКиПРО, 2012.

6. Мухина, В.С. Проблемы генезиса личности [Текст] / В.С. Мухина. М., 1985.

7. Петровский, А.В. Развитие личности и проблема ведущей деятельности [Текст] / А.В. Петровский // Вопр. психологии. 1987. № 1.

8. Петровский, В.А. Человек над ситуацией [Текст] / В.А. Петровский. М. : Смысл, 2010.

9. Сапогова, Е.Е. Психология развития человека [Текст] / Е.Е. Сапогова. М., 2001.

10. Формирование личности в онтогенезе [Текст] / под ред. А.В. Петровского. М. : АПН СССР, 1991.

Уровневая периодизация онтогенеза: эмпирические характеристики уровней организации

ЛИТЕРАТУРА

Аристотель (1975) О душе. В кн.: Сочинения: в 4 т. Т. 1. М.: Мысль, с. 369–448.

Выготский, Л. С. (1984) Собрание сочинений: в 6 т. Т. 4. Детская психология. М.: Педагогика, 433 c.

Карандашев, Ю. Н. (2013) Эволюционная концепция и периодизация онтогенетического развития. Бельско- Бяла: Издательство Ю. Н. Карандашева, 110 с.

Карандашев, Ю. Н. (2017) Механизм становления материи в гегелевском учении о бытии. Бельско-Бяла: Addendum, 260 с.

Карандашев, Ю. Н. (2019) Топология, метрика и хронология уровневой периодизации онтогенеза. Психология человека в образовании, т. 1, № 1, с. 5–21. DOI: 10.33910/2686-9527-2019-1-1-5-21

REFERENCES

Aristotle (1975) O dushe [About the soul]. In: Sochineniya: v 4 t. [Collected work: In 4 vols]. Vol. 1. Moscow: Mysl’ Publ., pp. 369–448. (In Russian)

Karandashev, Yu. N. (2013) Evolyutsionnaya kontseptsiya i periodizatsiya ontogeneticheskogo razvitiya [The evolutionary concept and periodization of ontogenetic development]. Belsko-Biała: Yu. N. Karandashev Publ., 110 p. (In Russian)

Karandashev, Yu. N. (2017) Mekhanizm stanovleniya materii v gegelevskom uchenii o bytii [The mechanism of the formation of matter in the Hegelian doctrine of being]. Belsko-Biała: Addendum Publ., 260 p. (In Russian)

Karandashev, Yu. N. (2019) Topologiya, metrika i khronologiya urovnevoj periodizatsii ontogeneza [Topology, metrics and chronology of level periodization of ontogenesis]. Psikhologiya v obrazovanii — Psychology in Education, vol. 1, no. 1, pp. 5–21. DOI: 10.33910/2686-9527-2019-1-1-5-21 (In Russian)

Vygotskij, L. S. (1984) Sobranie sochinenij: v 6 t. T. 4. Detskaya psikhologiya [Collected works: In 6 vols. Vol. 4. Child psychology]. Moscow: Pedagogika Publ., 433 p. (In Russian)

Онтогенез человеческой психики и языка в работах Э.В. Ильенкова

Свою концепцию формирования психики и языка Э.В. Ильенков выстраивает на основе «деятельностного» понятия психики и разворачивает на материале Загорского эксперимента со слепоглухими детьми. При этом из поля зрения выпадает эмоциональноаффективная деятельность ребенка в процессе общения со взрослыми людьми. В статье проводится сравнение понятий знака и значения у Ильенкова и Выготского, а также их трактовок психологической революции, которую производят в жизни ребенка слово, овладение языком.

Ontogenesis of the Human Psyche and Language in the Works of Evald Ilyenkov.pdf Введение После войны, когда Э.В. Ильенков пришел в Московский университет, психологи и философы обитали вместе на улице Моховой. И если с философами Ильенкову ужиться не удалось, то с психологами у него сложились прекрасные — уважительные, а зачастую и дружеские, — отношения. Первые работы Ильенкова по психологии были написаны еще в конце 1950-х гг. В 1959 г., когда разгорелась полемика по проблеме способностей, Ильенков выступил на стороне А.Н. Леонтьева и П.Я. Гальперина — в защиту «теории интериоризации» от критики С.Л. Рубинштейна и его сторонников. В 1963 г. в подмосковном Загорске был основан детский дом для слепоглухонемых детей. Его научным руководителем стал Александр Иванович Мещеряков, в то время заведовавший лабораторией в Институте дефектологии АПН РСФСР. Четыре года спустя к эксперименту подключился Ильенков. Полученные в Загорске данные о формировании психики и языка в условиях слепоглухоты он ставит в связь с философской проблемой идеального. Опыт со слепоглухими детьми ценен тем, что как бы расслаивает психику: становится видимой последовательность тех психологиче- 1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РНФ в рамках научного проекта № 20-18-00028 «Культурно-историческая психология в архивах ее творцов». Онтогенез человеческой психики и языка в работах Э.В. Ильенкова ских «формаций», которые у обычных детей очень быстро складываются и смешиваются одна с другой. Ступени эволюции психики просматриваются здесь в гораздо более чистом виде. Совсем недавно, в 2017 г., был оцифрован и размещен на сайте Фонда поддержки слепоглухих «Со-единение» (elib.so-edinenie.org) архив А.И. Мещерякова, хранящийся в Институте психологии РАН. Здесь нашлись тезисы и стенограмма доклада, сделанного Мещеряковым летом 1969 г. на заседании Президиума Академии наук СССР [1]. Среди прочего в них кратко и ясно — пошагово — описывается процесс обучения слепоглухих языку. К этому времени Ильенков и Мещеряков уже около двух лет работали в тесном содружестве. В своем выступлении Мещеряков сообщает, что тезисы ему «помогал готовить Э.В. Ильенков». Сохранились и совместные их тезисы для Шестой научной сессии по дефектологии (14-17 июня 1971 г.). Из написанного Ильенковым о Загорском эксперименте при его жизни в печать попало немногое — одна статья размером в авторский лист [2] и еще две-три небольших работы. Немало рукописей осталось в столе и впервые увидит свет в десятитомном Собрании сочинений Э.И. Ильенкова (к настоящему времени вышло четыре тома). Недавно один храбрый, но плохо осведомленный «логический семантик», словак И. Ганзел, опубликовал статью, в которой вычислялись глубинные разногласия между Ильенковым и Мещеряковым. При этом автор, не жалея курсива, заявлял, будто тот и другой обходили молчанием проблему формирования языка. «Мещеряков ограничивает… описание этапов процесса обучения слепоглухонемого ребенка самыми началами и в то же время исключает из описания все те этапы, на которых ребенок приобретает язык» [3. С. 123]. А Ильенков, мол, вообще «не осмыслил феномен языка» и разработанные им понятия «не могут ни описать, ни объяснить, ни направлять процесс обучения слепоглухонемых детей именно на тех этапах, на которых они приобретают язык» [Там же. С. 124]. Годом ранее эта статья вышла на английском языке [4]. Между тем архив Мещерякова был уже доступен в сети, и Ганзел мог бы ознакомиться с материалами книги «Развитие средств общения у слепоглухонемых (переход от предметного действия к жесту и от жестового общения к дактильной речи)» [5]. Работа была окончена, рукопись передана машинистке с подробными инструкциями и наказом напечатать все в четырех экземплярах не позднее 26 ноября — на следующий день автор должен был отнести ее в издательство «Педагогика». Увы, 30 октября 1974 г. Александр Иванович умер от инфаркта. Из рукописи объемом почти 600 машинописных страниц уцелела примерно треть. Сохранившаяся в архиве Ильенкова рукопись «К работе Мещерякова»1 позволяет убедиться, что их взгляды на процесс формирования языка 1 Рукопись представляет собой тезисы выступления Ильенкова на Президиуме Академии педагогических наук СССР в феврале 1973 г. Он кратко формулирует здесь свое понимание психики и высказывает ряд глубоких соображений о связи знака и значения, слова и действия. Текст уже подготовлен к печати и в ближайшее время должен увидеть свет. 21 А.Д. Майданский практически совпадают. Разница лишь в том, что Ильенков пишет о всеобщих принципах и этапах этого процесса1, его занимают лишь те особенности, в которых «просвечивает» всеобщее; Мещеряков же как дефектолог уделяет основное внимание специфике и методике формирования языка у слепоглухих. Развитие знаковых систем в онтогенезе Начинает Ильенков с анализа жеста, в котором он видит своеобразную «клеточку» языка, первичную форму языкового общения. Жест завязывает общение на конкретный предмет человеческой деятельности, существуя внутри предметного действия как в своем материнском лоне; в жесте нет еще различия между действием и предметом, на который оно направлено2. Жест является компонентом совместно-разделенного действия, с которого начинается вращивание человеческой культуры в психику индивида, «ин-териоризация» ребенком принятых в обществе правил и норм поведения. Развитие жестового общения идет по линии усложнения, конкретизации системы связей между начальной целью действий (органической потребностью) и действием как таковым. С каждой новой такой связью жест все более отрывается от пуповины предметной деятельности, превращаясь в условный знак действия. Так формируется язык жестов. Предметно-указательная жестикуляция, о которой пишут Ильенков и Мещеряков3, не вырастает из действия напрямую. Указательный жест развивается из аффективных, эмоционально-выразительных реакций. В некоторых культурах эмоциональная жестикуляция сохраняется в течение всей жизни, сопровождая устную речь (есть доля истины в шутке о том, что если итальянцу связать руки за спиной, он не сможет разговаривать). Как эмоциональные, так и указательные жесты можно обнаружить и у животных, причем некоторые их жесты представляют собой целенаправленные сигналы, используемые в процессе общения4, и почти все являются непредметными, «диадическими». Всецело сосредоточиваясь на предметно-деятельностном общении, Ильенков не обращает внимания на предшествующие ему эмоциональные формы общения и не принимает в расчет аффективную природу человеческого языка. 1 Подробнее об этом см.: [6]. 2 В этой связи Джером Брунер писал о «глубокой ситуативности» указательных действий. «Human referring acts… are highly context sensitive or deictic» [7. P. 69]. 3 Ср.: «Первые жесты и являются изображением действий с этими предметами или повторением ощупывательных движений при отсутствии самих предметов. Таким образом, в первом периоде развития средств общения жесты — это непосредственное изображение предметов и действий» [8. С. 117]. 4 «Значительная часть жестов усваивается индивидуально и используется гибко, в особенности человекообразными обезьянами, и потому по праву может называться целенаправленными сигналами (intentional signals)» [9. Р. 20]. Высшие приматы, например, широко пользуются жестами привлечения внимания (attention-getters). 22 Онтогенез человеческой психики и языка в работах Э.В. Ильенкова Аффект не является чем-то внешним и чуждым предметной деятельности. Согласно Спинозе, аффект представляет собой особое состояние живого тела, возникающее в результате его собственной деятельности — обратное отражение деятельности в самом действующем теле. Это и есть элементарная «клеточка» психики. Особенность аффективного (= психического) отражения действительности состоит в том, что оно увеличивает или, наоборот, уменьшает «способность самого тела к действию» (Спиноза). Если же деятельностный потенциал тела остается прежним, не увеличиваясь и не уменьшаясь на сколько-нибудь заметную величину, аффект не возникает. Предметы, аффективно нейтральные, ни животное, ни человек попросту не замечают. Переживание состояния аффекта в человеческой психике, «душе», мы называем «эмоцией». В психологическом плане термины «аффект» и «эмоция» могут употребляться как синонимы (например, в работах Л.С. Выготского). Ильенков принадлежал к «деятельностной» ветви культурно-исторической психологии. Как и лидеры этой школы А.Н. Леонтьев и П.Я. Гальперин, он видел в психике исключительно форму познавательной (или «поисковой», «исследовательской», «ориентировочной») деятельности. В рисуемой здесь односторонне когнитивной картине психики аффектам отводится в лучшем случае периферийная роль. Ильенков же начисто их игнорировал -при этом почему-то считая свою позицию спинозистской… Между тем аффект является стержневым, центральным понятием психологического учения Спинозы. Выготский это отлично понимал: в последние годы жизни он видел в аффекте «альфу и омегу» развития психики и, соответственно, краеугольный камень научной психологии. В недавней статье Е.Е. Соколовой утверждается, что А.Н. Леонтьев «оживил спинозизм» в психологии [10]. Это справедливо, только если под «спинозизмом» понимать принципы деятельности, монизма и детерминизма, изъятые из системы взглядов Спинозы — оторванные от его этикопсихологического учения о «силах аффектов» и «человеческой свободе, или блаженстве души». Забывается цель, ради которой Спиноза и городил весь свой философский огород, озаглавив свой опус магнум «Этика» (заметьте, не «Метафизика»). Зачем марксисту А.Н. Леонтьеву понадобилось ходить далеко вглубь веков, если у Маркса те же самые принципы, в том числе «деятельностный подход», разработаны куда глубже и яснее, чем у Спинозы? Жаль, что Е.Е. Соколова этого нам не объяснила. А как вышло, что «ожививший Спинозу» Леонтьев осудил своего учителя Выготского за «поворот к Спинозе»?1 То был поворот к «вершинной психологии», выдвинувшей на первый план спинозовское понятие свободы воли как разумного овладения аффектами. Тогда-то Леонтьев и вступил в конфронтацию со спинозистом Выготским… Психология изучает не предметную деятельность вообще, а отображение этой деятельности в самое себя, ее обратное влияние на состояния 1 См.: [11. С. 376; 12. P. 358]. 23 А.Д. Майданский субъекта. Первичная и всеобщая форма такой рефлексии предметной деятельности в себя — аффект. Преломление в призме аффекта тех или иных свойств предмета порождает психический образ. Чувства воспринимают мир не иначе как сквозь эту призму, начиная с простого аффекта желания (cupiditas) и его производных: «радости» (laetitia) и «печали» (tristitia), т.е. желания удовлетворенного и неудовлетворенного. Так говорил Спиноза. Ильенков считал исходной «клеточкой» психики образ чувств, не вдаваясь в его аффективную генеалогию: «Определение Леонтьева: наука о порождении и функционировании образа. Это — психология в целом…» [13. С. 93]. Отсчет истории психики в онтогенезе Ильенков вел с момента, когда ребенок обретает способность к самостоятельному передвижению в пространстве. «Он лишь через полгода начинает тянуться к груди, — тут и возникает первая форма психически оформленных действий» [Там же. С. 95]. Вся предшествующая аффективная жизнь ребенка тем самым толкуется как предыстория психики — голая физиология, никак психически не оформленная. Здесь выпадают из виду процессы общения, представляющие собой сферу «для-себя-бытия» психики (употребляя гегелевскую терминологию, которую так любил Ильенков). В процессе общения психика имеет дело не с «немыми» предметами — не с геометрическими контурами и физическими свойствами вещей, — а с другой, ей подобной, психикой. Здесь она оказывается тет-а-тет со «своим иным», с зеркальным отражением себя самой. Именно при контакте с развитой, взрослой психикой впервые зажигается «искра» человеческой психики ребенка. Выготский называл новорожденного «максимально социальным существом». В этом есть глубокая правда: жизнь младенца зависит от деятельности окружающих людей — не только матери, которая его кормит и согревает, но и от тысяч незнакомцев, чей труд дает ему пищу и кров. Буквально каждый жизненный акт младенца опосредствован и оплетен сетью общественных отношений. Каждый культурный предмет, с которым он соприкасается с первого дня своей жизни, представляет собой сгусток опредме-ченных социальных норм деятельности — «идей». Ильенков, разумеется, отлично это понимал. В более поздней работе, «Становление личности» проблема возникновения психики им решается по-иному: «Психика младенца формируется ровно в той мере, в какой он научается управлять руками матери (пользуясь лишь ей понятной мимикой, жестами, а затем и словами). Психика младенца и тут возникает и формируется как функция предметно-практической деятельности, как производное от работы рук (хотя и не его собственных, а чужих)» [2. С. 76]. В другом месте он при этом ссылается на опыты Джерома Брунера. Свои первые культурные «акции» младенец действительно производит, «командуя» руками матери (зачаток воли). При этом мимика и жестикуляция выражают, конечно, еще не мысли, а чистые эмоции. Психологически первичная связь младенца с матерью представляет собой взаимный обмен аффектами: она реагирует на его аффективное поведение, и наоборот. Если 24 Онтогенез человеческой психики и языка в работах Э.В. Ильенкова в предметно-практической деятельности этот обмен играет служебную роль, то в процессе игры он осуществляется уже в чистом виде, «в-себе-и-для-себя». Аффективные действия ребенка воспринимаются взрослыми как сигналы для ответных культурных действий, и младенец уже к середине первого года жизни овладевает этой аффективной сигнальной системой, пробуя управлять поведением взрослых — главным образом при помощи звуков и выразительных движений. Эти сигналы аффективного генеза, а не словесный язык, возникающий на «стыке» процессов мышления и общения, образуют, на самом деле, вторую сигнальную систему (резонно предположить, что то же самое происходило в филогенезе). В стихии общения и предметы как таковые, и предметно-практические действия, помимо своего прямого назначения, начинают выполнять и сигнальные функции. Первичную форму общения иногда называют «доречевой», или «неречевой», иногда — «довербальным периодом развития речи». Было бы ошибкой противопоставлять ее предметно-практической деятельности; это одна из (аффективных) форм отражения деятельности в себя, но это форма, способная порождать собственное содержание — образующая особый мир, в котором психика обменивается сигналами с себе подобной психикой. Значение и специфику эмоционального общения в младенческом возрасте глубоко понимал другой ученик Выготского — Д.Б. Эльконин, писавший: «Необходимость связи младенца со взрослыми приводит (при отсутствии речи) к появлению особых, неречевых форм их общения. Первой формой такого общения является эмоциональная реакция ребенка на взрослого… Появление этой специфической реакции на человека, “реакции оживления”, знаменует собой начало младенчества. Появление этой наиболее простой и ранней формы важно, потому что создает основу для возникновения и развития других форм общения, в частности для возникновения подражания звукам и понимания речи окружающих взрослых» [14. С. 45] (курсив мой. — А.М.). Сила эмоциональной привязанности ребенка к родителям объясняется тем, что они являются для него генераторами позитивных эмоций -«активных аффектов», в терминологии Спинозы, доставляют всякого рода «радости» и устраняют «печали», аффекты неудовольствия. Поначалу младенец активно-положительно реагирует на любого взрослого, и лишь с 4-5 месяцев научается различать «своих» и «чужих»: первые вызывают комплекс оживления, вторые — реакции торможения. Излагая эльконинскую концепцию формирования детской психики, Л.Ф. Обухова констатирует, что «основной, ведущий тип деятельности ребенка в младенческом возрасте — эмоционально непосредственное общение, предметом которого для ребенка является взрослый человек» [15. С. 262]. Я бы лишь уточнил, что непосредственным это общение является лишь постольку, поскольку взрослый человек выступает посредником буквально во всех сношениях младенца с внешним предметным миром. Мать 25 А.Д. Майданский становится универсальным орудием его предметно-практической деятельности и конкретно-всеобщим условием его жизнедеятельности вообще. Общение, слово и акт сознания: проблема свободы в психологии Ильенков утверждает, что специфически-человеческая психика возникает в миг «перевертывания» отношения между биологическим и социальным: деятельная связь с другим человеком, «акт общения», освобождается от диктата биологической потребности и «делается самоцелью», высшей потребностью. Любая потребность вызывает аффект и через него выражается. А ребенок, заметим, испытывает потребность в общении лишь с теми людьми, чьи действия вызывают у него положительные эмоции. Иные люди могут вызывать обратный аффект — острое желание избежать общения с ними, антипатию или страх. Стало быть, акт общения — вовсе не самоцель. Целью является осуществление и развитие деятельных сил индивида, каковое и вызывает радость, «летицию» в спинозовском смысле слова. Общение -необходимое условие и средство достижения этой цели, но в каких-то случаях бывает и помехой. Процесс общения регулируется аффектами; с психологической точки зрения общение есть взаимодействие аффектов. Ильенков же рассматривает общение под углом зрения теории познания: это — сфера идеального, циркуляция идей, понятых как формы предметной деятельности и нормы человеческой культуры. Формирование человеческой психики для Ильенкова есть процесс усвоения, или «интериоризации», идеальных форм. Это правомерный, но односторонний взгляд, не принимающий в расчет собственную, аффективную природу психики. Идеальные формы попадают не в пустую комнату души. Психика к этому моменту уже должна быть в наличии. Что же она такое есть до начала процесса культурной интериоризации? Душа новорожденного представляет собой смутное самочувствие органического тела, систему аффектов, в которой нет ни грана идеального. Эти первые «страсти души» суть отражения немощи его тела. От природы душа пребывает, говоря языком Спинозы, в «рабстве аффектов», и они сохраняют немалую часть своей власти на протяжении всей нашей жизни. Идеи же проникают в душу извне, это формы самих вещей, добытые в процессе предметно-практической деятельности, общественного труда. Превращение идеи в психический феномен, «факт сознания», всегда сопровождается аффектом — активным или пассивным, увеличивающим или уменьшающим (если идея неадекватная) способность субъекта к действованию. Спиноза бился над проблемой взаимосвязи идей и аффектов, и, по Выготскому, это — ключевая проблема теоретической психологии. Подзаголовок его книги о Спинозе — «Пролегомены к психологии человека» [16. С. 260]. Самоцель психического развития и Спиноза, и Выготский видели в увеличении деятельного потенциала и степеней свободы личности, осво-26 Онтогенез человеческой психики и языка в работах Э.В. Ильенкова бождении тела и души от разрушительных «страстей» и обретении власти над собственным поведением. Такова специфически психологическая постановка проблемы свободы. Научная психология призвана научить человека мыслить и жить свободно. «Вершинная психология», которую задумал создать Выготский, есть теория формирования «самодеятельной свободной личности». Тому же учил Спиноза. «Он полон исследованием вопроса, как реально совершается движение к свободе: к жизни по руководству разума — а это свобода. Центральная его идея — могущество разума» [16. С. 264]. Сознание рождается из жизни и, в свою очередь, изменяет человеческую жизнь: «Обратное движение от сознания к жизни. Спиноза» [Там же. С. 413]. Ильенков прошел мимо «вершинной» спинозовской проблематики -«разум против рабства страстей», — как, впрочем, и его ближайшие соратники-психологи: А.Н. Леонтьев, П.Я. Гальперин, А.И. Мещеряков. Но Ильенков сумел, пожалуй, глубже, чем кто бы то ни было, продумать базовый принцип культурно-исторической психологии: свобода личности прямо пропорциональна глубине ее интеграции в мировую культуру, индивидуально усвоенной «порции» идей, накопленных «мировым духом» за всю историю человечества. Руководствуясь этим принципом, Ильенков-психолог принялся разрабатывать механику присвоения идеальных форм индивидуальной «душой». Этот процесс и попал в фокус его внимания в Загорском эксперименте с участием слепоглухих детей. Психологическими орудиями инте-риоризации идей Ильенков, вслед за Выготским, считает знаки. Благодаря знакам, в особенности словам, ребенок обретает способность отличать себя и свои действия от предметов деятельности. «Этот акт различения “субъекта” (т.е “действия”) и “объекта”, предмета как такового, впервые и начинает совершаться только вместе с появлением слова (= знака). Только знак создает возможность проводить такое различение», — утверждает Ильенков в упомянутом выше докладе «К работе Мещерякова». Перед нами суждение, способное неприятно удивить тех, кто резко противопоставлял деятельностный подход Ильенкова «знако-центричному» и «семиотическому» взгляду Выготского на эволюцию психики. За каждым словом — за спиной любого символа или знака — стоит идеальное, общественно выработанное значение, вернее, целая система значений, уточняет Ильенков, обрисовывая генезис семиотических форм у слепоглухих: от жеста — к слову в его дактильной, письменной и, наконец, звуковой форме. Выготский мог бы добавить, что слово совершает еще один, не менее важный «акт различения» — расщепляет индивидуальную психику надвое, открывая возможность внутреннего диалога, общественного отношения к самому себе. Так возникает сознание. «Речь — всегда диалог (Щерба). Сознание — диалог с собой… Говоря с собой = сознательно действуя, ребенок ставит себя на место другого, отно-27 А.Д. Майданский сится к себе, как к другому, подражает другому, говорящему ему, замещает другого по отношению к себе, научается в отношении своего тела быть другим… Значение слова (meaning of word) не тот предмет, который оно замещает, а диалог (функция слушания-говорения в себе)» [16. С. 106-107]. Любой акт сознания опосредствован знаками, в этом заключается его специфика в сравнении с психической деятельностью животных. Сознание невозможно без языкового обмена, в ходе которого формы предметной деятельности и человеческого общения конвертируются в формы сознания, наполняя «внутренний мир» личности. Образы чувств и понятия обмениваются на знаки (жесты, фонемы, числа, ноты и пр.), и наоборот. Заключение Такова в самых общих чертах характеристика психологической революции, которую совершает слово. Э.В. Ильенков понимал эту революцию как фазу развития коллективной предметно-практической деятельности. Проблема в том, что сама эта деятельность рассматривается им чересчур узко и односторонне, под углом зрения теории познания. Как следствие, из поля зрения выпадает первичная, эмоционально-аффективная «психологическая формация», складывающаяся в раннем младенческом возрасте в процессе общения ребенка со взрослыми, и все действия младенца, включая символи-чески-игровые, зачисляются в категорию «психически неоформленных». В понимании Ильенкова психика есть процесс «свертывания» формы деятельности в форму образа чувств (геометрического контура предмета, закодированного в виде «состояния тела» — мышц, нервов, мозга) и «обратного развертывания» этого образа в ходе предметной деятельности. Эту развитую форму чувственного познания мира Ильенков именует «интуицией» и принимает за «клеточную», конкретно-всеобщую форму психики. Данное понятие психики и легло в основу предложенного Ильенковым объяснения Загорского эксперимента — «работы Мещерякова».

