Принцип изоморфизма в отношении психофизической проблемы: Ю.Б. Гиппенрейтер. Психофизическая проблема: Psychology OnLine.Net

Общая психология в семи томах

Факультет психологии Московского государственного университета им. М. В.Ломоносова Кафедра общей психологии ОБЩАЯ ПСИХОЛОГИЯ В семи томах Под редакцией Б. С. Братуся Допущено Министерством образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению 521000 — Психология и специальностям 020400 — Психология, 022700 — Клиническая психология УНИВЕРСИТЕТСКИЙ УЧЕБНИК ПО ПСИХОЛОГИИ Том 1 Е. Е. Соколова ВВЕДЕНИЕ В ПСИХОЛОГИЮ Москва academ’a 2005 УДК 159.9(075.8) ББК 88я73 0-28 Рецензенты: действительный член Российской академии образования, член-корреспондент Российской академии наук, доктор философских наук, профессор В. А. Лекторский; член-корреспондент Российской академии образования, доктор психологических наук, профессор В. И. Слободчиков Общая психология: В 7 т. / Под ред. Б. С. Братуся. Том 1. 0-28 Соколова Е. Е. Введение в психологию: Учебник для студ. высш. учеб. заведений. — М.: Издательский центр «Академия», 2005. — 352 с. ISBN 5-7695-2243-7 Книга представляет собой первый том многотомного учебника по общей психологии, подготовленного коллективом сотрудников кафедры общей психологии факультета психологии МГУ им. М. В.Ломоносова. В данном томе рассматриваются проблемы объекта и предмета психологической науки, некоторые вопросы ее методологии; дается представление об отраслях психологии, этапах развития научной психологии от античности до настоящего времени; раскрываются проблемы возникновения и развития психики в филогенезе, возникновения сознания в антропогенезе, свойства и структура сознания; излагается проблематика психологии человека как субъекта деятельности и субъекта познания; рассматриваются психофизическая и психофизиологическая проблемы и возможные варианты их решения. Для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности «Психология». Книга может быть полезна всем желающим самостоятельно и углубленно изучать основы психологической науки. УДК 159.9(075.8) ББК 88я73 Оригинал-макет данного издания является собственностью Издательского центра «Академия», и его воспроизведение любым способом без согласия правообладателя запрещается ISBN 5-7695-2243-7 (т. 1) ISBN 5-7695-2051-5 © Соколова Е. Е., 2005 © Образовательно-издательский центр «Академия», 2005 © Оформление. Издательский центр «Академия», 2005 250-летию Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова посвящается ПСИХОЛОГИЯ КАК УНИВЕРСИТЕТСКАЯ НАУКА Эта книга — первый том фундаментального коллективного труда — учебника по общей психологии, подготавливаемого кафедрой общей психологии психологического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова. Как научному редактору учебника и заведующему данной кафедрой, мне хотелось бы начать предисловие с благодарного упоминания Сергея Леонидовича Рубинштейна — автора первого отечественного университетского учебника по общей психологии, основателя и первого заведующего кафедрой психологии МГУ. Написанные им «Основы общей психологии» вышли в свет в 1940 г., в 1942 г. автор был удостоен за этот учебник высшей в то время государственной — Сталинской премии, в 1946 г. учебник выходит вторым — дополненным и переработанным — изданием, третье издание увидело свет лишь в середине 1980-х гг. В ходе недавнего общероссийского конкурса учебник был признан «самой читаемой в XX в. отечественной книгой по психологии». Разумеется, с тех пор в стране вышло множество учебников психологии, подчас весьма удачных, но — приходится признать — ни один из них не только не соответствовал университетским требованиям и уровню, но очень часто даже и не ставил саму задачу такого соответствия. Но как же тогда учились студенты-психологи в отсутствие современного фундаментального учебника, как обеспечивался высокий уровень их подготовки, например, в Московском государственном университете им. М.В.Ломоносова? Дело в том, что сам многосеместровый курс общей психологии, читаемый на факультете психологии Московского университета, являлся современным и фундаментальным учебником, но только изустным, представленным в живых действующих лицах науки, был, так сказать, не писанием, а преданием. Его конструировали и читали С.Л.Рубинштейн, А.Н.Леонтьев, А.РЛурия, П.Я.Гальперин. В последующие годы — Ю.Б.Гиппенрейтер, О.К.Тихомиров, А.Г.Асмолов, Б.С.Братусь, Н.Б.Березанская, И.А.Васильев, В.К.Вилюнас, А.Н.Гусев, Ю.Б.Дормашев, В.А.Иванников, С.А.Капустин, Д.А.Леонтьев, В.В.Любимов, В.В.Нуркова, В.В.Петухов, В.Я.Романов, Е.Е.Соколова, В.В.Умрихин, М.В.Фаликман и др. Однако время достаточности «предания», время достаточности «устных университетских учебников» давно миновало. Напомним — до середины 60-х гг. прошлого века количество выпускников, дипломированных психологов, по стране в год, включая выпускников вечерних и дневных отделений, не превышало ста человек. Подготовка осуществлялась тремя университетами — Московским, Ленинградским, Тбилисским, и в каждом из них существовал достойный «устный учебник» по общей психологии. Не было, таким образом, ни одного дипломированного отечественного психолога, кто миновал бы университетской подготовки. Сейчас картина иная: только в 3 Москве около 60 высших учебных заведений готовят психологов, а по стране их (с учетом филиалов) — более 400. Ежегодно дипломы психологов получают более пяти тысяч человек. Обеспечивать эту растущую армию полноценной общепсихологической подготовкой уже не представляется возможным. Только считанные единицы учреждений способны предоставить, открыть перед студентами «живой университетский учебник», в результате курсы общей психологии редуцируются, сереют (скучнеют), становятся формальными. Нередко они передаются для чтения вообще не психологам, а наспех переучившимся специалистам из других областей, которые, в лучшем случае, могут пересказать студентам информацию о психологии, но не передать ее суть и смысл. Неизбежным следствием этого становится заметное падение профессионального уровня, а вместе с ним и авторитета нашей науки. В этой ситуации возвращение к «основам общей психологии» на новом, современном этапе, превращение одного из «устных университетских учебников» в письменный становится жизненно необходимым не только для системы образования, но и для самого существования психологии как фундаментальной дисциплины 1. Почему, говоря о профессиональном образовании, о развитии и даже самом существовании психологии, мы придаем такое значение общепсихологическому, а не какому-либо другому аспекту? Вспомним, когда утвердилось сегодняшнее значение самого термина «общая психология». До начала XX в. ученые, в большинстве, предпочитали говорить о психологии вообще; в российской истории науки, пожалуй, первым, кто стал внятно выявлять специфику и роль общей психологии, был профессор Московского университета Г.И.Челпанов, констатировавший в 1914 г., что «психология распадается на такие части, которые совершенно друг с другом не связаны. Вследствие этого психология начинает утрачивать свое единство и ей грозит распад… Нужно принять меры к сохранению единства психологии. Такому объединению может способствовать… общая психология». Таким образом, общая психология призвана выявлять и являть единство психологии, ее лицо. Сама надобность в ней возникла как следствие дифференциации психологии, разрастания вширь («в куст», — как говаривал А.Н.Леонтьев). Тогда и потребовалась особая рефлексивная область, которая призвана найти общее и целое в дробях психологической науки и практики, все более многочисленных ответвлениях, отраслях. Л.С.Выготский писал, что общая психология относится к частным дисциплинам как алгебра к арифметике: арифметика оперирует определенными конкретны- 1 Честно предупредим, однако: никакой самый совершенный учебник не заменит «живого университета» — общения учителя и ученика. В старом споре, что важнее — писание или предание, победили сторонники последнего, ибо по преданию можно как-то восстановить писание, а по писанию никогда не восстановить полноты предания. Психология не выучивается, не усваивается по одним учебным текстам, они необходимо должны быть, но всегда останутся лишь подспорьем на пути. Поэтому заповедь «Ищите и почитайте учителей» не отменяется. Учебник — моментальная фотография, остановленное, припечатанное (и во многом запечатанное) текстом движение, бытие знания. Учитель — олицетворение, участник, форма этого движения и бытия, непосредственный живой свидетель и доказательство, что это движение и это бытие действительно есть, а не выдумка досужих ученых, сочиняющих тома для библиотек. Понятно, что речь идет о настоящих, а не о ложных учителях. 4 ми количествами, тогда как алгебра изучает всевозможные отношения между качествами, и поэтому каждая арифметическая операция может быть рассматриваема как частный случай алгебраической формы. Нередко приходится слышать, что непосредственными предметами общей психологии являются ощущения, память, восприятие, мышление и другие основные психологические функции и процессы. Строго говоря, это не совсем точно. Ведь мышление, память или сознание могут быть также предметами разных отраслей психологии — клинической, педагогической, возрастной, инженерной и прочих. Общепсихологическая наука направлена на вычленение, изучение тех форм и механизмов бытования психических процессов, которые могут предстать как всеобщие, инвариантные (алгебра), вне зависимости от того, в каких режимах, лицах, количествах и вариациях они проявляют себя в реальности (арифметика). Предметом общепсихологического анализа, например, является не сама по себе специфика личности астеника, больного алкоголизмом, ученого или политика, а-личность как особое психологическое образование и пространство, его смысл, механизмы и закономерности, которые, разумеется, по-своему преломляются в человеке астенической конституции, или в одержимом наркотической страстью, или в напористом политике. Можно вновь сослаться на Л. С. Выготского, который писал, что «принципиально определяющая и как бы верховная роль общей науки проистекает не из того, что она стоит над науками, не сверху, а снизу из самих же наук, которые делегируют свою санкцию истины в общую науку». Таким образом, общая психология — это не еще одна отрасль, подразделение, наряду со многими другими, но особое (общее) для всех пространство их внутренней коммуникации, посредник (медиатор) общения. Это своеобразная «палата мер и весов», хранитель и страж определенных принципов и эталонов, которые потом разнесут по рынкам прикладных областей. Разумеется, в отличие, скажем, от эталонного метра или эталонного килограмма, представления о единицах психологии существенно меняются, появляются все новые подходы, решения и формы; речь идет лишь о том, что ни одно из этих изменений или нововведений, из какой бы частной области они ни пришли, не может миновать стадии общепсихологического анализа, инстанции испытания и проверки на принадлежность к сути данной науки. Единство психологической науки, которое удерживает общая психология, подразумевает в свою очередь онтологическое начало. Оно проявляется, в частности, в университетской идее. В нашем понимании это идея родового единства всего знания (Универсум), в котором каждая область деятельности или профессия рассматривается не как отдельная и самодостаточная, а как вклад в это единство и форма служения ему’1. 1 Исходя из этого, трудно серьезно отнестись к всевозможным строительным, химико-технологическим, железнодорожным и прочим с подобными названиями университетам, распространившимся по стране, ибо любое отраслевое (частное) прилагательное несовместимо с изначальной идеей университета, подразумевающей всеобщность знания. Данное обстоятельство нельзя обойти и принятым теперь официально делением университетов на классические и неклассические (отраслевые). Это напоминает обсуждаемое М.Булгаковым деление на первую и вторую свежесть продукта, тогда как она бывает только одна — первая, она же и последняя. Поверьте, что «институт» или «высшая школа» отнюдь не худшие, чем «университет», названия; просто их суть и назначение — разные. 5 Сейчас, однако, явно превалирует другое понимание, и на психологию обычно смотрят лишь как на способ решения прикладных задач (телегу, по сути, ставят впереди лошади). Отсюда делается вывод, что профессией следует овладевать как навыком — набором приемов и техник. Понятно, что роль и значение общей психологии при этом нивелируется (это выражается, в частности, в сокращении числа кафедр общей психологии в вузах). Если же мы, помимо прикладного, подразумеваем фундаментальный, онтологический статус знания, его самоценность, т.е. исходим из университетского понимания (и соответственно, его адекватного отражения в образовании), то вывод становится иным: профессией (и психологической в том числе) надо овладевать не как навыком, а как типом знания. Роль и значение навыка при этом отнюдь не умаляется, он, несомненно, нужен и ценен как инструмент, подножие, знак профессии, условие прикладной, производственной отдачи и социального оправдания науки. Однако любой, даже самый совершенный навык, прием, метод имеет ограниченное и местное значение, применим «здесь и теперь», так что в зависимости от смены обстоятельств его можно заменить, обойтись без него, сконструировать новый (насчитывается, например, несколько сот систем психотерапии и каждый год добавляется еще минимум 20 — 30. Вряд ли в этой ситуации можно всерьез говорить о незаменимости какого-либо конкретного приема или метода). В отличие от навыка тип знания неустраним, его нельзя заменить, подменить чем-то иным. Психологический тип знания, психологию нельзя подменить физиологией, медициной или правом. Без этого типа знания Универсум неполон. Отсюда предельная задача общей психологии может быть сформулирована теперь следующим образом: внести порядок и связь в рассуждения и понятия психологической науки, увидеть, удержать и защитить ее не только как совокупность определенных навыков, феноменов и методов, но как сущностный, неотчуждаемый тип человеческого знания. Для реализации этой задачи необходимо, на наш взгляд, выявление нескольких взаимосвязанных уровней рассмотрения (и, соответственно, преподавания) общепсихологического знания. Исходный — это базовая, или «школьная», общая психология. Ее цель — введение и обоснование конкретных понятий, средств, принципов, представлений о методах, механизмах, словом, знакомство и обучение самому языку, алфавиту, грамматике психологии, без чего нельзя войти в эту область и быть в ней говорящим, понятым. Однако не будем упрощать — передачей этого основного корпуса знаний задача общей психологии (учебная и научная) не исчерпывается. Сами по себе эти знания, постоянно растущие вширь, становятся уже труднообозримыми, не выстраивающими корпус психологической науки. Необходим обобщающий взгляд на них сверху, видение целого, а не одних деталей, сколь бы важными они ни были. Лишь в свете такого рода взглядов факты, приемы, методы, явления начнут обретать тот или иной конкретный смысл и связь. Знакомство с основными теоретическими принципами, с историей их становления, современным состоянием, прогнозом на будущее составляет особый уровень общепсихологической науки, задача которого раскыть движение теоретической мысли как впечатляющую «драму идей». Наконец, необходим еще один уровень — философского рассмотрения, предметом которого будут уже не отдельные теории и их соотнесение в 6 научной психологии, а специфика ее места и задач в системе существующих метафизических, нравственных, теологических воззрений, в целостной картине познания мира, замысла и смысла человеческой жизни. Как писал Г. И.Челпанов, «конечные ключи от психологии лежат в философии». Поэтому помимо «школьного», базового уровня общая психология призвана удерживать и иные — вышележащие уровни, а именно: теоретический и философский. Если общая психология первого уровня (базовая) дает представление о фундаменте, приемах, способах, принципах постройки, несущих конструкциях психологического здания, то общая психология вышележащих уровней (теоретическая и философская) намечает (и в идеальном плане завершает) его купол, подразумевает и угадывает проект в целом. Если первый уровень имеет в большей степени технологический смысл, то последние — архитектонический. Говоря об Универсуме, мы имеем в виду отнюдь не только принцип, оправдание и идею, заложенную в университетском движении. В конечном и изначальном смысле речь всегда идет о человеке. Отстаивая идею Университета (с большой буквы), мы отстаиваем идею Человека (с большой буквы), определенную формулу ее уложения и выражения; мы отстаиваем определенный тип образования, соотносимый, релевантный этой идее и образу; мы исходим из архитектонического замысла, а не технического начала, из целостности и самоценности человека, а не из одних его функций и приложений, какими бы значимыми и полезными они не казались. В этом свете общепсихологическое знание включено в судьбу и жизнь психолога. В развернутой и состоявшейся биографии профессионального психолога общая психология (как необходимость) появляется, по меньшей мере, дважды: в начале — как базовая, школьная общая психология, вхождение в специальность, и в конце, на вершине, в зрелые годы — как потребность взаимодействия с теоретической и философской общей психологией, как попытка подытожить, осмыслить, концептуализировать пройденный путь, опыт и воззрения, перевести их из частного на общий уровень. …Мы начали с упоминания первой известной работы С. Л. Рубинштейна — учебника «Основы общей психологии». Завершим заключительными строками его последней работы — уже посмертно опубликованной (1976) рукописи «Человек и мир»: «Смысл человеческой жизни — быть источником света и тепла для других людей… Быть центром превращения стихийных сил в силы сознательные. Быть преобразователем жизни, выкорчевывать из нее всякую скверну и непрерывно совершенствовать жизнь». Хочется пожелать сегодняшнему студенту пройти этот путь: от понимания общепсихологических основ к пониманию своего общечеловеческого основания и смысла. Редактор и коллектив авторов многотомного университетского учебника, открываемого данной книгой, будут счастливы, если их труд чем-то поможет в исполнении этого пожелания. Б. С. Братусь ОТ АВТОРА В настоящем томе предлагаемого учебника представлен курс «Введение в психологию» — обязательный раздел дисциплины «Общая психология», которым открывается обучение на I курсе. «Введение в психологию» имеет своей целью создать своеобразный путеводитель по психологии, т.е. дать общее представление о психологической науке, о трудностях определения ее предмета, ее отраслях и методах, познакомить с важнейшими школами в психологии, дать определения основных психологических понятий и возможные решения некоторых психологических проблем. Как известно, современная психология до сих пор не имеет единой общепсихологической теории, принятой большинством психологов в качестве точки отсчета для конкретных эмпирических исследований и практических разработок. Новички в психологии часто удивляются тому, что современная психологическая наука напоминает архипелаг в океане, состоящий из крупных и маленьких островов, жители которых мало общаются друг с другом. Каждый остров — это одна из общепсихологических концепций, океан — психологическая реальность, которую так или иначе пытаются исследовать жители всех островов. Реальность — одна, но она по-разному выглядит с того или другого острова. Некоторые психологи (я отношусь к их числу) убеждены, что рано или поздно между островами будут выстроены мосты и между жителями каждого из островов будет налажено, наконец, полноценное общение, способствующее совместному исследованию глубин психологического океана; возможно даже, что в отдаленной перспективе все острова войдут в единое общепсихологическое государство, которое, вполне вероятно, на новом витке истории архипелага изменит свою форму, так как возникнут новые острова и исчезнут прежние. Впервые прикоснувшись к подобной географии современной психологии, начинающие изучать психологическую науку нередко задаются пушкинским вопросом: «Куда ж нам плыть?». Ответить на этот вопрос я не могу, но могу поставить другой вопрос: «Откуда плыть?». Я выбираю один из островов как точку отсчета — и этим островом является психологическая теория деятельности, разработанная выдающимся отечественным психологом Алексеем Николаевичем Леонтьевым (1903—1979), организатором и первым деканом факультета психологии МГУ им. М.В.Ломоносова (1966—1979), и его единомышленниками. Именно с позиций 8 школы А.Н.Леонтьева обсуждаются все представленные в учебнике темы и проблемы. Если же выбрать в качестве точки отсчета и другой остров — тогда «Введение в психологию» будет иным. В любом случае этот выбор должен быть сделан. Учебник состоит из трех разделов и девяти глав. В разделе 1 — «Общая характеристика психологии как науки», — включающем две главы, даются самые общие определения предмета и методов психологической науки, рассматриваются отрасли психологии. В разделе 2 — «Историческое введение в психологию», — состоящем из трех глав, кратко представлены основные этапы развития научной психологии от античности до нашего времени. Раздел 3 — «Эволюционное введение в психологию» — состоит из четырех глав, в которых исследуются проблемы возникновения и развития психики в филогенезе, возникновения человека и его сознания в антропогенезе, свойства и структура сознания, проблемы психологии человека как субъекта деятельности и субъекта познания, а также психофизическая и психофизиологическая проблемы и возможные варианты их решения. Для удобства усвоения материала каждая глава разбита на небольшие по объему параграфы. В начале главы приведен перечень обсуждаемых в ней проблем. Глава заканчивается списком контрольных вопросов и заданий, а также перечнем источников, которые можно рекомендовать для более глубокого изучения рассмотренных проблем. Использованная при подготовке текста учебника литература приведена в конце книги. Там же помещены краткий словарь основных понятий и предметный указатель. В заключение хочу выразить глубокую благодарность сотрудникам факультета психологии МГУ им. М.В.Ломоносова, диалоги с которыми способствовали появлению и реализации концепции данного курса: Ю. Б. Гиппенрейтер, В. А. Иванникову, А. Н.Ждан, Б.С.Братусю, А.А.Леонтьеву, Д.А.Леонтьеву, Е.А.Климову, О.В.Гордеевой, В.В.Умрихину, Ю. Б.Дормашеву, Н.И.Наенко, Н.Н.Мешковой, Л.Н.Бабанину, Г.Н.Плахтиенко, а также редактору тома В. Г. Щур за творческое и смысловое отношение к содержанию текста в процессе его редактирования и А.В.Сурмаве за любезно предоставленные фотографии. Особая благодарность — студентам, чьи вопросы на лекциях и семинарах побуждали меня изменять или уточнять те или иные определения, утверждения и мысли. Не могу не вспомнить добрым словом и безвременно ушедшего из жизни в сентябре 2003 г. В. В. Петухова, чьи лекции по курсу «Введение в психологию» и изданные под его редакцией хрестоматии к этому курсу побудили меня к творческому диалогу с ним, одним из результатов которого является представленная книга. Е. Е. Соколова РАЗДЕЛ 1 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ ГЛАВА 1 ОБЪЕКТ И ПРЕДМЕТ ПСИХОЛОГИИ: ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ Трудности определения предмета психологии • Плюрализм подходов к решению данной проблемы в современной психологии • Психологическая феноменология (круг явлений, изучаемых психологами) • Понятия объекта и предмета научного исследования, их соотношение • Предварительное решение проблемы объекта и предмета психологической науки • Деятельность как исходное понятие психологии • Психика как ориентировочная «часть» (функциональный орган) деятельности • Психология в системе других наук • Отрасли психологии Каталог: olderfiles olderfiles -> Все секретное и тайное всегда вызывает повышенный интерес общественности olderfiles -> У. Ф. Олбрайт Величина еврейского «долга» шу­мерам становилась очевиднее день ото дня в результате посте­пенного, кропотливого проникно­вения в шумерскую литературу olderfiles -> И с настоящим английским юмором справочник olderfiles -> Нажмитдин мухитдинов olderfiles -> Мухитдинов Нажметдин Баукеевич olderfiles -> История создания и развития olderfiles -> В книге на основе изучения и обобщения действующего горного законодательства и практики использования недр в Казахстане анализируются понятие и особенности горных правоотношений, принципы пользования недрами, правовые основы olderfiles -> В качестве замены или дополнения речи; отношение окружающих к состо-янию речи ребенка; занимался ли с логопедом, каковы результаты olderfiles -> Общество исследователей истории Ряжского края им. В. И. Гаретовского жүктеу/скачать 2.27 Mb. Достарыңызбен бөлісу:

www.Psyarticles.ru — учебные статьи по психологии

Учебные материалы по психологии и психологические статьи — основное содержание сайта.

Проект в значительной степени рассчитан на самообразование читателей, ранее систематически не изучавших психологию, однако может оказаться полезным и для специалистов, расширяющих свой профессиональный кругозор.

Материалы сайта представляют собой наиболее важные и интересные фрагменты из учебных пособий и научных работ из самых разнообразных отраслей психологии.

Проект будет полезен психологам и врачам, студентам и преподавателям, специалистам в области управления, а также широкому кругу читателей, интересующихся вопросами современной психологии.

Предпосылки возникновения конфликта в процессе общения

Рассмотрим особенности поведения человека в конфликтной ситуации прежде всего в процессе общения. В процессе человеческих взаимоотношений, как вы уже знаете из предыдущих разделов, процесс общения предполагает наличие следующих трех факторов: восприятия, эмоций и обмена информацией. В конфликтных ситуациях легко забыть об этом. Поэтому кратко рассмотрим, что же может создавать почву для их возникновения.

Социально-психологические предпосылки. Первая трудность — это разногласия из-за несовпадения ваших рассуждении с рассуждениями другой стороны. Ведь то, какой вы видите проблему, зависит от того, с какой колокольни, образно говоря, смотрите на нее.

Специфика конфликтов в образовательных процессах

В культурно-историческом подходе Л.С. Выготского процессы образования рассматриваются, с одной стороны, как предназначенные для разрешения противоречий развития общества, с другой — как обладающие внутренне противоречивым характером.

Мы придерживаемся именно этого подхода, и вслед за Л.С. Выготским и его последователями исходим из того, что конфликт представляет собой механизм развития человеческой деятельности и соответственно личности.

Современная психология: ее задачи и место в системе наук

В последние годы наблюдается бурное развитие психологической науки, обусловленное многообразием теоретических и практических задач, встающих перед нею. В нашей стране интерес к психологии особенно показателен — ей наконец-то начинают уделять то внимание, которого она заслуживает, причем практически во всех отраслях современного образования и бизнеса.

Основной задачей психологии является изучение законов психической деятельности в ее развитии. В течение последних десятилетий значительно расширились диапазон и направления психологических исследований, появились новые научные дисциплины.

Методы психологии

Методы научных исследований — это те приемы и средства, с помощью которых ученые получают достоверные сведения, используемые далее для построения научных теорий и выработки практических рекомендаций.

Сила науки во многом зависит от совершенства методов исследования, от того насколько они валидны и надежны, как быстро и эффективно данная отрасль знаний способна воспринять и использовать у себя все самое новое, передовое, что появляется в методах других наук.

Алгоритм оценки достоверности информации в результате психофизиологического исследования с применением полиграфа

Двадцать лет назад использование прибора способного отличить ложь от правды – «детектора лжи» было исключительной прерогативой спецслужб ведущих мировых держав. За прошедшие годы ситуация кардинально изменилась.

Проверки на «детекторе», стали доступными для широкого круга потребителей – правоохранительных органов, руководителей коммерческих и банковских структур, представителей кадровых служб, частных охранных предприятий и просто граждан, желающих получить достоверную информацию.

Процесс формирования двигательного навыка. Принцип активности и его развитие Н.А. Бернштейном

Переходим к следующей важной теме, совершенно по-новому раскрытой Н. А. Бернштейном, — механизмам формирования навыка. Эта проблема очень важна для психологии, так как формирование навыков составляет, как вы уже знаете, основу всякого обучения.

Процесс формирования навыка описан у Бернштейна очень подробно. Он выделил много частных фаз — порядка семи, которые объединяются в более общие периоды. Для первого знакомства достаточно будет разобрать эти периоды.

Проблема психодинамического диагноза

Психодинамическая диагностика, в отличие от дискретно-описательного диагностического подхода, укоренившегося в отечественных медицинской и психологической традициях, представляет собой прежде всего диагностику структуры личности с точки зрения ее развития.

Подобный подход, обеспечивающий целостный и всесторонний анализ личности и ее психопатологии, определяет и специфику терапевтических методов.

Психологическая профилактика конфликтов в коллективе

Многие организационные конфликты легче предупредить, чем разрешить.

Поскольку центральными фигурами конфликтов в организации являются конкретные личности, то такая профилактика должна быть личностно-ориентированной.

Остановимся на некоторых особо значимых организационно-управленческих условиях, способствующих снижению конфликтности личности.

Четыре элемента процесса убеждения

Процесс убеждения складывается из следующих элементов: агент влияния (источник сообщения), само сообщение, условия, в которых передается сообщение (контекст), и реципиент, то есть тот индивид, которому предназначено сообщение.

Само сообщение, в зависимости от его содержания, от того, как оно сформулировано и в какой форме преподнесено, также может либо убеждать, либо внушать. Но может и не иметь вообще никакого эффекта.

Повышение уровня сознания. Насколько это важно?

Тема самосовершенствования и развития человеческих качеств, можно сказать, вечная, при этом мудрые люди часто повторяют, что самой важной задачей для каждого человека является развитие его собственного сознания.

Несмотря на очевидную важность темы, серьезных и качественных материалов, посвященных этому вопросу, не так уж и много, хотя периодически все же появляются интересные работы.

Общая характеристика гештальтподхода, реферат | Рефераты Психология

Скачай Общая характеристика гештальтподхода, реферат и еще Рефераты в формате PDF Психология только на Docsity! СОДЕРЖАНИЕ Введение . . . . . . . . . . . 3 Целостность образов сознания . . . . . . . 4 Фи-феномен . . . . . . . . . . 6 Изоморфизм . . . . . . . . . 8 Гештальт-принципы организации восприятия . . . . . 9 Проблема психического развития . . . . . . . 11 Проблем научения: инсайт и интеллект человекообразных обезьян . 13 Теория поля Курта Левина . . . . . . . . 14 Заключение . . . . . . . . . . 17 Список использованной литературы . . . . . . 18 Введение Гештальтпсихология — одно из наиболее влиятельных и интересных направлений периода открытого кризиса, явилось реакцией против атомизма и механицизма всех разновидностей ассоциативной психологии. В противовес представлениям ассоцианистов о том, что образ создается через синтез отдельных элементов и свойства целого определяются свойствами частей, гештальтпсихологи выдвинули идею целостности образа, свойства которого не сводимы к сумме свойств элементов. Иными словами, восприятие не сводится к сумме ощущений: свойства фигуры, которую мы видим, не описываются через свойства ее частей. Гештальтпсихология, возникшая как направление исследования познавательных процессов, оказала влияние на психологию в различных ее проявлениях. Предметом исследования оказались целостные структуры (гештальты), что же касается практических приложений, то они определяются тем, как используют те или иные положения конкретные направления практической психологии, так как в непосредственном виде гештальтпсихология в настоящее время не существует. Прозрения гештальтпсихологии оказались плодотворными в применении к искусству и образованию. В академической психологии работы Вертгеймера, Келера, Левина и других ныне пользуются всеобщим признанием. Однако из-за интереса к бихевиоризму с его преимущественно двигательной установкой академические круги выдвигают на передний план аспекты гештальтпсихологии, связанные с восприятием. «Гештальт» (от немецкого Gestalt – образ, структура, целостная форма) является одним из основных понятий гештальтпсихологии, возникшей в первой четверти XX века в Германии, и описывает качественное своеобразие целостных образов и психических структур, несводимых к сумме отдельных их составляющих. Термин «гештальт» призван подчеркнуть тот факт, что в гештальттерапии человек рассматривается как неразрывное целое, как единство его души и тела. Гештальттерапия направлена на то, чтобы человек научился разбираться в порой очень запутанных лабиринтах своей души, научился осознавать все источники и причины своего внутреннего дискомфорта. 2 Фи-феномен Классическим является открытый Максом Вертгеймером, так называемый, фи-феномен. Оказалось, что восприятие движения возможно в отсутствие самого движения или, на языке описания восприятия движений в ассоцианизме, в отсутствие последовательной цепочки ощущений, отражающих перемещение объекта в пространстве. В нашем восприятии пространство структурируется, элементы объединяются в фигуры на основе отношений, к самим элементам не сводящихся. Явления фигуры и фона отчетливо выступают при рассмотрении, так называемых, двойственных изображений, где фигура и фон как бы самопроизвольно меняются местами (происходит внезапное «переструктурирование» ситуации). Понятия фигуры и фона, явление переструктурирования, то есть внезапного усмотрения новых отношении между элементами, распространялись гештальт- психологами и за пределы психологии восприятия. В частности, они оказались важными при обсуждении творческого мышления, внезапного «открытия» нового способа решения задачи, того, что называется «озарение». В гештальтпсихологии это явление получило название «aгa-решение» (теперь чаще используют понятие «инсайт»), причем оно обнаруживается не только у человека, но и у высших животных. Усмотрение новых отношений — центральный момент творческого мышления человека. Именно на основе принципов гештальтпсихологии были проведены исследования в этой области с использованием метода «рассуждения вслух». Эксперимент Вертхеймера, в котором Коффка и Келер играли роль испытуемых субъектов, был посвящен изучению восприятия кажущегося движения предметов – то есть движения, которое на самом деле не происходит. Для его определения Вертхеймер пользовался термином «впечатление движения». Используя тахистоскоп, он пропускал луч света через две прорези, одна из которых располагалась вертикально, а другая имела наклон от вертикали приблизительно в 20-30 градусов. Если световой луч пропускался сначала через одну прорезь, а потом через другую через относительно длительный интервал времени (более 200 миллисекунд), наблюдатели видели последовательное появление света сначала в одной, а затем в другой прорези. Если временной интервал сокращался, то наблюдателям казалось, что обе прорези освещены постоянно. При длительности 5 интервала порядка 60 миллисекунд, создавалось впечатление, что линия света непрерывно перемещается от одной прорези к другой и обратно. Вертхеймер был убежден, что это явление, получившее экспериментальное подтверждение в его лаборатории, по-своему так же является элементарным, как и обычное ощущение, но, в то же время, представляет собой нечто отличное от одного или даже нескольких простых ощущений. Он назвал это явление фи- феноменом (фи-феномен – иллюзия перемещения с места на место двух поочередно включающихся источников света). По мнению Вертхеймера, кажущееся движение вообще не нуждалось в объяснении. Оно существовало в таком виде, в каком воспринималось, и не могло быть разбито на более простые составляющие. Вертхеймер опубликовал результаты своего исследования в 1912 году в статье под названием «Экспериментальные исследования восприятия движения». Считается, что именно она положила начало возникновению школы гештальт- психологии. Критики гештальт-психологии утверждали, что у ее основателей суть изучения восприятия – к примеру, при наблюдении фи-феномена – сводилась скорее не к научному исследованию явления, а просто к признанию его существования. Экспериментаторы-психологи заявляли, что позиция гештальтистов выражена неотчетливо и что базовые принципы и границы применения их теории определены недостаточно строго, чтобы возыметь научное значение. Гештальтисты отвергали эти обвинения, настаивая на том, что незаконченность объяснений и определений нового научного направления – это отнюдь не то же самое, что неопределенность. 6 Изоморфизм При объяснении фи-феномена необходимо учитывать соответствие между гештальтами в переживании непосредственно созерцаемого и в процессах, совершающихся при этом в головном мозге. Эта идея, получившая название изоморфизма (по-гречески isos – одинаковый, morphe – форма), в настоящее время воспринята в химии и биологии. Гештальтисты уподобляли перцепцию карте, в том смысле, что она идентична реальной местности, которую представляет, не являясь при этом ее точным подобием. Но в то же время карта – надежное руководство по восприятию реального мира. Изоморфизм означает, что элементы и их отношения в одной системе взаимно однозначно соответствуют элементам и их отношениям в другой. Физиологическая и психологическая системы, согласно гештальтистской гипотезе, изоморфны друг другу (подобно тому как топографическая карта соответствует рельефу местности). Взгляды Вертхеймера получили дальнейшее развитие у Келера в его книге «Физические гештальты в покое и стационарном состоянии», вышедшей в 1920 году. В ней Кёлер проводит мысль о том, что физический мир, так же как и психологический, подчинен принципу гештальта. Гештальтисты начинают выходить за пределы психологии: все процессы действительности определяются закономерностями гештальта. Объяснение психических явлений должно состоять в нахождении соответствующих структур в мозговых процессах, которые объяснялись на основе физической теории электромагнитного поля, созданной Фарадеем и Максвеллом. Вводилось предположение о существовании электромагнитных полей в мозгу, которые, возникнув под влиянием стимула, изоморфны структуре образа. Гипотеза о наличии мозговых полей составляет существенную часть системы гештальтпсихологии и представляет ее решение психофизической проблемы. Принцип изоморфизма рассматривался гештальтпсихологами как выражение структурного единства мира — физического, физиологического и психического: последний есть точная структурная репродукция динамической организации соответствующих мозговых процессов. Выявление единых закономерностей для всех сфер реальности позволяло, по Кёлеру, преодолеть витализм. Дальнейшие исследования усилили новое течение: например, Э.Рубин открыл феномен фигуры и фона (1915) а Д.Катц показал роль гештальт-факторов в поле осязания и цветового зрения. 7 Проблема психического развития Многие представители гештальтпсихологии уделяли значительное внимание проблеме психического развития ребенка, так как в исследовании развития психических функций видели доказательства правильности своей теории. Ведущим психическим процессом, который фактически определяет уровень развития психики ребенка, с точки зрения гештальтистов, является восприятие. Именно от того, как воспринимает ребенок мир, доказывали эти ученые, зависит его поведение и понимание ситуаций. Одним из исследователей развития гештальтов у детей стал Курт Коффка (1886 1941). Сам процесс психического развития, с точки зрения гештальтпсихологии, делился на два независимых и параллельных процесса — созревание и обучение. Коффка подчеркивал их независимость, доказывая, что в процессе развития обучение может опережать созревание, а может отставать от него, хотя чаще они идут параллельно друг другу, создавая иллюзию взаимозависимости. Тем не менее, обучение не может ускорить процесс созревания и дифференциации гештальтов, а процесс созревания не ускоряет обучение. Исследования развития восприятия у детей, проводившиеся в лаборатории Коффки, показали, что у ребенка имеется набор смутных и не очень адекватных образов внешнего мира. Постепенно в процессе жизни эти образы дифференцируются и становятся все более точными. Так, у новорожденных детей есть смутный образ человека, в гештальт которого входят и голос, и лицо, и волосы, и характерные движения. Поэтому маленький ребенок одного-двух месяцев может не узнать даже близкого взрослого, если он поменяет прическу или сменит привычную одежду на незнакомую. Однако уже к концу первого полугодия этот смутный образ дробится, превращаясь в ряд четких образов: лица, в котором выделяются как отдельные гештальты глаза, рот, волосы, появляются и образы голоса, тела. Коффка сформулировал один из законов восприятия, который был назван «трансдукция». Этот закон доказывал, что дети воспринимают не сами цвета, но их отношения. Такой же переход от схватывания общей ситуации к ее дифференциации происходит и в интеллектуальном развитии — доказывал гештальт-психолог Вольфганг Келер (1887-1967). Он считал, что обучение ведет к образованию 10 новой структуры и, следовательно, к иному восприятию и осознанию ситуации. В тот момент, когда явления входят в другую ситуацию, они приобретают новую функцию. Это осознание новых сочетаний и новых функций предметов и является образованием нового гештальта, осознание которого составляет суть мышления. Келер называл этот процесс «переструктурированием гештальта» и считал, что он происходит мгновенно и не зависит от прошлого опыта субъекта. Для того чтобы подчеркнуть мгновенный, а не протяженный во времени характер мышления, Келер дал этому моменту переструктурирования название «инсайт», т.е. озарение, усмотрение, внезапное понимание. Келер провел эксперимент, в котором детям предлагалось достать машинку, расположенную высоко на шкафу. Для того чтобы ее достать, надо было использовать разные предметы — лесенку, ящик, стул. Оказалось, что если в комнате была лестница, дети быстро решали предложенную задачу. Сложнее было в том случае, если надо было догадаться использовать ящик. Но наибольшие затруднения вызывал вариант, когда в комнате не было других предметов, кроме стула, который надо было отодвинуть от стола и использовать как подставку. Келер объяснял эти результаты тем, что лестница с самого начала осознается функционально как предмет, помогающий достать что-то, расположенное высоко. Поэтому ее включение в гештальт со шкафом не представляет для ребенка трудности. Включение ящика уже нуждается в некоторой перестановке, так как ящик может осознаваться в нескольких функциях. Что же касается стула, то он осознается ребенком не сам по себе, но уже включенным в другой гештальт — со столом, с которым он представляется ребенку единым целым. Поэтому для решения данной задачи детям надо сначала разбить целостный образ «стол-стул» на два, а затем уже стул соединить со шкафом в новый образ, осознав его новую функциональную роль. 11 Проблем научения: инсайт и интеллект человекообразных обезьян Помимо исследований психического развития детей, Вольфган Келер проводил также и исследования поведения животных, результаты которых он интерпретировал в терминах целостности ситуации и взаимосвязей между отдельными стимулами. Например, он изучал проблему, посвященную решению задач реструктурирования перцептивного поля. Келер трактовал результаты подобных опытов как доказательство существования инсайта – то есть внезапного постижения или понимания неизвестных ранее взаимосвязей (инсайт – внезапное осознание или постижение (проблемы, явления)). Для описания явления, выявленного при проведении опытов с обезьянами, Келер использовал немецкое слово «Einsicht», что соответствовало английскому «insight», которое можно приблизительно перевести как понимание, постижение, проникновение в суть задачи. По Келеру, интеллектуальное решение состоит в том, что элементы поля, прежде не связываемые, начинают объединяться в некоторую структуру, соответствующую проблемной ситуации. Структурирование поля в соответствии с проблемой происходит внезапно в результате усмотрения (инсайт) при условии, если все элементы, необходимые для решения, находятся в поле восприятия животного. Понятие об инсайте стало ключевым в гештальтпсихологии. Ему был придан универсальный характер. Оно стало основой гештальтистского объяснения адаптивных форм поведения, которые бихевиористы объясняли принципом «проб, ошибок и случайного успеха». Изучение инсайта оказало поддержку гештальтистской молярной или глобальной концепции поведения в ее борьбе с молекулярными или атомистическими взглядами бихевиористов. Эти исследования также укрепили позицию идеи, выдвинутой гештальт-психологами, согласно которой научение включает в себя реорганизацию или реструктуризацию психологической среды. Введенное Келером понятие инсайта подвергалось серьезной критике. Попытки повторить эксперимент Келера, в котором шимпанзе давались две короткие палки, из коих надо было составить одну длинную, оказали слабую поддержку взглядам на роль инсайта в процессе научения. На основании повторно проведенных подобных опытов высказывались предположения, что так как решение у обезьян возникает не мгновенно, оно может зависеть от их предыдущих навыков. 12 группе провоцирует изменения в поведении и внутренней структуре индивида и, наоборот, происходящие внутренние изменения индивида обусловливают сходные процессы в группе. В одном из исследований Левина детей просили выполнить определенное задание, например помочь взрослому помыть посуду или убрать комнату. В качестве награды ребенок получал какой-то приз, значимый для него. Поэтому все дети дорожили возможностью выполнить задание. В контрольном эксперименте взрослый приглашал ребенка помочь ему, но в тот момент, когда ребенок приходил, оказывалось, что кто-то уже помыл всю посуду. Дети, как правило, расстраивались, особенно в том случае, если им говорили, что их опередил кто-то из сверстников. В этот момент экспериментатор предлагал выполнить другое задание, подразумевая, что оно тоже значимо. Большинство детей мгновенно переключалось. Происходила разрядка обиды и агрессии в новом виде деятельности. Исследования Левина доказывали, что не только существующая в данный момент ситуация, но и ее предвосхищение, предметы, существующие только в сознании человека, могут определять его деятельность. Наличие таких идеальных мотивов поведения дает человеку возможность преодолеть непосредственное влияние поля, окружающих предметов, «встать над полем», как писал Левин. Такое поведение он называл волевым, в отличие от полевого, которое возникает под влиянием непосредственного сиюминутного окружения. Таким образом, Левин пришел к важному для него понятию временной перспективы, определяющей поведение человека в жизненном пространстве и являющейся основой его целостного восприятия себя, своего прошлого и будущего. Это открыло путь к новым методикам изучения мотивации, в частности уровня притязаний личности, определяемого по степени трудности цели, к которой она стремится. Уровень притязаний устанавливался самим испытуемым, принимающим решение взяться за задачу другой степени трудности, чем уже выполненная им (за которую он получил от экспериментатора соответствующую оценку). По его реакции на успех или неуспех, связанный с выполнением новой задачи и последующими выборами (когда он выбирает либо еще более трудные, либо, напротив, более легкие задачи), определяется динамика уровня притязаний. Эти опыты позволили подвергнуть экспериментальному анализу ряд важных психологических феноменов: принятие решения, реакцию на успех и неуспех, поведение в конфликтной ситуации. 15 16 Заключение В заключение остановимся на общей оценке гештальтпсихологии. Гештальтпсихология пыталась развить атомистическую теорию в психологии, преодолеть схематизм в трактовке психических процессов, открыть новые принципы и подходы к их изучению. Введенный ею структурный принцип в смысле нового подхода Выготский оценивал как «великое незыблемое завоевание теоретической мысли» и в этом сущность и исторический смысл гештальтпсихологии. Методики экспериментального исследования восприятия, мышления, личности, а также полученная в результате их применения богатая феноменология также составляют важный итог деятельности гештальт-психологов. Этой школой был сделан важный шаг по преодолению интеллектуализма, свойственного всей традиционной психологии. Однако в теоретическом плане концепция зашла в тупик, так как введенный ею структурный принцип не оправдал себя как универсальный и не был распространен на всю общую психологию. В этой универсальности обнаружилась недостаточная объяснительная сила структурного принципа. Так, в применении к проблемам психического развития попытка охватить единым принципом инстинктивные и интеллектуальные процессы не позволяет увидеть принципиальную разницу между ними, а также разницу между животными и человеком, и, в конечном счете, не объясняет психическое развитие. Описанный в гештальтпсихологии чрезвычайно важный психологический факт – факт гештальта – продолжает привлекать исследователей. Его теоретическое осмысление с помощью принципа изоморфизма справедливо расценивается как откровенный физикализм и не может претендовать на объяснение. С позиций, отражающих достижение современной психологии в области экспериментальных исследований и теории, намечается новый подход к объяснению этого факта. Так, анализируя фундаментальные исследования гештальтпсихологии в области восприятия был сделан вывод о том, что ключом к пониманию выявленных в них закономерностей может стать изучение генезиса восприятия, и такой подход позволяет понять психологический механизм гештальта, основой которого является опыт субъекта. И более конкретно эти психологические механизмы раскрываются в исследованиях по планомерному формированию симультанного опознания, проводимых в контексте теории планомерного формирования умственных действий и понятий. 17

Онтология субъективного 5.

Психофизическая проблема 5.1 Критика натуралистических подходов к решению психофизической проблемы(Иванов Е.М.)

Современное состояние психофизической проблемы можно характеризовать следующим образом. С одной стороны, существует огромный массив анатомических, нейрофизиологических, нейропсихологических, патопсихологических и прочих исследований, которые ясно указывают на тесную связь индивидуального сознания с мозгом. Нам, к примеру, известно, что различные локальные повреждения мозга вызывают специфические нарушения психических функций, таких как восприятие, память, мышление и т.п. Причем характер этих нарушений таков, что их невозможно объяснить исходя из предположения, что человеческий мозг есть лишь некое «посредующее звено», связывающее нематериальную «душу» с внешним миром. Мозговые дисфункции могут не просто нарушают связи на линии «тело-душа», но, нередко, извращают само течение душевных процессов.

Учитывая все это, следует признать, что мозг существенно участвует в процессах, обеспечивающих нормальное осуществление психических функций. Нормальная работа мозга — необходимое условие существования человеческого сознания. Отсюда, однако, логически строго не следует, что мозг является также и достаточным условием существования сознания. Более того, систематически истолковать сознание исключительно как функцию нейрональной системы мозга весьма затруднительно. Здесь возникают существенные возражения как фактического, так и концептуального характера.

Подчеркнем, что речь здесь идет отнюдь не об известной идее о «социальной обусловленности сознания». Индивидуальное сознание, конечно, формируется под влиянием социально-культурного окружения. Но, если мы принимаем тезис: «сознание есть функция мозга», то все эти социально-культурные факторы должны в конечном итоге аккумулироваться в структурных и функциональных свойствах нейрональных систем, поскольку только последние непосредственно управляют наблюдаемым нами поведением.

Начнем с того, что до сих пор не имеется убедительных доказательств, что нейрональная сеть человеческого мозга в принципе способна обеспечить то сложное, многообразное поведение людей, которое мы реально наблюдаем.

Мозг состоит примерно из 100 миллиардов нейронов (из них около 14.10⁹ приходится на кору больших полушарий). Каждый нейрон имеет в среднем около 5 тысяч синапсов и может посылать сигнал примерно 10 тысячам других нейронов. Частота разрядов нервных клеток — в среднем около 100 гц. Если предположить, что каждый сигнал содержит 5 бит, то общая производительность мозга составляет 10¹⁷ ops (19). Но, учитывая избыточность мозга эту величину можно уменьшить примерно на три порядка (10¹⁴). Объем памяти человека оценивается примерно в 10²⁰ бит (оценка И. фон Неймана).

Какими вычислительными возможностями обладает вычислительная система с такими параметрами? Как показали в свое время У.С. Маккаллок и У. Питтс, нейрональные сети при определенной их организации способны выполнять функцию универсального вычислительного устройства, — т. е. является универсальным преобразователем информации. Это означает, что мозг способен, в принципе, делать все то, на что способны современные компьютеры. Поэтому мы вполне можем сопоставить мозг с компьютером, обладающим подобным объемом памяти и сопоставимой производительностью. Производительность современных многопроцессорных компьютеров имеет порядок ~10¹² ops. Это всего на два порядка меньше, чем у мозга (с учетом избыточности). С этой точки зрения вычислительные ресурсы мозга следует оценить как весьма значительные.

Однако это сопоставление не вполне корректно. Компьютер состоит из относительно небольшого числа быстро работающих процессоров, тогда как мозг — из очень большого числа очень медленно работающих элементов. Также весьма различается скорость передачи информации в мозге и в компьютере. Скорость распространения нервного импульса в ЦНС колеблется в основном в пределах 1-100 м/c, тогда как скорость сигнала в компьютере равна скорости света. Задержка сигнала на одной нервной клетке составляет примерно 1,5 мсек. Известно, что достаточно сложные когнитивные задачи (распознавание образов и т. п.) могут решаться за 150 — 450 мсек. За это время сигнал в центральной нервной системе успевает переключиться с одного нейрона на другой не более 100-300 раз. Этого явно недостаточно для сколько-нибудь сложной обработки информации. Это низкое быстродействие нейронов, как обычно полагают, компенсируется их большим общим числом. Т. е., иными словами, высокая производительность достигается за счет существенного распараллеливания «вычислений». Однако, как показывают исследования, распараллеливание в общем случае не дает большого прироста вычислительной мощности. Так, для оптимальных (высокоскоростных) процессоров возможен прирост производительности за счет распараллеливания не более чем на 2-3 порядка (53). Использование большого числа параллельно работающих элементов порождает большие трудности в организации обмена информацией, в согласовании деятельности отдельных процессоров, в распределении между ними элементарных подзадач. Известно, также, что далеко не все задачи, успешно решаемые последовательными компьютерами, допускают распараллеливание. Так, в свое время М. Минский, анализируя возможности перцептронов (в которых используются сетевые, распределенные принципы организации вычислений), показал, что некоторые простые задачи, легко разрешимые для последовательных алгоритмов, неразрешимы для перцептронов (например, задача распознавания топологической связанности предъявленного изображения (113). Заметим, также, что гипотеза о параллельных вычислениях в мозге противоречит непосредственно переживаемому нами факту единства сознания и противоречит очень малой способности человека совершать параллельно сразу несколько различных интеллектуальных действий.

Из всего сказанного следует, что мы пока не способны адекватно оценить вычислительную мощность человеческого мозга. Но, все коррекции, видимо, должны привести к весьма существенному уменьшению предельной производительности, которую выше мы определили числом 10¹⁷ ops. (и даже должна быть гораздо ниже величины 10¹⁴ ops.). Т. е., мы можем сделать вывод, что вычислительная мощность мозга (точнее, его нейрональной системы), видимо, не намного отличается от вычислительной мощности современных суперкомпьютеров. Но реально человек существенно превосходит компьютеры в способности решать очень многие классы задач (распознавание образов, понимание текстов на естественных языках, перевод с одного языка на другой, принятие оптимального решения в неформализумой ситуации и т.п.). Т.о., весьма сомнительно, что все эти способности могут быть реально обеспечены только лишь нейрональными сетями нашего мозга. Очень трудно, в частности, объяснить каким образом мозг способен хранить столь огромный объем сенсорной и прочей информации (~ 10²⁰ бит). (Некоторые факты указывают, что наша психика фиксирует абсолютно всю поступающую в течение жизни сенсорную информация. Ничего на самом деле не забывается. При определенных условиях (гипноз, электрическое раздражение некоторых зон мозга (303) — можно извлечь любую информацию, которая когда-либо поступала в мозг. Отсюда и получается цифра 10²⁰ бит). Следовательно, в осуществлении психических функций могут участвовать какие-то другие, неизвестные нам механизмы, которые и позволяют существенно повысить эффективность работы мозга.

Нам могут возразить, указывая на те общеизвестные данные нейрофизиологии, нейропсихологии и патопсихологии — которые явно показывают не только зависимость психических функций от нормального функционирования мозга, но и показывают, что мозг осуществляет те или иные конкретные операции с информацией. Например, мы хорошо знаем каким образом кодируется информация в сенсорных системах, знаем, отчасти, как эта информация обрабатывается в подкорковых центрах и в коре (62). Локальные поражения мозга нередко приводят к очень специфичным, парциальным нарушениям восприятия, мышления, мотивации и т. д. (например, при «пальцевой агнозии» нарушается лишь способность запоминать названия пальцев руки и ничего больше, при «акалькулии» — нарушается способность к счету и т. д.). Это говорит о том, что определенные когнитивные операции привязаны к локальным зонам мозга и, следовательно, мозг реально участвует в осуществлении этих операций.

Отсюда вытекает несостоятельность дуализма декартовского типа. Тело отнюдь не есть «машина», управляемая нематериальной «душой», и функция мозга отнюдь не сводится к обеспечению связи «души» с сенсорными «входами» и моторными «выходами». Но, с другой стороны, все эти данные психофизиологии и не доказывают неопровержимым образом, что «психика есть функция мозга». Эти данные лишь указывают на то, что мозг существенным образом участвует в осуществлении высших психических функций, но отсюда не следует, что нейрональные процессы — это достаточное условие существования человеческого сознания и что мозг, посредством нейрональных процессов, целиком и полностью осуществляет такие функции, как восприятие, мышление, память и т.п.

Здесь можно использовать такую аналогию: вообразим существо, которое по каким-то причинам не способно воспринимать процессор компьютера, но может видеть все другие его детали. Воздействуя на блок питания, плату т.д. — это существо, несомненно, обнаружит связь этих деталей компьютера с его функциями. Причем, эта связь будет иметь весьма избирательный характер. Разрушая или модифицируя те или иные части компьютера, это существо будет наблюдать различные, специфичные для каждого воздействия изменения в поведении компьютера и, видимо, оно вполне может прийти к выводу, что все эти видимые детали в совокупности (без процессора!) обеспечивают все основные вычислительные функции, что, как мы знаем, не верно. Однако детальный анализ схемы соединений деталей и анализ их функциональных возможностей — может привести это существо к выводу, что имеются еще и какие-то «невидимые» компоненты, которые также необходимы для нормальной работы компьютера.

Имеющиеся у нас данные о мозге и его функциях, как нам представляется, с большой вероятностью указывают, что здесь мы находимся примерно в такой же ситуации. Есть нечто «невидимое», не учитываемое нами, что помимо нейрональной системы вносит вклад в осуществление психических функций и без этого «невидимого» наше сознание существовать не может.

До сих пор мы рассматривали сознание с чисто функциональной точки зрения — как некий «внутренний механизм», обеспечивающий осознанное, разумное поведение человека. Но сознание есть, вместе с тем, и «внутренний мир», «субъективная реальность». В этом «внутреннем мире» мы обнаруживаем такие феномены, как ощущения, чувственные образы, представления, смыслы, желания и т. д. — которые, очевидно, есть нечто совершенно отличное от нейрональных процессов. Возможно ли корректно рассматривать эти субъективные явления как «функцию мозга» или как «продукт нервной деятельности»?

Тезис: «сознание (внутренний мир) — есть функция мозга» вызывает возражение уже с точки зрения простой логики. Непонятно каким образом вообще возможно отождествить вещи столь различные: явления внутреннего мира, с одной стороны, и физико-химические процессы в нейрональных сетях, с другой. Ясно, что никакой внутренне необходимой связи между, скажем, ощущением света и разрядами нервных клеток в зрительной коре не существует. Мы вполне, без всяких противоречий, можем представить себе, что нервный процесс происходит, но никаких ощущений при этом не возникает.

Из самой идеи нервного процесса отнюдь не следует, что этот процесс должен сопровождаться какими-либо субъективными явлениями. Исследования показывают, что один и тот же нервный процесс в одном случае может сопровождаться ощущением, а в другом — нет. Например, установлено (с использованием методов регистрации вызванных потенциалов), что в состоянии наркоза кора мозга работает практически так же, как в нормальном состоянии. Кора также обрабатывает сенсорную информацию, но никаких ощущений, при этом, не возникает.

Мы вполне можем представить себе некое существо, которое внешне выглядит как человек и поведенчески проявляет себя тоже как человек, но которое напрочь лишено какого-либо «внутреннего мира». (В современной англоязычной литературе такое существо получило название «зомби» (238). «Зомби» ведет себя так, как будто бы он что-то чувствует, видит, о чем-то мыслит, что-то понимает, что-то эмоционально переживает и т. д., тогда как на самом деле он лишь имитирует наличие ощущений, образов, мышления, понимания и эмоциональных переживаний.

Если мы допускаем существование «зомби», то «внутренний мир» превращается в эпифеномен — некий бессильный и бесполезный придаток нервных процессов. Субъективные феномены в этом случае, никакой полезной функцией не обладают и, следовательно, смысл их существования совершенно не понятен. Кроме того, совершенно не понятно каким образом в этом случае мы вообще способны с достоверностью судить о наличии в нас этого самого «внутреннего мира». Ведь сам факт наличия в нас каких-либо «переживаний» — никак тогда себя не обнаруживает. Если вдруг мой «внутренний мир» в какой-то момент исчезнет, а потом — вновь возникнет, я этого даже не должен заметить, — если при этом останутся неизменными нейронные процессы в моем мозге. Ведь если нервные процессы не изменились, то не может измениться и мой самоотчет. Следовательно, я и не могу сообщить кому-либо что «все переживания исчезли или изменились». Но я и сам не смогу дать себе отчет в этом событии (хотя и являюсь этим самым исчезнувшим «внутренним миром») и, следовательно, не могу знать о нем — т.к. мое осознанное знание о чем-то всегда предполагает возможность сообщить о его содержании какому-либо другому субъекту.

Получается, что если возможно существование «зомби», то я даже не могу достоверно знать: существую я в данный момент времени или же не существую!

Исключить такое парадоксальное положение дел возможно только в том случае, если имеет место некая сущностная связь между функцией и феноменологией человеческого сознания. Т. е. мы должны постулировать, что психические функции не возможны без соответствующих субъективных «переживаний», а переживания не возможны без соответствующих психических функций. Только в этом случае наличие осознанного, разумного поведения гарантирует существование соответствующего «внутреннего мира». Отметим, что субъективно существование «внутреннего мира» представляется чем-то совершенно несомненным. Эта интуитивная самоочевидность существования «внутреннего мира» (если она не иллюзорна) — есть прямое указание на сущностную связь функции и феноменологии.

Сущностный характер связи феноменологии и функции сознания можно обосновать, также, и другим способом. О существовании внутреннего мира мы знаем лишь через посредство рефлексии. Рефлексия — это вполне определенная психическая функция, обеспечивающая нашу способность описывать свой собственный «внутренний мир». Все это означает, что как-то проявлять себя через посредство рефлексии может себя лишь то, что само по себе также обладает функциональной природой, т. е. то, что способно как-то «действовать» и тем самым влиять на эту рефлексивную функцию. Мы не должны, однако, примысливать к действию также и «действующего» — это операция не законна, поскольку «действующий» кроме как через действие проявить себя никак не может и, следовательно, знать «действующего» как что-то отличное от его «действия» мы не можем. Поэтому, функциональная, деятельная природа «внутреннего мира», по сути, означает, что «внутренний мир» — это и есть некая «функция» или «действие».

Именно такого рода соображения (см.: 133, 56), указывающие на сущностную связь «феноменального» и «функционального» в сознании, и породили т. н. «функциональный подход» к решению психофизической проблемы, который обычно выражают формулой: «сознание есть функция мозга». Эту формулу нужно понимать так: сознание — это ни в коем случае не само «вещество» мозга, а лишь «функция» (действие) этого вещества, причем функция, взятая как бы в «чистом виде» — рассматриваемая совершенно независимо от способа ее физической реализации (т. е. безразлично, в каком субстрате она осуществляется, какие виды энергии при этом используются, какие используются алгоритмы исполнения этой функции и т. д.).

Сторонники «функционального подхода» ссылаются при этом на так называемый «принцип инвариантности функции по отношению к субстратной основе» (56, 58): одна и та же функция (т. е. одно и то же функциональное отношение между «входом» и «выходом») может осуществляться самыми различными способами, в самых разных субстратах, с использованием самых разных видов энергии и алгоритмов). Отсюда делается вывод, что, поскольку сознание есть функция мозга как целого, то отдельные составляющие этой функции, а, следовательно, и весь «субстратный» (нейрональный) уровень организации сознания, никак не представлены на уровне субъективных явлений, «полностью элиминированы для субъекта» (56). (Именно по этой причине, якобы, мы и не «ощущаем» наши собственные мозговые процессы). Наши знания о собственном «внутреннем мире» здесь вполне достоверны, поскольку наличие соответствующего поведения (включая самоотчет), само по себе (за счет сущностного тождества функции и феноменологии) гарантирует существование субъективных явлений. Однако эти идеи не бесспорны.

Возражение здесь, прежде всего, вызывает жесткое противопоставление функции и субстрата. С нашей точки зрения всякая вещь может исчерпывающим образом мыслиться как совокупность ее актуальных и потенциальных действий (или функций) и нет никакой необходимости примысливать к этим функциям еще какой-то «субстрат». Следовательно, когда сторонники функционализма говорят об инвариантности функции по отношению к субстрату, то, фактически, они лишь выделяют некую группу функций (действий, свойств), присущих данной вещи, и противопоставляют ее всем другим функциям этой вещи. Причем это выделение осуществляется преимущественно на основе некоторых чисто человеческих, субъективных представлений о том, для чего эта вещь предназначена, какова цель ее функционирования и т. д.

Например, мы можем определить функцию компьютера как «способность производить вычисления и логические операции». Но реально компьютер есть полифункциональная система. Помимо того, что он осуществляет вычисления, он давит на стол, нагревает воздух, оказывает сопротивление попыткам его сдвинуть с места и т. д. Определяя функцию компьютера как «способность вычислять», мы тем самым выделяем две группы событий, связанных с компьютером, и определяем их как «вход» и «выход» компьютера. Отношение между «входом» и «выходом» и задает то, что мы называем «функцией компьютера» (способность вычислять). Если, однако, мы переопределим «вход» и «выход», т. е. выберем в качестве «входов» и «выходов» другие совокупности событий (например, будем в качестве «выхода» рассматривать колебания тока на выходе какой-либо микросхемы) — то «функция компьютера» существенным образом изменится, хотя физически компьютер останется совершенно неизменным.

Этот пример показывает, что «функция» той или иной вещи — есть нечто весьма условное, и существует она как что-то самостоятельное, отдельное скорее в голове воспринимающей эту вещь человека, чем в самой этой вещи. Ясно, что если мы выбираем и выделяем некую избранную «деятельность» предмета как его функцию, то этот наш выбор отнюдь не создает сам по себе какой-либо объективной «отдельности» или «обособленности» этой деятельности от всех других возможных функций, свойств и способов действия данного предмета.

Следовательно, у нас нет и никаких оснований как-то обособлять психические функции от их предполагаемого «нейрофизиологического субстрата», как-то противопоставлять эти функции данному «субстрату». Кроме того, и сама «вещь» как некая целостная единица — существует по большей части в нашем воображении. Ведь мы членим мир на отдельные «вещи», опять-таки, преимущественно исходя из наших чисто человеческих, субъективных представлений, т. е. исходя из соображений удобства, осмысленности или целесообразности того или иного расчленения. Но мир отнюдь не должен соответствовать всему тому, что мы о нем думаем. Но если «вещь» — как целостная единица — есть нечто условное, то и «функция вещи» — тоже есть результат некоего соглашения, нечто условное. Бессмысленно представлять себе «функцию компьютера» или «функцию телевизора» — как некую реальную, целостную в себе единицу, обладающую реальным бытием — именно в качестве интегральной функции некоторой целостной вещи. Но то же самое относится и к мозгу. Нет никаких реальных оснований мыслить мозг как некую «целостную единицу» и приписывать объективное бытие какой-то совокупности его «интегральных» функций.

Мир, конечно, может быть как-то «объективно» расчленен «в себе», но это его объективная расчлененность вряд ли может совпасть с нашим чисто смысловым, отражающим наши человеческие интересы и потребности, членением мира на отдельные «вещи». Чтобы мыслить мозг как единую вещь, необходимо, предварительно, открыть эти самые принципы «объективной расчлененности» мира и показать, что в соответствии с этими принципами, мозг действительно есть «сам по себе» (а не только в наших представлениях) нечто целостное и, следовательно, ему можно приписать некоторую единую интегральную функцию.

Далее, есть веские основания полагать, что «субстратные свойства», т. е. тот способ, с помощью которого мозг осуществляет психические функции, отнюдь не элиминирован для субъекта. Он (этот способ) непосредственно представлен в наших переживаниях и находит отражение в рефлексивном самоотчете. Действительно, в моем самоотчете присутствует, например, информация о том, что я вижу цвета. Если я стою на позициях репрезентативной теории восприятия, то я должен признать, что цвет — это не свойство «самих вещей», а лишь способ кодирования в моем сознании информации о длине воспринимаемых мною электромагнитных волн. Следовательно, знание о цвете — есть на самом деле знание о способе кодирования информации в моем сознании. Если сознание — есть функция мозга и ничего более, то это означает, что это знание о цвете является, вместе с тем, знанием о том каким образом мозг обрабатывает сенсорную информацию.

Возникает вопрос: как я могу знать, как мой мозг обрабатывает сенсорную информацию, если я никогда собственный мозг не видел, не изучал его и даже не уверен полностью, что он вообще у меня имеется (может быть у меня в голове компьютер или аквариум с рыбками — я это не проверял)? Нужно подчеркнуть, что чисто субъективно это знание об использовании цвета — как способа кодирования информации, представляется абсолютно достоверным: я не могу усомниться в том, что вижу красное именно как красное, синее — как синее и т. д. Однако если вслед за функционалистами предположить, что функция моей психики инвариантна по отношению к субстратной основе, то следует допустить возможность существование «устройства», физически существенным образом отличного от мозга (например, состоящего из кремневых микросхем), но функционирующего (на уровне «вход» — «выход») в точности так же, как мой мозг.

Тогда окажется, что мое осознанное суждение «я вижу цвет» — не является достоверным, т. е. оно на самом деле не доказывает, что я действительно вижу какие-либо цвета. Ведь в точности такое же суждение будет генерировать и «искусственный» мозг, о котором я могу заранее знать, что никаких цветов для кодирования зрительной информации он не использует. Таким образом, чтобы убедиться, что я действительно способен видеть цвета, я должен, предварительно, установить, что у меня в голове действительно находится мозг, а не функционально эквивалентный ему компьютер.

Однако на самом деле я совершенно достоверно знаю, что вижу цвет и знаю это без всякого заглядывания в собственную черепную коробку! Парадокс здесь именно в том, что я, не вскрывая череп, не исследуя собственный мозг, даже не зная, возможно, о его существовании, могу, тем не менее, совершенно достоверно судить о том, каким образом этот самый мозг обрабатывает зрительную информацию. Как это возможно, если реально мне известна лишь только «макрофункция» моего сознания (т. е. интегральное отношение: «вход» — «выход»)?

Это возможно, очевидно, лишь в том случае, если описанная выше ситуация «подмены» естественного мозга искусственным — принципиально не возможна. Т. е. если существует лишь один единственный способ реализации функции сознания, — а именно тот, который используется в человеческом мозге.

Только в этом случае устраняется дуализм «субстрата» и «функции», «микрофункций» и «макрофункции» и, таким образом, всякое высказывание о функции и феноменальном содержании сознания — окажется одновременно и высказывание о способе осуществления этой функции и, соответственно, о способе «производства» данного феноменального содержания.

Это условие необходимо, но не достаточно для того, чтобы возможно было признать суждения типа: «я вижу цвет» абсолютно достоверными. Для этого необходимо не только эмпирически удостовериться, что такая «подмена» реально не возможна, но мне, напротив, уже априори должно быть известно, что она не возможна в принципе.

Это, по существу, означает, что мне изначально известна некая априорная информация об устройстве Вселенной. В частности, мне заранее известно, что вообще в этой Вселенной возможно, а что не возможно. Я могу располагать такой информацией, очевидно, только в том случае, если Вселенная существует не только как нечто «внешнее» по отношению к моему сознанию, но, напротив, существует и «внутри меня», внутри моего «Я» — а это условие, как мы помним, и есть исходный пункт нашей теории сознания.

Невозможность отрыва функции и феноменологии сознания от «субстрата» можно продемонстрировать и другим способом. Мы имеем в виду здесь широко известный аргумент «китайской комнаты» Дж. Серла (166).

Предположим, что мы создали систему «искусственного интеллекта», т. е. некое алгоритмическое устройство, которое обладает такими же функциональными возможностями, что и человеческий мозг. Это устройство будет вести себя так, как если бы оно, подобно человеку, воспринимало окружающий мир, чувствовало, мыслило и т. д. Спрашивается: будет ли это устройство на самом деле что-либо воспринимать (т. е. буквально видеть, слышать и т. д.), чувствовать, мыслить или же оно будет лишь имитировать эти психические процессы и на самом деле никакими субъективными переживаниями (адекватными ситуации, в которой оно находится) не обладает?

С точки зрения последовательного функционализма, наличие определенной макрофункции, тождественной макрофункции человеческого мозга, уже само по себе гарантирует существование «внутреннего мира» и всех его субъективных составляющих — независимо от того, каким образом эта функция осуществляется (поскольку сознание, с этой точки зрения, — это и есть функция, взятая «в чистом виде», т. е. рассматриваемая безотносительно к способу ее субстратной реализации). Однако легко с помощью мысленного эксперимента показать, что это заключение ошибочно.

Для того чтобы понять, что будет «чувствовать» «искусственный мозг», работающий в соответствие с некоторым алгоритмом, необходимо самому стать на время таким «мозгом». Только тогда я смогу установить каково содержание его «внутреннего мира», выяснить чувствует ли он что-либо, понимает что-то или же лишь имитирует наличие чувствования и понимания. Если «искусственный мозг» — это алгоритмическое устройство (т. е. некий «компьютер»), то такая «подстановка» собственного сознания на место компьютера — вполне возможна.

Если компьютер способен имитировать работу человеческой психики, то и человек, способен, в свою очередь, имитировать поведение компьютера, имитирующего ту или иную психическую функцию.

Предположим, что компьютер выполняет алгоритм, обеспечивающий категориальное распознавание образов или же обеспечивающий адекватное понимание китайского языка. Обработка информации в обоих случаях сводится к чисто формальному манипулированию символами (например, двоичными кодами) по жестко заданной инструкции. В результате «входная» последовательность символов (кодирующее распознаваемый предмет или фразу китайского языка) перерабатывается в некоторую «выходную» последовательность (которая кодирует, соответственно, либо категорию, к которой принадлежит изображенный предмет, или же осмысленный ответ на китайскую фразу (тоже на китайском языке)). Я могу имитировать функцию этого компьютера просто выполняя соответствующую программу «вручную», т. е. осуществляя все необходимые преобразования символов, следуя заданной инструкции (алгоритму).

Ясно, что в процессе исполнения алгоритма распознавания образов я никакие «образы», соответствующие распознаваемому предмету, не увижу — я буду видеть лишь те символы (двоичные коды), с которыми я непосредственно работаю. В случае китайского языка — я могу выдать осмысленный ответ на заданный по-китайски вопрос, не понимая при этом ни слова по-китайски и, даже, возможно, не догадываясь чем конкретно я занимаюсь, какую конкретно функцию осуществляю. Т. е. я буду лишь имитировать видение и понимание, не видя то, что я должен в этой ситуации видеть, и не понимая то, что я должен понимать. Но, в таком случае, и микросхема, которая способна исполнить тот же самый алгоритм, в этой ситуации ничего на самом деле не будет «видеть» и ничего не будет «понимать», а будет лишь чисто механически имитировать данные психические функции. Она просто будет манипулировать электрическими сигналами по определенным правилам — и нет никаких оснований полагать, что эти электрические процессы могут привести к каким-либо «переживаниям», адекватным решаемой задаче. (Да и с позиций здравого смысла весьма сложно поверить, что «вычисления» сами по себе, лишь в силу их сложности, способны породить какие-либо ощущения (например, чувство боли, видение цвета, чувство удовольствия и т.п.) или способны обеспечить действительное понимание обрабатываемой информации).

Таким образом, вопреки мнению функционалистов, наличие «макрофункции», тождественной «макрофункции» человеческого мозга, отнюдь не гарантирует существование какого-либо «человекоподобного» сознания или, точнее говоря, не гарантирует, что устройство, реализующее эту «макрофункцию», будет чувствовать и переживать то же самое, что и человек в подобных ситуациях. Это означает, что «внутренний мир» определяется не только «макрофункцией», но также зависит и от способа физического осуществления этой «макрофункции», т. е. зависит от того, в каком субстрате и каким способом осуществляется данная функция. Но это означает, что «субстрат» не элиминирован для субъекта, а напротив, непосредственно представлен на уровне «феноменально данного», переживаемого субъектом.

Отсюда следует, что отмеченное выше сущностное тождество функционального и феноменального следует понимать не как независимость сознания от конкретного характера физических, химических и физиологических процессов в мозге, а следует, напротив, понимать как тождество функции и субстрата, как неразрывное единство функции сознания и способа ее реализации.

По существу это означает, что существует лишь один-единственный способ осуществления функции сознания и, следовательно, что принцип «инвариантности функции по отношению к субстратной основе» в случае человеческого сознания не выполняется. Но последнее возможно лишь в том случае, если описанная выше ситуация замены мозга функционально эквивалентным ему компьютером не возможна, т. е., иными словами, если невозможна алгоритмическая имитация функций человеческого сознания. Ведь если существует «алгоритм сознания», то, в соответствие с тезисом Черча (156), этот алгоритм принципиально выполним любым универсальным вычислительным устройством (подобным, например, «машине Тьюринга») — независимо от конкретной его физической конструкции. Иными словами, мы должны признать, что функция сознания «алгоритмически невычислима».

Такой же вывод об алгоритмической невычислимости функции человеческого сознания, исходя из совершенно других соображений, сделал Р. Пенроуз (134). Пенроуз опирается на известную теорему К. Геделя о неполноте формальных систем, из которой, по мнению Пенроуза (а также ряда других исследователей (121, 291), вытекает принципиальное различие между человеческим мышлением и любой, сколь угодно сложно устроенной, системой «искусственного интеллекта».

Теорема Геделя утверждает, что для любой достаточно богатой по своим выразительным возможностям непротиворечивой формальной системы (исчисления, алгоритмической системы и т. п.), можно построить предложение (используя язык, принятый в данной формальной системе), которое в рамках заданного формализма будет неразрешимым (т. е. недоказуемым и неопровержимым), но, тем не менее, содержательно истинным. (Такие предложения получили название «геделевских предложений»).

Конечно, можно сделать любое геделевское предложение разрешимым, просто введя данное предложение в число аксиом формальной системы. Но тогда можно построить другое неразрешимое предложение и т. д. до бесконечности. Таким образом, оказывается невозможным создать формальную систему, обладающую достаточно большими выразительными возможностями, которая одновременно удовлетворяла бы свойствам полноты (т. е. доказывала бы все содержательно истинные высказывания) и непротиворечивости (т. е. не доказывала бы некоторые высказывания вместе с их отрицанием).

Поскольку человеческий интеллект способен распознавать содержательную истинность любых геделевских предложений, формулируемых в рамках любых формальных систем, то мы можем сделать вывод, что человек обладает большей (причем, фактически, бесконечно большей) интеллектуальной мощностью чем любая, сколь угодно сложная и содержательно богатая формальная система. Поскольку алгоритмическая система — есть разновидность формальной системы, то отсюда следует принципиальная невозможность алгоритмической имитации функции человеческого интеллекта, т. е. «алгоритмическая невычислимость» функции сознания.

С нашей точки зрения это свойство «алгоритмической невычислимости» можно рассматривать как своего рода «функциональный коррелят» той самой «укорененности» индивидуального «Я» человека в Абсолюте, о которой мы писали в предыдущих разделах работы (см. также нашу статью «К проблеме «вычислимости» функции сознания» (67)). Действительно, наличие во мне Абсолюта (ВСЕГО) предполагает актуальную бесконечность содержания моего сознания. Если эта «бесконечное начало» во мне как-то себя функционально проявляет, то сам способ этого проявления, именно в силу содержательной неисчерпаемости Абсолюта, не может быть описан с помощью какого-либо конечного списка инструкций или предписаний. Т. е. проявление Абсолюта в составе физического мира не поддается алгоритмизации. Кроме того, сама природа мышления такова, что оно не допускает полной и исчерпывающей спецификации (как мы отмечали в 3 главе).

Ниже мы еще раз вернемся к этой идее и рассмотрим ее подробнее. Пока же лишь отметим, что «алгоритмическая невычислимость» функции сознания, если она действительно имеет место, полностью закрывает возможность истолковать функцию сознания как функцию какой-либо нейрональной сети. Функция сети, состоящей из любого количества «нейроподобных» элементов, очевидно, поддается алгоритмической имитации и, таким образом, осуществлять какие-либо «невычислимые функции» нейрональная сеть не может. Следовательно, если гипотеза «невычислимости» верна, то функции сознания, по крайней мере отчасти, должны осуществляться какими-то особыми, неизвестными нам механизмами, которые как раз и ответственны за возникновение этого особого свойства «невычислимости».

Продолжим критический анализ «функционализма». Важной составляющей функционального подхода является так называемый «эмерджентизм», т. е. концепция, согласно которой сознание есть не просто «функция мозга», но есть «высокоуровневая» (системная, эмерджентная) функция, т. е. функция, которая возникает лишь на определенном уровне организации — как продукт сложного взаимодействия элементов (атомов, молекул, нейронов), которые сами по себе, взятые в отдельности, никакими «психическими» свойствами не обладают (56, 177).

Сознание (рассматриваемое не только с функциональной точки зрения, но и как «внутренний мир») внезапно (эмерждентно) возникает в результате взаимодействия большого числа элементов, лишенных всяких психических (ментальных) свойств, — примерно таким же образом, как, например, способность показывать телепрограммы «внезапно» возникает в результате специфической организации взаимодействий деталей телевизора, несмотря на то, что каждая из деталей в отдельности этой способностью не обладает. Аналогичным образом, способность катиться по ровной поверхности «эмерджентно» возникает в результате соединения элементов колеса, которые по отдельности катиться не способны.

Как нам представляется, «эмерджентизм» совершенно несостоятелен как теория, с помощью которой можно было бы объяснить возникновение сознания. Реально никакого объяснения возникновения «субъективности» или «внутреннего мира» здесь мы не находим. Создается лишь видимость объяснения, основанная на сомнительных аналогиях. Действительно, каким образом усложнение нейрональной сети может привести к возникновению каких-либо новых «ментальных» свойств, если изначально элементы этой сети были вообще лишены всякой «ментальности»? Усложняя нейрональную сеть, мы будем усложнять ее поведение, ее функцию. Но откуда же возьмутся ощущения, образы, представления, смыслы — если изначально ничего подобного в нервных элементах не присутствовало? Ясно, что никакой логической связи между сколь угодно сложным поведением нейрональной сети и «ментальными» (субъективными) явлениями не существует. И, следовательно, перейти логически корректно от первого ко второму невозможно. Здесь имеет место ошибка, именуемая в логике «разрыв в объяснении», — когда в цепочке умозаключений оказывается пропущенным какое-либо важное звено, без которого нужный нам вывод получен быть не может.

«Эмерджентизм» неприемлем, т.о., просто потому, что он не дает никакого внятного ответа на вопрос: каким образом возникают «субъективные» явления и, следовательно, «эмерджентизм» не является теорией, объясняющей возникновение сознания.

Конечно же, фактически связь (причем связь «сущностная», предполагающая тождество функции и феноменологии) между «внутренним миром» и «функцией сознания», несомненно, существует. Мы лишь подчеркиваем, что эту связь невозможно объяснить исходя только лишь из факта усложнения организации и возникновения новых функциональных свойств. Ведь такое объяснение упускает самое важное: вопрос о природе «субъективного» как такового.

Мы можем согласиться с тем, что в некотором смысле «эмерджентные свойства», несомненно, существуют. Но примеры, которые обычно приводят в подтверждение их реальности, на самом деле показывают, что речь тут идет лишь об усложнении организации уже имеющихся функций или свойств, но не о рождении чего-то принципиально нового, небывалого. Точнее говоря, эффект «рождения нового свойства» иллюзорен и связан с различием значимости (или «ценности») тех или иных сочетаний свойств или функций для человека. Так способность показывать телепрограммы — есть, по существу, лишь способность генерировать очень сложно структурированные потоки электромагнитного излучения. Но излучать электромагнитные волны в той или иной степени способны любые материальные объекты. Речь, таким образом, идет не о возникновении нового, а о реорганизации уже имеющихся свойств таким образом, чтобы было возможно удовлетворять потребность человека передавать визуальную информацию на большие расстояния.

Все эти рассуждения показывают, что каким-то образом «вывести» субъективные психические явления из чего-то такого, что изначально никакой субъективностью, чувственностью, осмысленностью и т. п. не обладало — принципиально не возможно. «Субъективное», «ментальное» — есть, следовательно, некое первичное свойство реальности не из чего не выводимое и ничем не объяснимое. С этой точки зрения гораздо более приемлемым представляется т. н. «панпсихизм», т. е. учение о всеобщей (хотя бы и зачаточной, элементарной) одушевленности материи. Следовательно, истоки сознания нужно искать не в усложнении организации функций мозга, а нужно искать на уровне первичных физических свойств материальных объектов.