Мещеряков А.И. Формирование психики у слепоглухонемых : стенограмма и тезисы доклада, сделанного на заседании Президиума АН СССР 27 июля 1969 г. URL: http ://elib. so-edinenie. org/ru/indexes/values/3168

Ильенков Э.В. Становление личности: к итогам научного эксперимента // Комму нист. 1977. № 2. С. 68-79.

Ганзел И. Ильенков и язык // Вопросы философии. 2019. № 2. С. 117-127. DOI: 10.31857/S004287440003879-1.

Hanzel I. Ilyenkov and Language // Studies in East European Thought. 2018. Vol. 70 (1). P. 1-18. DOI: 10.1007/s11212-018-9297-1.

Мещеряков А.И. Развитие средств общения у слепоглухонемых (переход от пред метного действия к жесту и от жестового общения к дактильной речи). 1974. URL: http://elib.so-edinenie.org/ru/nodes/349-1-1-5-rabochie-materialy-k-monografii-razvitie-sredstv-obscheniya-u-slepogluhonemyh-perehod-ot-predmetnogo-deystviya-k-zhestu-i-ot-zhestovogo-obscheniya-k-daktilnoy-rechi-1973-g-252-lista-mashinopis-rukopis

Майданский А.Д. Воспитание и природа: уроки Загорского эксперимента // Философ ская антропология. 2019. № 1. С. 81-101. DOI: 10.21146/2414-3715-2019-5-1-81-101.

Bruner J.S. Child’s Talk. Learning to Use Language. Oxford : Oxford University Press, 1983. 144 p.

Мещеряков А.И. Как формируется человеческая психика при отсутствии зрения, слуха и речи // Вопросы философии. 1968. № 9. С. 109-118

Tomasello M. Origins of Human Communication. Cambridge MA : The MIT Press, 2008. 393 p.

Соколова Е.Е. Как А.Н. Леонтьев оживил спинозизм в марксистской психологии, или о неявном философском основании теории деятельности // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2019. Т. 16, № 4. С. 654-673. DOI: 10.17323/1813-8918-2019-4-654-673.

Леонтьев А.Н. Устная автобиография // Леонтьев A.A., Леонтьев Д.А., Соколова Е.Е. Алексей Николаевич Леонтьев. Деятельность, сознание, личность. М. : Смысл, 2005. С. 367-385.

Maidansky A. Spinoza in Cultural-Historical Psychology // Mind, Culture, and Activity. 2018. Vol. 25 (4). P. 355-364. DOI: 10.1080/10749039.2018.1531893.

Ильенков Э.В. Психология // Вопросы философии. 2009. № 6. С. 92-100.

Эльконин Д.Б. Детская психология. 3-е изд. М. : Академия, 2006. 384 с.

Обухова Л.Ф. Возрастная психология. М. : Юрайт, 2013. 460 с.

Выготский Л.С. Записные книжки. Избранное / под. ред. Е. Завершневой и Р. Ван Дер Веера. М. : Канон+, 2018. 608 с.

Пузырев Александр Владимирович | Сотрудники

Высшее, специалитет,
Русский язык и литература,
Учитель русского языка и литературы средней школы

Психология индивидуальности.
Психология.
Современный русский язык.
Историческая грамматика.
Методика преподавания русского языка как неродного и РКИ.
Детская литература.
Педагогическая психология.
Общая психология (с практикумом).
Ознакомительная практика.
Онтогенез речевой деятельности.

Пузырёв А.В. О необходимости разграничения опорных и ключевых элементов текста при его филологическом анализе // Язык и мышление: Психологический и лингвистический аспекты. Материалы 6-ой Всероссийской научной конференции (Ульяновск, 17-20 мая 2006 г.) / Отв. ред. проф. А.В.Пузырев. – М.; Ульяновск: Институт языкознания РАН; Ульяновский государственный университет, Институт международных отношений, 2006. – С. 181-193.[4]
Пузырёв А.В. К вопросу о тематической классификации русских и английских пословиц о здоровье и заболеваниях // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XIV-й Международной научной конференции (Ульяновск, 13-16 мая 2014 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. М.: Ин-т психологии РАН, Ин-т языкознания РАН, Институт русского языка РАН; Ульяновск: Ульяновский гос. ун-т, 2014. С. 36-41. (В соавторстве: Т.В.Кондратьева).[5]
Пузырёв А.В., Шадрина Е.У. Теория анаграмм Ф. де Соссюра в изложении Ж.Старобинского // Актуальные проблемы психологии, этнопсихолингвистики и фоносемантики: Материалы Всероссийской конференции (Пенза, 8 – 11 декабря 1999 г.). М.; Пенза: Институт психологии и Институт языкознания РАН; ПГПУ им. В.Г.Белинского, 1999. С. 170-184.[6]
Пузырёв А.В. Педагогические и методические аспекты использования универсальной схемы научного исследования в практике преподавания современного русского языка // Язык и мышление: Психологический и лингвистический аспекты. Материалы 5-ой Всероссийской научной конференции (Пенза, 11-14 мая 2005 г.) / Отв. ред. проф. А.В.Пузырев. – М.; Пенза: Институт языкознания РАН; ПГПУ имени В.Г.Белинского; Администрация г. Пензы, 2005. – С. 205-211.[7]
Пузырёв А.В. Понятие о семи уровнях манипуляций // Язык и мышление: Психологический и лингвистический аспекты. Материалы 5-ой Всероссийской научной конференции (Пенза, 11-14 мая 2005 г.) / Отв. ред. проф. А.В.Пузырев. – М.; Пенза: Институт языкознания РАН; ПГПУ имени В.Г.Белинского; Администрация г. Пензы, 2005. – С. 88-94.[8]
Пузырёв А.В. Об одной из важнейших проблем психологии, не вошедших в вузовские учебники // Язык и мышление: Психологический и лингвистический аспекты. Материалы 6-ой Всероссийской научной конференции (Ульяновск, 17-20 мая 2006 г.) / Отв. ред. проф. А.В.Пузырев. – М.; Ульяновск: Институт языкознания РАН; Ульяновский государственный университет, Институт международных отношений, 2006. – С. 85-100.[9]
Пузырёв А.В., Киселёва Л.М. О степени психологических выгод заболеваний и осознавания этих выгод у гуманитариев и будущих врачей // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты. Материалы IX-й Международной научной конференции (Ульяновск, 13-16 мая 2009 г.) / Отв. ред. проф. А.В.Пузырёв. – М.; Ульяновск: Институт языкознания РАН; Ульяновский государственный университет, 2009. – С. 58-65.[10]
Пузырёв А.В. О методике определения социально-психологических установок массовых песен // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты. Материалы IX-й Международной научной конференции (Ульяновск, 13-16 мая 2009 г.) / Отв. ред. проф. А.В.Пузырёв. – М.; Ульяновск: Институт языкознания РАН; Ульяновский государственный университет, 2009. – С. 94-99.[11]
Пузырёв А.В. О психологической выгоде личности // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты. Материалы XI-й Международной научной конференции (Ульяновск, 11-14 мая 2011 г.) / Отв. ред. проф. А.В.Пузырёв. – М.; Ульяновск: Институт языкознания РАН; Ульяновский государственный университет, 2011. – С. 87-96.[12]
Пузырёв А.В. Некоторые проблемы психологии литературного творчества // Язык и мышление поэта и писателя: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XIII-й Международной научной конференции (Ульяновск, 15-18 мая 2013 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. М.: Ин-т языкознания РАН, Институт русского языка РАН; Ульяновск: Ульяновский гос. ун-т, 2013. С. 72-100.[13]
Пузырёв А.В. Законы судьбы в аспекте пирамиды установок (на материале сериала «Игра престолов») // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XIV-й Международной научной конференции (Ульяновск, 13-16 мая 2014 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. М.: Ин-т психологии РАН, Ин-т языкознания РАН, Институт русского языка РАН; Ульяновск: Ульяновский гос. ун-т, 2014. С. 101-113. (В соавторстве: И.С.Гуренко, Е.В.Чанаева).[14]
Пузырёв А.В. Психотипические особенности политических лидеров Второй мировой войны // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XIV-й Международной научной конференции (Ульяновск, 13-16 мая 2014 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. М.: Ин-т психологии РАН, Ин-т языкознания РАН, Институт русского языка РАН; Ульяновск: Ульяновский гос. ун-т, 2014. С. 146-167. (В соавторстве: Ек.П.Борисова, Н.А.Жуплатова, А.Г.Морозова, Ек.А.Шишкина).[15]
Пузырёв А.В. Современность психолингвистики // Язык – сознание – культура – социум: Сборник докладов и сообщений международной научной конференции памяти проф. И.Н.Горелова. – Саратов: Издательский центр «Наука», 2008. – С. 79-85.

Пузырёв А.В. Детство известных писателей и объём их произведений // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XV-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 13-15 мая 2015 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. М.: Ин-т языкознания РАН, Институт русского языка РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Московский государственный областной гуманитарный институт», 2015 (в соавт.: М.Андреенко, А.Григорян). С. 77-91.

Пузырёв А.В. О ключевом элементе романа М.Семёновой «Валькирия» // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XV-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 13-15 мая 2015 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. М.: Ин-т языкознания РАН, Институт русского языка РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Московский государственный областной гуманитарный институт», 2015 (в соавт.: Ек.Раевская). С. 104-113.

Пузырёв А.В. Песня и закон равновесия // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XV-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 13-15 мая 2015 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. М.: Ин-т языкознания РАН, Институт русского языка РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Московский государственный областной гуманитарный институт», 2015. С. 113-121.

Пузырёв А.В. От редколлегии // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XV-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 13-15 мая 2015 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. М.: Ин-т языкознания РАН, Институт русского языка РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Московский государственный областной гуманитарный институт», 2015. С. 3.

Пузырёв А.В. Языковое сознание и языковое подсознание: психолингвистический аспект // Текст. Язык. Человек : сб. науч. тр. В 2 ч. Ч. 1 / УО МГПУ им. И. П. Шамякина ; редкол.: С.Б.Кураш (отв. ред.) [и др.]. – Мозырь, 2015. – С. 29-31.

Пузырёв А.В. Языковое сознание и языковое подсознание как предмет психолингвистики // Жизнь языка в культуре и социуме-5. Материалы конференции (Москва, 29-30 мая 2015 г.). М.: Канцлер, 2015. С. 73-75.

Пузырёв А.В. Чем отличается языковое сознание от языкового подсознания? // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. Ежеквартальный научный журнал. Владикавказ, 2015. № 4 (20). С. 7-16.

Пузырёв А.В. Пирамида установок и становление личности в образовательной среде // Психология становления и деформации личности в образовательной среде : сборник материалов Всероссийской заочной научно-практической конференции (21 ноября 2014 г.). / Под ред. А.Г.Лидерса и Д.В.Солдатова. Орехово-Зуево : МГОГИ, 2014. С. 31-37.

Пузырёв А.В. Четыре ступени сущности языковой репрезентации социотипических характеристик персонажей в сказках о животных // Вестник ВГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. – 2016. – № 1. – С. 37-42 (В соавт.: И.И.Тукаева).

Пузырёв А.В. Установка болеть как социально-психологическое явление : Автореферат … канд. психол. наук / спец. 19.00.05 – социальная психология (психологические науки). – М. : МГОУ, 2015. 25 с.

Пузырев А.В. Роль учёта пирамиды установок при оказании экстренной психологической помощи // Современные подходы в оказании экстренной психологической помощи : сборник материалов IV Всероссийской научно-практической конференции (Москва, 2 апреля 2016 г.). – М. : Экон-Информ, 2016. – С. 123-124.

Пузырёв А.В. От редколлегии // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVI-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 11-13 мая 2016 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2016. – С. 3.

Пузырёв А.В. Онтогенез пирамиды установок // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVI-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 11-13 мая 2016 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2016. – С. 30-42.

Пузырёв А.В. Социотип Льва Николаевича Толстого // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVI-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 11-13 мая 2016 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2016. – С. 57-61 (в соавт.: М.С.Чистов).

Пузырёв А.В. Оптимистичность/пессимистичность как одна из характеристик языкового сознания // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVI-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 11-13 мая 2016 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2016. – С. 85-89 (в соавт.: Ю.В.Капрянцева).

Пузырёв А.В. Установки М.Ю.Лермонтова // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVI-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 11-13 мая 2016 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2016. – С. 168-182 (в соавт.: И.А.Белова, О.В.Филимонова).

Пузырёв А.В. Установки Л.Н.Толстого физического и личностного уровней // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVI-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 11-13 мая 2016 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2016. – С. 183-192 (в соавт.: М.А.Андреенко, М.С.Резепова).

Пузырёв А.В. Пирамида социально-психологических установок в онтогенезе // ЧФ: Социальный психолог. – 2016. – Выпуск № 1 (31). – С. 140-151.

Пузырёв А.В. Языковое сознание в онтогенезе // Деятельный ум: от гуманитарной методологии к гуманитарным практикам. Материалы XVIII Международного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации «Теория речевой деятельности: Практики и эксперимент» (Москва, 24-26 мая 2016 г.). – Часть 1. – М. : Канцлер, 2016. – С. 255-256.

Пузырёв А.В. О роли антонимов в лингвопсихологическом анализе художественного текста // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. Ежеквартальный научный журнал. Владикавказ, 2016. № 3 (23). С. 116-120.

Пузырёв А.В. Здоровьесбережение в аспекте субстратной методологии // Формирование здорового образа жизни. Передовой опыт социально-педагогической работы с детьми и семьей: материалы областной межведомственной научно-практической конференции (27 октября 2016, Коломна) / под общ. ред. Е. Н. Белоус, М. А. Ерофеевой. – Коломна: Государственный социально-гуманитарный университет, 2016. – С. 10-22.