То, что мы не воспринимаем в составе физического мира каких-либо «ментальных» сущностей (например, ощущений) можно объяснить с позиций репрезентативной теории чувственного восприятия. Если мы непосредственно видим не «сами вещи», а «образы вещей» (их репрезентации в нашем сознании), то исходя из этого мы, с помощью достаточно простых рассуждений, с легкостью приходим к заключению, что образы не должны «копировать» объекты, не должны «состоять» из тех же самых «качеств» (включая и пространственно-временные качества), что и реальные вещи. Для того, чтобы успешно действовать в мире, достаточно лишь, чтобы наши образы и соответствующие им «вещи» находились в отношении изоморфизма (взаимно однозначного соответствия) — при условии, что характер заданного соответствия не меняется во времени. Это означает, что образы могут быть совершенно «не похожи» на «сами вещи» (с чувственной точки зрения). То «сходство» между образами и объектами, которое реально существует, имеет чисто абстрактный характер — это сходство абстрактных структур, но не сходство качеств, не сходство той формы представленности, в которой эти абстрактные структуры существуют.

Этот подход позволяет разрешить парадокс, связанный с репрезентативной теорией восприятия. Эта теория утверждает, что то, что мы непосредственно видим (т. е. «образы») — есть лишь состояния нашего собственного сознания. Если сознание в том или ином смысле «производится» мозгом, то эти самые «состояния сознания» нужно понимать как состояния какой-то части вещества мозга. Мы знаем, что восприятие сопряжено с модификацией нейрональной активности в мозге, но, мы явно не находим в мозге каких-либо «образов»: если я вижу зеленый стол, то никакого маленького зеленого столика в мозге я обнаружить не смогу.

Репрезентативная теория восприятия объясняет это так: мы видим не то, что есть «на самом деле». Наше восприятие столь сильно искажает реальный мир, что вместо зеленого стола (который действительно есть «у меня в голове») я вижу мозг, его извилины, серое и белое вещество и т. д.

С этой точки зрения сознание и материя — это не две различные сущности, а две стороны единой, духовной по своей природе, субстанции. Материя — это просто «явленность духовного вовне», т. е. есть результат восприятие чужого «Я», чужого сознания. Это и есть «чужое Я», как оно «проецируется» в мое сознание. Дух же — есть материя, как она существует «сама по себе» — в своем собственном внутреннем естестве.

Мы описали так называемый «двухаспектный подход» к решению психофизической проблемы, который в классической своей форме был предложен Г. Фехнером еще в середине 19 века (см.: 216) и в настоящее время также поддерживается некоторыми философами (297, 300).

Корректное обоснование «двухаспектного подхода» требует, однако, не только объяснения: каким образом материя может быть тождественна сознанию, но, также, требует выявить реальный параллелизм по крайней мере наиболее общих свойств сознания и объектов физического мира. Действительно, если физическое — это лишь «проекция вовне» того, что само по себе есть нечто субъективное (ментальное), то, очевидно, всякое физическое свойство должно иметь свой «ментальный» прообраз, т. е., иными словами, должен существовать строгий параллелизм физических и психических свойств.

Заметим, что «двухаспектный подход» не обязательно тождественен крайней форме панпсихизма, когда вся материя наделяется всеми психическими функциями, такими как память, мышление, восприятие и т. д. Речь, как правило, идет лишь о том, что в материи содержатся некие исходные «субъективные элементы» (такие, как модально специфические ощущения и т. п.), из которых при должной организации могут возникать достаточно сложные психические явления. (Эта концепция получила название «панэкспириентализм»).

Учитывая это, нам достаточно будет лишь сопоставить самую общую «формальную» структуру и самые общие онтологические свойства сознания и физических объектов и продемонстрировать их изоморфность, а также показать, что при определенных условиях, одни лишь физические свойства материи способны обеспечить возникновение сложных функциональных систем, подобных человеческому мозгу.

В ряде работ мы показали, что изоморфизм физического и субъективного существует на уровне квантово-механического описания материальных систем (68, 69, 70). Мы не будем здесь подробно описывать результаты наших прежних исследований. Выделим лишь самое главное.

Как мы выяснили ранее, к числу наиболее фундаментальных онтологических свойств человеческого сознания следует отнести: целостность (сознание неразложимо на какие-либо изолированные друг от друга элементы, независимые «сферы» и т. п.), временную нелокальность (ограниченную малыми временными интервалами в чувственной сфере и неограниченную — в сфере смыслов), наличие в сознании актуального и потенциального содержания (чувственности и смысла), а также «качественность» чувственных феноменов и «бескачественность» смыслов.

По крайней мере, три из этих свойств имеют явные аналоги на уровне квантово-механического описания материи. Во-первых, достаточно четкая аналогия прослеживается между актуально-потенциальной структурой сознания и актуально-потенциальной структурой бытия квантовых объектов. Последнее проявляется в дуализме квантовых состояний (которые интерпретируются как «чистые потенции») и квантовых «наблюдаемых», которые можно истолковать как результат актуализации этих «потенций» (в акте измерения). Поскольку смысл, как мы установили, можно истолковать как «чистую потенциальность», то естественно сопоставить смысловое измерение субъективного с квантовыми состояниями до измерения, в то время как чувственность (как совокупность актуальных «чувственных событий») естественно соотнести с процессами актуализации квантовых потенций в процессе измерения.

Особая роль измерительной процедуры в квантовой физике позволяет, также, истолковать с позиций квантовой теории целостность и временную нелокальность сознания. Согласно принципам квантовой механики измерение не просто выявляет предсуществующие свойства квантового объекта, но фактически создает их в момент измерения. Причем характер и пространственно-временные масштабы «создаваемых» в акте измерения свойств существенно зависят от параметров измерительной процедуры. Так, отсутствие субъективно переживаемой микроскопической «зернистости» материи мозга и, также, отсутствие переживания динамики физических состояний мозга на микроинтервалах времени, можно объяснить квантовой природой «материального субстрата» сознания и особенностями осуществляемой над ним измерительной процедуры. Измерения осуществляются таким образом, что, во-первых, этот «материальный субстрат» воспринимается по результатам этих измерений как нечто «целостное», несоставленное из частей, и, во вторых, измерения не дают никакой информации о физических процессах на микроинтервалах времени (за счет низкой временной и пространственной разрешающей способности измерительной процедуры). Поскольку именно измерительная процедура творит «актуально переживаемое», мы должны признать, что то, что «ненаблюдаемо» — не обладает актуальным бытием. Т. е. не просто «не обнаруживается», но и действительно не существует в какой-либо актуальной (пространственно-временной, событийной) форме.

Ссылаясь на особенности квантово-механического описания материи, можно попытаться, также, ответить на вопрос: почему материя с физической точки зрения «бескачественна» (Декарт, как известно, определял ее как «чистую протяженность»), тогда как с «внутренней» точки зрения (как субъективное), она, напротив, проявляет качественное разнообразие (имеются в виду модально специфические «чувственные качества»).

Здесь нужно учитывать, что в квантовом случае «качественная однородность» (бескачественность) материи проявляется в том, что уравнения квантовой механики содержат в себе минимум качественно разнородных параметров (пространство, время, масса) — с помощью которых, конечно, невозможно объяснить огромное разнообразие субъективных чувственных качеств. Но поскольку эти уравнения описывают динамику квантовых состояний, они тем самым описывают лишь динамику «чистых потенций», т. е., в случае мозга — лишь смысловую составляющую сознания, которая также «бескачественна» и может быть определена как «чистая информация», лишенная какой-либо формы представленности. Только актуальная, «чувственная» составляющая сознания обладает «качествами». Но эту составляющую мы связываем с измерительной процедурой, которая как раз не описывается уравнением Шредингера или его аналогами (как это в свое время показал И. фон Нейман) и, вероятно, вообще выпадает из парадигмы «математизированного естествознания», сводящей все различия к количественным. Т.о. «бескачественность» физического описания реальности можно объяснить тем, что физика «схватывает» лишь бескачественную, («смысловую», «потенциальную») составляющую бытия, но не дает описания того единственного процесса (измерения, актуализации, редукции волновой функции), который, видимо, как раз и отвечает за возникновение качественности. Именно «качественность» актуального бытия, возможно, и является препятствием для его математического описания — ибо математика применима в полной мере лишь к качественно однородным субстратам.

Итак, был выявлен определенный параллелизм квантового и субъективного. Это позволяет высказать предположение, что в основе человеческого сознания лежат какие-то пока неизвестные нам «квантовые механизмы». Недавнее изобретение «квантовых компьютеров» — вычислительных устройств, действующих на основе законов квантовой механики и способных гораздо более эффективно, чем любые классические компьютеры, решать некоторые математические задачи (факторизация больших чисел, поиск информации в неупорядоченных базах данных и др.) (23, 80, 270, 318) — позволяет надеяться, что гипотеза квантовой природы сознания позволит не только объяснить с физической точки зрения те или иные «формальные» свойства сознания, но и объяснить некоторые его функциональные свойства (см. об этом нашу работу «Сознание и квантовые компьютеры» (69)). В частности, можно было бы надеяться, что эта гипотеза позволит объяснить ту огромную «вычислительную мощность» человеческой психики, которая дает возможность человеку эффективно обрабатывать огромные массивы сенсорной информации и позволяют ему успешно конкурировать во многих областях с классическими компьютерами.

В последние годы, однако, наш энтузиазм в отношении гипотезы «квантового сознания» существенно уменьшился. Перечислим основные причины такого скепсиса:

1. Несмотря на достаточно интенсивные теоретические и экспериментальные исследования в этой области, проводимые в последние два десятилетия (прежде всего связанные с поиском подтверждений существования т. н. «механизма Фрёлиха», предположительно ответственного за возникновение макроскопических квантовых состояний в живом веществе (262, 263)), так и не удалось найти экспериментальные подтверждения гипотезы квантового сознания (см.: 7). Эта гипотеза остается чисто умозрительным построением, не имеющим фактического подтверждения.

2. Первоначальный оптимизм в отношении возможностей квантовых компьютеров оказался существенным образом преувеличенным. По всей видимости, квантовые компьютеры позволят экспоненциально ускорять решение лишь некоторых, весьма специфических математических задач (таких как факторизация больших чисел), но не дают большого выигрыша, когда речь идет о задачах, характерных для проблематики искусственного интеллекта. (В частности, показано, что квантовые компьютеры не дают существенного ускорения решения широкого класса т. н. NP-полных проблем (227). К этому классу относятся и многие задачи, относящиеся к области искусственного интеллекта).

3. Даже если мы установим, что в основе сознания лежит некий «квантовый механизм», подобный, может быть, квантовому компьютеру, мы, тем не менее, бессильны будем объяснить, каким образом этот механизм возник, каково его происхождение. В последнее время становится все более очевидным тот кризис, который переживает дарвиновское эволюционное учение. Отсутствие в ископаемых останках т. н. «переходных форм» является уже почти общепризнанным фактом (86 с. 8). Это означает, что не обнаруживается плавной трансформации одних видов животных или растений в другие под влиянием мутаций и отбора наиболее приспособленных. Попытки объяснить видообразование, а также зарождение жизни на Земле, позиций синергетики или линейной неравновесной термодинамики, пока тоже не дают достаточно убедительных результатов (31). (Эти вопросы мы подробнее рассмотрим в следующем параграфе). Фактически нужно признать, что мы не имеем убедительного научного объяснения возникновения жизни и происхождения видов живых организмов и, следовательно, не способны научно объяснить происхождение человека, возникновение человеческого мозга и человеческого сознания. Ясно, что теория сознания должна не только объяснить, как устроено развитое человеческое сознание, какие «механизмы» лежат в его основе, но и должна объяснить, как возникает сознание, как формируются его предполагаемые «механизмы». Это важно еще и потому, что вполне вероятно, что те самые «творческие силы», которые породили сознание, в той или иной форме продолжают действовать и в уже сформированном сознании, обуславливая его способность к саморазвитию, способность к творческой деятельности. И если мы не способны натуралистически объяснить происхождение сознания, то, в таком случае, мы не сможем также исчерпывающим образом натуралистически объяснить и его строение и функционирование.

4. Гипотеза «квантового сознания» не способна, видимо, в полном объеме объяснить так называемые «явления психизма» (телепатия, телекинез, ясновидение, медиумизм и др.) реальность существования которых становится все более очевидной (5, 55, 61). (Заметим, однако, что наиболее интересные, хотя и не бесспорные, попытки объяснения этих явлений как раз были сделаны с позиций квантовой физики (5)).

5. С позиций квантовой физики весьма сложно истолковать такое фундаментальное свойство индивидуального сознания, как его «укорененность» в Абсолютном бытии. Как уже отмечалось, функциональным коррелятом такой укорененности в Абсолюте можно считать алгоритмическую невычислимость функции сознания, т. е. невозможность исчерпывающего описания функции сознания с помощью какого-либо конечного, сколь угодно обширного и сложного, набора инструкций или предписаний. С этой точки зрения квантовый компьютер не является удачной моделью сознания. В самом деле, квантовый компьютер — это, по существу, машина Тьюринга, работающая на основе принципов квантовой механики (в частности, использующая квантовый принцип суперпозиции состояний). Квантовый компьютер может превосходить классический компьютер в быстродействии, но он, тем не менее, остается алгоритмическим устройством и задачи, неразрешимые для машины Тьюринга (т. н. «алгоритмически неразрешимые проблемы»), остаются неразрешимыми и для квантового компьютера. Как известно, Р. Пенроуз предпринял попытку объяснить свойство алгоритмической невычислимости функции сознания с позиций квантовой механики (273). По его мнению «акты сознания» соответствуют квантово-механическим процессам редукции волновой функции. Этот выбор был продиктован следующими соображениями. Физическая реальность, как она нам известна, подчинена жестким, единым для всех физических объектов законам. Эти законы — суть алгоритмы, которым подчинены явления физического мира. Следовательно, если алгоритмическая невычислимость как-то проявляет себя в физическом мире, то она может быть связана лишь с физическими процессами, выпадающими из схемы жесткого законосообразного поведения. Это могут быть лишь процессы принципиально непредсказуемые, не подчиненные целиком и полностью «общим законам», т. е. обладающие неким «индивидуальным своеобразием». Последнее, также, необходимо для того, чтобы обосновать физически возможность существования человеческой индивидуальности, уникальности индивидуального «Я». Ведь в мире, где все унифицировано, где нет никакого индивидуального своеобразия (а именно так физика и описывает мир квантовых объектов) — никакие индивидуальности, очевидно, существовать не могут. Единственное известное нам явление в физическом мире, которое более-менее соответствует этим требованиям — это процесс редукции волновой функции квантовой системы в процессе измерения. Как известно, точный результат квантово-механического измерения непредсказуем (за исключением специфического случая, когда квантовая система находится в состоянии, являющимся собственным состоянием измеряемой величины). Мы можем заранее вычислить лишь вероятность обнаружить квантовую систему в том или ином конечном состоянии после завершения измерительной процедуры. Именно этот непредсказуемый (и, следовательно, неалгоритмизируемый) процесс, согласно Пенроузу, и лежит в основе сознания. Один из дополнительных доводов в пользу этого предположения — это известное положение о «роли наблюдателя» в квантово-механическом измерении (334). Под влиянием классической работы И. фон Неймана (128), сложилось мнение, что процесс редукции волновой функции осуществляется «в сознании наблюдателя» (334, 39) и, следовательно, квантовая механика явным образом предполагает существование человеческого сознания — как необходимого коррелята квантово-механического процесса редукции волновой функции. Но здесь возникает одно существенное затруднение. Согласно стандартной интерпретации квантовой механики, акт редукции волновой функции — это чисто случайный процесс. Но случайность — не есть синоним алгоритмической невычислимости (как ее понимает Пенроуз). Ведь алгоритмическая невычислимость должна, по мысли Пенроуза, расширять вычислительные возможности сознания, выводить функциональные возможности сознание за рамки возможностей алгоритмических систем. Сознание характеризуется, по Пенроузу, способностью «решать алгоритмически неразрешимые проблемы». Включение же элемента случайности в вычислительный процесс — не порождает способности решать алгоритмически неразрешимые проблемы: круг задач, решаемых с помощью вероятностных машин Тьюринга, точно такой же, как и для детерминированных машин Тьюринга. Учитывая это обстоятельство, Пенроуз предположил существование особых процессов «саморедукции» (273) волновой функции, которые могут происходить в особых условиях. Пенроуз различает «саморедукцию» и «вынужденную редукцию», т. е. редукцию, инициированную внешними воздействиями. Только саморедукция коррелятивна актам сознания и только в актах саморедукции проявляется свойство «алгоритмической невычислимости». Процессы саморедукции, по Пенроузу, требуют особых условий — длительного сохранения когерентного макроскопического квантового состояния, что предполагает защищенность квантовой системы от внешних воздействий, которые могли бы инициировать акты вынужденной редукции. В обычных физических экспериментах, когда когерентность быстро разрушается, саморедукция не наблюдается. Это обстоятельство позволяет избежать панпсихизма — сознание обнаруживает себя лишь в особых условиях — в сложных системах, в которых обеспечивается защита от внешних возмущений. К сожалению, все это лишь гипотеза (хотя Пенроуз и пытается подвести под нее теоретическую базу, в виде идеи «квантовой гравитации», теория которой, однако, пока еще не разработана). Никаких экспериментальных подтверждений существования процессов «саморедукции», насколько нам известно, не существует. Таким образом, вопрос о возможности целостного объяснения сознания с позиций квантовой теории остается открытым. Но в любом случае, даже если эта гипотеза верна, она, как уже отмечалось, не дает объяснения возникновения сознания и его развития.

6. Некоторые специфические свойства сознания крайне трудно истолковать с позиций физики. Это, прежде всего, «качественность» чувственной составляющей сознания и такое свойство психической деятельности, как целесообразность. Как уже отмечалось, физический мир сам по себе «бескачественен» и, следовательно, чувственные качества не имеют прямых физических аналогов. Мы отмечали, также, что «бескачественность» физического описания можно объяснить тем, что физика описывает лишь «потенциальный» слой бытия, соответствующий в нашем сознании смыслу. Но это не снимает вопроса о физических коррелятах качеств как таковых. В рамках существующих физических теорий это сделать, видимо, не возможно. Сам факт существования «качеств» (которые выразимы в речи и, следовательно, действуют в физическом мире) указывает, таким образом, на неполноту существующей физической картины мира (которая должна, в принципе, учитывать все, что способно как-то «действовать» в физическом мире). Не менее сложно с физической точки зрения интерпретировать такое свойство сознания, как целесообразность. Некоторый физический аналог целесообразности можно усмотреть в известном принципе «наименьшего действия». Но вряд ли с помощью этого принципа возможно объяснить все многообразие форм целесообразного поведения человека. Мир известных нам физических явлений — это мир «действующей» (запаздывающей) причинности и в нем нет места для целевых (опережающих) причинных связей.

7. С точки зрения современной физики невозможно объяснить такой феномен, как существование индивидуального «Я». Субъективные феномены — это всегда «чьи-то» феномены. Они принадлежат некоторому конкретному «Я» — субъекту восприятия, мышления и деятельности. Ясно, что сама идея «Я» предполагает его единственность — каждое «Я» может существовать лишь в одном экземпляре. Никакое «размножение» или «удвоение» «Я» не возможно в принципе. «Я» абсолютно уникально. Но это означает, что индивидуальность моего «Я» невозможно объяснить исходя из особенностей «конструкции» моего тела. Ведь уникальность моего физического тела, с точки зрения современной физики, не абсолютна. Мое тело состоит из совершенно стандартных атомов, которые, с точки зрения квантовой механики, никакой уникальностью или индивидуальностью не обладают. Теоретически представляется вполне возможным установить с высокой точностью расположение всех атомов моего тела, а затем создать высокоточную (с точностью до расположения отдельных атомов) копию моего организма (в том числе и мозга). Ясно, что эта процедура в любом случае не может привести к копированию моего «Я». Я останусь самим собой, а копия обретет свое собственное, независимое от меня «Я». Таким образом, нужно признать, что индивидуальность «Я» не определяется известным нам физическим устройством человеческого тела. Но, поскольку наша индивидуальность все же как-то физически должна проявлять себя, то мы опять приходим к выводу, что современная физика не полна.

Из всех перечисленных аргументов следует вывод, что вряд ли мы когда-нибудь сможем исчерпывающим образом объяснить сознание с позиций современной физической теории. Вместе с тем, мы ни в коем случае не отказываемся от самой идеи возможности и даже необходимости физического истолкования феномена сознания. Идея существования некой самостоятельной «внефизической» (скажем, какой-то «социальной», «культурной» или «смысловой») реальности совершенно несостоятельна. Ведь «физическое» — это просто все то, что так или иначе способно «действовать» в физическом мире, способно включаться в цепочки причинно-следственных связей. То, что никак не действует, ни с чем физически не взаимодействует, — не может быть никаким способом обнаружено. Мы принципиально не можем высказываться о «внефизических» предметах, поскольку высказывание — это, помимо всего прочего, физический акт. То, что мы способны говорить о психических явлениях, — говорит о том, что они способны действовать в составе физического мира и, таким образом, их существование должно быть как-то учтено в физической теории. Но в рамках существующей физики учесть их, видимо, не возможно. Т. е., учет психических явлений может потребовать существенного пересмотра существующих физических представлений.

Иванов Е.М.,

Общая характеристика гештальтпсихологии. Шпаргалка: Гештальтпсихология: основные идеи и факты

Представители:

Макс Вертгеймер (1880-1943) , Вольфганг Келер (1887-1967) , Курт Коффка (1886-1941)

Предмет изучения.

Учение о целостности психических явлений.

Основные теоретические положения.

Постулат: Первичными данными психологии являются целостные структуры (гештальты), в принципе не выводимые из образующих их компонентов. Гештальтам присущи собственные характеристики и законы.

Понятие «инсайта» — (от англ. понимание, озарение, внезапная догадка) – интеллектуальное явление, суть которого в неожиданном понимании стоящей проблемы и нахождение ее решения.

Практика.

В основе практики лежала одна из двух сложных концепций мышления – либо ассоцианистская (обучение строиться на упрочнении связей между элементами), либо формально – логического мышления. Обе препятствуют развитию творческого, продуктивного мышления. У детей, обучающихся геометрии в школе на основе формального метода, несравненно труднее выработать продуктивный подход к задачам, чем у тех, кто вообще не обучался.

Вклад.

Гештальтпсихология считала, что целое определяется свойствами и функции его частей. Гештальтпсихология изменила прежнее воззрение на сознание, доказывая, что его анализ призван иметь дело не с отдельными элементами, а с целостными психическими образами.

Гештальтпсихология выступала против ассоциативной психологии, расчленяющей сознание на элементы.

Гештальт-терапия Ф. Перлза .

Направление в психотерапии, разработанное в рамках гештальтпсихологической теории, автор Ф. Перлс. Считается, что человек, выступая актером в межчеловеческих взаимоотношениях, сам определяет свои действия, согласуя с возможностями самоактуализации. Цель гештальттерапии — достижение психической организацией индивида «хорошей фигуры». Для описания психотерапевтического процесса используются такие понятия, как организм — среда, граница контакта, концепция Я, цикл опыта, виды сопротивления (проекция, интроекция, ретрофлексия, слияние). Происходит отреагирование заторможенных эмоциональных реакций, за счет чего достигается «завершение гештальта». Все травмирующие события интерпретируются как отчужденные частицы Я и аффективно проигрываются.

Гештальттерапия Ф.Перлза. Основные теоретические положения

Центральное понятие – понятие о целостности организма и о его взаимодействия со средой в рамках единого поля деятельности. Нет принципиальной разницы между ментальной и физической деятельностью. Ментальная деятельность – деятельность целостного организма, осуществляемая на более низком энергетическом уровне по сравнению с физической. Любой аспект поведения человека может рассматриваться как проявление целого – его бытия. В терапии то, что человек делает – как он движется, говорит – дает также много информации о нем, как и то, что он говорит. Отвергается разделение внутреннего и внешнего, как разделение ума и тела; внешние и внутренние силы, движущие человеком, неотделимы друг от друга. Между индивидом и средой существует “контактная граница”, которая и определяет отношения человека и среды; контакт – формирование гештальта, уход – завершение. Ключ к ритму контакта и ухода – иерархия потребностей. Доминирующая потребность проявляется как фигура на фоне все целостности личности. Эффективное действие направляется к удовлетворению доминирующей потребности. Невроз – искажение процессов контакта и ухода, что нарушает существование человека как единого организма.

“Здесь и теперь”. Наиболее важно, как человек непосредственно и в настоящем воспринимает себя и свою среду. Невротик несет в себе незаконченные ситуации (незавершенные гештальты) из прошлого. Гештальттерапевт помогает пациенту сосредоточиться на сознавании того, что он переживает здесь и теперь; пациент вновь проигрывает незавершенные ситуации, переживает их, чтобы завершить и ассимилировать эти гештальты. Тревога – разрыв, напряжение между “сейчас” и “тогда”. Неспособность людей принять это напряжение заставляет их планировать, репетировать, пытаться обеспечить свое будущее. Это не только отвлекает энергию от настоящего (постоянно создавая тем самым незаконченные ситуации), но и разрушает открытость к будущему, которая необходима для спонтанности и роста. К психологическому росту ведет сознавание настоящего без убегания в прошлое или будущее. Переживание настоящего в любой данный момент есть единственно возможный реальный опыт, условие удовлетворенности и полноты от жизни, состоит “в принятии с открытым сердцем этого опыта настоящего”.

“Как” важнее, чем “почему” . Структура и функции тождественны: если человек понимает, как он делает нечто, он в состоянии понять само действие. “Почему” не дает полного понимания: каждое действие имеет множество причин, объяснение всех этих причин уводит все дальше от понимания самого действия. Каждый элемент в жизни человека – фрагмент одного или нескольких целостных гештальтов, элемент не может быть понять как “следствие” какой-то “причины” вне целостной системы причин, которые в это вовлечены. Акцент делается на постоянно возрастающем сознавании человеком собственного поведения, а не на исследовании того, почему он ведет себя таким образом.

“Сознавание”. Процесс развития – процесс расширения зон самосознавания; основной фактор, препятствующий в этом (в психологическом росте) – избегание сознавания. В качестве упражнения предлагается попробовать поддерживать континуум сознавания: просто сознавать, от секунды к секунде, какой опыт в данный момент переживается. Обычно это упражнение сразу прерывают – сознается что-либо неприятное. В качестве избегания сознавания появляются мысли, ожидания, воспоминания, ассоциации одних переживаний с другими. Эти ассоциативные представления не переживаются актуально; они мелькают, оставляя материал неассимилированным. Неассимилированным остается первое, прервавшее континуум неприятное переживание. Это избегание непрерывного сознавания, прерывание себя, не дает человеку встретить лицом к лицу и проработать неприятные переживания. Человек застревает в незаконченной ситуации. Сознавать – уделять внимание постоянно возникающим фигурам в собственном восприятии. Избегать сознавания – фиксировать какую-либо фигуру, прервать естественный свободный поток смены фигур и фона.

У человека есть три зоны сознавания: сознавание себя, сознавание мира, сознавание того, что лежит между тем и другим – своего рода промежуточные зоны фантазии. Исследование этой промежуточной зоны (мешающей сознаванию первых двух) Перлз считал большой заслугой Фрейда.

Психологическое здоровье и зрелость – переход от состояния, когда организм опирается на среду и регулируется средой, к опоре на себя и само-регуляции. Терапевтический процесс, в частности, направлен на осуществление этого перехода, важнейшим элементом которого является достижение равновесия. Одна из основных предпосылок гештальттерапии состоит в том, что каждый организм обладает способностью достигать оптимального внутреннего равновесия, а также равновесия между собой и средой. Условием этого является сознавание иерархии потребностей. Полное установление иерархии потребностей может быть осуществлено только посредством сознавания, включающего весь организм, так как потребности касаются различных его частей. Решающей является возможность выбирать, как сам человек соотносится со средой, опора на себя и саморегуляция – признание способности определять, как человек поддерживает и регулирует себя в поле, которое включает многое, кроме людей. Человек, опирающийся на себя, способен выбирать средства удовлетворения потребностей, когда они возникают; он сознает границы между собой и другими, в особенности внимателен к различению своих фантазий от других (и вообще о среде) и от того, что воспринимается в непосредственном контакте.

Пути психологического развития .

1. Первый – завершение незавершенных ситуаций – это уровень клише, уровень знакового существования. Здесь обозначения контакта: “Хелло”, “Доброе утро”, “Прекрасная погода, не правда ли” и т.д.

2. Второй – уровень ролей или берновских игр. Это уровень “как будто”, здесь люди притворяются такими, какими они хотели бы быть.

3. Реорганизовав эти два уровня – достигаем уровня тупика (анти-экзистенциональный) или уровень фобического избегания. Здесь переживается пустота, ничто. Именно отсюда, избегая этого ничто, человек обрывает сознавание и возвращается на уровень ролей. Если же поддерживает сознавание себя – внутренний взрыв. Этот уровень – смерть, страх смерти, состоит в парализованности противоположных сил.

4. Если оставаться в соприкосновении, контакте с этим умиранием, достигается последний уровень – эксплозивный, уровень внешнего взрыва. Сознавание этого уровня составляет проявление подлинной личности, истинной самости человека, способного переживать и выражать свои эмоции.

Взрывы, которые человек переживает, проявляясь из уровня смерти:

· Взрыв горя, содержащий проработку потери или смерти, которые ранее не были ассимилированы;

· Взрыв оргазма у сексуально заблокированного человека;

· Взрыв гнева, если гнев ранее подавлялся;

· Взрыв радости и смеха.

Основные невротические механизмы – типы нарушения контактной границы.

1. Интроекция – присвоение человеком стандартов, норм, способов, мышления, установок и способов действия, которые не становятся его собственными, не перевариваются им. Одно из следствий – человек теряет способность различать, что он действительно чувствует, а что хотят, чтобы он чувствовал другие или просто чувствуют другие. И. Является определяющей для борьбы “собаки сверху и собаки снизу”, то есть “собака сверху” — набор интроецированных правил и норм, пока эти нормы не ассимилированы, их требования будут восприниматься как незаконные и навязываемые со стороны.

2. Проекция – тенденция человека переложить на других ответственность за то, что исходит от него самого – импульсов, желаний, поведения, — стремление поместить вовне то, что принадлежит человеку. Все сновидения – проецированные фрагменты психики самого человека.

3. Слияние – человек не может принять ощущения границы, не может дифференцировать себя от других. Следствие – невозможен здоровый ритм контакта и ухода, невозможно принятия отличия между людьми.

4. Ретрофлексия – “обращение назад на себя” — энергия направляется на себя (а не на изменение среды и действий в ней), человек разделяет себя на субъект и объект собственных действий.

Один из аспектов контакта и ухода – отношение с другими людьми. Чувство принадлежности к группе – первичный психологический импульс выживания. Неврозы возникают из ригидности в определении контактной границы по отношению к другим людям и неспособности найти и поддерживать надлежащее равновесие в отношениях с ними.

Терапевт – экран проекций, на котором пациент видит свои недостающие возможности; задача терапии – чтобы пациент вернул себе эти возможности. Терапевт – искусный фрустратор. Предлагая пациенту удовлетворение в виде внимания и принятия, терапевт одновременно фрустрирует его, отказываясь давать ему поддержку, которой ему внутренне не достает; терапевт помогает пройти клиенту через свои точки избегания и тупики. Первое – помочь пациенту увидеть, как он постоянно прерывает себя, избегает сознавания, играет роли и т.д. наиболее эффективна работа в группе, чем индивидуальная терапия. В группе люди могут исследовать свое положение, свои отношения и свое поведение по отношению друг к другу. Очень полезной может быть поддержка группы в “безопасном проявлении”, отождествление с конфликтами других членов группы и их проработка.

1. Настоящее определяет поведение человека. Прошлое же действует через потребности и желания настоящего. Гештальт — результат интеграции факторов, действующих в данный момент. Фигурой становиться наиболее важная часть текущего опыта: эмоция или потребность, актуальная в данный момент. Организм взаимодействует со средой в ритме контакт-уход. Насущная потребность создает контакт со частицами поля, наделенных катексисом. Формирование гештальта сопровождается осознаванием. Человек осуществляет действия по удовлетворению потребности, ассимилирует их результат, завершает гештальт и выходит из поля. Затем это цикл повторяется с образованием нового гештальта. Если человек осознает свои потребности в данный момент, то из них выстраивается четкая фигура, на которой потребности будущего и прошлого являются фоном. Понимание своих потребностей в данный момент дает возможность проявиться наиболее настоятельной из них и направить активность на ее удовлетворение. На этом пути может возникнуть препятствие в виде отрицания или подавления потребности и тогда равновесие нарушается и гештальт не является завершенным и тогда останавливается переход фигуры в фон = > они постоянно мешают пониманию потребностей настоящего и т.о. саморегуляция заменятся контролем и подавлением части потребностей и эмоций. Он также нарушает контакт между внешними и внутренними зонами, который необходим для удовлетворения потребности.

2. Человеческий организм — это единое целое. Основная цель гештальт-терапии — поиск всеобъемлющей модели, а не ложных дихотомий.

3. Из 2 следует, что нет различия между самостью и внешним миром, а они постоянно взаимодействуют. Граница контакта — граница между организмом и окружающей средой — именно здесь и происходят психологические события. Контакт — сенсорное сознание и совершенное действие. Установление контакта с окруж. средой или его аннулирование — есть принятие или неп. ее.

4. Самость — система контактов, имевших место на границе контакта. Одно из ее проявлений — образование фигур и фонов. Она всегда объединяет чувства, моторную р-цию и органич. потребности. Она состоит из идентификаций и отчуждений, имевших место на границе контакта. Самоактуализация может рассматриваться как выражение соответствующих идентификаций и отчуждений. Нормальное функционирование подразумевает идентификацию с формирующейся организмической самостью человека при отсутствии подавления его творческого потенциала.

5. Основная причина возникновения неврозов — столкновение потребностей организма со средой. Их фрустрация приводит к подавлению желаний, разрушению контакта и человек начинает пользоваться только безопасным, с его точки зрения, способом взаимодействия с миром (контакт — изоляция — уход).

6. Целью гештальттерапии является изменение стиля жизни, принятие ответственности за свои поступки, мысли, чувства,; погрузиться в бытие, в текущий момент. Три принципа гештальттерапии: Я и Ты, что и как, здесь и теперь.

Граница контакта и защитные механизмы как нарушение на границе контакта

Граница контакта — граница между организмом и окружающей средой — именно здесь и происходят психологические события. Контакт — сенсорное сознание и совершенное действие. Установление контакта с окруж. средой или его аннулирование — есть принятие или неп. ее (здесь гештальт прерывается). Здоровая личность осознает границы Я и не-Я. Если же он осознает ее как плохую, то он создает равновесие теряя границы или захватывая границы другого. Человек вынужден больше учиться при получении образования, чем ориентируясь на свойственные ему биол. инстинкты. Т.о. многие интуитивные представления о том, что правильно блокируются у людей и на их место приходят процедуры, главным образом ориентированные на поддержание соц. контактов. => это приводит к нарушению контактов, возникающих на основе естественных процессов («мальчики не плачут»). Невротики сами себя прерывают. 4 механизма невроза: Это можно увидеть в 4-х видах невротических механизмов: 1. слияние — способ ухода от контакта. когда объект не становиться четкой фигурой, не воспринимается отдельно; 2. интроекция — заимствование чужого опыта без понимание того, что именно нужно этому человеку (метафора всеядности, при которой «пища» даже не пережевывается). При этом он ведет себя так, как этого ожидают от него окружающие; 3. проекция; 4. ретрофлексия возникает если внутренний импульс, встретив препятствие, изменяет направление. И тогда человек делает для других то, что он ожидает от других.

Виды защитных механизмов и их интерпретация в терминах гештальттерапии

4 вида невротических механизмов: 1. слияние — способ ухода от контакта. когда объект не становиться четкой фигурой, не воспринимается отдельно. При этом они требуют сходства и отказываются терпимо относиться к различия; 2. интроекция — заимствование чужого опыта без понимание того, что именно нужно этому человеку (метафора всеядности, при которой «пища» даже не пережевывается). При этом он ведет себя так, как этого ожидают от него окружающие. Это препятствует вступлению индивидов в контакт с их собственной действительностью т.к. они должны бороться с чуждыми комплексами. Эти индивиды также не совместимы друг с другом => распад личности; 3. проекция — тенденция рассматривать как элемент внешнего мира то, что фактически является частью Я; 4. ретрофлексия возникает если внутренний импульс, встретив препятствие, изменяет направление. Здесь человек не может провести четкую границу между собой и другими, при этом он обращается с собой так, как он первоначально хотел бы что бы с ним обращались другие.

Экзистенциальный принцип существования «здесь и теперь»; понимание психопатологии в терминах гештальттерапии

Для того, чтобы быть способным формировать и завершать гештальт, человек должен полностью осознавать себя в данный момент. Для удовлетворения своих потребностей нужно постоянно быть в контакте с зонами своего внутреннего и внешнего мира. Есть еще и средняя зона (майя) — фантазий, которую составляют также и верования, отношения, мыслительные процессы. Неврозы возникают из-за сосредоточения на этой зоне, т.к. она вступает в конфликт при исключении из сознания двух других зон. Когда человек находится в этой зоне он находится в прошлом или будущем. «Нет ничего кроме того, что есть здесь и сейчас». Люди, которые находятся «здесь-и-сейчас» и имеют доступ к своим чувствам вряд ли будут тревожится, т.к. их возбуждение будет преобразовано в творческую контролируемую сознанием активность, что приводит в завершению гештальта. Катастрофические (влекут за собой большие предосторожности) и анастрофические фантазии (vv). Поддержание баланса между ними — способ перспективного и рационального дерзания. При психозе люди не способны на соприкосновение с действительностью и входят в контакт с майя; при неврозе — борьба между майя и действительностью.

Целью гештальттерапии является изменение стиля жизни, принятие ответственности за свои поступки, мысли, чувства; погрузиться в бытие, в текущий момент. Три принципа гештальтерапии: Я и Ты, что и как, здесь и теперь. Под осознаванием понимается не интеллектуальное постижение, а чувствование при котором человек погружен в процессы внутренней и внешней реальности, а не рассуждения. Работа идет не столько с содержанием проблемы, сколько со способами, препятствующими установлению контакта. Цель — добиться осознания. Процесс самоактуализации подразумевает эффективный баланс контакта и его изъятия и способность использовать энергию для удовлетворения реальных, а не фиктивных потребностей. Кроме того, самоактуализация предполагает наличие способности противостоять фрустрации, до тех пор пока не появиться решение. Самостоятельные люди берут на себя ответственность за свое существование и имеют свободу выбора.

Гештальтпсихология (нем. gestalt — образ, форма) — направление в западной психологии, возникшее в Германии в первой трети ХХ в. и выдвинувшее программу изучения психики с точки зрения целостных структур (гештальтов), первичных по отношению к своим компонентам.

Предмет гештальтпсихологии : Феноменальное поле

Представители гештальтпсихологии : Вольфганг Келлер, Макс Вертгеймер, Курт Коффка, Курт Левин

Гештальтпсихология выступила против выдвинутого структурной психологией принципа расчленения сознания на элементы и построения из них по законам ассоциации или творческого синтеза сложных психических феноменов.

Представители гештальтпсихологии предположили, что все разнообразные проявления психики подчиняются законам гештальта. Части тяготеют к образованию симметричного целого, части группируются в направлении максимальной простоты, близости, равновесия. Тенденция каждого психического феномена — принять определенную, завершенную форму.

Начав с исследования процессов восприятия, гештальтпсихология достаточно быстро расширила свою тематику, включив в нее проблемы развития психики, анализ интеллектуального поведения высших приматов, рассмотрения памяти, творческого мышления, динамики потребностей личности.

Психика человека и животного понималась гештальтпсихологами, как целостное «феноменальное поле», которое обладает определенными свойствами и строение. Основными компонентами феноменального поля являются фигуры и фон. Другими словами, часть того, что мы воспринимаем, выступает отчетливо и наполнено смыслом, в то время как остальное лишь смутно присутствует в нашем сознании. Фигура и фон могут меняться местами. Ряд представителей гештальтпсихологии считали, что феноменальное поле изоморфно (подобно) процессам, происходящим внутри мозгового субстрата.

Важнейшим законом, полученным гештальтпсихологами, является закон константности восприятия, фиксирующий тот факт, что целостный образ не меняется при изменении его сенсорных элементов (вы видите мир стабильным, несмотря на то, что постоянно изменяется ваше положение в пространстве, освещенность и т. д.) Принцип целостного анализа психики сделал возможным научное познание сложнейших проблем душевной жизни, которые до этого считались недоступными экспериментальному исследованию.

Гештальтпсихология (нем. Gestalt — целостная форма или структура) — школа психологии начала XX века. Основана Максом Вертгеймером в 1912 году.

Основные теоретические положения гештальтпсихологии :

Постулат: Первичными данными психологии являются целостные структуры (гештальты), в принципе не выводимые из образующих их компонентов. Гештальтам присущи собственные характеристики и законы, в частности, «закон группировки», «закон отношения» (фигура/фон).

Гештальт (нем. Gestalt — форма, образ, структура) — пространственно-наглядная форма воспринимаемых предметов, чьи существенные свойства нельзя понять путем суммирования свойств их частей. Одним из ярких тому примеров, по Келлеру, является мелодия, которая узнается даже в случае, если она транспонируется на другие элементы. Когда мы слышим мелодию во второй раз, то, благодаря памяти, узнаем ее. Но если состав ее элементов изменится, мы все равно узнаем мелодию, как ту же самую. Гештальтпсихология обязана своим появлением немецким психологам Максу Вертгеймеру, Курту Коффке и Вольфгангу Кёллеру, выдвинувшим программу изучения психики с точки зрения целостных структур — гештальтов. Выступая против выдвинутого психологией принципа расчленения сознания на элементы и построения из них сложных психических феноменов, они предлагали идею целостности образа и несводимости его свойств к сумме свойств элементов. По мнению великих теоретиков, предметы, составляющие наше окружение, воспринимаются чувствами не в виде отдельных объектов, а как организованные формы. Восприятие не сводится к сумме ощущений, а свойства фигуры не описываются через свойства частей. Собственно гештальт являет собой функциональную структуру, упорядочивающую многообразие отдельных явлений.

Принципы гештальта
Все вышеперечисленные свойства восприятия — константы, фигура, фон — в гештальтпсихологии вступают в отношения между собой и являют новое свойство. Это и есть гештальт, качество формы. Целостность восприятия и его упорядоченность достигаются благодаря следующим принципам гештальтпсихологии:

Близость. Стимулы расположенные рядом, имеют тенденцию восприниматься вместе.

Схожесть. Стимулы, схожие по размеру, очертаниям, цвету или форме имеют тенденцию восприниматься вместе.

Целостность. Восприятие имеет тенденцию к упрощению и целостности.

Замкнутость. Отражает тенденцию завершать фигуру, так что она приобретает полную форму.

Смежность. Близость стимулов во времени и пространстве. Смежность может предопределять восприятие, когда одно событие вызывает другое.

Общая зона. Принципы гештальта формируют наше повседневное восприятие, наравне с научением и прошлым опытом. Предвосхищающие мысли и ожидания также активно руководят нашей интерпретацией ощущений.

Гештальт качества

Сформировавшиеся гештальты всегда являются целостностями, завершенными структурами, с четко ограниченными контурами. Контур, характеризующийся степенью резкости и замкнутостью или незамкнутостью очертаний, является основой гештальта.

При описании гештальта употребляется также понятие важности. Целое может быть важным, члены — неважными, и наоборот, Фигура всегда важнее основы. Важность может быть распределена так, что в результате все члены оказываются одинаково важными (это редкий случай, который встречается, например, в некоторых орнаментах).

Члены гештальта бывают различных рангов. Так, например, в круге: 1-му рангу соответствует центр, 2-й ранг имеет точка на окружности, 3-й — любая точка внутри круга. Каждый гештальт имеет свой центр тяжести, который выступает или как центр массы (например, середина в диске), или как точка скрепления, или как исходная точка (создается впечатление, что эта точка служит началом для построения целого, например, основание колонны), или как направляющая точка (например, острие стрелы).

Качество «транспозитивности» проявляется в том, что образ целого остается, даже если все части меняются по своему материалу, например, если это — разные тональности одной и той же мелодии, а может теряться, даже если все элементы сохраняются, или в картинах Пикассо (например, рисунок Пикассо «Кот»).

В качестве основного закона группировки отдельных элементов в гештальтпсихологии был постулирован закон прегнантности. Прегнантность (от лат. рrаegnans — содержательный, обремененный, богатый) — одно из ключевых понятий гештальтпсихологии , означающее завершенность гештальтов, приобретших уравновешенное состояние, «хорошую форму». Прегнантные гештальты имеют следующие свойства: замкнутые, отчетливо выраженные границы, симметричность, внутренняя структура, приобретающая форму фигуры. При этом были выделены факторы, способствующие группировке элементов в целостные гештальты, такие как «фактор близости», «фактор сходства», «фактор хорошего продолжения», «фактор общей судьбы».

Закон «хорошего» гештальта, провозглашенный Метцгером (1941), гласит: «Сознание всегда предрасположено к тому, чтобы из данных вместе восприятий воспринимать преимущественно самое простое, единое, замкнутое, симметричное, включающееся в основную пространственную ось». Отклонения от «хороших» гештальтов воспринимаются не сразу, а лишь при интенсивном рассматривании (например, приблизительно равносторонний треугольник рассматривается как равносторонний, почти прямой угол — как прямой).

Константы восприятия в гештальтпсихологии

Константность размера в гештальтпсихологии : воспринимаемый размер объекта остается постоянным, вне зависимости от изменения размера его изображения на сетчатке глаза. Восприятие простых вещей может показаться естественным или врожденным. Однако в большинстве случаев оно формируется через собственный опыт. Так в 1961 году Колин Тернбулл отвез пигмея, жившего в густых африканских джунглях в бескрайнюю африканскую саванну. Пигмей, никогда не видевший объектов на большом расстоянии, воспринимал стада буйволов как скопища насекомых, пока его не подвезли поближе к животным.

Константность формы в гештальтпсихологии : заключается в том, что воспринимаемая форма объекта постоянна при изменении формы на сетчатке. Достаточно посмотреть на эту страницу сначала прямо, а затем под углом. Несмотря на изменение «картинки» страницы, восприятие ее формы остается неизменным.

Константность яркости в гештальтпсихологии : воспринимаемая яркость объекта постоянна при изменяющихся условиях освещения. Естественно, при условии одинакового освещения объекта и фона.

Фигура и фон в гештальтпсихологии

Простейшее формирование восприятия заключается в разделении зрительных ощущений на объект — фигуру, расположенный на фоне. Выделение фигуры из фона и удержание объекта восприятия включает психофизиологические механизмы. Клетки головного мозга, получающие визуальную информацию, при взгляде на фигуру реагируют более активно, чем при взгляде на фон.(Lamme 1995). Фигура всегда выдвинута вперед, фон — отодвинут назад, фигура богаче фона содержанием, ярче фона. И мыслит человек о фигуре, а не о фоне. Однако их роль и место в восприятии определяется личностными, социальными факторами. Поэтому становится возможным явление обратимой фигуры, когда, например, при длительном восприятии, фигура и фон меняются местами.

Вклад гештальтпсихологии

Гештальтпсихология считала, что целое не выводится из суммы свойств и функций его частей (свойства целого не равны сумме свойств его частей), а имеет качественно более высокий уровень. Гештальтпсихология изменила прежнее воззрение на сознание, доказывая, что его анализ призван иметь дело не с отдельными элементами, а с целостными психическими образами. Гештальтпсихология выступала против ассоциативной психологии, расчленяющей сознание на элементы. Гештальтпсихология наряду с феноменологией и психоанализом легла в основу гештальт-терапии Ф. Перлза, который перенес идеи гештальтпсихологов с когнитивных процессов до уровня миропонимания в целом.

Направление в психологии, возникшее в Германии в начале 10-х и просуществовавшее до середины 30-х гг. ХХ в. Была продолжена разработка проблемы целостности, поставленной Австрийской школой. Изучение деятельности мозга и феноменологическое самонаблюдение, обращенное на различные содержания сознания, могут рассматриваться как взаимодополняющие методы, изучающие одно и то же, но использующие разные понятийные языки.

По аналогии с электромагнитными полями в физике, сознание в гештальтпсихологии понималось как динамическое целое, «поле», в котором каждая точка взаимодействует со всеми остальными. Для экспериментального исследования этого поля была введена единица анализа, в качестве которой стал выступать гештальт. Гештальты были обнаружены при восприятии формы, кажущегося движения, оптико-геометрических иллюзий.

Был открыт закон прегнантности: стремление психологического поля к образованию наиболее устойчивой, простой и «экономной» конфигурации. Факторы, способствующие группировке элементов в целостные гештальты: «фактор близости», «фактор сходства», «фактор хорошего продолжения», «фактор общей судьбы». В области психологии мышления гештальтпсихологи разработали метод экспериментального исследования мышления — метод «рассуждения вслух».

Представители:

• ? Макс Вертгеймер (1880-1943)
• ? Вольфганг Келер (1887-1967)
• ? Курт Коффка (1886-1941)

Предмет рассмотрения

Учение о целостности психических явлений. Закономерности гештальтов и инсайтов.

Теоретические положения

Постулат: Первичными данными психологии являются целостные структуры (гештальты), в принципе не выводимые из образующих их компонентов. Гештальтам присущи собственные характеристики и законы.

Понятие «инсайта» — (от англ. понимание, озарение, внезапная догадка) — интеллектуальное явление, суть которого в неожиданном понимании стоящей проблемы и нахождение ее решения.

Практика

В основе практики лежала одна из двух сложных концепций мышления — либо ассоцианистская (обучение строиться на упрочнении связей между элементами) , либо формально — логического мышления. Обе препятствуют развитию творческого, продуктивного мышления. У детей, обучающихся геометрии в школе на основе формального метода, несравненно труднее выработать продуктивный подход к задачам, чем у тех кто вообще не обучался.

Вклад в психологию

Гештальтпсихология считала, что целое определяется свойствами и функции его частей. Гештальтпсихология изменила прежнее воззрение на сознание, доказывая, что его анализ призван иметь дело не с отдельными элементами, а с целостными психическими образами. Гештальтпсихология выступала против ассоциативной психологии, расчленяющей сознание на элементы.

Введение

Гештальтпсихология (Gestalt — целостная форма, структура) развилась вследствие протеста против бихевиоризма и существовавших ранее психологических направлений. Если удастся понять суть гештальтпсихологии, то мы приблизимся и к пониманию когнитивной психологии, так сделаем же шаг вперед и попытаемся разобраться, что это за направление и к чему оно привело.

Как нам уже известно, бихевиористы ставили поведение во главу угла, согласно же гештальтпсихологии, поведение — нечто большее, чем связка рефлексов. Оно целостно и, следовательно, целостный подход к психике противопоставлялся гештальтпсихологами дробности всех других направлений.

Зародившись одновременно с бихевиоризмом, гештальтпсихология вначале занималась исследованием ощущений, образный же аспект психической жизни, несмотря на все усилия, выскальзывал из рук, и это происходило потому, что не было теории, которая могла как-то объяснить полученные экспериментальные данные. Гештальтпсихология сформировалась во время господства идеалистической философии, что, естественно, отразилось на ее направленности.

Смысл гештальта

Слово гештальт означает «форма», «структура», «целостная конфигурация», т. е. организованное целое, свойства которого не могут быть получены из свойств его частей. В это время особое внимание уделялось проблеме целого и части. Многие ученые подходили к пониманию, что качество целостного образования не сводилось к сумме отдельных элементов, входящих в целое, и, что оно не может быть выведено из них. А вот именно целое и определяет качественные особенности элементов, поэтому гештальтпсихологи считают, что переживание целостно и его невозможно просто разделить на составные части.

Как все начиналось

Я думаю, можно считать одним из «камней фундамента» школы гештальтпсихологии немецкого философа-идеалиста Ф. Брентано. Он развил учение о предметности сознания как родовом признаке психических феноменов, и стал основателем целой плеяды будущих основоположников гештальта. Его ученик К. Штумпф был приверженцем феноменологии и предвосхитил основные идеи гештальтпсихологии, и Г. Мюллер, который занимался экспериментальной психологией, психофизикой и памятью.

Они в свою очередь имели ученика Э. Гуссерля, из Геттингенского университета, являющегося автором идеи, согласно которой логика должна быть превращена в феноменологию, цель которой раскрыть фундаментальные феномены и идеальные законы познания, а феноменология должна абстрагироваться от всего, связанного с существованием человека, и изучать «чистые» сущности. Для этого интроспективный (от лат. introspecto — смотрю внутрь, самонаблюдение) метод не годился, возникла необходимость его преобразования, в результате появился феноменологический метод.

На этой базе возникла школа гештальтпсихологии, представителями которой стали М. Вертхеймер, В. Келлер и К. Коффка, основавшие в 1921 г. журнал «Психологические исследования», Д. Катц и Е. Рубин и многие другие ученые.

Гештальтпсихологами были проведены многие исследования и работы в области восприятия и памяти. Ученица В. Келлера Г. Фон Ресторф провела ряд опытов и вывела зависимость успешности запоминания от структуры материала.

В предвоенные годы прошлого века школа гештальтпсихологии распалась из-за неспособности разработать единую схему анализа психической реальности. Но идеи гештальтпсихологов все еще имеют влияние, хотя и не столь популярны в современной психологии.

Идеи и разработки гештальтпсихологии

Из работ одного из представителей гештальтпсихологии Д. Катца «Построение мира цветов» и «Построение мира сознательных восприятий» ясно, что зрительный и осязательный опыт гораздо полнее, чем его изображение в психологических схемах, ограничивающихся простыми понятиями, т.е. образ нужно изучать как самостоятельный феномен, а не как эффект стимула.

Основным свойством образа является его постоянство при изменяющихся условиях восприятия. Чувственный образ остается постоянным при изменении условий, но постоянство разрушается, если объект воспринимается не в целостном зрительном поле, а изолированно от него. психический личность сензитивность

Персептивная реструктуризация

Датский психолог Е. Рубин изучал феномен «фигуры и фона», говорящий о целостности восприятия и ошибочности представления о нем как мозаике ощущений. Так, например, на плоском рисунке фигура воспринимается как замкнутое, выступающее вперед целое, отделенное от фона контуром, тогда как фон кажется находящимся сзади.

Различно воспринимаются «двойственные изображения», где рисунок кажется то вазой, то, двумя профилями. Это явление назвали персептивной реструктуризацией, т.е. реструктуризацией восприятия. Согласно теории гештальта, мы воспринимаем предмет как связное целое. Допустим, испытуемый описывает свое восприятие какого-нибудь явления, а психологи уже разрабатывают гештальт-принципы, а именно: принципы сходства, близости, оптимального продолжения и замыкания. Фигура и фон, константность — это, в самом деле, основные феномены в области чувственного познания. Гештальтисты открыли в экспериментах феномены, но нужно было еще и объяснить их.

Фи-феномен

Школа гештальтпсихологии начала свою родословную от главного эксперимента Вертхеймера, так называемого, фи-феномена. Он с помощью специальных приборов (стробоскопа и тахиостоскопа) экспонировал с различной скоростью один за другим два раздражителя (две прямые линии). При достаточно большом интервале, испытуемый воспринимал их последовательно. При очень коротком интервале линии воспринимались одновременно, а при оптимальном интервале (около 60 миллисекунд) возникало восприятие движения, т. е. глаз видел перемещение линии вправо или влево, а не две линии, данные последовательно или одновременно. Когда же временной интервал превышал оптимальный, испытуемый начинал воспринимать чистое движение, т. е. осознавать, что движение происходит, но без перемещения самой линии. Это и был, так называемый, фи-феномен. Было проведено много подобных опытов и всегда появлялся фи-феномен, причем не как соединение отдельных сенсорных элементов, а как «динамическое целое». Это также опровергало существовавшую концепцию о сложении ощущений в целостную картину.

Физические гештальты и инсайт

Работа Келлера «Физические гештальты в покое и стационарном состоянии» объясняла психологический способ по типу физико-математического. Он считал, что посредником между физическим полем и целостным восприятием должна стать новая физиология целостных и динамичных структур — гештальтов. Келлер представил воображаемую физиологию мозга в физико-химическом виде.

Гештальтпсихологи считали, что принцип изоморфизма (элементы и отношения в одной системе взаимно однозначно соответствуют элементам и отношениям в другой) поможет решить психофизическую проблему, при этом сохранив за сознанием самостоятельность и соответствие материальным структурам.

Изоморфизм не решал главные вопросы психологии и следовал идеалистической традиции. Психические и физические явления представлялись ими по типу параллельности, а не причинной связи. Гештальтисты считали, что, опираясь на особые законы гештальта, психология превратится в точную науку типа физики.

Келлер, истолковывая интеллект как поведение, провел свои знаменитые опыты над шимпанзе. Он создавал ситуации, в которых обезьяна для достижения цели должна была найти обходные пути. Смысл был в том, каким способом она решала задачу, то ли это был слепой поиск решения путем проб и ошибок, то ли обезьяна достигала цели благодаря, внезапному «озарению», пониманию ситуации.

Келлер высказался за второе объяснение, это явление было названо инсайтом (инсайт — схватывание, понимание), дающее возможность подчеркнуть творческий характер мышления. Действительно эта гипотеза вскрыла ограниченность метода проб и ошибок, но указание на инсайт никак не объясняло механизм интеллекта.

Появилась новая экспериментальная практика изучения чувственных образов в их целостности и динамике (К. Дункер, Н. Майер).

Значение гештальтпсихологии

В чем же причина, что гештальтизм перестал соответствовать новым научным запросам? Скорее всего, основная причина в том, что психические и физические явления в гештальтпсихологии рассматривались по принципу параллельности, вне причинной связи. Гештальтизм претендовал на общую теорию психологии, но на самом деле его достижения касались исследования одной из сторон психического, на которую указывала категория образа. При объяснении же явлений, которые не могли быть представлены в категории образа, возникали огромные трудности.

Гештальтпсихология не должна была разъединять образ и действие, образ у гештальтистов выступал в виде сущности особого рода, подчиненной собственным законам. Методология, основанная на феноменологической концепции сознания, стала препятствием для подлинно научного синтеза этих двух категорий.

Гештальтисты поставили под сомнение принцип ассоциации в психологии, но их ошибка была в том, что они разорвали анализ и синтез, т.е. оторвали простое от сложного. Некоторые гештальтпсихологи даже отрицали вообще ощущение как явление.

Но гештальтпсихология привлекла внимание к вопросам восприятия, памяти и продуктивному, творческому мышлению, изучение которого и является основной задачей психологии.

А благополучно забытый нами достаточно подросший малыш? Что произошло с ним, пока мы пытались разобраться в таких сложных хитросплетениях гештальтпсихологии? Вначале он научился различать образы и выражать свои чувства, получать ощущения приятные и неприятные. Он рос и развивался, теперь уже в русле гештальтпсихологии.

Он быстрее и лучше запоминал образы не в результате ассоциаций, а в результате своих пока еще маленьких мыслительных способностей, «озарений», т.е. инсайт. Но пока ему было еще далеко до совершенства, много времени пройдет прежде, чем он научится творческому мышлению. На все нужно время и осознанная необходимость.

Исторические связи между открытиями гештальта и физиологией

Создание стимулов, непосредственно и убедительно подтверждающих принципы Гештальта, дало последователям школы возможность считать, что центром изучения перцептивных процессов должны стать качественные данные, а не более традиционный количественный анализ. Такой подход поставил гештальт-психологию вне рамок основного направления психологических исследований. Гештальт-психологи исследовали, как принципы восприятия (например, принцип хорошего продолжения) согласуются с известными на то время данными о физиологии мозга. Считалось, что каждая линия на рисунке «Принцип хорошего продолжения» обращается к отдельному участку мозга, настроенному именно на соответствующий ей угол наклона; а цельная модель извлекается из разрозненных линий потому что количество одинаково ориентированных отрезков, которые формируют длинную линию, наклоненную под 45 градусов, больше и поэтому они вызывают сильный кортикальный отклик, который позволяет мозгу сгруппировать отрезки с одинаковым наклоном в значимую единицу.

Гештальт-психологи утверждали, что принципы организации восприятия отражают физиологическую организацию мозга, а не процессы разума, как предполагал Кант. Келер описал эту идею, названнуюпсихофизическим изоморфизмом, как соответствие распределения основных процессов головного мозга организации пространства, имеющего функциональную упорядоченность. Он полагал, что мозг содержит функциональные эквивалентности, а не картинки внешнего мира. Гештальтпсихология и в этом отличается от структурализма, считающего, что мозг механистически организован для извлечения элементов сознательного опыта. Теоретики Гештальта выдвинули гипотезу, что сенсорные стимулы обращаются к структурированным электрохимическим полям в головном мозге, изменяя их и будучи сами изменяемы ими. Наше восприятие является результатом такого взаимодействия. Ключевым положением является то, что мозговая деятельность активно изменяет ощущения и наделяет их характеристиками, которыми в противном случае они бы не обладали. Поэтому целое (электрохимические силовые поля мозга) первично по отношению к частям (ощущениям), и именно целое наделяет части значением/смыслом.

Гештальт принципы и исследования восприятия

К 1920-ым годам гештальт-психология активно продвигалась через журнал Psychologische Forschung («Психологические исследования»). Но приход нацистов к власти в 1933 году разделил группу до создания докторской программы. Эмиграция в США разбросала участников по разным университетам, что не позволило создать единую программу. Однако, сила их идей и убедительная простота стимулов заставила других ученых, изучавших перцепцию, включить Гештальт-теории в свои исследования. Развитие компьютерного распознавания заставило вновь обратиться к Гештальт-принципам группировки для получения алгоритмов согласования разрозненных наборов стимулов, как, например, это происходит в нисходящей обработке (top-down processing). Таким образом, гештальт-подходу к восприятию был дан новый импульс, через разработку новых принципов и включение уже существующих в современные перцептивные модели.

Гештальт-психология — это теория визуального восприятия, разработанная немецкими психологами в начале 1920-х годов. Она была призвана объяснить, как людям удается выносить осмысленные суждения о мире, пребывающем в постоянном хаосе. Слово «гештальт» означает «единое целое». Именно этот термин отражает процесс восприятия, обработки и синтеза разрозненных частей реальности.

Основное заблуждение о сущности гештальта связано с неверным переводом термина на английский язык: «Целое больше суммы своих частей».

На самом же деле, идея гештальта состоит в том, что «целое отличается от суммы его частей». Это значит, что наше восприятие целого существует независимо от восприятия его частей. Или, другими словами, при соединении частей образуется целое, которое имеет новое измерение существования.

Маркетологи могут почерпнуть из гештальт-психологии много полезного. Ведь человеческий разум перестает пользоваться логикой, когда дело касается визуального восприятия. Оптические иллюзии — один из примеров, доказывающих это.

Люди не принимают решения самостоятельно. На их действия влияют предубеждения, внешние обстоятельства, а также множество других факторов. Это означает, что знание того, как они реагируют на зрительные стимулы, может быть крайне полезным. Гештальт-психология не только сделает ваше визуальное сообщение более эффективным, но и даст простор для творчества.

Посмотрим, как перечисленные выше принципы гештальт-психологии могут быть задействованы в визуальном маркетинге.

Закон близости утверждает, что расположенные недалеко друг от друга объекты мы подсознательно воспринимаем как объекты одной группы. Наш мозг стремится к непрерывности восприятия, и эта подсознательная группировка дает нам ясную интерпретацию взаимосвязи между объектами.

Закон близости: расположенные рядом объекты группируются вместе. Круги слева нам кажутся вертикальными колонками, а круги справа кажутся сгруппированными в горизонтальные ряды.

Маркетологи и рекламодатели могут использовать закон близости, чтобы создать запоминающееся и привлекательное визуальное сообщение, как это сделала компания Prada в печатной рекламе ниже. Расположение различных элементов рядом друг с другом на равном расстоянии дает поразительный визуальный эффект.

В соответствии с законом сходства мы воспринимаем объекты с общими элементами так, как будто они являются частью друг друга. «Общими элементами» здесь выступают форма, цвет, размер, текстура или любой другой визуальный элемент.

Закон сходства: схожие объекты группируются вместе.
Большинство людей видят вертикальные ряды квадратов и кругов.

В веб-дизайне закон сходства полезен, когда вам нужно сгруппировать разнородные объекты, такие как изображения и тексты разных размеров. Один из способов создать визуальное единство в данном случае — это придать им общее свойство. Например, цвет фона.

На странице eBay выше,изображения и тексты различных размеров принадлежат одной группе за счет общего зеленого цвета. Такой подход помогает потребителям легче связывать детали и быстрее обрабатывать информацию.

Другой способ применения закона подобия — это его нарушение. Вы можете привлечь внимание к отдельному элементу, визуально отделив его от остальной части страницы. Кнопка призыва к действию на картинке ниже является прекрасным примером этого. Она выделяется на синем фоне, и ее невозможно не заметить.

Этот закон говорит, мы обычно связываем реально не связанные элементы в знакомые нам формы. Мозг стремится добавить недостающие звенья, хотя у него нет на это оснований. Естественно, мы объединяем элементы только в те формы, которые нам уже знакомы.

Примером этого является изображение ниже. Быстро взглянув на картинку, вы увидите круги и треугольники, которых там нет.

Закон завершения образа: объект, сгруппированные вместе, выглядят как целое.
Мы игнорируем пробелы и заканчиваем проведение линий. На рисунке нет треугольников и кругов, но наш мозг вписывает недостающую информацию для создания знакомых форм и изображений.

Можно найти использование закона завершения образа на логотипах некоторых известных брендов, таких как WWF или Apple. Смотря на картинку WWF, мы автоматически заполняем пробелы и видим панду.

Маркетологи также могут использовать этот закон для создания более привлекательного и запоминающегося контента.

Закон непрерывности утверждает, мы предпочитаем интерпретировать визуальную информацию как непрерывную. Ниже вы можете увидеть пример, на котором разрозненные точки кажутся нам гладкими линиями.

Закон непрерывности: Кажется, что линии очерчивают гладкую линию.
Верхняя ветк кружком на рисунке будто исходит из первого сегмента линии. Из-за этого нам кажется что перед нами цельная, непрерывная линия.

Из-за склонности нашего мозга видеть в линиях направленность, закон непрерывности иногда используется в логотипах, где ломаные линии образуют непрерывную форму. В приведенном ниже примере логотипа IBM мы можем легко прочесть надпись несмотря на пробелы.

Закон фигуры и фона

Закон фигуры и фона показывает, как мы фокусируем зрительное внимание, отделяя фигуру от фона. Фигура является частью композиции, на которую мы обращаем внимание.

Этот закон объясняет, что фигура является визуальным элементом, который требует наименьшие усилия для распознавания. Другими словами, это та часть изображения, которая выделяется больше всего. Остальная часть визуального ряда является фоном.

Существует 3 типа отношений между фигурой и фоном. Все они имеют отличные возможности для построения эффективной визуальной коммуникации.

• Фигура может быть четко отделена от фона (устойчивое отношение).
• Часть изображения может быть воспринята и как фигура, и как фон (двусмысленное отношение).
• И фигура, и фон имеют одинаковый визуальный вес. Глаз переключается с одного на другое (реверсивное отношение). Взгляните на «Вазу» Рубина:

Устойчивое отношение наиболее популярно у маркетологов. Пространство и контраст могут создать эффект, который легко привлечет внимание к нужному месту.

Домашняя страница iPhone 7 — очень яркий пример устойчивого отношения «фигура-фон».

На этой странице подчеркнут сильный контраст между текстом белого заголовка и черным фоном. Даже сам продукт почти сливается с новом, благодаря чему текст отчетливо виден.

Вывод

На протяжении многих лет гештальт-психология позволяла профессионалам из разных областей, включая маркетологов и рекламодателей, понять то, как их аудитория интерпретирует визуальную информацию и видит мир.

Гештальт-психология помогает создать визуальный контент, который стимулирует активность клиентов. Поэтому определенно стоит использовать ее принципы в дизайне лендингов..

Рад вас приветствовать, уважаемые читатели блога! Решил ознакомить вас с различными направлениями в психологии, и сегодня начну с характеристики и задач, которые ставит перед собой гештальтпсихология кратко, чтобы не утомить подробностями.

История возникновения и характеристика направления

Основоположниками считаются такие личности, как Курт Коффка, Вольфанг Келлер и Макс Вертгеймер, но доработали идеи и начали применять в своей практике именно Фриц Перлз, его жена Лаура и Пол Гудмен. Они считали, что человеку свойственно воспринимать предметы как одно целое, не выделяя отдельные части. Чтобы было понятнее, приведу пример: вот если вам показать фотографию кошки и спросить, что вы видите, скорее всего, вы ответите «кошку», ну, может быть, «животное», мало кому придёт в голову перечислять всё её составляющие по отдельности. Но если начинать выделять эти составляющие как часть целого, это и будет называться гештальтом.

Принципы восприятия

Отношение фигуры и фона

То, что очень ценно и важно в данный момент, куда устремлено внимание – является фигурой, а всё остальное, что уходит на второй план, соответственно, фоном. То есть, я прихожу на открытие магазина, где устроили фуршет, и я очень голоден, поэтому в данный момент меня интересует только еда, и совсем неважно, сколько людей находится рядом, каким цветом салфетки и вообще, ничего, кроме еды. Я даже не особо могу различать, из чего именно состоят блюда. Потому что тарелка с бутербродами и прочим будет фигурой, всё остальное фоном. Но они могут меняться местами. Когда я почувствую насыщение, мне станет интересно что-то другое, я начну выделять совсем другие потребности.

Закон равновесия

Гласит о том, что наша психика стремится к стабильности, то есть, как только человек выделяет фигуру из фона, он придаёт ей удобную для него форму, характеристика которой определяется близостью, простотой, регулярностью, завершенностью и т.д. И если она соответствует этим критериям, то её принято называть «хороший гештальт». Сейчас попробую подробнее об этих критериях:

• Близость – если стимулы находятся рядом, они воспринимаются как одно целое. Самый банальный пример, когда парня и девушку, которые идут вместе окружающие могут определить как пару.
• Схожесть . Стимулы воспринимают вместе, если они имеют какие-то схожести по форме, цвету, размерам и прочее…
• Целостность . Нашему восприятию просто необходимо упрощение и целостность.
• Замкнутость – если что-то имеет неполную форму, мы его обязательно завершим самостоятельно.
• Смежность – когда стимулы близки в пространстве и по времени.

Основные понятия, которые используют в работе гештальтисты

• Организм и среда . Человек не рассматривается отдельно от среды, потому что между ними постоянно происходит взаимодействие, ведь среда влияет на человека, а он, в свою очередь, её преобразовывает. Существует даже концепция ментального метаболизма, которая гласит о том, что организм должен отдавать в среду и получать от неё. Это могут быть мысли, идеи, чувства, иначе не будет роста этого самого организма, развития и вообще баланса, вследствие чего он даже может перестать существовать. Попробую по поводу влияния привести пример, чтобы стало более понятно. Когда изменения происходят внутри нас, они происходят и во внешнем мире. Вот копили вы злость на коллегу, а потом что-то случилось с вашим мировоззрением, и вы отпустили это чувство, перестав от него чего-то ожидать. И вдруг заметили, как его отношение к вам поменялось, и он начал по-другому обращаться с вами.
• Фи-феномен – Вертгеймер провёл один эксперимент, показывая испытуемым две прямые линии, изменяя временные интервалы, и выяснил, что при интервале в 60 миллисекунд человеку кажется, что эти линии движутся, и вот это явление он назвал фи-феноменом.
• Инсайт – озарение, неожиданное понимание сути проблемы.
• Граница контакта – то есть, это граница, которая отделяет «я» от «не я», и регулирует обмен в процессе контактирования.

На основе всей этой теории возникла гештальттерапия, которая с начала основания и до сегодня занимает лидирующую позицию в психотерапии. Но она внесла некоторые дополнения и включает в себя также и другие направления, например, психонализ, учения Райха или Отто Ранка, используя принципы феноменологии, холизма и экзистенционализма.

Задачи, которые ставит перед собой гештальт

1.Научить человека быть в контакте с собой

То есть осознавать, что с ним происходит, какие чувства он испытывает, понимать, чего хочет, какие потребности удовлетворяет и прочее. Человек с высоким уровнем айкью не будет успешным и счастливым, если его эмоциональный интеллект будет на минимуме. К сожалению, в школах и семьях редко учат распознавать свои чувства, проживать их, осознавать, почему возникли. Человек, который не в контакте с собой, будет отгораживаться от эмоций, которые считает негативными и игнорировать их, что повлечёт за собой внутренний дискомфорт и различного рода болезни.

2.Научить быть в контакте с окружающими

3.Научить быть «здесь и сейчас»

То есть находиться в реальности, а не жить воспоминаниями или мечтами. Даже если проводится терапия по поводу давно произошедшего события, делается акцент на переживаниях в данный момент. Прошлое изменить невозможно, возможно только изменить наше отношение к нему.

4.Показать, что нет необходимости «ковыряться» в своём бессознательном

Так как самое важное и необходимое обязательно будет лежать на поверхности. И будет являться фигурой. Действительно просто, и значительно облегчает жизнь, так как отпадает необходимость «надумывать» себе вероятные сложности, цепляться за них и удерживать. Как только актуальная проблема будет осознана и решена, появится новая фигура, и так далее.

5.Научить проживать какое-либо чувство

Очень интересная задача, так как значительно отличается от методов других направлений в психологии и психотерапии. Обычно ведь принято бороться с негативными переживаниями, преобразовывать их в позитивные, перекрывать какими-то другими эмоциями, или рационализировать. Идея состоит в том, что если сознательно остаться в переживании какого-то чувства столько, сколько потребуется – оно изменится. То есть, если вам грустно, не нужно целенаправленно себя веселить, так как эффект будет кратковременным, если вообще будет. Лучше погрузиться в него, подумать, с чем связано и позволить себе побыть в нём, тогда эта грусть пройдёт, оставив пространство внутри для того, чтобы на смену пришла другая эмоция.

Завершающий этап гештальта

Перлз, основатель этого направления, считал, что личность должна быть зрелой, тогда она будет здоровой и успешной. То есть она должна уметь брать на себя ответственность за свои действия, уметь присваивать опыт, даже если он был негативный, рисковать и самостоятельно удовлетворять свои потребности, взаимодействуя с окружающими, а не манипулируя ими. Пол Гудман описал как раз цикл опыта, то есть сам процесс удовлетворения потребности, чтобы, как говорится, «гештальт был завершён»:

1. Преконтакт – это фаза, когда человек ещё не выделил потребность. Ну, к примеру, начал «бурлить» живот, а я не могу пока понять от чего, может потому, что хочу кушать, а может несварение желудка из-за завтрака.
2. Непосредственно само контактирование, когда человек уже распознал, чего именно хочет и начинает взаимодействовать со средой, чтобы удовлетворить желание. Только здесь именно порыв, а не уже процесс. То есть, я понял, что хочу кушать и какое именно блюдо. Поэтому принимаю решение идти на кухню, чтобы его приготовить.
3. Полный контакт. Фаза соединения с объектом желания. Границы стираются, а действия происходят здесь и сейчас. Продолжая мой пример — я приготовил и ем.
4. Ассимиляция – осмысление, переваривание, как в прямом, так и в переносном смысле. Очень важная фаза, которая не всегда случается, если ошибиться хотя бы в одном вышеописанном этапе. Если отойти от теории, и использовать пример с пищей, то я мог неверно распознать желание, и приготовить суп, хотя хотелось, как потом окажется, конфет с чаем. Тогда и насыщения от супа не будет, я имею в виду эмоционального. Бывало ведь, что живот полный, а всё равно чего-то хочется? Потому что удовлетворение не наступило. Благодаря ассимиляции человек развивается и продвигается вперёд, потому что не приходится возвращаться на предыдущие этапы, то прислушиваться к себе, то экспериментировать со способами, чтобы, наконец, вышло получить желаемое.

Заключение

Я делаю своё дело, а ты делаешь своё дело.
Я живу в этом мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям,
А ты живёшь в этом мире не для того, чтобы соответствовать моим.
Ты – это ты.
А я – это я.
Если мы случайно встречаем друг друга – это прекрасно.
А если нет – так тому и быть.

До скорых встреч, друзья. Подписывайтесь на обновления блога, впереди ещё очень много материала о практической психологии. Пока, пока.

Вклад вольфганга келера в развитие когнитивной психологии. Биографии великих людей. Смотреть что такое «Кёлер Вольфганг» в других словарях

Кёлер Вольфганг (21.01.1887 — 11.06.1967) — немецкий психолог, один из основателей гештальтпсихологии. В 1910-х гг., проводил исследования на экспериментальной станции на о. Тенерифе (Канарские острова) по проблеме мышления человекообразных обезьян, в результате которых показал, что у человекообразных обезьян, и даже у животных менее развитых, мышление осуществляется не просто путем слепых проб и ошибок, осуществляемых в практическом плане (как считалось в бихевиоризме), а основано на мысленном представлении хода решения задачи.

В основе такого решения им усматривался процесс образования в зрительном поле животного целостной структуры, или «хорошего гештальта». В дальнейшем, в своих теоретических работах Кёлер сформулировал вывод об образовании гештальтов не только в сознании, но и на уровне физиологии и физики, что позволило ему примкнуть в решении психофизической проблемы к сторонникам концепции антилокализационизма. После эмиграции в 1935 г. в США изучал электрофизиологические основы процесса образования гештальтов.

Кёлер — немецкий психолог, заложивший вместе с М. Вертхеймером и К. Коффкой основы гештальтпсихологии. Профессор психологии и философии в Гёттингенском и Берлинском (с 1922) университетах, директор института психологии в Берлине. С 1935 в США; профессор Суотморского колледжа в Принстоне. Широкую известность получили работы Кёлера на зоологической станции острове Тенерифе (в 1913-40) по исследованию интеллекта человекообразных обезьян.
Кёлер пришёл к выводам:
1) у шимпанзе имеется разумное поведение того же рода, что и у человека; разница в поведении шимпанзе и человека лишь в степени сложности формы или структуры поведения;
2) последняя представляет собой некоторую целостную структуру действий (гештальт), возникающую в связи со зрительным восприятием ситуации;
3) природа этого восприятия есть целостное, несводимое к отдельным элементам симультантное «схватывание» отношений (инсайт).

Стирание у Кёлера принципиальных различий между интеллектом человека и антропоидов было подвергнуто критике в последующем развитии психологии. Для работ Кёлера 1940-60-х гг. характерно стремление установить структурную общность физических и психических явлений. Кёлер пытался доказать, исходя из ошибочных натуралистических позиций, принцип изоморфизма физико-физиологической структуры мозга и психических процессов, в частности вывести гештальтистски понимаемые закономерности психики непосредственно из анализа электрической активности мозга.

Биография Вольфганга Кёлера

Вольфганг Кёлер родился 21 января 1887 г. в Ревеле (ныне — Таллин). Его отец был учителем в частной школе, которую содержала местная немецкая община. В семье царил культ образованности. Старший брат Вольфганга, Вильгельм, с которым его связывала тесная дружба, посвятил себя науке. Четверо сестер также получили неплохое образование — медицинское и педагогическое.

Когда Вольфгангу Кёлеру исполнилось пять лет, семья перебралась в фатерланд. Образование он получил в университетах Тюбингена, Бонна и Берлина.

В те годы немецкая система высшего образования выступала эталоном для всего мира. Студенческие вольности в ней сочетались с высочайшим уровнем преподавания и строгими экзаменационными требованиями. О немецких студентах той поры рассказывают: треть из них не выдерживала напряженной учебы и кончала нервным расстройством, другая треть бежала от академических строгостей в бесконечные пивные пирушки и кончала алкоголизмом, зато еще одна треть получала-таки блестящее образование и в итоге творила судьбы Европы.

Кёлер явно принадлежал к последней трети, хотя никогда особо не стремился стать творцом истории. Его привлекала наука.

В университетах Кёлер получил фундаментальную подготовку в области физики, химии, биологии. Глубокое впечатление на него произвел один из профессоров физики Берлинского университета — великий Макс Планк.

Из его лекций будущий психолог узнал о принципе энтропии и динамической саморегуляции физических систем — таких, как электролитические среды. Под влиянием Планка Кёлер пришел к убеждению, что физическими закономерностями в принципе объяснимы и биологические явления, понимание которых, в свою очередь, способствует и решению психологических проблем.

Даже по прошествии многих лет коллеги отмечали, что манера мыслить, присущая Кёлеру, характерна скорее для физика, чем для психолога. В ранних научных исследованиях Кёлера причудливо переплелись его интересы к физике (конкретно — к акустике), психологии, а также давнее увлечение музыкой — его первые опыты были посвящены изучению слухового восприятия. За эти исследования он и получил докторскую степень по психологии (1909).

(21.01.1887-06.11.1967)

Две наиболее известные работы, посвященные Вольфгангу Кёлеру1 — немецкому психологу, сумевшему также побывать ни много ни мало президентом Американской психологической ассоциации, — почти не касаются, как это ни странно, его психологических идей.

Книга, написанная Дональдом Леем и вышедшая в 1990 г., называется «Шпионская история» и повествует о разведывательной деятельности Кёлера в годы Первой мировой войны.

А публицистическая статья, появившаяся в 1978 г. в журнале «Американский психолог», называется «В одиночку против нацистов» и рассказывает о самоотверженном противостоянии ученого фашистскому мракобесию.

Причем если второй сюжет бесспорно достоверен, то первый вызывает много сомнений — тем более что сам ученый всегда уклонялся от его обсуждения.

Кёлер вообще чурался публичности, избегал самопрезентаций и интервью. Лишь незадолго до своей смерти, в 1967 году, он согласился дать пространное интервью, дабы прояснить некоторые вопросы гештальт-теории, научной общественностью, по его мнению, недопонятые. (Небезынтересно, что интервьюер, явившийся в гости к Кёлеру в его дом в Нью-Гемпшире, застал 80-летнего ученого колющим дрова для камина.)

На материале этого интервью (разумеется, с привлечением и некоторых иных источников) и написан очерк об одной из крупнейших фигур мировой психологии ХХ века.

ПРИЧУДЛИВОЕ ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ

Вольфганг Кёлер родился 21 января 1887 г. в Ревеле (ныне — Таллин). Его отец был учителем в частной школе, которую содержала местная немецкая община. В семье царил культ образованности. Старший брат Вольфганга, Вильгельм, с которым его связывала тесная дружба, посвятил себя науке. Четверо сестер также получили неплохое образование — медицинское и педагогическое.