Пузырёв А.В. Физические и личностные установки Л.Н.Толстого // Л.Н. Толстой и русская отечественная мысль о национальном воспитании: сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции (Орехово-Зуево, 12-13 мая 2016 г.). Орехово-Зуево: Государственный гуманитарно-технологический университет, 2016. С. 232-243 (в соавт.: М.А.Андреенко, М.С.Резепова).

Пузырёв А.В. От редактора // Проблемы фоносемантики: Материалы Международного научного семинара (Орехово-Зуево, 23-25 ноября 2016 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет»; М.: Ин-т языкознания РАН, 2016. – С. 3-6.

Пузырёв А.В. Анафония как фоносемантическое средство в пяти ступенях сущности языка // Проблемы фоносемантики: Материалы Международного научного семинара (Орехово-Зуево, 23-25 ноября 2016 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет»; М.: Ин-т языкознания РАН, 2016. – С. 34-51.

Пузырёв А.В. От редколлегии // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVII-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 17-19 мая 2017 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2017. – С. 3-5.

Пузырёв А.В. Сложная судьба Марины Цветаевой в психобиографическом аспекте // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVII-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 17-19 мая 2017 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2017. – С. 19-36.

Пузырёв А.В. Зависимость социально-психологических установок М.Ю. Лермонтова на социальном, принципиальном и интегративном уровнях от характера протекания его детства и юности // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVII-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 17-19 мая 2017 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2017. – С. 37-63 (в соавт.: И.А.Белова, О.В.Филимонова).

Пузырёв А.В. Аналогичность законов языка и законов здоровья и болезни // Экология языка : сб. ст. X Международной науч. конф. (Пенза, 25 апреля 2017 г.) – Пенза, Изд-во ПГУ, 2017. С. 22-26.

Пузырёв А.В. Методологические аспекты психолингвистики // Языковое бытие человека и этноса. Сб. статей по материалам XIII Международных Березинских чтений (Москва, 15 мая 2017 г.). Вып. 19. – М.: ИНИОН РАН, 2017. – С.45-48.

Пузырёв А.В., Андреенко М.А., Григорян А.О. (Орехово-Зуево, Россия). Речевое проявление онтогенеза творческой языковой личности (количественный аспект) // Семантика и прагматика языковых единиц в синхронии и диахронии: норма и вариант: VI Международная научная конференция (17-20 октября 2017 г.) : сборник научных статей. – Симферополь : ИТ «АРИАЛ», 2017 – С. 249-256.

Пузырёв А.В., Белова И.А., Филимонова О.В. (Орехово-Зуево, Россия). Этнические установки М. Ю. Лермонтова в зеркале художественного текста // Семантика и прагматика языковых единиц в синхронии и диахронии: норма и вариант: VI Международная научная конференция (17-20 октября 2017 г.): сборник научных статей. – Симферополь : ИТ «АРИАЛ», 2017 – С. 256-263.

Пузырев А.В., Гимаева А.Д., Балыкин А.И., Балыкина-Милушкина Т.В. Психологическая и физиологическая реальность общелингвистической пятичленной оппозиции «мышление – язык – психофизиология – речь – общение» // Методология современной психологии. Вып. 7 / Сб. под ред. Козлова В.В., Карпова А.В., Мазилова В.А., Петренко В.Ф. – М.-Ярославль: ЯрГУ, ЛКИИСИ РАН, МАПН, 2017. – С. 340-351.

Пузырев А.В., Гимаева А.Д., Балыкин А.И., Балыкина-Милушкина Т.В. О пятичленной оппозиции «мышление – язык – психофизиология – речь – общение» // Вестник ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет». Научный журнал. 2017. Вып. № 3. Орехово-Зуево, 2017. С. 45-50. (Не учтена в эффективном контракте)

Пузырев А.В. Оптимистичность / пессимистичность языкового сознания лидеров группы «Битлз» (на материале песенных текстов) // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2. Языкознание. 2017. № 4. (В соавт.: Капрянцева Ю.В.). С. 187-192. Optimism / Pessimism of the Language Consciousness of the “Beatles” Lead… https://doi.org/10.15688/jvolsu2.2017.4.17 (doi: 10.15688/jvolsu2.2017.4.17) =

260. Пузырёв А.В., Гимаева А.Д., Балыкин А.И., Балыкина-Милушкина Т.В. Психофизиологическая реальность пяти ступеней сущности языка для психолингвистических исследований // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. Ежеквартальный научный журнал. Владикавказ, 2017. № 4 (28). С. 18-28. (1 печ. л.)

261. Пузырёв А.В. От редколлегии // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVIII-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 16-18 мая 2018 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2018. – С. 3-6.

Пузырёв А.В. Лингвофилософские аспекты закона экономии усилий // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XVIII-й Международной научной конференции (Орехово-Зуево, 16-18 мая 2018 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – М.: Ин-т языкознания РАН; Орехово-Зуево: ГОУ ВО МО «Государственный гуманитарно-технологический университет», 2018. – С. 93-104.

Андреенко М.А., Серёгина А.О., Пузырев А.В. Психолого-педагогические аспекты раннего детства как фактор национального достояния (На материале объёма текстов и биографии писателя) // Национальное достояние России. АПК – молодёжь, наука, инновации : Сборник тезисов работ участников XII Всероссийской конференции обучающихся «Национальное достояние России», IV Всероссийского молодёжного форума «АПК – молодёжь, наука, инновации» / Под ред. А.А.Румянцева, Е.А.Румянцевой. – М.: НС «Интеграция», Государственная Дума

Пузырёв А.В. Фоносемантика продолжается: Статья от редактора // Материалы II Международного научного семинара «Проблемы фоносемантики» (Покров, 27-28 ноября 2018 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – Покров: ФБГОУ ВО «Московский педагогический государственный университет» (Покровский филиал), 2018. – С. 6-7.

Пузырёв А.В. «Анна – странно»: семантика и прагматика ассоциативной доминанты // Материалы II Международного научного семинара «Проблемы фоносемантики» (Покров, 27-28 ноября 2018 г.) / Отв. ред. проф. А.В. Пузырёв. – Покров: ФБГОУ ВО «Московский педагогический государственный университет» (Покровский филиал), 2018. – С. 42-53.

Крашенинникова И.В., Пузырёв А.В. Эколингвистичность текстов массовых песен: лексические и фоносемантические аспекты // Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского. Филологические науки. Научный журнал. Том 4 (70). № 2. С. 198–216.

Пузырёв А.В. От редколлегии // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XIX-й Международной научной конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения В. И. Кодухова (Покров, 15–17 мая 2019 г.) / отв. ред. проф. А. В. Пузырёв. – Москва : МПГУ, 2019. – С. 7-10.

Пузырёв А.В. Виталий Иванович Кодухов: история трёх встреч // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XIX-й Международной научной конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения В. И. Кодухова (Покров, 15–17 мая 2019 г.) / отв. ред. проф. А. В. Пузырёв. – Москва : МПГУ, 2019. – С. 15-19.

Пузырёв А.В. Идиостилевые аспекты эстетики мышления, языка, психофизиологии, речи и общения: Постановка проблемы // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты: Материалы XIX-й Международной научной конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения В. И. Кодухова (Покров, 15–17 мая 2019 г.) / отв. ред. проф. А. В. Пузырёв. – Москва : МПГУ, 2019. – С. 40-46.

Пузырёв А.В. Объектная область лингвистики в аспекте интегративного подхода // Профессиональная картина мира: Кросс-культурный диалог : Материалы Международной научно-практической конференции (Москва, 22-23 ноября 2019 г.). М.: ООО «Агентство социально-гуманитарных технологий», 2019. С. 134-137.

Пузырев А.В. Лингвистики новые рубежи: От редколлегии // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты : материалы XX Международной научной конференции, посвящённой 75-летию победы в Великой Отечественной войне (г. Покров, 16–18 сентября 2020 г.) / отв. ред. А. В. Пузырёв. – М.: МПГУ, 2020. С. 8-11.

Пузырев А.В. Победа и её герои: Пирамида установок Бауыржана Момышулы // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты : материалы XX Международной научной конференции, посвящённой 75-летию победы в Великой Отечественной войне (г. Покров, 16–18 сентября 2020 г.) / отв. ред. А. В. Пузырёв. – М.: МПГУ, 2020. С. 13 ‒ 29.

Пузырев А.В. Современный русский язык в аспекте интегративного подхода: Программа исследований // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты : материалы XX Международной научной конференции, посвящённой 75-летию победы в Великой Отечественной войне (г. Покров, 16–18 сентября 2020 г.) / отв. ред. А. В. Пузырёв. – М.: МПГУ, 2020. С. 46 ‒ 53.

 

Онтогенез Dracocephalum nutans L. и Dracocephalum grandiflorum L. при культивировании в Алма-атинской области

Онтогенез Dracocephalum nutans L. и Dracocephalum grandiflorum L. при культивировании в Алма-атинской области

DOI

10.5922/2223-2095-2009-7-9

Страницы / Pages

64-72

Аннотация

Публикация посвящена изучению онтогенеза двух перспективных лекарственных видов: змееголовника поникающего (Dracocephalum nutans L.) и змееголовника крупноцветкового (Dracocephalum grandiflorum L.) при культивировании их в Алматинской области. Было установлено следующее: ритм роста и развития указанных видов находится в соответствии с закономерными колебаниями климатических условий новой среды обитания, то есть длительность вегетационного периода совпадает с продолжительностью периода устойчивых положительных температур в условиях Алматинской области. Длительность вегетации Dracocephalum nutans L. — 160—170 дней; Dracocephalum grandiflorum L. — 145—150 дней.

Список литературы

1. Серебрякова Т. И. Учение о жизненных формах растений на современном этапе // Итоги науки и техники. Ботаника. М., 1972. Т. 1. С. 84—169.

2. Sattler R., Rutishauser R. The fundamental relevance of morphology and morphogenesis to plant research // Ann. Bot. 1997. Vol. 80. N 5. P. 571—582.

3. Жукова Л. А. Популяционная жизнь луговых растений. Йошкар-Ола, 1995.

4. Флора СССР // Губоцветные. Т. 20—21. М.; Л., 1954.

5. Иллюстрированный определитель растений Казахстана / под ред. Байте­нова М. С., Васильева А. Н. и др. Алма-Ата, 1972. Т. 2.

6. Гаммерман А. Ф., Шупинская М. Д. Предварительное химическое исследо­вание лекарственного сырья тибетской медицины, собранного Забайкальской экспедицией ВИЭМ // Фармация и фармакология. 1937. № 4. С. 20—21.

7. Гаммерман А. Ф. и др. Лекарственные растения научной медицины СССР, не включенные в фармакопею. Ашхабад, 1970.

8. Паршина Г. Н. Сравнительное изучение фитохимических особенностей Dracocephalum nutans L. и Dracocephalum grandiflorum L. // Вестник ПГУ. Серия хи­мико-биологическая. 2006. № 4. С. 96—104.

9. Кьосев П. А. Полный справочник лекарственных растений. М., 2000.

10. Яковлев Г. П. Энциклопедический словарь лекарственных растений и продуктов животного происхождения. [Гриф Департамента Министерства здравоохранения. Спец. лит.] 2002.

11. Работнов Т. А. Жизненный цикл многолетних травянистых растений в луговых ценозах // Тр. БИН АН СССР. Сер. 3. Геоботаника. М.; Л., 1960. Вып. 6. С. 70—205.

12. Серебряков И. Г. Морфология вегетативных органов высших растений. М., 1952.

13. Уранов А. А. Онтогенез и возрастной состав популяций // Онтогенез и возрастной состав популяций цветковых растений. М., 1967. С. 1—12.

14. Бейдеман И. Н. Методика изучения фенологии растений и растительных сообществ. Новосибирск,1974.

15. Зайцев Г. Н. Методика биометрических расчетов. М., 1973.

16. Паршина Г. Н., Курбатова Н. В. Онтогенез Marrubium vulgare L. и Marrubium alternidens Rech. в природных сообществах и при испытании их в культуре: ма­териалы междунар. науч. конф. «Ботаническая наука на службе устойчивого развития стран Центральной Азии», 25—26 сентября 2003 г. Алматы, 2003. С. 171—173.

17. Паршина Г. Н. и др. Развитие Origanum vulgare L и O. tyttanthum Gontsch. в естественных условиях и в культуре // Вестник КазГУ. Сер. биологическая. Ал­маты, 2000. № 1 (9). С. 26—36.

Онтогенез речевого развития | Браудо

1. Архипова Е.Ф. Стертая дизартрия у детей. М.: АСТ; Астрель, 2007. С. 7–8. [Arkhipova E.F. Erased dysarthria in children. Moscow: AST; Astrel’, 2007. Pp. 7–8. (In Russ.)].

2. Белоусова М.В., Карпов А.М., Уткузова М.А. Влияние гаджетов на развитие коммуникации, социализации и речи у детей раннего и дошкольного возраста. Практическая медицина 2014;9(85): 108–12. [Belousova M.V., Karpov A.M., Utkuzova M.A. Influence of gadgets on communication, socialization and speech development in infants and preschool children. Prakticheskaya meditsina = Practical Medicine 2014;9(85):108–12. (In Russ.)].

3. Василик М.А. Основы теории коммуникации. М.: Гардарики, 2003. 616 с. [Vasilik M.A. The basics of communication theory. Moscow: Gardariki, 2003. 616 p. (In Russ.)].

4. Выготский Л.С. Мышление и речь. Изд. 5-е, испр. М.: Лабиринт, 1999. 352 с. [Vygotskiy L.S. Thinking and speech. 5th edn., revised. Moscow: Labirint, 1999. 352 p. (In Russ.)].

5. Гвоздев А.Н. От первых слов до первого класса: дневник научных наблюдений. Саратов: СГУ, 1981. 323 с. [Gvozdev A.N. From the first words to the first class: a journal of scientific observations. Saratov: SGU, 1981. 323 p. (In Russ.)].

6. Жинкин Н.И. Психологические основы развития речи. В сб.: В защиту живого слова. Сост. М.Я. Коровина. М.: Просвещение, 1966. С. 5–25. [Zhinkin N.I. Psychological basis of speech development. In: In defense of the living word. Compiler: M.Ya. Korovina. Moscow: Prosveshchenie, 1966. Pp. 5–25. (In Russ.)].

7. Звегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория. М.: УРСС Эдиториал, 2001. 248 с. [Zvegintsev V.A. The language and linguistic theory. Moscow: URSS Editorial, 2001. 248 p. (In Russ.)].

8. Ибука М. После трех уже поздно. Пер. с англ. Н. Перовой. М.: Альпина нон-фикшн, 2011. 224 с. [Ibuka M. After three it’s too late. Transl. from Engl. by N. Perova. Moscow: Alpina non-fikshn, 2011. 224 p. (In Russ.)].

9. Исенина Е.И. Психолингвистические закономерности речевого онтогенеза (дословесный период). Иваново: ИвГУ, 1983. 78 с. [Isenina E.I. Psycholinguistic features of speech ontogenesis (pre-verbal stage). Ivanovo: IvGU, 1983. 78 p. (In Russ.)].

10. Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика: Язык тела и естественный язык. М.: НЛО, 2002. 581 с. [Kreydlin G.E. Nonverbal semiotics: body language and natural language. Moscow: NLO, 2002. 581 p. (In Russ.)].

11. Кущ Н.В. Психолого-педагогическое наследие Вильяма Штерна и его значение для возрастной и педагогической психологии. Автореф. дис. … канд. психол. наук. Н. Новгород, 2005. 23 с. [Kushch N.V. William Stern’s psychological and pedagogical heritage and its importance for age and pedagogical psychology. Author’s abstract of thesis … of candidate of psychology. Nizhniy Novgorod, 2005. 23 p. (In Russ.)].

12. Лепская Н.И. Язык ребенка: онтогенез речевой коммуникации. М.: МГУ, 1997. 152 с. [Lepskaya N.I. Child’s language: the ontogenesis of speech communication. Moscow: MGU, 1997. 152 p. (In Russ.)].

13. Леонтьев А.А. Основы теории речевой деятельности. М.: Наука, 1974. 368 с. [Leont’ev A.A. The basis of speech activity theory. Moscow: Nauka, 1974. 368 p. (In Russ.)].

14. Панов Е.Н. Знаки. Символы. Языки. 2-е изд., доп. М.: Знание, 1983. 248 с. [Panov E.N. Signs. Symbols. Languages. 2nd edn., enhanced. Moscow: Znanie, 1983. 248 p. (In Russ.)].

15. Цейтлин С.Н. Речевые ошибки и их предупреждение. СПб.: МиМ, 1997. 192 с. [Tseytlin S.N. Speech errors and their prevention. Saint Petersburg: MiM, 1997. 192 p. (In Russ.)].

16. Цейтлин С.Н. Язык и ребенок. Лингвистика детской речи. М.: ВЛАДОС, 2000. 240 с. [Tseytlin S.N. The language and a child. Linguistics of children’s speech. Moscow: VLADOS, 2000. 240 p. (In Russ.)].

17. Шахнарович А.М. Детская речь в зеркале психолингвистики. М.: ИЯз РАН, 1999. 202 с. [Shakhnarovich A.M. Children’s speech in the mirror of psycholinguistics. Moscow: IYAz RAN, 1999. 202 p. (In Russ.)].

18. Эльконин Д.Б. Избранные психологические труды. М.: Педагогика, 1989. 560 с. [El’konin D.B. Selected psychological works. Moscow: Pedagogika, 1989. 560 p. (In Russ.)].

19. Rowan C. The Impact of Technology on the Developing Child. URL: http://www.huffingtonpost.com/cris-rowan/technology-children-negative- impact_b_3343245.html (last access date 26.01.2017).

Онтогенез — обзор | Темы ScienceDirect

D Значение истории

Социально-историческая школа мысли, которая возникла из возобновившегося интереса к трудам Выготского (1978), сформулировала одну версию отношений между онтогенезом, инкультурацией и культурными изменениями в течение социальная история (Forman et al., 1993; LCHC, 1983; Moll, 1990; Rogoff, 1990; Wertsch, 1985). Хотя мы видим много достоинств этой точки зрения, мы также обнаруживаем две основные проблемы.Во-первых, явные параллели, проводимые между диахроническими изменениями на нескольких уровнях, побуждают провести потенциально вводящие в заблуждение аналогии между эволюцией, историей и онтогенезом. Дети развиваются от незрелости к зрелости и, по крайней мере, в некоторых областях обычно достигают некоторого прогресса. Но из этого не следует, что общества обычно развиваются в том же прогрессивном смысле.

Как утверждал Скрибнер (1985), необходимо, по крайней мере, признать, что история конкретных обществ представляет собой отдельный уровень анализа от более широких изменений в человеческой культуре за период от каменного века до технологий железного века. , который, в свою очередь, лучше всего рассматривать как отдельный от периода эволюции прегоминид.Соблазн искать в современном мире «остаточных» культур каменного века, которые можно рассматривать как «нулевую точку» в некотором континууме культурной эволюции (Коннер, 1981), отражает стойкость мифологических тем в западных социальных обществах. научное теоретизирование (LCHC, 1983; Wilmsen, 1990).

Что необходимо, так это теоретическая основа, которая признает возможность «прогресса» в рамках культурно структурированных контекстов, без упорядочивания этих контекстов по континууму прогресса.В то время как международная взаимозависимость современного мира делает радикальный культурный релятивизм непригодным для многих широко ценных целей, мы, тем не менее, считаем, что понимание менее привилегированной и престижной социокультурной системы в ее собственных терминах является важной отправной точкой или плацдармом (Horton, 1982) для конструктивного подхода. международное общение между различными культурными группами и (как мы объясним более подробно в Разделе VIII) для раскрытия компетенций людей, социализированных в культуре «меньшинства», когда они призваны действовать в относительно чуждом в культурном отношении, «основном» контексте .