Когда Вольфгангу исполнилось пять лет, семья перебралась в фатерланд. Образование он получил в университетах Тюбингена, Бонна и Берлина.

В те годы немецкая система высшего образования выступала эталоном для всего мира. Студенческие вольности в ней сочетались с высочайшим уровнем преподавания и строгими экзаменационными требованиями. О немецких студентах той поры рассказывают: треть из них не выдерживала напряженной учебы и кончала нервным расстройством, другая треть бежала от академических строгостей в бесконечные пивные пирушки и кончала алкоголизмом, зато еще одна треть получала-таки блестящее образование и в итоге творила судьбы Европы.

Кёлер явно принадлежал к последней трети, хотя никогда особо не стремился стать творцом истории. Его привлекала наука.

В университетах Кёлер получил фундаментальную подготовку в области физики, химии, биологии. Глубокое впечатление на него произвел один из профессоров физики Берлинского университета — великий Макс Планк.

Из его лекций будущий психолог узнал о принципе энтропии и динамической саморегуляции физических систем — таких, как электролитические среды. Под влиянием Планка Кёлер пришел к убеждению, что физическими закономерностями в принципе объяснимы и биологические явления, понимание которых, в свою очередь, способствует и решению психологических проблем.

Даже по прошествии многих лет коллеги отмечали, что манера мыслить, присущая Кёлеру, характерна скорее для физика, чем для психолога. В ранних научных исследованиях Кёлера причудливо переплелись его интересы к физике (конкретно — к акустике), психологии, а также давнее увлечение музыкой — его первые опыты были посвящены изучению слухового восприятия. За эти исследования он и получил докторскую степень по психологии (1909).

Научная карьера Кёлера началась во Франкфурте, где он намеревался продолжить свои исследования слухового восприятия и действительно опубликовал несколько статей на эту тему, ныне совершенно затерявшихся на фоне его последующих работ (ссылки на них в отечественной литературе можно найти лишь в классическом труде А.Н. Леонтьева «Проблемы развития психики»).

Во Франкфурте Кёлер познакомился с Куртом Коффкой, а чуть позже — с Максом Вертгеймером, намеревавшимся экспериментально проверить некоторые свои идеи, касавшиеся зрительного восприятия.

Кёлер и Коффка выступили испытуемыми в экспериментальном исследовании Вертгеймера по восприятию движения и затем участвовали в объяснении результатов экспериментов.

Принципы, положенные в основу этого объяснения, дали начало новому научному направлению — гештальт-психологии, а Вертгеймер, Кёлер и Коффка объективно стали его основателями.

В 1913 г. Кёлер получил приглашение от Прусской академии наук возглавить экспериментальную станцию по изучению антропоидов на Тенерифе.

Он поселился с семьей на этом острове Канарского архипелага, ныне так полюбившемся новорусским туристам. Здесь он в течение нескольких лет проводил исследование поведения шимпанзе, ставшее классическим и описанное во всех учебниках психологии (его самый талантливый подопечный — шимпанзе Султан — в истории науки знаменит не менее Анны О. или Маленького Ганса).

В ЦЕЛЯХ КОНСПИРАЦИИ

Мировая война задержала Кёлера на Канарах на целых семь лет. Однако этот неоднозначный эпизод его биографии дал повод заподозрить ученого в наличии у него интересов, мягко скажем, далеких от науки.

Впоследствии Кёлер утверждал, что война помешала ему вернуться на родину. Но почему-то она помешала лишь ему одному — все остальные немцы, ранее проживавшие на Тенерифе, благополучно вернулись домой.

С самого начала вызывала сомнения и сама идея организации экспериментальной станции именно на Канарах — вблизи стратегических морских путей. Как известно, человекообразные обезьяны на Канарах не водятся. Гораздо более логично было бы организовать исследование в Камеруне, бывшем тогда немецкой колонией, либо выписать обезьян в какой-либо крупный немецкий зоопарк. Зато в качестве прикрытия агентурной деятельности научная станция выступала очень неплохо.

В пользу этой версии свидетельствует и тот достоверно установленный факт, что на чердаке своего дома, куда был категорически запрещен доступ кому бы то ни было, Кёлер хранил мощный радиопередатчик, который всякий раз тщательно прятал, стоило ему заподозрить вероятность обыска.

В немецких и британских архивах сохранились доподлинные свидетельства того, что в годы войны германское командование регулярно получало с Тенерифе радиограммы о передвижениях союзнических судов. В целях конспирации имя агента в документах не упомянуто. Однако кандидатура для подозрений была фактически единственной…

Сам Кёлер впоследствии никогда не распространялся на эту тему, а в своем последнем интервью на прямой вопрос дал безупречно дипломатичный ответ: «Я могу сказать только одно — я был верным сыном своей родины, Германии, до тех пор, пока условия жизни в моей стране не стали непереносимыми; и я в равной степени хранил верность свой второй, приемной родине — Соединенным Штатам Америки — с 1935 года и до конца жизни».

ИНТЕЛЛЕКТ ОБЕЗЬЯН

Для истории науки не так уж важно, в какой роли выступал Кёлер на Тенерифе — секретного агента или застигнутого войной ученого. Сколь бы ни были ценны его разведданные (если таковые им действительно поставлялись), они не помогли Германии выиграть войну. А вот его опыты над шимпанзе, вне сомнения, обогатили психологическую науку.

Результатом работы этого периода явилось вышедшее в 1917 г. (в разгар войны!) «Исследование интеллекта человекоподобных обезьян» (именно под таким названием книга увидела свет в 1930 г. в переводе на русский язык, кстати — с предисловием Л.С. Выготского), в котором с позиций гештальт-психологии Кёлер интерпретировал процесс решения обезьянами ряда экспериментальных задач как разумное (интеллектуальное) поведение.

Несмотря на то что задачи были разнообразными, все они были построены таким образом, что возможность случайного решения путем «слепых проб и ошибок» исключалась: животное могло достичь желаемой цели, только если схватывало объективные отношения между элементами ситуации, существенными для успешного решения.

При проведении экспериментов использовались простейшие приспособления: клетки с редкими прутьями, препятствовавшими свободному выходу животных наружу, палки, с помощью которых можно было достать удаленные бананы, ящики, на которые могли забираться обезьяны.

ИНСАЙТ В КЛЕТКЕ

В одном из опытов за пределами клетки помещался банан, к которому была привязана веревка, протянутая к животному. В этих условиях обезьяна без колебаний тянула за веревку и доставала банан.

Кёлер сделал вывод, что для шимпанзе решение такой проблемы в целом оказалось несложным. Однако когда в направлении банана протягивалось несколько веревок, обезьяна не знала, за которую надо потянуть в первую очередь, чтобы получить желанное лакомство. Это указывало на то, что решение данной проблемы не могло быть ясно осознанным с самого начала.

В другом опыте банан помещался вне клетки на недоступном для обезьяны расстоянии. Если при этом палка находилась неподалеку от прутьев клетки прямо напротив банана, то оба предмета воспринимались как элементы одной ситуации, и шимпанзе с помощью палки легко доставали лакомство. Но если палка помещалась в дальнем конце клетки, то тогда оба предмета (банан и палка) с меньшей легкостью рассматривались как принадлежащие одной ситуации. В этом случае для решения проблемы требовалось реструктурирование перцептивного поля.

Еще в одном эксперименте банан также помещался за пределами клетки, а обезьяне давали две полые бамбуковые палки, каждая из которых по отдельности была слишком коротка, чтобы дотянуться до лакомства.

Чтобы добыть банан, требовалось насадить одну палку на другую. При этом для достижения цели животное должно было усмотреть новый вид взаимосвязи двух коротких палок.

Решение задачи объективно свидетельствовало о разумном поведении и принималось за его критерий. Вся операция, производимая животными, описывалась как имеющая характер целостного действия, подчиняющегося структуре поля задачи, в котором отдельное действие не есть ответ на изолированный стимул, но приобретает смысл только в соединении с другими — как часть целостной операции.

Само восприятие отношений происходит, по Кёлеру, внезапно, путем «инсайта».

ТАНГО И ГЕШТАЛЬТ

В 1924 г. вышло второе издание книги, которое было переведено, помимо русского, на английский и французский языки, что немало способствовало распространению в мировой психологии идей гештальтистов.

В 1920 г. Кёлер возвратился на родину и вступил в должность профессора в Геттингенском университете. В том же году вышла его книга «Физические гештальты в покое и стационарном состоянии», в которой он выступил с принципом психофизического изоморфизма.

Считается, что именно это исследование повлияло на последовавшее в 1922 г. приглашение из Берлинского университета на должность профессора кафедры философии и психологии и заведующего психологической лабораторией.

На этом посту Кёлер формально оставался до 1935 г. (хотя реально уехал из Германии еще в 1933-м). В Берлине он выступил одним из основных представителей берлинской школы гештальт-психологии и одним из редакторов журнала Psychologische Forschung — печатного органа гештальтистов.

Выпущенная им в 1929 г. книга «Гештальт-психология» (второе издание вышло в Америке в 1947 г.) считается наиболее полным и основательным изложением позиций этой школы.

Международному признанию позиций гештальт-психологии способствовали не только переводы работ Кёлера, но и его выступления перед разнообразными аудиториями за рубежом.

В 1925/26 учебном году он читал лекции в Гарвардском университете и университете Кларка (забавно, что здесь он не ограничивался аудиторным общением со студентами, но в неформальной обстановке учил их танцевать танго).

Он также выступил одним из основных докладчиков на IX Международном психологическом конгрессе, который проходил в Йельском университете в 1929 г. (на том же конгрессе одним из докладчиков выступал И.П. Павлов).

ПОСЛЕДНЕЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ

В середине двадцатых у Кёлера возникли серьезные проблемы в личной жизни. Он развелся с женой и женился на студентке из Швеции (кстати, нередкий в истории науки случай, когда «кризис середины жизни» толкает женатого профессора в объятия молоденькой почитательницы).

По решению суда Кёлер был лишен контактов со своими четырьмя (!) детьми от первого брака. В результате переживаний у него возник сильный тремор рук, что становилось особенно заметно в минуты волнения. Чтобы оценить настроение шефа, сотрудники лаборатории каждое утро внимательно следили за подрагиванием его пальцев.

28 апреля 1933 г. в газете Deutsche Allgemeine Zeitung появилась острая статья Кёлера. На сей раз он выступил по вопросам, очень далеким от академической науки.

К тому времени в Германии при активной поддержке обывательских масс, а точнее — в результате их прямого демократического волеизъявления, была установлена фашистская диктатура.

Пора благодушных иллюзий, во все времена свойственных интеллигенции любого народа, в Германии закончилась. Воинствующий шовинизм и национальная нетерпимость расцвели пышным цветом.

По немецким университетам прокатилась волна национальных чисток (или, как сказали бы сегодня, зачисток). Профессора неарийского происхождения были отправлены в отставку. О следующем этапе национальной политики Великого рейха — лагерях уничтожения — пока можно было только догадываться, но уже сам факт национальных чисток не мог не настораживать.

Этот вопрос и затронул Кёлер в своей статье. Отмечая тот значительный вклад, который внесли в германскую науку и культуру деятели неарийского происхождения, он указывал, что политика национальной селекции не только бесчеловечна, но и недальновидна.

Время подтвердило его правоту. По крайней мере, что касается психологов, Германия сама себе нанесла чудовищный урон, от которого фактически не оправилась по сей день. Родина научной психологии на протяжении какой-то пары лет утратила свой приоритет, вытеснив в эмиграцию ведущих ученых, среди которых оказался и сам Кёлер.

Его статья уже не могла предотвратить надвигавшийся кошмар. Но сам факт ее публикации был знаменателен. Это было последнее легальное антинацистское выступление в немецкой печати, и психологи вправе гордиться, что его автором был их коллега.

НЕ ОСТАВЛЯЯ НАДЕЖДЫ

Кёлер отдавал себе отчет в возможных последствиях своего шага и сознательно готовился к аресту. Зная, что гестаповцы любят являться к своим жертвам среди ночи, он после публикации всю ночь не ложился спать и музицировал вместе с верными друзьями.

Ареста, однако, не последовало. (Еще один повод для подозрений — не прежние ли заслуги секретного агента сыграли тут свою роль?)

Но нелояльного профессора взяли на заметку. Возле аудиторий, где он вел занятия, замелькали фигуры штурмовиков, то и дело провоцировавших сотрудников Кёлера на стычки. Трижды дело доходило до массовых потасовок.

Легко понять, с каким воодушевлением ученый воспринял приглашение прочесть курс лекций в Соединенных Штатах. Он не оставлял надежды, что за время его отсутствия ситуация в стране нормализуется и он сможет спокойно вернуться к академическим занятиям.

Этим надеждам не суждено было сбыться. С родины приходили известия о том, что все его сотрудники изгнаны из университета и его собственное место занято более лояльным профессором. В то же время нацисты не упускали из поля зрения опального ученого — находясь в Америке, он получил из Германии официальное предложение подписать клятву личной верности Гитлеру.

Кёлер понял, что возвращаться ему некуда. Скрепя сердце он «выбрал свободу».

На родину он так и не вернулся, хотя в 60-е годы был провозглашен почетным жителем Берлина и избран почетным президентом Немецкого психологического общества.

Впрочем, ему не приходилось жаловаться на недостаток признания своих заслуг во всем мире. В разные годы он был удостоен звания почетного доктора в Пенсильванском, Чикагском, Фрейбургском, Мюнстерском, Тюбингенском, Упсальском университетах.

В Америке он стал членом Американской академии наук и искусств, Американского философского общества, Национальной академии наук. Американские психологи в знак признания его заслуг в 1957 г. от имени Американской психологической ассоциации вручили ему премию «За выдающийся вклад в науку», а в следующем году избрали его президентом ассоциации.

БУДЕМ ПОМНИТЬ

Однако американский период деятельности Кёлера по справедливости следует признать менее продуктивным, чем европейский.

Гештальт-психология хотя и вызывала определенный интерес в Новом Свете, но фактически там не прижилась. Выход в 1945 г. книги Вертгеймера «Продуктивное мышление» стал «прощальным залпом» этой научной школы.

Иммигранты гештальт-психологи были приняты доброжелательно, но на фоне господствовавшего в Америке бихевиоризма их голос звучал очень слабо.

Полемики с бихевиористами вновь прибывшие не выдерживали хотя бы в силу огромного численного преимущества хозяев. Порой полемика бывала довольно острой — рассказывают, что однажды дискуссия Кёлера с Кларком Халлом едва не закончилась рукопашной.

Единственный, кому удалось подняться в Америке, — Курт Левин, которого нередко относят к гештальтистам. Кёлер, однако, такой оценки не разделял и подчеркивал, что теория поля, предложенная Левином, — это самостоятельное научное направление, лишь отчасти опирающееся на идеи гештальт-теории. А использование понятия гештальта успешно прижившимся в Америке психоаналитиком Фрицем Перлзом Кёлер и вовсе считал профанацией идей гештальт-психологии и о самом создателе гештальт-терапии в своем последнем интервью отозвался крайне уничижительно.

Парадоксально, но именно благодаря Перлзу понятие гештальта по сей день широко используется в психологии, тогда как про Кёлера помнят немногие.

В самом деле, «горячий стул», «собака снизу» и «собака сверху» пробуждают у впечатлительных натур больше интереса, чем «прегнантные формы». Однако ж будем хотя бы помнить о том, что не Перлз теорию гештальта придумал.

В Америке Кёлер долгие годы проработал в Суотморском колледже, пока в 1958 г. в преклонном возрасте не вышел в отставку.

Он умер 6 ноября 1967 г. в своем доме в Нью-Гемпшире. В последние десятилетия его работы не переиздавались и лишь иногда фрагментарно публикуются в хрестоматиях по истории психологии.

Однако ни один серьезный учебник по психологии не обходится без упоминания его имени и его идей.

1 Достойно сожаления повсеместное стремление российских полиграфистов упростить свою работу за счет избавления от таких «малосущественных» деталей, как точки над буквой ё. В результате многие психологи, знакомившиеся с идеями Кёлера по современным учебникам, зовут его Келером, что, конечно же, неправильно – немецкую фамилию по-русски следует писать через ё и соответственно произносить.

Kohler, 1887-1967) -нем.-амер. психолог, один из создателей гештальт-психологии. В 1910-х гг., работая на антропоидной станции Прусской академии наук (на острове Тенерифе), исследовал мышление у шимпанзе и сделал вывод о несостоятельности понимания мышления животных в бихевиоризме как решения задач путем слепых проб и ошибок (см. Метод проб и ошибок) и о наличии у человекообразных обезьян (в отдельных случаях и у животных на более ранней филогенетической ступени) интеллектуального (продуктивного) поведения. Проанализировав условия решения обезьянами продуктивных задач, он заключил, что в основе такого решения должно лежать образование «хорошего гештальта» в зрительном поле животного (см. Инсайт).

Позже, занимаясь общепсихологическими вопросами, пришел к выводу о наличии целостных структур (гешталътов) не только в сознании, но и в физиологии и физическом мире, в связи с чем при решении психофизиологической проблемы разделял концепцию антилокализационизма. Идеи К. о наличии принципиальной общности строения целостных структур в различных сферах реальности сыграли определенную роль в становлении системного подхода в психологии. Эмигрировав в США (1935), К. продолжил исследования «по проблеме электрофизиологических основ образования геш-тальтов в сознании. Удостоен награды «За выдающийся вклад в науку» Амер. психологической ассоциацией (1956), был президентом этой ассоциации. (Е. Е. Соколова.)

(1887-1967) -немецко-американский психолог, один из лидеров гештальтпсихологии. Специалист в области общей и экспериментальной психологии, психофизиологии и сравнительной психологии, философии психологии и теоретической психологии. В США с 1935 по 1958 г. К. -профессор Суотморского колледжа. Был избран Президентом АРА (1958), почетным доктором многих ун-тов, членом Американской академии наук и искусств, Национальной академии наук, членом Американского философского общества. Имел награду АРА За выдающийся научный вклад (1957). Образование получил в Берлинском ун-те (1909, д-р философии). Профессиональную деятельность начал с работы на научной станции исследования антропоидов (1913-1920, Канарские острова), где экспериментально доказал в опытах над животными роль инсайта как принципа организации поведения. (The mentality of apes, 1917, 1925). Общеизвестны его опыты с человекообразной обезьяной по кличке Султан, которая должна была соединить два шеста, чтобы достать банан. Этот эксперимент сформировал основу для идеи К. об инсайте в научении, т.е. неожиданного осознания нужных взаимосвязей. Работая с животными, К. показал, что они способны к восприятию взаимосвязей, реагируя на больший или более яркий из двух стимулов и отвергая даже тот стимул, на который они были натренированы. В гештальтпсихологии этот феномен называли законом транспозиции и использовали его, когда критиковали бихевиоризм за предпочтение одиночных раздражителей и пренебрежение молярными аспектами ситуаций-стимулов. Описывая свои опыты с животными с позиций гештальта, К. особое внимание обращал на формирование неожиданных связей в рассудочных и мыслительных процессах (Ага! — феномен), где научение играет минимальную роль и особенно ясно проявляется перцептивная природа решения задач. В студенческие годы был под большим влиянием идей Макса Планка и всегда считал, что физика в конечном счете объяснит биологические процессы, а биология, в свою очередь, даст ответы на вопросы психологии. Изучая акустическое и зрительное восприятие и иллюзии, К. открыл некоторые регулярности и на их основе постулировал существование нейронных полей мозга, ответственных за различные феномены восприятия (Gestalt Psychology , 1929, 1947). Он усовершенствовал концепцию психофизического изоморфизма Вертгеймера (Wertheimer), утверждая существование макроскопических зональных процессов, заключавшихся в том, что нервные импульсы, возникавшие в одной точке мозга, распространяются в дистальном направлении. Эти психохимические особенности нервной ткани, по мнению К., формируют органические корреляты таких гештальт-концепций, как группировка, сегрегация, точность и замыкание. Группировка описывает восприятие объектов, находящихся близко друг от друга в зрительном поле, которые воспринимаются как группы объектов, а не как некоторое количество не связанных между собой предметов. Точность — другой гештальт-принцип, утверждающий, что перцепция происходит в отношении формы, наиболее узнаваемой в данных обстоятельствах. Замыкание описывает тенденцию к восприятию неполной фигуры как целостной, например разомкнутого круга как целого. К. оказывал большое влияние на современных ему ученых. Он был одним из основателей и редакторов журнала Psychologische Forschung. В 1920 г. возглавил психологическую лабораторию Берлинского ун-та; в 1921 г. получил звание профессора Геттингенского ун-та; с 1922 по 1935 г. заведовал кафедрой психологии Берлинского ун-та. Подвергая свою жизнь опасности, он несколько лет противостоял нацистам, угрожавшим закрыть его Психологический ин-т при Берлинском ун-те. В 1935 г. К. эмигрировал в США, где работал более 30 лет. Там были опубликованы дальнейшие его труды: The Place of Value in a World of Facts, 1938; The present situation in brain physiology / American Psychologist, 13, 1958; Unsolved problems in the field of figural after-effects / Psychological Record, 15, 1965; The Task of Gestalt Psychology (1969). К концу жизни получил признание и на родине. В 1965 г. К. получил звание Почетный житель Берлина; в 1967 г. был избран почетным президентом Немецкого психологического общества. В рус. пер. издано: Исследование интеллекта человекоподобных обезьян, М., 1930; переиздано в Хрестоматии по общей психологии. Психология мышления, М., МГУ, 1981. Л.А. Карпенко

Родился 21 января 1887 г. в Эстонии, в Ревеле (Таллин), в семье директора школы и домохозяйки. Его детство прошло в Германии. Обучаться он также начал в одной из германских школ. Келер получил блестящее образование в университетах Тюбингена, Бонна и Берлина. В 1909 г., когда Вольфгангу исполнилось 22 года, он получил степень доктора философии в области психологии в университете Берлина и вплоть до 1935 г. возглавлял Институт психологии в Берлине. Начало научной деятельности Келера также приходится на 1909 г. В период с 1913 по 1920 г. Вольфганг Келер от Прусской академии наук возглавлял исследовательскую работу по изучению поведения человекообразных обезьян на острове Тенерифе. По окончании своих наблюдений Вольфганг написал книгу Исследование интеллекта человекообразных обезьян (1917), в которой экспериментально доказал в опытах над животными роль инсайта, как принципа организации поведения. Согласно Келеру, при успешном решении интеллектуальной задачи происходит видение ситуации в целом и ее преобразование в гештальт (слово гештальт в переводе с немецкого языка означает форму, образ или структуру), в силу чего изменяется характер приспособительных реакций. Исследования Келера расширили рамки представлений о природе навыков и новых форм поведения человека и животных. По возвращении с острова и окончании исследований Вольфганг Келер в 1920 г. принимает на себя обязанности директора Института психологии при Берлинском университете. В 1922 г., после серии блестящих экспериментов по изучению восприятия и интеллекта шимпанзе, которые принесли ему международное признание, был назначен директором Института психологии при Берлинском университете. В этом институте Келер продолжал основанные на теории гештальта исследования и в 1929 г. опубликовал труд Гештальтпсихология — манифест школы , созданной им совместно с Куртом Коффкой и Максом Вертгеймером. Совместно с Вертгеймером и Коффкой Вольфганг внес свой огромный вклад в основу нового прогрессивного учения, которое в дальнейшем и получило название гештальтпсихологии. Ученые-психологи, разрабатывающие это направление, заложили прочный фундамент в основу рассмотрения теории восприятия. Открытие и исследование законов целостности и структурности получали различные оценки критиков, но со временем общество все же приняло и одобрило их. Сама концепция гештальта получила фундаментальное развитие в работах Келера, изданных в 1920 и в 1940 гг. В них Келер обратил внимание на поразительное сходство между некоторыми аспектами физики полей и явлениями перцептуальной организации. Он указал на примеры функциональных целостностей в физике, которые не могут рассматриваться как наборы отдельных частей. Существуют макроскопические физические состояния, которые стремятся развиваться в сторону равновесности и в направлении максимальной регулярности. Когда Келер участвовал в основании гештальтпсихологии в 1920 г., он переделал аксиомы Георга Мюллера (1897) в соответствии с новыми концепциями неаналитической динамики. Именно он предложил термин изоморфизм для описания этих психонейрологических отношений, именно он и его коллеги сделали эту концепцию настолько важной для гештальтпсихологии, что в их работах не всегда возможно различить, о каком поле говорится: о феноменологическом или о соответствующем мозговом. Но Келер высказывался вполне определенно: отношения между ними — топологического порядка, а не идентичности размера и формы. Келер внес фундаментальную поправку в концепцию корковых процессов: так, зрительная область им рассматривалась как электролит. По его мнению, процессы в нем происходят по физическим законам самораспределения, а не в соответствии с микроанатомическим устройством нейронных сетей. Локальные области возбуждения окружены полями, которые представляют эти состояния в окружающей среде, и взаимодействуют с другими аналогичным образом представленными областями возбуждения. На этой основе Келер выдвинул гипотезу, что существуют физиологические процессы, которые представляют собой образцы физиохимических гештальтов, и они являются коррелятами феноменологических гештальтов. В подобных рассуждениях скрыто предположение о психофизическом изоморфизме, то есть допущение, что мозговые процессы обладают определенными структурными особенностями, схожими со структурными качествами организованного опыта. Изоморфизм означает не метрическое, но топологическое соответствие. Предполагается, что процессы в мозге повторяют изначальные отношения симметрии, близости, смежности, но не сохраняют точные размеры и углы фигур, спроецированных на сетчатку. Такая формулировка отличается от широко принятой точки зрения, что феноменологические и физиологические поля не имеют особого сходства, хотя и связаны друг с другом. Постулат изоморфизма призван стать эвристическим руководством для исследователей. Именно таким образом Келер находил общее объяснение нейрофизиологическим и психологическим фактам в области физических явлений. В своей книге 1938 г. Роль ценностей в мире фактов, в главе Вне феноменологии, он пишет: Нашим намерением не является ограничивать данное исследование вопросами феноменологических описаний. Хотя Келер замечает, что все вопросы, связанные с фундаментальными принципами, могут быть решены лишь на феноменологической почве, он высказывает стремление преодолеть чистые феномены, обратиться к трансфеноменальной реальности: Общепринято мнение, что физическая природа имеет трансфеноменальное существование… Вне зависимости оттого, каковы наши эпистемиологические убеждения, мы должны постигать, отходя от чистой феноменологии, все естественные науки, такие как физику, химию, геологию и биологию. Обсуждая феномен памяти, Келер пишет: Существует лишь одна часть природы, которая, как показывают современные знания, могла бы в этом случае находиться в тесном контакте с феноменологическими данными. Эта часть природы обычно называется деятельностью мозга. В 1935 г. Келер подал в отставку в знак протеста против вмешательства нацистов в дела университета и эмигрировал в США. В 1955 г. он стал сотрудником Института перспективных исследований в Принстонском университете, а в 1958 г. — профессором психологии Дартмутского колледжа. Умер Келер в Энфилде (шт. Нью-Гэмпшир) 11 июня 1967 г.

Вольфганг Келер родился 21 января 1887 г. в Эстонии, в Ревеле (Таллин), в семье директора школы и домохозяйки. Его детство прошло в Германии. Обучаться он также начал в одной из германских школ.

Келер получил блестящее образование в университетах Тюбингена, Бонна и Берлина. В 1909 г, когда Вольфгангу исполнилось 22 года, он получил степень доктора философии в области психологии в университете Берлина и вплоть до 1935 г возглавлял Институт психологии в Берлине.

Начало научной деятельности Келера также приходится на 1909 г. В период с 1913 по 1920 г. Вольфганг Келер от Прусской академии наук возглавлял исследовательскую работу по изучению поведения человекообразных обезьян на острове Тенерифе. По окончании своих наблюдений Вольфганг написал книгу «Исследование интеллекта человекообразных обезьян» (1917), в которой экспериментально доказал в опытах над животными роль инсайта, как принципа организации поведения. Согласно Келеру, при успешном решении интеллектуальной задачи происходит видение ситуации в целом и ее преобразование в гештальт (слово «гештальт» в переводе с немецкого языка означает форму, образ или структуру), в силу чего изменяется характер приспособительных реакций. Исследования Келера расширили рамки представлений о природе навыков и новых форм поведения человека и животных.

По возвращении с острова и окончании исследований Вольфганг Келер в 1920 г. принимает на себя обязанности директора Института психологии при Берлинском университете. В 1922 г., после серии блестящих экспериментов по изучению восприятия и интеллекта шимпанзе, которые принесли ему международное признание, был назначен директором Института психологии при Берлинском университете.

В этом институте Келер продолжал основанные на теории гештальта исследования и в 1929 г. опубликовал труд «Гештальтпсихология» — манифест школы гештальтпсихологии, созданной им совместно с Куртом Коффкой и Максом Вертгеймером.

Совместно с Вертгеймером и Коффкой Вольфганг внес свой огромный вклад в основу нового прогрессивного учения, которое в дальнейшем и получило название гештальтпсихологии. Ученые-психологи, разрабатывающие это направление, заложили прочный фундамент в основу рассмотрения теории восприятия. Открытие и исследование законов целостности и структурности получали различные оценки критиков, но со временем общество все же приняло и одобрило их.

Сама концепция гештальта получила фундаментальное развитие в работах Келера, изданных в 1920 и в 1940 гг. В них Келер обратил внимание на поразительное сходство между некоторыми аспектами физики полей и явлениями перцептуальной организации. Он указал на примеры функциональных целостностей в физике, которые не могут рассматриваться как наборы отдельных частей Существуют макроскопические физические состояния, которые стремятся развиваться в сторону равновесности и в направлении максимальной регулярности.

Когда Келер участвовал в основании гештальтпсихологии в 1920 г., он переделал аксиомы Георга Мюллера (1897) в соответствии с новыми концепциями неаналитической динамики. Именно он предложил термин «изоморфизм» для описания этих психоней-рологических отношений, именно он и его коллеги сделали эту концепцию настолько важной для гештальтпсихологии, что в их работах не всегда возможно различить, о каком поле говорится, о феноменологическом или о соответствующем мозговом. Но Келер высказывался вполне определенно: отношения между ними — топологического порядка, а не идентичности размера и формы.

Келер внес фундаментальную поправку в концепцию корковых процессов, так, зрительная область им рассматривалась как электролит. По его мнению, процессы в нем происходят по физическим законам самораспределения, а не в соответствии с микроанатомическим устройством нейронных сетей. Локальные области возбуждения окружены полями, которые представляют эти состояния в окружающей среде, и взаимодействуют с другими аналогичным образом представленными областями возбуждения. На этой основе Келер выдвинул гипотезу, что существуют физиологические процессы, которые представляют собой образцы физиохимических гештальтов, и они являются коррелятами феноменологических гештальтов.

В подобных рассуждениях скрыто предположение о психофизическом изоморфизме, то есть допущение, что мозговые процессы обладают определенными структурными особенностями, схожими со структурными качествами организованного опыта. Изоморфизм означает не метрическое, но топологическое соответствие. Предполагается, что процессы в мозге повторяют изначальные отношения симметрии, близости, смежности, но не сохраняют точные размеры и углы фигур, спроецированных на сетчатку.

Такая формулировка отличается от широко принятой точки зрения, что феноменологические и физиологические поля не имеют особого сходства, хотя и связаны друг с другом. Постулат изоморфизма призван стать эвристическим руководством для исследователей Именно таким образом Келер находил общее объяснение нейрофизиологическим и психологическим фактам в области физических явлений

В своей книге 1938 г «Роль ценностей в мире фактов», в главе «Вне феноменологии», он пишет: «Нашим намерением не является ограничивать данное исследование вопросами феноменологических описаний». Хотя Келер замечает, что «все вопросы, связанные с фундаментальными принципами, могут быть решены лишь на феноменологической почве», он высказывает стремление преодолеть чистые феномены, обратиться к «трансфеноменальной реальности»: «Общепринято мнение, что физическая природа имеет трансфеноменальное существование. Вне зависимости от того, каковы наши эпистемиологические убеждения, мы должны постигать, отходя от чистой феноменологии, все естественные науки, такие как физику, химию, геологию и биологию».

Обсуждая феномен памяти, Келер пишет: «Существует лишь одна часть природы, которая, как показывают современные знания, могла бы в этом случае находиться в тесном контакте с феноменологическими данными. Эта часть природы обычно называется деятельностью мозга».

В 1935 г Келер подал в отставку в знак протеста против вмешательства нацистов в дела университета и эмигрировал в США. В 1955 г. он стал сотрудником Института перспективных исследований в Принстонском университете, а в 1958 г. — профессором психологии Дартмутского колледжа. Умер Келер в Энфилде (шт. Нью-Гэмпшир) 11 июня 1967 г.

А.С. Лучинс и Э.Х. Лучинс: ИЗОМОРФИЗМ В ТЕОРИИ ГЕШТАЛЬТОВ

А.С. Лучинс и Э.Х. Лучинс: ИЗОМОРФИЗМ В ТЕОРИИ ГЕШТАЛЬТОВ
GESTALT ARCHIVE представляет:
Изоморфизм в Гештальт-теория: сравнение концепций Вертгеймера и Кхлера [*]
Авраам С. Лучинс и Эдит Х. Лучинс

---

ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ОБЗОР

---

Термин изоморфизм буквально означает равенство или одинаковость (изо) формы (морфизм). В математике изоморфизм между двумя системами требует взаимно однозначное соответствие между их элементами (т. е. каждый элемент одного системе соответствует один и только один элемент другой системы, и наоборот), что также сохраняет структуры. Говоря об изоморфизме как об одном из наиболее важные и общие математические понятия, Р. Дункан ЛЮС и Патрик SUPPES (1968, стр. 72) характеризует его как «однозначное отображение системы A на система B, в которой операции и отношения A сохраняются при отображения и имеют ту же структуру, что и операции и отношения системы Б. В гештальт-психологии однозначное соответствие между элементами не требуется; требуется подобие конструкций.
Что означает изоморфизм в Гештальт-теория? Чтобы ответить на этот вопрос, мы попытались рассмотреть некоторые из появилось в гештальт-психологической литературе (в основном на английском языке) о изоморфизм и связанные с ним понятия. Приводим взгляды основоположников гештальта теории и выборки других психологов.

Начнем с исторического замечания Курта КОФФКИ (1935), напоминающего о его беседы с Максом ВЕРТГЕЙМЕРОМ в 1911 году, вскоре после завершения эксперименты с кажущимся движением, в которых участвовали Вольфганг КХЛЕР и КОФФКА. главные предметы. Мы не знаем точно, что сказал ВЕРТГЕЙМЕР, но он мог упомянул свою гипотезу о том, что кажущееся движение, которое он назвал фи-феномен, возникший в результате «своего рода физиологического короткого замыкания» в мозг (1912б). На Коффку произвело впечатление «отношение между сознанием и лежащие в основе физиологические процессы, или, в нашей новой терминологии, между поведенческой и физиологической области». Он отметил, что заявление в этих новые термины стали возможны только благодаря идее ВЕРТГЕЙМЕРА. После обращения к ВЕРТГЕЙМЕР как «первый высказавший» теорию и КХЛЕР как ее разработчик, КОФФКА упомянул принцип изоморфизма, «согласно которому характерны и характерные стороны физиологических процессов аспекты сознательных процессов».
Затем мы приводим ссылки KHLER на изоморфизм в некоторых его работах (например, 1920, 1929, 1938) и обратите внимание на его признание идей сооснователей гештальтпсихологии. Его исследования физических гештальтов завершились гипотезой психофизического изоморфизм.

Обращаясь к Максу ВЕРТГЕЙМЕРУ, мы сначала опишем его работу над феноменом фи и ее значение (А.С. ЛУЧИНС, 1968). Затем мы обсуждаем лекции, которые ВЕРТХАЙМЕР провел в 1937-1938 годах семинар в Новой школе социальных исследований. Он связанный изоморфизм с восприятием чувств, эмоций и выразительных движения. Он также указал на различия между его концепциями и концепциями КХЛЕРА. изоморфизма. Нашими источниками были первые авторские заметки о ВЕРТГАЙМЕРЕ. лекций и наша реконструкция семинаров (1973; 1991-1993 гг.). [fn 1]

Далее мы обратимся к Мартину ШИРЕРУ (1954), который в разделе о гештальт психологии в главе, посвященной когнитивной теории, поставил вопрос о том, что определяет организационный характер восприятия. Он указал на Гештальтисты постулируют динамическое самораспределение нервных возбуждений. срабатывает от проксимальных раздражителей; это «вылилось в теорию Хлера о изоморфизм». ШИРЕР отметил, что для гештальтиста полное поле состоит из географическая среда, включающая психофизический организм; он также характеризует феноменальное поле и поведенческую среду. Кроме того, он указал на некоторые недостатки или пробелы в гештальт-психологии. исследований, например, акцент на «ощутимо присутствующих поведенческих окружающей среды» к пренебрежению окружающей средой, которую человек воображает или думает о. КОФФКА (1935) также согласились с тем, что в исследовании есть пробелы. С 1935 г., были попытки закрыть пробелы, например, путем исследований и изложение принципов гештальта применительно к эмоциям, образам, музыке, искусству, язык, мышление.

Примером может служить работа Рудольфа АРНХЕЙМА по гештальт-теории применительно к восприятию. и искусство (1969). Другим примером является статья Джорджа ХАМФРИ в книге «Мышление» (1951). о психоневральных процессах и изоморфизме в гештальт-теории.

Затем мы ссылаемся на две обзорные статьи. В своей энциклопедической статье о гештальте теории, Соломон АШ (1968) обсуждал организацию восприятия, а также физические и физиологические гештальты. Он также сослался на очевидное изучение движения, но не гипотеза физиологического короткого замыкания; единственный ссылка на изоморфизм относилась к психофизическому изоморфизму КХЛЕР.

Затем мы обратимся к историку психологии Эдвину Г. БОРИНГУ (1942, 1950), к подумайте, что он написал о феномене фи, а также об изоморфизме и его отношение к проекции. BORING также описал некоторые критические замечания по поводу изоморфизма концепции в гештальт-психологии и предположил, что будущее может показать обоснованность критических замечаний или, другими словами, ценность концепции. Мы предположить, что будущее наступило и что пришло время обсудить концепцию Изоморфизм в гештальтпсихологии.

Раздел под названием «Изоморфизм, феноменология и вне феноменологии». ссылается на описание Джованни ВИКАРИО своего наставника, Гаэтано КАНИЦСА, как Гештальтист и экспериментальный феноменолог. Мы предлагаем ВЕРТХАЙМЕРУ, который мог быть под влиянием феноменологии, был более ориентирован, чем КХЛЕР, на экспериментальной феноменологией и меньше интересовался физиологическими гипотезами. Такой различия могут помочь объяснить различия в их представлениях о изоморфизм.

---

КОФКА: ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗОМОРФИЗМА

---

В разделе «Связь между поведенческим и физиологическим полем Решающее», Коффка (1935, с. 53-54) писал о разговоре, который

остался в моей памяти как один из переломных моментов моей жизни. Это произошло во Франкфурте-на-Майне в начале 1911 года. только что завершил свои эксперименты по восприятию движения [феномен фи] в где КХЛЕР и я служили главными наблюдателями. Теперь он предложил рассказать мне цель его экспериментов … [О] в тот день он что-то сказал меня больше всего поразило, и это была его идея о функция физиологической теории в психологии, связь между сознание и лежащие в его основе физиологические процессы, или в нашем новом терминологии, между поведенческой и физиологической сферой. Чтобы заявить об этом в этих новых терминах, однако, не совсем справедливо, потому что само это утверждение стало возможным только благодаря идее ВЕРТГЕЙМЕРА; раньше никто не думал о физиологического или, если уж на то пошло, поведенческого поле.

КОФФКА критиковал теорию «просто молекулярные физиологические процессы». Он утверждал, что на молярном уровне поведение принципиально не отличается от лежащего в его основе физиологического процессы:

Допущение чисто молекулярно-физиологического процессы строятся на слишком тонкой эмпирической основе; это приводит либо в молекулярной интерпретации поведения и сознания, которая противоречит фактам, либо полностью разрывает два ряда процессы, физиологические и поведенческие или сознательные. (стр. 56)
ВЕРТГАЙМЕР с Решение. Изоморфизм. И теперь читатель может понять слова ВЕРТГАЙМЕРА. вклад; теперь он поймет, почему его физиологическая гипотеза произвела на меня впечатление больше, чем что-либо. В двух словах то, что он сказал, сводилось к следующему: давайте мыслите физиологические процессы не как молекулярные, а как молярные явления. Если мы это сделаем, все трудности старой теории исчезнут. Ибо если они являются молярными, их молярные свойства будут такими же, как у сознательного процессов, в основе которых они должны лежать. И если это так, то наши двое царства, вместо того, чтобы быть разделены невозможной пропастью, представлены как как можно ближе друг к другу, в результате чего мы можем использовать наши наблюдения поведенческой среды и поведения как данных для конкретного разработка физиологических гипотез. (Там же)

На на следующей странице (стр. 62) КОФФКА писал:

если B означает поведенческий мир, G — географические и P для физиологических процессов, BP(G показывает отношение…. [Если] В и Р по существу сходны, то оно зависит только на отношение G-P, когда и как мы можем получить информацию о G из P. И если это Итак, тогда наблюдение за В несомненно раскрывает нам свойства Р. Эта теория, впервые произнесенный ВЕРТГЕЙМЕРОМ, был тщательно разработан КХЛЕРОМ. В его книга «Physische Gestalten» (1920) он углубился в физику и физиологии, чтобы доказать совместимость теории с физическими и физиологические факты; в своей «Гештальт-психологии» [1929] он сформулировал это теории изоморфизма ряда специальных аксиом [и] общего принцип в этих словах: «Всякое действительное сознание есть во всяком случае не только слепо связан с соответствующими ему психофизическими процессами, но сродни его в существенных структурных свойствах» (стр. 193). Таким образом, изоморфизм, термин подразумевая равенство формы, делает смелое предположение, что «движение атомы и молекулы мозга» не «принципиально отличаются от мысли и чувства»

Далее в том же тексте (стр. 109), КОФФКА писал:
«Ибо мы можем, по крайней мере, выбрать психологические организации, возникающие в простых условиях, и затем могут предсказать, что они может обладать регулярностью, симметрией, простотой. Это условие основано на принцип изоморфизма, согласно которому характерные черты физиологические процессы также являются характерными сторонами соответствующих сознательные процессы».