На наш взгляд, трансцендентные организационные темы, характеризующие данную культурную систему, возникают в результате сложного взаимодействия между паттернами исторически накопленных семиотических ресурсов, технологических практик и систем социальной организации (Serpell, в печати). Отчет Онга (1958) о паутине последствий распространения печатных текстов, отчет Мерчанта (1980) о научной программе эпохи Возрождения по контролю над природой, отчет Вебера (1958) о протестантской этике и Берлин (1956) Каждая философия Просвещения иллюстрирует сложность этих отношений для важнейшего аспекта европейской культурной традиции, оказавшего мощное влияние на современную евро-американскую культуру.

Несмотря на то, что африканские философы весьма разнообразны, многие из них отмечали контраст между некоторыми из этих тем в европейской культуре и онтологическими, эпистемологическими и аксиологическими перспективами, присущими африканским культурам (Abraham, 1962; Mbiti, 1970; Wiredu, 1980). Бойкин (1983) выявил несколько основных линий совпадения работ социальных историков, антропологов, педагогов и философов, которые были взяты в рамках «Психологии черных» (Jones, 1979; Nobles, 1976) в качестве основы для артикуляции. отличительный характер афрокультурного этоса, в котором он выделяет девять основных измерений: духовность, гармония, движение, воодушевление, аффект, коммунализм, экспрессивный индивидуализм, оральность и социальная временная перспектива.

Этот профиль отличается от профилей других культур не с точки зрения абсолютного присутствия или отсутствия данной особенности, а с точки зрения общей конфигурации с определенной иерархией ценностей. В отличие от более экологически детерминированных представлений о культурных практиках, которым отдают предпочтение другие теоретики кросс-культур (например, Berry, 1971; Levine, 1990; Segall et al., 1990; Whiting, 1963), концептуальный подход Бойкина акцентирует внимание на системах смысла, нагруженных ценностями, и получает свое подтверждение отчасти из философских, метатеоретических соображений.Кроме того, конкретное содержание девяти измерений представляет собой дистиллированные интерпретации, полученные из разнообразной и обширной литературы, но может подлежать уточнению или более существенным изменениям в будущем в свете эмпирических данных или других форм свидетельств.

Вторая трудность, которую мы видим в нео-выготском описании взаимодействия между культурой и познанием, — это тенденция подчеркивать человеческие действия в физическом мире и экономическую деятельность. Как и концепция социального прогресса, технологическое господство над физическим миром было важной культурной темой в обществе, к которому были обращены теоретизирования Выготского.Но это может неадекватно отражать иерархию ценностей, которая определяет взгляды других обществ на развитие ребенка.

Вероятно, не случайно, что многие кросс-культурные исследования, основанные на социально-исторической школе, были сосредоточены на деятельности, связанной с отличительными чертами материальной культуры каждого общества, такими как, например, гончарное дело, ткачество и кулинария. До тех пор, пока эти действия представлены просто как иллюстрация влияния базы знаний, основанной на культурных особенностях, на когнитивные способности, нет причин уделять больше внимания одному, чем другому.Но при экстраполяции на более широкую сферу государственной политики существует опасность предположить, что фокус сам по себе свободен от культурных предубеждений. Интерпретации истории не могут более разумно стремиться представить олимпийскую перспективу (Берриен, 1967) или «взгляд из ниоткуда» (Нагель, 1986), чем кросс-культурные теории психологии (Серпелл, 1990). Духовные ценности и социальные процессы являются столь же неотъемлемой частью понимания истории человечества, как технологическая эффективность, и менее прогрессивная идеология, чем та, которая лежит в основе большей части западной государственной политики, вероятно, будет уделять больше внимания связям между практиками социализации и образованием, с одной стороны, и с другой — качество социального и духовного развития детей.

Не только теоретики и политики, озабоченность культурой которых имеет тенденцию сужать их понимание культурных аспектов познания. В области прикладной психологии также существует тенденция игнорировать влияние культуры на техническую деятельность практикующего специалиста. Штернберг (1984) убедительно аргументирует необходимость дополнения его «двухпроцессной» и «компонентной» подтеорий интеллекта третьей, «контекстной» под-теорией. Но его отчет фокусируется только на контексте как среде общения человека, чей интеллект подлежит оценке.Дополнительное измерение контекста окружает деятельность по оценке — контекст, который затрагивает не только субъект оценки, но и автора. Сама программа оценки, а также программа измерения и программа теоретизирования — все это культурно информированные программы. Они не имели бы никакого значения для аудитории, которая находится в совершенно иной культурной системе (например, в относительно изолированной деревне со сплоченным, основанным на родстве сообществом, небольшим натуральным хозяйством и отсутствием системы формального образования). учеба в школе).

Этот культурно контекстуализированный отчет о процессе оценки перекликается с релятивистской трактовкой Стернберга (1984) социализирующей среды человека, чей интеллект оценивается следующим образом. Оценщику необходимо не только знать, откуда исходит объект и в каких направлениях его / его ниша развития направляет его развитие, чтобы знать, что измерять, но оценщику также необходимо задавать рефлексивные вопросы: «Что культурный смысл деятельности, которой я занимаюсь? Как моя оценка может служить руководством к действию в жизни этого человека? Как моя точка зрения на поведение этого человека соотносится с точкой зрения самого субъекта и с точки зрения различных аудиторий, к которым я могу обратиться (родителей, учителей, различных государственных органов социального обслуживания и т. Д.).)? »

Границы | Онтогенез повествования: от перехода к смыслу

Введение: основные мотивы здравого смысла

«Легко было показать, что изобразительное искусство музыканта, художника, актера и оратора, поскольку оно выразительно… есть не что иное, как язык природы, который мы принесли с собой в мир. , но они разучились из-за неиспользования и поэтому испытывают наибольшие трудности с его восстановлением. … Что без естественного знания о связи между этими (естественными) знаками и вещами, обозначаемыми ими, язык никогда не был бы изобретен и установлен среди людей; и что все изящные искусства основаны на этой связи, которую мы можем назвать естественным языком человечества.… Силу и энергию мы придаем языку главным образом с помощью естественных знаков; и чем меньше их в языке, тем он менее выразителен и убедителен ».

(Рейд, 1764/1997, стр. 53, 59, 106–107).

«Повествовательная структура присуща даже практике социального взаимодействия, прежде чем она достигает лингвистического выражения».

(Брунер, 1990, стр.77)

Человеческий импульс к смыслу и его раннее культивирование

Маленькие дети в своих семьях до школы показывают, как наши жизненные истории начинаются с хитрых изобретений (Bullowa, 1979; Trevarthen and Delafield-Butt, 2015).Они осваивают знания целенаправленно и творчески, вдохновленные веселым воображением родителей, семьи и друзей (Donaldson, 1978; Halliday, 1978; Bruner, 1996; Rogoff, 2003; Legerstee, 2005; Reddy, 2008, 2012; Mazokopaki and Kugiumutzakis, 2009; Франк, Тревартен, 2012; Тревартен, 2013; Тревартен и др., 2014). Значение их естественного «здравого смысла» возрастает благодаря интуитивной «логике действия и взаимодействия» (Lashley, 1951). Придуманные или вспоминанные события разделяются в драматических постановках, основанных на времени, которые дают начало фильму, театру, музыке и танцу (Turner, 1982; Bjørkvold, 1992; Dissanayake, 2000; Stern, 2000; Gratier and Trevarthen, 2008; Malloch and Trevarthen, 2009).

Это человеческое воображение маленького ребенка имеет еще одно стремление идентифицировать жизненные события вне настоящего времени действия, научившись относиться к ним в абстрактных, символических терминах (Donaldson, 1992; Osborne, 2009). Научное внимание к этой когнитивной абстракции значения, и особенно к записи опыта в тексте, отвлекает внимание от настоящего момента в вневременной мир идей (Brandt, 2009). Но наш интеллект растет в совместном создании историй. По мере того, как мы изучаем слова и как использовать их в синтаксических сериях, чтобы рассказывать истории о воображаемых агентах, значение всегда определяется мотивами этих персонажей в их нынешнем мире, влиянием их движений на другие объекты и людей и, в конечном итоге, длительный жизненный результат или «судьба» тех, кого это касается (Bruner, 2002).

Импульсы даже самого сложного повествования проистекают из общей «динамики жизненной силы» игры в младенчестве (Stern, 2010) с характерными фазами возбуждения и моментами сосредоточенной интенсивности (Amighi et al., 1999; Damasio, 1999; Trevarthen). et al., 2011; Trevarthen and Delafield-Butt, 2013a), давая ощущение восприятия внешних вещей путем проецирования симптомов внутренней вегетативной активности — изменений частоты сердечных сокращений, дыхания, реакции «беги или сражайся» — все это отображается и совместно используется адаптированные выразительные движения для передачи ощущаемого значения на «естественном языке» (Porges, 1997; Porges and Furman, 2011).В рамках этих динамических эмоциональных событий отношения между объектами и участниками, их свойства, мотивация и характер могут быть помещены и названы на «искусственном», изученном и традиционном языке.

Повествовательное сознание с его когнитивным содержанием, а не воспринимаемое как продукт концептуального вербального мышления, может быть определено как организующий жизненный принцип человеческого познания (Bruner, 1990), оживляемый первичным эмоциональным сознанием (Panksepp, 2005) в социальных событиях. смыслообразования (De Jaegher et al., 2010). Создавая и рассказывая затронутые истории, мы представляем для себя важность присутствия и действий других людей, свойств объектов, того, как люди и объекты относятся друг к другу, и для собственного благополучия в осознании активности. Предположения, понимания и знания в области науки, права, политики, истории и религии — все зависит от конструктивного построения, совместного построения и пересказа повествований со словами или без слов (Halliday, 1975, 1978; Bråten, 2009). ).

Несмотря на очевидную истину о силах человеческого воображения и их совместном использовании в движении, в науке о развитии языка неясно, как эти повествования о смыслообразовании, повсеместно встречающиеся в человеческой жизни и его интеллекте, впервые появляются в развитии. (Cobley, 2014, стр. 1–27). Их онтогенез до развития слов и языка остается в значительной степени неизвестным (Dautenhahn, 2002). Понимание психобиологического источника живого повествования требует информации, касающейся создания интеллекта интегрированного, эмоционально сознательного агента, способного предвидеть результаты процессов движения, и их жизненной важности (Turner, 1996).

В этой статье мы проследим истоки создания повествовательного смысла до самых ранних исследований действий человеческого зародыша, in utero . Мы отмечаем, как импульсы к осмыслению тела в его мире развиваются и усваиваются как до, так и после рождения в одиночестве и в социальных отношениях, и как они развиваются в более сложные композиции (Pezzulo, 2011; Delafield-Butt and Gangopadhyay, 2013 ). Индивидуальные проекты генерируются и разделяются в интерсубъективных эпизодах, которые составляют совместные нарративы звука и жеста в довербальных прото-беседах (Bateson, 1979; Gratier and Trevarthen, 2008; Trevarthen and Delafield-Butt, 2013a).Позже, с помощью артикулируемого языка, разговор развивается с помощью знаков и символов, представляющих события, чувства, намерения и объекты. Таким образом, истории становятся более специализированными и определенными (Delafield-Butt and Trevarthen, 2013).

Анимация повествования

На всех этапах учебной жизни, от игровых проявлений веселья в раннем детстве до разработки сложных произведений искусства, философии или науки, повествовательные действия генерируются и упорядочиваются в хронобиологии «жизненного времени» (Trevarthen, 2008, 2015; Осборн, 2009; Стерн, 2010).Наблюдается удивительная последовательность в исполнении и эмоциональной регуляции повествований в развитии на каждой стадии: в простых самопроизвольных намерениях движения плода, в интерсубъективных изобретениях имитации с новорожденным, в ранних прото-беседах и совместной игре детей старшего возраста. в изобретательном разговоре детей ясельного и взрослого возраста и в эффективной практике обучения. Каждый эпизод творческого агентства или истории демонстрирует четыре состояния возбуждения, которые регулируют поток интереса и удовольствие от взаимодействия.Это: «введение», «развитие», «кульминация» и «разрешение». Чтобы объяснить это, мы должны обратить внимание на процессы, которые генерируют и регулируют движения животных с предполагаемым сенсорным контролем.

Цель и чувство в движении

Движения животных не похожи на движения неодушевленных предметов, потому что они самопроизвольны и целенаправленны, управляются ожиданием определенных чувственных последствий путем избирательной ориентации рецепторов и целенаправленных действий. Это первичное сознание, или « со знанием », генерируется как мышечное действие, которое контролируется проприоцепцией или самоощущением посредством мер времени интегративной нервной системой (Sherrington, 1906; Bernstein, 1967; Llinás, 2001; Бужаки, 2006; Панксепп, 2011).Выполнение простого действия, такого как прикосновение к объекту или поворот головы и глаз для фиксации точки зрением, предполагается организовать согласованными и точно последовательными действиями многих мышц, перемещающих несколько частей тела с помощью ожидание определенного паттерна сенсорных последствий. Это намеренно и целенаправленно (Trevarthen, 1978; von Hofsten, 2007; Lee, 2009; Delafield-Butt and Gangopadhyay, 2013). Он демонстрирует начало движения к цели, прогрессию с быстрым ритмичным синхронизацией корректирующих маневров, удерживающих движение в нужном направлении, и заключительный кульминационный контакт со своим объектом, как единица смыслообразования, которая проверяет и подтверждает знание ожиданий.По завершении организм помещает себя в новый набор отношений со своим окружением и может подготовиться к использованию осознания этого вместе со своим прошлым, которое теперь хранится в памяти, для следующего проекта. В движениях животных существует простой разум, базовая двигательная логика, которая стремится сохранить и расширить жизнеспособность организма в его отношениях с его предполагаемыми целями.

Все самопроизвольные движения животных, даже самые простые и примитивные, ориентированы на будущее.Их мышечная активность соответствует координирующему «двигательному образу» или «схеме» цели (Bernstein, 1967; Jeannerod, 1988; Lee, 2009). «Безусловные» рефлекторные реакции на раздражители возникают только в экстренных случаях, для немедленной корректировки прицеливания или для защиты и бегства. Импульс к движению планируется с адаптацией, чтобы поддерживать или приносить пользу жизнеспособности интегрированного самосознательного организма (Goodrich, 2010), и это становится основой для смысловых актов в социальной коммуникации, совместных действий и построения аффективных отношения (Sebeok, 1972, 1994; Trevarthen, 1978, 1986a).В хорошо продуманной последовательности действий конечная цель определяет структуру всего проекта посредством распределенного управления иерархией движений (Lashley, 1951; Jeannerod, 1988), осознание которой может быть передано другим, являющимся наблюдателями, или аудитория, как трогательная история.

Первое интенциональное сознание в животной жизни можно рассматривать как предконцептуальное и предрефлексивное, без разделения на когнитивное представление внешней реальности (Delafield-Butt and Gangopadhyay, 2013).Эти основные цели, или «намерения в действии» (Searle, 1983), оцениваются посредством внутренней ссылки на состояния «первичного аффективного сознания», расположенного в интегративных системах ствола мозга, которые не требуют функционирующей коры головного мозга (Panksepp, 2011; Панксепп, Бивен, 2012; Солмс, Панксепп, 2012). Их действия с перцепционной информацией и подробными записями в памяти, передаваемыми из неокортекса головного мозга, точно интегрируются с помощью способностей мозжечка, отвечающих за отслеживание времени, за познание всего тела (Koziol et al., 2013; Ллинас и Негрелло, 2015). Эта теория психобиологии действия животных представляет собой радикальный пересмотр приоритета, который теория когнитивной нейробиологии обычно уделяет кортикальным различениям и их выражению на языке, подтверждая, что ствол мозга, в то время как анатомически подкорковый функционально выше корковый (Merker, 2007).

Сознание, основанное на стволе мозга, которое является перцептивным, аффективным и предвосхищающим будущие непредвиденные обстоятельства намеренных действий в пространстве действий, связанном со всем телом, развивается у младенцев как адаптируемое умственное агентство, которое является разумным, целенаправленным и генератором смысла. (Болдуин, 1895; Пиаже, 1953, 1954).«Человеческий язык и мышление можно рассматривать как… происходящие из нейроанатомических систем, которые генерируют явные моторные реакции на вызовы и возможности окружающей среды» (Либерман, 2002, стр. 158), в основе которых лежат сенсомоторные и аффективные интегративные системы ствола мозга (Merker, 2007 ; Панксепп, Бивен, 2012).

Развитие человеческого интеллекта и здравого смысла

Первые пререфлексивные, доконцептуальные акты «смыслообразования» человеческой личности развиваются из спонтанных, самопроизвольных «извивающихся» движений интегрированного организма, очевидных на седьмой неделе беременности, когда зародыш только 2 см в длину (Lüchinger et al., 2008; Einspieler et al., 2012). К 8 неделе беременности смещения конечностей и грудной клетки с частичным поворотом головы производятся в виде хорошо сформированных «общих движений», но еще не дискретны и не ориентированы на внешние цели (de Vries et al., 1984; Lüchinger et al., 2008; Пионтелли, 2010). Но к 10-недельному сроку беременности движения рук плода становятся дифференцированными от движений тела в целом, а движения рук направляются к частям тела, особенно к лицу и голове (Piontelli, 2010), что дает первое указание на мотивацию для развития первичной осознание Себя.

Целенаправленные действия всем телом или отдельными частями, например руками, развиваются во втором триместре (Zoia et al., 2007, 2013; Piontelli, 2010). Эти действия зависят как от внутреннего проприоцептивного ощущения движущегося тела, так и от экс-проприоцептивного прикосновения, улавливающего информацию об изменении отношений с внешними объектами, такими как стенка матки матери или тело близнеца (Castiello et al. , 2010), или услышав голос матери (DeCasper and Spence, 1986).Эти ранние намеренные действия мотивируют расширение воображаемого использования тела в будущем, руководствуясь предполагаемым перцептивным осознаванием, которое начинает информировать память о последствиях (Trevarthen, 1984; Jeannerod, 2006; Reissland et al., 2013a). Движения собираются в более целенаправленные комплексы, такие как движение ног на велосипеде по стенке матки, совпадающее с вращением туловища, заставляющее плод перевернуться, или дотягивание и хватание, направленное на пуповину (Piontelli, 2010).

Недавние исследования с помощью четырехмерного ультразвука показали, что не только движения лица, сделанные в последнем триместре жизни плода, могут быть организованы для выражения неудовольствия или улыбок удовольствия в эмоциональных реакциях на различные стимулы, но и движения рта демонстрируют адаптацию к обоим исполнению речи. движения и имитационное «зеркальное отображение» звуков речи (Reissland et al., 2011, 2013b). Выразительные движения обоих видов, а также движения рук при прикосновении к себе демонстрируют асимметрии, которые могут быть связаны с церебральной асимметрией неокортикальной функции, которая развивается в раннем детстве и становится особенно важной для изучения языка (Reissland et al. al., 2014, Reissland et al., 2015).

После рождения это сознательное человеческое действие стремится не только к открытию дальнейших знаний, генерируемых через формы активности Самости, как описал Пиаже (1953, 1954), но и к тому, чтобы поделиться жизненной силой того, что во взрослой жизни становится « повествованием ». ‘на языке, регулируемом концепциями самосознания-Другого (Legerstee, 2005). Пристрастие к рассказу наглядно демонстрируется способностью младенцев как имитировать выразительные движения, так и сотрудничать в их последовательности, чтобы «рассказать историю» даже в течение нескольких часов после рождения (Trevarthen and Delafield-Butt, 2013a, 2015; Kugiumutzakis and Trevarthen , 2015).

Шаблон или программа для сбора информации и осмысления мира формируется из основного, ориентированного на будущее характера движения. Индивидуум-агент простирается вперед во времени посредством движения, самогенерируя мир действий и случайных перцептивных реакций. Эти реакции оцениваются как угроза или польза для жизнеспособности организма, что придает самостоятельную эмоциональную значимость каждому действию и его последствиям. Значение достигается путем движения с ассимиляцией случайной сенсорной стимуляции и с эмоциями, но не с помощью механизма пассивного стимула-реакции ума, а с помощью живого творчества воплощенного психофизического организма.Фундаментальная форма повествования как самогенерируемый опыт с четырехчастной структурой его жизнеспособности: (i) «введение», (ii) «развитие», (iii) «кульминация» и (iv) «разрешение», проявляется в простейших элементарных действиях агента по отношению к более сложным проектам действий, которые охватывают большие области времени и пространства (Таблица 1).

ТАБЛИЦА 1. Единицы одиночной и социальной сенсомоторной интенциональности.

Онтологические единицы мышления в действии и композиция воплощенных нарративов

Движение животных и человека интегрировано в ритмичные и изящные последовательности дискретных единиц деятельности, каждая со своей конкретной ориентацией на цель, которые координируются целью цели или проекта более высокого порядка (Powers, 1973; Condon, 1979; Jeannerod, 1988; Lee, 2009; Trevarthen et al., 2011; Delafield-Butt and Gangopadhyay, 2013) (рисунок 1). Каждая единица в иерархии намеченного действия, от единичных компонентов до всего проекта, включает как физический полюс, так и ментальный полюс — действие в моторном выражении и сопутствующие ему психологические качества намерения, перцептивного руководства и эмоциональной оценки. Они сочетаются в преднамеренной форме движения, оцениваемой в частном порядке или субъективно и интерсубъективно доступной для других (Delafield-Butt, 2014).

РИСУНОК 1. Иерархическая организация единиц намеренного сенсомоторного действия: (1 °) отдельные «единицы действия», направленные на достижение ближайших целей; (2 °) проксимальные проекты, которые структурируют и координируют элементарные единицы действия; и (3 °) проекты проектов. Например, дистальное третичное намерение «заварить чай» достигается последовательностью вторичных уровней намерения; «взять чайник», «налить воду», каждое из которых состоит из последовательности более проксимальных сенсомоторных действий: (i) дотянуться до чайника и (ii) схватить его, (iii) поставить на место и (iv) отпустить; (i) дотянуться до чайника и (ii) схватить его, и (iii) налить воду в чайник, прежде чем (iv) вернуть чайник в исходное положение.Перекрывающиеся проекты возможны с использованием двух конечностей или других исполнительных механизмов, с одновременным действием, координируемым в рамках одного тела для единой практической цели. Такая унитарная и встроенная организация практических навыков позволяет создать богатый репертуар возможных проектов. См. Также Delafield-Butt and Gangopadhyay (2013).

Чтобы приблизиться к экологической цели с помощью независимо подвижного тела, многие подразделения действий должны быть скоординированы вместе в предполагаемом будущем (Lashley, 1951; Pezzulo and Castelfranchi, 2009; Pezzulo, 2011; Delafield-Butt and Gangopadhyay, 2013).Последовательная организация действий и приспособление к новым возможностям для дальнейших действий требуют более сложных когнитивных инструментов моторного планирования и ассоциативной и эпизодической памяти мира возможностей. Когнитивные достижения в пренатальном развитии, очевидные до того, как неокортикальная осведомленность станет функциональной, опосредуются процессами ствола и среднего мозга, которые определяют простое пространство действия, регулирующее движения, в промежутке времени приблизительно 1,2–3 с (Таблица 2). Они представляют собой начало концептуального развития, аккумулирующего двигательные воспоминания и связанные с ними реакции, аффекты и планы по достижению целей «проектов деятельности».’

Последовательная организация эффективных движений младенцем, требующая «цепочки действий» в творческих проектах (Fogassi et al., 2005; Cattaneo et al., 2007), не является хорошо сформированной до 9 месяцев после рождения. Но новорожденный младенец способен координировать движения всего тела, чтобы идентифицировать и отслеживать интересующий объект, и основная форма досягаемости для захвата уже установлена ​​(Trevarthen, 1984). Целенаправленный предполагаемый контроль над этим «предварительным достижением» быстро улучшается (von Hofsten and Fazel-Zandy, 1984; von Hofsten, 1991), и к 9 месяцам, когда ребенок сидит прямо, а руки свободны для манипулирования миром. , большое количество проектов со «вторичной» интенциональностью процветает по мере того, как ребенок познает возможности и удовольствия от окружающих его объектов (Bruner, 1968).В этом возрасте у младенца развиваются мотивы вызывать интерес других с помощью жестов с аффективным выражением лица, с целенаправленным вниманием к форме и направлению их ориентации и жестов (Trevarthen, 1986b).

Каждое целенаправленное действие на каждой стадии развития задумано как в воплощенном пространстве, так и во воплощенном времени. Он структурирован обстоятельствами и направлен на ожидаемое будущее, даже на те, что были произведены в утробе in utero . Он должен (i) начать движение к этому будущему, (ii) развиваться в своем прогрессе во времени и в пространстве с сенсорной обратной связью и адаптивным упреждающим ответом, заряженным воспоминаниями, и (iii) достичь своей цели, прежде чем (iv) снова погрузиться в спокойное состояние. , эффекты этого действия теперь присваиваются воспоминаниям о состоянии организма.Каждый шаг целенаправленно переносит организм во времени и пространстве в набор отношений с новыми возможностями и новым смыслом в том, что Маргарет Дональдсон называет «линейным способом» мышления (Donaldson, 1992).

Внутри иерархии организации действий (рисунок 1; таблица 1; Delafield-Butt and Gangopadhyay, 2013) каждый уровень организован в соответствии с его местной предполагаемой целью в координации с уровнями выше и ниже. Простая «единица действия» служит основным элементом намеренного действия, характеризующегося непрерывным регулированием скорости для достижения ожидаемого будущего состояния в пространстве и времени, связанных с самими собой.Жест рукой, изменение давления при захвате, оральное движение в речи, шаг при ходьбе и т. Д. — все это определяется как закрытие «промежутка между действиями» (Lee, 2009). Такие простые действия «целенаправленно» и стремятся к завершению. Сначала они возникают на ранних стадиях развития плода и составляют первичный уровень сенсомоторной интенциональности. При целенаправленном поведении более развитого сознательного субъекта последовательность этих элементов может быть последовательно организована в вторичных уровней «проекта» единиц действия (Lashley, 1951).Дотянуться и схватить или дотянуться до прикосновения — это первый рудиментарный проект передней конечности плода. Он состоит из двух блоков действий, последовательно организованных в один согласованный проект с общей целью.

Врожденная микрокинезика общения и эмоциональная регуляция проектов и историй

Измерение двигательной активности с точностью до малых долей секунды с помощью «микрокинезики» продемонстрировало как тонкую координацию движений внутри индивидуума, предшествующего деятельности использования инструмента или движения (Bernstein, 1967), так и тонкую интерсинхронность. высказываний и жестов между людьми в естественном разговоре или искусном исполнении (Кондон и Огстон, 1966; Birdwhistell, 1970).Это было применено, чтобы доказать чувствительность новорожденного к двигательным импульсам речи взрослого — ребенок может двигать руками, чтобы точно синхронизировать слоги и фразы, что предполагает обучение речи (Condon and Sander, 1974; Condon, 1979). .

По мере того, как сенсомоторное планирование действий с когнитивными способностями осваивается в младенчестве на начальном и среднем уровнях, мир становится местом, где можно поиграть с цепочками целей для создания запоминающихся проектов. Последовательная организация проектов развивается в раннем детстве, чтобы дать возможность третичным «проектам проектов», которые выполняют сложные и абстрактные задачи с целями, выходящими за пределы настоящего момента, как во времени, так и в пространстве действий (Trevarthen et al., 2011).

Мы можем проследить развитие в первый год младенчества проектов практического общения: от первичной интерсубъективности в диалоге, через игры с выражениями, затем игры с объектами, до вторичной интерсубъективности, чтобы поделиться проектом задачи с помощью объектов (Хабли и Тревартен , 1979). Халлидей (1978) описывает стадии развития способности ребенка к разговору со все более сложными практиками: прото-беседа (с выразительной « предречью »), протоязык (смысловые акты с содержанием), прото-нарратив и диалог ( с элементарной лексико-грамматикой), прото-дискурс (промежуточная лексико-грамматика), прото-чередование (продвинутая лексико-грамматика), прото-вариация (регистр и социальный диалект).«Локус беспокойства» ребенка в осознании намерений растет с увеличением памяти, всегда регулируется чувствами ценности и выражается эмоциями (Donaldson, 1992). Каждый уровень предполагаемого контроля действий структурирован в рамках намерений, определенных на более высоких уровнях, и, наоборот, преднамеренная организация состояний более низкого уровня мотивирует и структурирует состояния более высоких уровней (рисунок 1; таблица 1).

Каждая стадия развития сознательного контроля действий поддерживается аффективной регуляцией «динамики жизненной силы» в движении тела (Stern, 2010).Они возникают как субнеокортикальные «эмоции первичного процесса» (Panksepp, 2011), действующие с «аноэтическим» сознанием (Vandekerckhove and Panksepp, 2011), превращаясь в «эмоции вторичного процесса», усваиваемые и поддерживаемые воспоминаниями базальных ганглиев и ассоциациями движений. , затем «третичные аффекты», которые становятся возможными благодаря неокортикальному осознанию более богатых возможностей окружающей среды. Созревание основных систем мозга мотивирует развитие от первичных сенсомоторных единиц «намерения-действия» к третичным, абстрактным проектам «намерений-действовать» «рациональными» способами, каждая стадия которой проспективно контролируется для координации и направления действий в «мнимом». настоящее ‘(Джеймс, 1890), чтобы достичь поставленной цели (Пеццуло и Кастельфранчи, 2009; Пеццуло, 2011; Делафилд-Батт и Гангопадхьяй, 2013).Прогресс от доконцептуального к концептуальному познанию развивает личное феноменальное осознание с самого начала жизни как основу для социального сотрудничества (Tomasello et al., 2005) и воспитания культурного интеллекта (Trevarthen et al., 2014; Trevarthen and Delafield-Butt , 2015).

Выполнение более отдаленных, более амбициозных целей требует последовательной организации движения с осознанием в «проекты проектов боевых единиц». Такие предприятия, как приготовление обеда, строительство башни из кубиков или победа в шахматах, требуют координации ряда вспомогательных функций. -проекты, у каждого свои цели.Такие достижения творческой практической и социальной деятельности должны быть задуманы в воображаемом «моменте настоящего», опираясь на воспоминания о прошлых навыках, поскольку он стремится достичь желаемого будущего (Stern, 2004).

Когда младенцы становятся малышами и могут освоить богатый репертуар проектов, они с удовольствием имитируют сложные проекты взрослых, изучая стили и образцы культуры. Приготовление ужина — один из таких проектов, а детская игровая кухня всегда является фаворитом в детском классе.Детям в возрасте 2–4 лет особенно нравится готовить и готовить обед с игрушечной посудой и едой, организовывая проекты по захвату, разрезанию, смешиванию и т. Д. В более крупные конструкции с более высокой интенциональной перспективой. В следующие годы их двигательная и когнитивная точность улучшится, что позволит им делать именно это, заменяя игрушки на настоящие изделия. С двух до пяти лет ребенок подбирает и трансформирует слова, чтобы изложить гениальное понимание целей и переживаний (Чуковский, 1968).

Социальное обучение, от коммуникативных музыкальных повествований к языку

Маленькие дети присоединяются к ритуалам дня (Frank and Trevarthen, 2012), проявляя особый интерес к социальным занятиям, которые включают ритмы и песни танца и музыки, даже после того, как они пойдут в школу для более формального обучения (Erickson, 2009) . Брунер (1996, стр. Ix) отмечает, что «… школьное обучение — лишь небольшая часть того, как культура побуждает молодежь к своим каноническим путям». Социальное обучение — это врожденный, воплощенный опыт, который естественно разделяется в культурах семей и сообществ, одушевленных «человеческим чувством» (Donaldson, 1978) «музы внутри» (Bjørkvold, 1992), ее повествования регулируются иерархическими ритмическими структурами эмоционального движения. с «коммуникативной музыкальностью» (Malloch, 1999; Malloch and Trevarthen, 2009; Mazokopaki and Kugiumutzakis, 2009; Panksepp and Trevarthen, 2009), передавая эмоциональные чувства самого себя (Stern, 1993, 2000).

«Рассказы об индивидуальном опыте и общении построены на единицах пульса и качества, обнаруживаемых в совместно созданных жестах вокализации и телесных движений. Повествования — это самая суть человеческого общения и общения. Повествования позволяют двум людям разделить ощущение прошедшего времени, а также создать и поделиться эмоциональными оболочками, которые развиваются в течение этого общего времени. Они выражают врожденные мотивы для обмена эмоциями и опытом с другими людьми и для создания смысла совместной деятельности с другими »

(Malloch, 1999, стр.45).

Протобеседы и детские песни на разных языках показывают четырехчастную организацию в диалогах, стихах или строфах продолжительностью от 20 до 50 секунд, с модуляцией ритмов и выражений для создания вступления, развития, кульминации и разрешения , с рифмованными гласными в ключевых точках, на которые младенцы реагируют с нетерпением (Malloch, 1999; Trevarthen, 1999, 2008; Powers and Trevarthen, 2009).

Доношенный новорожденный человек, адаптированный к новому опыту в человеческом сообществе, чутко реагирует на динамические импульсы другого человека — телесным контактом, взглядом глаз, лицом и руками, звуками речи и нежным прикосновением. или она может узнать голос матери (Condon and Sander, 1974; Brazelton, 1979; Nagy, 2011).Если ребенок спокоен и бодр после перехода в совершенно иную среду, он может внести свой вклад в точно рассчитанный имитационный обмен выражениями и паузами с другим человеком, диалог движений, который развивается как эмоциональное событие, длящееся несколько секунд (Trevarthen, 1999; Кугиумутзакис и Тревартен, 2015). Понятно, что новорожденные младенцы слышат ритм человеческой жизни в движении (Winkler et al., 2009). Они двигаются в ритмах музыки (Zentner and Eerola, 2010), совместно регулируя свои импульсы в поэтических эпизодах совместного опыта.

Человеческий обмен целями и чувствами опосредуется моторными сигналами, сложность которых не свойственна другим приматам, — головы, глаз, лица, голосовой системы, рук и всего тела, — все они действуют в упорядоченном виде последовательности от рождения, и все они явно сформированы, чтобы подавать сигналы, которые оценят другие люди (Trevarthen, 1978, 2012). Движения синхронизированы, чтобы выразить контур энергии, показывающий «регулирующий прилив жизненной силы» (Рисунок 2), ритм которого связан с вегетативными или висцеральными процессами, которые определяют внутреннее «психическое время» (Таблица 2) интегрированной Самости. к возбуждению последовательности когнитивных элементов, намеренных действий и аффективной межличностной силы выражений в общении (Delamont et al., 1999; Келтнер, 2003; Виттманн, 2009; Мейснер и Виттманн, 2011). Движения замысловато упорядочены с предполагаемым сенсорным контролем, общим для всех организмов (Trevarthen et al., 2011; Delafield-Butt et al., 2012).

РИСУНОК 2. Повествовательный контур интенсивности импульсов для движения во время повествования по его четырем фазам. (i) «Интерес» к повествованию начинается с низкой интенсивности во введении , которое «побуждает» участвовать в целеустремленности; (ii) координация действий и интересов реальных и воображаемых агентов усиливается в процессе разработки по мере разработки «плана» или «проекта»; (iii) пик возбуждения от достижения цели во взаимном намерении достигается на кульминации ; после чего (iv) интенсивность снижается, поскольку цели участников разделяют разрешение , а те, кто был тесно вовлечен, разделяются.Из Тревартена и Делафилд-Батта (2013a).

В течение первых 2 месяцев развитие бдительности и сосредоточения внимания младенца на человеческих сигналах, особенно в поиске и поддержании зрительного контакта и точной синхронизации с голосовыми и ручными выражениями, побуждает родителей делиться диалогами, описываемыми как « прото-разговоры »(Бейтсон, 1979). Выражения намерений, осознания и чувств передаются между младенцем и родителем в «прото-нарративных оболочках» жизненной силы (Stern, 1999, 2010), с развивающейся формой празднования в жестах и ​​вокализации (Trevarthen, 1980, 1990).Группы младенцев в возрасте до 1 месяца без взрослых могут баловаться аналогичными драмами вокала и жестов (Bradley, 2009). Это семиотические события движения воображения, которые через несколько месяцев превращаются в истории, рассказанные в мелодиях песни (Bjørkvold, 1992; Malloch and Trevarthen, 2009), и в сложные языковые формы (Halliday, 1978; Rommetveit, 1998). Мы рождены для того, чтобы быть «существами, создающими истории» (Bruner, 1990). И истории рождаются из моторной логики движений агентов, стремящихся к жизненной цели (Delafield-Butt and Trevarthen, 2013).

Эпизоды драматических или более возбужденных действий, разговоров в разговоре или музыки, по-видимому, необходимы для эмоциональной регуляции всех форм движения (Damasio, 1999) и для всех форм межсубъективного совместного создания смысла в диадические состояния человеческого сознания (Trevarthen, 2005; Tronick, 2005). Они создают предсказуемые модели взаимодействия и приводят к взаимному «сочувствующему» участию в вокальных и моторных выражениях изменений в чувствах. Как сказал Адам Смит о музыке в своем замечательном эссе « Подражательное искусство »: «Время и мера для инструментальной музыки такие же, как порядок и метод дискурса; они разбивают его на соответствующие части и подразделения, с помощью которых мы можем лучше помнить то, что было раньше, и часто предвидеть некоторые из того, что будет после:… удовольствие от музыки возникает частично из памяти, а частично из-за предвидения ». (Смит, 1777/1982, стр. 204). Воображаемые миры искусства и разума с их эмоциональной оценкой построены из времен, пережитых в знакомых эпизодах выразительного поведения, жизненные контуры которых можно предвидеть, вспоминать и делиться с товарищами.

Мы прослеживаем контур интенсивности энергии в движении по четырем фазам сообщения или совместного выступления: во введении внимательные выражения «приглашают» к участию в целеустремленности; первая реакция реального или воображаемого партнера провоцирует развитие «проекта» до тех пор, пока пик совпадающего возбуждения во взаимном намерении не достигается в кульминационный момент, после чего интенсивность ожидания и усилий уменьшается в разрешении.Затем те, кто были тесно вовлечены, разделялись или участвовали в новом повествовательном процессе, совместно создавая новые смыслы и пересматривая старые. Образец подъема и спада возбуждения и усилия также можно найти в семиотических ритуалах животных (Tinbergen, 1951; Sebeok, 1972, 1994).

Природа повествования существует в его внутренних измерениях чувства и формы, а также в его ритмической, совместной и совместно созданной форме двумя или более людьми: «Есть определенные аспекты так называемой« внутренней жизни »- физической или ментальные — которые имеют формальные свойства, аналогичные свойствам музыки — паттерны движения и покоя, напряжения и расслабления, согласия и несогласия, подготовки, исполнения, возбуждения, внезапного изменения и т. д., ”(Лангер, 1942, стр. 228, цит. По Кюлю, 2007, стр. 223). Совместно созданное повествовательное взаимодействие придает структуру интерсубъективным эпизодам, создавая незаметные фрагменты взаимодействия с окончательными открытием и заключениями, как это делает сольный сенсомоторный проект. Его музыкальная природа в дальнейшем функционирует, чтобы «улучшить… качество индивидуального опыта и человеческих отношений; его структуры являются отражением моделей человеческих отношений »(Blacking, 1969/1995, p. 31). Музыкальность повествования «неотделима от его ценности как выражения человеческого опыта.»( там же. ).