---

КХЛЕР: ПСИХОФИЗИЧЕСКИЙ ИЗОМОРФИЗМ

---

Компания KHLER признательна WERTHEIMER и KOFFKA за вклад. Ссылаясь на тесное сближение общей биологии и психологии в теории нервных функций, особенно в учении о физических основах сознания, писал он в своей книге о физических гештальтах (1920; сокращенно перевод в ELLIS, 1938):

Здесь мы имеем непосредственное соответствие между умственные и физические процессы, и требование кажется неизбежным, что в это время точечные органические функции можно рассматривать как участвующие и проявляющие по сути, гештальт-характеристики. Импорт и исключительное значение это было впервые признано ВЕРТГЕЙМЕРОМ, который тем самым придал гештальтам степень реальности далеко за пределами любой они ранее обладали. Из этого следует, как подчеркивал Коффка, центральные физиологические процессы нельзя рассматривать как суммы отдельных возбуждений, а как комплексные целостные процессы. (1920/1938, с. 6)
Работа WERTHEIMER и KOFFKA продолжалась… в соответствии с нашими более ранними замечаниями о физических системах… Это цель это эссе, чтобы поддержать гипотезу ВЕРТГЕЙМЕРА на физических основаниях. (п. 20)

Обсуждение поведения физических систем в их движения к стационарным состояниям, заключил КХЛЕР:

Закон, иллюстрируемый в случаях такого рода, может быть называется тенденцией к простым Gestalten, или законом Prgnanz… Это обозначение происходит от WERTHEIMER, а не как описание неорганических физических поведения, а феноменального и, следовательно, также физиологического процесс-структуры. Тем не менее можно применить термины к физическим явлений также, для общей тенденции и линии развития, наблюдаемой ВЕРТГЕЙМЕРА в психологии и обозначенный им как закон Прегнанца. очевидно, то же самое, что мы здесь обсуждали. (п. 54)

Интересно, что термин изоморфизм не встречаются в указателе книги Кхлера, Gestalt Psychology (1929). И все же это встречается в нескольких местах в тексте, например:

Нет никакой причины, по которой построение физиологические процессы, непосредственно лежащие в основе опыта, должны быть невозможны, если опыт позволяет построить внешний физический мир, т. связаны с этим гораздо менее тесно… У меня были бы очень большие трудности в пытаясь связать определенный опыт с определенными процессами, пока мне не удавалось предположить одно конкретное отношение между двумя порядками, а именно, что конгруэнтность или изоморфизм в их систематических свойствах. (1929, с. 61)

KHLER добавил, что принцип иногда более подробно сформулированы в ряде «психофизических аксиом» (имеется в виду в примечание к Джорджу Э. МИЛЛЕРУ, 1897 г., с. 189). Но вместо этого он привел примеры проиллюстрировать принцип.
Термин изоморфизм часто встречался в другом книга Хлера, Место ценности в мире фактов (1938):

… наиболее существенные черты экспериментального или контексты восприятия такие же, как и у их физических аналогов. С по отношению к этим чертам перцептивные и физические структуры изоморфный. Если бы их не было, у нас не было бы физики. (п. 162)

KHLER описал много примеров и пришел к выводу:

во всех этих случаях это действительно структура, в которой мир восприятий и физический мир имеют так много общего. Сходство в разграничении определенных предметов и, следовательно, в их число, означает на самом деле сходство в грубой структуре двух миров. А также то внутри таких конкретных объектов опять же структурное сходство между воспринимаемым и физическим миром. (стр. 166)
Физика, это было изложенное, исходит из предположения, что определенные структурные черты восприятия согласуются со структурой соответствующих физических ситуаций. Однако это только макроскопические структуры, которые могут быть общими характеристиками воспринимаемый и физический мир. И это утверждение имеет смысл только в том случае, если оказывается, что понятие макроскопических объектов относится к определенным физическим объектам. Я считаю, что мы смогли показать, что это так. Следовательно, это содержательный тезис о том, что перцептивный и физический контексты изоморфны в существенных макроскопических отношениях, и что в этом отношении существует сходство между феноменальным и физическим миром (стр. 184)

В Место ценности в мире фактов (1938), у КХЛЕР есть глава (глава VI), озаглавленная «Об изоморфизме», из которой цитируем:

По поводу эмоциональной сферы он писал: «Я предлагают рассматривать природу корковых процессов, хотя многие философы не любят много слушать о мозге, когда философские проблемы обсуждаются» (стр. 185). «Кортикальные корреляты психической жизни или, как мы можем также назвать их психофизическими процессами, более интересными для наших целей, чем любые другие биологические факты» (стр. 194). «[Это не] правдоподобное предположение, что корковые процессы состоят из независимых событий в отдельные клетки. В следующих абзацах психофизические корреляты будут, поэтому следует рассматривать с макроскопической точки зрения» (стр. 212). «Практически любая часть человеческого опыта может быть взята в качестве примера тот факт, что молекулярные процессы в мозге как таковые не имеют большого сходства с явлениями» (стр. 215).
Непрерывность есть структурная черта зрительного поле. Это также структурный факт, что в этом поле, ограниченном отдельные восприятия выделяются как пятна, фигуры и вещи. В обоих характеристики, как мы обнаружили, макроскопический аспект корковых процессов напоминает визуальный опыт. Таким образом, в этой степени зрение и его корковые корреляты изоморфны. В предыдущей главе тот же термин был использовал. Однако там оно применялось к отношению между визуальной организацией с одной стороны и макроскопическая структура ситуаций в физическом пространстве с другой. Факт, который является посредником между физическим и перцептивным в настоящее время обнаруживается корковая организация, которая, как правило, похоже на то и другое… Там, где перцептивная организация не согласуется с фактами в физическом пространстве корковая организация, кажется, согласуется с восприятием скорее чем с физикой. (1938, стр. 217-218)
… Наше настоящее обсуждение в основном занимается вопросом об изоморфизме между полем зрения и его психофизический коррелят… Однако мы ни на мгновение не должны забывать, что изоморфизм, рассматриваемый таким образом, есть отношение между визуальным опытом и динамические реалии. (1938, стр. 218-219)

---

ВЕРТГАЙМЕР: ФИ-ФЕНОМЕН И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ

---

Следующее исходит от LUCHINS (1968):

ВЕРТХАЙМЕР искал примеры из области восприятия, области психология с высокой репутацией точности. Он не имел большого успеха, пока 1910 г., когда он отправился в путешествие и в поезде подумал об оптическом явление, которое казалось подходящим. Во Франкфурте он вышел из поезда и купил игрушечный стробоскоп. В гостиничном номере он поставил эксперимент, заменив полоски бумаги, на которой он нарисовал ряд линий для картинок в игрушке. результаты оказались такими, как он и ожидал: путем изменения временного интервала между экспозицией строк, он обнаружил, что может видеть одну строку за другой, две строки стоящих бок о бок, или линии, движущейся из одного положения в другое. Этот «движение» стало известно как фи-феномен.
ВЕРТГЕЙМЕР спросил ШУМАНА, его бывший учитель в Берлине, а ныне во Франкфуртском психологическом институте, если бы он мог предоставить кого-то в качестве подопытного. ШУМАН с Пришел лаборант Вольфганг КХЛЕР. Для следующего экспериментального сеанса КХЛЕР привел своего друга Курта КОФФКА, который также был испытуемым. ХЛЕР убедил ШУМАНА посетить ВЕРТГЕЙМЕРА и пригласить его дирижировать Эксперимент во Франкфуртском институте. Простой аппарат для демонстрации фи явление было сконструировано, и ставший уже классическим эксперимент был проведен (ВЕРТХАЙМЕР, 1912б).
ВЕРТХАЙМЕР объяснил значение эксперимента следующим образом: «Что мы видим, когда видим движение руки или свет? Уместно ли говорить, что у нас есть ощущение в разных местах на сетчатка, по которой предполагается движение? Уместно ли сократить явление движения таким образом в ряд статических ощущений?» (1937). Хотя до него были психологи и философы, которые верили это движение не было выводом из статических ощущений на сетчатке, а было сенсация sui generis, они не продемонстрировали это научным образом. ВЕРТГЕЙМЕР теперь излагал тезис таким образом, что экспериментальные решения возможный.
Это был не просто эксперимент Вертгеймера, но и его формулировка основная проблема и способ приступить к решению этой проблемы, запустил гештальт-психологию. Путем экспериментальных вариаций он проверял одну за другой один, различные возможные объяснения феномена фи и нашли их недостаточными. По Вертхаймеру, существенными чертами феномена фи являются следующее: это контрпример к предположению о том, что частичные и суммативные подходы к психологическим явлениям универсально адекватны; Это принадлежит к категории подлинного динамического опыта, который должен быть понят в термины динамики, а не сводящиеся к статическим событиям; наконец, это пример структуры, которая не является произвольным расположением событий, а имеет внутренняя связанность (1937).
WERTHEIMER почувствовал, что нужна модель таких динамических переживаний, и он выдвинул гипотезу возможного физиологического process: «Движение происходит из-за поля активности среди клеток… не возбуждение в изолированных клетках, но полевые эффекты» (1937). Эта модель применялась концепции теоретико-полевой физики к неврологическому событию. (ЛУЧИНС, 1968 г., стр. 523-525)

перейти ко второй части

---

Сноски:

[ * ] Доклад подготовлен для 11-го Научного съезда GTA, 11-14 марта 1999 г. Благодарим доктора Герхарда ШТЕМБЕРГЕРА за проявленный интерес. в теме и за поощрение при подготовке данного доклада. Мы признателен Лоррейн ПИСАРЧИК, административному секретарю Департамента Математических наук Политехнического института Ренсселера за ее внимательное типирование рукописи. [Обратите внимание, что наши комментарии в скобках обычно заключено в квадратные скобки.] [назад к текст]

[fn 1] Из авторов, которых мы цитируем, ARNHEIM, ASCH, ШИРЕР и настоящий первый автор посещали семинары ВЕРТХАЙМЕРА в Новая школа социальных исследований. [вернуться к текст]

---

---

Литература: см. в конце статьи

---

Часть 3

---

2 Copyright Лучинс, Э.Х. Лучинс. Все права Сдержанный.
Этот документ был подготовлен в контексте 11-й научной конвенции международного Общество гештальт-теории и ее приложений (GTA) , Март 1999 г., Грац, Австрия. Многопрофильный журнал , Vol. 21, № 3, ноябрь 1999 г., стр. 208-234.

---

Вернуться к основному указателю гештальта Архив

---

Главная ГТА Международный
ГЕШТАЛЬТ INFOSPACE — Гештальт-ресурсы | ГЕШТАЛЬТ АРХИВ | Журнал ГЕШТАЛЬТ ТЕОРИЯ
Гештальт-люди | Гештальт Публикации | Гештальт-конференции | Гештальт-теоретическая психотерапия
О гештальт-теории и GTA
Домашняя страница GTA Deutsch |GTA Домашняя страница Italiano |GTA Домашняя страница Français

---

 

Психоневральный изоморфизм: историческая справка и актуальная актуальность

 @article{Scheerer1994PsychoneuralIH,
  title={Психоневральный изоморфизм: историческая подоплека и актуальная актуальность},
  автор = {Э.  Мадлен Шерер},
  журнал={Философская психология},
  год = {1994},
  объем = {7},
  страницы = {183-210}
} 

• Э. Шеерер
• Опубликовано в 1994 году
• Психология
• Философская психология

Резюме Исследуется релевантность принципа психонейронного изоморфизма Вольфганга Келера для современной когнитивной нейронауки. Подход Келера к проблеме разума и тела интерпретируется как ответ на фундаментальный кризис психологии в начале двадцатого века. Обсуждаются некоторые аспекты его доктрины изоморфизма с целью достижения интерпретации, которая была бы одновременно исторически точной и уместной для вопросов, обсуждаемых в настоящее время в философии психологии.

View Via Publisher

Психоневральный изоморфизм: от метафизики до мощности

• A. Vernazzani

• Психология

• 2020
0

7

• 2020
0

7. должен был заменить туманное понятие Фехнера о психофизическом параллелизме и…

Схема и гештальт: проверка гипотезы психонейронного изоморфизма с помощью компьютерного моделирования

Было создано крупномасштабное компьютерное моделирование, в котором физиологическая модель сталкивается с напряжениями и стрессами в реалистичной музыкальной среде, и предполагает, что гипотеза психонейрального изоморфизма верна.

The Aspect‐Perception Passages: A Critical Investigation of Köhler’s Isomorphism Principle1

• G. Ayob

• Philosophy, Psychology

• 2009

In this paper I argue that Wittgenstein’s aim in the aspect-perception passages is to критически оценивать ту или иную гипотезу. Целевой гипотезой в этих отрывках является гештальт-психолог…

Альва Ноэ и Эван Томпсон Есть ли нейронные корреляты

• А. Ноэ, Э. Томпсон

• Психология

• 2004

стать центром научных исследований сознания (Metzinger, 2000a). Растущее число исследователей…

Логика, гештальт-теория и нейронные вычисления в исследованиях организации слухового восприятия

В этой статье сделан логический анализ важных гештальтистских концепций с точки зрения философии науки, обсуждается конкретная модель мозга функционирование и восприятие, а также изучение гештальт-теории в связи с моделированием организации восприятия с помощью искусственных нейронных сетей с использованием некоторых хорошо известных фактов из теории автоматов.

Возвращение к Витгенштейну о Кёлере и гештальт-психологии.

Витгенштейн оказал минимальное влияние на исследовательскую практику психологов, в то время как Келер остается влиятельным, что не удивило бы Витгенштейна, который предсказывал, что ученые не будут рассматривать его работу как имеющую отношение к их собственной.

4-1-2001 Восприятие как бессознательное вмешательство В этой статье рассматриваются исторические и новейшие теории бессознательного…

Гештальт-психология: забытая парадигма в ненормальной психологии.

• S. Silverstein, P. Uhlhaas

• Psychology, Medicine

  Американский журнал психологии

• 2004

организационные процессы могут характеризовать как когнитивные, так и мозговые процессы при шизофрении.

ГЕШТАЛЬНЫЕ ФЕНОМЕНЫ И АРХЕТИПИЧЕСКИЙ РАЦИОНАЛИЗМ Перекресток между эмпиризмом и рационализмом: Часть I Теоретические основы и философские следствия гештальт-психологии (Sundqvist 2003), я сделал попытку представить философскую значимость…

Системы осцилляторов, разработанные для определенного сознательного восприятия

Создана динамическая система осцилляторов, связанных таким образом, чтобы сохранить свойства восприятия, которая сохраняет взаимные отношения между процессами, формируя операционную карту, изоморфную матрице расстояний, имитирующую восприятие пространственноподобных свойств.

ПОКАЗАНЫ 1–10 ИЗ 54 ССЫЛОК

СОРТИРОВАТЬ ПОРелевантности Наиболее влиятельные статьиНедавность

Нейрофилософия: на пути к единой науке о разуме

• П. Черчленд
• 
  Психология0029
• 1986

Пять глав в первой части книги, «Некоторые элементарные нейронауки», описывают историю науки о нервной системе и представляют собой общее введение в нейрофизиологию, нейроанатомию и…

Почему мы не воспринимаем состояния нашего мозга?

• В. Принц

• Психология

• 1992

Резюме Большая часть этой статьи посвящена вопросу о том, как преодолеть разрыв между восприятием и действием. Во-первых, рассматривается традиционный взгляд на отношения восприятия и действия…

Некоторые новые гештальт-психологии

• М. Генле

• Психология

• 1989

Резюме В настоящее десятилетие психологи стали свидетелями возрождения интереса к перцептивным феноменам, изучаемым гештальтом. Некоторые из этих новых психологий называют себя неогештальт-психологией. Итак…

«Психическое» и «физическое»

• Х. Фейгл

• Психология, философия

• 1958

Принимая во внимание все, что мы говорили до сих пор о научных и философских аспектах проблемы разума и тела, напрашивается следующая точка зрения: Необработанные чувства прямого…

О надлежащем подходе к коннекционизму сформулированы гипотезы коннекционистского подхода к когнитивному моделированию. Показано, что эти гипотезы несовместимы с гипотезами, лежащими в основе традиционных когнитивных…

Неопределенность эвристики изоморфизма

• C. Leeuwen

• Философия

• 1990

Резюме Сегодня мы менее склонны верить в единую науку, чем во времена Келера. Таким образом, гештальт-программа могла бы безопасно отказаться от эвристики психофизического изоморфизма, если бы захотела…

Чему учат коннекционистские модели: обучение и репрезентация в коннекционистских сетях

Показано, что коннекционистские модели можно использовать для систематического изучения сложного взаимодействия между обучением и репрезентативность, как это показано на примере анализа нескольких крупных сетей.

Язык мысли

• Дж. Фодор

• Психология, философия

• 1975

когнитивная психология рассматривает многие высшие процессы как…

Зрительные процессы в экстрастриарной коре обезьян.

Особое внимание уделяется трем недавним разработкам, позволившим получить представление об обработке информации и потоках в экстрастриарной коре.

Теории тождества разума и тела

• К. Макдональд

• Философия

• 1990

Одной из самых центральных и известных проблем в философии сознания является объяснение связи между разумом и телом. Кажется, что чем бы ни был разум, он неразрывно связан с…

Лицом к лицу с проблемой сознания

Лицом к лицу с проблемой сознания

Дэвид Дж. Чалмерс

Кафедра философии
Университет Аризоны
Тусон, Аризона 85721

[электронная почта защищена]

[Опубликовано в Journal of Consciousness Studies 2(3):200-19, 1995. Также в сети есть мой ответ: «Moving Вперед по проблеме сознания», к 26 статьям с комментариями на этой бумаге. Этот документ разрабатывает и расширяет многие идеи, изложенные в этой один.]

1 Введение

Сознание ставит самые загадочные проблемы в науке о разум. Нет ничего, что мы знали бы более близко, чем сознательный опыт, но нет ничего труднее объяснить. Все виды психических явлений в последние годы поддались научным исследованиям, но сознание упорно сопротивлялся. Многие пытались это объяснить, но объяснения всегда кажется, что не достигают цели. Некоторых заставили предположить что проблема неразрешима и что нельзя дать хорошего объяснения.

Чтобы добиться прогресса в проблеме сознания, мы должны противостоять это напрямую. В этой статье я сначала выделяю действительно сложную часть проблему, отделяя ее от более податливых частей и давая отчет почему это так трудно объяснить. Я критикую некоторые недавние работы, которые использует редуктивные методы для обращения к сознанию и утверждает, что такие методы неизбежно не справиться с самой сложной частью проблемы. Как только эта неудача признана, открывается дверь для дальнейшего прогресса. Во второй половине статьи я утверждаю, что если мы перейдем к новому типу нередуктивного объяснения натуралистическое объяснение сознания может быть данным. Я выдвигаю своего кандидата на роль такого объяснения: нередуктивную теория, основанная на принципах структурной согласованности и организационной инвариантности и двусторонний взгляд на информацию.

2 Легкие задачи и сложная задача

Существует не одна проблема сознания. «Сознание» неоднозначный термин, относящийся ко многим различным явлениям. Каждый из них явления нуждаются в объяснении, но некоторые легче объяснить, чем другие. Для начала полезно разделить сопутствующие проблемы сознания на «сложные» и «легкие» задачи. Легкие проблемы сознания — это те, которые кажутся непосредственно восприимчивыми к стандартным методы когнитивной науки, с помощью которых явление объясняется в терминах вычислительных или нейронных механизмов. Сложные проблемы – это те, которые кажется, сопротивляются этим методам.

К простым проблемам сознания относятся проблемы объяснения следующих явления:


• способность различать, классифицировать и реагировать на окружающую среду раздражители;
• интеграция информации когнитивной системой;
• сообщаемость психических состояний;
• способность системы получать доступ к своим внутренним состояниям;
• в центре внимания;
• преднамеренное управление поведением;
• разница между бодрствованием и сном.

Все эти явления связаны с понятием сознания. Например, иногда говорят, что психическое состояние является сознательным, когда оно сообщается в устной форме или когда она доступна внутри компании. Иногда Говорят, что система осознает некоторую информацию, когда она способна реагировать на основе этой информации, или, что более решительно, когда она посещает к этой информации, или когда он может интегрировать эту информацию и использовать это в изощренном контроле поведения. Мы иногда говорим, что действие осознанно именно тогда, когда оно преднамеренно. Часто говорят, что организм сознателен как еще один способ сказать, что он бодрствует.

Нет реальной проблемы в том, можно ли объяснить эти явления. научно. Все они прямо уязвимы для объяснения с точки зрения вычислительных или нейронных механизмов. Чтобы объяснить доступ и отчетность, например, нам нужно только указать механизм, с помощью которого информация о внутренние состояния извлекаются и становятся доступными для устного отчета. Объяснять интеграции информации, нам нужно только показать механизмы, с помощью которых информация собирается и используется более поздними процессами. Для учет сна и бодрствования, соответствующий нейрофизиологический учет процессов, ответственных за контрастное поведение организмов в тех штатов будет достаточно. В каждом случае необходима соответствующая когнитивная или нейрофизиологическая модель может четко выполнять объяснительную работу.

Если бы эти явления были всем, что было в сознании, то сознание не будет большой проблемой. Хотя у нас пока нет ничего близкого к полному объяснению этих явлений, мы имеем ясное представление о том, как мы могли бы объяснить их. Вот почему я называю эти проблемы легкие проблемы. Конечно, «легко» — понятие относительное. Получающий правильность деталей, вероятно, займет столетие или два трудных эмпирических Работа. Тем не менее есть все основания полагать, что методы познавательной наука и нейробиология добьются успеха.

Действительно трудная проблема сознания — это проблема опыта . Когда мы думаем и воспринимаем, происходит вихрь обработки информации, но есть и субъективный аспект. Как выразился Нагель (1974), существует — это нечто подобное — быть сознательным организмом. Это субъективное аспект — опыт. Когда мы видим, например, мы переживаем визуальный опыт. ощущения: ощущение красноты, ощущение темноты и света, качество глубины поля зрения. Другие переживания сопровождаются восприятие в разных модальностях: звук кларнета, запах нафталиновых шариков. Затем идут телесные ощущения, от боли до оргазма; мысленные образы, которые вызываются внутренне; ощущаемое качество эмоций, и переживание потока сознательной мысли. Что объединяет всех эти состояния в том, что в них есть что-то похожее. Все это состояния опыта.

Бесспорно, что некоторые организмы являются субъектами опыта. Но вопрос о том, как получается, что эти системы являются субъектами опыта вызывает недоумение. Почему, когда наши когнитивные системы взаимодействуют с визуальными и слуховой обработки информации, у нас есть зрительный или слуховой опыт: качество глубокого синего, ощущение среднего C? Как мы можем объяснить почему есть что-то похожее на то, чтобы развлекать мысленный образ или испытывать эмоция? Широко признано, что опыт возникает из физического основе, но у нас нет хорошего объяснения, почему и как это так возникает. Почему должна ли физическая обработка вообще породить богатую внутреннюю жизнь? Кажется объективно необоснованно, что это должно, и все же это так.

Если какая-либо проблема квалифицируется как проблема сознания, она это один. В этом центральном смысле «сознания» организм сознателен, если есть что-то вроде того, чтобы быть этим организмом, и психическое состояние является сознательным, если есть что-то похожее на то, чтобы быть в этом государство. Иногда такие термины, как «феноменальное сознание» и Здесь также используются «qualia», но мне кажется более естественным говорить «сознательного опыта» или просто «опыта». Другая полезный способ избежать путаницы (используется, например, Newell 1990, Чалмерс, 1996 г.) заключается в том, чтобы зарезервировать термин «сознание» за явлениями опыта, используя менее нагруженный термин «осознание» для более прямого явления, описанные ранее. Если бы такая конвенция получила широкое распространение, общение станет намного проще; как обстоят дела, те, кто говорит о «сознания» часто говорят мимо друг друга.

Двусмысленность термина «сознание» часто используется как философами, так и учеными, пишущими на эту тему. Это общепринято увидеть статью о сознании, начинающуюся с обращения к тайне сознания, отмечая странную неосязаемость и невыразимость субъективность, и нас беспокоит, что до сих пор у нас нет теории этого явления. Здесь в теме явно стоит трудная проблема — проблема опыта. Во второй половине статьи тон становится более оптимистичным, и изложена собственная авторская теория сознания. После осмотра, эта теория оказывается теорией одного из наиболее простых феномены — отчетливости, интроспективного доступа или чего-то еще. В конец, автор заявляет, что сознание оказалось сговорчивым в конце концов, но читатель остается чувствовать себя жертвой приманка и переключатель. Сложная проблема остается нетронутой.

3 Функциональное объяснение

Почему простые задачи даются легко, а сложные задачи сложны? легкие задачи легки именно потому, что они касаются объяснения когнитивные способности и функции . Для объяснения познавательного функции, нам нужно только указать механизм, который может выполнять эту функцию. Методы когнитивной науки хорошо подходят для такого рода объяснений. и поэтому хорошо подходят для решения простых проблем сознания. Напротив, трудная проблема трудна именно потому, что это не проблема выполнение функций. Проблема сохраняется, даже если производительность объясняются все соответствующие функции. (Здесь «функция» не используется в узком телеологическом смысле чего-то, что система предназначена для выполнения, но в более широком смысле любой причинной роли в производстве поведения, которое может выполнять система.)

Объяснить отчетность, например, просто объяснить, как система может выполнять функцию создания отчетов о внутренних состояниях. К объяснить внутренний доступ, нам нужно объяснить, как система может быть соответствующим образом зависит от его внутренних состояний и использует информацию об этих состояниях в руководстве более поздними процессами. Чтобы объяснить интеграцию и управление, нам нужно объяснить, как центральные процессы системы могут передавать информационное содержание вместе и использовать их для облегчения различных видов поведения. Это все проблемы с объяснением функций.

Как объяснить выполнение функции? Указав механизм который выполняет функцию. Здесь нейрофизиологическое и когнитивное моделирование идеально подходят для этой задачи. Если нам нужно подробное низкоуровневое объяснение, мы можем указать нейронный механизм, отвечающий за эту функцию. Если нам нужно более абстрактное объяснение, мы можем указать механизм в вычислительной условия. В любом случае получится полное и удовлетворительное объяснение. Один раз мы указали нейронный или вычислительный механизм, который выполняет функция устного сообщения, например, основная часть нашей работы по объяснению отчетность закончилась.

В каком-то смысле это тривиально. Это концептуальный факт о эти явления, что их объяснение включает только объяснение различные функции, поскольку явления являются функционально определяемыми . Все, что означает для возможности создания отчетов в системе, что система имеет возможность устного сообщения внутренней информации. Для системы бодрствование означает лишь ее адекватную восприимчивость. к информации из окружающей среды и для того, чтобы он мог использовать эту информацию направляя поведение в нужное русло. Чтобы увидеть, что такого рода вещи является концептуальным фактом, обратите внимание, что тот, кто говорит: «Вы объяснили выполнение функции устного отчета, но вы не объяснили отчетность» совершает тривиальную концептуальную ошибку в отношении отчетности. Все, что мог возможно взять объяснить отчетность есть объяснение того, как выполняется соответствующая функция; то же самое касается другого рассматриваемые явления.

Во всех науках более высокого уровня редуктивное объяснение работает в только так. Например, чтобы объяснить ген, нам нужно было указать механизм, хранящий и передающий наследственную информацию от одного поколения к следующему. Оказывается, эту функцию выполняет ДНК; однажды мы объяснили, как выполняется функция, мы объяснили ген. К объяснить жизнь, в конечном итоге нам нужно объяснить, как система может воспроизводиться, адаптироваться к окружающей среде, метаболизировать и так далее. Все это вопросы о выполнении функций, и поэтому хорошо подходят для редуктивного объяснение. То же самое относится и к большинству проблем когнитивной науки. К объяснить обучение, нам нужно объяснить, каким образом поведенческая система мощности изменяются в свете информации об окружающей среде, а способ, которым новая информация может быть использована для адаптации системы действия к своему окружению. Если мы покажем, как нейронный или вычислительный механизм делает работу, мы объяснили обучение. То же самое мы можем сказать и о других когнитивные явления, такие как восприятие, память и язык. Иногда соответствующие функции должны быть охарактеризованы довольно тонко, но это Ясно, что поскольку когнитивная наука вообще объясняет эти феномены, он делает это, объясняя выполнение функций.

Когда дело доходит до сознательного опыта, такое объяснение не работает. Что делает сложную задачу трудной и почти уникальной, так это то, что она выходит за пределы . проблемы с выполнением функций. Чтобы убедиться в этом, обратите внимание, что даже когда мы объяснили выполнение всех когнитивных и поведенческих функции, близкие к опыту — перцептивное различение, категоризация, внутренний доступ, устный отчет — еще может остаться без ответа вопрос: Почему выполнение этих функций сопровождается опытом? Простое объяснение функций оставляет этот вопрос открытым.

Нет аналогичного дальнейшего вопроса в объяснении генов, или жизни, или обучения. Если кто-то говорит: «Я вижу, что у тебя есть объяснил, как ДНК хранит и передает наследственную информацию от одного поколение к следующему, но вы не объяснили, как это ген «, тогда они совершают концептуальную ошибку. Все, что значит быть геном, это быть объектом, выполняющим соответствующие функции хранения и передачи. Но если кто-то скажет: «Я вижу, вы объяснили, как информация различается, интегрируется и сообщается, но вы не объяснили как это пережил », они не совершают концептуальной ошибки. Это нетривиальный дополнительный вопрос.

Этот дополнительный вопрос является ключевым в проблеме сознания. Почему вся эта обработка информации не происходит «в темноте», без какого-либо внутреннего чувства? Почему при столкновении электромагнитных волн на сетчатке и различаются и классифицируются зрительной системой, это различение и категоризация переживаются как ощущение яркого красный? Мы знаем, что сознательный опыт возникает ли , когда эти функции совершаются, но сам факт их возникновения является центральной тайной. Существует объяснительный пробел (термин из Levine 1983) между функции и опыт, и нам нужен объяснительный мост, чтобы пересечь Это. Простой учет функций остается по одну сторону пропасти, поэтому материалы для моста должны быть найдены в другом месте.

Это не означает, что опыт не имеет никакой функции. Возможно, это будет играть важную познавательную роль. Но для любой роли это может играть, объяснение опыта будет больше, чем простое объяснение функции. Возможно, даже окажется, что в ходе объяснения функции мы придем к ключевому пониманию что позволяет объяснить опыт. Если же это произойдет, то открытие будет дополнительная пояснительная награда . Нет познавательного функция такая, что мы можем заранее сказать, что объяснение этой функции будет автоматически объяснить опыт.

Чтобы объяснить опыт, нужен новый подход. Обычное пояснение. методов когнитивной науки и нейронауки недостаточно. Эти методы были разработаны именно для объяснения выполнения когнитивных функций, и они хорошо с этим справляются. Но в нынешнем виде эти методы всего оборудованы для объяснения выполнения функций. Когда дело доходит до трудная задача, стандартный подход ни о чем не говорит.

4 Некоторые тематические исследования

За последние несколько лет ряд работ посвящен проблемам сознания в рамках когнитивной науки и нейронауки. Это может означать, что приведенный выше анализ ошибочен, но на самом деле изучение соответствующей работы только придает анализу дополнительную поддержку. Когда мы исследуем, какие именно аспекты сознания являются предметом этих исследований, на которые они нацелены, и какие аспекты они в конечном итоге объясняют, мы обнаруживаем, что конечная целью объяснения всегда является одна из легких проблем. я проиллюстрирую это с двумя репрезентативными примерами.

Первая — «нейробиологическая теория сознания». в общих чертах Crick and Koch (1990; см. также Crick 1994). В центре этой теории на определенных 35-75 герц нервных колебаниях в коре головного мозга; Крик и Кох предполагают, что эти колебания лежат в основе сознания. Отчасти это связано с тем, что колебания, по-видимому, коррелируют с осознанием. в ряде различных модальностей — в рамках зрительной и обонятельной систем, например, а также потому, что они предлагают механизм, с помощью которого переплет информационного содержания может быть достигнуто. Связывание – это процесс, при котором отдельно представленные фрагменты информации об одном объекте собраны вместе для использования в последующей обработке, например, когда информация о цвет и форма воспринимаемого объекта интегрируются из отдельных зрительных пути. Вслед за другими (например, Eckhorn et al 1988), Crick и Кох предполагает, что связывание может быть достигнуто за счет синхронизированных колебаний. групп нейронов, представляющих соответствующее содержимое. Когда две части информации должны быть связаны вместе, соответствующие нейронные группы будут колеблются с одинаковой частотой и фазой.

Детали того, как может быть достигнута эта привязка, до сих пор плохо изучены, но предположим, что они могут быть разработаны. Что может получиться в результате теории объяснять? Ясно, что это могло бы объяснить привязку информационного содержания, и, возможно, это могло бы привести к более общему описанию интеграции информации в мозгу. Крик и Кох также предполагают, что эти колебания активировать механизмы рабочей памяти, чтобы мог быть счет этой и, возможно, других форм памяти на расстоянии. Теория может в конечном итоге привести к общему объяснению того, как воспринимаемая информация связана и сохраняется в памяти для использования в последующей обработке.

Такая теория была бы ценной, но она ничего не сказала бы нам о почему релевантное содержание испытывается. Крик и Кох предполагают, что эти колебания являются нейронными коррелятами опыта. Этот претензия спорная — не имеет обязательной силы и имеет место при обработке бессознательной информации? — но даже если она будет принята, то пояснительную остается вопрос: почему колебания порождают опыт? Единственным основанием для объяснительной связи является роль, которую они играют в связывании и хранение, но вопрос, почему связывание и хранение должны сами по себе сопровождаться опытом никогда не рассматривается. Если мы не знаем, почему связывание и хранение должны рождать опыт, рассказывая историю о колебания не могут нам помочь. Наоборот, если мы знал зачем привязывать а хранение породило опыт, нейрофизиологические детали быть просто глазурью на торте. Теория Крика и Коха получает признание по , предполагая связь между связыванием и опытом, и, таким образом, ничего не могу сделать, чтобы объяснить эту ссылку.

Я не думаю, что Крик и Кох в конечном итоге претендуют на решение сложная проблема, хотя некоторые интерпретируют их иначе. опубликовано интервью с Кохом дает четкое указание на ограничения теории амбиции.

Ну, давайте сначала забудем о действительно сложных аспектах, таких как субъективные чувств, ибо они могут не иметь научного решения. Субъективное состояние игры, боли, наслаждения, синевы, обоняния розы. кажется огромным скачком между материалистическим уровнем объяснения молекул и нейронов, так и на субъективном уровне. Давайте сосредоточимся на вещах которые легче изучать — например, визуальное осознание. Вы сейчас разговариваете с меня, но ты не смотришь на меня, ты смотришь на капучино, и так что вы в курсе. Вы можете сказать: «Это чашка, и в ней немного жидкости. в этом.’ Если я дам его тебе, ты пошевелишь рукой и возьмешь его… вы ответите осмысленно. Вот что я называю осознанностью». («Что такое сознание», Discover , ноябрь 1992 г., с. 96.)

Второй пример — это подход на уровне когнитивной психологии. Это теория сознания Баарса о глобальном рабочем пространстве, представленная в его книга Когнитивная теория сознания . Согласно этой теории, содержимое сознания содержится в глобальном рабочем пространстве , центральный процессор, используемый для связи между множеством специализированных бессознательные процессоры. Когда этим специализированным процессорам необходимо транслировать информации остальной части системы, они делают это, отправляя эту информацию к рабочему пространству, которое служит своего рода общей доской для остальных системы, доступной для всех остальных процессоров.

Баарс использует эту модель для рассмотрения многих аспектов человеческого познания. объяснить ряд контрастов между сознательными и бессознательными когнитивными функционирование. В конечном счете, однако, это теория когнитивной доступности , объясняя, как получается, что определенное информационное содержание является широко доступным внутри системы, а также теорию информационной интеграции и отчетности. Теория многообещающа как теория осознания, функциональный коррелят сознательного опыта, но объяснение самого опыта не в продаже.

Можно предположить, что согласно этой теории содержание опыта являются именно содержимым рабочей области. Но даже если это и так, ничего внутри теории объясняет , почему информация в глобальном рабочее место опытное. Лучшее, что может сделать теория, это сказать, что информация ощущается, потому что она доступна глобально . Но теперь возникает вопрос в иной форме: почему глобальная доступность порождают сознательный опыт? Как всегда, этот связующий вопрос без ответа.

Почти все работы используют когнитивный или нейробиологический подход к сознанию. в последние годы могут быть подвергнуты аналогичной критике. «Нейронный Модель дарвинизма Эдельмана (1989), например, решает вопросы о перцептивном осознании и я-концепции, но ничего не говорит о почему должен быть еще и опыт. Модель «множество черновиков». Dennett (1991) в значительной степени направлен на объяснение определенные психические содержания. Теория «промежуточного уровня» Джекендоффа (1988) дает описание некоторых вычислительных процессов, лежащих в основе сознания, но Джекендофф подчеркивает, что вопрос о том, как эти «проекты» в сознательный опыт остается загадочным.

Исследователи, использующие эти методы, часто неявно выражают свое отношение к проблеме сознательного опыта, хотя иногда они четкая стойка. Даже среди тех, кто это понимает, отношение разное. широко. Помещая такого рода работу по отношению к проблеме опыта, доступно несколько различных стратегий. Было бы полезно, если бы эти стратегический выбор чаще делался явным.

Первая стратегия состоит в том, чтобы просто объяснить что-то еще . Немного исследователи прямо заявляют, что проблема опыта слишком сложна на данный момент и, возможно, даже вообще вне области науки. Эти вместо этого исследователи предпочитают решать одну из наиболее разрешимых проблем таких как отчетность или самооценка. Хотя я назвал их задачи «легкие» задачи, они одни из самых интересных нерешенных проблем в когнитивной науке, поэтому эта работа, безусловно, стоит того. Худшее, что можно сказать об этом выборе, это то, что в контексте исследований на сознание относительно нетребователен, и работа иногда может быть неверно истолковано.

Второй вариант — занять более жесткую позицию и отрицать феномен . (Вариации этого подхода используются Allport 1988, Dennett 1991 и Wilkes 1988.) Согласно этой строке, как только мы объяснили функции такие как доступность, отчетность и т.п., больше нет феномен под названием «опыт» для объяснения. Некоторые прямо отрицают явление, считая, например, что то, что не поддается внешней проверке не может быть реальным. Другие достигают того же эффекта, позволяя этому опыту существует, но только если мы приравниваем «опыт» к чему-то вроде способность различать и сообщать. Эти подходы ведут к более простому теории, но в конечном итоге неудовлетворительны. Опыт является самым важным и явный аспект нашей ментальной жизни, и действительно, возможно, является ключевым explanandum в науке о разуме. Из-за этого статуса экспланандума, опыт нельзя отбросить, как жизненный дух, когда новая теория входит в комплект. Скорее, это центральный факт, что любая теория сознания должен объяснить. Теория, отрицающая явление, «решает» проблема, уклоняясь от вопроса.

В третьем варианте некоторые исследователи утверждают, что объясняют опыт в полном смысле. Эти исследователи (в отличие от упомянутых выше) хотят пережить очень серьезно; они излагают свою функциональную модель или теорию, и заявляют, что это объясняет полное субъективное качество опыта (например, Флор 1992, Хамфри 1992). Соответствующий шаг в объяснении обычно однако быстро проходит, и обычно заканчивается тем, что выглядит примерно так магия. После того, как будут даны некоторые подробности об обработке информации, опыт внезапно появляется в кадре, но остается неясным как эти процессы должно внезапно породить опыт. Возможно, это просто принято за допустим, что да, но тогда мы имеем неполное объяснение и вариант пятой стратегии ниже.