Когда повествование закончено, опыт его создания останется у каждого из партнеров, и между ними они могут хранить его особую память — память об уникальном общем опыте, совместное создание которого наполняет память смысл ». За завершением повествовательного эпизода следует размежевание, которое позволяет двум партнерам рассмотреть возможность возобновления своего взаимного внимания, быть готовыми начать построение нового повествовательного цикла, или они могут расстаться.Рид и Миллер (1995, с. 143), социальные психологи, считают, что нарративы являются «универсальной основой для разговора и создания смысла». Их можно рассматривать как основную основу сознания в более продуманной и целенаправленной социальной жизни среди животных, младенцев и пожилых людей, овладевших языком (Dautenhahn, 2002). Повествования не обязательно должны быть лингвистическими. Понимание довербальных истоков повествования является фундаментальным для понимания человеческого познания и культуры и требует междисциплинарного исследования (Bullowa, 1979; Cobley, 2014).

Время жизни раннего воплощенного повествования: интимная иллюстрация

Мы проиллюстрировали основные психологические события и их синтез, чтобы вызвать взаимный интерес, общее волнение и рефлексивное удовлетворение, с помощью микроанализа 30-секундного диалога между недоношенным новорожденным и его любящей матерью. Отображаются многие формы выразительных движений, при этом межсубъективный контакт опосредуется дополнительными модальностями голоса и жеста. Два человека компенсируют свои очень разные уровни развития в интимном сотрудничестве: мать приближается к своему ребенку в ритме и сочувствии музыкальной интонацией ее речи, а ребенок соблазнительно оживляет свои чувства в ответ на ее поддержку.

Ребенок B родился преждевременно на сроке 27 недель от своего монозиготного брата-близнеца. Мальчики получали интенсивную терапию в неонатальном отделении больницы, и их мать приходила каждый день для сеансов ухода за телом «кенгуру» и для социальной поддержки. Когда была сделана запись, мать и ее дети находились в больнице в течение 8 недель с регулярной возможностью для общения, а B находился в возрасте 34–36 недель до родов. На этой неделе оба ребенка должны были быть выписаны, и их здоровье считалось стабильным.

B лежал на стеганой столешнице, а его мать сидела на стуле у его ног, склонившись над ним. Верхняя видеокамера обеспечила вертикальный вид на B (рис. 3), а вторая камера зафиксировала вид его матери спереди. Их вокализации (рис. 4) записывались двумя микрофонами. Движения руки B отслеживались путем прикрепления светоотражающего маркера к его запястьям. Система захвата движения с шестью камерами (Proreflex 500, Qualisys) записывала в 3D координаты положения маркеров 500 раз в секунду с пространственным разрешением менее 1 мм.Смещения его левого и правого запястья регистрировались как тангенциальная скорость или скорость без учета направления движения (рис. 4).

РИСУНОК 3. Выразительные действия ребенка Б. в разные моменты взаимодействия с его матерью. Столбцы соответствуют четырем фазам повествования о целях и опытах, поддерживаемых вокализациями его матери, пронумерованными на рис. 4. После периода интенсивного, приятного самовыражения при счастливом участии его матери B уходит, а его мать пытается спровоцировать новое взаимодействие, «дразня» или «шутя» над его поведением.Подробное описание смотрите в тексте.

РИСУНОК 4. Звуки, записанные во время 30-секундного диалога с Малышом Би, а также его движения рук, улыбки и попытки вокализовать. Вверху места фотографий, показанных на Рисунке 3, обозначены буквами A – P. Ниже приводится транскрипция речи матери и ее вокального выражения. Высказывания пронумерованы и идентифицированы на графике высоты тона выше. Вокализации ребенка обозначены кружком, они не всегда регистрируются на графике высоты звука.Фотографии N, O и P, а также высказывания 13, 14 и 15 охватывают последний период, когда младенец не обращает внимания на выражения матери, а ее речь указывает на то, что она его провоцирует или шутит над его действиями. Он повторяет движения рук, которые он сделал в «кульминации», как «код».

B был интубирован с рождения, чтобы помочь ему дышать, что затрудняло вокализацию. Во время записи он был подвергнут оксигенации через назальную канюлю. Постоянно принимались медицинские физиологические меры для контроля частоты сердечных сокращений и оксигенации крови.Когда эти уровни упали ниже пороговых значений, установленных на мониторе, стоящем справа и позади нее, его мать предупредил звуковой сигнал.

Сначала B спал спокойно, и его мать попросили попытаться разбудить его и держать его бдительным, но спокойным. Образец их общения за 30 секунд, начиная с того момента, как он начал отвечать, иллюстрирует, как сочувственным вниманием и ласковой речью она пригласила и ответила Би в интимном диалоге, построив из его активных проявлений внимания к ней повествовательный эпизод помолвка.Она следила за его выражением интереса или энтузиазма, и можно сказать, что Би был главным «композитором» или «автором» этой истории, оживляя ее начало и доводя до конца своими действиями. Мать пригласила его, а затем проследила за его оживлением и желанием «сыграть с ней в игру». Их взаимный интерес к «диалогу» поддерживался «настройкой» ритмических голосовых приглашений матери (Stern, 2000), с периодическими прикосновениями ее жестикулирующей правой рукой и стремлением младенца ответить выразительным телом. движения, жесты рук, внимательный взгляд, улыбки и вокализации (Trevarthen, 1990).На фотографиях на Рисунке 3 запечатлены события участия младенца с некоторыми выражениями лица матери. Они демонстрируют точную синхронность своего сложного поведения. Речь матери и невербальные вокальные выражения, движения рук, улыбки и попытки вокализации Б. показаны на рисунке 4. Фотографии на рисунке 3 обозначены буквами, а высказывания матери выделены курсивом.

Введение, 0–9 с

В первые 3 секунды (A, B) ребенок, который спал, мягко шевелится, когда мать пытается его разбудить, говоря: « Вы разбудили, мистер? »Он сонно поворачивается с закрытыми глазами лицом к ней (B).Его левая рука зажата головой, а правая рука лежит на кровати открытой. Он издает небольшой возглас прямо перед тем, как она говорит: « Добрый день! ”Она делает жест, касаясь его бока указательным пальцем правой руки, затем указывает на свой рот в ритмической синхронности с речью, прежде чем мягко кладет руку на кровать рядом с ним. Би закрывает рот языком между губами, затем отворачивается, сонно дернувшись лицом к правой руке с закрытыми глазами. Его левая рука делает быстрое движение вверх и вправо, чтобы следовать за головой, а правая рука немного поднимается вверх, пальцы раскрываются, когда его мать начинает говорить: « Добрый день, малышка, B », и поворачивается налево к лицу. его, поместив ее правый указатель рядом с Б.Его правая рука открывается и закрывается синхронно со словом «Б» — он слушает (С). В 7 секунд, когда его мать говорит: « Как дела?» , правая рука B немного продвигается вперед, закрывает указатель, затем осторожно открывается и снова закрывается, снова синхронно с ее речью (D). Она забирает правильный индекс и говорит: « А? », когда ее голос повышается, Би улыбается, и его правая рука закрывается. Он явно слушает и следит за тем, как его мать говорит правой рукой, и выражает свою признательность улыбкой.

Развитие, 10–17 с

Все еще улыбаясь, Би издает небольшой вокал на 10-й секунде (E). Его рот открывается, а затем быстро закрывается, когда его мать говорит: « Ооо, посмотри на эту широкую улыбку! ”с веселым дразнящим выражением удовольствия, она запрокинула голову и коснулась кровати правой указательной рукой. B может глотать после попытки вокализовать. Улыбаясь, он делает паузу. Его мать поворачивается направо, чтобы посмотреть на монитор позади нее, чтобы проверить его физиологические показатели, и говорит себе с другой интонацией: « О, это все здорово! ”B протягивает правую руку и открывает глаза синхронно с этой фразой (F), затем, когда она произносит слово« великий », он делает жевательное движение и смотрит на свою руку.Через 15 секунд его правая рука открывается и закрывается, а его запястье отворачивается от лица (G). Он может ощущать матрас тыльной стороной ладони. Его мать прикасается к нему, чтобы нежно пощекотать его бедро, а затем, как она говорит ему, с повышением интонации: « Посмотри на эту широкую улыбку! », ее указатель опускается вниз, чтобы коснуться одеяла. Правая рука B машет назад, чтобы коснуться кровати, затем тянется к его щеке. Он улыбается, и его глаза закрываются в ритме речи матери, затем они открываются через 17 секунд (H).

Кульминация, 18–22 с

Когда мать Би говорит « Hi-ya », он вытягивает голову, чтобы посмотреть вперед, поворачивая правую руку обратно к запястью в махающем жесте, широко открывает рот и улыбается (I).Затем он быстро поворачивается к своей матери, издает грубый звук и жестикулирует, улыбаясь и морщась от напряжения. В 19–20 с, когда его мать говорит: « Привет! ”, обе его руки вытянуты вверх, назад и наружу в большом жесте гребли (J, K). Когда голос матери резко снижается через октаву от C5 до C4 между 20 и 21 с, B очень широко открывает рот и закрывает его с улыбкой синхронно с быстрым движением вперед и назад вниз и втянутыми назад гребными движениями двух рук.Его глаза открываются, и он кашляет через 20 секунд (L). На 22 секунде B делает второй цикл гребли, и его рот закрывается. Когда его мать заканчивает вокальное скольжение и поворачивается вправо, его руки лежат на его плечах, а его язык виден в открытом рту.

Разрешение, 23–30 с

В 23 секунды, закончив свое проявление возбуждения и восторга, близкое к общему в ритме с речью его матери, Би вытягивает руки и отворачивается от матери, полузакрытые глаза, полуоткрытый рот и закрытый язык, виден язык, когда она говорит с глубоким ироническим тоном: « Ой, ты пинаешь свою маму! »(B упирается ногой в живот матери).Он поворачивает голову и со словом « Мама! ”(М), его глаза закрываются, и его правая рука поднимается, открывается и медленно выходит, затем его глаза открываются, чтобы посмотреть на свою руку. Его рот приоткрыт, язык виден. Его мать смотрит направо на монитор и говорит: « Мама! », затем она поворачивается и слегка пощекотывает его бок своим правым указателем, говоря:« Ты меня пинаешь? ”(Н). На 26-й секунде B тихонько сжимает правую руку и опускает ее, открывая рот.Его мать говорит: « А? ”(О). Мгновение спустя, на 29 секунде, B снова поворачивается к своей матери, его рот широко раскрывается, а глаза закрываются. Его левая рука поднята к лицу, а правая — назад и наполовину закрыта, с вытянутым указателем и высунутым языком в широко открытый рот (P). Его мать отвечает энергичным поддразниванием в низком тоне: « Тогда поиграйся. ”В эти последние 5 секунд (N, O, P) B стал активным, но он действует, не зная о своей матери или ее игривых действиях.Кажется, что он отстранен от нее и, возможно, вспоминает свое волнение, которое он испытывал 10 секунд ранее (I, J, K, L) в «коде». Он не улыбается и не издает звуков.

Сводка

B продемонстрировал свое пробуждение от голоса и прикосновений своей матери, сделавшись неподвижным, чтобы слушать. А затем он медленно начал рассказ об осознанных движениях, которые гармонировали с ее повторяющимися призывами к речи, повернув голову, выразительно жестикулируя руками, сделав тонкие движения ртом, подняв правую руку и глядя на нее, узнавая его подбадривания матери улыбками и попытками озвучить.Он стал сотрудником, связав свой растущий интерес и усилия к самовыражению с ответами своей матери, обретая беглость и энергию синхронно с ее ритмами, пока он не возбуждал их обоих большими циклическими движениями обеих рук вместе и широко открытым ртом с усилием, чтобы озвучивать. Драматическое маневрирование его матери разделило этот триумф и положило конец их общему волнению. А затем он отошел и отдохнул, прежде чем сделать несколько движений для собственного удовольствия, которые не обращают внимания на наблюдения его матери о том, что он делал.В целом они проследили повествовательную форму возбуждения, аффекта и намерения с ее четырьмя отдельными фазами, вместе создавая ее «историю».

Создание повествовательных моделей смысла в обучении и памяти

Рассказ Б., разделенный с его матерью, кажется, стал объектом в его памяти, удерживая процесс познания смысла, составленный с развивающейся эмоциональной ценностью и паттернами саморегуляции и регуляции возбуждения, интереса и намерений другими людьми, выраженными в форме и качествах. движения тела.Он повторяет этот образец в короткой коде после события, вспоминая воплощенную общую схему чувств в действии и выражении. Этот объект, который сейчас хранится в его памяти, становится доступным для будущих событий, устанавливая шаблон возможного действия с его ожиданиями связанных с аффектами социальных интересов и намерений со стороны других, а также с его подготовительными вегетативными ожиданиями (Schore, 2000). Так растет его привязанность к матери и их общее, глубокое понимание (Powers and Trevarthen, 2009; Porges and Furman, 2011; Narvaez et al., 2013).

Человек в движении и придумывании смысла, в обучении и терапии

История, созданная Малышом Би и его матерью, демонстрирует двойной аспект повествования, воплощенный в физическом и эмоциональном опыте актера, и как семиотический опыт для взаимопонимания. Мать и ребенок разделяют человеческий «поток жизненной силы» в возбуждении, интересе и самовыражении в рамках четырехчастной структуры того, что Стерн (1995) называет «прото-повествовательной оболочкой». Мать развивает это в словесном рассказе, создавая чувство на ее собственном языке взлета и падения жизненного интереса и приятных ощущений, которые они разделяют.Вместе их тела придают форму и энергию потоку смысла, ощущаемому во многих модальностях, на котором может ездить ее словесный язык.

Все повествования основаны и выражаются в движениях тела для общения. Человеческие культурные повествования, начинающиеся с прото-разговоров и ритуалов игр с младенцами (Merker, 2009), становятся привычными источниками совместной деятельности людей, которые хорошо знают друг друга. В устойчивых отношениях продуктивные взаимодействия берут темы из более ранних повествований, таким образом развивая память или «габитус» взаимодействия, который формирует культурные значения ритуала и веры, в искусстве и промышленности в «социосфере» знания (Bourdieu, 1990; Frank and Trevarthen , 2012).Ритуальные игры между младенцем и матерью или другим любящим компаньоном укрепляют их привязанность и дают им чувство значимой «принадлежности». Они создают «прото-габитус», раннюю «жизнь в принадлежности» (Gratier and Trevarthen, 2008). ).

Теория предполагаемой организации воплощенного повествования в процессе создания межличностных значений подтверждается свидетельствами нарушения предполагаемого времени и аффективной интеграции двигательных намерений у людей с социально-эмоциональным расстройством.Например, ошибки в сенсомоторной способности эффективно реализовывать желаемые намерения характеризуют расстройства аутистического спектра, регулярно препятствуя успеху, создавая дистресс и изоляцию и, как следствие, социальные и эмоциональные компенсации (Trevarthen and Aitken, 2001; Trevarthen et al., 2006; St Claire et al. ., 2007; Trevarthen, Delafield-Butt, 2013b). Когда ритмы общего повествования нарушаются, вызывая социальное непонимание и тревожные или защитные реакции, терапия эмоционального заболевания или аутизма может выиграть от понимания основной интенциональной и аффективной динамики и их регулирования путем обмена подражательными и творческими проектами, которые могут использовать невербальные формы. выразительных движений, как в танце, музыке и драме.

Заключение

В этой статье мы прослеживаем происхождение повествовательной формы в общении до первичной мотивации сознательного понимания, разыгрываемой и структурированной посредством целенаправленного движения. Эти живые самопроизвольные занятия с осознанием мира помещают события во время и пространство, имеющее жизненно важное значение для воплощенного опыта Самости, а также для общения с другими людьми. Обнаружено, что форма этого порождающего процесса неизменна в процессе развития, от простых двигательных способностей молодого плода до довербального прото-разговора в младенчестве и до лингвистического смыслообразования в детстве и в более поздней жизни человека.

Придание смысла в движении и его совместное создание в диалоге возникают в рамках базовой, состоящей из четырех частей организации, общей для всех уровней воплощенного действия целенаправленного агента, с (i) инициацией , стремится к цели, (ii) развитие в стратегии своего продвижения, обычно через повторяющиеся циклы «тестирования» посредством выражения и адаптации до тех пор, пока (iii) не будет достигнута кульминация возбуждения и достижения, прежде чем (iv) этот конкретный план действий придет к конец, или разрешение , и направление интереса меняется.

Мы показали, как ориентированная на будущее, генеративная и ритмическая структура человеческой воли к движению с самого начала организована психомоторной динамикой сочлененного, гипермобильного тела вместе с его внутренними самосохраняющими, висцеральными вегетативными ритмами. то есть целенаправленно и эмоционально. Скоординированные временные паттерны действий и жизнеспособность структуры Я-как-агента формируют усилия, которые вызывают у человека значимое беспокойство, как он или она, в одиночных или социальных проектах, структурированных в течение многих секунд, десятков секунд, минут и часов. , взаимодействует с миром предметов и людей.Ритмы взаимодействия расширяются по размеру и амбициям, поскольку воображение взрослой жизни предполагает годы достижений и понимания, которые будут сохранены и названы верованиями, ритуалами и методами. Таким образом, жизненные истории с присущей им жизненной силой повествования создают кладезь опыта, воспоминаний, понимания и цели — культуру кооперативного общества.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Сноски

1. Мы рассматриваем сознание как реализованное посредством целенаправленной композиции элементарных намерений со знанием их индивидуальных и коллективных последствий, привязанных к будущему с некоторой точностью. Определяя сознательный опыт, Джеймс (1890) предположил, что осознание, хотя оно также очевидно текучее и непрерывное, по своей сути является атомистическим (Sinclair, 2009). Онтология посткартезианского процесса Уайтхеда (1929), его «Философия организма», помогает понять агентивную, целенаправленную природу действий животных и предлагает описание отношений между разумом и телом, более подходящее для природы человека. воплощенное познание как совместное и порождающее создание смыслов, чем платоновские или картезианские счета (Delafield-Butt, 2007, 2014; Basile, 2010) с их объяснительным пробелом (Chalmers, 1995).В то же время он совместим с прочным механистическим материализмом, пригодным для научных исследований (Strawson, 2006). Лангер (1942) вслед за Уайтхедом выдвинул искусную философию, опираясь на убедительную силу музыки. Феноменология Мерло-Понти (Welsh, 2013) также связана с воплощенной и интерсубъективной природой опыта и имеет большое значение для нашего описания развития человеческого разума.

Список литературы

Амиги, Дж.К., Ломан, С., Льюис, П., и Соссин, М. (1999). Значение движения: развитие и клинические перспективы профиля движения Кестенберга. Нью-Йорк: Бруннер-Рутледж.

Google Scholar

Болдуин, Дж. М. (1895). Психическое развитие ребенка и расы. Нью-Йорк: Компания Macmillan.

Google Scholar

Базиль, П. (2010). «Это должно быть правдой — но как это может быть? Некоторые замечания о панпсихизме и ментальном составе », в « Метафизика сознания », ред.Бэзил, Дж. Киверштейн и П. Фемистер (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 93–112.

Google Scholar

Бейтсон, М.С. (1979). «Эпигенез разговорного взаимодействия: личный отчет о развитии исследований», в книге Before Speech: The Beginning of Human Communication , ed. М. Буллова (Лондон: издательство Кембриджского университета), 63–77.

Google Scholar

Бернштейн, Н. А. (1967). Координация и регулирование движений. Оксфорд: Pergamon Press.

Google Scholar

Бердвистелл Р. (1970). Кинезика и контекст. Филадельфия: издательство Пенсильванского университета.

Google Scholar

Bjørkvold, J.-R. (1992). Муза внутри: творчество и общение, песня и игра от детства до зрелости. Нью-Йорк: Харпер Коллинз.

Google Scholar

Блэкинг, Дж. (1969/1995). «Ценность музыки в человеческом опыте», в Ежегодник Международного совета народной музыки за 1969 год (переиздано), ред. П.Болман и Б. Неттл, Музыка, культура и опыт: избранные статьи Джона Блэкинга , гл. 1, Выражение человеческого опыта через музыку (Чикаго: University of Chicago Press). DOI: 10.2307 / 767634

CrossRef Полный текст

Бурдье П. (1990). Логика практики. Пало-Альто, Калифорния: Издательство Стэнфордского университета.

Google Scholar

Брэдли Б.С. (2009). «Ранние трио: паттерны звука и движения в генезисе смысла между младенцами», в «Коммуникативная музыкальность: изучение основ человеческого общения» , ред.Маллок и К. Тревартен (Оксфорд: издательство Оксфордского университета), 263–280.

Google Scholar

Брандт, П. А. (2009). «Музыка и то, как мы стали людьми — взгляд из когнитивной семиотики: исследование гипотез воображения», в «Коммуникативная музыкальность: изучение основ человеческого общения», , ред. С. Маллок и К. Тревартен (Oxford: Oxford University Press), 31– 44.

Google Scholar

Bråten, S. (2009). Интерсубъективное зеркало в обучении младенцев и эволюции речи. Амстердам: Джон Бенджаминс. DOI: 10.1075 / aicr.76

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Brazelton, T. B. (1979). «Доказательства общения во время оценки поведения новорожденных», в Перед выступлением: Начало человеческого общения , изд. М. Буллова (Лондон, издательство Кембриджского университета), 79–88.

Google Scholar

Брунер, Дж. С. (1968). Процессы когнитивного роста: младенчество. (Лекции Хайнца Вернера, 1968) Вустер: Издательство Университета Кларка.

Google Scholar

Брунер, Дж. С. (1990). Деяния смысла. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Брунер, Дж. С. (1996). Культура образования. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Брунер, Дж. С. (2002). Создание рассказов: закон, литература, жизнь. Нью-Йорк: Фаррар, Штраус, Жиру.

Google Scholar

Bullowa, M. (изд.). (1979). Перед выступлением: начало человеческого общения. Лондон: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Castiello, U. Cristina, B., Zoia, S., Nelini, C., Sartori, L., Blason, L., et al. (2010). Запрограммирован на социальную жизнь: онтогенез человеческого взаимодействия. PLoS ONE 5: e13199. DOI: 10.1371 / journal.pone.0013199

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Каттанео, Л., Фаббри-Дестро, М., Боря, С., Пьерачини, К., Монти А., Коссу Г. и др. (2007). Нарушение цепочек действий при аутизме и его возможная роль в понимании намерений. Proc. Natl. Акад. Sci. США 104, 17825–17830. DOI: 10.1073 / pnas.0706273104

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Чалмерс, Д. Дж. (1995). Лицом к проблеме сознания. J. Сознание. Stud. 2, 200–219.

Google Scholar

Чуковский К. (1968). От двух до пяти. Беркли, Калифорния: Калифорнийский университет Press.

Кобли, П. (2014). Рассказ , 2-е изд. Нью-Йорк: Рутледж.

Google Scholar

Кондон, В. С. (1979). «Неонатальное увлечение и инкультурация», i n Before Speech: The Beginning of Human Communication , ed. М. Буллова (Лондон: издательство Кембриджского университета), 131–148.

Google Scholar

Кондон, В. С., и Сандер, Л. С. (1974). Движение новорожденного синхронизировано с речью взрослого: интерактивное участие и овладение языком. Наука 183, 99–101. DOI: 10.1126 / science.183.4120.99

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дамасио, А. Р. (1999). Чувство происходящего: тело, эмоции и становление сознания. Лондон: Хайнеманн.

Google Scholar

Даутенхан, К. (2002). Истоки повествования — поиск транзакционного формата повествования о людях и других социальных животных. Внутр. J. Cogn. Technol. 1, 97–123.DOI: 10.1075 / ijct.1.1.07dau

CrossRef Полный текст | Google Scholar

de Vries, J. I. P., Visser, G. H. A., Prechtl, H. F. R. (1984). «Подвижность плода в первой половине беременности», в Continuity of Neural Functions from Prenatal to Postnatal Life , ed. Х. Ф. Р. Прехтль (Оксфорд: Блэквелл), 46–64.

Google Scholar

ДеКаспер А. Дж. И Спенс М. Дж. (1986). Пренатальная материнская речь влияет на восприятие звуков речи новорожденными. Infant Behav. Dev. 9, 133–150. DOI: 10.1016 / 0163-6383 (86)-1

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Делафилд-Батт, Дж. Т. (2007). «К онтологии процесса организма: объяснение поведения в клетке», в Applied Process Thought: Frontiers of Theory and Research , ред. Т. Келли и М. Диббен (Париж: Ontos Verlag).

Делафилд-Батт, Дж. Т. (2014). «Процесс и действие: онтологические единицы Уайтхеда и единицы управления перцептуомотором», в Life and Process , ed.С. Кутроуфини (Париж: De Gruyter Ontos).

Google Scholar

Делафилд-Батт, Дж. Т., и Гангопадхай, Н. (2013). Сенсомоторная интенциональность: истоки интенциональности в предполагаемом действии агента. Dev. Ред. 33, 399–425. DOI: 10.1016 / j.dr.2013.09.001

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Делафилд-Батт, Дж. Т., и Тревартен, К. (2013). «Теории развития человеческого общения», в Handbook of Communication Science , eds P.Кобли и П. Шульц (Берлин: Gruyter Mouton).

Google Scholar

Деламонт, Р. С., Джулу, П. О., и Джамал, Г. А. (1999). Периодичность неинвазивного измерения тонуса блуждающего нерва во время сна с медленным движением глаз у нормальных субъектов без недосыпания и недосыпания. J. Clin. Neurophysiol. 16, 146–153. DOI: 10.1097 / 00004691-199

0-00007

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Диссанаяке, Э. (2000). Искусство и близость: как возникло искусство. Лондон: Вашингтонский университет Press.

Google Scholar

Дональдсон М. (1978). Детские мысли. Лондон: Харпер Коллинз.

Google Scholar

Дональдсон М. (1992). Человеческий разум: исследование. Лондон: Аллен-Лейн / Penguin Books.

Google Scholar

Эйнспилер, К., Молитва, Д., и Прехтль, Х. Ф. Р. (2012). Поведение плода: подход к нервному развитию. Клиники развивающей медицины No.189. Нью-Йорк: Вили.

Эриксон, Ф. (2009). «Музыкальность в разговоре и слушании: ключевой элемент дискурса в классе как среда для обучения», в Communicative Musicality , ред. С. Маллок и К. Тревартен (Oxford: Oxford University Press).

Google Scholar

Фогасси, Л., Феррари, П. Ф., Гезьеррих, Б., Рой, С., Черси, Ф., и Риолатти, Г. (2005). Теменная доля: от понимания действия к организации намерения. Наука 308, 662–667.DOI: 10.1126 / science.1106138

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст

Франк, Б., Тревартен, К. (2012). «Интуитивное значение: поддерживающие импульсы для межличностной жизни в социосфере человеческих знаний, практики и языка», в «Движение себя, движение других: движение и эмоции в интерсубъективности, сознании и языке» , ред. А. Фулен, У. Людтке. , Т. П. Расин и Дж. Златев (Амстердам: Джон Беньямин), 261–303. DOI: 10.1075 / ceb.6.11fra

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гудрич, Б.Г. (2010). Мы делаем, поэтому думаем: время, подвижность и сознание. Rev. Neurosci. 21, 331–361. DOI: 10.1515 / REVNEURO.2010.21.5.331

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гратье, М., Тревартен, К. (2008). Музыкальные повествования и мотивы культуры в вокальном взаимодействии матери и ребенка. J. Сознание. Stud. 15, 122–158.

Google Scholar

Холлидей, М.А.К. (1975). Обучение значению: исследования в развитии языка. Лондон: Эдвард Арнольд. DOI: 10.1016 / b978-0-12-443701-2.50025-1

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Холлидей, М.А.К. (1978). «Смысл и построение реальности в раннем детстве», в Психологические режимы восприятия и обработки информации , ред. Дж. Х. Пик-младший и Э. Зальцман (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум), 67–98.

Google Scholar

Hubley, P., and Trevarthen, C. (1979). «Совместное выполнение задачи в младенчестве», в Социальное взаимодействие в младенчестве, Новые направления развития ребенка , Vol.4, изд. И. Узгирис (Сан-Франциско, Калифорния: Джосси – Басс), 57–80.

Google Scholar

Жаннерод М. (1988). Нейронная и поведенческая организация движений, направленных на достижение цели. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Жаннерод М. (2006). Моторное познание: какие действия говорят о себе. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. DOI: 10.1093 / acprof: oso / 9780198569657.001.0001

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Келтнер, Д.(2003). Выражение и образ жизни: исследования эмоций, личности и психопатологии с социальной функциональной точки зрения. Ann. Акад. Sci. 1000, 222–243. DOI: 10.1196 / анналы.1280.011

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Козиол, Л. Ф., Баддинг, Д., Андреасен, Н., Д’Арриго, С., Булгерони, С., Имамизу, Х. и др. (2013). Консенсусный документ: роль мозжечка в движении и познании. Мозжечок 13, 151–177.DOI: 10.1007 / s12311-013-0511-x

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кугиумутзакис, Г., Тревартен, К. (2015). «Неонатальная имитация», в Международной энциклопедии социальных и поведенческих наук , , 2-е изд., Том. 16, изд. Дж. Д. Райт (Oxford: Elsevier), 481–488.

Google Scholar

Лангер, С. К. (1942). Философия в новом ключе: исследование символизма разума, обряда и искусства. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Лэшли, К. С. (1951). «Проблема последовательного порядка в поведении», в Церебральные механизмы в поведении, , изд. Л. А. Джеффресс (Нью-Йорк: Wiley), 112–136.

Google Scholar

Легерсти, М. (2005). Чувство людей у ​​младенцев: предшественники теории разума. Кембридж: Издательство Кембриджского университета. DOI: 10.1017 / CBO9780511489747

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Либерман П. (2002). Человеческий язык и наш рептильный мозг: подкорковые основы речи, синтаксиса и мышления. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Ллинас, Р. (2001). I Вихря: от нейронов к себе. Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Google Scholar

Лючингер, А. Б., Хаддерс-Альгра, М., ван Кан, К. М., и де Фрис, Дж. И. П. (2008). Начало общих движений у плода. Pediatr. Res. 63, 191–195.DOI: 10.1203 / PDR.0b013e31815ed03e

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Malloch, S., and Trevarthen, C. (2009). «Музыкальность: передача жизненных сил и интересов жизни», в Коммуникативная музыкальность: изучение основ человеческого общения, , ред. С. Маллок и К. Тревартен (Oxford: Oxford University Press), 1–12.

Google Scholar

Мазокопаки, К., Кугиумутзакис, Г. (2009). «Младенческие ритмы: выражение музыкального товарищества», в Коммуникативная музыкальность: изучение основ человеческого общения , ред.Маллок и К. Тревартен (Оксфорд: издательство Оксфордского университета), 185–208.

Google Scholar

Меркер, Б. (2009). «Ритуальные основы человеческой уникальности», в Коммуникативная музыкальность: изучение основ человеческого общения, , ред. С. Маллок и К. Тревартен (Оксфорд: издательство Оксфордского университета), 45–60.

Google Scholar

Надь, Э. (2011). Новорожденный: недостающий этап в психологии развития. Infant Child Dev. 20, 3–19.DOI: 10.1002 / icd.683

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нарваез Д., Панксепп Дж., Шор А. и Глисон Т. (ред.). (2013). Эволюция, ранний опыт и человеческое развитие: от исследований к практике и политике , Нью-Йорк: Oxford University Press.

Google Scholar

Осборн, Н. (2009). «К хронобиологии музыкального ритма» в книге «Коммуникативная музыкальность: изучение основ человеческого общения», , ред. С. Маллок и К.Trevarthen (Oxford: Oxford University Press), 545–564.

Google Scholar

Панксепп Дж. (2011). Межвидовая аффективная нейробиология, расшифровывающая первичные аффективные переживания людей и родственных им животных. PLoS ONE 6: e21236. DOI: 10.1371 / journal.pone.0021236

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Панксепп Дж., Бивен Л. (2012). Археология разума: нейроэволюционные истоки человеческих эмоций. Нью-Йорк: Нортон.

Google Scholar

Панксепп Дж. И Тревартен К. (2009). «Неврология эмоций в музыке», в «Коммуникативная музыкальность: изучение основ человеческого общения», , ред. С. Маллок и К. Тревартен (Oxford: Oxford University Press), 105–146.

Google Scholar

Пеццуло, Г., и Кастельфранки, К. (2009). Мышление как контроль воображения: концептуальная основа целенаправленных систем. Psychol. Res. 73, 559–577.DOI: 10.1007 / s00426-009-0237-z

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Пиаже, Дж. (1953). Происхождение интеллекта у ребенка. Лондон: Рутледж и Пол.

Google Scholar

Пионтелли А. (2010). Развитие нормальных движений плода: первые 25 недель беременности. Берлин: Springer-Verlag. DOI: 10.1007 / 978-88-470-1402-2

CrossRef Полный текст

Porges, S. W. (1997). Эмоции: побочный продукт эволюции нервной регуляции вегетативной нервной системы. Ann. Акад. Sci. 807, 62–77. DOI: 10.1111 / j.1749-6632.1997.tb51913.x

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Поргес, С. В., Фурман, С. А. (2011). Раннее развитие вегетативной нервной системы обеспечивает нейронную платформу для социального поведения: поливагальную перспективу. Infant Child Dev. 20, 106–118. DOI: 10.1002 / icd.688

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Пауэрс, Н., и Trevarthen, C. (2009). «Голоса, разделяющие эмоции и значения: младенцы и их матери в Шотландии и Японии», в «Коммуникативная музыкальность: изучение основ человеческого общения», , ред. С. Маллок и К. Тревартен (Oxford: Oxford University Press), 209–209. 240.

Google Scholar

Рид, С. Дж., И Миллер, Л. С. (1995). «Истории имеют фундаментальное значение для смысла и памяти: разве могло быть иначе для социальных существ?» в Знание и память: Реальная история , изд.Р. С. Вайер (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Lawrence Erlbaum Associates), 139–152.

Google Scholar

Редди, В. (2008). Как младенцы познают разум. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Редди, В. (2012). «Перемещение других имеет значение», в «Перемещение самих себя, перемещение других: движение и эмоции в интерсубъективности, сознании и языке» , ред. А. Фулен, У. М. Людтке, Т. П. Расин и Дж. Златев (Амстердам: Беньямин), 139–163.

Google Scholar

Рид, Т. (1764/1997). «Слух», в Исследование человеческого разума по принципам здравого смысла , (Эдинбург: напечатано для А. Миллара, Лондон, и А. Кинкейда и Дж. Белла, Эдинбург) изд. Д. Р. Брукс (Эдинбург: Издательство Эдинбургского университета).

Рейссланд, Н., Айдин, Э., Фрэнсис, Б., и Эксли, К. (2015). Латеральность прикосновения плода к материнскому стрессу. Латеральность 20, 82–94. DOI: 10.1080 / 1357650x.2014.920339

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Рейссланд, Н., Фрэнсис, Б., Айдин, Э., Мейсон, Дж., И Эксли, К. (2014). Развитие пренатальной латерализации: данные по движениям рта плода. Physiol. Behav. 131, 160–163. DOI: 10.1016 / j.physbeh.2014.04.035

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Рейссланд, Н., Фрэнсис, Б., Айдин, Э., Мейсон, Дж., И Шаал, Б. (2013a). Развитие предвкушения у плода: продольный учет движений рта плода человека в ответ на прикосновение и ожидание прикосновения. Dev. Psychobiol. 56, 955–963. DOI: 10.1002 / dev.21172

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Рогофф, Б. (2003). Культурная природа человеческого развития. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Ромметвейт Р. (1998). «Интерсубъективная настройка и лингвистически опосредованное значение в дискурсе», в Интерсубъективная коммуникация и эмоции в раннем онтогенезе , изд. С. Бротен (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 354–371.

Google Scholar

Шор, А. Н. (2000). «Самоорганизация правого полушария и нейробиология эмоционального развития», в Эмоции, развитие и самоорганизация, Подходы динамических систем к эмоциональному развитию , ред. М. Льюис и И. Гранич (Нью-Йорк: Кембриджский университет Press), 155–185. DOI: 10.1017 / CBO9780511527883.008

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Себеок Т.А. (1972). Перспективы зоосемиотики. Гаага: Мутон.

Google Scholar

Себеок Т.А. (1994). Знаки: Введение в семиотику. Торонто: University of Toronto Press Inc.

Google Scholar

Шеррингтон, К. (1906). Интегративное действие нервной системы. Нью-Хейвен, Коннектикут: Издательство Йельского университета.

Google Scholar

Синклер, С. (2009). Уильям Джеймс в роли американского Платона? Уильям Джеймс Стад. 4, 111–129.

Google Scholar

Смит, А.(1777/1982). «О природе того подражания, которое имеет место в так называемых имитационных искусствах», в «Эссе на философские предметы» , ред. У. П. Д. Уайтман и Дж. К. Брайс (Индианаполис: Фонд Свободы).

Солмс, М., Панксепп, Дж. (2012). «Ид» знает больше, чем допускает «Эго»: нейропсихоаналитические точки зрения и перспективы первичного сознания на стыке аффективной и когнитивной нейробиологии. Brain Sci. 2, 147–175. DOI: 10.3390 / brainsci2020147

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Сент-Клэр, К., Данон-Буало, Л., и Тревартен, К. (2007). «Признаки аутизма в младенчестве: чувствительность к ритмам выражения в общении», в Признаки аутизма у младенцев: распознавание и раннее вмешательство, , изд. С. Аккуароне (Лондон: Карнак Букс).

Google Scholar

Стерн, Д. Н. (1993) «Роль чувств для межличностного« я »», в «Воспринимаемое« я »: экологические и межличностные источники самопознания», , изд. У. Нейссер (Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета), 205–215.

Google Scholar

Стерн, Д. Н. (1995). Созвездие материнства: единый взгляд на психотерапию родителей и детей. Нью-Йорк: Основные книги.

Google Scholar

Стерн, Д. Н. (1999). «Контуры жизненной силы: временной контур чувств как базовая единица для построения социального опыта младенца», в Early Social Cognition: Understanding Others in the First Months of Life , ed. П. Рошат (Лондон: Лоуренс Эрлбаум), 67–80.

Google Scholar

Стерн, Д. Н. (2000). Межличностный мир младенца: взгляд из психоанализа и психологии развития , 2-е изд. Нью-Йорк: Основные книги.

Google Scholar

Стерн, Д. Н. (2004). Настоящий момент в психотерапии и повседневной жизни. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Нортон.

Google Scholar

Стросон, Г. (2006). «Реалистический монизм: почему физикализм влечет за собой панпсихизм», в «Сознание и его место в природе», , изд.А. Фриман (Шарлоттсвилль, Вирджиния: Imprint Academic), 3–31.

Google Scholar

Тинберген, Н. (1951). Исследование инстинкта. Оксфорд: Clarendon Press.

Google Scholar

Томаселло, М., Карпентер, М., Калл, Дж., Бен, Т., и Молл, Х. (2005). Понимание и обмен намерениями: истоки культурного познания. Behav. Brain Sci. 28, 675–691. DOI: 10.1017 / S0140525X05000129

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Trevarthen, C.(1978). «Способы восприятия и способы действия», в Психологические режимы восприятия и обработки информации , ред. Х. Л. Пик-младший и Э. Зальцман (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум), 99–136.

Google Scholar

Trevarthen, C. (1980). «Основы интерсубъективности: развитие межличностного и кооперативного понимания младенцев», в Социальные основы языка и мысли: эссе в честь Дж. Брунер , изд. Д. Олсон (Нью-Йорк: W.У. Нортон), 316–342.