Четвертый, более многообещающий подход обращается к этим методам для объяснения структура опыта . Например, можно утверждать, что учетная запись различения, производимые зрительной системой, могут объяснить структурное отношения между различными цветовыми переживаниями, а также для геометрического структура поля зрения (см. , например, Clark 1992 и Хардин, 1992). В в целом некоторые факты о структурах, обнаруженных при обработке, будут соответствовать чтобы и, возможно, объяснить факты о структуре опыта. Эта стратегия правдоподобно, но ограничено. В лучшем случае требуется наличие опыта само собой разумеющееся и объясняет некоторые факты о его структуре, обеспечивая своего рода нередуктивное объяснение структурных аспектов опыта (Я скажу об этом позже). Это полезно для многих целей, но это ничего не говорит нам о том, почему вообще должен существовать опыт.

Пятая и разумная стратегия состоит в том, чтобы изолировать субстрат опыта . Ведь почти каждый допускает, что опыт возникает в одну сторону того или иного от мозговых процессов, и имеет смысл выделить вид процесса, из которого оно возникает. Крик и Кох продвигают свою работу как выделение нейронного коррелята сознания, например, и Эдельман (1989) и Jackendoff (1988) делают соответствующие заявления. Обоснование этих претензии требуют тщательного теоретического анализа, тем более что опыт не наблюдается непосредственно в экспериментальных контекстах, но при разумном применении эта стратегия может пролить косвенный свет на проблему опыта. Тем не менее, стратегия явно несовершенна. Для удовлетворительной теории нам нужно знать больше какие процессов порождают опыт; нам нужно отчет о том, почему и как. Полная теория сознания должна строить объяснительный мост.

5 Дополнительный ингредиент

Мы видели, что существуют систематические причины, по которым обычные методы когнитивной науки и нейронауки не могут объяснить сознательный опыт. Это просто неправильные методы: они ничего нам не дают. может дать объяснение. Чтобы объяснить сознательный опыт, нам нужно дополнительный ингредиент в пояснении. Это делает вызов тем, кто серьезно относится к трудной проблеме сознания: что ваш дополнительный ингредиент, и почему , что должны учитывать сознательное опыт?

В дополнительных ингредиентах недостатка нет. Некоторые предлагают введение хаоса и нелинейная динамика. Некоторые думают, что ключ лежит при неалгоритмической обработке. Некоторые обращаются к будущим открытиям в области нейрофизиологии. Некоторые предполагают, что ключ к тайне будет лежать на уровне квантовой механика. Легко понять, почему выдвигаются все эти предложения. Ни один из старых методов не работает, поэтому решение должно лежать на что-то новый. К сожалению, все эти предложения страдают от одних и тех же старых проблем.

Неалгоритмическая обработка, например, предложена Penrose (1989; 1994) из-за роли, которую он может играть в процессе сознательного математического в поле зрения. Аргументы о математике противоречивы, но даже если они преуспевают, и счет неалгоритмической обработки в человеческом мозгу дано, это все равно будет только счет задействованных функций в математических рассуждениях и тому подобное. Для неалгоритмического процесса как как алгоритмический процесс, вопрос остается без ответа: почему этот процесс порождает опыт? В ответ этот вопрос, неалгоритмическая обработка не играет особой роли.

То же самое касается нелинейной и хаотической динамики. Это может обеспечить новый отчет о динамике когнитивного функционирования, совершенно другой от того, что дается стандартными методами когнитивной науки. Но из динамики только динамики больше. Вопрос об опыте здесь такой же загадочный как всегда. Еще яснее дело обстоит с новыми открытиями в нейрофизиологии. Эти новые открытия могут помочь нам добиться значительного прогресса в понимании функции мозга, но для любого нервного процесса, который мы изолируем, тот же вопрос всегда будет возникать. Трудно себе представить, на что способен сторонник новой нейрофизиологии ожидается, помимо объяснения дальнейшего познавательного функции. Это не значит, что мы вдруг обнаружим феноменальное свечение. внутри нейрона!

Возможно, самым популярным «дополнительным ингредиентом» является квантовый механика (например, Hameroff 1994). Привлекательность квантовых теорий сознания может проистекать из Закона Минимизации Тайны: сознание загадочна, а квантовая механика загадочна, так что, может быть, две загадки иметь общий источник. Тем не менее квантовые теории сознания страдают от тех же трудностей, что и нейронные или вычислительные теории. квант явления обладают некоторыми замечательными функциональными свойствами, такими как недетерминизм и нелокальность. Естественно предположить, что эти свойства могут играть некоторая роль в объяснении когнитивных функций, таких как случайный выбор и интеграции информации, и эта гипотеза не может быть исключена из априори . Но когда дело доходит до объяснения опыта, квантовые процессы находятся в той же лодке, что и любые другие. Вопрос о том, почему эти процессы должны порождать опыт совершенно без ответа.

(Особая привлекательность квантовых теорий заключается в том, что на некоторых интерпретации квантовой механики, сознание играет активную роль в «схлопывании» квантовой волновой функции. Такие интерпретации противоречивы, но в любом случае они не дают надежды на то, что объяснит сознания с точки зрения квантовых процессов. Скорее, эти теории предполагают существование сознания и использовать его для объяснения квантовых процессы. В лучшем случае эти теории говорят нам что-то о физической роли что сознание может играть. Они ничего не говорят нам о том, как оно возникает.)

В конце концов, та же самая критика относится к любому чисто физическое объяснение сознания. Для любого физического процесса мы указываем останется без ответа вопрос: почему этот процесс должен порождать испытывать? Учитывая любой такой процесс, концептуально последовательно, что это может быть реализовано при отсутствии опыта. Это следует из того никакое простое описание физического процесса не скажет нам, почему возникает опыт. Возникновение опыта выходит за рамки того, что может быть получено из физического теория.

Чисто физическое объяснение хорошо подходит для объяснения физических структур , объясняющих макроскопические структуры с точки зрения детального микроструктурные составляющие; и это дает удовлетворительное объяснение выполнения функций , учет этих функций с точки зрения физических механизмов, которые их выполняют. Это потому что физическая учетная запись может повлечь за собой фактов о структурах и функциях: как только будут даны внутренние детали физического счета, структурная и функциональные свойства выпадают как автоматическое следствие. Но структура и динамика физических процессов дают только больше структуры и динамику, поэтому структуры и функции — это все, что мы можем ожидать от этих процессов. объяснять. Факты об опыте не могут быть автоматическим следствием любой физической учетной записи, поскольку концептуально непротиворечиво, что любой данный процесс может существовать без опыта. Опыт 9 мая0078 возникает из физическое, но это не , повлекшее за собой физическое.

Мораль всего этого в том, что вы не можете объяснить сознательный опыт по дешевке . Примечателен тот факт, что редуктивные методы — методы которые полностью объясняют явления высокого уровня в терминах более фундаментальных физических процессы — хорошо работают во многих областях. В каком-то смысле один может объяснить большинство биологических и когнитивных явлений по дешевке, поскольку эти явления рассматриваются как автоматические последствия более фундаментальных процессов. Это было бы было бы замечательно, если бы редуктивные методы могли объяснить и опыт; Я надеялся, что долгое время, что они могли бы. К сожалению, есть системные причины. почему эти методы должны потерпеть неудачу. Редуктивные методы успешны в большинстве областей потому что в этих областях нужно объяснять структуры и функции, и это то, что может повлечь за собой физический аккаунт. Когда дело доходит до проблемы, выходящей за рамки объяснения структур и функции, эти методы бессильны.

Это может показаться напоминающим заявление виталистов о том, что никакой физический счет может объяснить жизнь, но случаи не аналогичны. Что двигало виталистом скептицизм был вызван сомнением в том, что физические механизмы могут выполнять многие замечательные функции, связанные с жизнью, такие как сложные адаптивные поведение и размножение. Концептуальное утверждение, что объяснение функций то, что нужно, было принято безоговорочно, но не имело подробных знаний биохимических механизмов, виталисты сомневались в том, что какой-либо физический процесс мог бы выполнить эту работу и выдвинуть гипотезу о жизненном духе как альтернативное объяснение. Однажды выяснилось, что физические процессы могли выполнять соответствующие функции, виталистические сомнения растаяли.

С другой стороны, с опытом физическое объяснение функций не вопрос. Вместо этого ключом является концептуальная точка , которая объяснения функций недостаточно для объяснения опыта. Этот базовый концептуальный момент не является чем-то, что способствует развитию нейронауки. расследование повлияет. Подобным образом, опыт не аналогичен к élan vital . Жизненный дух был выдвинут как объяснительный постулат, чтобы объяснить соответствующие функции, и может поэтому следует отбросить, когда эти функции объяснялись без него. Опыт есть не объяснительный постулат, а экспланандум сам по себе. и поэтому не является кандидатом на такого рода устранение.

Заманчиво отметить, что всевозможные загадочные явления в конце концов оказалось физически объяснимым. Но каждый из них был проблемы с наблюдаемым поведением физических объектов, спускающихся к проблемам в объяснении структур и функций. Из-за это, эти явления всегда были теми вещами, которые физический счет мог бы объяснить , даже если в некоторых моментах были хорошие оснований подозревать, что такого объяснения не последует. Заманчивый индукция из этих случаев терпит неудачу в случае сознания, т. не проблема о физических структурах и функциях. Проблема сознания озадачивает совершенно по-другому. Анализ проблемы показывает нам, что сознательный опыт — это совсем не то, что полностью редуктивный счет мог бы преуспеть в объяснении.

6 Нередуктивное объяснение

В этот момент у некоторых возникает искушение сдаться, считая, что мы никогда не есть теория сознательного опыта. Макгинн (1989), например, утверждает что проблема слишком сложна для нашего ограниченного ума; мы «когнитивно закрыты» по отношению к этому явлению. Другие утверждали, что сознательный опыт вообще лежит за пределами научной теории.

Я думаю, что этот пессимизм преждевременн. Здесь не место сдаваться; это место, где все становится интересным. Когда простые методы объяснения исключены, нам нужно исследовать альтернативы. Учитывая, что редуктивное объяснение не работает, нередуктивное объяснение является естественным выбором.

Хотя удивительное количество явлений оказалось объяснимым полностью с точки зрения сущностей проще, чем они сами, это не универсально. В физике иногда случается, что сущность должна быть принята как основных . Фундаментальные сущности не объясняются в терминах чего-то более простого. Вместо, их принимают за основные и дают теорию о том, как они соотносятся со всем еще в мире. Например, в XIX веке оказалось что электромагнитные процессы не могут быть объяснены с точки зрения всего механические процессы, к которым обращались предыдущие физические теории, поэтому Максвелл и другие ввели электромагнитный заряд и электромагнитные силы как новые фундаментальные компоненты физической теории. Чтобы объяснить электромагнетизм, онтологию физики пришлось расширить. Новые базовые свойства и основные законы были необходимы, чтобы дать удовлетворительное объяснение явлений.

Другие свойства, которые физическая теория считает фундаментальными, включают массу и пространство-время. Не предпринимается никаких попыток объяснить эти особенности с точки зрения ничего проще. Но это не исключает возможности теории массы или пространства-времени. Существует сложная теория того, как эти особенности взаимосвязаны, и основных законов, в которые они входят. Эти основные принципы используются для объяснения многих известных явлений, касающихся массы, пространства и время на более высоком уровне.

Я полагаю, что теория сознания должна исходить из опыта. Мы знаем, что теория сознания требует добавления что-то фундаментальной для нашей онтологии, поскольку все в физической теории совместимо с отсутствием сознания. Мы могли бы добавить некоторые совершенно новые нефизические особенность, из которой можно извлечь опыт, но трудно понять, что хотелось бы такую ​​фичу. Скорее, опыт возьмем себе как фундаментальная характеристика мира, наряду с массой, зарядом и пространством-временем. Если мы примем опыт за основу, тогда мы сможем заняться бизнесом построения теории опыта.

Там, где есть основное свойство, есть основные законы. А нередуктивная теория опыта добавит новые принципы к мебели основных законов природы. Эти основные принципы в конечном итоге объяснительная нагрузка в теории сознания. Так же, как мы объясняем знакомые явления высокого уровня, связанные с массой, с точки зрения более основных принципов с участием массы и других объектов, мы могли бы объяснить знакомые явления вовлечение опыта с точки зрения более основных принципов, включающих опыт и другие сущности.

В частности, нередуктивная теория опыта определяет основные принципы, говорящие нам, как опыт зависит от физических особенностей Мир. Эти психофизических принципов не помешают физическому законы, поскольку кажется, что физические законы уже образуют замкнутую систему. Скорее, они будут дополнением к физической теории. Физическая теория дает теория физических процессов, а психофизическая теория говорит нам, как эти процессы порождают опыт. Мы знаем, что опыт зависит от физических процессов, но мы также знаем, что эта зависимость не может быть вытекают только из физических законов. Новые основные принципы, постулированные нередуктивная теория дает нам дополнительный ингредиент, необходимый для построения объяснительный мост.

Конечно, принимая опыт за основу, есть смысл что этот подход не говорит нам, почему есть опыт в первом место. Но это то же самое для любой фундаментальной теории. ничего по физике говорит нам, почему вообще существует материя, но мы не учитываем это против теорий материи. Некоторые особенности мира должны быть приняты фундаментальным для любой научной теории. Теория материи все еще может объяснить всевозможные факты о материи, показывая, как они являются следствиями основные законы. То же самое и с теорией опыта.

Эта позиция квалифицируется как разновидность дуализма, так как постулирует основные свойства сверх свойств, вызываемых физикой. Но это невинная версия дуализма, полностью совместимая с научным взгляд на мир. Ничто в этом подходе не противоречит ничему в физическом теория; нам просто нужно добавить еще принципов, соединяющих , чтобы объяснить как опыт возникает из физических процессов. особо ничего нет духовной или мистической об этой теории — ее общая форма такова физической теории с несколькими фундаментальными сущностями, связанными фундаментальными законы. Это, конечно, немного расширяет онтологию, но Максвелл сделал все возможное. то же самое. Действительно, общая структура этой позиции полностью натуралистический, допускающий, что в конечном итоге вселенная сводится к сети базовых сущностей, подчиняющихся простым законам и допускающих, что в конечном итоге быть теорией сознания, основанной на таких законах. Если положение должно быть имя, хорошим выбором может быть натуралистический дуализм .

Если эта точка зрения верна, то в некотором смысле теория сознания имеют больше общего с теорией в физике, чем с теорией в биологии. Биологические теории не содержат принципов, которые являются фундаментальными в этом отношении. Таким образом, биологическая теория имеет определенную сложность и беспорядочность; но теории в физике, поскольку они имеют дело с фундаментальными принципами, стремитесь к простоте и элегантности. Основные законы природы являются частью об основной мебели мира, и физические теории говорят нам, что эта основная мебель удивительно проста. Если теория сознания также включает в себя фундаментальные принципы, то мы должны ожидать того же. Принципы простоты, элегантности и даже красоты, которыми руководствуются физики Поиски фундаментальной теории применимы и к теории сознания.

(Техническое примечание: некоторые философы утверждают, что хотя концептуальный разрыв между физическими процессами и опытом, есть не должно быть никакого метафизического промежутка, так что опыт мог бы в известном смысле по-прежнему быть физическим (например, Hill 1991; Levine 1983; Loar 1990). Обычно это линия аргументации поддерживается обращением к понятию апостериори необходимость (Крипке, 1980). Я думаю, что эта позиция основана на недоразумении из апостериорно необходимости, однако, или же требует совершенно новый вид необходимости, в которую у нас нет оснований верить; см. Чалмерс 1996 (также Джексон 1994 и Льюис 1994) для деталей. В любом случае это положение все еще уступает объяснительному разрыву между физическими процессами и опыт. Например, принципы, связывающие физическое и опыт не может быть выведен из законов физики, поэтому такие принципы должны быть приняты как объяснительные фундаментальные. Так что даже на такого рода взгляд, объяснительная структура теории сознания будет во многом таким, как я описал.)

7 Очерк теории сознания

Еще не рано начинать работу над теорией. Мы уже в положении понять некоторые ключевые факты о взаимосвязи между физическим процессах и опыте, так и о закономерностях, которые их связывают. Как только редуктивное объяснение отложено в сторону, мы можем положить эти факты на стол так, чтобы они могли играть свою надлежащую роль в качестве начальных частей в нередуктивной теории сознания, и как ограничения на основные законы, составляющие окончательную теорию.

Существует очевидная проблема, которая мешает развитию теории сознания, и это недостаток объективных данных. Сознательный опыт нельзя непосредственно наблюдать в экспериментальном контексте, поэтому мы не может генерировать данные о взаимосвязи между физическими процессами и опыт по желанию. Тем не менее, у всех нас есть доступ к богатому источнику данных в нашем собственном случае. Многие важные закономерности между опытом и процессинг можно вывести из соображений собственного опыта. Существуют также хорошие косвенные источники данных из наблюдаемых случаев, т.к. когда кто-то полагается на словесный отчет субъекта как на показатель опыта. Эти методы имеют свои ограничения, но данных у нас более чем достаточно. чтобы получить теорию с земли.

Философский анализ также полезен для определения соотношения цены и качества. данных, которые у нас есть. Такой анализ может привести к ряду принципов связывая сознание и познание, тем самым сильно ограничивая форму окончательной теории. Метод мысленного эксперимента может также приносят значительные выгоды, как мы увидим. Наконец, тот факт, что мы ищем фундаментальных теорий означает, что мы можем обжаловать к таким неэмпирическим ограничениям, как простота, однородность и т.п. в разработке теории. Мы должны стремиться систематизировать информацию, которую мы иметь, расширить его, насколько это возможно путем тщательного анализа, а затем сделать вывод к простейшей возможной теории, которая объясняет данные, в то время как оставаясь вероятным кандидатом на роль основной мебели мира.

Такие теории всегда будут содержать элемент спекуляции, которая не присутствует в других научных теориях, из-за невозможности окончательного интерсубъективные экспериментальные тесты. Тем не менее, мы, безусловно, можем строить теории которые совместимы с имеющимися у нас данными, и оцениваем их в сравнении друг другу. Даже при отсутствии интерсубъективного наблюдения Существуют многочисленные критерии для оценки таких теорий: простота, внутренняя согласованность, согласованность с теориями в других областях, способность воспроизводить свойства опыта, знакомые по нашему собственному опыту. случае и даже в целом соответствовали велениям здравого смысла. Возможно останутся значительные неопределенности, даже если все эти ограничения применяются, но мы можем, по крайней мере, разработать правдоподобных кандидатов. Только когда теории-кандидаты будут разработаны, мы сможем оценить их.

Нередуктивная теория сознания будет состоять из ряда психофизических принципы , принципы, связывающие свойства физических процессов к свойствам опыта. Мы можем думать об этих принципах как об инкапсулирующих способ, которым опыт возникает из физического. В конечном итоге эти принципы должны сказать нам, какие физические системы будут связаны опыта, а для систем, которые это делают, они должны сообщить нам, какого рода физических свойств имеют отношение к возникновению опыта, и какой именно опыт мы должны ожидать от любой данной физической системы уступить. Это трудная задача, но нет причин, по которым мы не должны начать.

Далее я представляю своих кандидатов на психофизическую принципы, которые могли бы войти в теорию сознания. Первые два из них неосновных принципов — систематических связей между обработка и опыт на относительно высоком уровне. Эти принципы может сыграть значительную роль в развитии и ограничении теории сознания, но они не отлиты на достаточно фундаментальном уровне квалифицировать как действительно основные законы. Последний принцип — мой кандидат на основной принцип , который может стать краеугольным камнем фундаментального теория сознания. Этот последний принцип особенно спекулятивен, т. но это своего рода спекуляция, которая требуется, если мы когда-либо удовлетворительная теория сознания. Я могу представить эти принципы только кратко здесь; Я аргументирую их более подробно в Chalmers (1996).

1. Принцип структурной согласованности . Это принцип согласованности между структурами сознания и структура осведомленности . Напомним, что «осведомленность» раньше использовалась для относятся к различным функциональным явлениям, связанным с сознанием. Сейчас я использую его для обозначения несколько более специфического процесса в познавательной сфере. основы опыта. В частности, содержание осознания следует понимать как то информационное содержание, которое доступно центральным системы и широко используются в контроле над поведением. Короче говоря, мы можем думать об осознании как о прямая доступность для всего мира контроль . В первом приближении содержание осознания — это содержимое, которое доступно напрямую и потенциально может быть сообщено, по крайней мере в языковой системе.

Осознанность — понятие чисто функциональное, но тем не менее оно глубоко связаны с сознательным опытом. В известных случаях, где бы мы ни находили сознание, мы находим осознание. Везде, где есть сознательный опыт, есть некоторый соответствующую информацию в когнитивной системе, доступную в контроль поведения, и доступен для словесного отчета. И наоборот, это кажется, что всякий раз, когда информация доступна для отчета и для глобального контроля, есть соответствующий сознательный опыт. Таким образом, есть прямое соответствие между сознанием и осознанием.

Переписку можно продолжить. Это центральный факт о опыт, что он имеет сложную структуру. Поле зрения имеет сложный геометрия, например. Существуют также отношения сходства и различия между переживаниями и отношениями в таких вещах, как относительная интенсивность. Опыт каждого субъекта может быть хотя бы частично охарактеризован и декомпозирован. с точки зрения этих структурных свойств: отношения сходства и различия, воспринимаемое местоположение, относительная интенсивность, геометрическая структура и так далее. Центральным фактом также является то, что для каждой из этих структурных особенностей существует является соответствующей чертой в структуре обработки информации осознания.

В качестве примера возьмем цветовые ощущения. Для каждого различия между цветом опыта, существует соответствующее различие в обработке. Разные феноменальные цвета, которые мы воспринимаем, образуют сложное трехмерное пространство, различные по оттенку, насыщенности и интенсивности. Свойства этого пространства могут быть восстановлены из соображений обработки информации: исследование зрительных систем показывает, что формы световых волн различаются и анализируется по трем разным осям, и именно эта трехмерная информация это имеет отношение к последующей обработке. Трехмерная структура Таким образом, феноменальное цветовое пространство непосредственно соответствует трехмерному Структура зрительного восприятия. Это именно то, что мы ожидаем. В конце концов, каждому цветовому различию соответствует некоторая отчетная информация, и, следовательно, к различию, которое представлено в структуре обработка.

Проще говоря, геометрическая структура визуального поле непосредственно отражается в структуре, которую можно восстановить по визуальному обработка. Каждое геометрическое отношение соответствует чему-то, что может сообщаться и, следовательно, когнитивно репрезентироваться. Если бы нам дали только рассказ об обработке информации в зрительном и когнитивном системы, мы не могли непосредственно наблюдать визуальные переживания этого агента, но тем не менее мы могли бы сделать вывод о структурных свойствах этих переживаний.

В целом, любая информация, полученная сознательно, также будет быть познавательно представленным. Мелкозернистая структура поля зрения будет соответствовать некоторой мелкозернистой структуре при визуальной обработке. то же самое относится к переживаниям в других модальностях и даже к несенсорным переживаниям. опыт. Внутренние мысленные образы обладают геометрическими свойствами, которые представлены в обработке. Даже эмоции обладают структурными свойствами, такими как как относительная интенсивность, которые непосредственно соответствуют структурному свойству обработки; где есть большая интенсивность, мы находим больший эффект на более поздних процессах. В общем, именно потому, что структурные свойства опыта доступны и отчетные, эти свойства будут напрямую представлена ​​в структуре сознания.

Именно этот изоморфизм между структурами сознания и сознания что составляет принцип структурной согласованности. Этот принцип отражает центральный факт, что, хотя когнитивные процессы концептуально не влекут за собой факты о сознательном опыте, сознание и познание делают не плавают отдельно друг от друга, а тесно связаны друг с другом.

Этот принцип имеет свои пределы. Это позволяет восстановить структурные свойства опыта от свойств обработки информации, но не всех свойств опыта являются структурными свойствами. Есть свойства опыта, таких как внутренняя природа ощущения красного, которое не может быть полностью фиксируется в структурном описании. Сама разборчивость перевернутого спектральные сценарии, в которых красный и зеленый цвета меняются местами, но все структурные свойства остаются неизменными, показывают, что структурные свойства ограничивать опыт, не истощая его. Тем не менее сам факт что мы чувствуем себя обязанными оставить структурные свойства неизменными, когда мы представьте себе перевернутый опыт между функционально идентичными системами насколько центральным является принцип структурной согласованности в нашей концепции нашей ментальной жизни. это не логически необходимый принцип, ведь мы можем представить всю обработку информации, происходящую без опыт вообще, но тем не менее это сильное и знакомое ограничение на психофизической связи.

Принцип структурной согласованности допускает очень полезный вид косвенного объяснения опыта с точки зрения физических процессов. За Например, мы можем использовать факты о нейронной обработке зрительной информации. косвенно объяснить структуру цветового пространства. Факты о нейронах обработка может повлечь за собой и объяснить структуру осознания; если мы возьмем принцип когерентности как нечто само собой разумеющееся, структура опыта также быть объяснено. Эмпирическое исследование может даже привести нас к лучшему пониманию структура сознания летучей мыши, проливающая косвенный свет на насущный вопрос о том, каково быть летучей мышью. Этот принцип обеспечивает естественная интерпретация многих существующих работ по объяснению сознания (например, Кларк 1992 и Hardin 1992 по цветам и Akins 1993 по летучим мышам), хотя к нему часто обращаются неявно. Это так знакомо, что его принимают само собой разумеющееся почти всеми, и является центральной доской в ​​познавательной объяснение сознания.

Согласованность между сознанием и осознаванием также допускает естественную интерпретация работы в области неврологии, направленной на выделение субстрата (или нейронный коррелят ) сознания. Различные конкретные гипотезы были выдвинуты. Например, Крик и Кох (1990) предположить, что Колебания с частотой 40 Гц могут быть нейронным коррелятом сознания, тогда как Либет (1993) предполагает, что растянутая во времени нервная активность является центральной. Если мы примем принцип когерентности, то самые непосредственные физические коррелятом сознания является осознание: процесс, посредством которого информация делается непосредственно доступным для глобального управления. Различные конкретные гипотезы можно интерпретировать как эмпирические предположения о том, как может быть осознано достигнуто. Например, Крик и Кох предполагают, что колебания частотой 40 Гц шлюз, через который информация интегрируется в рабочую память и тем самым становятся доступными для последующих процессов. Точно так же естественно предположим, что растянутая во времени деятельность Либета релевантна именно потому что только такой вид деятельности обеспечивает глобальную доступность. Одинаковый применяется к другим предлагаемым коррелятам, таким как «глобальное рабочее пространство» Баарс (1988), «высококачественные изображения» Фары (1994) и «селекторные входы в системы действий» Шаллиса. (1972). Все это можно рассматривать как гипотезы о механизмах осведомленность : механизмы, выполняющие функцию создания информации непосредственно доступны для глобального управления.

Учитывая согласованность между сознанием и осознаванием, следует что механизм осознания сам по себе будет коррелятом сознательного опыта. Вопрос только который механизмов мозга управляют глобальными доступность является эмпирической; возможно, таких механизмов много. Но если мы принимаем принцип когерентности, у нас есть основания полагать, что процессы, которые объясняют осознание, будут в то же время частью основы сознания.

2. Принцип организационной инвариантности . Этот принцип утверждает, что любые две системы с одинаковой мелкозернистой функциональной организацией будут иметь качественно идентичные переживания. Если причинно-следственные связи нейронная организация была продублирована в кремнии, например, с кремниевой чип для каждого нейрона и те же модели взаимодействия, то же самое возникли бы переживания. Согласно этому принципу, что важно для появление опыта — это не специфический физический состав системы, но абстрактный образец причинного взаимодействия между его компонентами. Этот принцип, конечно, спорный. Некоторые (например, Серл 1980) иметь думал, что сознание связано с определенной биологией, так что кремний изоморф человека не обязательно должен быть сознательным. Я считаю, что принцип может быть существенно подкреплен анализом мысленных экспериментов, Однако.

Очень кратко: предположим (для целей reductio ad absurdum ) что принцип неверен, и что могут быть два функционально изоморфных системы с разным опытом. Возможно, только одна из систем сознательны, или, возможно, оба сознательны, но у них разный опыт. В целях иллюстрации предположим, что одна система состоит из нейронов, а другой из кремния, и тот испытывает красный цвет там, где другие переживания синий. Две системы имеют одинаковую организацию, поэтому мы можем представить постепенное преобразование одного в другое, возможно, заменяя нейроны по одному кремниевыми чипами с той же локальной функцией. Мы таким образом получить спектр промежуточных случаев, каждый из которых имеет одинаковую организацию, но с немного другим телосложением и немного другим опытом. В этом спектре должны быть две системы A и B между которых мы заменяем менее одной десятой части системы, но чей опыт отличаются. Эти две системы физически идентичны, за исключением небольшого нейронная цепь в A была заменена кремниевой схемой в B .

Ключевым шагом в мысленном эксперименте является проведение соответствующих нейронных цепь в А , и установить рядом с ней каузально изоморфный кремний цепь, с переключателем между ними. Что происходит, когда мы щелкаем выключателем? Согласно гипотезе, сознательный опыт системы изменится; из красного к синему, скажем, для иллюстрации. Это следует из факта что система после изменения по сути является версией Б , тогда как до изменения это просто A .

Но, учитывая предположения, система не может уведомить перемены! Его причинная организация остается неизменной, так что все его функциональные состояния и поведенческие установки остаются фиксированными. Насколько системы, ничего необычного не произошло. Нет места для мысль: «Хм! Что-то странное только что произошло!». В целом, структура любой такой мысли должна быть отражена в процессинге, но структура обработки здесь остается неизменной. Если бы было такая мысль должна быть совершенно свободна от системы и совершенно бессильны повлиять на последующую обработку. (Если это повлияло на последующую обработку, системы будут функционально различны, вопреки гипотезе). Мы может даже щелкнуть выключателем несколько раз, так что опыт красного и синий танцует взад и вперед перед «внутренним глазом» системы. Согласно гипотезе, система может никогда не заметить эти «танцующие». квалиа».

Я полагаю, что это reductio исходного предположения. это центральный факт об опыте, очень знакомый из нашего собственного случая, что всякий раз, когда опыт значительно меняется, и мы обращаем на это внимание, мы можем заметить изменение; если бы это было не так, мы были бы привело к скептической возможности того, что наш опыт танцует перед наши глаза постоянно. Эта гипотеза имеет тот же статус, что и возможность что мир был создан пять минут назад: быть может, он логически логичен, но это неправдоподобно. При весьма правдоподобном предположении, что изменения в опыте соответствуют изменениям в обработке, мы приходим к вывод о том, что исходная гипотеза невозможна и что любое две функционально изоморфные системы должны иметь одинаковый опыт. Говоря техническими терминами, философские гипотезы «отсутствия квалиа» и «перевернутое квалиа», хотя логически возможно, эмпирически и номологически невозможны.

(Некоторые могут опасаться, что кремниевый изоморф нервной системы может быть невозможно по техническим причинам. Этот вопрос открыт. Инвариантность принцип говорит только о том, что если изоморф возможен, то он будет иметь такой же сознательный опыт.)

Здесь можно еще многое сказать, но это дает основное представление. Один раз опять же, этот мысленный эксперимент опирается на знакомые факты о когерентности между сознанием и когнитивной обработкой, чтобы сделать убедительный вывод о связи между физической структурой и опытом. Если аргумент проходит, мы знаем, что единственные физические свойства, имеющие непосредственное отношение к появлению опыта организационных свойств. Этот действует как еще одно сильное ограничение теории сознания.

3. Двуаспектная теория информации . Два предыдущих принципы были неосновных принципов. В них участвуют высокопоставленные такие понятия, как «осведомленность» и «организация», и поэтому лежат не на том уровне, чтобы составлять основные законы в теория сознания. Тем не менее, они действуют как сильные ограничения. Что еще нужно, так это основных принципов, соответствующих этим ограничениям и это может в конечном итоге объяснить их.

Основной принцип, который я предлагаю, включает в себя понятие информация . Я понимаю информацию в более или менее смысле Шеннона (1948). Где есть информация, там информации состояния , встроенные в информационное пространство . Информационное пространство имеет базовую структуру различий отношений между его элементами, характеризующие способы, которыми различные элементы в пространстве подобны или по-разному, возможно, сложным образом. Информационное пространство – это абстрактное объекта, но вслед за Шенноном мы можем видеть информацию как физическое воплощение когда есть пространство различных физических состояний, различия между которые могут передаваться по какому-либо причинно-следственному пути. Государства, которые передаваемые могут рассматриваться как составляющие информационное пространство. Заимствуя фразу Бейтсона (1972), физическая информация — это различий. это имеет значение .

Принцип двойного аспекта проистекает из наблюдения, что существует прямой изоморфизм между некоторыми физически воплощенными информационными пространствами и некоторые феноменальных (или эмпирических) информационных пространств. Из того же рода наблюдения, которые вошли в принцип структурного когерентности, мы можем отметить, что различия между феноменальными состояниями структура, которая непосредственно соответствует различиям, заложенным в физическом процессы; в частности, к тем различиям, которые составляют разницу вниз определенные причинно-следственные связи, участвующие в глобальной доступности и контроле. То есть мы можем найти тех же абстрактных информационных пространств, встроенных в в физической обработке и в сознательном опыте.

Это приводит к естественной гипотезе: что информация (или, по крайней мере, некоторая информации) имеет два основных аспекта: физический аспект и феноменальный аспект. Это имеет статус базового принципа, который может лежать в основе и объяснить возникновение опыта из физического. Возникает опыт в силу своего статуса одного аспекта информации, когда другой аспект находит воплощение в физической обработке.

Этот принцип поддерживается рядом соображений, которые Я могу только кратко изложить здесь. Во-первых, рассмотрение вида физического изменения, соответствующие изменениям в сознательном опыте, предполагают, что такие изменения всегда актуальны в силу их роли в формировании информационные изменения — различия в абстрактном пространстве государства, которые делятся именно в соответствии с их причинными различиями по определенным причинно-следственным путям. Во-вторых, если принцип организационной инвариантность, то нам нужно найти некоторые фундаментальные организационные свойство для связи с опытом, а информация является организационным свойство по преимуществу . В-третьих, этот принцип дает некоторую надежду объяснения принципа структурной когерентности с точки зрения структуры присутствуют в информационных пространствах. В-четвертых, анализ когнитивного объяснения из наших решения и претензии о сознательном опыте — суждения, которые функционально объяснимы, но, тем не менее, глубоко связаны испытать себя — предполагает, что объяснение в основном включает в себя информационные состояния, встроенные в когнитивную обработку. Отсюда следует, что теория, основанная на информации, позволяет установить глубокую согласованность между объяснением опыта и объяснение наших суждений и утверждений о нем.

Wheeler (1990) предположил, что информация имеет фундаментальное значение для физика Вселенной. Согласно этой доктрине «это из бита», законы физики могут быть выражены в терминах информации, постулируя различные состояния, которые приводят к различным последствиям, фактически не говоря, что эти штаты это . Это всего лишь их положение в информационном пространстве. Это приравнивается. Если это так, то информация является естественным кандидатом на роль роль в фундаментальной теории сознания. Мы пришли к зачатию мира, информация о котором действительно фундаментальна и о которой она имеет два основных аспекта, соответствующих физическому и феноменальному особенности мира.

Конечно, принцип двойного аспекта крайне умозрителен и также недостаточно определено, оставляя без ответа ряд ключевых вопросов. Очевидный вопрос: вся информация обладает феноменальным аспект. Одна из возможностей состоит в том, что нам нужно дополнительное ограничение на фундаментальное теория, указывающая на то, что вид информации обладает феноменальным аспект. Другая возможность заключается в том, что такого ограничения нет. Если не, тогда опыт гораздо шире, чем мы могли бы подумать, поскольку информация есть везде. Сначала это нелогично, но по размышлении Я думаю, что позиция приобретает определенную правдоподобность и элегантность. Где там простая обработка информации, простой опыт, а где есть сложная обработка информации, есть сложный опыт. А мышь имеет более простую структуру обработки информации, чем человек, и имеет соответственно более простой опыт; возможно термостат, а максимально простая структура обработки информации, может иметь максимально простой опыт? В самом деле, если бы опыт действительно был фундаментальным свойством, было бы удивительно чтобы оно возникало только время от времени; наиболее фундаментальные свойства распределяется более равномерно. В любом случае, это очень открытый вопрос, но Я считаю, что позиция не так неправдоподобна, как это часто думают быть.

Как только фундаментальная связь между информацией и опытом стол, дверь открыта для некоторых более грандиозных метафизических спекуляций относительно природа мира. Например, часто отмечается, что физика характеризует его основные сущности только внешне , с точки зрения их отношений к другим сущностям, которые сами характеризуются внешне, и скоро. Внутренняя природа физических сущностей остается в стороне. Некоторые утверждают что таких внутренних свойств не существует, но тогда остается мир это чистый причинный поток (чистый поток информации) без свойств для причинно-следственной связи. Если допустить существование внутренних свойств, естественное предположение, учитывая вышеизложенное, состоит в том, что внутренние свойства физического — свойства, с которыми в конечном счете связывает причинность, — это сами по себе феноменальные свойства. Можно сказать, что феноменальные свойства являются внутренней стороной информации. Это может ответить на озабоченность по поводу причинная релевантность опыта — естественное беспокойство, учитывая картину на на котором физическая область причинно замкнута и на котором опыт дополнение к физ. Информационное представление позволяет нам понять каким образом опыт может иметь тонкую каузальную релевантность в силу его статус внутренней природы физического. Это метафизическое предположение вероятно, лучше всего игнорировать в целях разработки научной теории, но при решении некоторых философских вопросов это весьма наводит на размышления.

8 Заключение

Теория, которую я представил, является спекулятивной, но это теория-кандидат. Я подозреваю, что принципы структурной согласованности и организационной инвариантность будет краеугольным камнем любой удовлетворительной теории сознания; статус двухаспектной теории информации менее определен. Действительно, сейчас это скорее идея, чем теория. Чтобы иметь надежду возможного объяснительного успеха, это должно быть определено более полно и воплотился в более мощную форму. Тем не менее, размышление о том, что правдоподобно и неправдоподобно о нем, о том, где он работает и где он терпит неудачу, может привести только к лучшей теории.

Большинство существующих теорий сознания либо отрицают это явление, объяснить что-то другое или возвести проблему в вечную тайну. я надеюсь, что показал, что можно добиться прогресса в решении проблемы даже при серьезном отношении к этому. Для дальнейшего продвижения нам понадобится дальнейшие исследования, более совершенные теории и более тщательный анализ. Трудная проблема есть трудная проблема, но нет оснований полагать, что он навсегда останется нерешенным.[*]

*[[Аргументы в этой статье представлены более подробно. глубина в моей книге Сознательный разум (издательство Оксфордского университета, 1996). Спасибо Фрэнсису Крику, Пегги ДеОтелс, Мэтью Элтону, Лиане Габора, Кристофу Коху, Полу Родсу, Греггу Розенбергу и Шэрон Уол за их комментарии.]]

Дополнительное чтение

Проблемы сознания широко обсуждались в новейшей философской литературе. Для некоторых концептуальных разъяснений различных проблем сознания см. Block 1995, Nelkin 1993, и Tye 1995. Те, кто подчеркивал трудности объяснения опыта в физическом выражении включают Ходжсона 1988, Джексон 1982, Левин 1983, Локвуд 1989, Макгинн 1989, Нагель 1974, Сигер 1991, Сирл 1991, Стросон 1994, и Velmans 1991, среди прочих. Те, кто придерживается редуктивного подхода, включают Черчленд 1995, Кларк 1992, Деннет 1991, Дрецке 1995, Кирк 1994, Розенталь 1996 г. и Tye 1995 г. Попыток построить подробные нередуктивных теорий в литературе, но см. Hodgson 1988 и Lockwood 1989 г. за некоторые мысли в этом направлении. Два отличных сборника недавние статьи о сознании: Блок, Фланаган и Гюзельдере. 1996 и Метцингер 1995.

Каталожные номера

Акинс, К. 1993. Каково быть скучным и близоруким? В (Б. Дальбом, ред.) Деннет и его критики . Оксфорд: Блэквелл.

Allport, A. 1988. Какая концепция сознания? В (А. Марсель и Э. Бисиач, ред.) Сознание в современной науке . Оксфорд: Оксфорд Университетское издательство.

Баарс, Б. Дж. 1988. Когнитивная теория сознания . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Бейтсон Г. 1972. Шаги к экологии разума . Издательство Чендлер.

Блок, Н. 1995. О путанице в отношении функции сознания. Науки о поведении и мозге.

Блок, Н., Фланаган, О. и Гюзельдере, Г., (ред.) 1996. Природа сознания: философские и научные дебаты . Кембридж, Массачусетс: Массачусетский технологический институт.

Чалмерс, Д.Дж. 1996. Сознательный разум . Нью-Йорк: Оксфордский университет Нажимать.

Черчленд, П.М. 1995. Двигатель Разума, Местонахождение Души: Философское путешествие в мозг . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Кларк, А. 1992. Сенсорные качества . Оксфорд: Оксфордский университет Нажимать.

Крик, Ф. и Кох, К. 1990. К нейробиологической теории сознания. Семинары по нейронаукам 2:263-275.

Крик, Ф. 1994. Удивительная гипотеза: научный поиск для души . Нью-Йорк: Скрибнеры.

Dennett, D.C. 1991. Объяснение сознания . Бостон: Маленький, Коричневый.

Дрецке, Ф.И. 1995. Натурализация разума . Кембридж, Массачусетс: Массачусетский технологический институт Нажимать.

Эдельман, Г. 1989. Воспоминания о настоящем: биологическая теория Сознание . Нью-Йорк: Основные книги.

Фарах, М. Дж. 1994. Зрительное восприятие и зрительное осознание после исследования мозга. повреждения: обзор учебника. В (К. Умилта и М. Москович, ред.) Сознание и Бессознательная обработка информации: внимание и производительность 15 . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Флор, Х. 1992. Квалиа и мозговые процессы. В (А. Бекерманн, Х. Флор, и Дж. Ким, ред.) Возникновение или сокращение?: перспективы нередуктивного Физикализм . Берлин: Де Грюйтер.

Хамерофф, С.Р. 1994. Квантовая когерентность в микротрубочках: нейронная основа. для эмерджентного сознания? Журнал исследований сознания 1:91-118.

Хардин, К.Л. 1992. Физиология, феноменология и истинное лицо Спинозы. В (А. Бекерманн, Х. Флор и Дж. Ким, ред.) Возникновение или сокращение ?: Перспективы нередуктивного физикализма . Берлин: Де Грюйтер.

Hill, CS 1991. Sensations: A Defense of Type Materialism . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Ходжсон, Д. 1988. Разум имеет значение: сознание и выбор в Квантовый мир . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Хамфри, Н. 1992. История разума . Нью-Йорк: Саймон и Шустер.

Jackendoff, R. 1987. Сознание и вычислительный разум . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Джексон, Ф. 1982. Эпифеноменальные квалиа. Философский ежеквартальный журнал 32: 127-36.

Джексон, Ф. 1994. Обретение разума в мире природы. В (Р. Казати, Б. Смит и С. Уайт, ред.) Философия и когнитивные науки . Вена: Х\»старший-Пихлер-Темпски.

Кирк, Р. 1994. Сырое чувство: философский отчет о сущности Сознания . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Крипке, С. 1980. Именование и необходимость . Кембридж, Массачусетс: Гарвард Университетское издательство.

Левин, Дж. 1983. Материализм и квалиа: пробел в объяснении. Тихий океан Philosophical Quarterly 64:354-61.

Льюис, Д. 1994. Редукция ума. В (С. Гуттенплан, изд.) A Companion к философии разума . Оксфорд: Блэквелл.

Либет, Б. 1993. Фактор нейронного времени в сознании и бессознательном. События. В (Г. Р. Блок и Дж. Марш, ред.) Experimental and Theoretical Исследования сознания (Симпозиум 174 Фонда Сиба). Чичестер: Джон Уайли и сыновья.

Лоар, Б. 1990. Феноменальные состояния. Философские перспективы 4:81-108.

Локвуд, М. 1989. Разум, мозг и квант . Оксфорд: Блэквелл.

Макгинн, С. 1989. Можем ли мы решить проблему разума и тела? Разум 98:349-66.

Метцингер, Т. 1995. Сознательный опыт . Падерборн: Sch\»oningh.

Нагель, Т. 1974. Каково быть летучей мышью? Философское обозрение 4:435-50.

Нелькин, Н. 1993. Что такое сознание? Философия науки 60:419-34.

Ньюэлл, А. 1990. Единые теории познания . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Пенроуз, Р. 1989. Новый разум императора . Оксфорд: Оксфордский университет Нажимать.

Пенроуз, Р. 1994. Тени разума . Оксфорд: Оксфордский университет Нажимать.

Розенталь, Д.М. 1996. Теория сознания. В (Н. Блок, О. Фланаган, и Г. Гюзельдере, ред.) Природа сознания . Кембридж, Массачусетс: Массачусетский технологический институт.

Сигер, В.Е. 1991. Метафизика сознания . Лондон: Рутледж.

Серл, Дж. Р. 1980. Разум, мозг и программы. Поведение и мозг наук 3:417-57.

Серл, Дж. Р. 1992. Новое открытие разума . Кембридж, Массачусетс: Массачусетский технологический институт Пресс.

Шаллис, Т. 1972. Двойственные функции сознания. Психологический Обзор 79:383-93.

Shannon, CE 1948. Математическая теория коммуникации. Звонок Системный технический журнал 27: 379-423.

Стросон, Г. 1994. Ментальная реальность . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Тай, М. 1995. Десять проблем сознания . Кембридж, Массачусетс: Массачусетский технологический институт Нажимать.

Velmans, M. 1991. Сознательна ли обработка информации человеком? Поведенческий и науки о мозге 14:651-69.

Уилер, Дж.А. 1990. Информация, физика, квант: Поиск ссылок. В (ред. В. Зурек) Сложность, энтропия и физика информации . Редвуд-Сити, Калифорния: Аддисон-Уэсли.

Уилкс, К.В. 1988. — , Иши, Дух, Ум и сознание. В (А. Марсель и Э. Бисиач, ред.) Сознание в современной науке . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Вольфганг Келер | Биографические мемуары: Том 81 | Издательство национальных академий

Глава: Вольфганг Келер

Получить эту книгу

Посетите NAP.edu/10766, чтобы получить дополнительную информацию об этой книге, купить ее в печатном виде или загрузить в виде бесплатного PDF-файла.

« Предыдущая: Уильям М. Каула

Страница 186 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 187 Делиться Цитировать

Предлагаемая ссылка: «Вольфганг Келер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Wolfgang Köhler

21 января 1887 г. — 11 июня 1967

от Ulric Neisser

W Olfgang Köler , Scientshiped Psychology и Cofounderyse Psychology. Хотя он, вероятно, наиболее известен своими эмпирическими исследованиями решения проблем шимпанзе (9).1163 The Mentality of Apes [1925]), глубочайшие увлечения Келера были теоретическими и философскими. Возможно, его наиболее фундаментальной приверженностью был принцип психофизического изоморфизма: поскольку мозг и разум идентичны, структура сознательного опыта во время восприятия, памяти или решения проблем обязательно отражает физическую структуру активности мозга. «Опытный порядок в пространстве», например, «всегда структурно идентичен функциональному порядку в распределении лежащих в его основе мозговых процессов» (19). 47, с. 61). По мнению Келера, эти лежащие в основе процессы представляли собой транснейронные электрические токи, протекающие в четко определенных областях мозга. Изоморфизм в этом смысле был одним из основополагающих предположений гештальт-психологии, который Келер сделал больше, чем кто-либо другой, для исследования как эмпирически, так и теоретически.

В психологии первая половина ХХ века была временем конкурирующих школ: структурализма Титченера, психоанализа Фрейда, бихевиоризма Уотсона и Скиннера, функционализма многих американских экспериментаторов.0029

Страница 188 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

талистов и — казалось, из ниоткуда, сразу после Первой мировой войны — замечательная гештальт-психология Макса Вертгеймера, Курта Коффки и Вольфганга Кёлера. Конечно, на самом деле это не появилось из ниоткуда. Ее тремя основателями были немцы, интеллектуальные корни которых уходили в феноменологию Гуссерля и Канта. Они считали себя борцами с позитивизмом, учеными-гуманистами, борющимися не на жизнь, а на смерть с витализмом, с одной стороны, и серией унылых механистических психологий, с другой. Их главными противниками были бихевиоризм, ассоциационизм и классическая интроспективная психология; большая часть исследований Келера была направлена ​​на опровержение предположений этих школ.

Вольфганг Келер родился в немецкой семье в Ревеле, Эстония, где его отец был школьным учителем; его семья вернулась в Германию, когда ему было шесть лет. Он учился в нескольких университетах, получив степень доктора философии. от Карла Штумпфа в 1909 году, защитив диссертацию по психоакустике. После получения степени в Берлине Келер переехал во Франкфурт, где также жил Курт Коффка, а Макс Вертгеймер только начинал свои знаменитые исследования кажущегося движения. Вместе они планировали будущее того, что вскоре станет гештальт-психологией.

Это будущее неожиданно изменилось в 1913 году, когда Келер был назначен директором Прусского исследовательского центра приматов на Тенерифе на Канарских островах. Хотя у него не было опыта работы с животными, назначение было срочным. Центром руководил аспирант Ойген Тойбер, срок полномочий которого подходил к концу (М. Л. Тойбер, 1994). Келер и его семья прибыли в Центр в декабре 1913 года, рассчитывая остаться там на один год. Через восемь месяцев началась Первая мировая война.

Келер пытался вернуться домой, чтобы пройти военную службу, но это оказалось невозможным. Ни один нейтральный корабль не стал бы перевозить граждан Германии через воды, контролируемые

Page 189 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Британский флот. В результате он остался на Тенерифе и продолжал руководить станцией приматов, пока она не закрылась в 1920 году. Рональд Лей (1990) сделал интересное предположение, что Келер — немецкий патриот, изолированный на испанском острове, — мог заниматься шпионажем во время войны. годы. Хотя такой шпионаж, вероятно, имел место (Канарские острова находились недалеко от основных морских путей, где действовали британские военные корабли и немецкие подводные лодки), нет убедительных доказательств того, что Келер принимал в нем участие.

Станция на Тенерифе была первой лабораторией приматов, когда-либо посвященной поведенческим исследованиям, и эксперименты Келера там по праву известны. С самого начала его главная цель состояла в том, чтобы показать, что обезьяны действуют с проницательностью, что их поведение не определяется методом слепых проб и ошибок, что их решение проблем не является случайным. В этом он полностью преуспел. Эксперимент за экспериментом обезьяны делали обходные пути, тянули за веревочки, строили башни для лазания, ломали ящики, чтобы сделать палки, а затем соединяли палки вместе, чтобы сделать более длинные орудия. Никто из тех, кто читает отчет Келера об этих достижениях, не может серьезно усомниться в интеллекте шимпанзе; последующие исследования приматов были построены на основе, которую он заложил.

Хотя Келер провел на Тенерифе полдесятилетия, почти все его важные эксперименты были завершены в первые шесть месяцев. (Ранняя версия The Mentality of Apes появилась в виде технического отчета в 1917 году.) Остальное время он посвятил совершенно другой книге, которая, как он надеялся, вне всякого сомнения установит научную основу гештальт-психологии. Его название — звучное даже по-немецки — было Die Physischen Gestalten in Ruhe und im Stationaren Zustand 9.1164 (1920) , , который на английском языке переводится как The Physical Gestalten in Rest and in Steady State.

Die Physischen Gestalten имеет одно введение «для философов и биологов», а другое — «для физиков». Там

Страница 190 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические воспоминания: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

не для психологов; возможно, Келер думал, что это будет слишком сложно для них. Хотя в книге иногда прибегают к дифференциальным уравнениям и другим математическим приемам, ее назначение легко понять. Келер хотел показать, что Gestalten могут возникать в чисто физических условиях и, в частности, в электрохимических системах, которые, по его предположению, должны существовать в мозгу. Что такое Гештальт ? «Со времен фон Эренфельса термин «гештальт» использовался для обозначения тех психических явлений и процессов, типичные свойства и эффекты которых не могут быть выведены из сходных свойств и эффектов их так называемых частей» (стр. ix). Гештальт — это целое, которое больше, чем сумма его частей.

В мире действительно много организованных целостных систем: почему бы и нет? В этом вопросе триумф гештальт-психологии был настолько полным, что трудно понять, как это оспаривалось или почему Келер должен был это демонстрировать. Интересно, что его демонстрация предвосхитила многие динамические концепции, которые сейчас являются «хлебом с маслом» когнитивной науки. Самоорганизующиеся системы, параллельные распределенные сети и состояния аттракторов (например) — все это физические гештальты. К сожалению, ученые, разработавшие эти концепции в XIX80-е и 1990-е годы были в значительной степени незнакомы с этим аспектом творчества Келера. (Единственным исключением является Стивен Палмер, который цитирует Die Physischen Gestalten в своей книге Vision Science (1999, стр. 220): «Стереоалгоритм Марра и Поджо… является… интересным примером динамических нейронных сетей как

Последняя глава Die Physischen Gestalten вводит новое понятие, которое приобрело особое значение для Кёлера и гештальт-психологии.Когда динамический процесс достигает устойчивого состояния, это устойчивое состояние должно каким-то образом отличаться от «нестационарных» состояний, которые ему предшествовали. Но каким образом? Физические процессы стремятся к минимумам энергии,

Страница 191 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

а к чему тяготеют психологические процессы? Являются ли их конечные состояния особенно простыми? Обычный? Симметричный? Келер считал, что все эти принципы-кандидаты определены неадекватно, но сам не мог найти ничего лучшего. Ему удалось дать проблеме название: «Мы условно назовем этот не полностью определенный параметр «тенденцией к установлению более простой гештальт-структуры» или просто [тенденцией] «к прагнанцу гештальта»» (19).24, с. 259).

Келер был хорошо осведомлен и смущен циркулярностью «закона Прагнанца». Хотя его интересы вскоре обратились в другую сторону, он никогда не переставал надеяться, что будет найдено лучшее определение. Когда я принял участие в «семинаре Келера» в Суортморе в 1952 году, спустя десятилетия после Die Physischen Gestalten , одной из первых задач, которые он поставил перед нами, было предложить определения для «Pragnanz». Не припомню, чтобы мы говорили что-то полезное.

Какие бы сомнения ни были у Келера относительно Прагнанца, у него не было никаких сомнений относительно изоморфизма. В каждом отдельном случае феноменальное поле имеет определенную структуру (т. е. мир выглядит так, как он есть), потому что электрические токи, протекающие в зрительной коре, также имеют эту структуру. В своих лекциях Уильяма Джеймса 1934 (позже опубликованный как The Place of Value in the World of Facts [1938]), Келер разработал последствия этой идеи для таких вопросов, как эволюция, проблема разума и тела и различие между фактом и ценностью. Это было в первую очередь философское предприятие, и притом очень амбициозное. Однако к концу 1930-х годов Келер вернулся к эмпирическим исследованиям. Он сделал это в новой обстановке, в новом кампусе, в новой стране.

1920-е и начало 1930-х годов были очень успешным временем для Вольфганга Кёлера. По возвращении с Тенерифе он был ненадолго назначен профессором в Геттингене, но вскоре (1922) переехал в Берлин в качестве профессора психологии и директора психологического института. (Он сменил своего старого учителя

Страница 192 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Карл Штумпф, заведовавший кафедрой с 1894 г.) В Берлинском институте Келер занялся широким кругом проблем с точки зрения гештальта; они включали психофизику, видимое движение и особенно память. Вместе со своей ученицей Хедвиг фон Ресторф он изучал роль уникальности в памяти, установив явление, которое до сих пор называют «эффектом фон Ресторффа». Он также написал новую книгу « Гештальт-психология», , которая впервые была опубликована на английском языке (1929). К этому времени Келер был международной фигурой, и гештальт-психология процветала под его руководством.

Однако в Германии в целом 1920-е и начало 1930-х годов были далеко не успешными. Это было время хаоса, инфляции и депрессии, фашизма и коммунизма, злополучной Веймарской республики и яростно антисемитских национал-социалистов. К началу 1933 года для Адольфа Гитлера созрели условия, и к власти пришли его нацисты. Гитлер быстро обратил свое внимание на университеты, издав указ о немедленном увольнении всех еврейских профессоров и академиков — от лауреатов Нобелевской премии до лаборантов. На удивление (и тревожно) этому декрету не встретилось открытого сопротивления. Вольфганг Келер был одним из немногих неевреев, высказавшихся против этого, опубликовав красноречивый протест, который Хенле называет «последней антинацистской статьей, открыто опубликованной в Германии при нацистском режиме» (19).78, с. 940). В том же году нацисты постановили, что все профессора должны начинать свои лекции с гитлеровского приветствия, указ, над которым Келер открыто высмеивал. Еще несколько месяцев он пытался сохранить за собой профессорское звание, сохраняя при этом свою академическую автономию, но это было безуспешное сражение. В конце концов он ушел в отставку. В 1935 году Вольфганг Келер стал профессором Суортморского колледжа в Пенсильвании. Он стал натурализованным американским гражданином в 1946 году.

Ханс Валлах, который был помощником Келера в Берлине, также переехал в Суортмор. Там они провели свои

Страница 193 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

знаменитых исследований «фигурных последствий», которые Келер представил как новое подтверждение гипотезы психофизического изоморфизма. Эти эксперименты, которые Келер кратко описал в своей книге Dynamics in Psychology (1940) показал, что длительное изучение зрительных паттернов может изменить видимые формы и положения других фигур, которые будут показаны впоследствии. (Более полное изложение см. в [Köhler and Wallach, 1944].) Он ожидал таких эффектов, потому что электрический ток, протекающий в среде, может вызывать локальные изменения, которые изменяют проводимость самой этой среды и, следовательно, изменяют распределение любого нового тока. который использует тот же проводник в более позднее время. Если это происходит в зрительной коре головного мозга, это может иметь заметные последствия для структуры поля зрения. Несколько неожиданно оказалось, что такие последействия проявляются не только во фронтальных проявлениях, но и в третьем измерении зрительного пространства и даже в других сенсорных модальностях. Хотя фигуральные последействия были настоящим открытием, сегодня никоим образом не ясно, что они лучше всего объясняются гипотезой изоморфизма Келера.

В последние годы своей жизни в Суортморе Келер пытался более непосредственно проверить эту гипотезу. Действительно ли визуальные паттерны вызывают в мозгу потоки фигур? Вместе с Ричардом Хелдом ему удалось зарегистрировать постоянные токи в мозгу бодрствующих людей-наблюдателей с помощью скальповых электродов, помещенных над затылочной областью (1949). Их эксперименты изначально были успешными: при контролируемых движениях глаз направление тока менялось синхронно с возвратно-поступательным движением видимого объекта. Подобные потоки наблюдались в слуховой коре человека при раздражении уха, а также более непосредственно в коре головного мозга кошки. Келер был воодушевлен этими открытиями, но ему так и не удалось доказать, что такие токи играют ту ключевую роль в восприятии, которую им отводит гипотеза изоморфизма.

Страница 194 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Многие почести пришли к Вольфгангу Кёлеру в более позднем возрасте. Избран в Национальную академию наук в 19В 47 лет он снова стал международной фигурой. Один из немногих американцев, получивших звание почетного гражданина Свободного университета Берлина, Келер был награжден медалью Уоррена (Общество психологов-экспериментаторов) и медалью Вундта (Немецкое общество психологии). Он был избран президентом Американской психологической ассоциации в 1959 году и стал почетным президентом аналогичной немецкой ассоциации по случаю своего восьмидесятилетия.

Международное научное сообщество чествовало Вольфганга Кёлера не только за его широкий теоретический и эмпирический вклад, но также за его мужество и характер. Как владелец одной из самых выдающихся профессорских кафедр Германии в 19В 30-е годы он легко мог сотрудничать с Гитлером, как и многие другие. Публично отвергая этот курс, он выступал против жестоких нацистов до тех пор, пока это было возможно. Затем здесь, в Соединенных Штатах, Келер возобновил свою плодотворную исследовательскую карьеру и продолжил вносить новый вклад в науку своей приемной страны. Подлинно творческий мыслитель, а также человек большого достоинства и чести, физик и философ, а также психолог, культурный гражданин истерзанного войной мира, Вольфганг Келер на своем личном примере показал нам, что значит быть ученый.

ССЫЛКИ

Хенле, М. 1978. Один человек против нацистов — Вольфганг Келер. Ам. Психол. 33:939-44.




Лей, Р. 1990. Шепот шпионажа . Гарден-Сити, Нью-Йорк: Эйвери.




Палмер, Ю. Э. 1999. Vision Science . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.




Тойбер, М.Л. 1994. Основание станции приматов, Тенерифе, Канарские острова. Ам. Дж. Психол. 107:551-81.

Страница 195 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

Более полная библиография работ Келера содержится в M. Henle, ed. Избранные статьи Вольфганга Кёлера . Нью-Йорк: Liveright, 1971.

1909 Akustische Untersuchungen. I. З. Психол. 54:241-89. (Докторская диссертация также опубликована отдельно как Akustische Untersuchungen. I . Leipzig: Johann Ambrosius Barth, 1909.)

1910 Akustische Untersuchungen. II. З. Психол. 58:59-140

1917 Die Farbe der Sehdinge beim Schimpansen und beim haushuhn. З. Психол. 77:248-55.

Intelligenzprüfungen и Anthropoiden. I. Абх. К. Прейс. акад. Висс. № 1.

1920 Die physischen Gestalten in Ruhe und im stationären Zustand; Eine naturphilosophische Untersuchung . Брауншвейг: Фридр. Видег и Зон.

1921 Intelligenzprüfungen an Menschenaffen . Zweite durchgeshene Auflage. Берлин: Юлиус Спрингер.

1923 Zur Theorie des Sukzessivvergleichs und der Zeitfehler. Психология. Форш. 4:115-75.

1925 Менталитет обезьян. (Перевод из 2-го исправленного издания Эллы Винтер.) Нью-Йорк: Harcourt, Brace.

1929 Гештальт-психология . Нью-Йорк: Ливерит.

Страница 196 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

1935 С Х. фон Ресторфом. Проанализируйте фон Ворганген им Шпуренфельд. II. Zur Theorie der Reproduktion. Психология. Форш. 21:56-112.

1938 Место ценности в мире фактов . Нью-Йорк: Ливерит.

1940 Динамика в психологии . Нью-Йорк: Ливерит.

1942 С Х. Уоллахом и Д. Картрайтом. Две теории зрительной скорости. J. Общая психология. 27:93-109.

1943 Взгляд на американскую психологию. Психология. Откр. 50:77-79.

1944 Макс Вертхаймер: 1880-1943. Психология. Откр. 51:143-46.

С Х. Уоллахом. Фигурные последствия: исследование зрительных процессов. Проц. Являюсь. Филос. соц. 88:269-357.

1947 Гештальт-психология: введение в новые концепции современной психологии . Нью-Йорк: Ливерит.

С Д. Диннерштейном. Фигурные последействия в кинестезии. В Miscellanea Psychologica Albert Michotte , стр. 196-220. Лувен: Éditions de l’Institute Supérieur de Philosophie.

С Д. А. Эмери. Фигурные последействия в третьем измерении визуального пространства. Ам. Дж. Психол . 60:159-201.

1949 С Р. Хелдом. Корковый коррелят паттернового зрения. Наука 110:414-19.

1951 Реляционная детерминация в восприятии. В Cerebral Mechanisms in Behavior: The Hixon Symposium , ed. Л. А. Джеффресс, стр. 200–243. Нью-Йорк: Джон Уайли.

Страница 197 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

1952 г. С Р. Хелдом и Д. Н. О’Коннеллом. Исследование корковых токов. Проц. Являюсь. Филос. соц. 96:290-330.

1955 С Дж. Вегенером. Токи слуховой коры человека. Дж. Сотовый. Комп. Физиол . 45(Приложение I):25-54.

1959 Гештальт-психология сегодня. Ам. Психол. 14:727-34.

1969 Задача гештальт-психологии . Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.

Страница 186 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 187 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 188 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 189 Делиться Цитировать

Предлагаемая ссылка: «Вольфганг Келер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 190 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 191 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 192 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 193 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 194 Делиться Цитировать

Предлагаемая ссылка: «Вольфганг Келер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 195 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 196 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Страница 197 Делиться Цитировать

Рекомендуемое цитирование: «Вольфганг Кёлер». Национальная академия наук. 2002. Биографические мемуары: Том 81 . Вашингтон, округ Колумбия: Издательство национальных академий. дои: 10.17226/10470.

×

Сохранить

Отменить

Следующий: Уильям Л. Макмиллан »

Аллегория изоморфизма | Авант

Авант, Том. X, № 2/2019, doi: 10.26913/avant.2019.02.05
опубликовано по лицензии CC BY-NC-ND 3.0

Алистер М. К. Исаак
Школа философии, психологии и языковых наук
Эдинбургский университет3

a. m.c.isaac @ ed.ac.uk

Поступила в редакцию 29 ноября 2018 г.; принято 30 декабря 2018 г.; опубликовано 12 декабря 2019 г.. Загрузить полный текст

Abstract: Изоморфизм стал ключевым понятием для анализа репрезентации во многих контекстах: перцептивный опыт, ментальные образы, научные теории и визуальные произведения искусства могут быть описаны как находящиеся в изоморфизме к своим целям. И все же изоморфизм — это технический термин из математики — как нам оценить его использование в таких областях, как философия, психология, неврология или физика? Я полагаю, что мы должны понимать призывы к изоморфизму как аллегорический ; Результатом этого предположения является то, что заявления об изоморфизме всегда действуют на двух различных уровнях значимости с разными стандартами точности и оценки. Признание этих уровней в качестве отдельных меняет ландшафт дебатов основанных на изоморфизме подходов к репрезентации: он одновременно снимает хорошо известное возражение против тривиальности этих подходов и подрывает сильные формы структурного реализма.

Ключевые слова: представительство; структура; гомоморфизм; проблема Ньюмена; структурный реализм

---

Ссылки

г. г. г.

Аззуни, Дж. (2017). Справочный магнетизм. В «Парадокс следования правилам и его последствия для метафизики» (стр. 55–72). Чам, Швейцария: Springer. https://doi.org/10.1007/978-3-319-49061-8_4
Блэкберн, П. и ван Бентем, Дж. (2007). Модальная логика: семантическая перспектива. В Справочнике по модальной логике, П. Блэкберн, Дж. ван Бентем и Ф. Вольтер (ред.) (стр. 1–84). Эльзевир. https://doi.org/10.1016/S1570-2464(07)80004-8
Бокулич А. (2011). Как научные модели могут объяснить. Синтез, 180, 33-45. https://doi.org/10.1007/s11229-009-9565-1
Буэно, О. (2017). Преодоление возражения Ньюмана. В М. Массими, Ж.-В. Ромейн и Г. Шурц (редакторы), EPSA15 Selected Papers (стр. 3-12). Чам, Швейцария: Springer. https://doi.org/10.1007/978-3-319-53730-6_1
Буэно, О., С. Френч и Ледиман, Дж. (2002). О представлении отношения между математическим и эмпирическим. Философия науки, 69, 497-518. https://doi.org/10.1086/342456
Кэмп, Л. (2007 г.). Мысли с картами. Философские перспективы 21: Философия разума, 145–182. https://doi.org/10.1111/j.1520-8583.2007.00124.x
Кантор, Г. (1996 [1874]). Об одном свойстве множества действительных алгебраических чисел. В WB Ewald (ed.), От Канта до Гильберта: Справочник по основам математики: Vol. 2 (стр. 839-842). Оксфорд: Кларендон Пресс.
Карнап, Р. (1967 [1928]). Логическая структура мира. Транс. Р. А. Джордж. Беркли: Калифорнийский университет Press.
Дедекинд, Р. (1996 [1888]). Был ли sind и был zollen die Zahlen? В WB Ewald (ed.), От Канта до Гильберта: Справочник по основам математики: Vol. 2 (стр. 787-832). Оксфорд: Clarendon Press..
Демопулос, В. и Фридман, М. (1985). Бертран Рассел «Анализ материи: ее исторический контекст и современный интерес». Философия науки, 52, 621-639. https://doi.org/10.1086/289281
Френч, С. и Ледиман, Дж. (1999). Переосмысление семантического подхода. Международные исследования в области философии науки, 13, 103-121. https://doi.org/10.1080/026985993612
Фригг, Р. и Вотсис, И. (2011). Все, что вы всегда хотели знать о структурном реализме, но боялись спросить. Европейский журнал философии науки, 1, 227-276. https://doi.org/10.1007/s13194-011-0025-7
Гиер, Р. (1988). Объяснение науки: когнитивный подход. Чикаго: Чикаго UP. https://doi.org/10.7208/chicago/97802262				.001.0001
Глик, Д. (2016). Онтология квантовой теории поля: структурный реализм оправдан? Исследования по истории и философии науки, 59, 78-89. https://doi.org/10.1016/j.shpsa.2016.06.007
Годфри-Смит, П. (2006). Стратегия модельной науки. Биология и философия, 21, 725-740. https://doi.org/10.1007/s10539-006-9054-6
Гринберг, Г. (2013). За пределами сходства. Философское обозрение, 122, 215-287. https://doi.org/10.1215/00318108-1963716
Хартли, Р. и Зиссерман, А. (2004). Геометрия с несколькими представлениями в компьютерном зрении. Кембридж: Кембридж UP. https://doi.org/10.1017/CBO9780511811685
Гессен, М. (1961). Силы и поля. Дуврское переиздание, 2005 г.
Хьюбел, Д. Х. (1996). В LR Squire (ред.), The History of Neuroscience in Autobiography, vol. 1 (стр. 294-317). Вашингтон, округ Колумбия: Общество неврологии.
Хьюбел, Д. Х. и Визель, Т. Н. (1959). Рецептивные поля одиночных нейронов в стриарной коре кошки. Журнал физиологии, 148, 574-591. https://doi.org/10.1113/jphysiol.1959.sp006308
Ледимен, Дж. (1998). Что такое структурный реализм? Исследования по истории и философии науки, 29, 409–424. https://doi.org/10.1016/S0039-3681(98)80129-5
Лейтгеб, Х. (2011). Новая жизнь для Aufbau Карнапа. Синтез, 180, 265-299. https://doi.org/10.1007/s11229-009-9605-x
Левинс, Р. (1966). Стратегия построения модели в популяционной биологии. Американский ученый, 54, 421-431.
Льюис, К.С. (1936). Аллегория любви. Оксфорд: Клардендон Пресс.
Льюис, Д. (1984). Парадокс Патнэма. Австралазийский философский журнал, 62, 221–236. https://doi.org/10.1080/00048408412340013
Либкин, Л. (2004). Элементы теории конечных моделей. Берлин: Спрингер. https://doi.org/10.1007/978-3-662-07003-1
Ллойд, Э. (2010). Подтверждение и надежность климатических моделей. Философия науки, 77, 971-984. https://doi.org/10.1086/657427
Маккензи, К. (2017). Онтический структурный реализм. Философский компас, 12, e12399. https://doi.org/10.1111/phc3.12399
Меррилл, Г. Х. (1980). Теоретико-модельный аргумент против реализма. Философия науки, 47, 69-81. https://doi.org/10.1086/288910
Мюллер, Ф. А. (2011). Увядающий, Слабый. Синтез, 180, 223-233. https://doi.org/10.1007/s11229-009-9609-6
Ньюман, MHA (1928). «Причинная теория восприятия» М. Рассела. Mind, 37, 137–148. https://doi.org/10.1093/mind/XXXVII.146.137
Паркер, В. (2010). Чьи вероятности? Прогнозирование изменения климата с помощью ансамблей моделей. Философия науки, 77, 985-997. https://doi.org/10.1086/656815
Патнэм, Х. (1980). Модели и реальность. Журнал символической логики, 45, 464-482. https://doi.org/10.2307/2273415
Патнэм, Х. (1988). Приложение к представлению и реальности (стр. 121-125). Кембридж: MIT Press.
Рескорла, М. (2009). Предикация и картографическое представление. Синтез, 169, 175-200. https://doi.org/10.1007/s11229-008-9343-5
Риман, Г.Ф.Б. (1996 [1868]). О гипотезах, лежащих в основе геометрии. Транс. В. К. Клиффорд. В WB Ewald (ed.), От Канта до Гильберта: Справочник по основам математики: Vol. 2 (стр. 652-661). Оксфорд: Кларендон Пресс.
Рассел, Б. (1927). Анализ материи. Нью-Йорк: Harcourt, Brace & Co.
Рассел Б. (1968). Автобиография Бертрана Рассела: 1914-1944 гг. Бостон: Little, Brown and Co. https://doi.org/10.2307/2218050
Рикман, Т. А. (1991). Условие неотвратимое? Zuordnung в ранних эпистемологиях Кассирера и Шлика. Синтез, 88, 57-95. https://doi.org/10.1007/BF00540093
Шварц, В. (2014). Против магнетизма. Австралазийский философский журнал, 92, 17–36. https://doi.org/10.1080/00048402.2013.765900
Шепард, Р. (1981). Психофизическая дополнительность. В М. Кубови и Дж. Р. Померанце (ред.), Perceptual Organization (стр. 279–341). Хиллсдейл, Нью-Джерси: Lawrence Erlbaum Associates. https://doi.org/10.4324/9781315512372-10
Шепард, Р. Н. и Чипман, С. (1970). Изоморфизм второго порядка внутренних представлений: формы состояний. Когнитивная психология, 1, 1-17. https://doi. org/10.1016/0010-0285(70)-2
Шепард, Р. Н. и Купер, Л. А. (1982). Ментальные образы и их трансформации. Кембридж: MIT Press.
Шепард, Р. Н. и Мецлер, Дж. (1971). Ментальное вращение трехмерных объектов. Наука, 171(39)72), 701-703. https://doi.org/10.1126/science.171.3972.701
Сайдер, Т. (2009). Онтологический реализм. В. Д. Чалмерс, Д. Мэнли и Р. Вассерман (ред.), Метаметафизика (стр. 384–423). Оксфорд: Оксфорд UP.
Смит, Г. Э. и Косслин, С. М. (1980). Теория обработки информации ментальных образов: пример новой менталистической психологии. PSA: Материалы двухгодичного собрания Ассоциации философии науки, 1980, Том. 2: Симпозиумы и приглашенные доклады, 247-266. https://doi.org/10.1086/psaprocbienmeetp.1980.2.192593
Зуппе, Ф. (ред.). (1977). Структура научных теорий. 2-е изд. Университет Иллинойса Press.
Суппес, П. (1960). Сравнение значения и использования моделей в математике и эмпирических науках, Synthese, 12, 287–301. https://doi.org/10.1007/BF00485107
Суппес, П. (2002). Представление и инвариантность научных структур. Стэнфорд, Калифорния: CSLI.
Суппес, П., Перро-Гимарайнш, М., и Вонг, Д.К. (2009). Частичные порядки сходства различий, инвариантных между записанной ЭЭГ мозга и перцептивными представлениями языка. Нейронные вычисления, 21, 3228-3269. https://doi.org/10.1162/neco.2009.04-08-764
Тоадер, И. Д. (2015). Объективность и понимание: новое прочтение Aufbau Карнапа, Synthese, 192, 1543-1557. https://doi.org/10.1007/s11229-014-0648-2
ван Фраассен, Б. (1980). Научный образ. Оксфорд: Оксфорд UP. https://doi.org/10.1093/0198244274.001.0001
ван Гельмгольц, Х. (1977 [1868]). О происхождении и значении аксиом геометрии. В Р. С. Коэн и Ю. Элькана (ред.), Герман фон Гельмгольц: эпистемологические сочинения. Бостонские исследования философии науки, том. XXXXVII (стр. 1-38). Дордрехт, Голландия: Д. Рейдель. https://doi.org/10.1007/978-94-010-1115-0_1
Вайсберг, М. (2013). Моделирование и подобие. Оксфорд: Оксфорд UP. https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780199933662.001.0001
Вольф, Дж. (2012). Зависят ли объекты от структур? Британский журнал философии науки, 63, 607-625. https://doi.org/10.1093/bjps/axr041
Уорролл, Дж. (1989). Структурный реализм: лучшее из обоих миров? Диалектика, 43, 99-124. https://doi.org/10.1111/j.1746-8361.1989.tb00933.x
Вюрц, Р. Х. (2009). Рассказывая о влиянии Хьюбеля и Визеля, Journal of Physiology, 587, 2817-2823. https://doi.org/10.1113/jphysiol.2009.170209

Гештальт-принципы восприятия — Саймон Уотли

Этот пост является частью серии заметок, которые я собрал во время учебы в Центре взаимодействия UCL (UCLIC).

Гештальт-психология — это теория разума и мозга, утверждающая, что принцип работы мозга является целостным, параллельным и аналоговым, с тенденциями к самоорганизации.

Гештальт-эффект — это способность наших органов чувств создавать формы, особенно в отношении визуального распознавания фигур и целых форм, а не набора простых линий и кривых.

В психологии гештальтизм часто противопоставляется структурализму и Вундту. Фраза «Целое больше, чем сумма частей» часто используется при объяснении гештальт-теории.

Теоретическая основа и методология

Школа гештальта практиковала ряд теоретических и методологических принципов, которые пытались переопределить подход к психологическим исследованиям.

Теоретические принципы:

• Принцип тотальности – сознательный опыт следует рассматривать глобально (одновременно принимая во внимание все физические и психические аспекты личности), поскольку природа разума требует, чтобы каждый компонент рассматривался как частью системы динамических отношений.
• Принцип психофизического изоморфизма – существует корреляция между сознательным опытом и мозговой активностью.

На основе вышеуказанных принципов определены следующие методологии:

• Феномен экспериментального анализа – в соответствии с принципом тотальности любое психологическое исследование должно брать в качестве отправной точки феномен, а не быть сосредоточенным исключительно на сенсорных качествах.
• Биотический эксперимент – школа гештальта установила необходимость проведения реальных экспериментов, которые резко контрастировали и противостояли классическим лабораторным экспериментам. Это означало экспериментирование в естественных ситуациях, сложившихся в реальных условиях, в которых можно было бы с большей точностью воспроизвести привычное для испытуемого.

Принципы гештальт-систем

Ключевыми принципами гештальт-систем являются эмерджентность, овеществление, мультистабильность и инвариантность.

Возникновение

Рисунок 1: Гештальт-принцип – Возникновение

Возникновение – это процесс формирования сложных паттернов из более простых правил. Об этом свидетельствует восприятие Картины Собаки, на которой изображена далматинская собака, обнюхивающая землю в тени нависающих деревьев. Собаку нельзя распознать, если сначала идентифицировать ее части (лапы, уши, нос, хвост и т. д.), а затем сделать вывод о собаке по этим составным частям. Вместо этого собака воспринимается как единое целое, сразу. Однако это описание того, что происходит в видении, а не объяснение. Теория гештальта не объясняет, как возникает восприятие собаки.

Овеществление

Рисунок 2: Гештальт-принцип – Овеществление

Овеществление — это конструктивный или порождающий аспект восприятия, посредством которого переживаемое восприятие содержит более явную пространственную информацию, чем сенсорный стимул, на котором оно основано.

Например, на картинке А будет восприниматься треугольник, хотя на самом деле никакого треугольника не было нарисовано. На картинке C глаз распознает несопоставимые формы как «принадлежащие» одной форме. В В видна полная трехмерная форма, тогда как в действительности ничего подобного не нарисовано.

Овеществление можно объяснить прогрессом в изучении иллюзорных контуров, которые зрительная система трактует как «настоящие» контуры.

Мультистабильность

Рисунок 3: Гештальт-принцип – Мультистабильность

Мультистабильность (или мультистабильность восприятия) — это тенденция неоднозначного перцептивного опыта нестабильно прыгать туда-сюда между двумя или более альтернативными интерпретациями.

Это видно, например, в кубе Неккера и в иллюзии Фигуры/Вазы Рубина, показанной здесь. Другие примеры включают «Невозможный трезубец» и работы художника М. К. Эшера, а также появление мигающих огней шатра, движущихся сначала в одном направлении, а затем внезапно в другом.

Опять же, Гештальт не объясняет, как изображения кажутся мультистабильными, а только то, что они таковыми являются.

Инвариантность

Рисунок 4: Гештальт-принцип – инвариантность

Инвариантность – это свойство восприятия, при котором простые геометрические объекты распознаются независимо от поворота, смещения и масштаба; а также несколько других вариаций, таких как упругие деформации, различное освещение и различные характеристики компонентов.

Например, все объекты в А на рисунке сразу распознаются как одна и та же основная форма, которые сразу отличимы от форм на В. Они даже распознаются, несмотря на перспективные и упругие деформации, как на С, и при изображении с использованием разных графические элементы, как в D. Вычислительные теории зрения, такие как теория Дэвида Марра, добились большего успеха в объяснении того, как классифицируются объекты.

Возникновение, овеществление, мультистабильность и инвариантность не обязательно являются отдельными модулями, которые следует моделировать по отдельности, но они могут быть различными аспектами единого единого динамического механизма.

Организация фигура-фон

Элементы воспринимаются либо как фигуры (четкие элементы фокуса), либо как фон (фон или пейзаж, на котором лежат фигуры).

Рисунок 5: Гештальт – Организация фигура-фон. Пример с uxmisfit.com.

Гештальт-законы организации восприятия

Законы гештальта — это правила, описывающие, как человеческий глаз воспринимает визуальные элементы. Эти принципы призваны показать, как сложные сцены можно свести к более простым формам. Они также стремятся объяснить, как глаза воспринимают формы как единую, объединенную форму, а не как отдельные более простые элементы.

1. Закон Закрытия – разум может испытывать элементы, которые он не воспринимает через ощущения, чтобы завершить правильную фигуру (то есть увеличить регулярность).

Рисунок 6: Гештальт – Закон Закрытия

2. Закон подобия – разум группирует сходные элементы в коллективные сущности или тотальности. Эти сходства могут зависеть от отношений формы, цвета, размера или яркости.

Рисунок 7: Гештальт – закон подобия.

3. Закон близости – пространственное или временное группирование элементов может побудить разум воспринимать коллектив или совокупность.

Рисунок 8: Гештальт – закон близости

4. Закон симметрии (Prägnanz; отношение фигуры к основанию) – симметричные образы воспринимаются коллективно, даже несмотря на расстояние.

Рисунок 9: Гештальт – Закон Симметрии

5. Закон Непрерывности – разум продолжает визуальные, слуховые и кинетические паттерны.