Google Scholar

Trevarthen, C. (1984). «Как развивается контроль движений», в книге Human Motor Actions: Bernstein Reasssed , ed. Х. Т. А. Уайтинг (Амстердам: Elsevier), 223–261. DOI: 10.1016 / S0166-4115 (08) 61374-6

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Trevarthen, C. (1986a). «Развитие межсубъективного моторного контроля у младенцев» в «Развитие моторики у детей: аспекты координации и контроля» , под ред. М.Г. Уэйд и Х. Т. А. Уайтинг (Дордрехт: Мартинус Нийхофф), 209–261. DOI: 10.1007 / 978-94-009-4460-2_14

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Trevarthen, C. (1986b). «Форма, значение и психологический потенциал жестов рук у младенцев», в «Биологические основы жестов: двигательные и семиотические аспекты», , ред. Ж.-Л. Неспул, П. Перрон и А. Р. Лекур (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум), 149–202.

Google Scholar

Trevarthen, C.(1990). «Знаки перед речью», в Семиотическая паутина 1989 , ред. Т. А. Себеок и Й. Умикер-Себеок (Берлин: Mouton de Gruyter), 689–755.

Google Scholar

Trevarthen, C. (1999). «Музыкальность и внутренний импульс мотивации: свидетельства человеческой психобиологии и младенческого общения», в Rhythms, Musical Narrative, and the Origins of Human Communication. Musicae Scientiae, специальный выпуск, 1999–2000 гг., , изд. И. Дележ (Льеж: Европейское общество когнитивных музыкальных наук), 157–213.

Google Scholar

Trevarthen, C. (2005). «Действия и эмоции в развитии человеческого« я », его коммуникабельность и культурный интеллект: почему у младенцев есть чувства, подобные нашим», в Emotional Development , ред. Дж. Надел и Д. Мьюир (Oxford: Oxford University Press), 61–91. .

Trevarthen, C. (2008). Музыкальное искусство детской беседы: повествование во время сочувственного опыта, без рациональной интерпретации, перед словами. Musicae Scientiae 12 (Доп.1), 15–46. DOI: 10.1177 / 1029864

2001021

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Trevarthen, C. (2009). «Биохронология человека: об источнике и функциях« музыкальности »», в «Музыка, которая работает: вклад в биологию, нейрофизиологию, психологию, социологию, медицину и музыковедение», , гл. 18, ред. Р. Хаас и В. Брандес (Нью-Йорк: Springer), 221–265.

Google Scholar

Trevarthen, C. (2012). Воплощенная человеческая интерсубъективность: образное агентство, делающее смысл. J. Cogn. Семиот. 4, 6–56.

Google Scholar

Trevarthen, C. (2013). «Рожденный для искусства и радостного общения с художественной литературой», в книге «Эволюция, ранний опыт и человеческое развитие: от исследований к практике и политике» , ред. Д. Нарваез, Дж. Панксепп, А. Шор и Т. Глисон (New Йорк: Oxford University Press), 202–218.

Google Scholar

Trevarthen, C. (2015). «От внутреннего побудительного импульса действий младенца к жизненному циклу культурных значений», в книге «Философия и психология времени» , ред.Мёльдер, В. Арстила и П. Орстрем (Вена / Нью-Йорк: Springer) (в печати).

Trevarthen, C., и Aitken, K.J. (2001). Младенческая интерсубъективность: исследования, теория и клиническое применение. J. Child Psychol. Психиатрия 42, 3–48. DOI: 10.1111 / 1469-7610.00701

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Trevarthen, C., Aitken, K. J., Nagy, E., Delafield-Butt, J. T., and Vandekerckhove, M. (2006). «Совместное регулирование жизнеспособности в раннем детстве: стресс в интимных отношениях и послеродовая психопатология», в Психопатология развития , ред.Чиккетти и Д. Дж. Коэн (Нью-Йорк: Джон Вили и сыновья), 65–126.

Google Scholar

Тревартен, К., Делафилд-Батт, Дж. Т. (2013a). «Биология общего смысла и развития языка: регулирование жизни повествований», в «Младенческий разум: происхождение социального мозга» , ред. М. Легерсти, Д. Хейли и М. Борнштейн (Нью-Йорк: Guildford Press), 167–199.

Google Scholar

Тревартен, К., Делафилд-Батт, Дж. Т. (2013b). Аутизм как нарушение развития при преднамеренном движении и аффективном взаимодействии. Фронт. Интегр. Neurosci. 7:49. DOI: 10.3389 / fnint.2013.00049

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Тревартен, К., Делафилд-Батт, Дж. Т. (2015). «Творческая жизнеспособность младенца в проектах самопознания и общего смысла: как они ожидают школы и делают ее плодотворной», в Международном справочнике по мышлению и пониманию детей младшего возраста , ред. С. Робсон и С.Ф. Куинн (Нью-Йорк: Рутледж), 3–18.

Google Scholar

Trevarthen, C., Делафилд-Батт, Дж., И Шеглер, Б. (2011). «Психобиология музыкального жеста: врожденный ритм, гармония и мелодия в движениях повествования», в Music and Gesture 2 , ред. А. Гриттен и Э. Кинг (Aldershot: Ashgate), 11–43.

Google Scholar

Trevarthen, C., Gratier, M., and Osborne, N. (2014). Человеческая природа культуры и образования. Wiley Interdisciplinary Rev. Cogn. Sci. 5, 173–192. DOI: 10.1002 / wcs.1276

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Троник, Э.З. (2005). «Почему так важна связь с другими людьми? Формирование диадических состояний сознания и расширение состояний сознания индивидов: согласованность регулирует выбор и совместное создание смысла из беспорядочного создания смысла », в Emotional Development , ред. Дж. Надел и Д. Мьюир (Оксфорд). : Oxford University Press), 293–316.

Тернер М. (1996). Литературный разум: истоки мысли и языка. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Тернер, В.W. (1982). От ритуала к театру: человеческая серьезность игры. Нью-Йорк: Публикации PAJ.

Google Scholar

Вандекеркхове, М., Панксепп, Дж. (2011). Нейронная эволюция сознания: от аноэтических аффективных переживаний к ноэтическому и автономному когнитивному осознанию. Neurosci. Biobehav. Ред. 35, 2017–2025. DOI: 10.1016 / j.neubiorev.2011.04.001

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст

von Hofsten, C., и Fazel-Zandy, S.(1984). Развитие визуально управляемой ориентации руки при достижении. J. Exp. Детская психол. 208–219. DOI: 10.1016 / 0022-0965 (84) -x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Валлийский Т. (2013). Ребенок как естественный феноменолог: первичный и первичный опыт в психологии Мерло-Понти. Эванстон, Иллинойс: Издательство Северо-Западного университета.

Google Scholar

Уайтхед, А. Н. (1929). Процесс и реальность: очерк в космологии. Нью-Йорк: Макмиллан.

Google Scholar

Винклер И., Хаден Г. П., Ладиниг О., Сциллер И. и Хонинг Х. (2009). Новорожденные младенцы улавливают ритм в музыке. Proc. Natl. Акад. Sci. США 106, 2468–2471. DOI: 10.1073 / pnas.080

06

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Зоя С., Бласон Л., Д’Отавио Г., Бьянкотто М., Булгерони М. и Кастиелло У. (2013). Развитие движений верхних конечностей: от внутриутробного до послеродового периода. PLoS ONE 8: e80876. DOI: 10.1371 / journal.pone.0080876

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Зоя С., Бласон Л., Д’Оттавио Г., Булгерони М., Питта Э., Скабар А. и др. (2007). Свидетельства раннего развития планирования действий у плода человека: кинематическое исследование. Exp. Brain Res. 176, 217–226. DOI: 10.1007 / s00221-006-0607-3

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Роль онтогенеза

Содержание Раздел 1 Палеоантропология Раздел 2 Социальное и социальное- культурные системы Раздел 3 Онтогенез и символика Раздел 4 Языковые системы Ссылки

Роль онтогенеза у человека эволюция и развитие Крис Синха Аннотация Теория эволюции Дарвина вызвала революционное изменение в понятие времени.Эволюция не просто расширила историю наоборот, это привело к возникновению совершенно другого порядка времени, в котором разные шкалы времени ( durées ) сосуществовали. Понимание отношений между шкалами времени — филогенетический, онтогенетический, исторический — был основным озабоченность как биологов, так и психологов. В самой известной теорией этого типа была и остается теория Геккеля. «биогенетический закон» рекапитуляции. Метафора «слоев» времени — которое из-за его связи с палеонтология, окрестили «палеоморфной метафорой» — занимал центральное место в работе даже тех, кто, как советские психолог Выготский отверг рекапитулизм.Выготского генетическая психология предполагала «геологическое» расслоение «низшие» и «высшие» психические функции, соответствующие соответственно биологическому и социокультурному этапам эволюция. Предложенный Выготским механизм развития «высшие» психические функции у человека были интернализация . Однако эта концепция страдает логическая проблема, поскольку она пытается объяснить психологическое процессы в терминах, которые предполагают те самые процессы.Выготский также подчеркнул важность использования инструментов в обоих случаях. онтогенез и филогенез высших психических процессов, рисование аналогия между использованием инструментов и использованием условных знаков, включая язык. Опять же, эта аналогия ограниченная полезность, так как ни использование инструментов, ни культурные передача уникальна для человека. Альтернативный вариант предполагает, скорее, что определенные биологические были выбраны черты человеческого младенчества, на этапах эволюция человека после изобретения инструментов, так как стимулирующее значение в процессе того, что коллега Выготского Леонтьев называл «присвоением».Младенчество тогда рассматривается как конкретная ниша, в которой адаптивные параметры задаются процессы индивидуального присвоения, в первую очередь, канонических (общественно стандартных) правил, регулирующих использование инструменты и другие артефакты. В связи с этим биология человеческое младенчество — продукт совместной эволюции культуры и биология. Недавние исследования познания младенцев и социальных поведение поддерживает такую ​​учетную запись. Младенчество, на этом счет, сыграл решающую роль в «социализации» человеческого биология.

Онтогенез повествования: от перехода к значению

Повествование, создание творческих проектов и переживаний, отображаемых в выражениях движения и голоса, — вот то, как растет человеческое совместное понимание. Человеческое понимание помещает характер и качества объектов и событий, представляющих интерес, в истории, которые изображают намерения, чувства и амбиции, а также то, как человек заботится о них.Поэтому понимание развития повествования необходимо для понимания развития человеческого интеллекта, но его ранние истоки неясны. Мы идентифицируем истоки повествования в врожденном сенсомоторном интеллекте гипермобильного человеческого тела и прослеживаем онтогенез повествовательной формы от самого раннего ее выражения в движении. Интеллектуальное планирование с самосознанием проявляется в жестах и ​​моторных выражениях плода в середине беременности. После рождения отдельные намерения последовательно организуются в проекты со все более амбициозными отдаленными целями и социальным значением.Младенец имитирует действия других при выполнении общих задач, изучает традиционные культурные практики и адаптирует свои собственные изобретения, а затем называет интересующие темы. На всех этапах, в простых намерениях движения плода, в социальных имитациях новорожденного, в ранних прото-беседах и совместной игре младенцев и в разговорах детей и взрослых, повествовательная форма творческой деятельности с ее четырехчастной структурой « введения » , «развитие», «кульминация» и «разрешение» присутствуют. Мы пришли к выводу, что общие культурные ритуалы и практические техники развиваются из фундаментальной психомоторной структуры с ее основными, жизненно важными импульсами к действию и генеративным процессом мысли в действии, которые выражают интегрированное, образное и общительное Я.Эта базовая структура очевидна до рождения и неизменна по форме на протяжении всей жизни. Последовательная организация единичных невербальных действий в сложные проекты экспрессивного и исследовательского осмысления становится общепринятыми значениями и объяснениями с пропозициональной повествовательной силой. Понимание корня нарратива в воплощенном смысловом создании таким образом важно для практической работы в области терапии и образования, а также для развития философии и нейробиологии.

Ключевые слова: коммуникация; воплощенное смыслообразование; преднамеренность; теория интерсубъективности; моторное происхождение; повествование; онтогенез.

ОНТОГЕНЕЗ И МИКРОГЕНЕЗ ВИЗУАЛЬНОЙ ПЕРЦЕПТУАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

Страница из

НАПЕЧАТАНО ИЗ ОНЛАЙН-СТИПЕНДИИ ОКСФОРДА (oxford.universitypressscholarship.com). (c) Авторские права Oxford University Press, 2021. Все права защищены. Отдельный пользователь может распечатать одну главу монографии в формате PDF в OSO для личного использования. дата: 20 июля 2021 г.

Раздел:

(стр.101) ﹛5﹜ ОНТОГЕНЕЗ И МИКРОГЕНЕЗ ВИЗУАЛЬНОЙ ПЕРЦЕПТУАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

Источник:

Когнитивная нейробиология, развитие и психопатология

Автор (ы):

Рут Кимчи

23

, Oxford Press,

,, Ruth Kimchi, издательство: 10.1093 / acprof: oso / 9780195315455.003.0005

Один из подходов к пониманию психологических процессов, участвующих в организации восприятия, представленный в этой главе, состоит в изучении эволюции организации восприятия в двух различных временных масштабах: микрогенетически (развертывание перцептивная организация во время акта восприятия у взрослых наблюдателей) и онтогенетически (ход развития перцептивной организации). Глава начинается с краткого обзора основных открытий, сделанных в результате микрогенетических исследований и исследований в области развития организации восприятия.Далее описаны две серии исследований, направленных на выявление процессов, вовлеченных в перцептивную группировку и индивидуацию в иерархической организации и группировке формы посредством перцептивного замыкания, путем изучения их микрогенеза и онтогенетического развития. Результаты этих исследований согласуются с точкой зрения на организацию восприятия как на множество процессов, которые варьируются во времени, требованиях внимания и траектории развития. В заключение обсуждаются последствия для связи микрогенеза и онтогенеза.

Ключевые слова: перцептивная организация, перцептивная группировка, микрогенез, онтогенез, развитие, временные шкалы, перцептивное замыкание, иерархическая организация

Для получения доступа к полному тексту книг в рамках службы для получения стипендии

Oxford Online требуется подписка или покупка. Однако публичные пользователи могут свободно искать на сайте и просматривать аннотации и ключевые слова для каждой книги и главы.

Пожалуйста, подпишитесь или войдите для доступа к полному тексту.

Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этой книге, обратитесь к своему библиотекарю.

Для устранения неполадок, пожалуйста, проверьте наш FAQs , и если вы не можете найти там ответ, пожалуйста свяжитесь с нами .

От микрогенеза к онтогенезу, социогенезу и обратно

94 Когнитивное и социоморальное развитие

Psaltis, C., Кабрера, К., Литра, Э., Филиппоу, Г., Чакал, Х., Макриянни, К. (2014).

Устные истории бывших жителей смешанных деревень на Кипре:

Социальная точка зрения. В Х. Бриле (ред.), Устная история на Кипре

(стр. 34–50). Никосия: Университет Никосии Press.

Ромметвейт Р. (1974). О структуре сообщения: рамки для изучения языка

и общения. Лондон: Джон Уайли и сыновья.

Шелтон, Н.И Ричсон Дж. (2006). Межрасовое взаимодействие: реляционный подход

. В М. Занна (ред.), Успехи экспериментальной социальной психологии

(стр. 121–181). Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Academic Press.

Симау, Л. М. (2003). Рядом с восторгом-тревогой; за пределами другой изменчивости. Культура и

Психология, 9, 449–459.

Сорсана К. и Трогнон А. (2011). Контекстное определение человеческого мышления:

О некоторых концептуальных и методологических препятствиях в изучении психологии.

Человеческое развитие, 54, 204–233.

Стефан В. Г. и Стефан К. В. (1985). Межгрупповая тревога. Journal of Social

Issues, 41, 157–176.

Tausch, N., Hewstone, M., Kenworthy, J., Psaltis, C., Schmid, K., Popan, J., et al.

(2010). Эффекты вторичного переноса межгрупповых контактов: Альтернативные счета

и лежащие в основе процессы. Журнал личности и социальной психологии, 99, 282–302.

Валсинер Дж. (2013). Нападающий редактора серии.В С. Московичи, С. Йовчелович и Б.

Ваггонер (ред.), Развитие как социальный процесс: Вклад Жерара Дювина

(стр. Xi – xii). Великобритания: Рутледж.

Выготский, Л. С. (1978). Разум в обществе: развитие высших психологических процессов (М. Коул, В. Джон-Штайнер, С. Скрибнер и Э. Суберман, ред. И пер.).

Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Wagner, W. (2003). Люди в действии и социальная репрезентация: комментарий

к теории возможностей Яана Васлнера.Статьи о социальных представлениях, 12,

8.1–8.7.

Вест, Т. В. и Довидио, Дж. Ф. (2012). Контакт между группами во времени: За пределами первоначального контакта

. В G. Hodson & M. Hewstone (Eds.), Advances in Intergroup Contact

(стр. 152–175). Нью-Йорк: Психология Пресс.

Запити, А. и Псалтис, К. (2012) Асимметрии во взаимодействии со сверстниками: влияние социальных

представлений пола и асимметрии знаний на когнитивное развитие детей

.Европейский журнал социальной психологии, 42 (5), 578–588.

Запити, А. (2012). Взаимодействие со сверстниками и когнитивное развитие: роль пола в

6–7 и 10–11 лет. Неопубликованная кандидатская диссертация. Университет Кипра.

Зембылас, М. (2011). Этническое разделение на Кипре и политическая инициатива

за мирное сосуществование: к агонистической демократии за гражданство

образование. Образование, гражданство и социальная справедливость, 6 (1), 53–67.

Зиттун, Т., Duveen, G., Gillespie, A., Ivinson, G. & Psaltis, C. (2003). Использование

символических ресурсов в переходных периодах развития. Культура и психология, 9,

415–448.

Зиттун, Т., Корниш, Ф., Гиллеспи, А. и Псалтис, К. (2007). Метафора треугольника

в теориях человеческого развития. Человеческое развитие, 50, 208–229.

Становление человеком: онтогенез, метафизика и выражение человеческой эмоциональности (Жизнь и разум: философские вопросы биологии и психологии)

Книга Гринвуда амбициозна по своему охвату, она связывает эволюционные теории эмоций и теорию развития с работой в области ситуативного познания и когнитивных структур; он содержит много интересного материала, хорошо организован и представляет некоторые действительно оригинальные идеи, актуальные с точки зрения их соответствия множеству литературных источников.

— — Дэниел М. Т. Фесслер , профессор антропологии Калифорнийского университета, Лос-Анджелес —Этот текст относится к распечатанному или недоступному изданию этого заголовка.

Дженнифер Гринвуд — преподаватель философии, образования и сестринского дела в колледже Эммануэль Университета Квинсленда и почетный научный сотрудник (философия) факультета истории и философских исследований Университета Квинсленда.

—Этот текст относится к распечатанному или недоступному изданию этого заголовка.

Обзор

Книга Дженнифер Гринвуд «« Стать человеком »» — это оригинальный и убедительный отчет о том, как эмоциональное и когнитивное развитие человека поддерживается культурными ресурсами. Она делает это, приводя убедительные доводы в пользу интеграции нейронных, телесных и культурных ресурсов во время развития. Это важный вклад в наше понимание процессов развития, которые приводят к сложным, культурно опосредованным эмоциям.

(Ричард Менари, адъюнкт-профессор философии, Университет Маккуори)

Книга Гринвуда амбициозна по своему охвату, связывая эволюционные теории и теории развития эмоций с работой в области познания и когнитивных структур; он содержит много интересного материала, хорошо организован и представляет некоторые действительно оригинальные идеи, актуальные с точки зрения их соответствия множеству литературных источников.

(- Дэниел М. Т. Фесслер, профессор антропологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе) —Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition.